Следуя примеру своего зятя, герцог Ладлоу тоже устремился к Дадли и нанес ему сильный удар кулаком в челюсть. Еще двое стражников бросились на защиту лорда. Им с трудом удалось удержать разгневанного герцога.

– Малодушный ублюдок! – воскликнул Роджер, обращаясь к Дадли, и, вырвавшись из рук отца, устремился на лорда.

Мальчик успел ударить Дадли ногой по голени, прежде чем последний, пятый, стражник схватил его.

– Усмирите своего щенка, Иден! – приказал Дадли. Дебретт сделал шаг по направлению к мальчику, но Хэл Багенал остановил его, положив ему руку на плечо.

– Неужели вы хотите наказать сына за то, что он предан своим друзьям? – спросил Хэл.

– Я очень долго ждал вашего крушения, Бэзилдон, – заявил Дадли и, замахнувшись, хотел ударить графа.

– Хватит, Лестер! – воскликнул Хэл и, обнажив шпагу, нацелил ее острие в грудь лорда. – Если вы ударите моего пасынка, то будете иметь дело со мной.

– Дебретт, разоружите предателя, – приказал Дадли.

Граф Иден перевел взгляд с Роберта Дадли на Хэла Багенала. Ему не было никакого дела до Лестера, но Иден не хотел наживать себе врагов при дворе, помогая Деверо, бежавшему от королевского правосудия. Некоторое время Дебретт колебался, но потом решил все же встать на сторону Дадли и взялся за рукоять своей шпаги.

– Не двигайтесь, достопочтенные лорды! – раздался рядом с ними чей-то повелительный голос.

– Кто шевельнется, тому конец, – добавил второй.

Все присутствующие на мгновение застыли на месте, а затем, повернув головы, увидели двух огромных валлийцев, приближавшихся к ним со стороны живой изгороди. Ричард узнал в гигантах кузенов Кили и, с облегчением вздохнув, прекратил вырываться из рук едва удерживавших его стражников. Подойдя к Лестеру, Одо приставил к его спине острие своей шпаги.

– Приветствую вас, кузены, – широко улыбаясь, сказал Ричард. Он так обрадовался, увидев родственников жены, что готов был расцеловать их.

– Прикажите своим людям отпустить арестованных, – приказал Одо, обращаясь к Дадли.

– А потом сложите оружие, – добавил Хью, приставив острие своей шпаги к спине графа Идена.

– Тот, кто препятствует осуществлению королевского правосудия, будет сурово наказан, – предупредил Дадли. – Ручаюсь, что вас повесят на Тайбернском холме.

– Что ты думаешь по этому поводу, брат? – спросил Одо.

– Давай перебьем их всех, – предложил Хью. – Тогда этот ублюдок не сможет донести королеве, что мы препятствовали осуществлению правосудия.

– Если вы дорожите своим здоровьем, Дадли, делайте то, что они вам сказали, – посоветовал Ричард и, видя, как отчим слегка касается острием своей шпаги щеки Лестера, продолжал: – Когда дядя Хэл нервничает, у него начинают сильно дрожать руки. Царапина, нанесенная острием его шпаги, испортит ваше красивое лицо.

– Все это очень забавно, – хмыкнул Дадли и приказал своим людям: – Сложите оружие. И вы, Дебретт, тоже.

Пятеро солдат отпустили своих пленников и положили на землю шпаги. Дадли и Дебретт тоже разоружились.

– Сядьте у стены дома и поднимите руки вверх, – распорядился Хью.

Когда семеро мужчин подчинились его приказу, Хью встал рядом с ними, готовый пресечь любую попытку к сопротивлению.

– Если пошевелитесь, – предупредил он их, – я разрублю вас на мелкие куски.

– Где Кили? – спросил Ричард Одо.

– В безопасности, в доме Риса в Уэльсе.

«Слава Богу!» – с облегчением подумал Ричард и, положив руку на плечо Одо, промолвил:

– Спасибо тебе, кузен.

– Всегда готовы к услугам, – опередив старшего брата, сказал Хью. – Юный маркиз остался с ней.

– Кили послала нас в Лондон, чтобы мы сняли с тебя подозрение в убийстве, – сообщил Одо. – Но мы решили сначала заехать сюда и убить барона за то, что он осмелился ударить нашу малышку. – Повернувшись к герцогу, Одо продолжал: – Похоже, из Генри вырастет отважный человек, он вел себя как настоящий герой. Рискуя жизнью, он вызволил малышку из дома Смайта.

– Спасибо за то, что рассказали мне об этом, – промолвил герцог и гордо выпятил грудь. – Я всегда считал, что сын пошел в меня.

– Мы могли бы удерживать здесь Дадли в течение нескольких дней, пока вы не съездите за Кили, – сказал дядя Хэл, обращаясь к Ричарду.

Ричард кивнул, принимая его предложение.

– А как же я? – спросил Роджер, бросив тревожный взгляд на отца.

– Мальчик мой, – с улыбкой сказал Ричард, – мы с его сиятельством и не думали оставлять тебя здесь.

– Давайте возьмем их лошадей, – предложил герцог. – Этим мы сэкономим время, ведь наши еще не оседланы.

– Нет, мы отправимся в путь на своих собственных, – возразил Ричард.

– Подождите, милорды, – остановил их Одо. – Рис так просто не отдаст вам Кили и Генри, он рассчитывает взять за них выкуп.

Граф Лестер и граф Иден переглянулись.

– Мой шурин хочет взять с меня выкуп за жену? – возмущенно спросил Ричард, и его лицо вспыхнуло от гнева.

Одо кивнул.

– И сколько же он хочет?

– Речь не о деньгах, – ответил Одо, повернувшись к герцогу. – Барон Ллойд желает взять в жены благородную и прекрасную – так он сам сказал – леди Моргану.

Герцог улыбнулся.

– Я охотно отдам свою дочь за барона Ллойда и назначу неплохое приданое, – сказал он.

Ричард, герцог и Роджер направились к конюшне.

– Роджер, вернись! – закричал вслед сыну граф Иден. – Послушайся отца, или я изобью тебя до полусмерти. Я лишу тебя наследства!

Ричард резко остановился и медленно повернулся к графу.

– В Роджере больше благородства, чем в десяти аристократах, – заявил он, обнимая мальчика за плечи. – Если хотя бы один волос упадет с его головы, я разорю вас.

– Это угроза? – с вызовом спросил граф Иден.

– Считайте, что это обещание.

Граф Бэзилдон, герцог Ладлоу и королевский паж повернулись и продолжили свой путь, направляясь к конюшне.

– А почему мы не взяли их лошадей? – спросил Роджер.

– Мальчик мой, всегда думай о том, каким будет следующий ход твоего противника, – промолвил Ричард. – Если бы мы взяли их лошадей, Дадли постарался бы обвинить нас в воровстве и убедить Елизавету повесить нас.

В двадцати пяти милях к северо-западу от Смайт-Прайори, в закрытой со всех сторон долине среди гор, южнее озера Вернви, располагалось родовое гнездо Ллойдов. В горы Уэльса весна всегда приходит поздно, но утро этого дня было особенно холодным и пасмурным, несмотря на то что несколько часов назад наступило первое мая. Зима, казалось, напоминала людям о том, что еще не побеждена окончательно.

Перед обедом Кили вошла в парадный зал дома Ллойдов, держа одну из старых белтейнских корзинок своей матери. Через руку у нее был перекинут тяжелый шерстяной плащ. Положив плащ и корзинку на стол, она села рядом с братом.

– У тебя такой живот, как будто ты проглотила что-то большое и круглое, – шутливо сказал Рис, подмигнув сестре. – Как твоя рука?

– Намного лучше.

Кили посмотрела на свой живот и покраснела. И тут же ее лицо омрачила тревога.

– Как ты думаешь, Одо и Хью сумеют благополучно добраться до Лондона? – забеспокоилась она.

– Если бы ты была разбойником, ты напала бы на таких гигантов?

Кили покачала головой.

– А сколько времени потребуется на то, чтобы освободить моего мужа? – спросила она.

– Это зависит от королевы Англии, – ответил Рис. – Уэльс – твоя родина, сестренка. Живи в этом доме столько, сколько захочешь. Я был бы счастлив, если бы ты осталась здесь навсегда.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарила его Кили. Теперь, когда Мэдок умер, она чувствовала себя частицей семьи Ллойд. Никто не называл ее здесь незаконнорожденной. Все члены семейства Ллойд и слуги относились к ней очень дружелюбно, во всяком случае, лучше, чем раньше. Возможно, они всегда любили ее, но боялись гнева Мэдока и поэтому скрывали свои чувства.

– Я не могу остаться здесь навсегда, – сказала Кили. – У меня есть муж и скоро родится ребенок, я не хочу разлучать их, они нужны друг другу. Я люблю Ричарда, Рис, хотя он очень испорчен.

Рис искоса взглянул на сестру.

– Испорчен? Что ты подразумеваешь под этим? – спросил он.

– Он англичанин, и это мешает ему заглянуть за горизонт.

Рис закусил губу, сдерживая смех. Его сестра была восхитительно нелогична. В конце концов, из всех знакомых Рису людей только Кили и Меган обладали такой остротой зрения, что могли заглянуть за горизонт. Некоторые считали, что мать Кили обладает сверхъестественными способностями, но сам Рис был прагматиком и не верил в это.

Взглянув на присутствующих в парадном зале слуг и домочадцев, Кили спросила:

– А где Генри?

– Общается со своей новой подружкой, грудастой Элен, – ответил Рис, подмигнув сестре.

Кили закатила глаза. Ей следовало бы лучше следить за младшим братом, но после того, как он спас ей жизнь, Кили не хотела опекать его на каждом шагу и лишать маленьких радостей.

– Я должна собрать хворост для белтейнского костра, – сказала Кили, накидывая свой плащ и беря в руки корзинку. – А потом я хочу сходить на могилу Меган.

– Сегодня холодно, – предупредил ее Рис. – Не гуляй слишком долго, а то простудишь моего племянника.

– Ты хотел сказать – племянницу, – поправила его Кили и вышла из зала.

Во дворе Кили глубоко вдохнула чистый горный воздух. Низкое пасмурное небо было затянуто серыми тучами, но между ними тут и там уже виднелись крошечные просветы, сквозь которые пробивались солнечные лучи. Глядя на небо, Кили думала о том, что зима зря старается сохранить свою власть на землей и людьми. Внутренним зрением, доставшимся ей в наследство от предков-друидов, Кили заглядывала за горизонт и видела, что за нависшими грозными тучами прячется весна.

Поплотнее закутавшись в плащ, Кили направилась в лес, с которым граничило поместье Ллойдов. Повесив корзинку на левую руку, она начала искать веточки девяти видов деревьев, необходимые для того, чтобы разжечь белтейнский священный костер.

Сначала она положила в корзинку ветки дуба и березы, олицетворявшие бога и богиню, символы плодородия. Потом нашла ветку рябины – дерева, которое защищает от зла. За ней в корзинку отправились веточки боярышника – для чистоты, орешника – для мудрости, виноградной лозы для радости и лапа ели, символизировавшая возрождение. Последней и наиболее важной веточкой, которую нашла Кили, была ветка дикой яблони, символа любви. Белтейн был праздником юных влюбленных, вступавших в брачные отношения, и яблоня являлась самым священным деревом на этом торжестве.

Справившись со своей задачей, Кили вышла на опушку леса и направилась туда, где находилась могила ее матери. Пройдя мимо семейного кладбища Ллойдов, Кили подошла к поросшему травой склону, на котором росли три могучих дуба. Под ними находилась одинокая могила, в ней лежала Меган – головой на восток, откуда каждое утро всходило солнце.

– Добрый день, – поздоровалась Кили с дубами, которые, словно часовые, охраняли вечный покой ее матери.

Опустившись на колени перед могилой, Кили погрузилась в воспоминания о счастливых годах детства. Невзирая на погоду и время года, каждый день Меган приводила ее сюда, и они сидели на этом месте, под могучими дубами. Здесь мать передавала ей тайные знания, Золотую Нить Предания.

Внезапно почувствовав, что рядом с ней кто-то стоит, Кили подняла глаза.

– Папа! – удивленно воскликнула она.

– Слава Богу, ты цела и невредима, – промолвил герцог и, опустившись на колени рядом с дочерью, обнял и поцеловал ее. – Это могила Меган?

– Здесь покоится ее тело, – ответила Кили, – а дух совершает великое путешествие.

– Один высокомерный английский щенок, который считал, что все на свете знает, восемнадцать лет назад отправился в Уэльс, – промолвил герцог, и мягкая улыбка тронула его губы при воспоминании о годах молодости. – Он влюбился в прекрасную юную волшебницу, происходившую из древнего валлийского рода, и женился на ней. Но жизненные обстоятельства разлучили их на время. Оказавшись вдали от любимой, щенок как последний дурак поверил лживым россказням отца. Ты – моя законная наследница, Кили, и я собираюсь объявить об этом публично.

– Всю свою жизнь я считалась незаконнорожденной, – сказала Кили. – И не хочу обрекать своего брата на те страдания, которые довелось испытать мне. Это совершенно бессмысленно. Теперь я законная жена графа Бэзилдона.

– Я догадывался о том, что ты скажешь мне в ответ, – промолвил герцог и, поднеся к губам перевязанную руку дочери, поцеловал ее. – Ты – вылитая Меган. Ты унаследовала не только ее красоту, но и доброту.

– Спасибо, папа, – сказала Кили, улыбнувшись отцу, сумевшему завоевать ее доверие, и продолжала: – Прошу тебя, приложи все усилия к тому, чтобы убедить Елизавету освободить Ричарда. Я знаю, муж не любит меня по-настоящему, но я не могу позволить, чтобы моя дочь росла без отца. По собственному опыту я знаю, какие страдания это может причинить ребенку.

– Елизавета освободила Ричарда из Тауэра, приказав держать его под домашним арестом, буквально через несколько часов после того, как Смайт уговорил тебя покинуть усадьбу Деверо, – сообщил герцог.

– Но если это так, то почему он послал тебя за мной? – спросила Кили, не в силах скрыть разочарования, что муж не приехал за ней сам.

– Если ты обернешься, – сказал герцог, – то увидишь человека, которого любовь заставила бежать из-под домашнего ареста, рискуя навлечь на себя гнев королевы.

Кили повернула голову и увидела мужа. Он стоял у подножия холма и не сводил с нее глаз. Ричард сам приехал за ней!

– Мне нужно побыть наедине с Меган, – шепнул герцог на ухо дочери. – Иди к своему мужу, дитя мое. И возьми вот этот кулон, символ разделенной любви.

Герцог снял кулон в форме туловища дракона и, отдав его дочери, помог ей встать.

Кили стала спускаться по склону холма, направляясь к Ричарду. Охваченная необъяснимой робостью, она внезапно замедлила шаг, но, увидев, какой любовью светятся изумрудно-зеленые глаза мужа, тут же с криком радости бросилась ему на шею. Ричард распахнул ей свои объятия.

Он крепко прижал Кили к груди, как будто намеревался больше никогда не выпускать ее из своих сильных рук, и приник к ее губам. В этот страстный поцелуй Ричард вложил всю свою любовь.

– Я люблю тебя, – сказал он, наконец прерывая долгий поцелуй. – Pour tousjours.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала Кили. – Навсегда. Возьми, теперь это твое.

И она протянула мужу кулон, который передал ей отец.

– Спасибо, дорогая моя, – сказал Ричард и с благоговением принял подарок. – Я буду хранить его вечно, как и нашу любовь.

– Мы сможем остаться здесь на празднование Белтейна? – спросила Кили, устремив взволнованный взгляд своих фиалковых глаз на мужа. – В этот день молодые влюбленные пары прыгают через костер.

– Да, мы обязательно отпразднуем этот день вместе с ними, – сказал Ричард. – Ради тебя, любовь моя, я готов перепрыгнуть через тысячу костров.

Повернув голову, Кили увидела, что ее отец сидит на могиле Меган. Он выглядел очень грустным и одиноким.

– Он очень любил тебя, мама, – прошептала Кили. – Пошли ему какой-нибудь знак.

Внезапно раздался оглушительный раскат грома. Крошечные просветы на небе увеличились, и сквозь них проглянуло солнце, и тут же из тяжелых нависших облаков пошел снег. Крупные белые хлопья закружились в воздухе.

Изумленный герцог поднял глаза на небо. Радостная улыбка заиграла на его губах и озарила лицо.

– Гремит гром, светит солнце, и идет снег, – сказал Ричард. – И все это одновременно.

Взглянув на мужа широко открытыми от изумления глазами, Кили спросила:

– Неужели все это сделала я?

– Нет, дорогая моя, это сделала Меган.

Она родилась десятого августа, и ее назвали Блайд.

Шесть недель спустя, 21 сентября, сады и палисадники Англии запестрели яркими астрами. Их необычный аромат разносился повсюду, извещая о том, что наступило время полнолуния и осеннего равноденствия, когда день равен ночи.

К полуночи Лондон затих. Горожане легли спать после праздничного застолья в честь Михайлова дня, а села – после празднования дня урожая. Лишь окна одного из больших особняков на Стрэнде все еще были ярко освещены.

– Ты доволен, что у нас родилась дочь, а не сын? – спросила Кили мужа, стоявшего у колыбели.

Ричард был одет в длинный белый ритуальный балахон с капюшоном.

– Честно говоря, я чувствую огромное облегчение от того, что у нас родилась девочка, – признался он. – Я слишком сильно люблю Блайд и тебя, чтобы ехать сейчас в Ирландию, но гордость не позволила бы мне отказаться от этой поездки и сказать Елизавете, что я передумал. – Пристально взглянув на спящую дочь, он посетовал: – Черт возьми, меня очень беспокоит ее внешность.

– Да, Блайд необычайно красива, – сказала Кили, подходя к мужу. – Это плод нашей любви.

– А мне кажется, что это Божье возмездие за то, что я совратил очень много женщин… Я предпочел бы, чтобы у Блайд была не такая яркая внешность.

– Но почему? – удивленно спросила Кили.

– В Англии слишком много бойких на язык негодяев, стремящихся в жизни только к одному – лишить девушку чести, – ответил Ричард. – И я не знаю, как уберечь от них свою дочь.

Кили улыбнулась:

– Ты слишком рано начал беспокоиться об этом. Блайд всего шесть недель.

– Мудрый человек загодя готовится к напастям, – заявил Ричард.

– Дорогой мой, ты не можешь запретить пчелам лакомиться нектаром цветка, – сказала Кили.

– Пусть лакомятся нектаром других девушек, но не моей дочери!

– Неужели теперь в течение ближайших пятнадцати лет ты будешь постоянно терзаться этими мыслями?

– Вероятно.

Внизу в парадном зале дома собрались родственники и друзья Ричарда и Кили на смотрины их первенца. Двенадцать человек изъявили желание участвовать в магическом ритуале, во время которого великая богиня должна была благословить Блайд. Герцог Ладлоу и леди Дон тихо разговаривали с родителями Ричарда, стоя у камина. В другом конце зала Генри и Роджер обменивались приятными впечатлениями от общения с Элен в Уэльсе. Одо и Хью явились вместе со своими женами, Мэй и Джун. Дженнингз, дворецкий графа, настоял на том, чтобы тоже присутствовать в эту памятную ночь в зале. Он стоял рядом с миссис Эшмол, нанятой Кили для ухода за Блайд и другими детьми, которые должны были родиться в семье Деверо.

Из близких родственников на этом торжестве отсутствовали лишь три сестры Ричарда, жившие за пределами Англии, а также сводный брат и единокровная сестра Кили. Моргана Ллойд, тяжело переносившая свою первую беременность, не смогла приехать из Уэльса в Лондон, а ее обожаемый муж Рис не захотел оставить жену, находившуюся в тягости.

Надев на голову капюшон, Кили вручила каждому гостю по свече. Все они были разных цветов, символизировавших то свойство или качество, которыми мать хотела наделить Блайд. Спектр пожеланий Кили был широк – от крепкого здоровья и отваги до большой настоящей любви и богатства.

Ричард держал дочь на руках, а Кили тем временем зажгла все свечи и, возглавив процессию, повела ее в сад, к тому месту, где росли береза, тис и дуб.

Здесь она выложила большой круг из своих священных камешков, оставив его разомкнутым с западной стороны. Между камешков Кили положила ягоды бузины, черники, терна и дикой сливы.

Затем все вошли в круг с западной стороны, и Кили, положив последний камень и замкнув окружность, промолвила:

– Пусть все тревожные мысли останутся снаружи. Кили поставила в центр Ричарда с Блайд на руках и встала сама, а гости окружили их, высоко подняв горящие свечи.

По знаку жены Ричард поднял Блайд вверх, к небу, а Кили прочитала заклинание:

– Великая богиня-мать, яростная защитница наших детей. Взгляни на Блайд, мое сокровище, зачатое и рожденное в любви. Благослови и сохрани ее. Пусть ее ноги твердо стоят на земле, а дух воспаряет к небесам, чтобы обрести мудрость звезд.

Взяв Блайд из рук отца, Кили прижала ее к груди и, закрыв глаза, прошептала:

– Открой мое сердце, чтобы я могла заглянуть за горизонт и увидеть будущее моего сокровища.

Прошло несколько тягостных мгновений, и вот довольная улыбка тронула губы матери.

– Благодарю тебя, богиня, за то, что открыла мне свою мудрость, – промолвила Кили, заканчивая магический ритуал.

Передав Блайд герцогу Ладлоу, Кили подошла к западному участку круга и разомкнула его.

– В зале вас ждут подогретое вино и сидр с пряностями, – сказала она, обращаясь к гостям, выходившим из круга.

Все, кроме счастливых молодых родителей, вернулись в дом. Кили принялась собирать священные камушки, а Ричард подошел к берегу окутанной туманом Темзы и устремил взгляд вдаль.

– Куда ты так пристально смотришь? – спросила Кили, подходя к мужу и беря его под руку.

– За горизонт.

Кили улыбнулась:

– Для этого необходимо обладать орлиным зрением.

– Да, мне понадобится орлиное зрение, чтобы сразу же распознавать негодяев и держать их подальше от нашей дочери, – сказал Ричард.

Кили засмеялась.

– Дорогой, ты совершенно лишен способностей воспринимать невидимый мир.

– Именно поэтому я и женился на тебе, – заявил Ричард. – Ты не даешь мне споткнуться о вещи, которых я не вижу.

– Очень забавно!

Ричард заключил жену в объятия и поцеловал.

– Я люблю тебя, дорогая моя – прошептал он.

– Я тоже люблю тебя, – промолвила Кили.

Ричард подхватил ее на руки, и она обвила руками его шею.

– Что ты увидела, заглянув в будущее Блайд? – спросил Ричард, направляясь через лужайку к дому.

– Я узнала, что у нее будет один брат и шесть сестер, – ответила Кили.

Ричард резко остановился.

– Значит, мне придется взять под свою охрану семь девиц?!

– Святые камни! Ты хочешь бросить меня?!

– Нет, я никогда не позволю тебе уйти, – промолвил Ричард, устремив на жену взгляд, сияющий любовью. – Pour tousjours.

– Навсегда, – прошептала Кили, и их губы слились в поцелуе.

Примечания