— Я думаю, охранять по-настоящему здесь начнут, когда вселится владелец или хотя бы всё будет готово к проживанию. Тогда и животных запустят. Разных: четвероногих и двуногих, с клыками и парализаторами. Так что на пляж выйдем здесь, а потом, когда искупаемся, пройдём вдоль берега до платных пляжей. Скутер-то нам всё равно где-нибудь придется взять?

Спенсер продолжал колебаться. Джокарт, если честно, тоже не испытывал уверенности, что всё обойдётся без неприятностей. Как выяснилось позже — абсолютно не зря. Только Балу продолжал настаивать на своей затее.

— Ни в домиках, ни в замке я не наблюдаю никакого движения. Тут сейчас, скорее всего, вообще никого нет. Ну, в крайнем случае, если что, животных я беру на себя. Пошли?

Спенсер посмотрел сначала на Балу, потом на Джокарта. А после, раз уж именно он притащил сюда всю компанию, кивнул.

— Давай.

Штурмовик перекинул их через ограждение, словно кули с птичьим пухом, настолько малыми были его усилия. А потом сам, едва ли не одновременно с Джо-картом, приземлился на ноги по другую сторону ограждения.

— Всё. Идём не останавливаясь. Тут пройти — двести метров. Вот там, левее, кустарник над водой. Нас не будет видно. Раз уж собрались, значит — поплаваем. Эх, надо было таблички посрывать, чтобы если что — знать не знали, куда попали. Шли, шли и пришли…

— Тогда, может быть, вернёшься? Таблички и сорванное ограждение — это хорошо. А то мало ли…

Спенсер, хоть и согласился, явно был не в восторге от вторжения на территорию могущественного хозяина.

— Понимаешь, — оправдывался он перед штурмовиком, — даже в бою можно и нужно чего-то бояться. Особенно того, что тебе неизвестно. Вот спустят на нас свору волкодавов, и что тогда? Не одну-две шавки, а двадцать-тридцать псов, что порвут на части и ещё заслужат за это благодарность. В виде наших костей. Что тогда будем делать?

— Уплывём, — уверенно ответил Балу, — с любым псом на воде человек справится даже без подготовки. И вообще, было когда-то время, что охотник в одиночку разрывал пасть матёрому волку. В нас, в пехотинцах, эти способности разбужены модификаторами, и если будут волкодавы — получат по самое не хочу…

Первым уловил какое-то движение метрах в ста от тропинки Джокарт.

— Балу, справа!

До воды оставалось метров тридцать, но это не могло им помочь.

— Вижу. Замрите! Сволочь!

Наверное, так штурмовик вёл общение в бою. Кратко и содержательно. Одновременно обо всём и в то же время — с лаконичной конкретикой.

«Вижу» — информацию принял, подтверждения не требуется. «Замрите!»— команда Джокарту и Спенсеру, причем это был приказ замереть в той же позе, мгновенно, как в давно забытой игре из детства: «космос волнуется раз, космос волнуется два, космос волнуется три, земная фигура — замри!» Ну а «Сволочь!» — крайне мягкое выражение своего отношения к владельцу участка. Потому что нельзя доверять таким опасным животным охоту на людей. Никак нельзя. И уж тем более глупо называть их животными.

Если оторопел даже штурмовик, увидев, какого охранника содержали на когда-то общественном пляже, то что говорить про Спенсера и, уж тем более, Джокарта.

— Сволочи! — обобщив, наверное, всех хайменов, повторил Спенсер. А Джокарт, не отрывая взгляда, смотрел на…

Он был без броневых колец. Слабое утешение для тех, кто должен стать его жертвами. Потому что отсутствие их не делало червя менее опасным. Любой человек, каким-то образом, нарочно или случайно попавший на запретную территорию, был обречен.

Ню-кевларовое покрытие, названное так из-за обтягивающей голый торс собственной защиты, блестело на солнце. Значит, боевым лазером, являющимся табельным оружием и крепящимся ко внешней броне, червь воспользоваться не мог. К сожалению, это не лишало его возможности использовать всё остальное.

Как только Джокарт со Спенсером, да и Балу — в первую секунду, замерли, червь тоже остановил движение. Его пятиметровая туша походила сейчас на оживший обрубок большой гофрированной трубы. Потом у этого обрубка появилась пластика, и он стал бесшумно вытягиваться, опадая в диаметре. Джокарт не успел досчитать и до трёх, как червь стал почти десятиметровым.

— Что бы ни произошло, оставайтесь неподвижными, — шепотом, почти не шевеля губами, проговорил Балу, — если из него как-то сделали охранника, он не должен атаковать тех, кто…

Надежды штурмовика на появление человеческой охраны не сбылись и договорить он не успел — червь рывком вытянулся ещё больше — до максимальной длины, и приподнялся над травой, опираясь на две крайние точки тела.

— Пора! — отдал сам себе приказ Балу и прыгнул к воде, перекрывая сразу четверть расстояния.

С грацией ртутной капли червь собрался в половину длины, а потом опять вытянулся, будто перетёк из широкого сосуда в узкий. И теперь летел наперерез пехотинцу, прямой, как стрела.

«От нас до Бессмертного — примерно сотня метров. До воды — около тридцати. Червь выбрал направление к точке у береговой черты, квадрат гипотенузы равен… — Мозг Джокарта в бешеном темпе производил вычисления. — Значит, он выбрал прямую длиной почти в сто четыре метра. Балу, даже используя преимущество первого старта, не может опередить червя, и их „встреча“ может состояться даже тогда, когда Балу преодолеет только двадцать метров. Или червь выбрал траекторию с запасом, или…»

У курсантов, начиная со второго курса, была такая игра: инструктор запускал шар по площадке для пинбола, где имелись ускоряющие и замедляющие движение устройства и многочисленные (количество их увеличивалось от занятия к занятию) преграды. Нужно было вычислить траекторию шара, учитывая все преграды, угол столкновения шара с ними, изменение скорости, и определить точку окончания движения. Эти вычисления приходилось производить в уме до того, разумеется, как шар пройдёт весь путь. И такой пинбол давался нелегко. Но уже к третьему курсу Джокарт, как и многие другие, научился вычислять точное время и место остановки шара где-то к середине его пути. Необходимое в бою, сверхчеловеческое умение, достигнутое упражнениями, позволяло курсантам соревноваться в скорости проведения таких расчётов даже с навигационными вычислителями. И если у обычных людей для обработки информации используется три-четыре процента потенциала мозга, то у пилотов эта величина возрастала почти до десяти процентов. Естественно, не без помощи модификаторов

Поэтому для Джокарта произвести расчёт движения Бессмертного и Балу было сейчас простой задачей. Но так как их учили, что любые полученные данные необходимо анализировать, его мысль на цифрах не остановилась.

— Почему червь, имеющий более развитые вычислительные способности, выбрал большее, чем ему необходимо, расстояние? — О судьбе Балу Джокарт не думал. Он даже не успел заметить, как запретил себе об этом думать. — Для чего ему нужен запас? Неужели?.. — Догадка сверкнула мгновенно и ярко, как молния. — Балу! Вода! Он не пускает тебя…

Если на расчёты Джокарту потребовалась одна —две секунды, то на подсказку офицеру ушло почти три. И последнее слово прозвучало уже после того, как всё произошло.

— …к воде! — Балу подпрыгивает, чуть нарушая законы тяготения, и зависает перед самым червём, который уже ждет его у кромки воды.

Зависает на лишнюю долю секунды. И это спасает ему жизнь.

Бессмертный тут же вздрагивает, но страшный гравитационный удар, генерируемый одной оконечностью тела, удар, которым червь способен смять броню «Шарка», не говоря об СВЗ и не вспоминая про человеческое тело, — этот удар приходится на пустоту и пропадает в ней же. Потому что там, где должен был находиться Балу, его не оказалось. Он находился сантиметром выше точки, в которую червь нанес свой гравитационный удар.

Поскольку радиус гравитационного поля, генерируемого червём, невелик — всего несколько сантиметров, а его напряженность и мощность зависят от направленности удара и неравномерны вдоль этого радиуса, Балу попадает в зону возмущения, образованную внезапным изменением гравитационного поля. Его ступни неожиданно взлетают вверх, слышен хруст позвоночника, который у обычного человека оказался бы переломан таким рывком. А сам Балу, дернувшись, словно кукла-марионетка, у которой кукловод решил поменять местами голову и ноги, флюгером улетел в озеро.

Разгадки тому фокусу, что проделал штурмовик, не существует. Но уже давно было установлено, что некоторые атлеты-прыгуны или игроки — баскетболисты зависают в воздухе дольше, чем это допускает их масса, помноженная на силу толчка. Так же как не у всех пилотов активируется «Глаз орла» — способность принимать верные решения, у штурмовиков дар нарушать законы физики встречается только у одного на двадцать человек. И речь при этом идёт чуть ли не о метафизическом свойстве молекул тела изменять движение с хаотичного на упорядоченное под воздействием волевого импульса.

Простая задача — представим два абсолютно идентичных вольера, с сотней попугаев в каждом. В одном вольере попугаи сидят на жердочках, а во втором — одновременно взлетели. Одинаков ли окажется вес этих вольеров?

У штурмовиков это называлось «Эффект Ариэля».

Однако Балу обладал не только этим даром, но и невероятно прочным скелетом.

Джокарт, услышав хруст костей пехотинца, не надеялся, что Балу, упав в озеро, когда-нибудь вынырнет на поверхность.

Но он вынырнул. И сразу рванулся к берегу. Судя по его шумному, с присвистом дыханию, пехотинцу пришлось нелегко. Червь, растянувшийся вдоль кромки воды, тут же оживился.

— Спен-сер! Маят-ник! — с каждым быстрым гребком выкидывал слоги Балу.

Пилот, словно получив зашифрованное послание, тут же побежал к червю.

— Быстрее! На пять шагов сзади меня! — отдал он, в свою очередь, команду Джокарту.

Когда до червя осталось пять метров (для Джокарта — примерно десять) и бессмертный, отреагировав на новую цель, изогнулся, вновь собираясь для броска и для удара, Спенсер рухнул на землю, разбивая в кровь локти и колени. Но когда червь был почти готов вбить пилота в каменистую прибрежную почву, из воды выпрыгнул Балу. Бессмертный отреагировал и на это движение, перекрутившись вокруг своей оси.

— Теперь — я! — неожиданно ясно осознал план офицеров Джокарт и ринулся вперёд, перепрыгнув через лежащего Спенсера.

Червь реагирует снова. Джокарт, оттолкнувшись , прыгает вперёд и вверх. В это время Спенсер с низкого старта кидается головой прямо в тушу врага, а Балу с криком «Коррида!» обхватывает ту его оконечность, которая отработала запас для удара.

«Что дальше?» — с замиранием сердца успел подумать Джокарт, и тогда происходит невероятное.

Червь, вместо того чтоб ударить Балу или Спенсера — на выбор любого из них, пытается достать Джо-карта.

Джокарт мгновенно почувствовал, как по пяткам бьёт железная ладонь, и взвился ещё выше, изогнувшись назад. Потому что Балу успевает изо всех сил (а у Ферзя сил много, много больше, чем у пешки!) дернуть червя на себя, и тот снова промахивается, но уже существенней.

Очнулся Джокарт оттого, что ему брызгали в лицо водой и хлопали по щекам.

— Живой? — Над ним стоял Балу, он и лил из ладоней воду.

Спенсер уложил голову курсанта себе на колени и ритмично, от всей души, хлестал по лицу.

— Где?.. — спросил Джокарт, и даже небольшое усилие, чтобы вытолкнуть из груди воздух для одно-го-единственного слова, тут же отозвалось болью в голове.

— Вот. Пошёл поплавать, — поняв его вопрос, кивнул в сторону озера Балу и тоже опустился рядом на колени, чтобы расстегнуть на груди курсанта комбинезон и облегчить Джокарту дыхание.

Курсант попытался скосить глаза, но ничего увидеть не смог, подхваченный водоворотом головокружения.

И опять Балу пришлось брызгать водой, а Спенсеру — хлопать по щекам, правда — намного слабее, чтобы привести его в чувство.

— Что… со мной? — снова открыл глаза Джокарт.

— Ты спикировал с неба на землю, как и полагается бравому пилоту. Покинул, так сказать небеса, метров с пяти… Успел выставить руки, так что тебе удалось избежать фатального вывиха шеи… Но посадка всё равно вышла жёсткой, — перечислял подробности Спенсер, — поэтому ни шасси, ни гироскопы у тебя временно не функционируют.

— Ты сломал нос и, скорее всего, руку. — Балу был краток. — Ещё у тебя сотрясение мозга. У меня что-то с ногой, а Спенсер боднул червя до шишки на голове. Так что дешево отделались, — подвёл он итог

— А… червь? — Дышать стало легче, но теперь пришло много боли.

Тупая — в области носа, и острая, нарастающая — в правой руке.

— Червь растерялся. Меня и Спенсера он ударить не мог, потому что неминуемо пострадал бы сам. Это у них что-то вроде инстинкта самосохранения: скорпион, который никогда себя не ужалит. Пока он выбирал тебя в качестве жертвы, — кстати, молодец, сориентировался! — я сбил ему прицел. Так что ты остался жив. Потом мы спихнули его в воду… Хочешь посмотреть?

У Джокарта появилось желание — сильнее боли, сильнее тошнотворного головокружения, — увидеть поверженного врага. Ему хотелось кричать об этом. Вскочить и бесконечно долго пинать бессмертного, чьё состояние сейчас было диаметрально противоположным названию его расы. Но он смог лишь кивнуть, одновременно опустив веки.

— Давай-ка, осторожнее… — Балу взял его на руки и держал теперь, как держат грудных младенцев, а после развернулся в сторону озера.

Там, почти у самого берега, в каких-нибудь трёх-четырёх метрах, где глубина была небольшой, лениво колыхалась на мелкой озерной волне пятиметровая тварь. Рядом с ней, кверху брюхом, в такт волнам качалось несколько рыбёшек. Ещё две рыбины покрупнее всплыли поодаль.

— Электрический удар. Мы помогли ему сделать харакири, — пояснил Спенсер, отряхивая с себя тину и липкий ил.

— Успели выскочить. Повезло. — Балу не выглядел таким же жизнерадостным и сплёвывал кровавую слюну. — Нам всем сегодня повезло. Потому что у этого червя втрое снижена реакция и существенно уменьшены энергетические возможности. Видимо, держали на голодном пайке и что-то сотворили с его органическими генераторами.

— Значит, мы дрались с кастрированным штурмовиком? — не ожидая ответа, спросил Спенсер.

— Почти. Если бы это был червь, пользующийся всеми своими способностями в полной мере, от нас троих и мокрого места бы не осталось.

Потом, неожиданно для Джокарта, который даже вскрикнул, Балу освободил одну руку, перехватив тело курсанта другой, и отдал воинский салют поверженному врагу.

— Почему? — не веря своим глазам спросил Джо-карт.

— Потому что он солдат. Он сражался и погиб в бою, — коротко ответил офицер, вновь принимая Джокарта в обе руки.

И на несколько минут все замолчали, слушая, как музыкально плещется вода о тело мёртвого червя.

— Ну, вот и искупались. — попытался пошутить Спенсер, но его слова ни у кого улыбки не вызвали.

Джокарт наотрез отказался от того, чтоб его несли на руках. Тем более, он заметил, что Балу уверенно ступает только на одну ногу. Вторую он подволакивал, сильно хромая, стараясь наступать только на носок. Но так как головокружение и тошнота у Джокарта не проходили, офицерам пришлось поддерживать его с обеих сторон.

Шатаясь и раскачиваясь, словно пьяные, они прошли вдоль берега около пятисот метров. Легче всего приходилось Спенсеру, который хоть и разбил колени, но мог идти быстро. И Балу, ощущая свою и Джо-карта ущербность, предложил пилоту одному пробежать пять километров до зоны общественных пляжей, чтобы, раздобыв скутер, вернуться за ними.

Спенсер долго не раздумывал. Похоже, он и сам собирался сделать такое предложение, но боялся, что это будет воспринято как слабость духа. И теперь быстро, словно спринтер, молотил подошвами воду, удаляясь от осевших на берегу Джокарта и Балу.

— А вдруг здесь другие черви есть? — похолодев от собственной догадки, спросил Джокарт, к которому вернулась способность связно мыслить и разговаривать.

— Вряд ли. Слишком дорогое удовольствие. Если бы здесь был второй червь, он бы себя уже проявил. И мы превратились бы в покойников. Но и одного на такую небольшую территорию, было достаточно. Он один мог перебить хоть сотню человек. Если они, конечно, не оказались бы офицерами или курсантами Крепости «Австралия»! — Балу ободряюще взъерошил волосы на голове Джокарта. — Кстати, ты ведь первый заметил, что червь не подпускает меня к воде. И именно твой окрик надоумил — что можно попытаться сделать. Вода — никудышный диэлектрик, и электрический удар червь попытался нанести, так сказать, в пылу схватки, Потерял голову, короче.

«Черви не любят воду. Означает ли это, что на их „родных“ планетах мало воды? — призадумался над словами штурмовика Джокарт. — Допустим, для человека водная стихия тоже является враждебной. Но без воды мы не проживём. Если представить себе планету, лишенную водоёмов, будет ли суша обязательно пустыней? Нет, не то… Моря и реки можно спрятать, одеть в панцирь… Но тогда — нарушится баланс и обмен воздушных масс атмосферы… Значит, перекрыть все водоёмы — будь то технически возможно, — глупая затея. И пусть у Бессмертных сильно развиты электрические органы, вода — не помеха, потому что они наверняка приобрели в ходе эволюции защитные механизмы…»

Какой-то важный вывод вот-вот должен был родиться в ходе его рассуждений, но Джокарту помешали.

Коротко фыркнув, из-за тех самых кустов, где они собирались искупаться, показалось два водоцикла. Высокие водные струи уже опали за их кормой, когда водоциклы приблизились к месту, где сидели офицер с курсантом.

— Кто такие? — резко, не терпящим возражений тоном поинтересовался один из подплывших. Второй достал парализатор и направил на берег.

— А ты кто такой? — Балу тоже было не занимать резкости.

— Оставайся на месте! — теперь уже заговорил второй.

Они оба были одеты в обтягивающие чёрные комбинезоны ныряльщиков. Под эластичной тканью просматривался рельеф мышц, не хуже, чем у Балу. У обоих, помимо парализаторов, на поясах висели «Клинчи».

— Вот. Ещё одни опасные животные, — замер, оценивая очередную неприятную ситуацию, Джокарт.

— Я-то на месте останусь, только имей в виду, что сейчас ты разговариваешь с майором штурмовой пехоты, который таких, как ты сосунков, съедает по три на завтрак. Понял, ублюдок?

И, не дав охраннику открыть рот, Балу продолжил, переходя даже не на крик, а на какой-то утробный рёв:

— Совсем свихнулись? Какая скотина придумала людей бессмертными травить?! А? Видишь, как он нас покалечил? У меня — ноги переломаны, у него — руки… — Балу дернул головой в сторону Джокарта, а сам облокотился о землю и сделал вид, что собирается ползти к охранникам. — И кто-то за это ответит, потому что в следующий раз я приведу с собой несколько человек из офицерской группы, угадайте — что тут может случиться? Что уставились? — сыпал словами Балу. — Думали, приручили червя и можно спокойно пузо пивом заливать? Почему, я спрашиваю, нас никто не встретил и не разъяснил ситуацию…

Охранники, замешкавшиеся в первое мгновение, уже приобрели прежние наглые выражения на лицах и подогнали водоциклы к самому берегу.

— Майор, значит… Тем хуже для тебя, — нехорошим, масляным голосом сказал один из них, возвратив парализатор в кобуру и взяв вместо него «Клинч». — Знал я одного майора, такого же крутого, как ты. Достал он меня как-то, и я ему башку проломил. Доходит? А то, что из Крепости — твои проблемы. Сидел бы там и не рыпался на Землю. Делай, что прикажут, подыхай, когда прикажут… Правильно, майор?

Второй охранник попробовал его остановить, взяв за руку.

— Ну чего ты… Видишь, ноги перебиты… Забудь про свою службу.

— Отстань! Чего сопли распускаешь? Может, нам ещё извиниться нужно? За то, что он без спроса припёрся… Почтил, так сказать, высоким визитом? Червяка прихлопнул, а теперь орёт на меня, будто на своих новобранцев? Хозяин с нас три шкуры за зверя спустит! Я этого майора сейчас с дерьмом смешаю!

Одним движением первый охранник, он был повыше и мускулистей другого — видимо действительно имел отношение к штурмовой пехоте, — спрыгнул с водоцикла и влепил ногой прямо в лицо офицеру.

— Ага! Что же ты не дерёшься? Пару человек офицерской группы! — передразнил он Балу. — А сам не можешь? Ножки болят? На! — И он ударил ещё раз, снова в лицо ногой.

— Оставь! — Джокарт попытался вцепиться охраннику в ногу, но получил зубодробительный удар в челюсть, рухнув рядом с обливающимся кровью Балу.

«Почему он не встаёт?» — мелькнула мысль.

— Не вмешивайся, курсант. У них оружие. Придётся потерпеть, — быстро шепнул офицер, и Джокарт понял, что не только охранника — бессмертного не досчитается сегодня владелец замка.

— Ах ты, сволочь! Пользуешься тем, что я встать не могу? — Балу выплюнул кровавый сгусток и подтянулся на руках, попытавшись схватить ногу охранника.

Понятное дело, ему это не удалось, и верзила, который был за старшего, принялся наносить удар за ударом — целя в голову и по рёбрам.

Балу, насколько мог успешно, прикрывался руками, стараясь увернуться от ударов. Но его попытки приводили охранника в ещё большее остервенение.

— На! Получи, тварь крепостная! Видел ограждение? Читал, что написано было? Да ты знаешь, на чью территорию ты пробрался?

— Хватит! — снова рискнул вмешаться второй

— Не лезь! А то и ты получишь! Вызывай ребят, отволочем их в подвал, если живы останутся — что-то я сегодня в ударе и давно уже так не веселился… Пусть хозяин тогда сам разбирается. А сдохнут, — с каждым новым ударом Балу трепыхался всё слабее и слабее, — скажем, что червь успел потрепать. Ну?

Второй охранник отвернулся в сторону, чтобы не видеть картину избиения, и поднёс к лицу руку с браслетом коммуникатора.

Этого момента и дожидался штурмовик!

— На! — в очередной раз выкрикнул старший охранник.

Но его нога в высоком ботинке прошла сквозь пустое место. Уверившись в беспомощности жертвы, он не успел даже изобразить на лице удивление, когда Балу отточенным движением, встав на одно колено, нанёс ему резкий удар растопыренной кистью в пах. Охранник не издал ещё ни звука, когда пальцы Балу сомкнулись на его причинном месте в железной хватке, а после штурмовик дёрнул руку на себя

Вот теперь он закричал, и крик его оказался неожиданно тонким, похожим на фальшивую ноту, взятую трубачом. Второй охранник, не успев отреагировать, был оглушен ударом, который Балу нанёс в прыжке, и свалился в воду, так и не успев ничего сделать

Старшему, насколько понимал Джокарт, уже ничто не могло помочь. Он бился в агонии, прижимая руки к каким-то лохмотьям, свисающим промеж ног. Рывок у Балу вышел на славу! И вместе с плотью он оторвал большой лоскут прочной, предназначенной для защиты от острых камней, ткани.

Второго охранника штурмовик вытащил за шиворот, когда тот, выронив парализатор, уже собирался опуститься на дно.

Охранник успел наглотаться воды и теперь висел в руках офицера, будто тряпка, натужно откашливаясь, не помышляя ни о каком сопротивлении.

Сорвав с его пояса пистолет и зашвырнув подальше в озеро, Балу отвёл для удара правую руку, нацелив кулак в переносицу охраннику.

Сейчас он вобьёт ему кости прямо в мозг, подумал Джокарт, всё это время остававшийся безучастным зрителем.

Но в самый последний момент, когда у полузахлебнувшегося охранника во взгляде мелькнуло прощание с жизнью, Балу остановил удар, сделав вместо него громкий шелбан в лоб. Охранник, чьё сознание отреагировало весьма своеобразно, рухнул, как подкошенный, закатив глаза, словно офицер и в самом деле отправил его на тот свет.

— Это тебе за понимание ситуации и недоразвитую кровожадность! — прокомментировал его падение Балу, а после, словно его и не колотили целую вечность ногами по голове, зачерпнул воды и умыл лицо, выполоскав и рот.

— Я думал, зубы выбьет, — кивнул в сторону уже застывшего старшего охранника, — забыл, понимаешь, что они у меня все искусственные, из сверхпрочного сплава, и насажены на титановые штыри…

Ещё через несколько минут над местом побоища завис скутер, и выпрыгнувший из него Спенсер высказался в своей манере по поводу увиденного.

— Это, наверное, детёныши того червя. Удивительно, как они на людей похожи! Не мог их просто утопить, майор? Зачем было издеваться?

— Давай сматываться отсюда, пилот. Похоже, у червя тут осталось ещё много детёнышей…

— Принято, ком. А ты уверен, что второго стоит оставлять в живых?

— Не уверен. Но для меня это уже будет перебор. Хочешь — сам попробуй.

— Тогда придётся брать с собой.

— Чтобы он по дороге очнулся, и… — вставил реплику Джокарт, у которого перед глазами всё ещё стояла картина избиения Балу, а в ушах звучала фраза «знаешь, на чью территорию пробрался?».

— Ничего он не сделает. Я присмотрю. — перебивая курсанта, согласился со Спенсером штурмовик. — Мысль стоящая. Если не хотим убивать, значит, сделаем так, чтоб он не смог рассказать про всё… Похоже, нам ничего не светит, если местный хозяин захочет отомстить за своего любимого зверя.

Такое событие не могло не омрачить последний день пребывания на Земле.

Очухавшегося охранника Балу сдал такому же, как он сам, майору Средиземноморского отряда. Наверное, старый товарищ, решил Джокарт и был сильно удивлён, узнав впоследствии, что два майора встретились первый раз в жизни.

Охранник не сопротивлялся, не пытался качать права, может быть оттого, что понимал — Балу ничего не стоило отправить и его на тот свет, вслед за старшим охранником. «Адреналиновый всплеск» в организме пехотинца — вещь упрямая, дурная. Мало чья воля ей противостоять может. Однако же вот — Балу как-то сдержался.

— Червь, говоришь, — услышал самое окончание беседы курсант. — Настаивать на официальном разбирательстве будешь?

— А надо? Охранник был вооружен, драку начал первым, хотя я ему и успел представиться.

— Значит, не убедил…

— Такого убедишь. Он сам, похоже, какое-то отношение к пехоте имел. Решил выместить на мне все свои обиды на службу. Дустом вы их тут травите, что ли?

— Что насчёт проникновения на частную территорию? — игнорировал восклицание Балу другой майор.

— Ничего. Было такое. Только, думаю, хаймену огласка истории тоже ни к чему Червь-охранник… Как-то это чересчур.

— Им виднее… Ладно, замнём как-нибудь.

— Только не забудьте с уцелевшего охранника ментограмму снять, чтоб потом всё с ног на голову не перевернулось.

— Уже делается. Как там служба?

Спенсер, находившийся рядом с Джокартом, до сих пор увлеченно ковырял носком асфальтовую крошку, попавшую под ногу. Заметив, что Джокарт прислушивается к разговору штурмовиков, он прекратил своё занятие и отвёл курсанта в сторону.

— Это их дело. Сами разберутся. Как твоя голова? Ещё кружится?

Потом, когда делать на Земле им осталось решительно нечего, и даже задуманный поход в какой-то известный Спенсеру мегаресторан был отменен из-за гадкого, после всего случившегося, настроения, офицеры и курсант направились к Лунному причалу.

За окном экспресса побежали кварталы.

— А это что? Красиво…

Джокарт увидел башню с теряющимся в облаках шпилем, которая со всех сторон была украшена потоками воды. Именно украшена, потому что эти потоки не падали к её основанию. Нет. Они рвались от земли к небу, волнами опоясывая каждую складку башни.

— Храм Единения Веры, — сказал Спенсер, пока экспресс обходил башню по широкой дуге, готовясь нырнуть под землю и уже в туннеле набрать скорость. — Здесь когда-то и были похоронены все земные религии. Теперь внутри музей. В следующий раз, как попадёшь на Землю, сходи обязательно, — посоветовал он Джо-карту, — сможешь узнать много интересного.

— Ну да, — вступил в разговор Балу, — узнаешь, сколько из-за этих самых божеств крови на Земле пролилось, бессмертные покажутся просто средней руки бандитами.

А потом экспресс всё-таки нырнул в темноту, чтобы показаться на поверхности уже у экватора.

Лунный причал. Скольжение вдоль энергетического луча, которого, как вспоминал Джокарт, так не хватило ему при вымышленном старте с гибнущей планеты. Потом были авизо, вход в приливную точку, метаморфирующий туман ослепшего обзорного экрана. И наконец — крепость.

— А вот ещё одна достопримечательность Солнечной! — Спенсер словно оживал при виде «Австралии», ставшей ему вторым домом

Во время первого прибытия в крепость Джокарт, ещё находившийся во власти темной депрессии, как-то не обратил внимания на особую красоту Крепости.

Ну шар. Вернее — сфероид, чуть сплющенный к полюсам. Ну огромный. Чёрный, покрытый бисером пульсирующих огней…

Покидая впервые за три года искусственный мир Крепости, Джокарт увлёкся разговором с пилотом и штурмовиком, поэтому тоже не оценил грандиозности этого рукотворного чуда, А вот сейчас, при возвращении…

От места выхода из Прилива и до причальных коридоров «Австралии», скоростной авизо должен был идти около двух часов, если на четверти мощности разгонного движка. Пилот судна, знавший, кого он перевозит, врубил половинную. И то лишь потому, что полётными правилами запрещалась навигация с большей скоростью вблизи Крепости. За исключением, разумеется, экстренных случаев.

Даже на эту короткую дистанцию они получили эскорт: два дежурных истребителя выросли по бокам словно из ниоткуда. И теперь должны были сопровождать пассажирский кораблик до зоны финиширов, защищенных мощными полями и батареей мониторов дальнего действия.

Глядя, как ровно, будто связанные с авизо и между собой невидимой нитью, держат строй «Зигзаги» эскорта, Джокарт почувствовал укол ревности.

И я! И я так скоро смогу!

Крепость, имеющая и без того немалые угловые размеры, если наблюдать её при выходе из Прилива, теперь становилась всё больше и больше, занимая всю переднюю сферу обзора. Её чёрный сплющенный корпус казался отсюда тёмным провалом. Капа Струны — ближайшее светило расточало вокруг себя сонмы фотонов света. Но ни один отблеск не появлялся на корпусе, имеющем практически нулевое отражение.