- Кантово разрешение этой антиномии таково же как общее разрешение [им] прочих антиномий; а именно, разум не может доказать ни того, ни другого положения, так как у нас не может быть априорного определяющего принципа относительно возможности вещей только по эмпирическим законам природы; далее, оба положения следует поэтому рассматривать не как объективные положения, а как субъективные максимы: я, с одной стороны, должен всегда размышлять о всех событиях природы согласно принципу одного лишь механизма природы, но это не мешает мне в подходящих случаях исследовать некоторые формы природы по другой максиме, а именно по принципу конечных причин, - как будто эти две максимы (они, впрочем, по мнению Канта, необходимы только для человеческого разума) не столь же противоположны друг другу, как указанные выше положения. - Как уже было отмечено, [Кант], придерживаясь полностью этой точки зрения, не исследует того, чего единственно и требует философский интерес, а именно какой из этих двух принципов истинен сам по себе. Для этой точки зрения нет никакой разницы, рассматриваются ли принципы как объективные (это значит здесь: внешне существующие определения природы) или только как максимы субъективного познания. Скорее это - субъективное, т. е. случайное, познание, применяющее ту или другую максиму в подходящих случаях, т.е. в зависимости от того, какую из них оно находит подобающей для данных объектов, вообще же оно не спрашивает об истинности самих этих определений суть ли они оба определения объектов или определения познания.
      Поэтому, как бы неудовлетворителен ни был кантовский анализ телеологического принципа с точки зрения существа дела, во всяком случае достойно внимания то, какое место Кант отводит этому принципу. Приписывая его рефлектирующей силе суждения Кант делает его связующим звеном между всеобщностью разума и единичностью созерцания. Далее он различает эту рефлектирующую силу суждения от определяющей, которая лишь подводит особенное под всеобщее. Такое всеобщее, под которое только подводится [единичность], есть нечто абстрактное, становящееся конкретным лишь в чем-то ином, в особенном. Напротив, цель есть конкретное всеобщее, имеющее в самом себе момент особенности и внешности; оно поэтому деятельно и есть побуждение отталкивать себя от самого себя. Понятие как цель есть, конечно, объективное суждение, в котором одним определением служит субъект, а именно конкретное понятие, как определенное само через себя, а другим определением - не только предикат, но и внешняя объективность. Однако отсюда не вытекает, что отношение цели есть рефлектирующий акт суждения (reflektierendes Urteilen), который рассматривает внешние объекты лишь с точки зрения единства, как будто какой-то рассудок дал это отношение для нашей познавательной способности; нет, это отношение есть в себе и для себя сущее истинное, которое судит объективно и абсолютно определяет внешнюю объективность. Отношение цели есть в силу этого нечто большее, чем суждение, оно умозаключение самостоятельного, свободного понятия, связывающего себя с самим собой через объективность.
      Цель оказалась третьим по отношению к механизму и химизму; она их истина. Находясь еще внутри сферы объективности или непосредственности тотального понятия, она еще испытывает воздействие внешнего, как такового, и ей противостоит объективный мир, с которым она соотносится. С этой стороны при отношении цели (которое есть внешнее отношение) все еще выступает механическая причинность, к которой в общем следует причислить и химизм, но выступает как подчиненная этому отношению, как сама по себе снятая. При ближайшем рассмотрении этого отношения оказывается, что механическому объекту как непосредственной тотальности безразлично, быть определяемым или чем-то определяющим. Эта внешняя определенность теперь развилась до самоопределения и тем самым положено понятие, в объекте лишь внутреннее или, что то же самое, лишь внешнее; цель и есть прежде всего именно само это внешнее для механического объекта понятие. Таким же образом и для химизма цель есть то самоопределяющее, которое возвращает к единству понятия внешнюю определяемость, обусловливающую химизм. - Отсюда явствует, какова природа подчинения обеих предыдущих форм объективного процесса; то иное, что в них выступало в виде прогресса в бесконечность, есть понятие, положенное вначале как внешнее для них; оно и есть цель; не только понятие есть их субстанция, но и внешность есть существенный для них момент, составляющий их определенность. Таким образом, механическая или химическая техника, будучи по своему характеру определенной извне, сама собой предлагает себя отношению цели, которое мы теперь и должны рассмотреть подробнее.
      А. СУБЪЕКТИВНАЯ ЦЕЛЬ (DER SUBJEKTIVE ZWECK)
      В центричности объективной сферы, которая есть безразличие к определенности, субъективным понятием вновь обретена и положена прежде всего отрицательная объединяющая точка в химизме же - объективность определений понятия, только благодаря которой оно и положено как конкретное объективное понятие. Его определенность или его простое различие имеет теперь в нем самом определенность внешности, и его простое единство есть поэтому единство, которое отталкивается от самого себя и тем самым сохраняется. Цель есть поэтому субъективное понятие как существенное стремление и побуждение к внешнему самополаганию. Она при этом избавлена от перехода [в иное]. Она не сила, которая проявляет себя, и не субстанция и причина, обнаруживающая себя в акциденциях и действиях. Сила - это лишь абстрактно внутреннее, пока она себя не проявила иначе говоря, она обладает наличным бытием лишь в своем' проявлении, к которому она должны быть побуждена. Точно так же причина и субстанция: так как они имеют действительность лишь в акциденциях и в действии, то их деятельность есть переход (Der Obergang), перед лицом которого они не сохраняют своей свободы. Правда, цель тоже может быть определена как сила и причина, однако эти выражения отражают ее значение лишь неполно. Если применять их для обозначения цели согласно ее истине, то они могут это выполнять лишь способом, снимающим их понятие: цель будет тогда силой, которая сама себя побуждает к самопроявлению, будет причиной, которая есть причина самой себя или действие которой есть непосредственно причина.
      Если целесообразное приписывается, как указывалось выше,
      некоторому рассудку, то при этом внимание обращается на определенность содержания. Но это содержание следует брать вообще как разумное в своем существовании. Оно потому обнаруживает разумность, что оно конкретное понятие, сохраняющее объективное различие в своем абсолютном единстве. Вот почему оно по существу своему умозаключение в самом себе. Оно равное себе всеобщее, а именно (как содержащее отталкивающую себя от себя отрицательность) прежде всего всеобщая и потому еще неопределенная деятельность; но так как эта деятельность есть отрицательное соотношение с самой собой, то она непосредственно определяет себя и сообщает себе момент особенности, которая как равным образом рефлектированная в себя тотальность формы есть содержание в противоположность положенным различиям формы. Столь же непосредственно эта отрицательность есть благодаря своему соотношению с самой собой абсолютная рефлексия формы в себя и единичность. С одной стороны, эта рефлексия есть внутренняя всеобщность субъекта, но, с другой она рефлексия вовне, и постольку цель еще субъективна и ее деятельность направлена на внешнюю объективность.
      А именно, цель есть понятие, к самому себе возвратившееся в объективности; определенность, которую цель сообщила себе в объективности, есть определенность объективного безразличия и внешности для того, что определено (Bestinuntseins), поэтому ее отталкивающая себя от себя отрицательность такова, что моменты ее, будучи лишь определениями самого понятия, имеют также форму объективного безразличия друг к другу. - Уже в формальном суждении субъект и предикат определены как самостоятельные по отношению друг к другу; но их самостоятельность еще только абстрактная всеобщность; теперь же она достигла определения объективности; но как момент понятия эта доведенная до конца разность включена в простое единство понятия. А поскольку цель есть эта тотальная рефлексия объективности в себя, и притом непосредственно, то, во-первых, самоопределение или особенность как простая рефлексия в себя отлична от конкретной формы и есть определенное содержание. По этому содержанию цель конечна, хотя по своей форме она бесконечная субъективность. Во-вторых, так как определенность цели имеет форму объективного безразличия, то эта определенность имеет вид некоторой предпосылки, и конечность цели состоит с этой стороны в том, что она имеет перед собой объективный - механический и химический - мир, к которому ее деятельность относится как к чему-то наличному; таким образом, ее самоопределяющая деятельность в своей тождественности непосредственно внешняя самой себе и настолько же есть рефлексия в себя, насколько и рефлексия вовне. Как такая, цель еще имеет поистине внемировое существование, а именно поскольку ей противостоит указанная выше объективность, так же как объективность противостоит цели как механическое и химическое целое, еще не определенное целью и не проникнутое ею.
      Поэтому можно теперь движение цели выразить следующим образом: оно направлено к снятию ее предпосылки, т. е. непосредственности объекта, и к полаганию объекта как определенного понятием. Это отрицательное отношение к объекту есть столь же отрицательное отношение к себе, есть снятие субъективной цели. Как нечто положительное это отношение есть реализация цели, а именно соединение с ней объективного бытия, так что это бытие, которое как один из моментов цели есть непосредственно тождественная с ней определенность, дано как внешняя определенность и, наоборот, объективное как предпосылка скорее полагается как определенное понятием. - Цель есть внутри самой себя побуждение к своей реализации; определенность моментов понятия есть внешность; но простота этих моментов в единстве понятия не соответствует тому, что она есть, и поэтому понятие отталкивает себя от самого себя. Это отталкивание есть вообще разрешение (Entschluss) соотношения отрицательного единства с собой, в силу чего здесь имеется исключающая единичность; но через такое исключение (Ausschliessen) оно род-пешается (entschliesst sie sich) или раскрывается (schhesst sich auf) так как налицо самоопределение, полагание самого себя. С одной стороны, субъективность, определяя себя, делает себя особенностью, дает себе содержание, которое, будучи включенным в единство понятия, есть еще внутреннее содержание, но, [с другой стороны], это полагание. простая рефлексия в себя, есть, как выяснилось, в то же время непосредственно предполагайте; и в том же моменте, в котором субъект цели определяет себя, не соотнесен с безразличной, внешней объективностью, которая должна быть сделана им равной той внутренней определенности, те. должна быть положена как нечто определенное понятие", прежде всего как средство.
      В. СРЕДСТВО (DAS MITTEL)
      В сфере цели первое, непосредственное полагание есть в то же время полагание внутреннего, т. е. определенного как положенное " в то же время предполагание некоторого объективного безразличного к определению цели. Но субъективность есть абсолютное отрицательное единство; поэтому второй акт ее определения есть снятие этого предполагания вообще; это Снятое есть тем самым возвращение в себя, поскольку этим снимается указанный выше момент первого отрицания, полагание отрицательного по отношению к субъекту, полагание внешнего объекта. Однако по отношению к предпосылке или к непосредствености акта определения, по отношению к объективному миру снятие есть еще только первое, само непосредственное и Потому внешнее отрицание. Вот почему это полагание еще есть сама осуществленная цель, а есть лишь ее начало. Лишь определенный таким образом объект есть средство.
      Цель связывает себя через средство с объективностью, а в объективности с самой собой. Средство есть средний член умозаключения. Для своего осуществления цель нуждается в средстве, как она конечна; нуждается в средстве, т. е. в среднем члене, который в ,о же время имеет вид (Gestalt) внешнего наличного бытия, безразличного к самой цели и к ее осуществлению. Aбcoлютное понятие имеет опосредствование внутри самого себя таким образом что первое полагание этого понятия не есть такое предполагание, основным определением объекта которого была бы безразличная внешность; нет, мир как творение имеет лишь форму такой внешности, основное же определение его состоит в отрицательности и положенности. - Конечность цели состоит поэтому в том, что акт ее определения вообще внешен
      самому себе и, стало быть, первый акт ее определения, как мы видели, распадается на полагание и предполагание; поэтому отрицание этого акта определения также лишь с одной стороны есть уже рефлексия в себя, с другой же стороны оно скорее лишь первое отрицание; иначе говоря, рефлексия-в-себя сама также внешняя себе и есть рефлексия вовне.
      Средство есть поэтому формальный средний член формального умозаключения; оно есть внешнее по отношению к [первому] крайнему члену - к субъективной цели, а потому и по отношению ко [второму ] крайнему - к объективной цели, подобно тому как особенность в формальном умозаключении есть безразличный medius terminus, заменимый и другими [средними членами]. Далее, так же как особенность есть средний член вследствие того, что она по отношению к одному крайнему члену есть определенность, по отношению же к другому крайнему члену - всеобщее и, следовательно, ее опосредствующее определение есть лишь соотносительное определение, через другие определения, так и средство есть опосредствующий средний член лишь потому, что, во-первых, оно непосредственный объект и что, во-вторых, оно средство через внешнее ему соотношение с тем крайним членом - с целью; это соотношение есть для средства безразличная форма.
      Поэтому понятие и объективность связаны в средстве лишь внешне; постольку средство есть чисто механический объект. Соотношение объекта с целью есть посылка, иначе говоря, то непосредственное соотношение, которое, как было указано, с точки зрения цели есть рефлексия в само себя; средство есть присущий [цели] предикат; его объективность подведена под определение цели, которое в силу своей конкретности есть всеобщность. Через это имеющееся в средстве определение цели под средство в то же время подведен другой крайний член - вначале еще неопределенная объективность. - Наоборот, средство как непосредственная объективность обладает по отношению к субъективной цели всеобщностью наличного бытия, которого субъективная единичность цели еще лишена. - Таким образом, цель, будучи прежде всего лишь внешней определенностью по отношению к средству, сама выступает как отрицательное единство вне средства, подобно тому как средство есть механический объект, содержащий в самом себе цель лишь как некоторую определенность, а не как простую конкретность тотальности. Но как нечто связующее средний член сам должен быть тотальностью цели. Выше обнаружилось, что в средстве определение цели есть в то же время рефлексия в само себя; постольку это определение есть формальное соотношение с собой, так как определенность как реальное безразличие положена как объективность средства. Но именно потому эта, с одной стороны, чистая субъективность есть в то же время и деятельность. - В субъективной цели отрицательное тельное соотношение с самой собой еще тождественно с определенностью, как таковой, с содержанием и внешностью. Но в начинающемся объективировании цели, в иностановлении простого понятия указанные моменты отделяются друг от друга или, наоборот, именно в этом отделении и состоит это иностановление, или сама внешность.
      Весь этот средний член, стало быть, сам есть тотальность умозаключения, в котором абстрактная деятельность и внешнее средство составляют крайние члены, а определенность объекта целью в силу которой он средство, - их средний член. - Но, далее ' всеобщность есть соотношение целенаправленной деятельности и средства. Средство есть объект, есть в себе тотальность понятия- оно не в силах сопротивляться цели в отличие от того, как оно сопротивляется любому другому непосредственному объекту Поэтому средство всецело проницаемо для цели (которая есть положенное понятие) и восприимчиво к тому, что ему здесь передается, так как в себе оно тождественно с целью. Но теперь оно также положено как то, что проницаемо для понятия, ибо в центричности оно нечто стремящееся к отрицательному единству равным образом и в химизме оно - и как нечто нейтральное, и как нечто различенное - стало чем-то несамостоятельным -Его несамостоятельность состоит именно в том, что оно лишь в себе есть тотальность понятия; понятие же есть для-себя-бытие. Поэтому характерная черта объекта в отношении цели - быть бессильным перед ней и служить ей; она его субъективность или душа, которая имеет в нем свою внешнюю сторону.
      Объект, непосредственно подчиненный таким образом цели, не есть один из крайних членов умозаключения; нет, это отношение составляет одну из посылок умозаключения. Но с какой-то стороны средство еще самостоятельно по отношению к цели. Объективность, связанная в средстве с целью, ввиду того, что она связана с ней лишь непосредственно, еще внешняя для цели, и потому предпосылка еще имеется налицо. Поэтому деятельность цели через средство еще направлена против этой предпосылки, и цель есть деятельность (а уже не только побуждение и стремление) именно постольку, поскольку в средстве момент объективности положен в своей определенности как внешнее, и простое единство понятия имеет ее теперь в себе как таковую.
      С. ОСУЩЕСТВЛЕННАЯ ЦЕЛЬ
      1 В своем соотношении со средством цель уже рефлектирована в себя- но ее объективное возвращение в себя еще не положена Деятельность цели через свое средство еще направлена против объективности как первоначальной предпосылки, и заключаем эта деятельность именно в том, чтобы быть безразличной определенности. Если бы деятельность состояла опять-таки лишь в том, чтобы определять непосредственную объективность, то продукт был бы в свою очередь лишь средством, и так далее до бесконечности; в результате получилось бы только целесообразное средство, а не объективность самой цели. Поэтому действующая через свое средство цель должна определять непосредственный объект не как нечто внешнее; этот объект, стало быть, должен сам через себя слиться в единство понятия, иначе говоря, указанная выше внешняя деятельность цели через ее средство должна определить себя как опосредствованно и снять самое себя.
      Соотношение деятельности цели с внешним объектом через средство есть прежде всего вторая посылка умозаключения - непосредственное соотношение среднего члена с другим крайним членом. Это соотношение непосредственно потому, что средний член имеет в самом себе внешний объект, а другой крайний член есть точно такой же объект. Средство воздействует на него и властно над ним, потому что его объект связан с самоопределяющей деятельностью, между тем как для этого объекта присущая ему непосредственная определенность безразлична. В этом соотношении протекающий здесь процесс есть не более как механический или химический процесс; в этой объективной внешности выступают предшествующие отношения, но под властью цели. - Однако эти процессы, как оказалось при их рассмотрении, сами собой возвращаются в цель. Следовательно, если вначале соотношение средства с обрабатываемым внешним объектом непосредственно, то оно уже ранее выступило как умозаключение, поскольку цель оказалась истинным средним членом и единством этого соотношения. Таким образом, так как средство есть объект, находящийся на стороне цели и содержащий ее деятельность, то наличествующий здесь механизм есть в то же время возвращение объективности в самое себя, в понятие, которое, однако, уже предположено как цель; отрицательное отношение целесообразной деятельности к объекту тем самым есть не внешнее отношение, а изменение и переход объективности в самой себе в цель.
      То, что цель непосредственно соотносится с объектом и делает его средством, равно как и то, что она через него определяет другой объект, можно рассматривать как насилие, поскольку цель представляется имеющей совершенно другую природу, чем объект, и оба объекта также суть самостоятельные по отношению друг к другу тотальности. А то, что цель ставит себя в опосредствованное соотношение с объектом и вставляет между собой и им другой объект, можно рассматривать как хитрость разума. Конечность разумности заключает в себе, как уже было отмечено, тот момент, что цель имеет дело с предпосылкой, т. е. с внешностью объекта. В непосредственном соотношении с объектом она сама вступила бы в сферу механизма или химизма и тем самым было бы подвергнуто случайности и гибели ее определение-быть в себе и для себя сущим понятием. А как такая, цель выставляет объект как средство, заставляет его вместо себя изнурять себя внешней работой, обрекает его на истощение и, заслоняя им себя, сохраняет себя от механического насилия. Далее, будучи конечной, цель имеет конечное содержание;
      тем самым она не нечто абсолютное, иначе говоря, не есть нечто совершенно в себе и для себя разумное. Средство же есть внешний средний член умозаключения-осуществления цели; поэтому разумность [цели] проявляет себя в средстве как разумность, сохраняющая себя в этом. внешнем ином и как раз через эту внешность. Постольку средство выше, чем конечные цели внешней целесообразности; плуг нечто более достойное, нежели непосредственно те выгоды, которые доставляются им и служат целями. Орудие сохраняется, между тем как непосредственные выгоды преходящи и забываются. Посредством своих орудий человек обладает властью над внешней природой, хотя по своим целям он скорее подчинен ей.
      Но цель не только находится вне механического процесса, но и сохраняется в нем и есть его определение. Как понятие, которое существует свободно по отношению к объекту и его процессу и которое есть самое себя определяющая деятельность, цель сливается в механизме лишь с самой собой, ибо она в такой же мере есть в себе и для себя сущая истина механизма. Власть (Macht) цели над объектом есть это для себя сущее тождество, и ее деятельность есть проявление этого тождества. Как содержание цель есть в себе и для себя сущая определенность, которая в объекте дана как безразличная и внешняя; деятельность же цели есть, с одной стороны, истина процесса, а [с другой ], как отрицательное единство-снятие видимости внешности (das Aufheben des Scheins der Aufierlichkeit). Именно как абстракция безразличная определенность объекта столь же внешним образом заменяется другой; но простая абстракция определенности есть в своей истине тотальность отрицательного, конкретное понятие, полагающее внешнее внутрь себя.
      Содержание цели - это ее отрицательность как простая рефлектированная в себя особенность, отличная от ее тотальности как формы. Ввиду этой простоты, определенность которой есть в себе и для себя тотальность понятия, содержание выступает как то что остается тождественным в реализации цели. Телеологический процесс есть перевод понятия, существующего отчетливо как понятие, в объективность; этот перевод в нечто иное, служащее предпосылкой, оказывается слиянием понятия с самим собой через само себя. Содержание цели и есть это тождество, существующее в форме тождественного. При всяком переходе понятие сохраняется; например, когда причина становится действием, причина сливается в действии лишь с самой собой; но в телеологическом переходе само понятие, как таковое, уже существует как причина, как абсолютное, свободное по отношению к объективности и ее внешней определимости, конкретное единство. Внешность, в которую переводит себя цель, уже сама, как мы видели, положена как момент понятия, как форма его различения внутри себя. Поэтому цель имеет во внешности свой собственный момент; и содержание как содержание конкретного единства есть ее простая форма, которая в различенных моментах цели - как субъективная цель, как средство и опосредствованная деятельность и как объективная цель - не только в себе остается равной себе, но и существует как то, что остается равным себе.
      О телеологической деятельности можно поэтому сказать, что в ней конец есть начало, следствие - основание, действие - причина, что она становление уже ставшего, что в ней обретает существование только уже существующее и т. д., т. е. что вообще все определения отношения, которые принадлежат к сфере рефлексии или непосредственного бытия, утратили свои различия и что то, что высказывается как то иное-например конец, следствие, действие и т. д.,- в самом отношении цели уже не имеет определения иного, а скорее положено как тождественное с простым понятием.
      2. При ближайшем рассмотрении продукта телеологической деятельности оказывается, что цель в нем лишь внешняя, поскольку он абсолютная предпосылка по отношению к субъективной цели, а именно поскольку удовлетворяются тем, что целесообразная деятельность с помощью средства относится к объекту лишь механически и на место одной безразличной его определенности полагает другую, столь же внешнюю ему. Подобного рода определенность, которую цель сообщает объекту, отличается в общем от другой, чисто механической определенности тем, что первая есть момент единства и, стало быть, хотя она и внешняя объекту, однако в самой себе не есть нечто чисто внешнее. Объект, обнаруживающий такое единство, есть целое, к которому его части - его собственная внешность - безразличны; он определенное, конкретное единство, соединяющее внутри себя различенные отношения и определенности. Это единство, которое не может быть постигнуто исходя из специфической природы объекта и определенное содержание которого отличается от свойственного объекту содержания, само по себе не есть механическая определенность, но в объекте оно еще механично. Как в этом продукте целесообразной деятельности содержание цели и содержание объекта внешни друг другу, точно так же относятся между собой и в других моментах умозаключения их определения: в связующем среднем члене - целесообразная деятельность и объект, служащий средством, а в субъективной цели (другом крайнем члене) бесконечная форма, как тотальность понятия и его содержание. По тому соотношению, которое связывает субъективную цель с объективностью, одна посылка - соотношение объекта, определенного как средство, с внешним еще объектом, - так же как и другая, -соотношение субъективной цели с объектом, который делают средством, - суть непосредственные соотношения. Это умозаключение страдает поэтому недостатком формального умозаключения вообще: те соотношения, из которых оно состоит, сами не суть заключения или опосредствования, а скорее уже предполагают то заключение, средством получения которого они ленного как средство, с внешним еще объектом, - так же как и другая, - соотношение субъективной цели с объектом, который делают средством, - суть непосредственные соотношения. Это умозаключение страдает поэтому недостатком формального умозаключения вообще: те соотношения, из которых оно состоит, сами не суть заключения или опосредствования, а скорее уже предполагают то заключение, средством получения которого они должны служить.
      Если рассматривать одну посылку, - непосредственное соотношение субъективной цели с объектом, который в силу этого соотношения становится средством, то окажется, что цель не может соотноситься с объектом непосредственно; ведь объект есть нечто столь же непосредственное, как и тот служащий другим крайним членом объект, в котором цель должна быть осуществлена через опосредствование. Поскольку они таким образом положены как разные, между этой объективностью и субъективной целью должно быть вставлено средство, с помощью которого они соотносятся друг с другом; но это средство точно так же есть уже определенный целью объект, между объективностью которого и телеологическим определением необходимо вставить новое средство и так далее до бесконечности. Тем самым положен бесконечный прогресс опосредствования. - То же самое имеет место и относительно другой посылки-соотношения средства с еще неопределенным объектом. Так как они совершенно самостоятельны то они могут быть соединены лишь в чем-то третьем, и так далее до бесконечности. - Или, наоборот, так как посылки уже предполагают заключение, то заключение, каково оно через указанные лишь непосредственные посылки, может быть только несовершенным. Заключение, или продукт целесообразной деятельности есть не что иное, как объект, определенный внешней ему целью, стало быть, то же самое, что и средство. Поэтому в самом таком продукте получилось лишь средство, а не осуществленная цель; иначе говоря, цель на самом деле не достигла в нем никакой объективности. - Поэтому совершенно безразлично, рассматривают ли определенный внешней целью объект как осуществленную цель или только как средство; это соотносительное, самому объекту внешнее, необъективное определение Следовательно, все объекты, в которых осуществляется внешняя цель, суть в такой же мере лишь средства к цели, то что должно быть употреблено для осуществления той или иной цели и что по существу своему должно считаться средством - есть то средство назначение которого-быть израсходованным, но объект который должен содержать осуществленную цель и вы ступать как ее объективность, тоже преходящ; он точно так" осуществляет свою цель не через спокойное, самосохраняющее! наличное бытие, а лишь поскольку он расходуется; ибо он ответствует единству понятия лишь постольку, поскольку
      внешность, т. е. его объективность, снимается в этом единстве. - Дом, часы могут казаться целями по отношению к орудиям их изготовления; но камни, балки или колесики, оси и т. д., составляющие действительность цели, выполняют эту цель лишь через давление, которое они испытывают, через химические процессы, которым они подвергаются под действием воздуха, света, воды, через трение и т. д. и от которых они избавляют человека. Следовательно, они выполняют свое назначение тем, что их употребляют и расходуют, и тому, чем они должны быть, они соответствуют лишь через свое отрицание. Они не соединены с целью положительно, потому что они имеют в самом себе [свое] самоопределение лишь внешним образом и суть лишь относительные цели или по существу своему лишь средства.
      Эти цели, как было показано, имеют вообще ограниченное содержание; их форма - это бесконечное самоопределение понятия, ограничившего себя из-за этого содержания до внешней единичности. Ограниченное содержание делает эти цели несоответствующими бесконечности понятия и неистинными; такая определенность подвержена становлению и изменению уже через сферу необходимости, через бытие, и она преходяща.