Я хотел бы зачитать это место из беседы между главами правительств, состоявшейся 11 сентября 1969 г.:
      "Косыгин спрашивает: "Что понимать под сохранением статус-кво? Как быть с теми районами, которые вы считаете вашими, а мы - нашими?"
      Чжоу Эньлай: "Стороны остаются там, где они находились до сих пор". (Вы это много раз цитировали.)
      Косыгин: "А как быть с теми районами, где вообще никого не было?"
      Чжоу Эньлай: "В такие районы не будут входить обе стороны - и наша, и ваша".
      Таким образом, мы считаем, что наше понимание статус-кво отвечает взаимопониманию глав правительств и реальному положению на границе.
      В этой связи обращаю внимание на слова "взаимно не продвигаться вперед". Стороны не будут продвигаться вперед. Поэтому мы считаем, что опасения советской стороны в связи с тем, что в этой формулировке китайской стороны скрыто стремление продвинуться вперед и захватить территории, является неосновательным.
      ...В целом мы могли бы в целях достижения договоренности согласиться с тем, чтобы сделать это положение более конкретным. Китайская сторона согласна с тем, чтобы внести в текст проекта соглашения мысль о том, что вопрос о линии границы будет решаться тогда, когда будет обсуждаться прохождение линии границы. Смысл этого добавления состоял бы в том, что стороны обязуются не изменять положения, существовавшего на границе 11 сентября 1969 г., стороны не будут продвигаться вперед, стороны не будут навязывать друг другу свое понимание прохождения линии границы, т.е. линии границы, за которую они выступают.
      Если общий смысл этой конкретизации обязательств не изменять существовавшего на 11 сентября 1969 г. положения на границе, обязательства не продвигаться вперед, не навязывать свое понимание прохождения линии границы, для вас приемлем, то мы могли бы подумать над таким добавлением и согласиться с ним. О редакции можно было бы продолжить консультации.
      ...Мы не хотели бы обижать вас незаслуженно, и до сих пор мы этого не делали, но мы не можем считать, что существующая линия границы и есть та, что показана на советских картах.
      ...По вашей логике получается, что мы вырвали из ваших рук явочным порядком и осваиваем эти острова уже после 11 сентября 1969 г. Из ваших утверждений следует, что эти острова 11 сентября 1969 г. находились в ваших руках и только потом на них появились наши люди... Но еще до встречи (глав правительств) с апреля по август вы неоднократно заявляли протесты и требовали уйти с островов... Если сейчас какие-то районы находятся под контролем советской стороны, то это не значит, что они уже принадлежат вам, и временные меры не могут быть использованы для подкрепления вашей позиции. То же относится и к нам. Это справедливо для обеих сторон".
      В.В.Кузнецов отметил, что поучения относятся к самой китайской стороне. Фактически охраняемая линия границы существует. В 1969 г. вы просили разрешения на хозяйственную деятельность на упомянутых трех островах как на советской территории.
      Юй Чжань: "Мы не признавали их советской территорией".
      Цяо Гуаньхуа: "Мы уведомляли о хозяйственной деятельности только для того, чтобы не было конфликтов".
      В.В.Кузнецов сказал: "Вы используете вопрос об этих участках, чтобы брать под сомнение всю границу".
      Цяо Гуаньхуа: "Наша цель - не дискуссия, а соглашение".
      Юй Чжань: "Мы хотим узнать, где, по-вашему, проходит су- ществующая линия границы. На Памире существующая совпадает с той, что на ваших картах".
      16 июня 1970 г. состоялась встреча глав делегаций.
      Цяо Гуаньхуа заявил: "Мы хотим достичь сближения мнений и договоренности по вопросу о статус-кво, считая этот вопрос важным и практическим. Между нами есть общее: 1) не навязывать друг другу свою позицию; 2) тезис о существующей линии границы у вас и о существующем положении на границе у нас, которое не соответствует линии, показанной на советских картах. Может быть, я переоцениваю, но это - сходные позиции. Надо выработать такую формулировку, которая дала бы возможность обойти препятствия. Китайская сторона и в мыслях не имеет навязывать свою линию границы при рассмотрении вопроса о статус-кво.
      Статус-кво или положение на границе на 11 сентября 1969 г., разумеется, не соответствует линии границы, показанной на наших картах. Препятствия - это вопрос о нескольких островах. Я не хочу повторяться. Как быть?
      Наша формулировка гибкая. Если обе стороны не будут настаивать только на своей формулировке... Мы хотели бы найти пути обхода препятствий и достижения договоренности хотя бы в принципе в этом минимальном, но важном вопросе. Не желая ставить вас в трудное положение, мы и внесли предложение на прошлой встрече.
      Вы считаете, что есть фактически существующая и охраняемая линия границы. Пока оставим вопрос о фактической линии границы. Рассмотрим вопрос о фактически охраняемой линии границы.
      Не существует четко определенной, охраняемой обеими сторонами линии границы... В районах, где позиции сторон значительно расходятся относительно прохождения линии границы, трудно четко определить охраняемую обеими сторонами линию границы. В районе Теректы (Жаланашколь. - Ю.Г.), например, вы считаете так, а мы - этак. Есть и районы, где граница существует только на карте. Фактически охраняемой линии границы на Хан-Тенгри, например, нет.
      Таким образом, если касаться вопроса о линии границы, вопрос осложняется, так как этой линии на местности нет. Поэтому мы против употребления термина "фактически существующая и охраняемая линия границы".
      Мы хотели бы прийти к договоренности, выработать принципиальную формулировку, исходя из следующего положения: стороны остаются там, где они находились до сих пор. Так можно обойти препятствия и прийти к договоренности. Если мы не придем к договоренности даже по такому вопросу, как статус-кво, то было бы смешно говорить о нормализации межгосударственных отношений".
      В.В.Кузнецов подчеркнул, что охраняемая линия границы существует. "Когда вы ее не нарушали в Жаланашколе, инцидентов не было. Мы тихо, мирно излагаем нашу позицию".
      Цяо Гуаньхуа: "Мы тут сдержанно себя ведем".
      В.В.Кузнецов отметил, что, если не будете нарушать, инцидентов не будет. Я не поднимал вопроса о Жаланашколе. Не поучайте нас, как поучать.
      ...Мы думали, что вопрос о выходе (из соприкосновения вооруженных сил обеих сторон) вы сняли, а вы его вновь поднимаете. Это значит, что вы нам хотите запретить выходить на советскую территорию, пользоваться ею в случае необходимости. У нас нет районов, куда бы мы не выходили периодически. В некоторых из таких районов (в горах) бывают ученые, спортсмены. Они находятся в 11 километрах от границы.
      Это, с вашей стороны, попытка предъявить территориальные претензии. А высказанные вами соображения мы изучим".
      Цяо Гуаньхуа: "Я не ожидал такой реакции. На протянутую руку дружбы вы отвечаете пощечиной. Заявляю, что с 1960 г. все пограничные инциденты возникали в результате спровоцированного вгрызания в китайскую территорию. Имеются такие районы, где не бывали люди ни одной из сторон".
      В.В.Кузнецов спросил, как с ними быть?
      Цяо Гуаньхуа: "И в дальнейшем не ходить туда, сохранять статус-кво. В соответствии с этой договоренностью в районе Хан-Тенгри не должно быть людей.
      Ваша же позиция означает, что вы хотите делать то, что вам заблагорассудится, и это у вас называется статус-кво, и требуете от нас уйти из районов, которые были под нашим контролем 11 сентября 1969 г.
      Мы считаем, что мы с вами должны вернуться к тому принципу, по которому была достигнута договоренность главами правительств: стороны остаются там, где они находились, а туда, где никого не было, входить не будут.
      Вы меня вынудили на эти высказывания. Давайте закончим. Наша цель не дискуссия, а достижение соглашения".
      В.В.Кузнецов сказал, что "мы даем ответ, чтобы не складывалось неправильное представление о позиции советской стороны. При рассмотрении ваших предложений будем руководствоваться основным принципом, по которому мы пришли к взаимопониманию: каждая сторона остается там, где была. У нас есть возможность добиваться того, чтобы обе стороны одинаково понимали эти слова, и вырабатывать формулировки".
      Цяо Гуаньхуа, оговорившись, что он высказывается вне протокола, заметил: "Мы от души, искренне действительно хотим достичь с вами соглашения, в первую очередь договориться о сохранении статус-кво".
      В.В.Кузнецов ответил, что если исходить из реальной обстановки, то мы придем к соглашению.
      Жизнь в Пекине продолжала оставаться до предела милитаризованной. По утрам всех служащих, живущих при своих учреждениях, еще затемно выгоняли на улицу для пробежки, на бегу они хором кричали: "Готовиться к войне!", "Да здравствует председатель Мао Цзэдун!", "Советский ревизионизм и американский империализм, действуя в преступном сговоре, натворили так много гнусных и подлых дел, что революционные народы всего мира не пощадят их".
      С 10 июня школьников лет с 12-13 начали выводить и вывозить работать на все лето в деревню. Они длинными колоннами шли в пять часов утра по пекинским улицам: пели и кричали лозунги под дождем.
      19 июня 1970 г. состоялась встреча глав делегаций.
      В.В.Кузнецов остановился на вопросе о неиспользовании силы и оружия на границе и о ненападении. При этом он, в частности, отметил, что между Бирмой и КНР был подписан договор о дружбе и ненападении отдельно от соглашения по границе, но в один и тот же день.
      Цяо Гуаньхуа: "Сначала надо бы обсуждать вопрос о статус-кво, а потом другие вопросы.
      ...В 1969 г. возникла вероятность войны между нами. ...11 сентября 1969 г. премьер Чжоу Эньлай говорил: "Вы можете быть уверены, что мы не будем осуществлять агрессию против СССР, что мы не будем осуществлять провокации, что мы создаем ядерное оружие для того, чтобы покончить с ядерной монополией". И далее: "Вы говорите, что намерены нанести превентивный удар для того, чтобы уничтожить наши ядерные базы. Если вы это сделаете, то мы объявим, что это - война, что это - агрессия. Мы будем решительно сопротивляться, давать отпор до конца. Мы бы не хотели такого поворота событий".
      Косыгин в ответ сказал: "Я согласен с вашими словами о том, что Китаю не нужна война". И далее: "Вы хорошо знаете, что СССР не ищет войны с Китаем".
      Премьер Чжоу Эньлай предложил, чтобы вооруженные силы обеих сторон не открывали огня и не нападали на другую сторону.
      Косыгин согласился с этим".
      Далее Цяо Гуаньхуа заявил:
      "Отношения между Китаем и Бирмой отличаются от отношений между Китаем и СССР. Когда мы решали с Бирмой вопрос о границе, то между нашими двумя странами не было других договорных актов, других договоров. Поэтому в то время дело происходило так: до проведения переговоров о границе была достигнута договоренность о временных мерах, затем были проведены переговоры о границе, а потом было заключено соглашение о границе и подписан договор о дружбе и ненападении.
      Что касается китайско-советских отношений, то я просил бы наших коллег не забывать, что между двумя странами есть Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи...
      Вы ставите вопрос о координации действий в общей борьбе против империализма... Если советская сторона собирается бороться против империализма, то давайте поступать таким образом: вы будете бороться по-своему, а мы - по-своему. Давайте бороться параллельно. Я говорил так потому, что наши позиции расходятся.
      Сегодня вы применили другую формулировку: координировать действия, согласовывать их. Как это мы будем делать? Кто с кем будет согласовывать? Мы с вами будем согласовывать? Или вы с нами должны согласовывать? Например, сейчас вопрос об агрессии американских империалистов в Индокитае является острейшим вопросом. Так кто же с кем должен согласовывать свои действия в этом вопросе? Вы с нами или мы с вами? Не получится ли, что мы должны поступать так же, как вы, т.е. принять у себя трех представителей так называемой конференции азиатских стран?
      Или взять, например, вопрос о том, как быть с правительством национального единства принца Нородома Сианука? Мы с вами должны здесь координировать свои действия или вы с нами? Может быть, мы должны денонсировать признание этого правительства и возобновить отношения с предательской кликой в Пномпене? Вы видите, что отвлеченно говорить об этом легко; когда же речь заходит о конкретных вопросах, то дело усложняется.
      Давайте пока делать так (и тут я остаюсь при своем мнении): вы боритесь по-своему, а мы будем бороться по-своему.
      ...Я хотел бы еще раз заявить, что, исходя из договоренности глав правительств и конкретной обстановки на границе, делегация КНР настаивает на том, что обе стороны должны взять на себя обязательства о ненападении на другую сторону с использованием всех родов войск, включая ракетные войска, и всех видов оружия, включая ядерное оружие".
      В.В.Кузнецов в связи с этим сказал: "Вы упомянули о Договоре о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР. В какой связи? Как надо понимать это? Должно ли это облегчить решение вопроса о статус-кво, облегчить переговоры или же... усложнять нашу работу?"
      Цяо Гуаньхуа: "Я уже ответил на этот вопрос. Нельзя ставить на одну доску наши отношения с Бирмой и с СССР".
      Следующая встреча глав делегаций состоялась 23 июня 1970 г.
      В ходе беседы один из членов китайской делегации по фамилии Ли по поручению Цяо Гуаньхуа заявил: "Глава китайской делегации 17 июня 1970 г. не говорил: "Для КНР не существует проблемы угрозы". В то же время глава китайской делегации сказал: "Не существует четкой непрерывной (сплошной) границы на всем протяжении".
      Сам Цяо Гуаньхуа остановился на вопросе о хозяйственной деятельности. При этом он, в частности, сказал: "До 1960 г. проблемы не было. Начиная с 1960 г. советская сторона пытается навязать китайской стороне свое понимание прохождения линии границы...
      Позиция китайской стороны - вопрос о хозяйственной деятельности приграничного населения следует отделять от вопроса о принадлежности той или иной территории".
      Цяо Гуаньхуа сослался на следующий обмен мнениями между Чжоу Эньлаем и А.Н.Косыгиным 11 сентября 1969 г.:
      "Косыгин: "Спорные районы - это такие районы, которые вы считаете вашими, а мы - нашими. А как быть с теми районами, где никого нет?"
      Чжоу Эньлай: "Обе стороны не будут входить в эти районы".
      Косыгин: "Значит, вы не будете туда входить и мы не будем туда входить?"
      Косыгин: "До каких пор должен сохраняться статус-кво на границе? До завершения переговоров?"
      Чжоу Эньлай: "Вплоть до решения вопроса о границе".
      Чжоу Эньлай: "На ряде островов на реках Хэйлунцзян (Амур. - Ю.Г.) и Усулицзян (Уссури. - Ю.Г.), в некоторых участках Синьцзяна на западной части границы, приграничное население весной выходит для хозяйственной деятельности, а зимой возвращается. Так было испокон века. Так было в течение двадцати лет. В эти районы наше население будет выходить, но таких районов немного".
      Косыгин: "Если так, то, может, представители пограничных застав соберутся и проинформируют, на какие острова будут выходить, чтобы косить траву, ловить рыбу и так далее. Рассмотрим и решим. Мы должны знать, на какие острова собираются выходить".
      Чжоу Эньлай: "Сохранение статус-кво на границе означает, что население нашей страны будет выходить туда, куда раньше выходило, а куда не выходило, туда выходить не будет. Что же касается тех районов, куда не выходило (но будет выходить), будем сообщать. А куда не будем выходить, и сообщать не будем".
      Косыгин: "Я как раз имею это в виду. Мы должны восстановить дружественные отношения до возобновления конфликтов. В прошлом вы нас информировали".
      Чжоу Эньлай: "В такие районы наше население выходит каждый год, но это не значит, что информируем ежегодно".
      Катушев: "В прошлом дело было так: когда ваше население намеревалось выходить в некоторые районы для ведения хозяйственной деятельности, то вы заблаговременно запрашивали, и конфликтов не было".
      Се Фучжи: "Принадлежность спорных районов не решена, а выходит, что вопрос о суверенитете уже решен и что эти районы уже принадлежат вам".
      Косыгин: "Относительно спорных районов. (Тут Цяо Гуаньхуа подчеркнул: "Я обращаю внимание главы советской делегации, что Косыгин употребил выражение "спорные районы".) Если согласны, то до выхода в эти районы следует сообщать и получать разрешение".
      Се Фучжи: "Сообщать можно, но не требуется вашего разрешения. А то получается, что надо получить разрешение, будто бы эти районы ваши".
      Чжоу Эньлай: "Спорных районов много, но таких, где ведется хозяйственная деятельность, т.е. где заготавливают дрова, косят траву, ловят рыбу, пасут скот, немного. Что касается этих районов, то можно достичь договоренности между погранорганами. Но это не означает, что вопрос о суверенитете полностью решен".
      Косыгин: "Я полностью согласен с вами. Могу ли я доложить об этом так: наши пограничники должны искренне и корректно рассматривать запросы. Но это не значит, что вопрос о принадлежности этих районов уже решен. Этот вопрос должен решаться на переговорах. Согласны?"
      Чжоу Эньлай: "Да, согласен. Относительно хозяйственной деятельности договориться однажды и после этого нет необходимости запрашивать каждый раз".
      Косыгин: "Мы согласны с тем, что ваши крестьяне могут выходить для ведения хозяйственной деятельности. Но это не значит, что каждый раз следует договариваться. Хватит договоренности однажды".
      Далее Цяо Гуаньхуа сказал: "Хотя советская сторона на словах и даже в некоторых документах говорит о том, что обе стороны должны согласовывать вопрос о хозяйственной деятельности, но фактически советская сторона никогда не вела таких консультаций относительно хозяйственной деятельности советского населения".
      На Пекинском рабочем стадионе 25 июня 1970 г. состоялся митинг по случаю двадцатой годовщины начала войны в Корее и "оккупации Соединенными Штатами Тайваня".
      Глава советской делегации был приглашен на этот митинг. Мне показалось, что во время митинга Чжоу Эньлай предпринял попытку установить зрительный контакт с В.В.Кузнецовым, очевидно, в надежде обменяться приветствиями, однако глава советской делегации на это не пошел (возможно, исходя из учета того факта, что В.В.Кузнецов дважды официально запрашивал о возможности встречи с Чжоу Эньлаем, но запросы остались без ответа), а вскоре, почувствовав недомогание, уехал с митинга.
      Вечером того же дня В.В.Кузнецов заболел.
      28 июня 1970 г. китайцы прислали профессора. Чжоу Эньлай передал свою озабоченность состоянием здоровья В.В.Кузнецова. А 29 июня 1970 г. из Москвы прилетели супруга В.В.Кузнецова Зоя Петровна и московские врачи.
      30 июня 1970 г. В.В.Кузнецов улетал в Москву. Провожая его на аэродроме, Цяо Гуаньхуа говорил: "Желаю вам спокойно лечиться и полностью поправиться. Я испытываю двойственное чувство: с одной стороны, желаю, чтобы вы спокойно лечились до полного выздоровления; с другой стороны, желаю, чтобы вы скорее вернулись сюда. Мы принимаем во внимание ваши соображения относительно продолжения работы делегаций и будем их рассматривать".
      Цяо Гуаньхуа также сказал временному поверенному в делах СССР в КНР А.И.Елизаветину: "Вы спрашивали, дадим ли мы агреман в июне. Вот я и хотел сообщить, что наше правительство согласно дать агреман вашему послу".
      В.В.Кузнецов: "Спасибо за внимание ко мне. Передайте признательность премьеру Чжоу Эньлаю. Я принимаю к сведению то, что вы сказали относительно нашего предложения о порядке работы.
      Я передам правительству ваше согласие дать агреман послу. Нам представляется целесообразным, чтобы переговоры продолжились, чтобы проявлялось терпение и чтобы, если один из глав делегаций не может по какой-либо причине принимать участие в переговорах, они все же продолжались. Таково мнение нашего правительства".
      После отлета В.В.Кузнецова там же, на аэродроме, Цяо Гуаньхуа сказал В.Г.Ганковскому: "Лучше, чтобы переговоры продолжались, даже несмотря на разные точки зрения".
      Цяо Гуаньхуа также сообщил, что заместитель главы китайской делегации Чай Чэнвэнь третий день болеет, находится в больнице; у него жар. "Надеемся, - сказал Цяо Гуаньхуа, - что через несколько дней он поправится".
      4 июля 1970 г. китайская сторона сообщила: "Мы приняли во внимание соображения, высказанные в письменном сообщении правительственной делегации Советского Союза от 29 июня 1970 г. о том, что во время лечения главы делегации Кузнецова на родине переговоры могут быть продолжены, и высказывания заместителя главы правительственной делегации СССР Ганковского от 30 июня 1970 г. о том, что заместители глав делегаций могли бы в этот период провести некоторую подготовительную работу по конкретным статьям проектов.
      Китайская сторона считает, что в период лечения главы советской правительственной делегации Кузнецова на родине, до его возвращения, стороны могут поддерживать контакты и проводить необходимые встречи с тем, чтобы работа не прерывалась. Конкретный порядок работы может быть согласован через связных. 4 июля 1970 г.".
      9 июля 1970 г., сославшись на наше сообщение от 29 июня, мы предложили провести встречу в обычном порядке с и.о. главы делегации В.Г.Ганковским. В этот день китайская делегация устроила просмотр кинофильма. Во время этого мероприятия Цяо Гуаньхуа сказал: "Мы сделали шаги для нормализации отношений: 10 июля в Хэйхэ открываются переговоры (относительно плавания на пограничных реках); мы запросили агреман на посла КНР в СССР Лю Синьцюаня. Он - ветеран Красной Армии Китая, заместитель министра (иностранных дел КНР), занимался идейно-политической работой".
      8 июля 1970 г. А.Н.Косыгин направил письмо Чжоу Эньлаю. В письме говорилось о том, что советская сторона предлагает провести на территории Советского Союза встречу глав правительств. Китайская делегация также приглашалась в Москву для выработки договора о ненападении, который можно было бы подготовить одновременно с договором о границе. В письме А.Н.Косыгина также предлагалось немедленно подтвердить и подписать второе и третье соглашения 1964 г. (Иначе говоря, подтверждалось намерение и согласие советской стороны передать китайской стороне многочисленные острова по китайскую сторону от фарватера или середины пограничных рек. Ю.Г.) В письме также содержалось предложение перейти к рассмотрению линии прохождения границы и рассматривать временные меры. Наконец, сообщалось, что вместо В.В.Кузнецова главой советской правительственной делегации назначен заместитель министра иностранных дел СССР Леонид Федорович Ильичев. Китайская сторона была также поставлена в известность о том, что у В.И.Степакова, назначенного послом в КНР, случился инфаркт, и до сентября он не приедет в Пекин.
      14 июля 1970 г. советская сторона дала агреман послу КНР в СССР Лю Синьцюаню.
      15 июля 1970 г. состоялась встреча глав делегаций.
      С советской стороны в этой встрече участвовали: Виктор Григорьевич Ганковский (и.о. главы делегации), Евгений Николаевич Насиновский, Андрей Денисович Дубровский, Владимир Георгиевич Жданович, Дамир Аскеевич Байдильдин.
      С китайской стороны: Цяо Гуаньхуа, Чай Чэнвэнь, Юй Чжань и другие.
      Во время встречи Цяо Гуаньхуа сказал: "Работа делегаций не прерывалась. Во время отсутствия главы советской делегации стороны будут поддерживать контакты и проводить необходимые встречи...
      О статус-кво. 23 июня 1970 г. советская сторона заявила, что китайская сторона пытается явочным порядком перенести линию границы на речных участках на новые рубежи.
      Будучи занята войной в Корее, исходя из дружбы между нашими народами и учитывая потребности советской стороны в судоходстве, китайская сторона временно разрешила советской стороне обслуживать знаки судоходной обстановки, которые должны были бы обслуживаться китайской стороной...
      Надо не связывать между собой вопрос о судоходстве и вопросы о принадлежности территории и о прохождении линии границы, а разделять эти вопросы. Надо решить вопрос о нормализации судоходства на пограничных реках".
      В конце июля 1970 г. я возвратился из Пекина в Москву. Советско-китайские переговоры по интересующим обе стороны вопросам продолжались еще десять лет.
      Что же до переговоров 1969-1970 гг., то они, открыв период перманентных переговоров, который длился целое десятилетие, сами по себе означали, что стороны после вооруженных столкновений на границе в 1969 г. признали необходимым отказаться от стрельбы и создать канал постоянного обмена мнениями по интересующим их вопросам. При этом начало переговоров и их первый почти годичный период позволили в известной степени снять напряженность в отношениях. Вместе с тем позиция нашей делегации позволяла постепенно убеждать коллег с китайской стороны в том, что мы ни в коей степени не заинтересованы в обострении отношений, готовы ждать как угодно долго, проявлять нескончаемое терпение и стремиться искать пути к постепенному решению существующих проблем.
      1979 год
      СССР и КНР подписали Договор о дружбе, союзе и взаимопомощи сроком на 30 лет 14 февраля 1950 г. В тексте договора предусматривалось его автоматическое продление при том, однако, условии, что за год до окончания его срока ни одна из сторон не заявит о желании не продлевать договор. В 1979 г. китайская сторона сделала такое заявление: 3 апреля 1979 г. Постоянный комитет Всекитайского Собрания народных представителей (ВСНП) принял резолюцию и официально объявил о непродлении договора после истечения срока его действия в 1980 г. При этом КНР, уведомляя советскую сторону об этом решении, предложил "провести переговоры с целью разрешения нерешенных проблем между двумя государствами и улучшения межгосударственных отношений".
      Таким образом Пекин отбрасывал двусторонние отношения, скажем, к началу 1920-х гг., когда шла речь о "нерешенных вопросах" в двусторонних отношениях. Пекин, продолжавший острую борьбу против СССР и стремившийся установить дипломатические отношения с США, принял решение освободить двусторонние советско-китайские отношения от связывавшей их договорно-правовой основы.
      Советская сторона была обеспокоена этим, и наша дипломатия начала подчеркивать необходимость выработки документа о принципах взаимоотношений между СССР и КНР. В свою очередь, китайская сторона повела речь о переговорах с нами по урегулированию нерешенных вопросов между двумя странами и улучшению отношений двух стран. Обе стороны при этом подчеркивали необходимость взаимного уважения суверенитета и территориальной целостности, невмешательства во внутренние дела друг друга.
      В ноте МИД СССР от 17 апреля 1979 г. появились слова: "Устранение препятствий, мешающих нормальному их (двусторонних советско-китайских отношений. - Ю.Г.) развитию". В свою очередь МИД КНР в ноте от 5 мая 1979 г. ввел тезис об "устранении препятствий на пути нормализации межгосударственных отношений".
      Китайская сторона также заявила, что "помимо китайско-советских переговоров по пограничным вопросам, которые должны продолжить свою работу (речь шла о начавшихся в октябре 1969 г. переговорах, которые с той поры продолжались в Пекине; они не давали ощутимых результатов, но и не прерывались ни одной из сторон. - Ю.Г. ), следовало бы провести переговоры и по таким вопросам, как разработка норм взаимоотношений между двумя странами, устранение препятствий на пути нормализации межгосударственных отношений и развитие в духе равенства и взаимной выгоды торговли, научно-технических связей, культурного обмена, и на основе результатов переговоров между обеими сторонами подписать соответствующие документы". Китайская сторона упоминала также о том, что вопрос о гегемонизме, "затрагивающий отношения между нашими странами, разумеется, должен стать темой на китайско-советских переговорах".
      Советская сторона констатировала, что позиции обеих сторон совпадают в отношении того, что задачей переговоров будут выработка принципов отношений между СССР и КНР, включая положение о непризнании обеими сторонами чьих бы то ни было притязаний на особые права или гегемонию в мировых делах, и обсуждение вопроса о развитии в духе равенства и взаимной выгоды торговли, научно-технических связей, культурного обмена.
      Так, к осени 1979 г. стороны пришли к согласию по вопросу о проведении переговоров по вопросам, касающимся улучшения отношений между ними. При этом стороны по-разному трактовали цели переговоров: для Москвы было важно выработать основные принципы отношений, а для - Пекина поднять ряд вопросов, решение которых было условием перехода к поискам путей улучшения двусторонних отношений.
      17 октября 1979 г. состоялось первое пленарное заседание на советско-китайских переговорах.
      Китайская делегация, прибыв к особняку МИД СССР, привезла за собой хвост из американских и японских корреспондентов. Те толпились у ворот, снимали вереницу въезжавших в ворота автомашин и людей, входивших в двери особняка.
      Темный мрачноватый зал особняка МИД СССР на улице Алексея Толстого. Фигуры неподвижно сидящих китайцев. Это похоже на музей восковых фигур. Весь первый ряд китайской делегации, кроме Ли Фэнлиня, в френчах. У члена делегации Тао Чжи френч из более грубой, "военной" материи. Во втором ряду эксперты и советники в пиджаках. Тихо и невнятно бубнил свою речь глава китайской правительственной делегации Ван Юпин. Спокойно, без эмоционального надрыва переводил Тан Шицзя. От него вначале - вот ведь покажется же - веяло благожелательностью. Ван Юпин соглашался и подтверждал ранее достигнутые договоренности по процедурным вопросам: переговоры вести поочередно в Москве и в Пекине, заседания закрыты для прессы, каждая сторона сама публикует сообщения о встречах и обсуждавшихся на них вопросах.
      Цю Инцзюе по ходу дела о чем-то попросил Тан Шицзя. И даже позволил себе встать и подойти к нему. Больше никто из китайцев во время заседания по залу не ходил.
      Ван Юпин ухмыльнулся, услышав перевод высказывания главы советской правительственной делегации Леонида Федоровича Ильичева о том, что мы не настолько стары, чтобы забыть, и не настолько молоды, чтобы не помнить о дружественных отношениях между нашими странами.