Сипстрасси: Камни власти - Эхо Великой Песни

— Балиэля убили по ее приказу.

— Могу я говорить откровенно, кузен? — поднявшись, спросил Талабан.

— Разумеется, как всегда.

— Не позволяйте ненависти влиять на ваши суждения.

Разделайтесь сначала с одним врагом. Межана в настоящее время наша союзница. Ее следует ублажать, и всех местных царьков и вождей тоже. Алмеки потребуют всего вашего внимания и всего вашего недюжинного стратегического таланта.

Когда мы покончим с ними, придет время и для других.

— Ты прав, конечно, — вздохнул Раэль, — но это тяжело, Талабан. — Он выпил вина из кубка. — Ты сказал, что хочешь командовать сухопутной частью. Почему?

— Вам недостает командиров, кузен. Вирук хороший боец, но плохой военачальник. Нужно, чтобы кто-то осуществлял ваши стратегические замыслы на поле боя. Не хочу показаться нескромным, но я — лучшее, что у вас есть.

— Я не могу себе позволить остаться без «Змея», Талабан.

— Вы без него и не останетесь. У меня есть в запасе другой капитан — способный, отважный и умелый.

— Я не знаю никого, кто обладал бы нужными навыками.

— Это мой помощник, Метрас.

Раэль швырнул пустой кубок через всю комнату.

— Вагар! Ты хочешь отдать самое мощное наше оружие в руки вагару? В своем ли ты уме?

— В нем есть аватарская кровь, Раэль. Я это знаю. И он нам предан.

— Предан? Еще вчера я полагал, что вагары, выбранные в новый Совет, тоже нам преданны. И то же самое думал о тебе.

А ты у меня за спиной, вопреки закону, обучал вагаров.

— Это верно, я нарушил закон — и сожалею о том, что огорчил вас. Вам известно, что я пытался обучить кораблевождению других аватаров, но все они оказались неспособными к этому. Узнав, что нам предстоят сражения на море, я просто обязан был найти себе замену — а также человека, который умел бы обращаться с солнцестрелом. При входе в гавань Пагару вражеские корабли топил Метрас.

Раэль овладел собой.

— Сделанного не воротишь, но переделать можно.

— Подумайте как следует. Вам нужно хотя бы на краткий срок одержать верх над вагарами в Совете, убедив их, что они действительно имеют голос в государственных делах. Что же может быть лучшим доказательством, чем вагар в качестве капитана «Змея»— самого мощного нашего оружия, как выразились вы? Мы оба знаем, что в морских баталиях только на «Змея»и можем полагаться. Солнцестрел можно, конечно, использовать и на суше, но энергии в нем осталось всего на три заряда. На корабль мы назначим аватаров с зи-луками — Метрас не сможет одолеть их всех.

— Смысл есть, — признал Раэль. — Это действительно убедит вагаров в нашей доброй воле. Однако будем честными друг с другом, дружище: мы нуждаемся в чуде. Я молюсь, чтобы Вирук добрался до Аммона — это послужит началом.

Глава 22

Поистине ужасен был Виркокка, и никто не любил его, но мир жил лишь благодаря ему. Величайшими его врагами были Морозные Гиганты.

Каждый год они наступали на плодородные земли, покрывая их льдом и снегом. Смертные дрожали от холода, и урожай на полях погибал. Тогда люди молили Виркокку спасти их. И он приходил ежегодно, как приходит и посейчас, с огненным мечом и солнечным копьем, и прогонял Морозных Гигантов.

Из рук его изливались семена всего, что растет на земле. Там, где он ступал, всходил маис, и трава прорастала там, где он преклонял голову. Никто из смертных его не любил, но деревья и травы шептали его имя, и цветы благоухали для него одного.

Из Вечерней Песни анаджо

Вирук, преодолевая со своими десятью аватарами последнюю гряду холмов перед землями эрек-йип-згонадов, пребывал не в лучшем состоянии духа. Он по-прежнему полагал, что Раэль ошибся, услав его с театра военных действий, и не желал попусту тратить время на недочеловеков. Ему вполне хватало и вагаров, среди которых он жил.

Раэль велел ему отобрать десяток лучших солдат, но он взял первых, которые попались под руку. Он знал их по имени, и только. Он мало кого знал хорошо, и друзей у него не было.

Задумавшись, он ехал чуть впереди своего отряда, с зи-луком на седле. Внезапно конь споткнулся, и Вирук чуть не перелетел ему через голову. Зи-лук свалился наземь. Вирук раздраженно натянул поводья и спешился.

В этот миг поблизости грянул гром, едва не оглушивший его.

Пятеро всадников вылетели из седел, четыре лошади забились в агонии. Вирук подхватил с земли свое оружие, и на луке вспыхнули световые струны. Вверху на холме показалось около двадцати меднокожих воинов с черными дубинками в руках. Один из них наставил дубинку на Вирука, и она изрыгнула огонь и дым… В воздухе, у самой щеки Вирука, что-то просвистело. Он вскинул лук — воин с разорванной грудью повалился навзничь.

Трое других аватаров тоже начали стрелять по врагам. Те побросали свои дубинки, выхватили зазубренные мечи и ринулись в атаку вниз по склону. Вирук убил пятерых, прежде чем они успели добежать до середины. Атака приостановилась, но наверху появились новые алмеки. Огневые дубинки грянули снова, свалив еще двух аватаров. Вирук перенес внимание на это свежее подкрепление и убил троих, прежде чем они отошли назад. Первый отряд тем временем возобновил спуск и был уже совсем близко.

Вирук застрелил двоих, бежавших впереди. Третий с воинственным криком, подняв меч, несся прямо на него. Разряд зи-лука угодил ему в лицо и разнес голову. Последний аватарский солдат убил еще двоих, но третий пырнул его в живот, а четвертый пронзил мечом горло. Вирук, бросив лук, с мечом и кинжалом атаковал трех алмеков. Один упал с рассеченным горлом, другой с кинжалом Вирука в сердце. Последний повернулся и побежал вверх. Вирук, убрав в ножны меч, взял лук убитого аватара. Потратив несколько мгновений, чтобы настроиться на чужое оружие, он послал разряд в спину бегущему. Пламя прожгло доспехи алмека, и он упал лицом вниз на склон.

Сверху снова выпалили огневые дубинки, сразив двух оставшихся лошадей. Вирук бросился к собственному зи-луку, подобрал его и схватил за узду своего раненного в бок коня. Вскочив в седло, он пустил лошадь галопом.

Позади гремели выстрелы, но он остался невредим. Конь пронес его почти полмили, а потом пал. Вирук успел спрыгнуть с него. Впереди была роща, и он с двумя зи-луками побежал туда. Оглянувшись, он увидел на открытом месте больше тридцати алмеков. Выстроившись в боевую линию, они с опаской приближались к нему.

Вирук побежал дальше. Деревья росли редко, и он не находил подходящей оборонительной позиции. На бегу он пытался сообразить, где находится по отношению к Луану и многочисленным селениям на его берегах. До ближайшей вагарской деревни, по его оценке, было не меньше десяти миль, до столицы Аммона — вдвое больше. Он бежал теперь в гору, а солдаты входили в рощу ярдов за четыреста от него. На вершине он резко остановился. Земля обрывалась у него из-под ног, а в двухстах ярдах под ним струился Луан.

— Славно, — тихо произнес он. Сзади послышались выстрелы. Он инстинктивно пригнулся, и что-то опять просвистело поверх его головы, а футах в двадцати за его спиной ударили земляные фонтанчики. Вирук ухмыльнулся и послал между деревьев три разряда из солдатского зи-лука. Первый сбил с дерева ветку, второй оторвал алмеку руку и прошил легкое.

Третий попал в древесный ствол и поджег его.

Алмеки, прячась за деревьями, перебегали все ближе к аватару.

Вирук не был подвержен приступам гнева, но этот случай составлял исключение. Десять его аватаров убиты, он сам остался без коня и один противостоит тридцати воинам, позади — обрыв. Мимо просвистели два вражеских выстрела. Вирук с тихим проклятием встал и побежал вдоль обрыва, ища, где бы спуститься. Что-то ударило его в плечо, содрав кожу. Уронив солдатский лук, он пробежал с разгона еще несколько футов.

Алмеки выскакивали из-за деревьев, вскидывая дубинки.

Вирук прыгнул вниз.

Когда алмеки подбежали к обрыву, беглец исчез бесследно.

Они потоптались немного на краю, подобрали зи-лук и ушли обратно в рощу.

Вирук, прилипший к скале на узком карнизе в десяти футах под ними, услышал удаляющиеся шаги.

— Неудачный день, — сказал он. — Крайне неудачный. — Рука отчаянно болела. Он сел, свесив ноги, на карниз, вынул зеленый кристалл и приложил его к ране. Она начала зарастать почти мгновенно, но вражеский разряд задел кость. В вороте его черной кожаной куртки застряло что-то маленькое и круглое — окровавленный свинцовый шарик. — Грубое оружие, — молвил Вирук. — Нет в нем красоты. — Напротив него на фоне голубого неба виднелись красные и золотистые скалы. Вирук залюбовался ими. Цветы здесь почти не росли, но бледная зелень деревьев у реки и теплые оттенки камня радовали глаз.

Став на карниз коленями, он поднялся на ноги и начал искать, где бы снова взобраться наверх. С зи-луком это было невозможно, но ему очень не хотелось бросать оружие. Он подкинул лук высоко в воздух, и тот упал где-то за краем обрыва.

Вирук медленно и осторожно полез по скале. Плечо болело, но упадка сил, к счастью, не наблюдалось. Выбравшись наверх, он взял лук и пошел назад.

Он понимал, что его миссия закончена и продолжать ее было бы глупо. Аммон либо мертв, либо скрывается. И в том, и в другом случае отыскать его вряд ли возможно.

Но полученный Вируком приказ звучал ясно: найти Аммона и защитить его.

Десять аватаров убиты, сам Вирук ранен. Враг высадился на суше и патрулирует речные берега. Какой шанс имеет один-единственный Синеволосый ускользнуть от алмеков и найти человека, которого он ни разу не видел? Вирук задумался над этим, и его охватил задор.

Кроме того, ему предоставлялась хорошая возможность убить еще много алмеков. Приняв это в расчет, он с легким сердцем пустился в путь.

Софарита, Ро и Пробный Камень сидели, поджав под себя ноги, на ковре у одной из выходящих в сад дверей, спокойные и безмятежные. Старый слуга, смущенный этим зрелищем, собрал посуду и тихо вышел.

Ро пребывал в состоянии, напоминающем райское блаженство. Золотой свет омывал его, и он не только слышал, но и чувствовал пронизывающую его музыку, до странности нестройную и все же чарующую. Музыка не мешала его общению с Софаритой и Пробным Камнем — скорее, наоборот, служила каналом, по которому они переговаривались. Всего за несколько мгновений, как ему показалось, Ро научился от Пробного Камня языку анаджо, ибо Софарита своей властью соединила их умы.

Языки всегда давались Ро легко, но никогда еще он не изучал их столь восхитительным способом. Слова и образы выстраивались в голове с невиданной ясностью, образуя живые картины. Ро мигом усвоил все мифы анаджо, узнал историю племени, а главное — проникся их любовью к родной земле.

— Тут Софарита вернула их назад, и Ро, открыв глаза, испытал чувство великой потери.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказал он Пробному Камню на безупречном анаджо, и тот усмехнулся.

— Ты говоришь хорошо, чисто. Приятно услышать снова родную речь.

Ро потянулся и встал. Софарита, посидев еще немного с закрытыми глазами, вздохнула и улыбнулась мужчинам.

Старый Семпес, войдя в комнату, поклонился Ро и произнес:

— Э кайда манаке, пасар? — Ро ничего не понял и подумал было, что старик решил над ним подшутить, но вдруг понял, что думает теперь на анаджо и забыл язык, на котором говорил прежде!

— Что он говорит? — спросил Ро у Пробного Камня.

— Он спрашивает, не голодны ли мы, — с некоторым удивлением ответил анаджо.

Софарита дотронулась до руки Ро. Подвижника бросило в жар, и он услышал, как Семпес спрашивает:

— Здоровы ли вы, господин мой?

— Да, все хорошо. На сегодня ты можешь быть свободен, Семпес. Ступай прогуляйся или займись еще чем-нибудь приятным. Я сам позабочусь о моих гостях.

— Да, господин. Благодарю вас, господин.

— Любопытно, — сказала Софарита, когда старик ушел. — Быстрота, с которой ты усвоил анаджо, как-то помешала тебе вернуться к родному языку, словно новый язык совершенно вытеснил старый.

Ро кивнул, чувствуя, что теперь анаджо в его памяти несколько затуманился.

— На постижение некоторых наук нужно время, даже если постигать их магическим путем, — сказал он. — И это по-своему хорошо. Когда у тебя встреча с Раэлем и Межаной?

— Скоро. Я обещала приехать в Совет.

— Пойду запрягу лошадей, — сказал Ро. — Я, правда, не знаю, как это делается, но не думаю, чтобы это было так трудно для человека, способного выучить чужой язык за несколько мгновений. Ты поможешь мне, Пробный Камень?

Оба вышли, и Софарита прилегла на диван. Зная, что Раэль захочет узнать об алмеках как можно больше, она снова закрыла глаза и воспарила над крышей дома.

Для начала она полетела на юг, к городам Бории, Пейкану и Кавалю. Последний обратился в дымящиеся руины. Софарита не верила собственным глазам. Дома уничтожались скрупулезно, точно по плану, и повсюду лежали трупы. Она опустилась пониже. Мертвые исчислялись тысячами. На два золотых корабля, стоящие в гавани, грузили какие-то сундуки. Их ставили в трюмы и крепили на палубах. Софарита приникла лицом к одному из них и заглянула внутрь. В сундуке грудой лежали окровавленные кристаллы. Софарита отшатнулась и снова взлетела ввысь.

Жителей Каваля истребляли ради Королевы Кристаллов.

Теперь эти сундуки повезут обратно за океан и ссыплют кристаллы в отверстия золотой пирамиды, чтобы насытить Алмею.

Софарита полетела в Пейкан. Здесь разрушений было меньше, но несколько сотен человек согнали на луг за городом.

Испуганные, безмолвные вагары сбились в кучу, и мохнатые кралы стерегли их.

Софарита перенеслась в Борию. Здесь стояли пятнадцать золотых кораблей, и еще два входили в гавань. По пустынным улицам маршировали алмеки, в городском парке расположился их лагерь, где стояли ровными рядами большие палатки. В лагере, на взгляд Софариты, размещалось больше трех тысяч человек.

Она отправилась на восток, в столицу Аммона. Здесь на улицах тоже валялись сотни тел, и солдаты прочесывали бедные кварталы, сгоняя людей к узкому ручью. На берегах ручья стояли пятьдесят раскрытых сундуков с блестящими кристаллами.

Перед ними расхаживал высокий офицер, которого Софарита уже видела, с прозрачным, как стекло, лицом, в золотом панцире и таком же шлеме с тремя высокими перьями. Его сопровождал горбун в зеленом камзоле, он держал в руке жезл с золотым кружком на конце.

Грязевиков выстраивали в неровную шеренгу. Алмекские солдаты встали в ряд перед ними, офицер отдал команду, и черные дубинки грянули разом. Пленники повалились. Тех, кто был еще жив, солдаты закалывали мечами. Мертвым вскрывали грудь, удаляли сердца и наполняли грудную полость кристаллами.

Софарита почувствовала, что с нее довольно. Поднявшись повыше, она пересчитала вражеских солдат. Здесь их было тоже около трех тысяч, а кралов больше сотни.

Раэль сказал ей, что Вирук должен быть где-то поблизости.

Софарита представила себе его красивое, жестокое лицо и полетела дальше с закрытыми глазами, держа в уме его образ.

Через некоторое время она замедлила полет. Милях в десяти от города сидел у реки человек, втирая в волосы красную глину и при этом насвистывая. К нему подкрадывались двое кралов в черных ремнях, перекрещенных на груди, но он их не видел.

— Вирук! — позвала Софарита, но он не услышал ее.

Не зная, как с ним связаться, она снизилась и протянула к нему призрачную руку, но он и глазом не моргнул. Кралы тем временем подошли совсем близко. Их круглые глаза горели жаждой крови, с клыков капала слюна.

Еще миг — и они напали на человека. Аватар схватил свой зи-лук, и разряд ударил в грудь первого зверя, вызвав фонтан крови и костей. Вирук стоял спокойно, поджидая второго. Когда крал налетел на него, он перекатился по земле в сторону.

Крал, проскочив мимо, снова обернулся к нему, и Вирук со смехом послал разряд ему в морду. Зверю снесло голову.

— Эх вы, недотепы, — сказал Вирук, оглядываясь в поисках новых врагов. Убедившись, что поблизости никого нет, он снова принялся натирать голову глиной. Залепленные грязью волосы он связал хвостом и погляделся в воду.

— Ну, как тебе это нравится, душенька? — спросил он себя самого. — Боюсь, что не очень. Из шелка мешковину не сделаешь — ну да ладно, сойдет.

Должен же быть какой-то способ пробиться к нему, думала Софарита. В ней живет сила кристалла — быть не может, чтобы она не сумела привлечь внимание этого человека. Сила кристалла! Вот оно. Софарита проникла в сумку у него на поясе, где лежали два кристалла. Камни начали вибрировать, и Вирук в недоумении достал их из сумки. Софарита приложила руку к зеленому.

— Ты слышишь меня, Вирук? — Он посмотрел по сторонам, ничего не понимая. — Ответь мне.

— Я тебя не вижу. Что это — глас Истока?

— Да, — сказала она: не рекомендоваться же ему деревенской вдовушкой, с которой он спал.

— Обычно он говорит со мной мужским голосом, ну да ничего. Кого мне нужно убить на этот раз?

— Ты должен найти Аммона. Раэль нуждается в нем.

— Это мне известно — для того и направляюсь в город.

Задача довольно затруднительная, поскольку я не знаю его в лицо, а если он в бегах, то одет наверняка не по-царски. Ты кто — ангел смерти?

— Нет. Меня послали охранять тебя.

— Очень мило, только я тебя что-то не заметил, когда кралы напали.

— Не было необходимости вмешиваться. Жди меня здесь, я сейчас.

Софарита вернулась в Эгару, к Ро и Пробному Камню, открыла глаза и спросила Ро:

— Ты когда-нибудь видел Аммона?

— Да. Он высок и красив, но в его лице есть что-то женственное.

Софарита взяла его за руку.

— Представь его себе. Чтобы и я могла видеть.

Ро показал ей царя, и она, держа его образ в уме, как и в случае с Вируком, полетела на восток. В пещере среди скал она нашла трех человек. Один был стар, другой сильно напуган, третий нес караул в устье пещеры — высокий, с красивым, немного женственным лицом и глубокими лиловыми глазами.

Поднявшись в воздух, Софарита вернулась к сидящему у реки Вируку. Он, коротая время, пускал камешки по воде.

— Аммон находится милях в двенадцати к юго-востоку от тебя. С ним еще двое, старик и молодой. Закрой глаза. — Вирук подчинился, и она показала ему всех троих.

— Маленький горшечник! — воскликнул он, хлопнув в ладоши. — Знаешь, я ведь чуть его не убил. Ну конечно, знаешь, ты ведь был там. Ты уверен, что сейчас никого убивать не надо?

— Нет. Не надо.

— Странно. Обычно Исток всегда требует чьей-то смерти, когда говорит со мной.

— Не в этот раз. Ступай и отыщи Аммона.

— Ты не могла бы принять человеческий облик?

— Нет.

— Жаль. Женщина бы мне сейчас была очень кстати. После боя во мне все кипит. Может, я успею найти себе бабенку?

— Нет! Ступай и выполняй свой долг.

Софарита оставила его и вернулась в Эгару. Открыв глаза, она испустила долгий вздох.

— Вирук совершенно безумен.

— Да, — признал Ро. — Все аватары это знают.

— Не понимаю, как он еще жив.

— В своем деле он мастер.

Аммон, стоя в устье пещеры, смотрел на золотые утесы и мерцающий вдалеке Луан. Утром они втроем пробрались по высохшему каналу к южной городской стене. Двигаясь медленно и с бесконечной осторожностью, они услышали топот марширующих ног и затаились на дне. Мимо них поверху вели пленных. Садау со страху обмочился и сконфуженно зарылся лицом в грязь. Над ними грянули выстрелы, а следом послышались вопли умирающих. Бойня продолжалась около часа. Аммон ничего не видел, но знал, что эти звуки будут преследовать его до конца дней. Он слышал плач детей и мольбы матерей, но пощады не было никому. Потом снова раздался мерный топот, и солдаты ушли. Аммон встал и выглянул из канавы.

Мертвые лежали, устремив к солнцу невидящие глаза. Взгляд Аммона, обходя тела, остановился на женщине, которую Садау привел в дом прошлой ночью. Она лежала футах в двадцати от него вместе со своими детьми и тем малышом, которого Аммон подобрал на улице. У всех жертв была вспорота грудь.

Аммон заставил себя всмотреться во все лица и поклялся, что никогда не забудет об этом.

— Сидел бы я лучше дома, — прохныкал Садау.

— Не думаю, что это было бы лучше, — сказал Аммон. — Пошли дальше.

Канал проходил под южной стеной и соединялся с одним из притоков Луана. Трое беглецов вышли за пределы города.

Местность здесь была открытая, и часовые со стен сразу бы их заметили, поэтому до темноты они просидели в той же канаве.

Теперь, в скалах, Аммон все еще не мог успокоиться. Ему хотелось немедленно найти свою армию, двинуться на город и отплатить убийцам полной мерой. Но он знал, что его солдаты, при всей своей выучке, не выстоят против огневых дубинок врага. Жажда мести одолевала его, однако он понимал, что должен мыслить трезво.

— Ты все молчишь, мой государь, — сказал, подойдя к нему, Анвар.

— Я думаю. Они убивают мой народ, как скотину. Я должен найти способ расквитаться с ними.

— Соберись с мыслями, государь, — сказал старик, серый от изнеможения, — и вспомни, чему я тебя учил. Каково первое правило?

— Определить, что главнее, — улыбнулся Аммон.

— Хорошо. Что для нас самое главное?

— Спастись.

— А потом?

— Найти армию. Изменить порядок командования. Обратиться к вождям племен, собрать большое войско и отвоевать свое царство.

— Все своим чередом, мой повелитель. Думай только о наиглавнейшей задаче и отдавай ей все свое внимание. Для страстей и для действий еще будет время, но думать следует всегда. Что известно нам о враге?

— Они смертельно опасны и служат злу, — незамедлительно ответил Аммон.

— А еще?

Аммон задумался, но ответа не нашел.

— Скажи сам, советник.

— Они пришли не завоевывать, а убивать. Если бы они хотели покорить наш город, то назначили бы контрибуцию, поставили своих старейшин и объявили новые законы. Вместо этого они просто убивают жителей. Им это необходимо — не знаю уж, по какой причине. Весь вопрос в том, кого они решили истребить — только нас или другие народы тоже? Воюют ли они, например, с аватарами? Взяты ли аватарские города? Прежде чем приступать к действиям, мы должны знать истинные размеры вторжения.

— Ты прав, но эти вопросы придется отложить на другой день. Если уж речь о главном, то тебе прежде всего нужно отдохнуть. Поешь хлеба и поспи.

— Надо идти дальше, государь, — возразил старик.

— Пойдем, но сначала ты поспишь.

Анвар вздохнул и сознался с улыбкой:

— Я и правда устал. — Он вернулся в пещеру и лег.

Аммон взглянул на небо.

— Я никогда не был полностью убежден в существовании высшего существа, — прошептал он. — Самое время убедить меня в этом.

— Не хочешь ли хлеба, государь? — окликнул его горшечник.

Аммон отломил горбушку и сел, сделав Садау знак сесть рядом.

— Как звали женщину, которую ты приводил? — спросил царь.

— Рула, повелитель.

— Веришь ли ты в Великого Бога?

— Конечно.

— Тогда помолись за нее. Я видел ее с детьми среди убитых.

Садау сморщился, и у него закапали слезы, — Извини, человечек, — сказал царь, — но мне сдается, что я снова спас тебе жизнь. Останься ты дома, тебя убили бы вместе с ними.

— Зачем это нужно — убивать детей? — спросил Садау. — Какая им польза от такого злодеяния?

— На это я не могу ответить, но сделаю все, чтобы отомстить.

— Мертвые от этого не воскреснут, — сказал Садау и ушел в пещеру.

— Верно, не воскреснут, — тихо согласился Аммон.

Аммона пробудил от беспокойного сна какой-то шум. В пещере было темно, Анвар и горшечник спали. Царь взглянул на вход в пещеру — и замер, увидев там жуткий силуэт. Это был один из тех зверей, которых он видел в городе: футов восьми ростом, обросший бледно-серым мехом, серебрившимся при луне. Аммон медленно встал. Морда у зверя была розовая, безволосая, круглые глаза смутно напоминали человеческие. В открытой пасти виднелись здоровенные клыки. Зверь стоял на месте, не пытаясь подойти ближе. На ремнях, которые перекрещивали его грудь, висели две чугунные палицы. За ремень на плече был заткнут золотой шарф. Аммон узнал его — этот шарф принадлежал ему и два дня назад был на нем.

Аммон слышал о собаках северных племен, которые выслеживают беглецов по запаху одежды, которую те носили. Но этот зверь не был собакой.

Он стоял смирно, посверкивая круглыми глазами, и не делал враждебных движений. Аммон ткнул спящего Анвара носком сапога. Старик, кряхтя, проснулся, увидел зверя и затих. Аммон знал, что следом за этой тварью придут солдаты, и эта мысль наполняла его муторным отчаянием. Анвар оказался прав — надо было идти дальше. Вряд ли он теперь сможет отомстить убийцам. Горшечник проснулся и завопил. От эха, разнесшегося по пещере, Аммон подскочил, но зверь так и не двинулся с места.

— По крайней мере он хорошо вышколен, — сказал царь, стараясь говорить спокойно.

Садау повалился ничком, закрыв голову руками. Анвар со вздохом поднялся на ноги.

— Не к добру он сюда явился, государь, — сказал он, стараясь говорить столь же спокойно, что плохо ему удавалось.

Снаружи послышались шаги людей, поднимающихся к пещере. Крал отступил, и вошли четверо. На одном был золотой панцирь и шлем с перьями, другие были простые солдаты с огневыми дубинками.

— Ты Аммон, — сказал офицер, подходя к царю.

— Да.

— Мне говорили, что ты похож на женщину — так оно и есть.

Офицер скинул с плеча небольшую котомку, опустил ее на пол, и из неплотно завязанного мешка высыпались зеленые кристаллы.

— Чего ждете? — бросил он солдатам. — Убейте их.

— Повремените минуту, — сказал Аммон.

Офицер взглянул на него, удивленный спокойствием жертвы.

— Только быстрее. Я замерз, и мне хочется поесть горячего.

— Перед смертью я хотел бы узнать, зачем вы пришли на мою землю. Покидая город этим утром, я не мог не заметить происходящего там избиения. Вы делаете это просто из любви к человекоубийству или у вас есть на то какая-то причина?

— Самая веская причина на свете. Мы обеспечиваем пищей нашу богиню. Когда ты будешь мертв, я вскрою тебе грудь и помещу в нее эти кристаллы. Они впитают остатки твоей жизненной силы, а затем богиня поглотит их и тебя вместе с ними. Ты познаешь блаженство вечной жизни и приобщишься к величию алмеков.

— Понимаю. Стало быть, вы намерены перебить в моем государстве всех до последнего?

— Богиня всегда голодна. Она обессилела, спасая свой народ. Есть у тебя еще вопросы, или мы можем приступать?

— Только один. С аватарами вы тоже воюете?

— С Синеволосыми? Да. Их города падут, как пал твой.

Против воинов богини не устоит никто.

— Больше у меня вопросов нет, — с улыбкой молвил Аммон. — Приступим. — Во время разговора он подошел к офицеру совсем близко. Не успел тот понять, что находится в опасности, Аммон прыгнул на него, выхватил из ножен у него на поясе золотой кинжал, обхватил одной рукой шею офицера и приставил кинжал к горлу. — А теперь возобновим наш разговор с учетом изменившихся обстоятельств.

— Ты не понимаешь, — сказал ему офицер, словно ребенку. — Этим ты ничего не добьешься. Мои люди просто застрелят меня и отдадут мою жизненную силу королеве. Моя вечная жизнь начнется раньше, чем я полагал, только и всего…

Трое солдат действительно прицелились в своего офицера из огневых дубинок.

— Опустите оружие, иначе он умрет, — сказал им Аммон, но тут офицер сам подался горлом на острие. Кинжал пронзил артерию, и яркая кровь оросила руку Аммона. По телу офицера прошла предсмертная судорога. Аммон выдернул кинжал и прикрылся алмеком, как щитом.

В этот миг снаружи раздался рев, у входа что-то вспыхнуло.

Кровь, кость и шерсть фонтаном брызнули в пещеру. Солдаты обернулись назад, а внутрь шмыгнула какая-то темная фигура.

Огневые дубинки выпалили, пришелец в ответ пустил два разряда из зи-лука. Два солдата пали на месте, третий отшвырнул свою дубинку, выхватил меч и бросился на лучника. Тот тоже бросил лук и вынул из ножен тонкий кинжал. Увернувшись от меча, неизвестный вонзил кинжал в правый глаз алмека. Солдат рухнул, и воин, вытащив клинок, обтер его о мундир убитого.

— Вирук, — с широкой улыбкой отрекомендовался он.

— Что ты, скажи на милость, сделал со своими волосами? — спросил Аммон, глядя на корку красной глины, покрывающую голову Вирука.

— Хотел сойти за одного из ваших. Не слишком удачная попытка, да?

— Глиной в чистом виде мы не пользуемся, Вирук. Опытные цирюльники подкрашивают ее, ароматизируют, а потом уж наносят на волосы. — Подойдя поближе, Аммон рассмотрел спекшееся месиво. — Притом они обычно удаляют муравьев… и коровий навоз.

— Возможно, я стану законодателем новой моды. Это кто? — Вирук кивнул на Анвара.

— Мой первый советник. Анвар. Другой…

— Другого я знаю, — ухмыльнулся Вирук. — Как поживаешь, горшечник? Почему ты еще жив?

— Не знаю, господин. Сам удивляюсь.

— Ты, должно быть, родился под счастливой звездой, как и я. Однако давайте двигаться. Нам предстоит долгий путь.

— И куда же, по-твоему, лежит этот путь? — осведомился Аммон.

— В Эгару. Подвижник-маршал приказал мне доставить тебя туда в целости и сохранности. И велел передать, что аватары окажут тебе всяческую помощь в борьбе с врагом.

— Я буду сражаться во главе собственной армии.

— Погоди, государь, — вмешался Анвар. — Возможно, стоит несколько изменить наши планы. Армию в Эгару приведу я. Мне будет намного спокойнее от сознания, что ты уже там и в безопасности.

— В безопасности у аватаров? Это нечто новое.

— Есть одна старая пословица, государь: враг моего врага — мой друг. Вернее не скажешь. У аватаров мощное оружие и хорошо укрепленные города. Твои люди, узнав, что ты жив, соберутся под твое знамя, где бы ты ни поднял его.

— Хорошо, — сказал Аммон. — Я принимаю твое предложение, Вирук. У тебя тут поблизости лошади?

— Нет.

— Тогда путь в самом деле будет долгим.

— Зато мы проделаем его в хорошей компании. — Вирук поставил горшечника на ноги и хлопнул по плечу. — Верно, Садау?