Дуг Селби (№7) - Прокурор срывает печать

Но прежде разрешите мне, джентльмены, принести извинения за поведение моего клиента и попытаться объяснить его. Это было крайне неудачное поведение, и я сказал ему прямо, без экивоков. Моему клиенту следовало выступить с откровенным заявлением. В беседе со мной он объяснял свое поведение тем, что, судя по действиям окружного прокурора, могла иметь место попытка сфабриковать против него обвинение в убийстве на основании лишь прошлого. Я хорошо знаком с его прошлым, джентльмены, там мы можем встретить лишь сравнительно мелкие нарушения закона.

— Что он говорит? — спросил Брэндон. Карр мрачно поклонился в его сторону:

— Он говорит, что принял заказ на завтрак в шестьсот девятнадцатый номер, поднялся на шестой этаж и обнаружил, что дверь этого номера заперта. Он постучал — тихо и вежливо, как обычно стучат официанты в подобных случаях.

— Продолжайте, — сказал Брэндон, когда Карр замолчал, оглядывая слушателей, как бы стараясь убедиться, схватывают ли они ситуацию.

— После этого, — продолжал Карр, — дверь открылась. Гость, очевидно, распаковывал чемодан и готовил вещи для стирки. Официант обратил внимание, что на постели лежала целая гора грязного белья. Лицо постояльца было красноватого цвета, как будто он некоторое время стоял наклонившись. Этот человек сказал: «О, вот и завтрак» — или что-то близкое по смыслу, добавив при этом: «Оставьте его где-нибудь», — и вернулся к разбору одежды на постели, не проявляя больше к завтраку никакого интереса.

Мой клиент поставил поднос и задержался на мгновение в надежде получить чаевые, но постоялец отпустил его со словами: «Это все». Больше мой клиент ничего не знает, джентльмены.

— У вас не возникло проблем с идентификацией? Это был тот же человек? — спросил Селби.

— Вне всякого сомнения. У покойного весьма заметная внешность, и мой клиент совершенно уверенно опознал его.

— В номере не было женщины?

— Нет, гость был один. Естественно, мой клиент не заглядывал в стенной шкаф или ванную комнату. Правда, постоялец казался несколько возбужденным. Но, кроме этого, мой клиент не заметил ничего необычного. Все было так, как и при выполнении сотен других заказов.

Селби взглянул на шерифа и коротко бросил Карру:

— Что вы об этом думаете?

Лицо Старого АБК оставалось воплощением простодушия.

— Джентльмены, я ничего не думаю, потому что не располагаю всеми фактами по делу. Мне в общем известно, что какой-то человек был обнаружен мертвым в своем номере и что, по имеющимся предположениям, в кофе содержался яд. Я полагаю, Генри Фарли стал жертвой обстоятельств. Имея мелкие недоразумения с законом в прошлом, он волею случая оказался втянутым в водоворот событий, связанных с убийством. Тем не менее я считаю, он был обязан правдиво рассказать вам все. Ему нечего скрывать. Должен признаться, я сделал ему строгий выговор за такое неразумное поведение. И это все, что касается моего клиента, джентльмены.

У меня нет какой-то сформировавшейся теории, но разум человеческий всегда склонен строить предположения, особенно в том случае, если разум этот имеет некоторый опыт, связанный с расследованием убийств. Единственное, что я могу, так это выдвинуть некоторые предположения. Я верю своему клиенту. Мы знакомы достаточно долго. В его голове понятия добра и зла, возможно, несколько смещены, но в некотором смысле им можно восхищаться. Он говорит своему адвокату только правду. Как ни удивительно, джентльмены, но эта черта, эта похвальная черта развита у отверженных, у людей, обвиненных в различных преступлениях, гораздо лучше, чем у более благополучных граждан, которые весьма часто стремятся ввести своего адвоката в заблуждение.

Безусловно, белье для стирки, лежащее на постели, — весьма примечательный факт. Обратите внимание, двери номеров в отеле не снабжены пружинными, защелкивающимися замками. Я убежден, что, вернувшись к разборке белья, постоялец потом по какой-то причине покинул номер. Возможно даже — и это предположение не выходит за рамки допустимого, — его специально выманили из номера при помощи хорошо разработанного плана.

Вы, конечно, понимаете, джентльмены, что могло произойти в этом случае. Думаю, мне даже не надо и упоминать об этом. Бесшумная тень возникает в дверях соседнего номера и, крадучись, скользит по пустой комнате, где на подносе стоит притягательный, аппетитный завтрак. Быстрое движение руки с медицинской пипеткой. Острый запах яда возникает на короткое мгновение. Кусочки сахара поглощают смертельную дозу и все так же невинно белеют на блюдце. Убийца медленно отступает. Дело сделано, и сделано отлично. Он выскакивает из дверей и мгновенно скрывается в соседнем номере, который незадолго до этого покинул.

Через некоторое время возвращается жертва. Все, что еще недавно так его волновало, больше не беспокоит этого человека. Он утомлен длительным путешествием, возможно, в битком набитом автобусе или в столь же переполненном поезде. Человек голоден, он подвигает стул поближе к столику под белоснежной скатертью с соблазнительным набором блюд и наливает дымящийся черный кофе. В чашку добавляются густые сливки, сливки, которые теперь можно найти лишь в деревне, там, где есть молочные фермы. И затем, джентльмены…

Карр выдержал драматическую паузу и протянул руку, как бы захватывая воображаемый кусочек сахара.

— …затем он берет сахар, один кусок, второй. — Пальцы Карра повторили все действия воображаемого персонажа, подняли сахар, донесли его до чашки кофе и опустили туда. — Он помешивает кофе ложечкой, раздумывая о своих делах, совершенно не подозревая, что держит в руках смертельный яд.

Карр опять сделал паузу.

Брэндон недовольно задвигался, явно намереваясь что-то сказать.

Селби остановил его взглядом.

— К этому моменту, — продолжал Карр своим чарующим голосом, — кофе остыл настолько, что его можно пить большими глотками. Обратите внимание на важность этого момента, джентльмены, потому что это не только совпадает со всеми фактами, но и вытекает из выдвинутой мною теории. Для совершения убийства абсолютно необходимо, чтобы кофе простоял достаточно долго и слегка остыл. Итак, все готово. Жертва держит чашку в руках, успевает сделать два или три глотка, прежде чем чувствует странный аромат и весьма неприятный привкус, ставит чашку на блюдце, берет салфетку, начинает подниматься со стула и падает лицом вниз.

Следуют конвульсии, последняя отчаянная попытка доползти до телефона… Тело содрогается и замирает в смертельной неподвижности. Убийца покидает отель, чтобы раствориться в бесконечном безликом потоке вечно меняющейся толпы.

Возможно, я слишком сфокусировал внимание на драматической стороне дела, джентльмены, но это лишь потому, что мы, по-видимому, имеем дело с почти совершенным преступлением. И, без всякого сомнения, с весьма загадочным преступлением, пробуждающим у меня живейший интерес, в силу того что оно открывает множество вариантов и необычных обстоятельств, с которыми вы, джентльмены, видимо, уже смогли познакомиться.

— Все это очень хорошо, — сказал шериф, — но покойный не потянулся торопливо к завтраку, потому что он…

Селби пришлось срочно вмешаться:

— Значит, если я правильно понял, вы сделали внушение Фарли за его поведение?

— Ну конечно, и очень серьезное. Ему нечего скрывать, и следовало все откровенно рассказать. Я очень хорошо понимаю, майор, что первоначальный отказ давать показания — еще одна черная пометка в его кондуите. Но, уверяю вас, Фарли полностью убедил меня в своей невиновности.

— Вы намерены представлять его в суде?

Брови Карра поднялись в недоумении, продемонстрировав нелепость вопроса.

— Но я уверен, что ему не будут предъявлены обвинения.

— А в том случае, если все же будут, вы станете защищать его?

— Ну что ж, медленно произнес Карр, — мы заглядываем в гипотетическое будущее, но я могу уже сейчас заявить, что ответ будет утвердительным. Я всегда стою за торжество справедливости и стремлюсь в первую очередь защищать малых и гонимых. И сейчас перед нами человек, бесспорно нуждающийся в спасательном круге, который я могу ему бросить, человек, возможно имевший несчастье оступиться, но потом делавший отчаянные попытки исправиться. Да, джентльмены, если ему будут предъявлены какие-то обвинения, можете быть уверены — я буду представлять его интересы в суде.

— Ладно, пока все, — сердито произнес Брэндон. — Намерен он сейчас сделать заявление?

— Я не вижу причин для отказа от этого. Но полагаю, мне следовало бы присутствовать при этом просто из вежливости, и, кроме того, если он все же будет обвинен, я буду его адвокатом.

— Мы выслушаем заявление позже, а сейчас шериф хотел вас кое о чем спросить, — сказал Селби.

Брэндон изумленно взглянул на друга, пытаясь понять, что у того на уме.

— Ну конечно, — дружелюбно согласился Карр. — Я к вашим услугам.

— Я не знаю, насколько вы знакомы с обстоятельствами, сопутствующими обнаружению тела, — заметил Селби.

— Практически совсем незнаком, — ответил Карр. — Впервые я услышал об этом, когда Фарли нашел меня в здании суда, да и то это была информация, основанная на разговорах персонала гостиницы, слухах, сплетнях. Вы знаете, что это такое, джентльмены.

Селби согласно кивнул и сказал:

— По-видимому, заняв номер, этот человек, зарегистрировавшийся под фамилией Рофф, позвонил в цветочный магазин и попросил прислать цветок белой гардении.

— Ах вот как, — без всякого выражения произнес Карр. Лицо его стало похоже на деревянную маску.

Селби не сводил с адвоката глаз.

— Получилось так, что я заметил вас у поезда, на котором я прибыл сегодня утром.

— Я вас не видел, — сказал Карр. — Едва ли я мог предположить, что вы приехали в Мэдисон-Сити. Кроме того, — мундир, так много мундиров в наши дни.

— Дело не в этом, — прервал его Селби. — Суть в том, что у вас в петлице была белая гардения.

— Была, — согласился Карр, — бесспорно была.

— И так же бесспорно то, что вы встречали двух человек с белыми гардениями.

Какое-то мгновение Карр с недоумением смотрел на Селби, затем, откинув голову назад, расхохотался совершенно искренне и радостно.

Лишь поймав внимательный взгляд Селби и заметив подозрительность шерифа, он прекратил смеяться.

— Извините меня, джентльмены. Я уверен, вы простите мое неуместное веселье. Не хочу казаться невежливым, но на мое поведение так подействовал юмор ситуации. Я здесь представляю человека, ставшего моим клиентом в результате ряда роковых совпадений, и вдруг сам оказываюсь жертвой точно такой же цепи совпадений.

— Ну что вы, — сказал Селби почти так же обходительно, как говорил сам Старый АБК. — Я лишь осмелился предположить, что в сложившихся обстоятельствах вы, возможно, согласитесь объяснить нам эту историю, особенно в свете того, что вы осудили своего клиента за отказ сотрудничать с представителями власти.

— Прекрасно изложено, — одобрительно кивнув, заметил Карр. — Очень изящно сказано, майор.

— Ладно, хватит раскланиваться, рассказывайте, — выпалил Брэндон.

— Ваш интерес к этим обстоятельствам, — спокойно продолжал Карр, даже не повернув головы в сторону обозленного шерифа, — делает для меня понятной настойчивость нашего очаровательного репортера — мисс Сильвии Мартин. Она была готова задать мне такой же вопрос в тот момент, когда телефонный звонок прервал нашу беседу. Звонил Генри Фарли, попросивший меня немедленно прибыть к нему в тюрьму по делу чрезвычайной важности.

— Вы все еще не ответили на вопрос, — сказал Брэндон.

— Ответ весьма прост, — произнес Карр, повернувшись на этот раз в сторону шерифа, и слегка развел в стороны руки, как бы открывая свою душу пытливому представителю власти. — Я вовлечен в дело о спорном наследстве. Речь идет примерно о миллионе долларов. Завтра в суде присяжных открывается слушание, и, естественно, идут последние приготовления. Хоть это выглядит немного странно, но все мои переговоры с клиентом шли через третье лицо, лично я контактировал с клиентом лишь по почте. Итак, мой клиент, которого я раньше никогда не видел, должен был прибыть сегодня. Мой клиент — дама, она переговорила со мной позавчера по междугородному телефону и поинтересовалась, как сможет меня узнать. У меня здесь нет офиса, и, поскольку я холостяк, она вряд ли согласилась бы поехать в мой дом, поэтому я предложил ей приколоть к своему наряду белую гардению. Я тоже должен был прикрепить к лацкану бутоньерку с белой гарденией. Мне кажется, вы были свидетелями нашей беседы в кафе. Видимо, это маленькое совещание и заинтересовало мисс Сильвию Мартин.

— Но пока ваш рассказ не касается еще двоих, тех, кого вы встретили у поезда.

— Сейчас мы переходим к наиболее интересной части этой истории, майор. Я явился к поезду в надежде встретить мою клиентку. Нет причин, препятствующих мне назвать вам ее имя, — это мисс Анита Элдон, дочь Марты Отли.

— Продолжайте, — грубовато бросил шериф.

— Мисс Элдон забыла сообщить, каким видом транспорта она прибудет, сказала лишь, что приедет утром и что я должен встретить ее на станции. Довольно глупо с моей стороны было запамятовать, что в городе есть автобусная станция. Я, естественно, отправился на железнодорожный вокзал к единственному утреннему поезду. Там я увидел женщину с букетиком белых гардений, но подумал, что это вряд ли то лицо, которое я встречаю. Однако я решил, что мисс Элдон не смогла прибыть и пассажирка с гарденией привезла известие от нее.

Я представился и спросил у женщины, нет ли для меня сообщения. Она кивнула и сказала, что есть. В тот момент, когда я провожал ее к своему автомобилю, в поле моего зрения появилась еще одна фигура с белой гарденией, на этот раз мужчина. Он без лишних слов присоединился к нам, как будто бы так и надо. Я решил, что он путешествует вместе с женщиной, имеющей для меня известие, поэтому посадил обоих в свой автомобиль и доставил в город. Лишь после того, как они угнездились в машине, выяснилось, что для меня нет никакой информации, они просто считали, что кто-то должен был их встретить у поезда. В сложившихся обстоятельствах я не знал, как поступить. Но неожиданно припомнил слова моей клиентки о том, что она намеревалась лететь в Лос-Анджелес и оттуда добираться до Мэдисон-Сити на автобусе. Я отправился на автобусную станцию, запарковав машину, выяснил обстановку и, естественно, узнал, что персона, описание которой соответствовало внешности ожидаемого мною человека, провела на станции около пяти минут, после чего нетерпеливо заявила, что отправляется завтракать. Вы, джентльмены, видели эту женщину и понимаете, что она принадлежит к тем, кто не любит ждать кого бы то ни было.

— Продолжайте, — уже немного устало сказал шериф. — Это очень интересная история. Надеюсь, скоро мы узнаем и ее завершение.

— Я почти закончил, — заверил его адвокат. — Вернувшись к автомобилю, я увидел, что оба моих пассажира исчезли. Видимо, обменявшись друг с другом своими соображениями, они поняли, что я не тот джентльмен, который должен был их встречать, и отправились по своим делам.

— А затем, — с улыбкой сказал Селби, — как я догадываюсь, вы обошли основные рестораны, нашли женщину, представились, извинились и присоединились к ней.

— Именно, — подтвердил Карр. — Ваша догадка весьма точна.

Селби взглянул на Брэндона.

— Я думаю, разговор окончен, — медленно произнес шериф.

— Благодарю вас, — адвокат поднялся с кресла, — и еще раз прошу прощения за поведение мистера Фарли, но я попытался объяснить его вынужденную сдержанность.

Шериф промолчал.

Селби проводил Карра до дверей и раскланялся с ним в самой изысканной манере:

— Я думаю, мы должны войти в ваше положение.

— Благодарю, майор. Премного благодарен. Закрыв дверь, Селби вернулся к Брэндону. Тот, скривив физиономию, произнес:

— Пожалуй, это не версия Фарли, это версия Карра. Фарли вызвал адвоката, рассказал о возникшей ситуации, и после десяти секунд раздумья у Карра было готово вполне связное повествование…

— Не знаю, — сказал Селби. — Не думаю, что вся его история — ложь. Давай-ка лучше я поделюсь с тобой своими открытиями.

— Какими?

Селби поведал Брэндону о разговоре с Колеманом Декстером. Внимательно слушая этот рассказ, шериф скатал сигарету, как заправский ковбой, затянул кисет с помощью зубов и одним движением большого пальца зажег спичку.

— Хм, — произнес он, когда Селби закончил.

— И еще, — добавил Селби. — Декстер полагает, что женщина выронила бумажку. Ты понимаешь значение этого, Рекс. Она просмотрела содержимое портфеля, вынула оттуда документы и, чтобы скрыть украденное, взяла с кровати грязное белье, завернув в него бумаги. Создалось впечатление, что горничная вынесла из номера вещи для стирки.

— А уронив бумагу, она остановилась, чтобы подобрать ее?

— Декстер не знает. Он даже не уверен в самом факте.

— Предположим, женщина выронила листок, что с ним стало?

— Норуолк пытается сейчас это выяснить. Но мне сдается, Рекс, что именно документы в портфеле и явились мотивом убийства. Весь спектакль был разыгран с одной-единственной целью — завладеть бумагами и наложить печать молчания на уста их владельца.

— Но с этим мотивом, мне кажется, нам далеко не продвинуться.

— Полное имя убитого Фред Альбион Рофф, оно вытиснено внутри портфеля. Я с уверенностью могу предположить, что этот человек — юрист.

— На чем ты строишь свои предположения?

— О, для этого есть много оснований. Думаю, он практикует в сельской местности. В маленьких городках Среднего Запада даже в наше время можно найти постоянную прачку. В крупных городах или здесь, на побережье, такое просто невозможно. Его портфель весьма типичен для практикующего адвоката, кожа изрядно потерта, значит, практика идет успешно.

— Вполне вероятно, что он коммивояжер.

— Нет, коммивояжеры обычно возят много документов, — не согласился Селби. — У них с собой прейскуранты, бланки банковских заказов, корреспонденция, рекламная литература. Взгляни на портфель коммивояжера, и ты увидишь, что он, как правило, бесформенный от большого количества разношерстных материалов, содержащихся в нем, оттого, что его часто небрежно бросают в машину. Тот портфель, с которым мы имеем дело, стар и изрядно потерт, но, несмотря на это, сохранил форму. Это портфель, в котором адвокат носил документы из конторы в суд, из гостиницы в столице штата в высший суд. Это…

Зазвонил телефон, и Брэндон поднял трубку:

— Да, говорит Брэндон. Хорошо, Норуолк. Что вы нашли? — Помолчав несколько секунд, шериф проговорил: — О’кей, мы сейчас будем. — Бросив трубку на место, он повернулся к Селби. — Один из коридорных нашел на полу шестого этажа листок бумаги с текстом, напечатанным на машинке. Он поднял его, убедился, что это часть обширного юридического документа, отнес вниз и оставил у телефонистки, сказав, что нашел бумагу на шестом этаже. Норуолк только что об этом узнал.

— Какого рода документ? — спросил Селби.

— Напечатанная на машинке юридическая аргументация, по словам Норуолка.

— Нет никаких имен? Ничего не напечатано внизу листка? — поинтересовался экс-прокурор. — Некоторые юристы иногда печатают свое имя и полный адрес на каждой странице важных документов.

— Ничего. Просто один листок. Поедем взглянем на него.

Глава 9

В отеле Селби и Рекс Брэндон принялись за изучение единственной машинописной страницы, извлеченной на свет Норуолком. Внизу листка стояла цифра «7», указывающая на то, что это лишь часть рукописи из нескольких страниц.

— Это материал адвоката, подготовленный для суда, — объявил Селби, ознакомившись с содержанием бумаги. — Речь идет о споре по поводу недвижимости, находившейся в совместном владении. Юридически очень сложный вопрос. Одна сторона оспаривает возможность осуществления совместного владения… Рекс, давай поиграем в догадки…

— В какие такие догадки?

— Я утверждаю, что убийство каким-то образом связано с делом о наследстве, слушание которого состоится завтра в суде. Инес Стэплтон, представляющая интересы истца, сказала мне, что одна из спорящих сторон проживает в Канзасе и что завещатель также умер в Канзасе. Давай пошлем телеграмму секретарю юридической ассоциации Канзаса и спросим, есть ли в штате адвокат по имени Фред Альбион Рофф и где он обитает.

Брэндон немного подумал, подошел к письменному столу Норуолка, взял телеграфный бланк и положил его перед собой.

— Дуг, — сказал он, вынимая из кармана карандаш, — как мне хочется, чтобы ты вел это дело вместе со мной.

— Я всецело с тобой, — улыбнулся в ответ Селби. Через два часа шериф Брэндон получил телеграфный ответ:

«Фред Альбион Рофф является дипломированным адвокатом, имеет контору в Эмпалме, Канзас, практикует там более тридцати лет, активно занимается политикой. Известен в местных кругах как весьма способный оратор. Помимо доходов от юридической практики имеет значительные поступления от покупки и продажи недвижимости».

Глава 10

Позже, во второй половине того же дня, Селби переступил порог адвокатской конторы Инес Стэплтон в тот момент, когда оттуда выходил крупный, плотно сбитый, широкий в кости мужчина.

Мужчина бросил на Селби оценивающий взгляд. Судя по внешнему виду, можно было сказать, что это человек весьма самодовольный, вполне удовлетворенный своим положением и видящий в людях и жизни лишь то, что он хочет видеть.

Селби пересек приемную и подошел к Инес Стэплтон, сидящей за письменным столом. У девушки был весьма обескураженный вид.

— Неужели все так скверно, Инес? — спросил Селби.

В ответ она лишь молча улыбнулась.

С уверенностью старого друга Селби устроился в кресле и принялся набивать свою вересковую трубку, которую он прихватил из кабинета шерифа.

— Нет желания поговорить? — поинтересовался экс-прокурор.

Инес резко ткнула пальцем в дверь, через которую недавно покинула помещение столь внушительная личность, и сказала:

— Это и есть тот самый У. Беркли Стэнтон.

— Твой партнер? — уточнил Селби.

— Партнер, — протянула она с кислой миной. — Человек, который представляет интересы Харви Престона — брата, политикан из маленького городка, оратор, болтун старой школы. В своем округе он, несомненно, чувствует себя заметной фигурой, когда красуется перед присяжными. Но и в Мэдисон-Сити этот тип не желает изменить своей манере, хотя у него здесь в суде не будет ни сторонников, ни поддержки. Он просто переполнен пустым высокомерием, столь свойственным подобным людям.

— Ты считаешь, он хочет сыграть ведущую роль в слушании, оттеснив тебя на задний план?

— Нет, меня беспокоит не это. Боже мой, Дуг, мне плевать, даже если он вообще вытолкает меня из зала суда, коль скоро это поможет выиграть дело. Я хочу сказать, что он лишь надутый пузырь. Очень долго жил в одном месте, это крошечное местечко, и все его слова немедленно подхватывали газетенки. У них не проходило ни одного политического банкета, где Стэнтон не являлся бы запевалой. Он там большая шишка в Торговой палате — один из директоров банка. Когда он играет перед присяжными на своем поле, на них производит впечатление его положение в обществе, а на него самого производит грандиозное впечатление собственный престиж, и комбинация этих двух обстоятельств часто приводит к успеху.

— Ну что ж, видимо, он ловкий парень, — заметил Селби. Сквозь первые клубы дыма были видны его глаза, лучившиеся ободряющей улыбкой.

— Возможно, был им когда-то, — согласилась Инес, — но, насколько я сумела заметить, последние лет пятнадцать — двадцать он двигается по инерции, используя свою репутацию. Создал вокруг себя защитное поле самоуверенности и даже не пытается идти в ногу со временем. Он рос, лишь увеличивая объем своего живота, до сих пор использует затасканные клише пятнадцатилетней давности, убежден, что является великим оратором. Кроме того, совершенно не представляет себе, что говорит закон о спорных наследствах.

— Ну так и сделай его посмешищем, Инес, — сказал Селби. — Если он желает быть первым, дай ему возможность вести штурмовой отряд, а когда А.Б. Карр выпустит из него кишки, бросай в бой основные силы.

Она покачала головой и печально произнесла:

— Пытаешься поднять мой дух, зная не хуже моего, что Карр с первого взгляда раскусит Стэнтона. И он слишком умен, чтобы выпускать из него кишки в самом начале забега. Карр будет давить на него таким образом, чтобы Стэнтон мог продолжать свою линию, он примется подстрекать старичка и даже поддерживать его, и У. Беркли Стэнтон сведет свою аргументацию к абсурду собственными силами. А в последнюю минуту перед лицом присяжных А.Б. Карр с присущим ему мастерством сорвет с него маску самодовольства и продемонстрирует присяжным, что Стэнтон не понимает, что несет, но это не мешает ему тратить драгоценное время суда. Он выпустит из него дух и оставит съежившийся шарик болтаться на ниточке.

Инес улыбнулась, довольная собственной метафорой.

— Ну, надеюсь, не все будет так плохо, — смеясь, предположил Селби.

— Беркли Стэнтон в течение пятнадцати или двадцати минут будет расточать фальшивые похвалы в адрес присяжных. Он заявит, что безмерно счастлив тем, что дело слушается перед таким собранием исключительно интеллектуальных женщин и мужчин, что всех участников слушания надо с этим поздравить, что присяжные в данном деле интеллектуально настолько выше среднего гражданина… О, бред какой-то!

— У тебя сегодня явно неудачный день, — рассмеялся Селби.

— Правда, просто ужасный. Свидетели тают, как кусочки льда в кухонной мойке.

Это обычное дело. На суде они снова отвердеют.

— Боюсь, что, имея А. Б. Карра своим оппонентом, они не отвердеют. Великий Боже, когда эти свидетели излагали мне факты в первый раз, все звучало просто великолепно. Маленькие подробности, бесспорно показывающие, как Марта Отли шаг за шагом, постепенно вливала ад ненависти в Элеонор Престон. Теперь же они выражаются несколько туманно. Когда я начинаю их допрашивать с пристрастием, они вообще теряются.

— Ты просто переработала, — сказал Селби, — и слишком близко к сердцу воспринимаешь все это дело. Противная сторона наверняка предоставит тебе какие-то возможности. Кстати, я встретил ее сегодня.

— Кого?

— Аниту Элдон.

— Ну и как она выгладит?

— Посмотрим, что будет, когда присяжные Мэдисон-Сити увидят эту девицу, — рассмеялся Селби.

Инес Стэплтон уперлась подбородком в ладони, поставив локти на стол.

— Все-таки что же она такое?

— Типичный оранжерейный цветочек.

— Очень яркая?

— Я бы не сказал, что яркая, скорее чересчур ухоженная.

— Что ты хочешь этим сказать, Дуг?

— Я не помню точных слов, но Сильвия Мартин заметила, что эта женщина тратит на уход за своим телом больше усилий, чем рядовая американка на домашнее хозяйство: приготовление маринадов, обеда для мужа, мытье посуды, подготовку детей к школе, штопку их носков и все остальное, связанное с ведением хозяйства.

При упоминании о Сильвии Мартин лицо Инес превратилось в неподвижную маску. Дуг Селби не уловил сигнала опасности и беззаботно продолжал говорить:

— Знаешь, Инес, чем больше я думаю об этом деле, тем крепче моя уверенность в том, что есть прекрасная линия поведения, способная повлиять на присяжных. Оранжерейный цветочек… женщина-орхидея…

От ответа Инес веяло ледяным холодом:

— Благодарю, Дуг, это, бесспорно, великолепное предложение, но в ведении дела я предпочитаю не зависеть от описаний Сильвии.

Но почему, Инес? Боже, ты сама не смогла бы сказать лучше. Сильвия работает в газете и…

Он замолчал, услышав звук открывшейся и закрывшейся входной двери и увидев, как Инес подняла глаза на кого-то сзади него.

Селби повернулся.

В дверях стояла немолодая, очень располагающая к себе женщина. Ее лицо излучало доброту и силу. Было видно, что эта женщина шагала по жизни, выполняя все ее требования. Плавные линии юности уступили место мускулам, она приобрела понимание сущности вещей, черты лица говорили о спокойной уверенности, порожденной внутренней гармонией.

Посетительница посмотрела на Инес Стэплтон и сказала:

— Ну, я так и думала, что найду вас в трудах по нашему делу. Вы проводите в конторе слишком много времени. Вам просто необходимы чашка хорошего чая, горячая ванна и плотный ужин. — Посмотрев на Селби, она добавила: — Надеюсь, я не помешала, просто решила убедиться, что девочка не останется голодной.

Инес коротко представила их друг другу:

— Миссис Хонкат, майор Селби. Миссис Хонкат — наследница, чьи интересы я представляю.

Селби поднялся на ноги и поймал оценивающий взгляд серых глаз, привыкших схватывать все детали.

— Как поживаете? — спросила миссис Хонкат, протягивая руку.

— Майор Селби, — продолжала Инес, пока Селби раскланивался, — наш бывший окружной прокурор. У него завидный послужной список успешного ведения дел в суде. Сейчас он в коротком отпуске, и я обсуждаю с ним некоторые вопросы.

— Ну вот, — заявила миссис Хонкат, — это лишь еще раз доказывает мою способность без нужды вторгаться в чужие дела. Мне следовало догадаться, что вы уже договорились встретиться за ужином.

— Нет, это совсем не так, — сказала Инес как-то устало. — Дуг забежал просто, чтобы повидаться. Сегодня у него первый вечер в городе, и он идет нарасхват.

Миссис Хонкат нахмурилась.

— Тем более, — торопливо продолжила Инес, — что у меня совершенно нет времени на ужин. Мне необходимо просмотреть все записи, которые я сделала по показаниям свидетелей и…

— Именно этого я и боялась, — произнесла миссис Хонкат. — Вы заморите себя на работе. Провели в конторе весь день и весь прошлый вечер. Из моего номера в отеле я вижу свет в вашем окне. Он еще горел, когда я отправилась спать, а ведь было уже девять. Инес утомленно улыбнулась:

— Свет горел еще долго после этого, миссис Хонкат.

— И полагаю, на службу вы явились ни свет ни заря. Сейчас мы уйдем вместе. Мне надо с вами кое-что обсудить.

— Вы остановились в отеле «Мэдисон»? — спросил Селби.

— Да, в номере шестьсот двадцать первом. Вы представляете, сегодня утром в соседней комнате умер человек.

— Я слышал об этом, — ответил Селби. — Адвокат, кажется, откуда-то из Канзаса. Ведь вы тоже из Канзаса, не так ли?