Но барон по-прежнему не реагировал.

– Хотя он и знает, что мама была не в себе, но подозрение, что это был ты, все-таки закралось в его Душу. Думаю, теперь тебе понятно, почему я говорила, что после встречи с тобой все его опасения будут развеяны.

– Завтра вы оба сможете вдоволь наговориться о прошлом, – прервал их Лайон. Он чувствовал, как дрожит Кристина, и понимал, что ее необходимо побыстрее увести от барона.

Господи, он так гордился ею! Она прекрасно трала свою роль, встретилась лицом к лицу с шакалом и не выказала ни малейшего страха.

– Давайте пойдем подкрепимся, – предложил Лайон.

– Неплохо бы, – согласился барон. Кристина прошла вместе с мужем и отцом в столовую. Она сидела между ними за длинным столом, медленно попивая пунш из бокала. Ей не хотелось есть, но отец так пристально наблюдал за ней, что она заставила себя проглотить все положенное Лайоном ей на тарелку.

– Где ты воспитывалась, Кристина? Твои манеры безупречны, – заявил барон. – Не могу поверить, что это дело рук Терранса Макфинли, – добавил он насмешливо.

– Спасибо за комплимент, – ответила Кристина. Она улыбалась отцу, но ее рука судорожно сжимала под столом руку Лайона. – Макфинли и его близкий друг мистер Девенрю были моими воспитателями до семи лет, а потом меня поместили в монастырь на юге Франции. Монахини и научили меня таким манерам, – добавила она.

– А, так, значит, Девенрю все же существовал, – сказал барон. – Графиня говорила, что это миссионер, взятый в плен индейцами.

– Он некоторое время был миссионером. Но к тому же он и прекрасный учитель. Когда я была в Бостоне, Девенрю часто приходил ко мне в дом тети. Графине он не нравился. Возможно, он просто подшутил над тетей, сказав, что я была у дикарей, – добавила Кристина и засмеялась. – Это так похоже на Девенрю! У него такое своеобразное чувство юмора!

Лайон накрыл ладонью руку Кристины. Его пальцы переплелись с ее пальцами, и он ободряюще сжал их. Он торопился увезти Кристину из дома Портера, но был вынужден ждать, когда прозвучит последняя ложь.

Кристина больше не в силах была выносить этот фарс.

– Отец, волнения этого вечера утомили меня. Надеюсь, ты не будешь очень разочарован, если я сейчас уеду домой. Завтра я распоряжусь, чтобы повар приготовил ленч только для нас троих. У нас будет много времени. Макфинли приедет в Лондон через два-три дня, и тогда вы с ним непременно встретитесь.

– Уже через два дня? – довольно спросил барон.

– Да, – ответил Лайон за Кристину. – Терранс живет у самой границы, – пояснил он. – Сейчас он, конечно, уже получил письмо Кристины и, возможно, находится в пути.

– Лайон, – сказала Кристина. – Ты готов отвезти меня домой? Я ужасно устала, добавила она, захлопав ресницами.

Спустя мгновение они попрощались, и Кристине пришлось вынести еще одно объятие барона.

Как только они сели в карету, Лайон притянул Кристину к себе. Он собирался сказать ей, как сильно любит ее, какой мужественной она была, но едва они отъехали за угол, как Кристина отпрянула от чего и стала умолять остановить карету.

Лайон ничего не мог понять, пока Кристина не начала давиться. Он крикнул кучеру и стремительно распахнул дверцу. Держа за плечи жену, безудержно рыдавшую между спазмами рвоты, он чувствовал себя абсолютно беспомощным.

Когда все закончилось, он снова обнял ее и попытался утешить нежными словами любви. Лайон не упоминал имени ее отца. Для одного вечера Кристина уже достаточно намучилась.

Помоги ей Господь, ведь впереди были новые испытания!

Барон Сталински покинул дом Портера перед самым рассветом. Уже через пятнадцать минут об этом стало известно Лайону. Ричардс установил наблюдение за домом Портера, поскольку, как и Лайон, был убежден, что барон, не теряя времени, отправится в загородное поместье графа Эктона выкапывать сокровища.

Кристина успешно справилась со своей ролью. Лайон очень гордился ею, горячо надеясь, однако, что, когда закончится эта история, ей больше никогда не придется лгать.

Барон Сталински очень умело вел свою опасную игру. Ни Кристина, ни Лайон не заметили в нем никаких явных перемен при упоминании имени Макфинли. И когда Кристина сказала, что Макфинли видел человека, убившего друзей Джессики, барон даже глазом не моргнул.

Разумеется, никакого Макфинли не существовало, но непринужденность рассказа Кристины, искренность ее тона, очевидно, убедили барона. Он действительно поверил ей, причем настолько, что еще до рассвета кинулся за своими драгоценностями.

На следующий после приема день Лайон отправил записку барону с просьбой перенести их встречу на три дня из-за болезни Кристины. Барон в ответ выразил надежду на то, что дочь скоро поправится. Тем же вечером Ричардс заехал к Лайону и сообщил, что барон заказал билет на корабль, направлявшийся в Вест-Индию. Корабль отплывал через два дня.

Барон не собирался больше встречаться с дочерью. Вот вам и отцовская любовь, подумал Лайон.

Он торопливо одевался в темноте, изо всех сил оттягивая момент, когда придется будить Кристину.

Когда отъезд уже нельзя было больше откладывать, он склонился над кроватью, тяжело вздохнул и lотронулся до плеча жены.

– Любимая, проснись и поцелуй меня на прощание. Я уезжаю, – прошептал он, осыпая ее лоб легкими поцелуями.

Кристина вздрогнула и проснулась.

– Ты должен подождать меня, – сказала она охрипшим от сна голосом.

Она резко села, но вновь со стоном откинулась на подушки. Тошнота накатывалась на нее огромной волной.

– О Боже, меня сейчас опять вырвет, Лайон!

– Повернись на бок, милая. Вчера это помогло, – напомнил ей Лайон полным сочувствия голосом. – Дыши глубоко, – велел он, растирая ее плечи.

Через пару минут Кристина прошептала:

– Уже получше.

Лайон сел на край кровати.

– Вот именно.

– Что «именно»? – переспросила Кристина. Она не осмеливалась повысить голос, боясь, что это усилие вновь вызовет тошноту.

– Именно поэтому ты и останешься дома, Кристина, – заявил Лайон. – Тебе стало плохо после встречи с отцом. После того приема тебя тошнит по два раза в день.

– – Во всем виновата эта дурацкая постель, – солгала она.

Лайон раздраженно поднял глаза к потолку.

– Ты сказала мне, что деревянные планки уже не дают матрасу проваливаться, – напомнил он ей. – Ты никуда не поедешь, любовь моя, а ляжешь обратно в постель.

– Ты обещал, что я поеду! – воскликнула она.

– Я лгал.

– Лайон, но я поверила тебе!

Лайон улыбнулся: эти слова прозвучали так жалобно!

– Ты по-прежнему доверяешь мне, жена? Я добьюсь от него признания, обещаю.

– Мой больной желудок, – это всего лишь отговорка, да, Лайон? Ты ведь даже и не собирался брать меня с собой, разве не так?

– Да, – признался он. – Я не намерен был брать тебя. – В голосе его появились ворчливые нотки. – Ты думаешь, я могу подвергнуть тебя опасности? Кристина, если с тобой что-нибудь случится, моя жизнь кончена. Ты ведь лучшая моя половина, любимая.

Кристина повернула голову так, чтобы он увидел ее нахмуренное лицо, и Лайон понял, что его нежные слова не поколебали ее решимости и ему придется попробовать другой способ.

– Разве воин племени дакота берет с собой свою пару, чтобы она помогла ему в бою? Разве Черный Волк брал с собой Мерри?

– Да.

– Ты говоришь не правду, – заявил Лайон, недовольно нахмурившись.

Кристина улыбнулась:

– Если бы пострадала семья Мерри, Черный Волк взял бы ее с собой, чтобы она видела, как восторжествует справедливость. Лайон, я обещала отцу с матерью.

– Черному Волку и Мерри?

Кристина кивнула. Она медленно села, радуясь, что боль прошла. Затем, не обращая внимания на протесты Лайона, она осторожно встала.

– Черт возьми, Кристина, ты теперь моя пара. С того момента, как мы поженились, твои обещания стали моими. Ты ведь принадлежишь мне, да?

В его голосе звучал такой вызов, что невозможно было не ответить, и Кристина кивнула.

– Ты уж слишком сильно начинаешь походить на воина, на мой вкус, – пробормотала она. – Не мог бы ты принести мне чашку чая перед отъездом? Это самое меньшее, что ты сейчас можешь для меня сделать, – добавила она.

Лайон улыбнулся, решив, что одержал верх.

– Я сам его приготовлю, – сказал он.

Кристина подождала, пока он покинет комнату, потом стала поспешно одеваться, делая глубокие вдохи, чтобы успокоить спазмы в животе.

Когда Лайон вернулся в спальню, он увидел жену, уже одетую в черный костюм для верховой езды. Тихо выругавшись, он покорно вздохнул.

– Я должна сделать это для Джессики, Лайон. Пожалуйста, пойми!

Лайон кивнул. Лицо его было мрачнее тучи.

– Ты будешь делать только то, что я тебе скажу и когда скажу? – рявкнул он.

– Буду.

– Обещай!

– Я обещаю!

– Проклятие!

Она не обратила на это внимания.

– Я возьму с собой нож. Он под подушкой, – сказала Кристина, направляясь к постели.

– Я знаю, где он, – заявил Лайон, снова протяжно вздохнув. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты не клала нож в постель. Стол достаточно близко.

– Я подумаю над твоим предложением, – ответила Кристина. – А теперь ты должен дать мне слово, Лайон. Ты не будешь рисковать, ладно? Не поворачивайся к нему спиной даже на секунду. И не полагайся целиком на Ричардса. Я доверяю ему, но все же больше надеюсь на твою интуицию.

Она бы продолжила перечень своих требований, если бы Лайон не притянул ее к себе, чтобы поцеловать.

– Я люблю тебя, Кристина.

– Я тоже люблю тебя, Лайон. Вот, возьми. Ты достоин его: этот нож был сделан воином, которого я люблю. Мой брат хотел бы, чтобы он был у тебя.

Лайон взял нож и сунул его в правый сапог. Кристина удовлетворенно кивнула и направилась к двери.

– Лайон! – позвала она через плечо.

– Ну, что теперь? – проворчал он.

– Мы должны заставить его признаться.

– Заставим, Кристина. Обязательно.

Ричардс дожидался у входа. Он уже сидел верхом и держал поводья жеребца Лайона. Понадобилось несколько минут, чтобы подготовить лошадь Для Кристины.

Лайон в нетерпении ходил взад-вперед.

– У нас много времени, успокаивающе сказал Ричардс, заметив мрачное выражение его лица. – Не забудь, даже если он взял с собой помощников, ему предстоит выкопать более ста кустов роз с шипами.

– Не думаю, что Сталински взял с собой кого-либо, – заметил маркиз, помогая Кристине сесть на коня. Затем сам одним плавным движением вскочил на своего жеребца.

– Сколько человек вы отправили туда?

– Четырех самых лучших во главе с Бенсоном. Барон даже не заметит их присутствия. Они вмешаются, только если он соберется уехать, – добавил он. – Дорогая, вы уверены, что выдержите эту поездку?

– Абсолютно.

Ричардс долго смотрел на Кристину, потом кивнул:

– Поехали, дети. Закончим с этим делом. Капитан Перси уже ожидает пассажиров.

– Пассажиров?

– Я решил тоже отправиться в путь. Я пообещал твоей жене добиться возмездия. Мы идем к этой цели не самым простым путем, и я хочу быть там, чтобы убедиться своими глазами. Ты понимаешь?

Лайон быстро кивнул:

– Понимаю.

– А я нет, – призналась Кристина.

– Я объясню вам позже, милая.

По прошествии четырех часов они наконец добрались до места. За весь путь не было произнесено ни слова. Когда они спешились, Ричардс передал Лайону ветхую коробку, которую они выкопали во время своего предыдущего посещения усадьбы Эктона.

– Я заменил настоящие камни поддельными. Подожди, пока я займу нужное место, прежде чем начнешь говорить с ним.

Один из людей Ричардса подошел, чтобы увести лошадей к лесу, и прошептал что-то начальнику.

– Ты был прав, Лайон. Сталински приехал один.

После этого они разделились. Ричардс стал обходить дом справа, а Лайон с Кристиной – слева. Лайон остановился, не дойдя до угла, открыл коробку, которую жена держала в руках, и вынул оттуда два хрустальных камушка. На первый взгляд их невозможно было отличить от настоящих камней. Они достаточно хороши, чтобы ввести в заблуждение барона, решил Лайон. Необходимо обмануть его хотя бы на несколько минут.

Потом он объяснил Кристине, в чем заключается ее роль.

Барон Сталински стоял на коленях и, бормоча ругательства, пытался вытянуть из земли пышный розовый куст. На руках его были черные перчатки. Он двигался быстро и решительно. Рядом лежала узкая лопатка.

– Что-нибудь ищешь, отец?

Барон, не поднимаясь с колен, повернулся к Кристине. По его потному лбу и впалым щекам текла грязь.

Сейчас он уже не казался импозантным. Нет, он был настоящим шакалом. Ухмылка на его лице напоминала Кристине оскал озлобленного животного. Ее снова затошнило. Она не удивилась бы даже, если бы он зарычал.

Кристина вышла к отцу одна, встав от него футах в двадцати. Он, разумеется, не выпускал ее из поля зрения, и, когда она решила, что он вот-вот кинется вперед, Кристина открыла коробку и вытащила пригоршню фальшивых драгоценных камней. Она небрежно подбросила их в воздух.

– Ты это ищешь, отец?

Барон Сталински медленно поднялся на ноги, кинув взгляд налево, потом направо. Она решила ответить на его немой вопрос.

– Лайон! Полагаю, мой отец ищет тебя.

Лайон подошел и встал рядом с Кристиной. Он взял у нее коробку и жестом велел ей отойти. Крис-тина немедленно отступила на несколько шагов.

– Это наш с вами бой, барон.

– Бой? Я старик, Лайон. Шансы будут неравны. Кроме того, я не ссорился с тобой или с моей дочерью. Эти драгоценности принадлежат мне, – добавил он, махнув рукой в сторону коробки. – Джессика украла их. В суде я смогу доказать, что они мои.

Лайон не отрывал глаз от барона.

– А никакого суда в Англии и не будет, барон. И вообще, как только вы ответите на один вопрос Кристины и несколько моих, то сможете уехать. И для вас все закончится. Я не допущу, чтобы моя жена оказалась замешанной в скандале, – солгал он.

– Скандал? Не понимаю, о чем вы говорите, – ответил барон уже более уверенным голосом.

– Суд по делу об убийстве расстроит Кристину. Я этого не допущу. – Лайон прервал свое объяснение, бросив через плечо ярко-красный рубин. – Вам потребуется масса времени, чтобы найти их. Я выброшу остальные камни в ручей, барон, если вы не согласитесь ответить на мои вопросы. Течение там очень быстрое.

– Нет! – закричал барон, – Вы что, не понимаете, сколько они стоят? Вы же держите в руках целое состояние! – В голосе тестя появились льстивые, вкрадчивые нотки.

Лайон заметил, что правая рука барона медленно движется за спину. Молниеносно отреагировав, он выхватил пистолет, прицелился и выстрелил в тот момент, когда Сталински только вытащил свой пистолет из-за спины.

Пуля задела барону плечо, и пистолет выпал у него из руки. Лайон бросил коробку на землю, выхватил нож Кристины из сапога и приставил его к горлу барона.

– Кристина хочет, чтобы вы сказали правду. Она знает, что Джеесика была нормальна, и хочет услышать это от вас. – Лайон слегка нажал острием на горло барона, потом внезапно бросил его на землю. Маркиз стоял над поверженным врагом и ждал, пока тот посмотрит на него. – Когда ответите на мои вопросы, можете забирать свои бесценные камни и уезжать. Вы заказали место на корабле, отплывающем в Вест-Индию. Я убедил капитана отправиться сегодня. Он ожидает вас и следующего прилива, барон.

Глаза барона сузились. Он долго смотрел на коробку, потом отвернулся.

– Мне не следует отвечать на ваши вопросы. Все знают, что Джессика была сумасшедшей. Когда я обращусь к властям…

– Лайон, – вмешалась Кристина, – мне кажется, он не до конца понимает ситуацию.

– Ну, тогда я объясню ему, – сказал Лайон. – Барон, если вы не скажете мне того, что я хочу знать, вы никуда не уедете. Я перережу вам горло. Подходящий конец, не правда ли, если учесть, сколько людей вы лишили жизни подобным образом?

– О чем вы говорите? – спросил барон, изображая недоумение и прижимая к груди раненую руку.

– Полно, барон. Вы знаете, о чем я говорю, – заметил Лайон. – Все эти годы убийства сходили вам с рук. Неужели вам никогда не хотелось похвастаться своими подвигами? Неужели ваше "я" на столько удовлетворенно, что вы не испытываете необходимости признаться в том, за что вас никогда не повесят?

Сталински потянулся к сапогу, выхватил небольшой пистолет, похожий на дамский, и кинулся к Лайону, целясь в него. Лайон выбил у него оружие и сапогом нанес удар по раненой руке.

Душераздирающий вопль эхом пронесся по окрестностям.

– Это ваш последний шанс, барон. Мое терпение иссякло. – Перебросив нож из одной руки в другую, Лайон спросил:

– Джессика была сумасшедшей?

– Кристина! – закричал барон. – Как ты можешь позволять ему так обращаться со мной? Господи, я же твой отец! Где твое сострадание? Ты что, действительно хочешь, чтобы он перерезал мне горло?

– Нет, отец, – ответила Кристина. – Я не хочу, чтобы он перерезал тебе горло. Мне бы хотелось, чтобы он вырвал твое сердце, но у Лайона свои привычки, и я не стану мешать ему.

Барон злобно взглянул на нее и встал. Глаза его заблестели, он даже рассмеялся.

– Нет, Джессика не была сумасшедшей. – Он снова засмеялся, и от этого скрипучего смеха Кристина похолодела. – Но сейчас уже слишком поздно. Ничего не изменишь, Лайон.

– Терранс Макфинли мог видеть вас крадущимся между повозками? – спросил Лайон.

– Ваши умозаключения просто поразительны, – заметил барон с издевкой. – Да, Терранс мог меня заметить.

Кончиком сапога Лайон подтолкнул коробку к барону.

– Последний вопрос – и вы можете ехать. Убийство Брисбенов – дело ваших рук?

Глаза барона расширились.

– Как вам…

– Вы ведь перехитрили наш военный департамент, верно? – спросил Лайон, пытаясь скрыть свое отвращение. Он намеренно подогревал тщеславие барона, надеясь, что, негодяй сочтет себя в безопасности и признается.

– Я действительно перехитрил их. И жил на деньги, которые Брисбен получил за те секреты, что продавал. О да, маркиз, я оказался умнее всех.

– А Портер был с вами заодно или вы действовали в одиночку? – поинтересовался Лайон.

– Портер? Да он так же глуп, как и все остальные. Я всегда все делал один. Именно поэтому мне удалось выжить, поэтому я так богат.

Лайон решил, что еще немного – и он не вынесет даже вида этого человека. Указав на коробку, он сделал несколько шагов назад.

– Возьмите ее и убирайтесь. Если я еще раз вас увижу, то убью.

Барон кинулся к коробке. Он открыл ее, едва взглянул на содержимое и снова захлопнул, довольно хмыкнув.

– Ты закончил, Лайон? – Ричардс в окружении своих людей вышел из убежища.

– Вы все слышали?

– До последнего слова, – заявил Ричардс. Тронув Лайона за плечо, он направился к Сталински.

– Будь проклят ваш… – закричал барон, потом остановился и злобно взглянул на Лайона. – Я позабочусь о том, чтобы твоей жене не поздоровилось. Обещаю, что расскажу на суде такие вещи о ее матери, что…

– Замолчите! – закричал Ричардс. – Мы проводим вас в бухту, барон. Кстати, когда вы отправитесь на родину, мы с Бенсоном будем вашими попутчиками. Думаю, вас там ожидает приятный прием. Новое правительство, несомненно, будет радо увидеть вас.

Лайон, не обращая внимания на просьбы барона судить его в Англии, взял Кристину за руку и, не говоря ни слова, направился к лошадям.

Ричардс был прав. Они действительно действовали своими методами, чтобы добиться справедливости. Барон Сталински вернется на родину, где его будут судить его бывшие подданные. Это – смертный приговор. Но если новое правительство окажется продажным, тогда Ричардс и Бенсон займутся бароном сами.

К тому времени, как они вернулись в Лондон, Кристина была уже совсем бледна.

Не обращая внимания на ее протесты, Лайон подхватил ее на руки и понес в спальню.

– Немедленно ложись! – воскликнул он, помогая жене раздеться.

– Теперь мне станет лучше, – прошептала Кристина. – Все закончено.

– Да, любовь моя.

– Я никогда не верила, что Джессика была сумасшедшей. – Надев шелковый халат, Кристина обвила руками шею мужа. – Я никогда не верила этому.

Ее печальный голос рвал ему сердце.

– Знаю, знаю, – успокаивающе сказал он. – Теперь Джессика может покоиться с миром.

– Да, с миром. Мне хотелось бы верить, что ее душа теперь с индейцами племени дакота. Может, она ждет, когда к ней присоединится Мерри.

– Не думаю, что Черному Волку понравится эта мысль, – заметил Лайон.

– О, и он, конечно, присоединится к ним, – утешила его Кристина. Она вздохнула и поцеловала его в ямочку на шее. – Ему предначертано судьбой встретиться с Джессикой в загробном мире.

– Да, судьбой, – как эхо повторил Лайон. – А тебе сейчас предначертано прекратить чувствовать себя плохо по утрам и вечерам, любовь моя. Ты сдержала обещание, данное матери. Сокровища возвращены законным владельцам. Ричардс позаботится о продаже камней и распределении денег. Мы едем домой, в Лайонвуд. Ты станешь толстой и веселой. Я настаиваю на этом.

Кристина добросовестно старалась выполнять требование мужа. Постепенно тошнота прошла. Она прибавила в весе, причем настолько, что стала, по ее мнению, переваливаться, словно утка. Однако она была не очень веселой, потому что все это время предпринимала тщетные попытки успокоить мужа.

Она отрицала свою беременность до тех пор, пока это не стало совсем нелепо. Лайон был в ужасе, и Кристина понимала его страх. Он видел, как страшно мучилась Летти. Она умерла ужасной смертью вместе с ребенком, который так и не смог появиться на свет.

Сначала Кристина пыталась убедить Лайона, что она вовсе не беременна, потом стала взывать к его разуму. Она уверяла его, что сильная, что это вполне естественное состояние для женщины, что она в душе дакота и точно знает, как облегчить роды. Женщины племени дакота редко умирали во время родов.

На каждый ее довод у Лайона находилось возражение. Он говорил, что она слишком хрупка для такой непосильной задачи, что противоестественно для такой нежной женщины проходить через такие ужасные испытания, что хотя она в душе и дакота, но рожать ей придется не сердцем, а телом, а тут уж она настоящая англичанка.

По иронии судьбы опасения Лайона несколько развеяла его мать. Пожилая дама медленно возвращалась в семью. Она напомнила сыну, что была такой же хрупкой, как Кристина, но родила мужу трех крепышей, ни разу не пикнув.

Кристина была благодарна свекрови за помощь. Мать Лайона наконец признала, что она еще не готова умирать. Ей все еще нравилось говорить о Джеймсе, но она уже так же рассказывала истории о детстве Лайона и Дианы.

Девенрю приехал навестить Кристину, пробыл у них месяц и затем уехал, увезя с собой шесть лошадей, которых Лайон выбрал в качестве подарка индейцам племени дакота. Трое мужчин, жаждущих приключений, отправились вместе с Девенрю.

Пока миссионер у них гостил, Лайон меньше беспокоился за Кристину, но после его отъезда снова стал хмуриться и придираться к окружающим.

Барон Уинтерс, домашний врач семьи, переехал к ним за две недели до предполагаемых родов Кристины. Она, конечно, не собиралась позволить врачу помогать ей, но у нее хватило ума не говорить об этом Лайону. Присутствие доктора успокоило его, и Кристина была рада этому.

Схватки начались после обеда и продолжались всю ночь. Кристина не будила мужа до самого последнего момента. Лайон успел только проснуться и вбежать к жене. Через несколько минут он держал на руках своего новорожденного сына.

Кристина была слишком утомлена, чтобы плакать, и Лайон лил слезы за них двоих, пока их великолепный маленький воин громкими криками выражал свое неудовольствие.

Он хотел назвать сына Александром-Даниэлем.

Она требовала, чтобы их первенец носил имя Кричащий Черный Орел.

Лайон не хотел даже слышать об этом. В конце концов они достигли компромисса. Будущий маркиз Лайонвуд при крещении получил имя Дакота Александр.