– Мне незачем садиться. Достаточно того, что напечатано в утренней газете. Я знаю, что мой отчим звонил вам вчера, и я уверена, что именно вы придумали весь этот спектакль.

– Спектакль? – удивленно переспросил Мейсон.

– Вы знаете, о чем я говорю. Потрудитесь объяснить мне, зачем вы все это устроили, мистер Мейсон. Мейсон слабо улыбнулся.

– Не могу, пока вы в таком состоянии, мисс Эндрюс. Если я и буду разговаривать с вами, то только когда вы успокоитесь.

– Я готова вас выслушать.

– Нет, вы сейчас слишком возмущены и не способны отнестись к моим словам с достаточным вниманием.

– Но у меня есть основания для возмущения.

– Вы мне о них еще ничего не сказали.

– Но вы же все знаете. Письмо шантажистов было послано мне. Я должна была бросить банку с деньгами. Не успела я ее бросить, как появилась эта лодка с полуголыми девицами. Сначала я подумала, что это они должны были забрать деньги, но потом решила, что шантажисты не могут быть настолько наглыми.

– Давайте все выясним, – сказал Мейсон. – Вы говорите, что письмо было адресовано вам?

– Вы сами это знаете.

– Откуда?

– Скорее всего, от моего отчима. Это он взял письмо у меня со стола, а потом положил обратно.

– Откуда вам это известно?

– Я специально запомнила положение письма на столе, чтобы проверить, не возьмет ли его кто-нибудь.

– Надеюсь, вы еще не разлюбили своего отчима?

– Да, я люблю его. Он удивительный, серьезный, надежный и заботливый человек, и он все время беспокоится обо мне. А вы поставили меня в трудное положение. Деньги, которые я заплатила за молчание этим людям, находятся в полиции, и теперь мне придется выложить черт знает какую сумму.

– Вас уже кто-то попросил выложить «черт знает какую сумму»?

– Пока нет. Но теперь я боюсь того, что может произойти.

– Может быть, вы объясните мне, почему вы так уязвимы для шантажистов?

– Все люди уязвимы. За каждым водятся грешки.

– И какие же грехи у вас? – спросил Мейсон.

– Это не ваше дело. Я понимаю, что вы пытаетесь как-то меня защитить, но я не нуждаюсь в защите, мистер Мейсон. Не лезьте в мои дела.

– Я полагаю, вы сознаете, что связались с шантажистами. Вам придется платить, платить и платить, пока из вас не высосут всю кровь.

– Никто не собирается ничего высасывать из меня. Я просто выигрываю время.

– Время для чего?

– Время для того, чтобы решить мои проблемы. Я буду решать их своими средствами и не нуждаюсь в вашей помощи.

– Вы пытались кого-то защитить? – спросил Мейсон.

– Это вас не касается. Единственное, о чем я вас прошу, это не лезть в мои дела. Я сама все устрою, как надо.

– Да разве вы не понимаете, что влезли в трясину и вязнете в ней все глубже и глубже?

– Я знаю, что делаю, мистер Мейсон. Я согласна была заплатить полторы тысячи, чтобы выиграть время.

– А потом они заставят вас снова платить.

– К тому времени, – зло сказала она, – они обломают зубы.

– А вы решительная молодая особа.

– И очень изобретательная, не забывайте об этом.

– Возможно, я бы вам что-нибудь посоветовал, если бы вы рассказали мне о своих планах, мисс Эндрюс. Мы бы могли, так сказать, объединить усилия. Вы знаете, на что намекают шантажисты в своем письме?

– Знаю. Но не собираюсь говорить с вами на эту тему.

– По каким-то личным причинам, или же надеетесь, что, выиграв время, сможете управлять положением?

– Может быть.

– Вы считаете, выигрыш во времени что-то изменит?

– Да.

– Эти люди разговаривали с вами по телефону? – спросил Мейсон. – Они как-то представились.

– Этого я пока не буду обсуждать. И вообще, я пришла, чтобы попросить вас не вмешиваться в мои дела. Я не нуждаюсь в ваших услугах.

С этими словами она повернулась и вышла из кабинета.

– Попробуйте связаться с Бэнкрофтом, Делла, – сказал Мейсон. Через минуту он уже говорил в трубку:

– Здравствуйте, Бэнкрофт. Меня только что посетила ваша падчерица. Она прямо пышет огнем.

– Как это она про вас узнала?

– Очевидно, ей стало известно, что вы мне звонили вчера утром. К тому же она уверена, что вы прочли письмо. Вы положили его не так, как оно лежало раньше.

– А чего она хотела?

– Чтобы я не лез в ее дела.

– Мне все равно, что она вам там наговорила. Вы продолжайте заниматься этим делом. Она слишком молода, порывиста и самоуверенна.

– Тогда вам следовало бы честно и откровенно поговорить с нею.

– Нет. Она сама придет ко мне. Она должна сделать первый шаг. Пока она мне не доверяет, я не стану вмешиваться.

– Если учесть, что она не хочет моей помощи, – сказал Мейсон, – я несколько связан.

– То есть?

– Я не могу представлять ее интересы.

– Вам и не надо представлять ее интересы. Вы работаете на меня. Ваши действия меня пока устраивают. Вам нужны деньги?

– Пока нет.

– Я все же беспокоюсь за Розену.

– Не волнуйтесь. С ней теперь постоянно вооруженная охрана.

– Она знает об этом?

– Нет еще.

– Но если узнает, будет много шума.

– Думаю, к тому времени ситуация изменится.

– Ну хорошо, вам виднее. И все же вы должны знать одну вещь: Розена сама вооружилась.

– Что?

– Розена вооружилась. Во всяком случае, либо она, либо моя жена Филлис взяла мой револьвер тридцать восьмого калибра, который я держал в ящике тумбочки в спальне. Я сейчас хотел его взять, на всякий случай, но его не оказалось на месте.

– А когда вы видели свой пистолет в последний раз?

– Ну… кажется, с неделю тому назад.

– А где сейчас ваша жена?

– Она опять в городе. Все занимается этим благотворительным вечером.

– Может быть, вам лучше тоже сюда приехать, – сказал Мейсон. – Небольшое семейное совещание не повредило бы.

– Я хочу, чтобы жена и падчерица сами пришли ко мне с этим.

– И все же вам лучше приехать, пока Розена не пустила в ход ваш револьвер.

– О боже! Я совсем не подумал об этом.

– А вы подумайте, – сказал Мейсон и повесил трубку.

Глава 7

В три часа дня Делла сказала Мейсону:

– Кажется, сегодня у вас день приема сердитых женщин.

– А кто пришел?

– Эта актриска, Ева Эймори. Она в большом расстройстве. Может быть, даже плакала.

– О, черт! Давайте ее сюда.

– У вас назначена встреча…

– Встреча подождет. У этой девицы, возможно, что-то серьезное. Кстати, узнайте у Пола Дрейка, установил ли он за ней наблюдение. Если нет, то пусть приставит к ней кого-нибудь покрепче. А пока расскажите мне, что из себя представляет эта Ева.

– Она очень, очень красивая.

– Что еще?

– Ну… пожалуй, после того, как мужчина остановится и поглядит на нее, у него появится ощущение, что разглядывать особенно нечего.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, у нее нет индивидуальности, чего-то своего. Она держится, как актриса. Она улыбается, но улыбка ее слишком задерживается на лице, как будто она отрепетирована заранее. В ее походке и движениях есть что-то искусственное.

– Хорошо. Я сам посмотрю на нее и проверю ваши наблюдения.

– Вы только взглянете и упадете за борт. Вам потребуется некоторое время, чтобы спокойно оценить ее. Она очень красива.

– Ладно, пригласите ее.

Делла Стрит вышла и через минуту вернулась с Евой Эймори.

– Ну, – сказал Мейсон, – я надеюсь, вы видели себя в газетах?

Она улыбнулась и задержала улыбку чуть дольше, чем следовало, затем подала Мейсону руку и сказала:

– Поэтому я к вам и пришла.

– А почему именно ко мне?

– Я была с Полом Дрейком на лодке. Он частный сыщик. Я узнала, что он работает на вас и докладывал вам о том, что мы подобрали банку с деньгами.

– Так, продолжайте.

– Один очень вежливый, но безжалостный мужчина поставил меня в затруднительное положение.

– Каким образом?

– Ему известны некоторые обстоятельства моей жизни. У каждой начинающей голливудской актрисы есть какие-то грехи.

– А что это за человек?

– Мужчина лет пятидесяти с лишним. У него очень проницательные серые глаза, но мысли его направлены в одну сторону.

– Вы имеете в виду, что он хотел…

– Нет-нет, – торопливо перебила Ева, – как раз наоборот. На него совершенно не действуют женские чары, наряды, слезы или улыбки.

– А чего же он хочет?

– Денег.

– И сколько?

– Три тысячи, которые я нашла.

– И как он намерен их заполучить?

– Он все продумал. Я должна только пойти в полицию и заявить, что устроила все это нарочно, чтобы попасть в газеты. Полиция рано или поздно вернет мне деньги, а я должна передать их ему.

– А если вы этого не сделаете?

– Тогда в печати появится очень неприятный материал. В общем-то я беспокоюсь не за себя. Здесь замешан мужчина, отец двоих детей.

– А тот человек, который говорил с вами, называл свое имя?

– Нет. Он сказал, что я могу называть его «мистер Икс».

– А как вы должны с ним связаться?

– Никак. Он сам со мной свяжется.

– А вы знаете, что, сделав подобное заявление, навлечете на себя гнев многих журналистов, и ваша карьера окажется под большим сомнением?

– Я все понимаю, мистер Мейсон. Но я не могу не думать об этом человеке и его детях.

– Насколько я понимаю, он – влиятельная особа.

– Очень.

– А что он говорит по этому поводу?

– Я ему ничего не сказала.

– Почему?

– Это поставило бы его в очень затруднительное положение. К тому же, я не знаю, что известно этому мистеру Иксу. Меня несколько раз видели с этим мужчиной на людях, но все это можно было принять за деловые встречи, но, разумеется, можно и иначе. Возможно, этот мистер Икс блефует, я же не знаю точно.

– А когда этот Икс должен с вами связаться?

– Нынче вечером.

– Ладно. Скажите этому человеку, что он хорошо все придумал, но у него ничего не выйдет, потому что один адвокат готов под присягой заявить, что это действительно был шантаж.

Ева задумалась, потом спросила:

– А я могу назвать ему имя адвоката?

– Разумеется. Скажите ему, что этот адвокат – Перри Мейсон. Пусть приходит ко мне. Я не люблю шантажистов, это настоящие стервятники. Так что пусть приходит ко мне, Ева Эймори подала Мейсону руку.

– Думаю, услышав ваше имя, он покажет спину.

– Я хочу вам сказать, что мы очень ценим вашу помощь, – проговорил Мейсон.

Она опять улыбнулась и опять слегка передержала улыбку.

– Спасибо вам, мистер Мейсон. Мне выходить так же, как пришла, или…

– Нет. Вот в эту дверь, – сказал Мейсон. Когда она ушла, Мейсон попросил Деллу Стрит соединить его с Полом Дрейком.

– Ты приставил человека к Еве Эймори, Пол?

– Да, полчаса тому назад. Он проследил ее до нашего здания. Я думал, она пришла ко мне, а она, оказывается, направилась к тебе.

– К ней обращался мужчина лет пятидесяти.

– Это было до того, как мой человек приступил к работе. Я ничего не знаю.

– Мне нужен этот тип. Если он тебе попадется, проследи за ним. Я думаю, он объявится сегодня вечером.

– А кто он? – спросил Дрейк.

– Он называет себя «мистер Икс». Если я не ошибаюсь, он один из шантажистов. Ему лет пятьдесят, серые проницательные глаза и…

– Так это тот рыболов с озера, – сказал Дрейк. – У нас есть его подробное описание.

– Отлично. Как только мы до них доберемся, у них появится много хлопот. Действуй!

Глава 8

В начале пятого позвонила Герти, секретарша из приемной.

– Ну, что там? – спросил Мейсон, заметив озабоченное выражение на лице Деллы Стрит.

Та прикрыла трубку ладонью и сказала:

– Кажется, у нас теперь полный набор. Там, в приемной, миссис Бэнкрофт. Она настаивает на немедленной встрече с вами.

– Пусть подождет, – сказал Мейсон, – а вы пока срочно свяжитесь с Бэнкрофтом. Он, наверное, на озере. Не там – так у себя в конторе.

– Герти, пусть она подождет несколько минут, – сказала Делла Стрит в трубку. Затем позвонила в контору Бэнкрофта и в его летний дом на озере.

– В конторе говорят, что он, скорее всего, на озере, а там считают, что он в конторе. Мейсон вздохнул.

– Ну хорошо. Пусть миссис Бэнкрофт войдет. Попробую сориентироваться по ходу дела.

– А что вы хотите ей сказать?

– Ничего, – ответил Мейсон. – Я не могу сказать ей, что ее муж консультировался со мной, и в то же время не хочу ее обманывать.

Делла Стрит вышла и вернулась с миссис Бэнкрофт. Очевидно, она была моложе мужа. В ее манере держаться было что-то царственное. По всей видимости, она тщательно следила за своей фигурой и лицом.

– Добрый день, мистер Мейсон. Я очень много слышала о вас и читала в газетах. Рада с вами познакомиться. Вы, насколько я понимаю, действуете как адвокат моего мужа?

Мейсон удивленно поднял брови.

– Вы узнали это от него?

– Нет.

– А могу я спросить, от кого?

– От дочери.

– Ваша дочь была у меня. У нее свои суждения, которые она считает истинными.

– Очень хорошо, мистер Мейсон. Я не буду вырывать у вас признание. Я тоже имею свои суждения и тоже считаю их истинными. Хочу сказать, что ни моя дочь, ни муж не знают о моем приходе сюда. Мне необходимо поговорить с вами доверительно.

– Вы не просите меня быть вашим адвокатом?

– Нет, я просто хочу, чтобы вы кое о чем узнали.

– Хорошо. Мне нравится слушать.

– А ваш секретарь?

– Ей тоже нравится слушать, а болтать она не любит.

– Хорошо. Я начну с самого начала. Моя дочь Розена помолвлена с Джетсоном Блэйром. Вы знаете это семейство, так сказать, аристократы голубых кровей. Джетсону 24 года. У него был брат, Карлтон Расмус Блэйр, двумя годами моложе и довольно дикого нрава. Он постоянно попадал в какие-нибудь передряги, но об этом старались помалкивать. Он пошел в армию, в авиацию, и однажды его самолет не вернулся из полета. Сначала доложили, что он пропал без вести, но через год с небольшим самолет нашли – он врезался в скалу. Очевидно, все погибли, но когда собрали останки, их оказалось меньше, чем можно было ожидать. Карлтона стали считать погибшим. А два года назад какого-то Ирвина Виктора Фордайса обвинили в преступлении и посадили в тюрьму Сан-Квентин. Несколько недель тому назад он вышел на свободу. А совсем недавно произошло ограбление авторемонтной мастерской. Как обычно, пострадавшим были предъявлены для опознания фотографии всех недавно освободившихся лиц, способных на подобное преступление. Один из рабочих указал на фото Ирвина Фордайса.

– Интересно, – пробормотал Мейсон.

– Мне сказали, – продолжала миссис Бэнкрофт, – что поскольку Карлтона Блэйра считали погибшим, карточка с его отпечатками пальцев хранилась в отдельной картотеке. И еще говорили, что Карлтон не погиб. Он понял, что прежняя жизнь ему не удалась и решил полностью сменить личину. Он взял себе имя Ирвина Фордайса и уже под этим новым именем угодил в тюрьму.

– Это вам рассказала ваша дочь? – спросил Мейсон.

– Нет, об этом мне сообщил шантажист.

– И чего он хотел?

– Как – чего? Денег, разумеется. Мейсон прищурился. Он хотел что-то сказать, но передумал.

– Все это произошло в самый неподходящий момент для моей дочери.

– Иными словами, вы заплатили. Сколько?

– Тысячу долларов. А потом, когда я прочла газеты, я поняла, что с моей дочери тоже потребовали деньги. Теперь я не удивлюсь, если деньги потребуют и с моего мужа.

– А Блэйров не шантажировали?

– Если и шантажировали, никто об этом ничего не говорил. Они, разумеется, тоже заплатили бы в такой момент изрядную сумму.

– Пожалуй. А вы можете описать внешность шантажиста? Может быть, это был мужчина лет пятидесяти с серыми проницательными глазами?

– Нет, это был молодой человек лет двадцати пяти. Короткая стрижка, темные глаза, широкоплечий, но в нем есть что-то грубое, жестокое.

– А как вы заплатили ему эту тысячу долларов?

– Десятками и двадцатками.

– Он пообещал больше не требовать денег?

– Да. Сказал, что я купила его молчание.

– Он наверняка показывал вам какие-то доказательства своей осведомленности.

– Да, конечно: фотографии Ирвина Фордайса и Карлтона Блэйра до армии, и я должна сказать, эти двое очень похожи.

– Вы что-нибудь рассказали об этом своей дочери?

– Разумеется, нет. У нее сейчас такое счастливое время. Зачем же все омрачать?

– А мужу вы говорили об этом?

– У него своих забот хватает.

– А почему вы пришли ко мне?

– Потому что вы, так сказать, появились на горизонте и замутили воду.

– Каким образом?

– Вы же сами знаете, что вы сделали. Теперь эти люди пытаются снова шантажировать мою дочь. Они звонили ей.

– Откуда вам это известно?

– Я слушала разговор по параллельному аппарату.

– И о чем шла речь?

– Этот человек говорил дочери, что она их обманула, а она либо приняла, либо сделала вид, что приняла звонившего за газетчика. Она сказала, что не собирается давать интервью и что журналисты уже опустились до звонков всем ее соседям у озера в надежде выудить у них сведения. Потом она повесила трубку.

– А как вы узнали, что вашу дочь шантажируют? Она сама вам открылась?

– Нет, но я видела, что она выезжала на лодке, а до этого искала красную банку из-под кофе. Мне кажется, моя дочь в опасности. Муж наверняка был у вас. Вы играете с огнем.

– А как ваш шантажист намеревался предать огласке эти сведения?

– Он говорил, что один скандальный журнал готов заплатить тысячу за этот материал. Но, по его словам, он не хочет получать деньги таким способом и предпочитает взять эту тысячу за молчание. Он говорил довольно убедительно.

– Вы намерены известить мужа?

– Нет.

– А мне вы разрешаете сказать ему об этом?

– Нет, я просто сообщаю вам то, что, на мой взгляд, вы должны знать.

– А вам не приходило в голову, что вы подвергаете себя опасности?

– Опасности? Со стороны шантажистов? Фи! Да они же трусливы, мистер Мейсон. Они бы удовлетворились моей тысячей и тремя тысячами моей дочери, кабы не весь этот шум. Мне кажется, вы считали, что шантажисты давят только на мою дочь, но все обстоит гораздо сложнее. Я просто хочу, чтобы вы уяснили положение дел.

– А почему бы вам не поговорить обо всем этом с мужем?

– Может быть, и поговорю, только позже.

– А вы знаете, где сейчас ваш муж?

– Наверное, на озере, но потом он должен приехать сюда.

– А ваша дочь?

– Я не знаю, где она, но она собиралась ночевать на озере. Я хочу ей позвонить и попросить приехать сюда, на нашу городскую квартиру. Раз муж будет со мной, то пусть она не остается одна на озере.

Миссис Бэнкрофт встала, улыбнулась Мейсону и пошла к двери.

– Благодарю за беседу, – сказала она и вышла.

– Значит, – проговорила Делла Стрит, – Харлоу Бэнкрофт имел в виду другие отпечатки пальцев и другое преступление.

– Возможно, – отвечал Мейсон, – но мы имеем дело с двумя шантажистами, так что всего можно ожидать. Зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку.

– Харлоу Бэнкрофт, – сказала она Мейсону.

– Я хотел поговорить с вами, – сказал Бэнкрофт, – но у меня нет времени приехать.

– А где вы? – спросил Мейсон.

– Я в доме на озере.

– Вы собираетесь там остаться?

– Пока не знаю. Но это неважно. Я хочу сказать вам, что был слишком эгоистичным… В общем, забудьте все, что я вам говорил. Шантаж оказался не тем, чем я думал… Тут что-то другое. Я должен все объяснить вам лично, но… Возможно, все мы имеем отношение к этому делу. Оно может оказаться совсем не таким, как вы думаете.

– Возможно, – сухо ответил Мейсон. – А как вы обо всем это узнали?

– Поговорил по душам с падчерицей.

– Вы рассказали ей то, что сказали сейчас мне?

– Нет. Я слушал. Сейчас не время что-либо рассказывать моему семейству, Мейсон. Все, что я сейчас могу, это постараться хоть как-то помочь. Если бы шантажисты давили на меня, это было бы другое дело, а в данном случае… Я не могу говорить об этом по телефону, но мне кажется, сейчас самое лучшее – заплатить и выиграть время. Мне… э… боюсь, что ваша тактика была… Вы, так сказать, раскачали лодку.

– Я предупреждал вас, что буду действовать решительно.

– Да, но… может оказаться, что вы качаете не ту лодку В общем, я хочу завтра утром встретиться с вами.

– А почему не сегодня?

– Нет, сегодня я никак не могу. Завтра. А вы пока ничего не предпринимайте, хорошо? Завтра в десять я к вам приду, Мейсон.

– Хорошо. А что с вашим пистолетом, Бэнкрофт? Его взяла падчерица?

– Нет. Она очень удивилась, когда я спросил ее об этом. Журналисты пытаются докопаться до сути этого письма. Ей тут звонил кто-то, возможно, газетчик, или один из шантажистов. Как я сказал, сейчас самое лучшее – это заплатить. Я очень ценю все, что вы делаете, Мейсон, но мне кажется, мы имеем дело с мелкой рыбешкой. Пока вам надо немного переждать. Ничего не предпринимайте, мы все сделаем сами. Сейчас для нас самое важное – выиграть время.

– Мне кажется, – сказал Мейсон, – нам следует встретиться сегодня.

– Это совершенно невозможно. У меня другие дела. Но завтра я к вам приду. А пока сидите спокойно. Пусть все уляжется.

– Хорошо. Я посижу спокойно. Хотя у меня уже закинуто несколько удочек…

– Нет, нет, нет. Никаких удочек. Пусть все идет своим чередом.

– Ну, хорошо, как хотите. Увидимся завтра.

Мейсон повесил трубку, а потом позвонил Полу Дрейку.

– Я хочу, чтобы у Розены Эндрюс и Евы Эймори были телохранители. Всех остальных пока отзови, по крайней мере, на сегодня. И постарайся, чтобы все было совершенно незаметно. Держи меня в курсе.

– Хорошо, – ответил Дрейк, – Все сделаю, как надо.

Глава 9

В половине десятого вечера в квартире Мейсона зазвонил телефон. Этот номер не значился в телефонном справочнике, его знали только Делла Стрит и Пол Дрейк. Мейсон торопливо снял трубку. В ней раздался голос Дрейка:

– Я тут кое-что предпринял самостоятельно, Перри. Не знаю, правильно я поступил или нет.

– А что случилось?

– Мой человек, который следит за Эймори, бывший полицейский. Он раньше занимался и делами о шантаже…

– Хорошо, – прервал его Мейсон, – ближе к делу.

– Часов около восьми к дому, где живет Ева Эймори, подъехал мужчина. Он вышел из машины, позвонил из автомата, а минут через десять Ева Эймори вышла из дома. Этот мужчина подъехал к ней, помахал рукой, и она села к нему в машину. Мой человек поехал за ними, подумав, что Эймори хотят похитить. Но, очевидно, у них была какая-то встреча, потому что через несколько кварталов машина остановилась у тротуара, и с полчаса этот мужчина беседовал с Евой, а потом снова отвез ее домой.

– Удалось узнать что-нибудь о содержании разговора?

– Этот мужчина хотел, чтобы Ева подписала какую-то бумагу. Он все время совал ей листок. Так, по крайней мере, показалось моему человеку. Ева колебалась, и в конце концов не стала подписывать. Это все, что удалось увидеть. Но суть дела вот в чем: когда этот мужчина привез Еву домой, мой человек решил проследить за ним.

– Он оставил Еву Эймори без охраны? – спросил Мейсон.

– Нет. У него постоянная радиосвязь со мной. Он попросил меня прислать к Еве другого сотрудника, а сам решил поехать за этим мужчиной. Как он мне объяснил, в его наружности было что-то знакомое. Короче, он поехал. Этот мужчина остановился у «Эйджекс-Делси». Это дешевый дом, где сдаются квартиры. По дороге на пляж. Но самое главное, мой человек узнал этого мужчину.

– Что значит, узнал? Он что, есть в картотеке полиции?

– Именно. Это был Стилсон Келси, известный под именем Кон-Кинг Келси. Он снимает в этом доме комнату. Я велел моему человеку оставаться у дома и проследить за Келси, если тот пойдет куда-нибудь. Правда, там сейчас густой туман со стороны пляжа, и Келси может спокойно скрыться.

– А Ева тебе не звонила?

– Нет. Не знаю, о чем они там договаривались, но, видно, он здорово на нее надавил и запугал.

– Хорошо, – сказал Мейсон, – продолжай следить за Келси. Мне необходимо выяснить, какое он имеет отношение к делу. За Евой тоже следите. Если этот Келси снова приедет и начнет давить на нее, звони мне в любое время. Я хочу лично захватить его за этим занятием.

– Ладно, Перри, – сказал Дрейк и повесил трубку.

Глава 10

Наутро, в 10 часов, в кабинет Мейсона вошел крайне возбужденный Харлоу Бэнкрофт.

– Что случилось, Бэнкрофт? – спросил Мейсон.

– Моя жена.

– Что с ней?

– Мистер Мейсон, то, что я вам сейчас расскажу, должно остаться между нами.

– Разумеется, – произнес Мейсон.

– Помните, вы говорили о четырех способах?

– Да.

– Один из них был – убить шантажиста.

– Вы хотите сказать, что ваша жена…

– Да.

– Когда это произошло?

– Вчера вечером, на моей яхте «Инесса».

– Вы звонили в полицию?

– Нет. И боюсь, это моя самая большая ошибка.

– Расскажите все по порядку.

– Моя жена была занята благотворительным балом и позвала меня в городскую квартиру, потому что могла задержаться допоздна. Я узнал, что у Джетсона Блэйра был брат, Карлтон Расмус Блэйр, которого считали погибшим…

– Я все это знаю, – перебил его Мейсон.

– Хорошо. Карлтон Блэйр снимал комнату в доме «Эйджекс-Делси» под именем Ирвин Фордайс. У него был близкий друг, некто Уилмер Джилли, тоже живший там. У этого дома очень дурная слава. Там часто скрываются мошенники, потому что хозяин не задает лишних вопросов. Джилли освободился из Сан-Квентина примерно в то же время, что и Фордайс, а они всегда дружили, то есть Фордайс считал Джилли близким другом. Фордайс прочитал в газете сплетни о Джетсоне Блэйре и Розене Эндрюс и в конце концов признался Джилли в том, что он один из членов семьи Блэйр, паршивая овца, и что его считают умершим. Очевидно, Джилли решил заработать на этой информации. Он начал шантажировать Филлис и Розену, и Филлис заплатила. Потом Джилли попытался заставить Розену заплатить еще раз, после неудачи с кофейной банкой, но Розена сделала вид, что ей звонит какой-то журналист. Тогда Джилли решает лично встретиться с Филлис.

Тут мне непонятна одна вещь. Филлис решила, что раз Ирвин Фордайс используется шантажистами в качестве дубинки, то она должна пойти к нему и выяснить точно, что ему известно.

Она нашла его в доме «Эйджекс-Делси» и все ему выложила. Фордайс был ошарашен и взбешен поведением Джилли и поклялся убить его. Потом он немного успокоился и сказал Филлис, чтобы она не обращала больше внимания ни на какие требования шантажистов.

Филлис встревожилась. Она знала со слов Джилли, что Фордайса разыскивает полиция в связи с ограблением бензоколонки, и испугалась. Она предложила Фордайсу пойти с ней на нашу яхту, где он мог бы отсидеться пару недель.

Конечно же, Филлис не имела права так поступать, тем более зная, что Фордайса разыскивает полиция.

– А откуда она это знала? – спросил Мейсон.

– Ей сказал Джилли.

– Слово шантажиста ничего не значит, – заметил Мейсон.

– Рад слышать. Меня беспокоило именно это обстоятельство.

– Хорошо, вернемся к Джилли.

– Филлис отвела Фордайса на яхту. Потом на лодке вернулась в яхт-клуб, села в машину, поехала к надежным друзьям и поменяла у них свой чек на три тысячи наличными в пятидесяти– и стодолларовых банкнотах. Когда она вернулась на яхту, чтобы передать деньги Фордайсу, то к своему удивлению обнаружила, что тот исчез, а на борту появился Джилли.

– А что произошло с Фордайсом? – спросил Мейсон.

– По всей видимости, – ответил Бэнкрофт, – Джилли убил его. Филлис появилась на яхте с пистолетом и деньгами. Она заметила какую-то фигуру на носу. Ей показалось, что это Фордайс поднимает якорь.

– Так яхта была не у причала?

– В то время нет. Причал ремонтировался, и яхта стояла на якоре. Фигура метнулась в рубку, завелся мотор. Через несколько минут яхта вошла в плотный туман. Видно, Джилли хотел бросить где-то яхту с Филлис, чтобы моя жена отвечала потом за исчезновение Фордайса. Джилли обвинил Филлис в обмане, а она хотела знать, что случилось с Фордайсом. В конце концов Джилли сказал ей, что ему известно, куда она ездила, и потребовал эти деньги. Филлис не отдавала, тогда он стал угрожать. Говорил, что в таком тумане он может выбросить ее за борт. Жена вытащила пистолет.

Она, разумеется, считала, что Джилли тут же окажется в ее власти, но он взбесился и бросился на нее.

– И что произошло дальше? – спросил Мейсон.

– Не забывайте, – сказал Бэнкрофт, – что якорь не был поднят и тащился за яхтой. Цепь имеет 15—20 футов в длину. И тут якорь за что-то зацепился, Филлис потеряла равновесие и непроизвольно нажала на спусковой крючок. Джилли был совсем близко. Он рухнул, как бревно.

– И что же сделала ваша жена?

– Она впала в панику и, не помня себя, прыгнула за борт.

– А пистолет?

– Она считает, что и пистолет, и сумка были у нее в руках, когда она прыгнула за борт. Но потом она выронила пистолет и потеряла сумку, пока плыла к берегу.

– Но ведь был густой туман. Разве она видела берег?

– Она поплыла на мутный свет огней. Оказалось, что совсем рядом было мелководье, так что она смогла встать на дно. Она вышла на берег и очутилась на заправочном причале, это всего в нескольких сотнях футов от яхт-клуба. Филлис дошла до автостоянки у клуба, села в машину и вернулась домой.

– А яхту бросила?

– Да.

– С трупом?

– Да.

– А откуда она знает, что Джилли мертв?

– Она уверена в этом, потому что стреляла почти в упор, и он упал, как подкошенный.

– И она не знает, что случилось с Фордайсом?

– Нет.

– Картина начинает проясняться, – сказал Мейсон. – Фордайс доверял Джилли, а у Джилли был дружок – опытный шантажист, известный под именем Кон-Кинг Келси. Да, а что с яхтой?

– Как только стало светло, – ответил Бэнкрофт, – я поехал туда, но яхту не нашел. Дело в том, что когда все это происходило, уровень воды был низким. А потом начался прилив, и яхту, видимо, за ночь куда-то оттащило.

– Когда ваша жена рассказала вам об этом?

– Около десяти вечера. Я не решился позвонить в полицию. Подумал, что лучше дождаться утра и прийти к вам. К тому же, Филлис была почти в истерике. Если бы в таком состоянии она встретилась с полицией, то сегодня все газеты уже напечатали бы историю о Фордайсе… Черт побери! Это же не убийство. Это была самозащита. В общем, я взял всю ответственность на себя. Я дал ей снотворного.