Глава 11

«Чем занимаются любовники…» – эти слова графа не выходили у Кили из головы.

Она вспоминала обжигающее дыхание графа, щекочущее ухо, и ее охватывало чувство томления. «Может быть, это и есть страсть?» – спрашивала себя Кили, стоя у окна спальни и глядя вдаль невидящими глазами. Его губы, сильные руки, ласкающие ее обнаженную грудь, его жгучий взгляд…

Кили тряхнула головой, возвращаясь к действительности. Граф занимал в ее жизни все более важное место. Но Кили не хотела отдавать свое сердце мужчине, тем более английскому аристократу.

Заметив, что уже смеркается, Кили улыбнулась в предвкушении праздника. Сэмуинн не за горами.

Она посмотрела в окно, стараясь разглядеть тот участок сада герцога, который располагался у Темзы. Всю вторую половину дня Одо и Хью упорно трудились, выкладывая там большой круг из камней для костра. В круг для растопки они положили веточки священного тиса, символизирующего вечность. Теперь уже все было готово для волшебного праздника.

Одетая во все черное, Кили скорее походила на помощника конюха, нежели на просватанную девушку, у которой вскоре должна состояться свадьба. На ней были облегающие фигуру брюки, просторная рубаха, кожаная безрукавка и высокие ботинки. Волосы спрятаны под черную шерстяную кепку.

– Я нашел пробку, – сообщил Генри, врываясь в комнату сестры.

Кили повернулась лицом к брату.

– Я подобрала тебе костюм для сегодняшнего вечера, – с улыбкой сказала она.

– Но переодевшись в женский наряд, я не смогу ухаживать за девушками на празднике, – проворчал Генри.

– Согласно древней традиции, на Сэмуинн надо переодеваться в костюм противоположного пола, – объяснила Кили. – Кроме того, тебе таким образом удастся подслушать очень много интересного, ты узнаешь, что они думают о твоей удали и как к тебе относятся.

Генри прищурил голубые глаза.

– Ты меня разыгрываешь, да? – подозрительно спросил он.

Кили рассмеялась.

– Клянусь, это правда, – сказала она. – Надень вот это платье.

Генри натянул поверх своей одежды фиолетовую шерстяную юбку, льняную блузку, а затем черный плащ с капюшоном. – Не открывай своего лица, – предупредила его Кили. – Пусть все думают, что ты – это я.

– Мне нужна парочка дынь, – сказал Генри.

– Зачем? – с недоумением спросила Кили.

На лице Генри появилась хитрая улыбка.

– Как я могу выдавать себя за девушку, если у меня нет грудей? Мне, конечно, хочется сделать себе большие.

Кили покраснела.

– Но, поскольку я изображаю тебя, мне будет достаточно заложить за корсаж блузки две ягоды крыжовника, – продолжал Генри.

– Очень остроумно, – сказала Кили, шлепнув его по спине. – Ты действительно похож на девушку.

– Повернись, – попросил Генри сестру и, внимательно оглядев ее, сказал: – Невероятно, но ты вылитый помощник конюха.

Насадив пробку от бутылки с вином на кинжал Генри, Кили подошла к камину и подержала ее над огнем до тех пор, пока она не обуглилась, а потом дала пробке остыть.

– Стой спокойно, не шевелись, – велела Кили брату и начала мазать его лицо жженой пробкой, приговаривая: – Злые духи не смогут узнать нас и не последуют за нами в дом, если мы перепачкаем сажей наши лица.

– Жаль, что сейчас не полнолуние, – посетовал Генри.

– Мы всегда празднуем Сэмуинн в то время, когда луна невидима, – сказала Кили. – И никогда в период полнолуния после осеннего равноденствия.

– Но почему?

– Заглянуть за горизонт в потусторонний мир можно лишь тогда, когда твое земное зрение ослабевает.

Генри усмехнулся.

– Порой ты говоришь странные вещи, сестра, – заметил он.

Взяв жженую пробку из рук Кили, он измазал ее лицо и поставил большую черную точку на кончике ее носа.

Захватив веточки тиса, брат и сестра направились к двери. Осторожно выглянув в коридор, Генри осмотрелся. Казалось, на этаже не было ни души. Махнув Кили, чтобы она следовала за ним, Генри пошел к лестнице.

Из зала доносились приглушенные голоса слуг. Генри и Кили не хотели, чтобы кто-нибудь видел их переодетыми до начала праздника.

– Может быть, подождем, пока все уйдут? – прошептал Генри.

– Давай лучше добежим до двери, – предложила Кили. – И скроемся прежде, чем нас кто-нибудь узнает.

Генри кивнул, соглашаясь с сестрой.

– Раз… два… три!

Кили и Генри, сорвавшись с места, понеслись наперегонки вниз по лестнице, миновали перепуганных слуг, выскочили за дверь и оказались во дворе.

Генри побежал дальше по тропинке, ведущей в сад, а Кили остановилась и с наслаждением вдохнула свежий осенний воздух. Улыбка тронула ее губы. Эта ночь словно создана для волшебства. Природа как будто замерла в ожидании чуда, накапливая энергию. На темнеющем небосводе не было луны. Она не взойдет этой ночью. Сверхъестественный свет должен был озарить мрак.

– Скоро мы снова будем вместе, Меган, – прошептала Кили.

Ей будет трудно дождаться, когда закончится веселый праздник и все эти англичане, которые были по натуре скептиками, разойдутся по своим комнатам. Только тогда для Кили настанет заветный час, и она пообщается с матерью.

Кили направилась вслед за братом к берегу Темзы, где их уже ждали Одо и Хью. Рядом с ее кузенами стояли Мэй и Джун, которые раскрыли рты от удивления, увидев, что будущая графиня Базилдон переодета в помощника конюха.

– Зажгите праздничный костер, – попросила Кили кузенов.

– Сейчас, малышка. Это сделаю я, – сразу же вызвался Одо.

– Нет, это будет несправедливо, – возразил Хью. – Ты зажигал праздничный костер в прошлом году.

– Ну и что? Я хочу зажечь его снова, – заявил Одо и стукнул брата по затылку.

– Оставь его в покое, – бросилась Мэй на защиту Хью.

– Как ты смеешь в таком тоне разговаривать с Одо?! – возмущенно вскричала Джун.

– Не лезь не в свое дело, – осадила сестру Мэй и тут же больно ущипнула.

Братья Ллойд поспешно встали между препирающимися близнецами. Одо пожал плечами и взглянул на Хью.

– В таком случае, может быть, разожжем его вместе? – предложил он примирительным тоном.

Хью с усмешкой кивнул. Однако они опоздали.

Пока братья Ллойд и близнецы ссорились, Кили и Генри разожгли огонь и отошли на несколько шагов назад от яркого потрескивающего пламени, которое становилось все больше. Свет от костра озарил фигуры приближающихся к месту праздника гостей. Это были обитатели усадеб Толбота и Деверо.

Кили и Генри слились с толпой, которая постоянно увеличивалась, и начали раздавать веточки тиса.

Кили искала взглядом графа, но он запаздывал. Заметив среди собравшихся герцога и графиню Чеширскую, она поспешила к ним.

– Прошу вас, возьмите веточку тиса, – обратилась Кили к отцу.

Взяв предложенную веточку, герцог промолвил:

– Не забудь вымыть сегодня на ночь лицо, Генри.

– Я – Кили, а не Генри, – поправила она его и засмеялась. Герцог и леди Дон с изумлением уставились на нее.

– Генри переоделся в женское платье, а я в мужское, – объяснила Кили. – Трое суток будет безраздельно властвовать хаос, и в этот период может случиться так, что вы вступите в беседу с теми, кто уже ушел в мир иной.

– О, Талли, меня бьет озноб от страха! – воскликнула леди Дон. – Может быть, нам лучше вернуться в дом?

– Не беспокойся, дорогая, я смогу защитить тебя от любой опасности, – заверил ее герцог.

– А дома все готово для праздника? – спросила Кили.

– Да, дитя мое, мы сделали все так, как ты хотела, – ответил герцог. – В каминах полыхает огонь, в бадьях с водой плавают яблоки, а каштаны ждут, когда их поджарят.

– Даже Моргана помогала готовиться к празднику, – заметила графиня Чеширская. – А потом удалилась в свою комнату, сказав, что проведет там весь вечер.

– Готов ли праздничный стол?

– Да, я приказал выставить мое лучшее вино и приготовить почетное место во главе стола, – ответил герцог.

– Все это только перевод дорогих продуктов, – пожаловалась леди Дон.

– Традиция требует, чтобы мы оставили дома накрытый праздничный стол для тех, кто уже перешел в мир иной, – сказала Кили. – Когда скептики заснут, явятся те, кого мы любим и кто уже ушел от нас, чтобы передать нам свою мудрость и знания.

– Что ты хочешь этим сказать, дитя мое? – спросил герцог. Но Кили в ответ только загадочно улыбнулась…

Привлеченный светом яркого пламени, пронзавшего темную ночь, и звонким смехом, раздававшимся из сада герцога, Ричард спустился по тропинке, ведущей в усадьбу Толбота.

Миновав живую изгородь и выйдя на открытое место, он улыбнулся, увидев вдали веселящуюся толпу. Ричард быстро направился через ухоженную лужайку туда, где проходил праздник, на ходу отыскивая взглядом свою невесту.

И вскоре он заметил ее. Кили шла сквозь толпу, одетая в черный широкий развевающийся плащ с накинутым на голову капюшоном. Она была похожа на фею ночи.

К удивлению Ричарда, Кили даже не улыбнулась, проходя мимо него. Лицо у нее было перепачкано сажей. Граф схватил ее за руку, чтобы остановить, и, обняв, прижал к своей груди.

– Дорогая моя, вы не забыли то, что обещали мне в начале праздника? – спросил он хриплым от волнения голосом и попытался поцеловать невесту.

– Фу! – раздался вдруг голос Генри Толбота. – Бэзилдон, вы отвратительны!

Потрясенный Ричард отскочил от Генри как от огня, и лицо его пошло красными пятнами от смущения. Так вот, значит, какую шутку решили сыграть с ним Кили и ее брат! Генри переоделся в его невесту.

Граф пришел в ярость.

– Где, черт возьми, моя…

– Возьмите веточку тиса, милорд, – раздался рядом с ним веселый голос Кили.

Ричард повернулся и увидел стоявшего перед ним помощника конюха с перепачканным сажей лицом. Переведя взгляд на руку, протягивавшую ему веточку, он заметил сверкнувшее на пальце парнишки знакомое обручальное кольцо.

Сделав вид, что не узнал Кили, Ричард улыбнулся и сказал:

– Спасибо за веточку, малыш.

Однако вместо того, чтобы взять тис, Ричард вцепился в запястье Кили, не давая ей убежать, а затем сорвал кепку с ее головы. Волна густых, черных как смоль волос упала на плечи и спину Кили.

– Вы не забыли, что обещали мне поцелуй, дорогая моя? – тихо спросил он.

– Но кругом так много людей, которые наблюдают за нами, – робко возразила она.

– Идите за мной.

Взяв Кили за руку, Ричард отвел ее в укромный уголок сада, туда, где росло несколько могучих дубов. Здесь по земле стелился густой туман от Темзы.

Кили прислонилась к стволу одного из дубов, как будто ища у него защиты, но тут же пожалела о том, что сделала это. Граф сразу же поймал ее в ловушку, упершись руками в могучее дерево.

– Вам нравится, как мы празднуем Сэмуинн? – спросила Кили, пытаясь скрыть свою нервозность.

– Сэмуинн? – недоуменно спросил Ричард, изогнув бровь. – А я считал, что мы празднуем канун Дня всех святых Хэллоуин.

Завороженная пристальным взглядом графа, Кили закрыла глаза в тот момент, когда их губы слились в поцелуе. Ее охватила сладостная дрожь. Язык Ричарда раздвинул ее губы и проник в рот, заставив затрепетать от наслаждения. Не сознавая того, что делает, Кили обвила шею Ричарда руками и прижалась к нему всем телом.

Ричард прервал поцелуй и нежно улыбнулся Кили, видя, что ее взор туманится от страсти. Его невеста была чувственной, темпераментной девушкой, которая легко возбуждалась от его ласк, и это радовало графа. Какое наслаждение ожидало их на брачном ложе!

Кили понемногу пришла в себя, и взгляд ее фиалковых глаз прояснился.

– Теперь ваше лицо тоже перепачкано сажей, – промолвила она.

– Дорогая моя, за один ваш поцелуй я готов вынести и не такое!

В два часа ночи, в самое темное время суток, Кили сидела на краешке постели, прислушиваясь к тишине, царившей в доме Толбота. Внешне она казалась совершенно спокойной, но внутри у нее все холодело при мысли о том, что должно было вскоре произойти. Сердце Кили бешено билось от нетерпения. Тонкая завеса между этим миром и миром потусторонним уже начала приподниматься, и Кили знала, что скоро встретится с матерью.

С детства привыкшая к мысли о том, что жизнь вечна, Кили не боялась тех, кто перешел в мир иной. В ее представлении смерть и рождение были очень схожи.

Решив наконец, что пора действовать, она встала и надела черный плащ поверх мужского костюма, в котором была на празднике. Захватив с собой мешочек с магическими камнями и золотым серпом, она, не обуваясь, прошла к двери и, приложив к ней ухо, прислушалась. Все было тихо, и Кили вышла в темный коридор.

Держась правой рукой за стену, Кили направилась к лестнице. Осторожно спустившись, она на мгновение замерла и еще раз прислушалась, но в доме царила мертвая тишина.

Бесшумно открыв дверь, Кили выскользнула во двор и с наслаждением полной грудью вдохнула свежий ночной воздух.

Но тут внезапно сзади ее схватили сильные руки. Кили пыталась закричать, однако чья-то широкая ладонь закрыла ей рот.

– Успокойся, малышка, – раздался рядом голос Одо, – это мы.

И он тут же отпустил Кили, которая вздохнула с облегчением, узнав кузенов.

– Мы не хотели, чтобы ты своим криком переполошила весь дом, – сказал Хью.

– Святые камни! Что вы здесь делаете в этот час? – набросилась на них Кили.

– Ждем тебя, – ответил Одо.

– Мы будем охранять тебя во время совершения ритуала, – добавил Хью.

Кили не знала, появится ли дух ее матери в присутствии свидетелей. Она не хотела рисковать и лишаться единственной возможности пообщаться с Меган.

– Я не нуждаюсь в защите, – заявила Кили.

– Позволь нам судить об этом, – возразил Одо.

– На этот раз брат прав, – согласился с ним Хью.

– Выбирай, малышка, – сказал Одо тоном, не терпящим возражений. – Или мы стоим на страже, пока ты совершаешь ритуал, или ты возвращаешься в свою комнату.

Кили глубоко вздохнула, чувствуя себя побежденной.

– Ну хорошо, только ни во что не вмешивайтесь. Что бы ни происходило. Договорились?

Кузены кивнули и последовали за Кили по тропинке, ведущей во владения графа. Оказавшись на территории усадьбы Деверо, Кили остановилась и обернулась к своим спутникам.

– Ждите меня там, около дома, – распорядилась она. – И ни во что не вмешивайтесь. Вы меня поняли?

Одо и Хью снова послушно кивнули.

Кили ждала до тех пор, пока они не отошли к дому Деверо, а затем надела капюшон плаща и направилась туда, где росли береза, тис и дуб.

– Здравствуйте, друзья мои, – прошептала она, обращаясь к священным деревьям. – Вы, конечно, радуетесь Сэмуинну!

Открыв мешочек, Кили достала из него десять камней – девять черных обсидианов, которые должны были защищать ее от злых сил, и один белый агат для духовного руководства.

Из восьми черных обсидианов Кили выложила магический круг, оставив разомкнутой его западную часть. Вступив в круг с запада и положив последний, девятый камень, Кили произнесла:

– Пусть тревожные мысли останутся снаружи.

Достав из кожаного мешочка золотой серп, Кили плавным движением очертила пределы невидимого круга и встала в его центр. Повернувшись три раза вокруг своей оси по часовой стрелке, она остановилась лицом к северо-западу, где, согласно преданию, находилась священная страна предков. Затем Кили положила на землю у своих ног белый агат.

Закрыв глаза, она сосредоточилась на собственном дыхании, касаясь рукой кулона в форме головы дракона, украшенного сапфирами, изумрудами, алмазами и рубином. Дрожь пробежала по телу Кили.

– Я вижу предков, – тихо промолвила она. – Они наблюдают и ждут. Звезды вещают через камни, свет струится сквозь густую крону могучих дубов. Небо и Земля – одно царство!

Последнюю фразу Кили произнесла громким голосом.

Она помолчала, собираясь с силами, затем опустилась на колени и воздела руки в молитвенном жесте. Прошло несколько мгновений, и вот перед мысленным взором Кили появился смутный образ…

Это было лицо женщины… Безмятежная улыбка. Лучащиеся любовью серые глаза… Кили узнала Меган.

– Мама, я ужасно тоскую без тебя, – прошептала она.

– Верь королю, который увенчан пламенеющей короной, – промолвила Меган.

– Ты говоришь о графе?

Меган улыбнулась:

– Посмотри, кого я держу на руках.

И Кили увидела очаровательное личико младенца.

– Это моя внучка Блайд.

– Блайд – моя дочь? – спросила Кили.

Меган кивнула.

– У тебя будут еще дети, но Блайд – твой первенец.

Кили улыбнулась.

– У меня будет много детей? – удивленно спросила она.

– Берегись кузнеца, – предупредила Меган, не ответив на ее вопрос. – Он хочет погубить короля.

– Как его имя, мама?

Меган подняла голову и огляделась вокруг, как будто почувствовала приближение опасности.

– Мое время истекло. Встретимся в следующем году на Сэмуинн…

В то время как Кили вызывала дух матери и общалась с ним, Ричард вышел из дома, решив прогуляться по саду. Заметив кузенов невесты, он тихо подкрался к ним сзади и остановился. Обернувшись, они оказались лицом к лицу с графом, который приветливо кивнул обоим и едва сдержался, чтобы не рассмеяться, видя, в какое замешательство привело валлийцев его внезапное появление.

– Я пришел, чтобы охранять ее, – шепотом сообщил Ричард. – Что она делает?

– Беседует со своей матерью, – ответил Одо таким тоном, как будто речь шла о чем-то совершенно обыденном.

Ричард видел только Кили, рядом с которой никого не было. Бросив взгляд на Хью, он спросил:

– Ты кого-нибудь видишь?

Хью кивнул.

– Да, я вижу Кили, – прошептал он.

У Ричарда задрожали губы от сдерживаемого смеха.

– Я хотел спросить, ты видишь кого-нибудь, кроме Кили?

Хью покачал головой.

– А ты видишь ее мать? – спросил Ричард, обращаясь к Одо.

– Конечно, нет, – ответил Одо. – Я неверующий. Только те, кто верит, могут заглянуть за горизонт.

– Неужели вы полагаете, что Кили действительно видит свою мать? – спросил Ричард.

– Конечно.

– Но с чего вы это взяли?

– Неужели вы ни во что не верите, милорд? – вопросом на вопрос ответил Хью.

– Это можно сравнить с облаткой и вином, которые священник во время богослужения претворяет в тело и кровь Христовы, – объяснил Одо.

Ричард кивнул и, обернувшись, посмотрел на свою невесту, которая, опустившись на колени перед тремя деревьями, разговаривала с кем-то невидимым. Внезапно боковым зрением он заметил тень, быстро двигавшуюся через лужайку к Кили. Граф бросился было вперед, наперерез незнакомцу, но тут же остановился, узнав в человеке, вторгшемся в его владения, Роберта Толбота.

– Прости меня, Меган! – вскричал герцог, врываясь в магический круг. – Я любил тебя больше жизни.

– Нельзя нарушать магический круг! – в ужасе воскликнула Кили, но было уже поздно.

Пытаясь встретиться со своей давно потерянной любовью, герцог вторгся в запретную зону, и образ Меган исчез.

– Мама, вернись! – закричала Кили и, упав на траву, разрыдалась.

Ричард бросился к ней. Опустившись рядом с ней на колени, он обнял ее и прижал к груди, стараясь успокоить.

– Все будет хорошо, возлюбленная моя. Клянусь, что я никому не дам тебя в обиду. Не плачь.

– Я видел Меган, – промолвил герцог, который, казалось, был потрясен тем, что произошло с ним. – Она улыбнулась мне. Кили, Меган прощает мне мою трагическую ошибку.

Повернув голову в сторону герцога, Кили бросила ему в лицо слова, исполненные презрения:

– Моя мать, возможно, простила вас, ваше сиятельство, но я никогда не прощу. Из-за вас я снова потеряла ее!

Она спрятала лицо на груди графа и горько разрыдалась.

Герцог протянул руку к дочери, чтобы приласкать и утешить, но удержался. Глаза Роберта Толбота увлажнились, а затем слезы потоком хлынули по его щекам. Впервые он задумался о том, что сделал свою дочь несчастной. Он погубил женщину, которую безумно любил, и разрушил жизнь их единственного ребенка. Его старшая дочь, плод большой любви, в течение восемнадцати лет терпела оскорбления и унижения за то, что якобы была рождена вне брака. Пока он танцевал на балах, пировал и флиртовал с женщинами при дворе, его дочь боролась с враждебным миром, в котором он оставил ее без поддержки. А теперь, из-за своего эгоизма, он не дал Кили пообщаться с единственным человеком, которого она боготворила. Сможет ли он после этого смотреть в глаза дочери, надеяться на ее любовь и доверие?

Братья Ллойд помогли герцогу подняться и повели его через лужайку к дому. До слуха Ричарда и Кили еще долго доносились их голоса.

– Пойдемте, ваше сиятельство, – сказал Одо. – Утром все предстанет перед вами совсем в другом свете.

– Малышка слишком расстроена и сама не понимает, что говорит, – добавил Хью.

– На этот раз Хью совершенно прав, – согласился с ним Одо. – Кили не способна ненавидеть. Даже такого мерзавца, как Мэдок. Как только она проснется завтра утром и увидит солнце, сразу же простит вас.

– А что, если завтра пойдет дождь? – спросил Хью.

– Ты настоящий недоумок, – разозлился на брата Одо, привычно отвешивая ему оплеуху.

Ричард поднял Кили на руки и понес к своему дому. Несколько слуг, проснувшихся от шума в саду, стояли в ночных рубашках и с удивлением смотрели на графа. Дженнингз последовал за хозяином по лестнице на второй этаж.

Дворецкий забежал вперед и открыл перед ним двери спальни.

– Может быть, вам или леди что-нибудь нужно? – услужливо спросил он.

– Только чтобы нас оставили в покое.

– Хорошо, милорд.

Ричард переступил порог комнаты, и дверь за ним закрылась. Уложив Кили на кровать, он прилег рядом с ней. Обняв невесту, Ричард стал поглаживать ее по спине. От ее безутешного плача у него сжималось сердце. Он не знал, как успокоить Кили. Ричард привык к притворным женским слезам, которые появляются по желанию хозяйки лишь ради того, чтобы подчеркнуть красоту лица жеманницы или попытаться манипулировать мужчиной.

– Я тоскую без мамы, – пробормотала Кили сквозь слезы.

– Но вы же говорили, что Сэмуинн продолжается в течение трех дней, – напомнил ей Ричард. – Вы можете снова попробовать вступить в общение с ней завтра ночью. Клянусь, что никому не позволю помешать вам.

– Вы действительно готовы сделать это для меня? – удивленно спросила она.

– Любовь моя, я готов сделать для вас все, что угодно, – ответил Деверо.

Кили ласково погладила его по щеке.

– Обещайте, что простите вашего отца, – попросил Ричард.

– У меня нет отца, – с ожесточением сказала Кили.

– Нет, он у вас есть, – возразил Ричард. – Его сиятельство всем сердцем любит вас. Я видел это по выражению его глаз.

– Ваша просьба невыполнима, – сказала Кили, отворачиваясь. – Я никогда не смогу простить его. Ни за эту ночь, ни за все другие ночи ушедших лет.

– Дорогая моя, – промолвил Ричард, – у вас слишком нежное сердце. Жестокое отношение к отцу заставляет вас страдать больше его.

Ричард наклонился к ней и нежно поцеловал. Его поцелуй был долгим, волнующим и целительным для Кили. Горе, чувство потери и потребность ощущать себя любимой заставили ее уступить страстному порыву жениха. Его руки ласкали ее тело, а язык проник глубоко в рот.

Кили охватил трепет, в душе вдруг проснулось желание. Хотя она не понимала, чего именно ей хотелось с такой неистовой силой. Постепенно она впала в полузабытье, завороженная его ласками и пылкими взглядами, которые он бросал на ее обнаженную грудь.

Припав губами к темному соску, Ричард стал посасывать его и поигрывать с ним языком. Кили застонала, чувствуя, что ее возбужденная плоть требует чего-то большего.

– Поцелуйте меня еще, – прошептала она. Понимая, что может утратить над собой контроль, Ричард застегнул ее рубашку и нежно поцеловал в губы.

Открыв глаза, Кили посмотрела на него затуманенным от страсти взором.

– Я долго ждал того момента, когда назову вас своей, и не хочу опережать события и бесчестить вас. Сначала мы должны пожениться, – сказал Ричард и улыбнулся, увидев ее разочарование. – Я никогда прежде не считался с женской честью, дорогая моя. Кроме того, придворные Елизаветы непременно осмотрят нашу постель после первой брачной ночи, чтобы удостовериться в вашей девственности. Вы, конечно, хотите сохранить свою девственность, чтобы не стать объектом сплетен, не так ли?

На лице Кили вдруг появилось выражение недоумения. Она приподняла голову, как будто к чему-то прислушивалась. Ричард хотел еще что-то сказать, но она остановила его. Высвободившись из его объятий, Кили вскочила с кровати и подбежала к окну спальни. Выглянув на улицу, она упала на колени и заплакала.

– Дождь! Костер Сэмуинна погас! – воскликнула она. Ричард бросился к ней. Подняв Кили с пола, он снова отнес ее на кровать.

– Вы сможете поговорить с матерью в следующем году, – сказал он, пытаясь утешить ее. – Я построю крышу, чтобы защитить костер от дождя. Обещаю вам.

Обняв Кили, Ричард зашептал ей слова любви. Постепенно ее дыхание выровнялось, и граф понял, что она заснула. И только тогда Ричард закрыл глаза и позволил себе немного расслабиться.

Глава 12

Кили стояла в тесном помещении королевской часовни Хэмптон-Корта. Горели свечи. С ней были герцог Ладлоу и леди Дон, но она не обращала на них никакого внимания. Кили смотрела прямо перед собой на голую, ничем не украшенную стену и с волнением думала о том, что будет с ней в ближайшие сорок лет.

Через несколько минут герцог Ладлоу проведет ее по проходу к алтарю и передаст Ричарду Деверо. Кили до сих пор не понимала, почему граф так настаивает на браке. Она знала, что никогда не сможет приноровиться к тому образу жизни, который существовал при английском дворе. У ее будущего мужа была репутация ловкого придворного, он считался одним из фаворитов королевы. И когда жена станет для него препятствием, Ричард, конечно же, возненавидит ее. Сможет ли она жить рядом с человеком, который будет постоянно пренебрегать ею? Неужели ей предназначена роль изгоя в жизни? Почему в бесконечной вселенной для нее не нашлось места?

Погруженная в раздумья, Кили внешне казалась совершенно спокойной и сосредоточенной. В подвенечном платье из кремового атласа, расшитом жемчугом, она походила на сказочную принцессу. Лиф с глубоким квадратным вырезом плотно облегал фигуру и приоткрывал верхнюю часть груди.

Но на этом ее сходство с добропорядочной английской дворянкой заканчивалось. Презрев протесты графини Чеширской, Кили распустила свои иссиня-черные волосы свободной волной по спине. Ее голова была не покрыта. И вопреки английской традиции Кили отказалась от вуали. На груди ее поблескивал украшенный драгоценными камнями кулон в форме головы дракона, на правой руке сверкало обручальное кольцо.

Кили решила быть самой собой, не скрывать своего происхождения и не стесняться его.

В руках Кили держала букетик цветов апельсинового дерева, от которых исходил тонкий аромат. Эти белые цветки символизировали девственность и служили своего рода талисманом, обеспечивающим плодородие, поскольку цветки и плоды появляются на апельсиновом дереве одновременно.

– Пойду посмотрю, все ли готово, – сказала леди Дон, нарушая напряженную тишину.

Кили услышала, как за ее спиной скрипнула дверь. Она ощущала присутствие герцога, стоявшего рядом с ней, но не желала с ним разговаривать. После памятной ночи в саду графа она не обмолвилась с ним ни словом.