Ночью на месте происшествия обычно возникает ощущение, что ты попала на какое-то мрачное и таинственное празднество. На обочине выстроились машина следователя, передвижная лаборатория и «форд»-седан плюс две патрульные машины с включенными мигалками.
      Через пять минут после того, как я увидела затонувший «мерседес», я уже была на шоссе. Пулей понеслась к дому Фионы, взлетела по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и забарабанила в дверь, одновременно нажимая на кнопку звонка. Но, увы, дома ее не было.
      Ближайшие соседи Фионы жили напротив. Я звонила в звонок, бормоча про себя: «Ну, пожалуйста! Ну, откройте же! Помогите мне!» Вглядываясь в стекло на двери, я рассмотрела прихожую. Наконец кто-то появился, дверь открылась. На пороге стояла женщина средних лет в свитере и брюках. Она включила свет на крыльце и настороженно уставилась на меня.
      – Я приятельница Фионы, – сказала я громко. – Ее нет дома, а мне очень нужно позвонить.
      Она взглянула на дом Фионы, удостоверилась, что там темно, после чего впустила меня и проводила к телефону.
      Несколько минут спустя на шоссе показалась первая черно-белая патрульная машина. А через два часа у дороги собрались почти все соседи. Они стояли кучками под зонтиками и тихонько переговаривались, а дождь лил и лил. По-видимому, слухи о том, что нашлась машина доктора, уже распространились по округе.
      Я сидела в своей машине и стучала зубами от холода. Время от времени приходилось заводить мотор – чтобы включить печку и дворники. В свете установленных на берегу прожекторов даже силуэты кустов выглядели зловеще. Мелькали тени суетившихся полицейских. Когда прибыл Одесса, я перекинулась с ним парой фраз. Он попросил меня никуда не уезжать и сказал, что они сначала пошлют водолаза – проверить, что в машине, а потом уже будут вытаскивать автомобиль на берег.
      В какой-то момент появились Лейла и ее отчим Ллойд – он вернулся, когда я отправилась к пруду. Наверное, они заметили огни и приехали сюда на машине Ллойда. На шоссе я заметила две группы телевизионщиков – из КВСТ-ТВ и КЕСТ-ТВ. Блондинка с КЕСТ-ТВ уже брала интервью и готовила сюжет для одиннадцатичасового выпуска новостей. Сейчас, стоя под огромным черным зонтом, она беседовала с кем-то из соседей.
      В зеркало заднего вида я разглядела фары – машина выехала из-за поворота и остановилась на обочине передо мной. Я рассчитывала увидеть Фиону, но это был белый «вольво» Кристал.
      Похоже, одевалась она впопыхах: натянула джинсы и серый свитер.
      – Я уже была в халате и тапочках, – сказала Кристал, – и тут заявился полицейский. Он хотел отвезти меня в патрульной машине, но я предпочла ехать на своей. Что происходит?
      – Да ничего особенного. Где Аника?
      – Ей надо было вернуться в школу. Залезайте.
      – Спасибо. – Я открыла дверцу и села с ней рядом. – Вы как?
      – В шоке.
      – Он мог просто спихнуть машину в пруд, – сказала я.
      – Будем надеяться. Вы давно здесь?
      – Уже несколько часов. С шести.
      – Они сказали, можно не торопиться. Полицейский пришел, когда я смотрела телевизор.
      – Вам повезло. Я умираю от голода.
      Кристал потянулась к бардачку, открыла его и вытащила шоколадку «херши».
      – Вот, подкрепитесь. А как они обнаружили машину?
      – Ее увидела я и позвонила по девять-один-один.
      Мы помолчали. Потом Кристал сказала:
      – Вроде ее еще не вытащили.
      – Ждут тягача.
      Кристал устало вздохнула:
      – Я знала, что он мертв. Это единственное разумное объяснение. Говорила я вам, он никогда бы не бросил Гриффа.
      – Кристал, машину же еще не подняли со дна. Неизвестно, там ли он.
      – Там. Лейла будет страшно переживать.
      – С чего это? Она же его не любила.
      – Не любила. Относилась к нему как к куску дерьма. Представляете, как теперь ее будет мучить совесть? Даже не знаю, как ей об этом сказать.
      – Она здесь. Вы не видели? В машине Ллойда.
      Кристал встрепенулась:
      – Где?
      – Машинах в трех за нами.
      – Пойду проверю, как она, – сказала Кристал, беря зонтик.
      – Спасибо за «херши». Вы спасли мне жизнь.
      – Пустяки.
      На дороге появился тягач. Я пересела к себе и наблюдала, как он задом заползает на холм. Интересно, как им удастся вытащить «мерседес» из воды, а потом еще проволочь вверх-вниз по холму?
      Я обернулась, поискала глазами Кристал. Она успела подойти к Лейле, стоявшей на обочине рядом с Ллойдом. Ллойд обнимал девочку за плечи, но Лейла, как только увидела мать, тут же кинулась к ней.
      На вершине холма показался детектив Одесса в непромокаемой куртке с капюшоном. Заметив мой «фольксваген», он направился ко мне. Я опустила правое стекло. Подойдя к машине, он заглянул внутрь и сказал:
      – Я хочу познакомить вас с детективом Пальей. Он ведет это дело.
      – Иду. – Я закрыла окно, влезла в дождевик и пошла за Одессой на холм.
      – О Фионе ничего не слышно?
      – Нет. Мы говорили с ее дочерью. Она сказала, что попробует ее отыскать. Впрочем, может, она сама вернется домой.
      Мы стояли на вершине и смотрели вниз. Прожектора освещали часть берега и воду, в которой виднелся задний бампер «мерседеса».
      – Он там?
      – Еще не знаем. Водолаз работает. Там глубина шесть метров. Машина просто зацепилась за валун у берега, иначе бы ее никто уже не обнаружил.
      Водолаз вынырнул на поверхность, снял маску. На берегу его уже ждали коронер и еще какой-то мужчина, которым он и доложил обстановку.
      – Рядом с коронером – Палья, – объяснил Одесса.
      – Я уже догадалась.
      Второй мужчина, словно услышав наши слова, обернулся и посмотрел на нас. Извинившись перед собеседниками, он подошел к нам.
      – Мисс Миллоун? – спросил он, протягивая мне руку. – Я Джим Палья.
      Голос у него был низкий и спокойный. На вид – лет пятьдесят, голова бритая, лоб изрезан морщинами. На нем были овальные очки в тонкой металлической оправе.
      Мы пожали друг другу руки и обменялись соответствующими любезностями.
      – Мы теперь ваши должники. Как вам удалось обнаружить «мерседес»?
      Одесса тронул меня за рукав:
      – Вы тут пока побеседуйте. Я скоро вернусь.
      Он спустился на берег, к водолазу. Я обернулась к детективу Палья, который не сводил с меня глаз.
      – Даже не знаю, с чего начать. Я была в доме Ллойда. Это бывший муж Кристал.
      – Знаю. Отчим Лейлы.
      – Ну да. Утром она без разрешения ушла из школы, и Кристал решила, что она отправилась к нему. Я пообещала Кристал попробовать найти девочку и поехала на Литл-Пони-роуд. Лейла, должно быть, хотела поймать машину: я увидела ее на обочине. И уговорила поехать со мной к Ллойду. Его дома не было, но она знала, где ключ. Его дом вон тот, с высокой крышей, – показала я на тот берег озера. – Лейла села смотреть телевизор, а я поднялась на антресоли. Там я увидела телескоп и из любопытства в него посмотрела. И с удивлением обнаружила, что эта часть Грамерси-лейн расположена как раз напротив дома Фионы. А еще я заметила в телескоп собаку – немецкую овчарку Труди. Я ее уже встречала, когда приезжала к Фионе. Так вот, собака стояла на берегу и лаяла как сумасшедшая. Я догадалась, что она чем-то встревожена, но чем – понять не могла. А еще я разглядела выбоины на валуне у берега, примятые кусты, поломанные деревца. Сначала я подумала, что кто-то спускал на воду лодку, но потом увидела на столбе объявление и вспомнила, что купаться и кататься на лодках в этом пруду запрещено.
      Палья задумчиво смотрел на меня:
      – Я все-таки не понимаю, как вы все это связали воедино.
      – Мне вдруг все стало ясно. Доктора Перселла последний раз видели в клинике. Мне говорили, что он собирался вечером заехать к Фионе, и я…
      – Кто говорил?
      – Друг Перселла, некий Джейкоб Тригг. Дау ему сказал, что договорился вечером с ней увидеться.
      – А с Фионой вы об этом беседовали?
      – Ну да, я ее спросила. Что естественно – я же на нее работаю. Она сама должна была все рассказать, когда меня нанимала.
      – И что она ответила?
      – Утверждает, что он так и не появился. Я решила, что он не захотел с ней видеться, а ей гордость не позволяет это признать.
      – Жаль, Фиона нам про это не сказала. Мы бы опросили соседей – вдруг кто-то слышал, как подъехала машина.
      И тут я услышала гул мотора и скрежет – трос, на котором тянули «мерседес», наматывался на барабан. Машина шла носом вниз, три из четырех окон были открыты. Из каждого отверстия, из каждой щели лилась вода. Со стороны водителя окно было закрыто, нижняя часть стекла в трещинах, верхняя отсутствовала. На переднем сиденье я разглядела бесформенную человеческую фигуру, страшную, распухшую. Лицо было повернуто к окну – словно человек смотрел наружу. Тело столько недель пролежало под водой, что кожа стала совершенно белой. Я невольно вскрикнула. Рот мертвеца был открыт, губы вытянуты – как будто он кричал, то ли удивляясь чему-то, то ли негодуя.
      – Я буду в машине, – сказала я.
      Палья меня уже не слышал – он шел к «мерседесу». Неподалеку стояли санитары. Краем глаз я увидела вспышку – полицейский фотограф приступил к работе. У меня не было сил за этим наблюдать. Обычно мне удается преодолеть отвращение и работать на месте преступления с нужной долей отстраненности. Но сейчас я ничего не могла с собой поделать: слишком уж мрачно все выглядело. Перселл – если тело действительно его – либо покончил с собой, либо был убит. Не мог он случайно съехать с холма в пруд.
 
      Домой я вернулась в одиннадцатом часу. Криминалисты все еще оставались у пруда, хотя я лично и не понимаю, что им там делать. Я там походила-походила и отправилась домой. Я так и не ужинала. И не обедала. Дважды за вечер меня обуревал голод, но теперь он рассосался, осталась только головная боль, грозившая перейти в мигрень.
      Слава богу, хоть дождь кончился, начинало потихоньку теплеть. Улицы словно дымились – испарялась влага. Дороги были еще мокрые, с листвы капала вода. Поднимался туман, и все вокруг казалось зыбким и неясным. Даже соседние дома выглядели странными и незнакомыми. Пространство стало двумерным, и ветви деревьев походили на рисунок тушью. Я вставила ключ в замок. Окошко Генри светилось – это было единственное яркое пятно. Сунув ключ в карман, я зашагала через двор.
      Заглянув в окошко на задней двери, я увидела его за столом со стаканом виски.
      – Генри! – позвала я и постучала в стекло.
      Он открыл дверь. Я стряхнула дождевик и повесила его на спинку стула, а Генри открыл холодильник, достал пригоршню кубиков льда и ссыпал их себе в стакан, залив сверху новой порцией виски.
      – Что стряслось? Ты какая-то измученная, – сказал он.
      – Угу.
      Он протянул мне стакан.
      – Спасибо, – кивнула я и отхлебнула виски.
      Только теперь я поняла, что устала смертельно. Я вернула стакан Генри и откинулась на спинку стула.
      – Так что случилось? – спросил он.
      – Мы нашли машину доктора Перселла и тело – предположительно его же.
      Я коротко пересказала Генри события дня.
      – Понятно. И что теперь?
      – Утром доктор Уи будет делать вскрытие. Уж не знаю, что удастся выяснить, тело в таком состоянии…
      Генри взял стакан, вымыл его и поставил на сушку.
      – Да, кстати, я сегодня видел твоего приятеля.
      – Это какого же?
      – Томми Хевенера. Он заходил к Рози. Разумеется, искал тебя, но мы с ним славно поболтали. Похоже, милый парень и сражен тобой наповал. Все о тебе расспрашивал.
      – Мне бы кого о нем расспросить. Выяснилось, что Томми с братом наняли в Техасе одного подонка, чтобы тот залез в дом их родителей и выкрал оттуда все ценности, включая ювелирные украшения почти на миллион долларов. Тот все сделал, как было велено, а потом поджег дом, чтобы замести следы. Только братья забыли его предупредить, что папа с мамой, связанные и с кляпами во рту, сидят в шкафу. Они умерли от удушья во время пожара.
      – Не может такого быть! – изумился Генри.
      – Может. Следователь из страховой компании – некая Мерайя Толбот – сегодня утром заявилась ко мне в контору и показала вырезки из «Дейли ньюс газетт», которая издается в Хэтчете.
      – Так почему же они не за решеткой?
      – Нет доказательств, а поскольку обвинение мальчикам предъявлено не было, они еще и получили деньги по страховке. В сумме набралась пара миллионов баксов. Их тетка и страховая компания собираются подавать гражданский иск, надеются получить назад хотя бы то, что осталось.
      – Откуда же им известно, что это не вор убил папу с мамой? Может, он сам их и связал?
      – К сожалению, о воре с тех пор ничего не слышно. Есть подозрение, что братья и его порешили.
      – Зачем же ты с ними связалась?
      – Вот к этому я и веду. Я подписала договор аренды, заплатила вперед за полгода. Теперь ума не приложу, как из этого выпутаться.
      – Попроси Лонни разобраться. Он сообразит, что делать.
      – Отличная мысль, – сказала я. – Только и это еще не все.
      – А что такое?
      – Мерайя считает, что драгоценности все еще спрятаны у них в доме. Она хочет, чтобы я нашла сейф – тогда полиция даст ордер на обыск. Она говорит, деньги у Хевенеров на исходе. И думает, что они попытаются продать хотя бы часть драгоценностей. А поскольку они заявили об их пропаже, выглядеть это будет не лучшим образом. Если она поймает их за руку, полиция получит ордер на арест.
      – И как она собирается их уговаривать?
      – Никак. Она хочет, чтобы это сделала я. – Я вытащила из кармана джинсов листок бумаги. – Она дала мне имя одного перекупщика в Лос-Анджелесе и хочет, чтобы я сообщила его братьям.
      Генри взглянул на листок:
      – Сирил Ламбру держит ломбард?
      – Он ювелир. Мерайя говорит, у него вполне легальный бизнес. Но иногда он занимается и скупкой краденого.
      – А почему она сама им о нем не расскажет?
      – Потому что они знают, кто она, и на эту удочку ни за что не попадутся.
      – Но почему она выбрала тебя?
      Тон у Генри стал агрессивным, и я почувствовала, что краснею.
      – Потому что я нравлюсь Томми.
      – Нет, они обязательно почуют неладное. Ты называешь им имя ювелира. Они закладывают свои побрякушки, а потом их арестовывают и сажают за решетку. Даже не думай соваться.
      – Да ладно тебе. Они все поймут только за решеткой.
      Генри с тоской уставился на меня:
      – Не делай этого! Не вмешивайся. Тебя это совершенно не касается.
      – Я и не говорила, что собираюсь вмешиваться.
      – Ну как ты будешь искать сейф? Тебе же для этого надо попасть к ним в дом.
      – Томми однажды меня туда уже возил. Осталось уговорить его сделать это еще разок.
      – Зачем рисковать? Тебе нельзя оставаться наедине ни с одним из братьев.
      – Генри, обещаю, я не буду торопиться. Я еще даже не придумала, что сказать… В том случае, если соглашусь.
      – Куда ты лезешь? Тебе же не нужны деньги.
      – Не в деньгах дело. Ладно, хватит. Ты что-то уж очень забеспокоился.
      – А ты совершенно не беспокоишься. И зря!
 
      Большую часть среды я приводила в порядок недоделанные дела. В шесть утра, в перерыве между дождями, я совершила пятикилометровую пробежку, после чего отправилась в спортзал. Потом вернулась домой, приняла душ, позавтракала и в 9.15 явилась в офис, где занималась бумагами, в том числе и счетами, которые я оплатила с особой гордостью.
      Из офиса я ушла около трех и направилась в банк. Чек, который я выписала на «Хевенер пропертиз», еще не успели перевести. Я приостановила платеж, вернулась на работу и написала Ричарду письмо, где извинялась за то, что по непредвиденным обстоятельствам не буду снимать у него помещение. Он, конечно, мог обратиться в суд, но я надеялась, что делать этого он не станет. В его положении лучше в мелкие тяжбы не ввязываться. В 17.30 я ушла. По дороге домой заехала на почтамт, опустила письмо в ящик. Через двенадцать минут я уже добралась до дома, и на душе у меня было удивительно легко.
      Не заходя к себе, я постучала в окно Генри, но его на месте не оказалось. Из кухни доносились сладостные ароматы тушеного мяса, и я решила, что он где-то поблизости.
      Я отперла свою дверь, зашла. Огонек на автоответчике весело мигал. Я включила запись.
      Томми Хевенер: «Привет, это я! Все время о тебе думаю. Может, застану попозже. Придешь – позвони».
      Я стерла сообщение, и как же мне хотелось сделать то же самое с Томми!
      Я отправилась на кухню. В субботу я съела последнюю банку томатного супа, а другой еды в доме не было. Прихватив сумку, я пошла к двери. Ужин у Рози – какое приятное разнообразие.
      На улице пахло сыростью. Дождь шел уже шесть дней. Земля была мокрая, повсюду, весело журча, текли ручьи. Если хотя бы несколько дней не будет ясной погоды, эти потоки выйдут из берегов и затопят все низины.
      За барной стойкой у Рози собралась целая толпа. И вместо привычного гула – раздраженный рокот: люди устали от плащей, мокрых ботинок и сырости, из-за которой у кого-то начался аллергический насморк, у кого-то – обычная простуда.
      Я поставила зонтик у стены, повесила дождевик на вешалку. Зайдя в зал, я сразу увидела Томми Хевенера, сидевшего за ближним ко мне столиком. Так, раздраженно подумала я, меня загоняют в угол. Как же от него избавиться? Он оторвался от своего мартини и посмотрел на меня. И тут я замерла в нерешительности, поскольку заметила Мерайю Толбот, сидевшую в кабинке в уголке. Свои седые локоны она упрятала под черный парик, голубые глаза прикрыла темными очками в оправе со стразами. В широком плаще она казалась вполне упитанной дамочкой. Как только мы с Мерайей обменялись взглядами, она встала и пересела спиной к залу. Я решительно направилась к столику Томми.
      Он взял мою руку и поцеловал. Я внутренне содрогнулась – но на сей раз не от удовольствия, а от страха. То, что еще недавно казалось милым флиртом, обернулось дешевой игрой.
      Я успела заметить, что Мерайя направилась в дамскую комнату. Я оперлась подбородком на руку.
      – Ты не занят? Можем пойти поужинать в «Эмилию» или еще куда-нибудь.
      – Купи-ка мне для начала выпить, и мы все обсудим, – сказал он.
      – Ты что пьешь?
      – Мартини с водкой.
      Я взяла его пустой бокал и направилась к бару, где Уильям, брат Генри, в поте лица разливал пиво и смешивал коктейли. Я заказала два мартини с водкой и сказала:
      – Будь добр, отнеси заказ вон за тот столик, где сидит парень в сером свитере. Скажи ему, я пошла в уборную и через минуту вернусь.
      – Всегда рад тебе услужить, – кивнул Уильям.
      Я направилась в дамскую комнату. Мерайя поправляла у зеркала парик.
      – Ну, что скажете? – обратилась она ко мне.
      – Убогая маскировочка. Я вас сразу засекла, как только вошла. И вообще, что вы здесь делаете? Вы же все провалите.
      – Я пыталась до вас дозвониться, но попадала на автоответчик. А сообщение мне оставлять не хотелось. Кто его знает, вдруг вы не одна будете прослушивать запись. Вот я и решила, что проще всего поискать вас здесь. Я вхожу, а он уже сидит за столиком. Вы сумеете его увести?
      – Сделаю, что смогу, но мне все это не нравится. Я думаю, как бы его отшить, а теперь придется к нему подлизываться.
      – Жизнь – штука непростая, – улыбнулась Мерайя. – У меня хорошие новости. На кредитных карточках у братьев осталась какая-то мелочь. Они теперь вынуждены экономить каждый цент.
      – Так они разорены?
      – Разорятся, если не предпримут решительных действий. – Наши взгляды встретились в зеркале. – Как я понимаю, у вас еще не было возможности рассказать Томми о перекупщике.
      – Я этого делать не собираюсь. Извините, но тут я ничем помочь не могу.
      – Ну и не переживайте. С вашей помощью, без вашей помощи, я все равно их достану.
      – А что вы так бьетесь? Лично вас же это не касается.
      – Убийство всех касается. Мне противно смотреть, как подлецам все сходит с рук.
      Я вышла из дамской комнаты, пробралась через толпу к столику Томми. К нему успел присоединиться Генри, который, как обычно, пил виски со льдом.
      Я села.
      – Привет, Генри! Я к тебе стучалась, но ты не отзывался.
      – Заскочил на рынок. Купил пучок петрушки к тушеному мясу.
      – Генри потрясающе тушит мясо, – обратилась я к Томми, не глядя ему в глаза.
      Я поднесла к губам бокал с мартини, сделала глоток и дрожащей рукой поставила обратно на столик.
      Мы с Генри переглянулись. Я отлично понимала, что он не хочет оставлять меня один на один с врагом.
      – Кстати, – сказал Генри, – насчет твоей просьбы. Я все выяснил.
      – Да? – промямлила я. Какая еще просьба?
      – Тебе надо обратиться к Сирилу Ламбру, он живет в Лос-Анджелесе. Женщина, с которой я беседовал, продала ему драгоценности, оставшиеся от матери. Она их почти не носила, и ей надоело платить огромную страховку.
      Я готова была сквозь землю провалиться. Только что я отказалась от плана Мерайи, а тут Генри сам забрасывает наживку. Я сразу догадалась, зачем он это делает. Если сведения о ювелире поступят от него, то с меня и взятки гладки. Генри с Томми провели прошлый вечер вместе. И Томми проникся к нему доверием.
      – Как я ее понимаю! – сказала я. – Мне самой эта страховка поперек горла. Предпочитаю наличные.
      Генри держался как опытный шулер – легко и непринужденно.
      – Я сам позвонил этому мужику, и мы чудесно поболтали. Я описал ему бриллиант, и он, похоже, заинтересовался. Я понимаю, тебе жаль расставаться с кольцом, но надо реально смотреть на вещи.
      Во рту у меня пересохло.
      – А он не сказал, сколько приблизительно можно выручить?
      – От восьми до десяти тысяч. Он говорит, надо посмотреть камень, узнать насчет вторичного рынка, но клялся, что все будет по-честному.
      – Да кольцо стоит раз в пять дороже! – воскликнула я возмущенно.
      – Проверь сама, если хочешь, – пожал плечами Генри. – Есть и другие ювелиры, но, как говорится, старый черт лучше нового.
      – Ладно, посмотрим.
      На лице у Томми не дрогнул ни один мускул. Он вежливо слушал нас, не проявляя особого интереса. Генри сказал:
      – Пора мне домой, а то мясо подгорит.
      Я понимала, что ему не хочется меня оставлять, но излишняя назойливость тоже ни к чему. Генри мило распрощался с Томми и исчез. Пора было и мне сматываться.
      – Ты уж извини, но меня ждет работа. Поужинаем в другой раз, хорошо?
      Я не могла заставить себя провести вечер с ним вдвоем. Мерайя, должно быть, уже ушла, а нет – пусть пеняет на себя.
      – Что за резкая смена настроения? – изумился Томми. – Может, тебе каких-нибудь гадостей про меня наговорили?
      Я внутренне напряглась.
      – А что, есть за тобой грешки? Ты что-нибудь скрываешь?
      – Нет, конечно. Но мало ли чего люди не напридумывают.
      – А я вот никогда ничего не придумываю. Если я говорю, что у меня работа, можешь мне верить.
      – Ну, тогда я тебя отпускаю. Завтра позвоню. Или лучше ты сама звони.
      – Договорились.
      Мы встали одновременно. Томми надел плащ, взял зонтик. У выхода я подхватила свой дождевик с зонтиком. Томми придержал мне дверь. Я коротко с ним попрощалась и пошла к дому, а он зашагал в другую сторону. Я заставляла себя идти помедленнее, хотя ноги так и несли меня от него подальше.
      Дома я заперлась на ключ, села за стол и достала визитку Мерайи Толбот. Меня очень беспокоила наша с ней игра. Томми, похоже, что-то заподозрил. Как это свойственно психопатам, он тут же почувствовал, что я его боюсь. И теперь наверняка захочет выяснить, из-за чего или из-за кого мое отношение к нему так переменилось.
      Я набрала техасский номер Мерайи Толбот. Конечно, я до нее не дозвонюсь, но хотя бы оставлю сообщение, попрошу со мной связаться. Как же ловко, подумала я, Генри ввернул в разговор этого ювелира. Лгал он не хуже меня и так же складно. Вопрос в том, как Томми отреагирует на эту информацию.
      На следующий день в девять утра я позвонила Фионе. Естественно, дома ее не оказалось. Я оставила сообщение: сказала, что постараюсь отыскать исчезнувшие со счета Перселла тридцать тысяч, и высказала предположение, что виновного в краже надо искать в доме Кристал. И добавила, что могу поработать еще несколько часов, если ее эти расходы не слишком обременят. Я надеялась, что она не откажет себе в удовольствии вывести на чистую воду Кристал или кого-то из близких ей людей.
      К полудню я разобралась со всеми текущими делами и сделала несколько звонков, после чего отправилась в полицейский участок, рассчитывая застать детектива Одессу. Но, как выяснилось, он с приятелем ушел за пять минут до моего прихода. Я спросила у дежурного, не знает ли он, куда они пошли.
      – Скорее всего, в «Дель Map». Если там их нет, загляните в «Аркаду».
      Я положила на конторку свою визитную карточку.
      – Спасибо. Если я его не найду, будьте добры, попросите его мне позвонить.
      – Конечно.
      В «Дель Map» Одессы не оказалось, и я пошла в «Аркаду» – крохотную кафешку на три столика. Детектив Одесса сидел, склонившись над пластиковой корзинкой с гамбургером и жареной картошкой. Напротив сидел детектив Джона Робб.
      С Джоной Роббом я познакомилась четыре года назад, он занимался пропавшими без вести, а меня как раз один такой и интересовал. Затем его перевели в отдел расследования убийств, дали лейтенанта и назначили заведующим сектором – то есть он стал непосредственным начальником Пальи. Когда мы познакомились, Джона, который то сходился, то расходился с женой, в очередной раз с ней разошелся, и мы несколько месяцев сладко проводили время в моей квартирке. Затем его супруга Камилла с двумя дочками снова вернулась.
      Винс Одесса, заметив меня, помахал рукой.
      – Всем привет! – сказала я.
      – Присаживайтесь, – предложил Одесса. – Есть будете?
      Джона тут же пододвинул мне свою корзиночку:
      – Готов поделиться. Камилла посадила меня на диету.
      Я уселась с ним рядом и осмотрела его сандвич: бекон, салат и помидоры с майонезом. Все это я обильно посыпала солью. Обожаю будоражить почки.
      – Мы как раз говорили о Перселле, – сообщил Одесса. – Джона только что ознакомился с результатами вскрытия.
      – Доктор Уи сказал, что из-за состояния тела ни биохимических, ни биофизических анализов он сделать не может. Но, похоже, умер Дауэн Перселл от выстрела в голову. На перед нем сиденье мы обнаружили ствол. Револьвер «Чартер Армз» тридцать пятого калибра. Одной пули не хватает. Гильза осталась в барабане. Уи считает, что, скорее всего, утопили его уже мертвым.
      – Револьвер его? – спросила я. Джона вытер салфеткой рот.
      – Перселл купил его перед разводом с Фионой. Кристал запрещала держать оружие дома – из-за ребенка. Она думает, что он хранил его либо у себя в столе в клинике, либо в бардачке машины.
      – Мы пытаемся понять, как он оказался у пруда, – сказал Одесса.
      – Перселл собирался встретиться с Фионой, – напомнила я. – Она говорит, что он не появлялся, но, возможно, лжет.
      Одесса кивнул:
      – Да уж мы обратили внимание на то, что мужика нашли мертвым почти что у нее во дворе.
      – А она – единственная, кто получает в случае его смерти страховку. Это было оговорено при разводе, – сказал Джона.
      – И сколько же?
      – Миллион.
      – Рискованно убивать человека так близко от собственного дома, – заметила я.
      – Вдруг в этом и состояла вся прелесть плана, – сказал Джона. – А может, кто-то другой заманил его туда и продырявил бедняге башку.
      – Да как бы ты его туда затащил? – фыркнул Одесса.
      – Убийца мог сесть к нему в машину, – сказал Джона. – Назначаешь встречу, говоришь, что хочешь побеседовать в укромном месте, заодно просишь подвезти.
      – А как потом в темноте оттуда выбираться?
      – Хотя бы на попутке. Это недалеко, – сказал Джона.
      – А если кто тебя увидит? – предположила я.
      – Их могло быть двое, – сказал Одесса. – Один встречается с ним и делает свое дело, а второй ждет в машине где-нибудь неподалеку.
      – С напарником риска вдвое больше.
      – Это зависит от того, кого берешь в напарники. – Джона отхлебнул кока-колы.
      – Но, с другой стороны, у Перселла были проблемы с властями, – сказала я. – Дело шло к скандалу. Он мог подумывать и о самоубийстве. Вы бы на его месте как поступили?
      – Может, и так же, – мрачно кивнул Джона. – Ребята еще возятся с «мерседесом». У него на коленях лежал мохеровый плед, на полу валялась бутылка из-под виски. Фары потушены. Судя по положению ключа, зажигание было включено. Права и бумажник остались при нем.