— Отец Джулии оставил ей очень большое приданое, — уточнил Джиджи.

— И она получит его независимо от того, за кого она выйдет замуж? — спросила Оливия.

— Нет. Как ее старший брат, . Стил может…. — Джиджи замолчал, внезапно поняв смысл вопроса Оливии. — Стилу Садкар не нравится, — уточнил он. Но Садкара не волнует, есть у Джулии наследство или нет. Не такой он человек.

— Вы так уверены? — спросила Оливия. Ей было трудно поверить, что человек может быть счастлив с бедной женой точно так же, как с богатой. Люди такие романтические натуры.

— Не в этом дело, господин Джиджиони, — объяснила Оливия. — Это должно иметь значение для Джулии. Она слишком горда, чтобы выходить замуж без гроша.

Таково большинство женщин.

— Это не важно, если она действительно влюблена, — сказал Джиджи.

— Даже без гроша, господин Джиджиони? — спросила Оливия.

— Ну, гм, нет, — предположил Джиджи.

— Некоторые женщины, например я, понимают, что они стоят гораздо больше любых денег. Но не думаю, что кто-нибудь говорил об этом вашей кузине Джулии.

По крайней мере, ее брат точно этого не делал.

Джиджи молча обдумывал сказанное Оливией в течение нескольких минут и наконец сделал вывод:

— Вы, должно быть, ужасно мудры, госпожа Раскеттл.

— Всего лишь жизненный опыт, — скромно ответила хафлинг.

«Если бы я превратилась в ослицу раньше и была бы свидетелем кражи шпоры, он бы объявил меня величайшим мудрецом в Кормире», — подумала Оливия.

Они проехали мимо дома Джиджи и направились на запад.

— Мы не поедем мимо кладбища? — спросила Оливия.

— Нет, мы повернем раньше. Нам нужно свернуть влево на эту дорогу.

Оливия посмотрела на дорогу, уходящую через поля озимой пшеницы к высокому холму. Там дорога поворачивала на запад и поднималась на холм. Оливия прищурилась от яркого солнца. Она могла разглядеть только что-то белое, стоящее на вершине холма, вероятно, это и был храм. В небе была видна одинокая туча мрачно-черного цвета — грязное пятно на превосходной картине.

Джиджи повернул с мощеной дороги на грязный проселок, ведущий к храму.

Колеса вязли в грязи, хотя лошади еще могли тащить экипаж. Наконец они достигли деревьев у подножия холма, и им пришлось двигаться еще медленнее. В лесу было темно. Оливия вытянула шею и взглянула на небо. Одинокая туча, которую она заметила раньше, теперь была видна сквозь ветви деревьев прямо над ними.

Большая черная птица вылетела из тучи и скрылась за вершинами деревьев.

— Что это? — спросила Оливия.

— Что-что? — не понял Джиджи.

— Там, — сказала Оливия, показывая на тучу. В это время вторая черная тень полетела оттуда к земле. Затем еще, и еще — целая стая.

— Я никогда не видел такого, — сказал Джиджи, прищурившись глядя на птиц.

Кажется, они что-то несут.

— Может быть, мать Лледью держит огромных воронов или летучих мышей, — пробормотала Оливия.

Густой лес закрывал им обзор. Когда экипаж доехал до каменного моста, перекинутого через Серый ручей, лес стал реже, и Оливия смогла заметить крышу и колонны Храма Селины. Висящая над холмом туча закрывала солнце, несмотря на то, что был полдень, стало темно, как в сумерках.

Оливия рассмотрела также несколько фигур, двигающихся по лугу около храма.

— Может быть, это люди, заранее прибывшие на службу? — спросила хафлинг.

— Может быть, — неуверенно согласился Джиджи.

За мостом деревья стали толще, и вершины холма опять не было видно. Выше по холму кто-то с шумом продирался сквозь кусты. Оливия широко раскрыла глаза, ожидая увидеть оленя или медведя.

Внезапно что-то тяжелое упало на крышу экипажа.

— Что это? — закричал Джиджи.

Оливия привстала и обернулась назад. Нечто человекообразное ползло по крыше экипажа. Своими острыми когтями существо цеплялось за доски, длинный язык высовывался между острых зубов, как у змеи. Правая половина его лица была разбита, и оно глядело на хафлинга пустыми глазницами, из которых сочилась мутная слизь.

Задыхаясь, Оливия плюхнулась рядом с Джиджи и вытащила вожжи у него из рук. Ударив лошадей, Оливия заорала:

— Н-но-ооо!

Лошади рванули, и экипаж дернулся. Джиджи вскрикнул от удивления. Оливия слышала, как острые когти скребут по крыше, пытаясь уцепиться за доски, затем последовал глухой удар — незваный пассажир свалился на землю.

Довольная улыбка сошла с лица хафлинга, когда она увидела еще три фигуры, выскочившие из леса на дорогу перед ними. Двое казались вполне нормальными, третий тяжело хромал на одну ногу.

Хафлинг снова щелкнула вожжами и закричала во всю силу своих легких:

— Давай, пошли!

Лошади с ходу налетели на ужасных тварей, пытавшихся задержать карету.

Существа даже не пытались увернуться. Экипаж слегка наклонился, когда колеса переехали тела.

— Госпожа Раскеттл! — закричал Джиджи, с ужасом оглядываясь на трупы на дороге. Вы же задавили этих бедных людей!

— Это не бедные люди, господин Джиджиони, это мертвые люди. Вероятно, это гули. Радость победы Оливии сменилась сильным беспокойством.

— Гули! Вчера были лацедоны! Может быть, нам следует повернуть назад? — нервно спросил Джиджи, вглядываясь вперед.

— А сзади дорога свободна? — спросила Оливия. Джиджи оглянулся. По крайней мере дюжина тварей стояла на дороге позади них.

— Нет, — сказал Драконошпор и снова оглянулся. Его испугали дергающиеся движения гулей.

— Тогда лучше ехать дальше, — закричала Оливия, перекрывая стук копыт.

— Как эти твари посмели появиться на холме, посвященном Селине?

— Вероятно, они боятся кого-то сильнее, чем Селина.

— Но кого?

— У меня есть предположение, что Шута. Он довольно жуткий парень и достаточно неравнодушен к лацедонам. Далеко еще до храма?

Лицо молодого Драконошпора побледнело.

— Еще два поворота, я думаю. А что нам делать, когда мы доберемся до вершины?

— Позвонить в колокол и надеяться, что мать Лледью на этот раз не подумает, что это дети балуются. Пузырек, который дала Кэт, у вас? — спросила Оливия.

— Да, в моем поясе. Мне сейчас выпить?

— Нет. Оставьте его пока не возникнет необходимость. А теперь держите. — Хафлинг отдала Джиджи вожжи и вытащила пузырек, который получила от Кэт.

Экипаж проехал последний поворот и стал подниматься к вершине. Перед ними был луг шириной примерно двадцать пять ярдов. На лугу стоял храм Селины. Рядом с храмом бродили лацедоны. Гигантские стервятники сбрасывали на луг дополнительные силы живых мертвецов. Птицы выглядели не более живыми, чем их груз. Один из стервятников промахнулся, лацедон, прокатившись по крыше, грохнулся на гранитные ступени храма и замер без движения.

Лошади сначала встали на дыбы, потом замерли от страха. Джиджи щелкнул вожжами, но бедные животные не двинулись с места.

Громко стоная, около дюжины зомби медленно побрели к экипажу. На них была грязная военная форма. Тела не очень сильно разложились, как у большинства, но у всех были ужасные ранения: у одного отрублена рука, у второго перерезано горло.

Их трупы явно были подобраны на поле битвы. По шлемам с красными плюмажами большинства зомби и изодранным черным плащам остальных Оливия поняла, что перед ними солдаты Зентильской Твердыни и Захолмья — жертвы непрекращающейся уже много лет войны этих городов за руины Айлаша.

— Джиджи, вам нужно выпить ваше снадобье, — решительно сказала хафлинг, затем откупорила собственный пузырек и в три глотка высосала содержимое.

Жидкость скользнула в ее глотку подобно ртути, оставив в желудке чувство холода.

Джиджи уронил вожжи, вытащил свой пузырек и тоже выпил содержимое. Оливия встала на сиденье кучера и с важным видом посмотрела на зомби. Холод из ее желудка уже дошел до сердца. Хафлинг чувствовала необыкновенный прилив духа.

Осмелевшая до крайности, она заорала живым мертвецам:

— Убирайтесь отсюда, подлые твари, — и махнула рукой в сторону деревьев.

Зомби перестали стонать и с интересом посмотрели на хафлинга. Затем они еще быстрее двинулись в сторону экипажа.

— Хорошо то, что хорошо кончается, — пробормотала Оливия, швырнув пустой пузырек в лоб ближайшему зомби. «А что, если Кэт ошиблась и перепутала пузырьки. Но, по крайней мере, это точно не яд», — подумала хафлинг, залезая внутрь экипажа сквозь переднее окно.

Когда головокружение от выпитого снадобья прошло, Джиджи закричал:

— А что теперь?

— Вытащите ваше оружие и защищайтесь, — завизжала Оливия.

— А что вы делаете? — закричал в ответ Драконошпор, пытаясь разорвать «узел мира», которым его шпага была привязана к ножнам.

— Вооружаюсь, — объяснила Оливия. — Ну здесь и беспорядок.

Напуганные лошади при приближении мертвецов упали на колени. Не обращая на них внимания, зомби прошли мимо и окружили экипаж. Некоторые из мертвецов начали ломать карету, другие стали карабкаться на крышу.

Джиджи вздохнул. Внезапно его волнение куда-то исчезло. «Мне всего лишь нужно расправиться с этими глупыми тварями. Что может быть проще?» — подумал он.

Джиджи воткнул клинок в горло мертвеца, который пытался залезть на подножку сиденья кучера. Но зомби продолжал лезть дальше, Джиджи ударил его еще раз, а затем пнул ногой. Тот отлетел назад, опрокинув еще двоих.

— А как вы собираетесь позвать мать Лледью? — крикнул дворянин Оливии.

— В этом нет необходимости. Думаю, она уже знает. Она около храма, — ответила хафлинг.

Джиджи взглянул поверх голов зомби. На ступенях храма стояла очень высокая женщина, одетая в коричневую рубашку и сандалии. Вокруг нее стояли гули, подобные тем, которые первыми приземлились на карету. Жрица опиралась на дубовый посох. Твари визжали и шипели, но ни один не пытался подойти к ней достаточно близко, чтобы напасть.

Джиджи проткнул еще одного противника и крикнул:

— Мать Лледью!

Жрица махнула ему рукой.

— Назад! — закричала она так громко, что, наверно, было слышно у подножья холма.

Гули, окружавшие жрицу, посмотрели на Джиджи. Шипя и визжа, они направились к карете. Большая мертвая птица кинулась на Джиджи. Драконошпор мог видеть кости, торчащие из ее крыльев. Он вовремя увернулся, и стервятник разбился о деревья.

Из переднего окна кареты вылезла Оливия, таща два тяжелых мешка.

— Помогите мне залезть на крышу, — сказала она.

— А как же мать Лледью? — спросил Джиджи.

— Она сама справится. Мертвецы здесь не из-за нее, — ответила хафлинг. Она ударила мешком зомби, стоящего на переднем колесе, и тот свалился на землю. Они пришли ради добычи помоложе — нас с вами. Помогите мне.

Джиджи посадил Оливию на крышу экипажа. Хафлинг вытащила из-за подвязки пращу, взяла из мешка яблоко и раскрутила свое оружие.

— Попробуйте яблочка! — завизжала она. Убирайтесь прочь!

Спелое яблоко ударило мертвеца прямо в лоб, и тот упал. Еще два фрукта хафлинг метко запустила в других мертвецов. Тварей, подбиравшихся слишком близко, встречала безжалостная шпага Джиджи.

Драконошпор уворачивался от их рук, нанося удары направо и налево. Их упорство напугало Джиджи. «А надолго ли хватит волшебного снадобья?» — подумал он.

Джиджи посмотрел на храм. Мать Лледью уже сошла со ступеней и проталкивалась сквозь гулей к экипажу. Но твари не обращали на нее никакого внимания.

— Джиджи! Внимательней! — закричала Оливия, швырнув яблоко в гуля, который забирался на сиденье кучера. Снаряд ударил точно в разбитое лицо монстра, но тот продолжал лезть дальше. Зашипев, гуль бросился на Джиджи.

Когти вонзились в тело Драконошпора. Парализующий холод потек из пальцев гуля, и Джиджи почувствовал, как онемели руки. Шпага выпала из пальцев дворянина. Гуль улыбнулся разорванным ртом, открывая ряд острых, похожих на клыки зубов.

Оливия перебежала через крышу кареты и ударила монстра по голове прежде, чем тот успел впиться зубами в шею Джиджи. Гуль отпустил свою жертву, но Драконошпор не удержался и упал в самую гущу зомби.

Завизжав от радости, монстры разом кинулись на Джиджи. Оливия стала швырять в зомби яблоками. Хафлинг уже подумала о том, что пора спрыгнуть вниз, когда вдруг кто-то схватил ее за лодыжку.

Оливия обернулась. Гуль, которого она ударила по голове, не упал вместе с Джиджи, и теперь монстр тащил хафлинга к краю крыши.

— Отстань, сволочь! — закричала Оливия, потянувшись за кинжалом, который был в ее рукаве.

Гуль засмеялся. Он веселился до тех пор, пока хафлинг не отрезала ему руку. Пнув врага ногой, Оливия отправила мертвеца вниз. С помощью кинжала Раскеттл разогнула пальцы отрезанной руки и вернула ее хозяину.

Оказавшись на земле, Джиджи подумал, что действие снадобья уже кончилось.

Удары кулаков зомби слились в сплошной град. Ни разу в жизни он не попадал в такую переделку. Хуже всего было то, что он не мог вздохнуть.

Один из зомби, видимо самый умный, решил придушить молодого дворянина. Он встал на колени около Джиджи и схватил его за шею костлявыми тисками. Остальные мертвецы отошли назад, оставив своему собрату право задушить жертву. Темные пятна заплясали в глазах Драконошпора. Откуда-то издалека донесся крик Оливии.

Но вдруг что-то теплое прикоснулось к лицу Джиджи. Живительное тепло потекло в его тело, в его руки и ноги. Он почувствовал, что его мышцы расслабились, он снова мог двигаться. Джиджи врезал кулаком по морде зомби, душившего его. Монстр отлетел назад. Дворянин бил и отталкивал ногами зомби, которые пытались схватить его. Сильная рука, теплая и живая, помогла ему подняться.

Перед Джиджи стояла мать Лледью.

— Вернись к карете и возьми вожжи, — приказала она. Я расчищу дорогу.

Обернувшись, Джиджи увидел, как Оливия отбивается от безносого зомби.

Драконошпор поднял свою шпагу, вскочил на ступеньку кареты и воткнул клинок в спину мертвеца. Монстр согнулся. Джиджи вытащил оружие и спихнул врага вниз, а затем залез на место кучера.

— Держитесь крепче, госпожа Раскеттл, — предупредил он Оливию. — Мы поедем очень быстро.

Мать Лледью подошла к лошадям и успокаивающе похлопала их. Гули отскочили от нее. Зомби стояли около жрицы, но не нападали. Женщина прошептала что-то в ухо передней кобылы, та поднялась с колен, а за ней и остальные.

Жрица встала около передней правой лошади и начала громко произносить заклинание. Казалось, что зомби внезапно заметили ее присутствие. Они кинулись, пытаясь задавить ее массой своих тел. Мать Лледью вытащила платиновое изображение знака Селины и закричала:

— Станьте вновь прахом!

Платиновая пластина засветилась, и пламя охватило зомби, стоявших на пути кареты. Через секунду они превратились в серую пыль.

Мать Лледью отошла в сторону и похлопала переднюю лошадь. Кобыла рванулась вперед. Оставшиеся зомби побежали, пытаясь закрыть проход, который проделала жрица, но были раздавлены лошадьми. Жрица схватилась за ручку двери, когда карета проезжала мимо нее. Когда она забиралась на крышу, экипаж опасно наклонился под ее тяжестью.

«Для толстой старой жрицы она довольно проворна», — подумала Оливия, хватаясь за спинку сиденья кучера.

Карета двигалась к храму, лошади топтали мертвецов, а колеса кареты давили их. Джиджи придержал лошадей, и экипаж повернул в сторону дороги.

Большие мертвые птицы кружили под одиноким темным облаком.

— Эй, хафлинг, — позвала Лледью, вытащила из кармана пузырек хрупкого стекла с прозрачной жидкостью и протянула его Оливии. — Возьми это.

— Святая вода? — спросила Оливия.

— Да. Не отвлекайся на тех, что на земле. Кинь это в одного из стервятников.

— В стервятника?

— Да. Они ведь тоже мертвые.

Стервятник с гулем в когтях устремился к ним. Когда он подлетел поближе.

Оливия швырнула пузырек. Бутылочка разбилась о крыло птицы, и оно задымилось.

Стервятник уронил свой груз. Гуль рухнул вниз, придавив нескольких зомби.

— Здорово! Есть еще? — радостно засмеялась хафлинг.

Мать Лледью протянула ей другую бутылочку. Оливия зарядила свою пращу. В это время экипаж въехал в лес.

Оливия поразила второго стервятника, и тот разбился о колонны храма.

Вдруг хафлинг заметила, что в храме кто-то есть. Она присмотрелась внимательнее.

— Там девушка! — выдохнула хафлинг.

— Где? — крикнул Джиджи, натягивая вожжи.

— Не останавливаться! — приказала мать Лледью, на ее лице был явно заметен страх.

Джиджи привстал и посмотрел на храм. Это была девушка, с которой он разговаривал накануне.

— Мы не можем оставить ее здесь! — настаивал он.

— Можем! — ответила жрица. Это Луч. Ее обязанность охранять храм. Моя — защитить вас. Поехали!

Джиджи посмотрел на девушку, сверкавшую, как лунный свет.

— Но она всего лишь девушка, — сказал он. Джиджи не мог покинуть столь беззащитное существо.

— Это только так кажется, — ответила Лледью и потянулась, чтобы взять у Джиджи поводья. С ветвей дерева на крышу кареты спрыгнули два гуля.

Один кинулся на жрицу и свалил ее на землю, второй напал на Оливию. Джиджи остановил экипаж.

От этих гулей изрядно воняло гнилым мясом. Хафлинг едва не стошнило, но она умудрилась увернуться от атаки. Размахивая кинжалом, Оливия обернулась, чтобы не выпустить монстра из виду.

— Тебе, пожалуй, нужно умыться, приятель, — выдохнула она. Шел бы ты, искупался в озере.

К удивлению Оливии, тварь немедленно повернулась, спрыгнула с крыши кареты и направилась вниз по холму.

Хафлинг просто озарило.

— Он послушался меня! Я могу ими командовать! — закричала она. Снадобье действует на них!

Внезапно вспомнив про мать Лледью, Оливия посмотрела вниз. Другой гуль с нечеловеческой силой придавил жрицу к земле. Оливия слезла с крыши и пнула монстра, стараясь не вдохнуть вонючий воздух.

— Убирайся отсюда, глупый мертвец, — приказала Оливия.

Тот изумленно посмотрел на нее налитыми кровью глазами.

— Пошел прочь! — закричала хафлинг.

Гуль похромал к лесу.

— ух, — вздохнула Оливия. Она склонилась над жрицей.

— С вами все в порядке? — спросила хафлинг. Мать Лледью застонала. Ее рубашка была разорвана в дюжине мест, шла кровь. Дыхание было сиплым и затрудненным, глаза странно потемнели. Оливия не могла сказать, было ли это из-за ее ран или из-за прикосновения гуля. Она попыталась поднять мать Лледью на ноги, та потянула Оливию на себя, и хафлинг упала на колени.

— Черт! Джиджи помоги мне! — закричала Оливия.

Забыв о мертвецах, окружающих экипаж, Джиджи встал на сиденье кучера и с ужасом смотрел на зомби, подбиравшихся к темнокожей девушке с серебряными волосами. Сейчас она светилась ярким волшебным светом, и мертвецы вокруг нее прикрывали глаза руками.

Оливия посмотрела на Драконошпора и к своему ужасу увидела, что их окружают гули.

— Джиджи! — с ужасом закричала она. Огромная рука подняла Оливию и посадила ее на крышу кареты. Хафлинг посмотрела вниз и увидела мать Лледью.

Жрица поднялась на ноги и протянула к гулям руки. Ее потемневшие глаза слегка светились. Она проревела гортанный несвязный крик. Гули кинулись на нее, давя жрицу своими телами.

Оливия еще раз окликнула Джиджи.

Крики и вопли наконец отвлекли внимание дворянина от девушки в храме. Он посмотрел вниз и увидел, что Оливия показывает на Лледью, которая уже почти исчезла под телами гулей.

Как человек, которого только что разбудили, Джиджи прошептал:

— Нет, нет.

Затем он понял, что дело плохо и с криком прыгнул вниз. Как сумасшедший, он начал наносить удары по куче гулей.

Оливия подумала, не слишком ли поздно, но в этот момент куча зашевелилась.

Появившаяся из свалки огромная лапа отшвырнула в сторону двоих гулей. Затем вторая распорола своими когтями грудь другому гулю.

Огромный медведь продирался сквозь кучу врагов, расшвыривая их по сторонам, как собак. На его лбу и груди были серебряные отметины, и Оливия увидела в его глазах волшебный свет матери Лледью.

Медведь громко заревел, гораздо громче, чем сама Лледью. Оставшиеся гули бросились от него прочь.

Ужасный крик донесся с вершины холма. Джиджи посмотрел туда. Девушки, которую Лледью называла Луч, больше не было видно. На том месте, где прежде она стояла, горел яркий белый огонь. Мертвецы убегали в лес.

Медведь упал на четыре лапы и покачнулся. Казалось, что его передние лапы попали в ловушку. Оливия слезла вниз, подошла к медведю и осмотрела его раны.

Повреждения были очень серьезными.

— Откройте дверь, — приказала Оливия Джиджи. Парень автоматически подчинился, его внимание было привлечено к вершине холма. Яркое пламя погасло, и Джиджи снова увидел Луч. Казалось, что она гаснет вместе с пламенем. Густой мерцающий туман окутал ее, девушка растворилась в нем, и ветер отнес это облако.

Оливия с тревогой смотрела на мерцающий туман.

— Забирайтесь, мать Лледью, — сказала она.

Толкнув Джиджи локтем, хафлинг приказала:

— Садись и поехали.

Медведь залез в карету и свернулся на коробках с едой. Оливия захлопнула дверь и села рядом с Джиджи.

Драконошпор повернулся и посмотрел на храм. Луч исчезла. Облако мутнело и пузырилось, спускаясь вниз по холму. Гули убегали от него. Те, которых догоняло облако, с криком падали и оставались лежать неподвижно.

Внезапно яркий луч белого света ударил из основания храма, прошел сквозь крышу и попал в темное облако. Туча дернулась, как раненый зверь. Яркое солнце вновь осветило храм. Туман стал мелочно-белым и начал медленно исчезать под лучами яркого весеннего солнца.

— Она умерла, — прошептал Джиджи.

Вздохнув, Оливия взяла вожжи, и экипаж тронулся. Оставшиеся клочья тумана следовали за каретой. Туман закрывал от их глаз дорогу, но не причинял им никакого вреда. Мертвецов, которые прятались в лесу рядом с дорогой, не было видно.

Медведь внутри кареты завыл протяжно и заунывно, отозвавшись на крик девушки по имени Луч.