- Скоро здесь будут твои кони, - сообщил Элион "Гормону. И мысленно добавил: Только, ради всего святого, не спрашивай, откуда я это узнал! Тебе лучше выбраться наружу и подождать их. Сейчас они направляются вверх по тропе.
      Торговец ошеломленно уставился на него:
      - Откуда ты это узнал?
      У Элиона кровь застыла в жилах. Он кожей чувствовал, как пламя гнева, неизменно тлевшее в Тормоне, с каждой секундой разгорается все ярче. Чародей не нашел в себе силы выдержать взгляд торговца.
      - Элион, - прорычал Тормон, - ты спас мою жизнь, и поэтому я сейчас пощажу тебя! Как ты мог опуститься так низко, чтобы насмехаться над...
      Его гневную речь прервало громкое ржание. Гнедая повернула голову, сторожко наставив уши. Миг спустя Тормон и сам услышал приглушенный топот копыт по засыпанной снегом тропе. В одно мгновение он оказался снаружи и по глубокому, почти по пояс, снегу вскарабкался на тропу. Элион выбрался вслед за ним, прихватив с собой светилку. Хотя тень от ее блекнущего света падала вперед, мешая разглядеть, куда поставить ногу, все же это было лучше, чем вслепую пробираться в кромешной бурной ночи.
      Из темноты, волоча за собой поводья, вымахнули сефрийцы, и Тормон громко позвал их. Даже в блеклом свете Элион видел, как ошеломлен его спутник. Да и не он один.
      - Разрази меня гром! - пробормотал чародей. - Я и не знал, что бывают такие большие кони! Куда же мы их теперь денем?
      - Они ребята закаленные! - Тормону, как и прежде Элиону, пришлось повысить голос, чтобы перекричать вой ветра. - Не впервые им придется ночевать в снегу. Ниже по оврагу есть место, где скала нависает над самым дном, и снега там почти нет. Может, нам придется сложить из хвороста заслон от ветра. Если не пожалеешь горсти-другой зерна, они запросто дотерпят до утра.
      Элиона так и подмывало огрызнуться - сам, мол, заботься о своих клячах, - но он без возражений смирился с мыслью снова поработать на свежем воздухе. Ответить иначе ему не позволило бы сострадание к этому бедняге, в один день лишившемся всего.
      - Тогда поторопимся! - крикнул он. - Чем раньше мы покончим с этим делом, тем скорее вернемся в пещеру. Мы тут того и гляди отморозим...
      Элион осекся - из снежной круговерти вынырнул пегий ослик и едва не сбил его с ног.
      Восторженно ахнув, Тормон поймал уздечку ослицы и, как мог, утихомирил возбужденное животное.
      - Это любимица Канеллы... - начал он и тут же смолк. Элион увидел, как Изменилось его лицо, - и сердце его сжалось от сочувствия.
      Он-то знал, чего стоят такие оговорки. На миг почти забываешь о своей потере - и тут какая-нибудь мелочь с новой силой пробуждает боль, словно проворачивают в груди острый нож.
      - Ну, пойдем, - ворчливо бросил он. - Устроим укрытие для твоих вороных бестий. Малышка, я полагаю, поместится с нами в пещере.
      Чародей с таким усердием принялся за дело, мечтая лишь поскорее вернуться под надежный и теплый кров, что почти позабыл о том, что кони были не одни. Он помогал Тормону поставить торчком обломок ствола молодой сосны, когда услышал мысленный зов Тиришри:
      - Элион/ Скорее! Мальчик только что пробежал мимо тебя! Лошади, ослы, мальчишки... И когда же все это кончится?
      Зло ругнувшись, Элион оставил озадаченного Тормона в одиночку возиться в темноте и, высоко подняв над головой светилку, снова вскарабкался на тропу. В снегу виднелась свежая цепочка следов, уходивших наверх.
      - Чума тебя забери! - пробормотал Элион.
      - Он не мог далеко уйти, - заверила его Шри. - Он слишком обессилел.
      Элион пошел по следу. Ему было проще - он двигался по борозде, уже пропаханной в снегу. Таинственный конокрад, как видно, от усталости не заметил, что следы, по которым он идет, сворачивают вбок. Скоро чародей обнаружил предмет своих поисков. Мальчишка совсем выбился из сил, но упрямо полз по тропе на четвереньках - вперед. Молодец парень, подумал Элион. Так и надо - никогда не сдавайся.
      Он ухватил мальчишку за шиворот, рывком поставил на ноги и пригнулся, позволяя тому мешком свалиться к нему на плечо. По счастью, идти с ношей было недалеко, мальчишка оказался легкий, и дорога все время вела под уклон. Элион уложил парнишку в пещере, укрыл обоими одеялами, потом влил ему в рот немного воды с медом и бренди и сунул фляжку в дрожащую руку.
      - Постарайся выпить, сколько сможешь, - сказал он. - Я скоро вернусь. Не бойся - теперь все будет хорошо.
      По крайней мере я на это надеюсь, думал чародей, спеша вернуться к Тормону. Если мальчишка не сможет объяснить, откуда взялись у него эти кони, лучше бы он умер на перевале.
      Сколль очнулся, не понимая, где он и что с ним. Он сознавал, что весь дрожит, но разве не перестал он дрожать целую вечность назад, в буране? Была боль, онемение, и больше - ничего. Сколль отметил, что вой ветра звучит как-то глухо, словно издалека, ощутил уютное тепло одеяла, которым он укрыт. Наверно, он все же добрался до лесопилки... но тогда и одеял должно быть побольше и кровать помягче. И почему так сильно пахнет лошадью? В темноте ничего не видно, но, похоже, это все-таки не лесопилка. Впрочем, какая разница? Здесь нет ни ветра, ни снега. Есть одеяло и какое-то укрепляющее питье. И, хвала Мириалю, здесь нет ни вороных убийц, ни зловредной ослицы с острыми зубами и ужасно твердыми копытцами. Наплевать, где он оказался. Ему хорошо - и ладно.
      Сколль ненадолго задремал. Когда он проснулся, услышав голоса, то дрожал уже не так сильно, было светло, а стены и низкий потолок оказались почему-то сплетенными из ветвей и сучьев. Уши и пальцы на руках и ногах ужасно болели - значит, к ним возвращалась чувствительность, и это его порадовало. Пусть лучше болят, чем отмерзнут.
      Вошли двое мужчин. Один из них, тот, что постарше, был в толстой, подбитой овчиной куртке из черной кожи - такие носят восточные горцы, - и лицо у него было сердитое, мрачное. Двигался он порывисто, нервно, словно усилием сдерживал неимоверную ярость. Сколль содрогнулся, узнав вольного торговца, которого видел утром в Пределах, бывшего хозяина вороных и треклятой ослицы. Второй человек, стряхивавший снег с длинного черного плаща, был ему совсем незнаком.
      Где он? Почему здесь эти люди? Сколль повернул чуть вправо голову, которая раскалывалась от боли, и обнаружил, что пара вороных чудовищ непостижимо превратилась в стройную гнедую кобылку. А вот ослица, увы, никуда не делась - протиснулась внутрь вослед за людьми, и Сколль приуныл. По счастью, мужчины были заняты тем, что отряхивались от снега и устраивали ослицу рядом с гнедой лошадкой. Они даже не заметили, что Сколль открыл глаза. Он поспешно зажмурился, страшась затаенной ярости торговца, и вспомнил первое правило учеников: "Если кто-то сердится, значит, он сердит на тебя". В любом случае эти люди наверняка ждут от него каких-то объяснений. Если Сколль притворится спящим, он хоть немного, да отсрочит неизбежное... Впрочем, он был так обессилен, что и притворяться долго не пришлось. Очень скоро он крепко заснул.
      Казалось, он лишь на миг смежил веки - и тут кто-то начал сильно и размеренно бить его по лицу. От боли Сколль мгновенно стряхнул навеянное холодом оцепенение. Приоткрыв слезящиеся глаза, он увидел, что над ним склонился торговец. Настоящий хозяин вороных. Тот, чью жену... Сколль громко застонал.
      - Откуда у тебя этот жилет? - Каждое слово торговец сопровождал новой увесистой оплеухой, и удары становились все сильнее. - Отвечай! Откуда... у тебя... этот... жилет?
      На миг Сколля охватил панический ужас. Они были одни. Второй мужчина куда-то исчез - если он вообще ему не приснился. Никто не поможет ему, не спасет от гнева торговца. Сколль поглядел на лицо мужчины, искаженное гневом и болью, и в памяти его вспыхнуло видение - длинный, обернутый в холст сверток во дворе Цитадели. Торговец уже обо всем догадался, но вид у него был такой, словно он сейчас прикончит гонца, принесшего дурную весть. Как же, как сказать ему правду? Сколль застонал от боли, которую вызвали вовсе не оплеухи. Если б только этот человек перестал его бить, дал ему хоть минутку подумать!..
      В этот миг он услышал, как вошел второй мужчина.
      - Клянусь жизнью, - весело проговорил он с порога, - ну и храбрый же ты парень, если пустился в путь в этакую ночь! - И тут его тон резко изменился. - Эй, Тормон! Полегче! Оставь паренька в покое. Он не сможет ответить на твои вопросы, если ты сшибешь ему голову с плеч.
      Торговец не сводил яростного взгляда с избитого лица Сколля.
      - Не лезь не в свое дело! - огрызнулся он и вновь занес руку для удара.
      Худая загорелая рука протянулась над его плечом и сжала запястье.
      - Тормон, ты же знаешь - я, как никто другой, понимаю, каково тебе сейчас. И все же помни - в западню тебя завлек иерарх. Этот мальчишка и яйцо-то разбить не способен, не то что... - Он осекся.
      - Убить мою жену и дочь, - страшным шепотом договорил торговец. Плечи его обмякли, яростный огонь в глазах мгновенно угас.
      - Позволь мне расспросить парнишку, - мягко проговорил незнакомый мужчина. - Тебе вовсе не стоит делать это самому. Я узнаю у него правду. Обещаю.
      Наступила долгая тишина. Сколль затаил дыхание. Затем торговец оттолкнул руку своего спутника и отодвинулся подальше от Сколля, туда, где теснились гнедая кобылка и ослица.
      - Ладно, Элион. Допроси его сам, ежели сумеешь. Мне и глядеть-то на него тошно. Только вначале сними с него жилет Канеллы. - В голосе его послышались слезы. - Сними с него жилет!
      - Хорошо.
      Сколль увидел над собой новое лицо - молодое, с коротко остриженной бородкой и темными волосами. Сколль отпрянул, съежился, страшась того, что сейчас произойдет. Голова у него кружилась, лицо горело от боли, ныла губа, поцарапанная сломавшимся зубом, а кровь из носа затекала в горло. Сколль понимал, что ведет себя как ребенок, но ничего с собой поделать не мог. Все ужасы этого дня разом обрушились на него, и он бурно, отчаянно зарыдал.
      - Клянусь всеми безднами ада! - раздраженно вздохнул молодой мужчина. - Этого нам только недоставало! - Твердой рукой, но очень бережно он обтер лицо Сколля тряпкой, смоченной в холодной воде. - Ну и вид у тебя - грязь, кровь, сопли, слезы!.. Тебя бы сейчас и родная мать не узнала. - Он подсунул руку под спину Сколля, приподнял его, помог сесть. - Ну вот, так-то лучше. Когда кровь так хлещет из носа, нельзя лежать навзничь - еще захлебнешься.
      - И поделом, - проворчал из своего угла торговец. - Ты, кажется, собирался его допросить?
      - Всему свое время. - Смуглые руки проворно расстегнули пуговицы злосчастного жилета и помогли Сколлю избавиться от мокрой и грязной одежки, которая втравила его в такие неприятности. Сколль вздохнул с облегчением, но тут же затрясся от холода - костра в пещере не было. На плечи ему набросили одеяло, и он благодарно укутался в теплую шерсть. Потом вытер окровавленный нос рукавом рубашки и постарался дышать глубоко и ровно. Наконец ему удалось усмирить постыдные рыдания.
      Тогда его спаситель без единого слова встал и выбрался из пещеры, оставив Сколля одного с бешеным торговцем. Юноша уже готов был удариться в панику, но тут чернобородый вернулся, отряхивая с плеч и волос крупные снежинки.
      - На, возьми. - Он протянул Сколлю тряпку, которой недавно вытирал ему лицо. Теперь в тряпке была пара пригоршней снега. - Приложи к носу и держи, покуда не растает, только смотри не промокни. Холод остановит кровотечение и не даст носу распухнуть.
      Чернобородый уселся на корточки, явно ожидая, когда Сколль придет в себя и будет в состоянии говорить. Хотя быстро тающий снег утишил боль и прояснил мысли, Сколль по-прежнему понятия не имел, что ему отвечать. Объяснить все чернобородому было бы, конечно, гораздо проще, но ведь говорить придется о смерти, а Сколлю прежде никогда не доводилось сталкиваться с такой трагедией. Он боялся того, что может натворить торговец, когда узнает, что бывший ученик Агеллы прибыльно попользовался смертью его жены, заполучив ее жилет. И что хуже всего - как сказать человеку, что ты своими глазами видел труп его любимой женщины?
      С другой стороны, меньше всего на свете Сколль хотел, чтобы торговец опять принялся выбивать из него правду тумаками. Это Божье возмездие, не иначе, с содроганием подумал он. Я заключил нечестную сделку и без всякого на то права завладел имуществом убитой женщины. Теперь за это придется платить. Он никак не может увильнуть от вопросов - иначе, судя по всему, пожалеет, что родился на свет. Правда, он привел торговцу его коней - может быть, это ему зачтется, когда посыплются тумаки?
      Ожидая, пока растает снег, Элион смотрел на парнишку - кожа да кости, весь в грязи и дрожит, как избитый щенок, на лице уже проступают свежие кровоподтеки. Чародей безуспешно боролся с жалостью к этому маленькому паршивцу.
      - Не будь глупцом. Мальчишка самое большее вор, иначе с какой бы стати он разгуливал в одежде жены Тормона ?
      Элион так и подскочил от неожиданности.
      - Шри! Не смей так больше делать! Подползаешь исподтишка, словно...
      - Феи не ползают, - оскорбленно уточнила Тиришри.
      - Ты же знаешь, что я имею в виду. Ладно, как бы то ни было, я рад, что ты здесь. Я хотел попросить тебя об одной услуге.
      - Какой еще услуге? - настороженно осведомилась фея. Хотя разговор велся мысленно, чародей набрал в грудь побольше воздуху.
      - Чтобы ты пообещала не рассказывать Кергорну кое о чем.
      - Что ты натворил?!
      Гулкий порыв ветра пронесся по пещере, и Тормон в испуге вскочил:
      - Что это было?
      - Сквозняк, наверное, - отозвался Элион с самым невинным видом. И мысленно добавил: - Уймись, Шри! Ты же обрушишь пещеру нам на головы. Я пока еще ничего не натворил, но я хочу проникнуть в разум мальчишки и узнать, что случилось с женой Тормона.
      - Что?! Элион, ты же знаешь, что это запрещено!
      - Потому-то я и хочу, чтобы Кергорн ничего не узнал. За это он на веки вечные засадит меня в Приливную башню.
      - О да, конечно, - после того, как вышвырнет из Тайного Совета. Как ты мог даже подумать о таком чудовищном деянии? Проникнуть в разум нетелепата! Рыться без спросу в чужих мыслях! Гнуснейшее извращение!
      - Но, Шри! - взмолился Элион. - Тормону нужно узнать, что случилось с его родными, а нам - выяснить, что творится в городе. Чем раньше мы узнаем правду, тем лучше. После побоев, которые учинил Тормон, парнишка слишком напуган и вряд ли скоро заговорит. Шри, ну позволь же!.. Я только попробую. Знаю, для него это будет неприятно, но...
      - Погоди! - прервала его Шри. - В этом нет никакой нужды. Я сама могу сообщить тебе почти все, что ты хочешь знать, - во всяком случае, самое важное. Мне удалось отыскать в Тиаронде след родных Тормона. Увы, его жена совершенно точно мертва, но, Элион, - его дочь жива! Она...
      - Сударь? - вторгся в мысли Элиона робкий голос тощего парнишки. Сударь, я не крал этих коней, правда не крал. И жилета тоже. Я знаю, что плохо поступил, когда взял его, и мне ужасно совестно. Только, пожалуйста, пускай он меня больше не бьет...
      Чародей услышал мысленный смех Тиришри.
      - Ну-ну! Похоже, дружок, тебе вовсе не придется применять силу. Ты достиг своей цели одной только добротой.
      Элион ощутил смутное разочарование. Для телепата всегда существует искушение пошарить в незащищенном мозгу - вот почему подобные действия под строжайшим запретом. Элион, правда, едва не добился почти что официального разрешения... но, если подумать, даже к лучшему, что он так и не сумел осуществить свой замысел. Если б его поступок стал достоянием гласности, Кергорн и вправду вышвырнул бы его из Тайного Совета. Словом, риск оказался бы непомерно велик - тем более что теперь он уже знает: дочка Тормона жива. Хоть одна хорошая новость! Интересно, что на самом деле знает мальчишка о смерти Канеллы. Если только он не записной лгун, его рассказ изрядно облегчил бы им жизнь. Отогнав эти малоприятные мысли, Элион постарался ободряюще улыбнуться мальчишке:
      - Как тебя зовут, парень?
      - С-сколль, - невнятно пролепетал тот распухшими от побоев губами.
      - Не бойся, Сколль. Мое имя Элион, и я не причиню тебе зла. - Он протянул мальчишке бутыль с водой, чтобы тот смыл с лица подсыхающую кровь. - А теперь, Сколль, расскажи мне, как попали к тебе эти кони и - что куда важнее - что тебе известно о жене этого человека.
      - Сколль глубоко вздохнул, радуясь тому, что говорит с чернобородым, а не со своим мучителем. Сейчас он все расскажет этому парню, а тот пускай сам пересказывает все приятелю. В конце концов, будет, наверно, даже лучше, если страшную весть сообщит ему кто-то другой. Даже если торговец услышит их разговор, все лучше, чем Сколль впрямую расскажет ему о смерти жены. И тут что-то толкнуло его посмотреть на торговца - тот сидел скрючившись, обхватив руками колени. Мрачное лицо его застыло, искаженное горем. Это ведь жестоко - заставлять его ждать! Мысль эта поразила Сколля словно удар грома. Единственно достойный выход - рассказать ему все. Сейчас.
      Опустившись на колени, Сколль переполз туда, где сидел торговец, и остановился перед ним.
      - Сударь... - Ох, дорогой Мириаль, помоги мне это сделать!
      Запинаясь, глотая слова, Сколль рассказал, как увидел завернутое в холст тело женщины и как гвардеец Барсиль, пытаясь всучить ему жилет, сообщил, кто она такая.
      Мучительно вскрикнув, Тормон закрыл лицо руками. Когда он поднял голову, лицо его, окаменевшее от горя и гнева, было поистине ужасно.
      - Аннас, - прошептал он. - Что стало с моей малышкой? Сколль покачал головой:
      - Не знаю, сударь. Насчет девочки я ничего не слышал. И... там совершенно точно было только одно тело.
      Рот Тормона по-детски приоткрылся от радостного изумления.
      - Ты это слышал, Элион? Это значит, что надежда еще есть. Аннас, быть может, жива!
      Молодой чародей улыбнулся.
      - Она жива, Тормон, и, ради всего святого, не спрашивай меня, откуда я это знаю. Скажем так - я происхожу из рода, в котором были ясновидящие. Более того, я могу точно сказать тебе, где она. В полной безопасности, в доме леди Серимы.
      - Что?! Моя Аннас жива?!
      Тормон испустил дикий ликующий вопль и попытался вскочить, совсем позабыв о том, какой в пещере низкий потолок. Элион почти силой усадил его:
      - Эй, приятель, куда это ты собрался?
      - Назад в Тиаронд - и немедленно! - Торговец дернулся, пытаясь высвободить руку из цепких пальцев своего молодого спутника.
      - Нет, погоди, - твердо сказал Элион. - В такую бурю ты никуда не пойдешь. Кроме того, в Тиаронде тебя наверняка разыскивают. Не хочешь же ты, чтобы бедная девочка разом лишилась и матери, и отца? Мы составим план, а утром отправимся в город и заберем ее. Клянусь честью.
      - До утра, кстати, осталось не так уж много, - вставила Шри. - Если вы, люди, еще способны соображать, вспомните, что вам нужен отдых. И еще нам надо решить, что делать завтра, ведь не можем же мы допустить, чтобы иерарха увезли в Тиаронд. Подумай, как нелегко будет спасти Этона в городе. Нужно придумать, как устроить засаду на перевале...
      - Что?! - возопил Элион. - Засаду? Двум десяткам гвардейцев? Да за кого ты меня принимаешь?
      - Большинство гвардейцев я могла бы взять на себя, - сообщила Шри, но беда в том, что если поблизости окажется иерарх, ему тоже несдобровать. Моя сила чересчур мощна и своевольна, и я не могу выбирать, кого прикончить, а кого оставить в живых. Нужно будет чем-нибудь отвлечь солдат, так что в мое отсутствие придумай какой-нибудь ловкий трюк. Я же сейчас отправлюсь на лесопилку и погляжу, что там творится. Я хочу поговорить с Вельдан - может, у нее найдется что предложить. Помощь дракена нам бы отнюдь не помешала.
      - Хорошо, - сказал чародей. - Только будь осторожна. Не попади в беду.
      - Феи не попадают в беду! - огрызнулась Тиришри. Никто никогда не рассказывал ей о суеверном страхе людей "сглазить" удачу.
      Глава 24
      НАСЛЕДСТВО АМОРНА
      Каз тревожился не на шутку. Хотя комната наконец прогрелась, он понимал, что его спутницам не стоило засыпать, не восстановив прежде силы, которые они затратили на сражение с лютым холодом. "Разбужу-ка я Ту-лак", подумал он. Во сне старая наемница не могла услышать мысленный зов, поэтому дракен с силой ткнул ее носом в бок. И - ничего. Она даже не пошевелилась. А как же Вельдан? Тревога дракена все росла. Изогнув шею, он обеспокоенно обследовал свою напарницу. Дышала она хотя и ровно, но неглубоко, и тело на ощупь было слишком холодное. "Ей надо поесть, - подумал Каз. - Хорошо бы что-нибудь горячее, да где ж я его возьму-то? Сошла бы любая еда..." И тут он вспомнил, что сказала Тулак еще на горе, после бегства: "Прорва всякой еды". Не тратя времени, дракен начал осторожно, очень осторожно пятиться из тесной комнаты. Если где-то здесь есть еда, он ее отыщет.
      Пробираясь по кромешному туннелю, Каз переключился на ночное зрение и задумался: сообщать ли Тиришри о том, где они находятся? Дракен решил, что не стоит. Зачем нужно, чтобы нахальная фея и вонючка Элион совали нос в их с Вельдан дела? Можно подумать, без них мы не справимся, фыркнул Каз. Жалкий человечишка не сможет даже добраться сюда без моей помощи. Что до феи - на что такое способна эта тупица, чего не смогу я?
      Вскоре чуткий нос сообщил дракену, что он на верном пути. Ветчина! В туннеле явственно пахло ветчиной, мясом и сыром. Силы небесные, что же это за пещера? Вскоре туннель раздвоился - справа коридор понемногу поднимался вверх, слева - становился все более пологим. Из левого коридора приятно пахло специями, сыром, овощами и фруктами, но самого дракена куда сильней притягивал правый. Оттуда со сквозняком плыли сладостные ароматы разнообразнейшего мяса. Казу стоило немалых сил отвлечься от манящих запахов и повернуть влево. Он сейчас охотится для Вельдан, а его напарнице сейчас меньше всего нужно сырое мясо.
      Через пару сотен человеческих шагов коридор вывел Каза в просторную гулкую залу с такими высокими стенами, что и дракен своим ночным зрением не мог различить потолка. Впрочем, ему это было и ни к чему. Вначале он остолбенел от изумления, а потом принялся лихорадочно рыться в здешних сокровищах. Повсюду, куда ни глянь, грудами лежала еда: горшки с медом и маслом, бочонки с мукой, мешки с овощами, ящики сухих яблок, гигантские желтые колеса сыров - и прочая, прочая, прочая. В одном углу Каз обнаружил мешочек с сушеной травой, пахнувшей точь-в-точь как любимый Тулак чай, и похвалил себя за такую везучесть. Что-то скажет старушка Тулак, когда увидит это? К мешочку с чаем дракен прибавил торбу изюма, горшочек меду и большой круг сыра - словом, еду, которая быстрей всего восстанавливает человеческие силы. И тут он замер, сообразив наконец, что ведет себя как круглый идиот. Как же он доставит свою добычу Вельдан? В отличие от человеческих рук с их ловкими большими пальцами лапы дракена явно не были приспособлены для переноски тяжестей.
      Казарл огляделся, призывая на помощь вдохновение.
      - Ну же, пошевеливайся! - пробормотал он. - Не теряй время попусту, оно слишком дорого. Вельдан нужна еда - и немедленно!
      Он как следует подумал - и нашел решение. Выбрав подходящий бочонок с мукой, дракен принялся обрабатывать когтями его крышку, и в конце концов она поддалась и отскочила. Неуклюже обхватив лапами бочонок, Каз перевернул его, чтобы вытрясти на пол муку - и тут же отпрянул, оглушительно расчихавшись. Язычки пламени брызнули из его пасти по всей зале, растопили пару-тройку сырных кругов и превратили в золу две кучки моркови и мешок бобов.
      - Чтоб меня кентавры сожрали! - ругнулся дракен. - У, проклятая белая пыль! Только люди способны есть такую гадость!
      Казу пришлось немало потрудиться, покуда он, орудуя зубами и когтистыми лапами, запихнул в бочонок всю свою добычу, но в конце концов он управился с делом, и даже без особого ущерба для провизии, - если не считать, конечно, отметины от зубов на круге сыра. В последнюю минуту дракен приметил в углу шеренгу запыленных бутылок. Вино? Зная, что люди, в том числе и Вельдан, просто обожают эту дрянь, Каз великодушно прибавил к своей добыче бутылку вина. А потом, осторожно прихватив зубами увесистый бочонок, неспешно двинулся в обратный путь.
      Вельдан проснулась оттого, что некто тыкал мордой в ее плечо, обдавая лицо жарким и весьма вонючим дыханием.
      - Каз! Не смей! - сонно возмутилась она. - Что за дрянь ты сожрал?
      Дракен невинно округлил глаза:
      - Что такое? Ах это... Да так, перекусил немного - давно, еще в гостях у Тулак, хе-хе...
      В сознании Вельдан возникла картина: когтистая лапа дракена уволакивает в гущу леса двоих солдат Блейда.
      - Как ты мог?! - упрекнула она. - Сколько раз я тебе говорила, что так нельзя поступать? Уж и не знаю, что сказал бы Кергорн, если б узнал о твоих выходках! Если только тебя заподозрят в людоедстве, мы оба угодим в беду!
      Каз наклонил голову и облизал длинным языком челюсти - это означало у него ухмылку.
      - Да брось ты, Хозяйка! Не такой уж я негодяй. Что ни говори, а мясо есть мясо - и ты же знаешь, что друзей я не ем. Вот это была бы и впрямь отвратительная привычка! К тому же у меня не было другого выхода. Нам грозила опасность, и я должен был встретить ее во всеоружии, а не помирать с голоду. Откуда, по-твоему, взялись у меня силы так лихо прокатить тебя и Тулак по горам? - Дракен наклонил голову к другому плечу, снова стрельнул длинным языком. - Впрочем, жалко, что я обещал тебе, что буду есть только вражеских солдат. Их так трудно выгрызать из кольчуги - Он разинул пасть и обеспокоенным тоном осведомился: - Я, случайно, не сломал себе зуб?
      Не выдержав, чародейка хрипло расхохоталась:
      - Ох, Каз!.. Знаешь ли ты, что ты просто неисправим?
      - Разумеется. Потому-то я такой обаяшка. А еще - восхитительный красавец и первоклассный добытчик. Погляди-ка, душенька, что я тебе добыл. Это куда лучше, чем вражеские солдаты.
      Вельдан спустила ноги с кровати и попыталась сесть. Она продрогла до мозга костей, и вдобавок ее терзал зверский голод.
      - Знаешь, - мрачно сообщила она напарнику, - сейчас я и сама могла бы сожрать целиком вражеского солдата, да еще и попросить добавки.
      - Узнаю мою малышку! - хихикнул Каз. - Погоди, мы еще сделаем из тебя дракена! Впрочем, я принес тебе кое-что повкуснее.
      И он носом подтолкнул к Вельдан круглый, обитый железными обручами бочонок - весь в следах зубов и блестящих потеках слюны. Чародейка выразительно сморщила нос.
      - Все в порядке, - заверил ее дракен. - Я очень старался, чтобы слюна не попала внутрь.
      - Ничего страшного, Каз. Если в этом бочонке еда, пускай себе хоть плавает в слюне.
      Вельдан запустила руку по локоть в бочонок и принялась выуживать на свет добычу Каза. Содержимое бочонка показалось ей восхитительней, чем подарки на день рожденья, - и откуда только все это взялось? Впрочем, чародейка была слишком занята, чтобы пускаться в расспросы - она лишь горячо благодарила судьбу за такую удачу. Набив рот изюмом и сыром, она подняла сияющие глаза на дракена:
      - Каз, ты - лучший друг голодной девушки! Казарл хохотнул, донельзя довольный собой:
      - Это еще не все, душенька. Погоди, вот увидишь, что я еще отыскал!.. Хочешь ломтик жареного бекона?
      Вельдан расплылась в блаженной улыбке:
      - Я, наверное, сплю! Каз, если ты добудешь еще и бекон, я буду у тебя в долгу до самой смерти - и ешь себе вражеских, солдат, сколько твоей душеньке угодно!
      - Спасибо за идею, Хозяйка, но если ты не против, я бы тоже предпочел бекон.
      Дракен отправился за беконом, а Вельдан выбралась из кровати и набросила одеяло на плечи, как плащ. Она подбросила в огонь побольше дров, гадая, нужно ли разбудить бедняжку Тулак - та сладко спала, используя вместо подушки каменную плиту перед очагом. Нет, решила Вельдан, не стоит. Вначале приготовлю поесть - что-нибудь горячее. Шея у нее и так уже затекла - хуже не будет.
      Прежде всего нужно заварить свежего крепкого чая. Пошарив по комнате, Вельдан отыскала чистую питьевую воду - каменная цистерна располагалась в дальнем углу комнаты - и полки с изрядно запылившейся утварью. Вскоре на краю очага уже грелась кастрюля с водой. В ожидании Каза Вельдан решила связаться с Тиришри. Нужно рассказать фее, что Этон, драконий провидец, жив - во всяком случае, жив его разум, обитающий ныне в человеческом теле. К несчастью, человек, которого Этон избрал сосудом для своего сознания, сам находится в беде. Вельдан вспомнила холодный, безжалостный голос лорда Блейда, произносивший приговор несчастному, в чьем теле оказался Этон: Теперь это всего лишь безмозглое подобие человека. Наш долг - сохранить ему жизнь и доставить его в Тиаронд до завтрашнего заката. Он в последний раз исполнит роль иерарха, когда будет принесен в жертву Мириалю.
      Если чародеи не успеют хоть что-нибудь предпринять, Этон погибнет снова - и на сей раз уже окончательно. Хотя он сумел перенести сознание из драконьего тела, ему не под силу повторить этот подвиг, находясь в теле человека-нетелепата. Сейчас его единственная надежда - вернуться вместе со своим носителем в страну драконов. Сородичи Этона должны знать, как разрешить такую запутанную ситуацию.
      Вельдан тяжело вздохнула. И почему хотя бы эта миссия не могла обойтись без осложнений? Ну хоть разок! Если вспомнить, в каком душевном состоянии находится человек, невольно приютивший Этона, чародеям придется немало потрудиться, чтобы доставить его по назначению. Не говоря уж о том, что вначале его нужно спасти. Если б только Этон сумел объявить себя хоть на минутку раньше! Если б Вельдан смогла тогда же вывести его из дома насколько проще было бы им сейчас!
      Ну да хватит досужих размышлений. С немалым трудом, но чародейка все же собралась с мыслями. Проще или труднее, а делать что-то надо, и поскорее. Присев рядом с Тулак, она скрестила ноги и потянулась мыслью к фее воздуха, находившейся по другую сторону горы.