— И все же, — продолжал настаивать я, — нам не следует рисковать и ехать в вашу квартиру. Куда еще мы могли бы поехать?

— А как насчет вашей квартиры?

— Они могут наблюдать и за ней.

— У меня есть подруга, — сказала Хейзл, — я могу позвонить ей. Думаю, она позволит нам воспользоваться ее квартирой.

— О'кей, — согласился я, — давайте поедем к телефону-автомату.

Мы свернули на оживленный бульвар. Хейзл остановила машину у будки уличного телефона-автомата, позвонила из нее, вернулась в машину и сказала:

— Все в порядке. Моя подруга оставит дверь незапертой. Она дает нам полтора часа. Это, должно быть, будет как раз то время, которое нам нужно.

— Вполне возможно, что этого нам хватит, — согласился я. — Где находится ее квартира?

— Недалеко отсюда. Будем там через десять минут. Она считает, что у меня любовный роман с женатым мужчиной. Она просто умирает от любопытства.

Я повернулся и принялся наблюдать за машинами позади нас.

— Ну так как? — спросила она.

— Что — как?

— У меня он есть или нет?

— Что именно?

— Любовный роман с женатым мужчиной.

— Откуда мне знать?

— О, хорошо, тогда я спрошу вас напрямую. Дональд, вы женаты?

— Нет, а что?

— Ничего.

— Зато вы замужем, — напомнил я ей. Она хотела что-то сказать, но тут же передумала. Мы подъехали к дому, в котором находилась квартира ее подруги, запарковали машину и на лифте поднялись на четвертый этаж. Хейзл Даунер уверенно подошла к двери квартиры и открыла ее.

Ее походка была очень изящной, было приятно смотреть, как она идет.

Это была прекрасная квартира, она наверняка стоила больших денег.

Я стал ждать, пока Хейзл выберет себе место, где сесть.

Она выбрала кушетку, поэтому я подошел к ней и сел рядом.

— Ну что ж, а теперь давайте поговорим, но только будьте правдивы до конца.

— Поговорим о чем?

— О деньгах.

— Но о деньгах я рассказала вам всю правду.

— Не прикидывайтесь дурочкой, — заявил я, — я хочу знать действительно всю правду. Я не собираюсь ставить себя под удар.

— Но обо всем этом мы вчера уже переговорили.

— Нет, не переговорили, — возразил я, — то, что вы вчера мне рассказали о дяде, было сплошное увиливание от ответа на мой вопрос о деньгах. Сейчас я хочу знать всю подноготную.

— А что, Дональд, разве вы знаете, где находятся деньги?

— Думаю, что я смогу добиться того, чтобы вернуть их вам.

Она наклонилась вперед, ее глаза расширились, ярко заблестев, рот слегка приоткрылся.

— Всю сумму?

— Пятьдесят тысяч.

— Дональд, — от волнения она с трудом выговаривала слова, — Я… Дональд, вы — замечательный человек! Вы просто потрясли меня!

Она взглянула на меня снизу вверх, выставив подбородок, словно ожидая, что я поцелую ее. Однако я сидел, не двигаясь, устремив взгляд на окно.

— Дональд, — вздохнула она, — я от вас сама не своя.

— Это прекрасно, — холодно сказал я, — но сейчас вы просто тянете время, чтобы придумать очередную сказку. Очевидно, это единственный прием, которым вы владеете, чтобы как-то потянуть время. Я-то был уверен, что вы сполна используете время, имевшееся в вашем распоряжении со вчерашнего дня, чтобы придумать нечто восхитительное.

— А я и в самом деле неплохо его использовала, — засмеявшись, призналась она.

— В таком случае я готов выслушать вас.

— Деньги мне дал Стэндли.

— Зачем?

— А разве я должна разложить для вас все по полочкам?

— Когда речь идет о пятидесяти тысячах баксов, то да, должны.

— Стэндли — рисковый парень, причем по большому счету. Его никогда не покидало предчувствие, что его могут на худой конец ограбить или, еще того хуже, прикончить, просто размазать по стене.

— Продолжайте.

— Он держал некоторую сумму денег в банке, но он хотел в любое время дня или ночи иметь в своем распоряжении наличные.

— И что же?

— Поэтому время от времени он давал мне тысячедолларовые купюры. Он говорил, что это мои деньги. Тем самым, если бы он обанкротился, никто не смог бы утверждать, что эти деньги принадлежали ему. Но зато потом я могла бы ссужать ему деньги — если, конечно, я бы захотела этого.

— Понимаешь, — с сомнением в голосе сказал я, — они могли просто утверждать, что эти деньги все же были его и…

— Нет, нет, Дональд, — перебила она меня, — всякий раз, когда он давал мне эти купюры, он брал мои маникюрные ножницы и срезал с их угла почти незаметный кусочек бумаги.., в конце концов, у меня оказалось пятьдесят таких купюр.., но потом он сбежал от меня.., и я предполагаю, что все эти деньги находятся у его последней пассии.

— Но он же передал вам право собственности на эти деньги, поэтому… В дверь громко постучали.

— Посмотрите, кто это, — предложил я. Она раздраженно махнула рукой.

— Должно быть, это какой-нибудь торговец или кто-то из знакомых моей подруги, решивший навестить ее. Одну минутку.

Она вскочила с кушетки, одернула юбку и направилась к двери своей характерной элегантной походкой. Когда она открыла дверь, ее чуть не сбил с ног Фрэнк Селлерс, ворвавшийся в комнату и захлопнувший за собой дверь.

— Привет, Коротышка, — поздоровался со мной Селлерс.

— Вот это да! Как вам это нравится? — гневно воскликнула Хейзл Даунер. — У вас хватило наглости ворваться в чужую квартиру подобным образом. Вы…

— Эй вы, оба, — обратился к нам Селлерс, — не пора ли вам прекратить все ваши штучки!

— Я не потерплю, чтобы вы разговаривали со мной подобным образом, — возмутилась Хейзл Даунер, — вы…

Я поспешил вмешаться:

— Послушайте, Хейзл, среди ваших знакомых есть хороший адвокат?

— А в чем дело? Да, есть. — ответила она.

— Позвоните ему и скажите, чтобы он немедленно приехал сюда, — предложил я.

— Это ничего вам не даст, — заявил Селлерс. — Дональд, я же предупреждал тебя. Я намерен вздуть тебя и когда я буду делать это, ты не будешь получать обезболивающих уколов.

— Немедленно звоните вашему адвокату, — повторил я Хейзл, — и не теряйте времени Селлерс уселся в кресло, скрестил ноги, вытащил сигару из кармана, откусил ее кончик и выплюнул в пепельницу. Затем он зажег спичку, чиркнув ее о коробок.

Хейзл направилась к телефонному аппарату. Селлерс, опередив ее, схватил ее за локоть.

— Она звонит адвокату, — напомнил я Селлерсу. — Каждый гражданин в этой стране имеет на это право. Только попробуйте остановить ее и тогда посмотрим, что из этого получится для вашей собственной персоны.

— А ну-ка уберите вашу руку, — потребовала Хейзл.

Селлерс, поколебавшись, отпустил Хейзл.

— Ладно, давайте, звоните своему адвокату. А тем временем я кое-что покажу вам обоим.

Селлерс закурил сигару. Хейзл вполголоса поговорила по телефону и положила трубку. Когда Хейзл Даунер возвращалась на свое место на кушетке, Селлерс вытащил сигару изо рта и внимательно наблюдал за походкой молодой женщины.

— Итак, красотка с огненными глазами, — заявил он, — вот теперь-то ты вляпалась в неприятность уже по-настоящему.

— Вы намерены предъявить мне обвинение? — спросила она.

— Пока что в получении краденой собственности, — подтвердил Селлерс, — и в участии в преступном сговоре. Думаю, что мы получим возможность обвинить тебя в соучастии в преступлении после его совершения, в попытке вымогательства, а также, может быть, еще кое в чем.

Селлерс повернулся ко мне. Его глаза гневно сверкали.

— Ты, продувная бестия!

— Что вы хотите этим сказать?

— Я же предупреждал тебя, чтобы ты не вмешивался в это дело, — напомнил он.

— Да, предупреждали, — согласился я, — но вы же не представляете законодательный орган. Вы же не принимаете законы. Я не обманывал вас. Я не обещал вам, что не буду заниматься этим делом. Я занимаюсь законным бизнесом.

— Это ты так считаешь!

— Да, это я так считаю, — подтвердил я.

— Ладно, — заявил Селлерс, — если вы, ребятки, кончили со своими звонками, то тогда и я позвоню. Сообщу в управление полиции, где я сейчас нахожусь.

Он подошел к телефонному аппарату, набрал номер управления полиции и сказал:

— Говорит сержант Селлерс. Я нахожусь… — он посмотрел на номер телефона на аппарате, — по телефонному номеру Хайтауэр 7-74103. Это квартира, но я пока не знаю, кто арендует ее. Я нахожусь вместе с Хейзл Даунер и Дональдом Лэмом. Я думаю, что нам удастся завершить дело с этим бронированным пикапом. Если я вам понадоблюсь, то звоните сюда.

Селлерс положил телефонную трубку, подошел ко мне — я сидел на кушетке — и встал надо мной во весь рост, бросив на меня сверху вниз угрожающий взгляд.

— Мне не хотелось бы делать все это из-за Берты, — заявил он. — Берта — хорошая женщина, немного жадная, но справедливая. Во всяком случае, с полицией она ведет себя правильно.

Ты же — двуличный мошенник. И всегда был им. Ты всегда норовишь вести игру на два фронта. До сих пор тебе удавалось выходить сухим из воды. На этот раз все будет по-другому.

Не обращая на него внимания, я спросил Хейзл:

— Вы поговорили с адвокатом?

— Да.

— Он едет сюда?

— Да.

— Он — хороший адвокат?

— Трудно представить лучшего.

— Сколько ему нужно времени, чтобы добраться сюда?

— Он будет здесь довольно скоро.

— Но все же, через сколько времени?

— Минут через десять. Он живет в этом же районе.

— Прошу вас послушаться меня, — попросил я ее, — не произносите ни слова, пока ваш адвокат не прибудет сюда. Не отвечайте ни на один вопрос. Даже не говорите “да” или “нет”.

— Лэм, это ей не поможет, — вмешался Селлерс. — Ты же не знаешь того, что знаю я.

— И что же вы знаете? — спросил я. Селлерс вытащил из кармана записную книжку.

— Хейзл Клюн, она же Хейзл Даунер, — объявил он, — сожительствует в открытую с печально известным Стэндли Даунером. За плечами Стэндли тюремный срок.

— Тюремный срок! — воскликнула Хейзл.

— Не притворяйся скромницей, — посоветовал ей Селлерс, — он — жулик и вор. Он дважды отсиживал срок в федеральных тюрьмах. Сейчас он разгуливает на свободе, но освобожден под честное слово. Мы можем вновь запрятать его за решетку в любое время, когда захотим.

Пока еще я не могу доказать, что Стэндли дружит с Хербертом Бэксли, но они сидели одновременно в тюрьме “Ливерворт”, так что должны хорошо знать друг друга. Мы считаем, что Стэндли и Херберт договорились между собой и состряпали план грабежа бронированного пикапа. После того, как они завладели деньгами, они разделили их поровну и в этот момент зазвонил телефон.

Селлерс нахмурился и заявил:

— Я отвечу на этот звонок, так что не трудитесь. Возможно, это спрашивают меня.

Он подошел к телефонному аппарату, поднял трубку и осторожно сказал:

— Алло? — затем уже более уверенным тоном:

— Да, говорите, я слушаю.

Около минуты в телефонной трубке слышался голос. Селлерс, нахмурившись, слушал, сначала недоверчиво, затем, вынув изо рта правой рукой сигару, словно это помогает лучше слышать, более внимательно. Он спросил:

— Вы уверены? Повторите еще раз. Селлерс положил сигару на телефонную подставку, вытащил записную книжку из кармана и стал записывать.

— А ну-ка, повторите еще раз, — попросил он, — я хочу записать все эти имена. Теперь все о'кей. У меня здесь Даунер и Лэм. Я их привезу. Держите все у себя, пока я не приеду. Пока ни о чем не сообщайте прессе. Я сам займусь всем этим.

Он положил на место телефонную трубку, затем внезапно, быстрым движением руки выхватил револьвер и направил его прямо на меня.

— Вставай! — приказал он. В его глазах было нечто такое, чего я раньше никогда не замечал. Я встал.

— Повернись!

Я повернулся к нему спиной.

— Иди к стенке. Я пошел к стенке.

— Встань лицом к стене в одном метре от нее, расставь ноги, наклонись вперед, упрись ладонями в стенку.

Я сделал все так, как он приказал.

— А теперь ты иди к стенке, — приказал он Хейзл Даунер.

— И не подумаю, — возразила она.

— Хорошо, — согласился Селлерс, — ты — женщина. Я не могу обыскать тебя, но я предупреждаю тебя, я не шучу. Если кто-то из вас сделает неверный шаг, то тогда вас остановит свинец.

Он вплотную подошел к кушетке.

Я попытался посмотреть, что происходит за моей спиной, но мои руки были подняты, и я мог только искоса уловить какие-то отдельные моменты: задравшаяся юбка, обнажившаяся нога, взметнувшаяся туфля на высоком каблуке. Затем я услыхал металлический щелчок и голос Хейзл Даунер:

— Ты, животное! Ты же надел на меня наручники!

— Ты чертовски права, я действительно надел на тебя наручники, — подтвердил Селлерс, — и если ты еще раз попытаешься лягнуть меня этой туфлей на остром высоком каблуке, то получишь дубинкой по голове. Возможно, я не смогу обыскать тебя, но уж во всяком случае смогу выдернуть из твоей пасти змеиное жало!

Он подошел ко мне и приставил сзади свою ногу к моей ноге. После этого его руки стали быстро обшаривать мою одежду.

— Держи ладони на стене, Лэм, — приказал он, — не двигайся. В противном случае тебе будет больно.

Он продолжал обыскивать меня, не пропуская ни малейшей складки одежды.

— Ладно, — заявил он, — ты чист. А теперь повернись и выложи все вещи из своих карманов. Сложи вещи на стол.

Я не посмел ослушаться его.

— Выкладывай все, — скомандовал он, — деньги, ключи, все.

Все, что было в моих карманах, я выложил на стол.

— А теперь выверни карманы. Я так и сделал. Кто-то постучал в дверь.

Селлерс отскочил от меня и встал спиной к стене. Он направил свой револьвер на дверь.

— Входите, — скомандовал он.

Дверь открылась. В комнату вошел мужчина, лет сорока, с любезной улыбкой на лице. Увидев направленный на него револьвер Фрэнка Селлерса, он оторопело остановился и потом удивленно уставился на меня, стоявшего с вывернутыми карманами, а потом на Хейзл Даунер, сидевшую на кушетке с руками за спиной и в наручниках.

— Какого дьявола! — воскликнул мужчина.

— Полиция, — объявил Фрэнк Селлерс, — кто вы такой?

— Я — Мэдисон Эшби, — представился мужчина, — адвокат.

— Ее адвокат? — спросил Селлерс, кивнув в сторону Хейзл.

— Да.

— Не сомневаюсь, что она нуждается в адвокате, — пробурчал Селлерс и после небольшой паузы добавил, — причем основательно.

— Даже страстно, — вмешалась Хейзл, — прошу вас, заставьте эту гориллу снять эту гадость с моих запястий, а потом выясните, что все это значит.

Селлерс показал адвокату револьвером на кресло.

— Присаживайтесь, — пригласил он его, а потом кивнул мне, — и ты, Лэм, садись. Держи свои руки на виду.

Сам же Селлерс продолжал стоять, держа револьвер в вытянутой руке.

— Могу я спросить, что все это значит? — поинтересовался Эшби.

Селлерс проигнорировав вопрос адвоката, обратился ко мне:

— Итак, Коротышка, ты отправился в Сан-Франциско. И забрал с собой дорожный сундук.

— Это разве преступление? — спросил я.

— Преступление не в этом, а в том, что совершено убийство.

— О чем вы говорите?

— Я говорю о том, — пояснил он, — что в Сан-Франциско, в отеле “Калтония” убит парень по имени Стэндли Даунер. В его комнате посреди пола стоял твой дорожный сундук. Одежда и другие вещи, что были в сундуке, оказались разбросанными по всей комнате.

Селлерс уловил выражение крайнего изумления в моих глазах.

— Продолжай, — предложил он, — разыгрывать передо мной комедию. Ты, Коротышка, — отъявленный ублюдок и чертовски искусный актер. Ты ловко проделал всю ту работу. Ты…

Он замолк на полуслове, поскольку комнату пронзил резкий, истеричный вопль Хейзл.

— Ну вот, — повернувшись к ней, заметил Селлерс, — еще одно великолепное представление. Ты вышла на сцену как раз вовремя, завопила для того, чтобы получить время на обдумывание, чтобы дать возможность Дональду уклониться от ответов на прямые вопросы и подарить ему минутку на размышление.

А теперь, сестричка, у меня есть новости и для тебя! Прошлой ночью ты тоже была в Сан-Франциско. Ты посетила некую бабенку по имени Эвелин Эллис в том же самом отеле “Калтония”. Эта девица зарегистрировалась в “Калтонии” под именем Беверли Кеттл. Она была в номере семьсот пятьдесят один. Ты сказала ей, что тебе абсолютно не нужен Стэндли Даунер, что она может оставить его себе, но ты хотела бы получить обратно то, что он взял у тебя, в противном случае у него будут большие неприятности.

Ты обозвала ее несколькими грязными словами и она…

Хейзл попыталась прервать Селлерса и что-то сказать.

— Заткнись, — резким тоном посоветовал ей Мэдисон Эшби.

Селлерс повернулся лицом к адвокату и смерил его оценивающим взглядом.

— Я вполне мог бы вышвырнуть вас отсюда, — пригрозил он.

— Да, могли бы, — согласился Эшби, — и в том случае, если вам в самом деле захочется сделать это, я намерен дать моему клиенту несколько советов. Хейзл, ничего не говорите. Абсолютно ничего. Даже не подсказывайте ему, который час. Ничего не признавайте, ничего не отрицайте, можете только сказать, что вы не намерены говорить до тех пор, пока не переговорите со своим адвокатом наедине. А теперь, — заявил он, повернувшись к Фрэнку Селлерсу с легким поклоном, — поскольку вы, кажется, озабочены тем, что я нахожусь здесь, я могу и удалиться.

— Черта с два, — возразил Селлерс, — что-то вы, приятель, слишком нетерпеливы. Вам очень хочется выбраться отсюда и кому-то позвонить из ближайшего телефона-автомата, чтобы посоветовать что-то сделать. Никуда вы не пойдете и останетесь здесь.

— У вас есть ордер на мое задержание? — спросил Эшби.

Селлерс подошел к нему, оттолкнул его в сторону, направился к двери и защелкнул замок.

— У меня есть кое-что более существенное, — пояснил он.

— Ваши действия противоречат моим законным правам, — возмутился Эшби.

— Я долго вас не задержу, — пообещал Селлерс, — но в данную минуту я задерживаю вас в качестве важного свидетеля.

— Важного свидетеля чего? — удивился адвокат.

— Того, что Хейзл завопила, когда я пытался добиться ответа от Дональда Лэма.

— Она закричала совсем не по этой причине, — попытался объяснить Эшби. — К вашему сведению, Стендли Даунер является ее мужем. Женщина имеет полное право закричать, когда она неожиданно узнает, что ее муж погиб и она стала вдовой.

— Ее муж, подумать только! — усмехнулся Селлерс. — К вашему сведению, эта бабенка не кто иная, как Хейзл Клюн. Она приняла фамилию Даунер после того, как стала действовать в одной упряжке со Стэндли Даунером.

Кроме того, эта Хейзл Клюн или Хейзл Даунер, как она называет себя, по уши погрязла в деле грабежа бронированного пикапа. Она связалась с проходимцем по имени Херберт Бэксли. Она раздражена тем, что Стэндли улизнул с пятьюдесятью тысячами баксов из того, что они выловили из бронированного пикапа. Мне думается, что она посчитала те пятьдесят тысяч их общей собственностью.

Хейзл глубоко вздохнула, вновь пытаясь что-то сказать.

— Заткнитесь, — повторил ей Мэдисон Эшби, — если вы скажете хотя бы одно слово кому-нибудь, то я даже и не притронусь к вашему делу.

— К какому делу? — спросил, усмехнувшись, Селлерс.

— К делу, в соответствии с которым я подам против вас иск за то, что вы заперли ее в комнате, что предъявили ей ложное обвинение в совершении преступления, за дискредитацию ее личности, за клевету, но это все на данный момент. Я пока не знаю, что еще появится дополнительно.

Селлерс задумчиво посмотрел на адвоката и заявил:

— Знаете ли, что-то вы стали мне не очень нравиться.

— Я могу сколько угодно вам не нравиться, — твердо ответил Эшби, — но я всего лишь защищаю интересы моего клиента.

Селлерс резко повернулся ко мне:

— Каким образом, черт побери, Стендли Даунер заполучил твой дорожный сундук?

Эшби, перехватив мой взгляд, покачал головой.

— Откуда мне это знать? — в свою очередь спросил я.

Селлерс с минуту в раздумье жевал сигару, потом вложил револьвер в кобуру, подошел к телефонному аппарату и набрал номер.

— Я хочу поговорить с Бертой Кул, — заявил он в телефонную трубку.

Некоторое время он молча держал трубку, затем сказал:

— Привет, Берта, это Фрэнк Селлерс.., твой партнер надул и тебя и меня.

До меня доносился пронзительный голос Берты из телефонной трубки.

— Лучше всего будет, если ты приедешь сюда сама, — предложил Селлерс, — я хочу поговорить с тобой.

Берта перешла на крик, из-за чего ее слова можно было разобрать во всей комнате.

— Это где? — спросила она. Селлерс сообщил ей адрес.

— А теперь послушай, — продолжал он, — твой парень, Дональд, занимался незаконными делишками. Пока я не знаю, какой конкретный вред он нанес. Он был в Сан-Франциско. Я не думаю, что там он убил парня, хотя полиция в Сан-Франциско считает, что это сделал он. Более того, он прикарманил большую сумму денег. Тут я согласен с кем угодно. Тебе лучше приехать сюда.

Селлерс положил телефонную трубку, уселся в кресло и стал пристально смотреть на меня, словно пытаясь угадать мои мысли.

Я ответил ему взглядом, которым пользуются игроки в покер, когда стараются ввести в заблуждение партнера.

— Было бы очень забавно, — сказал Селлерс, — если этот парень, Стэндли Даунер, в самом деле имел при себе пятьдесят тысяч баксов, украденных из бронированного пикапа. Было бы еще забавнее, если бы он запрятал те деньги в сундук в каком-то месте, оставив тем самым с носом свою милашку, которая находится сейчас здесь, а сам укатил в Сан-Франциско.

Никто в комнате никак не отреагировал на его слова.

— И не будет ли забавным, — продолжал Селлерс, — если ты, Дональд, разузнал, что происходит на самом деле, и решил отхватить для себя приличный кусок пирога? Ты мог выкинуть фокус с теми сундуками и с тем парнем. Ты же у нас очень и очень сообразительный.

Хейзл обратила на меня взгляд, в котором читались удивление и вопросы.

— А теперь возникает вопрос, — продолжал Селлерс, — каким образом этому парню, Стэндли, удалось заполучить твой дорожный сундук, если ты не добрался до его сундука. Но если ты стащил его сундук, то где он сейчас?

Коротышка, я хочу кое-что сказать тебе. Ты отправился в Сан-Франциско. Ты вернулся оттуда самолетом, и эта бабенка приехала в аэропорт, чтобы встретить тебя. Ты распорядился, чтобы она покаталась всласть в машине, чтобы определить, нет ли за ней хвоста.

— Вы можете доказать это? — спросил я. Селлерс перекатил сигару из одного уголка рта в другой, затем поднял руку, вынул сигару изо рта и самодовольно расхохотался. — Вы, чертовы любители, — заявил он, — вы ни черта не понимаете, что происходит на самом деле.

Селлерс подошел к окну, взглянул вниз на улицу, затем дал мне знак также подойти к окну.

— Ну-ка, посмотри, — предложил он. Я осмотрел туда, куда он указывал своим пальцем.

На крыше машины Хейзл, стоявшей на парковке, выделялся большой, яркий оранжевый крест.

— Ты когда-нибудь слыхал о такой вещи, как вертолет? — спросил Селлерс. — Мы все время держали эту бабенку под наблюдением. Я могу рассказать о каждом ее шаге. Мы следили за ней с воздуха и, когда мы хотели что-то разглядеть, вертолет снижался. Но большую часть времени мы пользовались биноклем и получали всю нужную нам информацию.

Когда она вчера выехала из дома в город, то мы вели ее с вертолета все время. Чего она только не вытворяла, чтобы избавиться от возможного хвоста. Затем она отправилась в аэропорт и самолетом компании “Вестерн” вылетела в Сан-Франциско. Там она позвонила Эвелин Эллис.

После того, как она обругала Эвелин, она спустилась в холл отеля и стала там прохаживаться, очевидно, поджидая того момента, когда в отель войдет Стэндли.

Она прождала его там два часа. Дежурному портье явно не понравилось, что она слоняется в холле, тот понял, что она задумала недоброе против кого-то. В конце концов, она подошла к портье и попыталась снять номер в отеле на ночь. Но тот ответил ей, что свободных номеров нет. Она побродила в холле еще некоторое время, пока ее не предупредили, что одиноким женщинам возбраняется находиться в холле отеля после десяти часов вечера.

Именно тогда полиция Сан-Франциско и подвела нас. Они позволили ей улизнуть.

Мы вновь взяли ее под наблюдение, когда она прилетела первым рейсовым самолетом из Сан-Франциско в Лос-Анджелес. Мы же не спускали глаз с ее машины, стоявшей на парковке в аэропорту. К каким только маневрам она не прибегала, чтобы убедиться в том, что за ней не следят. Потом она приехала к своему дому. Она была в своей квартире, коротая время до прибытия твоего самолета в Лос-Анджелес, а потом поехала в аэропорт, чтобы встретить тебя.

А теперь, мисс Клюн или миссис Даунер или кто угодно, в соответствии с твоим желанием, я не хочу делать поспешных выводов, я просто хочу сказать, что Стэндли Даунер был убит в Сан-Франциско, и я спрашиваю тебя, где ты провела прошлую ночь, — Если бы я знала… — начала было говорить Хейзл, но тут же немедленно себя оборвала. — Никаких комментариев, — заявила она, — я не намерена делать какие-либо заявления до тех пор, пока у меня не будет возможности переговорить с моим адвокатом наедине.

— Можно подумать, что именно так должна вести себя ни в чем не повинная женщина, — заметил Селлерс. — Ты хочешь убедить нас в том, что не замешана ни в каком убийстве, но в то же время не хочешь сказать нам, где ты была прошлой ночью, не хочешь отвечать на мои вопросы, пока не проконсультируешься с адвокатом. Как считаешь, это будет здорово выглядеть в сообщениях газет?

— Вы ведете это дело так, как положено людям вашей профессии, — вмешался Эшби. — Мы же следуем иным путем. Мы не расследуем дело, прибегая к помощи газет. Мы расследуем его в зале суда.

Неожиданно Селлерс резко повернулся в мою сторону, хотел было что-то сказать, но передумал, подошел к телефону, набрал номер и приставил телефонную трубку так близко к губам, что мы ничего не могли понять, что он говорил. Он говорил тихо, и до нас доносился только звук его голоса, но не более.

Через какое-то время он достаточно громко произнес:

— О'кей, я не буду класть трубку. Выясните это. Минута тянулась за минутой, а Селлерс все сидел, мрачно задумавшись, прижав трубку к уху и барабаня изредка пальцами правой руки по телефонному столику.

В комнате воцарилась полнейшая тишина. Вдруг в телефонной трубке еле слышно заскрежетали какие-то звуки. Селлерс еще теснее прижал трубку к уху, что-то выслушивая, а затем принялся жевать сигару.

Через минуту он вытащил сигару изо рта и, сказав “Хорошо”, положил трубку на место.

На его лице отражалось полнейшее удовлетворение.

Прошло еще минуты три.

Селлерс вновь поднял телефонную трубку и, набрав номер, сказал приглушенным голосом:

— О'кей, позвоните мне снова. Он положил трубку на место и сидел в кресле, выжидая минуты две, пока не зазвонил телефон.

Взяв трубку, он сказал:

— Алло.., нет, ее здесь нет. Однако я могу передать ей.., назовите ваше имя и…

По выражению его лица можно было легко догадаться, что тот человек, с которым он говорил, повесил трубку.

Селлерс раздосадованно хмыкнул и с треском бросил трубку на рычаг телефона.

Прошло еще четыре минуты. Вновь зазвонил телефон. Селлерс взял трубку и осторожно сказал:

— Алло?

На этот раз хотели говорить именно с Селлерсом. Это были, видно, хорошие новости для него. На его лице медленно расплылась улыбка. — Так, так, вы только подумайте, — произнес он, — это же надо!

Селлерс положил телефонную трубку и задумчиво посмотрел на меня.

Неожиданно задрожала дверь. Кто-то схватил снаружи дверную ручку, безуспешно несколько раз дернул дверь, затем принялся колотить по ней кулаком.

— Кто там? — спросил Селлерс. Снаружи послышался голос Берты Кул.

— Пустите меня.

Селлерс усмехнулся, открыл замок и распахнул дверь:

— Входи, Берта, — пригласил он ее, — это и есть Хейзл Даунер, о которой я тебе говорил. Я же не раз заявлял, что я не хочу, чтобы ты влезала в дело, связанное с этой девицей. Твой партнер заварил для тебя еще ту кашу.

— Что же такое он сотворил? — спросила Берта.

— Достаточно сказать, — заявил Селлерс, — что твой милый партнер замешан в убийстве.

— Кто убит? — спросила Берта.

— Мужчина, выступавший в роли мужа Хейзл, — ответил Селлерс. — Она стала жить с ним без благословения церкви, но по милости чего угодно, включая чертовски крупное денежное содержание. Затем она одновременно закрутила роман и с парнем, по имени Херберт Бэксли. Этот Херберт Бэксли — высококлассный специалист по вооруженному ограблению. Возможно, они составляли славную троицу, которые нередко встречаешь, когда имеешь дело с воровскими шайками, в которых каждый их член в своем роде специалист — двое мужчин и одна женщина. Но, может быть, это бизнес исключительно Бэксли и Даунера.

Сейчас я склонен думать, что Сэндли Даунер придерживал у себя пятьдесят тысяч баксов, то есть половину того, что было взято при ограблении бронированного пикапа. Но затем дело у них стало как-то осложняться. Когда Херберт Бэксли заподозрил что-то неладное, он зашел в будку телефона-автомата и стал набирать номер. Мы-то думали, что он звонил Хейзл, но теперь дело выглядит так, что он, по-видимому, звонил Стэндли.

Сейчас мы считаем, что некая сладкая штучка, по имени Эвелин Эллис могла быть основой другого треугольника. Мои ребята в настоящее время занимаются этой версией. Когда я получу от них отчет, я смогу выяснить, где именно Дональд завладел дорожным сундуком Сэндли Даунера.

— Дорожным сундуком Стэндли Даунера? — удивленно спросила Берта.

— Совершенно верно, — подтвердил Селлерс, — твой хитроумный партнер каким-то образом всучил свой сундук Стэндли Даунеру.

Берта повернулась в мою сторону и буквально обожгла меня своим тяжелым взглядом. Ее лицо было чуть более обычного покрыто красными пятнами, нервное состояние Берты выдавал только ее тяжелый взгляд.

— Дональд, что это еще за сундук? — спросила она.