ГЛАВА 7. ПРОВИДЕЦ

— Что-то не так, хозяйка? — Мысленный голос Казарла зазвучал в голове Вельдан тотчас же, стоило ей закончить беседу со Слушающими. — Старая конская задница наговорил тебе гадостей?

—  Похоже, я наговорила их ему несравненно больше, — печально отозвалась Вельдан. — Известие о пропаже Шри сильно подкосило его. Кергорн был в ярости. Не думаю, что он разобрал хотя бы половину из того, что я ему сообщила… — Она осеклась и быстро переменила тему. — А как ты? Охота прошла успешно?

— Естественно. — Даже в ментальном голосе дракена явственно слышалась усмешка. — Завтрак на подходе, дорогуша. Тулак уже готовит его, пока мы здесь болтаем.

— Спасибо, Каз. Право же, это будет выигрышное отличие от сухих пайков, которые мы жрали последнее время. Честное слово, кажется, прошла вечность с тех пор, как нам перепадало что-нибудь вкусненькое. Навряд ли что-то подобное можно добыть в Каллисиоре.

Каз заслужил свой завтрак, думала Вельдан, спускаясь с холма. Он вез ее и остальных на спине всю дорогу от Тиаронда до самой этой избушки. И хотя дракен утомился, пожалуй, поболее все прочих, он отправился на охоту и добыл им еду…

Стоило Вельдан соединиться сознанием с дракеном, ей передались его ощущения, и рот словно наполнился бесподобным вкусом свежей крови и жирной баранины.

— Надо же, — проговорила она. — Овца.

— А то! — Каз ухмыльнулся. — Глупые твари! Я уже утомился выковыривать шерсть из зубов. Но выбора не было, хозяйка. Кролики и все такое не для моих размеров.

— Твои размеры иной раз вызывают опасение. Например, когда ты принимаешься кашлять огненными шарами в непосредственной близости от Кергорна. Надеюсь, у тебя хватит ума больше этого не делать, — предостерегла Вельдан. — Не думаю, что наш славный лидер смирится с подобным оскорблением собственного достоинства.

Каз хихикнул.

— Когда у тебя лошадиный зад, где уж тут беспокоиться о достоинстве?

Вельдан невольно рассмеялась. Что делать! Каз не имел ни малейшего уважения к авторитетам, пусть даже это кентавр, возглавляющий Тайный Совет и, стало быть, являющийся одной из самых значимых личностей в пределах Мириаля.

— Будь повежливее с Кергорном, — строго сказала она напарнику. — Он архимаг. И потом, мы и без того уже достаточно напортачили. Не стоит раздражать его еще больше.

— А я здесь при чем? — Каз был сама невинность. — Обижаешь, хозяйка. Можно подумать, я не относился к конской жопе с величайшим почтением.

Вельдан вздохнула и порешила закрыть тему. Любые ее упреки только раздразнят непоседу-дракена. К счастью, в этот момент раздался голос Тулак:

— Сюда кто-то едет, Вельдан. Похоже, это твой друг. И в тот же момент послышался яростный рык Казарла:

— Это Элион! И в тот день, когда у меня отрастут крылья, я, пожалуй, назову его другом.

Элион медленно приближался, сидя на спине своей усталой лошади. Его вел запах жарящегося мяса, который далеко разносило ветром. Под холмом он увидел Вельдан, идущую в направлении избушки, и ее седовласую спутницу, которая сидела у дымящегося костра и приглядывала за едой. Каз лежал, стянувшись на солнышке возле теплой стены домика. Когда Элион приблизился, дракен вскинул голову. Глаза его сверкнули.

Вельдан покосилась на чародея.

— Боюсь, ты слишком рано. Завтрак еще не готов. Но как только мясо дожарится, ты получишь свою порцию.

Дракен послал Элиону неприязненный взгляд.

— Лично я позволил бы ему подохнуть от голода.

— Заткнись, Каз, — вздохнула Вельдан. — Неужели вы не можете хоть ненадолго перестать препираться?

— Думаю, можем, — согласился ее напарник. — Если ты настаиваешь. У тебя и так было тяжелое утро. И только для тебя: я даже позволю этому ублюдку съесть кусок моей овцы.

— Я не нуждаюсь в твоих подачках, ты, ящерица-переросток, — фыркнул Элион.

Спутница Вельдан отвлеклась от разделки мяса и поднялась на ноги, намереваясь пресечь ссору в зародыше. Она отерла жирную руку о штаны и протянула ее молодому чародею.

— Я Тулак, — сказала она вслух. Элион припомнил, что она умеет воспринимать мысленную речь, но не знает, как ее передавать. — Я рада, что мы наконец-то повстречались, — продолжала наемница. — А сейчас вот что, сынок: дай-ка мне свою лошадь, и я позабочусь о ней, а ты присядь и передохни. Ты выглядишь немногим лучше трупа.

— Он выглядит немногим лучше здоровенного куска дерьма, — пробормотал Каз.

Вельдан возвела глаза к небу.

— Одна большая счастливая семья — это про нас. Ради всего святого, сядь, Элион, не маячь. Я полагаю, ты намереваешься здесь задержаться?

Элион не стал дожидаться повторного приглашения Он передал уздечку в руки Тулак и позволил коленям подогнуться. Как же это чудесно, опуститься на мягкую, ароматную траву. Элион был голоден как волк и с трудом сдерживался, чтобы не схватить кусок сырого мяса и не впиться в него зубами. Стараясь отвлечься от бурчания в животе, Элион обернулся к Вельдан и попросил ее рассказать о последней беседе с архимагом. Услышав подробности, чародей побледнел. Реакция Кергорна перепугала его до дрожи.

— А чего же ты ожидал? — лениво протянул дракен. — Ты потерял его напарницу. Вряд ли он должен был прийти в восторг, как думаешь?

— Я не терял ее! — взвыл Элион. — Она отличнейшим образом потерялась сама, и я не понимаю, в чем здесь моя вина.

— А ты бросил в Каллисиоре милую гнедую лошадку, — продолжал дракен как ни в чем не бывало. — Полагаю, за это тебя тоже по головке не погладят.

Элион нахмурился:

— Надеюсь, это-то Кергорн переживет. Лошадь была не такой уж красивой и не особенно быстрой. Вдобавок она не погибла и ничего особенного с ней не стряслось. Она просто осталась в Каллисиоре.

Каз хмыкнул.

— Боюсь, это не сильно утешит Кергорна. Возможно, ты потерял одну из его подружек…

Тут Вельдан не выдержала:

— Казарл! Хватит! Мало того, что ты постоянно подшучиваешь над архимагом! Но обвинять его в противоестественных связях — это уже не лезет ни в какие ворота. Тебе хоть раз приходило в голову задуматься об осторожности? Что, если однажды тебя услышат не те уши?

— А, брось, дорогуша…

— Я не намерена это терпеть!

В конце концов еда приготовилась, и путники приступили к завтраку. Овца Каза с гарниром из картошки и яблок, добытых из погреба и запеченных в углях, оказалась просто великолепной. Наконец Тулак вытянула ноги и удовлетворенно вздохнула.

— Я думаю, следует отнести еды Завалю, — заметила она. — После всего, что мы пережили, спасая его, было бы глупо уморить его голодом.

— Если только он станет есть, — кисло сказала Вельдан. Она было поднялась, но Элион снова потянул ее вниз. Ему было очень любопытно узнать о человеке, виновном в смерти жены Тормона.

— Оставайся здесь, — сказал он. — Я об этом позабочусь. — Видя ее удивление, он добавил: — Это самое меньшее, что я могу сделать после того, как ты, леди и Каз обеспечили такой отличный завтрак.

— Знаешь, а это не такая уж плохая идея, — задумчиво сказала Тулак. — Завалю кажется, что мы парочка гарпий, и я не думаю, что ему нравятся женщины вообще — по крайней мере прямо сейчас. Может статься, если мы постараемся завязать дружбу, ты будешь первый сорт. Если он подружится хотя бы с одним из нас, это будет грандиозный прорыв. Вдобавок ты все еще одет в форму Мечей Божьих. Может быть, это сподвигнет его доверять тебе больше, чем нам.

— Я удивлюсь, если такое сработает, — пробормотал Каз. — Уже ясно, что этот человек полный и абсолютный безумец.

Заваль наконец-то провалился в сон, и у Этона появился шанс. До этого времени любые попытки дракона обратиться к своему соседу не вызывали у того ничего, кроме паники. Стало быть, нужно найти какой-то более хитрый способ пообщаться с Завалем. Теперь, если бы только ему удалось проникнуть в сознание спящего, возможно, он отыскал бы способ завоевать его доверие.

Смелое начинание. Этон полагал, что окажется в окружении символического ландшафта мозга Заваля и постарается слиться с бессознательным разумом спящего соседа. Он мог бы незаметно внедрить свои мысли в сознание иерарха. Однако Этон оказался не готов к тому, что увидел. Разум Заваля представился ему в виде темной, бурлящей воды, из которой вздымались острые отвесные скалы. Над поверхностью воды ревел ураган, рождая огромные черные волны.

Ладно, чего же я ожидал? Я должен был понять, с кем связался. Но если бы я только знал, на что это будет похоже, то поостерегся бы вторгаться сюда.

Однако выбора не было. Дрожа, Этон вступил в мутное, беспросветное марево и шагнул на поверхность.

Завалю снился сон. Картинка, представшая перед взором дракона, первоначально показалась простой и незамысловатой. Заваль, одетый в грубое платье слуги, чистил широкие каменные ступени базилики Мириаля. Гиларра, в ритуальных одеждах иерарха, стояла над ним наверху лестницы, загораживая путь внутрь. Она разговаривала с ренегатом Аморном. Сейчас чародей носил мундир Мечей Божьих и называл себя лордом Блейдом…

Этона охватило ликование. Вначале он просто намеревался войти в сон Заваля и поговорить с ним. Возможно, объяснить что к чему, убедить его не пугаться и доверять новым спутникам. Но сейчас бывший иерарх видел сон о Храме. Уникальная возможность выяснить что-нибудь про святая святых Мириаля, лежавшей глубоко внизу, под храмом.

Дракон осторожно скользнул в его сон. Он принял вид высокого, величественного человека, окруженного ореолом мерцающего света. Сияние укрывало черты его лица, поскольку дракон не имел ни малейшего понятия, как Заваль представляет своего бога. Когда фигура приблизилась, на лице иерарха появились ужас и благоговение, и он рухнул ниц, вскричав:

— Мириаль! Будь милосерден. Прости, что я не оправдал твоих надежд!

Похоже, будет сложнее, чем представлялось вначале, — подумал Этон. — Мне никогда раньше не приходилось изображать божество.

Он совсем уже собрался шагнуть вперед, когда к ужасу своему осознал, что не представляет, как следует двигать и переставлять человеческие ноги, дабы нормально перемещаться.

Очень умно, Этон. И что дальше?

В конце концов он решил воспарить на дюйм или два над землей, надеясь, что длинные, струящиеся одежды прикроют ноги, и никто не увидит возможных несуразностей.

— Мир тебе, Заваль. Встань. Прекрати недостойное раболепство и взгляни на меня.

Медленно, словно не осмеливаясь поверить в услышанное, Заваль поднял лицо из пыли и вскинул глаза.

— О Великий…

— Говори, мой преданный слуга. Отринь страх.

— Всемогущий Мириаль, если ты не прогневался, то отчего же страдают мои люди? За что ты наказываешь их и меня?

Ну ты спросил…

— Я не наказываю тебя, Заваль.

— Но как же этот бесконечный дождь? Это не из-за меня? Не из-за моих ошибок?

Будь такое возможно, дракон с удовольствием дал бы ему по башке. Это же уму непостижимо! Как можно сохранять терпение, общаясь с напыщенным дураком, полагающим себя пупом земли? Когда человек выдумывает себе подобную власть, не меньше оказывается и чувство вины, если что-то происходит не так…

— Твоя ошибка в том, что ты доверял лорду Блейду, — сказал он бывшему иерарху. — Ты был озабочен собственной праведностью и чистотой. Ты был занят самим собой и поднес ему власть на тарелочке.

— Великий Мириаль, я недостоин…

— О, замолчи! — Этон наконец потерял терпение. — Каждому случается совершать ошибки. Однако не все еще потеряно…

— Милостивый Мириаль, как могу я искупить…

Наконец-то!

— Идем со мной в Храм, Заваль. Там мы продолжим разговор.

Женщина в богатых одеждах, занявшая место иерарха, исчезла с вершины лестницы. Заваль и дракон беспрепятственно прошли внутрь. Вне себя от любопытства Этон проследовал за спящим иерархом в человеческое здание. Они прошли сквозь огромную дверь и ступили во мрак базилики. В полутьме Этон рассмотрел щедро изукрашенные стены и почувствовал как восхищение переполняет его.

Народ, чей истинный язык был составлен из и частиц яркого, многоцветного свечения, любил драгоценные камни. Они восторгались игрой света в бесчисленных гранях, который заставлял разноцветные камни мерцать и переливаться, словно живые. В сознании Этона, содержавшем память бесчисленных поколений его народа, жило воспоминание о Диаммаре — величественном городе, что был выстроен из колоссальных драгоценных камней и стоял в самом сердце блистающей пустыни. То была родина драконов в мире, где их раса появилась на свет.

Этон был ошеломлен роскошью интерьера базилики. Дракон и представить не мог, что люди способны сотворить подобное чудо. Он был заворожен многоцветными мозаиками, что украшали двойной ряд массивных колонн, расшитыми золотом гобеленами и россыпями драгоценных камней, мерцавших в стенах, подобно звездам.

Но не только красота этого места привлекала дракона. Здесь было нечто большее — неясная, но притягательная сила… Искрящееся и мерцающее свечение, казалось, что-то напоминает ему, рождает неясный образ, обращается к нему на его родном языке; однако слова ускользают от понимания.

— Святой Мириаль?

Бывший иерарх остановился перед изящной пластиной из филигранного серебра. Должно быть, она имела какую-то сакральную функцию — судя по напряженной позе Заваля и нервозности, которая ясно прослеживалась в каждой черточке его лица и каждой линии тела.

Этон с трудом преодолел раздражение, когда человек отвлек его от таинственного послания, которое нашептывали ему камни.

— Ты хочешь о чем-то спросить, мой слуга?

Заваль опустил глаза. Когда он заговорил, голос его дрожал, однако на этот раз в нем слышались дерзкие, вызывающие нотки.

— Почему Ты перестал отвечать мне? Почему отвернулся? Отчего твое Око сделалось безмолвным и темным?

Теперь, когда он отважился задать вопросы, они хлынули неудержимым потоком.

Дракон ощутил растущую панику. Теперь «воплощение» Мириаля, которое вначале казалось такой хорошей идеей, грозило ему разоблачением.

Отвечать ему? Око? О чем, во имя всего святого, болтает этот безумец?

К счастью, он вовремя вспомнил о еще одном сне Заваля, который привиделся тому немного раньше. Именно тогда Этон впервые узнал о таинственном месте, лежащем под храмом. В тот раз Заваль тоже говорил что-то по поводу ока. Правда, тогда Этон не разобрал подробностей: детали были неясными и туманными, скрытыми под покровом смятения и боли… Этон задумался. Если нечто и в самом деле общалось с Завалем — кто-то, кого он счел своим богом, — не исключено, что иерарх, сам того не понимая, отыскал доступ к силе, держащей этот мир в равновесии.

Дракон вновь обратил свое внимание к человеку. Он лихорадочно старался придумать приемлемый ответ и одновременно заставить Заваля выдать ему сведения, в которых он так отчаянно нуждался.

— Бог может время от времени испытывать веру своих слуг, — осторожно проговорил Этон. — Давай отправимся к Оку, Заваль. Отведи меня туда, и там мы закончим наш разговор.

Заваль бросил на него непонимающий взгляд, однако покорно кивнул. Несуществующие нервы Этона натянулись до предела, когда иерарх толкнул изящную загородку, открывая дверной проем. За ним клубилась непроглядная тьма — проход в бесконечную пустоту. Мрак поглотил бывшего иерарха и дракон последовал за ним.

Это всего лишь грезы. Ничто не может мне повредить Я сумею покинуть сон Заваля, когда мне заблагорассудится.

Вновь и вновь Этон повторял эти слова. Он твердил их, как заклинание, способное защитить его от любых кошмаров, обитающих в зловещей тьме. Его начали одолевать сомнения. А существует ли это место в реальности? Или оно порождение больного воображения безумца?

Мне придется поверить. Это место кажется таким реальным, таким настоящим… Я уверен: Заваль действительно помнит все, а не выдумывает из головы. Вот будет забавно, если выяснится, что Заваль обнаружил то самое место, которое все мы так долго искали!

Он вспомнил таинственное послание, которое пытались передать ему драгоценные камни. Есть ли здесь связь? Несомненно!

Они прошли сквозь черную пучину. Этон замер, когда Заваль остановился. Они стояли в полнейшей, непроглядной тьме. Дракон был озадачен. Дальше-то что?..

Раздался громкий щелчок, прорезавший мертвую тишину подобно удару хлыста. Затем послышался звук, похожий на шелест ветра в кронах деревьев. Воздух вокруг них задрожал, завибрировал. В черноте вспыхнул яркий пурпурный овал, кольцом окруживший клочок все той же непроглядной пустоты. Сияние становилось все ярче. Этон уже мог разглядеть лицо Заваля — строгое и сосредоточенное. Перед иерархом возвышался постамент с круглым углублением в центре. Вытянув руку, Заваль погрузил в него алый камень своего перстня…

Вот оно! Этот камень наверняка и есть ключ…

Когда овал озарился светом, дракон даже подался вперед, чтобы получше разглядеть кольцо иерарха… И вдруг из пустоты послышался голос:

— Эй, просыпайся. Я принес тебе поесть…

Комната вздрогнула и исчезла, когда Заваль вынырнул из небытия. Сон закончился. Этон снова был заперт в мозгу человека!

О нет! Чтоб тебе провалиться! Ну почему, почему ты явился именно сейчас, идиот?! Я был так близко к разгадке потрясающей тайны!

Кем бы ни был этот человек, дракон проклял тот день, когда он появился на свет. Теперь он снова был вынужден прозябать, скованный сознанием Заваля, и ждать, покуда измученный иерарх вновь не погрузится в сон…

* * *

— Успокойся, Кергорн. — Сивильда раздраженно взмахнула руками. — Имей терпение. Ты же ничего не знаешь толком!

— Я знаю достаточно. Знаю, что мои так называемые «верные» чародеи провалили свою миссию. Подумать только: я рассчитывал на них! Поверить не могу, что все это устроила Вельдан! Она с ума сошла? Во имя всего святого, в какие игры она играет? Или ей неизвестно, что наши законы строжайше запрещают приводить сюда чужаков?!

Сивильда обеспокоено огляделась вокруг. Они с Кергорном стояли на берегу озера, и, кажется, поблизости не было ни души. Но с Тайным Советом никогда не знаешь наверняка, кто за тобой шпионит…

— Слушай, не лучше ли нам обсудить это в приватной обстановке?

Архимаг, как и всегда, когда был зол или взволнован, бегал туда-сюда, прокладывая копытами глубокие борозды в мягкой земле.

— Я вообще не желаю ничего обсуждать. Это ты обсуждаешь.

— Ну пожалуйста, Кергорн! Ты ведешь себя как ребенок! Право же, тебе не стоит обвинять Вельдан. Она на нашей стороне. Вельдан не станет приводить сюда людей без веской на то причины. Она всегда уважала наши законы. Могу поручиться, если она презрела правила, значит, у нее не было выбора.

Кергорн остановился на полушаге и посмотрел на Сивильду тяжелым взглядом.

— Ну а как насчет ее папаши? Вот уж кто был мастер по части нарушения наших законов. Да и мать-то немногим лучше, яблоко от яблоньки, как известно, недалеко падает…

Сивильда встревожено покосилась на Кергорна.

Ты сам то соображаешь, что говоришь? Это самая большая чушь которую я когда-либо слышала!

Кентавр покачал головой. На его лице появилось знакомое непререкаемое выражение. Оно означало, что Кергорн уперся всеми четырьмя, и его не переубедить…

— А как насчет дракена? Ты отлично знаешь, что он плевать хотел на наши законы и будет работать только ради блага Вельдан. Я не хочу рисковать, Сивильда. Мир вокруг нас катится в пропасть. В таких обстоятельствах легко махнуть рукой не только на эдикты Тайного Совета, но и на все правила, на весь здравый смысл. Но я этого не допущу. Я не желаю, чтобы мои чародеи провоцировали неповиновение и беспорядки. И если я не преподам им урок на примере этих троих, все прочие решат, что они вправе делать что угодно. Что им вольно трактовать наши законы по своему разумению…

Сивильда вздохнула. Она уже устала твердить Кергорну, что перед лицом кризиса гибкость и лояльность были бы гораздо уместнее, нежели его жесткая позиция. Было очевидно, что многие чародеи ропщут за спиной архимага, хотя и не решаются высказать свое мнение. Пока что… Кергорн всегда был слишком жесток. В нынешней нестабильной ситуации он почитал наилучшим выходом давить на своих чародеев, резко пресекая любые попытки отступить от буквы закона. Спорить с ним было бесполезно: Кергорн только упирался еще пуще. Впрочем, Сивильда не оставляла надежду и полагала, что должна продолжить попытки. В нынешнем настроении Кергорна никто не осмелился бы открыто противоречить ему. Никто, кроме нее…

— Но, Кергорн, если Этон действительно переместился в сознание и тело другого человека, что еще могла сделать Вельдан, чтобы доставить его сюда?

— Не смеши меня, — фыркнул Кергорн. — Что за чушь? Сивильда терпеливо вздохнула.

— Почему же чушь? Ведь нам известно, что делают драконьи провидцы, когда очередной из них умирает? Они переносят все в своего преемника…

Архимаг округлил глаза.

— Разумеется, нет! Что ты несешь? Как такое возможно? Подумай, сколько поколений провидцев существовало на свете, и вообрази себе всю эту толпу, которая пытается втиснуться в одно-единственное тело. Никто не сможет жить в подобных условиях на протяжении веков и оставаться в здравом уме. Они переносят только свою память. А дух и личность провидца уходят так же, как и все мы.

Сивильда посмотрела на него долгим взглядом.

— То есть ты хочешь сказать, что Вельдан лжет?

— Я хочу сказать, что она ошибается. Потеря провидца так огорчила ее, что она принимает желаемое за действительное. И верит этому человеку, хотя его слова не более чем бред сумасшедшего. А коли верит она — то и для Казарла будет достаточно.

— А как насчет Элиона? Он тоже заблуждается? Стоило Сивильде произнести эти слова, как она тотчас же горько пожалела о них.

— Элион? С тех пор как погибла Мельнит, Элион только и делает, что заблуждается. Подумать только — я отправил этого придурка на помощь остальным! Ты только послушай, что он сделал с моей напарницей…

— Кер, это уж слишком! Насколько я могу судить, ничего такого Элион с ней не делал. Какое ты имеешь право обвинять его, если она ушла по собственной воле? Что бедный мальчик мог поделать? Крылья ей оборвать?

— Он не должен был позволять ей уходить.

— Она старшая чародейка! Элион просто не имел права запретить Тиришри что бы то ни было. А ведь кому, как не тебе, знать, что представляет собой твоя напарница? У нее же шило в заднице!

— Ты никогда не любила Тиришри! Ты всегда ей завидовала! Полагаю, ее исчезновение тебе вполне по душе.

Сивильда в отчаянии всплеснула руками.

— Довольно! Я ухожу — когда ты такой, с тобой невозможно разговаривать. Но я предупреждаю тебя, Кергорн: добром это не кончится. В прошлый раз, когда ты начал оказывать давление на чародеев, мы получили Аморна, и к чему это привело? Если хочешь знать: в тот раз тебе просто повезло. Тебе чудом удалось восстановить контроль над Тайным Советом, и не думаю, что такое повторится. Если станешь продолжать в том же духе, у тебя вовсе не останется сторонников.

Кергорн пристально глянул на нее.

— Не будь дурой. Стабильность — единственное, что может сплотить Тайный Совет перед лицом кризиса. И чародеям должно достать мудрости осознать это.

— Ты сам глупец, — сказала Сивильда печально, отвернувшись от него. — И я могу только надеяться, что ты поймешь это прежде, чем станет слишком поздно.

В комнате на вершине Приливной Башни повисла долгая пауза, а затем Слушающие заговорили все разом, перебивая друг друга.

— Вы это слышали?

— Я поверить не могу…

— Бедная Велъдан! Бедные ее друзья! Они и не подозревают, что их ждет.

— Думаете, мы должны предупредить их?

Вауре покачала головой:

— Нет. Увы, мы не можем их предупредить. Кергорн догадается, что мы шпионим за ним. Ты уверен, что все верно расслышал, Башен?

Юноша кивнул:

— Одно из немногих преимуществ слепоты состоит в том, что ты развиваешь свой слух.

Дэссил уселся на задние лапы. Сейчас он особенно напоминал выдру.

— Но мы не можем этого так оставить. Кергорн зарывается! Возможно, сейчас он вне себя от гнева и отчаяния из-за пропажи Тиришри, но это не повод наказывать Вельдан. Сегодня она, завтра еще кто-нибудь… Каждый из нас может стать следующим.

Вауре выпорхнула из камина, волоча за собой длинный шлейф мерцающих искр.

— Маскулу должен узнать об этом как можно скорее, — сказала она. — Может быть, время смены лидера настанет раньше, чем мы предполагали.

— Вауре, ты уверена? — Байлен был самым осторожным из их тройки. — Георн может оказаться слишком горяч. Сейчас, когда мир катится к хаосу, переворот в Тайном Совете может принести больше вреда, чем добра.

Усевшись на подоконник, Вауре встряхнула своими золотистыми перьями.

— Дэссил, а ты что скажешь?

— Скажу: пора действовать. Что толку владеть всеми этими древними знаниями, если Кергорн собирается вечно держать их в тайне? Когда-то такая политика, возможно, имела право на существование. Но теперь это больше не работает. Моему-то народу с новым архимагом уж точно хуже не будет. А может, он сумеет им помочь — если кто-нибудь доживет…

Вауре вновь повернулась к человеку:

— Итак, Башен? Тот вздохнул:

— Согласен.

— Отлично. Если меня будут искать, придумайте какую-нибудь отговорку.

Феникс расправила крылья, выпорхнула в окно и была такова.

ГЛАВА 8. ОПАСНОСТИ

После того как Тормон и Сколль исчезли за изгибом скальной тропы, Рохалла направилась обратно к дому. Но тут же детская ручка потянула ее назад. Аннас по-прежнему стояла под дождем, ее маленькое личико было смущенным и одновременно упрямым.

— Я не пойду, — твердо сообщила девочка. — Я останусь здесь и подожду папу.

Рохалла вздохнула:

— Но, милая, мы же совсем промокнем. Твоему папе не понравится, если ты замерзнешь, ты же знаешь.

— Не беспокойся.

Аннас поковыряла грязь носком своего сапожка.

— Пойдем к огню, там тепло, — настаивала Рохалла, — и поглядим, не спрятали ли солдаты в своей кладовой немного конфет. Я уверена, там много всего интересного.

Аннас помотала головой.

— Не могу, — сказала она хмуро. — Я останусь тут.

— Но он скоро вернется, — терпеливо сказала Рохалла. — Зачем тебе непременно ждать прямо здесь?

Девочка поджала губы и уставилась в землю.

— Так он не потеряется, — сказала она тоненьким голоском. — Когда он ушел в прошлый раз, то потерялся, и плохой дядька схватил маму за шею. Она упала, и я больше никогда ее не видела…

Итак: он не потеряется.

У Рохаллы сжалось сердце. Ей было известно, что жену Тормона убили несколько дней назад в обстоятельствах столь пугающих, что никто не решался говорить об этом. Однако она не подозревала, что маленькая девочка была свидетельницей.

— Пожалуйста, можно я спущусь вниз? — прошептала Аннас. — Мне нужно найти папу.

Рохалла сдалась. Она видела, в каком отчаянии девочка.

— Ладно. — Она вздохнула. — Вот что я тебе скажу: мы будем стоять здесь, наверху, и сразу увидим его, как только он вернется. Годится?

— Ой, спасибо! Аннас обняла ее.

Пресвел уже вошел в дом, но идущая следом Серима повернула назад, чтобы привести остальных. Она недовольно шлепала по грязи, на чем свет стоит кляня Рохаллу и девчонку. Почему они не последовали указаниям Тормона? Теперь из-за них ей придется снова переться под дождь. Холод пробирал до костей, и Серима поглубже надвинула капюшон.

— Какого черта вы здесь делаете? Во имя Мириаля, отведи это проклятое дитя внутрь. Или ты не понимаешь, что если кто-нибудь из крылатых чудищ вылетит из города, вы будете как на ладони?

Девушка смутилась. Она была так поглощена Аннас, что совершенно позабыла о подобной опасности. Серима пристыдила ее… и заставила почувствовать себя дурой. Рохалла взорвалась в ответ.

— Не твое дело, — рявкнула она. — Неужели не видишь что Аннас беспокоится за отца? Ты, безмозглая старая дева! Ты до того высохла и зачерствела, что не способна понять такие простые человеческие чувства, как любовь и страх?

Серима поджала губы. Но выдержка не изменила ей. Даже в горячке этого момента Рохалла восхитилась ее самоконтролем.

— Я понимаю поболее, чем невежественная девица, которая только нянькой и может быть, — холодно отозвалась она. — Я знаю, например, что ребенок может простудиться, стоя под этим дождем. А может выйти хуже. Глянь туда.

Она махнула рукой в сторону горы, чья вершина пряталась в низких черных тучах. Рохалла обернулась туда, куда указывала Серима, и побледнела. Глаза ее расширились в ужасе.