Король вытащил меч и ступил на мост. Битва была недолгой, но удивительной. Когда Шард упал, Коннавар встал перед ним на колени. Я стоял неподалеку и шагнул к королю, чтобы, увидеть, что случилось. Шард заговорил, но так тихо, что я не смог разобрать слов, а потом взял Коннавара за руку. Я слышал, как Коннавар ответил: «В тот день нашей ненависти придет конец». Потом Шард умер.

— Сколько человек погибло? — спросила Мирия.

— Более двух тысяч, и почти пять тысяч было ранено. Как я уже говорил, вары — прекрасные воины. Король дал солдатам один выходной, а потом они отправятся на юг, сражаться с армией Джасарея. Наши разведчики сообщают, что у него тридцать тысяч солдат и три тысячи всадников.

— Мой сын разобьет и их, — уверенно сказала Мирия, — такая у него судьба.

— Да, госпожа, — согласился Фирс и, вспомнив о втором письме, передал его Мирии. — Боюсь, его содержание окажется неприятным. Думаю, мне лучше удалиться.

Он поднялся, но Мирия жестом велела ему сесть.

— Мои сыновья живы, армия одержала победу, не понимаю, что может меня огорчить? — спросила она, вскрыла письмо и, развернув свиток, прищурилась, чтобы разобрать крупные буквы.

Дочитав, Мирия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

— Что там? — спросила Гвен, но Мирия лишь покачала головой, встала и вышла из комнаты.

Гвен повернулась к Фирсу:

— Ты знаешь, что в письме?

— Думаю, что да, миледи. На стороне варов сражались и паннонские мятежники, примерно человек сто, под командованием Гуэрна. Ему и еще семи мятежникам удалось скрыться, но мы их найдем. — Фирс отвернулся. — С ними был еще один человек. Видели, как он бежит с поля битвы. Наши верховые могли его задержать, но были так удивлены, увидев, кто он, что не решились. — Фирс вздохнул. — Это был брат короля, Браэфар, он был с варами.

Вик осушил еще одну чашку браги. Очень хотелось напиться, но алкоголь не помогал. Шестьдесят изгнанников, уцелевших в битве у Трех Ручьев, не вернулись в лес, а остались на ферме Бэйна, поселившись в землянках работников фермы. Вик, по предложению Бэйна, занял комнату в большом доме. На следующий день Бэйн и Грифф принесли из амбара ящик с золотом и расплатились со всеми участниками битвы. Сам Вик получил почти сто золотых, дополнительно по пять за каждого погибшего. За всю свою жизнь Вик не видел столько золота, но он отдал весь излишек, поровну распределив его между оставшимися в живых. Собственный поступок очень его удивил, и на следующий день он не мог понять, зачем сделал это. Он впал в меланхолию, которую не мог заглушить даже алкоголь.

Бэйн нашел его на сеновале одного из амбаров, Вик пристально смотрел вдаль. Молодой воин принес еще одну бутылку браги и фонарь и сел рядом с лидером изгнанников. Солнце уже садилось, озаряя землю теплым светом последних лучей.

Бэйн повесил фонарь на крючок и наполнил чашки себе и Вику.

— Если бы мы остались в Трех Ручьях, в нашу честь наверняка бы устроили пир, — сказал Бэйн.

— Чихать мне на их пир, , — отозвался Вик. Бэйн рассмеялся.

— Никогда не видел тебя таким угрюмым, — сказал он. — Ты всегда такой после того, как совершишь подвиг?

— Откуда мне знать, — проговорил Вик, — если это мой первый подвиг?

— Тогда что же тебя беспокоит?

Сам не знаю. — Он посмотрел на Бэйна. — Твой ящик с золотом почти опустел, значит, ты теперь беден?

— Денег у нас теперь поровну, — с улыбкой ответил Бэйн.

— Какие же мы оба дураки, — начал Вик. Догорающее солнце на секунду позолотило холмы, и стало темно. — Ну и битва, — проговорил он, — ты знаешь, что большинство погибших пришли к нам совсем недавно? Они никакие не бандиты, просто бедные, оголодавшие за зиму крестьяне из Паннона, Норвии, был даже один ценийский парень. Ты дал им оружие, и они сражались как… как…

— Как герои, — подсказал Бэйн.

— Да, как герои, — Вик закашлялся, — но ради чего? Ради спасения тех, кто не дал бы им и заплесневевшей корки, когда они умирали от голода. Я видел, как умирал Бойл. Ему почти что оторвали руку, но он продолжал сражаться. Этот Бойл был такой дурак, даже темноты боялся. Прошлым летом у него сгорел дом, потому что он забыл погасить фонарь, — Вик рассмеялся. — Он успел выбежать в тлеющих штанах. — Улыбка Вика погасла. — Откуда, ради Тараниса, взялась его смелость?

— Почему ты вернулся? — спросил Бэйн.

Вик пожал плечами:

— Понятия не имею. Ты видел, как Грэйл защищал мать короля? Конечно же, видел. — Вик покачал головой. — Иногда я жалею, что послушал тебя, Бэйн. Мне следовало остаться в лесу, там я точно знал, кто я такой.

— И кем же ты был? Вик задумался:

— Там я был ничтожеством, но не знал об этом, а теперь знаю.

— Что ты собираешься сделать? Вернуться в лес?

— Еще не решил. — Вик внезапно прикрыл горящий фонарь рукой и выглянул на улицу. — К нам кто-то едет, — объявил он и выругался. — Солдаты!

Он попытался подняться на ноги, покачнулся и чуть не выпал с чердака на землю, но Бэйн успел его удержать.

— Не думаю, что они приехали арестовывать тебя, — успокоил его Бэйн. — Сиди здесь, пойду узнаю, что им нужно.

Другие изгнанники тоже заметили солдат, и Бэйн видел, что им не по себе. Он попытался их успокоить и велел продолжать приготовления к пиру,

Солдат оказалось тридцать, на них были черные с серебром доспехи Железных Волков, но во главе отряда ехал всадник в клетчатом плаще. Бэйн почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Ярко светила луна, а Бэйн не отрываясь смотрел на легендарного короля. Король был высоким, широкоплечим, длинные рыжие с серебряными нитями волосы развевались по плечам, рыжая борода была коротко подстрижена. Он ехал легко и сидел в седле очень прямо. В груди Бэйна кипел гнев, но он пытался взять себя в руки.

Всадники спустились с холма, объехали загон и остановились. Король спешился и подошел к Бэйну. Тот взглянул в диковинные глаза короля, так похожие на его собственные.

— Что вам здесь нужно? — спросил он.

— Нам нужно поговорить, — объявил Коннавар и прошел прямо в дом.

Обозленный Бэйн последовал за ним. Коннавар распахнул дверь и вошел в зал, где у камина сидели Грифф и Исваин. Увидев Коннавара, оба поднялись. Грифф посмотрел на гостя, тут же его узнал и поклонился.

— Это король, — прошипел он Исваин, но та надменно сложила руки на груди.

— Это не мой король, — заявила она.

Зашел Бэйн. Коннавар скинул плащ и повесил его на спинку кресла. Затем подошел к камину и стал греть руки. Грифф взглянул на Бэйна, и тот знаком велел им с Исваин выйти из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Бэйн повернулся к Коннавару:

— Ты нежеланный гость в моем доме, поэтому скорее говори, что тебе нужно.

Коннавар поднял голову и повернулся к Бэйну.

— Что же, понятно, — проговорил он. — Поверь, у меня не было желания ехать к тебе.

— Зачем же ты приехал?

На то есть две причины. Во-первых, я привез золото для изгнанников, которые помогли Финнигалу защитить Три Ручья. Насколько я понял, ты пообещал каждому по два золотых. Я плачу в два раза больше и верну тебе те деньги, что ты им отдал. Хочу отблагодарить каждого, кто защищал моих родных.

— Ты собираешься помиловать их и простить их преступления?

— Это цена их помощи? — презрительно осведомился Коннавар.

Бэйн холодно улыбнулся.

— Им ничего от тебя не нужно, надменный ублюдок! И мне тоже не нужно! Подавись своим золотом! Я защищал деревню не ради Мирии и твоих родственников, а ради Ворны, ради нашей дружбы. Что же касается изгнанников, то они и правда пришли ради золота, но они не подвели меня и отдали жизни, потому что они мужчины! Так что говори, что тебе еще нужно, и проваливай!

В глазах Коннавара загорелся огонек.

— Осторожнее, парень, не испытывай мое терпение!

— Вот она, твоя благодарность! — воскликнул Бэйн. — Я и не ожидал, что ты скажешь мне «спасибо», мне уже давно ничего от тебя не нужно. Я просто думал, что ты соберешь тех парней, кто защищал твою семью, и поблагодаришь их. Если бы не они, твою мать бы убили, а любимые Три Ручья спалили бы дотла.

Казалось, Коннавар бросится на него, такая злость плескалась в его глазах, но он сдержался, и Бэйн увидел, каких сил это стоило королю.

— В твоих словах есть доля правды, Бэйн, — наконец сказал он, — я виноват. Собери людей, я с ними поговорю. Другие дела подождут.

Бэйну не пришлось никого собирать. Весть о том, что приехал король, мигом облетела ферму. Приехал легендарный Яростный Клинок! Когда Коннавар вышел на крыльцо, все население фермы уже собралось у двери. Увидев его, люди расступились, а Коннавар направился к костровой яме. Работники Бэйна во все глаза смотрели на его знаменитый плащ цветов пяти племен: голубая и зеленая клетка ригантов, черная клетка гатов, желтая и зеленая — паннонов, голубые полоски Норвии и даже красно-желтый овал южной Цении. Этот плащ был символом дружбы племен, а носивший его король был королем всех кельтонов.

Пламя костра сверкало на его нагруднике и наголенниках и отражалось в каждом кольце кольчуги. Люди заворожено смотрели, как король идет, никто не решался вымолвить ни слова. Грифф встал около Бэйна.

— Прямо дух захватывает, а? — прошептал он.

— Два дня назад, — начал король, — была великая битва с варами. Двенадцать тысяч ригантов, паннонов и норвинов сражались с пятнадцатью тысячами Морских Волков. Трава на поле битвы покраснела от крови, бегущие к морю ручьи были багровыми. Обе стороны героически сражались! Все воины бились отважно, не жалея сил. Варов было больше, номы защищали родину, наших жен и детей! Так поступают все настоящие мужчины.

— А вы, друзья мои, сражались с теми, кто не был вашим врагом, вы защищали не своих родных и близких. В Трех Ручьях мне сказали, что вы сражались за деньги. Я знал тех, кто действительно сражался за деньги. При малейшей опасности они бросали оружие и бежали с поля боя. А ваши друзья отдали жизни ради спасения чужих людей, они не роптали и не убежали. Они сражались, и вы сражались рядом с ними. Вы спасли мою мать, жену и детей моего брата, Бендегита Брана, и сына моего лучшего друга Фиаллаха. Я благодарю каждого из вас и очень вами всеми горжусь.

Все мои солдаты получают жалованье, а в тот день вы были моими солдатами. Поэтому я привез вам золото, и вместе с тем я прощаю все преступления, которые вы совершили до дня битвы. Кто здесь Вик?

— Это я, — проговорил Вик, выступая вперед. Коннавар протянул ему руку, и Вик ее пожал.

Через два дня я еду на юг, сражаться с самым опасным врагом кельтонов. Мне нужны верные люди, Вик. Хочешь присоединиться к армии конных лучников?

— Конечно, — ответил Вик.

— Отлично, — проговорил Коннавар, — с нами могут поехать все желающие. Я дам коней, доспехи, луки и стрелы. Взамен прошу лишь не жалеть этих стрел на поле брани.

Собравшиеся ликовали, но Вик поднял руку, и крики утихли.

— Нас вел Бэйн, ваше величество, это Бэйн помогал держать оборону. А что получит он?

— Все, что попросит.

Толпа снова возликовала, а Коннавар вернулся в дом. Бэйн шел следом и крепко захлопнул за собой дверь.

— Прекрасная речь, — похвалил он, — звучало вполне искренне. Теперь они пойдут за тобой даже в ад. Ну, о чем ты еще хотел со мной поговорить?

— Ты и я должны сегодня ночью поехать к Древу Желаний. Одни, без сопровождающих.

— С чего это вдруг я должен ехать? — с насмешкой спросил Бэйн.

Меня попросила Ворна. Она сказала, что это очень важно. Поверь мне, я и сам не хочу ехать. Я никогда не хотел иметь с тобой ничего общего. Но Ворна — мой друг, и она сделала мне столько хорошего, что мне никогда с ней не расплатиться. Если не хочешь ехать, я поеду один.

Бэйн ответил не сразу:

— Ворна попросила, чтобы я поехал с тобой?

— Да.

— Тогда я поеду.

Бэйн посмотрел прямо в глаза Коннавара:

— Долгое время мне очень хотелось с тобой поговорить и завоевать твое уважение. Когда это не удалось, я хотел тебя убить, но больше не хочу. Для меня ты — просто надменный эгоистичный старик. Ты благополучно доберешься до могилы и без моей помощи.

— Ты готов ехать? — спросил Коннавар.

— Готов.

Ворна медленно поднималась к лесу, где росло Древо Желаний. Солнце еще не взошло, и в бледном свете луны старые дубы казались жуткими. Люди давно обходили лес стороной — это было царство сидхов, и мало кто решался искушать судьбу.

В прошлом лишь самые храбрые герои решались заходить в это темное место. Большинство из них бесследно исчезли, назад вернулся лишь один, седым стариком. В лес отправился юноша, высокий, сильный, гордый, а домой вернулся полубезумный старик, беззубый и трясущийся, его сила и ум бесследно исчезли.

Ворна присела на камень у самой опушки. Дул прохладный ветер, и она поплотнее закуталась в толстую черную шаль. Она знала лишь одного риганта, которому удалось вернуться из леса невредимым, — Коннавара, когда он был еще ребенком. Ворна вздохнула.

«Что же понадобилось Морригу на этот раз? — думала она. — Зачем ей нужны и Коннавар, и Бэйн?»

Закрыв глаза, она попыталась вызвать Морригу, но ответа не последовало. Она звала Тагду, Лесного Старика, который помогал Коннавару в те далекие дни, но никто не отозвался.

Ворна задрожала. Ветер окреп, и ей захотелось зайти в лес и прислониться спиной к большому дубу, чтобы его могучий ствол защитил от ледяного ветра. Простейшим заклинанием она могла бы разжечь огонь, но знала, что ветер тут же его задует.

Время тянулось медленно, но наконец-то она услышала далекий стук копыт. Ворна встала и увидела, как к ней скачут двое. Здесь, вблизи Древа Желаний, ее силы многократно возросли, и она тут же почувствовала исходящее от них напряжение и поняла, что за время пути они не перемолвились ни словом. Ворне стало грустно: два прекрасных человека, которых она любила, не могли найти путь другу к другу из-за боли, горя и ненависти.

Коннавар остановил коня и спешился.

— Мы приехали, Ворна, зачем ты нас вызвала?

Бэйн легко спрыгнул на землю, подошел к Ворне и крепко ее обнял.

— Ты замерзла, — заметил он и растер ей спину. Затем снял черный меховой плащ, накинул Ворне на плечи, и она тут же почувствовала его тепло и приятную тяжесть.

— Мне ничего от тебя не нужно, мой милый Конн, — сказала Ворна, — это Морригу вас вызвала. Сегодня она мне приснилась и сказала, что встретит нас здесь перед рассветом.

— И где она? — сказал Бэйн.

— Не знаю, я звала, но она не отзывается.

— Некогда мне играть в игры, — заявил Коннавар, — очень много дел. Я еще немного подожду, и если она не появится, уеду.

— Морригу велела тебе напомнить, — мягко сказала Ворна, — что однажды ты просил ее об одолжении, она помогла тебе, но сказала, что когда-нибудь долг придется отдавать. Время пришло!

Прежде чем Конн успел ответить, из лесу донеслось хлопанье крыльев. Все трое обернулись, ожидая увидеть, что из темноты покажется ворон Морригу. Но ничего не произошло, и снова стало тихо.

— Здесь что-то не так, — шептала Ворна, — я не ощущаю ее присутствия.

— Наверное, ее задержало что-то важное, — беспечно проговорил Бэйн.

— Пожалуй, ты прав, — мягко ответила Ворна. — Но все не так, как ты думаешь. Иногда Морригу капризничает, но она никогда не лжет. Она сказала, что от вашего присутствия зависит благополучие ригантов. Что-то здесь не так, — снова проговорила она.

Ворна замолчала. Первые лучи восходящего солнца осветили далекие заснеженные вершины Кэр-Друах.

— Я иду в лес, — внезапно решила Ворна.

— Конн подошел поближе и попытался ее остановить.

— Не делай этого! — просил он. — Ты там погибнешь!

— Я и раньше там была.

— Но никогда без приглашения. Ты ведь сама говорила, что прийти в лес без приглашения сидхов означает верную смерть. Разве не так?

Все правильно, На лес наложены заклятия, и появляться там опасно, но я все равно должна рискнуть.

— Я пойду с тобой, — сказал Бэйн, — всегда хотел увидеть этот лес.

— Не валяй дурака, парень, — со злостью проговорил Коннавар, — это волшебное место, и смертным туда нельзя. Сейчас ты молод и здоров, а через несколько часов можешь превратиться в тощего седого старика.

— Я никогда не оставляю друзей в трудную минуту, — холодно отозвался Бэйн.

— Никто из вас не должен туда идти, — настаивал Конн. — Морригу обещала, но не пришла, мы не виноваты.

— Я должна идти, — упрямилась Ворна, — я абсолютно в этом уверена. Сердце мне подсказываем что я должна идти в лес!

— Я не смогу пойти с тобой, — грустно сказал Коннавар, — впервые в жизни я боюсь. На юге нас поджидает враг, который может уничтожить все, что нам дорого. Я всю жизнь готовился, чтобы сразиться с ним, понимаешь? Ради этого я пожертвовал семьей, личной жизнью, плотскими наслаждениями. Двадцать лет я готовился к битве, в которой мы защитим свое право жить так, как мы привыкли. Если что-нибудь со мной случится, мы может потерять все!

— Тогда жди здесь, дорогой, — сказала Ворна, — мы с Бэйном узнаем, что случилось.

Она отвернулась и, взяв Бэйна за руку, пошла к лесу. Бэйн вынул один из мечей, но Ворна положила ему руку на плечо.

— Убери его, — велела она, — в этом лесу меч ни к чему.

Бэйн тут же спрятал меч в ножны. Едва они вошли в лес, как от сырой земли стал подниматься туман, пеленой окутавший лес. Ворна остановилась, ее сердце бешено билось.

— Крепко держи меня за руку, — прошептала она, и они шагнули в туман.

Туман оказался холоднее льда, он окутывал плечи, лип к лицу. Ничего перед собой не различая, они медленно шли вперед. Бэйн вытянул руку и ощупал пространство сзади и сбоку. Он не видел даже собственных пальцев, не видел и Ворну, но чувствовал тепло ее руки. Метр за метром они шли по волшебному лесу. Вытянутая рука Бэйна коснулась дерева, и они обошли его. Время шло, но ни один из них не понимал, в каком направлении они движутся. От холода немели ноги, Ворна споткнулась. Бэйн помог ей подняться.

— Кажется, твоя идея была не из лучших, — пробормотал Бэйн, стуча зубами.

Ворна обняла его.

— Наверное, ты прав. — Она тяжело опустилась на землю, а Бэйн сел рядом. — Что-то должно случиться. Жди и смотри.

— Было бы здорово увидеть хоть что-нибудь, — отозвался Бэйн.

Они сидели, прижавшись друг к другу. Ворна сняла меховой плащ Бэйна и накинула на плечи окоченевшего юноши. Она прошептала заклинание, чтобы развести костер, но, едва появившись, небольшое пламя погасло, потушенное туманом.

— Я что-то вижу, — сказал Бэйн, — здесь, справа. Ворна вгляделась в темноту. И наконец тоже увидела, что по лесу движется мерцающий огонек.

— Мы здесь! — закричала она.

На мгновение огонек застыл на месте, а потом стал медленно приближаться к ним. Туман расступился, и они увидели, как к ним идет король Коннавар, вытянув вперед меч сидхов. Лезвие меча ярко светилось, туман отступал, обнажая кряжистые стволы старых дубов.

Когда туман рассеялся полностью, Коннавар вложил меч в ножны. Ворна поднялась и заглянула ему в глаза.

— Я знала, что ты придешь, — сказала она, — знаешь почему? Потому что именно за это ты собираешься сражаться с Джасареем, именно так поступают риганты, мы никогда не бросаем друзей в беде!

— Давайте наконец отыщем Старуху, — угрюмо проговорил Коннавар, но, не сдержавшись, обнял и поцеловал Ворну.

Трое шли в лесную чащу. Вдруг они увидели, что прямо перед ними на земле лежит мертвая птица, крупная, черная, на голове у нее не было перьев.

— Это — ворон Морригу, — прошептал Бэйн, склонившись над ним.

— Возьмем его с собой, — предложила Ворна.

Бэйн поднял ворона и удивился, какой он тяжелый.

— Он весом с крупного щенка, — сказал он.

Ворна шла впереди, следом Коннавар, а замыкал цепочку Бэйн. Ветер стих, и казалось, здесь было теплее, чем на холмах. Когда они спустились в лощину, Коннавар огляделся.

— Я помню это место, — сказал он, — именно сюда я приходил в детстве.

Ворна остановилась и закрыла глаза:

— Она где-то неподалеку.

Они двинулись дальше, пересекли неглубокий ручей и поднялись на высокий холм. Ворна сошла с тропинки и через мелколесье вышла на небольшую полянку. Там, облокотившись о дерево, сидела Морригу. Плющ, обвив ее ноги, вился вверх по руке. Накидка покрылась мхом, а с вуали до ствола ближайшего дерева свисала паутина. Ворна бросилась к ней.

— Разве сидхи умирают? — шепотом спросил Бэйн.

— Она не умерла. Еще нет, — ответила Ворна, положив руки на скрытое под вуалью лицо.

Послышался чуть слышный стон, и обвитая плющом рука дернулась.

— Где мой малыш? — прошелестела Морригу.

Ворна повернулась к Бэйну:

— Принеси ее ворона.

Бэйн присел рядом и положил мертвую птицу на колени младшей из сидхов. Морригу попыталась пошевелить рукой. Коннавар пригнулся и вырвал плющ с корнем. Рука старухи медленно поползла к мертвому ворону. Дотронувшись до него, Морригу вздохнула. Ворна еще раз положила руки ей на голову, посылая потоки целительной энергии, но, казалось, это помогло не больше, чем капля воды помогает умирающему от жажды.

— Мне нужно было давно идти к выходу, — прошептала Морригу так тихо, что им пришлось напрячься, чтобы разобрать слова.

Обессилев, она снова уронила голову.

— К выходу? — переспросил Бэйн.

Многие сидхи уже покинули нас, — объяснила Ворна, — они ушли в другие миры, где сила волшебства еще сильна. Не знаю, почему Морригу так задержалась.

— Где этот выход? — спросил Коннавар. — Может, нам отнести ее туда?

— Не знаю, — призналась Ворна, — я никогда не заходила в лес так далеко.

— А ты можешь проникнуть в ее дух? — спросил Коннавар. — Ты ведь уже пробовала, когда спасала меня.

— Слиться с духом сидха? Не знаю, смогу ли я и выдержит ли мое тело.

Не… выдержало бы, — прошептала Морригу, — и вам не отнести меня к выходу, его стережет чудище, с которым вам не справиться.

Ворна взяла ее за руку.

— Покажи мне выход, — настаивала она.

На руке Морригу заплясал огонек, который переместился на руку Ворны. Знахарка на мгновение будто оцепенела, потом вскрикнула и упала на руки Коннавара.

— Как больно! — прошептала она, боясь пошевелиться, но боль постепенно утихла.

Верна взглянула на Морригу, которая опять потеряла сознание.

— Выход совсем рядом, — сказала она, — примерно полмили на юго-восток, окруженный стеной из золотого камня. Там есть проход, который называется Пиар Да Найк, или Дорога Жизни. Ее нужно отнести туда так, чтобы тело прошло между двумя самыми большими камнями. Дорогу Жизни стережет чудовище, огромное и страшное. Оно похоже на медведя, но когти и зубы длиннее, а шкура прочнее железа. Вы слышали, что она сказала: «Ни один смертный с ним не справится». Что же нам делать? — спросила она Коннавара.

— Однажды она помогла мне, — вздохнул король, — а я до сих пор не вернул ей долг. Это неправильно, и я отнесу ее к выходу и, если необходимо, вырву сердце у чудовища.

— Боюсь, один ты ее не донесешь, — сказала Ворна, — минуту назад я подняла ее руку. Она кажется худой и хрупкой, но весит во много раз больше здорового взрослого человека.

— Коннавар обхватил лежащую без сознания Морригу и попытался приподнять.

— Она будто прикована к земле. Ты мне поможешь? — спросил он Бэйна.

— Почему бы и нет, не каждый день увидишь, как король сражается со страшным медведем.

Отец и сын обхватили ее с разных сторон и уже собирались поднять, когда из-под шали Морригу появилось сияние и под кожей замерцали огоньки.

— Отпустите ее! — вскричала Ворна.

Но было уже поздно, сияние окутало Бэйна с Коннаваром, казалось, внутри их тел бушует пламя.

Бэйн открыл глаза и понял — что-то изменилось. Он моргнул, словно пытаясь проснуться окончательно. Его зрение стало острее, чем когда-либо в жизни. «Нет, не острее, подумал он, — шире!» С места, где он сидел, Бэйн видел деревья и впереди и сзади. «Странно», — подумал он, попытался встать, но тут же почувствовал колющую боль. Испугавшись, Бэйн посмотрел вниз. Его сердце неистово забилось, но не оттого, что он, как оказалось, запутался в колючих кустах куманики, а потому, что, взглянув вниз, Бэйн увидел не собственное тело, а светлые ноги оленя. Шипы впивались в тело и ранили ноги и бока. Бэйн закричал, но услышал лишь испуганное блеяние. Неистово работая задними ногами, он попытался выпутаться из колючих кустов, приподнялся, но потом снова упал. Одна из веток сломалась и хлестнула его по лицу, ранив нежную кожу длинной шеи. Затем Бэйн увидел идущего в его сторону мальчика. Ему было лет десять, рыжие волосы обрамляли бледное веснушчатое лицо. В руках у ребенка был старый бронзовый нож, он шел к нему через колючие кусты, которые тут же обвились вокруг его тела, разрывая тунику и царапая лицо. С минуту Бэйну казалось, что мальчик собирается его убить, и он принялся неистово биться. Мальчик сказал: «Не бойся, маленький, я помогу тебе».

Голос звучал успокаивающе, и олень Бэйн заглянул в странные глаза ребенка. «Это Коннавар», — подумал он. Мальчик медленно перерезал колючие ветки и помог оленю выбраться.

Мир перевернулся, и стало темно. Когда темнота рассеялась, Бэйн почувствовал, что его куда-то быстро несут. Молодой человек, довольно неловко бегущий вверх по холму, нес его на руках. Внезапно Бэйн почувствовал собственную слабость. Руки стали тонкими и слабыми, без малейших признаков мышц, а ног он вообще не чувствовал. Повернув голову, он тут же об этом пожалел, потому что увидел, как за ним, ломая кусты, несется медведь. На его морде была кровь, и он приближался. Бэйн взглянул на напряженное лицо своего спасителя. Это был Коннавар, молодой, без бороды, он бежал, сжав зубы и судорожно глотая воздух. Бэйн услышал чей-то голос и понял, что слышит самого себя. «Брось меня, спасайся!»

Юноша остановился. Бэйн почувствовал, что его бережно опускают на траву. Молодой Коннавар вытащил кинжал и бросился на наступающего зверя.

— Беги, пожалуйста! — услышал он собственный голос.

— Я вырву этому зверю сердце! — крикнул Коннавар и прыгнул на зверя.

В немом ужасе Бэйн смотрел, как когти медведя впились в хрупкое тело молодого воина, а зубы стиснули плечо так, что оно хрустнуло. Коннавар дрался до последнего, пока зверю не надоело терзать его окровавленное тело.

Снова стало темно, и когда Бэйн открыл глаза, то почувствовал такую нестерпимую боль, что чуть не потерял сознание. По правде, юноша отчаянно молился, чтобы сознание его покинуло и он ничего не чувствовал. Он лежал на длинном столе лицом вниз, его раны были перевязаны, но тело горело огнем. Бэйн увидел Ворну, сидящую рядом, она казалась моложе, но на ее лице была написана усталость.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Лучше, — услышал он собственный голос.

— Ты еще не скоро поправишься, парень.

— Я должен выздороветь к празднику, — сказал он, — я женюсь на Ариан.

Бэйн почувствовал, как, несмотря на боль и раны, сердце радостно встрепенулось, но тут же увидел, как погрустнели глаза Ворны.

— Тебе нужно отдохнуть, — велела она.

Бэйн-Коннавар сидел верхом на пони. Он очень устал и ослаб. Пока он ехал в Три Ручья, у дороги стояли люди, которые приветствовали его и хлопали в ладоши. Боль до сих пор обжигала его тело, но он искал среди толпы золотоволосую девушку, о которой так долго мечтал. Бэйн почувствовал, как горько стало Коннавару, когда он понял, что ее нет среди встречающих.

Ему помогли слезть с пони, и Бэйн увидел Мирию и Руатайна, которые помогли ему добраться до кровати. В глазах снова потемнело, и из темноты донесся голос: «Наверное, ты еще не слышал про Ариан. В праздник Самайн она вышла замуж за Касту».

Из груди несчастного вырвался стон, и Бэйн почувствовал, как его захлестнула горечь.

«Мне очень жаль, Конн, — произнес все тот же голос, — я ведь говорил тебе, что она совсем тебя не любит»,

Бэйну стало больно, и он почувствовал, что раненому юноше все меньше и меньше хочется жить. Единственным, что поддерживало его, была злоба, которая проросла в сердце, как напоенная ядом роза.

— Бэйн! Бэйн!

Казалось, голос доносится издалека, и. Бэйн почувствовал, как руки Ворны оттаскивают его от тела Морригу. Он застонал и упал на землю. Затем он увидел фигуру Коннавара, склонившегося над колдуньей. Бэйн перевернулся и неуверенно поднялся. Пошатываясь, он подошел к Коннавару, оттащил его от колдуньи и положил на траву.

— Что случилось? — спросил Бэйн Ворну.

— Ее дух проник в вас обоих, я боялась, что она вас убьет.

Бэйн закрыл руками глаза.

— У меня было видение, Ворна, я видел, как Коннавар сражается с медведем. Я видел, как в пещере он… говорил с тобой о маме.

— Он очень любил ее, — мягко сказала Ворна, — они хотели пожениться.

— Я понял, она… предала его.

— Не думаю, что это было предательство, — сказала она. — Ариан была ветреной и слабой, ей требовалась опора, мужчина, на которого она могла бы положиться. Все считали, что Коннавар умрет. Ариан испугалась и вышла за Касту. Но все это давно в прошлом, и хватит об этом.

Король заворчал и пришел в себя.

— Нужно сделать носилки, — сказал он, — второй раз я не смогу перенести такое.

— Что ты видел? — спросила Ворна.

— Нужно вырезать шесты, — продолжал Коннавар, — и натянуть на них плащ Бэйна. Из того, что у нас есть, это самое прочное полотно. Думаю, он выдержит вес Морригу.

Коннавар поднялся на ноги. Ворна подошла к нему:

— Что ты видел, Конн?

— Слишком многое, — ответил король и, обнажив меч, ушел в лес, откуда вскоре вернулся с двумя толстыми ветками.

Обрубив сучья и листья, он разложил плащ на земле и, сделав с обеих сторон несколько продольных надрезов, продел сквозь них ветки.

— Нам все равно придется положить ее на носилки, — заметил Бэйн.

— Правильно, — согласился Коннавар, — давай быстренько ее поднимем.