Нельзя заставлять человека следовать идеологии, с которой он не согласен. Лунная нация существует, потому что такой была создана в те годы, когда города получили независимость от компаний-основателей. То же самое случилось и на Норфолке, только ваши предки предпочли создать пасторальный феодализм. Здесь коммунизм действует, потому что все в него верят, а сеть позволяет нам по возможности избегать коррупции в местных правящих советах и среди чиновников, которая губила большую часть прежних попыток. Если кому-то не нравится, он скорее уедет, чем останется, чтобы портить жизнь остальным. Разве на Норфолке не так?
      Луизе вспомнились слова Кармиты.
      - Людям из Земельного союза приходится тяжело, а космические перелеты дороги.
      - Полагаю, что так. Но нам повезло - наших недовольных поглощает Ореол О'Нейла, на некоторых астероидах есть целые уровни с пониженным тяготением, заселенные эмигрантами с Луны. Наше правительство даже покупает им билеты. Может быть, вам на Норфолке стоило бы попробовать. Смысл многообразия Конфедерации в том, что она позволяет существовать любым этническим культурам. Внутренние конфликты теряют смысл.
      - Неплохая идея. Надо будет папе сказать, когда я вернусь. Наверное, билет на звездолет в один конец обойдется дешевле, чем содержание в полярных трудовых лагерях.
      - А зачем говорить отцу? Почему вы сами не можете выступить с предложением?
      - Никто меня не послушает.
      - Вы станете старше.
      - Нет, потому что я женщина.
      Эндрон недоуменно нахмурился.
      - По...нятно. Возможно, у вас есть более важная тема для выступлений. И с первого же дня на вашей стороне будет половина планеты.
      Луиза выдавила неловкую улыбку. Ей было неприятно, что приходится защищать от чужих насмешек родной мир. Кое-кому следовало бы поучиться вежливости. Вот только некоторым обычаям Норфолка она и сама не могла подыскать оправдания.
      Эндрон привел ее на самые нижние уровни обитаемой зоны, в широкий служебный туннель, шедший от биосферной пещеры вовнутрь астероида. Каменные стены его не были ничем прикрыты, вдоль одной из них тянулась сплошная полоса кабелей и труб. Пол был очень гладким и слегка вогнутым к середине. "Сколько же ему лет, - подумала Луиза, - если ноги прохожих так протоптали скалу?"
      У широких стальных дверей, покрашенных в хаки, Эндрон датавизировал процессору замка тайный код. Ничего не случилось.
      Девочка улыбнулась.
      - Становись сюда, милочка, подальше от двери.
      Джен послушалась, подозрительно глядя на линзы сенсора. Когда Фауракс записал видеоизображение, он прошелся вдоль ее тела вторым процессорным блоком, чтобы снять биоэлектрическую ауру. Оба файла были загружены в паспорт и зашифрованы норфолкским официальным кодом.
      - Только не потеряй, - посоветовал марсианин, вручая девочке клип.
      Луиза была следующей по очереди. Фаураксу захотелось, чтобы она была марсианкой. Такое прелестное личико, только вот фигура совершенно неправильная.
      Изображение Флетчера уже ушло в его паспортный клип, когда Фауракс взялся орудовать над ним биоэлектрическим сенсором. Он нахмурился. Просканировал еще раз. И все же у него ушло довольно много времени, чтобы леденящее беспокойство разрешилось ужасом. Задохнувшись, он оторвал взгляд от дисплея и уставился на Флетчера.
      - Да ты...
      Его нейросеть отключилась, не позволяя датавизировать тревогу. Воздух на его глазах уплотнялся, стягивался, дрожа, как от печного жара, в шарик размером с два кулака. Шар ударил его в лицо, и, прежде чем потерять сознание, Фауракс еще услышал, как ломается его переносица.
      Женевьева пискнула от ужаса, когда марсианин рухнул на пол, орошая его кровью из носа.
      Эндрон воззрился на одержимого, оцепенев от ужаса. Нейросеть его отключилась, осветительная панель мерцала в эпилептическом ритме.
      - О, боже мой. Нет. Только не ты, - он покосился на дверь, оценивая свои шансы.
      - Не пытайтесь бежать, сударь, - сурово проронил Флетчер. - Я сделаю все, что должен, дабы защитить этих дам.
      - Ох, Флетчер, - простонала Луиза. - Мы почти добрались.
      - Его механизм разоблачил мою природу. Иначе я поступить не мог.
      Женевьева подскочила к Флетчеру и крепко обняла его за пояс. Он легонько погладил ее по макушке.
      - Ну и что нам теперь делать? - спросила Луиза.
      - Еще и вы? - взвыл Эндрон.
      - Я не одержимая! - возмущенно воскликнула Луиза.
      - Тогда что...
      - Флетчер защищал нас от одержимых. Вы же не думаете, что я сама могла от них отбиться?
      - Но он один из них!
      - Один из кого, сударь? Многие мужчины - разбойники и убийцы. Относится ли это к каждому?
      - Это не аргумент. Ты одержимый. Ты враг.
      - И все же, сударь, себя я вашим супостатом не почитаю. Единственное мое преступление, мнится мне, в том, что я умер.
      - И вернулся! Ты украл тело этого человека! А твои сородичи хотят поступить так со мной, да и со всеми остальными!
      - Чего же ждете вы? Не столь я отважен, чтобы устоять перед искушением избавить себя от мук бездны. Быть может, сударь мой, почитаете вы мою слабость моим истинным проступком. Ежели так, признаю - в позоре этом я виновен. И все же знайте, что на бегство подобное пошел бы я и дважды, и трижды, хотя и признаю его безнравственнейшим воровством.
      - Он спас нас! - горячо заговорила Женевьева. - Квинн Декстер хотел со мной и с Луизой страшные вещи делать! А Флетчер его остановил. Никто не мог. Он не плохой человек, не говорите так! И я вам не дам с ним ничего делать! Я не хочу, чтобы он возвратился в бездну! - Она еще крепче стиснула Флетчера в объятиях.
      - Ладно, - признал Эндрон. - Может, ты и не такой, как типы из Организации Капоне или с Лалонда. Но я не могу тебе позволить бродить здесь. Это мой дом, черт возьми! Может, это мерзко и несправедливо, что ты страдал в бездне. Но ты одержатель. Этого ничем не изменишь. Мы противники, это заложено в нашей природе.
      - Тогда, сударь, перед вами стоит жестокая дилемма. Ибо я поклялся сих дам препроводить к их цели.
      - Погоди, - прервала его Луиза и обратилась к Эндрону: - Ничего не изменилось. Мы по-прежнему желаем покинуть Фобос, и вы знаете, что Флетчер не угрожает ни вам, ни вашему народу. Вы сами так сказали.
      Эндрон покосился на лежащего без сознания Фауракса.
      - Я не могу, - прошептал он в отчаянии.
      - Если Флетчер откроет ваши тела для томящихся в бездне, кто знает, что за люди придут в них, - не унималась Луиза. - Не думаю, что они будут так же сдержанны, если можно судить по тем, которых видела я. Из-за вас Фобос падет перед одержимыми. Вы этого хотите?
      - А вы как думаете? Вы меня загнали в угол.
      - Ничуть. У нас есть очень простой выход, у всех нас.
      - Какой?
      - Да помогите нам! Допишите паспорт Флетчера, а самого Фауракса запихните в ноль-тау-капсулу до нашего отлета. И вы будете точно знать, что мы улетели, а астероид в безопасности.
      - Это безумие. Я вам не верю, да и с вашей стороны будет глупо довериться мне.
      - Не совсем так, - поправила его Луиза. - Если даже вы скажете, что согласны, Флетчер будет знать, правда ли это. А когда мы улетим, вы уже не сможете передумать, потому что вам трудно будет объяснить свое участие полиции.
      - Вы читаете мысли? - Смятение Эндрона все углублялось.
      - Воистину, мне ведомо будет любое замышленное вами черное предательство.
      - И что вы собираетесь делать, когда доберетесь до Транквиллити?
      - Отыскать моего жениха. Других планов у меня пока нет.
      Эндрон снова глянул на Фауракса.
      - Кажется, у меня нет большого выбора. Если вы уберете свое подавляющее поле, я вызову грузовой механоид, чтобы оттащить Фауракса на "Далекое королевство". На борту я могу пользоваться ноль-тау капсулами без ограничений. Один бог знает, как я это объясню, когда все кончится. Пожалуй, меня просто выкинут из шлюза.
      - Вы спасаете свой мир, - утешила его Луиза. - Вы будете героем.
      - Почему-то сомневаюсь.
      Пещера в коралловом утесе была глубокой, так что Дариат мог развести костер, не опасаясь быть замеченным. Сегодня он избрал убежищем пляж у края оконечности. Уж хотя бы здесь они с Татьяной могут себя чувствовать в безопасности или нет? Мостов через кольцевое море не было, и, чтобы последовать за ними, Бонни должна будет или взять лодку, или поехать на метро (как бы последнее ни было маловероятно). А это значило, что так или иначе они будут предупреждены загодя.
      Способность охотницы находить свои жертвы прежде, чем ее замечали Рубра или сам Дариат, просто потрясала. Даже самого Рубру она, казалось, тревожила всерьез. Дариат не мог понять, как она вообще на них вышла. Но это случилось. С тех пор, как он встретился с Татьяной, не было и дня, чтобы Бонни не пришла по их следу.
      Единственной догадкой, которую мог высказать Дариат, было то, что дополнительное чувство Бонни было намного сильнее, чем у других одержимых, позволяя ей узнавать мысли всех живущих в обиталище. Если так, то оно действовало на невероятных расстояниях. Сам Дариат не ощущал ничего уже за километр, а десять метров сплошного коралла блокировали его чувства напрочь.
      Татьяна закончила потрошить пару пойманных ею форелей, завернула их в фольгу и сунула в прокопанную под костром дыру.
      - Через полчаса будут готовы, - объявила она.
      Дариат невыразительно усмехнулся, припомнив костры, которые разводили они с Анастасией, еду, которую она готовила ему. Тогда пикник на воздухе был для него понятием чуждым. Выросший на саморазогревающихся пакетах, он всегда поражался, какие изысканные блюда может она приготовить в такой примитивной обстановке.
      - Она говорила что-нибудь обо мне? - спросил он.
      - Не слишком много. Я мало виделась с ней с тех пор, как она стала возлюбленной Тоале. И кроме того, я к тому времени и сама стала интересоваться мальчиками. - Она хрипло рассмеялась.
      Дариату трудно было найти в Татьяне что-либо общее с Анастасией, помимо физического сходства. Невозможно было представить, чтобы его прекрасная возлюбленная превратилась с годами в такую вот легкомысленно-веселую, шумную женщину. Анастасия сохранила бы присущие ей спокойное достоинство, лукавый юмор, щедрость духа.
      Ему тяжело было испытывать к Татьяне сочувствие и еще тяжелее терпеть ее выходки, особенно учитывая обстоятельства. Но он старался, зная, что, покинув ее сейчас, он станет недостоин своей любви, предаст ее.
      Будь проклят Рубра! Он знал это с самого начала.
      - Я был бы признателен, если бы ты вспомнила.
      - Ладно. Пожалуй, уж столько-то я тебе должна. - Она поудобнее устроилась на мелком песке. Браслеты ее тихонько позвякивали. - Она говорила, что ее новый парень - это ты - совсем другой. Что Анстид измывался над тобой со дня твоего рождения, но под болью и одиночеством она видит тебя настоящего. Ей казалось, что она может освободить тебя от его власти. Странно - она правда в это верила. Словно ты был раненым птенцом, которого она подобрала. По-моему, она так и не поняла своей ошибки. До самого конца. Потому она так и поступила.
      - Я был ей верен. Всегда.
      - Вижу. Тридцать лет собираться... - Она присвистнула.
      - Я убью Анстида. Теперь у меня хватит на это сил.
      Татьяна от души расхохоталась, складки ее широкого бумажного платьица задрожали.
      - О, да, теперь я вижу, на что она купилась! Столько искренности и злопамятства! Крепким же ядом напитал свои стрелы Купидон в день вашей встречи.
      - Не насмехайся.
      Улыбка сошла с ее лица, и Дариат вдруг заново увидел в ней сходство с Анастасией. В глазах ее горела та же страсть.
      - Я никогда не посмеялась бы над своей сестрой, Дариат. Я жалею ее, ибо Тарруг сыграл над ней злую шутку. Она была слишком молода, чтобы встретить тебя, слишком. Будь у нее в запасе еще пара лет, чтобы набраться мудрости, она бы поняла, что тебя уже не спасти. Но она была молода... и глупа, как все мы в эти годы. Она не могла не принять этого вызова сотворить добро, принести в твою тюрьму немного света. Когда доживаешь до моих лет, то безнадежные случаи обходишь далеко стороной.
      - Я не потерян ни для Чири, ни для Тоале. Я убью Анстида. И это благодаря Анастасии. Она освободила меня из-под его власти.
      - Ох-хо-хо! Только послушайте! Кончай твердить зазубренное, Дариат, учись сердцем. То, что она сообщила тебе имена наших господ, не значит, что ты их понял. Ты не убьешь Анстида. Рубра - не повелитель царств, он всего лишь взбесившееся воспоминание. Конечно, безумие делает его злобным и мстительным, а это аспекты Анстида, но он лишь жалкое подобие. Оттого, что ты взорвешь одно обиталище, в мире не исчезнет ненависть. Это ты хоть понимаешь?
      - Да, малыш, ответь на этот вопрос. Мне очень интересно.
      - Пошел в жопу!
      - Жаль, ты в университет не попал. Доброй старой школы уличных драк недостаточно, когда выходишь на арену интеллектуальных споров.
      Дариат постарался успокоиться, замечая, как ползут по его одежде червячки разрядов. Губы его искривила робкая улыбка.
      - Это я понимаю. И кроме того, без ненависти не понимаешь, как сладка любовь. Ненависть нужна людям.
      - Вот это ближе к истине, - Татьяна захлопала в ладоши. - Мы еще сделаем из тебя звездномостца.
      - Уже поздновато. И Рубру я все-таки взорву.
      - Надеюсь, после того, как я уберусь отсюда?
      - Я тебя вытащу.
      - Ага, и кто тебе в этом должен будет помочь?
      - Как? - спросила Татьяна.
      - Честно говоря, пока не знаю. Но я придумаю. Уж столько-то я должен тебе... и Анастасии.
      - Браво, сэр Галахад. А покамест к нам прибыли три корабля.
      - И?..
      - И они с Новой Калифорнии. Фрегат и два вооруженных торговца. Похоже, что наш статус-кво долго не продержится.
      Патрульные космоястребы засекли три корабля адамистов, вышедших из прыжка в двенадцати тысячах километров от Валиска. По мере того как выдвигались их терморадиаторы, сенсорные гроздья и антенны, до космоястребов начинали долетать обрывки идущих в широком диапазоне передач. Корабли рассылали по всей системе Шринагара блоки новостей о том, как хорошо идут дела у Организации и как процветает Новая Калифорния. Было несколько длинных репортажей об одержимых, исцеляющих неодержанных с переломами и травмами.
      Одно космоястребы перехватить не сумели - переговоры между кораблями и Валиском. Но что бы ни было сказано, восемь адовых ястребов вылетели, чтобы препроводить корабли с Новой Калифорнии к космопорту обиталища.
      Встревоженное возможной попыткой Капоне распространить свое влияние на систему Шринагара, Согласие попросило Рубру внимательно проследить за развитием событий. Тот согласился - на удивление, безоговорочно.
      Кира ждала Патрицию Маньяно в конце трехкилометрового туннеля, ведущего в осевую камеру. В отсутствие метро передвигаться приходилось исключительно пешком. Начинавшийся в осевой камере коридор на протяжении первого километра шел почти вертикально и снабжен был только перекладинами, затем начиналась обычная лестница. Вовнутрь обиталища он выходил в двух километрах над основанием оконечности, выводя из толщи коралла на плато, куда можно было попасть по подъездной дороге.
      По счастью, похожее плато на другой стороне оконечности давало доступ к посадочным залам причальных уступов, так что неподвижным космопортом пользоваться почти прекратили.
      Если Патриция испытывала раздражение от того, что спуск отнял у нее столько сил и времени, то Кира этого не заметила даже шестым чувством. Скорее наоборот - выйдя из туннеля и оглядевшись, посланница Капоне восторженно улыбнулась. Кира не могла не признать, что вид с небольшого плато открывался прекрасный. Разноцветные полосы, шедшие по внутренней поверхности Валиска, ярко выделялись в ослепительном свете осевой трубки.
      Прикрыв глаза ладонью от света, Патриция осмотрела обиталище.
      - Никакими рассказами не передать.
      - А в вашу эпоху обиталищ не было? - спросила Кира.
      - Ни в коем случае. Я из самого двадцатого века. Аль предпочитает лейтенантов из этой эпохи, мы друг друга лучше понимаем. Это нынешние - я у некоторых одно слово из десяти понимаю.
      - Я сама из двадцать четвертого века. Никогда на Земле не бывала.
      - Повезло вам.
      Кира жестом пригласила гостью в открытую машину, стоявшую на обочине дороги. На заднем сиденье примостилась вечно бдительная Бонни.
      Кира завела мотор, и машина двинулась.
      - Должна сразу предупредить: все, что вы скажете на открытом месте, подслушает Рубра. Мы считаем, что обо всем происходящем здесь он рассказывает эденистам.
      - То, что я должна передать, секретно, - заметила Патриция.
      - Я так и думала. Не волнуйтесь, у нас есть безопасные помещения.
      Для Рубры не составило особого труда проникнуть в круглую башню в основании северной оконечности. Важно было лишь соблюдать осторожность. Одержимые легко засекали мелких зверушек вроде крыс и летучих мышей и испепеляли их на месте белым огнем. Так что пришлось прибегнуть к помощи необычных служителей.
      Глубоко в родильных пещерах под южной оконечностью в инкубаторах росли насекомые, чьи последовательности ДНК хранились неиспользованными со дня, когда Валиск только зародился. Из яиц проклевывались многоножки и пчелы, и каждую вела по сродственному каналу своя подпрограмма.
      Пчелы летели в основную полость, где носились у разбитых вокруг входов в звездоскребы временных лагерей. Полной ясности изображения добиться не удавалось, но они снабжали Рубру немалым количеством сведений о том, что творится внутри шатров и домиков, где обычные его чувства не действовали.
      Многоножек переносили птицы и бросали на крыши башен и других строений. Как и пауки, которых разведка эденистов использовала для скрытого наблюдения, они проползали воздуховодами и между оплетками кабелей, прячась за розетками и вентиляционными решетками, откуда они могли наблюдать за происходящим.
      С их помощью Рубра и когистанское Согласие могли наблюдать, как Кира и Патриция Маньяно входят в зал заседаний совета "Магелланик ИТГ". С Патрицией был один помощник, Кира взяла с собой Бонни и Станьона. Никого из членов нового правящего совета Валиска не пригласили.
      - Что случилось? - поинтересовалась Патриция, усаживаясь в кресло.
      - В каком смысле? - осторожно отозвалась Кира.
      - Да ну. Ваши адовы ястребы безнаказанно снуют по всей Конфедерации, привозя сюда живые тела. А когда они прилетают, обиталище похоже на лагерь беженцев из третьего мира, перенесенный из моей эпохи. Вы живете в железном веке. Это нелепость. Биотех - единственная современная технология, совместимая с нами. Вам бы следовало наслаждаться роскошью в квартирах звездоскребов.
      - Рубра с нами случился, - горько бросила Кира. - Он до сих пор в нейронных слоях. Единственный наш спец по сродству, который мог его выдавить, облажался. А это значит, что звездоскребы нам приходится вычищать по сантиметру, чтобы обезопасить себя. У нас получается. Это требует времени, конечно, но у нас вечность впереди.
      - Вы можете улететь.
      - Не думаю.
      Патриция откинулась на спинку кресла и улыбнулась.
      - А, да. Это ведь значит - эвакуироваться на планету. И как вы там сохраните свое положение и власть?
      - Так, как это делает Капоне. Людям нужно правительство, организация. Мы очень общественная раса.
      - Тогда почему нет?
      - Нам и здесь неплохо. Вы правда прилетели сюда, чтобы засыпать меня дешевыми подколками?
      - Ничуть. Я прилетела, чтобы предложить вам сделку.
      - Да?
      - Антивещество в обмен на ваших адовых ястребов.
      Кира глянула на Бонни и Станьона. Глаза последнего загорелись жадным интересом.
      - А что мы, по-вашему, будем делать с антиматерией?
      - То же, что и мы, - ответила Патриция. - Снесете к чертям систему обороны Шринагара. Тогда вы сможете выбраться с этой свалки. Планета перед вами открыта. А раз вторжением будете управлять вы, то вам и решать, какую форму примет сообщество одержимых. Эта схема работает для Организации. Мы начали, мы и правим. Сработает ли это у вас - это уже, смотря что вам по плечу. Капоне - лучший.
      - Но и он не совершенство...
      - У вас свои проблемы, а у нас свои. Космоястребы эденистов доставляют нашему флоту много хлопот. Чтобы справиться с ними, нам нужны адовы ястребы. Их искажающие поля могут обнаружить сброшенные на нас стелс-бомбы.
      - Интересное предложение.
      - Только не пытайтесь торговаться. Это было бы оскорбительно. Мы хотим справиться с мелким неудобством, вам же угрожает катастрофа.
      - Если вы не слишком оскорбитесь, мне было бы интересно знать, сколько антивещества вы готовы предоставить?
      - Столько, сколько нужно, и корабли, чтобы нести его. Если вы выполните свою часть сделки. Сколько космоястребов вы можете нам предложить?
      - Несколько собирают ребятишек-полуночников. Но штук семьдесят я вам, пожалуй, выделю.
      - И вы их контролируете? Они будут исполнять приказы?
      - О да.
      - Как?
      Кира издевательски усмехнулась.
      - Этого вам не повторить. Мы можем предоставить одержателям человеческие тела, не изгоняя их перед этим в бездну.
      - Умно. Так мы договорились?
      - С вами - нет. Я сама отправлюсь на Новую Калифорнию и поговорю с Капоне. Так мы обе узнаем, насколько можем доверять друг другу.
      Когда Патриция вышла, Кира осталась в зале.
      - Это все меняет, - бросила она Бонни. - Даже если нам не хватит антивещества, чтобы взять Шринагар, у нас будет чем остановить новую атаку космоястребов, если таковая случится.
      - Похоже на то. Думаешь, Капоне не втирает нам очки?
      - Не уверена. Похоже, ему здорово нужны эти адовы ястребы, иначе он не платил бы за них антивеществом. Даже если он захватил фабрику, у него не может быть больших запасов.
      - Мне отправиться с тобой?
      - Нет. - Она облизнула губы - на миг высунулся и скользнул из стороны в сторону раздвоенный язычок. - Или мы покинем эту дыру и отправимся на Шринагар, или я договорюсь с Капоне, что он предоставит нам достаточно тел, чтобы наполнить обиталище. Так или иначе, а этот засранец Дариат нам больше не понадобится. Присмотри за этим.
      - А как же.
      - Сможете вы остановить вылетающих адовых ястребов? - спросил Рубра.
      - Нет, - ответило когистанское Согласие. - Семьдесят - не сможем. Они все еще вооружены значительным числом обычных боевых ос.
      - Зараза.
      - Если Кира получит от Капоне боевые осы с антиматерией, мы не сможем предоставить достаточных подкреплений сети стратегической обороны Шринагара. Планета может пасть перед ней.
      - Тогда вызывайте конфедеративный флот. Шринагар в конце концов платит налоги или нет?
      - Да. Но нет уверенности, что флот откликнется. Их ресурсы растянуты по очень широкому фронту.
      - Так вызовите Юпитер. У них должна найтись пара свободных эскадрилий.
      - Мы посмотрим, что можно сделать.
      - Давайте. А пока нам следует принять несколько важных решений - мне и Дариату. Потому что Бонни Левин не оставит нам много времени.
      Эрик был уверен, что при взрыве и последовавшем не менее бурном маневре стабилизации часть медицинских нанопакетов оторвалась. Он ощущал, как под скафандром нарастает давление, и убедил себя, что это протекает жидкость - кровь или питательный раствор из пакетов и вспомогательных модулей, он определить не мог. Половина пакетов на датавизы не откликалась.
      По крайней мере, они не могли присоединиться к мрачным сообщениям медицинской программы относительно текущего состояния пациента. Правая рука не откликалась на нервные импульсы, и Эрик не чувствовал ее вовсе. Единственное, что могло его порадовать, - это то, что кровь продолжала циркулировать в новонаращенных мышцах и приживленной искусственной ткани.
      Поделать с этим Эрик не мог ничего. В резервных матричных аккумуляторах капсулы не хватало энергии, чтобы запустить внутреннюю систему жизнеобеспечения. Жиденькая атмосфера уже остыла до минус десяти по Цельсию и продолжала замерзать. А это значило, что снять скафандр и спокойно заменить нанопакеты Эрик не мог. И - чтобы было уже совсем обидно - в потолке над его головой отворилась крышка шкафчика с аварийным комплектом, куда входили и свежие медицинские пакеты.
      Включилось аварийное освещение, заливая капсулу блеклым голубым свечением. Всюду нарастала изморозь, не позволяя прочесть надписи даже на оставшихся голодисплеях. Из каких-то щелей повылетал накопившийся мусор и кружился теперь в воздухе по прихотливым траекториям, отбрасывая на противоперегрузочные ложа птичьи тени.
      Потенциально наиболее серьезной проблемой было периодическое выпадение связи с бортовым компьютером. Эрик не был уверен, что может вполне доверять статусным диаграммам. На простые команды компьютер, впрочем, откликался.
      Прояснив немного свое положение, Эрик приказал выдвинуться сенсорам капсулы. Отозвались, выдвинувшись на поршневидных стержнях из толщи нультермной пены, три из пяти и принялись обозревать окружающее пространство.
      Программа астрогации медленно проводила опознание звездного неба. Если компьютер не путал, "Тигара" завершила прыжок в пятидесяти миллионах километров от назначенной точки. Нгеуни казалась лишь неприметной голубовато-зеленой звездой сбоку сияющего светила класса А2.
      Эрик не был уверен, что там примут его сигнал бедствия. Колонии первой фазы снабжались не самой совершенной техникой связи. Когда он приказал направленной антенне сфокусироваться на далекой планете, та не подчинилась. Эрик повторил команду - с тем же результатом.
      Бортовой компьютер прогнал диагностику и сообщил, что система вышла из строя. Не выходя наружу, чтобы посмотреть самому, выяснить, что там случилось, было невозможно.
      Эрик был один.
      Отрезан от мира.
      В пятидесяти миллионах километров от возможности спастись.
      Во многих световых годах от того места, где ему следовало находиться.
      Ему оставалось только ждать. Он отключил по очереди все системы, кроме маневровых двигателей, системы навигации, управлявшей ими, и самого компьютера. Судя по тому, как часто срабатывали движки, капсула протекала. Последний прогон диагностической программы, перед тем как Эрик отрубил внутренние сенсоры, так и не нашел, где протекало и что.
      Уменьшив до минимума потребление энергии, Эрик нажал панель ручной деактивации крепежной сетки. Даже та сработала без охоты, неторопливо втягиваясь в край ложа. Когда агент приподнялся над ложем, у него на животе заплескалась жидкость под скафандром. Поэкспериментировав, он обнаружил, что, двигаясь очень медленно, он может свести этот эффект (и возможный вред) к минимуму.
      Вбитые в него рефлексы взяли вверх - Эрик принялся перебирать аварийный комплект в потолочном шкафчике. Тут-то его и настиг эмоциональный шок. Он стиснул в руках силиконовую надувную программируемую четырехместную лодку, и его затрясло.
      Оценивать положение!.. Точно кадет-первогодок.
      В дыхательной трубке скафандра забулькал рваный смех. Прикрывавший глазницы Эрика блестящий черный силикон повысил проницаемость, выпуская обжигающую сжатые веки соленую жидкость.
      Никогда в жизни агент не ощущал себя настолько беспомощным. Даже когда одержимые брали "Крестьянскую месть" на абордаж, он мог что-то сделать. Он мог сражаться, ударить в ответ. Кружась над Новой Калифорнией под прицелом Организации, готовой уничтожить корабль при первом неверном ходе, он мог записывать в память данные с сенсоров. Он всегда мог делать что-то полезное.
      Но сейчас он в унизительной беспомощности ощущал, как рушится его рассудок, уподобляясь увечному телу. Из темных уголков рубки выползал страх, поглощая остатки сознания, порождая в висках боль куда сильнее боли от обычной раны.
      Даже те мышцы, что еще не вышли из строя, отказывались повиноваться, оставив Эрика позорно прикованным к надувной шлюпке. Последние резервы упорства и решимости иссякли, и даже многоликие программы нейросети не могли больше защитить рассудок своего носителя.
      Слишком слаб, чтобы жить, слишком испуган, чтобы умереть, - Эрик Такрар стоял на предельной черте.
      В восьми километрах от Стонигейта Кохрейн, посигналив, свернул "Кармического крестоносца" с дороги. Три следовавшие за ним машины перевалили через обочину и остановились рядом, на лугу.
      - Йо, чуваки! - гаркнул Кохрейн малолетним хулиганам, оккупировавшим салон. - Вылезать пора, дык, тьма грядет!
      Он нажал на приборной доске большую красную кнопку, и двери открылись. Лавина детворы хлынула наружу.
      Кохрейн надел свои лиловые очечки и вылез из кабины. К нему подошли, рука об руку, Стефани и Мойо.
      - Хорошее место, - заметила она.
      Караван остановился у въезда в неглубокую долину, совершенно перекрытую бурлящим пологом алых туч, так что даже далекие горы не были видны.
      - Да вообще поездка клевая выходит, просто ништяк.
      - Точно.
      Хиппи материализовал самокрутку с анашой.
      - Затяжку?
      - Нет, спасибо. Я лучше посмотрю, чем бы их на ужин накормить.
      - Клево. Я пока дурных вибраций не чую, но лучше присмотрю, чтобы назгулы над нами не кружили.
      - Давай. - Стефани дружески улыбнулась ему и двинулась к задней части автобуса, где находилось багажное отделение. Мойо принялся вытаскивать посуду.
      - Завтра к вечеру, пожалуй, до Чейнбриджа дотянем, - предположил он.
      - Ага. Когда мы выезжали, я правда такого успеха не ожидала.
      - Скучно жить, когда все предсказуемо. - Мойо вытащил большую электрическую жаровню и поправил алюминиевые ножки, чтобы не шаталась. Кроме того, получилось ведь лучше, чем задумывали.
      Стефани оглядела импровизированный лагерь и кивнула с одобрением. Вокруг машин сновало почти шесть десятков ребятишек. Попытка двоих человек помочь горстке одержимых обрушила лавину.
      В первый же день их четырежды останавливали местные жители и сообщали, где прячутся неодержанные дети. На следующий день в автобус набилось два десятка ребятишек, и Тина Зюдол вызвалась отправиться с компанией. На третий день к ним присоединились Рена и Макфи еще с одним автобусом.
      Сейчас машин было четыре и восемь одержимых взрослых.