Луна во второй четверти

— Могила в устье Керети, — задумчиво проговорил Меланюк, — Надо же… Тут по преданию поп Варламий убитую жену похоронил. Она ему изменила с каким-то скандинавом, фарлафом по-ихнему, он ее и убил. А потом положил в лодью, поставил парус и уплыл в море. Долго плыл, любовался на ее прекрасное лицо, колыбельные песни ей пел… пока где-то тут к берегу не причалил. Отпел, похоронил… а сам неподалеку скит построил.

Он усмехнулся.

— Впрочем, по другой версии он так к берегу и не причалил. Вечно плавает по Северному морю, вечно любуется на прекрасный лик своей жены. Как туман с моря идет, значит, Варламова лодья где-то поблизости.

Он осторожно провел ладонью по сухому, неожиданно теплому дереву.

— Впрочем, это давно было. В шестнадцатом веке. Так что это наверняка не та могила. Погодите-ка…

1899— 1934 -надпись была сглажена не столько временем, сколько дождем и ветром.

— Ты гляди, — заметил Пудик, — совсем молодым умер!

— Почему ты думаешь, что это он, — обиделась Варвара, — а может, она?

— Не знаю… почему-то так подумалось… а фамилия?

Меланюк вновь мягко провел пальцами по поверхности доски.

— Ба…Баже… нет, не прочтешь. Но я думаю, Баженов либо Баженин. На Севере это распространенные фамилии.

— Порядок, — Шерстобитов аккуратно упаковал пробирки, — можно двигаться.

— Домой, — уточнил Пудик, — а то так и будем до ночи по кустам шарить.

— Не веришь, значит, в уфологию? — спросил Артем.

— Всю эту уфологию спецслужбы запустили — для отвода глаз. Тут испытания проводили… а потом людям зеленые человечки мерещатся.

— В принципе я согласен. Но вот скажи — как он на могилу вышел?

— Откуда я знаю? Тропа вывела… и вообще — при чем тут тарелки? Могила — она и есть могила. Он бы кого — пришельца откопал? Мертвяка бы и откопал. Почва торфяная, он, может, и не разложился даже. Может, в таких вот местах и остается, типа, остаточный след от сильных эмоций. Люди-то хоронили… плакали, убивались. Он это и засек, Чингачгук наш…

— Интересно, — задумался Артем, — а на той, другой могиле?

— Так он же говорил, — степенно пояснил все помнивший и все замечавший Пудик, — там тоже центр. Аномалии. Кольцевой. И вообще — это братцы мои, не триллер. Это хоррор. Вон, лунища какая!

Огромная, багровая луна с чуть бугристыми краями повисла над морем. Один край был чуть-чуть срезан. Если буквой Р, вспомнила Варвара, то растет. Если буквой С, то стареет. Луна была буквой Р.

— Знаешь, что бывает с теми, кто по кладбищам ночью шастает?

— Они находят зарытые сокровища, — успокоил Меланюк, — а потом живут долго и счастливо…

***

С угрюмовского подворья доносились голоса. Одинаковые. Казалось, кто-то говорит сам с собой, меняя лишь интонацию. Иван ронял слова веско и негромко, брат отвечал ему возбужденно и невнятно.

— Похоже, — констатировал Пудик, — дядя Федор опять разбушевался.

С подворья, раздраженно хлопнув калиткой, вылетел Иван. Федор брел за ним — пошатываясь, но на вполне приличной скорости.

— Не дам, сказано! — отрезал на ходу Иван — не дам. И не проси.

— Заработанное прошу, — привычно завел Федор. — Мне чужого не нать.

— В октябре выплачу. К Михайлову дню. Как договаривались.

— В Чупу хочу. К вдове поеду. Мне ваше семейство проклятое вот где…

— Какой вдове? — горько сказал Иван, — кому ты нужон? Нешто она, вдова, такую пьянь ждать будет? Укатила она, давно уже на Украину свою укатила.

— И я на Украину поеду. Домик куплю.

— Какой домик? На какие шиши? Ты ж все пропил…

— Вдова даст.

— Держи карман шире…

Угрюмов-первый развернулся и, двинулся к причалу. Со злостью запустив мотор, он дал полукруг и умчался в направлении далеких островов.

Федор растерянно потоптался на месте, потом обернулся.

— А вы чего вылупились? — мрачно спросил он.

Пудик пожал плечами.

— Орешь ты уж очень, дядя Федор…

— Так и ты б заорал… Я в город хочу, ясно? Вдова там у меня.

— Ну и поехал бы.

— Как я поеду? Ванька-то не пущат! Насельно держит! Не хочет бабу свою без пригляду оставлять, вот и не пущат.

Шерстобитов нетерпеливо похлопывал ладонью по планшетке. Сложные отношения Угрюмовых его не интересовали. Его интересовали информаторы, но момент был явно не подходящий.

Артем топтался за плечом Пудика. То ли извиниться за сегодняшнее, то ли сделать вид, что ничего не было. Он выбрал последнее.

Федор, похоже, тоже был из отходчивых. Он, лишь оглядел их, брезгливо прищурившись.

— А вы, значить, на угор ходили. Никого там случаем не встретили?

— Нет, — покачал головой Пудик.

— Значит, такая ваша удача…

Он развернулся и, путаясь в траве, стал подниматься к дому.

— Эх, я стояла у поленницы, у дров,

По угору едет Ваня Королев…

— Пошли, братцы, домой, что ли, — проворчал Пудик, — жрать хочется. Лерка обещала суп сварить.

Варваре тоже хотелось домой. Поесть горяченького и лечь. Сегодняшний рейд ее порядком умотал.

— Ой, — сказал Артем у нее из-за спины, — а это что?

Над лесом, там, куда не доходило молочное сиянье луны, переливались белые столбы света.

— Пульсирует, — заметил Шерстобитов.

Лучи то загорались ярче, то меркли, это походило на подвешенную в небесах светящуюся колоннаду.

— Северное сияние? — предположил Артем.

— Нет, — авторитетно возразил Шерстобитов, — не то время года. И выглядит нетипично. А вот в Пермской зоне такое наблюдали.

— Брось, — отмахнулся Пудик, — это ж север! Тут в любое время года такие штуки бывают.

— Меланюка надо спросить, — примирительно заметила Варвара, — он у нас знаток.

— А где он, кстати?

— Домой ушел ваш Меланюк, — фыркнул Пудик, — как Федора услышал, так развернулся и домой!

— Ну, так и мы пойдем, — обрадовалась Варвара, — а дома спросим.

Из темноты донесся пронзительный, отчаянный крик — кричала женщина. В голосе ее слышался такой страх, что Варвара непроизвольно поднесла руку к губам.

— Господи! — выдохнула она, — это ж Федор! Он ее убивает!

— Кого? — недоуменно спросил Пудик, машинально кладя ладонь на рукоятку ножа.

— Катерину! Он ее ненавидит, вот и убил. Дождался, пока Иван уехал…

— Брось… — попытался возразить Пудик, но сам, оттолкнув Варвару, уже бежал по направлению к изгороди. Крик прекратился, так внезапно, словно кричавшей с размаху вбили его обратно в горло, зато отчетливо слышались тихие испуганные всхлипывания.

— Лерка! Это ты кричала?

Та, задыхаясь, только кивнула головой, так, что заколка свалилась в траву, и темные волосы рассыпались по плечам.

— Ну что ты, — растерянно бормотал Артем, — ну что ты… успокойся… Что стряслось?

— Т-там… — с трудом выговорила Лера.

— Ну что — там? — Пудик, поворачивая круглую голову на крепкой шее, настороженно вглядывался во тьму, — говори по-человечески…

— З-зверь, — выдохнула Лера.

— Какой зверь? — переспросил Артем, — погоди… тебя кто-то обидел? Этот…— Он явно собирался сказать что-то малоприятное относительно Анджея, но удержался.

Благородным хочет быть, подумала Варвара.

— В-выскочил на меня из-за изгороди, — Лера поднесла белую руку к горлу, умоляюще глядя на Артема, — и смотрит на меня… Глаза желтые… нет, зеленые… нет, желтые! И горят так страшно!

И все она врет, тоскливо думала Варвара. Ей завидно, что мне вчера что-то померещилось, она и это решила отобрать.

— Лера, — спросила она ядовито-ласковым голосом, — а что ты вообще на улице делала?

Лера перевела дыхание и не менее ласково отозвалась:

— Так… прогуляться вышла.

— Не иначе Андрюху искала, — сквозь зубы проговорил Пудик. — Ладно, пошли, поглядим, что там за волк такой. Давай-ка, Варвара, проводи ее к дому, и ты, Темка, с ними. А мы с шефом к Угрюмовым заглянем. Предупредить их надо. Кстати, Анджей дома?

— Нет, — шепотом ответила Лера.

— Ну, так и его поищем. Давайте, бабы, шевелитесь, пока туман все не накрыл. Вон, аж стеной идет!

Варька скептически наблюдала, как Артем с преувеличенной решительностью взял Леру за локоть и повлек к дому. Та, разумеется, не сопротивлялась — держалась, как слабая и испуганная женщина при сильном мужчине. Защитнике. Артем, показалось Варьке, даже стал выше ростом.

С моря шел туман.

Он наползал сплошной непроницаемой войлочной стеной, заглушая все звуки.

Варвара обернулась — там, в доме на холме, куда еще не достиг туман, приоткрылась дверь, на черную землю легла медовая полоска света…

Она сделала еще шаг, и сырое полотнище тумана облепило ей лицо.

Впереди глухо шлепали шаги.

Внезапно она резко остановилась.

— Вот он! Опять! — выкрикнула Лера высоким, звенящим от напряжения голосом.

— Да ты что? — успокоил Артем, — это ж свои!

Лера нервно рассмеялась.

Меланюк слегка задыхался — видно, ему пришлось бежать от самого крыльца, а закалка была уже не та…

— Что у вас случилось?

— Я видела что-то такое… — жалобным голосом маленькой девочки пролепетала Лера, — страшное…

— Что?

Голос у Меланюка был встревоженный. Он все еще чувствует себя ответственным за остальных, подумала Варвара. Старая школа!

— Оно выбралось из кустов. Посмотрело на меня.

— Не человек? — удивился Меланюк.

— Нет!

— Собака? Какое-нибудь животное? — Меланюк постепенно успокаивался.

Людей он боится, думала Варвара. Животных не боится. Правильно, в общем.

— Оно было большим! — пустилась Лера в смутные описания, — просто огромным!

— Туман часто искажает пропорции, — трезво заметил Меланюк.

— Тогда еще было видно.

Меланюк остановился у калитки, вглядываясь в ночь

— Заходите в дом, и поскорее. А остальные где?

— Анджея ищут, — пояснила Варвара, при полном молчании спутников.

— Угрюмовым сказали?

— Да.

— Тогда вы устраивайтесь, а мы с Артемом тоже пойдем. Фонарик только надо взять.

Он вновь замер, настороженно прислушиваясь.

— Кто-то идет.

— Привидение! — охнула Варвара.

По улице меж темными домами, раздвигая клубы тумана плыла белая фигура.

— Это же Катерина, — облегченно вздохнул Артем.

В белом платке и полотняной блузе, Катерина, казалось, испускала свой собственный бледный свет (наверное, это у них фамильное, подумала Варвара), приближаясь к ним своей бесшумной, скользящей походкой.

Она чуть задыхалась, и оттого голос ее звучал немного прерывисто, точно от испуга.

— Вы Альку не встречали? — спросила она, обводя их тревожным взглядом, — Пропала куда-то… а Федор, как ваши прибежали, взял ружье и ушел. Ярится он — а ну, как пальнет в кого спьяну.

— Вообще-то, — виновато сказал Меланюк, — я думаю, она с Анджеем. Ну, так… дело молодое. Идите домой, мы ее приведем.

— Я… не хочу домой, — она дернула за уголок платка, стянутого узлом под подбородком, — с вами пойду. Боюсь я в доме одна сидеть… Вот если б Иван… Так он на рыбзавод поехал, дежурство у него.

— Ладно, — Меланюк пожал плечами.

Он предпочел бы обойтись без Катерины — и вовсе не потому, что Лера кого-то там увидела.

Дом стоял огромный и пустой — из сеней дохнуло сыростью. Меланюк пошарил рукой по стене, отыскивая выключатель. На мокрое крыльцо лег квадрат тусклого света.

— Ну, вот, — бодро сказал Меланюк, сбегая со ступеней и зажигая фонарик, — мы пошли. А вы, девочки, закройтесь, и сидите дома. Договорились?

— Договорились, — кивнула Варвара. С Лерой наедине ей оставаться не хотелось. Впрочем, та, кажется, забыла о том, что произошло утром. Или сделала вид, что забыла.

— Я боюсь, — жалобно сказала Лера.

— Нечего бояться. Никто вас тут не тронет.

— Еще что случилось? — настороженно спросила Катерина.

— Нет, — покачал головой Меланюк, — нет. Просто Лере что-то померещилось. Это все туман…

— Я видела его вот как вас сейчас, — обиделась Лера, — огромный зверь.

Катерина глядела в никуда огромными глазами — в темноте они казались черными.

Она порывисто, как-то судорожно вздохнула.

— Выходит, Он воротился, — тихонько сказала она, — пришло Его время…

— Он? — Меланюк говорил мягко, точно с ребенком… — Кто — он?

— Нешто не слыхали? — удивилась Катерина (и почему у нее всегда такой виноватый голос, гадала Варвара). — Он уж приходил однажды… как раз, на меженник… Он всегда приходит на меженник.

— Если это действительно волк, — успокоил Меланюк, — он не нападет. Волки сторонятся людей.

— Они тоже втроем были, — прошептала Катерина, — жена его и доньки. Он подале пошел, к озеру, все рисовал его, рисовал. А та не захотела, темно там, говорит. Душно. Гнетет, мол, меня что-то. Они и остались на поляне. Ну, видно, и позабыл о времени, а когда прохватился — их, мол, давно не слышно… Может, думал, притулились где… побежал… Вскорости и нашел. Она, видать, донечек затулить пыталась — руками… жилы наружу так и торчат, как веревки рваные… в один час поседател.

— Это мог быть и не волк, — неуверенно сказал Меланюк, — во всяком случае… что показала экспертиза? Их же кто-то осматривал?

— Какая там экспертиза… Ванька справку выписал… Печать поставил. Рыбсовхозную. И Мишка расписался, потому как специальность у него. Жара стояла, уж такая в тот год была жара… нельзя было их держать…

Она помолчала.

— Схоронил их, и уехал. Все бросил… ящик этот свой, паволоки, вапы — голубец, ярь… все осталось… Красиво он малевал — все верес да озеро, то на всхожем солнце, то на закатном… так они в доме и стоят, картины.

И добавила, явно смирившись с неизбежным:

— А вы Альку вон в том зароде поищите, может, они там притулились…

— Ладно, — сказал Меланюк, — пошли, посмотрим. Надеюсь, они нас извинят за назойливость. Что вы стоите, девочки, идите домой — слышали, что она рассказывает?

— Так это ж когда было! — возразила Варвара.

— Неважно. Никому не открывайте, кроме нас. Федору тоже, если будет стучаться — он, мне кажется, немного невменяем сейчас…

— Он всегда такой, — шепотом сказала Катерина — как луна межонная приходит. Допреж все жмет в себе, все терпит, а тут места себе не находит, все бродит по деревне, глазами сверкает…

— Всегда? Слабое утешение, — заметил Меланюк. — Ладно, пойдемте. Надеюсь с ними все в порядке, с молодыми. Пошли, Артем.

Катерина сделала несколько шагов, мелко перебирая ногами, потом обернулась. Глаза ее блеснули алым в свете фонарика.

— Написал Ванька в той справке, что, мол, волк шалит, — сказала она горячим шепотом. — Так соврал он…

— Что? — недоуменно переспросил Меланюк.

— Не волк это был. Это Хозяин приходил…

— Ясно, — Меланюк увлек ее под руку, — пойдемте. Не надо им сейчас ничего такого рассказывать. Они и так напуганы…

Они двинулись по косогору, постепенно растаяли во тьме. Лишь платок Катерины да белая рубаха какое-то время светились, точно ловя свет затерянной в тумане луны.

Найдут они Анджея, — уныло думала Варвара. И Авку найдут. То-то Катерина обрадуется.

В горнице было пусто. На печке остывала обернутая ватником кастрюля. Лера, похоже, честно отдежурила свое.

Так мы и не пообедали, — подумала Варвара. Ей вдруг страшно захотелось есть, но как-то неловко было — все бегают, беспокоятся, а она сидит, суп наворачивает.

— Есть хочешь? — спросила она на всякий случай.

Лера укоризненно взглянула на нее.

— Как ты можешь? Они там в темноте, мало ли что…

Точно, сказала себе Варвара, так я и думала.

Она уселась за стол, подперев щеку рукой и стала смотреть в окно. За окном была совершеннейшая темень. Лера тоже уселась на расшатанный стул, опасно охватив руками колени.

— Неужели ты вот на столько не волнуешься? — спросила она с явной укоризной в голосе.

— Так ведь что, собственно, стряслось? — вздохнула Варвара, — ну, померещилось что-то. Вчера — мне. Сегодня — тебе.

Если и вправду померещилось, — подумала она.

— Мне не померещилось, — вскинулась Лера.

— Нет так нет, — у Варвары не было сил спорить.

Лера нервно оглянулась. На картине над ее головой медленно плыло светящееся озеро.

— Как ты думаешь, а если он пробрался в дом?

Убрать бы ее, что ли, эту картину, думала Варвара. Ужасы какие!

— Федор? — удивилась она, — зачем?

— Я не о Федоре, — Леру непроизвольно передернуло. — Этот… зверь… ты бы видела, какие у него глаза! У него внимательные глаза!

Господи, подумала Варвара, час от часу не легче. Все как с ума посходили. Свет тут какой-то такой особенный, что ли…

— Глаза ты разглядела, — кисло сказала она, — а кто это был, не разглядела. Так, выходит?

Лера молча пожала плечами.

Варвара продолжала сидеть, с тоской глядя на кастрюлю, и одновременно прислушиваясь к тишине за окном. Интересно, думала она, что там стряслось такое?

Вот решили Анджей с Авелиной посидеть в укромном месте, думала она — ну, скажем, в стогу! И тут — волк! Огромный-преогромный. Анджей выхватывает огромный заостренный сук, и кричит: Беги!. И, с размаху, волку в пасть! А тот в это время терзает ему грудь когтистыми лапами. И когтем по сонной артерии — раз! Кровь хлещет, до больницы не довезли, Авелина плачет, все плачут. Хороший, говорят, был парень, жаль мы его не ценили! А Лера, приехав в Москву, до конца жизни всем рассказывает, как красиво погиб Анджей, защищая ее, Леру, от лютого зверя.

Или нет — Беги! кричит Анджей, и сам бросается бежать. Авелина падает… она, наверное, туфли-лодочки надела… А он проносится мимо нее, пока она пытается подняться, совершенно беззащитная, руки-ноги скользят по траве, и вот уже смрадное дыхание… Тьфу ты, что такое в голову лезет! Это потому, что жрать хочется.

— А ты что на обед приготовила? — шепотом спросила она.

Лера не удостоила ее ответом.

На крыльце раздались шаги. Варвара подняла голову.

Что— то тяжело ударило о доски крыльца.

— Откройте, свои!

— Меланюк! — Варвара протопала в сени, отодвинув щеколду.

— Ну что, Игорь Оскарович?

Штормовка Меланюка потемнела от росы, колени были испачканы зеленью.

— Все в порядке.

— А… Анджей? — она оглянулась на Леру, которая так и не повернула головы.

— Нашелся Анджей. Оба нашлись.

Из темноты раздались оживленные голоса — возвращались остальные.

— Все целы? — крикнула Варвара.

— Да что с нами сделается? — фыркнул Пудик, проходя в сени и стаскивая сапоги, — мы сами страшные! Пожрать ничего не найдется?

— Найдется! — обрадовалась Варвара, водружая на стол кастрюлю.

Дом наполнился голосами, отчего даже казалось, что в горнице прибавилось света. Или это оттого, что за окном была уж совсем сплошная чернота?

— Лера как? — шепотом спросил Артем.

Варвара дернула плечом.

— Как всегда.

Анджей сосредоточенно наполнял свою тарелку. Варвара заметила, что остальные его заметно, хотя и ненавязчиво, сторонятся. Бойкот, что ли устроили? Детский сад, ей-богу!

Впрочем, и друг с другом они почти не разговаривали. Молча поели, молча принялись за остывший чай. Шерстобитов, наконец, отодвинул кружку, оживленно потер руки.

— Так. Пока все не разошлись. Нам надо обсудить диспозицию на завтра. Если мы выйдем с рассветом…

— Никуда мы с рассветом не выйдем, — Меланюк, который сидел, уперев взгляд в стол, поднял голову, — завтра мы собираемся и уезжаем, Вадим. Как можно раньше. Я поговорю с Кологреевым.

— То есть, как — уезжаем? — Шерстобитов ошеломленно смотрел на него.

— Так и уезжаем, — твердо сказал Меланюк.

— Ну, нет! — Шерстобитов покачал головой, — у меня план. Расписание работ.

— Нет у вас никакого расписания, Вадим. Все это — имитация. Сотрясение воздухов

— Что за ерунда, — обозлился Шерстобитов, — изыскания…

— Да какие это изыскания? Любительская беготня. Впрочем, если и так, то для своих изысканий вы выбрали, похоже, неудачное место.

— Да это лучший участок из всех, что мне попадались, — Шерстобитов явно не понимал, в чем дело, — аномальная зона…

— Вадим, вы же не хуже меня понимаете, что это недоказуемо.

— Предварительная оценка показала, что место перспективное, — упорствовал Шерстобитов, — мало того… тут наблюдаются вполне показательные феномены. Я не говорю уж о показаниях Кологреева, но взять, например, это свечение, которое сегодня все наблюдали…

— Какое еще свечение? — устало сказал Меланюк.

— Сегодня, в восемь двадцать пять по московскому. В северной стороне неба.

— А, — отмахнулся Меланюк, — это вы про то северное сияние? Я его тоже видел. Ну и что?

— Видишь, Вадька, — с явным удовольствием вступил Пудик, — специалист говорит!

— Значит, он никакой не специалист!

— Вадим, — терпеливо продолжал Меланюк, — это было самое обычное северное сияние. Оно летом бывает таким… неярким… Я ж не первый раз его наблюдаю.

Шерстобитов заметно погас. Потом вновь воспрянул.

— А свидетельство Москвиной? И Кабыш? Поочередно наблюдавших некий феномен.

— Я ничего не знаю про феномен, — поморщился Меланюк, — но отсюда надо уезжать. И немедленно.

Он умоляюще обвел глазами сидящих за столом.

— Поверьте моему опыту.

— А что? — кивнул головой Пудик, — у бывалых походников наверняка есть что-то вроде шестого чувства. А, Шерстобитов?

И зачем он его подначивает, грустила Варька. Опять ради изучения конфликтов в изолированной микрогруппе?

Шерстобитов поджал губы.

— Я уважаю ваше мнение, Игорь Оскарович, — он с грохотом отодвинул кружку и встал, — но хочу напомнить, что руководитель экспедиции — я. И я принимаю окончательное решение. Так вот. С учетом всего сказанного, завтра с утра продолжаем исследования. А сейчас я хочу опросить Москвину. Она, возможно, видела что-то такое, чего и сама не осознала до конца. И ты, Кабыш, останься. Поскольку ты тоже наблюдала. Остальные, если хотят, могут быть свободны. Все.

— Ты делаешь большую ошибку, Вадим, — печально сказал Меланюк.

И, не глядя ни на кого, вышел из комнаты.

— Посмотрим… — сказал Шерстобитов ему вслед.

Он достал из кармана диктофон, включил, выключил, постучал пальцем.

— Не работает, — пробормотал он.

— Батарейки смени, — посоветовал Пудик.

— Вчера менял.

Он покрутил диктофон в руках. При этом, отметила Варвара, явно не слишком огорчился.

— Что лишь подтверждает мою правоту, — сказал он наконец, — обычное явление для таких вот аномальных участков.

— Фонарик работал, — напомнил Артем.

— Ну, — уверенно отозвался Шерстобитов, — это не надолго. Ладно, — он извлек блокнот, — обойдемся и так. Слушаю тебя, Москвина. Или нет, давай так — я буду задавать вопросы…

***

— Теперь ты, — Шерстобитов обернулся к Варваре.

— А что — я? — Варвара растерянно пожала плечами, — я ж говорила. А вы мне: показалось, показалось…

— Неужто вы не поняли? — благодушно согласился Шерстобитов, — вам действительно показалось. И тебе, и ей. Что совершенно закономерно. Тут на редкость мощная аномалия. Поэтому люди с особо чуткой нервной системой могут здесь страдать наведенными галлюцинациями.

Лера прерывисто вздохнула. Наверное, ей приятно, что у нее особенно чуткая нервная система.

— Черную Собаку вы видели. Обычное дело.

— Обычное? — возмутилась Варвара.

— Разумеется. Суррейскую Пуму, Пакова Лешего, Старого Шока — называй как хочешь, — методично пояснял Шерстобитов, — Нечто, что бродит по ночам заброшенными дорогами… Вызывающее необъяснимый ужас. Свидетели отмечали, что при виде этого фантома у них кровь стыла в жилах. Недаром вы так перепугались.

— Это в Англии водятся паковые лешие, — непреклонно возразила Варвара. — И у меня совершенно нормальная нервная система.

— Они водятся везде. В частности, у кладбищ, перекрестков, заброшенных дорог — иными словами, в аномальных зонах, — буднично продолжал Шерстобитов, — какой-то странный энергетический сгусток, по свойствам близкий к шаровой молнии, но почему-то принимающий форму гигантского животного — большой черной собаки с горящими глазами.

— Глаза я видела! — обрадовалась Лера.

— И что она делает? — Варваре было неуютно, — набрасывается на первого встречного?

— Вовсе нет. Правда, этот феномен не такой уж безвредный — если к ней прикоснуться,

— может парализовать на всю жизнь, а то и убить. Энергетическим импульсом неизвестной природы.

— Значит, горло тем детям не она перегрызла?

— Нет, — согласился Шерстобитов. Он на миг задумался, потом сказал:

— Иногда аномальные зоны странным образом воздействуют на человеческую психику. Он мог сам их убить. Сойти с ума и убить.

— Зубами загрызть? — мрачно спросила Варвара.

— Почему нет? Что такое ликантропия тебе известно?

— Люди-леопарды? — Варька нахмурилась, вспоминая что-то там такое, читанное в детстве про Черную Африку.

— Не обязательно. Про берсеркеров слышала?

— Слышала, — устало сказала она, — знаю, Мухоморы они жрали.

— Не только мухоморы… Сходный эффект может быть вызван действием алкалоидов спорыньи. ЛСД, проще говоря.

— Белены объелись, — пробормотала Варвара.

— Вот именно. Измененное сознание провоцирует ликантропию. Возможно, будит в человеке атавистические начала. Или мощные гипнотические способности. Или и то, и другое.

— Так значит, мы сами во всем виноваты? Нет никаких сверхъестественных сил, никаких волков-людоедов, все мы…

— Смотря что понимать под сверхъестественными силами. Но я полагаю, конкретно в данном случае — да. Есть нечто, что вызывает галлюцинации. И, возможно, умопомешательство.

— И, по-твоему, — взорвалась Варвара, — это лучше? Ты ж погляди, тут все как обезумели.

Она замялась, потом решительно сказала:

— Послушай, Вадим, тогда, может и правда надо уезжать отсюда? И чем скорей.

— Напротив. Мы по счастливой случайности вышли на зону исключительной силы. И я не ошибусь, если…

— Мы встретим тех, чужих?

— Да, — сурово кивнул Шерстобитов. Озабоченно взглянул на часы. Покачал головой.

— Как бы и они не отказали. Батарейка…

— Послушай, — вдруг спохватилась Варвара, — по поверьям — только мужчина способен оборачиваться зверем? Или женщина — тоже?

— Разумеется — тоже. Что за странный шовинизм? Например, существует ирландское предание о священнике. К нему в лесу подошел волк и попросил человечьим голосом исповедывать умирающую, — тоже волчицу. Стоило лишь святому отцу перекрестить ее, она обернулась женщиной… а почему ты спросила?

— Сама не знаю, — покачала головой Варвара.

— Ладно, мне еще пленку проявлять. Поглядим, что оно там такое…

Он нырнул в кладовку, примыкающую к горнице, и захлопнул за собой дверь.

Лера искоса поглядела на Варвару, потом громко сказала:

— Ну, я пошла спать!

Она оглядывалась с какой-то странной надеждой, но никто не стал ни окликать ее, ни задерживать. С мужской половины высунулся Пудик, доброжелательно кивнул:

— Ну, дык, спокойной ночи!

И плеснул себе чаю из термоса.

Лучше это был бы и вправду зверь, — подумала Варвара. От него, по крайней мере, знаешь, чего ожидать.

Она слышала, как наверху захлопнулась дверь.

— Пудик, — спросила она тихонько, — ты зачем Шерстобитова подзуживал?

— Это когда? — удивился Пудик, дуя в кружку.

— Когда намекал, что Меланюк больше разбирается во всяких таких вещах.

— И ничего я не подзуживал, — буркнул Пудик.

— Ты ж их пытался стравить. Хотел посмотреть, что получится?

— Ну, так такую возможность грех упускать, — честно признался Пудик, — конфликт формального и неформального лидера. Вадька, дурак, тут же уперся, как пень!

— А если мы останемся из-за этого его упрямства и с нами что-то случится? Что-то страшное?

— Да что с нами, мать, может случиться? — удивился Пудик, — пять здоровых мужиков! А потом, — он покрутил головой, — я того мнения придерживаюсь, что любое дело нужно доводить до конца. Может, он по-своему и прав, Оскарович, не задалось у нас с этими Угрюмовыми, да и сами хороши. Но по-моему, перегибает он, ты уж прости. Вот так наложить в штаны и смыться? А потом всю жизнь жалеть! Из-за чего? Из-за того, что вам, дурехам, что-то примерещилось?

— Да это меньше всего… — начала, было, Варвара, но тут дверь в каморку распахнулась и в горницу вошел Шерстобитов. В руке он держал мокрую развившуюся ленту пленки.

— Ты что, Вадька? — удивился Пудик, — засветил?

— Она смыта, — мрачно пояснил Шерстобитов. Губы у него тряслись, — Полностью. Кто-то поменял местами растворы.

День третий

***

Кто— то тряс ее за плечо.

Спросонья ей показалось, что она проспала первую лекцию, и мама будит ее, чтобы быстро впихнуть завтрак и выпроводить на занятия.

— Что? Что еще стряслось?

После вчерашнего стрястись могло все, что угодно — Шерстобитов обвинял Анджея, Анджей отпирался; делать ему, мол, больше нечего, кроме как подливать в бачок фиксаж вместо проявителя. Лера, благородно встав на сторону Анджея, горько подтвердила, что он весь вечер и не заглядывал в дом — сама она, естественно, уверяла, что и не прикасалась к растворам. Заинтересованный Пудик предложил составить график перемещений остальных, сообразуясь с показаниями свидетелей, поскольку все большей частью были друг у друга на виду, Меланюк, выглянувший на шум, пожал плечами и вновь ушел спать. Пожалуй, подумала Варвара, ближе всех к истине, как ни странно, был Анджей, уверявший, что Шерстобитов в запале сам перепутал растворы. Зона контакта влияет на психику, сам же говорил. Шерстобитов с ожесточением отпирался — такое подозрение в непрофессионализме было унизительным. Иногда, впрочем, у Варвары начинали закрадываться сомнения — а такой ли уж Шерстобитов крутой профессионал, каким хотел казаться? В последнее время все выглядело странно нереальным — вплоть до самой цели этой нелепой экспедиции.