Глава 1

Когда пассажирское судно подошло к Золотым Воротам, Сан-Франциско превратился в лучах заходящего солнца в феерический город, сверкающий своей белизной на фоне водной синевы, и Терри Клейна, возвращавшегося с Востока, охватил прилив экзальтации.

Он провел несколько лет в школе китайских мудрецов, укрывающихся в отдаленных монастырях, где в тишине и покое продолжал постигать их философские учения, но сейчас, в родной стране, его ждала опасная работа совершенно иного рода.

Когда корабль достиг наконец причала, солнце уже окончательно зашло, уступив место молодому месяцу, изогнутому в изящной дуге, который китайцы называют «Бровью юной девушки». Этот образ вызвал в памяти Терри сразу двух девушек: Соу Ха, дочь Чу Ки, и Синтию Рентон. Синтия непременно придет встречать его, а потом…

После того как Терри Клейн спустился по трапу на берег и в течение получаса был поглощен всевозможными формальностями, он направился к барьеру, отделявшему прибывших от толпы ожидающих.

Он тотчас же заметил Ят Тоя, спокойно сидевшего на скамейке, положив ладони рук между коленями. Их взгляды встретились, но, вместо того чтобы ответить на улыбку своего патрона, Ят Той сохранял непроницаемое выражение лица.

Клейн с удивлением огляделся по сторонам, ища глазами Синтию, но ее нигде не было. Мимо проходил торговец газетами, и Клейн почти машинально протянул ему деньги и сунул газету под мышку. После этого он с некоторой осмотрительностью направился к Ят Тою, догадываясь, что внешнее безразличие старого слуги было своего рода предупреждением.

Клейн почувствовал на себе чьи-то взгляды… Он заметил мужчину, стоящего у выхода из таможенного бюро, затем второго, небрежно облокотившегося на багажную тележку, потом третьего… Клейн шел, не осмеливаясь взглянуть на Ят Тоя. Он зевнул со скучающим видом и, вспомнив о только что купленной газете, развернул ее. Трое наблюдавших за ним мужчин словно по сигналу устремились к нему.

— Вы Клейн, Терри Клейн? — спросил один из них.

— Да.

Мужчина взял его за правый локоть. Подошедший второй мужчина ухватил за левый.

— Мы вас задержим только на минуту… Всего несколько вопросов…

— В чем, собственно, дело?

— Сейчас все узнаете, — ответил второй мужчина, освобождая Клейна от газеты.

— Но вы не имеете права и…

— Я повторяю, что все дело не займет у вас больше минуты, если вы будете вести себя благоразумно.

Третий мужчина оказался между тем за спиной Клейна, и Терри решил смириться.

Клейна усадили в черный автомобиль, который тотчас же сорвался с места, расчищая путь воем сирены.

Сидя на заднем сиденье, Клейн размышлял. Эти трое пришли, чтобы выследить его, посмотреть, с кем он встретится, что будет делать дальше… Однако что-то вспугнуло их… Газета! По всей вероятности, они не должны были допустить того, чтобы Терри ознакомился с последними новостями.

Клейн решил, что не будет слишком удивляться последующим событиям.

Глава 2

Терри Клейн закурил сигарету, удобно усаживаясь в кресле, на которое указал ему капитан полиции Джордон. Последний придвинул к Клейну большую пепельницу, однако этот вежливый жест не был оценен по достоинству, так как Клейн тотчас же заметил в углублении пепельницы декоративные просверленные отверстия, скрывающие, как он догадывался, микрофон.

— Мистер Клейн, — сказал капитан Джордон, — понимая ваше нетерпение ощутить свободу передвижения по родной земле, я постараюсь не отнять у вам много времени. Вы возвращаетесь с Востока, не так ли?

— Да, ваши люди поджидали меня…

— Надеюсь, вы знаете почему?

— Откровенно говоря, нет.

— Покидая Соединенные Штаты, вы были помолвлены с Синтией Рентон. Вы знали также ее сестру, Альму Рентон. Синтия первое время тяжело переживала ваш отъезд, но затем ее стали часто видеть в обществе некоего Эдварда Гарольда. Вы знакомы с ним?

— Нет, мы с ним никогда не встречались.

— Но вы знали о его отношениях с мисс Рентон?

— Более или менее. Перед отъездом на Восток моя помолвка с Синтией была расторгнута. Я получил опасное задание, и у меня не было гарантии, что я вернусь целым и невредимым. Я счел необходимым вернуть Синтии свободу. Вы понимаете?

— Да, очень хорошо. А что вам, собственно, известно о том, что случилось с Гарольдом?

— Я знаю, что он был арестован за убийство Горация Фарнсворса, приговорен к смертной казни, что он подал на апелляцию. Судебный процесс проходил как раз в то время, когда я покидал Китай.

— В таком случае как вы узнали о приговоре и апелляции?

— Я получил радиограмму.

— От Синтии Рентон?

— Да.

— Она просила о помощи?

— Она надеялась, что я вернусь вовремя и смогу оказать некоторое содействие.

— Вы знали Фарнсворса?

— Да. Он поместил капитал Синтии… С тремя другими компаньонами — Стейси Невисом, Рикардо Таононом и Джорджем Глостером — он учредил Восточную Компанию по импорту предметов искусства. Некоторое время он провел на Филиппинах, где занимался разработкой золотоносных месторождений в районе Багио. Короче, я не думаю, что Гарольд виновен.

— Почему?

— Я считаю, что он не способен на убийство. Скорее, он стал жертвой заранее задуманной интриги.

— Но ведь вы же не знаете его?

— Только по письмам мисс Рентон.

— Вы готовы на многое, чтобы спасти его от казни?

— На все, что в моих силах, невзирая на все издержки.

— Я именно так и думал. Где вы были прошлой ночью?

Клейн был поражен.

— На борту судна, разумеется, в двухстах милях от берега. Почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что вчера ночью Эдварда Гарольда перевозили в тюрьму Сан-Квентин, где приговор должен быть приведен в исполнение. Апелляция — это всего лишь временная отсрочка, и по обычаю осужденные ждут окончательного решения в тюрьме.

Клейн оставался невозмутимым. Теперь ему было понятно, почему у него так грубо вырвали из рук газету.

— Итак, сегодня ночью, в двадцать два часа тридцать минут, в машине, перевозившей Гарольда, был обнаружен прокол шин. Позднее было установлено, что на дороге были рассыпаны большие кровельные гвозди. В тот момент, когда полицейские осматривали шины, из зарослей, окаймляющих дорогу, выскочили вооруженные люди в масках. Воспользовавшись минутным замешательством полицейских, они нейтрализовали их, надев им на руки взятые у них же наручники, и увели Гарольда с собой. Вы знали об этом?

— Разумеется, нет.

— Это вы… устроили засаду?

— Нет.

— И вы не имеете ни малейшего представления о том, где сейчас находится Гарольд?

— Ни малейшего.

Отодвинув кресло, капитан Джордон заметил равнодушным тоном:

— Апелляция Гарольда теперь, безусловно, будет отклонена Верховным судом, так как он бежал из-под стражи.

— Вы хотите сказать, что если человек стал жертвой судебной ошибки, то Верховный суд подтвердит его приговор только потому, что он бежал из тюрьмы?

— Я хочу сказать, что Верховный суд будет поставлен в затруднительное положение. Осужденный подает на апелляцию, а сам уходит от правосудия, не странно ли?

— Я могу быть свободен?

— Минутку, мистер Клейн. Если бы мы сочли необходимым подвергнуть вас тестированию на детекторе лжи, не стали бы вы возражать против этого?

— Никоим образом.

Сказав это, Клейн понял, что попал в ловушку и что вся эта беседа сводилась именно к его согласию.

Прекрасно! — облегченно вздохнул Джордон, лицо которого выражало высшую степень удовлетворения. — Должен сказать вам, что мы как раз и считаем это необходимым… Это не отнимет у вас много времени. Пройдите, пожалуйста, сюда, мистер Клейн.

Глава 3

Внешне прибор, несмотря на всевозможные электроды и ремни, выглядел вполне безобидно. К тому же в комнате находился только один человек, изо всех сил старавшийся создать непринужденную атмосферу.

— Вы слишком умны, мистер Клейн, чтобы я попытался обмануть вас. Кроме того, эксперимент никогда не состоялся бы против вашей воли. Я не сомневаюсь в том, что если бы вам было что скрывать, то вы отказались бы от него. Таким образом, это будет всего лишь пустой формальностью.

Клейн кивнул.

— Разумеется, мне придется представить рапорт с указанием различных ваших реакций, которые будут зафиксированы прибором. Кстати, меня зовут Мейнард, Гарри Мейнард.

— Очень приятно, — сказал Клейн. — Думаю, что мне нет необходимости представляться. Вам наверняка известны не только мое имя, но и отпечатки моих пальцев.

— Ну что вы! Конечно нет! — рассмеялся Мейнард. — Я имею дело исключительно с этим прибором. Я понимаю вашу досаду: оказаться здесь, вместо того чтобы уютно расположиться в номере отеля. Однако теперь все зависит от вас. Чем быстрее вам удастся расслабиться, тем скорее мы с этим покончим. Поверьте мне, мистер Клейн, я не собираюсь ловить вас врасплох, я скажу вам, когда начнется тест.

— Но ведь прибор уже включен, разве нет?

— Да, разумеется. Прежде всего нам нужно установить ваше нормальное кровяное давление. Когда я увижу, что вы достаточно расслаблены, я дам вам знак и мы перейдем к тесту. Я задам вам несколько рутинных вопросов, ответами на которые мы уже располагаем. Например, я спрошу вас, когда вы выехали из Китая, на каком судне, знаете ли вы того или иного человека…

— Вы будете пытаться поймать меня на лжи?

— Откровенно говоря, да. Для этого я буду задавать разные вопросы вперемежку, делая расчет на внезапность. Например, я спрошу вас, знаете ли вы Эдварда Гарольда. Если при этом кровяное давление повысится, то прибор зафиксирует это.

Клейн снова кивнул.

— Я построю тест таким образом, чтобы задать вам какой-нибудь вопрос в тот момент, когда вы будете ожидать совершенно другого вопроса. После этого все ваши ответы будут расшифрованы, вот и все!

Клейн умел владеть своим взглядом, в котором не отражалась его мыслительная деятельность. Мейнард, конечно, ловкач. Он рассказал ему о том, что собирается делать, с единственной целью: чтобы произнести имя Эдварда Гарольда. Интересно, что в этот момент показала стрелка прибора? Выдал ли он себя? И можно ли вообще обхитрить детектор?

— Мистер Клейн, я слышал, что вы провели несколько лет в обществе китайских мудрецов, которым удалась наивысшая концентрация мысли, это так?

— Именно так.

— Эта тема всегда привлекала меня. Что касается моей работы, то, как вы понимаете, здесь необходимо быть психологом.

— Несомненно.

— Но концентрация мысли — это совсем другое… Пройдя курс обучения, в течение какого времени вы можете полностью сконцентрировать мыслительную деятельность?

— В течение пяти секунд.

— Вы хотели сказать минут?

— Нет, секунд.

— Но любой из нас может сконцентрировать свои мысли в течение пяти секунд! Вы, случаем, не разыгрываете меня?

— Ничуть. Представьте, что вы сидите за рулем автомобиля, едущего по горной дороге. Неожиданно из-за поворота прямо на вас вылетает другая машина. Мгновенно ваш мозг сконцентрируется на том, как избежать несчастного случая. Мышцы получат от него приказ действовать, и эта физическая реакция будет означать конец мыслительной концентрации. Всего несколько секунд…

— Понятно… Я собираюсь заняться изучением этого вопроса. Это так увлекательно, мистер Клейн, кроме того, мне кажется, что теперь вы достаточно расслаблены и мы можем начать наш тест. Видите, я сдержал слово, я предупредил вас.

— Благодарю, я оценил. Давайте начнем.

— Как давно вы знаете Синтию Рентон?

— Уже несколько лет.

— Вы знаете, что Эдвард Гарольд признан виновным в убийстве Горация Фарнсворса.

— Да.

— Вы знали, что он бежал?

— Нет, мне сообщил об этом капитан Джордон.

— Синтия Рентон писала вам о деле Гарольда?

— Да.

— Вы были удивлены, что она не встретила вас?

— Признаться, да.

— Если она не пришла, значит, случилось нечто из ряда вон выходящее?

— Вероятно, да.

— Быть может, она находится сейчас с Эдвардом Гарольдом?

Клейн понял, что с помощью этого прибора полиция пытается выйти на Синтию. Он где-то читал, что во время подобного тестирования достаточно пошевелить ногой, чтобы вызвать небольшое повышение кровяного давления. Если он сделает этот жест, когда ему зададут простой вопрос, то результаты ответов будут подвергнуты сомнению.

Он ответил «нет» на последний вопрос и понял, что прибор зарегистрировал его замешательство. Надо непременно использовать этот трюк с ногой…

— Вам известно, в течение какого времени мисс Рентон знакома с Гарольдом?

— Около двух лет, кажется.

— О, мистер Клейн! Я забыл вас предостеречь… Вы пошевелили ногой, а стрелка подскакивает при малейшем толчке.

— Извините, я не знал… Хорошо, что вы меня предупредили.

— Ничего страшного, это моя вина.

Клейн вспомнил тот случай, когда был захвачен китайскими бандитами. Их главарь намеревался отрезать ему палец, чтобы отправить его вместе с требованием о выкупе. Если в нужный момент он вспомнит об этом, прибор зарегистрирует повышение давления.

— Что вам известно об обстоятельствах убийства Горация Фарнсворса?

— Ничего. Меня не было тогда в Соединенных Штатах, — ответил Клейн, мысленно представляя себе китайскую банду.

Мейнард неожиданно нахмурился, и Клейн сделал вывод, что его уловка удалась.

— Вы точно помните, что вас не было в тот момент в США?

— Точно.

Мейнард задал совершенно неожиданный вопрос:

— Морское путешествие было приятным?

Клейн хотел, чтобы прибор зарегистрировал сейчас великое облегчение, и вызвал в памяти тот счастливый день, когда наступил конец войне.

— Судно было забито до отказа, но путешествие тем не менее было приятным.

Внезапно Мейнард развернул перед Терри план города.

— Я задам вам несколько вопросов, касающихся этого плана. Можете даже не отвечать на них, просто послушайте.

Клейн почувствовал опасность. Если у Синтии Рентон были крупные неприятности, если она организовала побег Эдварда Гарольда, то она стала бы скрываться в китайском квартале у Чу Ки, с которым Терри подружился несколько лет назад, а затем представил ему Синтию. У мудрого и богатого старика, занимающегося таинственными делами, была дочь, Соу Ха, получившая образование в западном колледже. Две цивилизации смешались в молодой китаянке, как масло с водой.

Терри не должен обнаружить ни малейшего волнения, если Мейнард укажет на плане квартал, в котором расположена квартира Чу Ки.

— Мы находимся здесь, мистер Клейн… Вот пристань, на которую вы сошли… Это квартал элегантных магазинов и фешенебельных отелей… Здесь китайский квартал, Чайнатаун, а справа жилые кварталы, очень элитарные… Вы ориентируетесь?

— Да, превосходно.

— Хорошо. Итак, мистер Клейн, если бы вы захотели найти Синтию Рентон или, скорее, если бы вы думали, что Эдвард Гарольд скрывается в городе, где бы вы стали его искать?

Клейн рассмеялся.

— Но ведь я не волшебник. Я только что приехал и…

— Знаю, знаю. Чисто теоретически. Стали бы вы его искать здесь… или там… или, может быть, здесь?

Клейн был внутренне подготовлен к вопросу, и, когда Мейнард указал на плане на жилые кварталы, Терри попытался вызвать у себя внутреннее волнение. Теперь Мейнард указывал на разные точки внутри этого квартала, после чего сказал:

— Хорошо. Я думаю, что на этом мы остановимся. Клейн был слишком хорошим психологом, чтобы не понять, что это лишь временная передышка и что нельзя терять бдительности. Действительно, в следующее мгновение Мейнард уже держал перед его глазами деревянную полированную статуэтку.

— Вам знаком этот предмет?

Если бы даже на карту была поставлена его жизнь, Клейну все равно не удалось бы скрыть охватившее его волнение.

— Я вижу, что да, — сухо произнес Мейнард, не дожидаясь ответа Терри. — Статуэтка изображает старого китайца, сидящего на лошади задом наперед…

— Это не лошадь, — поправил Клейн, — это мул. Статуэтка изображает Шоу Кок Коха, одного из восьми китайских Бессмертных Божков.

— Однако это не объясняет мне вашего волнения при виде этой статуэтки.

Терри поморщился.

— От вашего прибора ничего не скроешь!

— Итак?.. Чем вызвано ваше волнение?

— Именно такую статуэтку я подарил Синтии Рентон перед отъездом на Восток.

— У подарка был символический смысл?

— Да.

— Какой?

— Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.

— Почему?

— Это не имеет никакого отношения к убийству, а связано с некоей таинственной китайской философией. В глазах китайцев Шоу Кок Кох является олицетворением фатализма.

— Почему же все-таки вы не хотите рассказать мне об этом?

— Дело в том, что речь идет почти о сакральных вещах. Нельзя объяснить символику Шоу Кок Коха неподготовленному человеку.

— Вам кажется, что это выходит за рамки моего понимания? — спросил Мейнард с иронической улыбкой.

— Во всяком случае, я знаю наверняка, что ваш мозг не подготовлен для приема этой информации.

Признав свое поражение, Мейнард убрал статуэтку в ящик стола, после чего освободил Клейна от ремней.

— Ну и каков результат? — спросил у него Терри. — Ваше заключение?

Прежде чем ответить, Мейнард смерил его испытующим взглядом.

— Я не понимаю… В вашем мыслительном процессе есть нечто, что ускользает от меня, либо…

— Либо? — спросил Клейн.

— Либо, — спокойно продолжил Мейнард, — вы вернулись инкогнито в Соединенные Штаты и убили Горация Фарнсворса. Это все, мистер Клейн. Вы свободны.

Глава 4

Терри Клейн поднялся на седьмой этаж коммерческого Билдинга, где остановился перед дверью с матовым стеклом, на которой можно было прочесть:

Клейн вошел в пустой коридор, в котором было несколько дверей. Одна из них была приоткрыта, и Клейн увидел внутри кабинета двух мужчин, сидевших в кожаных креслах. Один из них, заметив Клейна, тотчас же встал и направился к нему с протянутой рукой.

— Наконец-то! Мы уже думали, что вы не приехали.

— Меня задержали, — сказал Клейн, обмениваясь рукопожатием.

Несмотря на элегантный костюм, в облике Невиса было что-то простецкое. Это был высокий брюнет лет сорока.

Джордж Глостер был старше Невиса лет на семь. Он явно нервничал, и, несмотря на широкую улыбку, взгляд его выражал недоверие.

— У меня совершенно нет времени, — начал он.

— Я буду краток, — прервал его Клейн. — А где Рикардо Таонон?

— У него были другие планы на сегодняшний вечер, — ответил Невис.

— Ладно, обойдемся без него, — сказал Клейн, усаживаясь в кресло. — Как мне известно, Фарнсворс получил от Синтии Рентон десять тысяч долларов с поручением вложить их в выгодное дело.

— Именно так, — подтвердил Невис.

— Часть этих денег была вложена в Компанию по импорту предметов искусства, учредителями которой были, помимо вас двоих, Фарнсворс и Таонон?

— Нет, не думаю, — сказал Невис.

Я пытаюсь разобраться в финансовых делах Фарнсворса, что очень непросто. Невис почесал затылок.

— Сложнее не бывает. Он действительно вложил десять тысяч долларов в Компанию по импорту предметов искусства, КИПИ, но нам он сказал, что это были его деньги, а десять тысяч мисс Рентон были вложены в нефтяную компанию, но там дело провалилось. Тем не менее он был готов перевести этот счет на свое имя и накануне смерти просил нас снять со счета десять тысяч долларов, чтобы возместить их Синтии. Мы не возражали против этого.

— Вложил ли он деньги и в золотоносные месторождения в районе Багио?

— Мы отправили его туда за счет ассоциации, — вмешался Глостер.

— Мне казалось, что прииски принадлежали ему… Глостер покачал головой.

— Нет, дело начал Рикардо, но он не хотел, чтобы об этом узнали, поэтому Фарнсворс делал вид, что работает на себя, имеется соответствующий контракт, нотариально заверенный.

— Да, — подтвердил Невис. — Что же касается мисс Рентон, то Гораций предлагал ей взять обратно десять тысяч долларов, если она хочет. Нефтяные акции стоят сейчас шесть или семь тысяч долларов, но они могут подняться. Во всяком случае, поскольку жизнь Горация была застрахована на двадцать тысяч в пользу его наследников, то никто ничего не терял.

— Он оставил завещание? — спросил Терри.

— Нет. У него есть сводная сестра, она живет в Нью-Йорке. Я думаю, что она и будет наследницей. Фарнсворс говорил, что мисс Рентон могла бы либо оставить за собой акции нефтяной компании, либо взять обратно свои десять тысяч долларов.

— Имеется письменное заявление?

— Да, заверенное нотариусом.

— Любопытно, вы не находите? Или он предчувствовал свой конец? Он что-нибудь говорил вам об этом?

— Нет, Клейн, но он был очень странным, этот Фарнсворс. Бывали дни, когда он не раскрывал рта. Он был очень расстроен этой историей с нефтью. Он рассчитывал, что сделает для Синтии миллион долларов.

— Хорошо, — сказал Клейн. — Я пришел, чтобы внести ясность в это дело, и рассчитываю на вашу помощь.

— Разумеется, мы поможем вам, — заверил его Невис.

Глостер промолчал, затем спросил:

— Не понимаю, почему вы вмешиваетесь не в свое дело…

— Потому что мне так хочется. Ясно?

— Ясно, черт побери, и я представлю вам все необходимые сведения, но я не позволю вам совать свой нос в финансовые счета нашей компании. И не сомневаюсь, что Рикардо будет такого же мнения. Дело есть дело. Мы получили вашу телеграмму, в которой вы просили нас собраться по чрезвычайно важному вопросу, но я вижу, что мы только теряем время. Поймите, что Гораций был убит не из-за денег, а из ревности. Эд Гарольд считал себя в некотором роде опекуном Синтии, и ему не нравилось, что Гораций встал между ними. Со своей стороны, Горацию казалось, что Гарольда интересуют больше деньги Синтии, чем она сама. Вот вам и мотив для убийства!

— Джордж прав, Клейн, — изрек Невис.

— Чтобы покончить с этой темой, добавлю, — продолжал Глостер, — что Синтия Рентон может теперь выбирать между акциями и деньгами. На этом я попрощаюсь с вами, так как меня ждут дела куда более серьезные.

Глостер подошел к стенному шкафу, взял свои пальто и шляпу и вышел, сделав прощальный жест. Когда дверь за ним закрылась, Клейн сказал:

— Я хотел бы поговорить с Рикардо.

— Если бы он смог освободиться, то пришел бы сюда, — заверил Невис, стараясь не показать своего раздражения. — Если хотите знать мое мнение, то я не стал бы возражать против того, чтобы Синтия Рентон получила свою долю прибыли при условии, что она сможет доказать, что ее деньги были вложены в Компанию по импорту предметов искусства. Речь идет о довольно солидной сумме, так как десять тысяч долларов, вложенных Фарнсворсом, представляют сегодня сто тысяч. Какая нам, собственно говоря, разница, кто получит эту долю? Однако Гораций оставил письменный документ, подтверждающий, что десять тысяч долларов мисс Рентон были вложены в нефтяную компанию.

— Если Гораций действительно оставил такой документ, то дело можно считать почти решенным, — сказал Клейн. — Синтия нуждается сейчас в наличных деньгах, чтобы расплатиться с адвокатом Гарольда и возместить расходы, связанные с подачей апелляционной жалобы. Вот почему я должен был пролить свет на это дело.

— Я искренне рад вашему возвращению, Клейн, — заверил Невис, пожимая руку, протянутую ему Терри. — Я могу что-нибудь еще сделать для вас?

— Нет, ничего, спасибо. До свидания, Невис.

— До свидания, Клейн.

Глава 5

Полагая, что капитан Джордон установил за ним слежку, Клейн решил, что не стоит идти на квартиру к Синтии Рентон, а прямо отправился к ее сестре Альме.

Альма открыла дверь сама и секунду спустя с радостным криком бросилась на шею к Клейну.

— О! Терри, Терри! Я так рада! Мне так не терпелось вас увидеть, но я не решилась отправиться в порт, чтобы встретить вас, так как произошли жуткие вещи!

— Я в курсе, — сказал Клейн.

— Полицейские взбешены! Если бы им удалось схватить Эдварда Гарольда, они бы его… О, пусть простит меня Бог, но я думаю, что они убили бы его! Разве они не поступают таким образом и не объясняют потом, что им было оказано сопротивление?

— Не надо верить всему дурному, что рассказывают о полиции, Альма, скажите лучше, кто организовал побег Гарольда?

Она инстинктивно понизила голос, отвечая ему:

— Синтия и один друг Эда Гарольда, Билл Хендрам. Вы не знаете его. Это здоровенный малый, который только и мечтает о том, чтобы найти применение своим кулакам. Я очень беспокоюсь за Синтию. В конце концов они схватят ее, а полицейские предупредили меня, что она «получит по максимуму». Это их собственное выражение. Что касается Гарольда, они должны взять его живым или мертвым… О Терри, мне плохо от всего этого! Почему вы не вернулись раньше? Тогда бы этого не случилось…

— Я сделал все, что было в моих силах, но мне постоянно вставляли палки в колеса. Мне даже не позволили лететь самолетом. Где сейчас Синтия?

— Не знаю. За мной постоянно следят, я не могу сделать ни шагу. Это ужасно!

— Ведите себя так, словно ничего не произошло, это самое лучшее. Для начала мы вместе поужинаем. С тех пор как я покинул Гонконг, я непрерывно мечтаю о сочном стейке с картофелем фри.

— Прекрасно! Ужинаем вместе. Терри, вы делали остановку в Гонолулу?

— Нет, мы направились прямо сюда.

— На всякий случай я написала вам письмо в Гонолулу. Вы знали о побеге?

— Нет, мне сообщили об этом в полиции. Вы можете быстро собраться?

— Я буду готова через пару минут.

Клейн обошел мастерскую, и когда некоторое время спустя Альма вернулась, он сказал ей:

— Вы делаете успехи, Альма.

— Спасибо, Терри.

— У вас и раньше была хорошая техника, но теперь в ваших картинах больше глубины.

— Раньше мне не хватало страдания, а без него нельзя понять жизни. Я часто вспоминала историю, которую вы рассказали мне о старом китайце, оседлавшем мула задом наперед…

— Кстати, когда вы видели статуэтку в последний раз?

— Она стояла у Синтии на камине. Синтия очень дорожила ею, так как это был своего рода символ, связывающий ее с вами. Кроме того, она тоже придавала большое значение ее философскому смыслу.

— Что касается меня, то я видел ее сразу после своего прибытия сюда, — сухо сказал Клейн. — Мне показали ее в полиции. На статуэтке была засохшая кровь.

— Терри! Что вы такое говорите?

— Во всяком случае, эти пятна очень походили на кровь.

— Но это невозможно, Терри!

— У вас есть какие-нибудь догадки?

— Синтия никогда не расставалась с нею… Вы подарили ее, когда… О Терри! Вам не следовало возвращать ей свободу!

— Почему?

— Ну, потому что…

— Потому что она влюбилась в Эдварда Гарольда?

— Я не уверена, что она влюблена в него.

— Очень жаль. У них обоих сейчас много неприятностей, и я им очень сочувствую.

Продолжая беседовать, они поравнялись с рестораном, расположенным неподалеку от дома Альмы. После того как они устроились за столиком в отдельном кабинете и сделали заказ, Клейн сказал:

— Пока официант не вернулся, расскажите мне, пожалуйста, как это все случилось, а потом забудем об этом.

Хорошо, Терри. Надо сказать, что Гораций Фарнсворс обожал Синтию. Его очень расстраивало, что Синтия швыряет деньгами, и он часто повторял мне, что через пять лет она разбазарит таким образом все наследство.

— И тогда Синтия поручила ему быть распорядителем ее капитала?

— Нет. Синтия, несмотря на свою экстравагантность и импульсивность, довольно практична. Она никогда не вложила бы все свои средства в одно дело. Сначала она поручила ему вложить только пять тысяч долларов, затем, немного позднее, еще пять тысяч.

— Она знала, во что они вложены?

— Нет. Для Синтии это была капля в море. Она передала деньги Горацию и забыла о них. Но Гораций хотел получить большую прибыль, чтобы сделать ей приятный сюрприз. Он рассчитывал на миллион долларов и, чтобы получить его, пустился на рискованные операции.

— Что было дальше?

— Дальше вы уехали в Китай, и Синтия находилась в подавленном состоянии. Затем на сцене появился Эдвард Гарольд. Ей нужен был как раз такой мужчина, как он, чтобы выйти из депрессии. С одной стороны, он тоже экстравагантен, но, с другой — в нем достаточно здравого смысла. Кроме того, он всегда готов опекать более слабого. Именно это и привлекало Синтию.

Терри делал рисунки на скатерти вилкой.

— Они помолвлены? — спросил он равнодушным тоном.

— Не говорите глупостей! Синтия жила ожиданием вашего возвращения, но к Эдварду она испытывала искреннюю симпатию. Они часто встречались, и в конце концов Эдвард без памяти влюбился в нее.

— И стал ревновать ее к Горацию Фарнсворсу? Альма ответила не сразу.

— Я этого не знаю.

— Вы никогда не умели лгать, Альма, — сказал Клейн.

Она прямо посмотрела ему в глаза и кивнула.

— Да, он страшно ревновал ее.

— Продолжайте.

— Он требовал, чтобы Синтия взяла обратно деньги у Горация либо, по крайней мере, чтобы он представил ей подробный отчет о помещении средств. Синтия только смеялась в ответ, уверяя его в безукоризненной честности Горация, которому она полностью доверяла.

— И затем Гарольд сам отправился к Фарнсворсу?

— Помните, я писала вам, что Гораций стал компаньоном Стейси Невиса, Рикардо Таонона и Джорджа Глостера?

Клейн кивнул.

— Ему не следовало этого делать. Лично я считаю Таонона человеком нечистоплотным и способным на все. Когда я его вижу, у меня по спине проходит дрожь!

Клейн улыбнулся.

Это потому, что в его жилах течет азиатская кровь?

— Нет, не поэтому. Просто он… просто он… плохой человек!

— Хорошо, мы еще вернемся к нему. Скажите лучше, что произошло дальше. Поместил ли Фарнсворс деньги Синтии в эту компанию?