Едва танец кончился, лорд Фрэнсис подвел партнершу к группе дам, в одной из которых Ричард узнал леди Чаллинор. Изабелла широко улыбалась и энергично обмахивалась веером. Очевидно, она слегка запыхалась.

Ричард взял у проходившего мимо лакея два бокала шампанского и не спеша подошел к столь очаровательному объекту своего внимания.

— Добрый вечер, леди Уэймот! Я уверен, что после такого оживленного рила вам необходимо освежиться. — Он тут же предложил ей бокал.

На мгновение Изабелла замешкалась, затем элегантно изогнула бровь, рассматривая его, потом улыбнулась и взяла бокал.

Она была прекрасна. Ее щеки раскраснелись от танца, а глаза, теперь казавшиеся скорее зелеными, чем карими, весело сверкали. Дразняще низкий вырез платья обнажал ее полную грудь больше, чем Ричарду доводилось видеть прежде, ее восхитительная кожа казалась не настолько бледной, как это предписывала мода, но на ней лежал золотистый отблеск волос. Внезапно Ричарду захотелось прикоснуться к этой коже, припасть лицом к этой золотистой груди.

Ему пришлось сделать усилие, чтобы обуздать горячий поток откровенного желания, охвативший его.

— Благодарю вас, лорд Мэллори! — Изабелла подняла бокал в знак приветствия. — Это именно то, чего мне сейчас хотелось больше всего. — Она сделала изящный глоток.

— Вы приглашены на следующий танец?

Изабелла одарила виконта дразнящей полуулыбкой.

Интересно, не вспоминает ли она их последний танец, когда он так неистово флиртовал с ней?

— По-моему, нет.

— Тогда, может быть, вы уделите мне немного времени? Давайте пройдемся по залу — полагаю, это не станет для вас чрезмерным напряжением.

— Да, давайте пройдемся.

Виконт протянул руку, и Изабелла положила свою руку поверх нес. Они оставили бокалы на столике и медленно направились по периметру зала.

— Сегодня вы особенно красивы, Изабелла.

— Да? Вам нравится мой наряд? — Она как бы невзначай взглянула на брошь на плече.

— Очень.

Изабелла одарила его одной из своих улыбок, придававших ее лицу такое сияние, что у Ричарда перехватило дыхание.

— Я рада.

— Я мало разбираюсь в таких вещах, но предположу, что платье превосходно. В нем вы затмили бы парижских дам. Вы пользуетесь здесь в Лондоне модными журналами?

Ее глаза потеплели от похвалы.

— Про меня иногда пишут в дамском журнале, да и другие журналы время от времени описывают мои платья, не упоминая моего имени.

— Тогда вы — истинная законодательница моды. Я не удивлен. Когда я видел вас в последний раз…

Ее глаза слегка расширились, будто она подумала, что он упомянет грязные форменные лохмотья.

— Ваши волосы украшал лавровый венок. Сегодня я видел дюжину женщин с таким же украшением.

Изабелла не смогла скрыть гордость, блеснувшую в ее глазах.

— Мне нравится применять новые идеи, новые комбинации цветов, новые аксессуары…

— Это свидетельствует о нашей смелости. Большинство знакомых мне женщин ужасно боятся провала, поэтому они ждут, пока другие женщины, подобные вам, установят новую тенденцию.

— Вы считаете меня храброй?

— Разумеется. Вас даже можно назвать… бесстрашной.

Оркестр заиграл снова, и голоса гостей стали громче. От шума расслышать что-либо стало трудно, но Ричарду такой поворот событий оказался на руку.

Когда они приблизились к двери на террасу, он наклонился к Изабелле:

— Давайте выйдем на улицу: там мы сможем поговорить без помех.

Не дожидаясь согласия Изабеллы, Ричард вывел ее на террасу, где несколько других пар прогуливались на свежем воздухе. Он не спеша окинул взглядом окрестности. Ниже располагался сад основательных размеров: несколько его дорожек освещали бумажные фонарики. Это вполне подходило для его цели, поэтому он решительно повел свою спутницу к одной из лестниц, спускавшихся в сад.

Изабелла вопросительно взглянула на него.

— Сады очень манят, не так ли? Почему бы нам не прогуляться по ним? — вкрадчиво поинтересовался виконт.

— И в самом деле — почему? Тем более сегодня вы очень смелы, сэр.

Ричард взглянул на брошь на ее корсаже, а затем позволил себе перевести взгляд на грудь красавицы.

— Как и вы, мадам. Это так восхитительно. Давайте посмотрим, насколько смелыми мы можем быть.

Ричард привел Изабеллу в темную беседку, образованную стриженой зеленью, в которой стояла каменная скамья. Усадив Изабеллу на скамью, он обнял ее.

— По-моему, это уже чересчур смело! — Изабелла вздрогнула, но не попыталась высвободиться из его объятий. Руки ее легко покоились на его груди.

Обнимая красавицу, Ричард чувствовал ее дыхание у себя на лице. От Изабеллы исходил запах роз, который он уже стал воспринимать как ее собственный. Виконт испытал непреодолимое желание ощутить вкус ее кожи — он хотел поглощать ее маленькими порциями, долго, очень долго.

— Не чересчур смело для нас, Изабелла. Между нами что-то есть, это неоспоримо. Мы оба знали это еще в тот день, когда вы пришли ко мне в комнату.

— Это было чистое безрассудство, момент сумасшествия.

— Возможно. — Виконт провел пальцем по ее губам, будто желая успокоить.

— Настоящее сумасшествие, головокружительно великолепное.

Он продолжал гладить пальцем ее губы, чувствуя, как тело Изабеллы напрягается, а дыхание ускоряется.

— Я слишком долго ждал возможности вернуть то сумасшествие.

Ричард опускал палец до тех пор, пока не накрыл рукой ее подбородок. Большим пальцем он тронул ее нижнюю губу, упрашивая губы раскрыться, а потом раздвинул свои губы над ее губами и погрузился в них поцелуем.

Ночь расцвела вокруг, словно страсть, разгоревшаяся в этот самый момент, охватывая жаром все его тело и вспыхивая огнем в голове. Он обхватил Изабеллу руками и притянул ближе. Ее руки обвивали его шею и плечи, она отвечала на каждое прикосновение его языка собственным прикосновением. Ричард чувствовал ее желание, знал, что она этого хотела, и контролировал себя искусным усилием воли, в то время как в голове у него шумела кровь. Он хотел, чтобы Изабелла сходила с ума от желания, хотел чувствовать ее страсть, заставить ее забыть осторожность и тревогу, которые он ощущал, когда целовал ее последний раз таким образом.

Хотя Ричард был непреклонен в своей атаке, Изабелла отвечала с такой силой, что он почти забыл про свою цель. Он хотел, чтобы поцелуй стал изнасилованием, демонстрацией его желания и его власти над ней. Но вскоре стало очевидным, что изнасилование взаимно, когда она, контролируя ситуацию, притянула его к себе. Ее руки вплелись в его волосы, а язык сплелся с его языком в чудесном танце. Оба они ощущали, изучали и сохраняли каждое новое чувство в битве за контроль.

Наконец Ричард оторвал свои губы от ее губ и провел губами по ее подбородку до раскрасневшейся теплой кожи горла. Изабелла откинула голову, когда его губы спустились по изящной шее до выпуклости ее золотистой груди. Она тихонько вскрикнула от удовольствия.

Внезапно вспомнив, где они находятся, Ричард мгновенно прижался губами к ее губам и уловил ее стон своим ртом. Его руки проделали тот же путь, что и губы, поглаживая нежную кожу горла и шеи, и в завершение накрыли грудь.

Изабелла снова простонала, и он понял, что битва окончена. Он мог бы взять ее сейчас же и не встретить ни одного протеста, но не станет этого делать. Не сегодня. Не здесь.

Виконт чуть-чуть опустил ее корсаж, чтобы погладить еще немного нежной кожи. От его прикосновения она затрепетала и прижалась к нему ближе. Он снова оторвался от ее губ и позволил себе удовольствие ощутить вкус шелковистой груди, пахнущей розами, углубившись языком в ее ложбинку. Тяжелое дыхание наполняло нежную плоть под его губами; он пробовал, целовал, гладил эту плоть, пока стоны удовольствия не стали громче.

Затем он снова занялся ее губами — грубо, торопливо — и потерся бедрами о ее бедра. Его руки обнимали ее всю быстро и жестко — грудь, талию, бедра и спину. Он двигался, двигался и не останавливался…

Пока брошь не оказалась зажатой у него в руке. Быстро сунув ее в карман, Ричард продолжил поглаживать грудь Изабеллы. Теперь, когда дело было сделано, он позволил себе с полным удовольствием целовать, дотрагиваться и ощущать вкус, позволил возобладать чисто плотскому ощущению и увлечь себя в пожар желания и страсти.

Желания? Об этом он сейчас думать не мог. Сейчас он не мог думать ни о чем, так как ко всем другим его ощущениям и переживаниям примешивалась искорка желания. На мгновение виконт улыбнулся этому, но другие ощущения, физические и неясные, взяли верх и переполнили его. Изабелла потерлась о него, подсознательно двигаясь в ритме музыки, доносившейся с бала, и создавая еще более провокационный танец.

Она расслабила бедра, чтобы опереться на него, стараясь придвинуться поближе и побольше обвиться вокруг него. Его руки ответили поглаживанием ее бедер и ягодиц через шелковистую ткань, привлекая ее к себе и все же желая большего. Он нашел кайму ее платья, приподнял ее и добрался до обнаженного бедра.

Ее удивленный выдох вернул Ричарда к реальности, и он отодвинулся, заставляя себя покончить с этим прежде, чем они зашли слишком далеко. Они ошеломленно смотрели друг на друга, и Ричард подумал, что выражение его лица явно не лучше, чем то, что он видел перед собой.

— Проклятие, — прошептал он, и его губы нависли над ее губами.

Он глубоко заглянул ей в глаза, сейчас темные и зеркальные от желания.

— Проклятие!

— Именно. — Изабелла задыхалась, ее губы растянулись в улыбку.

Ричард крепко притянул ее к себе, надеясь, что она не сразу заметит то, что к ее корсажу больше не приколота брошь; руки его медленно двигались по ее спине вверх и вниз.

— Изабелла, Изабелла, что ты со мной сделала? — прошептал он ей на ухо и услышал ее тихий смех.

— Не более того, что вы со мной сделали, милорд.

— Я держал бы тебя тут вечно, но полагаю, это было бы неблагоразумно.

— Да.

— Нам лучше вернуться на бал.

— Да.

Он очень близко подошел к тому, чтобы спросить, не смогут ли они встретиться позже, чтобы закончить то, что начали, но удержал язык за зубами. Если бы он уже не взял драгоценность, то может быть, он так бы и поступил. Если бы он не действовал так стремительно, то мог бы вместо этого отвезти ее домой, заняться с ней любовью, а потом стянул бы брошь, пока она не проснулась. Увы, слишком поздно. Какой дурак!

— Если мы вернемся вместе, все догадаются, чем мы занимались. Иди первой, а я приду позже. — В голосе Ричарда прозвучало неподдельное огорчение.

— Как прикажете, милорд.

Изабелла поднялась со скамьи, собираясь уйти, но Ричард снова обнял ее и поцеловал, надеясь, что она уйдет, испытывая чувственное волнение и не задумываясь о броши. Тихий стон, последовавший за поцелуем, свидетельствовал о том, что ему это удалось, и он отпустил ее.

— Теперь иди, дорогая.

Изабелла тихонько вздохнула, словно разочарованная необходимостью даже краткого расставания. Затем взглянула на него, сверкнув ослепительной улыбкой, и быстро пошла по дорожке, ведущей к террасе.

Ричард откинулся на скамейке и сделал долгий прерывистый выдох. Матерь Божья, просто невероятно! Он чувствовал себя опьяненным, легкомысленным и расстроенным, поскольку не мог вспомнить, когда последний раз испытывал по отношению к женщине такое неистовое желание. Господи, она была так хороша на вкус, так пахла, что он с трудом пришел в себя. И все же ему по-прежнему следует сохранять твердость.

Ричард еще несколько раз глубоко вдохнул и попытался расслабиться. Разумеется, он не может расхаживать перед другими гостями с оттопыренными бриджами. Только бы поскорее найти свой экипаж и быстро убраться отсюда!

Теперь, когда брошь снова у него, ему абсолютно необходимо решить, что делать с Изабеллой Уэймот. Она уже стала для него более чем противником в игре сердец. Он хотел ее. Отрицать это не было смысла. Он хотел снова обнимать ее, обнимать в своей постели. И еще ему хотелось знать, кто она такая.

Он надежно запрет проклятую брошь, как только доберется к себе, и положит конец этой игре. А сейчас — довольно бездельничать, лучше скрыться, пока она не заметила, что брошь исчезла, и не отправилась в погоню за ним.

Ричард провел рукой по растрепанным волосам и расправил шейный платок, потом встал, поправил мундир и вдруг, проведя рукой по внутреннему карману, куда спрятал брошь, уловил аромат роз.

О нет!

Он снова проверил. Еще раз проверил.

Броши не было.

Ричард опустился на колени и осмотрел все вокруг скамейки, ощупав даже растения сзади. Никаких следов драгоценности.

Проклятие!

Хитрая маленькая мегера опять это сделала. «Не более того, что вы со мной сделали, милорд». В конце концов, Изабелла была не так уж и взволнованна.

Виконт сел на скамейку, обхватил голову руками и, не выдержав, рассмеялся.

Перед тем как вернуться в бальный зал, Изабелла выждала несколько минут на террасе. Она стояла в тени огромной античной вазы, возвышавшейся над высокой частью стены. Из вазы во все стороны торчало множество летних цветов, и Изабелла надеялась, что ее никто за ними не увидит. Голова ее кружилась, все тело покалывало, и она чувствовала, что ей необходимо поправить гораздо большее, чем немного растрепанное платье.

«Что он со мной сделал?»

Она все еще чувствовала его губы на своих губах, кожа все еще подрагивала от его прикосновений. Как только она закрывала глаза, все случившееся снова разыгрывалось перед ней со всеми пикантными подробностями. Изабелле казалось, что она ощущает его, чувствует его вкус и запах. Как и большинство мужчин, виконт не пользовался духами, и тем не менее от него исходил почти опьяняющий запах. В этом не было ничего сфабрикованного или фальшивого — только естественный мускусный мужской запах, смешанный с небольшим количеством запаха кожи, лошадиного запаха и намека на мыло для бритья.

И тем не менее каждая деталь, которую она запомнила, была частью тщательно спланированного обольщения. Виконт отодвинулся от нее прежде, чем дело зашло слишком далеко, но Изабелла не позволила ему оставить себя в дураках. Она знала, что от последнего шага его удержали не правила приличия и не честь джентльмена. Это была намеренная попытка соблазнить ее, затуманить сознание, заставить желать его. Мастерски разыгранное представление принесло свои плоды — он использовал ее вероломное тело против нее точно так же, как она использовала против него его сочувствие к инвалидам войны. Никакой разницы — оба они хитрили для того, чтобы заполучить драгоценность. Оба они притворщики.

И все же у Изабеллы еще оставалась крохотная надежда на то, что это была не совсем игра. Ричард испытал такое же возбуждение, как и она, это абсолютно ясно: доказательства этого Изабелла почувствовала, когда положила ногу ему на бедро. И все же это не уменьшило серьезность произошедшего, не отменило притворное соблазнения. Виконт вознамерился довести ее до сумасшествия, чтобы брошь незаметно снова оказалась в его руках.

Изабелла ожидала этого с самого начала, поэтому рациональный уголок ее ума был наготове, чтобы тут же решить эту проблему. Она не знала, когда, да и будет ли у нее вообще случай залезть в его карман, но попросила Дэнни преподать ей хотя бы начальные навыки. И вот подготовка пригодилась. Ричард был так занят тем, чтобы отвлечь ее, что слишком небрежно спрятал драгоценность. Забрать брошь из его кармана и сунуть в ридикюль, висевший у нее на запястье, было минутным делом.

Теперь именно эта небрежность давала Изабелле надежду, что хотя бы часть случившегося не была симулирована Ричардом, что он был так же, как и она, рассеян и возбужден. Когда он в конце обнимал ее, это создало такое ощущение уюта, что ей хотелось вечно пребывать там, положив голову ему на плечо. Но чувствовал ли и Ричард нечто подобное? Кто знает. И кто оценит правильность происходящего? Точнее, в этом не было совершенно ничего правильного. Он вор. Вор! Нужно напоминать себе, насколько неподходящий человек предстал перед ней. Ей не следовало позволять себе думать о нем иначе как о бессовестном негодяе без состояния и со склонностью к воровству.

И все же, в противоположность всякому здравому смыслу, Изабелла была заинтригована. Он пробудил в ней интерес. Как же ей хотелось, чтобы они никогда не встретились или чтобы она смогла как-то выбросить из головы этого никудышного человека. Как же ей хотелось, чтобы лорд Кеттеринг схватил ее, поцеловал до бесчувствия и она навсегда забыла поцелуи Ричарда.

Вот только как же можно забыть незабываемое?

Если бы драгоценность не находилась у нее в руках, Изабелла, возможно, смирилась с поражением и отдала бы Ричарду эту проклятую вещь, уклонившись от опасной игры. Она больше не хотела владеть рубиновым сердцем, потому что не доверяла его силе.

Или, наоборот, слишком доверяла.

Изабелла вынула брошь из ридикюля, снова прочла надпись на ней. «Настоящая любовь только одна».

Вот только Ричард — не единственный.

Он не может им быть.

Изабелла с усилием взяла себя в руки и стерла со щеки остатки поцелуя, затем приколола брошь на плечо и поправила корсаж. Она очень надеялась, что ее губы не опухли, а прическа не слишком помялась. Чтобы убедиться в этом, она подняла руки и обнаружила ленту для волос, усыпанную жемчугом, там, где ей и положено было быть — повязанной вокруг взбитых локонов. Оставалось поверить в то, что вид у нее достаточно приличный.

Сделав несколько глубоких вдохов, Изабелла расправила плечи, подняла подбородок и вошла в бальный зал.

— Ах вот ты где! — воскликнула Лидия, как только заметила ее. — Я думала, ты решила уйти.

— Нет, пока еще нет.

Во взгляде Лидии промелькнуло любопытство, и Изабелла подумала, нет ли на ней свидетельств того, что ее расцеловали в саду.

— Ну, слава Богу. Настало время танца перед ужином, а лорд Кеттеринг никак не может тебя найти. Ты ведь обещала ему следующий тур, верно?

— Да, обещала. Только я не думала, что уже так поздно.

— Второй тур ты танцуешь с графом, а за ужином должна сесть со мной и Оливером. Я хочу иметь возможность восхвалять каждую твою добродетель в присутствии его сиятельства.

— Не переусердствуй, умоляю тебя. В данный момент я что-то не чувствую себя особо добродетельной.

Брови Лидии пропали под искусным тюрбаном, обернутым вокруг ее головы, и она понизила голос до заговорщического шепота:

— Что ты имеешь в виду? Где ты была, Изабелла? Или лучше спросить, с кем ты была? Расскажи мне все.

Но Изабелла только отмахнулась:

— Нечего рассказывать, и ни с кем я не была.

— Правда? — Лидия, слегка улыбаясь, отвернулась. Изабелла проследила за взглядом подруги: в дверях, выходивших на террасу, стоял Ричард во всем великолепии своего алого мундира.

При виде него у нее участился пульс. Он смотрел прямо на нее.

— Так ни с кем особенным? — поддразнила ее Лидия. — Ни с каким симпатичным офицером, например?

— Ни с кем, — твердо ответила Изабелла, и ее взгляд встретился со взглядом Ричарда. — Ни с кем вообще.

Она подняла руку и дотронулась пальцем до рубинового сердца на плече. Ричард улыбнулся в ответ, махнул ей рукой и тут же пропал в толпе.

Лидия смотрела на нее не отрываясь.

— Изабелла?

— Тсс, Лидия, — лорд Кеттеринг идет требовать свой танец.

Мгновение спустя подошел его сиятельство и поклонился дамам. Ну почему при виде его ее пульс не мог не учащаться? Он очень симпатичный мужчина и к тому же богат. Он все, что она хочет. От одного этого ее сердце должно трепетать. Если бы только этот глупец ее поцеловал, хотя бы раз…

— По-моему, это наш тур, леди Уэймот.

— Да, благодарю вас. — Она взяла его под руку.

Пока они шли танцевать, она рассматривала его, раздумывая о бабке, кузине Мин и доме в Челси, который всегда нуждался в ремонте. Она раздумывала о брате Неде и о том, что на него надо повлиять, чтобы он остепенился. Еще она думала о жалованье, которое задолжала слугам. У Изабеллы были обязанности, а лорд Кеттеринг являлся тем самым человеком, который мог бы помочь ей с их выполнением, и он нисколько не напоминал мошенника в алом мундире, чья помощь скорее всего заключалась бы в краже драгоценностей у другой женщины.

До того как Ричард прокрался в ее жизнь подобно трусливому вору, каким он, в сущности, и был, опустошая ее разум и разжигая ее чувства почти забытым ею способом, Изабелла испытывала сильное волнение от внимания лорда Кеттеринга — в списке самых богатых холостяков в возрасте до сорока лет он стоял на самом первом месте, даже с учетом того, что она не была совершенно бесчувственной и не могла бы поощрять его, если бы презирала или считала омерзительным.

Он на самом деле ей нравился. Кеттеринг был приятным и тактичным человеком, а также обладал весьма элегантными манерами. А еще он выглядел довольно-таки привлекательно. Ей повезет, если она его заполучит.

Если бы он только ее поцеловал.

Кеттеринг заметил, что Изабелла ему улыбается, него глаза зажглись робкой надеждой. Он улыбнулся ей в ответ:

— Как вам нравится бал, миледи?

— О, он очень… забавный.

Когда они заняли места в линии контрданса, Изабелла решила, что этот мужчина слишком пристоен и что поэтому она возьмется за дело сама. Она начала обдумывать способы, с помощью которых сможет прорваться сквозь непоколебимые приличия графа и дать ему понять, что демонстрация его внимания к ней только приветствуется, что она с нетерпением ждет от него поцелуя.

Если же он ее наконец поцелует, ей будет проще забыть те, другие, поцелуи.