Приветливая улыбка сползла с лица Крестного Отца, и Рубен мстительно подумал, что в Китае белый цвет приносит несчастье. Однако Уинг быстро овладел собой и поспешил приветствовать свою невесту.

Стоило ему взять ее за руку, как Рубен двинулся к ним, не обращая внимания на угрожающее ворчание Том-Фуна за спиной. Грейс встретилась с ним взглядом: ее голубые глаза сверкали нервным блеском. Она была так прекрасна, что у него захватило дух.

– Привет, сестренка, – сказал он.

Обняв ее железной рукой за талию и притянув к себе, Уинг не позволил ему к ней прикоснуться.

– Привет, Алджи, – напряженно улыбаясь, откликнулась Грейс. – Как поживаешь?

Это был далеко не праздный вопрос: она хотела знать, не практиковал ли кто-нибудь на нем свое фехтовальное искусство.

– Я в порядке, – мужественно ответил Рубен. Такое облегчение отразилось в ее взоре, что сердце у него замерло на две секунды.

– Ну что же, – начал Генри, деловито потирая руки, – мы готовы? Вы хотите встать вот здесь, напротив этого… гм-м… храма, с позволения сказать?

Он раскрыл свой черный саквояж и принялся вынимать из него предметы одежды: нечто белое, напоминавшее ночную рубаху с кружевным подолом, – Рубен вспомнил, что это стихарь, – и узкий, отсвечивающий на солнце атласный шарф – епитрахиль. Генри надел его себе на шею, и длинная лента свесилась ему до колен. И где он раздобыл весь этот маскарад? Даже Рубену стало не по себе при мысли о том, что Генри мог ограбить церковь.

Тихим голосом, так что Рубен едва разобрал слова, Грейс прошептала своему ополоумевшему от счастья жениху:

– Пока не начали, не пора ли нам уладить деловую часть?

– Все уже сделано, любовь моя, – нежно проворковал он, склоняясь к ней.

Она послала ему обольстительную улыбку, способную расплавить лед.

– Не подумай, что я тебе не доверяю, – в ее голосе слышалось урчанье довольного котенка, – но ты же не будешь возражать, если я хоть одним глазком взгляну на свою чековую книжку? Плененный, ее чарами, он вытащил из внутреннего кармана тоненькую книжечку в черном кожаном переплете. Грейс открыла ее и заглянула внутрь. Она была отлично вышколена: ни тени жадного торжества не отразилось на ее лице, но она ослепила Уинга еще одной улыбкой простодушной радости.

– Чудесно, – промурлыкала Грейс и открыла изящный белый ридикюль, свисавший на петле с ее запястья.

Ее очарованный жених отреагировал мгновенно.

Стремительным движением атакующей кобры он схватил ее за запястье.

– Еще не время, – прошептал он, оскалив зубы. – Пока еще нет.

Рубен не знал, чем вызван румянец, вспыхнувший на щеках Грейс: может, гневом, а может быть, и болью. Не зная, что предпринять, он застыл в бессильной ярости. Тем временем Уинг вынул книжечку из ее пальцев и снова спрятал в карман. Все было кончено в одну секунду, но словно грозовое облако проплыло над двором: цветки алых маков стали кроваво-красными, вооруженные клинками стражники показались Рубену еще более грозными, чем минуту назад, и даже монотонное бренчание оркестра зазвучало зловеще.

Отец О'Брайен занял место перед храмом богини созидания и громко откашлялся, подавая сигнал к началу венчания.

– Кто отдает эту женщину этому мужчине в священный брачный союз? – провозгласил он громовым басом, отбросив предварительную часть церемонии и переходя сразу к сути дела.

Поскольку в жизни Уинга это было явно первое католическое венчание, Рубен подумал, что с таким же успехом Генри мог бы провести обряд крещения или отпевания: Крестный Отец все равно не заметил бы разницы.

– Я, – ответил Док, взяв Грейс под руку.

Произошла небольшая заминка, пока участники церемонии занимали положенные им места: Уинг не знал, куда ему встать, пока Генри не поставил его прямо перед собой. Рубен сделал шаг вперед, собираясь занять место шафера, но Том-Фун вырос перед ним как из-под земли и загородил дорогу. Не издав ни звука, Рубен отступил в сторону.

Церемония продолжалась недолго. Генри произнес краткую речь о верности священным узам и приступил к делу. Даже зная, что это всего лишь комедия, Рубен едва дотерпел до конца, так ему это было ненавистно. У него скулы сводило, пока он слушал тихие ответы Грейс. Паника в его душе все нарастала. Он хотел, чтобы все кончилось поскорее.

Но вот церемония завершилась, и Уинг наклонился с явным намерением поцеловать невесту. Нет, этого никак нельзя было допустить! Это было невозможно, немыслимо! Рубен ощутил привкус желчи во рту: он уже готов был броситься на Уинга с кулаками. Костлявая рука Дока удержала его за рукав и вернула к действительности. Пришлось, кипя от негодования, смотреть, как Грейс с полным самообладанием принимает поцелуй Крестного Отца, ничем не выдав своего отвращения. На этот раз ее профессиональная выдержка его ничуть не порадовала.

Отец О'Брайен вновь откашлялся, прерывая нежную сцену.

– Прекрасно, просто прекрасно! Вот свидетельство о браке, – объявил он, вытащив бумагу из саквояжа. – Если вы оба и двое свидетелей поставите свои подписи вот здесь, я оставлю вас праздновать и пойду по своим делам.

Вдоль стены стоял длинный стол, уставленный закусками. Участники венчания подошли к нему, чтобы подписать документ. В качестве свидетелей выступили Док и Том-Фун. Оставшись без надзора, Рубен пошел за ними. Ему не терпелось узнать, что будет дальше. Когда церемония подписания завершилась. Генри звучно хлопнул Уинга по спине, рявкнул «Поздравляю!» – и принялся выворачивать ему руку в сокрушительном пожатие, одновременно заставляя его повернуться спиной к столу. Если бы он не ждал чего-то подобного, Рубен ни за что бы не заметил, как Док молниеносным движением подхватил со стола свидетельство о браке и запихнул его себе в карман.

До сих пор отец О'Брайен поминутно напоминал всем, что он страшно спешит, теперь же его как будто подменили: свои свадебные одеяния он снимал и укладывал в саквояж с такой неохотой, словно расставался с собственной кожей. Покончив с переодеванием. Генри еще раз бросил взгляд на часы и с некоторой тревогой – на дверь.

– А праздничного тоста, стало быть, не будет? – добродушно осведомился он. – Нельзя покинуть свадьбу, не выпив за здоровье новобрачных.

Такая перемена настроения никого не могла удивить: ирландский священник-выпивоха – это было написано у него на лице. Но почему он медлит? Похоже, ждет чего-то, но вот чего? Что должно произойти?

Уинг взял священника под локоть и повел его через двор.

– Как вам известно, нам сейчас предстоит провести еще одну церемонию. После этого будет свадебный пир. Может, вы успеете обернуться и присоединитесь к нам?

Приглашение прозвучало по-хамски, а безостановочное продвижение Уинга к воротам яснее ясного говорило о том, что он хочет поскорее избавиться от отца О'Брайена.

– Ну что ж, благослови вас Господь! Да будет ваша совместная жизнь долгой и счастливой, – продолжал разливаться Генри. – И пусть ваши дети растут и шумят вокруг вас подобно виноградным лозам.

– Благодарю вас, преподобный отец, – сказала Грейс.

Выражение лица у нее было такое же, как у Генри, – напряженное и обеспокоенное. Она обняла его на прощание, крепко прижимаясь к его подложному животу. Генри обнял ее в ответ, но тотчас же разжал руки; взгляд, брошенный им на Рубена поверх ее плеча, был полон скрытой тревоги. Не зная, что предпринять, Рубен проводил взглядом его спину, когда Генри повернулся к воротам. Ин Ре распахнул перед ним двери, и отец О'Брайен скрылся за ними.

– Доктор Хэйес, ваша доля, – проговорил Уинг, протягивая конверт и давая понять, что посаженному отцу тоже пора уходить. – До следующей встречи.

– До встречи, – откликнулся Док, схватив намек на лету.

Он повернулся к Грейс:

– Еще раз поздравляю!

Она порывисто обняла его. Рубен расслышал, как она сказала «Спасибо», потом шепнула что-то ему на ухо.

– Увидимся, – кивнул Док Рубену, пожимая ему руку, и уголком рта едва слышно добавил:

– Тяните. После этого он тоже ушел. Тянуть?

– А теперь, мистер Смит, полагаю, нам с вами надо уладить наши дела.

Рубен весь напрягся, когда Уинг сунул руку в карман, и ему стало лишь самую чуточку легче, когда тот вытащил не кинжал или опасную бритву, а всего-навсего узкий коричневый конверт. Что это? Плата за услуги?

Открыв конверт, он заморгал при виде пачки «зеленых» толщиной в два дюйма. Здесь было больше денег, чем ему довелось заработать, украсть или выманить обманом за всю свою жизнь, но в эту минуту они вызвали у него не больше интереса, чем страницы законопроекта по аграрной реформе. Зато они дали ему повод потянуть время.

– Не будешь возражать, если я их пересчитаю, Марк?

Не дожидаясь ответа Уинга и не вынимая деньги из конверта, Рубен принялся пересчитывать купюры по одной. При этом он щурился, шевелил губами, плевал на пальцы – словом, тянул время, как мог. Ровно двадцать семь тысяч долларов.

– По-моему, сотни не хватает. Проверю еще раз. Уинг испустил какое-то китайское ругательство, вытащил из кармана бумажник, извлек из него две пятидесятидолларовые ассигнации и чуть ли не швырнул их в лицо Рубену.

– Мы желаем вам всего доброго, – язвительно напомнил он.

– Я хочу попрощаться с сестрой наедине, – выпалил Рубен и взял холодную, как лед, руку Грейс.

– Боюсь, что я не могу этого позволить. Уинг бросил многозначительный взгляд на Том-Фуна.

– Почему нет?

Том-Фун подошел к своему господину, ощетинившись, как еж, и явно предвкушая возможность вышвырнуть Рубена вон за шиворот.

– Минуточку, минуточку! По крайней мере позвольте мне поцеловать невесту! Уж на это я имею право?

Рубен выдавил из себя вымученную улыбку. Будь что будет, но он не уйдет отсюда без Грейс.

– Все в порядке, – ровным голосом сказала она, хотя мелькнувший в ее глазах испуг никак не вязался с внешним спокойствием. – Разве не так, Марк? В конце концов, он же мой брат!

Уинг, похоже, лишился языка, и Грейс, пользуясь замешательством, проскользнула мимо него к Рубену.

Они обнялись. Он сделал это с таким жаром, что шляпа с широкими полями съехала набок, и на мгновение ее лицо оказалось полностью скрытым. Она воспользовалась этим, чтобы шепнуть ему на ухо:

– Ну почему, когда нужен полицейский, его нет на месте?

– Гусси, что за черт? – торопливо прошептал он в ответ.

Грейс одной рукой поправила шляпу и наградила Рубена поцелуем в губы, который никак нельзя было назвать сестринским. Он едва улавливал краем уха злобное шипение Уинга за спиной: соблазнительное тело Грейс в его руках – такое теплое, такое нежное – заставило его позабыть обо всем. Но ему все-таки хватило ума отпустить ее руку и попытаться нащупать под складками подвенечного платья у нее на левом бедре, скрытом от глаз Крестного Отца, маленький «дерринджер». Увы, его там не оказалось.

– Уберите руки от моей жены, вы меня слышите? Или мне придется вас убить!

Времени больше не было. Рубен схватил влажную от пота руку Грейс.

– Бежим, – пробормотал он.

Повернувшись и таща ее за собой, он бросился к воротам. Массивная круглая ручка двери повернулась в его руке. Ин Ре, стоявший лицом к улице, удивленно обернулся. Рубен припомнил, что при первой встрече владеющий латынью страж показался ему похожим на Санта-Клауса, но сейчас он сунул руку под куртку своей черной пижамы и вытащил огромный сверкающий нож для разделки мяса, после чего стал походить на самого решительного в мире мясника.

– Ой! – вскрикнула Грейс.

Они повернулись кругом. Том-Фун, злорадно ухмыляясь, выхватил из-за пояса меч и начал вращать им в воздухе со звуком, напоминающим шелест стрекозиных крыльев. Уинг отдал какую-то отрывистую команду по-китайски. Рубен почувствовал укол разделочного ножа, который сжимал Ин Ре, у себя между лопатками и невольно сделал шаг вперед. Том-Фун тоже подошел; поближе. Рубен и Грейс оказались зажатыми между двумя вооруженными головорезами, как начинка бутерброда. Крики вокруг становились все громче, китайские гангстеры окружили их со всех сторон. Уинг протянул руку.

– Идем, моя дорогая, – властно позвал он. Тут кто-то грубо толкнул Рубена сзади. Грейс споткнулась, и он подхватил ее. Оба они обернулись одновременно, ожидая нападения.

– Аллилуйя! – воскликнул Рубен потрясенным шепотом. – Кавалерия спешит на помощь!

Это была не совсем кавалерия, но нечто вроде. Целая фаланга полицейских в синих мундирах со шлемами, вооруженных пистолетами и деревянными щитами, ворвалась во двор. Подобно вспугнутой стае птиц, шлюхи, торчавшие в окнах, мгновенно попрятались, во дворе воцарилась напряженная тишина. Грейс с тихим криком бросилась на шею Рубену, и он обнял ее, шепча:

– Детка… девочка моя.

Он и сам не смог бы сказать, кто из них сильнее дрожит. Никогда в жизни он не был так рад видеть полисменов, и на последствия ему было наплевать.

Офицер, возглавлявший отряд полицейских, пролаял с сильнейшим ирландским акцентом:

– Обыскать дом!

Двое из его подчиненных рысцой пересекли двор и вошли в дом Уинга. Полицейских было впятеро меньше, чем гангстеров, но, когда офицер приказал всем сложить оружие и поднять руки вверх, головорезы безмолвно повиновались. Все, кроме Уинга, которого, похоже, хватил паралич. Он даже не впал в неистовство. Он впал в кому.

– Эй, – окликнул его полицейский офицер, стоявший спиной к Рубену. – Ваше имя Марк Уинг? Крестный Отец кивнул, не выходя из транса.

– У меня имеется ордер на обыск. Вот он. И он протянул сложенную бумагу, которую Уинг машинально развернул.

Рубен немного отстранился от Грейс и заглянул ей в лицо. Она ухмылялась, как Чеширский Кот.

– Я капитан Гэллант, начальник отдела нравов городской полиции. Наша задача – очищать город от наркотиков и пресекать контрабанду, ясно? Нам дали наводку на этот дом, и сейчас мы проверим, все ли тут в порядке.

Уронив голову на плечо Грейс, Рубен запихнул себе в рот клок ее фаты, чтобы заглушить неудержимо вскипающий в груди смех.

– Капитан Гэллант? – простонал он, задыхаясь. Она стоически пыталась выдать свои короткие истерические смешки за рыдания, отчего их обоих еще больше разбирал хохот.

– Нашли, капитан!

Двое «полицейских», скрывшихся в доме, с трудом выбрались наружу, сгибаясь под тяжестью здоровенного сундука, и поставили свой трофей на землю у ног Линкольна Крокера.

– Это опиум, сэр, – тяжело отдуваясь, доложил один из них. Как показалось Рубену, это был Моргун. – Там в подвале этой дряни не меньше чем полтонны.

Капитан Гэллант вытянулся во фрунт и продекламировал слова, которые, наверное, мечтал произнести всю жизнь:

– Вы арестованы.

Уинг наконец вышел из оцепенения.

– За что?

– За нарушение закона о наркотиках.

– Если такого не существует, – прошептала Грейс, – его бы следовало выдумать.

– Мы давно следили за вашим домом, Уинг. Давайте, ребята, тащите сюда всю эту дурь, да поживее. Мы ее конфискуем как вещественное доказательство, ясно? А вам придется проехать с нами в полицейский участок.

Он повернулся кругом. Рубен никак не мог поверить своим глазам: в мундире и в шлеме Линкольн выглядел как настоящий бравый служака. Начищенные медные пуговицы блестели на солнце так, что глазам было больно; он по-солдатски держал выправку, и даже его сорванный голос разносился по двору подобно гулу заржавленного колокола. Кто бы мог подумать? Линкольн упустил свое призвание.

– А вы кто такой будете? – грозно осведомился он, похлопывая по ладони деревянной дубинкой.

– Алджернон Смит к вашим услугам, – почтительно откликнулся Рубен. – А это моя сестра, новоиспеченная миссис Уинг. Вы ведь ее отпустите? Она может уйти?

Линкольн многозначительно подкрутил усы. Если бы Рубен не знал наверняка, он ни за что бы не поверил, что они накладные.

– А почему бы и нет? Насчет миссис Уинг никаких указаний не было. Она может…

Уинг прыгнул, как тигр, протягивая скрюченные когтями пальцы к горлу Грейс. Рубен едва успел повернуться и подставить свою грудь под прямой удар, заслоняя ее собой. Сила удара была такова, что их обоих отбросило к стене, и Рубен почувствовал, как пальцы маньяка мертвой хваткой смыкаются у него на шее. В глазах у него потемнело, он ощутил зубы Уинга, впившиеся ему в плечо прямо сквозь ткань сюртука. Грейс завизжала от ужаса.

Послышался удар, сопровождаемый отчетливым хрустом, и тиски разжались. Судорожно глотая ртом воздух, Рубен увидел, как Уинг падает на колени и переворачивается на спину. Стоя над ним и поигрывая дубинкой. Линкольн неодобрительно покачал головой.

– Ай-яй-яй, – протянул он с глубоким разочарованием. – Теперь придется добавить к прочим обвинениям членовредительство и сопротивление при аресте. Наденьте на него браслеты, сержант.

Грейс оттащила Рубена подальше от распростертого тела. Он все еще держался за горло и никак не мог избавиться от судорожного кашля.

– Прививки от бешенства делать не придется, – хрипло пояснил Рубен. – Он мне только сюртук порвал.

– Ну, осталось уладить одно последнее дельце. Повернувшись спиной к вылупившим глаза, но уже нестрашным, как будто оскопленным Носителям Секиры, Линкольн выжидательно поднял свои кустистые брови.

– Заплати ему, – шепнула Грейс, встретив недоуменный взгляд Рубена.

– Ах да, конечно, – кивнул он, прикинув, что к чему. – А на какой… гм… сумме вы сошлись?

– Ты должен отдать все.

Он оторопело уставился на нее.

– Все?

– Ш-ш-ш! Не спорь, Рубен, заплати ему и давай выбираться отсюда.

Линкольн выразительно похлопал дубинкой по ладони.

С глубочайшим отвращением Рубен вытащил из кармана и передал ему толстый конверт.

– Разумеется, мы всегда готовы к сотрудничеству, – заявил он вслух. – Boт вам моя карточка на случай, если захотите связаться со мной, капитан.

– Да-да, непременно.

– И последнее. Грейс отпустила руку Рубена и опять подошла к поверженному телу Уинга. Глаза у него были открыты, но взгляд блуждал, не сосредоточиваясь ни на Чем, пока она не склонилась над ним, чтобы вытащить маленькую черную книжечку из его нагрудного кармана.

– Согласно уговору, – заявила она, пряча книжечку в ридикюль, – это принадлежит мне. Привет, Марк. Я буду навещать тебя в тюрьме. Время от времени.

Уинг отчетливо произнес краткое англо-саксонское ругательство. Грейс кокетливо надула губки:

– Ну… не хочешь – не буду. Подхватив царственным жестом шлейф подвенечного платья, она повернулась к нему спиной.

– Пошли, Алджи, нам пора домой.

– Идем, Августина.

Но у ворот он кое-что припомнил.

– Обожди две секунды.

С этими словами Рубен вернулся к Линкольну, наблюдавшему за растущей на глазах посреди двора горой ящиков с опиумом.

– Сделайте для меня одну вещь, – тихо попросил Рубен.

– Разве я мало сделал? – Вы проделали отличную работу, и вам за нее хорошо заплатили.

С этим Линкольн спорить не мог.

– Ну что там еще?

– Вот это публичный дом, – пояснил Рубен, поводя подбородком в сторону Дома Божественного Покоя и Удовлетворения. – Там есть девушка по имени Той-Гун. Я хочу, чтобы вы вытащили ее оттуда и доставили в пресвитерианскую миссию на Чайна-стрит. Она будет перепугана до смерти, возможно, даже скажет, что не хочет туда идти, но это не правда, на самом деле она хочет. Отведите ее туда и не выпускайте из виду, пока она не окажется в безопасности. Вы окажете мне эту услугу?

Линкольн подкрутил свой фальшивый ус, поглядывая на Рубена с любопытством. Однако он не стал ухмыляться или отпускать сальные шуточки, просто сказал:

– Да, конечно. Считайте, что дело сделано.

– Спасибо.

Ему хотелось пожать руку Линкольну, но он решил, что со стороны это будет выглядеть подозрительно.

– Увидимся, – сказал он на прощание, хотя считал это маловероятным.

– Угу, – проскрипел в ответ Линкольн своим наждачным голосом. – Увидимся.

Как только они очутились на Джексон-стрит, Грейс схватила Рубена за руку и потащила за собой.

– Скорее, нас ждет кеб прямо за… Он подхватил ее на руки и радостно закружил по воздуху, заглушив удивленный возглас поцелуем.

– Получилось! – воскликнул он все еще хриплым от удушья голосом. – Мы это сделали!

Но тут же из чувства справедливости добавил:

– Ты это сделала!

Из-за ее плеча он заметил крытый патрульный фургон, стоящий у тротуара, и сразу догадался, что это часть сценического реквизита Крекеров.

– А куда они на самом деле повезут Уинга? – спросил Рубен.

Грейс ответила своей пленительной плутовской усмешкой, всегда сводившей его с ума.

– На Эмбаркадеро. «Серебряная жемчужина» готова отплыть в Кантон, и капитана уговорили в последнюю минуту взять на борт. еще одного пассажира.

Не в силах вымолвить ни слова, он лишь покачал головой.

– Скорее, Рубен, – торопила Грейс, дергая его за руку. – Док ждет нас в Колониальном банке на Монтгомери-стрит в половине первого.

– А зачем?

Он послушно шел за ней, думая о том, что они отлично смотрятся вместе: она в белом, он в черном.

– Свидетельство о браке у него.

– Откуда он знает, в какой банк обращаться?

– Я ему…

– Ты шепнула ему на ухо, когда целовала его на прощание, – догадался Рубен.

Грейс скромно потупила глазки.

– Надо спешить, – напомнила она, опять дернув его за руку. – После банка нам надо еще поспеть на паром в час дня.

– А куда мы едем?

Она изумленно воззрилась на него, пораженная его тупостью:

– Домой, куда же еще?