Кинси Милхаун - П" – значит погибель

      – Да. Сейчас она в Сан-Франциско, но днем должна вернуться. Я тут землю носом рою, разговариваю со всеми подряд: надеюсь убедить ее, что она не бросает деньги на ветер.
      – И кто у вас в списке?
      – Ну, я поговорила с одним из его партнеров – с Джоулом Глейзером. С Харви Бродусом я еще не общалась. Я расспрашивала людей в клинике, была у его дочери Бланш.
      – А с бывшим мужем Кристал вы не разговаривали?
      – Это мне в голову не пришло, но могу и его расспросить. Только он-то здесь при чем?
      – Может, и при чем. Месяца четыре назад Дау встречался с Ллойдом. Я понял, что это насчет Лейлы, впрочем, точно не скажу. Вы, наверное, знаете, Лейла некоторое время жила у Ллойда. Кристал устала с ней ругаться, и Лейла переехала к отцу. Она пошла здесь в частную школу, в восьмой класс. А через пару месяцев совершенно отбилась от рук. Начала прогуливать, пошли наркотики, вино. Тут уж Дау вмешался и записал ее в Фитч. Там правила строгие, и она этого Дау простить не может.
      – Я так поняла, что Ллойд с Кристал общаются нормально?
      – Более-менее. Она все еще перед ним стелется. Кристал всегда была у Ллойда под каблуком.
      – Неужели?
      – Она была стриптизершей в Лас-Вегасе, а он проматывал все, что она зарабатывала. У них были совершенно безумные отношения – пьянство, скандалы. А потом она познакомилась с Дау и переехала с дочкой в Санта-Терезу. Думаю, решила, что Дау – ее выигрышный билет; так оно и оказалось. Но Ллойд отправился за ней следом. Он был вне себя.
      – Откуда вы все это знаете?
      – Дау рассказывал, – ответил Тригг. – По-моему, он боялся, что Ллойд найдет способ утвердить свое влияние. А еще его очень огорчала Фиона, которая постоянно требовала денег. Она была убеждена, что он к ней вернется, и это тоже его удручало. Поэтому он туда и поехал.
      – Куда это туда?
      – Он собирался поговорить с Фионой, выяснить отношения раз и навсегда.
      – В тот день, когда исчез?
      – Во всяком случае, мне он так говорил. В ту пятницу мы вместе завтракали, и он сказал, что она настаивает на встрече. Она вечно на чем-нибудь настаивала. Удержать его она не могла, но хотела, чтобы он за это заплатил.
      – Фиона рассказывала, что Дау уже дважды исчезал. Вы не знаете куда?
      – Восстанавливался. Говорил, что ездил на ферму, где такое лечат.
      – Вы имеете в виду алкоголизм?
      – Ну да. Он это скрывал, боялся, что пациенты, узнав, что он алкоголик, перестанут ему доверять.
      – Я слышала, Дауэн снова начал пить.
      – Возможно, из-за Фионы. Она любого доведет до запоя.
      – А не мог он опять отправиться в какую-нибудь лечебницу?
      – Я очень на это надеюсь, но в таком случае он все-таки дал бы о себе знать.
      – Фиона говорит, что в прошлые разы он никого не предупреждал.
      – Неправда. Мне он говорил.
      – Что вам известно о проблемах в «Пасифик Медоуз»?
      – Немногое, – покачал головой Тригг. – Знаю только, что ситуация сомнительная. Я посоветовал Дау нанять адвоката, а он сказал, что пока рано. У него были кое-какие подозрения, но он хотел сначала сам все проверить.
      – Кто-то мне говорил, будто он боялся, что в случае публичного скандала Кристал от него уйдет.
      – Возможно, Фиона на это и рассчитывала, – сказал он.
      В контору я пришла в 11.25 и увидела Дженифер, склонившуюся над каталожными ящиками. Ее ультракороткая юбка почти не прикрывала зад.
      – Дженифер, – сказала я, – пожалуй, тебе все-таки лучше носить юбки подлиннее.
      Она поспешно выпрямилась и одернула подол.
      – Мне что-нибудь передавали? – спросила я.
      – Звонила только миссис Перселл, сказала, что вернулась и ждет вас к двум.
      – Когда? Сегодня или завтра?
      – Ой!
      – Ладно, не паникуй. Я сама выясню. Еще что?
      – К вам пришли. Какая-то Мерайя. Я ее проводила в ваш кабинет.
      – И оставила там одну?
      – У меня работа. Не могла же я с ней сидеть.
      У меня потемнело в глазах.
      – И давно она там?
      – Минут двадцать. Или немного дольше.
      – Дженифер, за это время она могла лишить меня всего, чем я владею.
      – Ну, извините.
      – Да ты не извиняйся. Только больше так не делай. – Я направилась к коридору, но на полпути не удержалась и добавила: – И еще – купи себе колготки!
      Дверь в мой кабинет была прикрыта. Распахнув ее, я обнаружила там сидящую на стуле женщину. Я взглянула на свой стол и заметила, что папки кто-то трогал. Я вопросительно посмотрела на посетительницу, но ее взгляд был открыт и безоблачен.
      Ей было не больше двадцати шести, но волосы успели стать серебристо-седыми. Короткая юбка серого делового костюма обнажала колени, выгодно подчеркнутые черными чулками. Слева от стула стоял черный портфель. Больше всего она походила на преуспевающего адвоката. Может, кто-то подал на меня в суд?
      Я обошла стол и села.
      – Меня зовут Мерайя Толбот, – сказала она, подав мне руку.
      – Мы с вами договаривались о встрече? – спросила я, не в силах скрыть раздражение.
      – Нет, но я пришла по делу, которое, думаю, вас заинтересует. – Она протянула мне визитку, на которой было написано: «Мерайя Толбот, отдел специальных расследований, надзор по делам страхования», а ниже телефон и адрес, которых я читать не стала. – Я бы хотела побеседовать с вами о вашем домохозяине.
      – О Генри?
      – О Ричарде Хевенере.
      Уж не знаю, чего я ожидала, но, во всяком случае, не этого.
      – А в чем дело?
      – Возможно, вы этого не знаете, но в восемьдесят третьем Ричард с Томми убили собственных родителей.
      Она выдержала паузу и продолжила сухим деловым тоном:
      – Они наняли человека, чтобы тот забрался к ним в дом. Насколько мы понимаем, план был таков: вор должен был вскрыть сейф и унести оттуда наличность и драгоценности приблизительно на миллион долларов. Мать молодых людей, Бренда, получила по наследству уникальную коллекцию ювелирных украшений, которые, кстати сказать, завещала своей единственной сестре Карен.
      Мерайя достала из портфеля папку и протянула ее мне:
      – Здесь газетные вырезки. И копии двух завещаний.
      Я раскрыла папку. Первые вырезки были датированы 15, 22 и 29 января 1983 года. И в каждой – фотографии Ричарда и Томми, строгих и печальных. В заголовках сообщалось, что их обоих допрашивают по поводу убийства Джареда и Бренды Хевенеров.
      Мерайя Толбот продолжала:
      – Грабитель – подонок по имени Кейси Стоунхарт, успевший шесть раз отсидеть в тюрьме за различные преступления – от мелких краж до поджога. Мы полагаем, что сейф он открыл, использовав шифр, который ему сообщили братья. За тем он отключил дымоуловители и поджег дом, чтобы скрыть следы преступления. По-видимому (впрочем, это всего лишь наши предположения), по уговору он должен был забрать себе драгоценности. Братьям доставались деньги и несколько самых ценных украшений, а кроме того, они надеялись получить от страховой компании компенсацию за дом со всем его содержимым. Мистера и миссис Хевенер нашли в спальне, в шкафу, связанными по рукам и ногам и с кляпами во рту. Они задохнулись в дыму. Братьев в городе не было, у них железное алиби. А Стоунхарт исчез – возможно, его убили. Никто его с тех пор не видел – сто к одному, что они же от него и избавились.
      – Может, он где-то скрывается?
      – Тогда бы он послал весточку семье. Полиция проверяет почту, прослушивает телефон. Этот парень был очень привязан к своим родным. И разлуки бы не вынес.
      – Напомните еще раз, когда это произошло?
      – В восемьдесят третьем году, в Хэтчете, штат Техас. Подозрение почти сразу же пало на братьев, но они ведут себя крайне умно.
      Мой интерес к Томми словно испарился.
      – А почему полиция заподозрила их?
      – Во-первых, актеры из них обоих никудышные. Они старались вовсю, но получалось насквозь фальшиво – сплошные крокодиловы слезы. В то время они оба жили дома. Томми был вечным студентом. Ричард называл себя «антрепренером», и деятельность его заключалась в том, что он занимал деньги и тут же пускал их по ветру. Джаред полностью разочаровался в обоих. Да и Бренда тоже. Это нам потом рассказали их друзья.
      – Как я понимаю, братьям было предъявлено обвинение?
      Мерайя покачала головой:
      – Следователи не смогли собрать достаточно улик, и окружной прокурор обвинения не выдвинул. Страховая компания, естественно, выплачивать ничего не хотела, но братья подали в суд. Поскольку арестованы они не были и обвинения им не предъявляли, пришлось заплатить.
      – И сколько же?
      – Каждому по двести пятьдесят тысяч по страхованию жизни. За дом и имущество – более семисот пятидесяти тысяч. Прибавьте к этому наличность из сейфа – около ста тысяч – и драгоценности: получается кругленькая сумма. Страховая компания и Карен Атчесон, тетя близнецов, собираются подать гражданский иск о возмещении убытков. Мы убеждены, что украшения все еще у них.
      – Даже сейчас, через три года?
      – Поступила кое-какая информация. Есть один специалист по поджогам, профессионал. Кейси с ним советовался: работа была сложная, не мелочевка, которой он занимался раньше.
      – А этот профессионал тоже должен был что-то получить?
      – Часть гонорара Кейси. Но когда он узнал про убийство, решил в это не лезть. А теперь в нем, наконец, заговорила совесть.
      – Но почему же он не пошел в полицию?
      – Пойдет, если страховая компания обнаружит доказательства.
      Я отодвинула папку:
      – А зачем вы пришли сюда?
      Мерайя усмехнулась:
      – Я братьев из виду не выпускаю. Похоже, деньги у них на исходе, да и отношения портятся. Мы очень рассчитываем на то, что у них появятся проблемы с наличностью. Поэтому-то Ричард и решил сдать помещение именно вам. Вы заплатили за полгода вперед, а ему доллары ой как нужны.
      – Как вы это выяснили?
      – Мы подсылали к нему еще одного клиента. Ричард ему отказал, объяснив, что нашелся человек, который заплатил вперед. Так или иначе, если братья окончательно разругаются, нам это будет только на руку. Я все жду, когда один, наконец, кинет другого.
      – А от меня-то вам что понадобилось?
      – Мы хотим, чтобы вы случайно упомянули в разговоре имя одного перекупщика. Он по профессии ювелир, живет в Лос-Анджелесе. Деньги кончатся, и братья наверняка решат толкнуть драгоценности.
      – Ну, скажу я про ювелира, а дальше что?
      – Подождем, посмотрим, не заглотят ли они наживку. Нам бы только убедиться, что драгоценности у них, и тогда уж мы запросим ордер на обыск.
      – На каком основании?
      – У перекупщика же будет часть украшений. И мальчикам придется долго объяснять, откуда они их взяли.
      – А если они не станут к нему обращаться?
      – У нас имеется еще один план.
      – Почему вы так уверены, что драгоценности все еще у них?
      – Нам известно, что они купили сейф. Но все упирается в то, что у нас нет легальных оснований на обыск.
      – Вот смешно: я вчера как раз там была. Ричард куда-то уходил, и Томми показывал мне дом.
      – Но сейфа вы, по-видимому, не заметили.
      – Увы. У них почти нет мебели, на стенах ни ковров, ни картин.
      – Когда вы с ним снова увидитесь?
      – Не собираюсь я с ним видеться! Тем более после того, что вы мне рассказали.
      – Очень жаль. Мы рассчитывали на вашу помощь.
      – У меня нет повода еще раз осматривать дом. К тому же, даже если бы я и нашла сейф, все равно не смогла бы его открыть.
      – Мы вас об этом и не просим. Нужно только узнать, где он. Если мы получим ордер, нам очень не хотелось бы, чтобы парни успели избавиться от улик.
      Я на мгновение задумалась:
      – Ни на что противозаконное я не пойду.
      Мерайя улыбнулась:
      – Да ладно вам! Насколько нам известно, когда вам удобно, вы не задумываясь переходите границы дозволенного.
      Я в изумлении уставилась на нее:
      – Вы что, изучали мое досье?
      – Надо же было узнать, с кем мы имеем дело. У нас к вам одна просьба – передайте информацию о перекупщике. – Она положила мне на стол листок бумаги с именем и адресом. – Это фамилия ювелира. Вы уж сами решите, как все это подать.
      Я взяла листок, прочла фамилию.
      – А по какому телефону я могу с вами связаться?
      – Меня трудно застать. В случае необходимости звоните по номеру, который указан на моей карточке, но лучше я сама буду вам звонить. Я свяжусь с вами через пару дней. Но я бы очень не хотела, чтобы братья узнали о моем визите. Если им станет известно о нашей беседе, у вас могут возникнуть неприятности. Так что вы уж будьте поосторожнее.
 
      В 13.45 я снова ехала по Олд-Резервуар-роуд – на встречу с Фионой. Предстоящая беседа не вызывала у меня особой радости, но все лучше, чем думать о Ричарде и Томми Хевенерах. Эти братцы были мне как кость в горле. Моим первым желанием было забрать назад аванс и порвать с ними отношения, но теперь сделать это было не так-то просто. К тому же, если бы я разорвала контракт, получилось бы, что я отказываюсь помочь Мерайе Толбот. А я не из тех, кто бежит от опасности.
      Фиона, похоже, меня поджидала: не успела я нажать на кнопку звонка, как она уже открыла дверь. На сей раз на ней была креповая блузка в талию, сшитая по моде конца сороковых, и черная прямая юбка.
      Она посторонилась, пропуская меня в дом, и я с порога протянула ей большой конверт.
      – Это что такое? – спросила она с подозрением.
      – Вы говорили, вам нужен отчет.
      Она открыла конверт и перелистала мое творение.
      – Благодарю, – сказала она. Я столько трудилась, а она едва взглянула! – Если вы не против, давайте поговорим в моей спальне. Я хочу разобрать вещи.
      – Как вам будет угодно. – Честно говоря, мне ужасно хоте лось осмотреть дом поподробнее.
      Фиона взяла сумочку-косметичку, а на чемодан едва взглянула.
      – Вы мне поможете?
      Я подняла тяжеленный чемодан, и, чувствуя себя послушным осликом, потащилась за ней наверх. Там мы повернули направо и проследовали в хозяйскую спальню. Я поставила чемодан на пол.
      Фиона подошла к кровати с пологом, где на белоснежном покрывале уже лежал один открытый чемодан, и стала вынимать из него одежду.
      – Начните все сначала и введите меня в курс дела.
      Рассказ я начала с пересказа бесед и кратко изложила то, что уже описала в отчете. Сперва – разговор с Одессой, затем визит к Кристал, далее – поездка в «Пасифик Медоуз» (тут я остановилась на трудностях, с которыми столкнулся доктор Перселл), после чего я описала свое посещение Бланш.
      – Вы ездили к Бланш? – обернулась ко мне Фиона. – С чего это?
      – Она позвонила мне домой. Я так поняла, вы с ней перед этим разговаривали.
      – Ничего подобного! Поверить не могу, что вы пошли на это, не посоветовавшись со мной! Если бы я хотела, чтобы вы расспросили Бланш, я бы дала вам номер ее телефона. Что вы ей рассказали?
      – Даже не помню. Извините, конечно, но она вела себя так, словно ей все про меня известно, и я решила, что она говорила с вами или с Мелани.
      – Я сама сообщу девочкам все, что сочту нужным, но считаю неуместным, чтобы они узнавали что-то от вас. Вам это понятно?
      – Да, – пробормотала я.
      – Что вы собираетесь предпринять, чтобы его найти?
      – Видите ли, я хочу побеседовать еще с несколькими людьми, чтобы лучше разобраться в ситуации. – На самом деле я была в полной растерянности.
      Фиона сверкнула глазами, и я уж подумала, что сейчас она устроит мне разгон, но обошлось.
      – У меня к вам вопрос, – сказала я. – Почему вы не сообщили, что в тот вечер он ехал сюда?
      – Он так и не приехал. Я решила, что мы неточно договорились, на следующий день звонила ему в клинику, но его уже не было.
      – А зачем он должен был приехать?
      – Какое это имеет значение? Ведь он все равно не появился.
      – В тот вечер в доме был кто-нибудь кроме вас?
      – Кто-нибудь, кто мог бы подтвердить мои слова?
      – Это бы не помешало.
      – Боюсь, ничем не могу вам помочь. Город у нас слишком маленький. Сплетни расползаются мгновенно. Я даже не раз решала ему оставлять машину во дворе. Просила загонять ее в гараж. О его приездах не знал никто.
      – Во всяком случае, от вас.
      – Он клялся, что не будет рассказывать Кристал.
      – Я имела в виду не Кристал.
      – Тригг?
      – Да, – кивнула я. В конце концов, платит мне она. – А что насчет Ллойда Маскоу? Вы о нем когда-нибудь беседовали?
      – Немного. Они с Дау друг друга не любили и по возможности избегали. Сначала по личным мотивам. Затем – по поводу отношений Лейлы с Ллойдом. Думаю, Ллойду не нравилось, что Дау в это вмешивается. Вместо того чтобы тратить время на Бланш, вам с ним надо было побеседовать.
      Оставив Фиону в спальне, я спустилась вниз, к машине, по пути обдумывая тактику. Проще всего попросить у Кристал адрес Ллойда. Поскольку они оба опекуны Лейлы, адрес она наверняка знает. Я завела мотор и отправилась в Хортон-Рэвин.
      Дом доктора Перселла стоял на зеленом лесистом холме, с которого был виден океан. Само строение, хотя Фиона и хвасталась своими дизайнерскими талантами, особого впечатления не производило. Бетонные кубы, громоздящиеся один на другом, явно были не во вкусе Кристал, и я понимала, почему она не рвется здесь жить. Во дворе стояли белый «вольво» и «ауди» с откидным верхом, а рядом – пижонский «ягуар» черного цвета.
      Я позвонила, дверь открыла Кристал. На ней были ботинки, черные шерстяные брючки и толстый черный свитер.
      – Очень кстати! Вы нам и поможете. Ника, это Кинси! Проходите же, – поторопила она меня.
      – А что происходит? – спросила я, войдя в дом.
      – Аника приехала из Фитча, – объяснила она. – Лейла ушла без разрешения из школы, и мы пытаемся ее отыскать, пока не поднялся скандал. Если узнают, что она смылась, ее выгонят.
      Из кухни вышла Аника в синих брюках и красном блейзере, на нагрудном кармане которого было вышито золотыми буквами: «Академия Фитч». В отличие от паникующей Кристал она даже улыбнулась.
      – Привет, Кинси! Как поживаете?
      – Благодарю, все отлично. Вы думаете, Лейла отправилась сюда?
      – Очень надеюсь, – сказала Кристал и пошла на кухню. – Я сварю кофе, и мы пытаемся сообразить, что нам делать. Она знает, что ездить автостопом ей строжайше запрещено. Если бы я так на нее не злилась, я бы с ума сошла от беспокойства. Кинси, вы как предпочитаете?
      – Без молока.
      Мы с Аникой проследовали за ней на кухню. Аника уселась на один из высоких табуретов, стоявших вдоль стойки, а Кристал достала из шкафчика чашки и блюдца.
      – Теперь она полгода никуда не выйдет! Во сколько она исчезла?
      – Она должна была появиться у меня в десять, – сказала Аника. – Не дождавшись, я отыскала ее соседку по комнате, и та сказала, что видела, как Лейла с рюкзаком вышла за ворота кампуса.
      – А можно мне посмотреть ее комнату? – спросила я.
      – Разумеется, – ответила Кристал. – Это наверху, вторая дверь справа.
      Комната была яркая и пестрая. Девочка в том возрасте, когда плакаты с полуобнаженными рок-звездами соседствуют с плюшевыми игрушками. На полу, равно как и на двух стульях и подоконнике, валялись кучи одежды.
      Комнату я осмотрела быстро, но тщательно. Единственной интересной находкой была запертая на ключ маленькая металлическая шкатулка, которую я обнаружила под матрацем. Я ее потрясла и услышала только тихое шуршание. Возможно, это ее склад наркотиков. Времени вскрывать замок у меня не было, и я сунула коробочку на место.
      По дороге обратно на кухню я изучила стоявший на столе семейный календарь. Судя по всему, записи о назначенных встречах делали трое. По почерку и по содержанию записей я догадалась, что крупно и размашисто – с косыми «т» и пузатыми «а» – писала Лейла. Элегантные пометки красными чернилами – наверняка Кристал, а Рэнд писал совсем неразборчиво. Каждую вторую пятницу отмечалось, во сколько Лейла вернулась из школы. Я пролистала несколько страниц назад, нашла июль и август и увидела четвертый почерк – крупные буквы, черные чернила. Это, как я предположила, писал доктор Перселл, и последняя запись была напротив 8 сентября – за четыре дня до его исчезновения. Он отметил два собрания комиссии, медицинский симпозиум в Калифорнийском университете и игру в гольф в загородном клубе.
      – С меня хватит! – говорила Кристал.
      – Она, скорее всего, поехала к Ллойду, – сказала Аника.
      – Прекрасно! Пусть он с ней и разбирается. Я сыта по горло. Руку даю на отсечение – это все Поли.
      – Поли – это ее друг? – спросила я.
      – Подруга, – уточнила Аника. – Ее зовут Полин.
      Я взяла календарь и подошла к стойке, где меня ждала чашка кофе.
      – Можно задать вопрос?
      Кристал обернулась ко мне:
      – Что такое?
      Я поставила календарь на стойку.
      – Как я поняла, Лейла приезжает сюда не каждые выходные?
      – Почти каждые. Мы с Ллойдом обычно чередуемся, но возникают всякие обстоятельства.
      – Например?
      Кристал показала на вторые выходные июля:
      – В тот раз Лейлу пригласили домой к ее подруге Шерри, в Малибу. У нее отец занимается кино, водит девочек на все крупные премьеры.
      Я показала на пятницу 12 сентября, день, когда исчез Дау:
      – А тут?
      – То же самое, только подружка другая. Семья Эмили держит лошадей. Но, по-моему, Эмили тогда заболела, и Лейла отправилась к Ллойду. Почему вас это интересует?
      Я пожала плечами и снова пролистала календарь. Похоже, Лейла уезжала к подружкам каждый месяц.
      – А не могла она уйти с кем-нибудь из школьных приятельниц?
      Кристал обернулась к Анике:
      – Ты как считаешь?
      – Нетрудно проверить.
      Кристал сказала:
      – Погодите, давайте я еще раз позвоню Ллойду. – Она взяла телефон, набрала номер, подождала немного и положила трубку. – Нет, опять никто не подходит. Но он там, я точно знаю. Ему вечно звонят из банка, и он боится брать трубку.
      – Мне все равно нужен был предлог с ним повидаться, – сказала я. – Давайте я съезжу, посмотрю, нет ли там Лейлы.
      – А что, неплохая мысль! Мы с Никой останемся здесь – вдруг она заявится? – Кристал взяла ручку, написала что-то в блокноте, вырвала листок и протянула мне. – Здесь мой телефон, телефон Ллойда и его адрес. Если найдете Ллойда, передайте, что ему пора бы взять часть забот на себя.
      Я шла к машине и думала о том, как же удается детям разведенных родителей все это выдерживать.
      Ллойд жил на улице под названием Грамерси-лейн, у подножия холма. Я выехала из главных ворот Хортон-Рэвин и свернула направо. На первом перекрестке я развернула карту. Грамерси-лейн находилась в трех километрах от дома Перселлов, это если напрямик, через лощину. Может, Лейла поймала в Малибу попутку и поехала на север по 101-му шоссе. Тогда бы она наверняка попросила высадить ее на Литл-Пони-роуд, которая сворачивала на юг.
      Я отправилась на Литл-Пони. На вершине холма я свернула налево, к горам, и поехала, внимательно глядя на обочины шоссе. Я обогнала парочку под зонтиком и, только взглянув в зеркало заднего вида, опознала по белобрысой прическе и голенастым ногам Лейлу. Рядом шел кто-то высокий и худой, с рюкзаком. Я съехала на обочину и притормозила прямо перед ними. Когда они поравнялись со мной, я опустила стекло и спросила:
      – Вас подвезти?
      Лейла наклонилась к машине. Она поняла, что откуда-то меня знает, но откуда, вспомнить не могла. Ее спутница смерила меня враждебно-презрительным взглядом. Наверное, это и была Поли.
      – Привет! – обратилась я к Лейле. – Меня зовут Кинси Миллоун. Мы виделись в пятницу в доме на побережье. Я только что от твоей мамы. Она очень волнуется. Ты бы хоть ее предупредила, что сбежала из школы.
      – Со мной все в порядке, но все равно, поблагодарите ее за беспокойство.
      – Сама и поблагодари.
      Поли что-то сказала Лейле вполголоса, сняла рюкзак, отдала Лейле и зашагала вперед. Лейла обернулась ко мне:
      – Вы не можете заставить меня ехать домой!
      – Я вообще не собираюсь тебя заставлять, – сказала я. – Ладно, залезай, я подброшу тебя к отцу.
      Она открыла дверцу, села, рюкзак поставила в ноги.
      – Как вы узнали, куда я направляюсь? – спросила она.
      – Это твоя мама вычислила. Доберемся до телефона, ты уж будь добра, позвони ей. Она с ума сходит от беспокойства.
      – Может, вы позвоните? Все равно вы с ней будете разговаривать.
      – Естественно, буду. – Мы некоторое время ехали молча, а потом я сказала: – Не могу понять, что тебя так раздражает.
      – Ненавижу Фитч. Там все девицы только и знают, что выпендриваются.
      – Я думала, у тебя есть подруги.
      – Нету.
      – А Шерри?
      – Что – Шерри? – насторожилась Лейла.
      – Я просто хотела спросить, как ты развлеклась в Малибу.
      – Нормально. Весело было.
      – А Эмили? Твоя мама говорила, тебе нравится кататься у нее дома на лошадях?
      – Почему вы меня об этом спрашиваете?
      – Знаешь, есть у меня одно предположение. Ты ведь ни туда, ни туда не ездила, а проводила выходные с Поли, да?
      – Ну и что? Мне уж и с Поли побыть нельзя?
      – Где вы познакомились?
      – В суде для несовершеннолетних.
      – Ты попала под суд? Когда?
      – Год назад, в июле. Нас там много было.
      – За что?
      – Копы утверждали, что мы вторглись в чужие владения и безобразничали, но это полная чушь. Мы просто гуляли около старого заколоченного дома.
      – И в котором часу это было?
      – Вы что, окружной прокурор? Ну, ночью, часа в два. Половина наших смылась, а остальных копы сцапали.
      Я повернула налево, на Грамерси-лейн, и Лейла показала на обшарпанный дом с высокой крышей. Я подъехала к крыльцу и выключила мотор.
      – Может, ты посмотришь, дома ли он? Я хотела с ним побеседовать.
      – Это еще о чем?
      – О докторе Перселле, если не возражаешь, – сказала я.
      Лейла открыла дверцу, потянулась за рюкзаком, но я его перехватила.
      – Пусть пока тут полежит. Если он дома, я рюкзак сама принесу. Не хотелось бы, чтобы ты от меня сбежала.
      Она мрачно вздохнула, но послушалась. Хлопнула дверью и, сунув руки в карманы, зашагала к дому. Похоже, там никого не было. Она постучала раз, другой, развернулась и пошла назад к машине.
      – Он, наверное, скоро придет. Я знаю, где ключ, так что могу просто его подождать.
      – Очень хорошо. Подождем вместе.
      Я вышла из машины и пошла, прихватив рюкзак, за ней. На крыльце Лейла приподняла горшок с засохшей геранью – на редкость оригинальное место – и достала ключ. Она отперла дверь, и мы вошли.
      – Он здесь снимает?
      – Да нет. Сторожит дом, пока приятель в отъезде.
      Внутри дом представлял собой одну огромную комнату с потолком под самой крышей. Справа – лестница на антресоли, где была устроена спальня. А в самой комнате – грубая деревянная мебель, на стульях и диванах – пестрые индейские коврики. На небольшом столике в углу я заметила телефон.
      – Ты сама маме позвонишь или мне звонить?
      – Лучше вы. Я пойду в туалет.
      Она удалилась, а я набрала номер Кристал:
      – Я побуду здесь, пока Ллойд не вернется. Если он задержится, попробую уговорить Лейлу поехать домой.
      – Если честно, я на нее ужасно злюсь и вообще не хочу с ней разговаривать. Аника сейчас позвонит в школу. Даже не знаю, что она им скажет.
      – Ну, хорошо. Я буду держать вас в курсе.
      Вернулась Лейла и пристроилась на диване.
      – Что она сказала?
      – Ничего особенного. По-моему, ты, Лейла, ее очень огорчаешь.
      Она, даже не взглянув на меня, вытащила из рюкзака пудреницу и стала изучать свое лицо. Подтерла размазавшуюся тушь, снова посмотрелась в зеркальце.
      – Расскажи-ка мне про Дау, – попросила я. – И не строй из себя бог знает что. Мне это начинает надоедать.
      – А что вас интересует?
      – Когда ты видела его в последний раз?
      – Вот уж не помню.
      – Ну, давай я тебе помогу. Двенадцатого сентября была пятница. Эмили заболела, и ты к ней не поехала. Значит, ты поехала в дом на побережье?
      – Не-а. Я тут была.
      – Как ты думаешь, где Дау?
      – В Канаде.
      – Интересно. А почему ты так решила?
      – Я слышала, как он разговаривал по телефону с одной женщиной. Полгода назад в клинику пришли какие-то люди, забрали финансовые отчеты и карты большинства пациентов. Уж не знаю, в чем там дело, но его наверняка могли за это посадить, вот он и сбежал.
      – А с кем он говорил?
      – Понятия не имею. По имени он ее не называл, и голос я не узнала. Потом он понял, что я тоже сняла трубку, и ждал, пока я ее положу.
      – Ты подслушивала?
      – Я сидела у себя в комнате. Хотела позвонить. Откуда мне было знать, что телефон занят?
      – Когда это случилось?
      – Недели за две до того, как он смылся.
      – Ты рассказала об этом полиции?
      – А меня никто не спрашивал. Можно телевизор посмотреть?
      – Разумеется.
      Она взяла пульт, включила MTV и как загипнотизированная уставилась на экран. Начинало темнеть. Я зажгла свет и, поскольку Лейла не обращала на меня ни малейшего внимания, воспользовавшись моментом, заглянула в ящики письменного стола. Там лежали в основном бумаги хозяина. Нашла я и пачку счетов Ллойда – все просроченные.
      Я поднялась на антресоли. Проверила комод – там не обнаружилось ничего, кроме огромного количества трусов кричащих расцветок. Я огляделась. У окна на треножнике стоял телескоп, и это меня заинтересовало. Сначала я оглядела окрестности из окна и, к своему несказанному удивлению, обнаружила, что Ллойд живет почти прямо напротив Фионы, через пруд.
      Я узнала мрачные очертания ее дома. В телескоп дальний берег пруда просматривался прекрасно, я даже разглядела выбоины на валуне. Шел дождь, и на поверхности пруда расходились круги от капель. Я заметила какое-то движение справа и навела телескоп туда.
      Это оказалась Труди, немецкая овчарка, которую я видела у Фионы. Она исступленно облаивала какую-то палку. Неподалеку я заметила примятые кусты, разглядела пригнутые до земли молодые деревца. Похоже, здесь протащили лодку, чтобы спустить на воду.