Терри Клейн (№2) - Дело отсталого мула

— А вы ничего не путаете? Глостер действительно ждал вас здесь?

— Он дал мне этот адрес по телефону.

— А в котором часу он звонил вам?

— После одиннадцати, точнее сказать не могу.

— А в какое время вы прибыли на место?

— Минут двадцать спустя.

— Откуда он звонил вам?

— Я не спросил об этом.

— Но вы думаете, что отсюда.

— Я не думал об этом. Он попросил меня приехать, и я согласился. Вот и все.

— Вы были с ним в хороших отношениях?

— Ни в хороших, ни в плохих. Он был мне безразличен.

— Значит, вы были все-таки знакомы?

— Да, я его знал.

— Вы ведь только что вернулись из Китая, если я не ошибаюсь?

— Да, именно так.

— И не успели вы сойти на берег, как вам пришлось отправиться в полицию. Когда я узнал об этом, то был очень за вас огорчен. Какая досада! Вместо того чтобы отправиться к старым друзьям… Поверьте, я был искренне огорчен. Значит, вы приехали сюда, увидели, что в доме темно, оплатили проезд… Неужели таксист не предложил подождать вас?

— Разумеется, но я сказал ему, что не нужно.

— Вы отважный человек, Клейн. Конечно, я знаю, что вы любите рисковать… но этот квартал не внушает доверия… здесь даже трудно найти телефон-автомат… Однако вы, невзирая на темень в доме и вокруг, отпускаете такси…

— Но я был уверен, что Глостер ждет меня.

— Вы знали его как человека слова?

— Он производил такое впечатление.

— Не слишком ли большое доверие к человеку, с которым вы были едва знакомы и который был вам безразличен?.. Честное слово, мы ходим по кругу. Когда вы приехали, вы заметили машину на тротуаре?

— Да.

— Вы подумали, что это машина Глостера?

— По правде говоря, я ничего не подумал.

— Это действительно его машина?

— В противном случае он должен был бы приехать на такси.

— Итак, Глостер уже был на месте, и, возможно, мертвый… Вы отпустили такси… Кстати, плата за проезд не должна была превышать одного доллара семидесяти пяти центов. Вы направились прямо к двери склада?

— Да.

— Но ведь на складе не было света и вы не знали точно, приехал ли Глостер.

— Тем не менее.

— Довольно странно, вы не находите?

— Я намеревался подождать Глостера у входа и отнюдь не собирался стоять посреди улицы.

— Да, вы правы… Вы собирались присесть на ступеньку?

— Нет.

— Вы не заметили ничего необычного?

— Подойдя к двери, я обратил внимание на то, что она приоткрыта.

— Вот оно что! И вы вошли…

— Нет. сначала я позвал его.

— Как именно?

— Я крикнул: «Хэлло, Глостер!»

— И, конечно, не получили никакого ответа?

— Никакого.

— И вы вошли в темноту…

— Нет, — поправил Клейн, — у меня в кармане был маленький электрический фонарик.

— Значит, фонарик… Вы очень предусмотрительны, мистер Клейн. Когда вам назначают встречу, вы берете с собой фонарик.

— Это весьма благоразумно, — процедил Клейн с раздражением. — Когда я был на Востоке, я всегда так поступал.

— Ах да, действительно, я и забыл, что вы провели несколько лет в Китае. Это все объясняет. Видите ли, в Сан-Франциско обычно не берут с собой фонарик, когда идут на свидание. Но на Востоке дело другое. Узкие улочки… темные… Итак, вы вошли, освещая помещение фонариком…

— Нет. Я уже говорил вам, что я включил свет, а фонариком воспользовался для того, чтобы найти выключатель, справа от двери.

— Да, действительно, вы говорили. Значит, вы повернули выключатель… Кстати, Клейн, я думаю, что вы были один, но я забыл уточнить эту деталь.

— Если бы со мной кто-то был, я бы не забыл упомянуть об этом.

— Не сомневаюсь, но поскольку вопросы задаю я… Итак, вы зажгли свет, убрали фонарик в карман…

— Я снова позвал Глостера, затем прошел в комнату.

— И увидели труп?

— Нет, не сразу. Сначала я осмотрелся.

— И потом вы обнаружили труп.

— Да.

— И что вы сказали в этот момент?

— Ничего.

Мэллоу казался удивленным.

— Вы ничего не сказали? Вы не увидели ничего необычного в том, что в комнате лежит труп?

— Напротив.

— И, однако, вы ничего не сказали?

— Но ведь я был один! — сказал Клейн. Мэллоу ударил ладонью по ляжке.

— Ах да, разумеется. Я и забыл, что вы были один. А вы из тех людей, которые никогда не разговаривают сами с собой. Итак, вы обнаружили труп. Что вы делали потом?

— Моим первым порывом было выйти из комнаты и погасить свет, но я подумал, что мне будет трудно найти телефон в этом квартале.

— Вы, конечно, знали, что не имели права дотрагиваться до чего-либо?

— Да, но я знал также о своем долге немедленно предупредить полицию.

— Я понимаю. Вы стояли перед дилеммой.

— И более того, я не хотел, чтобы кто-то увидел, что я гашу свет и покидаю помещение, в котором лежит труп только что убитого человека…

— Понимаю… Я могу поставить себя на ваше место. Вы могли оказаться в щекотливом положении. Значит, вы решили позвонить, и в тот момент вы обнаружили пулю в перегородке. Вы, разумеется, заметили также кровать и консервные банки. Что вы предположили?

— Я подумал, что здесь кто-то живет.

— Кто-то… Вам не пришло в голову, кто бы это мог быть?

— Нет.

— Вы не подумали, что Эдвард Гарольд, убив одного из компаньонов КИПИ, мог взять у него связку ключей, среди которых был и ключ от склада?

— Нет.

— Однако, учитывая, что Гарольд бежал, можно было предположить, что склад представлял собою идеальное место для укрытия, вы не находите?

— Инспектор, эти выводы легко делает полицейский, которому поручена поимка Эдварда Гарольда, я же лицо гражданское. У меня был утомительный лень, и я предпочел бы пойти спать.

— Да, я понимаю ваше состояние. Не успели вы вернуться, как оказались замешаны в убийстве… У меня к вам еще несколько вопросов, потерпите немного. Значит, вам не приходило в голову, что Эдвард Гарольд мог скрываться на складе, и вы не думали встретиться здесь с ним?

— Инспектор, я не знаю Гарольда, я никогда не встречался с ним. Я приехал сюда по звонку Глостера.

— Да, да… Вы уверены, что были один?

— Да.

— И с вами не было женщины?

— Нет.

— Очень странно. И у вас не было с собой ничего, что могло бы принадлежать женщине?

— Разумеется, нет.

Мэллоу неожиданно повернулся к одному из полицейских со словами:

— Дайте мне сумочку.

Полицейский протянул ему черную дамскую сумочку. Клейн сразу узнал ее. Он видел эту сумку сегодня вечером у Синтии Рентон.

— Вы не будете отрицать, что эта сумка может принадлежать только женщине? Кстати, в ней лежат водительские права, выданные на имя Синтии Рентон, и две тысячи пятьсот долларов в двадцатидолларовых купюрах. Это не вы привезли сюда сумочку?

Клейн отрицательно покачал головой.

— Вы не знаете, как она сюда попала? Клейн снова покачал головой.

— В котором часу вы приехали сюда?

— Около полуночи. Минут пять первого.

— Вы не видели женщины?

— Нет.

— Но вы знакомы с Синтией Рентон?

— Да, конечно, и очень хорошо.

— Вы были очень близки, не так ли? Вы часто появлялись в ее обществе до отъезда в Китай.

— Именно так.

— Вы уверены, что она не скрывалась здесь с Гарольдом и что это не она вам звонила отсюда?

— Абсолютно уверен.

— Вы знали Глостера? Вы уверены, что разговаривали именно с ним?

— Да.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Сегодня вечером.

— Очень интересно! Теперь вы видите, почему я люблю задавать вопросы, касающиеся разных мелочей. По какому поводу вы встречались с Глостером?

— У меня была назначена встреча с ним, со Стейси Невисом и Рикардо Таононом. Последний, однако, не явился, и я беседовал только с двумя другими.

— И о чем же?

— О делах.

— Все они компаньоны КИПИ?

— Да.

— Где же вы встретились с ними?

— В офисе Стейси Невиса.

— Как долго продолжалась ваша беседа?

— Минут десять — пятнадцать.

— И после этого господин Глостер неожиданно звонит вам среди ночи? В котором часу, вы говорите?

— Часов в одиннадцать, минут десять двенадцатого.

— Глостер попросил вас сюда приехать, и вы, не раздумывая, согласились?

— Я колебался, — ответил Клейн, почувствовав западню. — Я сказал затем, что приеду, но мне надо одеться. Я был в пижаме и домашнем халате.

— Понимаю… Вы не сказали ему, через какое время вы приедете?

— Нет.

— Может быть, вы сказали, что приедете немедленно?

— Возможно, он так и понял, — сказал Клейн, учитывая, что его телефон мог прослушиваться полицией.

— Но вы не сразу вышли из дома?

— Нет.

— Вы сказали мне, что приехали сюда около полуночи?

— Да.

— И вы остановили свободное такси вскоре после того, как вышли из дома?

— Да.

— Вы приехали прямо сюда?

— Да.

Мэллоу неожиданно схватил руку Клейна и с силой пожал ее.

— Спасибо, мистер Клейн. Вы оказали мне неоценимую услугу. Я не собираюсь задерживать вас дольше. Вы устали и хотите спать. Фред, проводите мистера Клейна домой! Он скажет вам свой адрес… Спокойной ночи, мистер Клейн!

— Спасибо, инспектор.

Уже на пороге Мэллоу обернулся и крикнул своему подчиненному:

— Фред, обратите заодно внимание на счетчик. Интересно, какое расстояние отсюда до дома господина Клейна? И езжайте спокойно, без сирены и превышения скорости, как ездят таксисты. Заодно засеките время. Спокойной ночи, мистер Клейн, и большое спасибо!

Глава 11

Утром Клейн направился в ванную комнату и, к своему удивлению, обнаружил дверь запертой. Оттуда донесся веселый женский голос:

— Одну минутку!

Не успел Клейн опомниться, как щелкнул замок и в дверях появилась Синтия Рентон в пижаме Клейна и с зубной щеткой в руке.

— Доброе утро! — сказала она с очаровательной улыбкой, словно они долгие годы прожили вместе в одной квартире.

— Ты давно уже здесь? — спросил наконец Клейн.

— Со вчерашнего вечера. Я приехала сюда, пока ты дожидался полицию. Ят Той дал мне зубную щетку и твою пижаму. Скорее принимай душ, и мы поговорим обо всем за завтраком.

Она удалилась по коридору, волоча ноги в огромных тапочках Клейна.

Клейн с раздражением нажал на кнопку, чтобы вызвать Ят Тоя и попросить у него объяснения. Китаец спокойно сказал:

— Мисс сказал, что приехал ложиться спать. Я думал, вы отправлять ее.

Однако его глаза лукаво поблескивали, и Клейн, пожав плечами, направился в ванную комнату.

За завтраком Синтия сияла от счастья. — Филин, только не говори мне, что ты не знал о том, что ночью в твоем доме была женщина. Тем более не говори этого полиции.

— Синтия, я хотел бы знать, чем обязан такой чести.

— Представь себе, что, когда ты меня позвал взглянуть на труп, я оставила на складе, на коробке, свою сумку. Вся эта история так потрясла меня, что я напрочь забыла о ней, а вспомнила только в машине, когда отъехала от склада довольно далеко. Я не вернулась, потому что боялась столкнуться с полицией. Но очень надеялась, что ты случайно обнаружишь мою сумку и спрячешь ее.

— Я ее не заметил. После звонка я ждал полицию на улице.

— У меня осталось только пять долларов.

— В сумке была довольно крупная сумма.

— Да. Я предчувствовала, что мне придется некоторое время бродяжничать, скрываясь от полиции, и…

— И когда ты обнаружила, что сумки нет, что ты решила?

— Я поставила машину в гараж. Ты заметил, что это была не моя машина? Я взяла ее у одной приятельницы. Затем я села в такси и приехала сюда, чтобы подождать твоего возвращения. Однако в это время весь квартал был оцеплен полицейскими в штатском. Ят Той решил, что мне лучше остаться здесь.

— Но они обязательно придут и произведут обыск.

— Они уже приходили. Когда я узнала, что дом оцеплен, то сразу поняла, что они найдут любой предлог, чтобы войти в квартиру, и я спряталась в кладовку. Минут через десять появился рабочий в сопровождении консьержа; они проверяли, нет ли утечки газа. Они искали ее по всей квартире и наконец ушли, так ничего и не найдя. После их ухода Ят Той открыл дверь и выпустил меня.

— Как долго ты намерена оставаться здесь?

— Не знаю. Я знаю только, что сейчас не могу уйти. Я ведь это сделала не нарочно. Я хотела поговорить с тобой и одолжить у тебя немного денег. Ты даже представить себе не можешь моего состояния. Я чувствую себя как без рук. У мужчин есть карманы, а женщины все кладут в сумочку. Тебе приходилось когда-нибудь в сырую ночь скрываться от полиции во враждебном городе и не иметь при себе даже носового платка?

— Это ужасно, — вздохнул Терри. — Но если ты останешься здесь, полиция рано или поздно тебя обнаружит.

— Не думаю. Они будут внимательно следить за домом, за всеми людьми, которые входят и выходят, но им и в голову не придет, особенно после проверки утечки газа, что я уже здесь.

— Хорошо. В таком случае начнем с начала. Я хочу знать точно все обстоятельства побега Эдварда Гарольда: кто его организовал, какова в этом твоя роль и как вы попали на склад КИПИ.

— Но я здесь ни при чем.

— Ты участвовала в организации побега?

— Нет.

— А насчет склада это твоя идея?

— Нет.

— Но ты ведь знала, что он там, каким же образом?

— О Терри, ты просто закидал меня вопросами. Ты сейчас очень похож на полицейского, а им я всегда лгу.

— Почему?

— Не знаю. Я говорю им все, что мне взбредет в голову, особенно если они бомбардируют меня вопросами. У меня возникает ощущение, что в мою квартиру ломятся против моего желания, и я прячусь.

— За ложью?

— Да, в некотором роде.

— Лгать дурно, — заметил Клейн.

— Но я это делаю очень художественно. Когда я лгу, я не дожидаюсь момента, чтобы моя ложь была переварена, я тут же начинаю ее совершенствовать, дополнять, развивать, так что в конечном счете она становится намного приятнее правды, и я сама в нее верю.

— Продолжай в том же духе, и полиция тебя быстро поймает на слове.

— Да, ты прав. Мне кажется, что этим все и кончится, а пока мы состязаемся.

— Ты сама мне все расскажешь или предпочитаешь, чтобы я задавал вопросы?

— Я бы все рассказала сама, если бы ты не ждал этого с таким нетерпением. Можно подумать, что ты собираешься ловить мои слова прямо на лету.

Клейн откинулся на спинку стула и наблюдал за голубоватым дымком своей сигареты. Молчание затянулось. Наконец Синтия вздохнула и сказала:

— О побеге Гарольда я услышала по радио.

— И что ты предприняла? — поинтересовался Терри рассеянно, не глядя на нее.

— Я не хотела, чтобы его поймали. Я подумала, что полиция будет подозревать меня в соучастии. Итак, если бы они обнаружили, что я была у себя дома и абсолютно не причастна к побегу, это в значительной мере сократило бы радиус их поисков. Чтобы запутать следы, я решила исчезнуть и отправилась к одной из своих приятельниц. На следующий день я взяла деньги из банка, и с тех пор я скрываюсь. Таким образом, полиция теряет время, которое необходимо Гарольду. Когда полиция наконец схватит меня, я объясню, что была невменяема, после того как услышала новость по радио.

— Это очень рискованно!

— Еще бы! Столько женщин убили своих мужей и со слезами говорили присяжным, что были невменяемы. После их показаний судьи выслушивали заключение врачей, которые для большей убедительности жонглировали латынью, придавая своим речам наукообразный характер, так что в результате обвиняемые были оправданы. Я же не убивала мужа, а всего лишь исчезла!

— Откуда тебе было известно, что Гарольд…

— Нет, Терри! Я чувствую, что снова начну лгать.

— Если ты заготовила хорошую ложь, то стоит опробовать ее, дорогая, так как она еще может тебе пригодиться.

— Для полиции?

— Да.

— Я предпочитаю сказать тебе правду.

— Тем лучше.

Синтия немного помолчала, затем быстро начала говорить, словно боясь, что ее прервут:

— Последнее время я занималась коммерческой живописью. Альма бы это не одобрила, но мне были нужны деньги. Я дала объявление в некоторых еженедельниках, указав в них номер почтового ящика и псевдоним: Вера Виндзор. Никто, кроме Эдварда, не знал, что Вера Виндзор — это я.

— И таким образом он смог связаться с тобой?

— Да. Вчера я обнаружила в ящике открытку, в которой был указан адрес склада.

— Что ты с ней сделала? Она осталась в сумочке?

— Нет, я оставила ее в ящике. Я подумала, что она может служить отягчающим обстоятельством, если полицейские обнаружат ее у меня, а так они не смогут доказать, что я ее видела.

— Хорошо, что дальше?

— Я не знала, что мне делать: идти на склад или нет, а поскольку ты уже приехал, то я решила посоветоваться с тобой. Я пришла в порт и увидела тебя в окружении полицейских. Потом они тебя увезли.

— Почему ты мне ничего не сказала об этом вчера?

— Я собиралась, но… Я не могу вот так сразу…

— Но ты ведь хотела мне это сказать?

— Да. Я даже хотела попросить тебя поехать со мной к Эдварду.

— Ты думаешь, ему было бы это приятно?

— Не знаю… Я как-то не подумала об этом.

— Но ты ведь знаешь, что он в тебя влюблен и предпочел бы увидеть тебя одну?

— Да, вероятно…

— И ты все-таки хотела, чтобы я сопровождал тебя?

— Да, но если ты спросишь почему, я чувствую, что опять что-нибудь придумаю.

— Так кто же организовал побег Гарольду?

— Скорее всего, это Билл Хендрам, другие как-то не приходят на ум…

— Но ты в этом не уверена?

— Нет, это всего лишь мои домыслы.

— Кто такой Хендрам?

— Это огромный верзила, с сильными мышцами, способный на любое рискованное дело, в том числе и на нечто подобное.

— Он не связывался с тобой?

— Нет, и я бы этого не хотела. Я предпочитала оставаться в неведении, зная, что полиция не спускает с меня глаз. Я просто хотела сбить ее с толку.

— Синтия, мы должны принять какое-нибудь решение. Полиция в бешенстве, а у меня нет никакой уверенности в том, что здесь не разыгрывается комедия.

— Ты думаешь, что полиция сама устроила побег Эдварду, чтобы заманить его в западню?

— Нет, это уж слишком. Но я считаю, что этот побег им на руку. Вот почему мне бы хотелось, чтоб Гарольд как можно скорее сдался полиции.

— Но для этого мы должны разыскать его. Жаль, что нельзя дать объявление в газетах…

Клейн налил Синтии и себе по второй чашке кофе и сказал:

— Мне кажется, я знаю способ, как извлечь Гарольда на свет Божий.

— Какой же?

— Дать полиции арестовать тебя по обвинению в соучастии в организации побега.

— Мне это не нравится, Филин.

— Мне тоже.

— Может быть, есть другие способы?

— Мы должны побеседовать с Хендрамом. Тебе известен его адрес?

— Да. А что мне делать?

— Либо остаться здесь, но не подходить к окнам, либо рискнуть и пройти со мной, так как полиция рано или поздно сюда вернется.

— Но если я выйду, меня тут же схватят.

— Можно попытаться перехитрить полицию. Клейн подошел к телефону, снял трубку и набрал номер в Чайнатаун. На другом конце провода послышался голос Соу Ха.

— Алло, Вышитое Сияние, — сказал Терри, переводя имя девушки на английский, чтобы она сразу поняла, кто говорит.

— Алло… Вы хорошо спали?

— Ваш образ преследовал меня во сне, — сказал Клейн по-китайски. — Соу Ха, у меня только один рот для множества ушей.

— Говорите только в одно из них.

— Вы оказали бы мне большую честь, если бы посетили меня, вы и ваш отец.

— В какое время?

— В любое, я буду ждать вас с большим нетерпением.

— Не будет ли особых пожеланий?

— Советую вам тепло одеться.

Соу Ха на мгновение задумалась, стараясь угадать смысл сказанного, затем сказала:

— Ваше желание будет исполнено. Мы будем у вас через четыре цифры.

Клейн положил трубку и вернулся к столу.

— Когда ты говоришь по-китайски, мне сразу становится неуютно, — сказала Синтия. — Ты разговаривал с Соу Ха?

— Да, мне нужна их помощь, ее и ее отца.

— Мне кажется, Терри, что эта девушка влюблена в тебя.

— Влюблена в меня? Что за вздор! Синтия покачала головой.

— Ты хорошо знаешь Восток, Терри, но плохо знаешь женщин. Я же наоборот.

— Не усложняй и без того сложную ситуацию.

— Но я ничего не усложняю.

Последовало короткое молчание, после чего Синтия неожиданно спросила:

— Филин, повтори мне еще раз, какой символический смысл имеет статуэтка, которую ты мне подарил перед отъездом: китаец, оседлавший мула задом наперед.

— Это символ китайского фатализма, который по сути не является таковым… По крайней мере в нашем понимании… Китайцы исповедуют доктрину непротивления злу, а это разные вещи.

— Соу Ха придет сюда?

— Да.

— Одна?

— Нет, с отцом.

— В котором часу?

— Через четыре цифры, то есть через двадцать минут.

— Расскажи мне об этом старике на муле, Филин.

— Шоу Кок Кох видит в превратностях судьбы орудия, с помощью которых Великий Зодчий оттачивает характеры людей. Не важно, везет человеку в жизни или нет. Важно только его отношение к удаче или неудаче. Человек не должен гордиться своим триумфом или отчаиваться в случае невезения, но помогать Провидению в формировании своего характера. И поскольку Шоу Кок Кох убежден в этом, он оседлал мула задом наперед. Ему не важно, куда ехать, но важно, как он будет вести себя в пути.

С минуту Синтия оставалась задумчивой.

— Мне нравится этот символ, — сказала она. — Достаточно об этом подумать — и сразу успокаиваешься…

— В Китае человека уважают гораздо больше за силу характера, чем за богатство или почетную должность. Я уже говорил тебе об этом перед отъездом, — сказал Клейн.

— Я знаю, Терри. Позднее я вспоминала многое из того, что ты мне говорил, и даже рассказывала об этом Эдварду. Он проявлял самый живой интерес…

— Эдвард Гарольд?

— Да.

— Он брал у тебя эту статуэтку?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Вопрос задал я.

— Да.

— Когда?

— Мне необходимо отвечать?

— Да.

— Я солгу.

— Нет, Синтия, это слишком серьезно. Посмотри мне в глаза.

Она выдержала его взгляд.

— Когда ты давала ему статуэтку?

— В тот день, когда был убит Гораций Фарнсворс. В тот день после обеда. Он вернул мне ее на следующий день.

— Где она сейчас?

— В моей квартире.

— Ты в этом уверена?

— Во всяком случае, она должна быть там…

Клейн покачал головой.

— Она в полиции, Синтия. И на ней следы крови. Я сам видел ее.

— Господи! — воскликнула девушка в ужасе. — И что же ты им сказал?

Клейн улыбнулся.

— Ничего.

Глава 12

В дверь Терри Клейна позвонили. Прошло ровно восемнадцать минут после его телефонного разговора с Соу Ха. Клейн жестом приказал Ят Тою оставаться на месте и сам пошел открыть дверь.

На пороге стоял Чу Ки, лицо его было, как всегда, непроницаемым, на нем было светлое пальто, в левой руке он держал шляпу и перчатки. Он пожал Клейну руку на американский манер.

За его спиной стояла Соу Ха, одетая в меховое пальто с огромным поднятым воротником. На голове у нее была маленькая шляпка с пером. Шляпа была лазурного цвета, а перо — ярко-красным.

— Как дела, Терри? — спросила она.

— Отлично. Вы меня прекрасно поняли.

Синтия Рентон сделала реверанс перед Чу Ки, затем пожала руку Соу Ха. Сияющий Ят Той помог гостям снять верхнюю одежду, затем принес чай, высушенные тыквенные семечки, сигареты и пепельницы, после чего незаметно удалился.

Клейн сразу перешел к делу.

— Синтию разыскивает полиция, — сказал он.

— В связи с чем? — спросил Чу Ки.

— Они сами этого толком не знают…

— Неуверенность порождает невежество.

— Вы хотите, чтобы она вышла отсюда, но дом находится под наблюдением, так? — спросила Соу Ха.

Клейн кивнул.

— Я так и подумала. Поэтому я надела это пальто с высоким воротником. В нем можно спрятать лицо. Я специально надела такую кричащую шляпу, чтобы привлечь к ней все внимание полицейских.

Ты предлагаешь мне надеть одежду Соу Ха? — спросила Синтия.

Клейн снова молча кивнул.

— А потом что мне делать? Ей ответил Чу Ки.

— Я уже не молод, — сказал он, — и очень скоро займу место рядом со своими предками, возможно, даже скорее, чем мне того хочется. Мне хотелось бы оставить на память о себе портрет, и я хочу, чтобы его написали вы, мадемуазель. Не могли бы вы провести некоторое время у меня, чтобы сделать эту работу?

— Если работать не спеша, то на это потребуется время, Синтия, — одобрительно добавил Терри.

— Но у меня с собой ничего нет… даже губной помады!

— Можно купить все необходимое — и краски, и кисти, — заметила Соу Ха.

— А вы не боитесь, что у вас могут быть неприятности? — спросила Синтия.

— Мой отец — человек уважаемый, — с достоинством сказала Соу Ха. — А сейчас мы обменяемся с вами одеждой в знак нашей дружбы. Вы пришли в пальто?

Клейн сделал знак Ят Тою, чтобы тот принес одежду. Синтия со слезами на глазах обняла Соу Ха, лицо которой оставалось бесстрастным.

— За вами может увязаться хвост, — предупредил Клейн Чу Ки по-китайски.

— Я не делаю тайны из того, куда я направляюсь, — добродушно ответил старец. — Если кто-нибудь пойдет за мной следом, он увидит, что я исчезну за дверью, которая находится внизу лестницы, но если этот человек будет ждать, когда я выйду, то он раньше состарится.

При этих словах китаец сделал поклон, сложив руки на груди, затем повернулся к Синтии Рентон:

— Вы готовы, мадемуазель?

— Готова, — не совсем уверенно ответила девушка. Клейн проводил их до двери, после чего вернулся в комнату, где сидела Соу Ха и грызла тыквенные семечки.

— Мне, право, неловко, что пришлось обременять вас подобной просьбой, но я не нашел другого выхода, — сказал он.

— Не мучьте себя угрызениями совести, — ответила она. — Мой отец — ваш друг. Он очень счастлив, что может быть вам полезен.

— А вы?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы знаете о моих чувствах, — сказала она. Затем еле слышно добавила: — По крайней мере, я так думаю…

— Но я попросил вас об очень деликатной услуге, довольно рискованной.

— Чем большую оказываешь услугу, тем большее испытываешь удовлетворение. Скажите… вас смущает то, что речь идет в данном случае о художнице?

Клейн внимательно посмотрел на красивое бесстрастное лицо.

— Было бы досадно, если бы щепетильность помешала вашей жене обратиться к нам за помощью.

— Но Синтия мне не жена.

— Она может ею стать.

— Это еще писано вилами на воде.

— Вы отвечаете поговоркой, но ваши мысли гораздо серьезнее.

— Послушайте, Соу Ха… Речь идет об убийстве, и человек, обвиняемый в нем, совершил побег. Каждый, кто оказывает ему содействие, совершает серьезное преступление.

— Я не знаю человека, обвиняемого в убийстве, — ответила Соу Ха. — Я знаю только, что я одолжила приятельнице пальто и шляпу.

— И вы то же самое скажете полиции, если вас спросят?

— Конечно.

— Вы удивительны, — воскликнул Клейн с восхищением. — Мне даже кажется, что вам поверят… Вам придется подождать немного, когда потеплеет, чтобы вы могли перекинуть пальто на руку.

— Я не спешу.

— К сожалению, я вынужден оставить вас.

— Я не буду скучать в обществе Ят Тоя. Мы поговорим о китайских классиках. Когда вы думаете вернуться?

— Через час, если не случится ничего непредвиденного.

— Полиция решит, что в квартире никого нет. Они видели сначала, как вышли старик и девушка, теперь увидят вас…

— Но они знают, что здесь Ят Той.

— Хорошо, я подожду вас.

— И, пожалуйста, не подходите к окнам.

— Разумеется. Я бы и сама догадалась, — сухо сказала Соу Ха.

Глава 13

Человек, открывший дверь на звонок Терри Клейна, был высокого роста, темноглазый, с мохнатыми бровями.

— Меня зовут Клейн, — сказал Терри. — Я друг Синтии Рентон. Мне необходимо с вами поговорить.

— Входите, — ответил Билл Хендрам, отойдя в сторону и пропуская Терри. — Я слышал о вас.

Указав Клейну на кресло, Хендрам набил табаком свою трубку и спросил:

— Что вы хотели узнать у меня?

— Прежде всего я хотел вам сказать, что хочу помочь Эдварду Гарольду. Вы читали в газетах об убийстве прошлой ночью Джорджа Глостера? — внезапно спросил Клейн.

— Да.

— В комнате, где был убит Глостер, полиция обнаружила множество отпечатков пальцев Гарольда. Полиция считает, что Гарольд скрывался там, и, естественно, ему приписывают это очередное убийство.

— Разумеется! Почему бы и не все совершаемые в настоящее время убийства? Это позор!

— Хорошо бы предоставить в распоряжение прессы некоторые сведения, способные поставить под сомнение гипотезу, выдвинутую полицией.

— Вы полагаете?

— Да. Я также считаю, что Эдвард Гарольд должен явиться в полицию, пока еще не отклонена его апелляционная жалоба.

— Теперь понятно, куда вы клоните. Это и есть цель вашего визита?

Именно так, — подтвердил Клейн, выдержав взгляд своего собеседника. — Я хочу помочь вашему другу.

— Это всего лишь слова. Клейн терпеливо продолжал:

— Газеты умолчали об одной детали. На месте преступления полиция обнаружила дамскую сумочку, в которой, между прочим, находились две тысячи пятьсот долларов и водительские права, выданные на имя Синтии Рентон.

— Выходит, вы тоже были на месте преступления?

— У меня была там назначена встреча с Глостером.

— Глостер теперь этого опровергнуть не может.

— Со мной была Синтия Рентон, но поскольку я не мог сказать полиции о ее присутствии в этом месте, то счел разумным умолчать об этом. Это она забыла сумочку.