Глава 11

До Всероссийского выставочного центра Евсей добрался на автобусе. Из всех видов муниципального транспорта он больше всего любил ездить на автобусе. Почему так, и сам не знал, но однажды, задумавшись над этим вопросом, не нашел на него точного ответа. Эта любовь подсознательна, но связать её с прошлой жизнью не представлялось возможным по причине отсутствия тогда автобусов. Метро вроде бы быстрее, комфортабельнее, температура более-менее постоянная, а все равно выбирал автобус, будь то лютые морозы или невыносимый зной. Вероятно, будучи человеком вольным, он и транспорт любил тот, который имел возможность быть самостоятельным и не бегать, как собачка, на поводке. Правда, многие не разделяли его точку зрения. Евсей же говорил, что дышать чужими миазмами не согласен, хотя от самого порядком пованивало, особенно зимой, когда не было под боком ни речки, чтобы постирушку устроить, ни теплого подвала с краном. Ну а в последнее время, с появлением на улицах города мерседесовских автобусов, и говорить не о чем.

Именно в таком автобусе подкатил к главному входу Евсей. Миновав шеренгу молодых и не очень молодых торгующих всякой всячиной женщин, он направился по аллее к центральному павильону, за которым находилась первая точка постоянного маршрута. Денек не сулил большого сбора из-за погоды, но пройти дистанцию надо.

– Гамарджоба, – поприветствовал Евсей уже немолодого кавказца, торгующего шашлыком и напитками. – Как дела, Гиви?

– Сам видишь, дорогой, какой день, такие и дела. Возьми вон там, за палаткой, пяток белых со вчерашнего вечера валяется, – ответил Гиви, сразу введя добытчика в размышления.

Сбор бутылок напоминал сбор грибов. Нужно сразу правильно решить, что брать, а что не брать, чтобы выйти из леса с полной корзиной тех грибов, которые лучше. Неправильный же выбор грозит окончанием сбора или с полупустой корзиной, или полной, но не тех. Так и здесь, потому что темные бутылки это все равно что боровики, а светлые – сыроежки. Важна конфигурация. Сегодня, как подсказывал опыт, нужно было брать все, и первые четыре бутылки легли на дно его сумки. Эта сумка, служившая уже около полугода, досталась почти новой, когда её ручки и один бок не вынесли перегрузок на маршруте Москва – Пекин – Москва. Попав во вторые, умелые руки Евсея, давшие ей новую жизнь, она исправно несла службу на внутренних линиях. Пришедшие в негодность ручки были заменены на более крепкие, и аккуратно установлена пара заплаток. Перезимовав вместе с новым хозяином она из бело-красно-синей с бело-голубыми заплатками превратилась в коричнево-серую без заплаток с почти черными ручками из когда-то белой толстой капроновой веревки. Пройдя мимо неработающего фонтана, символизирующего нерушимую в прошлом дружбу народов, он оказался в павильоне атомной энергии. Это была вторая точка маршрута. Здесь ещё пару лет назад настырные китайцы выведывали «секреты наших атомных технологий» с помощью разложенного на прилавках дешевого ширпотреба. Тогда кругом вас окружали их постоянно улыбающиеся лица, переговаривающиеся между собой на одном им понятном языке, а воздух был наполнен запахом чеснока, уксуса и других неотъемлемых составляющих китайской кухни. Сейчас, когда, вероятно, все «атомные секреты» были выведаны, китайцев почти не видно и воздух ароматизирован по-новому. Отсутствие объяснялось также и тем, что они выведали ещё и секреты у коллег из Закавказья. Издавна славившиеся своим трудолюбием, китайцы быстро научились ловить кайф от работы на них уроженок славянских стран СНГ. Это удовольствие усиливалось сознанием того, что платили они за работу гроши.

– Чурка косоглазая, – пробормотал Евсей, встретившись с одним представителем древнего народа.

Он в каждое из посещений отмечал эти перемены, и у него возникало чувство обиды за своих славянских сестер и неприязни к их работодателям, кстати, это же чувство преследовало его и на рынках.

Вторая точка заметно не улучшила дела, так как славянские продавцы за свои места держались крепко и пили в основном пепси. Пошел было к третьей, но остановили.

Примерно одного возраста и телосложения, они были помоложе и помельче Евсея. Светлые, почти одинаковой длины свалявшиеся волосы покрывали вязаные шапочки. Одежда состояла из курток похожего покроя и джинсов. Обувь разная – на одном высокие зимние сапоги, на другом – «луноходы», а вот лица одинаковые. Нет, они не были близнецами, но многочисленные свежие ссадины и синяки сделали свое дело.

– Вот такие дела, старик, – вместо приветствия сказал тот, который в сапогах, и замолчал, понимая, что сказанного достаточно.

Собственно, могли бы и вообще ничего не говорить, общаться жестами, ибо перед ним стояли двое из дворовой команды. Гашек – названный так за свою патологическую любовь к чешскому пиву – и Фишер – равнодушный к пиву, но большой любитель поиграть в шашки.

– Выручай, Евсей, с утра не жрамши, – подсказал основную причину встречи другой, что был в «луноходах» и любил пиво.

Выбитый зуб и перекошенная фигура говорили о том, что ему повезло куда меньше товарища.

– Ждите вон на той лавке, – указал Евсей место встречи, – я через десять минут буду.

Отсутствовал раза в два дольше. Ничего не поделаешь, придется менять, подумал он о стольнике адвоката. Зато сейчас, когда они, распив принесенную чекушку, потягивали из бутылок чешское пиво и не спеша жевали колбасу с белым хлебом, жизнь начинала менять свои краски. Евсей, искренне благодарный адвокату за стольник, с радостью смотрел на медленно приходящих в себя ребят и слушал.

Причиной многих бед, как известно, являются женщины. Так было и в этот раз. Еленка зимовала вместе с Гашеком и Фишером на чердаке в адвокатском доме. Все – уроженцы древнего Мурома, они дружно жили в тепле и уюте, подобрав ключи от замка чердачной двери. Аленка, как звал Еленку Гашек, оказалась прекрасной хозяйкой. На пятачке образовались гостиная: коробка из-под телевизора заменяла стол, – кухня, где шумел «Шмель», и спальня. В последнюю ещё осень перетащили списанные из детского сада матрасики, из которых соорудили хорошую кровать. Потом играли в шашки, а ещё позже кто-то из мужчин набрал из пожарного крана воды, и пили чай с конфетами и пряниками. Два лежбища: одно, пошире, – для мужчин, другое, поуже, – для женщины. Это уже потом, в ходе зимовки, на широком ложе спала то Аленка, то Еленка. В зависимости от того с кем.

Накануне днем она нашла журнал «Караван историй», а часом позже, между его страниц, пятидесятидолларовую купюру. Поздно вечером компания, как всегда незаметно, пробралась к себе домой, где Еленка проявила чудеса щедрости. Выпили много, но и закусили. Что уж говорить о сгущенке... Так вот, бомжи к сладкому относятся очень трепетно.

Первый телефонный звонок у дежурного РЭУ прозвучал около шести утра, а потом началось. В то утро все жильцы пятого подъезда, с шестого по двенадцатый этаж, доложили о своем пробуждении жалобой. Количество и однообразие жалоб говорили о ЧП. Все усугублялось ещё и тем, что достаточно опытная диспетчер буквально за пять минут до первого звонка отпустила дежурного слесаря по семейным обстоятельствам. Уже потом, когда женщины во главе с начальницей пошли подсчитывать убытки, а мужчины, выкурив по сигарете, собирались присоединиться к ним, один из срочно вызванных слесарей заметил отсутствие замка на чердачной двери. Здесь-то и были обнаружены крепко спящие после мощного застолья двое мужчин – Фишер, Гашек и одна женщина – Аленка, именно так её называли всю вторую половину прошедшей ночи.

Больше всех из собравшихся на лестничной площадке жильцов орал Генок. И дернул же его черт месяц назад закончить ремонт. Жил не тужил, а здесь свела его в начале года нелегкая с маляром из Тамбова. Месяц притирались, месяц жили, месяц ремонтировали, за неделю расстались. За Генком остались побеленные потолки, поклеенные импортные обои и долги за материалы и содержание мастера. Та ушла с чувством исполненного долга, полная воспоминаний, но без долгов.

– Говорил же я этой тамбовской волчице, что лучше наши покупать, – возмущался Генок. – Так нет, подавай ей шелкографию...

Как только обнаружили бомжей, Генок стал первым, у кого сдали нервы. Это уже потом начали сдавать у соседей, а заодно и у слесарей. Отоваривали долго, в основном, конечно, за кран, но и за образ жизни тоже перепало. Еленка бегала вокруг, материлась отчаянно, не хуже слесарей и жильцов. Но мужики вошли в раж и искренне советовали не попадаться под горячую руку...

Так на двери появился новый замок.

– Да, мужики, история. А кто же из вас кран-то не закрыл? – спросил Евсей, выслушав приятелей.

И когда не получил ответа, понял, что для них дружба дороже истины.

– Ладно, мужики, с вами хорошо, а без вас сподручнее. Мне деньга позарез нужна.

– Всем нужна, – вяло отозвались дружки, но не будет же Евсей всем объяснять, что нанял адвоката, а за услуги Погера надо платить. К тому же у него сильно чесалась спина, напоминая совет еврея сходить в баню.

Отпустили не без сожаления. Чуяли – деньги ещё есть.

Поехав к Сардору, Евсей попал, что называется, в яблочко.

Человек двадцать с небольшим парней, оккупировав половину столиков, что-то отмечали и, как видно, не один час. Довольный хозяин, уже заметно навеселе, с пониманием отнесся к бедам Евсея. Работать, что называется, в зале не пустили, опасаясь за репутацию заведения, но поставленная задача выполнялась точно и без заминок. Пустые бутылки сложены в крафтмешок, котел блистал, как клинок кавалериста, а дров было заготовлено на пару дней вперед.

Заняв у хозяина полтинник, чтобы заполнить адвокатский вакуум, образовавшийся от покупки чекушки, Евсей вознамерился передохнуть.

Глава 12

Как люди деньги делают? Правильно, по-разному. Честно и нечестно, не покладая и не прикладывая рук, прямым разбоем и гениальным обманом. Способов масса. Тот же месье Бендер знал их уйму. Валера использовал все, кроме разбоя. А что поделаешь, жизнь заставит. Работая в автосервисе, повидал всякое, но самую главную науку – физиономистику постиг в совершенстве. Он чувствовал человека прежде, чем тот произносил первую фразу. Такие способности выгодно отличали его от коллег, хотя и те были не лыком шиты.

Гаражный кооператив «Тюльпан» существовал около десяти лет. Поначалу это была просто огороженная рабицей территория со сварными воротами на массивных петлях и двумя амбарными замками. Потом сетка шагнула на несколько десятков метров в разные стороны от центра, а около все тех же ворот проявилась эстакада из швеллеров и труб, будка и конура для сторожей. Прошло года четыре, когда сетка сделала ещё один бросок,, теперь уже внутрь. Освободившуюся территорию и часть пустыря заняли стройные ряды металлических гаражей и строение автосервиса с громким названием «Амортизатор». Монтажом шин и балансировкой колес здесь занимались два человека – Роланд, по кличке Ролик, и Валерий, которого звали не иначе как Хохол. Будучи крепкими профессионалами, они работали дружно, меняясь через два дня с другой парой профессионалов. Взаимозаменяемость была полной.

Сорокалетний Роланд Холмский – коренной москвич, чем очень гордился. Гордился он и своей древней фамилией, и если бы не его нос и вечная перхоть,

не поддающаяся ни одному шампуню, можно было бы и впрямь поверить в версию о знатном происхождении. Статью не обладал. Может быть, поэтому, а может, и по другой какой причине не любил обслуживать большие машины и уж тем более джипы.

Именно такой первым подкатил в это утро к воротам мастерской.

– Закатывай, – скомандовал Валерий водителю, и четырехдверный «джип-чероки» модификации «лимитед» заехал на подъемник.

Чуб любил обслуживать джипы, и не только потому, что все виды работ стоили в полтора раза дороже, в связи с чем автоматом увеличивался гонорар. Просто все, что было больше обычного, ему нравилось, так как вселяло уверенность и спокойствие. Одно нажатие кнопки, и мощная машина оторвалась от земли. Еще минута, и тяжелое колесо легло в объятия шиномонтажного стенда «Техно». Затем движение рукоятки, и колесо открыло свое резиновое чрево. В такие минуты Валерий вспоминал армейское прошлое, когда, перегнувшись в три погибели, с монтировками и кувалдами, порой по двое, разбортовывали вручную колеса военной техники.

– Хохол, тебя к телефону, – позвали его. Валерий, попросив напарника доделать работу, вышел, чтобы вернуться минут через пять, радостно потирая руки.

– Интересное дело, – сказал он не то Ролику, не то владельцу джипа.

Не прошло и получаса, а переобутый в летнюю резину джип освободил подъемник, и на него заехала машина Роликиного класса.

Валерий не слышал, о чем разговаривал напарник с размалеванной хозяйкой новенькой триста двадцать третьей «мазды», он был весь в ожидании торгов. Сбылась мечта идиота.

– Ролик, дело есть, – обратился к напарнику Валерий, как только тот закончил возиться с машиной. – Сейчас позвонили с прежней работы... В общем, одного лоха обуть надо.

– А в чем дело-то?

– «Хонду» пятую за двенадцать штук отдает, – ответил Валерий и добавил: – Срочно.

– Старье или после ДТП?

– Какое старье, их в девяносто пятом выпускать начали.

– А че тогда дешево?

– Точно не знаю, но, видать, дело темное, раз срочно надо.

– Понятненько, а все равно странно, за двенадцать штук такую «хонду», – рассуждал вслух Ролик.

– Ну ясное дело, не от хорошей жизни. Видать, в угол загнали. А я тут как тут.

– Ив дамки?

– Здесь не зевай. Кому война, а кому мать родна.

– Видать, приспичило, вот только как бы это дело темнее темного не оказалось, – выразил опасения Холмский.

Он не любил и боялся торговаться с крутыми, а на таких машинах ездили обычно именно такие. Хорошо помнил, как покупали машину начальнику. Какой базар «бычки» устроили. Но за начальником тоже не красны девицы стояли. И ещё он не мог забыть обиду, нанесенную сопляком с квадратными плечами. Хорошо помнил его слова.

«Слушай, итальянец, метнись кабанчиком, купи пару пузырей и закусить, надо же событие обмыть», – приказал тогда ему самый младший, протягивая деньги. И пришлось идти... Нет, крутые машины были автомобилями не его класса, будь то ремонт, будь то продажа.

– Да ты не дрейфь, я же покупаю, к тому же посреднические от разницы прилипнут. Тебе что, зелененькие не нужны? – убеждал напарника Валерий. – Мы же не кидать собираемся, а провести добровольное ощипывание.

Автомобиль подкатил к мастерским с точностью до минуты. Широкая колея, покатый капот, характерный «разрез глаз» однозначно говорили всем присутствующим, что подъехала «хонда». Специалисты же, в лице Валерия и Роланда, видели ещё и вседорожник «Хонду CR-V». Сравнительно небольшие колеса и высокая посадка кузова создавали впечатление, что автомобиль привстал на цыпочки, чтобы разглядеть потенциального хозяина в окружении продавцов и консультанта от покупателя.

Продавцов было трое. Валерию было достаточно одного взгляда, чтобы понять – перед ним муж и жена. С ними молодой мужчина, судя по рукам, или консультант-теоретик, или телохранитель. По внешнему виду таких средней комплекции жилистых мужиков трудно с первого взгляда догадаться о роде занятий. Это Чуб испытал, что называется, на своих костях и, к сожалению, на зубах тоже...

Внешность супругов оказалась менее загадочна, так как в муже сразу был виден средней руки предприниматель, а в жене – жена предпринимателя средней руки, степень влияния которой на мужа предстояло определить точнее.

– И сколько вы за неё хотите? – начал Роланд после приветствия.

Он выступал консультантом от покупателя.

– Никак не меньше тринадцати, – моментально ответил муж.

По тому, как он быстро ответил и каким не терпящим возражения голосом, было понятно, что цену он назвал от себя.

Вот жук навозный, подумал про себя Валерий. Оставалось выяснить позиции остальных по этому вопросу.

– А когда мне звонили, то говорили о двенадцати, – продолжал Ролик как бы между прочим, а сам разглядывал машину.

– Это мы говорили, если все оформим за сегодня, – начал оправдываться муж, так как присутствовал при телефонном разговоре и получалось, что машина подорожала за полчаса на тысячу.

– Ну и попробуйте за сегодня, – предложил Валерий и по реакции жены понял, что завышал цену муж по собственной инициативе.

Издали машина выглядела на все сто. Вблизи – так же на все сто, но специалисты сразу поняли, что машина аварийная и удар был в зад слева. Об этом говорило не только идеальное состояние левого заднего крыла и бампера, но и идеальное состояние покрытия. Машину просто так не перекрашивают. На все сто можно утверждать и то, что восстанавливали её очень большие мастера своего дела, настоящие «каретники» —все зазоры были соблюдены идеально. Наружный осмотр не выявил заметных повреждений, но небольшие вмятины на передних крыльях, трещины на переднем бампере и фарах отмечены и зафиксированы.

Ролик, который был, пожалуй, самым активным из присутствующих, бегал с листком бумаги и записывал.

– Не, мужики, надо скинуть за это, – громко заявлял он каждый раз, фиксируя очередной недостаток, словно не замечая присутствия среди продавцов женщины.

Валерий же, напротив, не отходил от представительницы слабого пола и всячески старался, где можно, не повредив делу, быть объективным и снисходительным. Чувствовал, что последнее слово останется за ней, настолько жена внешне превосходила мужа.

Он даже мысленно стал сравнивать бабец с Ольгой Максимовной. Нет, пожалуй, та покруче. У этой нет-нет да проявится нетерпение в жесте, во взгляде. Хотя фигурка классная, не уступит.

– Ну и на сколько всего надо снизить? – спросил недовольный хозяин.

– Бампер – двести пятьдесят, ну и фары по двести, крыло – сто шестьдесят, – определял Ролик цены по памяти.

– Так на крыле только небольшая вмятинка, да и бампер нормальный, – возражал муж, обращаясь почему-то к жене, и, демонстрируя незаурядные способности в устном счете, продолжал: – Это же восемьсот десять долларов, с ума сойти. Фары тоже хорошие.

– Давайте мы новые фары поставим, а старые вам вернем, – предлагал компромисс Валерий, прекрасно понимая, что он не будет принят.

– А зачем они мне?

– А мне? Я же не прошу у вас денег за их снятие и установку. Вы пока подумайте, а мы поработаем, – предложил Роланд.

Продавцы отошли в сторону и начали совещаться, не учитывая акустику помещения, из-за чего их тайные переговоры становились публичными выступлениями женщины, которая стояла ближе.

– Ты что, хочешь, чтобы тебе опять машину разбили или дачу сожгли? ТЫ бы лучше подумал, что завтра будет, если не отдадим, – отвечала жена одной из двух фраз на любые высказывания супруга и их спутника...

– Ребята, так дела не делаются. Я понимаю – ваза хрустальная, но вы в мотор загляните, в салон, – неправильно выбрал позицию консультант продавцов и сразу же получил в свою сторону испепеляющий взгляд, которым могут одаривать только женщины.

– Петик, вас просили способствовать продаже, а не мешать.

Э-э-э, подумал про себя Валерий, да она, никак, спит с ним. Выходит, это шофер. Из мужской солидарности за рогатого вступился.

Осмотр продолжался. Автомобиль стоял, открыв все четыре дверцы, багажник и капот. К салону особых претензий не было. Все согласно паспорту и аккуратному отношению. Ролик уже не бегал между продавцами, а стоял около хозяина и обсуждал состояние машины, что-то фиксируя на бумаге.

– Ну что, давайте под юбку заглянем, – предложил Валерий, и машина повисла в воздухе, демонстрируя обычно невидимые детали.

Состояние днища обнадеживало – оно от аварии не пострадало, если, конечно, одни мастера не переплюнули других. Валерий видел, что машина для четырех лет выглядит неплохо, а стоит ещё лучше. Но если состояние автомобиля нельзя было улучшить, то с ценой это сделать всегда можно. Опытный Чуб чувствовал, что кризис близко, но можно поджать ещё немного.

– Машина ваша в дорожном происшествии участвовала, – констатировал Ролик, – больше десяти с моим оформлением не получится.

Супруги враз замолчали. Он сразу заметно покраснел, она внешне не изменилась, но лихорадочно взвешивала.

– Да ни в каком не происшествии, на неё стоящую грузовик наехал, – возразил до этого почти все время молчавший молодой консультант-шофер.

– Так это ещё хуже, удар-то сзади пришелся, – ответил Роланд, всем своим видом показывая, что это его твердая цена.

– Но они же какой ремонт сделали, что вы, не видите? Сами же специалисты, посмотрите, – защищал не свое, как свое, любовник, впрочем, может, и сам организовал «наезд» на своего шефа ради этой стервы, думал Валера.

– Да кто говорит, отличная работа, только удар-то какой силы был? Вы на днище сбоку посмотрите или, думаете, стойки не повело? Резину, как не регулируй, жевать будет? Будет. Расход топлива увеличится? Увеличится. Нет, это мое последнее слово, – как мог решительнее отрезал Ролик, всем своим видом показывая, что торговаться нечего и надо работать.

Кризис наступил. Надо было на что-то решаться.

Когда Чуб проводил подобные акции с целью перепродажи, было проще. В тех случаях главное навар, сейчас же, когда он покупал машину для себя, возникали дополнительные вопросы. И первый заключался в том, что он всегда хотел иметь джип «ранглер», джип в традициях армейского джипа-виллиса. Однако знакомство с Ольгой Максимовной несколько изменило взгляды фаната джиппера, и теперь он хотел не только гарантированно добраться из точки А в точку Б, но и добраться с максимальным удовольствием. Осматриваемый автомобиль именно той категории, которая отвечает этим требованиям. Второй вопрос заключался в том, что автомобиль из-за аварии был непредсказуем. О том, как скажутся в дальнейшем результаты аварии, не ведал никто, это Валерий понимал, но он также знал, что за такие деньги новую «хонду» не купишь. Были и другие вопросы, но не до них, так как в данном случае время действительно деньги.

Продавцы уже садились в машину, когда сзади послышался голос Валерия.

– Хотите я куплю её у вас за одиннадцать? – спросил он и добавил, чтобы все встало на свои места: – Больше у меня нет. Дайте прокатиться.

Продававшие вновь отошли на совещание. Теперь уже ближе стоял хозяин, и чаще слышались его возмущенные возгласы:

– Что меня, за дурака держат? Пусть лучше опять разобьют, чем за такие деньги.

Однако вскоре замолчал, а потом Валерий с консультантом сели в машину. Все сомнения исчезли, как только Валерий оказался на месте водителя. Регулируемый по высоте руль, прекрасный обзор, несмотря на высокую посадку, компактная панель приборов с четырьмя циферблатами завораживали. Короткий «чирк», и под капотом раздалось тихое шуршание. Несколько кругов по площадке и приговор:

– Беру!

– А как оформление? —спросил хозяин с надеждой в голосе.

– Пополам, – ответил покупатель, понимая, что большего выжать нельзя, и добавил: – Вот только шины «бриджстоун» размером двести пять на семьдесят не самые лучшие.

Расстроенный супруг посмотрел в голодные глаза супруги и обреченно махнул рукой в знак согласия.

Словно подхваченная порывом ветра, «хонда» сорвалась с места и понеслась в ГИБДД для снятия с учета.

– Ну что, порядок? – спросил у Валерия явно довольный собою Ролик. – С тебя бутылка и посреднические, как-никак штуку отыграли и половину оформления, а ты не радуешься.

– Так мне ещё полторы тысячи надо, – ответил виновато Чуб. – Пятьсот знаю где взять, а остальные... Хорошо еще, что эти олухи задаток не догадались взять. Ты не поможешь?

– Ну даешь, Хохол. Где же я за два часа столько достану? – спросил озадаченный Ролик и побежал к телефону, но минут через десять вернулся и, довольный, сообщил: – Порядок.

Глава 13

Сардор проснулся оттого, что бультерьерша Зира лизала его заплывшую физиономию. Он привычным движением рук начал шарить в поисках одеяла, чтобы спрятаться под ним с головой от просящейся на улицу собаки, но не нащупал его. Что-то было не так.

Сардор открыл глаза и только тогда понял, что лежит на курпачах, но не в родительском доме, а в коридоре собственной квартиры. Одеялом служит плащ, подушкой – сложенный пиджак, а брюки и рубашка заменили любимую пижаму. Оттолкнув собаку, он натянул на голову плащ и попробовал снова заснуть, но сон как рукой сняло. Сардор прекрасно помнил, где и с кем накануне пил и как пришел домой, а вот как оказался в коридоре, не помнил. Натальи вчера с ним не было, и это позволяло возмутиться. Сначала хотелось встать и показать, кто в доме хозяин, но благоразумие взяло верх. Однако обидно, что виной всему единственная жена Юлдус, которая, вместо того чтобы родить сына, так унижает мужа. Вот они, женщины Востока с московской пропиской. И как Аллах такое допускает...

А ведь как хорошо все начиналось... В Намангане зрели не только яблоки, там зрели и девочки, среди которых Сардор особенно выделял Юлдус, что означает «звезда». И ему очень хотелось, чтобы она созрела как можно раньше. Юлдус, в отличие от многих подруг, созрела по старинке, только после свадьбы. Ему нравилась молодая жена, как нравилось и то, что она не прекращала зреть ни на минуту. Но это было давно, а сейчас, на пятом десятке, он устал от непрекращающегося процесса созревания, ну хоть плачь. Сардор уже в течение нескольких лет умолял жену быть посдержанней. Его призывы быть гордой по отношению к законному супругу не находили понимания и выливались в громкие скандалы с грязными намеками. В последнее время, когда намеки участились, жить стало ещё тяжелее.

Вот и сейчас. Сардора трясло от несправедливости. Муж, как вонючий ишак в грязном сарае, валяется на полу, а она одна занимает их общее ложе. Надо было что-то решать, а собака не унималась.

Никогда Сардор не был бабником. В этом проявлялось родство всех обстоятельных людей, имеющих принципы, в том числе общие взгляды на женщин, с отставным подполковником Бубновым. Как и Семен Семенович, Сардор не бросался голодной собакой на кость, не поднимал то, что лежит под ногами, и не брал, что плохо лежит. Однако долго оказывать сопротивление женщине было не в его правилах.

Он оделся, затолкал упирающуюся Зиру в спальню к проснувшейся жене и выскочил в коридор. Схватил с пола плащ и под аккомпанемент захлебывающегося лая собаки, душераздирающих криков разъяренной Юлдус и звонких голосов разбуженных девочек покинул квартиру...

– Рахимыч, кончай спать, котел взорвется. – Кто-то засмеялся, явно довольный своею шуткой.

– Кто рано смеется, тому Аллах весь день не нальет, – испугал подошедшего повар.

– А мне Боженька наливает, салям алейкум.

– Вижу, что уже налил, алейкум асалям.

– Да, это нам с Витьком Тофик из второго ряда налил, – не то оправдываясь, не то хвастаясь, сообщил подошедший. – Мы ему коробки разгружали... Слушай, со шпротами покидали и заставили налить, а потом с сардинами покидали и тоже заставили налить, а потом пару мешков, тяжелые падлы поутру-то, с сахаром покидали и говорим, Тофик, ты нам ещё по...

– Василий, хватит слов, – прервал Рахимыч оратора.

– Да, Вася, так пойдем – не в поэты попадем, а в зоопарк... Ты бы подстригся, что ли, – добавил он, увидев затылок приятеля.

– А меня таким бабы больше любят, – заржал Василий и полез в огромную клетчатую сумку, которыми пользуются челноки. – Забирай посуду, а то у нас с Витьком переговоры.

– Давай и отваливай, мне мясо пора закладывать.

– Ну, в общем, так. Вот тарелки, ложки и стаканы. Всех по сто, все за сто и нам с Витьком по сто, – заржал опять Василий, выразительно щелкнув пальцами по горлу.

– Вот тебе сто за все, на все и про все.

– Рахимыч, ты че? А доставка? А посреднические?

– С продавца возьмешь, иди, а то на переговоры опоздаешь, – резко ответил Сардор и отвернулся.

– Нет, правда, ты сегодня чудной какой-то, – не унимался Василий.

Куски мяса с шипением окунулись в раскаленное масло, которое клокотало, подобно камчатским гейзерам, обжаривая свою добычу. Спустя некоторое время та же участь постигла лук с морковью, затем все перемешалось, и из котла начал исходить ни с чем не сравнимый аромат. Сардор убавил огонь и опять задремал, глубоко вдыхая запахи своего детища, знакомые с раннего детства.