Глава 9

— Так у тебя нет «Сердца Мэллори»?

Графиня пристально смотрела на него. Легкий изгиб се губ свидетельствовал о неодобрении.

— Пока нет, — Ричард небрежно пожал плечами, — но я уже близок к успеху.

— И ты знаешь, где оно?

— Думаю, да.

— Тогда почему ты вернулся? Ты теряешь здесь время, а тебе надо прикладывать усилия к тому, чтобы заниматься поиском драгоценности.

— Я волновался за деда. Не хочу слишком долго отсутствовать, на случай, если…

— Его состояние не ухудшилось, но оно и не улучшилось, так что опасность все еще существует. Я пошлю за тобой, если в этом будет необходимость. Это единственная причина, по которой ты вернулся?

— Еще я хотел забрать некоторые вещи, в том числе второй комплект формы: мне приходится присутствовать на таком количестве приемов, что она может пригодиться.

— Я послала тебя в Лондон не для развлечения и хочу, чтобы ты нашел брошь и привез ее домой.

— Когда командир требует моего присутствия, я нахожу неуместным ему отказывать.

— Не дерзи мне, Ричард. Я этого не потерплю.

— О, я не собирался выказывать вам какое-либо неуважение, мадам. Но и вы должны понять, что сейчас проводятся приемы в честь заключения мира, а поскольку нация обязана этим миром армии Веллингтона, он и его офицеры нарасхват. Это не только удовольствие, хотя некоторые празднества можно назвать нескучными, — это обязанность.

— У тебя есть обязанности и перед семьей. Твое присутствие в Лондоне удовлетворит запросы обеих сторон. Предлагаю тебе вернуться немедленно.

— Позвольте мне остаться хотя бы на один день — мне хотелось бы пообщаться с дедом и встретиться с Венаблзом по поводу кое-каких дел в поместье.

Графиня недовольно фыркнула и отвернулась.

Пока они стояли в парадной гостиной, ожидая приглашения на обед, графиня тяжело опиралась на трость. Она так часто сидела или, как Ричард предпочитал думать, восседала на троне, во всей своей величавой элегантности, что он иногда забывал, что его бабка — болезненная старуха. Ее плечи стали худыми и сутулыми, а на трость она опиралась из-за опухоли суставов, мучившей ее столько, сколько он себя помнил.

На мгновение виконт подумал, не находится ли ее здоровье в таком же плачевном состоянии, как и здоровье мужа. Он так волновался по поводу здоровья деда, что совсем не думал о состоянии графини.

— Бабушка, надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

Старая графиня обернулась и подозрительно уставилась на внука:

— То есть?

— Вы раньше так сильно не опирались на трость. Боль в суставах вас по-прежнему мучает?

На краткое мгновение глаза графини немного расширились, будто она и довольна, и удивлена вопросом. Ричард подумал, что вряд ли она ожидала услышать от него такой простой вопрос. Между ними никогда не существовало нежных отношений — даже когда он был ребенком, графиня представлялась ему старой ворчуньей. Теперь он должен быть более внимательным к ней.

— Мы с болью старые друзья, — спокойно отозвалась пожилая леди. — С годами ее стало несколько труднее выносить, но такова жизнь.

В этот момент вошел Ралстон и пригласил к столу.

— Возьмите мою руку, обопритесь на нее…

Глаза графини на миг загорелись благодарностью и тут же потухли.

Обед стал для виконта настоящим испытанием — за столом их было только двое, и они мало разговаривали, потому что сидели далеко друг от друга.

После обеда Ричард пожелал навестить графа, и графиня согласилась составить ему компанию.

Старый граф спал с книгой в руке, опираясь на гору подушек. Он выглядел таким же бледным и больным, как и прежде, но лицо его казалось спокойным во сне.

— Не надо его будить, — прошептала графиня. — Ты можешь навестить его завтра.

Когда они уже собирались покинуть комнату, их остановил слабый голос, донесшийся из кровати:

— Генриетта, это ты?

Графиня повернулась и направилась к мужу:

— Да, дорогой. Я не хотела тебя будить, но приехал Ричард…

— Да?

Граф попытался сесть прямо, и графиня поправила ему подушки.

— Иди сюда, мальчик мой, дай на тебя посмотреть. Ричард подошел и осторожно взял протянутую руку.

— Здравствуй, дед. Как ты себя чувствуешь?

Граф слабо сжал его пальцы.

— Лучше, потому что вижу тебя. Как там в Лондоне? Присядь и расскажи о празднествах.

— Тебе лучше отдохнуть, — заметила графиня. — Ты сможешь поговорить с Ричардом завтра.

— Чепуха. Вот кресло. Придвинь его, мой мальчик, и расскажи, чем ты занимался в Лондоне все это время.

— Но ты утомишься, — не унималась графиня, — а я не хочу, чтобы ты расстраивал свое здоровье.

— Мое здоровье и так уже расстроено. А теперь оставь нас, женщина, — я хочу поговорить с Ричардом наедине.

Графиня тихонько хмыкнула и вышла.

— Она слишком шумит, — проворчал граф. — Иногда она просто сводит меня с ума.

Ричард улыбнулся:

— Бабушка просто желает тебе добра, и я тоже не хочу утомлять тебя, дед. Мы можем поговорить и завтра, если сейчас ты хочешь поспать.

— Ба, да я весь день сплю. Я хочу услышать новости. Надо полагать, сейчас все прыгают вокруг Веллингтона, так?

— Да, особенно дамы.

Внезапно граф захрипел, и тут же хрип перешел в разрушительный кашель. Старый граф отмахнулся от помощи Ричарда, кашляя в платок, потом откинулся на подушки и успокоился. От взгляда Ричарда не укрылись пятна крови на платке, и его сердце сжалось.

— Просто полежи тихонько, дед, а я буду говорить. Начнем с того, что в мой первый вечер в Лондоне в честь Веллингтона в Берлингтон-Хаусе устраивался большой бал.

Ричард рассказал деду все, что происходило, не упомянул только драгоценность и леди Уэймот. Он подумал, что деда повеселила бы игра с передачей рубинового сердца туда-сюда, в которую они с Изабеллой играли, и в былые времена он до слез посмеялся бы над уловками Тома Финча, но виконт так и не решился рассказывать об этом. Он вспомнил предостережение графини и о том, какие страдания причиняет графу упоминание о «Сердце Мэллори». К тому же Ричард и сам видел, насколько сильно болен старый граф.

Скоро глаза графа закрылись, а Ричард все продолжал говорить, хотя и знал, что дед заснул.

На следующее утро он несколько часов разговаривал с управляющим Грейшоттом. Джордж Венаблз являлся сыном человека, управлявшего поместьем все те годы, что Ричард там жил, и принял бразды правления во время долгого отсутствия Ричарда после смерти старшего Венаблза. Джордж был старше Ричарда всего на год или два, они вместе играли, когда были детьми, и теперь виконт радовался тому, что Венаблз остался в Грейшотте, несмотря на сокращение средств на поддержание поместья. Джордж старался изо всех сил не допустить, чтобы поместье развалилось, экономя на чем только возможно.

Джордж Венаблз был молодым человеком, полным идей; он боготворил Эдуарда Кока и его взгляды на ведение сельского хозяйства, поэтически отзывался о достоинствах различных культур и методах их выведения, в то время как Ричард, мало что понимавший в этом вопросе, вежливо слушал. Очевидно, даже благоразумный севооборот четырех культур был невозможен и течение последних десяти лет, когда доходы снизились и у графа не имелось денег, чтобы вложить их в машины или домашний скот.

Ричард попросил Венаблза определить, какие улучшения являются самыми срочными и самыми практичными для того, чтобы вернуть Грейшотт в подобающее состояние. Они обсудили дренаж и проекты по мелиорации, сочетание сельскохозяйственных культур и схемы ротации, огораживание и чистку канав, дома арендаторов и здания фермы, молотилки и соломорезки. Ричард запутался в подробностях, но доверился мнению Венаблза. Они вместе наметили первоочередные проекты и покупки, после чего Ричард высказал одобрение и выдал деньги, достаточные для того, чтобы начать работу. Он посчитал, что будет гораздо благоразумнее начать с восстановления территории, прежде чем энергично браться за ремонт дома.

Господи, какой же он землевладелец, если так мало знает о сельском хозяйстве и бережливости? Проклятие, и зачем только Артур дал себя убить — он не был бы так беспомощен и знал бы, что делать.

Внезапно Ричарду пришло в голову, что Артуру следовало предпринять собственные усилия для того, чтобы спасти поместье. Впрочем, может быть, он их и предпринимал, но узнать это было неоткуда и вряд ли стоило винить бедного покойного брата в истощении казны.

Хотя у него все еще кружилась голова после встречи с Венаблзом, Ричард все же решил взглянуть на конторские книги поместья: ему хотелось выяснить, почему состояние графа так резко сократилось.

Для того чтобы узнать правду, потребовалось совсем немного времени. Дед Ричарда потерял большую часть семейного состояния на рискованных спекуляциях и инвестициях, которые любой здравомыслящий человек признал бы в лучшем случае глупыми. Загадочного исчезновения состояния Данстаблов не произошло, как не имелось и необъяснимых потерь и подозрительной отчетности. Дело было лишь в отсутствии умения разбираться в делах. Раз за разом состояние уменьшалось, пока от него не осталось почти ничего. Безрассудные проекты существовали еще до рождения Ричарда, так что это была не внезапная потеря, а медленная постоянная эрозия.

Теперь эта эрозия почти завершилась.

Слава Богу, Ричард сумел скопить собственное крепкое состояние. Он никогда особенно не раздумывал над тем, что будет с ним делать, кроме как разумно вкладывать и наблюдать, как оно растет. Одно время он намеревался купить собственное поместье, но сейчас ему хотелось только одного — возродить Грейшотт. Когда-то это было роскошное поместье, о котором писали все путеводители; его изображение даже попало в альбом «Красоты Англии и Уэльса».

Теперь он снова сделает его таким. Правда, для этого придется обменять кавалерию на сельское хозяйство — достаточный повод для сожалений.

Сидя у рабочего стола в кабинете деда, Ричард не спеша раскладывал документы, письма и расписки, пытаясь получить представление о работе, которая ему предстояла после возвращения из Лондона. Граф никогда не являлся любителем порядка, поэтому большинство документов находилось в неподобающем состоянии, и Ричард отметил в уме, что нужно позвать управляющего, чтобы тот помог ему во всем разобраться.

Осматривая кабинет, Ричард наткнулся на спрятанную в уютное местечко за столом шкатулку красного дерева с выложенным из более светлого дерева сложным геометрическим узором. Крышка не была прикреплена на петлях и открывалась, отодвигаясь в сторону.

Виконт с любопытством открыл шкатулку. Внутри находилась пачка писем, пожелтевших от времени и перевязанных синей лентой.

Развязав ленту, Ричард раскрыл первое письмо.

Это было одно из самых страстных любовных писем, которые ему доводилось читать. Среди листов, исписанных тонким изящным почерком, он прочел: «Я стремлюсь к тебе», «мое сердце парит» и «радость от твоего прикосновения». Взяв следующее письмо, Ричард нашел такую же несдержанность чувств. Каждое письмо было адресовано «Моему любимому Филиппу» и подписано просто «М».

Филиппом звали его деда. Но кто такая «М»?

Только на одном из писем стояла дата — его послали около пятидесяти лет назад. Быстро подсчитав в уме, Ричард решил, что это случилось примерно в первый год совместной жизни деда с графиней. Но графиню зовут Генриетта, и к тому же, учитывая пылкий язык писем, непохоже, чтобы она могла быть «М».

Итак, у графа была любовница. Возлюбленная. В этом нет ничего необычного. Если его жена всегда проявляла такую же холодность и сдержанность, какой она славилась на протяжении всей жизни Ричарда, он не мог винить деда в поисках связи на стороне. Одно то обстоятельство, что он хранил письма неизвестной женщины все эти годы, представляло любовную интрижку чем-то большим, чем простой флирт.

Ричарду очень хотелось узнать, кто же такая «М», но вряд ли это ему когда-нибудь удастся. К тому же древняя история сегодня уже едва ли имеет хоть какое-то значение.

Ричард перевязал письма лентой и положил их обратно в шкатулку. Потом он спрятал шкатулку еще глубже и поставил передней несколько старых дневников поместья. Виконт сомневался, что его бабка когда-либо отважится зайти в кабинет, но тем не менее он спрятал письма понадежнее. Боже упаси, если она когда-нибудь найдет их!

Остаток вечера Ричард провел с графом, обсуждая планы, которые они наметили с Венаблзом. Сегодня старик выглядел еще слабее, и сиделка постоянно суетилась вокруг него, затрудняя разговор. Тем не менее граф, казалось, был весьма тронут тем, что Ричард взял в свои руки дела поместья, и в какой-то момент в его глазах даже блеснули слезы.

— Ты — лучший мужчина, чем тот, каким я был когда-то, — растроганно сказал он. — Я так запустил все дела. Как бы мне хотелось сделать хоть что-то хорошее для тебя.

— Ты и так все хорошо сделал, дед. Ты научил меня всему, что мне нужно знать в жизни.

— Кроме того, как не наделать долгов. Надеюсь, этот урок тебе преподал кто-то другой.

— Когда я был молодым лейтенантом, то попал к очень мудрому командиру. От него я узнал о том, как правильно вкладывать деньги. Поскольку мы не собирались возвращаться к гражданской жизни много лет, нам требовались охранительные меры, позволявшие просто вложить капитал в ценные бумаги и забыть об этом. Я годами вкладывал в эти бумаги наградные деньги, и это принесло прибыль. Теперь у меня даже больше денег, чем нужно, чтобы привести Грейшотт в порядок.

— Мальчик мой, я так тобой горжусь! — По бледной высохшей щеке графа скатилась слеза.

Ричард взял старика за руку:

— Спасибо, дед. Это все, чего я когда-либо хотел.

Граф вытер глаза и выпрямился на подушках.

— Что ж, довольно болтать об урожаях и домашнем скоте. Пусть младший Венаблз возьмется задело, а тебе нужно вернуться в Лондон на праздники. Веллингтон, может, и герой дня, но он не смог бы ничего добиться без тебя и твоих товарищей-офицеров. И в честь тебя тоже нужно устраивать празднества.

— Я собираюсь туда завтра, но надеюсь скоро вернуться обратно.

— А я буду ждать и обязательно дождусь тебя.

Ричард искренне на это надеялся.

— Это последний раз, Нед. Самый последний, понял?

Брат выглядел огорченным, но Изабелле не верилось, что он когда-нибудь исправится.

— Безусловно, Из. Я больше не попрошу.

— Я серьезно, Нед. Постарайся не забыть об этих твоих словах. У меня уже нет свободных денег. Ты меня обобрал.

Изабелла нашла деньги за этот «заем», продав последнюю пару хороших серег с красивыми сапфировыми подвесками и сделав предварительно их копии. У нее осталось только несколько украшений с настоящими камнями. Неизвестно, что она будет делать, когда и этих украшений не станет.

Впрочем, это было не совсем правдой. Она точно знала, что делать. Нужно довести лорда Кеттеринга до венца, и вот тогда…

Но ее мучили не только долги Неда. Недавно пришлось отдать много денег для того, чтобы заменить некоторые окна в старом доме, после чего сквозняков, от которых ревматизм кузины Мин постоянно усиливался, стало меньше. И вообще, все время что-нибудь происходило. Скоро у нее и правда не останется ничего, если она не уладит дело с лордом Кеттерингом.

— Я отдам, обещаю. — Выражение глаз Неда сделалось таким серьезным, что Изабелла ему почти поверила.

— Каким образом? Ты собираешься наконец-то найти работу?

Нед содрогнулся:

— Как ты можешь говорить такое! Простоя поставил на хорошенькую кобылку. Верное дело. Я уверен, что получу больше, чем нужно, чтобы вернуть тебе долг.

— Нед! Опять ставка?

— Верное дело, Из, не волнуйся. Обещаю, это будет моя последняя ставка. Я с этим заканчиваю.

Изабелла недоверчиво подняла брови.

— Правда?

— Абсолютная. Я кончил играть и делать ставки, потому что устал и извлек урок.

Она улыбнулась и положила руку поверх его руки:

— О, Нед, я так рада это слышать! Я не могу постоянно выручать тебя из всех затруднений; можешь мне не поверить, но у меня совершенно нет денег.

— Притворщица! Кеттеринг все еще крутится рядом. Не сомневаюсь, ты станешь графиней Кеттеринг еще до конца лета.

Его сиятельство еще не известил ее о своих намерениях, но Изабелла надеялась, что брат прав. По крайней мере она сама все еще хотела этого. Она могла бы прекрасно поладить с молодым графом. Его светлые волосы и синие глаза казались ей очень привлекательными, и конечно, у него было состояние, в котором она нуждалась. Проблема состояла в том, что совсем другая пара синих глаз занимала ее мысли гораздо больше, чем она могла допустить.

После ухода Неда Изабелла присела к туалетному столику и осмотрела шкатулку с драгоценностями. Она, как всегда, не пустовала, но теперь большинство драгоценностей являлись стразами. Жаль. Она всегда так любила драгоценности — иначе Руперт не потратил бы на них столько денег.

На этот раз новая копия серег не очень нравилась ей — вставки из фольги могли имитировать бриллианты лучше, чем неуловимое сияние белых сапфиров. В следующий раз лучше сэкономить деньги, а не беспокоиться о копии.

Рубиновая брошь бабушки все еще находилась у нее. Не люби его так Изабелла или не люби так бабушку, она поддалась бы искушению заказать копию и с этой броши. Рубин, должно быть, стоит небольшое состояние, но она вряд ли позволит себе это сделать, тем более сейчас, когда брошь превратилась в мяч в игре между ней и Ричардом.

На самом деле единственной причиной, по которой Изабелла еще не вернула брошь бабке, было то, что она ждала его следующего хода. Она была уверена в том, что Ричард скоро вернется с новым планом похищения, и держалась наготове.

Наверное, безрассудно продолжать игру, если можно просто вернуть брошь и положить всему конец. Время от времени некий ворчливый голосок предупреждал ее не рисковать любимой брошью бабушки таким глупым образом и напоминал, что всегда существует возможность положения, при котором она не сможет вернуть драгоценность, когда Ричард в очередной раз ее украдет.

Но Изабелла отмахивалась от предупреждения, потому что не собиралась позволить Ричарду выиграть. На этот раз у нее в запасе имелось несколько ловких фокусов.

Юный Дэнни Финч стал ее доверенным сообщником. Просто поразительно, сколько всего знал этот мальчишка и какие неожиданные таланты имел. Изабелла не хотела задумываться, как Дэнни получил такие сомнительные знания, но они точно становились ей близкими. С его помощью она отточила некоторые умения, которые в дальнейшем дадут ей преимущество перед Ричардом, не важно, какую тактику он использует для того, чтобы снова украсть брошь.

Она все еще ломала голову над тем, почему виконт так охотится именно за этой драгоценностью, когда может украсть много других. Возможно, он и правда любит старинные вещицы, но Изабелла в этом сомневалась.

Когда Ричард в первый раз взял украшение, это ничем не отличалось от воровства, а во второй раз являлось всего лишь мужской реакцией соперника на то, что брошь украли обратно. Зато третий раз, которого Изабелла ожидала очень скоро, станет настоящей азартной игрой.

И какой игрой! Такого потрясающего развлечения у Изабеллы не было уже много лет. Вот только, к несчастью, это слишком отвлекало ее от медленных успехов лорда Кеттеринга, и ей следовало предпринять энергичные усилия, чтобы направить его сиятельство к более решительным действиям.

Однако на сегодняшний вечер у нее имелись другие планы.

Дэнни, действовавший как ее лазутчик, выяснил, что Ричард накануне вернулся в Лондон. Наверное, его пригласили на большой банкет, который должен был состояться вечером в ратуше. На этом банкете муниципалитет Лондона собирался оказать почести герцогу Веллингтону; поговаривали, что все офицеры, о которых положительно отозвались в донесениях, уже приглашены. Изабелла решила, что Ричард непременно окажется в их числе. Избранный круг женщин был также приглашен для того, чтобы наблюдать банкет с галереи, что обещало смертельную скуку, и ее ни в коей мере не разочаровало отсутствие ее имени в числе приглашенных гостей.

Зато Изабелла получила приглашение на бал герцогини Кингстон, который следовал за банкетом. Ожидалось, что большинство гостей из ратуши отправятся на бал к герцогине, и Изабелла надеялась встретить среди них Ричарда.

В этот вечер она оделась в особенное платье, над которым они с Тесси трудились несколько дней. Они нашли старое платье, которое Изабелла надевала в свой первый бальный сезон. Платье было сшито из тончайшего белого крепа, все еще пребывавшего в великолепном состоянии. Они распороли его и соорудили симпатичную робу, раскрывавшуюся впереди и показывавшую нижнее платье из белого французского атласа. Роба была богато оторочена светлыми кружевами, купленными давным-давно и никогда прежде не использовавшимися; такие же кружева обрамляли подол нижнего платья. Линией обороны служил ряд вышитых лавровых венков, усыпанных жемчугом. Венки в честь герцога спускались до краев робы.

Изабелла гордилась этими венками: она оказалась среди первых, кто принял эмблему в качестве модного узора, и это стало явно ее достижением. Вышивать пришлось несколько дней, но дело того стоило. Изабелла не сомневалась, что ее признают одной из самых элегантных дам на балу.

Финальным штрихом наряда являлась рубиновая брошь. Большое рубиновое сердце выделялось на чистейшей белизне платья словно маяк. Изабелла дополнила наряд браслетом с фальшивыми рубинами, а также серьгами и была очень довольна тем, что у нее получилось. Большинство женщин надели бы с белым платьем бриллианты; рубины же сделаются смелым провозглашением моды, а нет ничего более смелого, чем большое рубиновое сердце на ее левом плече.

Изабелла приехала на бал у герцогини Кингстон вместе с Лидией и Оливером Пирсоллом. Огромный бальный зал уже полнился народом. Поздоровавшись с хозяевами, Лидия наклонилась и зашептала Изабелле на ухо:

— Он тебя уже видел.

Изабелла оглянулась и увидела множество алых мундиров, но ни один из них не принадлежал особенному темноволосому мужчине с пронзительными синими глазами.

— Где он?

— Вон там, слева.

Изабелла проследила за взглядом подруги и только тогда заметила лорда Кеттеринга, пробиравшегося сквозь толпу. Она скрыла разочарование улыбкой.

— Кеттеринг явно оказывает тебе особое внимание, — подмигнула Лидия, — наверняка скоро сделает предложение.

Кажется, теперь так думали все, и Изабелла надеялась, что они правы. Несмотря на захватывающую игру, в которую они играли с Ричардом, она все еще надеялась, что лорд Кеттеринг дозреет до брака прежде, чем она в нем окончательно разочаруется.

Когда ее ухажер приблизился, Изабелла улыбнулась ему самой лучезарной улыбкой:

— Добрый вечер, милорд!

Кеттеринг взял протянутую руку и по традиции поцеловал воздух над ее пальцами. Он еще никогда не целовал ее более основательно, и Изабелла становилась все нетерпеливее, ожидая от него проявления хоть какого-то пыла. Если бы она не боялась окончательно отпугнуть его, то схватила бы его и поцеловала сама, как только они окажутся наедине.

— Ах, дорогая леди Уэймот, сегодня вы так очаровательны! Я бы даже сказал, что вы затмеваете всех остальных женщин — за исключением миссис Пирсолл, разумеется…

— Благодарю, милорд, но вы не совсем правы, — засмеялась Лидия, когда Кеттеринг склонился над ее рукой. — Изабелла затмевает сегодня нас всех.

— Вы оба так добры, — смущенно проговорила Изабелла. — Здесь сегодня находится по крайней мере сотня более красивых женщин, но я все же готова наслаждаться вашей лестью.

— Надеюсь, вы еще не приглашены на первый танец?

— Я приберегла его специально для вас, милорд.

— О, я польщен!

Кеттеринг оставался рядом с ней и тогда, когда к ним подошли несколько знакомых, чтобы поболтать, обменяться сплетнями и высказаться по поводу моды. Наконец оркестр заиграл марш в знак открытия бала, и лорд Кеттеринг повел Изабеллу танцевать.

За первым танцем последовал контрданс, в котором ее кавалером оказался сэр Уолтер Херрик, бывший одним из закадычных друзей Руперта. После этого она поболтала с Фебой, Лидией и несколькими другими дамами и уже собралась снова подойти к Кеттерингу, как вдруг в позвоночнике у нее закололо от ощущения опасности. Атмосфера в зале как-то изменилась, руки, спина и шея напряглись.

Изабелла повернулась к входу, уже зная, кого там увидит.

Ричард приехал.

Глава 10

Ричард увидел ее тотчас же. Он дожидался своей очереди поприветствовать хозяев, герцога и герцогиню, когда заметил Изабеллу, стоявшую в группе людей, собравшихся в левой части бального зала. Его удивило, что он с такой легкостью может узнать ее, несмотря на то что она стоит спиной. Возможно, все из-за того, что он основательно запомнил наклон ее плеч, изящную линию шеи, блестящие золотые волосы, ее манеру двигаться.

Это было больше, чем узнавание знакомых черт: Изабелла отчетливо выделялась даже на фоне такой ослепительной толпы, как собравшаяся в зале. Все остальные казались одетыми в приглушенные тона и несколько бледными по сравнению с ней.

Будто почувствовав на себе его взгляд, Изабелла повернулась и посмотрела ему в глаза.

Будь он проклят, если на ней не «Сердце Мэллори»! Вот наглая девка! Должно быть, она угадала, что он тоже появится здесь, и надела брошь лишь для того, чтобы досадить ему. В этот раз она не поместила драгоценность под своей красивой грудью, а приколола на корсажу плеча, выступ которого, несомненно, должен был спровоцировать его.

Очередь гостей двигалась медленно. Многие из тех, кто только что появился, прибыли, как и сам виконт, с праздника в ратуше. Разговоры вокруг него казались веселыми и легкомысленными, всем не терпелось поразвлечься после банкета, длившегося целую вечность.

Ричард не любил исключительно мужские сборища с выпивкой, хохотом и обычным в таких случаях солдатским панибратством, но банкет оказался чересчур формальным не только из-за присутствия герцогов королевской крови и всего кабинета министров. Поскольку приглашенные дамы наблюдали за гостями с галереи, каждый офицер и джентльмен вел себя наилучшим образом.

Угощение нельзя было не признать великолепным, но бесконечная вереница растянутых тостов и ответных речей продлила торжественное мероприятие до самого вечера. Ричард думал, что банкет никогда не кончится, и исчез тут же, как только объявили о его окончании. Он получил приглашение на кингстонский бал, а Талли заверил его, что в городе об этом бале говорят как о важном и модном событии. Зная, что Изабелла никогда не упустит такого шанса, он очень стремился туда попасть.

Теперь же он с нетерпением ждал, когда очередь гостей перестанет препятствовать его намерениям.

Когда несколько гостей на мгновение загородили от него Изабеллу, Ричард оглядел толпу в поисках других знакомых лиц. Увидев миссис Давентри, окруженную воздыхателями, он вспомнил, что ему больше не надо искать загадочную вдову, все еще носящую траур. Талли выяснил, что леди Ридеалш не живет в Лондоне, а уехала в доставшийся ей от мужа дом в Беркшире; и хотя Ричард все еще хотел нанести визит леди с дурной репутацией, но это могло и подождать. Сейчас его интерес был направлен на другую вдову, ту самую, с рубином в форме сердца на плече.

Когда наконец Ричард пробрался через толпу гостей в бальный зал и вгляделся во множество танцующих пар, то спустя мгновение легко нашел Изабеллу, танцевавшую с лордом Фрэнсисом Гиллиардом. То, как она улыбалась прихорашивающемуся фату, тут же вызвало у Ричарда неотступные и тревожные воспоминания, от которых он теперь не мог спокойно спать по ночам. Это были воспоминания о нежных губах, запахе роз и глазах с пятнышками стольких цветов, что мужчина мог утонуть в их глубинах во время подсчетов.

Разговаривая с товарищами по оружию и их женами, Ричард исподтишка наблюдал за Изабеллой.