Глава 23

Я уже сидела за рулем "акуры"[13], когда поняла, что не помню, куда нам надо ехать. Так я и сидела, уставясь на зажатые в руке ключи. В голове не было ни единой мысли.

– Куда мы едем?

Мужчины переглянулись, потом Рис с заднего сиденья сказал:

– Давай я поведу, Мерри.

Он наклонился вперед между сиденьями и осторожно вынул ключи из моей руки. Я не сопротивлялась. Казалось, что весь мир вокруг меня звенит – словно какой-то невидимый комар жужжал прямо мне в ухо.

Рис открыл мне дверцу, и я обошла вокруг машины на сторону пассажира. Холод придержал дверь и усадил меня, прежде чем перебраться на заднее сиденье. Повезло, что Рис оказался с нами. Холод не умеет водить машину.

– Пристегнись, – напомнил Рис.

Забыть пристегнуться – это на меня не похоже. Я застегнула ремень только со второй попытки.

– Да что это со мной?

– Шок, – объяснил Рис, трогая машину.

– Шок? Почему?

Ответил Холод, наклонившись ко мне через спинку сиденья. Стражи, как правило, не пристегивались: они могли лишиться головы и не умереть при этом, так что, полагаю, короткий полет через ветровое стекло не слишком их волновал.

– Ты это сама сказала полицейскому. Ты никогда не видела ничего ужаснее того, что тебе пришлось увидеть только что.

– А ты видел?

Он помолчал мгновение и сказал:

– Да.

Я взглянула на Риса, который вез нас по Пасифик-хайвей с его чудесными видами на океан.

– А ты?

– Что я? – спросил он, сверкнув улыбкой.

Я нахмурилась.

– Ты видел и похуже?

– Да. И скажу сразу: я не собираюсь тебе об этом рассказывать.

– Даже если я вежливо попрошу?

– Тем более если попросишь вежливо. Если меня хорошенько разозлить, может, я и попытался бы потрясти тебя описанием ужасов, которые мне приходилось видеть. Но я на тебя не злюсь и не хочу тебя травмировать.

– Холод?

– Уверен, что Рису довелось повидать больше, чем мне. Меня еще на свете не было во время первых битв нашего народа с фирболгами.

Я знала, что фирболги были первыми полубожественными обитателями Британских островов и Ирландии. Знала, что мои предки разбили их и завоевали право стать новыми хозяевами этих земель. Это было несколько тысячелетий назад, это я тоже знала. Чего я не знала, так это что Рис был старше Холода, старше почти всех сидхе. Что Рис был одним из первых, кто вступил на острова, которые теперь принято считать родиной сидхе.

– Рис старше тебя?

– Да.

Я перевела взгляд на Риса. Тот вдруг очень сосредоточился на дороге.

– Рис?

– Да? – сказал он, глядя прямо перед собой. Он миновал поворот немного быстрее, чем нужно, так что ему пришлось поработать рулевым колесом.

– Насколько ты старше Холода?

– Не помню. – В его голосе различалась нотка печали.

– Помнишь.

Он наконец оглянулся на меня.

– Нет, не помню. Это было слишком давно, Мерри. Я не помню, когда родился Холод.

Теперь его голос звучал раздраженно.

– Ты помнишь, когда ты родился? – спросила я Холода.

Он задумался над вопросом. Потом качнул головой:

– Не точно. Рис прав: спустя достаточно долгое время об этом просто перестаешь думать.

– Ты хочешь сказать, что вы теряете часть воспоминаний?

– Нет, – сказал Холод, – но становится не важно, в каком году ты родился. Ты же знаешь, мы не отмечаем дни рождения.

– Нуда, но я никогда не задумывалась почему.

Я снова повернулась к Рису. Он был мрачен, можно даже сказать – угрюм.

– Так ты видал и худшее, чем было в этом клубе, ресторане или чем там было это заведение?

– Да.

Ответ был очень коротким, отрывистым.

– Если я попрошу тебя рассказать, ты расскажешь?

– Нет.

Бывают "нет", которые никогда не станут "да", этакие "НЕТ". "Нет" Риса было как раз такого рода.

Я не стала продолжать расспросы. Кроме всего прочего, я не была уверена, что мне хочется слушать о жутких смертях, особенно если их обстоятельства были хуже, чем то, что мне только что довелось увидеть. Такого количества мертвецов я не видела никогда в жизни и никогда больше видеть не хотела бы.

– Я учту твое желание.

Он бросил на меня взгляд, как будто не совсем мне поверил.

– Как неожиданно с твоей стороны.

– Не стоит язвить, Рис.

Он пожал плечами.

– Прости, Мерри, просто у меня не слишком хорошее настроение.

– Я думала, только я перенесла это так плохо.

– Меня заботят не трупы, – сказал Рис, – а то, что лейтенант ошибается. Это не был ни газ, ни яд, ни что-либо подобное.

– Что ты хочешь сказать, Рис? Что ты увидел такого, что не заметила я?

Холод откинулся назад на сиденье.

– Ладно, что вы оба увидели такого, что не заметила я?

Рис по-прежнему смотрел только на дорогу. На заднем сиденье молчали.

– Так скажите мне, кто-нибудь, – потребовала я.

– Кажется, тебе лучше, – отметил Холод.

– Лучше. Ничто так не помогает в таких случаях, как немножко позлиться. Ну так что вы увидели такого, что я пропустила?

– Ты слишком сильно закрывалась от всего сверхъестественного, – пояснил Рис.

– Уж точно. Знаешь, сколько всякой метафизической дряни висит там, где недавно кого-то убили, не говоря уж о месте массовой гибели? К таким местам духи стекаются толпами. Слетаются как стервятники – питаться страхом, ужасом, скорбью оставшихся в живых. Можно прийти в такое место чистеньким – и выйти облепленным нахлебниками.

– Мы знаем, на что способны духи, населяющие воздух, – сказал Холод.

– Наверное, еще лучше, чем я, – согласилась я, – но вы – сидхе, вы не становитесь одержимыми.

– Малые духи с нами не справляются, – поправил Холод. – Но мне случалось видеть иных из нашего рода, которыми практически завладели бестелесные сущности. Такое встречается, особенно у практикующих темную магию.

– Ну, я достаточно человек, чтобы подхватывать такие штуки между делом. Для их привлечения мне не нужно прилагать усилий, достаточно ослабить щиты.

– Ты старалась ощущать как можно меньше, пока находилась там, – сделал вывод Рис.

– Я – частный детектив, а не профессиональный медиум. Даже не профессиональный маг или ведьма. Для меня там не было работы. Я ничем не могла помочь.

– Смогла бы, если бы опустила щиты хоть немного, – сказал Рис.

– Отлично, в следующий раз буду храбрее. Ну так что вы увидели?

Холод вздохнул достаточно громко, чтобы я это услышала.

– Я почувствовал остатки мощных чар. Очень мощных. Там еще долго будет держаться их жгучее эхо.

– Ты их ощутил, как только мы вошли внутрь?

– Нет. Я не хотел прикасаться к телам, так что обследовал все при помощи иных чувств, не прибегая к осязанию и зрению. Я, как ты говоришь, сбросил щиты. Вот тогда я и почувствовал чары.

– А ты разобрался, что это были за чары? – спросила я и повернулась к нему как раз чтобы увидеть, как он качает головой.

– Я разобрался. – Голос Риса заставил меня повернуться обратно.

– Что ты сказал?

– Любой из нас, сосредоточившись, мог почувствовать остатки магии. Мерри могла бы их различить, если бы захотела.

– Ей это ничего бы не сказало, как не сказало мне, – возразил Холод, – но ей стало бы еще трудней выносить то зрелище.

– Не спорю, – сказал Рис. – Я просто говорю, что я пошел и осмотрел тела. Девять упали там, где стояли, но у остальных было время сопротивляться, испугаться, попробовать убежать. Но они не побежали, как сбежали бы, допустим, от дикого зверя, если б он на них напал. Они не бросились к дверям, не стали вышибать окна, не сделали ничего, что могли бы, пойми они, что происходит. Они будто ничего не замечали.

– Ты говоришь загадками, Рис, – сказал Холод.

– Ага, Рис. Ты не мог бы сказать проще?

– Может, они просто не поняли, что в зале что-то есть?

– То есть? – спросила я.

– Люди практически не способны видеть духов, каких бы то ни было.

– Ну да, но если ты намекаешь, что духи, бестелесные создания, перебили в клубе всех до последнего человека, я не соглашусь. Бестелесные сущности – у них не хватит... физической энергии, чтобы вывести из строя так много людей сразу. Они могут справиться с одним человеком, если он обладает сверхчувствительностью к их воздействию, но даже это под вопросом.

– Не бестелесные сущности, Мерри. Это был дух иного рода.

Я недоуменно моргнула.

– Что, привидение?

Он кивнул.

– Привидения тоже такого не делают. Они могут напугать кого-то до сердечного приступа, но и только. Настоящие привидения не причиняют вреда людям. Если причинен реальный физический вред, то это работа не привидений.

– Зависит от вида привидения.

– А теперь ты о чем? Есть только один вид привидений.

Он одарил меня взглядом, причем ему пришлось развернуться чуть ли не всем корпусом из-за глаза, закрытого повязкой. Он частенько взглядывал на меня, когда вел машину, но это были лишь автоматические движения, потому что правый глаз у него отсутствовал – видеть меня он не мог. Теперь же он нарочно повернулся, чтобы посмотреть на меня левым глазом.

– Твои познания крайне глубоки и обширны.

Я всегда думала, что Рис – один из молодых сидхе, потому что, общаясь с ним, никогда не чувствовала себя выходцем из другого века. Он один из немногих владел домом вне холмов фейри, нормально обращался с электроприборами, имел водительские права. Сейчас он смотрел на меня как на неразумного ребенка.

– Прекрати, – потребовала я.

Он повернулся к дороге.

– Что прекратить?

– Терпеть не могу, когда на меня так смотрят. Как будто я слишком молода, чтобы понять то, что вы испытали на опыте. Ладно, мне никогда не будет тысяча лет, но мне уже больше тридцати, и по человеческим меркам я совсем не ребенок. Будь любезен, не обращайся со мной, как с ребенком!

– Ну так не веди себя как ребенок, – сказал он, и голос его был полон сожаления, как у разочарованного учителя. Мне этого и от Дойла хватало. Еще и от Риса – было совсем лишним.

– В чем я веду себя как ребенок? В том, что не опустила щиты и не увидела весь этот ужас?

– Нет, в том, что ты сообщаешь, будто есть только один вид привидений, как абсолютную истину. Поверь, Мерри, не одни только тени людей скитаются вокруг.

– А чьи еще? – был резонный вопрос.

Он набрал воздуха и сильнее сжал руль.

– Что происходит с бессмертными, когда они умирают?

– Перевоплощаются, как и все прочие.

Он улыбнулся.

– Нет, Мерри. Если их можно убить – то они по определению не бессмертны. Говорят, что сидхе бессмертны – но мы не таковы. Нас можно убить.

– Без магического вмешательства – нельзя, – уточнила я.

– Способ не имеет значения. Важно, что это в принципе можно сделать. Что возвращает нас к вопросу: что происходит с бессмертными после смерти?

– Они не могут умереть, они же бессмертны.

– Вот именно, – сказал Рис.

Я нахмурилась.

– Ладно, сдаюсь. Что это значит?

– Если что-то не может умереть, но умирает, что с ним случается?

– Ты имеешь в виду Старейших, – догадался Холод.

– Да, – ответил Рис.

– Но они – не привидения, – сказал Холод. – Они – тени первых богов.

– Ну же, ребята, – ухмыльнулся Рис. – Давайте вместе подумаем. Привидение человека – это то, что остается от него после смерти до того, как он перейдет к послежизни. Или, в некоторых случаях, та часть, которая остается, потому что ей слишком трудно уйти. Но это в любом случае – дух, который остался от человеческого существа, правильно?

Мы оба согласились.

– Тогда часть, что осталась от первых богов, – это лишь привидения самих богов, согласны?

– Нет, – возразил Холод. – Потому что если кто-либо вновь найдет их имена и создаст культ, они могут – теоретически – вернуться к жизни. У человеческих привидений такой возможности нет.

– А разве факт, что люди на это не способны, делает Старейших не привидениями? – спросил Рис.

У меня начинала болеть голова.

– О'кей, прекрасно, давайте скажем, что вокруг скитаются привидения прежних богов. Какое это имеет отношение к нашему делу?

– Я сказал, что узнал чары. Если быть совсем точным, то не узнал. Но я видел когда-то, как тени Старейших напустили пары на фейри. Это выглядело так, словно сам воздух становился смертельным. Из жертв просто высасывали жизнь.

– Фейри – бессмертны, – удивилась я.

– Все, кого можно убить, даже если они перевоплощаются потом, это смертные, Мерри. Долгий срок жизни этого не меняет.

– Так ты говоришь, что в том клубе выпустили таких привидений?

– Фейри убить сложнее, чем людей. Если бы в клубе были фейри, а не люди, кто-нибудь из них мог бы выжить или сумел бы защититься, но – да, я говорю, что это работа таких привидений.

– То есть фантомы мертвых богов убили в ночном клубе в Калифорнии больше сотни человек?

– Да, – кивнул Рис.

– Это могло быть Безымянное?

Он подумал и мотнул головой.

– Нет, если б это было Безымянное, здание рухнуло бы.

– Оно такое сильное?

– Такое разрушительное.

– А когда ты видел такой случай впервые?

– До рождения Холода.

– То есть больше тысячи лет назад.

– Да.

– А кто тогда вызвал духов? Кто сотворил чары?

– Сидхе, который мертв дольше, чем Англией правят норманны и их потомки.

Я быстро произвела исторические подсчеты.

– То есть он умер до тысяча шестьдесят шестого?

– Да.

– А сейчас есть кто-нибудь, кто способен на такие чары?

– Наверное, но они под запретом. Если тебя разоблачат – смерть на месте. Ни суда, ни обжалования – просто казнь.

– Кто пойдет на такой риск, чтобы убить кучку людей на краю Западного моря? – удивился Холод.

– Никто, – ответил Рис.

– А почему ты уверен, что это сделали привидения Старейших? – поинтересовалась я.

– Ну, всегда существует вероятность, что какой-то колдун из людей изобрел заклинание, вызывающее сходный эффект, но я поспорил бы на крупную ставку, что это были именно Старейшие.

– Эти привидения отнимают жизни, чтобы отдать их своему повелителю? – спросил Холод.

– Нет, они берут их себе и питаются ими. Теоретически, если позволить им бесконтрольно питаться каждую ночь, они могут стать снова... живыми, за неимением лучшего слова. Им нужна помощь смертных в этом деле, но некоторые из Старейших могли бы вернуться в полной силе, если возьмут себе достаточно жизней. Время от времени кто-то из них становился центром культа, требующего человеческих жертв, и это помогало, но требовало огромного количества жизней. Вынуть жизнь непосредственно из уст жертвы – быстрее, и энергия не теряется, как, к примеру, при питье крови из жертвенной чаши.

– Кто-нибудь из них смог вернуться к полной силе? – спросила я.

– Нет, их всегда останавливали раньше. Но, насколько я знаю, им никогда не позволяли питаться самостоятельно, кроме одного случая, да и тогда это было в контролируемой ситуации. Их сразу заточили, как только заклятие было завершено. Вот если их выпустили без узды...

– Как их можно остановить? – спросила я.

– Нужно обратить чары вспять.

– И как это сделать?

– Не знаю. Надо поговорить с нашими, когда вернемся домой.

– Рис, – тихо сказала я. Мне в голову вдруг пришла жуткая мысль.

– А?

– Если на эти чары способны только сидхе, то что – снова виноват один из нас?

На несколько секунд повисло молчание, потом прозвучало:

– Этого я и боюсь. Потому что если это был сидхе и полиция это узнает – и докажет, – это может дать основания изгнать нас с американской земли. Есть Дополнение к договору между нами и Джефферсоном, в котором говорится, что если мы осуществим волшебство, губительное для национальных интересов, то будем объявлены изгнанниками и должны будем покинуть страну.

– Потому ты не стал говорить об этом при полицейских, – сообразила я.

– Это одна из причин.

– А еще какие?

– Мерри, они ничего не смогут с этим сделать. Они не сумеют остановить этих духов. Я даже не уверен, что найдутся сидхе, способные на это.

– Должен быть как минимум один сидхе, который это может, – заметила я.

– Почему ты так думаешь?

– Тот, кто их выпустил на волю. Он может и загнать их обратно.

– Возможно, – сказал Рис. – А может, мгновенное убийство сотни людей – результат того, что сидхе утратил власть над ними. Они могли убить его, когда он потерял контроль.

– Пусть так, но если этих тварей вызвал сидхе, то почему в Калифорнии, а не в Иллинойсе, где сидхе и живут?

Рис снова повторил трюк с оборотом всего корпуса.

– Тебе нужно объяснять, Мерри? Может, они искали способ убить тебя так, чтобы след не вел в земли фейри.

Ох.

– Но мы вычислили связь с фейри, – возразила я.

– Лишь потому, что с вами был я. Большинство придворных забыли, кем я был, а я им не напоминаю, потому что из-за Безымянного я таким быть уже не могу.

Он не сумел скрыть горечь в голосе.

А потом он рассмеялся.

– Наверное, я – один из считанных сидхе, кто видел, на что был способен Эзра[14]. Я при этом присутствовал, и кто бы ни поднял Старейших, он не принял меня в расчет.

Рис снова засмеялся – так едко, будто смех обжигал ему горло:

– Они забыли обо мне. Что ж, надеюсь, я заставлю их пожалеть об этом маленьком упущении.

Я никогда не видела Риса таким захваченным... чем угодно, кроме вожделения или флирта. Он никогда не оставался серьезным дольше, чем это было необходимо. Я смотрела на него, пока он вез нас домой, где ждал Китто, и что-то незнакомое было в выражении его лица, в развороте плеч. Даже хватка рук, казалось, изменилась. Я вдруг поняла, что на самом деле никогда его не знала. Он прятался за завесой иронии, легкомыслия, но под ними таилось много, очень много. Он был моим телохранителем и моим любовником, но я совсем его не знала.

И непонятно было, кто из нас перед кем должен за это извиниться – я перед ним или он передо мной.

Глава 24

Возвращаться назад в Эль-Сегундо не слишком хотелось, мягко говоря, но когда утром Китто проснулся, глаза у него были обведены кругами, будто под ними синяки налились, а бледная кожа казалась бумажно-тонкой, словно его мучили всю ночь. Я не смогла бы спокойно смотреть, как он бродит по открытому пляжу, ничем не защищенный от давящего неба над головой. Как только я узнала, где произошло преступление, я дала Китто возможность решить самому, поедет ли он с нами, и он предпочел забраться в свою собачью конурку.

Я шла по лестнице от парковки посередине между Холодом, шедшим первым, и Рисом в арьергарде. Холод заговорил, как только мы обогнули небольшой бассейн.

– Если малышу не станет лучше, тебе придется отослать его обратно к Курагу.

– Знаю, – вздохнула я. Мы преодолели последний лестничный пролет и почти уперлись в дверь моей квартиры. – Вот только не знаю, кого Кураг пришлет вместо него. Он думал оскорбить меня, предложив Китто. Ему не понравилось, что я оказалась довольна его выбором.

– Гоблины считают Китто уродливым, – произнес Рис.

Я невольно оглянулась на него. Он все еще не обрел свою обычную жизнерадостную уверенность и выглядел откровенно мрачным. Я не стала спрашивать, откуда Рис, почти ничего не понимавший в культуре гоблинов, знал, что они считают красивым. Я была уверена, что, заполучив на вечер воина-сидхе, гоблины предоставили ему только тех, которых считали красивейшими... по их понятиям. Гоблины ценят дополнительные глаза и дополнительные конечности, так что Китто не проходил по параметрам.

– Да, а кроме того, он никак не связан с правящим домом. Кураг надеялся, что я его отвергну и он получит основание расторгнуть договор.

Мы стояли у порога. У двери цвела маленькая бледно-розовая герань в горшке. Гален взял на себя большую часть домашних дел: к примеру, поиски квартиры, в которой мы все могли бы поместиться, и покупку цветов, на которых могли бы отдохнуть странствующие фейри. Мы бы уже давно сменили квартиру, если бы не проблема с деньгами, но эта проблема существовала. Было очень сложно найти достаточно большое помещение за ту цену, которую мы могли предложить. В большинстве случаев владельцы ограничивали число проживающих, и шестеро взрослых – это было сверх нормы.

Я по-прежнему отказывалась от содержания, полагавшегося мне при дворе, потому что никто не дает денег, не ожидая чего-то взамен. Холод думал, что я просто упрямлюсь, но Дойл признавал, что любое одолжение имеет свою цену. Я почти не сомневалась, чего попросит Андаис взамен: не убивать ее сына, если я взойду на трон, а это была плата из тех, что мне не по карману. Я знала, что Кел никогда не признает меня королевой, до последнего своего вздоха. Андаис не понимала этого только из-за материнской слепоты. Кел был извращенным, испорченным созданием, но его мать любила его, и это было больше, чем я могла сказать о собственной матери.

Холод толкнул дверь и вошел первым; он проверил защитные заклинания – все оказалось нетронутым. Чистый сладкий аромат лаванды и шалфея из курильниц встретил нас на пороге. Главный алтарь стоял в дальнем углу щетиной так, чтобы всем было удобно им пользоваться. Вообще-то в алтаре нет необходимости. Можно встать посреди луга, или леса, или переполненной подземки, и ваш бог найдет вас – если вы того захотите и откроете ему свое сердце. Но алтарь служит напоминанием. Место, где хорошо начинать каждый день с небольшого приобщения к духовному.

Люди часто думают, что у сидхе нет религии – ведь они же сами когда-то были богами? Ну, вроде того. Их почитали как богов, но большинство сидхе признают существование сил более великих, чем они сами. Большинство преклоняют колени перед Богиней и Консортом или перед их вариантами. Богиня – та, что дает жизнь всему, а Консорт – воплощение всего мужского. Все, что порождено ими, создано по их образу и подобию. Она – в особенности Она – это величайшая сила на планете, Она больше всего, что имеет плоть, какой бы духовной природой эта плоть ни обладала сейчас или прежде.

Если не обратить внимания на тонкий аромат курений и появившуюся на алтаре небольшую резную деревянную чашу с водой, квартиру можно было бы счесть пустой.