Тиришри поняла мгновенно. Совсем недавно она сама делала нечто подобное, страшась оказаться во власти ужасающей пустоты. Но сколько же времени заключена здесь эта несчастная женщина, если ее воображение приняло столь материальную и осязаемую форму? Поколебавшись немного, она все же решилась спросить:

— Но что, если…

— Что, если я умру? Будет ли мое маленькое королевство существовать без меня? Кто знает… Но этого не случится. — На долю секунды на лице женщины вдруг отразилась невероятная, неимоверная усталость. В глазах появилась боль — острая и неприкрытая, как обнаженный клинок. — Никто не умирает здесь, моя милая. Мы просто продолжаем существовать все дальше и дальше, не изменяясь. Вечность. И для нас нет пути к бегству. Нет отдыха. Нет гостеприимного небытия. В своей великой мудрости, — она с горечью выплевывала слова — мой народ создал предельно совершенную тюрьму.

Шри похолодела.

— Твой народ?

И снова улыбка. Снова этот пугающий намек на безумие.

— О да, моя милая. Так ты не знаешь, кто твой товарищ по несчастью? Пожалуй, меня несколько уязвляет то, что моя «слава» не выдержала испытания временем. Я — Хельверейн, презренная предательница своего народа. Честно сказать, я была убеждена, что имя мое будут проклинать и оскорблять все поколения народа магов до самого конца времен…

Ее настроение стремительно переменилось. Она ехидно улыбнулась фее, синие глаза блеснули.

— По крайней мере я на это надеялась , — добавила она с кривой усмешкой. — А так выходит, я пережила все эти беды и несчастья только затем, чтоб меня заперли здесь и обрекли на забвение.

— А что произошло? — Шри была озадачена. — Что ты сделала, чтобы заслужить такую жестокую долю?

Хельверейн пожала плечами.

— Ну что ж, теперь, когда ничего уже не изменить, возможно, все выглядит не так уж и страшно. Все зависит от твоей точки зрения. Видишь ли, в свое время я пыталась спасти обитателей этого нашего невероятного мира. По крайней мере так я в то время считала. И ради этого я выдала все секреты народа магов Создателям. Как ты, возможно, знаешь, они использовали эти сведения для того, чтобы лишить нас могущества и пленить навеки…

Тиришри ошеломленно молчала. Она, конечно же, знала легенды о Магах — властной и зачастую безжалостной расе, обладавшей невероятными, таинственными силами. Каждый ребенок в каждом народе слышал эту сказку, рассказанную в той или иной форме, измененную и искаженную веками бесчисленных пересказов. Она повествовала о падении Магов. О том, как в своем высокомерии они осмелились бросить вызов самим Богам. В наказание маги были лишены своих сил и изгнаны за непроницаемый барьер. С тех пор они более не могли вмешиваться в дела мира…

Так как большинство жителей Мириаля не знали об истинной сущности и истории создания их мира, все подобные истории происходили «далеко-далеко, за тридевять земель», и народ считал их волшебными сказками. Но большинство простых людей, и надо сказать, большинство членов Тайного Совета не видели того, что видела Шри далеко за морем, на востоке. Грандиозный серый барьер в форме купола, укрывающий обширную территорию. Что лежало в его пределах? Земля или океан? Никто не знал. Но век за веком он продолжал существовать — единственный барьер, который чародеи не сумели преодолеть. Столь мощный и непоколебимый, что стены Завесы по сравнению с ним казались легкой дымкой.

Что же совершил народ магов, чтобы заслужить такое ужасное пленение? Неужели они действительно были настолько опасны? Тиришри обернулась к Хельверейн. Тысячи вопросов роились в ее голове. Горя желанием узнать все разом, она запуталась в них и не знала, с чего начать.

Женщина рассмеялась.

— Терпение, моя милая. Я попытаюсь, как сумею, рассказать тебе, что произошло. То была наша гордость — и наше проклятие. Видишь ли, народ магов издревле делился на две категории: на ученых и завоевателей. Ученые предполагали достичь всеобщего блага. Они желали использовать наши силы и знания, чтобы помогать более примитивным расам. Впрочем, им никогда не приходило в голову, что попытки магов улучшить жизнь этих народов могут принести больше вреда, чем пользы… Завоеватели вели себя более рационально. Низшие существа, полагали они, созданы для того чтобы служить им, и должны быть порабощены.

Хельверейн беспомощно развела руками.

— Конфликты были неизбежны. Когда мы пришли в этот мир, где существовало столько разнообразных рас, искушение оказалось слишком велико. Оно превысило все пределы возможного.

— Но как же они узнали? — перебила Тиришри. — Насколько нам известно, народы, которые попали сюда, ничего не знали о своем истинном происхождении. Словно кто-то покопался в их памяти и удалил все лишнее…

Хельверейн кивнула:

— В большинстве случаев так и было. Создатели хотели, чтобы их маленькие колонии счастливо жили в новых условиях. Чтобы они не попали под чуждое влияние, не стали захватывать или, там, поедать друг друга… В Мириале, как ты знаешь, жили и очень воинственные создания — включая магов и людей.

— Но они были не худшие. — Фея подумала про ак'загаров. — Встречались существа и пострашнее.

— Возможно. Но, за исключением самих создателей, маги, были, пожалуй, самыми могущественными и определенно самыми хитроумными. Используя свои силы, они выяснили, что в состоянии защитить собственный мозг от вмешательства в память. При помощи магии они скрыли свои разработки и деятельность от Создателей. Втайне они продолжали свои исследования и скоро нашли способ преодолеть Завесы. Вот тогда-то я и узнала о твоем красивом острове, моя милая. Я была хронистом и потому наблюдала за развитием всех рас, в том числе и твоей. Для меня не было большего счастья и удовольствия, чем путешествовать по разным землям и изучать все эти народы…

Она вздохнула.

— Мы удовлетворили свое любопытство. Ах, если бы только нам на этом и остановиться! Но нет. Разумеется, нет. Пока мы изучали все эти бесчисленные земли, ученые и завоеватели были полностью солидарны друг с другом. Тогда их единственной задачей было пробраться через барьеры, которые держали нас в изоляции. Но вот цель была достигнута, и они тут же переругались, споря, как использовать приобретенные знания. Остальным расам это пошло только на пользу, — добавила она с усмешкой. — Междоусобная грызня мешала нам вторгнуться в иные миры, и это к лучшему. Если бы только нам удалось договориться, мы оказались бы лисами в курятнике…

Хельверейн замолчала, отдавшись своим черным воспоминаниям. Тиришри была тронута ее печалью и некоторое время молчала. Затем, однако, любопытство победило.

— Так что же произошло?

Впрочем, фею преследовало ощущение, что она и без того знает ответ…

Женщина вздрогнула и посмотрела на нее непонимающе, словно уже успела позабыть о существовании Тиришри.

— Долгое время я полагала, что не решусь об этом рассказать — пробормотала она. — Я была верховным хронистом и архивариусом народа магов. Всю свою жизнь я изучала уроки и ошибки истории. Конфликт между учеными и завоевателями нагнетался до тех пор, пока не разразилась война. В общем-то этого и следовало ожидать… Когда я осознала, что они могут уничтожить самих себя, а заодно и все прочие расы, то сочла, что у меня нет выбора. И отправилась к Создателям.

Хельверейн поднялась на ноги и отвернулась от феи, созерцая мерцающий голубой простор. Океан, созданный из памяти и тоски.

— Я и вправду верила, что так будет лучше. Если бы только мне знать тогда, чем все закончится! Мы, маги, в нашем высокомерии позабыли, что в сравнении с силами Создателей наши собственные — не более чем детская возня. Гордыня не давала нам в это поверить… — Она перевела дыхание. — Кара была быстрой и ужасной. Они изолировали все наши земли за барьером гораздо, гораздо более мощным и опасным, чем стены Завесы. Если бы они сделали только это, я думаю, что смогла бы жить с тем, что натворила, но Создатели не остановились. Наше наказание они сделали несравненно более жестоким. Барьер был не просто энергетическим полем, как прочие Завесы Мириаля. Он обладал свойством вытягивать и нейтрализовать наши магические силы. Внезапно, без предупреждения, самая главная часть нашего существа оказалась вырвана из нас с корнем. Мы были осуждены вести жизнь, показавшуюся хуже смерти. Влачить жалкое существование — бесцельно, бессильно и безнадежно …

Хельверейн вновь повернулась к Шри. Глаза ее горели синим огнем.

— Я не задумывалась, что станется со мной. Мне казалось само собой разумеющимся, что Создатели защитят меня от последствий нашего деяния. — Она издала короткий и горький смешок. — Как же сильно я заблуждалась! Но поняла я это только тогда, когда стало уже слишком поздно. Создателям и творцам целого мира нет дела до отдельных людей. Они бросили меня на произвол судьбы. Оставили с моим народом, который я предала… Ну а остальное тебе известно. Многие из магов хотели убить меня, но в конце концов они наказали меня гораздо более сурово…

— А если бы можно было повернуть время вспять? — мягко сказала Тиришри. — Что бы ты сделала?

— Как ты думаешь?

Лицо женщины застыло, и она вновь обратила взор к океану.

— Я думаю — то же самое.

— Что ж, ты ошибаешься. Зная то, что я знаю теперь, я оставлю все как есть. Все расы этого мира будут жить так, как им заблагорассудится. Если б Создателям достало милосердия просто пленить мой народ… что ж, возможно, все было бы иначе. И возможно, меня ждала бы иная судьба. Но магия была неотъемлемой частью нашего бытия. Она необходима нам для жизни как пища, как любовь, как воздух, которым мы дышим. Без нее мы обречены жить, словно в беспрестанной агонии. Наше существование бессмысленно, безрадостно и бесцветно… Сказать по правде, уж лучше бы Создатели истребили нас всех, до последнего, полностью уничтожили нашу расу. Такое было бы более гуманно, чем обрекать нас на бесконечную пытку…

Несколько минут фея молчала, ожидая, пока ее собеседница чуть успокоится.

— Как ты думаешь, почему они обошлись с вами так жестоко?

— Потому что мы отважились бросить им вызов. Потому что мы были единственной расой, кто сумел это сделать. Пойми, они слишком превосходили мощью прочие народы, населявшие мир. Для них мы не слишком-то отличались от животных. Перед тем как все эти расы собрались в Мириале, каждая из них находилась под угрозой в своем собственном мире. Кому-то грозила война или мор, кто-то мог быть уничтожен из-за перенаселения, жестокости, безрассудства или жадности. Создатели переместили нас сюда, чтобы спасти. Они желали заставить нас поверить, что окружающая действительность — наши маленькие королевства внутри стен Завес — является целостным миром. Создатели не предполагали, что найдется раса, которая сумеет избежать вторжения в память. Они были крайне удивлены и раздосадованы нашей силой и нашими амбициями… — И снова кривая ухмылка прорезала ее лицо. — В конце концов ты же не ожидаешь, что цыплята устроят заговор и сбегут из курятника, не так ли?

— Мне казалось, ты сравниваешь народ магов скорее с лисами…

— Верно. У тебя хорошая память, фея. Курятник — плохая аналогия. Ибо это подразумевает, что Создатели собирались как-то использовать нас. На самом же деле мы были для них просто «экземплярами»: коллекцией редких и необычных существ. Так что они поместили нас туда, куда захотели. Мы были защищены друг от друга, от агрессии… и от самих себя.

— Трудно даже вообразить такую мощь , — задумчиво проговорила Шри. — Как они выглядели?

Женщина пожала плечами:

— Говоря кратко: как им хотелось. По собственному желанию они могли принять облик любого существа в Мириале. Иногда они представали огромными сгустками яркого света, хотя я уверена, что это не настоящий их облик. Думаю, мы ни разу не видели истинных лиц Создателей. Иногда я спрашиваю себя, помнят ли они сами, как выглядели изначально…

— Хотелось бы мне знать, что с ними произошло, — пробормотала Тиришри.

— О чем это ты? — резко переспросила Хельверейн.

— Ну, невзирая на все свое могущество, они ушли. Не знаю, сколько времени ты была заточена здесь, но во всей нашей письменной истории нет ни единого упоминания о Создателях.

— Как же так? — Хельверейн взирала на фею со странной смесью тревоги и надежды в глазах. — Но что могло с ними случиться? И если они действительно ушли, то кто же присматривает за Мириалем? Это искусственный мир. Он состоит из множества земель, отделенных друг от друга Завесами, и потому должен постоянно поддерживаться в равновесии. Без этого баланса система неизбежно начнет разрушаться.

— Расскажи-ка мне об этом поподробнее, — попросила Шри. — Видишь ли, катастрофа, о которой ты говоришь, уже происходит. Мир катится к хаосу. Даже Тайный Совет бессилен…

— Погоди минутку. Что такое Тайный Совет?

— Ты что же, никогда не слышала о нас? — поразилась Тиришри. — Я и представить не могла, что ты сидишь здесь настолько давно.

К ее удивлению, женщина вернулась в свое кресло на террасе, вольготно расположилась в нем и налила новую чашку чая, который, казалось, всегда оставался горячим и свежим. Устроившись поудобнее, она посмотрела на фею.

— Ну вот что. Пожалуй, хватит ходить вокруг да около, — фыркнула она. — Расскажи мне обо всем, что происходило в мире.

— Но это займет годы, — запротестовала Шри.

Хельверейн пожала плечами:

— А что, у тебя есть другие дела?

Путь через туннель оказался гораздо менее страшным, чем ожидал Сколль. Говоря откровенно, теперь все казалось ему скорее захватывающим приключением. Сначала паренек вздрагивал и пугливо озирался всякий раз, когда пламя факела вздрагивало от сквозняка, бросая на стены длинные, колеблющиеся отсветы. Впрочем, он быстро понял, что все эти странные шевеления — не более чем замысловатая игра теней и света, приправленная долей его воображения.

Вырубленный в скале туннель круто уходил вниз. Он был по щиколотку заполнен бегущей водой, но сапоги Сколля оказались достаточно прочны, чтобы пережить это. С потолка то и дело на голову падали холодные капли воды, что изрядно раздражало Сколля. Ветер пролетал по туннелю, дул ему в лицо, неся с собой запах мокрого камня. Эхо повторяло журчание бегущего по полу ручья, дыхание Сколля и хлюпанье его сапог по воде.

На верху стены, по правую руку, Сколль увидел металлическую галерею, встроенную в камень. Через равные промежутки к ней вели железные вертикальные лестницы. Удобный наблюдательный пункт для охранников туннеля, предположил он и задумался, не лучше ли будет подняться наверх и держаться подальше от воды. Впрочем, галерея выглядела ненадежной и чересчур ржавой. Нет, лучше уж остаться здесь, на твердой земле. В конце концов лошади-то пойдут здесь, они не смогут забраться на галерею. А ему необходимо проверить, безопасен ли пол на всем протяжении пути вниз. Вдруг там есть какие-то неожиданные препятствия, где лошади могут споткнуться или поскользнуться?

И вообще, какой длины туннель? Сколль чувствовал, что идет уже довольно долго, но в неверном свете и сумраке нетрудно утратить чувство времени. Конечно, факел прогорит еще не скоро, и это главное.

Шагая дальше, он заметил, что проход заметно сузился. Наверху, у начала туннеля, в нем могли бы разминуться две повозки, здесь же едва достало бы места для одной. Любопытно, почему…

Может быть, они просто устали прорубать этот бесконечный камень. Я думаю, на этот туннель и без того ушли уйма времени и сил. Или, возможно, он изначально был таким узким, а они принялись расширять его сверху… А потом что-то случилось, и они бросили это дело. Пожалуй, я никогда…

И в этот миг крик Тормона достиг его ушей.

— Вода поднимается! Лезь, парень. Лезь на галерею!

Голос был слабым, приглушенным расстоянием. На миг Сколль замер, чувствуя, как в нем поднимается волна паники. А потом до него донесся далекий рокот, словно гигантский зверь зарычал, охваченный внезапной яростью. Мощная струя воды ударила по ногам, брызги взметнулись высоко вверх и зашипели, попав в пламя факела.

Вода вилась у ног, сковывала движения, мешая бежать. Сколль торопился изо всех сил, продвигаясь в потоке, который углублялся с каждой секундой. Вода достигла лодыжек, поднялась до колен. Сколлю становилось все труднее удержаться на ногах на скользком полу туннеля. Что стряслось с очередной лестницей? Куда она провалилась? Далекий гул превратился в рев, и весь туннель затрясся. Внезапно, к невероятному облегчению, свет факела выхватил из темноты красноватое пятно ржавого металла — путь к спасению. Но было слишком поздно. В тот миг, когда пальцы коснулись перекладины, сметающий все на своем пути вал обрушился на него.

Течение сшибло паренька с ног. Факел вырвался из руки, мгновенно потух, и поток уволок его прочь. Сколль издал вопль ужаса, но тут же умолк, когда ледяная вода залила ему рот. В непроглядной тьме и ужасающем грохоте он потерял всякое представление реальности, когда вдруг почувствовал под пальцами холодный металл, и рука ухватилась за прочную металлическую ступеньку. От резкого рывка едва не сорвало кожу с ладони. Отчаяние придало Сколлю сил, и он обеими руками вцепился в перекладину, стараясь держать голову над водой. Так он висел, дрожа, спрашивая себя, как высоко подняла его вода и как он оказался в галерее. Кошмарный вал скатился сюда в единый миг, и вода должна была подняться достаточно высоко. Если бы только удалось влезть наверх, он был бы в безопасности, однако Сколль не отваживался ослабить хватку даже на миг. А стало быть, не было и речи о том, чтобы дотянуться до следующей перекладины.

Время утратило всякое значение. Вселенная Сколля сжалась до размеров ржавой железной лестницы и двух его рук, мертвой хваткой вцепившихся в нее. Он яростно боролся за свою жизнь, а вокруг бурлил поток, силясь захватить его в свои смертельные объятия, оторвать от перекладины и утащить прочь. Посреди холода, ужаса и темноты Сколль обнаружил в себе силу и упорство, о которых раньше даже не подозревал.

Но человеческая выносливость тоже имеет предел. Руки Сколля онемели от холода, и он понял, что его хватка начинает ослабевать. Мощная волна застала его врасплох, накрыв с головой, дернула вниз, поволокла. Пальцы скользили, скользили… И вот поток оторвал его от перекладины и завертел, унося прочь.

Все надежды Сколля на то, что наводнение прекратится раньше, чем он утонет, рассеялись как дым. Вода продолжала прибывать, поднимая его все выше. Несколько раз Сколль ударился о потолок, ободрав лицо и руки о шершавый камень. Правда, вместе с тем ему удалось вдохнуть воздуха. Галерея, которая была единственной надеждой, как выяснилось, не спасла бы его. Сейчас она тоже погрузилась под воду.

Вот и все. Мне конец.

Не хватало воздуха. Закружилась голова. Он не мог долее задерживать дыхание. Сколль закрыл глаза — хотя в темноте не было ни малейшей разницы. Поток нес его все дальше и дальше, и он ожидал неминуемой смерти.

Но смерть не приходила. Вместо этого случилось нечто иное: в темноте Сколль внезапно ударился обо что-то твердое. Его прижало лицом к потолку, где еще оставалось несколько дюймов свежего воздуха между поверхностью воды и сводом туннеля.

Во имя Мириаля! Что происходит?

Сколль судорожно глотнул воздуха. Кажется, поток втиснул его в узкое пространство между закругленным потолком и горизонтальной железной распоркой вроде скобы, протянувшейся от стены до стены под самым потолком. Поток загнал его туда и временно оставил в покое. Осторожно, дюйм за дюймом, Сколль переместился на более безопасную позицию. Обвив перекладину руками и ногами, он вцепился в нее с такой силой что будь это существо из плоти и крови, он, пожалуй, задушил бы его. На миг в памяти всплыли беззаботные деньки его ученичества под присмотром госпожи Агеллы. Подумать только, и в то время он еще жаловался на жизнь!

Между тем вода по-прежнему поднималась. Что же делать? Цепляться и дальше за перекладину, надеясь, что вода не зальет туннель до самого потолка? Но если это все же случится он неизбежно погибнет! Или отдаться на волю потока? Возможно, вода вынесет его наружу. Возможно даже, она не сбросит его с края обрыва. Возможно… Как же ему быть?.. В конце концов Сколль решил остаться здесь. А значит, все, что ему оставалось, — это задерживать дыхание и молиться.

Новая волна ударила его, едва не оторвав от распорки. Сколль вцепился в нее мертвой хваткой, отчаянно пытаясь вернуть себя в прежнюю позицию. Резкое движение было ошибкой. Перекладина сместилась, повернувшись на своей оси, и Сколль едва не оказался под водой. Откуда-то сверху пришел странный, зловещий скрежет, похожий на царапанье камня о камень. Сколль похолодел от ужаса. Что происходит? Если поток подмыл стены туннеля, он в любой момент может обрушиться и похоронить Сколля под толщей камня!

Внезапно что-то померещилось ему… Сколль зажмурился и вновь распахнул глаза. Ему показалось: он начал различать под собой бегущий поток и головокружительные завихрения воды. Что такое? Как будто бы стало светлее… Сколль изо всех сил напряг зрение, вглядываясь во мрак…

— Святой Мириаль!

В потолке над его головой возникло отверстие. Дыра, круглая, как зрачок, открылась прямо над ним; она четко развела свод, став началом трубы, отвесно уводившей вверх. Бледное, туманное мерцание сочилось сквозь нее, матовое, как лунный свет. Однако цвет его постоянно менялся: в любой миг он мог стать голубым, красным, зеленым, желтым, лиловым или жемчужно-белым. Сверху повеял теплый ветерок, принося с собой незнакомый и свежий аромат. Он был пряным и одновременно острым, напоминавшим запахи кислоты и тех жидкостей, которые кузнец Агелла часто использовала для травления и гравировки. Ноздри Сколля затрепетали, и он с большим трудом подавил желание чихнуть.

Так. И что же теперь делать?

Сколль посмотрел на поток, что омывал тело, угрожая в любую минуту оторвать его от перекладины. Потом снова взглянул вверх. В трубе он увидел лестницу, сделанную из какого-то темного блестящего материала, на которой не было и следа ржавчины. Лестница уводила наверх и исчезала в призрачном мареве. Сколль судорожно сглотнул при мысли о том, что придется лезть туда — в неизвестность. Но альтернатива представлялась ему гораздо менее приятной. Двигаясь с фантастической осторожностью он дотянулся до нижней перекладины, обхватив ее сперва одной, а затем и второй рукой, а потом вытянул дрожащее тело из воды. Прошло несколько минут, прежде чем он добрался до жерла трубы. Помедлил, чтобы передохнуть и собраться с силами… И отважиться продолжать путь… Он продвинулся еще чуть-чуть, осторожно поднимаясь к свету, гадая, что может находиться там, наверху, и твердо решив это выяснить.

Сколль поднялся вверх совсем ненамного, и лестница кончилась. Перед ним пролег новый таинственный туннель, уводивший в толщу скалы. Сколль прикинул направление.

Обратно в Тиаронд? Ни за что туда не пойду!

Но, так или иначе, он выбрался из воды. Внезапно навалилась усталость. Сколль слишком вымотался и переволновался. Нужно немного передохнуть, решил паренек. Да, здесь-то он в безопасности, но что, если вода в нижнем туннеле так и не спадет? Что, если она навсегда отрежет его от друзей? Что, если Тормона смыло потоком, и он утонул?..

— Великий Мириаль, нет! Только не это! — прошептал Сколль.

Впервые с тех пор, как поток обрушился на него, Сколль задумался о чем-то ином, помимо собственного выживания. И теперь ледяной страх прошил его с головы до ног. Он ополз по стене, уселся на пол туннеля и закрыл лицо руками, борясь с желанием зареветь, как потерявшийся ребенок. Его сестра его родители и Агелла скорее всего мертвы. Возможно, и Тормон мертв… Да кончится ли когда-нибудь этот кошмар?!

— Кончится, кончится, если ты будешь и дальше рассиживаться здесь и жалеть себя, ты, идиот, — сказал он самому себе. — Кончится — и очень скоро, потому что ты подохнешь тут от голода! Хватит причитать! Ты не знаешь наверняка, что они мертвы. Возможно, с ними все в полном порядке. Ты пережил налет крылатых уродов, ведь так? Пережил наводнение. Так что же? Твоя семья и Тормон тоже могли выжить. И что Тормон теперь о тебе подумает? Он ведь уже потерял свою несчастную жену, но не опустил рук, не так ли?

Беседа с самим собой приободрила Сколля. Поднявшись на ноги, он вернулся немного назад и наклонился над краем трубы. Не спала ли вода? Судя по реву потока, пока нет.

— Ладно. — Сколль расправил плечи. — Пойдем другим путем. По крайней мере здесь сухо.

Новый туннель был достаточно высок, чтобы идти по нему выпрямившись в полный рост. Вместе с тем его стены и потолок оставались закругленными, вливаясь одно в другое. Лишь пол был плоским. Стены оказались обтянуты странным эластичным материалом, который немного прогибался под рукой, прежде чем вернуться в изначальное положение. Под пальцами он казался странно теплым… Словно что-то живое, внезапно подумал Сколль с содроганием.

— Он так и не сумел понять, где находился источник изменчивого призрачного свечения, которое озаряло туннель и расцвечивало его стены десятками тонов и оттенков. Легкий ветерок по-прежнему обдувал его лицо, неся все тот же пряный и острый запах, раздражающий ноздри… Недоумевая, куда это он попал и что ждет его впереди, Сколль направился в неизвестность.