— А съехал он, — нахмурился Кологреев, — Нешто стал бы он тут жить после всего? Сразу и съехал.

— После чего? — удивился Пудик.

— Так ведь волк семью его зарезал, — пояснил ветеринар.

Варька, наконец, проморгалась и недоуменно уставилась на Кологреева.

Тот, явно довольный произведенным впечатлением, размешивал в кружке пятый кусок сахара.

Пудик скептически хмыкнул.

— Прямо тут? Во дворе что ли?

— Отчего тут? В лесу, у большой вараки. Жену и двух дочек.

— Давно? — быстро спросил Меланюк

— Я ж говорю — лет десять тому… или восемь — кажись, то лето тоже на високосье пришлось.

— Ничего об этом не слышали, Игорь Оскарович?

У Шерстобитова загорелись глаза. Он, наверное, думает, что это не волк никакой — сообразила Варвара. Думает, это пришельцы — они, вроде какие-то пробы тканей берут, что-то такое в газетах было. Ну и сволочи же они после этого!

Меланюк покачал головой.

— Нет. Должно быть, это уже после нас.

— А Иван-то ничего не сказал! — заметил Пудик.

Он, должно быть, полагал, что Кологреев просто любит приврать — для пущего эффекта.

— А он об этом не любит. Хоронить-то кто помогал? Домовище сколачивал — хозяин-то не в себе был… и молчал все, молчал… так и уехал — молча.

— А волк — убили? — деловито вмешался Шерстобитов.

— Не… так и ушел. Из Чупы приезжали, весь лес прочесали. Егеря, охотники…

— Ага, — кивнул самому себе Шерстобитов и достал из кармана штормовки новенький блокнотик.

— Чего пишешь? — дружелюбно поинтересовался Кологреев.

— Фиксирую. Любое аномальное явление подлежит регистрации. Иначе — как работать?

— А! — сообразил Кологреев, — так вы из этих… тарелочников! То-то я смотрю, с рамками шастаете! Я думал — золото ищете, они тоже с рамками, искатели эти. Только слышь, друг, пустой это номер — волк их порвал, говорю тебе. Я сам тела осматривал.

— Вот она, — кивнул Шерстобитов на Варьку, — тоже вчера что-то видела.

— Ну, так мало ли, — застеснялась Варвара.

— Лера подтвердит.

Варвара вновь уперлась взглядом в стол.

— Значит, это не волк, — уверенно сказал Шерстобитов, — ни один волк не проживет так долго. Это нереально.

— А пришельцы — реально? — спросила Варвара изо всех сил нормальным голосом.

— Почему нет? — заступился за Шерстобитова Кологреев, — вот пару лет назад какие-то байдарочники стояли, так они в инспекцию прибежали, глаза выпучены, сами аж трясутся — ужас, говорят, чего деется!

Шерстобитов деловито строчил в блокноте.

— И что это было?

— А как, значит, стемнело, — жутким голосом сказал Кологреев, — сидят они, значит, у костра, и тут видят — по тому берегу идет кто-то. И не идет даже, а как бы плывет.

— В человеческий рост? Выше? Ниже?

— Выше, а как же. И голова такая — трубой. Темная голова, глаза горят только. Как две плошки горят!

— Ведроподобная голова, так. Обычное явление — в Пермской зоне таких неоднократно наблюдали. Действия объект производил?

— Какие действия? Шел себе и шел. Они как увидели, свернули палатку, и ходу. Заночевали в деревне, а утром и съехали. Байдарки, и то бросили. Ботик как раз завернул… Так они погрузились и съехали.

— Эмоциональная реакция имела место, так?

— Чего?

— Они ощутили что-нибудь? Почувствовали?

— А! Испытали необъяснимый страх…

— Сколько было наблюдателей?

— Двое его видели, — охотно пояснил Кологреев, — так заорали так, что остальные из палатки выскочили.

— Значит, все видели?

— Все. Шестеро их было всего.

— Это та группа, с которой Амелин беседовал, — пояснил Шерстобитов.

Глаза его горели. Как плошки, — подумала Варвара.

— Я так и думал, что информация достоверна! Людей сюда надо. Не наскоком — на сезон! И побольше — несколько групп!

Мишка внезапно отставил чашку и поднялся.

— Ну, я пошел. К Ивану мне надоть…

— Погоди, — забеспокоился Шерстобитов, — точную дату хоть назови…

Но Мишка махнул рукой и, нахлобучив кепку, протопал в сени.

— Так я зайду после, — крикнул вслед Шерстобитов, — расспрошу. Подробнее.

— Отчего ж нет, — гулко отозвался Кологреев.

— Дату, — бормотал Шерстобитов, — погодные условия, если помнит, по возможности — данные на свидетелей, потом — место пускай покажет. Прощупать надо бы место. А заодно выяснить, чья там могила, на поляне. Розовый валун, а на нем куст чертополоха вырезан. И три стебля сломаны. И год — восемьдесят четыре. И как раз в центре пятна… ну, аномалии кольцевой…

— Это тот художник вырезал, — вздохнула Варвара, — Мишка же сказал -тут их похоронили. Точно, восемь лет назад… в високосном году. А ты почему в блокнот писал? У тебя же диктофон.

— Для подстраховки. Вчера записал показания местного…

— Федора?

— Федора, да. Угрюмов, Федор Иванович, пятьдесят два года. Так потом еле расшифровал. Шумы, помехи. В местах аномалий пленка размагничивается. Типичный эффект. Но на диктофон я и сейчас зафиксировал. Незаметно. Люди, к технике непривычные, теряются при виде диктофона и не могут четко сформулировать мысли.

— А-а, — протянула Варвара.

Последние пару часов она тоже никак не могла четко сформулировать мысли.

Бедный хозяин их временного жилья! Так вот что с ним случилось! Вернее, не с ним, но все равно.

— А ты уже видел что-нибудь, Вадим? — очень оживленно спросила Лера.

— А как же. Мы оба видели.

Варька, исподтишка наблюдавшая за Меланюком, видела лишь, что тот тихонько покачал головой.

— Боковым зрением. Крупный объект, парящий в воздухе. Его условно гантелей именуют, — охотно пояснил Шерстобитов, — объект состоит из двух сфер, соединенных перемычкой, внутри каждой сферы — красный огонек. Типичный объект, наблюдаемый в аномальных зонах.

— И что? — блестя глазами, спрашивала Лера.

— При непосредственной попытке разглядеть подобный объект, он исчезает. Но съемка с применением фотовспышки способна зафиксировать его контуры. Я сделал серию последовательных кадров со вспышкой, вот проявлю, напечатаю, посмотрим.

— Ты и реактивы взял? — восхитилась Лера.

— Разумеется. Проявку нужно осуществлять как можно скорее, поскольку пленка в аномальных зонах имеет тенденцию засвечиваться. Анджей мне поможет. Где он, кстати?

Лера как-то сразу погасла и молча кивнула на дверь.

— Ладно. — Шерстобитов выложил на стол планшет, сделал какую-то пометку, — Эту я, вроде, обозначил. Но там еще одна была — только край промерить успел. Похоже, перекрываются они. Нужно будет еще раз все прощупать.

— Только не в одиночку, — вмешался Меланюк.

— Да! — спохватилась Варвара, — Мишка говорил, он человека ночью видел.

— Точно — человека? — переспросил Шерстобитов.

— Да уж не пришельца. Ходил по деревне и на наш двор заглядывал.

— Турист какой-нибудь, — разочарованно отмахнулся Шерстобитов, — или местный. Промысловик, скажем. Грибник. Охотник… Ладно, мне пора.

Он выбрался из-за стола и деловито направился в соседнюю комнату.

Варька, уперев ладонь в подбородок, наблюдала за ним. На сердце у нее было тяжко.

— Вы тоже видели, Игорь Оскарович? — тихонько поинтересовалась она, — объект, напоминающий гантелю?

Тот пожал плечами.

— Это просто раздражение окончаний зрительного нерва, вот и все. Если долго таращиться во тьму и не такое увидишь.

— Хоть гирю, хоть гантелю, — подсказал Пудик.

— Точно. Он же очень напряженно смотрел, Вадим. Рано или поздно в такой ситуации начинаешь видеть нечто. Причем, именно боковым зрением. Мерцание на краю сетчатки.

— А вы?

— А я вижу только то, что есть. Я смотрел, чтобы он в яму не упал. Ухабов там много.

— А если он проявит свои пленки и там…

— Рефлекс? На рассвете воздух может образовать линзу. Из-за перепада температуры. Вот вам и рефлекс.

Он тоже поднялся из-за стола.

— Пойду, почитаю. Забавно — журналы и не такие уж старые. От силы лет десять, а уже совсем другая эпоха.

— Ага, — согласился Пудик, — речь Брежнева на каком-то съезде ЦК КПСС.

— Скорее, Андропова. Ладно, вы тут без меня…

И зачем было ехать сюда — гадала Варвара, — чтобы читать старые журналы?

Она украдкой шмыгнула носом и вздохнула. Не надо было вообще сюда ехать. Тайная надежда на чудо, живущая в душе у каждого, самого здравомыслящего человека, похоже вновь завела в какие-то непролазные гнилые дебри. Ведроподобный пришелец, тоже мне!

— А я видел, — неожиданно сказал Артем.

— Да? — Лера опять оживилась, — Пришельцев?

Варвара поднялась и начала убирать со стола. Остатки Пудиковой гречневой каши застыли бурой коркой на дне кастрюли.

— Просто костер. Вчера вечером, на мысу. Я хворост собирал, а там еще валун, большой такой, ну, ты видела — я на него и залез. Я еще подумал — красиво как! Море спокойное, темное, а от костра в воде плывет такое отражение, ну, дорожкой… вот…

— И никому не сказал? — удивлялась Лера.

— Полюбовался и забыл. Подумаешь, костер.

— Наверняка, тоже туристы, — Лера оправила прядку. — Может, сходим, проведаем? Вечерком, а?

— Поглядим, — неопределенно отозвался Пудик, — это как начальник. Вот выйдет, спросим. Похоже, кто-то его очень достал.

Из— за двери доносились голоса. Шерстобитов говорил тихо, размеренно, Анджей что-то раздраженно отвечал. Смолкли, потом раздались быстрые шаги -Анджей, весь красный, выскочил из комнаты, хлопнул дверью, не глядя на остальных, обогнул стол и вылетел во двор. Из-за распахнутого окна было слышно, как он яростно щелкает колесиком зажигалки.

Похоже, он скоро вообще там и поселится, во дворе. Да, — размышляла Варвара, — это вам не Меланюк. У этого, понимаешь, гонор.

Шерстобитов неторопливо вышел из комнаты, неторопливо подвинул табурет, сел за стол, сосредоточенно принялся доедать свою кашу. Она давно остыла, но Шерстобитов не отреагировал. Он вообще не реагировал на такие мелочи.

— Эк ты его! — сочувственно проговорил Пудик. В его прищуренных глазах, впрочем, Варька никакого сочувствия не уловила. Один голый интерес.

— Немного прояснил субординацию, — объяснил тот.

Пудик почесал пятерней круглый затылок.

— Ну и как вы будете взаимодействовать в рабочем порядке? Вы ж, я смотрю, собачитесь все время?

— Уж как-нибудь разберусь.

— Да оставь ты его, — пожал плечами Пудик, — пусть себе бесится… Мы вот с Артемом пойдем. Верно, Темка?

Артем молча кивнул. Наконец-то он оказался полезным.

— Чего мы такого не сумеем, что он умеет? Землю в пробирочки сыпать?

Шерстобитов помолчал, видимо, взвешивая, потом сказал:

— Ладно… поглядим…

— А заодно поглядим, что за костер такой, — согласился Пудик, — Все равно в ту сторону пойдем, нет? И чтоб к нашему приходу обед был готов, слышите, бабы?

— Я тоже хочу, — встряла Варвара.

Лера промолчала. Наверное, надеется, что, пока все остальные будут грязь месить в поисках стоянки пришельцев, она как-нибудь утрясет все с Анджеем? Ну-ну…

— Тогда хоть посуду после завтрака вымой, — смилостивился Пудик.

Варвара с тоской глядела на пригоревшую кастрюлю.

— А ты ее на бережку, мать. Ты ее песочком. Раз — и все.

— Я помогу, — неожиданно вызвался Артем, который все это время искоса и обеспокоено на нее поглядывал.

Варвара молча пожала плечами.

— А давайте, я с Артемом схожу, — вдруг оживилась Лера.

Ей надо, чтобы все вокруг нее вертелись, подумала Варвара, иначе она заболеет и умрет. Впрочем, мне-то что. Пусть себе Артем порадуется.

Но Артем, уперев взгляд в дощатый пол, пробормотал:

— Нет, мы вместе… Я быстренько.

Лера выразительно пожала плечами и отвернулась.

— Вместе, так вместе, — благожелательно кивнул Пудик, — Да ты не торопись. Все равно пока соберемся…

Наверняка изучает, — подумала Варвара, — эти… конфликты в микрогруппе в замкнутых условиях. Ох, сколько матерьялу!

— Пока соберемся… — механически повторил Шерстобитов. Он думал о другом.

На серый песок наползали мелкие волны. С моря тянуло холодом.

— Ты вот мне Темка, скажи… Я что, совсем некрасивая?

— Ну откуда я знаю? — сказал Артем, отводя глаза, — мы ж с тобой вон сколько лет знакомы. Я тебя с этой стороны как-то и не рассматривал.

— Значит, некрасивая.

— Ну, — Артем в затруднении постучал пальцем по переносице, — честно?

— Честно, — уныло подтвердила Варвара, в глубине души надеясь, что Темка все же не настолько честный.

— Подать ты себя не умеешь. Вот погляди на Леру…

Варвара поджала губы.

— Вы, вроде, в одинаковых условиях сейчас, но у тебя свитер мешком висит, а у нее по фигуре.

— Это я видела, — кисло сказала Варька.

— Все видели, — печально подтвердил Артем, — в этом все и дело.

— Так ты, Темка, думаешь, что если я одену свитер по фигуре и майку с вырезом, и буду сидеть нога на ногу, и всем говорить ах, как интересно!, так сразу и стану привлекательной?

Артем вздохнул и снова поглядел вбок.

— Ну, может, и не сразу… попрактиковаться надо.

— Меня же никто не слышит никогда. По два раза повторять приходится. А она, только рот открывает, все к ней тут же поворачиваются — что, наша радость? что ты хочешь сказать?

— Даже ты, — проницательно заметил Артем.

— Даже я, — подтвердила Варька.

— Чего ж ты тогда поехал за ней? Если все так безнадежно?

Артем вздохнул.

— Я подумал — а вдруг… Там она на меня и не смотрела. А тут мы как-то теснее…

Бедный Темка! Неужто он надеется, что лучше выглядит при близком рассмотрении?

— Трудности сближают. Совместно пережитые приключения. Тебе спасти ее надо. От ужасной опасности. Вон, какой-то беглый укголовник поблизости бродит. И вообще…

Они сидели на мостках, свесив ноги. На вычищенной кастрюле кое-где остались бурые горелые пятна.

— Беглые уголовники, я думаю, в большие города подаются… там затеряться легче.

— Многовато тут народу, — Варвара задумчиво накручивала на палец прядь волос, — не находишь? Девица эта появилась, ветеринар, еще кто-то… вот тебе и глухое место!

— Во всем должна быть логика, — терпеливо сказал Артем, — Авелина к родителям на каникулы приехала, Отелло этот за ней потащился…

Он вздохнул, видимо, ситуация что-то ему напомнила.

— А третий?

— Да, — задумался Артем, — третий… это вопрос, конечно. Но в пределах разрешимого.

— Брат этот угрюмовский еще… Странный такой.

— А, — сказал Артем, — Федор! Чего тут странного — он сторожем на рыбзаводе работает. Самый обыкновенный алкаш… ему Иван даже зарплату не выплачивает. Только к зиме и рассчитывается, когда тот в Чупу уезжает.

— Ты, Темка, типичный кабинетный ученый — все обо всех знаешь, а со двора ни ногой.

— Меланюк рассказал. Он же знает местных.

— И чего его сюда тянет? — вздохнула Варвара. — Дыра дырой.

— Может, — задумчиво сказал Артем, — ему тут когда-то было хорошо.

— А по-моему, поганое место. Ты только погляди; стоило нам сюда попасть, как все пошло кувырком — вон, даже Анджей с Лерой рассорились.

— Не понимаю, при чем тут место. Это Анджею вожжа под хвост попала, словно нарочно всех дразнит. Они и с Вадимом, вон, поцапались.

— Нет, — уперлась Варвара, — этот дом… он несчастье приносит. Я с самого начала что-то такое почувствовала.

— Брось. Это ты сейчас так говоришь.

— Весь поселок этот… люди его оставили. А эти… Угрюмовы… и нас хотят отсюда выжить. А почему?

— Да понятия я не имею, почему, — пожал плечами Артем. — А вообще-то, знаешь, может ты и права… Речка здешняя знаешь как называется? Кереть. Как полагают, от керевода произошло, рыболовной снасти — вепсы у финнов заимствовали. Но ведь у тех же финнов керст — это гроб. И древнерусское керста, кирста означает гроб, могила. В Олонецкой и Архангельской губернии до сих пор так говорят.

Уж такой он, Темка, умный! И все зря, — сокрушалась про себя Варвара, а вслух сказала:

— Вот видишь.

— Что — видишь? Шерстобитов сказал бы, что тут издревле имела место мощная аномальная зона, и это как-то в названии местности закрепилось. Вокруг таких мест всегда какие-то поверья складываются.

— Я и говорю.

— Лишнее подтверждение его теории. Теперь он не успокоится, пока пришельцев не отыщет. Хотя, если честно, я думаю, если бы они хотели, давно бы дали себя найти. Они, может, вообще давно уже тут окопались — притворяются людьми.

— Так просто не окопаешься, — резонно возразила Варвара, — документы нужны, справки, прописка…

— Кино, что ли, не смотришь? Документы у них в порядке. Обычных наших граждан документы — которых они убили… или к себе забрали. А сами приняли их облик. А если мы разгадаем их страшную тайну, нас уберут. И тоже своих вместо нас подставят.

— Хватит меня пугать, Темка, и так тошно!

— Но ведь логично, согласись. Видишь Катерину? Вот тебе и пришелец. А что? Живут они уединенно, на отшибе. Никто их близко не знает, никто подмены не заметит. Сама видишь, приезжих они сторонятся… Ты думаешь, она стирать идет? Это не таз с бельем у нее в руке, это радар. А белье так, для прикрытия.

— Ладно, — сердито сказала Варвара, — хватит дурака валять. Добрый день.

— День добрый, — тихонько отозвалась Катерина.

Она опустилась на колени, вывалив на мостки груду белья, выбрала оттуда простыню и, склонившись, стала полоскать ее в воде. Юбка облепила круглые ягодицы — Артем виновато отвел взгляд. Фигура ладная, крепкая, ничем не хуже, чем у эмансипированной дочери.

Выполоскав полотнище, женщина с неожиданной силой отжала его, бросила на мостки, взялась за следующее. Постепенно груда белья в тазу уменьшилась, а на мостках — увеличилась. Катерина распрямилась, держась ладонью за спину, отбросила со лба выбившуюся из-под платка светлую прядку.

— Намаялась… — пожаловалась она негромко скорее самой себе, чем им, — вот, в той же Чупе у баб машины эти стиральные — заложишь белье и гоняй чаи сколько хочешь. А тут — крутись без конца…

— Так вы бы в Чупу перебрались, — посочувствовала Варвара.

Та вздрогнула и, вновь упершись взглядом в мокрые доски, поспешно ответила:

— Нам и тут хорошо…

— Не скучно?

— Не, — отозвалась она, — летом скучать времени нет… огород, потом черника пойдет, брусника, клюква… Зимой вот, тоскливо немножко.

— Да уж.

— А что делать-то? Не хочет Иван в город. Чего, говорит, там не видел… вот, Альку удалось пристроить… так опять же, куда девке без глазу? Иван говорит, больше не пущу! А вы бы ехали отсюда… Тоска тут одна, ничего больше. И этот, который все с какими-то железками бегает, вы ему скажите — не Божеское это дело! К добру не приведет.

Она с силой выкрутила последнюю простыню, сгребла белье в охапку, кинула в таз, уперев его в крутое бедро и, придерживая рукой, направилась к сходням.

— Ты куда это смотришь? — поинтересовалась Варвара.

— Туда и смотрю, — честно ответил Артем. — Красивая, — вздохнул он тихонько. — А вон и отец Федор пожаловал. Ты гляди, это он ее караулит!

Федор сидел на берегу, на выброшенной на берег коряге — при виде Катерины он поднялся, отбросил окурок в траву и заступил ей дорогу.

— Слышь, баба, — сказал он хрипло, — кобель-то опять выл всю ночь кряду…

Катерина отчетливо вздрогнула, прижала к себе таз обеими руками, попыталась, было, обойти мужнина брата стороной, но тот вновь шагнул ей навстречу.

— Ну, чего молчишь? Сказать неча?

— А ты с Иваном поговори, — вздохнула Катерина, — он тебе и скажет.

— Че он скажет? Вон, Мишка прибег, глаза на лбу, пошептал Ваньке на ухо — и где твой Иван? Сидит, ружжо чистит… Оприкосила ты Ваньку, ведьма, нашла себе заступника… Жизнь ему поломала… И мне — через него.

— Что такое оприкосила? — шепотом спросила Варвара.

— Кажется, сглазила — так же тихо отозвался Артем.

— Водка тебе жизнь сломала, а не я, — вполне резонно возразила Катерина. — Дай пройти.

— Не будет тебе ходу. — Он схватил ее за плечо, и Варвара вздрогнула, словно сама ощутила хватку его корявых пальцев.

— Сказано, пусти, — в голосе Катерины появились странные звенящие нотки. — Пусти, не то пожалеешь.

— А ты мне не грози! — он, казалось, лишь сейчас заметил Варвару с Артемом. — Чего уставились?

— Оставьте ее в покое, — негромко сказал Артем.

— Ишь ты, — недобро усмехнулся Федор, — еще один заступник! Умеет их порода мару навести… Что старая, что молодая — вот суки знатливые! А ты ему расскажи, что тогда на меженник приключилось…

Женщина выронила таз, отчего белье рассыпалось по мокрой траве, прижала руку к губам.

— Все это павесть, Федя, — шепотом проговорила она, — наговоры одни…

— Слухи? Сколько домов в деревне было! Сколько семей? А ноне че? Устьяне кто жив, со страху разбежались, повсюду навь одна, живете одинако, света белого не видите, Ванька сам озверел, на брата родного бросаться стал, а она все — наговоры… Да я тебя, суку…

— Темка! — предупредила Варвара, но Артем уже поднялся и нелепо загребая ногами в больших, не по росту сапогах, оттеснил перепуганную Катерину и встал перед Федором.

— Пожалуйста, — сказал он неубедительно, — уймитесь. Вы ее пугаете.

Голос пролетел над темной водой и поник.

— А ты не лезь, щенок!

— Артем!

Он увидел занесенный над собой кулак, а больше ничего увидеть не успел. Варвара, вроде бы вскрикнула — или это кровь визжала у него в ушах, Федор вдруг оказался на земле, грудой нечистого тряпья, а он колотил, колотил в чужое лицо, потом в спину, слепо, механически, никак не мог остановиться…

— Уйми, — Катерина прижимала кулаки к губам, — да уйми же ты его!

— Артем, пожалуйста!

Он остановился с занесенной в воздухе рукой, на пол-ударе.

— Пойдем… пожалуйста, пойдем…

Варвара схватила его за локоть, потащила. Он дал себя увести, но шел, оборачиваясь. Федор никак не мог подняться, ворочался, что-то хрипел. Катерина собрала белье и, не оглядываясь, побежала к дому, оскальзываясь на мокрых сходнях.

— Он же пьяный, Артем… Зачем же ты так? Нельзя так.

Мало нам, тоскливо думала она — между собой передрались, так еще и с местными цапаемся. Анджей с ветеринаром петушиные бои устроили, а теперь и этот дурачок с катушек съехал. Как сказал бы Пудик, типичная переадресованная реакция — наверняка мечтал красиво дать в морду Анджею, вот и врезал!

Артем, наконец, разжал кулаки.

— Опять я сделал что-то не то? — спросил он тоскливо.

Варвара поджала губы.

— Да черт его знает. Может, они тебя теперь уважать будут — кто этих местных поймет?

Он вздохнул, виновато увел взгляд.

— Между прочим, — добавил ни с того ни с сего, — Кемереть у мари и чувашей — злой дух, или место где он обитает.

— Так кто прав? — отозвалась Варвара. — Ты чего, Бардакушка?

Бардак вылез из-под сходней. Вид у него был жалкий, хвост поджат.

— Что ж ты выл ночью? — Варвара потрепала серый загривок.

Бардак тяжело вздохнул, выскользнул из-под руки и затрусил прочь вдоль берега. Несколько раз он оглянулся, как бы приглашая следовать за ним, но потом, убедившись в непонятливости двуногих, пустился энергичной рысью и исчез из виду…

— Кемереть, значит? Послушай, а что он такое про Катерину говорил?

— Говорил, что она ведьма, — печально ответил Артем.

Прилив зализывал пустоши, оставленные малой водой, скрывая под собой блестящий ил, в котором шевелились ядовито-желто-фиолетовые морские звезды. Створки раковин открывались и закрывались, словно сотни маленьких ртов.

Бледно-розовые лбы валунов поросли коростой лишайников, в морщинах застрял мох. Пудик потянул носом.

— Горелым пахнет.

Прогоревшие уголья были присыпаны землей. Пудик присел на корточки, потыкал в них щепкой. Потянуло сырым прогорклым дымом.

— Со вчерашнего дня киснет, — заметил он.

— Так, — Шерстобитов постучал пальцами по планшетке, — Я тут вам разметил. Вот от той сосны, через каждые пятьдесят метров. С поверхности и с глубины пятьдесят сэмэ. Если получится. Место отбора колышками отмечайте. По четыре кубика грунта, в пробирку засыпать, пробкой заткнуть и лэйбл наклеить. Дату на каждом, квадрат, точку и глубину, где пробы взяли. А я пока с рамкой похожу.

— Давай-давай, — согласился Пудик, — камлай…

— Со мной пойдешь, — Шерстобитов зажал в свободно согнутом кулаке рамку, покачал ее мизинцем свободной руки, — они тут и сами разберутся. Провешивать будешь.

Шерстобитов сделал несколько шагов, вытянув руки перед собой и переступая на негнущихся ногах. Рамка свободно болталась при каждом шаге.

— Ну что? — с любопытством спросил Пудик.

— Никогда не мешай оператору, — раздраженно отозвался Шерстобитов, — откуда я знаю — что? Активная зона. Но мы на периферии стоим. А центр где-то там…

Он начал поворачиваться на месте, держа рамку на отлете.

Пудик с преувеличенной серьезностью наблюдал за ним, прикусив губу, чтобы не хихикнуть.

Шерстобитов, наконец, остановился — верхняя перекладина Г застыла, обращенная к лесу.

— Мы, значит, туда, а вы тут кончайте с грунтом…

— Не боишься? — а то ка-ак выйдут на контакт!

— Они еще никому вреда не причинили. Это мы сами себя пугаем.

Вытянув перед собой руку с болтающейся рамкой и высоко поднимая выпрямленные в коленях ноги, он двинулся к кромке поляны, исчез между стволами.

— Вот это да! — восхитился Пудик, — В цирк ходить не надо! Ладно, я пошел. А то его надолго оставлять нельзя — заблудится, или в болоте утонет…Карту держи! Генштабовская, не кот начхал!

— Ладно, — Артем со вздохом проводил взглядом крепкую спину Пудика, — давай от той сосны.

— Веришь во все эти глупости? — поинтересовалась Варвара, потянув за язычок рулетки. Язычок щелкнул и втянулся обратно.

— Нет. Но все надо делать, как положено.

— Тогда я лучше шагами промерю, — предложила Варька, — человеческий шаг в среднем равен метру. Ну ее, эту рулетку.

Артем поразмыслил, потом устало махнул рукой.

У четвертого колышка Варвара остановилась.

— Устала? — Артем затолкал грунт в очередную пробирку. — Давай, ерунда осталась.

— Там!

Артем, по-прежнему сжимая в руках штатив, бросился к ней.

— Опять, — прошептала Варвара, выставив перед собой колышек.

Кусты с натугой разорвались, и в проеме появилась залатанная штормовка Меланюка.

— Игорь Оскарович! — Варька разжала ладонь и колышек укатился в траву, — Вы нас искали?

— Не то, чтобы очень. Но там Лера, кажется, очень хотела с Анджеем наедине поговорить. Да и сердце, вроде, отпустило. Вот я и решил — догоню вас. По верху срежу.

Он сердито потер исцарапанную руку.

— А где Вадим? Саша где?

— Ушли они. Рамка куда-то повела. Сказали, недалеко.

— А это, значит, и есть тот костер?

Какое-то время молча оглядывал вытоптанную землю, пошевелил ногой угли. Потом решительно двинулся к ближайшей насыпи валунов.

— Погодите-ка минутку…

Постоял, словно прислушиваясь к чему-то.

— Не поможете?

Артем, пыхтя от натуги, отвалил камень, и Меланюк, мягко отстранив его, опустился на колени, заглядывая в образовавшуюся пещерку.

— Тайник он тут себе устроил. Снаряжение прячет.

— Бензином пахнет, — заметил Артем.

— Паяльная лампа тут у него. Значит, не беглый.

— Почему?

— Да просто по логике вещей. Откуда у беглого паяльная лампа. Что это у вас, Артем?

— Пуговица? — Варвара заглянула ему через плечо.

— Непонятно.

Меланюк осторожно потер большим пальцем — под слоем сажи что-то блеснуло.

— Серебро? Старатель? Здесь драгметаллы водятся?

Меланюк пожал плечами.

— Когда-то пытались вести разработки — впустую, по-моему. Я даже, признаться, думал, что это так, для отвода глаз… что тут где-то выход урановых руд неподалеку…

— Ну а этот — нашел, — удивлялась Варвара, — надо же!

— Не знаю, — Меланюк уронил руки на колени и уставился в пространство, — не думаю… тут что-то другое…

Он запнулся и расстегнул воротник штормовки.

— Что, Игорь Оскарович, опять?

— Ничего, Артем, бывает… сейчас пройдет… слишком быстро шел, наверное…

— Эй! — раздался голос откуда-то из леса, — все сюда!

— Серебро? — Шерстобитов задумчиво поскреб пальцем черную горошину, — занятно… А вы поглядите, что я нашел!

Он широким жестом обвел поляну. На фоне темной ели белел покосившийся крест с парой поперечных перекладин.

Пудик оставался спокоен.

— Могила как могила. Старовера какого-то. Непонятно, почему на отшибе.

— Не в том дело, — с досадой сказал Шерстобитов, — Видел? Рамка повернулась, чуть из рук не выскочила! Центр аномалии — могила эта! Я на поляну вышел, она как рванет… Крутнулась несколько раз -и прямо сюда!

— Да ты как могилу увидел, мышцы сами отреагировали…

Шерстобитов покачал головой.

— Только не у меня. А погребение нужно бы вскрыть. Я, разумеется, далек от мысли, что тут нечеловек захоронен, но, возможно, какие-то артефакты…

Пудик сжал кулак.

— А это видел? Вот этот артефакт? Ты знаешь, что с нами местные сделают, если мы могилу разроем? Фокс Малдер недоделанный!

Шерстобитов сдался.

— Ладно. По возвращении на базу опросим Угрюмовых. Ветеринара опросим. А пробы возьмем. Давай пробирку, Кобринский. И шпатель.

— Я все там оставил, — смутился Артем, — Ты так кричал…

— Вот они, ваши пробирки, — Меланюк присоединился к остальным, осторожно поставил на землю коробку со штативами…

— Зачем, я бы сам сбегал… Как вы, Игорь Оскарович?

— Уже лучше, Артем, спасибо… Я же говорил, пройдет.

Шерстобитову не было никакого дела ни до появления Меланюка, ни до его самочувствия. Опустившись на колени, он осторожно отколупнул шпателем щепотку грунта у подножия креста.