Ночной город развратен, циничен, щедр на развлечения и разнообразные зрелища. Он, как опытная путана, артистично выставляет напоказ свои весьма сомнительные «прелести», усыпляя бдительность и заставляя клиента открыть кошелек пошире.

Но все это показное великолепие и спокойствие всего лишь приманка для наивных и дураков. Город – это огромный спрут, раскинувший свои щупальца по темным улицам и закоулкам.

Он сидит в засаде, и ждет того момента, когда убаюканный мнимой безопасностью и расслабленный спиртным или наркотиками обыватель забудет про осторожность и сделает маленький шажок в сторону – туда, где в темноте прячутся присоски чудовища.

И тогда приходит расплата. Объятия спрута неотвратимы и смертельны. Лучше бы несчастной жертве в такой момент оказаться не на городском асфальте, а где-нибудь в лесу, кишащем дикими зверями, которые, в отличие от человека, убивают только в крайнем случае – когда очень голодны, а другой дичи поблизости нет.

Все это промелькнуло в голове Рея, пока он поднимался по лестнице на второй этаж. Спрут в его воображении принял зримые очертания и зашевелился, и Рей вдруг почувствовал, как в сердце уколола ледяная иголочка.

Она разбудила дремавшие страхи и подозрения, и Рей какое-то время колебался, стоя перед дверью Пехиной хазы с ключами в руках – входить или не входить? Интуиция предостерегала его, что впереди может быть опасность, но усталость, накопившаяся за день, упрямо тянула Рея в постель.

Наконец он решился. Нет, не может такого быть, чтобы Пеха меня сдал, не очень уверенно думал Рей, входя в квартиру и зажигая свет в прихожей. Он достал пистолет и держал его наготове.

Закрыв за собой дверь, Рей облегченно вздохнул и улыбнулся. Его опасения оказались беспочвенными. Квартира была пуста. Рей, у которого был поистине звериный нюх, не почуял ни единого чужого или незнакомого запаха.

Быстро разоблачившись, Рей принял душ (пистолет на всякий случай он держал при себе, положив на полочку в ванной) и нырнул в постель. Она обняла его и приласкала своими мягкими телесами как любимая женщина, и уже через две-три минуты Рей спал мертвым сном здорового человека.

Его пробуждение было не из приятных. Какая-то страшная сила сбросила Рея с кровати, и на него упал многопудовый груз. Он попытался извернуться, чтобы вскочить на ноги, но тут в воздухе что-то мелькнуло, и сильный удар по голове погрузил Рея в беспамятство.

Очнулся он в машине, на заднем сидении. С двух сторон его прессовали две туши здоровенных битюгов. Один из них, заметив, что Рей очнулся, больно ткнул ему дулом пистолета под ребра и пробасил:

– Только без глупостей. Начнешь брыкаться – замесим. Усек?

– Д-да… – Язык был непослушен, во рту чувствовался привкус крови.

– Лады. Хороший мальчик, – снисходительно сказал здоровила и заржал; его поддержали и остальные бандиты; всего их насчитывалось четверо, вместе с водителем.

В том, что он попал в руки бандитов, Рей не сомневался ни на йоту. На их дебильных физиономиях можно было прочитать всю историю деградации человечества, которое под влиянием псевдопрогресса, заключавшегося во всеобщем оболванивании обывателей средствами массовой информации, возвращалось к своему первобытному состоянию.

Это были «гориллы» (по западной терминологии) или «быки». Новые русские держали их для разных силовых акций. От них так просто не вырвешься, уныло подумал Рей. Тем более, что на руках у него были «браслеты».

«Предусмотрительные, суки… – скрипнул он зубами. – Наверное, предупреждены, что я могу выкинуть какой-нибудь фортель», – вспомнил Рей свою поездку с продажными ментами.

Интересно, кто его сдал? Ведь «хвоста» за ним точно не было, Рей не раз проверялся на этот счет. Правда, большого опыта по этой части у него не было, но он полагался на интуицию. Которая, в принципе, его не подвела, вспомнил Рей свои сомнения, когда входил в квартиру.

А он, дурак, не прислушался к внутреннему голосу… Осел, трижды осел! Нашел кому довериться – Пехе… Кроме него, больше некому заложить меня по полной программе, решил Рей.

Но почему, почему он не забаррикадировал лаз в квартиру бабули!? Похоже, бандиты проникли в жилище именно таким образом.

Тем временем машина петляла по каким-то закоулкам. Уже начало светать, но Рей все равно не мог определить, в какой части города они находятся. Впрочем, этот вопрос его особо не волновал. Главным было другое – чьи это «бойцы»?

Его явно везли для «беседы». С кем?

Что касается темы предстоящего «собеседования», то здесь ошибиться было нельзя – следует продолжение истории с похищением дочери Чвыкова. А вот кто его повязал – это уже загадка. Неужели люди Мясника?

От этой мысли Рею стало не по себе. Он вспомнил Татарина и сокрушенно вздохнул: надо было кончить бандитов, которые шли по его следу, и закопать их где-нибудь в лесу. А он проявил слабодушие. Тоже мне… гуманист хренов!

Рей мысленно обругал себя разными нехорошими словами.

И тут же осадил свой кровожадный порыв. Даже во время службы в Иностранном легионе он никогда не позволял себе лишнего по этой части.

Да, Рею приходилось стрелять в людей и убивать их, но все это он делал по необходимости и чаще всего для защиты собственной жизни. Поэтому хладнокровная расправа, пусть и с подонками, ему претила.

Что ж, подумал он уже стоически, придется как-то выкручиваться из сложившейся ситуации. Хотя в глубине души Рей понимал, что, скорее всего, это последняя поездка в его жизни. Мафиози своих жертв так просто не отпускают…

Машина въехала во двор, и металлические ворота, украшенные литыми металлическими финтифлюшками, с лязгом закрылись. И как раз в этот момент Рей наконец сообразил куда его привезли.

Добротный трехэтажный особняк, скрытый от нескромных глаз за высоченным забором, находился в Цыганской слободке. Это была самая, что ни есть, дальняя городская окраина.

Здесь и впрямь проживали цыгане. Их было немного, но цыганские дома, большей частью кирпичные, поражали воображение нечаянно забредшего сюда человека своими циклопическими размерами и невообразимой архитектурой, являвшей собой дикую смесь Запада и Востока.

Когда-то, в эпоху генсека Никиты Хрущева, который своим указом привязал вольное цыганское племя, вечных бродяг, к земле, слободка напоминала улей. Немного погоревав о своих утраченных вольностях, предприимчивые цыгане быстро сообразили, что гаданием и мелким воровством в городских условиях им не прокормиться, и открыли подпольную типографию, где штамповали фальшивые купюры достоинством в пятьдесят рублей.

В отличие от нынешних времен, спецслужбы тогда работали достаточно эффективно, и этот цыганский «бизнес» просуществовал недолго. Спустя год часть «умельцев» отправили по этапу в лагеря, а другие, своровав у колхозников лошадей и брички, снова отправились скитаться по необъятным просторам страны Советов.

В общем, в слободке цыганских душ осталось всего ничего – не более сотни. Наверное, это были самые бедные и ленивые. Так они и влачили свое нищенское существование до развала СССР и начала «демократизации» страны.

Новые времена всеобщего бардака, когда потерявшие свои сбережения, а с ним и остатки здравого смысла, люди начали пускаться во все тяжкие, внесли в монотонную и скучную жизнь Цыганской слободки свежую струю.

Сначала – когда «меченый» Горби придумал дурацкий «сухой закон» – цыгане занимались самогоноварением и спекуляцией дефицитными шмотками, а потом, поднакопив деньжат, стали приторговывать и наркотой.

Этот бизнес оказался насколько доходным, что уже к концу двадцатого века цыганский плебс раскатывал по городу не на старых клячах, запряженных в дрожки, а на новеньких «мерсах» с не мерянным количеством лошадиных сил.

Тогда же начался и строительный бум. Цыганские виллы росли, как грибы после дождя. Никто из власть имущих не спрашивал, на какие шиши они возводились, и почему городская молодежь устраивала по вечерам настоящее паломничество в Цыганскую слободку. Прикормленные цыганами продажные менты заезжали сюда разве что за данью.

Что касается других жителей слободки, которым не повезло родиться цыганами, то они по-прежнему ютились в ветхих домиках, которые вросли почти по окна в землю, и лишь немногие из них могли позволить себе современный коттедж, сравнимый по своему внешнему виду с постройками в стиле цыганского «барокко»…

Рея грубо вытащили из машины, и повели в дом. Вернее, в подвал дома. Он оказался весьма просторным и ярко освещенным. Вдоль одной стены подвала возлежали на специальных подставках пузатые винные бочки, а вдоль другой высились стеллажи с бутылками.

«Шикарно живет. Очень даже не бедно…», – мельком подумал о хозяине дома Рей. Он заметил на стеллажах запыленные бутылки с весьма дорогими французскими винами, которые считались коллекционными.

Его усадили на стул, который принес кто-то из охранников, встретивших Рея и иже с ним на пороге дома, и оставили под надзором скучающего «быка», обладателя круглого детского лица с пухлыми розовыми щеками. Выражение детскости портили лишь глаза – маленькие, невыразительные и злобные как у гиены, у которой отобрали кусок тухлого мяса.

Дебил, решил про себя Рей, усаживаясь поудобней. Такой придурок свернет человеку шею, словно цыпленку, и при этом будет радостно хохотать. Вот влип, так влип, обречено подумал Рей.

Ждать пришлось недолго. Массивная дверь подвала отворилась, и по лестнице в сопровождении двух лбов спустился невысокий коренастый мужчина с длинными обезьяньими руками-клешнями почти до колен. От него явственно исходила угроза – как от готового к броску питона.

– Попался, голубчик, – процедил он не без злорадства сквозь зубы, гипнотизируя Рея неподвижным взглядом. – А то мои хлопцы все ноги сбили, гоняясь за тобой по всему городу и окрестностям.

Мясник! Точно, он. Именно таким и описал его Пеха. Рей невольно содрогнулся и похолодел.

– Добровольно расскажешь, как было дело, или тебе нужно помочь? – между тем продолжал мужчина.

Детина с невинным детским лицом осклабился, показав золотые фиксы. Остальные быки стояли как истуканы.

– Что я должен рассказать? – стараясь не выдать волнения, спросил Рей.

– О том, как ты девушку умыкнул.

– Вы имеете ввиду дочь Чвыкова?

– А что, ты еще кого-то слямзил? Ну ты прямо маньяк, парень. Да, именно об этом я и хочу тебя спросить. Только звони всю правду, иначе…

Мясник не договорил, но его голос вдруг заскрежетал, будто мгновенно заржавел.

– Я не похищал ее, – твердо ответил Рей.

– Не понял… – Мясник приблизился к Рею почти вплотную. – Мы ведь договорились, что ты будешь курлыкать как на исповеди.

– Я говорю правду. Меня подставили.

– То есть?…

Рей, стараясь не упустить ни единой детали, обстоятельно рассказал о событиях на даче Чвыкова и о том, как сбежал от продажных ментов.

Когда он умолк, на квадратной физиономия Мясника воцарилось недоуменное выражение. Видно было, что он усиленно размышляет.

Собрав нервы в кулак, Рей ждал. Он понимал, что сейчас поставил на кон свою жизнь. Все зависело от того, поверит ли ему Мясник или нет.

Если да, то у него был шанс выйти сухим из воды, а если нет… Тогда его сначала искалечат под пытками, а потом отправят на дно реки раков кормить. Притом в расчлененном состоянии, вспомнил Рей кровавое «хобби» Мясника.

– Вот так штука… – наконец молвил Мясник. – Если это правда, то…

Договорить он не успел. Снова заскрипели плохо смазанные петли входной двери, и в подвал спустился… Татарин! Он держал раненую руку на перевязи и был не один.

С ним пришел худощавый мужчина в дорогом костюме, за спиной которого маячил крепко сбитый и явно хорошо тренированный малый спортивного вида в кожаной куртке.

Это был телохранитель худощавого, притом явно настоящий профессионал. Его цепкие глаза мгновенно оценили ситуацию в подвале, и согнутая в локте правая рука, которую он держал на уровне пояса, медленно опустилась. Видимо, под курткой у него был ствол в наплечной кобуре.

– Сука, падло! – взревел Татарин, подбежал к Рею и сильным ударом здоровой руки свалил его вместе со стулом на бетонный пол подвала. – Убью, на кусочки порежу!

Он пнул беспомощного Рея ногой, но тут по безмолвному приказу Мясника в ситуацию вмешался круглолицый бык. Он схватил Татарина за талию и осторожно отодвинул его в сторону.

– Не горячись, – наконец подал голос худощавый, наблюдавший за происходящим со скучающим выражением на резко очерченном лице, которое словно было вылеплено из темной глины и обожжено в костре. – Не лезь без очереди. Успеешь… – Он криво ухмыльнулся.

Мясник подошел к худощавому и не без показного подобострастия пожал ему руку. Почему показному? Когда он возвращался на прежнее место, Рей успел заметить волчий блеск в глазах бандита и нервный тик, на миг покрививший его топорно сработанную физиономию.

Похоже, отношения с худощавым (интересно, кто он?) у Мясника были отнюдь не простыми, и уж точно не лазурными.

– Вы уже допросили его? – деловито спросил худощавый с таким видом, словно Рея, который все еще лежал на полу, не было в подвале.

– Да, – коротко ответил Мясник.

– Ну и?…

– Или фуфло[8] гонит, или все верно, в натуре. Я пока еще не определился.

– Так определяйся быстрее. Поднимите! – вдруг повысил голос худощавый, указывая на Рея. – А то еще простудится. – Он снова осклабился.

Рея подняли и снова усадили на стул. Удар Татарина по скуле был так себе, не очень, но Рей решил немного повалять Ваньку, притворившись оглушенным. Он опустил голову на грудь и тряхнул ею несколько раз, словно пытаясь прийти до памяти.

– И что он там клепал? – спросил худощавый.

Мясник пересказал «исповедь» Рея почти дословно. Оказывается, у этого садиста очень неплохая память, не без удивления отметил про себя Рей.

– Даже так? – Худощавый был удивлен и озадачен. – Неужели менты затеяли какую-то игру? И сразу же напрашивается вопрос: против кого? И кто заказчик?

– Понятия не имею, Пал Сергеич, – буркнул Мясник. – Вам и карты в руки, с такими делами разбираться. Я свое дело сделал, фраера нашел и доставил.

– За что тебе большое спасибо. Наш клиент будет доволен. Вообще-то, все эта история очень смахивает на правду. Нутром чую, что затевается какая-то игра. Но кто мозгами раскидывает в этом деле? И какие силы за ним стоят? Вот в чем вопрос… – Худощавый подошел к Рею и, схватив за подбородок, резким движением поднял его голову вверх. – А все ли ты рассказал нам, друг ситцевый?

– Как на духу, – сделав честные глаза, ответил Рей. – Что мне скрывать? Меня сначала подставили, а затем хотели устроить, как я понял, автомобильную аварию. Чтобы, значит, концы в воду.

– Он лишь «забыл» сказать, как лихо отделал Татарина с братвой, – не без ехидства вставил Мясник и свое слово.

Похоже, он не любил пахана, который был у худощавого в фаворе, и не преминул лишний раз наступить Татарину на больную мозоль.

– Забью гада, как мамонта! – прорычал Татарин, пожирая Рея глазами.

– Да, это очень интересный факт… – Худощавый достал из кармана носовой платок и с брезгливым выражением на лице вытер руки. – Этот малый явно не так прост, как кажется на первый взгляд. Неплохо бы покопаться в его внутренностях.

– Это мы запросто… – На лице Мясника появилась скверная ухмылка.

– Не нужно воспринимать мои слова буквально. Я не об этом.

– Да понял я, понял. У меня башка еще кой чего кумекает.

– Не сомневаюсь. И все же неплохо бы его отпрессовать… – Худощавый скользнул по лицу Рея холодным липким взглядом, в котором сквозил лишь интерес естествоиспытателя, приготовившегося препарировать лягушку. – Да боюсь, твои бугаи товар испортят.

– Можете не беспокоиться, Пал Сергеич, мы аккуратненько… – Мясник хищно осклабился.

– Знаю я вас… Пока наш клиент с ним не побеседует (а это сейчас его самое сокровенное желание), будете с этого фраера пылинки сдувать. Пусть босс сам решает, как с ним поступить.

– Как скажете… – На физиономии Мясника появилось унылое выражение.

– Вот и отлично. Чайком угостишь?

– О чем базар? Всенепременно. Стол уже накрыт.

– Отлично. У меня времени мало, так что поспешим. Дела… – И худощавый начал подниматься по лестнице.

Позади него мягким кошачьим шагом шел телохранитель, прикрывая своим телом спину босса. Похоже, этот парень не верил никому, потому что все время был настороже, готовый открыть огонь при малейших признаках опасности.

– Пойдем, паря, – лениво сказал круглолицый дебил и неожиданно быстрым движением выбил из-под Рея стул.

Наверное, от скуки он решил немного поразвлечься, уронив пленника на пол. Наверное, в детстве этот урод любил отрывать крылышки жукам и стрекозам, чтобы насладиться их беспомощностью, с ненавистью подумал Рей, быстро распрямляясь – выходка охранника не застала его врасплох.

– Топай.

Раздосадованный охранник грубо подтолкнул Рея в спину.

– Куда?

– Туда, – указал дебил на неприметную дверь в конце подвала.

Рей послушно повиновался, хотя у него возникло дикое желание для начала ударом ноги превратить в фарш мужские причандалы охранника, а затем свернуть дебилу шею приемом, который как-то показал ему Малх. Этот прием предусматривал работу только ногами, если руки чем-нибудь заняты; например, скованы наручниками, как у Рея.

Но Рей благоразумно сдержал свой порыв. Он понимал, что после этого ему пощады точно не дождаться. Рей, конечно, мало верил в то, что его отпустят подобру-поздорову. Но он интуитивно чувствовал, что момент для решительных действий еще не наступил.

За дверью находилась каморка. Охранник пинком затолкнул в нее Рея, и он очутился в полной темноте.