Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Диаммара (Талисманы власти - 4)

ModernLib.Net / Фьюри Мэгги / Диаммара (Талисманы власти - 4) - Чтение (Весь текст)
Автор: Фьюри Мэгги
Жанр:

 

 


Фьюри Мэгги
Диаммара (Талисманы власти - 4)

      Мэгги ФЬЮРИ
      ТАЛИСМАНЫ ВЛАСТИ IV
      ДИАММАРА
      Перевод с английского М.И. Гальпериной
      Анонс
      Чернокнижница Элизеф, служительница Тьмы, похитила Талисманы Власти самые могущественные из магических предметов, какие только были сотворены от качала времен. Страшно даже подумать, какую силу получила она вместе с Пламенеющим Мечом и Чашей Жизни. И вновь судьба мира под угрозой. И вновь неустрашимая Ориэлла - единственная надежда на спасение. И ни гибель друзей, ни утрата любимого, ни даже сама смерть не остановят ее...
      Глава 1
      ПОСЛЕДНЯЯ ИЗ ЧАРОДЕЕВ
      Когда Ориэлла не смогла подчинить себе Пламенеющий Меч, фаэри обрели не только долгожданную свободу, но и коней, которые долгое время жили за морем в человеческом обличье.
      - Скачите, дети мои! - вскричал Хеллорин, обращаясь к своему народу. И пусть мир содрогнется от новой скачки фаэри!
      - Нет! - воскликнула Эйлин. - Не делай этого, Повелитель! Отпусти ксандимцев! Это же умнейшие существа!
      На мгновение Владыка Леса замешкался. Пока Эйлин жила в его царстве, они сдружились, и он был многим обязан ей. И все же он должен укрепить свою волю. Никто не смеет ограничивать его желания! Дни чародеев миновали, и теперь фаэри вновь потрясут мир до основания! Дернув плечом, Хеллорин выбросил из головы Эйлин и своего мягкосердечного сына, который, дай ему волю, тоже оставил бы скакунам фаэри никчемный человеческий облик. Ничего, придет время, и он научит Д'Арвана уму-разуму!
      Головокружительным прыжком белая кобылица устремилась в небеса. Сердце Хеллорина, столь долго прикованное к земле, воспарило, когда она, оттолкнувшись копытами, взлетела и, убыстряя шаг, поскакала по воздушной тропе. Упиваясь своим триумфом, он даже не заметил, как за спиной у него Пламенеющий Меч отворил врата времени. Он не видел, как Д'Арван, его сын, проскочил туда вслед за Ориэллой, и его закружило прошлое.
      Хор голосов подхватил клич Хеллорина. За ним поскакали фаэри - уже не призрачные тени, а прекрасные всадники. Излучая сияние, летели они на великолепных своих скакунах, которые всего лишь мгновение назад имели облик, чувства и разум обычных людей. Похожие на легкие облачка, они взбирались все выше и выше, а те, кому не хватило лошадей, побежали к лесу, словно собираясь пешком следовать за кавалькадой.
      Владыка Леса гордо поглядывал на своих подданных, и только одно обстоятельство омрачало его триумф: эта скачка была лишь жалким подобием тех, прежних, ибо всего около сотни скакунов фаэри пришли с Ориэллой в Долину. Впрочем, он решительно отмел эту мысль, не желая омрачать подобными сопоставлениями момент долгожданного торжества. Если остальные кони где-то по эту сторону океана, они найдутся, а нет - что ж, родятся новые от тех, что уже есть.
      Утешив себя таким образом, Хеллорин наслаждался вновь обретенной свободой, большими глотками пил ледяной ветер, бьющий в лицо и обжигающий легкие, а белая кобылица перелетала с облака на облако, высекая молнии серебряными копытами.
      Далеко внизу острый взгляд Владыки Лесов различил крохотные фигурки удирающих смертных; они суетились, как муравьи, среди горящих деревьев у края Долины. От этих существ бывает кое-какая польза, подумал Хеллорин, но все же неплохо бы преподать им урок: они должны уяснить, что отныне их хозяева - фаэри. Оглушительным свистом он созвал своих гончих и, пришпорив белую кобылицу, устремился вниз, прямо на головы смертным. Его спутники тоже спускались, прочерчивая в небе дуги, подобно падающим звездам. Глаза их горели жаждой крови, а голоса срывались на визг, когда они пели боевую песню, словно клинок пронзавшую тучи.
      Наемники, сопровождавшие Элизеф, были загнаны, словно олени, и словно олени перерезаны под сенью многострадального леса, вдоволь хлебнувшего крови, а когда последний смертный был убит, фаэри огляделись по сторонам в поисках новых жертв.
      Предсмертные крики достигали озера в центре Долины, и, слыша их, Эйлин вздрагивала. Предательство Повелителя фаэри ранило ее душу - и к тому же она только что потеряла дочь. Подавленная горем, Эйлин стояла в оцепенении, и только упрямая гордость помогала ей держаться на ногах. Уже второй раз в жизни ей пришлось испытать горечь утраты самого дорогого: дочери, дома, надежд. Когда погиб Джерант, жизнь ее превратилась в руины, но тогда она нашла в себе силы построить новую жизнь из осколков мечты, а сейчас она постарела, сейчас она сломлена и одинока. Где же теперь взять силы и мужество, чтобы вновь собрать все по кусочкам?
      За спиной у нее стояли Ваннор и Паррик - прежние товарищи Ориэллы, предводители мятежников, которые, пока Эйлин пребывала в потустороннем царстве фаэри, укрылись от преследования в ее Долине. За время своих бдений у магического окна Хеллорина, позволяющего наблюдать за происходящим в обычном мире. Эйлин хорошо их узнала - за исключением одного, который, судя по внешнему виду, пришел откуда-то из-за моря, куда не доставала магия окна Повелителя фаэри.
      Впрочем, ни один из этих смертных для Эйлин ничего не значил. От них ей нужно было только одно - чтобы они поскорее убрались и Долина вновь перешла бы в ее распоряжение. Разрушения, причиненные волшебницей погоды Элизеф, были огромны, и надо было, не теряя времени, приступать к восстановлению. Но больше всего ей хотелось просто остаться одной. И все же это было невозможно: эти люди были друзьями и соратниками Ориэллы, и Эйлин понимала, что должна хотя бы дать им немного отдохнуть и набраться сил, прежде чем спроваживать из Долины. Но помогать им она не собиралась. Пусть смертные сами о себе заботятся!
      Из всех, кто пережил события этого кошмарного дня, лучше всего владела собой Дульсина, которая вообще была мало знакома с госпожой Ориэллой. Она понимала, что в данную минуту никто, кроме нее, не в состоянии позаботиться о том, чтобы ее товарищи провели ночь в относительном уюте. Паррик стоял, отвернувшись от остальных, и, опустив голову, бормотал леденящие душу проклятия. Сангра отчаянно, но безуспешно пыталась удержаться от слез, до боли в пальцах стискивая рукоять меча, как будто это могло уберечь ее от страха и опустошенности.
      Фионал, для которого Д'Арван был одним из лучших друзей, старался успокоить чужака - непривычно смуглого человека с длинными жесткими волосами и гибким, мускулистым телом танцора. Чужак, не слушая Фионала, громко и яростно выкрикивал что-то на непонятном языке, а Ваннор, милый, добрый Ваннор, который еще минуту назад казался таким спокойным и собранным, вдруг так резко уселся на землю, словно ноги его внезапно превратились в кисель, и закрыл лицо руками. Но больше всего Дульсину тревожило окаменевшее лицо волшебницы Эйлин, на котором неистовым пламенем горели глаза.
      Она подумала, что лучше всего покинуть это печальное место, где все напоминает о разыгравшейся трагедии, и вернуться в лагерь, - Дульсина надеялась, что огонь пощадил его. Понимая, что ее спутники сейчас не способны думать ни о чем, кроме постигшей их утраты, она попробовала заговорить с волшебницей Эйлин, но натолкнулась на непроницаемую глыбу льда, за которой сверкал огонь едва сдерживаемого гнева.
      Мало что в этой жизни могло выбить Дульсину из колеи, но от взгляда волшебницы у нее мороз пробежал по коже. Ни за что на свете она не рискнула бы повторить попытку, поскольку не сомневалась, что в следующий раз госпожа посмотрит на нее уже не с ледяным равнодушием, а просто испепелит взглядом. Дульсина, не будь дура, тотчас же решила изменить план. "В конце концов, можно перенести лагерь сюда, - подумала она. - Великий Чатак, нам необходима хоть самая малость уюта после всего, что пришлось сегодня увидеть и пережить. Скоро стемнеет, и до темноты надо успеть организовать укрытие и поесть".
      Солнце уже тонуло в черном дыму, который висел над Долиной подобно плотному покрывалу. Дульсина вздохнула. Должен же найтись здесь хоть один человек, способный шевелить мозгами! Она огляделась и с чувством глубочайшего облегчения и благодарности судьбе увидела Харгорна - опираясь на меч, воткнутый в илистый берег, он стоял на берегу озера и глядел вдаль. Но когда она подошла ближе, от ее облегчения не осталось и следа: Харгорн стоял ссутулившись, плечи его дрожали, и впервые со времени их знакомства Дульсина увидела, что он совсем старик. Впрочем, услышав ее шаги, Харгорн выпрямился, и хотя, когда он повернулся, лицо его блестело от влаги, глаза были сухими и светились умом.
      - Мара ушла, - сказал он, прежде чем Дульсина успела открыть рот. Бедная девочка все это время была здесь, в Долине, а я и не знал. - Голос его упал до шепота. - Я всегда ею очень гордился и - она об этом, конечно, не знает - мечтал о такой дочери, как она. - Он встряхнулся, и взгляд его снова стал ясным. - Но не будем ее оплакивать, ведь еще ничего не известно... Кстати, - добавил Харгорн, оживляясь, - услышь меня Мара сейчас, она бы сказала мне пару ласковых за такие речи. Ума у нее побольше, чем у иных... Прости, дорогая, - спохватился он. - Что я могу для тебя сделать?
      Дульсина не могла сразу ответить: на нее тоже навалилась печаль. Она вспомнила, как в праздник Солнцеворота потеряла в Пассаже Занну, дочку Ваннора, а Мара и госпожа Ориэлла выудили девочку из толпы и целой и невредимой привели к экипажу. Эти две молодые женщины, воительница и волшебница, всегда спешили на помощь друзьям с отвагой и решимостью, свойственными юности. Они так много пережили с тех пор - и вот обе пропали.
      - Ну же, выкладывай, - прервал ее мысли Харгорн. - Зря я завел этот разговор, только расстроил тебя... Но я не завидую тем, кто осмелится встать на пути у Мары и Ориэллы. А от этого выводка мокрых куриц, - он кивнул в сторону остальных, - нам с тобой толку мало. Но, благодарение богам, здесь есть два человека, готовых ради них пораскинуть мозгами.
      Дульсина улыбнулась. Они с Харгорном стали хорошими друзьями еще с тех пор, как старый воин тайком провез ее в Долину, куда Ваннор строго-настрого запретил ей являться.
      - Госпожа Эйлин в горе и ярости, - сказала она, - а остальные больше похожи на безголовых цыплят, чем на мокрых куриц. Тем не менее до наступления ночи нам необходимо разбить лагерь.
      - Не волнуйся, - ободрил ее Харгорн, - я быстренько приведу их в чувство и заставлю работать. Ты возьми в прежний лагерь несколько человек и принеси оттуда все, что нужно, а я с остальными пока построю навес.
      Он поспешил отдавать приказания, и Дульсина заметила, что его меч остался торчать на берегу. Харгорн никогда не отличался рассеянностью, подумала она. Неужели годы берут свое?
      - Харгорн, ты забыл меч! - окликнула она ветерана. Он оглянулся и покачал головой:
      - В несчастьях наших прежде всего повинно оружие. Я покончил с войной, Дульсина, не лежит у меня больше душа к этому делу. С сегодняшнего дня я никогда не возьму в руки меч.
      ***
      Выйдя наконец из оцепенения, Паррик с испугом обнаружил, что уже смеркается. Пока он стоял столбом, бормоча ругательства, Дульсина и Харгорн были вынуждены управляться одни. Правда, они прекрасно обошлись и без него, но ведь могли и не обойтись, подумал начальник кавалерии, и ему стало стыдно.
      - Не бери в голову, - утешила его Дульсина. - Главное было перетащить барахло из старого лагеря, а дальше все пошло легче. Сухих дров в лесу полно, а при пожаре погибло столько зверья, что даже охотиться не пришлось - просто иди и подбирай дичь.
      Она говорила нарочито бодро, но по ее бледному лицу Паррик понял, какое впечатление на нее произвели следы кровавой резни, которые она видела по дороге.
      Когда Дульсина упомянула о дичи, нос Паррика сразу же учуял аромат жарящегося мяса. Он огляделся. Совсем рядом на шестах были растянуты шкуры, плащи и одеяла - импровизированный лагерь, - а на берегу озера, словно маяк, пылал огромный костер и несколько маленьких костерков, на которых готовилась пища.
      - Я могу чем-то помочь? - виновато спросил Паррик.
      - Да, - ответила Дульсина. - Ты можешь успокоить, во-первых, свою подругу Сангру, а во-вторых, этого горемыку, которого ты приволок из южных странствий.
      Паррик вгляделся в сгущающуюся темноту и различил у костра Язура и Сангру, которые сидели рядышком, держась за руки, и были поглощены разговором.
      - Эти двое как будто и без меня неплохо обходятся, - пробормотал он. А где Ваннор?
      - Зачем тебе Ваннор? - резко вскинула голову Дульсина. - Давай-ка ступай, поддержи своих юных друзей в трудную минуту, а с Ваннором я сама разберусь. Нечего ему рассиживаться как клуша, отправлю его на переговоры с волшебницей Эйлин. Боги свидетели, кому-то же надо это сделать!
      ***
      Увидев, что приближается смертный, Эйлин в раздражении выругалась и уперла кулаки в боки. Когда ее незваные гости принялись разбивать лагерь рядом с буковой рощицей, где когда-то устроил себе жилище Форрал, она почувствовала укол старой боли, которая давно должна была бы умолкнуть, и пошла по обугленному деревянному мостику на свой заветный островок. Она желала уединиться и была уверена, что уж туда-то за ней никто не посмеет идти. Выходит, она ошибалась, но, когда гость приблизился и Эйлин узнала его, она подумала, что ничего удивительного в этом нет.
      Приезжая навестить мать, Ориэлла не раз рассказывала о Ванноре, а в последнее время Эйлин сама часто видела его в волшебном окне, и на нее произвел впечатление тот профессионализм в сочетании с уважением, с которым он управлял этой шайкой бунтовщиков, заполонивших ее Долину. И все же, несмотря на симпатию, которую она испытывала к этому человеку, ей был неприятен его визит.
      Без сомнения, он прибыл, чтобы обсудить возможные последствия исчезновения Элизеф и Ориэллы. А может быть, их беспокоит Миафан? Какую роль играл в этой драме Верховный Маг? Что он теперь предпримет? Волшебница вздохнула. "Да простят меня боги, - сказала она себе, - сейчас я не в состоянии об этом думать". Она понимала, что это важно и ей придется этим заняться, но только не сейчас. Сейчас у нее было слишком тяжело на сердце и совсем не осталось сил, чтобы думать о будущем.
      Закат окрашивал небо в багровые тона. Эйлин посмотрела туда, где лежали руины ее прежнего жилища. После исчезновения Пламенеющего Меча ее башня вернулась на остров, по, увы, в разрушенном виде. Иссеченные ветрами и непогодой стены, торчащие балки, обвалившиеся потолки, разбитые окна смотреть на это не было сил. "Как же я снова ее отстрою? - с тоской подумала Эйлин. - Я ведь даже не знаю, с чего начать..."
      - Мы, твои смертные друзья, будем счастливы послужить тебе, госпожа, если ты нуждаешься в помощи. Это непосильный труд для одного человека.
      Волшебница в изумлении обернулась на эти слова. Ван-нор словно прочел ее мысли.
      - В помощи смертных я не нуждаюсь! - огрызнулась она. Как посмел этот жалкий человечишка предположить, что она не в состоянии сама восстановить собственный дом?! Ваннор низко поклонился, но ничего не сказал. Молчание пропастью пролегло между ними. Купец терпеливо ждал, но волшебница гордо отказывалась заговорить, и тогда он нарушил молчание.
      - Госпожа, на другом берегу есть пища, огонь и компания, - сказал он мягко, словно не слышал оскорбительной реплики Эйлин. - Не перейти ли вам мостик, чтобы присоединиться к нам?
      Эйлин не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Его добрый участливый голос и без того причинял ей муку, а если она еще увидит в его глазах сочувствие и сострадание - Эйлин не сомневалась, что именно их она и увидит, - то крепость гордыни, возведенная ею, разлетится вдребезги. Она не могла позволить себе разреветься на глазах у этого человека.
      - Я не нуждаюсь в вашем участии! - выпалила она с яростью. Провалитесь вы с вашей едой, огнем и компанией! Вам нечего здесь делать, и я хочу, чтобы завтра же вы убрались отсюда, иначе вам не поздоровится! Она наконец взглянула ему в лицо. - Это моя Долина. Моя!
      Ваннор, на которого ее угрозы явно не произвели впечатления, посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом.
      - Как пожелаете, госпожа, - сказал он наконец. - Никто не собирается оспаривать ваши права на эту местность. Но если мы можем вам чем-нибудь помочь... - Он оборвал себя и, покачав головой, тихо пробормотал:
      - Хотя нет... Куда там... Ваша дурацкая гордость никогда не позволит вам просить помощи у смертных или принять эту помощь. Скорее вы предпочтете умереть здесь от голода, холода и одиночества.
      Тут Эйлин не выдержала и обрушила на голову Ваннора поток бранных слов, чувствуя несказанное облегчение, что нашла в конце концов мишень для своей ярости. Ваннор спокойно смотрел на нее - ну да, так и есть: на его лице была написана жалость, которую она так боялась увидеть. Внезапно волшебница осознала, как она выглядит со стороны: растрепанная безумная ведьма, цепляющаяся за остатки прежней гордости, смешная и жалкая одновременно. Это ее образумило, и она замолчала на полуслове.
      Ваннор склонил голову в знак уважения.
      - Госпожа, - просто сказал он, - Ориэлла дала мне немало поводов побольше узнать о легендарной гордости и бурном темпераменте Волшебного Народа, но от этого я не стал уважать и любить ее меньше.
      Неожиданно для себя Эйлин улыбнулась.
      - Подружившись с моей дочерью, ты получил отличную возможность познакомиться с нашим характером, - признала она.
      - Что верно, то верно, - тоже усмехнулся Ваннор, - но Ориэлла гораздо подробнее познакомила меня с хорошими его сторонами, нежели с дурными. Отвага, преданность и редкая честность...
      Он не договорил: воздух у них над головами наполнился лаем гончих, визгом рожков и торжествующими криками фаэри, рассекающих небо. Владыка Лесов вернулся в Долину.
      ***
      Ни угрозами, ни уговорами Паррику с Сангрой не удалось заставить Язура изменить свое решение вернуться в Южные Царства и разыскать Элизара. Теперь он горько раскаивался в том, что ушел с чародеями на север. "Не моя это земля, - говорил Язур, - и нечего мне больше здесь делать".
      Когда Ориэлла с Анваром и его друзья ксандимцы исчезли, Язур оказался совсем один в чужой стране. Из тех, кто когда-то ушел с принцем Харином из Гайбефа, остался только он. Харин дважды предал чародеев и заключил союз с Миафаном. Но этот союз не принес ему счастья: принц был убит в башне Инкондора, как и многие из тех, что пошли за ним. Шиа, огромная черная пантера, обладающая чувствами и разумом, вслед за Анваром и Ориэллой нырнула в дыру во времени. Крылатая девушка по имени Черная Птица стала править Небесным Народом и, когда Язур в последний раз видел ее, как раз начала искупать прошлые ошибки.
      Бедный Боан, здоровяк-евнух, который был так предан Ориэлле, погиб, сорвавшись со скалы во время нападения ксандимцев, Искальда по воле жестокого рока утратила человеческий облик, когда фаэри вновь обрели своих скакунов, а Шианнат и Эфировидец Чайм хотя избежали этой участи, но лишь потому, что вместе с Ориэллой отправились навстречу неведомой судьбе. Горше всего было Язуру видеть белую кобылицу, бывшую совсем недавно его лучшей подругой, под седлом Повелителя фаэри. Не успев нырнуть в прореху во времени вслед за друзьями, молодой воин теперь ежеминутно корил себя за это и понимал, что отныне его пребывание в этих краях лишено всякого смысла.
      - Язур, не бросай нас! Ты наш друг, ты нужен нам, - снова начала Сангра. - Впереди еще столько дел... Язур устало вздохнул и покачал головой.
      - Я хочу на юг, к своим, - упрямо сказал он. - Элизару и Нэрени я сейчас гораздо нужнее. После того как у Ориэллы ничего не вышло...
      - Ничего не вышло! Да как ты смеешь так говорить, мальчишка! взорвался Паррик, и Язур едва успел увернуться от кулака. Сангра перехватила запястье Паррика буквально за секунду до второго удара.
      - Остановись, Паррик! - вскричала она. - Этим все равно не поможешь.
      Начальник кавалерии опустил руку, но взгляд, которым он окинул Язура, бил больнее, чем любая пощечина.
      - Только попробуй еще раз сказать, что у нее ничего не вышло! пробормотал он. - Еще ничего не кончено! - Паррик вскочил на ноги и быстро зашагал прочь.
      Язур с опозданием понял, как глубоко ранило Паррика его неосторожное замечание. Он раскаивался в том, что обидел человека, которого всегда любил и уважал. Не решаясь в таком состоянии просить прощения у Паррика, он пробормотал сумбурные извинения Сангре, и в этот момент его внимание привлекли грозные выкрики, доносящиеся с острова.
      - Что там за женщина орет на Ваннора? - недоуменно спросил он.
      - Как же, это ведь мать Ориэллы, госпожа Эйлин, - ответила Сангра. Она хозяйка этой Долины и живет здесь совсем одна. Бедняжка, я понимаю, почему она так голосит. Каково ей терпеть все это? Дочь пропала, Долину спалили, от башни одни руины... И хотя неизвестна еще судьба Миафана, возможно, что Эйлин - последняя волшебница на свете. - Сангра покачала головой. - Кто бы мог подумать, что мы увидим, как вымирает Волшебный Народ?
      "Несчастная женщина, - подумал Язур, - она, как и я, здесь совсем одинока". Он окинул взглядом фигуру волшебницы, и сердце его сжалось от жалости. Она выглядела такой беззащитной... И она ведь мать Ориэллы... Но прежде чем эта мысль приняла конкретную форму, над головой как гром с ясного неба раздался голос Владыки Лесов:
      - Вот ваши жертвы, дети мои! Ловите же их!
      - К оружию! - закричал Ваннор. - Фаэри атакуют!
      ***
      Да как они смеют! Гнев Эйлин, еще недавно направленный на злополучных смертных, мгновенно обрел более подходящую цель.
      - Нет! - вскричала она и бросилась через мостик туда, где горели костры. За ней огромными шагами несся Ваннор, а фаэри уже снижались, чертя в небе кривые линии. Эйлин раньше Лесного Владыки достигла большого костра. Люди в панике хватались за мечи, кричали, метались как угорелые. Волшебница с помощью магии усилила свой голос, чтобы перекрыть этот шум. - Не отходите от костров! Держитесь ближе ко мне! Это ваш единственный шанс!
      Перепуганные смертные толпились у большого костра, а Эйлин дико озиралась по сторонам. Нужен посох - где посох? Свой она давно уступила Д'Арвану, и теперь он исчез вместе с новым хозяином, но ей нужно что-то, чем можно направлять магию... Взгляд ее упал на меч, который кто-то воткнул на краю озера. Эйлин подбежала к нему и выдернула клинок из земли. Она вливала в него свою силу и чувствовала, какую отточенную и опасную форму обретает магия. С посохом все было иначе - сила была созидательной, а не разрушительной.
      Фаэри приближались, трубя в серебряные рожки и распевая жуткую песню смерти. Они уже задевали за верхушки деревьев. Их грозная красота внушала благоговейный страх. Копыта коней высекали из воздуха морозные искры, и там, куда они падали, ветки и листья тоже начинали сиять таинственным светом, вспыхивать тонким серебристым узором.
      Но Эйлин знала, какая жестокость скрывается за внешним великолепием всадников. Она сконцентрировала свою силу и с громким криком вонзила в землю меч. Мерцающий зеленый купол накрыл лагерь как раз в то мгновение, когда Хеллорин собирался спикировать прямо в гущу толпы. Он отчаянно натянул сверкающие поводья, но было поздно. Гончие одна за другой врезались в барьер и, получив обжигающий удар, поджимали хвосты и с воем уносились прочь. Перед Хеллорином взметнулась ревущая стена света. Испуганная Искальда шарахнулась в сторону. Повелитель фаэри, потеряв равновесие, накренился вперед и вбок и, упав на зеленый купол, в облаке изумрудных искр скатился на землю. Искальда с радостным ржанием молниеносно умчалась в чащу.
      Хеллорин кряхтя поднялся на ноги. Мятежники разразились градом насмешек, а фаэри в гробовом молчании грозно встали рядом со своим Повелителем. Владыка Леса посмотрел на волшебницу сквозь магический щит. В глазах его пылала злоба, но заговорил он примирительным тоном:
      - Госпожа, мы оба с тобой бессмертны. Ты много лет жила в моем царстве, и я уже считал тебя фаэри. Может ли быть такое, чтобы ты променяла меня на каких-то смертных? - Он покачал головой и сам себе ответил:
      - Нет, этого быть не может. Неужели ты обиделась на меня за то, что я умчался, забыв о тебе? Или, возможно, теперь, когда фаэри вновь обрели власть над миром, ты желаешь заключить со мной какую-то сделку и используешь этих жалких созданий в качестве приманки? Говори же, что тебе нужно, я слушаю.
      - Мне нужно от тебя только одно: чтобы тебя здесь не было, - сквозь зубы процедила волшебница.
      Эти слова поразили Хеллорина словно удар грома.
      - Так вот твоя благодарность за то, что фаэри вылечили тебя и приютили?! - Он больше не пытался сдерживать гнев.
      - Я не забыла вашей заботы, - ответила Эйлин, - но между твоим тогдашним участием и нынешней жестокостью огромная пропасть, и я не намерена это терпеть! - Чтобы унять дрожь в руках, она изо всех сил стиснула рукоять меча. - Это моя Долина! - Голос ее звенел как сталь. Теперь ты находишься в моем царстве, и эти смертные сейчас под моей защитой! Как вы посмели на них напасть?!
      Лицо Владыки Лесов потемнело.
      - Предупреждаю тебя, волшебница, не становись у меня на пути! проревел он и начал увеличиваться в размерах. Он рос и рос, пока не стал выше деревьев и не навис над Эйлин словно скала, затмевая звезды.
      Усилием воли она заставила себя смотреть ему прямо в лицо.
      - Ты всерьез хочешь померяться силой со мной, Хеллорин? - спросила она. - Не верю. В своем царстве ты мог бы рассчитывать на победу - но здесь? В этом мире ты новичок, а я долгие годы создавала эту Долину своей силой. Кости земли поднимутся, чтобы защитить меня, и даже если тебе удастся одержать победу - подумай, какой ценой! Стоит ли так рисковать из-за горстки смертных?
      - Будь ты проклята! Твоя доброта всегда была фальшивой! - прошипел Хеллорич.
      - А твоя - безжалостной и вероломной! - не менее язвительно парировала Эйлин. Хеллорин пожал плечами:
      - И на протяжении веков чародеи, конечно же, исповедовали терпимость и уважение к смертным! Брось, Эйлин, мы ведь не дети. Зачем тебе эти ничтожества? Сколько я себя помню, чародеи никогда о них не заботились если только не хотели провернуть с их помощью какую-нибудь военную аферу! С каких это пор ты воспылала к ним любовью?
      Эйлин гордо расправила плечи.
      - С тех пор как один из них стал отцом ребенка моей дочери, с тех пор как ты заслужил мое бесконечное презрение, предав Ориэллу и ее товарищей ради собственной выгоды!
      Повелитель фаэри разразился громовым хохотом:
      - Если ты о ксандимцах, то они - наша собственность. А что касается Ориэллы... Неужели ты хочешь, чтобы мы присягнули на верность неудачнице и неумехе и навсегда остались на побегушках у чародеев, которые вышвырнули нас из этого мира? Ты слишком высокого мнения о своей дочери, госпожа, если она дороже тебе свободы целого народа!
      Эйлин в ярости ударила по мечу. Раздался взрыв, и сверкнула молния.
      - По крайней мере я думаю о ней больше, чем ты о своем сыне! пронзительно выкрикнула она, и смех Хеллорина сразу же оборвался.
      - Думай, что говоришь, волшебница! Я убивал на своем веку и не таких, как ты, за меньшие оскорбления!
      - Ты убивал их за правду? Похоже на фаэри, ничего не скажешь! - В голосе Эйлин звучало холодное презрение. - Да ты, я гляжу, даже не заметил, что твой сын исчез. Пока ты с гиканьем ловил несчастных ксандимцев, Элизеф попыталась стянуть Пламенеющий Меч и отворила врата времени. Маги прошли сквозь них, а с ними Мара и Д'Арван!
      Хеллорин побледнел.
      - Это не правда, - прошептал он.
      - Правда, и ты мог бы это предотвратить, - жестко сказала Эйлин.
      Огромная фигура Повелителя фаэри растаяла в воздухе и возникла вновь, но уже привычных размеров.
      - Как это случилось? - В голосе его не осталось и следа гнева. - Где же они теперь?
      - Там, где мы им помочь не можем, - горько ответила Эйлин. - Ты волен искать своего сына, где тебе пожелается, но только не здесь. Фаэри обожают сделки, не правда ли? Так вот, хоть вы и не присягали на верность моей дочери, но вы все еще в долгу перед ней за свободу, дарованную вашему презренному племени. Поскольку Ориэллы здесь нет и она не может объявить вам свои условия, я объявляю их вместо нее. Эта Долина принадлежит мне. Уходите отсюда и никогда не возвращайтесь!
      - Ты в самом деле хочешь нас прогнать? - изумился Хеллорин. - Хочешь положить конец нашей дружбе?
      - Да уж, действительно дружба! Произнося это слово, ты оскверняешь его. Где была твоя дружба, когда отыскался Меч? У фаэри дружба начинается и заканчивается тогда, когда им это выгодно, и я не могу положить конец тому, что не имело начала!
      Хеллорин вздохнул:
      - Будь по-твоему, госпожа.
      Очертания его дрогнули, словно туман под утренним ветром, и в следующее мгновение фаэри исчезли. Эйлин почувствовала слабость в коленях. Смертные окружили ее, наперебой выражая благодарность и поздравляя с победой. Она грубо растолкала их, освобождая дорогу.
      - К вам это тоже относится! Убирайтесь отсюда! Чтоб завтра же вас здесь не было!
      Резким движением она убрала магический щит и, повернувшись к смертным спиной, пошла на свой остров. Никто не осмелился перейти мостик, и Эйлин почувствовала себя победительницей.
      Глава 2
      НЕОБЫЧНАЯ ЧЕТВЕРКА
      Ослепленная ужасом, Искальда мчалась по лесу, петляя между деревьями. Она не замечала ни торчащих корней, ни колючек терновника, ни гибких веток, которые так и норовили угодить в глаза. В голове у нее звучала только одна мысль: спасайся! Лучше умереть, чем вновь стать рабыней Повелителя фаэри или пережить ужас последних часов.
      Хотя Искальда умела воевать и кровопролитие не было ей в новинку, а к дичи, на которую охотился Хеллорин, она не испытывала теплых чувств, все же оказалось, что она не готова к той бойне, которую учинили фаэри, обрушившись на головы беззащитных жертв. Ни один наемник не ушел живым: фаэри с беспощадной последовательностью настигали их и рубили в куски. Это было похоже на какой-то дикий обряд, в котором велся счет трофеям: цепочкам, оружию, серьгам или ременным пряжкам, снятым с трупов. Иной раз чью-нибудь отрубленную голову фаэри поднимали за волосы и, уносясь в небо, перебрасывались ею... Как в жуткой детской игре.
      Бесчувственная холодная жестокость новых хозяев приводила Искальду в ужас. Было совершенно очевидно, что они не считаются ни с одним живым существом, и такое отношение вполне могло распространяться на скакунов. Фаэри без малейших колебаний истребили в ксандимцах все человеческое - кто знает, что они еще с ней сделают? Искальда неслась вперед, не видя, не рассуждая: ее преследовал страх. Мозг ее заполнили образы соплеменников, превращенных в бессловесных тварей, и жуткие картины кровавой охоты фаэри. Этот шанс дан ей богами, и другого случая не представится. Искальда знала одно: надо удрать как можно быстрее и как можно дальше. Она должна окончательно затеряться в чаще, спрятаться так, чтобы Хеллорин никогда ее не нашел.
      Магические поводья, сотканные из света, слетели с нее, когда она сбросила седока, и теперь ничто не мешало ей бежать. И она бежала, пока сам лес не оборвал ее полета.
      Неожиданно перед ней возник ручей, до последнего момента скрытый низкими ветвями. Не успев подготовиться, Искальда сделала неуклюжий прыжок...
      Что-то с силой ударило ее в лоб. Вспыхнула боль, и глаза залила горячая кровь. Ослепленная, она тяжело ударилась о противоположный берег, и нога ее, попав между двух корней, подвернулась со страшным хрустом. По инерции она рухнула на колени и распласталась по земле, мордой зарывшись в топкую грязь на берегу ручья.
      Постепенно Искальда начала приходить в себя. Падение отрезвило ее, и человеческой частью своего сознания она попыталась оценить опасность. Серьезная ли рана на голове? А нога? Неужели сломана? Искальда сморгнула кровь, попробовала подняться, и после нескольких неудачных попыток ей это удалось, хотя поврежденная нога нестерпимо болела. Вся дрожа, Искальда низко опустила голову, забралась поглубже в ручей и, когда ледяная вода слегка успокоила боль, задумалась о том, что делать дальше. Она ни минуты не сомневалась, что Хеллорин будет ее искать. Будучи человеком, Искальда не раз встречала людей подобного сорта и знала, что самолюбие Владыки Лесов заставит его попытаться вернуть беглянку, и вместе с тем ее гордость не потерпит нового рабства. Что бы ни случилось, она не сдастся, решила про себя Искальда. Если бежать больше нельзя, значит, нужно хорошенько спрятаться. Главное - успеть это сделать прежде, чем Хеллорин ее обнаружит.
      Не без сожаления Искальда выбралась из ручья и заковыляла в глубину леса, стараясь не поддаваться панике, усталости и с каждой минутой усиливающейся боли в ноге. Луна быстро клонилась к горизонту, и Искальда понимала, что с наступлением темноты ей вряд ли удастся найти надежное укрытие.
      Казалось, ей суждено вечно петлять среди деревьев, держа раненую ногу на весу, и когда Искальда наконец отыскала подходящее место, она уже с трудом осознавала, зачем ей понадобилась эта узкая ложбинка, защищенная с трех сторон колючими зарослями. Впервые за эту ночь она получила возможность хотя бы немного отдохнуть. Искальда улеглась, с облегчением вытянув больную ногу, и погрузилась в забытье.
      Искальда проснулась оттого, что во сне почуяла волка. Подчиняясь инстинктам, она вскочила - и тут же тяжело завалилась на бок, забыв о поврежденной ноге. Искальда яростно пыталась подняться, но в это время кусты зашевелились, и она буквально потонула в запахе волка. Волк, волк, волк...
      Ужас придал ей сил. Искальда встала, подняла здоровую переднюю ногу, чтобы ударить, убить, - и снова едва не упала, лишь чудовищным усилием воли устояв на ногах. Сердце ее стучало, словно копыта испуганной лошади. Опустив голову, она вгляделась в заросли - и звучно фыркнула, поражаясь собственной глупости. Нечего сказать, волк! Будь Искальда в своей человеческой ипостаси, она обязательно бы посмеялась над собой.
      Смертельно опасный хищник, едва не лишивший ее рассудка, оказался таким крохотным детенышем, что она чуть не сдула его своим фырканьем. Трогательный пушистый комочек отчаянно дрожал от стужи, а заметив Искальду, жалобно заскулил от голода. Искальда с любопытством повела ушами. Интересно, где его родители, - от ответа на этот вопрос зависела и ее собственная жизнь. Поблизости их нет, это точно - иначе бедный малыш не скулил бы так жалобно. Скорее всего они погибли во время пожара. Но если им удалось спастись и сейчас они ищут своего детеныша? Разумнее всего было бы действительно пристукнуть его с самого начала - почему же она передумала? Несмотря на инстинктивную ненависть лошади к волку, Искальда не могла удержаться от жалости, и кроме того, звереныш напомнил ей сына Ориэллы, маленького Вульфа.
      Искальда насторожилась и вгляделась внимательнее. Да нет, не может быть! Вульф сейчас в Вайвернесс, под надежной охраной контрабандистов и приемных родителей. Зачем бы им понадобилось приносить его сюда, где столько опасностей? Нет-нет, это, конечно же, совсем другой волчонок, но, думая так, в глубине души Искальда уже не сомневалась, что перед ней действительно Вульф: она узнала это белое пятнышко под подбородком и уши, торчащие одно вверх, другое - вбок. Кроме того, она почувствовала его. Это ощущение нельзя было бы выразить словами, но под волчьим обличьем скрывалась человеческая сущность, и Искальда, которой была хорошо знакома такая двойственность, почуяла ее сразу.
      Вытянув шею, она осторожно подтолкнула звереныша поближе к себе. Первым делом волчонок отважно цапнул ее за нос своими крохотными зубками, но потом, видимо, решил, что кобыле можно доверять. А что еще ему оставалось - голодному и замерзшему? Накормить Вульфа Искальде было нечем, но согреть его она могла - и устало вытянулась на траве, решив, когда рассветет, на свежую голову подумать о том, что делать дальше. Волчонок прижался к теплому боку кобылы, и через минуту оба заснули.
      ***
      После ухода фаэри мятежники, вздохнув с облегчением, занялись приготовлением ужина и сбором нехитрых пожиток перед завтрашним выступлением, а Язур еще долго глядел вслед удаляющейся фигурке волшебницы. Незнакомые с Волшебным Народом жители Южных Царств относились к чародеям с большим трепетом, нежели северяне, но у юного воина к этому трепету примешивалось еще и немалое восхищение смелостью Феи Озера, отважившейся в одиночку противостоять могущественному Повелителю фаэри. Кроме того, ему было понятно ее одиночество и вынужденное затворничество: он и сам находился в таком же положении, ибо все, кого он любил, либо умерли, либо были очень и очень далеко.
      Даже в темноте ему было видно, как устало сгорбилась Эйлин и опустила голову; Язур готов был поклясться, что она прикрывает рукавом лицо, будто плачет. Ах, как бы ему хотелось хоть чем-нибудь ее утешить. Внезапно его озарило: он понял, что судьба привела его сюда все-таки не случайно! Язур улыбнулся собственным мыслям. Пусть Ориэллу уже не догнать, но помочь ей тем не менее он еще может. Разве волшебница не была бы рада, зная, что кто-то заботится о ее матери?
      Увлеченный этой идеей, Язур собрался уже перейти мостик, но вовремя остановился, вспомнив резкие слова и яростный взгляд, брошенные Феей Озера перед уходом. Нет, сказал он себе, надо бы подождать, пока она малость не успокоится после стычки с Хеллорином. Он ей необходим - это несомненно, но вот убедить ее в этом будет довольно непросто.
      Ваннор, когда Язур после ужина объявил ему о своем решении, к большому неудовольствию юноши, в открытую рассмеялся:
      - Оберегать госпожу Эйлин?! Нет, ты все-таки неисправимый романтик! От чего такого, скажи на милость, ты собираешься ее оберегать, с чем она сама не могла бы справиться? Может, заодно ты спросишь, не нуждается ли в защите Повелитель фаэри?
      - Чушь! - неожиданно вступилась за Язура Дульсина. - Ты, Ваннор, на редкость умен, но порой бываешь так же на редкость глуп. Госпожа Эйлин только что потеряла дочь, а ее дом - в руинах. Ей непременно нужно, чтобы кто-то был рядом. Даже если мы с тобой печалимся о судьбе чародеев, то представь, каково сейчас ей. Она стремится к одиночеству, чтобы предаться скорби, но, боги свидетели, не вечно же ей рыдать!
      - Могущество и сила тут ни при чем, - подхватил Язур. - Часто самыми опасными врагами для нас становятся уныние и безнадежность, и никто не в состоянии справиться с этими недругами в одиночку. Ей нужно, чтобы кто-то отвлекал ее от мрачных мыслей и ободрял...
      Их страстные речи не произвели на Ваннора ни малейшего впечатления.
      - Делай что хочешь, - пожал он плечами. - Если в результате ты передумаешь возвращаться на юг, то я - за. Только помни, что госпожа Эйлин несколько отличается от ваших южных скромниц. И не забывай, чья она мать. Если ты позволишь себе хотя бы намек на то, что она слабая беззащитная женщина, - прощайся с жизнью. Эти чародеи на удивление самолюбивы. Впрочем, я думаю, ты уже успел это понять. И все-таки ты храбрый человек, Язур. Я на твоем месте не рискнул бы даже близко к ней Подойти, услышав, что она желает остаться одна.
      Язур вздохнул. Похоже, осуществить веление судьбы будет сложнее, чем он предполагал. Ну и пусть! Мать Ориэллы нуждается в помощи, и он добьется того, что она ее примет!
      - Ничего! - сказал он, специально для Ваннора состроив решительную физиономию. - Госпожа Эйлин упряма, но завтра, когда я с ней поговорю, она убедился что и я упрям не меньше!
      ***
      В предрассветном тумане подлунный мир выглядел не слишком гостеприимно. Хеллорин окинул взглядов вересковую пустошь, где гулял холодный ветер, и негромко выругался. Он так долго отсутствовал, что успел забыта, какой отвратительной бывает погода в этих краях. Впрочем, даже не будь фаэри нечувствительны к холоду, Хеллорину и в голову не пришло бы вернуться в тот уютный замок, где протекало его изгнание.
      - Мой Повелитель, это неразумно.
      Хеллорин обернулся к Летасу, своему камергеру, и вздохнул. Долгие века Летас вел хозяйство в замке и делал это легко, без напряжения, и не имел привычки жаловаться. В мире нашлось бы немного вещей, которые лежали бы за пределами его административных или в крайнем случае магических способностей.
      И все же сегодня камергер был недоволен. Когда Хеллорин повернулся, он отбросил со лба растрепанные ветром волосы с видом человека, которому слишком часто приходится повторять этот жест.
      - Повелитель, вашим подданным следовало бы сейчас пировать, празднуя успешную охоту. Но как можно устроить праздник в этом проклятом месте?
      Хеллорин был вынужден с ним согласиться. Там, в Долине, осталось вдоволь деревьев, которые при помощи магии могли быть легко превращены в надежные стены и крыши, а чаша кратера послужила бы прекрасной площадкой для празднества по древним обычаям. Этих низких, омерзительных смертных следовало бы изгнать с земли фаэри. Но вся штука в том, что эта земля фаэри не принадлежит.
      Владыка Лесов нахмурился. За владение Долиной Эйлин заплатила жизнью своего возлюбленного супруга и за годы упорного труда превратила ее в зеленый островок красоты и покоя посреди неприветливых пустошей. И она дала ясно понять, что, если понадобится, будет бороться за свой дом до последнего вздоха - или ее, или его, Хеллорина.
      Со всех сторон до слуха Повелителя фаэри доносилось приглушенное роптание его подданных. Он стиснул зубы. Мало того, что он потерял свою любимую белую кобылу, - после поражения в стычке с волшебницей его авторитет среди фаэри заметно пошатнулся. Необходимо что-то предпринимать. Впрочем, он знал, что на рассвете смертные покинут Долину, и надеялся, что, когда защищать станет некого, упрямая Эйлин будет не столь глуха к голосу разума. В глубине души радуясь, что решительные действия можно отложить на завтра, Хеллорин обратился к Летасу.
      - Вели им сохранять терпение, - приказал он. - Ярость волшебницы утихнет столь же стремительно, как и возникла. Завтра мы вернемся в Долину и поговорим с госпожой Эйлин еще раз.
      - Воля ваша, Повелитель. - Летас помолчал. - Но разве вы забыли, что госпожа Эйлин обязана вам жизнью? Если сейчас не самый подходящий момент, чтобы спросить с нее должок, то я не фаэри, а смертный! - не удержался от колкости он. - Я всегда придерживался мнения, что разговаривать с женщинами - пустая трата времени. А тот, кто осмелился оскорбить Повелителя фаэри столь очевидной непочтительностью, должен понести наказание...
      - Заткнись! - проревел Хеллорин. - Иначе понесешь наказание ты! - Он судорожно вздохнул и холодно продолжал:
      - Когда мне понадобится совет, не сомневайся, я у тебя его попрошу. А сейчас я советую тебе пойти и передать фаэри мои слова, ибо я люблю, когда мой камергер исполняет свои обязанности, и не очень - когда он выражает свое мнение. - Не слушая оправданий Летаса, Хеллорин отвернулся, но в глубине души он не мог не признать, что кое в чем камергер прав. Эта взбалмошная чародейка выставила его в смешном свете перед фаэри, и Хеллорин скрипнул зубами, представив, как она злорадствует у себя в Долине, вспоминая подробности его унижения. Ну ничего, сказал он себе, пусть только настанет утро - и мы посмотрим, кто будет смеяться последним.
      ***
      Солнце еще едва пробуждалось, и все вокруг дышало покоем. Долина казалась укрытой пологом, сотканным из тишины, отороченной серебристыми птичьими трелями. Косые лучи восходящего солнца протянулись через Долину, сделав синие тени деревьев нежно-розовыми, и капли росы стали похожи на искрящийся магический кристал, который Эйлин держала в ладонях.
      - Его нигде нет, - сказала она, нахмурившись, и поглядела на Паррика и Ваннора. - У меня всегда были способности к поиску, - продолжала она озадаченно, - и у фаэри я кое-чему научилась, но тут я сдаюсь. И зеркало я испробовала, и кубок, а теперь и кристалл - но всякий раз результат один. Миафана нет в Нексисе - более того, его нет даже по эту сторону океана. Я не понимаю, что происходит. Кристалл показывает лишь темноту, но если бы Миафан умер, я бы это почувствовала.
      Она с досадой отшвырнула кристалл, и он покатился по траве туда, где уже валялись маленькое серебряное зеркальце, взятое на время у Дульсины, и оловянная кружка, от которых тоже не было никакого толку.
      - Клянусь Ирианой, где-то же он должен быть! - вскричал Паррик. - Но пока мы этого не узнаем, то не сможем ничего предпринять!
      Ваннор старался не терять спокойствия, чтобы Эйлин, того гляди, не вообразила, будто ее способности ставятся под сомнение. Хотя она по-прежнему настаивала, чтобы смертные ушли из Долины, ее отношение к ним сильно изменилось за ночь, и Ваннору не хотелось снова его испортить. Он поглядел в сторону лагеря. Мятежники сонно бродили между кострами, сворачивали постели и раздували угли, собираясь готовить еду. Теперь это его люди. Он отвечает за них - и они ждут от него решения.
      - Что ж, я считаю, что все равно рискнуть стоит, - сказал бывший глава купеческой гильдии. - Не знаю уж, где этот старый ублюдок - прошу прощения, госпожа Эйлин, - спрятался, но раз в Нексисе его точно нет, как и вообще на севере, нам остается лишь с наибольшей выгодой воспользоваться его отсутствием. - Он глянул на Паррика и усмехнулся. - Только вообрази: целый город, оставленный без присмотра. Ведь это недопустимо, как ты считаешь?
      - Да уж, - согласился начальник кавалерии. - Мы просто обязаны вернуться и взять под крылышко этих бедненьких горожан.
      - Вот-вот - только сначала завернем в Вайвернесс. Во-первых, я хочу повидать Занну... - На миг Ваннор утратил свою напускную веселость, представив, как сообщит дочери о том, что Ориэлла исчезла где-то в пучинах времени. - А во-вторых, потолковать с Янисом. Пришла пора воспользоваться его предложением и взять парочку кораблей. Если в Нексисе кому-то уже пришла в голову идея, подобная нашей, мы должны прежде всего держать под контролем реку и порт.
      Паррик кивнул:
      - Здравое рассуждение. В конце концов, мы же хотим, чтобы в Нексисе у власти были порядочные люди, разве не так?
      Превосходно! На ловца и зверь бежит. Ваннор улыбнулся:
      - Очень рад, что ты так думаешь, Паррик. Потому что, когда мы вернемся в Нексис, я поставлю тебя во главе гарнизона.
      - Меня?! - Физиономия у Паррика моментально вытянулась. - Не болтай ерунды, сейчас не до шуток! Ты же знаешь, что я ненавижу такие обязанности.
      - Да неужели? - безжалостно возразил Ваннор. - А Чайм говорил, что ты с удовольствием разыгрывал из себя предводителя ксандимцев.
      Паррик взвыл.
      - Разыгрывал, вот как, - пробурчал он. - И почему этот Эфировидец не держит рот на замке? Так это же было всего-то на месяц, и ксандимцы ни за что не стали бы меня слушаться, если бы Чайм, этот придурок несчастный, их не заставил.
      - Ерунда. - Ваннор был непреклонен. - Чайм сказал, что на посту Хозяина Табунов ты был молодцом, - значит, с солдатами и подавно управишься.
      - И не надейся, - проворчал Паррик. - Эти ксандимцы так жаждали от меня избавиться, что мне пришлось, не дожидаясь конца срока, своими руками устроить переворот...
      ***
      Воспользовавшись тем, что эти двое за спором вовсе забыли о ее присутствии, Эйлин тихонько подобрала кристалл и намеревалась незаметно ускользнуть, но не тут-то было: у лагеря ее перехватила заботливая Дульсина, которая всегда все замечала, и вручила ей большую кружку ароматного чая.
      - Это вам, госпожа, последний шиповник в нынешнем году. Меда, правда, нет, но, хотя чай и горьковат, зато вы согреетесь. Славное нынче утро, только от росы слишком прохладно.
      Эйлин приняла чай с благодарностью:
      - Ты так добра ко мне, Дульсина, - я уже и забыла, когда в последний раз пила чай из шиповника.
      - Я хотела вам еще кое-что сказать, - добавила Дульсина, краснея от похвалы. - У старого лагеря мы нашли стайку цыплят и несколько коз, которые прятались в лесу. Я подумала, что это ваши, и присматривала за ними, потому что вы, наверное, захотите их вернуть...
      - Спасибо тебе, Дульсина. - Эйлин поймала себя на том, что радостно улыбается. Она уже не надеялась, что ее живность вернется к ней, а запасов еды у нее не было. Теперь хотя бы не придется жить впроголодь.
      Эйлин не стала заходить в лагерь, занятый сборами, и с кружкой в руке пошла к озеру.
      - Были бы все как Дульсина, - бормотала она на ходу, - другое дело. Я бы не возражала против их присутствия... - Но в глубине души она знала, что это не так. Прошлой ночью Эйлин почти не спала и о многом успела подумать. Теперь она уже не стремилась немедленно вычеркнуть мятежников из своей жизни, но все же жить с ними под одним кровом тоже не хотела и, если бы они покинули Долину, вздохнула бы с облегчением.
      А когда непрошеные гости собрались уходить, обнаружилось, что Паррик с Ваннором настолько увлеклись спором, что толком и не попрощались. Стоя на мостике. Эйлин с горечью смотрела им вслед. Вот они, смертные, подумала она со вздохом. Эгоистичные, бездумные и неблагодарные! Она дала им приют, защитила их от фаэри, а они даже не удосужились поблагодарить ее или хотя бы проститься как полагается. Ну и ладно! Главное, что они все-таки убрались, и она наконец-то осталась одна.
      Но волшебница заблуждалась. Наслаждаясь покоем, она шла вдоль берега и не подозревала, что за ней наблюдают.
      ***
      Как же половчее сказать Эйлин, что он собирается остаться? До этой минуты все было просто: Язур спрятался в укромном месте, а Ваннор, хоть и с неохотой, согласился увести отряд как бы в спешке, надеясь, что госпожа не заметит нехватки одного человека. Теперь (эта часть плана принадлежала Дульсине) Язуру следовало дождаться, пока Фея Озера не начнет тяготиться своим одиночеством...
      Одним словом, продумано все было неплохо, но Язура начали одолевать сомнения, и он старался оттянуть момент первой встречи. Для Ориэллы, конечно, крайне важно, чтобы он позаботился о ее матери, но... Может, еще немного подождать, чтобы уж наверняка?
      Когда солнце достигло зенита, он съел кусок оленины и жесткую лепешку, которые ему оставила Дульсина, а потом отправился исследовать окрестности. С госпожой Эйлин можно поговорить и попозже, время терпит. Зная ее наблюдательность, он решил отойти подальше, чтобы она не обнаружила его раньше, чем он сам этого захочет.
      Язур никогда прежде не видел северных лесов; он с интересом осматривался, и время летело для него незаметно. В жарком недвижном воздухе его родины деревья казались безжизненными, но здесь все было иначе: свежий запах травы, капельки росы, блестящие листья, на которых плясали солнечные зайчики, - все это было ему в новинку. А больше всего его поражали звуки: посвист ветра в деревьях и птичье пение, которое обрушивалось на него водопадом звонких нот.
      Обитатели леса постепенно возвращались на свои территории, откуда их выгнал вчерашний пожар. Умелый охотник, Язур без труда читал цепочки следов на влажной земле и, неслышно подкрадываясь к животным, наблюдал за ними из-за кустов. Надо сказать, что звери и птицы, привыкшие жить под защитой Эйлин, не обращали особого внимания на человека, тем более что у них хватало других дел.
      Внезапно Язур остановился и, невольно вскрикнув, наклонился ниже. Во мху отчетливо отпечатались следы копыт неподкованной лошади, которая, судя по всему, неслась с бешеной скоростью. Неужели Искальда? А он и забыл о ней - сначала испугавшись Хеллорина, а потом радуясь его поражению. Но если ей удалось сбежать от фаэри, то она наверняка где-то рядом.
      Язур пошел по следам. У ручья он нахмурился, восстановив происшедшее, и нахмурился еще больше, увидев на другом берегу неуверенные отпечатки копыт лошади, передвигающейся на трех ногах.
      Он без труда обнаружил убежище Искальды и, боясь ее напугать, зашел с подветренной стороны. Лошадь была в плачевном состоянии. Передняя нога, распухшая, торчала под неестественным углом, морду пересекала длинная рваная рана, едва не задевающая левый глаз, грива была спутана, шкура исцарапана. Глядя на нее сквозь ветки, юноша задумался, как лучше помочь несчастной, и в этот момент Искальда подняла голову, увидела его и радостно заржала. Язур с облегчением улыбнулся. Значит, человеческой части своего разума она не утратила. Он подошел ближе и вдруг заметил волчонка, который доверчиво прижимался к теплому боку лошади. Во имя Жнеца, на что Искальде волк?! Язур склонился над зверенышем, чтобы разглядеть его лучше, и сначала оцепенел, не веря своим глазам, а потом пришел в ужас. Вульф едва не умирает от слабости, а он стоит тут как дурак, вместо того, чтобы сейчас же отнести его в безопасное место! Ух, Ориэлла спустит с него шкуру, если узнает!
      Язур поднял волчонка, сунул себе за пазуху, а потом помог Искальде подняться.
      - Прости, - сказал он, - но нужно как можно скорее вернуть Вульфа Эйлин.
      ***
      Волшебница спустилась к берегу и присела на большой камень, торчащий у самой кромки воды По бирюзовой поверхности озера пробегали серебристые солнечные блики, шептал в кронах ветер, пересвистывались в рощице птицы и нежно, едва различимо, плескались о берег волны. Эйлин долго сидела так, упиваясь долгожданным одиночеством. Раздражение и злоба постепенно улеглись, и, поскольку рядом не было никого, кто мог бы отвлечь волшебницу, мысли ее снова и снова возвращались к тем самым вещам, о которых ей пока еще не хотелось задумываться. Вздохнув, она посмотрела на развалины башни. Хватит! Нечего рассиживаться тут и страдать. Надо работать. Надо возвести временное укрытие на островке, надо собрать уцелевших коз, о которых говорила Дульсина, надо разобрать обломки, надо подумать о новом саде... Одним словом, надо строить новую жизнь из осколков старой. Жаль только, что спустя столько лет опять приходится начинать все сначала... Эйлин закрыла лицо руками и потерла усталые глаза, Она еще не принялась за работу, но уже чувствовала, что задача слишком сложна для одного человека.
      ***
      Подходя к острову, Язур увидел Фею в тоске и печали. Ну уж теперь-то госпожа не откажется от его помощи! Она выглядела такой одинокой - как же тут не обрадоваться человеческому обществу? Впрочем, думая так-, Язур скорее подбадривал себя. На примере Ориэллы он знал, что маги не принимают в расчет никакие соображения, когда речь заходит об их гордости. Эйлин и в таком состоянии может запросто вышвырнуть его из Долины - только ради того, чтобы назло всем замкнуться в своем одиночестве. Тогда она получит возможность, не скрываясь, плакать, сколько душе угодно, и гордость ее не пострадает.
      "Но это же глупо!" - в очередной раз сказал самому себе Язур. Она же сама от этого мучается! Ради ее же блага он должен ее уломать. А Искальде нужна помощь, и если волшебнице спокойно все объяснить, она же не выгонит раненого? И кроме того... Он посмотрел на волчонка, которого держал на руках. Она должна по крайней мере поблагодарить его за то, что он нашел ее внука. Он посмотрел на Искальду, которая терпеливо ждала рядом. Они шли очень долго, но кобыла наотрез отказалась остаться в укрытии, пока Язур не вернется за ней вместе с Эйлин. В общем, тянуть дальше нельзя. Маленький Вульф нуждается в тепле и пище.
      - Я рассчитываю на твою помощь, - сказал Язур Искальде. - Хотя одному Жнецу известно, чем ты мне можешь помочь, - добавил он себе под нос и, набрав в грудь побольше воздуха, крепче прижал волчонка к груди и вышел из тени.
      Увидев Язура, Эйлин мгновенно пришла в бешенство:
      - Ты! Что тебе надо?! О боги, почему ты не ушел вместе со всеми!
      Речь, которую Язур так старательно подготовил, тут же выветрилась у него из головы.
      - Я... - Он прокашлялся и поднял повыше волчонка. - Госпожа, я нашел твоего внука.
      - Что?! Этот волк - мой внук? Как смеешь ты надо мной насмехаться, смертный?
      Язур почувствовал, что в нем самом растет гнев, вызванный несправедливыми обвинениями.
      - Я не насмехаюсь! - заорал он в ответ. - Во имя Ориэллы, я никогда бы себе этого не позволил! Но посмотри! - Он снова поднял волчонка выше. - Ты только посмотри на него, упрямая ты колдунья! Его заколдовал враг Ориэллы, могущественный волшебник, но все же это твоя плоть и кровь! Ради него, ради свой дочери, попробуй взглянуть сердцем - и ты увидишь, кто он на самом деле!
      Эйлин открыла рот, потом снова закрыла. Она медленно подошла и взяла малыша на руки. Язур увидел, как затуманился ее взгляд и слезы потекли по щекам.
      - Это мой внук, - прошептала она. - Это он... - Фея внезапно оживилась и принялась хлопотать:
      - О боги, так же нельзя! Язур, скорее набери хворосту и разведи костер. И нам нужен навес - бедный ребенок уже достаточно ночей провел под открытым небом. А ты, бедная моя, - сказала она Искальде так, словно та по-прежнему была человеком, - прости, но тебе придется еще немножко подождать, пока я смогу тобой заняться...
      Что она говорила дальше, Язур уже не слышал: он торопился исполнить ее поручение, радуясь в душе, что нашелся повод исчезнуть, прежде чем Фея успела заметить улыбку у него на лице.
      Глава 3
      КОРОЛЬ У ПОДНОЖИЯ ХОЛМОВ
      Удивительно, думала Эйлин, как внезапно, в одночасье, может измениться жизнь человека. Новые обязанности не оставляли ей времени предаваться скорби. Язур расчистил прежний очаг в том месте, где когда-то была кухня, и теперь сооружал подобие хижины, используя единственный уцелевший участок стены. Эйлин разослала во все стороны мысленные приказы, но волков, пришедших вместе с Ориэллой из южных гор, не обнаружила: вероятнее всего, они погибли в огне пожара. Тогда Фея призвала волчью семью из Долины - это были потомки тех, с которыми Ориэлла в детстве играла, а у волков долгая память на такие вещи, поэтому они были счастливы принять участие в воспитании ее сына и внука своей госпожи.
      Искальда выглядела уже гораздо лучше. Правда, у Эйлин никогда не было особых способностей к исцелению, но что могла, она сделала: промыла ранки от шипов, сняла боль, заживила ссадины. У Искальды, к счастью, оказался не перелом, а всего лишь вывих, правда, довольно серьезный, и Эйлин, послушавшись совета Язура, прибегла к средствам лечения, принятым у смертных, сделав Искальде припарки из мха и лечебных трав.
      Когда Язур впервые сообщил ей, что решил остаться, Эйлин дала ему краткий и, конечно же, отрицательный ответ, но по зрелом размышлении передумала, и, как оказалось, это было лучшее решение, какое она приняла на своем веку. Волшебница с удовольствием втянула дразнящий аромат оленины, которую Язур жарил на костре. "Он не только ловкий охотник и следопыт, не только может построить навес так же легко, как машет мечом, он еще и стряпать умеет, - подумала она с улыбкой. - Когда я снова увижу дочь - а я должна верить, что снова ее увижу, - надо не забыть похвалить ее за то, что она так хорошо научилась выбирать друзей".
      Итак, Фея больше не собиралась выгонять юношу, тем более что с появлением Вульфа хлопот у нее прибавилось. Форрал в свое время научил ее одному: нет ничего плохого в том, чтобы принять честно предложенную помощь, равно как и в том, чтобы признать, что невозможно сделать все в одиночку. Эйлин понимала, что, потакая своей гордости, она повредит прежде всего Вульфу, а бедный мальчик и так уже порядочно натерпелся. Эйлин не собиралась повторять ошибку, которую она допустила, воспитывая Ориэллу.
      ***
      Несмотря на то что Эйлин публично его унизила, Хеллорин больше не находил в своем сердце злости. Когда он думал о том, что она осталась одна в Долине, лишившись дочери, так же, как он - сына, ему становилось ее жалко. Тем не менее в отличие от нее у него есть целая орава разъяренных фаэри, за которых он в ответе. Нельзя позволять даже Эйлин перечить Владыке Леса. Поразмыслив, он решил явиться перед ней со словами: "Видишь? Ты уже скучаешь по роскоши, которую я мог бы тебе дать", - а потом предложить взаимовыгодный обмен.
      Перед этим, правда, Хеллорин произвел небольшую разведку и теперь скрежетал зубами, наблюдая идиллические сцены домашних хлопот на островке. Что здесь произошло, пока его не было? Кто этот проклятущий смертный? Хеллорин ожидал застать Эйлин одну-одинешеньку, убитую горем, - и вот, пожалуйста! Он собирался торговаться, предложить ей помощь при условии, что она разрешит фаэри поселиться в Долине, и когда увидел, что она вся в делах и заботах, а главное - больше не одинока, сердце его неровно забилось.
      Повелитель фаэри продолжал наблюдение до тех пор, пока длинные синие тени не протянули руки, чтобы обнять Долину. Впервые он задал себе вопрос, зачем преследует эту женщину, - и, к своему удивлению, обнаружил, что просто-напросто скучает по требовательной и острой на язычок волшебнице. Она напомнила ему Адрину, мать Д'Арвана, до сей поры его единственную любовь. Кроме того, ему нравились их постоянные стычки, и он не хотел, чтобы они переросли в банальную вражду, тем более что эта вражда была бы поистине смертельной - зная Эйлин, Хеллорин ни минуты в этом не сомневался.
      И наконец, хотя такие понятия, как раскаяние и совесть, были чужды Владыке Лесов, он сознавал, что его вчерашний поступок потряс Фею и вызвал у нее отвращение - и у него не было ни малейшего желания, чтобы она укрепилась в этих чувствах.
      Впервые в жизни Хеллорин был вынужден признать горькую правду: как бы ни была велика его власть, ему не избежать ответственности за свои поступки. Если бы он не пропустил мимо ушей отчаянные просьбы Эйлин, она не отвергла бы его - и, быть может, в эту минуту Д'Арван был бы здесь. Возвращение скакунов слишком дорого обошлось Повелителю фаэри, и на данный момент они - единственное, что он может предъявить миру, в который вернулся.
      Ну что ж, значит, так тому и быть. Хеллорин распрямил затекшую спину. Придется проглотить эту горькую пилюлю и попытаться исправить ошибки. Угрожать Эйлин силой бесполезно, но рано или поздно ей понадобится его помощь, а до тех пор можно и потерпеть. И вообще, кому нужна ее драгоценная Долина? Не лучше ли возвести прекрасный величественный город - и пусть он станет домом для вернувшихся фаэри?
      Надо сказать, что эта идея родилась у него еще прошлой ночью, на негостеприимных вересковых пустошах, и с тех пор не давала ему покоя. Сердце его стучало от волнения, когда он начинал ее обдумывать. Хеллорин вспомнил, что далеко на севере, в высоких горах, где гуляют холодные ветры и редко встречаются люди, есть глубокое озеро с крутыми берегами, поросшими сосной. Это озеро, над которым в любую погоду висит туман, в древности называлось Озером Летящей Лошади, и кому, кроме фаэри с их волшебными табунами, может оно предназначаться? У кромки озера возвышается зеленый холм - Холм Летящей Лошади, великолепное место для будущего города.
      Губы Хеллорина сами собой растянулись в улыбке. Даже с помощью магии возвести город непросто - понадобится много рабов, и брать их в Нексисе и других человеческих поселениях будет замечательным развлечением. Совсем как в старые добрые времена!
      На мгновение у него мелькнула мысль, что Эйлин это не понравится, но он от нее отмахнулся. Не хватало еще Повелителю фаэри жить с оглядкой на какую-то капризную бабу!
      Кроме того, она сама виновата: не прощала бы его, он и не затевал бы никаких строительств, а спокойно бы расселил своих подданных в Долине. Хеллорин пошел обратно, по пути созывая фаэрн и отдавая приказы седлать скакунов. Пусть Эйлин пока воображает", что она победила Он даже готов пожертвовать белой кобылой, чтобы она побольше уверилась в этом, но скоро, очень скоро, Эйлин поймет, что она натворила.
      Хеллорин заулыбался еще шире, представив себе панику, которую посеет в твердыне ненавистных ему чародеев. Впрочем, за исключением Эйлин, в мире больше нет чародеев, неожиданно подумал он. Не проще ли в таком случае захватить Нексис и сэкономить усилия и время? Нет, жить среди бывших врагов не пристало фаэри, во всяком случае, сразу после освобождения. А вот когда его сын вернется в этот мир - в чем Хеллорин был твердо уверен, - тогда он подарит ему Нексис.
      Улыбка Повелителя фаэри стала мечтательной. Два великих города, один на севере, другой на юге - и вся земля между ними принадлежит фаэри! Он решил, что, построив свой город, первым делом создаст там новое магическое окно, специально настроенное на Д'Арвана, чтобы, как только тот вернется, отправить ему на подмогу воинов. Правда, их расставание было не особенно теплым, но Владыка Лесов не терял уверенности, что мальчишка еще образумится. А чтобы ускорить этот процесс, существует немало способов, и когда Д'Арван примкнет к когорте своего отца, мечта Повелителя фаэри исполнится.
      Будь Хеллорин в эту минуту способен заглянуть в Нексис, он, возможно, поумерил бы свой пыл. С уходом Элизеф город лишился правителей-магов, и незримые силы, не сдерживаемые более древними заклинаниями, зашевелились в земных глубинах.
      ***
      Было время, когда он расхаживал по земле в образе великана. Было время, когда он представлял собой нечто большее, чем поверженная, обезумевшая тварь, заключенная в каменную гробницу. Сознание сжималось за долгие годы, его становилось все меньше... Все меньше... Скованный цепью чужого разума, ослепительного и прочного, как алмаз, острого и безжалостного, словно сталь, он ждал - ждал целую вечность, беспомощный, лишенный надежды. И вот впервые возникло тревожное ощущение - неуловимое, словно тоненький лучик, мелькнувший в ночной темноте: незримая трещинка в монолите гробницы.
      Ненависть его зашевелилась и начала расти - и одновременно с нею возвращалась и крепла мысль. Сдерживающие заклинания обветшали - и бесконечная ночь его заточения приближалась к концу. И спустя столько лет оказалось, что в нем еще не угасла жажда мщения.
      Медленно, постепенно Габал принялся распространять вокруг свою ожившую волю, пытаясь раздвинуть безжизненный камень, окружающий его со всех сторон. Усилием мысли он нащупал в скале слабину, трещинку не толще человеческого волоса, и расширил ее до размеров щелочки.
      Потом молдан отдыхал. Скала протестующе скрипела, древняя пыль просачивалась сквозь новые трещинки, разбежавшиеся от первоначальной. Восстановив силы, Габал снова налег на щель, стремясь сделать ее еще больше. Затем он опять остановился передохнуть. Долгожданная свобода была настолько близка, что не спешить было очень трудно, но молдан знал, что если он сейчас надорвется, то останется здесь навсегда.
      Усилие - отдых, усилие - отдых. Мысли молдана потонули в дремотном однообразии; он заставил себя забыть даже о надежде - она лишь отвлекала его от основной задачи. Главное - освободиться, а тогда уж придет черед строить планы. Тогда он найдет какую-нибудь пешку, какого-нибудь мозгляка, который переправит его дух через море домой, к любимой горе, где он снова сможет стать прежним и обрести былое могущество.
      Габал был готов трудиться до бесконечности - и потому испытал потрясение, внезапно наткнувшись на пустоту. Свободен! Он наконец свободен! Эта мысль пронзила Габала подобно ослепительному лучу, и его сознание вновь обрело четкость. Молдан осмотрелся.
      Ничего себе! Пока он сидел взаперти, здесь многое переменилось. Габал осторожно заглянул в хитросплетение тоннелей, коридоров и закоулков, пронизывающих землю под обиталищем магов. Невероятно! Чародеи, должно быть, трудились немало столетий, чтобы создать эту махину. Молдан наткнулся на место, где подземные коридоры пересекались с канализационной системой Нексиса, и злорадно захихикал: стоит только обрушить парочку тоннелей, проходящих под городом...
      Но, увы, он уже не тот, что прежде. Чародеи лишили его былой мощи, и пройдет много времени, пока силы самой земли не излечат и не обновят его. Обрушив город сейчас, он лишится остатков энергии, так что лучше повременить. Все равно чародеев уже не осталось, и то, что ему удалось освободиться, - лучшее тому подтверждение. Но что, однако, с ними случилось? Габал всей душой надеялся, что угасание Волшебного Народа сопровождалось величайшими мучениями и страданиями.
      Снедаемый любопытством, молдан заглянул в катакомбы, что находились непосредственно под Академией, но, к своему разочарованию, не обнаружил там зашифрованных в камне посланий - молдан пользовались именно такой письменностью, - а необъятное собрание свитков и фолиантов было для него всего лишь кучками высохших растений и кожи животных. Габал терялся в догадках, зачем чародеям понадобилось хранить этот хлам.
      Потом мысль его дотянулась до комнаты с Нихилим - и в ужасе бежала оттуда, втянувшись в ядро сознания молдана подобно щупальцу морского животного. Заклинание времени было ему слишком хорошо знакомо, ибо именно с его помощью чародеи тысячелетия назад поработили Габала. О Призраках Смерти он не имел ни малейшего понятия, но от них за версту несло ужасной магией, и молдан подумал, что если чародеи осмелились забраться в такие жуткие дебри, то нет ничего удивительного в том, что они вымерли.
      Немного передохнув, он снова начал осторожно ощупывать пространство, готовый к очередным неприятным открытиям. Новые и новые комнаты, новые и новые горы мусора. Внезапно Габал почуял знакомый металлический холодок заклинания времени - и остановился как вкопанный. Здесь был чародей! Один из тех, кого молдан ненавидел больше всего на свете. Будь у Габала голос, он бы взвыл от ярости - и город содрогнулся бы от этого крика.
      Потом Габал успокоился. Стало быть, один из этого нечистого племени выжил, хотя бы одному не удастся избежать мести. Молдан с опаской подобрался к заклинанию и принялся искать способ обратить его во что-нибудь более ужасное. Он был предельно внимателен: при попытке изменить магическое поле, созданное не тобой, жертва может случайно освободиться и...
      Поздно! Магический засов раскалился и начал прожигать дорожку по мысленной ниточке, выпущенной Габалом.
      Внезапно молдан оказался полностью парализован и перестал воспринимать внешний мир.
      - Попался! - проскрипел старческий голос, грозно вклинившийся в темное, изолированное ядро сознания Габала.
      - У тебя ничего нет, чародей! - выпалил молдан, сам понимая, что эти слова не более чем блеф. Произнося их, он сделал попытку освободиться из тисков чужой воли, но неприятель только усилил хватку, не давая ему уйти, и начал кромсать его разум стальными когтями, обнажая самые сокровенные мысли Габала. Молдан забился в агонии и беззвучно закричал, когда все его существо, все его тайные надежды и страхи открылись обжигающему взору ужасного чародея.
      Казалось, эти мучения длятся вечно. Но наконец истерзанный молдан, всхлипывая, скорчился перед своим мучителем, пытаясь собрать жалкие остатки мыслей, словно лохмотья изорванного одеяния.
      - Прекрасно, - мрачно проскрипел голос. - Просто прекрасно. Да это, никак, молдан - один из древних стихийных духов земли, прибывший к нам из-за океана? - Голос вдруг стал мягким и вкрадчивым. - Ну что ж, молдан, я уверен, что мы с тобой можем достичь взаимопонимания.
      Миафан самодовольно улыбнулся, туже затягивая петлю своей воли на сознании молдана. Ему повезло: он захватил духа врасплох, и теперь его жизнь зависит от того, сумеет ли он и дальше держать Габала в повиновении, так как, похоже, ему суждено стать основным орудием мага. Теперь Миафан знал, чего молдан желает больше всего: найти того, кто доставит его домой. И по закону своего племени он окажется в неоплатном долгу перед тем, кто сделает это.
      Значит, Элизеф осмелилась его предать? Ну что ж, судя по мыслям молдана, боги заставили ее поплатиться за это жизнью. Ветхость заклинаний, которые сковывали и Габала, и Миафана, свидетельствовала о том, что в Нексисе не осталось волшебников, кроме него самого. Но несмотря на то что Миафан мог с легкостью вернуться в Академию и взять бразды правления в свои руки, осторожность подсказывала, что не стоит спешить подбирать город на том месте, где его бросили. Элизеф могла погибнуть только в единоборстве с Ориэллой - и кто знает, сколько Талисманов сейчас в руках у победительницы?
      И даже если Ориэлла проиграла, это ничего не меняет. Оставаясь в Нексисе, он будет представлять собой слишком удобную мишень. Надо скрыться где-нибудь в совершенно неожиданном месте, где его никто не будет искать, как следует осмотреться и только потом принимать решение. Нелишне также заиметь могущественного союзника. Миафану пришло в голову, что, заручившись поддержкой молдана и проявив изобретательность, он сможет подстроить смертельную ловушку тому, кто сейчас владеет Талисманами Власти, - буде таковой посмеет вернуться в Нексис.
      Разрушительные способности народа молдан давно вошли в легенду - а главное, чтобы ими воспользоваться, присутствие Габала вовсе не обязательно. Достаточно уговорить его заключить свою волю в камень в виде заклинания, которое сработает в определенных условиях - когда в Нексисе появятся Талисманы.
      Верховный Маг перестал хмурить брови и улыбнулся холодной, расчетливой улыбкой.
      - Ну, молдан, - спросил он с фальшивым участием, - как именно ты хотел бы вернуться домой?
      Глава 4
      БЕЗМОЛВИЕ ЛЕТ
      Пламенеющий Меч развернулся, царапнув по белому камню. Почерневший кубок, чей облик приняла Чаша Жизни, со звоном покатился по полу и, описав дугу, остановился. Элизеф упала на колени, потеряв равновесие, коснулась руками поверхности камня - и вскрикнула от боли в обожженных Мечом ладонях. Волшебница Погоды инстинктивно блокировала боль, но дальнейшее лечение проводить не стала: сейчас это был предел ее возможностей.
      Когда успела наступить ночь? Головокружение постепенно прошло, и Элизеф начала осматриваться, ожидая различить в темноте очертания Долины, которую она покинула, казалось, минуту назад. Но вместо этого ее взгляд наткнулся на низкую белую стену из перламутрового мрамора, еще хранящего собственное слабое сияние. Пораженная, Элизеф неуверенно поднялась на ноги и выглянула за парапет. Ее взору предстал Нексис - она различила даже силуэты холмов на фоне черного неба, но сам город, очертания его зданий и улиц казались иными, не такими, какими она их помнила. Впрочем, радуясь тому, что увидела, Элизеф не придала этому значения. Тихий крик торжества вырвался у нее из груди: каким-то чудом кубок перенес ее в Академию, прямо на площадку, венчающую Башню Магов. Она не обращалась к богам, но, похоже, ее невысказанные молитвы были ими услышаны. Она не просто осталась жива, проскользнув сквозь дыру в реальности, - она оказалась дома и в безопасности.
      Слегка поеживаясь от прохладного ветерка, Волшебница Погоды прислонилась к мраморному парапету и глубоко вдохнула благословенный воздух Нексиса, чуть отдающий дымком. Чудесное спасение привело ее в прекрасное расположение духа. Элизеф была чрезвычайно довольна собой, будто именно себе она была обязана таким везением. Правда, Ориэллу победить не вышло, но то, что ей удалось выжить при столь драматических обстоятельствах, это уже неплохо. Элизеф попыталась подробнее припомнить эти обстоятельства, но в памяти осталась лишь ослепительная многоцветная вспышка и ощущение, будто ее засасывает черный вихрь. Элизеф припомнила, как отчаянно кричала, что хочет назад, в Академию, - и улыбнулась. Кто бы мог подумать, что Талисманы так буквально воспримут ее пожелание? Значит, ее спасла лишь сильная воля, заставившая их это сделать.
      От созерцания Нексиса ее оторвал шорох за спиной и смутное движение, которое она уловила краем глаза. Элизеф обернулась, испуганно выругавшись. Какая-то темная фигура медленно подбиралась к Мечу, бледная рука уже тянулась к рукоятке. Анвар! Элизеф не произнесла, а выплюнула ненавистное имя. Сначала от страха, а потом от радости она позабыла, что любовник Ориэллы был тоже подхвачен вихрем.
      Волшебница Погоды увидела, как вздрогнул Анвар, поняв, что обнаружен. Их взгляды на мгновение встретились, и в его глазах Элизеф прочла испуг, смешанный с решимостью, а еще - стальной холод непреодолимого отвращения. Внезапно он с необычайным проворством наклонился и схватил Меч, но Элизеф действовала незамедлительно: собрав свою магическую силу, она направила ее на Анвара, придав ей форму черного клубка, перевитого ослепительно серебристо-голубой нитью.
      Анвар конвульсивно дернулся, когда чары накрыли его подобно извивающимся клубам дыма, - и сразу же замер, бездыханный и неподвижный, выключенный из потока времени до тех пор, пока Элизеф не пожелает его освободить.
      Громко расхохотавшись, Волшебница Погоды подошла ближе. Как легко оказалось вывести его из игры! Впрочем, после пленения Миафана сковать заклинанием времени любого мага не составляло для нее труда, не говоря уж о бывшем рабе, который без поддержки Ориэллы - меньше чем ничто. А кстати, где же она сама? Похоже, побоялась лезть сюда следом за своим так называемым возлюбленным. Но рано или поздно она появится, и тогда... Элизеф холодно улыбнулась. Трогательная любовь к этому полукровке станет роковой для Ориэллы. Используя Анвара в качестве приманки, она, Элизеф, сможет навсегда избавиться от своего врага.
      Она повернулась и пошла прочь, оставив Анвара лежать на холодных камнях. Элизеф не сомневалась в надежности своего заклинания. Подойдя к двери, ведущей внутрь башни, она потянула за щеколду, недоуменно подняла бровь, потянула сильнее - и нахмурилась. Заперто? Но ведь эта дверь никогда не запиралась! При ближайшем рассмотрении выяснилось, что засов просто зарос ржавчиной.
      - Я отсутствовала всего пять дней, - пробормотала Элизеф себе под нос. - Как эта штука успела дойти до такого состояния?
      С помощью магии она сбила ржавчину, но перекошенная дверь все равно не желала открываться, и Элизеф пришлось изрядно помучиться, прежде чем со страшным скрипом отодвинуть ее настолько, что можно было пролезть хотя бы бочком. Волшебница протиснулась в щель и невольно вскрикнула от отвращения, когда лохматая паутина коснулась ее лица. Она потрогала стены - они были осклизлыми, и, поморщившись, Элизеф осветила лестницу небольшой молнией.
      Невероятно! Сполохи магического огня давно угасли, а Элизеф все еще стояла, словно пораженная громом, не в силах поверить тому, что увидела. Сверкающий белый камень ступенек исчез под толстым слоем пыли и грязи, потолок был затянут паутиной, а на стенах поблескивала черная слизь. В затхлом воздухе стоял удушливый запах разложения.
      Ошарашенная, Элизеф села прямо на ступеньки и сразу почувствовала, как сырость проникает сквозь одежду. Как это могло случиться? Судя по всему, сюда уже много лет никто не заходил... Но этого не может быть! Не может, если только . Элизеф мысленно вернулась к своему падению сквозь прореху в реальности. Итак, перемещение произошло не только в пространстве, но и во времени. Только где она сейчас - в будущем или прошлом?
      Впрочем, ответ на этот вопрос был очевиден: в прошлом в Академии кипела жизнь, и она не была такой заброшенной. Но насколько далеко ее закинуло в будущее? Теперь Элизеф вспомнила, что Нексис показался ей странным, не таким, каким она помнила. Она торопливо вскочила и выбралась на площадку, откуда открывался вид на город. В темноте нельзя было различить детали, она заметила лишь, что, хотя улицы ярко освещены, в окнах Академии нет ни огонька. Не было и стражи у ворот. Элизеф невольно поежилась. Неужели она вообще единственная живая душа на свете? Впервые после победы над Миафаном она почувствовала холодное прикосновение настоящего ужаса и гнетущего одиночества; чтобы справиться с собой, Элизеф пришлось призвать на помощь весь здравый смысл, которым она обладала. Наконец, поборов отчаяние. Волшебница Погоды расправила плечи и вновь твердым шагом направилась к лестнице. По пути она задела ногой какой-то предмет и, нагнувшись, узнала чашу, которая отчасти послужила источником всех бед. Поразмыслив, Элизеф подобрала ее и сунула в глубокий карман своего балахона; Меч она пока решила оставить: она помнила, как он обжег ее при первом прикосновении; удивительно, что она вообще осталась жива. Пока ей неизвестен способ управлять его смертоносной мощью, толку от него все равно не будет и лучше его не трогать.
      Лестничные пролеты Элизеф преодолела с трудом: в магии Огня она никогда не была сильна, и огненные шары, которыми она пыталась осветить себе путь, получались тусклыми и быстро гасли; несколько раз она едва не упала на скользких ступеньках. Элизеф миновала апартаменты Миафана на верхнем этаже, прошла мимо комнат Ориэллы, не удостоив их даже взглядом, и направилась прямиком к себе, испытывая острую необходимость увидеть что-нибудь знакомое и родное. Впрочем, запустение и тлен, царившие в ее комнатах, не прибавили ей утешения. От былой роскоши не осталось и следа; Элизеф обошла помещения, морщась от отвращения, когда ее ноги по щиколотку погружались в липкие останки сгнившего ковра, поросшие мерзким зеленоватым лишайником. Найдя драгоценности, которые по-прежнему лежали в шкатулке, волшебница слегка приободрилась и принялась рассовывать их по карманам, тихо ругаясь от боли в обожженных руках. Она надеялась найти еще что-нибудь ценное, но эти надежды не оправдались, ибо практически все ее имущество было погребено под толстым слоем пыли, а копаться в ней ей было противно. Шкафы и сундуки с роскошными платьями и великолепными мехами тоже не устояли под натиском времени. Холодный ветер, влетающий в разбитые окна, трепал лоскутья некогда шикарной занавески, добавляя уныния в и без того безрадостную атмосферу.
      Не в силах более выносить это душераздирающее зрелище, Элизеф развернулась на каблуках и вышла; на лестнице она уже не стала тратить время на бесполезные упражнения в магии Огня, а решительно спустилась к входной двери и разнесла ее в щепки единым ударом молнии. Перешагнув через дымящиеся обломки, она вышла во двор и с облегчением вдохнула полной грудью свежий морозный воздух.
      Но облегчение это оказалось недолгим. Безмолвие лет, словно толстое ватное одеяло укрывшее Академию, давило на нее, и странное чувство одиночества под этой тяжестью только усилилось. Воспоминания о предательстве и убийствах набросились на Элизеф, словно Призраки Смерти, выпущенные Миафаном из Чаши - за что, кстати, он сам же и поплатился. Волшебница поежилась - и не только от холодного ветра.
      "Ну хватит! - сказала она себе. - Если ты устала и проголодалась, это еще не повод раскисать". Хмуро улыбнувшись, Элизеф подумала, что не ела уже несколько лет, и вдруг вспомнила о запасах продовольствия, которые Верховный Маг хранил с помощью заклинания времени. Может быть, оно еще не успело рассеяться. Голод придавал ей смелости, и Элизеф отправилась в кладовые, чтобы проверить свои предположения.
      На кухне, к ее великой радости, оказались свечи. Но едва она зажгла первую, ее глазам предстало омерзительное зрелище. Повсюду заметались серые тени и послышался топоток сотен маленьких лап: это нынешние властители кухни, крысы и тараканы, торопливо прятались по углам, испуганные вторжением человека. Брезгливо кривясь, Элизеф прошла в кладовую.
      Но там, увы, ее ждало разочарование. Заклинание времени все-таки обветшало, и провизия превратилась в зловонную черную кашу, при виде которой Элизеф едва не стошнило. Зажмурившись, она стрелой выскочила обратно в кухню.
      Слегка успокоившись, волшебница поразмыслила и пришла к выводу, что, раз в Академии нечем утолить голод, стоит попытать счастья в городе. Тем более что в Нексисе остался человек, который перед ней в долгу, - если, конечно, он еще жив, с усмешкой подумала Элизеф. Выйдя из Академии, она прикрыла лицо капюшоном и поспешила вниз по склону холма.
      ***
      Открыв дверь и увидев на пороге Элизеф, Берн почувствовал, что кровь схлынула у него с лица. Колени подогнулись, и ему пришлось ухватиться за косяк, чтобы не упасть. Он молча открыл рот и так же молча его закрыл, судорожно глотнув воздух. "Я сплю, - подумал он. - Иначе просто не может быть... Это только ночной кошмар. Сейчас я проснусь, и ее здесь не будет".
      Но волшебница вовсе не собиралась исчезать. На ее безупречно красивом лице появилась зловещая улыбка.
      - Что с тобой, Берн? - спросила она с притворным участием. - У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
      - Но... - Пекарь смог наконец произнести какое-то слово. - Госпожа, я думал, что вы... Что вас уже нет в живых. Когда вы исчезли в этой ослепительной вспышке... Я был уверен, что вы погибли... Мы все думали, что магов больше не осталось...
      Элизеф пожала плечами:
      - Вы ошибались.
      Не дожидаясь приглашения, она грубо оттолкнула Берна и вошла в дом. На нетвердых ногах пекарь поплелся за ней. Впрочем, несмотря на испуг, он заметил печать усталости на лице волшебницы и багровые рубцы у нее на руках. В остальном же она выглядела точно так же, как тогда, когда он видел ее в последний раз. Серебристые волосы, за которыми она всегда так ухаживала, до сих пор были спутаны и пропахли дымом, словно она только что выбралась из горящего леса в Долине. Где же, во имя всех демонов, ее носило все эти годы, недоумевал Берн. И чего ей здесь надо?
      - Я вижу, в отсутствие чародеев твои дела пошли в гору, - заметила Элизеф, осматривая пекарню, которую Берн подновил и отремонтировал. - Еще на улице мне бросилась в глаза пристройка - ведь ее раньше не было, а? Она бросила на него холодный пронзительный взгляд. - И новые печи, и одежда на тебе не из дешевых... Любопытно, не связано ли твое процветание с тем зерном, что ты в свое время получил от меня?
      - В самом деле, госпожа, я теперь состоятельный человек. - Берн не видел смысла отрицать очевидное. Он только надеялся, что Элизеф не заметит многочисленных мелочей, указывающих на присутствие в доме женщины, но напрасно.
      - Прекрасно, прекрасно, - сказала волшебница, приподнимая бровь. - Да ты, никак, даже жениться успел, пока меня не было? Мои поздравления.
      - Что вы, госпожа, почему вы так говорите? - с излишней поспешностью забормотал Берн, и в этот миг из дальней комнаты послышался голос:
      - Кто там пришел, Берн? - Ив дверном проеме возникла невысокая женщина. Ее гладкие каштановые волосы были стянуты на затылке, живот заметно выдавался вперед, а за юбку, застенчиво поглядывая на гостью, цеплялись двое маленьких детей - мальчик и девочка. Пекарь прошипел себе под нос ругательство, но только он собрался отослать жену прочь, Элизеф шагнула навстречу ей и протянула руку.
      - А вы, должно быть, супруга Берна, - приветливо сказала волшебница. Очень рада, что у него появилась такая очаровательная помощница и столь милые ребятишки.
      - Моя жена Алиссана, - буркнул Берн, которому больше ничего не оставалось делать.
      В глазах женщины промелькнула тревога: она поняла, что перед ней волшебница. Пожимая руку Элизеф, она чуть заметно вздрогнула, а когда та заговорила о детях, тревога сменилась неподдельным ужасом. Алиссана попыталась сделать реверанс, но из-за живота потеряла равновесие и упала бы, если бы Элизеф ее не подхватила.
      - Сука косолапая! - рявкнул Берн, замахиваясь на жену. Алиссана покраснела и, выставив перед собой скрещенные руки, попятилась назад в комнату. Младший ребенок, мальчик, юркнул за ней, а девочка, которой было лет шесть, задержалась в дверях, испуганно глядя на волшебницу огромными круглыми глазами.
      Пожав плечами, Элизеф опять повернулась к Берну:
      - Поскольку ты расширил дом, полагаю, у тебя найдется комната для гостей? Проводи-ка меня туда, а потом позаботься о горячей ванне и хорошем ужине. И не забудь сказать жене, чтобы к утру приготовила мне новую одежду.
      Глаза у Берна полезли на лоб. Неужели она хочет здесь остаться?
      - Госпожа, - проскрипел он, - вы оказываете нам огромную честь, но...
      Он не договорил: почерневшие пальцы волшебницы, словно когти, впились ему в руку.
      - Слушай, гаденыш, - рявкнула Элизеф. - Не забывай, что без моего зерна ты был бы сейчас нищим!
      Жадность в Берне на мгновение одержала верх над страхом:
      - При всем моем уважении к вам, госпожа, не могу не напомнить, что зерно, о котором вы говорите, я получил не в подарок, а в уплату за то, что проник в лагерь бунтовщиков и...
      - И не смог выманить их из норы, хотя я платила тебе именно за это. В голосе Элизеф прозвенела сталь. - Проворовавшийся подонок, вот ты кто! Присвоил зерно и ничего не сделал, что от тебя требовалось!
      С трудом вырвавшись из ее когтей, Берн упал на колени:
      - Прости, госпожа! Я вовсе не думал красть твое зерно, но что оставалось делать? Не мог же я допустить, чтобы оно пропало! Разумеется, оно принадлежало Волшебному Народу, но я ведь был уверен, что ни одного чародея на земле уже не осталось.. - Несомненно, уверен, - мрачно проворчала Элизеф. - Но ты ошибался и теперь должен исправить свою ошибку. Если, конечно, не хочешь, чтобы за нее расплачивалась твоя жена или дети. Ее голос был безжалостным и холодным, словно челюсти стального капкана. Берн содрогнулся, представив себе, что она может сделать с его семьей, и ему оставалось только покориться.
      - Очень рад, госпожа, - еле слышно прошептал он и шагнул к спальне. Алиссана подслушивала за дверью и едва успела отскочить. - Госпожа остановится у нас. - Он выплевывал каждое слово так, словно буквы были отвратительны на вкус. - Ей нужна горячая ванна и плотный ужин, - добавил он, - так что я разведу огонь и согрею воду, а ты принимайся за готовку, и если тебе дороги наши головы, постарайся, чтобы это был лучший ужин, который ты готовила в своей жизни! Ну, нечего стоять тут как тумба безмозглая. Марш к плите!
      Напуганная выражением его лица, Алиссана повиновалась незамедлительно. За годы супружеской жизни она хорошо изучила характер своего супруга, поскольку от любых неурядиц страдать приходилось в основном домашним. Алиссана стояла у плиты и мучилась. Она была женщиной рассудительной, здравомыслящей и, выходя замуж за Берна, ничуть не обольщалась насчет его горячего нрава. Она вышла за него вполне сознательно - ибо он был единственным мало-мальски состоятельным мужчиной в обнищавшем после исчезновения магов Нексисе - и считала, что ей повезло. Со временем научилась оберегать детей от вспышек мужниной ярости и по возможности избегать их сама. Но на этот раз она понимала, чем он разгневан, и полностью разделяла его отношение к происходящему.
      И все же она была потрясена, узнав, что в основе их благополучия лежит неприглядная сделка с чародеями. Алиссана содрогнулась, вспомнив черную клешню волшебницы и ее ледяные глаза. Госпожа Элизеф внушала ей ужас. Алиссана испугалась за детей, а когда волшебница обвинила Берна в краже, то и за мужа. Она раскатывала тесто, и у нее дрожали руки. А вдруг волшебница в порыве ярости убьет Берна или превратит его во что-нибудь непотребное? Что станет тогда с ней и детьми?
      Пекарь, ворча и ругаясь, проверял температуру воды в большом котле. Он стоял к жене спиной, и глаза Алиссаны помимо ее воли обратились на плотно закрытую коробочку, лежащую на верхней полке, подальше от детей Пекарю приходилось постоянно воевать с мышами и крысами, и недавно он как раз купил у знахарки очередную порцию яда. Алиссана быстро схватила коробочку, и прежде чем Берн повернулся, дело было сделано, коробочка убрана на место, а пирог защипан. Только собираясь ставить его в печь, Алиссана заметила, что руки у нее больше не дрожат.
      ***
      Через некоторое время Элизеф, чистая и освеженная, сидела у камина в лучшей комнате дома. То обстоятельство, что Берн и его беременная жена освободили для нее собственную спальню, не вызвало у волшебницы ни малейшей неловкости. Более того, привыкшая к тому, что ее окружали бесчисленные слуги, Элизеф почувствовала, что жизнь возвращается в привычное русло. Для чего-то ведь должны существовать смертные - и разве не для того, чтобы исполнять ее малейшие прихоти?
      Надо сказать, она с немалым облегчением заметила, что Берн не слишком постарел, и, значит, ее продвижение во времени было не очень значительным. Теперь ее больше волновали обожженные руки, и она пожалела, что в свое время не позаботилась как следует изучить магию врачевания. Ей удалось только снять боль и вернуть относительную чувствительность пальцам. Для выполнения тонкой или сложной работы ее руки пока не годились. Глядя па потрескавшуюся и вздувшуюся кожу, волшебница страдальчески закусила губу. Проклятущий Меч! Что он с ней сделал!
      Ее горестные мысли были прерваны появлением Берна с подносом. Элизеф слегка удивилась, поскольку никак не думала, что он лично принесет ужин. Он и так был весьма недоволен тем, что пришлось бегать с ведрами, сначала наполняя ванну, а потом, наоборот, сливая. Видно, его супруга слишком напугана или, что тоже весьма вероятно, Берн сам старается, чтобы она меньше попадалась на глаза гостье.
      Когда он поставил перед ней поднос, Элизеф жестом попросила его присесть.
      - Составь-ка мне компанию, Берн, - сказала она. - Я хочу знать, что здесь происходило в мое отсутствие.
      Мало-помалу картина для Элизеф начала проясняться. Оказалось, что она пропадала семь лет - ясно, что этого времени было достаточно, чтобы глупые простодушные смертные возомнили, будто Волшебный Народ исчез навсегда, и только страх перед Нихилим, вызванными Миафаном, спас Академию от разграбления. Это сообщение Элизеф выслушала с интересом, но с трудом удержала себя в руках, узнав, что Совет Трех упразднен и выскочка Ваннор теперь управляет городом. С той самой ночи, когда она пыталась увеличить свою магическую силу за счет его искалеченной руки, а он не поддался ей и более того! - сумел бежать, Элизеф испытывала к купцу нестерпимую ненависть. Элизеф не могла допустить, чтобы простой смертный так ее надул и при этом остался бы безнаказанным.
      То же самое относилось и к дочери Ваннора. У волшебницы мигом пропал аппетит, стоило ей вспомнить, как эта мерзавка под видом служанки проникла в Академию и даже стала личной субреткой Элизеф. До сих пор оставалось неясным, как ей удалось вывести отца из Академии, но, поскольку Занна прислуживала Элизеф, Миафан все время обвинял ее, совершенно упуская из виду, что сам же и доверил девчонке носить еду пленнику.
      Элизеф в ярости оттолкнула тарелку с жареным цыпленком.
      - Что известно о дочери Ваннора? - спросила она, стараясь по возможности смягчить свой голос. Берн пожал плечами:
      - Она вышла замуж, госпожа, но в Нексисе ее нет. Я думаю, она уехала от греха подальше, когда начались набеги фаэри. Хотя время от времени она приезжает с детьми навестить отца.
      Элизеф вздохнула. Ладно, рано или поздно выяснится, где поселилась эта девчонка. А пока надо сосредоточиться на ее папаше, самозваном правителе Нексиса. Внезапно Элизеф насторожилась:
      - Что это ты там говорил про фаэри?
      Берн начал рассказывать, и с каждым словом тревога ее росла, В сумятице последних событий она напрочь забыла о Повелителе фаэри и его присных. А они, судя но всему, в отсутствие чародеев совершенно отбились от рук. Ваннор управлял Нексисом уже четыре года, и все четыре года ему приходилось сражаться с небесными наездниками. В лунные ночи, когда ветер начинал дуть с севера, горожане запирали двери на все замки, цепочки и засовы, потому что с небес на своих летучих скакунах на город обрушивались фаэри. Поначалу они забирали самых сильных и крепких мужчин; потом стали исчезать ремесленники: каменщики, кровельщики, кузнецы и плотники. Их увозили куда-то на север, и никто еще не возвращался оттуда.
      Позже та же участь постигла земледельцев и пастухов; причем фаэри угоняли самых лучших, тех, у которых были наиболее богатые хозяйства. Земледельцев забирали вместе с семьями, а их амбары вычищали до последнего зернышка. Элизеф со злорадством слушала, как Ваннор едва не свихнулся, пытаясь понять причины этих таинственных похищений, но это ему не удалось, как не удалось и положить конец бесчинствам фаэри. Те земледельцы, которых еще не тронули, торопливо снимались с насиженных мест, бросали фермы и искали пристанища у своих родственников в городе.
      Впрочем, и в Нексисе не было безопаснее. Фаэри налетали, когда хотели, и хватали любого, кто подвернется под руку. Стали пропадать юные девушки и даже дети. Начали исчезать пряхи и ткачихи, швеи и кружевницы, а потом булочники, пивовары и даже городские шлюхи. Воины гарнизона оказались бессильны противостоять фаэри, и их начальник теперь потихоньку спивался: похоже, он решил таким способом покончить с собой. Правда, под управлением Ваннора Нексис разросся, но об истинном процветании и благополучии не могло быть и речи, пока не покончено с набегами фаэри.
      "Берн явно боится", - подумала Элизеф, слушая его, и это было неудивительно. Ведь семь лет назад он был свидетелем гибели целого войска, и сам спасся от фаэри лишь чудом - нырнув в озеро и затаившись в прибрежных кустах. Только когда они ушли, он вылез из воды, поймал одну из брошенных наемниками лошадей и добрался до дома. Он укрепил пекарню как только мог, но все равно жил в постоянном страхе.
      В другое время Элизеф не было бы никакого дела до его судьбы, но сейчас Берн мог ей пригодиться. Впрочем, в отношении фаэри ее больше заботило другое: она намеревалась взять Нексис в свои руки, но если эти недоделанные волшебники будут продолжать набеги, какой в этом толк? С другой стороны, если ей удастся их укротить, то всеобщее уважение и восхищение ей гарантированы; сместить Ваннора в такой ситуации не составит труда. Эти глупые горожане сами прибегут к ней и будут умолять ее властвовать над ними. Уже не слушая Берна, Элизеф принялась за пирог, попутно развивая в уме эту мысль.
      От первого приступа боли в желудке у нее потемнело в глазах. Согнувшись пополам, она повалилась на пол, чувствуя, как яд коварной черной струей вливается в кровь. Хватая себя за горло, она корчилась на полу, захлебываясь отвратительной смесью желчи и пенящейся крови. У нее были лишь считанные мгновения, чтобы спастись. Усилием воли поборов страх и боль, Элизеф обратила магию внутрь себя и, словно невидимым пальцем разжав вены, превратила смертельный яд в безвредную субстанцию, которая могла быть усвоена организмом.
      Боль начала утихать, ритм сердца постепенно замедлился, и Элизеф, чувствуя слабость и головокружение, осторожно открыла глаза.
      Где Берн? Где этот жалкий двуличный подонок?!
      За спиной у нее тихо скрипнула дверь. Обнаружив, что его подлость не состоялась, этот сукин сын пытается улизнуть!
      - Стой! - выкрикнула Элизеф, поворачиваясь. Хватит с нее побегов! Неуловимым движением она метнула в Берна раскаленную шаровую молнию и успела увидеть вспышку ужаса в глазах пекаря, а потом его тело, дымясь, повалилось на пол.
      Ругаясь на чем свет стоит, волшебница ухватилась за край стола и поднялась на ноги. Глоток вина придал ей сил. Отдышавшись, она подошла к Берну и, нахмурившись, оглядела обгоревший труп.
      - Тысяча демонов! Вот уж не думала, что у этого гаденыша хватит духу на меня покушаться, - пробормотала она. Первый порыв гнева угас, и теперь она уже жалела, что поторопилась его убить. В своих планах Элизеф отводила Берну важное место, а теперь от него никакого проку. Да еще придется убивать его жену и детей, иначе они по всему Нексису раззвонят о ее возвращении, и Ваннор будет настороже. Элизеф снова выругалась. Проклятые смертные! Как все это некстати!
      Ну ладно, по крайней мере она успела узнать от него, что хотела. Надо поскорее покончить с семейством Берна и возвращаться в Академию. Но, поднимая свой плащ, перекинутый через спинку стула, волшебница коснулась тяжелого предмета в одном из карманов и призадумалась. Что, если этот кубок по-прежнему способен выполнять функции Чаши Жизни? Если так, то перед ней могут открыться потрясающие возможности!
      Трясущимися от нетерпения руками Элизеф извлекла кубок на свет и наполнила его водой. Через мгновение поверхность воды стала непроницаемо черной, без бликов и отражений. Потом она задымилась. Осторожно, чтобы не пролить жидкость себе на руки, Элизеф подошла к Берну и уронила на труп несколько капель.
      Сначала ей показалось, что ничего не происходит. Труп не желал подавать признаков жизни. Но вдруг, когда Элизеф, разочаровавшись, уже хотела уйти, на тело, возникнув из воздуха, опустилось темное облако, похожее на пчелиный рой. Корка ожогов на глазах начала размягчаться, превращаясь в нормальную здоровую кожу. Через несколько минут в Берне можно было узнать человека, но, к вящей досаде Элизеф, он по-прежнему не дышал и не двигался.
      Действуя по наитию, она приподняла ему голову и влила несколько капель темной воды ему в рот. Несколько минут Элизеф ждала, затаив дыхание. Внезапно - она даже вздрогнула от неожиданности - Берн судорожно вдохнул и вскочил на ноги с безумным криком:
      - Это не я! Госпожа, я не виноват! - Он заморгал, и глаза его обрели осмысленное выражение. - Что случилось, - спросил он, отчего-то забыв добавить вежливое обращение. - Что со мной?
      Элизеф раскрыла рот, чтобы выругать его за непочтительность, но осеклась и выпучила глаза, осознав, что после первого отчаянного крика о своей невиновности Берн не произнес ни слова. Она слышала его мысли!
      Мозг Берна стал для нее открытой книгой, и она сосредоточила на этой книге все свои силы. Там, среди обычных мелких мыслишек смертного, она обнаружила горячее стремление понять, что же произошло в тот момент, когда заклинание повергло его в небытие. Элизеф ощутила его страх и трепет, когда он осознал, что кто-то пытался убить волшебницу, - и только один человек мог это сделать.
      Алиссана! Элизеф прочла это имя у него в мозгу. Так это проклятая женушка Берна едва не отправила ее на тот свет! Хватило же у нее наглости... Внезапно перспектива резко изменилась, и от неожиданности Элизеф потеряла мысль Ахнув, она подняла руку к лицу, но это оказалась не ее рука, и, ощупан себя, она осознала, что и тело тоже не принадлежит ей. Она видела окружающее глазами Берна!
      Повинуясь инстинкту, она подавила трусливые мысли пекаря, упрятала их в самый дальний угол сознания. Это было совсем не так, как бывает, когда просто захватываешь чужое тело и лишаешь жертву индивидуальности, замещая ее собственной личностью. Разум Берна остался при нем, но Элизеф управляла им, словно конем, натягивая и ослабляя поводья своей воли. Она сладко вздохнула, поняв, что он даже не подозревает о ее присутствии в его теле. Это была упоительная игра, и теперь Элизеф беспокоилась лишь о том, как далеко простирается ее воздействие. Постепенно, осторожно она начала пробовать свои силы в этой новой для нее области.
      Свое собственное тело она аккуратно усадила в кресло, где ему ничто не угрожало. Вскоре выяснилось, что достаточно держать под контролем лишь так называемые высшие функции мозга, а в остальном организм позаботится о себе сам. Некоторое время она развлекалась, заставляя Берна кружить по комнате и выполнять простейшие действия, потом, освоившись, устроила своей марионетке проверку серьезнее и, наконец, словно невидимый паук, дергая за паутинки мыслей Берна, Элизеф направила пекаря к лестнице, ведущей в комнаты, где спали его домочадцы.
      Глава 5
      НЕУМЕРШИЙ
      Маленькая Алиса, названная так в честь матери, проснулась в темноте. В ту ночь ей плохо спалось, ее тревожило присутствие в доме женщины с серебряными волосами и ледяными глазами. Вообще-то она была далеко не робким ребенком, но в незнакомке было что-то такое, отчего Алисе хотелось убежать куда-нибудь подальше и спрятаться. Хорошо, что мама спит рядом, потому что им с папой пришлось отдать гостье свою спальню.
      Странный шум, разбудивший Алису, повторился. Прислушавшись, она поняла, что кто-то тихо идет по лестнице. Девочка затрепетала от страха и крепко прижала к себе тряпичную куклу. За дверью послышалось хриплое дыхание, и Алисе стало стыдно за свою глупость. Это же просто папа пришел, чтобы лечь спать. Как это она умудрилась о нем забыть? Но, услышав, как неуклюже он возится с щеколдой, Алиса вздрогнула и вновь замерла в ужасе. Опять он выпил слишком много вина, а она хорошо, слишком хорошо знала, что за этим бывает.
      В обычные дни отец был просто суровым и строгим хозяином, который сам усердно трудится и требует того же даже от самых маленьких членов семьи. Но время от времени он допоздна засиживался в таверне или дома за бутылкой вина, и тогда начинался кошмар. Слишком часто Алиса, просыпаясь от звука ударов и приглушенного крика, слушала, как отец бьет ее мать. Слишком часто за свою короткую жизнь она сама попадала ему под горячую руку. В такие минуты лучше всего было прятаться в детской. Если Берн не видел детей, он их не трогал. Но сегодня он сам ночует здесь, и спрятаться не удастся, если только... Когда дверь распахнулась, впустив в комнату тоненький лучик света, Алиса была уже под кроватью - и тряпичная кукла при пей.
      Под кроватью было очень пыльно. Алиса закрыла ладошкой рот и старалась дышать пореже, надеясь таким образом удержаться от чихания. Из своего укрытия она увидела, как ноги в огромных башмаках нетвердыми шагами приближаются к подстилке, на которой, умаявшись за день, крепко спала ее мать. Отчаянно надеясь, что отец сейчас тоже угомонится, девочка придвинулась чуть ближе к краю кровати и вытянула шею, чтобы лучше видеть.
      Берн поставил фонарь на пол возле кровати, и, приглядевшись, Алиса подумала, что нынче папа выглядит как-то странно. Взгляд его был сосредоточенным, а мысли, казалось, блуждают где-то далеко. Он словно бы прислушивался к чему-то. В руке у него что-то блеснуло, и Алиса едва удержалась от крика, увидев, как лезвие ножа вонзилось прямо в грудь ее матери. Не в силах поверить, что это не сон, она отчаянно пыталась отвести взгляд от страшной картины, по не могла. Она вдруг словно окаменела. Этого не может быть! Папа не мог этого сделать! В свете фонаря на полу блеснул тонкий темный ручеек крови, а папа, с кряканьем выдернув нож из груди мамы, повернулся к брату Алисы, который проснулся и заплакал в своей колыбельке. Только тогда оцепенение покинуло девочку. Алиса поняла, что потом придет ее черед. Папа стоял к ней спиной, занося нож над мальчиком, и Алиса, не долго думая, выкатилась из-под кровати. Когда она бросилась к двери, вслед ей ударил тонкий высокий крик и тут же оборвался. Папа развернулся и с бессвязным воплем устремился за дочкой, но Алиса была уже на лестнице. Она стала дергать за ручку, но дверь оказалась заперта, а щеколда всегда была слишком тугой и тяжелой для маленькой девочки.
      Алиса завизжала, когда человек с диким взглядом, которого она считала своим отцом, навис над ней, сжимая в окровавленном кулаке острый нож. Рука его начала опускаться, но она увернулась и опрометью кинулась бежать по короткому коридору, соединяющему жилую часть дома с пекарней, хотя понимала, что и там наружная дверь окажется закрытой. Берн, разгоряченный погоней, повернулся чересчур поспешно и поскользнулся, потому что его башмаки были мокрыми от крови. Алиса услышала за спиной звук падения и глухие проклятия. У нее оставалась секунда - но только секунда - на то, чтобы спрятаться.
      Задыхаясь от бега, она влетела в пекарню и заметалась, пытаясь найти укрытие. Единственным подходящим местом была огромная печь, которая уже успела остыть. Не раздумывая, Алиса забралась в нее и, захлопнув за собой дверцу, съежилась в темноте, по-прежнему стискивая в руке тряпичную куклу.
      ***
      Элизеф глазами Берна осмотрела пекарню. Проклятая девчонка! Куда она подевалась? Волшебница заставила Берна подергать дверь. Заперта по-прежнему. В таком случае паршивка все-таки где-то в доме. Первой мыслью ее было обыскать чуланы, но память Берна подсказала ей, что они слишком плотно забиты, чтобы там спрятаться. Потом взгляд ее упал на печи. Одна была явно мала, но зато другая...
      Пекарь двигался как лунатик, сознательно, но не по своей воле. Он не сделал попытки сопротивляться, когда Элизеф подвела его к печи и приказала подпереть большую дверцу ручкой метлы. Угольки под золой еще мерцали, и раздуть их было нетрудно. Когда Берн подбросил дров, Элизеф услышала вопли Алисы. Проверяя свою власть над пекарем, она заставила его стоять и слушать, как гибнет в огне его дочь. Крики прекратились нескоро.
      ***
      Дав телу Берна указание оставаться неподвижным, Элизеф прошлась по дому, собирая все, что могло бы ей пригодиться: деньги, одежду, одеяла, свечи, съестные припасы и прочие вещи, которые обеспечили бы ей хотя бы относительный комфорт в заброшенной Академии, Все находки Элизеф свалила в кучу около двери, а сама, никем не замеченная, вернулась в Академию. Только оказавшись там, она вновь внедрилась в сознание Берна, поскольку управлять одновременно своим и чужим телом не могла. Найти его оказалось куда проще, чем она думала. Элизеф развела огонь в сырой захламленной кухне и, налив воды в кубок, почти сразу увидела пекаря. Едва она позволила его телу двигаться, как Берн сразу же побежал в детскую и, склонившись над трупом своего сынишки, горько разрыдался.
      - О боги, - отчаянно вопрошал он, - как это могло случиться? Как вы допустили такое?!
      Элизеф пожала плечами и, вновь взяв контроль над его телом, отправила Берна запрягать лошадь и грузить на телегу отобранные ею вещи. Потом она опять послала его в дом за бутылкой лампового масла, тряпками и палкой, чтобы сделать факел. Элизеф хотела избавиться от улик.
      Направляемый железной волей волшебницы, Берн вел телегу по направлению к Академии, а позади него горящая пекарня выбрасывала в ночное небо ревущие языки пламени, и искры таяли в темноте, словно несчастные погубленные души.
      ***
      Элизеф поудобнее устроилась у камина в апартаментах Верховного Мага и, глядя в огонь, погрузилась в размышления. Она подозревала, что Миафан когда-то давно запечатал свои комнаты заклинаниями, потому что в отличие от остальных они сохранились гораздо лучше, хотя за эти годы заклинания, конечно же, рассеялись. Впрочем, она так сегодня умаялась, что ей было все равно. Весь день она сосредоточенно управляла своей марионеткой, заставляя Берна подметать, скрести, мыть, выбрасывать - одним словом, приводить ее апартаменты в нормальный вид. Элизеф тяжело вздохнула. Оказалось, что это почти так же утомительно, как работать самой.
      Она налила себе еще вина и отщипнула кусочек сыра. Все-таки стоило потратить столько усилий, чтобы создать этот рай. Ни один смертный не осмелится приблизиться к Академии, в этом она не сомневалась: память о Призраках Смерти отпугивала и впредь будет отпугивать любопытных. Здесь она была в безопасности и впервые после того, как оказалась в будущем, могла позволить себе отдохнуть и разработать план насчет того, как взять власть в Нексисе в свои руки.
      А Берн в этом деле послужит ей превосходным помощником. Элизеф с радостью обнаружила, что, хотя она может проникать в его мозг в любое время, сам пекарь потом об этом не помнит и даже не догадывается, что кто-то смотрит на мир его глазами и отдает ему повеления. На губах ее появилась торжествующая улыбка. Как хорошо, что она догадалась взять этот кубок - он оказался мощнейшим оружием, а Миафан, дурак, так и не понял, какие возможности были сокрыты в Чаше. Впрочем, оно и к лучшему, ехидно усмехнулась Элизеф. Теперь она не только отомстит Ваннору и его дочери она станет владычицей Нексиса, а эти недоумки смертные даже не будут об этом подозревать.
      Внезапно ей в голову пришла мысль, от которой по всему ее телу растеклась волна сладостного возбуждения. А что, если таким же образом начать управлять Анваром? Тогда от Ориэллы можно будет избавиться, не вступая с ней в прямое противоборство и не подвергая свою жизнь ни малейшей опасности. И разве не чудесно, что Ориэлла умрет с мыслью, что предана своим любовником? Вот подходящая расплата для этой любительницы смертных!
      Элизеф ликующе расхохоталась. "Это мне начинает нравиться", - подумала она, хотя и понимала, что с осуществлением этого плана придется повременить. В конце концов, Ориэлла пока не объявлялась, зато Ваннор был здесь, и именно через него Элизеф собиралась прибрать город к рукам. А разве сегодняшняя ночь не самое подходящее для этого время?
      Элизеф поежилась. Несмотря ни на что, в комнатах Миафана она почему-то чувствовала себя неуютно. Возможно, это было вызвано тяжелыми мыслями, которые до утра не давали ей покоя. Гримаса ненависти, появившаяся на его лице в тот момент, когда она сковала Верховного заклинанием времени, всю ночь стояла у нее перед глазами.
      Может, это оттого, что она спала на его кровати? Внезапно в душе Элизеф шевельнулась тревога. А вдруг в ее отсутствие заклинание ослабело?
      - Что за чушь! - воскликнула она вслух, пытаясь рассмеяться над столь глупым предположением, но смех вышел натянутым. От этих мыслей легко избавиться, твердо сказала она себе. Нужно только спуститься в архив и собственными глазами убедиться, что он по-прежнему стоит там, куда она его запихнула. Элизеф с неохотой поднялась с кресла, желая в душе оттянуть момент, когда окажется в темном лабиринте заброшенных переходов. Там были вещи куда неприятнее, чем Миафан. Ей вспомнились Призраки Смерти - ох, лучше бы она о них не вспоминала!
      "Да что это со мной?" - подумала Элизеф и, рассердившись на себя за собственную робость, схватила со стола лампу и быстро сбежала вниз по винтовой лестнице. Громко хлопнув дверью, она выскочила во двор и, не останавливаясь, направилась в библиотеку.
      Едва переступив порог архива, где неизменно царили холод и сырость, Элизеф вспомнила, как ненавидела это место, когда ей приходилось едва ли не сутками торчать здесь, учась черпать силу из Чаши. Ее шаги, звучавшие уже не так уверенно, гулко отдавались в узком туннеле. Под ногами у нее вилась узкая ложбинка, протоптанная в камне бесчисленными поколениями архивариусов. Влажные стены поблескивали в лучах лампы. Волшебница быстро продрогла и жалела, что не догадалась захватить с собой плащ. Впрочем, она не собиралась здесь задерживаться - ей надо было всего лишь взглянуть на Миафапа, и все. Если память ей не изменяет, она оставила его в этом коридоре...
      Элизеф остановилась, не веря своим глазам. Миафан исчез. Он сбежал от нее! Сначала Элизеф подумала, что ошиблась комнатой, но нет. Никакой ошибки быть не могло: в свое время она пометила дверь и теперь в свете лампы быстро нашла мерцающие руны. Она окинула взглядом пустое помещение, и ужас пронзил ее ледяной молнией. Где он? Внезапно волшебница вспомнила, как Берн упоминал о том, что смертные боятся не только Нихилим, но и призрака Верховного Мага. А вдруг он и сейчас где-то рядом? Прячется в темных туннелях, подкрадывается исподтишка? С криком ужаса Элизеф бросилась назад.
      Вино, которое она прихватила в пекарне, было на редкость скверным, но сейчас Элизеф это не волновало. Вбежав в апартаменты Миафана, она торопливо заперла дверь на ключ и засов, укрепила замок всеми известными ей заклинаниями и одним махом опорожнила бокал, с трудом поднеся его ко рту трясущимися руками. Это ее слегка успокоило, и она попыталась собраться с мыслями. С захватом Нексиса тоже придется подождать. Пока ей неизвестно местопребывание Миафана, опасно даже просто оставаться в Нексисе. Если Верховный застигнет ее врасплох, жить ей останется считанные секунды - да и то если повезет, Но постепенно страх отпустил ее, и она стала рассуждать спокойнее. Сомнительно, чтобы Миафан был где-то поблизости, иначе он давно бы ее отыскал. Перемещение во времени неминуемо должно было вызвать мощный всплеск магии, которого Миафан, если бы он оставался в Академии, не мог не заметить. Вероятно, у нее все-таки есть время разделаться с Ваннором и Анваром, а потом, когда пешки будут на своих местах, спокойно покинуть город и где-нибудь спрятаться. Все зависит от Ваннора. Если удастся сделать это быстро...
      Но, к сожалению, немедленных действий она предпринять не могла. Последние дни, которым Элизеф даже потеряла счет, измотали ее до предела. Она должна прежде всего восстановить силы, а на это уйдет еще несколько дней...
      ***
      "Наконец-то! - с облегчением подумала волшебница. - Уже завтра я смогу удалиться в безопасное место!" Ночь была уже на излете, но до рассвета оставалось еще около часа - достаточно времени, чтобы осуществить задуманное. Элизеф прошла по замшелой тропке, ведущей от реки к особняку Ваннора. Она приблизилась к часовым на расстояние шага, а они все еще ее не замечали. Жалкие создания! Элизеф подняла руку и коснулась лица ближайшего стражника.
      - Кто здесь?! - воскликнул он, резко повернувшись, и выхватил меч из ножен. Но он никого не увидел. Волшебница уже проскользнула дальше.
      - Титьки Тары! - услышала она за спиной голос второго солдата. Какого рожна ты размахался тут своим железом?
      - Кто-то задел меня по лицу, - оправдывался первый.
      - Ночная бабочка пролетела, а он уже в панику! И так озвереешь тут от сырости, да еще мечами всякие машут...
      Юркнув в густой кустарник, Элизеф перестала их слышать; из кустов она выбралась уже у самого дома и произнесла заклинание, сгустившее вокруг нее темноту.
      План ее был продуман тщательно. Застать Ваннора одного она не надеялась: у него было слишком много охраны. Кроме того, она не хотела, чтобы о ее возвращении стало известно смертным. Но чтобы убить человека, не обязательно прибегать к магии или оружию. Покойная супруга Берна подала ей верную мысль, и сейчас в кармане волшебницы лежала маленькая скляночка с ядом, приготовленным согласно рецепту из древнего свитка. В комнатах Мериэль нашлись необходимые ингредиенты, и Элизеф, испытав яд на крысах, осталась вполне довольна. Если верить рукописи, противоядия от него не существует. Разумеется, для пущей уверенности, что яд попадет по назначению, придется отравить всех, кто есть в доме, но, в конце концов, это всего лишь смертные. Убийственная жидкость не имела ни цвета, ни вкуса, а главное - действовала не сразу. Ваннора ждала смерть долгая и мучительная, и на сей раз никакая Занна не сможет его спасти.
      Элизеф обогнула дом и, найдя черный ход, ведущий на кухню, осторожно потянула за ручку двери. Закрыто. Она направила на замок свою магическую силу и через непродолжительное время услышала слабый щелчок, свидетельствующий о том, что механизм сработал и замок открылся. Через кухонное окно проникал слабый свет. Прижавшись к стене, Элизеф заглянула туда. На кухне горел очаг, а за длинным деревянным столом трудился единственный человек: как и следовало ожидать, главный повар поднялся еще до зари, чтобы угодить своему господину.
      Для своей должности повар выглядел на удивление молодо и вдобавок был худ и долговяз, что уж совсем необычно среди представителей его профессии. Впрочем, Элизеф не обратила на это внимания: для нее все смертные были на одно лицо. Ждать не имело смысла. Глубоко вздохнув, сосредоточилась, и на полу у ног ничего не подозревающего повара появилось зеленоватое облачко тумана. Оно медленно вытягивалось и уплотнялось, пока не стало похоже на маленькую зеленую змейку. Это была любимая иллюзия Элизеф, и с ее помощью она надеялась надолго отвлечь внимание повара. Элизеф не сомневалась, что он, как и другие глупые смертные, панически боится змей. Внезапно она подумала, что если он заорет, то перебудит весь дом, и, выругавшись, рассеяла змейку. Что же делать? Создание более сложного существа потребует немалого напряжения, но вообще-то можно попробовать. Ради мести она готова пойти и не на такое.
      Волшебница прищурилась, на лбу у нее заблестели капельки пота. Туманное пятнышко стало бледным и матовым, завертелось на месте и вскоре стало принимать определенные очертания. "Ну давай, давай же!" - шептала про себя Элизеф. Повар опустил глаза и увидел у себя под ногами маленькую белую кошечку.
      - Здрасьте пожалуйста! - воскликнул он и наклонился, чтобы ее погладить. - Откуда же ты взялась? - Элизеф напрягла последние силы, и иллюзорная кошка шарахнулась от человека. - Ты что, боишься меня? С тобой, как видно, дурно обращались.
      Элизеф закатила глаза. Она никогда не могла понять этой привычки смертных разговаривать с животными так, словно они понимают человеческую речь. Но сейчас это было ей на руку. Элизеф не могла озвучить иллюзию, но сделала так, что кошка раскрыла рот, как бы мяукая.
      - Ах ты, бедная! Голодная, наверное? Ну ничего, подожди минутку, сейчас посмотрим, чем можно тебя угостить...
      Он полез в чулан, а Элизеф стремительно проскочила на кухню и вылила свою отраву в приготовленное для хлеба тесто. Прежде чем повар успел вернуться, она была уже за дверью. Беззвучно миновав стражников, она оглянулась и увидела его силуэт в дверном проеме. Повар держал в руке миску и звал кошечку, которой никогда не существовало.
      ***
      Меж Двух Миров есть одно уединенное место. Форрал не имел представления, сколько лет по меркам живых прошло с тех пор, как он здесь очутился. В царстве смерти нет времени, и серебристые холмы и звездное небо всегда оставались неизменными. После того как Жнец Душ запретил ему покидать священную рощу, лишь духи, проходящие мимо то поодиночке, то скопом на пути к Водоему Душ, где их ждало новое рождение, напоминали Форралу о существовании мира, где он любил и был любимым. Но Владыка Смерти не позволял Форралу приближаться к теням, и он ни о чем не мог расспросить умерших.
      Воину все сильнее начинало казаться, что это он постепенно становится привидением; даже тени, идущие к новой жизни, теперь смотрели сквозь него, словно его не существовало, и не слышали его отчаянных криков. А ведь раньше серому конвоиру приходилось одергивать умерших, чтобы они не приближались к воину. Хуже всего было, когда появлялась знакомая тень, не важно, друга или врага. Видеть, как он проходит мимо, не узнавая тебя, было все равно что умереть заново.
      Форрал страшно устал; он изнемогал от одиночества, и ему нечем было скрасить свое бессрочное заточение. Он не нуждался ни в пище, ни в сне, ни в питье, заняться ничем не мог - и был лишен даже созерцания изменений в окружающем пейзаже. Временами он начинал бежать в тщетной надежде вырваться за пределы мертвого холма или хотя бы устать, но он никогда не уставал, и ноги неизменно приводили его на то же место, откуда он начинал свой бег.
      Путь к Водоему Душ был ему заказан, и сквозь Дверь Между Мирами он тоже не мог пройти. Даже Владыка Мертвых перестал с ним разговаривать и просто растворялся в воздухе, когда разъяренный Форрал набрасывался на него с кулаками. Воин знал, что Жнец Душ ждет, когда ему надоест промежуточное существование и он сам попросит о перерождении. И надо сказать, если бы Форрал не тревожился так о судьбе Ориэллы и ее ребенка - своего ребенка! он давно бы уже сдался. Но он не имел права уйти, пока оставалась хоть малейшая, хоть исчезающая возможность помочь им. И все же он все чаще со страхом ловил себя на том, что его воспоминания об Ориэлле тускнеют под воздействием бесконечного однообразия и одиночества. Его угнетала мысль, что рано или поздно они окончательно исчезнут в тумане забвения и он утратит представление даже о собственной личности. И все же он ждал - ждал, сам не зная чего, - призывая на помощь все свое мужество воина, чтобы не поддаться отчаянию.
      Форрал сидел на серебристом склоне, предаваясь невеселым мыслям. Недавно сквозь Дверь прошла сразу целая толпа мертвецов - человек двенадцать. Что случилось? Война или какая-то катастрофа? Но больше всего огорчало Форрала то, что многие тени он должен был бы узнать, но в памяти образовался какой-то провал, и, как он ни силился, преодолеть его не получилось. "Неужели я теряю разум? - удрученно подумал он. - Но что тогда от меня останется? Наверное, я просто исчезну, испарюсь, словно туман на рассвете..." Форрал покачал головой. Вероятно, Жнец Душ был все-таки прав. Зря он его не послушался. Может, позвать его и признать поражение? Согласиться на новое рождение, пока не поздно...
      Форрал почувствовал, как Дверь Между Мирами снова открылась. Он всегда это чувствовал: потоки энергии начинали течь сквозь него, словно дуновение ветерка сквозь листву. Как всегда, он вскочил на ноги и бросился вниз по склону, надеясь пробиться мимо Владыки Смерти и нырнуть в образовавшуюся лазейку.
      И, как всегда, он опоздал. Уже достигнув узкого горла долины, он почувствовал, что Дверь закрылась опять. И все же он продолжал бежать, невзирая на разочарование, чтобы успеть застать вновь прибывших. Может быть, на этот раз удастся узнать хоть что-нибудь.
      Туман рассеялся, и Форрал увидел силуэт умершего и рядом знакомую фигуру отшельника, держащего в руке фонарь. Это был излюбленный облик Владыки Мертвых.
      На сей раз Форрал узнал человека, который умер, и воспоминание подействовало на него словно удар. Скорбь и ярость захлестнули его; он шагнул вперед и воскликнул:
      - Ваннор! Ваннор, старый лис, неужели пришла и твоя очередь?
      - Что? Кто это? - Купец всматривался в зыбкую фигуру, словно сотканную из тумана, и не узнавал. Впервые Форрал видел своего друга в такой растерянности. Впрочем, чему же тут удивляться? Внезапно он осознал, что Ваннор не понимает, что с ним случилось. "Болван я, надо бы поосторожнее", - спохватился воин, но было уже поздно.
      - Форрал?! - Голос Ваннора, обычно такой густой, сорвался на визг. Глаза его в ужасе расширились, и он попятился. - Не может быть... Не может быть, что это ты... Форрал умер?
      Меченосец вздохнул. Да, помягче такое не сообщишь. Он пошел за отступающим от него купцом.
      - Ты тоже умер, дружище, - просто сказал Форрал. - Иначе как бы я мог тут очутиться?
      - По собственной глупости.
      Форрал и Ваннор дружно повернулись к тому, кто произнес эти слова. Они уже успели забыть о Владыке Мертвых. Старик подошел к Ваннору.
      - Пойдем, смертный. Не обращай внимания на этого отступника, он тебя ничему хорошему не научит. Я провожу тебя к Водоему Душ, где ты возродишься.
      Ваннор нахмурился:
      - Одну минуту. Этот отступник, как вы изволили выразиться, мой старый друг. И я никуда не пойду, пока не выясню, что все это означает. Так что же со мной случилось? От чего я умер?
      Призрак вздохнул:
      - Если для тебя это так важно - от яда. Вместе с тобой была отравлена почти вся твоя прислуга.
      - Что?! - вскричал Ваннор. - Кто это сделал?! Неужели все умерли? А Дульсина? А мой сын Антор?
      - Твой сын уже прошел этим путем, - ответствовал Владыка Мертвых. Та, кого ты называешь Дульсиной, - нет. Возможно, ее время еще не пришло. Что же касается личности убийцы, то этот человек уже не раз выполнял мою работу, и я с нетерпением жду того дня, когда смогу поприветствовать его в своем царстве.
      - Кто? - одновременно спросили Ваннор и Форрал.
      - Волшебница Элизеф, - был ответ.
      - Она вернулась? - ахнул Ваннор. - Но ведь... Форрала удивил этот возглас, но тут Призрак взял купца за руку, давая понять, что вопросы окончены.
      - Все это не важно. Ты должен идти со мной - и я бы очень желал, чтобы и твой друг присоединился к нам. Довольно ему болтаться Меж Двух Миров.
      Ваннор смерил призрака ледяным взглядом.
      - Я пойду с тобой, если Форрал тоже пойдет. Но если он захочет остаться здесь, я останусь с ним. Он мой друг.
      Форрал почувствовал прилив благодатного тепла. До сих пор он не отдавал себе отчета в том, как ему не хватает товарища.
      - Ваннор, а что ты знаешь об Ориэлле? Она, конечно, жива, потому что здесь я ее не видел, но все ли у нее в порядке? Заботится ли о ней Анвар? А как наш ребенок? - -От волнения Форрал сыпал вопросами, не дожидаясь ответа, и лишь заметив печальное выражение на лице Ван-нора, умолк. По спине у него пробежал холодок.
      - К сожалению, я не в состоянии ответить тебе, Форрал, - вздохнул Ваннор. - Семь лет назад в Долине произошла битва между Элизеф и Ориэллой. Ориэлла нашла Пламенеющий Меч, и Элизеф пыталась его похитить. Потом они исчезли - буквально растворились в воздухе, - а вместе с ними Анвар и еще кое-кто из наших. - Он покачал головой. - Я понимаю... - Внезапно лицо его исказилось. Форрал моргнул и протер глаза. Света здесь было маловато, но он мог бы поклясться, что Ваннор начал таять.
      - Форрал, помоги! - закричал купец. - Со мной творится что-то неладное! Кто-то тащит меня обратно! О боги, я тебя уже не вижу... - Его голос был заглушен гневным рычанием одураченной Смерти:
      - Стой! Эта душа принадлежит мне! Форрал метнулся вперед, Призрак тоже, но оба они опоздали. Ваннор исчез.
      Глава 6
      МЕТАМОРФОЗА
      Гонец сказал, что жизнь Ваннора висит на волоске и нельзя терять ни минуты. Янис передал в распоряжение Тарнала самый быстрый корабль, и ветер был попутный, но Занне казалось, что судно не движется, взятое в плен тем же льдом, который сковал ее сердце. Она стояла у бушприта, вцепившись в поручни, и усилием мысли пыталась ускорить ход корабля. Каждая секунда могла стать решающей. Антор, ее младший брат, уже умер, и она не успела с ним проститься. Сердце ее сжималось от боли. Такое несчастье! Антор только-только начинал жить, и вот теперь его нет.
      Занна сглотнула слезы и постаралась взять себя в руки. Тарнал мог бы успокоить ее и утешить, но он командовал кораблем, и у него не было ни минутки свободной. Он старался использовать малейший порыв ветра, то и дело подбегал к матросам, хотя те прекрасно знали свое дело и тоже старались как только возможно увеличить скорость. Занна понимала, чтоТарналу нужно просто занять себя, чтобы не поддаться отчаянию. А она, увы, не могла отвлечься и тосковала о том, что рядом нет мужа, который успокоил бы ее одним своим присутствием.
      Корабль серой тенью скользил по ночному морю, рассекая темные волны, и ветер гудел в снастях. От нетерпения Занна принялась расхаживать вдоль поручней, ежеминутно рискуя свалиться за борт. Быстрее! Ну быстрее же! Мы должны успеть!
      "Как такое могло случиться, ведь только что все было так хорошо! Может быть, мы виноваты сами? После памятной битвы в Долине миновало семь лет, думала Занна, меряя шагами палубу. - Быть может, мы рано , успокоились?" Когда Ваннор вернулся с вестью о том, что Ориэлла с Анваром исчезли с лица земли, все были потрясены. Занна и прочие товарищи Ориэллы горевали, Паррик был безутешен. Ваннору потребовалось несколько дней, чтобы разъяснить им, что они потеряли не только друзей, но и врагов. А потом Янис получил из Нексиса известие, что Верховный Маг тоже исчез.
      Занна со стыдом вспоминала, как осуждала отца за стремление к власти, но, видимо, он был прав. За годы беспорядка жители Нексиса стосковались по твердой руке. С помощью Сангры Ваннор сумел вразумить Паррика и заручиться его поддержкой. Янис прислал на подмогу ночных пиратов, и через месяц бывший глава купеческой гильдии стал градоначальником.
      Настало время перемен. Постепенно страх и благоговение перед Волшебным Народом начали покидать горожан, а поскольку Ваннор правил достаточно мудро, в Нексисе наступила пора процветания. Запасы продовольствия были изъяты, а Паррик и Сангра в срочном порядке принялись обучать новобранцев. С бандитизмом было покончено, по ночам на улицах стало спокойнее; купцы под угрозой решительных мер поумерили аппетиты и перестали обирать народ. Для бедных и обездоленных были выстроены новые дома, и нищих в городе поубавилось. Приют Джарваса был восстановлен и превращен в дом престарелых. К тому же при нем открылась школа целительства под руководством необычайно трезвомыслящего Бензиорна.
      Ваннор принес в Нексис мир и изобилие, но Занна знала, что не всем пришелся по вкусу новый правитель. Недовольство во многом было обусловлено тем, что Ван-нору так и не удалось справиться с набегами фаэри, и люди, потерявшие близких, винили в своих утратах его. Купцы были недовольны снижением доходов и возмущались грубым вмешательством в их дела. Тот факт, что Ваннор сам был когда-то главой купеческой гильдии, лишь подливал масла в огонь. Кроме того, Ваннор исполнил свою давнюю мечту и, невзирая на все возражения, объявил незаконными кабальные обязательства. Возможно, что этим он окончательно восстановил недругов против себя, и они перешли в нападение.
      Когда ночная тьма начала рассеиваться на востоке, корабль вошел в устье реки. Вскоре вдали замаячили неясные очертания норбертских доков. Занна зажмурилась - здесь все напоминало об отце, и даже этот фарватер был тоже проложен по его инициативе. Посоветовавшись с Янисом и другими опытными капитанами, он велел углубить русло реки, убрал плотину и, построив систему шлюзов, обеспечил кораблям возможность подходить к самому Нексису. И сегодня благодаря этому Занна не тратила ни одной лишней минуты.
      Они с Тарналом не стали ждать, пока корабль пришвартуется. Была спущена шлюпка, и они высадились на берег в том месте, где поместье Ваннора примыкало к реке. Занна была поражена количеством вооруженной охраны на молу, но, к счастью, командовала ими Сангра, и их с Тарналом пропустили без проволочек. Они бегом пустились по дорожке, посыпанной гравием и, задыхаясь, ворвались в дом.
      Их впустила Дульсина, бледная, с опухшими от слез и бессонных ночей глазами. Ни слова не говоря, женщины упали в объятия друг другу.
      - Он уже?.. - Занна заговорила первая. Она не в состоянии была более выносить неопределенности.
      - Нет - пока нет... Он все еще борется, но... - Дульсина покачала головой и повела Занну с Тарналом в кабинет Ваннора. Паррик был уже там и ходил из угла в угол.
      - Занна... - Он протянул к ней руки, и голос его сорвался. - Мне очень жаль, дорогая, - сказал он сипло. - Это я виноват. Послал никудышных охранников...
      - Глупости! - оборвала его Дульсина. - Хватит ныть, Паррик! И без того тошно. Лучше предложи Занне и Тарналу вина, если хочешь, чтоб от тебя была хоть какая-то польза. - Она повернулась к Занне. - Только богам известно, как кому-то удалось проникнуть в дом и совершить эту гнусность. По всей видимости, был отравлен хлеб, но повар умер одним из первых, и теперь нам уже никогда не узнать, как это могло случиться. Я осталась жива лишь потому, что в этот день ночевала у Геббы: она в последнее время неважно себя чувствовала. - Дульсина закусила губу. - Надо признать, Занна, это очень жестокий яд. Твой отец так мучается, что смерть была бы ему отрадой. - В глазах у нее вновь заблестели слезы. - Прости, моя девочка, но даже Бензиорн говорит, что ничего нельзя сделать. Он может только дать Ваннору напиток забвения, чтобы облегчить ему переход в иной мир.
      Перед глазами у Занны все затуманилось. Она судорожно всхлипнула. Тарнал обнял жену, и это придало ей мужества.
      - Могу я его увидеть? - чужим голосом спросила она.
      ***
      Занна не вела счет часам, которые просидела у постели отца, но за окном давно уже была новая ночь. Дульсину шатало от усталости, но она бодрствовала вместе с ней. Бензиорн время от времени заходил взглянуть на больного, печально качал головой и со вздохом уходил. Ваннор был холоден и неподвижен, как труп, его полуприкрытые глаза смотрели, не видя, дыхание едва прослушивалось. Занна держала в ладонях его искалеченную руку и понимала, что ему не выжить, - это только вопрос времени. Ожидание было невыносимо, и порой она почти желала, чтобы все скорее кончилось. Смотреть, как он умирает, и уповать на чудо было хуже любой пытки. Она вспоминала о том, как вырвала его из когтей чародеев, и они вместе прошли сквозь темные катакомбы и вонючие канализационные трубы. Но теперь Ваннор уходил от нее еще более темной и страшной дорогой - и на этот раз ей не удастся его вернуть.
      Должно быть, она задремала, потому что испуганно подскочила, когда за дверью послышались невнятные голоса. Что такое? Кто осмеливается шуметь в доме, где лежит умирающий?! Но в этот момент дверь приоткрылась, и Тарнал жестом поманил Дульсину и Занну в коридор.
      - Надо посоветоваться, - шепотом сказал он. - Тут появилась какая-то старуха, с головы до ног закутанная во всякие тряпки. Говорит, что она знахарка и знает секрет древнего снадобья, которое может спасти Ваннора. Скорее всего чушь, конечно, но... - Он развел руками. - Что мы теряем? Вот только Бензиорн пришел в ярость - кричит, что она шарлатанка и такого лекарства не существует. Мол, бабка хочет получить денежки за попытку. Он требует ее прогнать, а что скажете вы?
      Занна и Дульсина переглянулись.
      - Пришли ее сюда! - крикнули они хором. Старуха настаивала, чтобы ее оставили с больным наедине. Занне это не понравилось, но потом она подумала - пускай. В конце концов, чем можно повредить умирающему? Знахарка вошла, и теперь оставалось только ждать и молиться. Дульсина, Занна и Тарнал сбились в кучу у двери, которую старуха тщательно за собой прикрыла, а вскоре к ним присоединился и Паррик, бледный и изможденный. Для укрепления духа он принес бутылку с чистейшим спиртом и несколько разномастных кружек. Пока знахарка трудилась, все глотали обжигающий спирт и обменивались пустыми фразами. Бензиорн ходил из конца в конец коридора, бормоча ругательства и бросая мрачные взгляды на закрытую дверь.
      ***
      С корзинкой в руке, на дне которой был спрятан волшебный кубок, Элизеф вышла от Ваннора и едва не расхохоталась, увидев тревожные лица, обращенные к ней. Все прошло, как было задумано. Она прикончила купца еще одной порцией яда, а потом вернула его к жизни. Теперь он должен быть в ее власти.
      К ней подскочила Занна, и Элизеф разрешила себе взглянуть ей в глаза.
      - Ну, что там, добрая женщина? Что с моим отцом?
      Быстро сосредоточившись, Элизеф создала иллюзию беззубой улыбки на своем лице и старательно прошамкала:
      - Будь покойна, госпожа. Твой отец был очень плох, но мое искусство вернет его к жизни. Собственно, он уже поправляется... - Последние слова она произнесла в пустоту: с радостным криком Занна ворвалась в комнату, Дульсина - за ней.
      - Простите их, матушка, - с улыбкой сказал старухе. Тарнал. - Они вовсе не так неблагодарны, как вам могло показаться. Наша семья в неоплатном долгу перед вами, и вы получите любое вознаграждение, ибо поистине совершили чудо. Я уверен, они скоро вернутся, убедившись, что Ваннору действительно лучше, а пока не хотите ли вы сойти вниз и выпить чего-нибудь освежающего?
      Элизеф покачала головой:
      - Благодарю, я лучше здесь подожду. Впрочем, ей не пришлось долго ждать. Дверь открылась, и на пороге появилась Занна с сияющим от счастья лицом.
      - Он в сознании! Он узнал меня! Он поправится! - Опомнившись, она повернулась к Элизеф. - Матушка, как мне вас благодарить? Я сделаю для вас все, что в моих силах, - вам стоить сказать лишь слово...
      Волшебница вновь сделала отрицательный жест:
      - Я ничего не прошу. Видеть нашего дорогого Ван-нора в добром здравии - для меня лучшая награда.
      - Но я тоже хочу вас вознаградить, - возразила Занна.
      - Право же, мне ничего не нужно. С вашего позволения, я пойду.
      Оставив смертных стоять с разинутым ртом, она медленно, как подобает старухе, спустилась по лестнице и заковыляла прочь. К счастью, никто не пытался ее остановить - а то многим бы не поздоровилось.
      "Не волнуйся, Занна, - думала волшебница по пути в Академию. - Свою награду я получу, когда твой папочка убьет твоего муженька и детей, а тебя оставит мне". Она улыбнулась мерзкой улыбкой. Семь лет назад Занна совершила роковую ошибку, встав на пути Элизеф. Но чтобы месть была сладостнее, ее следует растянуть. Если она хочет с помощью Ваннора управлять Нексисом, необходимо, чтобы на первых порах он вел себя как обычно, иначе это вызовет подозрения. Кроме того, важно, чтобы Ориэлла, когда вернется, доверяла ему - это позволит ей, Элизеф, получить нужные сведения.
      Было раннее утро, и город еще спал. Никем не замеченная, Элизеф преспокойно вернулась в Академию и сняла с Берна заклятие, которым сковала его на время своего отсутствия. За последние дни она хорошо убедила пекаря в том, что именно он убил свою жену и детей, и теперь солдаты прочесывают город, разыскивая его. За то, что она предоставила ему убежище в Академии, он поклялся служить ей верой и правдой, но все равно сильно переживал, и Элизеф опасалась, что в припадке раскаяния он отправится во всем признаваться и выдаст ее.
      Отправив Берна готовить завтрак, Элизеф достала из корзинки кубок. Ей не терпелось проверить, как поживает Ваннор и как протекает его так называемое выздоровление. По пути она уже успела придумать ему парочку заданий, чтобы обезопасить себя и прибрать к рукам смертных.
      И первое, что необходимо сделать, мрачно думала Элизеф, это отправить войска к фаэри. Главное - разозлить их побольше; Ваннор с ними не справится, зато она одержит победу, и на фоне его поражения это будет весьма впечатляюще. И что за беда, если при этом погибнет сотня-другая смертных? Еще народятся.
      Волшебница наполнила кубок водой из кувшина и вызвала в уме образ Ваннора. Купец полусидел в постели и ел суп, а его семья умиленно смотрела, как он отправляет в рот ложку за ложкой. Элизеф осторожно забралась в сознание Ваннора и прочла его мысли как открытую книгу, узнала все его надежды, мечты, страхи и планы. Особенно порадовала ее история о том, как Ориэлла с Анваром путешествовали по морю: Ориэлла рассказала об этом Ван-нору. Элизеф постаралась запомнить все до деталей - когда-нибудь это ей пригодится. Затем, в целях удостовериться, что Ваннор в ее власти, она заставила купца уронить ложку с супом.
      Дульсина перепугалась:
      - Что такое? Что с тобой? Тебе опять плохо? Ваннор покачал головой и принялся стирать с одеяла пятна.
      - Все в порядке, дорогая. Просто мысли мои блуждали где-то с минуту. Не знаю, что это было. Должно быть, я просто устал.
      Злорадствуя, Элизеф отпустила его и вернулась в собственное тело. Съев завтрак, которому победа придала особенный вкус, она решила, что пришла пора заняться Анваром. Знание - сила, а сведения о приключениях Ориэллы, выуженные из сознания Ваннора, подогрели любопытство волшебницы. Ей захотелось узнать побольше о Южных Землях - а Анвар как раз побывал там. Продолжая улыбаться, она спустилась в оружейную, взяла там длинный острый кинжал, потом вернулась к себе, сменила воду в кубке и отправилась на крышу, где оставила любовника Ориэллы.
      Над городом нависли черные тучи, и вдалеке уже слышались раскаты грома. Элизеф ликовала. В грозу ее магическая сила возрастала. Стараясь не расплескать воду, волшебница прошла туда, где мерцала голубая паутина заклинания времени, поставила кубок и положила кинжал так, чтобы он был под рукой.
      - Наконец-то! - выдохнула она. - Теперь тебя никакая Ориэлла не спасет.
      Собрав свою магию в пучок, она направила ее на Анвара. В первые мгновения после освобождения от заклинания жертва не способна двигаться и соображать, Элизеф ничего не стоило заменить заклинание времени и заменить его волшебным сном, прежде чем Анвар успеет опомниться. Потом она внедрилась в его сознание и принялась вытягивать информацию, стараясь причинить юноше как можно больше страданий. Анвар извивался в конвульсиях, его душа беззвучно кричала, а Элизеф наслаждалась. Терзать Анвара было все равно что терзать Ориэллу, поэтому, вместо того чтобы сразу убить его и завладеть его мозгом, она предпочла сначала навязать ему свою волю и заставить помучиться.
      Все события долгих странствий Ориэллы хлынули в ее сознание; она даже не успевала осмысливать их. Но это ее не беспокоило: на досуге она обдумает и рассортирует все как полагается. Наконец, убедившись, что большего из Анвара не вытянешь, Элизеф покинула его сознание, взяла кинжал, вздернула Анвару голову и сняла заклинание сна. Когда его взгляд стал осмысленным, она не торопясь перерезала ему горло. Кровь хлынула ей на руки, и Элизеф торжествующе расхохоталась.
      ***
      На сей раз Анвар переступил порог Царства Мертвых с такой стремительностью, что даже не успел рассмотреть затейливую резьбу на Двери Между Мирами. Прежде чем он осознал, что с ним произошло, он уже стоял в серебристом сиянии, а под ногами его лежала тропинка, ведущая в вечность.
      - Нет! - вскричал он, но Дверь с глухим стуком захлопнулась за ним. Изрыгая проклятия, Анвар бросился назад и начал молотить по ней кулаками но тщетно. Внезапно память вернулась к нему, и он вновь пережил все, что случилось несколько мгновений назад: беспомощность, чужие мысли, разрывающие мозг, клинок, полоснувший по горлу. Его кулаки разжались, руки бессильно повисли вдоль тела. В прошлый раз он добровольно посетил это страшное место и мог уйти, но сейчас возврата не будет. Он подумал об Ориэлле, и перед его мысленным взором возникло ее волевое, серьезное лицо и огненно-рыжие волосы. Острая боль пронзила его сердце: он навсегда ее потерял! Нет! Он в панике заметался. Нет, нет, я не мог умереть!
      Внезапно Анвар почувствовал у себя на плече чью-то руку.
      - Уйди! - выкрикнул он хриплым от страха голосом, хотя даже не знал, к кому обращается, а обернувшись, услышал:
      - Анвар? Лопни мои глаза, это ты! Анвар пригляделся и, к своему великому изумлению, обнаружил, что смотрит в лицо Форрала.
      - Что случилось? - спросил его воин. - Что за напасть вас там всех косит? Где Ориэлла? - Он схватил Анвара за плечи и принялся трясти в нетерпении, а тот никак не мог собраться с мыслями.
      - Форрал, отпусти его.
      Анвар навсегда запомнил этот леденящий душу зловещий голос. Он оглянулся и вздрогнул: Владыка Смерти не стал утруждать себя маскарадом ради того, кто уже побывал в его царстве, и предстал перед Анваром в своем истинном облике: огромная темная фигура, закутанная в саван, с провалами вместо глаз и жутким оскалом. Впрочем, сейчас Владыку Мертвых интересовал в основном Форрал.
      - Это переходит любые границы! - возмущенно сказал он меченосцу. - Я всегда уважал тебя за стойкость и мужество, смертный, и, пока дело касалось лишь тебя одного, готов был простить тебе эту блажь, но ты уже второй раз вступаешь в разговор с душами, находящимися на моем попечении. В прошлый раз это привело к тому, что тот, кто должен принадлежать мне, был похищен. - Голос Владыки Мертвых стал резким и твердым. - Форрал, я больше не могу не смею - позволить тебе оставаться здесь. Кроме того, это небезопасно. В подлунном мире кто-то вновь пробудил древнюю магию Чаши Жизни, и для вас обоих лучше немедленно пойти со мной и, пока не поздно, испытать перерождение.
      Форрал по-прежнему сжимал плечи Анвара железной хваткой, но маг, казалось, этого не замечал. Слова Смерти открыли ему глаза на то, что делает Элизеф. Он открыл рот, чтобы сказать об этом во всеуслышание, и в этот миг почувствовал - началось. Аркан невидимой силы, просочившийся через дверь подобно струйке мутной воды, захватил его и потянул. Туманный ландшафт замерцал и потускнел.
      - Нет! - зарычал Владыка Мертвых. - Я не позволю!
      На мгновение воцарилось общее замешательство. Анвар почувствовал, что одна рука Форрала соскользнула с его плеча, зато другая сжимала его крепче прежнего. Петля становилась все туже, магия вытягивала Анвара за врата Смерти; он впервые ощутил прикосновение бесплотных пальцев Владыки Мертвых, сомкнувшихся на его запястье.
      Послышался крик Форрала - смесь ужаса и торжества, а потом там, где только что были три фигуры, остались стоять только двое.
      ***
      На крыше Академии Элизеф закончила окроплять водой широкую рану на горле Анвара и теперь напряженно ждала, когда края ее стянутся. На сей раз жертва что-то чересчур долго возвращалась к жизни. Элизеф сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь. Неужели ничего не получится?..
      Анвар вдруг судорожно изогнулся и сделал первый болезненный вдох. Элизеф инстинктивно выпалила заклинание времени и села, испытывая громадное облегчение. На мгновение она задумалась - не снять ли заклинание, чтобы испытать свою власть над Анваром, но потом решила не рисковать.
      Кроме того, она торопилась. Сведения, полученные от Анвара, оказались даже ценнее, чем ожидалось. До сего дня Элизеф не задумывалась о том, что лежит за пределами Нексиса, и теперь рассуждала - а к чему ограничивать свои амбиции одним лишь севером? Здесь она укрепит свои позиции за счет Ваннора, подготовит Анвара к возвращению Ориэллы - и можно отправляться на юг, где власть выглядит тоже весьма заманчиво. Прежде чем ее враги, Миафан и Ориэлла, отыщут ее, она тысячекратно увеличит свое могущество. К тому же юг - отличное и, главное, безопасное место, чтобы оттуда руководить битвами с фаэри. И если они ворвутся в город, лучше в этот момент быть подальше оттуда. В памяти Анвара нашлось описание непобедимой твердыни, откуда можно со всеми удобствами править миром.
      Тем более что драконов в Диаммаре больше нет, и никто не помешает Элизеф сделать ее своим оплотом.
      Ее размышления прервал оглушительный грозовой разряд. Башня качнулась под ногами у Элизеф. Она почувствовала, что причиной этому какая-то чужая магия, но не догадывалась, что, используя Чашу Жизни, привела в действие ловушку, давным-давно поставленную специально для нее. Башня качнулась еще раз и задрожала. Элизеф оцепенела от страха. Она стояла на вершине Академии, защищенной от разрушения многочисленными заклинаниями, и потрясение смотрела, как разваливается город. Кусок балюстрады, ограждающей крышу, отвалился и полетел вниз. Сквозь образовавшуюся дыру картина гибели Нексиса предстала перед ней во всем размахе.
      Толстые равелины гарнизона сложились как карточный домик. Городская стена, которую в свое время возвел Миафан, распалась; по всему городу, с юга на север, волной вздыбилась почва. В устье реки, чуть ниже мыса, где стоит Академия, разверзлась широкая пропасть, и вода, бурля и крутясь, хлынула в нее, сметая все на своем пути.
      Когда пыль осела и земля перестала трястись, до Элизеф донеслись стоны и крики. Довершая разрушение, по всему городу полыхали пожары. Элизеф передернула плечами. Страдания смертных ее не трогали, зато о себе пора было позаботиться. Она не знала, что именно произошло, но сильно подозревала, что за всем этим стоит исчезнувший Миафан.
      Три дня спустя Янис с изумлением получил от Ван-нора послание, в котором тот просил его снарядить в Южные Царства быстроходное судно и взять на борт пассажира. Больше всего Яниса поразило, что в такое время отец Занны беспокоится о подобных вещах. Повелитель Нексиса с головой должен был бы уйти в восстановление города... Впрочем, Янис давно взял за правило не вмешиваться в чужие дела. За рейс Ваннор предложил приличную плату, и предводитель контрабандистов был только рад услужить незнакомцу, хотя таинственный путешественник, который все время кутался в плащ и не снимал с головы капюшона, не слишком ему понравился. Но плавание было благополучным и, высадив своих пассажиров на побережье южного материка, Янис уже по дороге домой перестал ломать над этим голову, а вернувшись, и вовсе забыл о загадочном путнике.
      Глава 7
      ДИКАЯ ОХОТА
      Ориэлла, дрожа, стояла посреди двора и была совсем одна - если не считать привидений. В лунном свете здания Академии обрели желтоватый оттенок, словно были сложены из старых костей, а двери и окна чернели, как глазные впадины черепа, хранящего слабый отзвук милых черт того, кого давно уже нет на свете.
      Резкий холодный ветер сновал между заброшенных строений, будя неясные тени, и воздух дрожал от шепота. Миафан и Элизеф, верховные интриганы; Деворшан и Браггар, обычные маги, чьи амбиции оказались выше их возможностей; целительница Мериэль, впавшая в безумие и налетевшая на меч Ориэллы в далеких краях. Сегодня все они были здесь и все жаждали мщения...
      - Шары! - вдруг фыркнула Ориэлла. - Тоже мне, привидения!
      Уняв разыгравшееся воображение, она толкнула плечом дверь, ведущую в Башню Магов, и вошла.
      Внутри была такая темень, что даже ночное зрение чародеев оказалось бессильным. Воздев руки, Ориэлла сотворила голубой светящийся шар и прямо перед собой увидела мраморные ступени, покрытые ледяной коркой. Тени, отбрасываемые волшебным огнем, метались по замшелым стенам и потолку, затянутому паутиной. Ориэлле почудилось какое-то шевеление уже за пределами видимости; положив руку на Жезл Земли, она завертелась из стороны в сторону, желая встретить опасность лицом к лицу, и наконец, устав, шумно выдохнула.
      - Не будь такой дурой! - обругала она себя. - Если в каждой тени тебе мерещатся призраки - на кой ты вообще сюда пошла? - Вся сложность заключалась в том, что она-то как раз знала, и очень хорошо знала, что призраки существует.
      Стиснув зубы, Ориэлла начала подниматься по лестнице, Комнаты близнецов, Браггара, покои Элизеф. Все они были пусты и заброшены, даже след прежних хозяев исчез. Ориэлле все больше становилось не по себе, холодок пробежал у нее по спине, словно кто-то невидимый провел ледяным пальцем по позвоночнику. Нет, тут явно что-то не так! Даже если никого из чародеев не осталось в живых, мебель и вещи должны были сохраниться.
      Подойдя к своей двери, Ориэлла замешкалась: эти комнаты долгое время были ей домом, и она не хотела видеть их разоренными. Они несли в себе память о Форрале, Анваре, о милом Финбарре - архивариусе Академии и единственном товарище Ориэллы среди чародеев. Ей казалось, что пустота этих комнат в определенном смысле зачеркнет ее прежнюю жизнь.
      "Это просто смешно! - твердо сказала себе Ориэлла. - В конце концов вещи - не главное, и ничто - ничто! - не сможет вычеркнуть из моей памяти тех, кого я любила". И все же сердце ее сжалось, когда она вошла в пустые гулкие комнаты. Что стало с зеленым, как мох, ковром, с веселыми шторами, с уютной кроватью под тяжелым пологом, который по ночам укрывал их с Форралом? Где теперь яркие платья, которые он уговорил ее купить во время их бесконечных прогулок по Нексису? Где уникальные книги и рукописи, где гитара Анвара, которую он купила ему в подарок на праздник Солнцеворота? Чувство невыносимого одиночества захлестнуло ее с такой силой, что подогнулись колени. Форрал мертв - а кто сейчас с Анваром? Где он? Ориэлла вздрогнула и покинула свои бывшие покои. Голубой шарик парил над головой волшебницы, освещая ей путь.
      Все выше и выше поднималась она по винтовой лестнице. Осталось осмотреть только одни апартаменты, и, подходя к ним, Ориэлла невольно замедлила шаг. Если она не сразу решила переступить порог собственной спальни, то каково ей было войти в покои Миафана? Память о том, как она вбежала сюда и увидела Форрала, терзаемого Призраками Смерти, была еще свежа; воспоминания об этом были подобны самим Нихилим: такие же отвратительные и ужасные. Страх сковал Ориэллу, когда она коснулась затейливой дверной ручки, и ей потребовалось все ее мужество, чтобы открыть эту дверь. И все же в глубине души она почему-то была уверена, что должна это сделать. Ориэлла сосредоточилась, проверяя, нет ли здесь магической ловушки или заклятия, но ничего такого она не почувствовала. Впрочем, это только усилило ее подозрения. Жив Миафан или мертв - он никогда бы не оставил свои апартаменты без надежной защиты. А если он все-таки сделал это, то явно неспроста.
      Ориэлла осторожно вынула из-за пояса витой Жезл Земли, толкнула дверь и сразу же отскочила: в комнатах было темно и пахло тленом. От этого запаха ее чуть не стошнило.
      Поскользнувшись на верхней ступеньке, Ориэлла едва не упала, но успела в последний момент ухватиться за перила.
      - Семь кровавых демонов! - Пытаясь удержаться на ногах, она потеряла контроль над волшебным огнем, и шарик потух. Оказавшись в кромешной тьме, Ориэлла прислушалась. Кроме ее невольного вскрика, ничто не нарушало тишину, но в мозгу у нее возникло знакомое ощущение, беззвучный гул, отражение темной магической силы. В ответ на него в руке Ориэллы задрожал, озарившись изумрудным огнем, Жезл Земли. Сердце волшебницы учащенно забилось. Меч! Пламенеющий Меч где-то рядом! Она торопливо создала новый огненный шарик, переложила посох в левую руку и, обнажив свой клинок, вошла в комнату. А войдя, остолбенела от ужаса.
      В магическом свете была отчетливо видна каждая деталь страшной картины. Остатки ковра, стены и даже потолок были заляпаны кровью, а перед камином лежал обезглавленный труп, пришпиленный к полу Пламенеющим Мечом. Меч ослепительно сиял по всей длине лезвия, а на рукоять его была насажена голова Анвара, с искаженным предсмертной мукой лицом.
      Крик горя вырвался из души Ориэллы, хотя ни один звук не слетел с ее уст. Она не могла на это смотреть, но отвести взгляд тоже была не в состоянии. Сердце ее замерло, дрогнуло и бешено заколотилось, когда мертвые глаза медленно раскрылись, роняя кровавые слезы, и уставились прямо на нее. Ее пальцы, сжимающие посох, побелели от напряжения, когда серые губы трупа открылись и он заговорил - но не знакомым голосом Анвара, а фальшивым и вкрадчивым голосом Элизеф.
      Ты должна быть благодарна мне, Ориэлла, - я оказываю тебе честь. Я совершила жертвоприношение, которого у тебя недостало духа совершить самой. Вот твой Пламенеюший Меч, он ждет, связанный с тобой кровью того, кого ты любила. Протяни руку - и победа будет за тобой, весь мир склонится к твоим ногам. Давай же, возьми его - и тогда тебе, может быть, хватит сил справиться с теми, кто меня охраняет!
      За трупом Анвара, за пределами границы света, распространяемого волшебным огнем, возникло какое-то движение. Изо рта трупа, из мертвых застывших глаз заструился зеленый дым, превращаясь в тысячи жутких тварей, кружащих и сменяющих друг друга в вихре ледяного зла. Элизеф вызвала Нихилим. Призраки Смерти вернулись за Ориэллой, чтобы забрать ее жизнь так же, как некогда они забрали жизнь у Форрала...
      Раздался чей-то душераздирающий вопль. Через мгновение Ориэлла поняла, что это кричит она сама. Оцепенение спало с нее; она выскочила из комнаты и сломя голову бросилась вниз по лестнице, а вслед ей летел серебристый смех Элизеф, и Призраки Смерти гнались за ней по пятам.
      Рыдая и задыхаясь, Ориэлла выбежала во двор и завертелась на месте, услышав новый голос, который окликнул ее по имени.
      - Ориэлла? Ориэлла! - Слабый призрачный зов доносился слева, из библиотеки - ну разумеется, ведь это же Финбарр звал ее. Финбарр, который однажды уже спас ей жизнь. Ориэлла не раздумывая побежала на зов, через главную арку, через пустую гулкую библиотеку, сквозь железную дверь в конце коридора, ведущую в архив. Туннели встревоженно гудели от эха ее шагов, а она все ускоряла и ускоряла бег, подгоняемая голосом Финбарра впереди и сонмищем Призраков Смерти за спиной.
      - Ориэлла... - Теперь голос доносился из темного коридора - волшебница и не подозревала, что он здесь есть. Этот узкий лаз ей не очень понравился, но времени на размышление не было: Призраки настигали. Пропустив огненный шарик вперед, она бросилась в темноту - и попала прямиком в объятия Миафана.
      - Я знал, что рано или поздно ты вернешься ко мне! - В глазах Верховного Мага сияло торжество. Разум Ориэллы пытался взбунтоваться, но тело ее бессильно повисло в руках Миафана; волшебница была буквально заворожена холодным сиянием, льющимся из его глаз. Он вынул из слабеющих пальцев Ориэллы Жезл Земли, и Ориэлла, собрав последние силы, умудрилась плюнуть ему в физиономию. Это было все, что она могла сделать. Верховный Маг улыбнулся холодной, жестокой улыбкой и медленно развернул волшебницу лицом к туннелю, где в ожидании застыли Призраки Смерти.
      - У тебя есть выбор, моя милая, - проговорил Миафан. - Отдай мне свое тело, свою волю и силу - или я отдам тебя Нихилим. Выбирай, Ориэлла. Выбирай скорее!
      - Никогда! Я никогда не покорюсь тебе!
      И вдруг между волшебницей и призраками оказалась Шиа.
      - Ориэлла! Ориэлла! Проснись! Это тебе снится! Проснись!
      ***
      Одновременно с этим кто-то отвесил Ориэлле увесистую затрещину. Она пыталась защищаться, но крепкие руки обхватили ее, лишив возможности двигаться. Ориэлла зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела Мару, которая уже заносила руку для очередной оплеухи. Рядом с ней опустился на колени Д'Арван, а чуть поодаль маячили силуэты двух лошадей; в утреннем тумане, стелющемся среди тенистых деревьев, они казались размытыми. Судя по теплому ветерку и пряному запаху зелени, Ориэлла чудесным образом перенеслась в лето.
      - Проклятие, где я? - пробурчала волшебница.
      - Не волнуйся, - успокоила ее Мара. - Ты в безопасности. - Она помогла волшебнице сесть. - Ну и кошмары у тебя! Надо же так орать!
      - Кошмары? - повторила Ориэлла. - Я не помню...
      - Зато я помню! - сказал кто-то большой и черный, вылезая из-за кустов.
      - Шиа! - воскликнула Ориэлла.
      Вслед за Шиа появилась другая пантера, чуть больше, с более массивными когтями и шкурой, на которой играли золотистые крапинки. Ориэлла обрадовалась тому, что Хану благополучно проскочил сквозь дыру во времени, но сейчас ее внимание было в основном сосредоточено на старой подруге.
      - Я пришла тебя разбудить, - мурлыкая, сказала Шиа. Ее беззвучная речь странным эхом звучала в голове Ориэллы. - Пока ты спала, я решила взглянуть, что тебе снится, - и надо сказать, ощущение было не из приятных. - Она потерлась головой о щеку волшебницы, и Ориэлла, встав на колени, обняла пантеру. - Не бойся, подружка, это был только сон. Мы отыщем Анвара.
      - Анвар... - Ориэлла вдруг вспомнила, что ей снилось, и вздрогнула всем телом. Никогда, никогда отныне ей не забыть этого ужасного зрелища: Анвар, пронзенный Пламенеющим Мечом.
      Мара положила руку на плечо Ориэлле:
      - Все в порядке, все хорошо. Это был всего лишь сон, и он уже позади. - Она поглядела на Д'Арвана:
      - Принес бы ты ей воды, что ли. - Когда Д'Арван скрылся за деревьями, она снова повернулась к волшебнице:
      - Я уже знаю, что тебе снилось. Это было настолько ужасно, что Д'Арван уловил твои мысли и передал мне. - Мара нахмурилась. - Наверное, мы должны были разбудить тебя сразу, но мне показалось, что в такой ситуации этот сон может иметь какое-то значение. Д'Арван, правда, возражал; он говорил, что это реакция на твою внутреннюю борьбу с Мечом. А потом мы, честно говоря, тоже заснули как убитые. Устали зверски... А пантеры осматривали окрестности, пока мы тут прохлаждались.
      Но Ориэлла ее уже почти не слушала. Кошмар забывался, зато воспоминания о том, что произошло в Долине, ожили с новой силой. Ориэллу затопил мучительный стыд, когда она вспомнила о том, как не смогла завладеть Мечом и какие катастрофические последствия это вызвало. Двух лошадей, которые тихо паслись под деревьями, она помнила людьми: это был Шианнат, Хозяин Табунов, и Чайм, ксандимский Эфировидец. Фаэри лишили их человеческого облика - и это произошло по ее вине.
      И это было еще не все. Ориэлла вспомнила, как Элизеф увлекла за собой раненого Анвара, как она пыталась догнать их в бесконечной серой пустоте, но не смогла. Вспомнила свои отчаянные усилия пробиться в реальный мир. И вспомнила, с болью в душе, что из-за нее в руках Элизеф сейчас находятся два Талисмана: Чаша Жизни и всемогущий Пламенеющий Меч. Ахнув, Ориэлла принялась торопливо рыться в сухих листьях, на которых лежала, и нашла сначала Жезл Земли, а потом и Арфу Ветров, которая при прикосновении издала несколько тоскливых жалобных нот, словно оплакивая своего хозяина.
      В этот момент вернулся Д'Арван и, сев рядом, протянул Ориэлле фунтик из березовой коры, наполненный прозрачной водой.
      - На, выпей, и тебе станет лучше, - сказал он. - Тебе сейчас не помешало бы что-нибудь покрепче, но покрепче у нас, к сожалению, ничего нет.
      - Знакомые слова, - пробормотала Ориэлла. - Я вижу, ты кое-что перенял у Форрала... - Она осеклась, вспомнив, что Мара сказала о...
      - Мара? - Волшебница стиснула самодельную чашку с такой силой, что кора хрустнула, и вода вылилась. - Ты говорила - "в такой ситуации". В какой именно?
      Мара вздохнула:
      - Мы в лесу к югу от Нексиса.
      Ориэлла выронила скомканную чашку.
      - Как выглядит город? - тихо спросила она. Мара закусила губу. Ей явно не хотелось отвечать, и за нее это сделал Д'Арван:
      - Нексис изменился, Ориэлла. И слишком сильно, чтобы это могло произойти за год. Волшебница сдвинула брови.
      - Вот как... Значит, мы путешествовали... И видимо, не только в пространстве, но и во времени.
      Д'Арван кивнул.
      - В это трудно поверить, но другого объяснения произошедшим переменам не существует.
      У Ориэллы перехватило дыхание.
      - Я хочу взглянуть своими глазами!, - объявила она.
      ***
      - Ну-ну, волшебница, полюбуйся на свой город. Убедись, что в твое отсутствие фаэри не сидели сложа руки. - Улыбнувшись, Хеллорин отошел от магического окна. Лицо его оставалось бесстрастным, как подобает Повелителю, но в душе бушевало волнение. О как давно он ждал этого дня! Он знал, что его сын вернется, - и вот Д'Арван вернулся, да еще и привел с собой двух пропавших лошадей.
      Мысленный приказ Хеллорина достиг самых отдаленных уголков нового города фаэри. На сей раз не нужно дожидаться восхода луны: охота начнется немедленно! Нельзя терять ни минуты, чтобы добыча не ускользнула опять.
      ***
      Пантеры, маги и Мара пробирались по лесу, стараясь не производить лишнего шума. Ориэлла ежилась, когда утренняя роса с листьев попадала ей за шиворот. Она чувствовала себя потерянной и разбитой, делать ничего не хотелось. Перемена времени и пространства произошла слишком быстро. Волшебнице казалось, что битва в Долине закончилась час назад; ее волосы еще пахли дымом пожарища, и на одежде были свежи пятна крови Сигнуса. Наконец они остановились. Ориэлла подняла голову - и сердце у нее упало. Она смотрела на Нексис - и не узнавала его.
      Под, скальным выступом, на котором она стояла, лес внезапно обрывался, и начиналась пустошь, заваленная валунами и корягами. Река, запруженная оползнем, разлилась, превратив равнину в длинное узкое озеро, и с исчезновением этой главной торговой артерии город начал угасать. Северный берег стал выше, и вода плескалась в безнадежной дали от причала. Миафановы стены, о которых Занна прожужжала Ориэлле все уши, растрескались, а местами и просто обрушились. Правда, Академия, насколько можно было судить с такого расстояния, не пострадала - только купол храма Погоды опрокинулся и стал похож на обломок скорлупы разбитого яйца. Может быть, сон действительно имел какое-то значение, и Анвар сейчас где-то там? Впрочем, Ориэлла отбросила эту мысль; она причиняла слишком много душевной боли.
      Усилием воли оторвав взгляд от Академии, она повнимательнее пригляделась к тому, что осталось от Нексиса. Северная часть была разрушена практически полностью. Крыша Пассажа провалилась внутрь, и стали видны коридоры и залы, словно на макете. Плац перед зданием гарнизона рассекла широкая трещина, и у Ориэллы мелькнула мысль, что если край рухнет, то он обрушится прямо на нижний город.
      Глядя на эту картину, Ориэлла удрученно качала головой. Что, во имя всех богов, здесь произошло? Если землетрясение, то почему? Раньше их тут никогда не бывало. Неужели Элизеф, на радостях, что владеет двумя Талисманами, решила одолеть Миафана, и эти разрушения - последствия грандиозной битвы между двумя чародеями?! Но, если бы Верховный Маг погиб, она бы это почувствовала. Где же он сейчас в таком случае? Ориэлла вновь вспомнила свой сон и непроизвольно вздрогнула.
      - Как ты думаешь, сколько лет мы отсутствовали? - тихо спросила Мара.
      Ориэлла пожала плечами:
      - Кто знает? Эти разрушения могли произойти и за десятилетия, и за один день.
      - А я так не думаю, - вмешался Д'Арван. - Взгляни на холмы. По их виду они образовались не меньше нескольких лет назад.
      - Похоже, ты прав. - Ориэлла вновь окинула взглядом разлившуюся реку и пожалела о том, что нельзя поговорить с Чаймом и прокатиться с ним на крыльях ветра поближе к городу, чтобы осмотреть все получше.
      - Конечно, прав, - твердо сказал Д'Арван. - Твоя мать была хорошим учителем. У Мары был озадаченный вид.
      - Но если ты не ошибся, любимый - а я не говорю, что ты ошибся, тогда, ради всего святого, ответь мне, почему горожане ничего не восстановили? Разрушения велики, не спорю, но, чтобы, допустим, разобрать запруду и вернуть реку в прежнее русло, потребовалось бы от силы несколько месяцев. - Она нахмурилась. - Сам собой напрашивается вопрос...
      - Кто сейчас там у власти, - закончила за нее Ориэлла. - Кому выгодно, чтобы город оставался в таком состоянии? Ясно одно: ни Паррик, ни Ваннор этого бы не допустили. Но если Нексисом правят не наши друзья...
      - Следует предположить, что это делают наши враги, - угрюмо договорила Мара.
      Вернувшись к лошадям, они обнаружили, что Шиа с Хану уже успели поохотиться и отложили людям двух жирных кроликов. Маги и Мара решили сначала отдохнуть и подкрепиться, а потом уже отправляться в Нексис. Они надеялись отыскать в Академии какое-нибудь указание на то, что здесь случилось, а также на нынешнее местопребывание Элизеф или Миафана. Ориэлла сгорала от нетерпения, но согласилась, что неразумно отправляться навстречу опасностям голодной и уставшей. Д'Арван и Мара занялись приготовлением кроликов, а Ориэлла незаметно скользнула в чащу. Она хотела остаться наедине с собой и еще раз все хорошенько обдумать.
      ***
      Когда запах подгоревшего мяса стал уже нестерпимым, Мара неохотно высвободилась из объятий Д'Арвана и, недовольно ворча, передвинула кроликов подальше от огня - Осторожно, - с улыбкой заметил Д'Арван. - Если мы загубим завтрак, Ориэлла нам спасибо не скажет. Мара поправила одежду и улыбнулась в ответ:
      - Я думаю, в данном случае она нас простит, хотя это и не повод морить ее голодом.
      Мара пыталась говорить твердо, но это ей плохо удавалось. Она понимала, что Ориэлла удалилась, чтобы дать им с Д'Арваном побыть вдвоем, но если, пока они обнимались, жаркое уже начало пригорать, то пора бы ей и вернуться. "Нам-то хорошо, - подумала Мара. - А Ориэлла уже второй раз теряет любимого. Мы должны сделать все, чтобы помочь ей найти Анвара". Нахмурившись, она повернулась к Д'Арвану:
      - По-моему, кто-то из нас должен сходить за Ориэллой. Нечего ей бродить по лесу в одиночестве.
      - Не волнуйся, за ней уже пошла Шиа. Мара изумленно приподняла бровь, а потом печально покачала головой:
      - Никак не привыкну. Не столько даже к самим пантерам, сколько к тому, что вы с Ориэллой можете с ними разговаривать.
      Д'Арван усмехнулся:
      - А они, между прочим, считают себя самыми обычными людьми. Шиа такой же друг Ориэллы, как мы с тобой. И даже, возможно, ближе.
      Мара сморщила нос.
      - Наверное, мне просто завидно, что я их не понимаю.
      - Мне тоже жаль, что ты их не понимаешь, - улыбнулся Д'Арван. - Я думаю, вы бы с Шиа сошлись. У вас много общего, и если рассудить, то это не более странно, чем то, что вон те лошади совсем недавно были людьми.
      Мара выпучила глаза:
      - Только не говори, что ты и с ними способен беседовать!
      Д'Арван помрачнел.
      - К сожалению, нет. Даже Ориэлла не может уловить их человеческую сущность. Пока мой отец не согласится вновь превратить их в людей, Шианнат и Чайм для нас все равно что умерли.
      Мара вздохнула.
      - Ты зол на своего отца за это? - осторожно спросила она.
      - Еще как! - Д'Арван стукнул кулаком по земле. - Как у него хватило совести так поступить? Я любил его, несмотря на одиночество и опасности, которым он подверг нас с тобой, но когда он предал ксандимцев, я почувствовал, будто он и меня тоже предал.
      - Все легенды говорят о коварстве фаэри, - заметила Мара.
      Д'Арван стиснул зубы.
      - Выходит, и я, чтобы соответствовать им, должен поступать так же, как Хеллорин? Ну уж нет! Я клянусь тебе, Мара, что рано или поздно заставлю отца вернуть ксандимцам человеческий облик.
      Мара улыбнулась, хотя на мгновение ей отчего-то стало страшно.
      - Я верю тебе, - тихо сказала она. - И советую сказать об этом и Ориэлле". Ей станет легче, если она узнает, что не только она хочет спасти ксандимцев. - Глаза ее заблестели. - Ну так что? Ты займешься кроликами или сходишь за Ориэллой?
      - Ну-у... - пожал плечами Д'Арван. - Вообще-то мы, волшебники, не сильны в готовке. Если хочешь, чтобы у нас все же был завтрак, я лучше схожу за Ориэллой.
      ***
      Ориэлла брела по пронизанному солнечными лучами лесу, и на сердце у нее стоял холод. Вопросы теснились у нее в голове, но ни на один не находилось ответа. Сколько прошло времени? Месяцы? Годы? Века? Где теперь Язур и Паррик, Ваннор и Занна? Неужели все, кто был ей дорог, давно умерли и превратились в прах? А Вульф? Она оставила его на попечение контрабандистам, но мало ли что могло произойти с Ночными Пиратами за это время. Неужели она потеряла и сына? Надо было забрать его на юг, дождаться, пока он вырастет, а уж потом отправляться искать Меч! А теперь она осталась совсем одна...
      Неожиданно рядом возникла Шиа и потерлась головой о колени волшебницы.
      - Ты не одна. С тобой я и Хану, и Д'Арван, и девушка-воин, и Чайм, и Шианнат... - Она осеклась на полуслове, но было поздно.
      - Шианнат и Чайм теперь просто бессловесная скотина! - горько возразила волшебница. - И все из-за моей глупости!
      - Твоя глупость в том, что ты распускаешь нюни! - ощерилась Шиа, и глаза ее засерелись. - Что с того, что обстоятельства сложились не слишком удачно? Разве раньше это тебя останавливало? Но сейчас не время каяться и рвать на себе волосы. Неужели ксандимцы поступили бы так на твоем месте? А Анвар?
      Ориэлла вскинула голову:
      - Как ты смеешь говорить такое? Я думала, мы друзья...
      - Я-то тебе друг, - отвечала пантера, - а вот ты предпочитаешь страдать, вместо того чтобы подумать о товарищах. Надо разобраться в том, что случилось, и составить план действий, а не тратить время на бесполезные переживания. И знаешь, - добавила она "тихо, - я ведь понимаю, что на самом деле тебя мучает. Это ведь Анвар, верно?
      Ориэлла опустилась на колени и, обхватив руками шею огромной кошки, зарылась лицом в мягкую черную шерсть.
      - Больше всего меня беспокоит Вульф, но не только он, ты права. Конечно, Анвар. Я тоскую по нему - и ужасно за него боюсь. Если Элизеф с ним что-нибудь сделает...
      - У нее ничего не выйдет, - внезапно произнес кто-то третий. Это Д'Арван незаметно подкрался и прислушивался к разговору. Ориэлла посмотрела на него с возмущением.
      - Вы что, сговорились ходить за мной по лесу? - обиженно спросила она.
      Д'Арван покраснел, но не отвел взгляда.
      - Мара подумала, что тебе одиноко, - спокойно сказал он. - И судя по тому, что я услышал - извините, конечно, - она права. - Юный маг сочувственно улыбнулся и протянул Ориэлле руку. - Помнишь, как я пришел к тебе, когда все хотели выжить меня из Академии? Ты спасла меня от Элизеф и Деворшана - и теперь я хочу вернуть долг. Элизеф не из тех, кто упускает удобный случай. Она не убьет Анвара - зато, я думаю, попытается сделать его своей пешкой или, если не выйдет, приманкой.
      Ориэлла сжала кулаки.
      - В таком случае придется ее разочаровать, - проговорила она. Д'Арван, ты совершенно прав! Как только стемнеет, проникнем в Академию и выясним...
      Внезапно тишину леса разорвал вой сотен труб. Ориэлла услышала, как в ужасе заржали Чайм и Шианнат.
      На поляну пала тень: по небу, рассекая копытами воздух, мчались скакуны фаэри.
      На мгновение Ориэлле показалось, что она перенеслась в прошлое и заново переживает битву в Долине. Только на этот раз все было гораздо страшнее. Не успела она выхватить меч и вытащить из-за пояса Жезл, как двое фаэри бросились на Д'Арвана, подхватили его и взмыли с ним в небеса. Волшебница стремглав бросилась туда, где осталась Мара и лошади, - но где ей было тягаться с быстроногими скакунами фаэри. Еще издали она увидела Мару, которая с проклятиями пыталась вы рваться из рук воина, уносящего ее в небо на своем коне. Чайм и Шианнат уже были оседланы и опутаны сверкающей сбруей, а на спинах у них горделиво покачивались воины Хеллорина.
      Когда пыль улеглась и ветер стих, Ориэлла осталась одна на опустевшей поляне. Она стояла, грозя кулаком бессловесному небу. Потом силы оставили ее, и она упала на землю, закрыв лицо руками. Шиа, обменявшись с Хану встревоженным взглядом, пыталась прочесть ее мысли, но не почувствовала ничего, кроме мертвой пустоты.
      Наконец Ориэлла подняла глаза, горящие, как раскаленный металл, и процедила сквозь зубы:
      - Им меня не сломить! Пусть они отняли у меня все, что я любила, все равно им меня не сломить. - Она обняла Шиа. - Мы разыщем своих друзей, клянусь! Мы разыщем их, даже если это будет стоить мне жизни!
      - У тебя остались мы с Хану, - сказала ей Шиа, - и всякий, кто попытается нас разлучить, скоро поймет, что совершает роковую ошибку! Но что делать дальше? Куда мы направимся?
      - Гнаться за фаэри бессмысленно, и, честно говоря, я даже не знаю, с чего начать, - вздохнула Ориэлла. - Как говорил Форрал, решать проблемы следует постепенно. Прежде всего надо поесть и до темноты отдохнуть. Потом отправимся в Академию. Возможно, там мы найдем ответ на некоторые вопросы.
      - Вздремни, если хочешь, - предложила Шиа. - А мы с Хану тебя покараулим.
      - Мне сейчас кажется, - уныло ответила Ориэлла, - что больше я никогда не смогу заснуть
      Глава 8
      ВОР В НОЧИ
      Поскольку на этот раз фаэри каким-то чудом миновали город, господин Пендрал не видел необходимости откладывать развлечения - к облегчению Гринца, который намеревался совершить свою самую крупную кражу.
      Бесшумно как тень, он прокрался по коридору верхнего этажа и проскользнул мимо охранников, стоящих возле обеих лестниц. В усадьбу господина Пендрала Гринц проник через дымоход, преодолев извилистые печные трубы, и, сняв с лица платок, предохранявший от сажи, протер глаза, в который раз за свою жизнь подумав, что быть маленьким и щуплым чрезвычайно выгодно.
      Был ранний вечер - обычно Гринц не работал в эти часы, - но сумерки уже опустились на сады, окружающие усадьбу, и прислуга зажгла факелы и фонари. До Гринца долетали веселые голоса и смех гуляющих, а от запаха жареного мяса у него заурчало в животе. К зданию один за другим подъезжали экипажи и выстраивались полукругом. Из них выходили богато разодетые дамы и кавалеры: сегодня господин Пендрал давал бал для членов купеческой гильдии. На первый этаж Гринц попал без всяких сложностей: хотя охраны было полно, но возле дома сновало столько слуг, камердинеров и кучеров, что Гринц без всякою труда смешался с толпой, сойдя за одного из них. Теперь он, напряженно прислушиваясь, шел по мягкому ковру, заглядывая в каждую комнату. Сам господин Пендрал в данный момент набивал брюхо внизу, но кто-нибудь из прислуги мог обратить внимание на подозрительные следы, выходящие прямо из камина в одной из гостевых спален.
      К этому дню Гринц готовился долго и очень серьезно. Подпоив одного из караульных, он выведал у того кое-какие подробности о доме и теперь точно знал, где искать покои самого хозяина. Накануне бала он стащил из прачечной ливрею слуги одного из купцов, и она оправдала возлагаемые на нее надежды. Гринц надеялся, что и на обратном пути на него никто не обратит внимания, тем более что охрана, как правило, следит за теми, кто входит, а до тех, кто выходит, солдатам и дела нет.
      У нужной комнаты он остановился, еще раз огляделся и, проворно проскользнув внутрь, захлопнул за собой дверь. На окнах висели плотные шторы, и темнота была хоть глаз выколи, но Гринцу удалось разобрать во тьме очертания рундуков, ночного столика и огромной кровати под балдахином.
      Гринц извлек из кармана огарок свечи и быстро его зажег На другом конце комнаты было некое подобие алькова, отделенного толстой портьерой. Караульщик божился, что именно там господин Пендрал прячет свои богатства. Но Гринц не сразу пошел туда. Присев на корточки, он начал двигать свечку из стороны в сторону, пока в тусклом свете не блеснула тонкая медная проволока, натянутая приблизительно в полуфуте от ковра. Ага, вот оно! Гринц радостно ухмыльнулся и подумал, что драгоценные монеты, потраченные на выпивку с молодым охранником в одной из самых лучших таверн города, никак нельзя считать пропащими. Не будь Гринц предупрежден, он наверняка не заметил бы проволоки и поднял бы тревогу.
      Все еще усмехаясь, Гринц аккуратно перешагнул через проволоку и подошел к портьере. Там он задул свечу и сунул огарок в карман, чтобы руки были свободны. Затаив дыхание, он медленно, чтобы не звякнули латунные кольца, потянул за портьеру, и она поползла в сторону, открыв за собой маленькую деревянную дверь, укрепленную железными полосами. Сердце Гринца учащенно забилось. Несомненно, за этой дверью скрыты сокровища...
      Для вора его квалификации открыть замок даже на ощупь не составляло труда. Дрожа от нетерпения, Гринц толкнул дверь и попал в узкую комнату без окон, больше похожую на чулан. У стены стоял большой деревянный сундук, окованный железом. Гринц беззвучно присвистнул и, опустившись на колени, принялся орудовать отмычкой. С этим замком пришлось повозиться, и Гринц даже взмок от натуги, но наконец послышался негромкий щелчок, свидетельствующий о том, что он добился успеха. Гринц с усилием поднял тяжелую крышку - и не смог сдержать восхищенного вздоха. Горы бриллиантов рассыпали мириады цветных искр в неверном свете маленького огарка. Неоправленные камни всех цветов и размеров перемежались с нитями жемчуга и драгоценностями в серебряных и золотых оправах. Серьги, браслеты и броши были любовно разложены по маленьким отделениям, имеющимся внутри сундука.
      Гринц зачерпнул пригоршню камней, словно прохладную родниковую воду, и с недоброй улыбкой принялся ссыпать драгоценности в мешок, прикрепленный к поясу. Это была не просто кража - это была месть. Разумеется, никакие сокровища не могли возместить Гринцу утраты, понесенные им из-за Пендрала, но все же купец тоже лишится того, что он любит больше всего "на свете!
      Опустошив сундук, Гринц не стал задерживаться. Снова закрыв рот и нос платком, он переступил через проволоку и нырнул в ближайший камин. Оказавшись на крыше, вор прислонился спиной к трубе и закрыл глаза, дожидаясь, пока уляжется возбуждение. Он едва не заблудился в лабиринте дымоходов, и на миг ему даже показалось, что ему уже никогда не выбраться наверх, но все же он выбрался, и теперь все в порядке. Скоро, совсем скоро он будет уже далеко отсюда.
      Он утер слезящиеся от сажи глаза и начал осторожно спускаться сначала по покатой крыше, потом - по шершавой стене особняка. Штукатурка под пальцами осыпалась. Нашаривая ногой очередной выступ, он уже мечтал о том, как, вернувшись домой, первым делом как следует вымоется, спрячет награбленное, а потом закатится куда-нибудь и хорошенько выпьет. Но тут, как назло, снизу раздался крик: "Эй ты, там!" Гринц замер от ужаса, вцепившись в стену с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Заметили! Но, может, если не двигаться, охранник примет его за тень?
      Пустая надежда! Удача сегодня ему изменила. Рожок внизу протрубил тревогу. Из сада послышался топот бегущих сапог. Одна стрела просвистела около уха Гринца, другая чиркнула о каменную стену у него над головой. В темноте стреляющим было трудно попасть, но Гринц понимал, что рано или поздно они добьются своего. Он быстро прикинул шансы. Вниз? Ничего хорошего внизу его не ждет. В сторону? Не намного лучше: даже если он успеет влезть в какое-нибудь окно, в доме его моментально заловят. Грязно выругавшись, он начал карабкаться обратно на крышу - хотя бы подальше от стрел.
      Уже выпала ночная роса, и гребень крыши стал скользким. Тяжело дыша, Гринц упрямо лез вверх, шепча про себя молитвы, хотя вообще-то он не отличался особой набожностью. Одно неосторожное движение... Впрочем, лучше свернуть себе шею, чем попасть в лапы господина Пендрала. Стрельба прекратилась: видимо, солдаты сообразили, что проще сбегать за лестницей. Гринц сделал единственное, что ему оставалось: вновь натянул на лицо повязку и полез в самую широкую трубу, которая нашлась поблизости.
      Да, эта ночь была неудачной для Гринца. Он опять потерял ориентацию в разветвлениях дымоходов и выпал из трубы в самом неподходящем месте. К счастью, основная часть угощения была уже приготовлена, и огонь в печи едва теплился. Но все равно одежда на нем загорелась. Ослепленный золой и дымом, хлопая себя по бокам, чтобы сбить пламя, Гринц вывалился из печи прямо на тарелки и блюда с приготовленными кушаньями. Главная повариха пронзительно завизжала, увидев, что дымящийся черный человек, вылезший из печи, в мгновение ока погубил плоды ее трудов, и по этому крику, как по сигналу, кухонная прислуга накинулась на Гринца.
      Ему повезло, что господин Пендрал выбирал слуг, явно не руководствуясь наличием у них ума. Если бы один побежал за охраной, пока остальные загораживали бы вход, вору была бы крышка. Но вместо этого они принялись гоняться за ним по всей кухне, а Гринц, уворачиваясь и швыряя в них посудой и табуретками, медленно, но неуклонно пробивался к дверям. Наконец он сделал головокружительный пируэт, перекатился под столом и, выскочив наружу, взял курс к конюшне. Как назло, завернув за угол, он налетел на четверых стражников, которые тащили лестницу. Они повалились как кегли, но к Гринцу уже бежали их товарищи, привлеченные визгом главной поварихи. Гринц повернул было обратно, но навстречу ему, гремя поварешками и сверкая ножами, неслась кухонная прислуга. Проклятие! Свернув направо, он прошмыгнул между теми и другими и опять помчался к конюшням. Добежав до них, он нырнул в первую попавшуюся и задвинул за собой тяжелый засов.
      В конюшне было тепло, пахло сеном и лошадьми. Гринц кинулся в проход между стойлами - туда, где за неплотно прикрытой дверью маячил свет фонаря. Холеные кони удивленно косились на него своими жгучими глазами. Первоначально он собирался украсть скакуна, но теперь понимал, что сейчас, когда двор запружен стражниками, лучше и не пытаться. За спиной у него уже трещали под градом ударов тяжелые створки ворот.
      Задыхаясь, вор добежал до конца прохода, и там удача окончательно покинула его. За дверью оказалась квадратная комната без окон и дверей, уставленная корзинами с овсом, заваленная седлами, увешанная сбруей. Это был тупик. По спине Гринца пробежал холодок. Вор возвел глаза к небу и пробормотал:
      - Ну спасибо вам, боги, проклятые вы уб... - И тут он заметил люк в потолке.
      "Я спасен, я спасен!" Лестницы рядом не было, но Гринц в один миг нагромоздил гору из седел, оглобель и всего, что попалось под руку. Сложнее всего было не развалить ее в самый ответственный момент. Забравшись на самый верх, Гринц изо всех сил тянул руку вверх, и наконец крышка люка откинулась. Гринц едва не сорвался, но страх придал ему силы, и, подтянувшись на одной руке, он влез в дырку. Перевалившись через край, он перекатился на спину и несколько мгновений тяжело дыша просто лежал на колком сене, разглядывая паутину на потолке. Ему казалось, что он еще год не сможет даже пошевелиться, но отдыхать было некогда. Снизу послышался громкий треск, и вслед за ним - голоса. Его преследователи ворвались в конюшню.
      Закрыть люк изнутри не представлялось возможным. Гринц отчаянно озирался в поисках выхода. По одной стороне чердака лежали охапки сена, другая была свободна, и Гринц увидел ряд небольших отверстий, через которые сено подавалось с чердака прямо в кормушки. Он быстро обследовал их, но они годились лишь на самый крайний случай, поскольку вели прямо к стражникам, и то, если его сразу не затопчут лошади. Давай же, Гринц, думай! Внезапно его осенило: ведь сено на чердак как-то должны поднимать! Внизу раздались радостные крики: солдаты увидели распахнутый люк. Не долго думая, Гринц подбежал к нему и, дотянувшись до фонаря, сшиб его с крюка. Солдаты бросились врассыпную. Фонарь разбился, и горящее масло разлетелось во все стороны. Из люка пахнуло жаром, и нижняя комната превратилась в подобие преисподней. Гринц услышал стоны обожженных и проклятия уцелевших - и мысленно поздравил себя с удачей.
      - Быстрее! - заорал кто-то. - Выводите лошадей! Только тут до него дошло, что он и сам запросто может сгореть. Ругая себя последними словами, Гринц заметался, а край люка уже начинал чернеть и обугливаться. Сквозь щели в полу валил едкий дым, дышать становилось вес труднее. Ничего почти не видя, Гринц трясущимися руками ощупывал торцевую стену в дальней стороне чердака и едва не свалился вниз, когда дверь, полускрытая охапками сена, неожиданно распахнулась. Глотая свежий живительный воздух, Гринц высунулся наружу, треснувшись при этом головой обо что-то раскачивающееся. Веревка! Веревка с крюком, которой поднимают сено наверх! Он размотал ее, сбросил и, убедившись, что она закреплена надежно, быстро соскользнул вниз. Ноги его побежали, еще не коснувшись земли.
      Гринц обогнул конюшни и оказался в незнакомой ему части сада. Впрочем, это не сильно его тревожило - главное, что там не было людей. Спускаясь по склону к бывшему руслу реки, он услышал, как позади рухнула крыша конюшни. Искры высоко взметнулись в ночное небо. Перед глазами у него возникли картины прошлого: облава в приюте Джарваса; горящий склад; его мать, зарубленная мечом... Гринц споткнулся, упал, покатился и, выругавшись, вновь вскочил на ноги. Хорошо бы преследователи решили, что он сгорел на чердаке.
      Послышался крик: какой-то недоносок заметил злосчастную веревку. Как нарочно, тропинка свернула в сторону от реки. Со злобными проклятиями Гринц принялся продираться через кусты. Он ожидал услышать позади крики и шум погони, но не услышал - зато через минуту воздух огласился злобным нетерпеливым лаем. Собаки! Они спустили собак!
      До этого Гринц думал, что быстрее бежать невозможно. Мышцы болели, сердце едва не разрывалось, легким не хватало воздуха. И все же Гринц нашел в себе силы прибавить скорость, но лай приближался. Волкодавы Пендрала взяли след.
      От страха плохо соображая, Гринц несся сквозь заросли, спотыкаясь о корни и цепляясь за колючие ветки. Одежда его была изорвана, лицо исцарапано. Он уже слышал сзади хриплое дыхание псов.
      Внезапно кусты кончились, и он вновь оказался на открытом месте. Хвала богам! Здесь можно было бежать быстрее. Впереди уже маячили факелы, отмечающие границы владений Пендрала, но если вору стало легче бежать по равнине, то и собаки прибавили ходу. Одна за другой они выскакивали их кустов, и Гринц слышал, как щелкают их клыки у самых его пяток.
      Подстегнутый этим звуком, Гринц каким-то образом умудрился еще увеличить скорость. Если и это не поможет, что ж - по крайней мере смерть будет быстрой. Казалось, время остановилось, и он годами переживает каждое мучительное движение, каждое напряжение мышц. Река была близко, под ногами уже хрустели прогнившие доски старой пристани - ив этот момент на него обрушилось что-то тяжелое, и острые клыки впились ему в плечо. Вор и собака, сцепившись в клубок, покатились вперед и рухнули вниз.
      Гринц ударился бы гораздо сильнее, если бы не упал на собаку. Расстояние от настила до прежнего дна реки было не меньше пятнадцати футов, и остальная свора не отважилась прыгать. Псы носились по краю обрыва и громко выли. Понимая, что солдаты вот-вот будут здесь, Гринц поднялся на четвереньки и пополз в сторону, надеясь спрятаться под обрывом. Он был оглушен падением, хрипел и задыхался, но нельзя было терять ни минуты: солдаты просто-напросто столкнут собак вниз - и ему конец.
      Рычание сзади заставило его обернуться. Собака, которую он придавил, видать, отличалась необыкновенной живучестью. Как ни в чем не бывало она стояла перед ним, ощерив белые клыки и глухо рыча. У Гринца пересохло во рту. Молясь всем известным ему богам, он медленно-медленно начал отодвигаться подальше.
      - Смотрите, собака кого-то увидела! - послышался голос сверху. Давай, малыш, возьми его! Убей!
      Слабая надежда уйти незамеченным испарилась в мгновение ока. К счастью, на полноценное нападение собака была не способна, и, когда она, пошатываясь, приблизилась к Гринцу, он что было сил шарахнул ее по голове мешком с добычей. Раздался хруст, и собака повалилась, отчаянно тряся головой. Гринц потянулся за ножом, чтобы перерезать ей глотку, и с ужасом обнаружил, что ножа нет. Вероятно, он потерял его во время падения. Гринц грязно выругался; страх придал сил его измученному телу, и он, спотыкаясь, побежал вдоль высохшего русла туда, где возвышались здания Академии. Добежав до первой излучины, где линия берега была ниже, он вскарабкался наверх - и тут же услышал совсем рядом заливистый лай собак и крики преследователей.
      Отчаяние овладело вором. Гринц был готов разрыдаться от обиды на судьбу. Сколько раз за сегодняшнюю ночь он одурачивал погоню - и все же попался!
      - Вот он!
      - Держи мерзавца!
      - Хватайте вора!
      Весь склон был забит солдатами. Его окружили. Гринц заметался. Ослепленный светом факелов, он не видел дыры до тех пор, пока не провалился в нее. А провалившись, оказался в странном туннеле с покрытыми затейливой резьбой стенками. Туннель был немного наклонным, и Гринц, не удержавшись, растянулся во весь рост, зарывшись лицом в липкую вонючую слизь. Поднявшись, он увидел у входа силуэт здоровенного пса. Вот и все. Гринц сжался и закрыл глаза, ожидая, что в следующее мгновение острые клыки вонзятся ему в горло...
      Но не дождался. Не веря своим ушам, он услышал, как солдат отзывает собаку, и осторожно приоткрыл один глаз. На фоне отверстия он увидел широкую спину. Спина удалялась. "Что происходит? Ведь эти сволочи меня, считай, поймали - почему же остановились?" Над головой послышались голоса:
      - ..И оставить людей, на случай если он все-таки вылезет.
      - Господину Пендралу не понравится, что мы упустили вора, не говоря уж о том, что не вернули похищенное.
      - Я ему поноски таскать не собираюсь. Я солдат, а не лакей. Если господину Пендралу нужны его паршивые бриллианты, пусть идет сам и забирает. Может быть, привидения его не тронут. Вор, считай, уже покойник и, стало быть, я свою задачу выполнил.
      - А ты уверен?..
      Послышался выразительный вздох:
      - Послушай, ты, дурень. Либо он подохнет там от голода, либо вылезет наружу, а тут его будут ждать. Ну а если он пойдет дальше в подземелье что ж, тогда пусть этим недоноском занимаются привидения...
      Голоса отдалились, и больше ничего уже нельзя было разобрать. Гринц не мог поверить в такую удачу. Привидения его не волновали: во-первых, он в них не верил, а во-вторых, гнев реального господина Пендрала был куда страшнее гнева бесплотных чародеев. Впрочем, когда правитель Нексиса пришлет людей за своей собственностью, Гринца здесь уже не будет. Поминай как звали! Несмотря ни на что, он все-таки спасся! От счастья Гринц совсем потерял голову и, не будь пол таким скользким, пустился бы в пляс. А так он просто хихикнул, покачал головой, закинул мешок на плечо и побрел в глубь туннеля. Там, на вершине холма, его ждала Академия.
      ***
      Шиа, Хану и Ориэлла осторожно пробирались по извилистой дороге, ведущей к Верхним воротам. Волшебница сгорала от нетерпения, но понимала, что быстрее двигаться невозможно. Изломанная землетрясением дорога стала совсем незнакомой, и к тому же было темно. На каждом шагу существовала опасность угодить в яму и свернуть себе шею.
      Ориэлла и сама толком не знала, что ожидает найти в Академии. И все-таки должны же были Миафан и Элизеф оставить хоть какие-то следы, указывающие на их теперешнее местопребывание! Ориэлла притронулась к Жезлу, заткнутому за пояс, и волна магии, которой он отозвался не, прикосновение, слегка ее успокоила. Арфа Ветров висела у нее за спиной, как всегда у Анвара, и печально позванивала, тоскуя по прежнему хозяину.
      Наконец они достигли вершины и, пройдя сквозь разбитые ворота, попали на заваленный обломками двор. Ориэлла остановилась и с тяжелым чувством огляделась по сторонам. Окружающее выглядело точно так же, как во сне, только луны не было - и у нее опять возникло жуткое ощущение, что где-то рядом прячутся призраки прошлого. Ветер вздыхал и шептался сам с собою по углам, а из разбитых окон, казалось, пристально смотрят чьи-то глаза.
      Держась тесной кучкой, пантеры и Ориэлла начали обходить по очереди все здания; караулку у ворот, конюшни, храмы магии Огня и Земли, госпиталь Мериэль и кухни, у которых был общий холл. Академия явно пустовала уже очень давно. Окна и двери были затянуты паутиной, толстый ковер пыли не хранил никаких следов. Когда начала всходить бледная ущербная луна, они как раз остановились в тени Башни Магов, напротив библиотеки. Ни в Башню, ни в лабиринты архивов Ориэлле входить не хотелось, но делать было нечего, и она, поразмыслив, решила начать с Башни. Волшебница с содроганием заглянула в разбитую дверь здания, которое когда-то было ей домом. Теперь ей казалось, что это черная, разверстая пасть какою-то чудовища, и оно вот-вот проглотит ее.
      - Ну что ж, я думаю, надо войти, - пробурчала она себе под нос и, оставив Хану охранять вход, в сопровождении Шиа шагнула во тьму.
      Лунный свет сюда еще не проник, но Ориэлла не хотела без крайней надобности зажигать волшебный огонь. Башня была возведена так, что из нее был виден весь город, - и, значит, свет в любом окне тоже моментально был бы замечен в Нексисе. Осторожно нащупывая путь, она двигалась в темноте, против которой было бессильно даже ночное зрение магов.
      - Начнем с нижних этажей, - беззвучно сказала она пантере, радуясь, что мысленное общение избавляет от необходимости поднимать лишний шум. Если в этих комнатах что-нибудь есть, не хотелось бы, чтобы оно оставалось между нами и выходом.
      В самом низу, у лестницы, располагалась та крошечная каморка, где Ориэлла жила первое время после того, как Мериэль привезла ее в Академию. Сейчас здесь было пусто, и Ориэлла, едва заглянув туда, сразу захлопнула дверь, на миг снова почувствовав себя маленькой девочкой, которую тиранила Элизеф. Покои на следующем этаже принадлежали Д'Арвану и Деворшану. Они тоже были пусты, и Ориэлла не стала там задерживаться. Чем выше она поднималась, тем больше поражалась запустению, царящему в Академии. Комнаты Браггара тоже выглядели не лучше.
      Надо сказать, что на первых трех этажах Ориэлла и не надеялась найти что-нибудь интересное, но, поднявшись выше, где располагались покои Элизеф, стала осматриваться внимательнее и обнаружила у дверей следы на полу. На ее испуганный возглас моментально примчалась Шиа. Волшебница опустилась на колени, изучая отпечаток.
      - Гляди. Здесь кто-то был.
      Сюда уже проник лунный свет, и на серебристом ковре пыли следы, ведущие на лестницу и обратно, выделялись довольно отчетливо. Ориэлла шепотом выругалась и достала из ножен меч.
      - Этот похож на след женской ноги - для мужчины он маловат. Наверняка Элизеф... Но тут есть и другой... - Внезапно ее охватил страх. - О боги! Неужели они с Миафаном и сейчас в Академии?
      - Не думаю, - откликнулась Шиа, внимательно всматриваясь в следы. Кто бы это ни был, их давно уже здесь нет. Видишь? Они слишком нечеткие, и, кроме того, я не чую запаха. Он уже выветрился. А на улице мы все проверили, никого нет. Сюда никто не заходил несколько месяцев, а то и больше.
      - Значит, я могу спокойно идти дальше одна, - сказала Ориэлла. Ей хотелось остаться наедине с воспоминаниями. - Ты взгляни, как там Хану, а я быстренько пробегу по верхним этажам. - Она передернула плечами. - Как тут стало мерзко. Просто не верится, что когда-то это был мой дом.
      Покои Элизеф, несомненно, кто-то обшаривал. Сама она или какой-нибудь отважный грабитель - Ориэлла могла только гадать. Волшебница поднялась выше, туда, где находились ее комнаты. С большой неохотой она отворила дверь и брезгливо поморщилась. Потом взгляд ее упал на камин, и она вспомнила, как давным-давно Анвар от смущения уронил ведерко с золой и обсыпал ее с ног до головы. И как испугался при этом. Дверь в спальню была открыта. Там по-прежнему стояла кровать, которую в счастливые времена она делила с Форралом.
      "Не нужно было сюда заходить, - подумала Ориэлла, чувствуя подступившие к горлу слезы. - Но раз я все-таки вошла, надо осмотреться". Она с опаской двинулась в спальню. Здесь тоже кто-то успел побывать: об этом красноречиво свидетельствовали отпечатки подошв в пыли и выдвинутые ящики. "Не знаю, кто это был, но лучше бы ему не попадаться мне на глаза!" Ориэлла рассвирепела не на шутку, и злость великолепно отвлекла ее от грустных воспоминаний. Искать в этом хаосе какие-то вещи было бессмысленно. Во-первых, все давным-давно сгнило, а во-вторых, она не хотела иметь при себе лишние напоминания о прошлом.
      Выйдя, Ориэлла направилась на самый последний этаж, в покои Верховного Мага. У дверей она остановилась и взяла в одну руку меч, а в другую - Жезл Земли. Магическая сила Талисмана коснулась ее, прибавляя мужества. Как и во сне, дверь не была заговорена. Тогда Ориэлла открыла ее кончиком посоха. Сейчас, чтобы разрушить иллюзию, толкнула ногой.
      Ее встретил мрак - непроницаемая черная тьма. Казалось, лунный свет остановился на пороге и не осмеливается проникать дальше. С бешено бьющимся сердцем Ориэлла сделала шаг вперед, одновременно создав огненный шарик. В покоях Миафана было так же пусто, как и везде. Чувствуя себя довольно глупо, Ориэлла прошла в спальню - и остановилась как вкопанная. На кровати лежал человек, окутанный голубой паутиной заклинания времени. Закусив губу, Ориэлла осторожно приблизилась, держа наготове и меч, и Жезл, всмотрелась в лежащего - и поняла, кто перед ней.
      - Анвар! - воскликнула она, от радости едва не расплакавшись. Ориэлла даже не задумалась о том, почему Элизеф решила оставить его именно здесь, просто была счастлива снова увидеть любимого. В мгновение ока она сняла заклинание времени и взволнованно склонилась над ним, торопясь убедиться, что он цел и невредим.
      Анвар поднял голову. В глазах его вспыхнула радость - и тут же сменилась странной растерянностью. Он озадаченно посмотрел на свои руки, и выражение лица у него было такое, словно он впервые их видит.
      Ориэлла хотела его обнять, но что-то ее остановило. С опозданием она сообразила, что это могла быть ловушка, - и отступила на шаг, держа перед собой Жезл Земли.
      - Анвар? - осторожно переспросила она. Человек на кровати сел и до боли знакомым жестом провел рукой по волосам.
      - Нет, любовь моя, - тихо сказал он. - Это я, Форрал.
      Глава 9
      ЗОВ
      Ориэлла ни на секунду не усомнилась в его словах. Тело и голос человека принадлежали Анвару, но жесты, повадки, интонация - все говорило о том, что это именно Форрал. У Ориэллы перехватило дыхание. Она хотела что-то сказать, но слова застревали в горле. Невероятно! А где же Анвар? Что случилось с душой и разумом того, кто раньше пребывал в этом теле?
      Только наткнувшись на дверь, она осознала, что пятится. Ощущение крепкого дерева, столь обыденного и реального, отчасти привело ее в чувство.
      - Ориэлла, ты разве не узнаешь меня? Я... - Форрал еще раз провел рукой по волосам и сделал движение встать. Этого Ориэлла уже выдержать не могла: на нее сразу свалилось слишком много всего. Была ли она рада? Или ужаснулась? Волшебница и сама не знала. Сунув меч в ножны, она нащупала за спиной дверную ручку и как ошпаренная вылетела за дверь. Она мчалась вниз по ступенькам, словно за ней гнались демоны. Пальцы ее, сжимавшие Жезл, побелели, а глаза застилали слезы.
      ***
      Форрал, чертыхаясь, вскочил и бросился за Ориэллой, но чужое тело оказалось чересчур непривычным. Не справившись с ним, он упал лицом вниз, едва не расквасив нос. Слегка оглушенный, он поднялся на колени. Мысли его разбегались. "Что со мной приключилось? - думал он. - Как я умудрился вернуться в царство живых?" Его распирала радость от встречи с любимой, но сквозь эту радость настойчиво пробивалось ощущение, что происходит что-то не то.
      От первого побуждения - догнать Ориэллу - он сразу же отказался. Сначала надо бы разобраться с собой. Убегая, волшебница унесла огненный шарик, но в лунном свете Форрал заметил на столике огарок свечи. Ему пришлось немало потрудиться, прежде чем отыскать в карманах незнакомой одежды кремень и огниво. Воин зажег свечу и снова вытянул перед собой руку.
      Что за чертовщина? Форрал нахмурился, разглядывая смугловатую кисть и длинные изящные пальцы. А где же старые шрамы? Проклятие, да это же не его рука! Он схватился за подбородок - и бороды нет... Воин затряс головой, словно пытаясь прогнать наваждение.
      - Ну ладно, а чего же ты ждал, старый дурень? - ворчливо сказал он сам себе. - Ты же все-таки помер, и твое тело давным-давно сожрали Черви! Стоило ему подумать об этом, как его прошиб холодный пот. - Так чье же тело я спер?!
      ***
      Ориэлла дважды упала на лестнице и только чудом не сосчитала собственной спиной все ступеньки до самого низа. Когда она поднималась на ноги второй раз, к ней подскочила Шиа, но Ориэлла оттолкнула ее и стрелой пролетела оставшийся этаж, чувствуя, что подруга бежит за ней, и не находя в себе сил ответить на ее взволнованные вопросы. Нет-нет, только не сейчас! Сначала надо отсюда выбраться! Дрожа всем телом, Ориэлла выскочила во двор и остановилась, дыша, словно загнанная лошадь. Теперь, когда между ней и существом, которое носило тело Анвара и говорило голосом Форрала, пролегло некоторое расстояние, она смогла заставить себя мыслить разумно.
      - Так что же произошло? - прозвучал у нее в голове вопрос Шиа, и пантера выросла перед ней словно из-под земли. - Там оказался Анвар? Я прочла в твоих мыслях, что он там был, а потом - что его там нет. Так он там или не там? Ему нужна помощь?
      Ориэлла привалилась к холодной стене и сделала попытку собраться с мыслями.
      - Нет, - пробормотала она, не зная, что еще сказать. Только бы не заплакать, а то потом уже не остановишься.
      Не дождавшись ответа, Шиа решила сама прочесть ее мысли.
      - Ты уверена, что это Форрал? - после недолгой паузы спросила пантера. - Вспомни пустыню. Элизеф уже однажды использовала такую иллюзию. То, о чем ты думаешь, невозможно. Разве дух умершего способен захватить тело живого?
      Как страстно Ориэлла желала поверить, что это всего лишь обман! Но нет, она уже не та наивная девчонка, которой Элизеф морочила голову в Алмазной пустыне. В глубине души она не сомневалась в подлинности того, что увидела.
      - Уверена, - помолчав, сказала волшебница. - Анвар исчез, и Форрал, похоже, занял его тело.
      Ориэлла изо всех сил стукнула кулаком о стену, чтобы дать выход гневу. В это невозможно поверить! Это просто бесчеловечно! "Все эти годы я оплакивала Форрала. Я так по нему тосковала! И теперь я хочу, чтобы он был со мной - даже пусть мое сердце расколется надвое. Да, я хочу этого - но не так! Я только-только нашла свое счастье с Анваром - неужели теперь мне придется оплакивать и его? Вновь пережить эти мучения?"
      Как же Форрал осмелился на такую подмену? Присвоить себе чужую любовь - что может быть хуже? Она всегда любила его.., она до сих пор его любит. Он был отцом ее ребенка, но... Сегодня она бежала от него как от огня. И если ей удастся вернуть Анвара, Форрал опять канет в небытие... Гнев захлестывал Ориэллу. Как это вообще получилось?! Как Форрал ухитрился украсть тело Анвара? Почему он не мог взять чье угодно другое? Чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась, что это не просто случайность. Это месть за то, что она полюбила другого! Да как он посмел?! Человек, которому она доверяла с детства! Как он мог так со мной поступить?
      - Возможно ли это? - тихо спросила Шиа, прервав размышления волшебницы. - А если да, то что ты намерена предпринять?
      Ориэлла помрачнела:
      - Насчет Форрала? Поговорить с ним и узнать правду. А что тут еще можно сделать? Только надо сначала собраться с духом...
      ***
      Внезапно Форрал вспомнил, что Ориэлла назвала его Анваром, и сердце его упало. Он похолодел. Это же невозможно... И тут же вспомнил, как Анвар появился Меж Двух Миров, вспомнил слова Владыки Мертвых, вспомнил, как Дверь распахнулась...
      - Нет-нет, - прошептал Форрал. - Я не нарочно... - Ты уверен? спросил кто-то внутри него. - Нет, нет! Это не правда! Этого не может быть!
      Словно неведомая сила повернула его к зеркалу у кровати - зеркалу, которое он сначала не заметил, как не обратил внимания и на то, что очнулся в покоях Верховного Мага - там же, где когда-то принял смерть.
      "Где сейчас этот подонок Миафан? - подумал Форрал. - Может, это он меня сюда вытащил? И специально повесил здесь это зеркало, чтобы мне было больнее?"
      - Не глупи! - одернул он себя вслух. - Оно всегда тут висело. Просто ты не замечал его, пока не зажег свечу.
      Зеркало, темное и загадочное, ждало, когда в него заглянут, и Форрал понимал, что это единственный способ узнать правду. Расставить все по своим местам. Ведь Ориэлла - Ориэлла! - убежала в неподдельном ужасе. Нельзя терять времени, надо найти ее, успокоить - и все будет хорошо.
      Да полно, будет ли все хорошо? Делая вид, что не слышит зловредного внутреннего голоса, Форрал набрал в грудь побольше воздуха и подошел к зеркалу.
      Свеча в его руке заплясала. Он узнал свое отражение. Этот человек сильно оброс, загорел, черты его лица стали старше и тверже, этот был уже не тот запуганный мальчишка, с которым он когда-то подружился. Любовник Ориэллы стал настоящим мужчиной - и теперь в его теле оказался Форрал.
      - О боги! - простонал воин. Ноги его подогнулись, и он медленно опустился на колени, совсем по-стариковски, и поставил подсвечник на пол. Закрыв лицо руками, словно желая спрятать ворованные черты Анвара, он закачался из стороны в сторону. - Что я наделал?
      - Что ты наделал? - прозвенел голос у него над ухом. В дверях стояла Ориэлла, и глаза ее были полны боли. Форрал вскочил, страстно желая прижать ее к груди, обнять и успокоить, но что-то в выражении лица волшебницы его остановило.
      Не только Анвар стал взрослым, подумал воин. Это уже не та наивная доверчивая девочка, которую он помнил. Даже когда они стали любовниками, Ориэлла осталась удивительно неиспорченной и невинной. Она до последнего старалась хорошо думать о грязном и подлом чудовище Миафане. В те дни Ориэлла никогда не выставляла напоказ свое магическое искусство, старалась казаться обычной девушкой; теперь же силой от нее так и пышет, а ее лицо это лицо воина, перенесшего немало лишений, а глаза ясно говорят о том, что они слишком часто видели смерть и предательство. Дрожь пробежала по спине у Форрала при воспоминании о маленькой девочке, которую он оберегал и учил много лет назад. Что же, во имя всех богов, случилось с ней, пока его не было рядом?!
      Форрал поднял голову;
      - И это все, что ты можешь сказать мне после стольких лет разлуки? Ориэлла, да ты, никак, не узнала меня?
      ***
      Последний огарок свечи растаял, и Гринц очутился в кромешной темноте. А вдруг призраки чародеев и впрямь существуют? Сейчас он уже раскаивался, что решил искать убежища в Академии. Зажигая поочередно все свечки, что нашлись у него в карманах, он дошел до начала подземного хода, ведущего в катакомбы под Академией, о которых когда-то ему рассказывал Харгорн. Он свернул туда, но, боги свидетели, никак не предполагал, что этот лабиринт окажется таким запутанным. В конце концов он безнадежно заблудился, устал как собака и мучился жаждой. Болела ссадина на лбу, болели обожженные в печи ступни, болело все тело, исцарапанное колючими кустами. (Вот ведь скотина этот Пендрал, засадил весь двор терновником!) А раны на ноге - от меча, и на боку - от собачьих клыков болели просто невыносимо, сопровождая любое движение взрывом оглушительной боли.
      В горле першило от пыли. Держась руками за стену, Гринц ковылял вдоль туннеля, шаркая, как столетний старик, чтобы не поскользнуться на осклизлом полу. "Привидениям не придется даже пальцем о палец ударить, - мрачно подумал он. - Впрочем, главный мой враг сейчас - собственная глупость. И чего я не остался там? Ушли бы солдаты рано или поздно, никуда бы не делись..."
      В архивы Академии его влекла жадность. Жадность и любопытство. Он понимал, что в другой раз уже не отважится сюда прийти, а здесь непременно должно было остаться что-нибудь ценное. "Ценное, ценное! Недоумок! Сидел бы сейчас у огня, лечил бы раны сладким октябрьским элем!" Холодный комок отчаяния в душе у Гринца рос с каждой минутой. Сердце бешено колотилось, липкий пот мерзкими струйками тек по спине. "Я должен отсюда выбраться!" Незаметно для себя он все убыстрял и убыстрял шаг, пока не побежал, - и тут же почувствовал, что куда-то летит.
      От удара у него перехватило дыхание, и он не смог заорать в полный голос. Дыша как рыба на берегу, Гринц лежал и не двигался до тех пор, пока сердце не перестало трепыхаться, словно умирающий птенчик. Со времени облавы в приюте Джарваса он не испытывал такого ужаса - Гринц, несчастный ты дурень! - громко сказал он, и звук собственного голоса немного его утешил. В конце концов, могло быть и хуже. Гринц осторожно приподнялся и принялся ощупывать себя, проверяя, все ли косточки целы. Синяков обнаружилось множество, но серьезных повреждений вроде бы не было. "Когда я отсюда выберусь, у меня ни одного черного волоса на голове не будет", угрюмо подумал он и принялся в темноте обшаривать стены. В конце концов картина случившегося слегка прояснилась. Ему повезло: на бегу он перепрыгнул дыру в полу, ведущую в пропасть, и всего лишь скатился по ступенькам в небольшую нишу. Внезапно его пальцы нащупали нечто более гладкое и теплое, чем шершавая стенка туннеля, и в первую минуту Гринц обмер, но тут же с облегчением сообразил, что это всего-навсего деревянная дверь, к которой, собственно, и вели ступеньки. Он нажал посильнее - и дверь поддалась, открыв перед ним новое пространство. Правда, петли заскрипели так громко, что у Гринца опять пробежал мороз по коже.
      И что теперь? Откровенно говоря, Гринцу совсем не нравилась загадочная дверь и ничуть не привлекали комнаты, за ней находящиеся. Он внушал себе, что надо попытаться найти выход из катакомб, а не шарашиться по апартаментам проклятых чародеев. Хватит с него. Но потом он подумал, что без освещения ему ни за что оттуда не выбраться, а в комнатах чародеев могут найтись факелы или лампы. Если идти держась за стену, то рано или поздно он наткнется на полку для подсвечников - или еще что-нибудь. Гринц отважно шагнул вперед. "Ох, помогите мне, боги, пожалуйста! Пошлите мне факел или светильник! Мне бы только отсюда выбраться, и я никогда, честное слово, никогда больше не потревожу прах чародеев!.." Он сделал еще шаг - и замер на пороге комнаты, ухватившись рукой за косяк.
      ***
      Когда Форрал в последний раз живым глядел на Ориэллу, это происходило именно здесь. И теперь на него нахлынули воспоминания. Густая тьма, пропахшая гнилью, безумный хохот Верховного Мага, жужжащее рычание Нихилим и отчаянная, но тщетная попытка Ориэллы спасти его. Он вспомнил, как мрак сомкнулся, и за ним захлопнулась серая дверь, он вновь услышал голос Ориэллы - неистово зовущий, зовущий, зовущий... Тогда, горько подумал он, она украла бы солнце и небеса в придачу, чтобы вернуть его, а теперь смотрит на него так, словно ей невыносимо его видеть, и глаза ее холодны словно лед.
      - Но ты же не Форрал - как ты не понимаешь?! Форрал мертв - я сама видела, как он умирал. Если бы вернулся в своем обличье, я была бы без ума от радости, а так... - Ориэлла вздохнула и опустила глаза. - Прости, если я причиняю тебе боль. Я понимаю, что ты ждал совершенно иной встречи, вернувшись в наш мир столь чудесным образом. Но пойми и меня. Я никак не думала, что ты вернешься, - просто потому, что и помыслить не могла, что это вообще возможно. Я долго горевала, пока не нашла утешения с Динаром. И вспомни, ведь ты сам заставил меня поклясться, что я найду себе кого-нибудь, когда ты...
      - Знаю! - взревел Форрал. - Не надо мне об этом напоминать! Но если бы я знал, с каким рвением ты исполнишь свое обещание, я бы держал рот на замке, разрази меня гром!
      - Это несправедливо! - С горящими глазами Ориэлла вскочила, сжимая кулаки. - Я скорбела, я горевала, но никак не предполагала, что ты явишься ко мне в ворованном теле и начнешь меня оскорблять!
      - Я не крал никакого тела у твоего ненаглядного Аи-вара! - заорал Форрал и тоже вскочил.
      - А как, по-твоему, это еще называется? Где он теперь? За что ты его так?
      Форрал покачнулся, словно от удара. "Лучше бы она действительно меня ударила, - подумал он. - Достала бы меч и вонзила мне в грудь - все не так больно". Меж Двух Миров ему казалось, что нужно только найти выход, всего лишь умудриться сбежать - и все снова будет прекрасно. Конечно, надо было не артачиться, а лезть в Водоем Душ, и дело с концом. На этом свете ему места нет - и взгляд Ориэллы достаточно красноречиво говорил об этом. Умер - значит, умер, и нечего рыпаться.
      Ориэлла неожиданно заплакала, сердито утирая слезы рукавом.
      - Я никогда не перестану любить тебя, Форрал, как ты не понимаешь? Анвар вот понял. Он занял свое место в моем сердце, но никогда, слышишь, никогда не претендовал на твое! Вот что для меня ужаснее всего - то, что ты оказался способен на такую подлость. Лучше бы мне тосковать по тебе до конца своих дней, чем знать, что я столько лет прожила во лжи...
      - Нет! Стоп! Замолчи сейчас же! - В бытность свою живым Форрал был способен перекричать шум битвы и не ожидал, что у Анвара окажется такая же глотка. Ориэлла, кажется, тоже: она захлопнула рот и уставилась на него во все глаза. А воин глядел на нее с чувством огромного облегчения. Так вот почему она так взбеленилась! Она считает, что это он виноват в смерти Анвара! Форрал протянул ей руку и ничем не выдал своего разочарования, когда Ориэлла ее не взяла.
      - Ориэлла, выслушай меня, пожалуйста. Ты просто посиди и послушай, а потом уж решай, виноват я перед тобой или нет. Во всяком случае, ты узнаешь правду. - Увидев, что она колеблется, он добавил:
      - Ну, прошу тебя. В конце концов, мы с тобой столько лет были вместе, что ты не можешь отказать мне в праве на защиту.
      Ориэлла больше не раздумывала.
      - Хорошо, - негромко сказала она. - Это будет справедливо.
      Волшебница вновь опустилась на пол и приготовилась слушать. Форрал сел напротив и, глядя ей прямо в глаза, повел свой рассказ...
      ***
      Лицо господина Пендрала было багровым от гнева.
      - Что значит - скрылся? Ослы! Не он "скрылся", а вы дали ему уйти, выродки несчастные!
      В противоположность своему господину начальник стражи был бледен как сыр. Его заместитель Расвальд с безопасного расстояния смотрел, как его командир переминается с ноги ногу, глядя на разъяренного правителя Нексиса словно кролик на удава.
      - Но, мой господин. - Голос начальника стражи больше всего напоминал блеяние. - Вор убежал в канализационный туннель, который проходит под Академией. Я не мог даже предположить, что у него хватит храбрости остаться в таком месте! Я подумал, что привидения моментально выгонят его оттуда, и оставил людей стеречь вход...
      Лицо господина Пендрала побагровело еще больше.
      - О, какой великолепный план! Так, значит, ты посадил людей в засаду ждать человека, который и не собирался вылезать наружу?
      - Мой господин, помилуйте... Я ведь только хотел сберечь людей и не посылать их в это нечистое место...
      Расвальд отвел взгляд, чтобы не видеть унижения своего командира. Раньше в этом помещении была библиотека, но Пендрал превратил ее в комнату для допросов, где разбирался с кляузами слуг, а чаще - вершил суд и чинил расправу над провинившимися.
      - Нечего выть, червяк! - кричал тем временем господин Пендрал. - Людей он пожалел, посмотрите-ка на него! Чего их жалеть, придурок? Да у меня их сотни! - Он упер жирный, похожий на унизанную кольцами колбаску, палец в грудь начальнику стражи. - Не-ет! О людях ты и не вспомнил! За шкуру свою ты испугался, мерзавец! Струсил ты! - Пендрал уже голосил так, что закладывало уши. На шее у него выступили вены, а глаза налились кровью.
      Внезапно правитель Нексиса замолчал и повернулся к Расвальду. У того душа ушла в пятки.
      - А ты, - елейным голосом спросил Пендрал. - Ты тоже был с этой падалью, когда вы упустили вора?
      Язык заместителя начальника стражи моментально присох к гортани. В эту минуту он страстно возжелал, чтобы пол под ним разверзся и он провалился куда-нибудь подальше от всесокрушающего гнева господина Пендрала.
      - Ну? - рявкнул Пендрал. - У тебя что, мозги отнялись или язык? Если ты не желаешь им ворочать, я велю отрезать его за ненадобностью!
      Расвальд сглотнул.
      - Господин, я... Да, я был с командиром, когда он отозвал собак. Но это была не моя идея... Я отговаривал его, я говорил ему, что это глупо...
      Начальник стражи шумно вздохнул, услышав это подлое заявление.
      - Что ты мелешь, негодяй? - воскликнул он. - Это не правда, он даже не...
      - Не имеет значения! - громко перебил его Пендрал - Ты, - он показал на Расвальда, - с этой минуты занимаешь пост начальника стражи. Молчи! оборвал он бывшего командира, который собирался что-то сказать. - Говорить будешь, когда я попрошу. Приказываю. - Пендрал принялся загибать пальцы. Во-первых, ты должен назначить себе нового заместителя. Во-вторых, прочесать весь город, дом за домом. И в-третьих, забери этого кретина и убей его. Лично.
      Бывший начальник стражи распластался на полу.
      - Пощадите! - всхлипывал он. - Смилуйтесь!
      - Стража! - Пендрал щелкнул пальцами, и два солдата, охранявшие дверь, покинули пост. Один скрутил бывшего командира, а другой деловито нанес ему несколько ударов в лицо и живот. Потом они вдвоем поволокли обмякшее тело из комнаты, оставляя на полу кровавые пятна.
      Пендрал вздохнул.
      - Говоришь, говоришь им не пачкать - как о стенку горох, - устало пробормотал он. - Бестолочи! Так на чем я остановился? Ах да. Когда покончишь с арестованным, немедленно собери людей и обыщи эту паршивую канализацию.
      - Как, прямо сейчас, ночью? - изумленно вскричал Расвальд.
      - Немедленно! - процедил Пендрал. - И без бриллиантов и самого вора не возвращайся, иначе тебя похоронят в одной могиле с твоим командиром!
      ***
      Гринц двинулся вперед, но с большой осторожностью. От порога в комнату тоже вели ступеньки, общим числом две, но на сей раз он не оступился и не упал.
      Держась за стену, он, словно слепой, медленно шел по периметру комнаты.
      К несчастью, комната была забита лишь книгами, которые стояли на высоких, до потолка, полках вдоль всей стены. Но, несомненно, где-то должны были быть свечи или лампы - нельзя же читать в темноте! Гринц продолжал поиски, но безуспешно. Вдруг он случайно задел шаткую кипу книг на одной из полок, и они посыпались ему на голову. Гринц испуганно вскрикнул, разбудив громкое эхо. По спине вора пробежал холодок. Ему вдруг почудилось, что он в комнате не один. Как он ни уговаривал себя, что в комнате никого нет и быть не может, странное ощущение его не покидало. Гринц барахтался на полу среди фолиантов, не решаясь встать и сделать шаг даже в сторону двери, - он боялся идти в темноте наобум. Несколько томительных минут он, стараясь дышать неслышно, выжидал. Но ничего не произошло. В комнате никого нет! А если и есть, то можно обойтись и без свечи, чтобы кого-то увидеть. Он как последний дурак сидит прямо посреди решения проблемы освещения. Гринц достал из кармана кремень и огниво, схватил первый попавшийся том и принялся выдирать из него страницы.
      С четвертой или пятой попытки бумага занялась, и закурился едкий дымок, от которого у Гринца защипало глаза. Он раздувал пламя до тех пор, пока маленький язычок не лизнул горку смятой бумаги, расцветая, как молодой мак. От тяжелого вздоха Гринца огонь заколыхался, будто дышал сам костер. Когда жадное пламя разгорелось жарче, комната осветилась янтарным светом, и мрак отступил по углам. Гринц торопливо выдрал еще несколько страниц, чтобы подкормить огонь. Пока он не угас, надо придумать, из чего соорудить факел. Гринц рассчитывал использовать для этой цели ножку стула, но для этого надо было найти стул.
      Горящей бумаги не хватало, чтобы осветить комнату целиком. Глубокие ниши по обеим сторонам так и остались в темноте. Дым тоже не способствовал хорошей видимости. Бросив в огонь новую порцию страниц, Гринц поспешил к двери в дальнем правом углу комнаты. У первой ниши он приостановился, всматриваясь в полумрак, и когда очередной листок вспыхнул, он увидел высоченную фигуру со сверкающими глазами.
      Гринц завопил. Он хотел бежать без оглядки, но ноги не слушались. Он упал на колени; пламя снова вспыхнуло ярче, потом начало спадать, но даже в темноте Гринц не мог отвести взгляда от гипнотических, обжигающих холодом голубых глаз.
      ***
      Лунный свет отразился в зрачках Хану, когда он повернулся к Шиа со словами:
      - Что-то Ориэлла не торопится. Я начинаю беспокоиться. А что там "за тайна такая? Что могло случиться с бедным Анваром?
      - Если бы я знала! Я и половины из того, что она говорила, не поняла, - ответила Шиа и мрачно добавила:
      - Не нравится мне это место, и я не доверяю человеку, занявшему чужое тело.
      - Да ты вообще никогда двуногим не доверяла, - уточнил Хану. Впрочем, как и я. Город мне этот тоже не по душе. Какое-то тут все ненастоящее. Опасное место. Я предпочел бы вернуться в горы.
      Шиа бросила на него строгий взгляд.
      - Куда Ориэлла, туда и я, - сказала она твердо. - Я не хочу оказаться в другом месте.
      - Да, но ты можешь попросить ее оказаться в другом месте, - не растерялся Хану. Он аккуратно облизнул усы. - Я уж чую, какие перемены грядут в тебе, Шиа. Это случится не так уж нескоро...
      Удар тяжелой лапы по носу не дал ему закончить.
      - Заткнись! - в ярости зашипела Шиа. - Не суйся не в свое дело!
      - Не мое дело? - Лунные глаза Хану вспыхнули ярче. - На много сотен миль я здесь единственный мужчина. Из нас, пантер, я имею в виду. И потому, что бы ты ни говорила, это мое дело - и знаешь, я далек от сожаления.
      Хвост Шиа задергался из стороны в сторону.
      - Скажи еще хоть слово - так пожалеешь!
      - Глупо делать вид, что ничего не происходит. Рано или поздно, Ориэлла там или не Ориэлла, а никуда ты не денешься, - промурлыкал Хану. Шиа вновь зарычала, но он ловко увернулся от очередного удара, отскочив назад. - Я, пожалуй, пока обследую двор, - сказал он с достоинством.
      - Не спеши возвращаться, - буркнула ему вдогонку Шиа и снова попыталась настроиться на мысли Ориэллы, которая беседовала с Форралом в Башне. Ничего не вышло. Она уже собиралась бросить это бессмысленное занятие, как из глубины двора до нее донесся мысленный крик Хану:
      - Шиа, слушай!
      Шиа прислушалась и уловила слабый приглушенный звук, идущий откуда-то из-под земли.
      - Ты слышала? - спросил Хану. - Позови Ориэллу. Похоже, это кричал человек.
      ***
      Ориэлла с возрастающим изумлением слушала рассказ воина, и гнев ее проходил сам собой. Несмотря ни на что, это был тот же Форрал, ее первая любовь, и когда он поведал ей о своих бесконечных блужданиях Меж Двух Миров, сердце ее сжалось от боли за него. Она узнала о том, как он смотрел на нее в Водоеме Душ, и поняла, почему ей так часто мнилось, что он рядом. Она услышала о том, как он научился, погружая в Водоем руку, посылать на землю свою тень, чтобы прийти ей на выручку, как это было в Диаммаре.
      Потом Форрал рассказал о загадочном появлении и не менее загадочном исчезновении Ваннора. Ориэлла узнала, что, по словам Владыки Мертвых, Ваннора отравил не кто иной, как Элизеф. Ужасное подозрение закралось в ее душу. Она обеими руками стиснула посох, уже предугадав, что было дальше.
      - Будь проклята эта сука на веки веков! - воскликнула она, но быстро взяла себя в руки. - Продолжай, Форрал. Я начинаю догадываться, что было потом, но лучше ты сам расскажи.
      Когда Форрал дошел до появления в Царстве Смерти Анвара, Ориэлла едва не попросила его замолчать - так тяжело ей было слушать об этом.
      - Я пытался расспросить его, - говорил Форрал. - Я был ошеломлен. Анвар погиб - что же случилось с тобой? Владыка Мертвых пытался заставить его, точнее, нас обоих, пойти с ним к Водоему Душ. Он говорил, что нам нельзя больше оставаться Между Мирами, это слишком рискованно, ибо кто-то привел в действие Чашу Жизни...
      "О бот! - подумала Ориэлла. - Я так и знала". Внезапно она заметила, что Форрал замолчал и опустил взгляд.
      - Ты, наверное, была права. Я виноват, - пробормотал он. - Наверное, Анвар снова вернулся бы в свое тело, если бы я невольно не заменил его. Но, понимаешь, Владыка Мертвых уже столько раз пытался склонить меня к перерождению... Я подумал, что он опять хочет меня одурачить. - Воин нахмурился. - Не могу точно рассказать, как именно все было, но мне кажется, что раз эта Чаша может возвращать к жизни умерших, значит, она подцепила меня вместо Анвара. - Он бессильно опустил руки. - Ориэлла, тебе придется поверить мне на слово: я сделал это не намеренно. Я просто попался. Даже если бы я сам захотел украсть у Анвара тело, я бы просто не знал, как это сделать. Но хочешь знать правду, любовь моя? Я благодарен богам за то, что они не поставили меня перед таким выбором, потому что я так скучал по тебе, что неизвестно, на какую хитрость могло толкнуть меня мое сердце.
      Когда Ориэлла услышала эту мольбу о снисхождении и увидела на лице Анвара скорбь и отчаяние, гнев ее окончательно развеялся. Она ни на мгновение не усомнилась в том, что Форрал сказал правду. Кроме того, если бы он мог вернуться самостоятельно, то давно бы уже вернулся. Наконец-то волшебница узнала, кто повинен в ее несчастье. Только Элизеф могло прийти в голову подвергнуть своего врага такому мучительному раздвоению - и Чаша Жизни у нее.
      О боги, что за жуткий кавардак! Еще неизвестно, сможет ли она вернуть Анвара, даже завладев Чашей, а если и сможет, значит, опять пожертвует Форралом. Плечи Ориэллы поникли под грузом этих печальных мыслей. Вдруг она заметила, что Форрал все еще протягивает ей руку, ожидая ее решения.
      - Я тебе верю, - тихо сказала Ориэлла. - Ты не виноват. Прости, что я сомневалась в тебе. - Заставив себя на время спрятать подальше тоску по Анвару, она взяла руку Форрала. - Мы как-нибудь справимся. И в конце концов, мы снова вместе.
      - Хотя бы ненадолго, - сказал Форрал и, к большому облегчению волшебницы, заговорил о другом. - Ориэлла, последнее время Владыка Смерти не позволял мне смотреть в Водоем Душ. Что с нашим сыном? Где он сейчас?
      О боги, да ведь он ничего не знает! Сердце Ориэллы мучительно сжалось. Как ей сказать ему, что Миафан превратил его сына в волчонка, а она бросила бедного ребенка и отправилась сражаться с Миафаном и Элизеф?
      Внезапное сообщение от Шиа избавило ее от необходимости отвечать: Ориэлла, скорее иди сюда, здесь кто-то есть! Хану слышал человеческий крик!
      Глава 10
      ПОСЛАННИК
      Призрачный лунный свет едва пробивался сквозь мутные окна библиотеки, почти не рассеивая темноту. Ориэлла сотворила, огненный шарик и пустила его вперед освещать дорогу. Впервые после гибели Финбарра она вошла в библиотеку и теперь с тяжелым чувством оглядывалась по сторонам. Книги, покрытые толстым слоем пыли, в беспорядке валялись повсюду, словно птицы с подбитыми крыльями. Зрелище было не из приятных, и Ориэлла едва ли не с облегчением спустилась в холодные катакомбы архивов. Темень была непроницаемая; никаких криков Ориэлла не слышала и радовалась тому, что в этой бездонной тьме Анвар - нет, Форрал - рядом. Как опытный воин, он старался держаться справа, чтобы рука, сжимающая меч, оставалась свободной. Даже после того, как Ориэлла объяснила пантерам, что он свой, они не успокоились, поэтому Форрал следил еще и за тем, чтобы между ним и огромными кошками не сокращалось расстояние. Поведение Шиа тоже не способствовало дружеским отношениям. Заглянув в его сознание и обнаружив вместо любимого Анвара какого-то чужака, она то и дело фыркала, прижимала уши и неприязненно косилась на Форрала.
      В сопровождении пантер они с Ориэллой осматривали комнату за комнатой, но пока не нашли ничего, что указывало бы на источник загадочных криков.
      - Все это глупо! - не выдержал наконец Форрал. - Только время теряем. Тут, знаешь ли, и замерзнуть недолго. Этот парень не мог далеко забраться, иначе бы зверюги твои его не услышали. Не знаю, что ты рассчитываешь здесь найти, но...
      - Того, кто кричал, разумеется, - оборвала его Ориэлла. - А также узнать, почему он кричал.
      - Ты, стало быть, совершенно уверена, что нашим друзьям не померещилось? Чтобы пробить эти стены, надо было так крикнуть! По-моему, мы спокойно можем возвращаться назад.
      Было ясно, что воину просто не нравится это место. Едва ступив под своды архива, он положил руку на рукоять анварова меча, который нашелся в апартаментах Миафана. Ориэлла же, привыкшая полагаться на свое чутье, считала, что спешить с возвращением не стоит.
      - Давайте пройдем еще немного вглубь, - сказала она. - Разгадка где-то близко, я это чувствую. Форрала ее слова ничуть не убедили.
      - Ориэлла, душа моя, поворачивай... - Он ухватил ее за руку, но Шиа заворчала, и воин поспешно отпустил волшебницу.
      - Это совсем рядом, я уверена. У меня какое-то предчувствие... Ориэлла распахнула следующую дверь, и Форрал неохотно поплелся за ней.
      Вот уж этого она никак не ожидала увидеть. Ориэлла вскрикнула От неожиданности, и волшебный свет погас, погрузив комнату в непроглядный мрак. Приглушенно ругаясь, Форрал выдернул Ориэллу назад в коридор и захлопнул дверь.
      .. - Быстрее бежим отсюда, дура! Пошевеливайся! - Он нащупал в темноте полу ее одежды и потянул.
      Ориэлла не поддавалась; она лишь привалилась спиной к стене и громко захохотала.
      - Да Ориэлла же, ни дна тебе ни покрышки! - заорал на нее Форрал. Нашла время! Комната битком набита этими проклятыми Нихилим, а ты...
      - Все в порядке, Форрал, - наконец смогла выговорить волшебница. Призраки нас не тронут. Когда мой свет погас, я увидела мерцание заклинания времени. Это, наверное, те, которых Финбарр успел заклясть, спасая нас. Она положила руку ему на плечо. - Извини, Форрал. Я понимаю, какое это потрясение для тебя - увидеть их так близко...
      Форрал помолчал. Потом в темноте прозвучало:
      - Разрази меня гром! Я чувствую себя последним ослом.
      - В этом ты не одинок, - призналась Ориэлла, зажигая над головой новый шар света. - Когда я только заглянула в комнату, у меня самой душа ушла в пятки. - Она хотела его обнять, но, увидев лицо Анвара, невольно отпрянула. - Пойдем отсюда, - тихо сказала она. - Призраки смерти сейчас неподвижны и не могут причинить вреда, но все-таки мне не по себе.
      Форрал кивнул.
      - В первый раз за все это время ты сказала хоть что-то умное Шиа обнюхала дверь и заглянула в щелочку.
      - Так вот какие твари тебя преследовали во сне, - несколько озадаченно проговорила она.
      - Поверь мне на слово, они гораздо страшнее, когда могут двигаться - и жрать, - буркнула Ориэлла.
      Как только они повернули к лестнице, прозвучал чей-то голос. Ориэлла остановилась как вкопанная.
      - Ты слышал? - спросила она. - Что это было? Форрал растерянно завертел головой:
      - Что я должен был слышать? Они посмотрели друг на друга.
      - Нечто такое, что доступно только слуху волшебников, вероятно, прошептала Ориэлла.
      Рука Форрала вновь легла на рукоять меча. Ориэлла подождала, пока он обнажит оружие, сделала знак всем сохранять тишину.
      - А вы слышите, Шиа, Хану? - спросила она через минуту.
      - Ты прости, - ответила Шиа, - но никого, кроме нас, я не слышу.
      - Я тоже, - прибавил Хану.
      А голос между тем не утихал. Он по-прежнему звучал в голове у волшебницы - тонкий, холодный, нездешний. Разобрать слова было невозможно, но он, безусловно, звал, манил и упрашивал. По спине Ориэллы пробежал холодок.
      - Оно нас зовет, - прошептала она. - Оно хочет, чтобы мы шли на зов.
      - Что? Да ты издеваешься над нами!
      - Нет, я серьезно. Одни боги знают, кто это, но только наверняка не Нихилим, а то бы он давно уже нашел способ освободить своих сородичей. И кроме того, будь у него враждебные намерения, он легко мог захватить нас врасплох, когда погас свет.
      - Надеюсь, что ты права, - сдался Форрал, - иначе жизнь наша не стоит и ломаного гроша.
      Но Ориэлла его уже не слушала. Она спешила туда, откуда доносился таинственный призыв, и шла настолько уверенно, что и остальные нехотя потянулись следом. Форрал, правда, шел и шепотком клял ее на чем свет стоит.
      Волшебница нырнула в очередной коридор, поддаваясь настойчивому голосу, который вел ее, не позволяя свернуть не туда или открыть неверную дверь. А если она останавливалась, он перерастал в пронзительный вопль, от которого едва не лопалась голова. Одним словом, выбирать Ориэлле не приходилось.
      Она видела, что Форрал недоволен. Недоволен и нервничает. Лицо Анвара в тусклом свете волшебного огня казалось неестественно бледным, под глазами залегли черные тени.
      - Ориэлла, когда это наконец прекратится? - прошипел он.
      Волшебница покачала головой:
      - Прости, но тут я бессильна. Уже поздно, и если я не пойду на голос, он просто-напросто сведет меня с ума.
      Найти нужную комнату было несложно. Забыв об осторожности, Ориэлла рванулась вперед, не обращая внимания на яростные попытки Форрала ее удержать. Волшебный свет летел за ней, оставляя шлейф ярких искр. Голос заговорил еще требовательнее, чем раньше. Увлекая за собой Форрала, Ориэлла вбежала в открытую дверь - и в тот же миг голос внезапно умолк.
      - Я его больше не слышу, - тихо сказала волшебница. - Но он здесь, я, уверена. Меня звали из этой комнаты.
      ***
      Звук открываемой двери вывел Гринца из оцепенения. Он обернулся - и похолодел от ужаса. Двое, стоящие на пороге, несомненно, были чародеями высокие, грозные, с глазами, пронзающими человека насквозь.
      Поняв, что спасти его может только одно, Гринц, после секундного замешательства, бросился ниц перед огненно-волосой волшебницей и черными клыкастыми чудовищами - не иначе, демонами - и принялся умолять о пощаде. Академия все-таки оказалась обитаемой, и теперь он попался! Гринц лежал, не смея поднять глаза, и ждал неминуемой смерти.
      - Не смеши людей! - прикрикнула на него волшебница. - Встань-ка с пола и прекрати завывать. И поживее - у нас нет времени торчать тут всю ночь, будь она неладна.
      Ее спутник сухо засмеялся:
      - Отличный способ убедить его не бояться! Женщина не обратила на него никакого внимания. Она целиком сосредоточилась на Гринце.
      - Эй ты, отзовись хотя бы! - Ее словам вторило жуткое рычание демонов. - Что ты здесь делаешь? Это ты меня звал?
      - Госпожа, простите! - жалобно пискнул Гринц. - Я ничего не трогал, честное слово, ничего! Даже не прикоснулся! Я не звал вас! Я никогда бы не осмелился потревожить вашу милость! За мной гнались стражники, а потом я заблудился. Если вы покажете мне выход, я никогда, никогда больше не сунусь в Академию!
      Звук, который издала волшебница, звучал как нечто среднее между ругательством и вздохом.
      - О боги, помогите! - пробормотала она. - Послушай ты, недалекий смертный, никто не собирается тебя убивать. Хватит трястись! Возьми себя в руки и поднимись наконец с пола. Как только ты ответишь на мои вопросы, я покажу тебе выход.
      Вор осторожно глянул в щелку между пальцами, и у него немного отлегло от сердца. Ужасная волшебница грела руки над костром так запросто, по-домашнему, а черные демоны сидели у ее ног и жмурились на огонь, как обычные кошки.
      Гринц медленно начал подниматься, но раненая нога подогнулась, и он тяжело осел, застонав от боли.
      Волшебница проворно подскочила к нему.
      - Ты ранен? - Она направила на него свет, чтобы получше видеть. - Во имя Мелисанды, как тебя угораздило? - В глазах ее мелькнуло сострадание. Я так понимаю, что эти раны ты получил, удирая от упомянутых тобой стражников. Может быть, для начала расскажешь, чем ты им не угодил?
      Под ее испытующим взором Гринц не мог лгать.
      - Госпожа, я.., я...
      - Клянусь Чатаком! Откуда у тебя это? Гринц похолодел. Второй чародей нашел мешок с добычей и вытряхнул его содержимое перед костром. Волшебница восхищенно присвистнула, когда каскад драгоценных камней, переливаясь, хлынул на пол, и вновь повернулась к Гринцу.
      - Ты их украл, - утвердительно сказала она. - У кого?
      У Гринца пересохло во рту.
      - У П-пендрала, - просипел он, - Верховного правителя Нексиса...
      Волшебница расхохоталась:
      - У Пендрала? Так этот маленький подонок еще жив? - Не веря своим ушам, Гринц тупо кивнул. - А ты спер его обожаемые бриллианты? Ну, молодец! Так ему и надо, паршивцу! - Ориэлла хотела хлопнуть вора по спине, но вовремя спохватилась и вместо этого легонько коснулась его ран исцеляющей силой.
      Увидев, как пальцы волшебницы заискрились фиолетово-синим сиянием, Гринц перепугался, но, к своему изумлению, обнаружил, что оно не причиняет боли. Наоборот, там, где фиолетовый луч касался его тела, боль утихала и раны начинали затягиваться. Он своими глазами видел, как порез на ноге начал исчезать и вскоре пропал бесследно.
      - Дырки на штанах как-нибудь сам залатаешь, - хмыкнула волшебница, и фиолетовый луч погас.
      Гринц с восхищением уставился на нее. С раннего детства ему все приходилось делать самому, и до сих пор никто, даже родная мать, пока была жива, не проявлял о нем такой заботы.
      - Спасибо вам, госпожа, - тихо прошептал он. В ответ она улыбнулась, и с этого момента жизнь Гринца изменилась раз и навсегда.
      Второй чародей, не выпуская из рук оружия, присел на краешек стола.
      - Так вот, - твердо заговорил он, обращаясь к Гринцу. - Мы пришли сюда потому, что услышали чей-то крик. Это ты кричал?
      Волшебница с испуганным восклицанием отвернулась от Гринца:
      - О боги, крик! Я совсем забыла об этом голосе!
      - Не спеши, любовь моя. - Чародей, сложив на груди руки, строго глядел Гринцу в лицо. - Ну? Почему ты кричал, приятель? - Голос его стал мягче. Ты весь растерзан. Кто это тебя так отделал? Здесь есть еще кто-то?
      Гринц медленно покачал головой:
      - Это... Это очень страшно. Оно там... - Не в силах вымолвить больше ни слова, он ткнул пальцем в темную нишу. Ориэлла, бросив взгляд на Форрала, отошла от огня.
      - Давай-ка выясним, о чем это он. - Сосредоточившись на шарике волшебного света, она заставила его сиять в полную силу.
      - Там... - повторил Гринц, тыча пальцем в полумрак, - вот оно где...
      - Осторожнее! - предостерегающе заметила Шиа. - Это может оказаться ловушка.
      - Вот мы сейчас и проверим, - ответила Ориэлла. - Ты пригляди за этим смертным, ладно? Я думаю, ему можно верить, но не хочу рисковать.
      Форрал встал со стола и присоединился к ней. Вместе они осторожно подкрались к нише, и когда волшебный свет озарил ее, воин вскрикнул, а волшебница замерла в изумлении.
      - О боги, - выдохнула она наконец. - Это Финбарр! - Сколько еще потрясений уготовила ей Академия? Ориэлла шумно вздохнула и закусила губу. - Не верю я этому! Финбарр погиб, убитый Нихилим, и я почувствовала его смерть! Зачем Миафану понадобилось похищать его труп у времени? Это же безумие!
      - А разве Миафан когда-нибудь отличался умом? - хмуро возразил Форрал. - А потом, ты уверена, что почувствовала смерть Финбарра?
      Ориэлла нахмурилась, вспоминая.
      - Тогда я впервые испытала это ощущение, но, поверь мне, его ни с чем невозможно спутать. Но зачем сохранять тело мертвого мага? Ничего не понимаю?
      - Вспомни, ведь у Миафана была Чаша. Ориэлла внимательно посмотрела на Форрала, облаченного в тело Анвара.
      - Сегодня мы уже имели возможность убедиться в ее эффективности, сказала она задумчиво. - Ты думаешь, тут что-то похожее?
      - Откуда мне знать, - пожал плечами Форрал.
      - Что ж, я считаю, что его надо освободить! - решительно сказала волшебница.
      - Нет! - твердо произнес Форрал.
      - Нет! - раздался в голове Ориэллы мысленный голос Шиа. - Что тебе это даст? Ты сама только что говорила, что этот человек умер, и здесь какая-то черная магия. Оставь его, и уйдем отсюда скорее. Твое любопытство вечно приносит одни неприятности.
      - Вот лучший совет за всю ночь, - улыбнулась волшебница. - Но, к сожалению, я не могу ему последовать. Финбарр был моим другом, и я его не оставлю. В конце концов, я тогда могла и ошибиться.
      - Ориэлла, ты делаешь большую ошибку, - предостерегающе сказал Форрал. - Что бы здесь ни случилось, тебе не следует в это встревать!
      - Это ты говоришь волшебнице? - отозвалась Ориэлла. - С таким же успехом ты можешь приказывать огню не жечь. - Она повернулась к неподвижной фигуре Финбарра. - Советую всем отойти подальше.
      Пантеры и Форрал пропустили эти слова мимо ушей, что, впрочем, ее ни капельки не удивило. Отступив на шаг, Ориэлла сделала глубокий вдох, чтобы успокоить мысли и сосредоточиться, а потом потихоньку начала снимать заклинание. Голубая паутинка, окутывающая Финбарра, потускнела и с громким треском рассыпалась синими искрами, похожими на льдинки. Глаза архивариуса прояснились. Он заморгал и покачнулся, но успел выпрямиться и увернуться от протянутых к нему дружеских рук.
      - Не трогайте меня! Я не то, что вы видите! - Голос был сухим и легким, словно шелест ветра, и совершенно лишенным эмоций. Нечеловеческий голос.
      - Так кто же ты? - спросила Ориэлла. - И что ты сделал с Финбарром?
      Голос издал глубокий, жуткий звук, отозвавшийся гулким эхом. Этот звук был неуловимо знаком Ориэлле.
      - Готов спорить, волшебница, что ты меня помнишь. Нихилим тебя не забыли.
      Ориэлла задохнулась от ужаса, а Форрал стремительно выхватил меч из ножен.
      - Не давай ему почувствовать твой страх! - услышала волшебница мысленное предостережение пантеры.
      - Ты права, - мрачно ответила Ориэлла. - Эти мерзкие твари убили Форрала. - Она подняла Жезл Земли, и раздался оглушительный гром. Комнату озарила вспышка изумрудного света. - Я узнаю тебя, - сказала она Призраку Смерти. - Ив любую минуту могу вновь предать тебя забвению, как ты того заслуживаешь.
      - Подожди! Прошу тебя, не надо! - Слова прозвучали невыразительно, но быстрота, с которой они были произнесены, придавала им настойчивости и убедительности. - Нихилим могут помочь тебе - если ты им позволишь.
      - Что?! - Ориэлле показалось, что она ослышалась. Из всех событий, что с ней произошли за последнее время, это было едва ли не самое невероятное. - Ты хочешь помочь мне? - Она не знала, смеяться ей или плакать.
      - Ориэлла, нет! Не верь этому... Этой... - Голос Форрала был низким, тревожным, и Ориэлла заметила, что у него дрожат руки. Бедный Форрал! В целом мире он боялся только одного - Призраков Смерти. Ориэлла его очень хорошо понимала и тоже боялась их, но, если они могут обеспечить ей хоть какое-то преимущество перед Элизеф, нельзя упускать такую возможность.
      Бросив на Форрала извиняющийся взгляд, она вновь повернулась к чудовищу, взявшему себе обличье ее старого друга.
      - Хорошо. Я выслушаю тебя, но берегись - на сей раз ты один, и если ты хотя бы шевельнешься, это будет твое последнее движение.
      - Я понимаю.
      - Вот и отлично. - Ориэлла набрала в грудь побольше воздуху. - Итак, что тебе от меня нужно? Я не настолько глупа, чтобы верить, будто Призраки Смерти ни с того ни с сего решили со мной сотрудничать.
      В нечеловечески голубых глазах вспыхнуло пламя.
      - Ты нужна нам, волшебница. Я хочу, чтобы ты освободила мой народ.
      Ориэлла уставилась на него с открытым ртом.
      - Что?! - заорал Форрал. - Да ты рехнулся? Позволить вам свободно разгуливать по земле? Ты думаешь, что она дура?
      - Терпение, волшебница. Позволь мне все объяснить. Я не прошу, чтобы ты отпустила нас в этот мир, - мы ему не принадлежим. Я просто хочу, чтобы мы вернулись домой.
      - Домой? - Глаза Ориэллы расширились. Изумление ее было так велико, что она забыла о страхе. - А где вы живете?
      Голубые глаза Финбарра подернулись поволокой.
      - Нихилим не всегда были такими, как сейчас, - сказал он. - Когда-то мы жили Меж Двух Миров и были прекрасны и чисты. Владыка Смерти посылал нас в этот мир, чтобы положить коней, человеческим страданиям и боли. Мы приходили к старым, больным, изможденным или отчаявшимся людям и уносили их с собой к Водоему Душ, чтобы они могли возродиться и прожить новую, яркую жизнь. - Призрак Смерти вздохнул и, помолчав, продолжал:
      - Таковы были наши обязанности, а кроме того, мы являлись Хранителями Равновесия и Стражами Врат. Так продолжалось до тех пор, пока не были созданы Талисманы. Во времена Катаклизма Шианнала поработила нас, заточив в Чашу Жизни, и превратила из подателей милосердия в смертельное, оружие. Именно тогда смерть стала страшить людей, а до этого она казалась им благом. - Он взглянул в лицо Ориэлле. - Я умоляю тебя - помоги нам. Такой возможности нам больше может и не представиться. Исправь зло, причиненное твоими предками, и освободи нас. Разрушь оковы Чаши - и мы уйдем.
      - И вы поможете мне отыскать кубок, чей облик имеет теперь Чаша Жизни? - тихо спросила Ориэлла.
      - Поможем. Мы обязаны сделать это во имя собственного спасения.
      - А как же Финбарр? Если я тебе помогу, ты сможешь вернуть его нам? Призрак вздохнул:
      - Этого я не знаю. Я могу говорить с тобой, только приняв человеческий облик. Я занял это тело в тот миг, когда умер его владелец, но твой враг сковал меня заклинанием прежде, чем я успел что-то сделать. Дух. Финбарра не переступил черты, но, боюсь, когда я покину его тело, это произойдет. Если ты хочешь предотвратить его гибель, тебе остается только одно: захватить Чашу Жизни и использовать ее по назначению.
      - А что ты скажешь насчет леей смерти? - со злостью перебил его Форрал. - Ты не выразил ни малейшего сожаления о том, что убил меня?
      Холодный взгляд Призрака Смерти упал на воина.
      - Я уже говорил - это не наша вина. Твое время еще не пришло в тот момент, но мы вынуждены повиноваться Чаше.
      Форрал отмахнулся от Ориэллы, которая пыталась его успокоить, и закричал:
      - Ага, значит, вам, бедняжкам, некуда было деваться! И стоит сейчас Элизеф отдать приказ, как вы тут же накинетесь на Ориэллу? Вы думаете, эта девчонка пойдет на такой риск?
      Ориэлла бросила на него уничтожающий взгляд.
      - Какая я тебе... Впрочем, он прав, - сказала она Призраку. - И до тех пор, пока Чаша находится в руках Элизеф, я не имею права рисковать. Если я добуду Чашу, то обещаю возвратить вам свободу. Однако, к сожалению, добывать ее мне придется без вашей помощи.
      - Не торопись, - сказал Призрак, - подумай. На самом деле риск невелик, ибо владелец, Чаши должен вернуться сюда, а если он...
      - Она, - поправила Ориэлла. - И новый владелец куда опаснее предыдущего, должна заметить.
      - Пусть будет она, - согласился Призрак. - Личность властителя не имеет для нас значения. Так вот, если она не вернется сюда, чтобы снять заклинание, то откуда ей знать, что оно уже снято?
      - Если вы начнете сражаться на моей стороне, она это сразу узнает, заметила Ориэлла. - С другой стороны, было бы глупо упускать такую возможность. - Волшебница на минуту задумалась. - Слушай, ты говоришь, что дух Финбарра еще не исчез окончательно. Могу ли я с ним поговорить?
      - Сознаешь ли ты, - был ответ, - что только моя сила удерживает его в этом мире? Понимаешь ли ты, что, даже если я позволю ему говорить с тобой, я не смогу передать ему власть над его телом, иначе мы оба пропадем?
      - Я понимаю, - кивнула волшебница. - И все же я думаю, его мудрость нам пригодится. Тем более если вы друг от друга так сильно зависите.
      - Хорошо. Надеюсь, что в крайнем случае мы как-нибудь тело поделим.
      На глазах у нее черты Финбарра начали изменяться. Неземное мерцание в зрачках угасло, архивариус потянулся, словно после долгого сна, и принялся изумленно озираться по сторонам. В глазах его Ориэлла уловила тень еще того страха.
      - Финбарр! - закричала она. - Все хорошо, не бойся! Они ушли!
      Финбарр шагнул вперед и протянул навстречу ей руки.
      - Ориэлла! Дорогая моя! Ты цела! И Анвар! Благодарение богам! - Он еще раз огляделся и потер глаза пальцами. Брови его сдвинулись над переносицей. - Где это мы? Это же не та комната! Мой архив, надо полагать... Как мы тут очутились? И где Нихилим? Неужели мы всех одолели? А Форрал? И, - голос его стал жестче, - где этот подонок Миафан, будь он трижды неладен?
      Ориэлла с опозданием сообразила, что он не знает о том, что Мериэль больше нет в живых. Как же рассказать ему о безумии, постигшем его возлюбленную супругу, и о том, что она пыталась убить ее, Ориэллу, и Вульфа? Но как бы то ни было, Финбарр должен узнать все. Волшебница тяжело вздохнула.
      - Финбарр, ты был выведен из потока времени, ты стал жертвой собственного заклинания. С нашей последней встречи прошло немало лет, и многое изменилось. Сможешь ли ты сейчас прочесть мои мысли? Я боюсь, что на устный рассказ потребуется несколько часов.
      Но даже этот процесс занял порядочно времени, а когда он окончился, Ориэлла вся взмокла и была чуть жива от усталости. Нелегко заново переживать мгновения прошлого - как плохие, так и хорошие. Впрочем, Финбарру было еще тяжелее. Он не скрывал слез.
      - Зачем? - вопрошал он. - Почему ты не оставила меня в неведении?! Зачем ты разбила мне сердце?! Ориэлла взяла его за руку.
      - Мне нужен твой совет, Финбарр. Ты знаешь о Нихилим больше любого из нас, и с одним у тебя сейчас самая тесная связь. Можно ли им доверять? Стоит ли снять заклинание - или риск слишком велик?
      Архивариус постарался успокоиться и прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться.
      - Ты можешь им доверять, - сказал он наконец. - Что известно одному из них, знают и остальные. Все они мечтают освободиться от уз Чаши Жизни. Ты единственная, кто может помочь им, и они сделают все, чтобы, в свою очередь, помочь тебе. Но, к сожалению, пока Чаша у Элизеф, они представляют серьезную опасность. - Он открыл глаза и продолжал:
      - Возможно, то, что я скажу, придется не по вкусу тому, кто делит со мной это тело, но я не советую снимать заклинание. Риск слишком велик. Тебе придется сражаться самой, Ориэлла, но, по-моему, к этому ты уже привыкла. Финбарр невесело улыбнулся. - Тем не менее могу предложить тебе освободить того, кто находится в моем теле. В крайнем случае тебе придется иметь дело лишь с одним Призраком Смерти. Кроме того, - глаза его заблестели, - не хочу показаться эгоистичным, но если Нихилим пойдет с тобой, то я тоже буду рядом.
      - Ради того, чтобы ты был с нами, я готова на все, - уверила его Ориэлла и оглянулась на своих спутников. - Я принимаю совет Финбарра.
      - Что до меня, - сказала на это Шиа, - то мне правится твой друг, но тот, другой, не внушает доверия. Тут вмешался Форрал:
      - Ориэлла, это безумие! Я тебе не разрешаю: слишком велика опасность!
      - Он не разрешает! Что это еще за новости? - Ориэлла смерила Форрала надменным взглядом. Просто он сам боится... - Нет, - тоном ниже сказала она. - Я не согласна. Твои сомнения понятны мне, но...
      - Сомнения? - взревел Форрал. - Эти твари - хладнокровные и злые убийцы - мне ли не знать! - С заметным усилием он взял себя в руки:
      - Послушай, любимая, я не отрицаю тех преимуществ, которые мы получим, но, по-моему...
      - По-моему, риск оправдан, - тоже стараясь сдерживать себя, сказала Ориэлла. Терпение, говорила она себе. Не забывай, они убили Форрала. У него есть очень убедительная причина бояться Нихилим.
      - Я понимаю, - холодно произнес Форрал. - В мое отсутствие ты поднаторела в военных вопросах. Так вот, даже через тридцать лет ты можешь прийти ко мне и сказать, что умеешь воевать, но даже тогда это будет не правдой. Позволь еще раз указать тебе, что ты совершаешь большую ошибку. Твое упрямство мне знакомо, но на сей раз ты хочешь подвергнуть всех нас ненужной опасности.
      Шиа, стоявшая рядом с Ориэллой, негромко зарычала.
      - Почему ты позволяешь этому человеку так с собой разговаривать?
      Волшебница погладила пантеру по голове.
      - Форрал все еще живет прошлым. После его смерти многое переменилось, и ему трудно привыкнуть ко мне такой. Боюсь, ему будет нелегко.
      - Да и тебе тоже, - тихонько добавила Шиа. Атмосфера накалялась, и наконец настал переломный момент.
      - ; - Я ценю твой опыт, Форрал, - твердо сказала волшебница. - Но тут скорее не военный, а магический вопрос. Я знаю о наших врагах - и о Талисманах! - гораздо больше тебя. Я приму к сведению твой совет, но решения здесь принимаю я - и хватит об этом!
      - Нет, не хватит! - разозлился Форрал. - Ведь я же сам воспитывал тебя, Ориэлла! И я вовсе не обязан стоять как пень и выслушивать твои нотации!
      Ориэлла вздернула подбородок и смерила Форрала презрительным взглядом.
      - Разумеется, не обязан, - спокойно произнесла она. - Тебе совершенно не обязательно тут оставаться. Можешь идти, тебя никто не держит.
      Форрал вытаращился на нее:
      - Что? Неужели ты и впрямь думаешь, что я уйду и оставлю тебя одну?
      - Как пожелаешь, - неумолимо проговорила Ориэлла. - Но если ты остаешься, я не хочу больше слышать никаких споров. Ты сам учил меня, что командир может быть только один.
      Форрал смотрел на нее так, словно впервые увидел.
      - Да-да, - медленно произнес он. - Припоминаю. Так что же мы теперь будем делать, командир? Торчать тут до посинения?
      Ориэлла скрипнула зубами. Главное - не терять самообладания.
      - Прежде всего нам нужна информация. Я даже не знаю еще, сколько отсутствовала и кто правит Нексисом после исчезновения Волшебного Народа.
      ***
      Всеми забытый, Гринц с благоговейным ужасом наблюдал, как волшебница оживила таинственное существо. Так, значит, это и есть легендарная госпожа Ориэлла, которая исчезла много лет назад! Старик Харгорн частенько о ней рассказывал, и всегда с большой любовью и сожалением. Гринц был благодарен ей за излечение и восхищен достоинством, с которым она отвечала второму чародею, когда тот пытался с ней спорить. И хотя здравый смысл говорил ему, что связываться с Волшебным Народом - верх глупости, ему хотелось отплатить ей за ее доброту, и кроме того, вместе с ней вошло маленькое чудо, и Гринцу не хотелось с ним расставаться.
      - Госпожа, я могу вам помочь, - неожиданно выпалил он. - Я готов рассказать вам все, что вы хотите знать.
      Глава 11
      ГОРОД ЛЕТЯЩЕГО СКАКУНА
      С воздуха казалось, что это обычный холм. Д'Арван, лежащий поперек седла, пытался утереть плечом слезящиеся глаза, но с руками, связанными за спиной, сделать это было непросто. В очередной раз сморгнув слезы, он покосился на поросший деревьями холм внизу. Неужели это и есть цель их путешествия?
      Так оно и оказалось. Один за другим фаэри снижались к крутому лесистому склону, и когда скакун, на котором везли Д'Арвана, резко пошел вниз, у чародея на мгновение помутилось в глазах. Холм оказался гораздо, гораздо больше, чем выглядел с высоты, а каждое дерево на самом деле было высокой башней. Это магия фаэри придала им вид лесных великанов.
      Владыка Леса и его свита на славу потрудились и со всей возможной точностью воспроизвели в новом городе волшебную крепость, в которой жили в изгнании. Их новый дом начинался высоко в небе и, по предположению Д'Арвана, уходил глубоко под землю. На эту мысль его навели многочисленные окна и балкончики на поверхности склона. Лесные поляны при ближайшем рассмотрении оказались цветущими садами с беседками и фонтанчиками. Чистые ручейки вились между деревьями, словно нити жемчуга.
      За холмом до самого горизонта тянулась горная цепь. Увидев снежные шапки на вершинах, Д'Арван даже испугался того, как далеко на север его занесло. Ближайшая гора протянула свои длинные руки к холму, обнимая его кольцом ярко-зеленой долины, отороченной по краям темной зеленью леса. На повороте в долине на миг блеснула голубая лента реки, на берегах которой паслись тучные стада коров и овец.
      В диких северных краях Хеллорин воздвиг целое могучее государство, и при виде его сердце Д'Арвана учащенно забилось. Чародея одолевали мрачные предчувствия. Его отношения с отцом были далеки от идеала, но для того, чтобы разыскать сына сразу после возвращения, Хеллорин, несомненно, должен был постоянно быть начеку и следить за всем континентом. Зачем? Кто зкэет, какую участь уготовил Повелитель фаэри своему непутевому наследнику?
      Скакуны фаэри один за другим опустились на плато с восточной стороны холма. Д'Арвана спустили на землю и сразу же потащили куда-то. За спиной он слышал отчаянную ругань Мары. Мелькнули деревья, потом луг, пестрящий цветами, потом потянулись вымощенные и просто присыпанные песком аккуратные дорожки. Любопытные лица фаэри, скуластые, с огромными бездонными глазищами, глядели на него, ковыляющего в цепких руках своих конвоиров. Потом сквозь две пары дверей его впихнули в какой-то темный коридор, и он на какое-то время перестал различать окружающее.
      ***
      - Уберите лапы, ублюдки проклятые! - рявкнула Мара, но и сопротивление, и брань были одинаково бесполезны. Похитители только усилили хватку. Она мрачно поклялась себе, что, когда ее руки освободятся и снова смогут держать меч, Хеллорин недосчитается многих своих людей.
      В отличие от Д'Арвана ее тащили на другую сторону холма - и все время куда-то вниз. Этот склон был более скалистым и безлюдным. Огромные валуны, покрытые желтым лишайником и дряблым зеленым мхом, торчали из тощей земли, словно кости полусъеденного зверями трупа.
      Северное подножие холма было сплошь изрыто туннелями. У железных ворот стояли фаэри с длинными пиками, чьи наконечники блестели так же холодно и беспощадно, как зрачки стражников. Конвоиры обменялись с ними несколькими фразами на немыслимом языке, после чего Мара, как посылка, перешла из одних рук в другие. Потом ее втолкнули в одну из темных нор, и дневной свет исчез за тяжелыми створками.
      В туннеле, обитом грубыми досками, было очень сыро. Древесные корни, словно корявые пальцы, пробивались сквозь щели. Единственным источником света здесь была фосфоресцирующая плесень, покрывающая доски. Тяжелый воздух пах землей и перегноем. Голоса фаэри звучали безжизненно и приглушенно: глина впитывала звуки, не давая им разнестись далеко. Маре было не по себе: ей, казалось, будто своды туннеля вот-вот сомкнутся и погребут ее под землей. Внезапно ей пришло в голову, что фаэри собираются замуровать ее заживо, и лишь гигантским усилием волн Мара подавила панический страх, начавший подниматься у нее в душе. Лучшим способом отвлечься от мрачных мыслей было закрыть глаза и подумать о чем-нибудь другом. Например, о том, как отсюда выбраться.
      Внезапно шарканье ног по влажной земле сменилось скрипом кожи о камень, а голоса зазвучали громко и гулко. Мара почувствовала, что переворачивается в воздухе, и открыла глаза. Ее несли вниз по каменной лестнице, освещенной хрустальными шарами, в которых плясали язычки золотисто-зеленого пламени. У подножия лестницы Мара разглядела высокие железные ворота. Эти ворота тоже охранялись, причем одним из стражников была женщина. Мару поставили на ноги, и женщина привычными движениями ощупала ее, как лошадь на ярмарке.
      Оскорбленная, Мара откинула голову, чтобы плюнуть ее в физиономию, но, встретив холодный, безжалостный взгляд, от которого кровь стыла в жилах, моментально передумала. Впрочем, женщина догадалась о ее намерениях и, не торопясь подняв руку, хлестнула Мару по щекам. Это было похоже на ожог кислотой. Мара закричала, а фаэри, словно не слыша, деловито содрали с нее одежду и надели на шею кольцо с цепью из какого-то обжигающе холодного металла. Потом они открыли ворота и швырнули Мару туда. Она прокатилась по шести ступенькам и, голая и истерзанная, шлепнулась на пыльный каменный пол.
      - Миленькая, с тобой все в порядке?
      Мара, ослепшая от слез, не видела говорившего, но голос был человеческий, добрый и, несомненно, принадлежал женщине.
      - Будь я проклята, если со мной хоть что-нибудь в порядке! огрызнулась Мара, едва шевеля разбитыми губами. Но все же она наугад протянула руку, и ей помогли встать. Выплюнув вместе с кровью набившуюся в рот грязь и утерев слезы, она подняла голову и увидела высокую костлявую женщину средних лет, на которой, как и на Маре, кроме ошейника с цепью, ничего не было.
      Яростно потирая горящую щеку, Мара моргнула и спросила:
      - Кто ты такая, во имя Чатака?
      Женщина нахмурилась и полным достоинства жестом поправила каштановые, чуть тронутые сединой волосы.
      - Я - Лисия, - гордо сказала она. - Кружевница из Нексиса.
      Мара потерла ушибленную скулу. Она ничего не понимала. Оглядевшись, она увидела, что их камера представляет собой большую пещеру, освещенную уже знакомыми шарами, висящими на стенах и своде. О боги, что это за место?
      Она опять повернулась к Лисий:
      - Если ты из Нексиса, то что, во имя всех демонов, делаешь тут?
      - Ничего себе вопрос! - искренне изумилась кружевница из Нексиса. - А где же ты была последние несколько лет, если не знаешь, что здесь у нас происходит?
      В пещере было тепло и сухо, но Мара дрожала и страстно желала найти хоть какую-нибудь тряпку, чтобы прикрыть наготу. Она раздраженно уставилась на женщину:
      - Что за чушь? Ясное дело, я и понятия не имею, что у вас здесь творится... - Впрочем, Мара быстренько осознала, что разговор в таком тоне ей абсолютно ничего не даст. На лице кружевницы уже начало проступать каменное выражение, ясно говорящее, что ей не доставляет никакого удовольствия общение с дурой. Взяв себя в руки, Мара вздохнула и, как могла, спокойно проговорила:
      - Извините меня. Я растерялась и еще не успела опомниться от страха, хотя это, конечно же, не повод на вас набрасываться. Меня зовут Мара, в свое время я была помощницей командира городского гарнизона. Но вы правы я долгое время отсутствовала в Нексисе. Лисия смягчилась.
      - Бедняжка, еще бы тебе не испугаться. Похищение для всех нас было большим ударом. Пойдем-ка, я дам тебе чего-нибудь горячего...
      - Да, пожалуйста, и, может быть, у вас найдется что-нибудь из одежды? - с надеждой спросила Мара. - Любая рвань.
      - Тут, к сожалению, ничем помочь не могу, - покачала головой Лисия. Фаэри выдают одежду лишь тем, кто выходит работать снаружи, но и у тех по возвращении она опять отбирается. В пещерах мы все ходим голые. Как животные. - Она выплюнула последнюю фразу, словно эти слова были омерзительны даже на вкус. - Фаэри считают, что в таком состоянии мы быстрее приручаемся.
      Мара остановилась, пораженная.
      - Вы хотите сказать, что фаэри используют людей как рабочий скот? Как рабов? - Она вспомнила Хеллорина, отца Д'Арвана. Он всегда на удивление тепло к ней относился. Знает ли он, что она здесь? Неужели это сделано по его же приказу? Но не мог же он поступить так с возлюбленной собственного сына! Впрочем, если у него хватило совести на долгие годы лишить ее возможности даже поговорить с любимым... В конце концов, она для него всего лишь смертная и достойна только презрения. Но в таком случае он не пощадит и своего непокорного сына. От этой мысли по спине у Мары пробежал холодок.
      Лисия тем временем вновь повела ее в глубь пещер, осторожно и ловко обходя камни.
      - Разумеется, в качестве рабов, - говорила она, периодически награждая фаэри эпитетами, которые звучали пугающе в устах столь чопорной дамы. - А ты думала, что им просто приятно наше общество? Ублюдки! - Лисия гневно сдвинула брови. - Впрочем, некоторые из нас им очень даже нравятся, горько прибавила она. - Здесь полно молоденьких вертихвосток, которые только рады вынашивать детишек этим мерзавцам. За это им разрешают жить наверху. И знаешь, эта бессмертная кровь почему-то всегда пробивает себе дорогу, и у них рождаются сплошь маленькие фаэри, в которых нет ничего человеческого. - Она вздохнула. - Бывают дни, когда я сама готова продать душу за глоток солнца и свежего воздуха, поэтому не могу винить этих девиц. А бывает, что я готова сама перерезать им глотки... Впрочем, я уже слишком стара, чтобы рожать, и, возможно, во мне говорит обычная зависть.
      - А что делают остальные? - поинтересовалась Мара. Лисия пожала плечами:
      - Кого-то фаэри берут в прислугу - мыть, убирать, готовить. Другие таскают камни, третьи роют туннели... Наши всемогущие фаэри, видишь ли, чересчур нежные, чтобы самим копаться в земле или сгребать навоз. Они боятся запачкать ручки. Но мы - в этих пещерах, я имею в виду, - мы искусные мастера. Мы выполняем заказы наших хозяев, а те нас за это кормят и порой подолгу не причиняют боли.
      Несмотря на наготу, Лисия держалась с удивительным достоинством, и Мара невольно старалась идти с ней в ногу. Потом инстинкт воина подсказал ей, что за ней наблюдают, и она даже уловила какое-то движение среди камней.
      - Лисия?.. - осторожно спросила она, легким кивком указав в ту сторону.
      - Не волнуйся. - Кружевница махнула рукой - Просто у нас такое правило, что новичка встречает кто-нибудь один - обычно те, кто впервые сюда попадает, запуган или агрессивен По опыту нам известно, что прежде всего нужно дать человеку время опомниться. Ты еще познакомишься с остальными. Отдохни, а когда вернутся люди с полевых работ, я тебя сразу всем и представлю.
      Вскоре они достигли низенького каменного домика без окон, стоящего на берегу подземного озера. Лисия ввела Мару в единственную комнату, где не было ничего, кроме толстой подстилки на полу и светильников под потолком. Мара с любопытством протянула руку к одному из шаров и ощутила под пальцами ясное глубокое тепло, похожее на тепло солнечного луча.
      - Почему-то в пещере они мигали, а здесь горят ровно .. Кружевница хмыкнула:
      - Потому что эти ублюдки таким образом хотят отучить нас думать. Ты сама скоро почувствуешь, как от бесконечного мигания пропадает способность собраться с мыслями. Но здесь они так сделать не могут, у меня же кружева Для моей работы нужен яркий и ровный свет, иначе я просто ослепну, а мои изделия они ценят. - Лисия озорно улыбнулась. - Я - лучшая кружевница в Нексисе, вернее, раньше была. - Она жестом указала на большой деревянный стол в углу, где лежали мотки изящнейшего кружева и катушки с яркими, переливающимися нитками - тоньше паутинки. - Фаэри, даже мужчины, не исключая самого Хеллорина, чрезвычайно пекутся о своей внешности. Поэтому я у них в чести. Мне даже разрешено пользоваться столом и табуреткой. Остальным приходится все делать прямо на полу. - Лисия вытащила из-под стола длинноногую табуретку. - Вот, садись, девочка. Выглядишь ты , неважно, да оно и понятно. Устраивайся в углу, там ты сможешь откинуться на стену. - Она достала из ниши глиняную кружку и тарелку. - Вот. - На тарелке лежало яблоко и черствая горбушка серого хлеба. - Ужин дают, когда все возвращаются с работ, но я всегда держу запасец на всякий случай. Поешь, и тебе станет легче, а я пока схожу за водой. Не стану оскорблять тебя предложением не переживать, но советую отложить переживания на потом. Они ведь как дрожжи - могут увеличиваться бесконечно, только пищу им дай. Я скоро, не скучай.
      Оставшись одна, Мара, по совету Лисий, оттащила табуретку в угол и села, прислонившись к стене. У нее возникло подозрение, что вода - это только предлог, но в таком состоянии ей, по существу, было все равно, куда отправилась Лисия. У Мары от голода сводило желудок, но она не притронулась к пище. Надо было придумать, как отыскать Д'Арвана, составить план бегства, но у нее просто не было сил...
      - Ну вот - быстро я?
      - Что? - Мара открыла глаза. Табуретка качнулась, и она едва не упала.
      Лисия протянула ей кружку. Мара мечтала о глотке чего-нибудь горячего, но, сделав глоток, скривилась. Это была обычная вода, только очень жесткая и не горячая, а еле теплая. Кружевница, увидев ее реакцию, сардонически подняла бровь.
      - Вы должны извинить нас, но посыльный с вином еще не вернулся.
      - И это все, что они вам дают? - спросила Мара.
      - Отчего же? Кто хочет, может потреблять ее и в холодном виде.
      - Семь кровавых демонов! Это жестокость!
      - А как ты думала? - Светло-голубые глаза Лисий вспыхнули. - Мы для них меньше, чем насекомые. Нам, ремесленникам, еще повезло, а жизнь остальных работяг не представляет для фаэри никакой ценности. Всегда можно будет наловить еще.
      Мара была потрясена. Она как-то не думала, что соплеменники ее возлюбленного могут быть настолько бесчеловечны. Неожиданно та изоляция, которой чародеи подвергли фаэри, показалась ей весьма своевременной мерой.
      - И что, никто не пытался бежать? - тихо спросила она.
      Кружевница пожала плечами:
      - Ты считаешь, что они не предусмотрели такую возможность? Для чего, по-твоему, у нас эти ошейники? Для красоты? Говорят, что этот металл сплав золота с кровью фаэри и обладает какой-то своей магией. Цепь, возможно, кажется тебе тонкой, но поверь - разорвать ее совершенно невозможно. По-моему, сами фаэри не знают, как ее снять. А если ты все-таки убежишь, то, когда будешь пересекать границы их владений, ошейник раскалится добела и просто-напросто пережжет тебе шею.
      Мара невольно вскинула руку к горлу и, коснувшись ледяного металла, содрогнулась от страха. Лисия печально наблюдала за ней.
      - Да-да, милочка. Даже проклятые чародеи и то были лучше. При них мы по крайней мере могли свободно передвигаться. Жаль, что они перебили друг друга и теперь некому приструнить этих фаэри?
      На мгновение в душе Мары затеплился огонек надежды. Ведь не все чародеи погибли! Быть может, у Д'Арвана достанет силы и мужества заставить своего отца отменить рабство.
      - Мы не животные! - прошептала она. - Нас нельзя держать здесь, как тупую скотину!
      Впрочем, Мара достаточно трезво смотрела на вещи, чтобы понимать: в реальной жизни подобные соображения имеют весьма небольшой вес. Она вновь потрогала холодный ошейник. Рабыня, словно бы говорил он. Низкое тупое животное. В конечном счете это всего лишь вопрос силы, а фаэри с избытком ее хватает. Остается только надеяться, что они когда-нибудь изменят свое отношение к смертным и отпустят рабов.
      ***
      Дворец Хеллорина венчала высокая башня - единственная в городе. Отсюда Повелитель фаэри мог обозревать все свои владения. Д'Арван стоял у южного окна, глядя на город - символ процветания и богатства фаэри, свидетельство их превосходства и мощи. Противоположное окно выходило на зеленые луга и горы. Сквозь него видны были рудники, наполовину скрытые лесом, фермы, поля - и все вокруг несло на себе печать порабощения человека.
      В душе у Д'Арвана шевельнулось чувство вины. После Катаклизма чародеи, народ, к которому принадлежала его мать, точно так же поработил смертных, и даже сейчас многие маги считали это чем-то само собой разумеющимся.
      Сердце Д'Арвана разрывалось от стыда и гнева. Проклятые фаэри! А ведь Хеллорин - его родной отец. Он уже погасил разум ксандимцев, а теперь хочет подмять под себя еще одну расу. И что он сделал с Марой?
      Д'Арван дергал и тряс запертую дверь, дубасил ее кулаками.
      - Отвечайте, чтоб вам пусто было! Есть тут кто-нибудь? Как вы смеете держать меня взаперти - да вы знаете, кто я такой? Выпустите меня отсюда, безмозглые подонки! Я требую, чтобы меня отвели к отцу, и немедленно!
      При этом он, разумеется, прекрасно понимал, что его держат здесь по приказу отца. Поэтому он оставил свои бессмысленные протесты и решил слегка поразмяться. Если Лесной Владыка желает унизить сына и посеять в его душе страх, то он глубоко ошибается.
      - Не бывать этому! - шипел Д'Арван, царапая каблуками пушистый ковер. Измочалив его, он пронесся по комнате как ураган, расшвыривая кресла, опрокидывая столы и вообще переворачивая все вверх дном. - Я ему покажу!
      - Ты бы поласковее с мебелью - когда-нибудь все это станет твоим.
      Д'Арван резко обернулся и увидел в дверях Хеллорина, который смотрел на него с откровенной усмешкой.
      - Ты-ы! - взревел маг и швырнул в отца первое, что попалось под руку. Хеллорин спокойно шагнул в сторону, и тяжелый стул, ударившись о косяк, разлетелся в куски.
      ***
      Улыбка сошла с лица Хеллорина, когда он увидел, с каким выражением смотрит на него сын.
      - Ты чудовище! У тебя нет совести! - выпалил Д'Арван. - Ведь это же люди, а не дрессированные животные! Люди, у которых были семьи, свои мечты и надежды. А ксандимцы, которых ты начисто лишил человеческого разума? Да как ты можешь жить после этого!
      В глазах Д'Арвана горел холодный, непримиримый огонь, который живо напомнил Хеллорину тот момент, когда он скрестил меч с этой проклятой волшебницей. Не становись у меня на пути! - говорил этот взгляд. Владыке фаэри пришлось проглотить заготовленное приветствие и быстро соображать, что теперь делать. Стычка с Эйлин научила его тому, что с чародеями следует обращаться аккуратнее, чем хотелось бы, а ведь Д'Арван все-таки наполовину чародей. Хеллорин вовсе не собирался терять сына, как потерял Эйлин, но Д'Арван являлся его наследником и должен был уяснить свою ответственность перед фаэри. Хеллорин попытался начать разговор дружелюбно, считая, что перейти к угрозам никогда не поздно.
      - Не соблаговолишь ли по крайней мере выслушать меня, прежде чем опять метать в отца предметы обстановки? Д'Арван помрачнел еще больше.
      - Верни мне Мару - тогда я, может быть, соглашусь тебя выслушать, ответствовал он. Лесной Владыка покачал головой:
      - Не сейчас, сын мой. Сначала побеседуем, а уж потом, если мы придем соглашению, я освобожу твою ненаглядную смертную.
      - А если не придем? - тихо спросил Д'Арван, и губы его вытянулись в тонкую линию. - Нет, я не согласен. Я настаиваю, чтобы она была здесь. Я хочу убедиться, что с ней ничего не случилось, что она в безопасности. Пока я ее не увижу, разговора не будет. - Он решительно повернулся спиной к отцу и стал смотреть в северное окно на рабов, копошащихся на полях.
      Чтоб провалиться этому сопляку со всей его поросячьей гордостью чародеев! От гнева Хеллорин едва не задымился. Кулаки его сжались сами собой, но он взял себя в руки.
      - Так, значит, ты не желаешь со мной разговаривать? Пусть так, но слушать тебе все-таки придется. Д'Арван, нам вовсе не из-за чего ссориться. Ты мой сын и, стало быть, мой наследник. Я любил твою мать и люблю тебя.
      Твой дом здесь, ты должен быть со своим народом. Я верю, что ты добьешься уважения моих подданных и достигнешь большой власти. Я помогу тебе в этом. Неужели ты позволишь горстке смертных встать между нами? Лишить тебя того, что тебе предназначено судьбой? Смертные! Тупые, недолговечные создания! Не знающие магии, они ничем не лучше животных и годны только для того, чтобы служить нам. Лишь это оправдывает их существование.
      Пока Хеллорин говорил, Д'Арван не шевельнул ни одним мускулом. Но когда Владыка фаэри закончил, он повернулся, очень-очень медленно, и взгляд его был таким холодным и твердым, что Хеллорину на миг стало жутко.
      - А что, если я скажу, что ты дурак, самодур и деспот, и я не желаю быть твоим сыном? - прошипел Д'Арван. - Что, если скажу, что я ненавижу и презираю тебя? Что, если я готов скорее утопиться или заколоть себя кинжалом, чем служить твоим интересам? - Д'Арван не мигая смотрел в лицо Хеллорину. - Я хотел бы, чтобы все было иначе. Но я ненавижу рабство.
      Владыка Леса был поражен в самое сердце. Он чувствовал, как горькое разочарование превращает его душу в лед. Этот щенок посмел отречься от родного отца!
      Хеллорин сдвинул брови. Это была роковая ошибка, мой мальчик! Я надеялся убедить тебя, и не моя вина, что ты не прислушался. Сбросив человеческое обличье, словно ненужный плащ, он предстал перед сыном во всем блеске и величии Повелителя фаэри, которому подвластна древняя магия стихий. И испытал громадное удовлетворение, увидев, как Д'Арван покраснел и отступил на шаг. Запрокинув голову, Хеллорин проревел со смехом:
      - Жалкое, безмозглое существо! Как это я мог породить такое убожество! Так, значит, ты прыгнешь в речку или воткнешь в себя ножик? А как ты думаешь, мой ненаглядный сын, что тогда будет с твоей драгоценной Марой?
      - Что?! - вскричал маг. - Ты не посмеешь...
      - Разве? - Короткое слово рассекло воздух, словно клинок. - Мара теперь - моя собственность. Моя игрушка. И я могу поступать с ней как душа пожелает, не говоря уж о тех двух ксандимцах, которых ты так любезно помог мне вернуть. А что касается тебя, ты волен идти куда хочешь. Разумеется, совесть не позволит тебе использовать ксандимцев в качестве слуг, так что придется топать пешком.
      - Нет! - воскликнул Д'Арван. - Без Мары я не уйду! Взгляд Хеллорина пригвоздил его к полу:
      - Уж будь уверен, ты уйдешь без нее. Отрекшись от своего отца и наследства, ты потерял на нее всякое право. Надеюсь, наследник, которого она родит мне, будет понятливее.
      Он еще не договорил, как в лицо ему полетел огненный шар. Хеллорин едва успел создать щит. Шар разбился о невидимую преграду, и тысячи жарких искр посыпались на пол, прожигая ковер. Оправившись от изумления, Хеллорин громко расхохотался.
      - Неплохо, неплохо, сынок! Приятно видеть, что у моего щенка по крайней мере есть зубы! - Д'Арван в изнеможении прислонился к стене. Он тяжело дышал, а лицо его было белым как мел. Губы Хеллорина скривились в недоброй усмешке. - Готов поклясться, - доверительным тоном сказал он, что повторить этот подвиг тебе не по силам. Во всяком случае, не сразу. Ты ведь Маг Земли, сынок, и изрыгать пламя тебе тяжело. - Он подошел ближе и заглянул Д'Арвану в глаза. - Ну, хватит нести ахинею. Я открыл перед тобой невиданные возможности, а ты ответил мне оскорблением. Итак, позволь сообщить тебе, что будет дальше. Дни Волшебного Народа сочтены - скоро фаэри завладеют их землями и табунами. Мой город построен, и теперь я намереваюсь раз и навсегда установить в Нексисе свою власть. Я с нетерпением ждал твоего возвращения, полагая, что тебе будет приятно принять в подарок родной город.
      - Что? - Д'Арван поперхнулся. - Это же нелепо!
      - Почему? - пожал плечами Хеллорин. - Кто-то же должен править этими нескладными смертными, а даже я не могу одновременно быть в двух разных местах. Итак, мой сын, я предоставляю тебе право выбора. Ты можешь принять мое предложение, стать моим наместником в Нексисе и обходиться там со смертными так, как сочтешь нужным. А Мара твоя станет королевой, и вы нарожаете мне кучу внуков. Ну как?
      - А если я откажусь? - медленно проговорил Д'Арван. - Что меня ждет?
      - Тебя? Ничего. Как я уже говорил, ты в любую минуту волен покинуть мой Замок, а Нексисом станет править кто-нибудь другой. Ну а Мару я оставлю себе. - Хеллорин помолчал. - Так что решай. Ты и так слишком долго испытываешь мое терпение. Я не собираюсь просить тебя дважды.
      Д'Арван закрыл лицо руками, и плечи его печально поникли.
      - Что ж, будь по твоему, отец, - прошептал он. - Я сделаю то, о чем ты меня просишь. - Внезапно он распрямился и поглядел отцу прямо в глаза. Но, разумеется, и у меня есть кое-какие условия.
      Глава 12
      РАСПЛАТА
      - Ну, началось! - Владыка Мертвых отошел от Водоема Душ, и видение растаяло. Там, где только что мелькали образы Форрала и Ориэллы, опять была ровная водная гладь, в которой отражались неподвижные звезды. Старик тихонько улыбнулся под капюшоном. Эта настырная волшебница вернулась в мир и обнаружила, что одного ее возлюбленного подменили другим. Забавно, весьма забавно! Владыка Смерти шел по лесной тропе, гадая, какая из двух чародеек пожалует к нему первой:
      Ориэлла или Элизеф.
      Миновав рощу. Старец остановился и негромко выругался: опять его ждет этот олух Анвар! Чародей подбежал к нему.
      - Ну? Что ты увидел? Она вернулась? - спрашивал он. - Да-да, она вернулась, я это чувствую! Нас, волшебников и влюбленных, не так-то легко разлучить. Одной смерти для этого мало! Тебе придется отправить меня обратно! Я не могу здесь остаться - я же не умер по-настоящему! Тебе! Придется! Меня! Отпустить!
      - Я уж вижу. - Голос Владыки Мертвых был обманчиво мягок, но взгляд холодных глаз говорил правду. - Я устал от твоих бесконечных стенаний. Этот меченосец был невыносим, но ты... - В бездонной глубине его зрачков вспыхнули красные искры. Анвар ничего не ответил, но и не уходил. Красные огоньки загорелись ярче. - Валяй, иди! - рявкнул Владыка Мертвых. - Я тебя не держу. Иди - если ты думаешь, что отсюда можно уйти. Ты здесь уже давно и мог убедиться, что отсюда есть только один выход - Водоем Душ.
      - Должен быть и другой! - упрямо возразил Анвар. - Мы с Ориэллой уже бывали здесь - и ушли невредимыми. Рано или поздно ты устанешь играть со мной в игры и укажешь мне его!
      - Ты меня уже утомил, - вздохнул Старец. - Ну что ж, действительно существует способ бежать отсюда, и я расскажу тебе о нем. Помнишь ли ты нашу встречу, когда вы с этой волшебницей застряли в пустыне? Ее дух прошел сквозь Врата, а ты примчался следом за нею?
      - Такое не забывается, - отвечал Анвар. - Тогда ты обоих нас отправил обратно. Почему же сейчас не можешь этого сделать?
      - Потому что тогда один из вас крепко цеплялся за жизнь.
      - Но я и сейчас еще к ней привязан - ведь тело мое живет. Его украл этот сукин сын и...
      - И стало быть, тебе оно больше не принадлежит, - спокойно закончил Старец. - Называй это как хочешь, но ты мертв, и от этого никуда не деться. Для того чтобы ты вернулся в подлунный мир, кто-то из живущих должен прийти за тобой. Остается лишь надеяться, что твоя Ориэлла не решит, что с Форралом ей лучше. Но даже если она тебя разыщет и выведет отсюда, пока не найдена Чаша Жизни, ты будешь существовать только в виде бестелесной души призрака, говоря проще. А когда она завоюет Чашу - если сумеет, конечно, то тебе еще предстоит убедить Форрала вернуть твое тело. Он вполне может отказаться, а ты уже будешь не в состоянии вернуться сюда. Ты останешься привидением до тех пор, пока тебя окончательно не забудут, и тогда просто рассеешься в пустоте, словно легкое облачко. Поэтому хорошенько уясни себе, чем рискуешь, настаивая, чтобы я тебя отпустил.
      ***
      Сидя на корточках, Форрал пытался укутать плащом длинные анваровы ноги. Ориэлла негромко расспрашивала воришку. Форрал был рад, что она снова рядом, но не мог заставить себя примириться с ее командирскими замашками и стальной уверенностью в себе. Он вынужден был признать, что, хотя они и достигли взаимопонимания, ему пришлось для этого уступить ей практически во всем. Тем не менее Форрал не терял надежды и был счастлив тем, что вернулся как раз вовремя, чтобы помочь ей. Правда, Ориэлла ясно дала понять, что не нуждается ни в чьем покровительстве, ну да ничего, время покажет. В конце концов, разве не он с самого детства о ней заботился?
      Меченосец старался сосредоточиться на том, что рассказывал Гринц, но слушал плохо и был рассеян. Вернее, слишком поглощен чудом, случившимся с ним. Он чертовски устал с непривычки, но ему было жаль тратить время на сон. После Царства Смерти даже сырой и пыльный воздух архивов казался свежим и благоуханным, как пена игристого вина. Неровный огонь и пляшущие по стенам тени радовали глаз после вечно неизменных пейзажей, а негромкие голоса, звучащие рядом, ласкали слух, как чудесная музыка. Форрал был счастлив ощущать прикосновение одежды к коже и тепло Ориэллы, задевшей его плечом.
      Он напряг и снова расслабил мускулы на руках, испытывая возможности нового тела. У самого Форрала в бытность живым руки были сильнее, зато суставы оказались гибкими и подвижными, а хватка - надежной и крепкой. Если регулярно тренироваться, сонно подумал Форрал, то можно запросто привести это тело в норму... Внезапно меченосец вздрогнул, и с него вмиг слетел сон. Что за чудовищная мысль! Это же не его тело, оно принадлежит Анвару! Оно всего лишь одежда, взятая напрокат, которую предстоит вернуть законному владельцу.
      А зачем? - мелькнула вдруг маленькая коварная мыслишка. - Почему надо отказываться от этой жизни, которая так чудесно была тебе возвращена?
      Он бросил быстрый взгляд на Ориэллу. Если не возвращать, Ориэлла навсегда станет его. "Но оно не мое", - устало напомнил себе Форрал.
      Может, и так, - не утихал в голове искушающий голосок, - но ведь Ориэлла его очень любила, и оно вдвое моложе моего прежнего тела.
      Форрал ощутил укол ревности. "Зачем оставлять свою девочку ему? Ведь кого она полюбила первым? Анвара больше нет, и теперь я занимаю его место. И со временем Ориэлла ко мне снова привыкнет..."
      Ну конечно! - подхватил голосок в голове. - А почему бы и нет, собственно говоря? Не твоя вина, что ты был убит. Твой жизненный путь еще не завершился. Ориэлла смирится, она ведь любила тебя дольше, чем его. И к тому же у вас есть сын...
      "Прекратить! - скомандовал себе Форрал. Он был ужасно зол на себя. Ты же знаешь, что это нечестно.
      Стыдись!" И тут он еще раз подумал о том, что ему стали доступны и свежий ветер, и запах кожи и дыма костров, горячая ванна и холодное пиво, буйные ночи в кабаках и непознанная еще радость отцовства... Он снова посмотрел на Ориэллу.
      Все это опять может быть твоим, - прошептал внутренний голос, но Форрал задавил его в себе, словно змею. На сей раз ему удалось выйти победителем из схватки с собой, но он знал, что эти мысли еще вернутся.
      Внезапное ощущение, что за ним наблюдают, вернуло Форрала к действительности. Он огляделся по сторонам и увидел, что одна из пантер не сводит с него горящих глаз. Форрал вздрогнул. Огромная кошка смотрела так злобно и понимающе, словно ей удалось проникнуть в его потаенные мысли.
      "Не дури! - сказал себе Форрал. - Сколько бы Ориэлла ни заявляла, что может разговаривать с пантерой, кошка есть кошка - дикий зверь и не более того".
      ***
      Шиа стиснула челюсти, чтобы не зарычать. Глупый двуногий! Он занял тело волшебника, но не имеет понятия о том, какими возможностями оно обладает. Впрочем, она не собирается его просвещать, ибо он не заслуживает доверия.
      Каналы, по которым осуществлялось мысленное общение, по-прежнему были открыты в голове у Анвара, и Шиа слышала все, о чем думал Форрал. И то, что он хочет украсть тело того, кого она любила не меньше, чем Ориэллу, было для нее невыносимо.
      Однако она понимала, что нужно проявить терпение. Этот смертный много значит для Ориэллы, и в любом случае, пока не найдена Чаша Жизни, ничего не изменишь.
      Сейчас прежде всего надо объединиться против общего врага, и ссоры между собой ни к чему хорошему не приведут. Поколебавшись, Шиа не стала пока говорить Ориэлле о том, что она прочла в мыслях Форрала. Но в будущем она решила не спускать с него глаз.
      ***
      Расвальд благодарил богов за собак Пендрала. Без них он ни за что не нашел бы вора - да, пожалуй, и сам заблудился бы в этих бесконечных туннелях. Но псы уверенно шли по следу, а Расвальд, сомневаясь в их способностях отыскать дорогу обратно, неукоснительно рисовал мелом стрелку у каждого, разветвления.
      Удивительно, думал он, что при таком обилии туннелей этот холм еще держится. Расвальд взял с собой еще дюжину человек - больше, чем нужно, если учесть, что требовалось поймать всего одного воришку, - но даже с таким количеством воинов ему было не по себе. "Привидений не существует! снова и снова повторял он себе. - ПРИВИДЕНИИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ!" Но при этом ему то и дело чудился в ответ жуткий издевательский хохот.
      Внезапно собаки забеспокоились, начали ворчать, повизгивать и натягивать поводки.
      - Да успокойте вы этих проклятых тварей! - прошипел Расвальд. - Они нас выдадут!
      Один из псарей посмотрел на него с усмешкой.
      - Может быть, вы попробуете их утихомирить? Суньте им руку в пасть, чтобы замолчали. А еще лучше - голову.
      - Придержи язык! - рявкнул Расвальд, но решил не спешить с наказанием. Вместо этого он приказал острослову идти вперед, указывая путь остальным. Тот свернул в очередное ответвление и сразу же выбежал обратно.
      - Командир, впереди - голоса!
      ***
      Гринц, морщась, рассказывал:
      - Новые законы тут, новые законы там... Клянусь, госпожа, когда у власти был господин Ваннор, честному вору нельзя было прокормиться. - Он тяжело вздохнул. - Впрочем, надо признать, людям тогда жилось куда лучше, пока старый дурак не решил воевать с фаэри.
      - С фаэри?! - Ориэлла опешила. - Это же безумие!
      - Не похоже на старину Ваннора, - согласился Форрал. - Он всегда весьма трезво смотрел на вещи.
      - О нет, я не обманываю, поверьте! - Гринц подождал, пока утихнут недоуменные возгласы, и поведал о том, как десять месяцев назад Ваннор собрал гигантское войско и отправил его на север с приказом разрушить новый город фаэри. Паррик заявлял, что это самоубийство и он в нем участвовать не станет, но потом уступил и возглавил войско. В Нексис не вернулся никто. Зато вновь налетели фаэри, и перед тем, что они сделали с городом, поблекли даже разрушения, причиненные землетрясением.
      - Тяжелое это было время, - говорил Гринц ошарашенной Ориэлле. Сколько народу погибло - жуть! А еще больше пропало. Фаэри уволокли и Ваннора - выдернули прямо из дома. И это бы еще ничего, да только вместо него правителем стал этот жирный подонок Пендрал. - В голосе вора прозвучала ненависть. - Весь Нексис у Пендрала вот где. - Он поднял сжатый кулак. - Иначе ему нельзя: люди готовы его не просто сместить, а в клочки разорвать!
      Ориэлла совсем пришла в уныние от его рассказа. "Это я виновата, думала она. - Это все оттого, что я не смогла завладеть Мечом, и фаэри могут творить все, чего захотят".
      - Ерунда! - услышала она голос Шиа. - Разве ты велела Ваннору воевать с фаэри? Или ты заставила их нападать на Нексис?
      - Нет, конечно, - печально согласилась Ориэлла, - но все-таки отчасти в этом есть и моя вина. - Она стиснула кулаки. - Может быть, Паррика тоже взяли в плен и он еще жив? Он опытный воин - не могу поверить, что он позволил себя прирезать. - Послушай, Гринц, - сказала волшебница вслух, - а где находится этот город фаэри?
      Вор пожал плечами;
      - Помилуйте, откуда ж мне знать? Я в жизни нигде, кроме Нексиса, не был.
      Форрал, который молчал до тех пор, пока Гринц не заговорил про Ваннора, ткнул волшебницу локтем.
      - Не осталось ли в этом злосчастном городе верного человека, которого мы знаем? Желательно также, чтобы он отличался некоторым количеством ума.
      Ориэлла закрыла глаза, вспоминая бывших друзей и соратников. Кто-то погиб, кто-то исчез, кто-то, должно быть, уже очень стар...
      - Знаю! - воскликнула она. - Гринц, может, ты слышал об одном старом солдате по имени Харгорн? По-видимому, он давно уже вышел в отставку...
      Гринц расплылся в улыбке.
      - Какое там "может быть"! - сказал он. - Да я...
      - Опасность! - в один голос воскликнули Шиа и Хану. - Враг атакует!
      Одновременно с этим послышался яростный лай, и в комнату ворвались две огромных собаки, а вслед за ними - люди с обнаженными мечами.
      При первом же намеке на опасность в Форрале проснулись старые боевые инстинкты. Он выхватил меч в то же мгновение, что и Ориэлла, и звон их клинков слился в один. В нише вспыхнул огненный шар, который создал Финбарр и ждал только случая метнуть во врага. Гринц убежал в самый темный угол и съежился там, выставив перед собой свой жалкий ножичек. Лицо его перекосилось от ужаса.
      - Не отдавайте меня! - проскулил он. - Умоляю вас, госпожа! Пендрал мне руки отрубит...
      Форрал был неприятно поражен тем, что он молит о помощи Ориэллу. В конце концов, кто здесь воин?
      - Они тебя не тронут, Гринц, - уверила Ориэлла воришку. - Мы им не позволим.
      Стражники, ожидавшие найти здесь только беспомощного вора, остолбенели, увидев троих разгневанных чародеев и двух огромных пантер. Собаки продолжали лаять и рваться в бой, но тут через комнату мелькнули две черные молнии, полетели клочки шерсти, и яростный лай перешел в жалобный визг. Одну собаку Шиа зажала в углу, а вторая, столкнувшись нос к носу с Хану, поджала хвост и бросилась наутек, утащив за собой псаря. Она сбила его с ног и проволокла по полу несколько ярдов, прежде чем он высвободил руку из поводка.
      Командир отряда, растерянный и бледный, вышел вперед, и Форрал неожиданно узнал в нем Расвальда, которого помнил еще совсем зеленым юнцом. Потом его выгнали из гарнизона, а причины Паррик сформулировал так: "Пока у него есть дырка в заднице, он никогда не станет солдатом". По всей видимости, Расвальду удалось-таки доказать, что начальник кавалерии был не совсем прав.
      - Господа и госпожа. - Голос Расвальда больше всего напоминал блеяние. - Прошу прощения за вторжение, но мы выполняем приказ самого господина Пендрала, Верховного правителя Нексиса.
      Форрал подумал, что это довольно странный способ приносить извинения, и вспомнил, что Паррик отзывался о Расвальде еще как о "двуличном маленьком мерзавце".
      Двуличный маленький мерзавец тем временем продолжал свое выступление:
      - Ваши милости, вероятно, не подозревают, что в их доме скрывается опасный преступник, но вам не следует беспокоиться. Мы сами о нем позаботимся. Уверяю вас, потом он уже физически не сможет ничего красть... - Поймав взгляд Ориэллы, который на последних словах стал не просто холодным, а каким-то ледниковым, Расвальд на мгновение притих, а потом начал сначала:
      - Умоляю вас, госпожа, не сердитесь на нас. Мы всего лишь выполняем приказ - это наша работа. Мы уйдем и никогда больше не потревожим ваше уединение. Нам нужен только вор...
      - Вы его не получите! - звонким голосом отчеканила Ориэлла. - Поэтому советую вам увести людей, пока никто не пострадал.
      - Прошу вас, госпожа, наверное, вы не поняли: если я вернусь без преступника, господин Пендрал прикажет меня казнить.
      Ориэлла и бровью не повела.
      - Тогда убью тебя я, - спокойно сказала она. - Выбирай.
      Расвальд посмотрел на волшебницу снизу вверх и прочел в ее глазах приговор. Внезапно гнев господина Пендрала перестал казаться ему столь ужасным. Кроме того, кто-то же должен принести в Нексис весть о том, что Волшебный Народ вернулся. Быть может, в благодарность за предупреждение Верховный правитель сохранит ему жизнь.
      - Госпожа, нижайше прошу прощения, - проговорил за него язык, прежде чем Расвальд успел что-нибудь сообразить. - Должно быть, это ошибка. Теперь нет никакого сомнения, что ваш друг не тот, кого мы искали. С вашего позволения, мы вернемся в город: он, наверное, прячется там. - За спиной у себя Расвальд явственно расслышал дружный вздох облегчения.
      - Ну, разумеется, командир, о чем может быть речь! Мы вас не задерживаем.
      Расвальд содрогнулся. Отчего-то учтивость волшебницы пугала его больше, чем ее угрозы. Боясь сказать лишнее, он молча сделал знак своим людям и торопливо увел их, не преминув, впрочем, бросить свирепый взгляд на воришку, который за спинами у чародеев корчил солдатам рожи. "Я до тебя еще доберусь, мерзавец! - подумал Расвальд. - Мы еще встретимся!"
      ***
      Непрошеные гости ушли, а Ориэлла вступила в тяжелую борьбу со своей совестью. Она прекрасно понимала, что нельзя допустить, чтобы Пендрал узнал о возвращении чародеев. Последствия этого поистине были бы ужасны.
      Но двенадцать солдат и две большие собаки - серьезная сила, чтобы надеяться на успешный исход боя, даже если рядом с ней будет Форрал и обе пантеры. Рисковать же Ориэлла не собиралась.
      Волшебница подумала, не выпустить ли Призрака Смерти, но от одной мысли об этом у нее по спине пробежали мурашки. Заклинание времени тоже не поможет - , солдат слишком много.
      Оставался последний вариант - гнусный и страшный. Ориэлла понимала, что за него ей придется расплачиваться, но выбирать не приходилось. На размышления не было времени. Вынув из-за пояса Жезл, она сжала его обеими руками и мысленно принялась выискивать в лабиринте удаляющийся отряд. Обнаружив его, Ориэлла направила свою волю на каменный свод над головами солдат и, нащупав слабину в камне, всей силой Жезла ударила в это место.
      ***
      Форрал услышал отдаленный гром и почувствовал легкое сотрясение земли под ногами.
      - Что за?..
      В следующее мгновение Ориэлла как подкошенная рухнула на пол, и по выражению ее лица он сразу же понял, что она натворила.
      Его охватил ужас - ужас и недоверие. Она не могла этого сделать! Кто угодно, только не моя маленькая Ориэлла! Она не могла так хладнокровно убить дюжину человек! Не могла - и все же убила. Такие же солдаты, как я, которые только выполняли приказ, погребены под толстым слоем земли и камня. Убиты не в честном бою, а предательски, исподтишка, как обожают убивать чародеи...
      Сжавшись в комок, Ориэлла плакала, закрывая лицо руками, словно хотела заслониться от взгляда Форрала. Он смотрел на нее со смешанным чувством отвращения и холодного гнева, ужасаясь переменам, происшедшим в той доброй и ласковой девочке, которую знал и любил.
      - Будь ты проклята! - тихо прошептал он. - Будь ты проклята!
      Глава 13
      ХОЗЯИН "ЕДИНОРОГА"
      После бессонной ночи Джарвас, всерьез обеспокоенный долгим отсутствием Гринца, решил, что пора отправляться на поиски. Он подозревал самое худшее. Джарвас единственный знал о замысле Гринца и теперь корил себя, что не сумел отговорить парня. Надо было оглушить его и запереть - правда, Гринц никогда бы не простил ему этого, зато остался бы жив.
      Джарвас взвалил на себя ответственность за Гринца с тех пор, как поймал его, дикого четырнадцатилетнего подростка, при попытке ограбить приют. В самом начале правления Ваннора, когда Большой Пассаж снова открылся, а воины гарнизона круто взялись искоренять городскую преступность, Гринц, лишившись единственного пристанища и средства к существованию, бедствовал. Налет на приют Джарваса он совершил не ради себя, а только чтобы раздобыть, чем накормить своего пса по кличке Воин.
      Джарвас сначала узнал в Воине одного из щенков Бури и лишь тогда сообразил, что парнишка этот - сын Тильды. Он был немало изумлен, ибо они с Бензиорном были уверены, что Гринц тоже погиб во время облавы. И вот уже шесть лег Джарвас пытался взять на себя роль отца, что было весьма нелегко, поскольку после смерти матери Гринц привык сам о себе заботиться. Он по-прежнему оставался скрытным и недоверчивым, как зверек. Эми, может быть, и сумела бы его приручить, но она вышла замуж за Яниса, предводителя контрабандистов, и жила далеко отсюда, в их тайной гавани. Джарвас слышал, что она счастлива, но Эми уже давно не показывалась в Нексисе. Он не стал сообщать ей, что Гринц нашелся, считая, что у нее и без того хватает забот. Кроме того, он предполагал, что Эми уже забыла о Гринце.
      Учиться торговому делу Гринц отказался и оставался верен своей воровской профессии. Не помогали ни наказания, ни уговоры. Если Джарвас, отчаявшись, поколачивал его, Гринц просто угрюмо исчезал на несколько недель и возвращался в приют только в самом крайнем случае и то, как правило, из-за Воина. По натуре, впрочем, он вовсе не был дурным - иначе Джарвас без малейших колебаний забыл бы о его существовании. Но удивительно, что в Гринце не было и намека на испорченность. К воровству он относился как к обычной работе, поскольку другой не знал, и гордился своим мастерством, а также независимостью, которую оно ему давало.
      Джарвас, пожалуй, смирился бы с тяготами опеки над трудным подростком, но ненависть его подопечного к властям вызывала у него тревогу. Когда на смену Ваннору пришел Пендрал, излюбленный образ жизни Гринца стал смертельно опасным, а год назад случилось нечто такое, отчего ненависть Гринца к Пендралу разгорелась с необыкновенной силой. Солдаты убили Воина. Патруль узнал Гринца, была погоня, и Воин, уже старый десятилетний пес, не смог угнаться за хозяином.
      После этого происшествия Гринц буквально окаменел от горя. Он отказывался от еды, не мог спать, ни с кем не хотел разговаривать. Воин был для него всем - семьей, сообщником, защитником и товарищем. Несколько дней Гринц не двигаясь просидел в своей комнате, невидящими глазами глядя перед собой, а потом исчез. Встревоженный Джарвас организовал поиски, но они были безрезультатны. Наутро Гринц так же неожиданно возвратился - и Джарвас не узнал его. От прежнего мальчика не осталось и следа. Руки его были в крови, а взгляд стал холодным и жестким. Он никому не сказал, что с ним было той ночью, но никто не удивился, узнав, что одного из стражников нашли в тенистой аллее с перерезанным горлом.
      После этого Гринц стал еще более нелюдимым, редко улыбался и почти никогда не смеялся. Кражи, которые раньше были для него чем-то вроде игры, теперь превратились в серьезное дело, и над ним нависла нешуточная опасность. Если до сих пор он воровал лишь столько, сколько требуется на еду и одежку, то сейчас потрошил кошельки и дома богатых купцов с невероятным размахом - и к тому же начал играть на большие деньги. Поначалу Джарвас решил, что он копит на что-то, но на что? Что он хочет себе купить? Друзей? Безопасность? Новую жизнь, лишенную Нищеты и страданий? Только теперь ему стало ясно, что Гринц таким образом готовился к вчерашней краже. Пендрал лишил парня всего, что он любил, и Гринц хотел отомстить.
      Джарвас содрогнулся. Бедный Гринц! Конечно, за ним было много грехов, но, украв бриллианты, он перестал быть обычным вором. Обычных воров прилюдно пороли или отправляли на восстановительные работы в разрушенные части города, однако Гринцу на это нечего было надеяться.
      За такое преступление полагалась только одна кара, и если он арестован, то ему завтра же отрубят руки.
      Добравшись до гарнизона, Джарвас запыхался и обливался потом, но не мог позволить себе передышку. Его уверенность в том, что Гринца схватили, росла с каждой минутой. По утрам на воротах гарнизона вывешивали список арестованных накануне преступников, и хотя Джарвас боялся увидеть среди них имя Гринца, неизвестность была еще тяжелее.
      У ворот уже толпились люди. Кто-то негромко плакал, другие с безопасного расстояния выкрикивали проклятия и оскорбления в адрес двух стражников, призванных следить за порядком. Джарвасу вдруг расхотелось подходить ближе, но, обругав себя трусом, он все же подошел к белому листку, пришпиленному к дубовой створке.
      Сегодня имен было мало - и Гринц среди них не упоминался. Чувствуя несказанное облегчение и слабость в усталых ногах, Джарвас выбрался из толпы и побрел к "Невидимому единорогу". Если бы он так не устал, то непременно пустился бы в пляс.
      Таверна, как всегда, поражала опрятностью и чистотой. Чистые окна, новые ставни, яркие краски, тепло и уют. При прежнем владельце такого не было и в помине. За новенькой деревянной стойкой, приветливо улыбаясь, стоял старина Харгорн.
      В "Единороге", несмотря на ранний час, было довольно людно. Утренние завсегдатаи - купцы, ремесленники и солдаты из гарнизона, сменившиеся с караула, - уже вовсю лопали завтрак. Таверна была в городе одной из наиболее популярных, а Харгорн, несмотря на почтенный возраст, имел репутацию человека, умеющего позаботиться как о себе, так и о посетителях. После исчезновения Волшебного Народа он оставил военную службу и решил содержать таверну на пару - с кем бы вы думали? - с прежней кухаркой Ваннора Геббой.
      Харгорн и Гебба казались абсолютно несовместимыми любому, кто хоть мало-мальски знал эту парочку. Как мог здравомыслящий, обстоятельный, молчаливый солдат сговориться с болтливой, вспыльчивой и суетливой поварихой? Как могла такая домашняя, чистоплотная женщина терпеть его солдатские замашки? И тем не менее это, поначалу сугубо деловое, партнерство становилось все крепче и постепенно перерастало уже в нечто совсем иное.
      Харгорн всегда пользовался любовью и уважением у солдат гарнизона и, кроме того, всю жизнь был большим специалистом по элю, а Гебба не только сумела создать в таверне уютную домашнюю обстановку, но еще и встречала каждого посетителя с поистине материнской заботой, не говоря уж о том, что блюда, которыми она их угощала, были превыше всяких похвал. Неудивительно, что в городе говорили, что если где сейчас и можно встретить радушный прием, так это в "Единороге".
      Харгорн был добрым другом Джарваса, и к тому же в его таверне всегда можно было услышать последние сплетни и слухи. Если о Гринце что-то известно, мимо ушей Харгорна это не проскользнет. Джарвас подошел к стойке, и в этот момент из задней двери появилась Гебба, бледная, словно только что увидела привидение. Ухватив Харгорна за руку, она притянула его к себе и, привстав на цыпочки, что-то зашептала ему на ухо.
      От Джарваса не ускользнуло, что лицо его друга, уже принявшее обычное в такие минуты выражение мужественно переносимого страдания, внезапно переменилось. Харгорн покраснел и, судя по нему, пришел в неопесуемое волнение.
      Он отшатнулся, как от удара, и Джарвас на мгновение даже испугался за старика. Впрочем, Харгорн быстро совладал с собой, но выражение дурацкого восторга, сменившее волнение, насторожило Джарваса еще больше. Харгорн сгреб Геббу в охапку и закружил по комнате, невзирая на возмущенные попискивания поварихи. Посетители заулыбались; кто-то даже зааплодировал. Харгорн, сияя как новенький золотой, осторожно поставил Геббу и повернулся к клиентам.
      - Чего уставились? - грозно спросил он, и все как один уткнулись в свои тарелки. Ссориться с владельцем столь замечательного заведения никому не хотелось.
      Когда Харгорн подозвал молоденькую служанку и попросил, чтобы она заменила его за стойкой, Джарвас вспомнил, зачем он сюда пришел.
      - Эй, Харгорн, погоди! - крикнул он, бросаясь за ним. Харгорн, все еще обнимающий одной рукой Геббу, обернулся и нетерпеливо вздохнул.
      - Не сейчас, Джарвас. Ты разве не видишь, что я занят?
      - Но...
      - Я сказал - не сейчас! Твое дело может и обождать. Саллана даст тебе выпить, а Гебба принесет завтрак. Я вернусь через пару минут.
      - Да пропади он пропадом, твой завтрак! Ты можешь хотя бы выслушать человека? Гринц украл бриллианты господина Пендрала, и теперь парня повсюду ищут!
      Улыбка ветерана слегка померкла, но он, казалось, ничуть не удивился.
      - Ну что ж, я давно предполагал, что твой недоумок выкинет что-нибудь в этом роде.
      - Дьявольщина, и это все, что ты мне можешь сказать? - разозлился Джарвас.
      Улыбка опять вернулась к Харгорну.
      - То, что я могу сказать, - это одно, а то, что могу сделать, - это другое. И перестань дергаться, сделай милость. Ты и так не красавец, да еще рожи корчишь. Закрой рот и иди за мной.
      Кипя от злости, Джарвас пошел за Харгорном в маленькую гостиную, где жарко пылал камин и стояли уютные кресла. Едва Джарвас переступил порог, как его чуть не сшиб какой-то высокий человек, который стремительно метнулся к двери и сжал старого солдата в могучих объятиях. Джарвас поразился тому, что Харгорн не вышвырнул сразу же неучтивого гостя из дома, и совсем обомлел, когда высокий человек при ближайшем рассмотрении оказался женщиной, одетой в одежду воина. И Харгорн, которого никто никогда не мог обвинить в излишней чувствительности, обнимал эту женщину, смеясь и плача одновременно.
      ***
      - Девочка, свет моих очей, вот уж не думал, что снова тебя увижу! И Анвар здесь! Вы знаете, я спорил с Парриком на пятьдесят монет, что вы вернетесь, - и оказался прав! - При упоминании о начальнике кавалерии Харгорн на мгновение погрустнел и обвел глазами комнату в надежде, как догадалась Ориэлла, увидеть Мару. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Харгорн ее перебил:
      - Ты ужасно выглядишь, Ориэлла! - воскликнул он и потащил волшебницу к креслу перед камином. - Я имею в виду - ужасно уставшей. Давай присядь, моя милая. Передохни, пока я не засыпал тебя вопросами. На-ка вот моего лучшего в городе эля!
      Рухнув в кресло, Ориэлла вытянула ноги к огню и прикрыла глаза. Взяв в руки большую глиняную кружку с элем, она почувствовала себя моряком, который вел корабль через бурю и вошел наконец в тихую гавань.
      Выбрались они только благодаря Гринцу. Финбарр еще не пришел в себя, а Форрал и волшебница, каждый на свой лад, переживали убийство солдат. Так что инициативу перехватил вор. Он вывел их из Академии через канализацию, а потом повел своими тайными путями, закоулками и пустырями, по крышам и гребням стен к Харгорну. В "Единорог" они проникли через черный ход, до полусмерти напугав Геббу.
      Ориэлла сделала большой глоток душистого эля. На другом конце комнаты Гринц выслушивал нотации какого-то человека с на редкость некрасивым лицом, а Форрал пытался убедить своего старинного друга, что, несмотря на внешность Анвара, он все-таки не Анвар. Волшебница была рада, что все нашли себе занятие и оставили ее в покое. Она невыразимо устала и терзалась муками совести. Убийство в туннеле перечеркивало всю ее жизнь до этого дня. Так мог поступить Миафан, так могла поступить Элизеф, но только не она, Ориэлла! Она вспомнила, как убила ничего не подозревающих гарпунщиков на корабле, когда те пытались загарпунить Левиафана. В результате она не удержала щит и открылась перед Миафаном. Какая расплата ждет ее на сей раз? Ориэлла содрогнулась. Ей страшно было даже подумать об этом.
      Всего печальнее было то, как к этому отнесся Форрал, - а кому, как не ему, опытному солдату, было понять, что она действовала вынужденно. Кто дал ему право ее осуждать?
      - Он еще никогда не видел, чтобы ты применяла такую ужасную силу, внезапно прозвучал у нее в голове мысленный голос Шиа. - Ты старалась не пускать магию в вашу совместную жизнь, и теперь он поражен. Только однажды... - Голос пантеры зазвучал озадаченно. - Он помнит один случай, связанный почему-то с дождем, - и тогда он тоже отчего-то на тебя рассердился. Но сейчас он больше сердится на себя, потому что испугался твоей магии, хотя и знал, что ты не могла поступить иначе. Двуногие! добавила Шиа с презрением. - Живи я хоть тысячу лет, все равно мне их не понять!
      - Погоди-ка минутку. - Ориэлла строго посмотрела на пантеру. - Откуда ты все это знаешь? Шиа отвела взгляд и ответила не сразу.
      - А ты как думаешь? Этот двуногий украл тело Анвара - вместе с его способностями. Этот дурак о них не догадывается - ну и, понятно, не знает, как скрывать свои мысли. Удивительно, что ты их не слышишь...
      - Что? - перебила ее Ориэлла. - Ты хочешь сказать, что шпионишь за ним?
      - Да, шпионила и буду шпионить! - упрямо ответила Шиа. - Может быть, ты ему веришь, но у меня свое мнение на этот счет.
      Волшебница заглянула в желтые глаза подруги и поняла, что ее не переубедишь. А кроме того, может быть, Шиа не так уж и ошибается?
      - Ориэлла, а где же Мара? - прервал ее размышления голос Харгорна.
      - Она благополучно вернулась в мир вместе со мной, но их с Д'Арваном похитили фаэри. - Ориэлла понимала, что не стоит даже пытаться утаить или смягчить жестокую правду.
      Харгорн судорожно сглотнул.
      - Я пойду ее искать, - ровным голосом проговорил он. - Сначала Ваннор и Паррик, теперь еще Мара - я просто обязан попытаться. Даже если я не сумею их выручить, все равно мы будем хотя бы вместе.
      Волшебница положила руку ему на плечо.
      - Еще успеешь, - тихо сказала она. - Хеллорин не причинит вреда ни Д'Арвану, ни Маре, в этом я уверена. А если в ближайшее время они не вернутся, я сама отправлюсь туда. Мне о многом нужно потолковать с Владыкой фаэри.
      Гебба не присутствовала при этих разговорах. Бросив испуганный взгляд на Шиа с Хану, она сразу же убежала на кухню. "Хорошо бы, - подумала Ориэлла, - эта женщина догадалась дать нам поесть и согреть воду для ванны". Она не знала Геббы! Повариха давно уже обо всем позаботилась.
      ***
      Форрал обнаружил, что его надежды добиться сочувствия у Харгорна оказались напрасными. Пока Ориэлла нежилась в ванной, он поведал старому воину о том, что случилось в туннеле, и реакция Харгорна была весьма неожиданной.
      - Что бы ты там ни говорил, Форрал, - спокойно сказал он, - я думаю, ты просто дурак. Честно сказать, не понимаю, чего ты так взвился. Ты же сам говоришь, что этих солдат ни в коем случае нельзя было отпускать. Смерть есть смерть - и какая разница, придавила их потолком Ориэлла или ты порубил их в капусту своим мечом?
      - Разница в том, что это магия, - втолковывал ему меченосец. - Неужели ты не понимаешь: она лишила этих людей права защищаться. Они даже не успели понять, чти случилось. Ориэлла ступила на скользкую дорожку. Она поступает точно так же, как поступают ее враги.
      - А ты, я вижу, решил, что она сама об этом не знает? - усмехнулся Харгорн. - На ней лица нет, и, насколько я знаю Ориэллу, она будет продолжать казнить себя, даже когда ты ее простишь, - Он вздохнул. Форрал, ты слишком долго отсутствовал. Мне сдается, что ты придумал себе некий идеал Ориэллы, которого никогда не существовало в действительности. Ты не хуже меня знаешь, что на войне часто приходится совершать поступки, которыми не пристало гордиться. А Ориэлла ведет войну - изнуряющую, нечеловеческую войну, в которой не бывает генеральных сражений, и многое происходит незаметно для нас, смертных. Я не утверждаю, что она поступила хорошо, и согласен, что это действительно тревожный знак. Но пока это не вошло у нее в привычку, особенно переживать нечего. Я думаю, сегодня она получила хороший урок.
      Форрал было открыл рот, чтобы возразить, но Харгорн не дал ему и слова сказать:
      - А теперь послушай. Ты твердишь, что разочаровался в Ориэлле. Как же, должно быть, она разочаровалась в тебе! Когда ей бывало плохо, она всегда могла на тебя положиться. Но теперь ты вдруг возникаешь из небытия и начинаешь ее судить, когда ей нужна помощь. Впрочем, она и без тебя неплохо справлялась - не это ли тебя беспокоит?
      Форрал насупился.
      - Слушай, ты...
      - Нет, это ты меня послушай! Вместо того чтобы на меня рычать, ты бы лучше мозгами раскинул. И ради всего святого, прекратите вы эту ссору если, конечно, была ссора. Ты нужен ей, Форрал, нужен, как никогда раньше, и будешь ей куда полезнее, если помиришься с ней.
      Форрал вздохнул:
      - Может, ты и прав. Но ответь мне, откуда в тебе, старом пивном бочонке, столько мудрости? Харгорн усмехнулся:
      - Набрался от Дульсины, супруги Ваннора. Пока мы жили в Долине. - Он печально покачал головой. - Когда фаэри похитили Ваннора, в ней словно что-то сломалось. Она жила у нас с Геббой какое-то время, а потом подалась к Ночным Пиратам. Сейчас она там. Занна о ней заботится.
      ***
      Когда Ориэлла, вытирая мокрые волосы, вышла из каморки, где Гебба устроила ванну, то увидела, что Харгорн уже вполне освоился с Форралом и привык к его новому телу. Они негромко беседовали, явно получая удовольствие от разговора. Ориэлла улыбнулась.
      Услышав ее шаги, Форрал обернулся, Харгорн ткнул его локтем в бок, и меченосец, встав, протянул к Ориэлле руки.
      - Прости меня, милая, что я обвинил тебя столь поспешно, - сказал он и потупился. - Я не подумал.
      Ориэлла подошла к нему, но вместо того, чтобы обнять, просто пожала ему руку.
      - Помнишь нашу первую встречу, когда ты застал меня за игрой с огненными шариками? Что я тебе тогда сказала? Форрал ухмыльнулся:
      - Ха, как не помнить! Ты сказала, что это был крайний случай.
      - Вот и сегодня тоже был крайний случай. Я знаю, что поступила плохо, - просто не смогла придумать ничего лучше. Форрал вздохнул:
      - Я понимаю, малышка. Но пожалуйста, не спеши в другой раз повторять этот опыт. Вспомни, что было, когда я еще раз застал тебя за той же самой игрой.
      - Да уж! - фыркнула Ориэлла. - Тебе только дай повод. - И, почувствовав, что на сердце у нее становится легче, она вдруг порывисто обняла его. Потихоньку она начала привыкать к мысли, что возвращение Форрала - это радость, хотя и продолжала сильно скучать по Анвару.
      "Если бы только они оба могли, остаться со мной, - печально подумала она. - Должно быть какое-то решение этой задачи, но будь я проклята, если знаю какое!"
      ***
      - Послушай, Гринц. - Джарвас нахмурился, и его уродливое лицо стало еще уродливее. - Я хочу побеседовать с тобой наедине, пока все заняты своими делами.
      Сердце у Гринца упало. В глубине души Джарвас был очень добрым человеком, но нрав имел вспыльчивый, а его взгляды на жизнь отличались бескомпромиссностью. Гринц не сомневался, что в самое ближайшее время к его синякам добавится немало новых.
      Джарвас взял Гринца под локоток и отвел в дальний угол.
      - Гринц, я знаю тебя с тех пор, как ты еще был сопляком, и, честно говоря, считаю, что не помешало бы как следует вправить тебе мозги, сказал он, озабоченно сдвинув брови. - Но я не могу тебя обвинить. Я знаю, какой подонок этот Пендрал и сколько зла он тебе причинил. И все же, представляешь ли ты себе последствия своего подвига? Целая армия ищет тебя по всему городу и рано или поздно найдет. Даже если ты добровольно вернешь эти бриллианты, это уже ничего не изменит. Пендрал не успокоится, пока не искалечит тебя. Боюсь, придется тебе на время исчезнуть - и чем скорее, тем лучше.
      Гринц уставился на Джарваса в полнейшей растерянности. Исчезнуть? Но он никогда нигде, кроме Нексиса, не был!
      Джарвас ободряюще потрепал его по плечу.
      - Ну-ну, не дрейфь, парень. Харгорн тебя спрячет. К нему солдаты пока не сунутся. А потом...
      - Я могу сегодня же сплавить его из Нексиса, - вмешался Харгорн и, повернувшись к остальным, добавил:
      - Мне, конечно, не хочется так быстро вас отпускать, но, я думаю, вам лучше исчезнуть вместе с парнишкой. Правда, ни Элизеф, ни Миафана в городе нет, и где они, мы не знаем, зато этот Пендрал с успехом может их заменить. Джарвас прав - ко мне с обыском придут не скоро, если вообще придут, но лучше не рисковать.
      - Но куда же мне идти? - жалобно пискнул Гринц.
      - Не волнуйся, - с усмешкой сказал Харгорн. - Ночные Пираты тебя приютят. Они найдут применение твоим талантам.
      Ориэлла развеселилась:
      - Ах ты, старая лиса! Вот ты чем промышляешь! Харгорн был сильно задет.
      - А как же иначе? За кого ты меня принимаешь? Неужели я похож на человека, который будет платить налоги этому пачкуну Пендралу? И как раз нынче ночью я ожидаю новую партию товара.
      При упоминании о контрабандистах сердце Ориэллы учащенно забилось.
      - Харгорн, а как там Вульф? Ты его не видел? С ним все в порядке? Ветеран помрачнел.
      - Паррик говорил мне о Вульфе, - тихо ответил он. - Прости, Ориэлла. Прости, Форрал. Вульфа нет у контрабандистов. В тот день, когда ты отправилась в Долину, волки исчезли вместе с малышом. С тех пор их никто не видел.
      Ориэлла почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.
      - Нет... - прошептала она. Форрал взял ее за руку.
      - Все будет хорошо, любовь моя. Мы найдем его, ты не бойся. По всем признакам, Вульф парень не промах, его голыми руками не возьмешь. Он вышел невредимым из всех передряг, в которые попадал еще в твоем животе. Не для того ты вынесла столько невзгод, чтобы сейчас его потерять.
      - Ты не понимаешь, - плакала Ориэлла. - Это были волки из южных лесов, они здесь чужие. Местные волки могли их загрызть, и детеныша заодно.
      Форрал сжал ее руку так крепко, что хрустнули кости.
      - А теперь слушай меня внимательно, - твердо сказал он. - Могло произойти многое, но это еще ничего не значит. Я не верю, что мой сын погиб, и не поверю, пока не получу доказательства. Вспомни, что я тебе всегда говорил: если не знаешь, с чего начать, начни сначала, а там все пойдет как по маслу. - Ориэлла кивнула, не глядя на него. - Вот это нам и предстоит сейчас сделать. Начать сначала. Прежде всего разберемся с тем, что происходит в Нексисе, потом найдем Паррика, потом начнем искать Вульфа, а после этого встретимся с Элизеф и заберем Чашу. Как тебе такой план?
      Его слова придали Ориэлле мужества. Она глубоко вздохнула и с благодарностью улыбнулась Форралу.
      - В твоем изложении - просто отличный. Форрал по-прежнему не отпускал ее руку.
      - Все будет хорошо, любимая, - повторил он, понизив голос. - Ты должна твердо в это верить. Пока я слонялся по обители Смерти, Вульф там не появлялся. Из этого я заключаю, что он жив, а раз жив, значит, мы его отыщем, даже если для этого нам придется заглядывать под каждую травинку.
      ***
      Угощение, которое им приготовила Гебба, превзошло все ожидания Ориэллы. Душистый суп, жареный гусь, овощи, зелень - и все это сопровождалось большими кружками отборного эля. Такой вкуснятины Ориэлла не пробовала со времен коронации Черной Птицы.
      Наконец, когда Гебба, осыпаемая похвалами, унесла пустые тарелки, Харгорн налил всем еще по кружке и сказал:
      - Пойдемте подыщем для вас одежду и одеяла. По дороге успеем наговориться.
      - Как? - радостно воскликнула Ориэлла. - Ты с нами?
      - Провожу вас к Ночным Пиратам, - кивнул Харгорн. - Мне там нужно потолковать с одним человеком и, может быть, привезти обратно Дульсину. Он бросил выразительный взгляд на Геббу, которая сновала из кухни в комнату и обратно, и заговорщицки приложил палец к губам. Ориэлла с замиранием сердца поняла, что старый воин решил еще разок взяться за меч. Харгорн явно не собирался возвращаться в "Единорог".
      Глава 14
      НАСЛЕДНИК И ЗАЛОЖНИК
      Мару разбудили голоса и грохот шагов.
      - Что происходит? - сонно спросила она.
      - Рабы возвращаются на ночлег, - ответила кружевница.
      - Чего? - Все еще туго соображая спросонок, Мара встала и выглянула за дверь. Мимо домика длинной вереницей шли усталые люди. Вглядываясь в толпу, Мара заметила среди них знакомую низенькую фигурку.
      - Паррик! - заорала она громовым голосом, которому ее научил Форрал.
      Толпа заволновалась.
      - Прочь с дороги! Да пропустите же! - Паррик упрямо пробивался к Маре, расталкивая людей. - Чтоб вам провалиться, дайте же мне пройти!
      Вырвавшись из толпы, Паррик на мгновение замер, а потом, не говоря ни слова, бросился к Маре и обнял ее так, что едва не задушил. Они долго стояли так - молча, ибо были не в состоянии выразить охватившие их чувства.
      Начальник кавалерии обитал в небольшой пещере, где, кроме него, жили еще десятка два рабов, поэтому, немного придя в себя, они вернулись в домик кружевницы. Лисия была весьма довольна случившимся.
      - Грош нам цена, если мы перестанем помогать друг другу, - убежденно заявила она. - Чем-то же мы должны быть лучше этих ублюдков, которые называют себя нашими хозяевами.
      Мара укоризненно покачала головой:
      - Что за язык, Лисия! Глядя на тебя, никогда не подумаешь, что ты знаешь такие слова. Кружевница залилась краской.
      - Собственно говоря, раньше я их и не знала. Я была обыкновеннейшей старой девой, чопорной, правильной и скучной до невозможности. Ну а здесь я многому выучилась у бывших воинов и ремесленников.
      - Как же туг не ругаться, когда тебя держат в рабстве эти проклятущие фаэри, - поддержал ее Паррик.
      Поскольку приближался час вечерней кормежки, тактичная Лисия сказала, что принесет еды на всех, и оставила их вдвоем. Паррик поведал Маре о безумии Ваннора и набегах фаэри, а та, в свою очередь, рассказала обо всем, что с ней приключилось после того, как она покинула Нексис, чтобы проводить Д'Арвана в Долину.
      Когда Мара закончила, Паррик издал долгий протяжный свист.
      - Значит, все это время ты была единорогом? Просто не верится!
      - И тем не менее это правда, - заверила Мара. - Интересно, что он на этот раз для нас придумает. - Она потрогала свой ошейник. - Ну да ладно, это моя история. А вот что мне не ясно, так это что произошло с Ваннором. С чего это ему взбрело в голову атаковать фаэри?
      Паррик сокрушенно покачал головой:
      - Сам не могу понять. На самом деле, Мара, это нельзя было даже назвать атакой. Они просто подождали, пока мы сами сюда придем, а петом окружили нас какой-то магией, так что ни туда ни сюда, и начали молотить с воздуха. Сангра погибла... - Паррик печально вздохнул. - Ты же знаешь, старина Ваннор всегда был разумным человеком. За это время мы с ним здорово подружились, и я даже представить не мог, что в один прекрасный день он свихнется настолько, что отправит нас прямо в зубы этим подонкам. Мы все, в том числе и Дульсина, втолковывали ему, что он погубит сотни людей, только он нас вроде как и не слышал. Из-за этого они с Дульсиной разошлись. Это выглядело так, словно... - Паррик передернул плечами. - Не сочти меня мнительным, Мара, но, по-моему, в тот момент он просто перестал быть самим собой. Мне казалось, что я говорю с совершенно незнакомым человеком и притом крайне неприятным. - Начальник кавалерии помолчал. - Ну вот, и в конце концов он своего добился. Сказать по правде, в то время его уже начали побаиваться. У всех было такое чувство, что он способен буквально на все. Как будто этот яд отравил ему голову...
      - Какой яд? - быстро спросила Мара. - Ваннора кто-то пытался отравить?
      - Проклятие, я и забыл, что ты об этом не знаешь! Кто-то пытался, да только мы до сих пор не знаем кто, и эта попытка едва не увенчалась успехом...
      Мара затаив дыхание слушала рассказ Паррика о покушении на Ваннора и о землетрясении, которое произошло почти сразу же после этого.
      - Так вот отчего город разрушен, - пробормотала она. - А я думала, это фаэри.
      - Фаэри тоже в этом смысле постарались, - горько заметил Паррик. Особенно после нашей "атаки". Она все-таки здорово их разозлила.
      - Это точно, - послышался из-за двери голос Лисий. Она вошла и, положив еду на стол, повернулась к Маре. - Они налетели на Нексис, как стая бешеных псов. Никто их не ждал, а защитить нас было некому, всех лучших воинов Ваннор отправил в поход. Они хватали всех подряд... - Лисия впилась пальцами в край стола. - И те, кого они унесли с собой, - счастливцы, потому что на одного похищенного приходилось трое убитых. Мне все-таки легче, чем многим. По крайней мере у меня не было семьи... Я видела, как они швыряли детей под копыта своих огромных коней... Люди кричали, дома полыхали... - Она затрясла головой. - Такое творилось, что не опишешь словами. Говорят, они ворвались в усадьбу господина Ваннора, и его тоже унесли, но я его здесь не видела. -Его держат где-то в башне, отдельно. Голос ее стал жестче. - И правильно делают, потому что, если бы господина Ваннора привели сюда, его бы здесь просто разорвали. Я только надеюсь, что он видел все, что видела я, и, если на земле есть хоть какая-то справедливость, запомнит это на всю оставшуюся жизнь.
      Послышались твердые шаги, и на пороге возникли шестеро охранников, высоких, мрачных и суровых. К удивлению Мары, один держал в руке ворох одежды.
      - Ты и ты, - сказал он, указывая на Паррика и Мару. - Оденьтесь и ступайте за мной. Вас призывают.
      ***
      - Боги милосердные! - воскликнул Д'Арван. - Что ты с ним сделал?
      - Я? Ничего. - Вытащив меч, Хеллорин легонько кольнул им человека, стоящего перед ним на коленях. Ван-нор дернулся от укола, но его лицо, на котором, казалось, навеки застыл беззвучный крик боли, не изменилось.
      - И давно это с ним? - с жалостью в голосе спросил Д'Арван.
      Хеллорин пожал плечами:
      - Да с тех пор, как его сюда принесли. Мы его заперли, он всю ночь клял нас на чем свет стоит, а утром уже был в таком состоянии. Мне пришлось приставить к нему двух слуг, чтобы кормили его и обхаживали. Сам он ни на что не реагирует и ни на что не откликается, словно его мучает какая-то глубокая, невыносимая боль.
      - Почему ты сохранил ему жизнь? - спросил Д'Арван.
      Хеллорин снова пожал плечами:
      - Из любопытства. Может быть, за время нашего отсутствия смертные сильно изменились, хотя я в этом сомневаюсь, но атака на нас, предпринятая этим человеком, была лишена всякого смысла. Чтобы бросить нам вызов, надо быть по крайней мере чародеем. - Хеллорин обернулся и пронзил Д'Арвана цепким, проницательным взглядом. - Ты уверен, что этот человек па самом деле таков, каким кажется?
      Теперь настала очередь Д'Арвана пожимать плечами.
      - Ориэлла говорила мне, что Миафан способен на расстоянии управлять чужим мозгом, - неохотно признался он. - Но, насколько я знаю, это возможно только с согласия человека. А Ваннор никогда не позволил бы собой управлять.
      - Кто их поймет, этих смертных, - с презрением бросил Хеллорин. Правда, Мара твоя выглядит довольно разумной девушкой, но это еще не повод считать таковыми и остальных. Значит, ты говоришь, что никакой хитроумный чародей не смог бы подчинить себе разум смертного так, чтобы тот об этом не знал?
      - Я бы, например, не сумел, - ответил Д'Арван. - Но ведь я никогда и не пытался. Впрочем, даже если Ван-нор - марионетка какого-нибудь чародея, почему же тот не внушит ему мысль о самоубийстве или не прикажет шпионить за вами?
      - Вот это тебе и предстоит выяснить.
      - Мне? - изумился Д'Арван. - Да как же я могу это сделать?
      - Слушай, - нетерпеливо сказал Хеллорин. - Для нас, фаэри, смертные совершенно незнакомые существа. Но ты, потомок чародеев, должен в них разбираться. Покопайся у него в голове и найди там ответ на мои вопросы. Ты поставил условие, чтобы я отпустил Ваннора? Ну так вот, прежде чем его выполнить, я хочу удостовериться, что разум этого смертного - если у него вообще осталась хоть капля разума - свободен от влияния Волшебного Народа. Но если это не так, боюсь, я не смогу выполнить своего обещания... Владыку Леса перебил почтительный стук в дверь. - А, это, наверное, твои смертные пожаловали. Войдите! - громко произнес он.
      - Уберите свои грязные лапы! - послышался голос Мары. Потом дверь распахнулась, и воительница ворвалась в комнату. На ней была длинная мужская рубаха до колен - и больше ничего. За ней вошел Паррик в таком же одеянии и таком же настроении.
      Мара с порога набросилась на Хеллорина:
      - Ах ты, грязный выродок! Мерзавец! И я, подумать только, еще называла его отцом!
      Хеллорин улыбнулся:
      - Мара, как я рад тебя снова увидеть! Ты совсем не изменилась.
      - И ты, как я погляжу, тоже, - мрачно проговорила она. - Как был бессердечным подонком, так и остался. - Увидев, что его возлюбленная сжимает кулаки, Д'Арван проворно схватил ее за плечи, пока она не успела наломать дров.
      - Всегда приятно, когда тебе воздают должное. - Хеллорин церемонно поклонился ей и направился к выходу. - Д'Арван, я думаю, ты сам объяснишь им, что нужно. Кажется, мое присутствие расстраивает твоих смертных, поэтому я удаляюсь. - С этими словами он вышел из комнаты.
      - Твоих смертных? - Мара резко повернулась к Д'Арвану и вдруг так же порывисто обняла его. - Хвала богам, ты жив! - пробормотала она, утыкаясь ему в плечо. - Когда меня тащили сюда, я вся извелась, не зная, что нас тут ждет.
      - Мы и сейчас не знаем, что нас ждет. - Паррик, мрачнее тучи, смотрел на Ваннора. - Что, скажи на милость, они с ним сотворили?
      Д'Арван вздохнул. Похоже, объяснение предстоит не из легких.
      - Если верить Хеллорину, фаэри ничего с ним не делали. Они нашли его таким на следующее утро после похищения.
      - Ерунда! - выпалил Паррик. - У человека не может быть такого лица ни с того ни с сего.
      Мара подошла к бывшему купцу и легонько тронула его за плечо:
      - Ваннор?
      Ответа не было. Нахмурившись, она провела рукой по его лицу. Никакого эффекта.
      - Послушайте меня, - громко сказал Д'Арван. - Оставьте в покое Ваннора, сядьте и налейте себе вина. Нам с вами надо многое обсудить. - Он глубоко вздохнул, решая, как бы половчее изложить возлюбленной суть вопроса. - Помягче этого не выразишь, - сказал он наконец. - Одним словом, Хеллорин хочет, чтобы я остался при нем и исполнил свой сыновний долг.
      - Что? - вскричала Мара. - Но это же невозможно. А как же Ориэлла?
      - У меня нет выбора, дорогая, - мягко сказал Д'Арван. - Вам, вероятно, уже объяснили назначение цепей, которые на вас надеты. Мой отец сделал тебя заложницей. Если я откажусь ему повиноваться, он убьет тебя.
      На лице Мары отразилась смесь ярости и бессилия. Брови ее сошлись на переносице.
      - Если Хеллорин меня убьет, - медленно проговорила она, - он потеряет над тобой власть. И ты сможешь помочь Ориэлле.
      Д'Арван угадал, о чем она думает: если я покончу с собой, мой возлюбленный будет свободен. Он осторожно подошел к ней и взял за руки.
      - Мара, - сказал он как можно ласковее, - постарайся не принимать поспешных решений. Сначала выслушай то, что я расскажу. Я весь день ругался с отцом по этому поводу. Он упрямее, чем "Десять чародеев, вместе взятых, но в конце концов я заставил его пойти на определенные уступки.
      - Надеюсь, эти уступки чего-нибудь стоят, - горько сказала Мара.
      - Как бы то ни было, это лучше, чем ничего. - Д'Арван крепко сжал ее руки. - Я хотел, чтобы он освободил рабов и ксандимцев, но он отказался наотрез. Впрочем, Хеллорин согласен отпустить Паррика и Ваннора... Если мне удастся вернуть Ваннора в нормальное состояние.
      - И это все? - взорвалась Мара. - Не могу сказать, что меня впечатляет щедрость твоего отца.
      Но Д'Арван поглядел на Паррика и заметил, что в глазах у того загорелся неистовый, радостный, отчаянный огонек. Паррик был слишком горд, чтобы просить, и слишком рассудителен, чтобы ставить исход обсуждения в зависимость от эмоций, но его глаза выдавали то, о чем кричало сердце.
      - Нет, это не все, - торопливо прибавил Д'Арван. - Еще он сказал, что готов расколдовать Чайма и Шианната и отпустить их с Парриком.
      - Как это трогательно! - язвительно заметила Мара. - Могу ли я спросить, что твой отец желает получить в обмен на свою невиданную доброту? Может быть, я навсегда должна остаться его рабыней? По-моему, ты что-то от нас скрываешь.
      - Он сказал, что обязательно снимет с тебя цепь... - На всякий случай Д'Арван отошел подальше. - Как только у нас родится сын.
      - Что? - Мара зашлась в истерическом смехе. - Но зачем? Для чего, скажи на милость, всемогущему, бессмертному Хеллорину понадобился какой-то там наследник?
      - Он желает расширить свои владения. Смех Мары внезапно оборвался.
      - Он хочет, чтобы фаэри контролировали весь северный континент, - в наступившей тишине произнес Д'Арван. - Он хочет поделить его на области и раздать своим отпрыскам. Он считает, что это лучший способ подчинить себе смертных.
      Паррик, прищурившись, посмотрел на него с неожиданной злобой и подозрением.
      - И какое же место в этом плане он отводит тебе? - ледяным тоном поинтересовался начальник кавалерии. Д'Арван вздохнул. Вот этого он как раз и боялся.
      - Он хочет, чтобы я взял себе Нексис.
      ***
      Паррик в ярости пнул каменную стену и скорчился от боли в босой ноге.
      - Жалкий предатель! Будь он трижды проклят, этот трусливый изменник! Я всегда говорил, что нельзя доверять этим проклятым чародеям!
      - В последний раз повторяю тебе: заткнись! - рявкнула Мара. - Если бы ты не поднял крик, такой, что сбежалась вся стража, мы бы спокойно все обсудили.
      - Чего тут обсуждать? Да он в душе такой же тиран, как и остальные!
      - И Ориэлла? - На мгновение Маре показалось, что он ее ударит. Она никогда еще не видела Паррика в такой ярости. С трудом совладав с собой, он с отвращением отвернулся от Мары.
      - Как ты смеешь так говорить? В отличие от твоего ненаглядного прихвостня фаэри у Ориэллы никогда и в мыслях не было порабощать целый народ.
      - Да и у него тоже! - заорала Мара. - Ты же слышал: Хеллорин в любом случае поработит нас. Д'Арван пытался дать нам возможность... - Она вдруг умолкла, внезапно сообразив, что сказала правду.
      Лисия, ставшая невольным свидетелем ссоры, воспользовалась моментом затишья:
      - Паррик, прошу тебя, пожалуйста, уходи. Сейчас же. Продолжите спор потом, когда поостынете.
      - Прекрасно! Я уже по горло сыт этой верноподданнической чепухой. Бросив напоследок яростный взгляд на Мару, он поплелся в свою пещеру, расталкивая по пути любопытных, сбежавшихся на крик. А Мара стояла посреди домика, уперев в стену невидящий взгляд.
      - Д'Арван - наша единственная надежда, - бормотала она. - Наша крохотная надежда победить Хеллорина в его собственной игре... - Она была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила, как Лисия на цыпочках вышла за дверь.
      ***
      - Пожалуйста... Мне нужно видеть господина Дорвана. - Мара всеми силами пыталась скрыть от стражников свою неуверенность. "Сохраняй достоинство, сохраняй достоинство!" - твердила она себе.
      - А, собачка господина Д'Арвана! - засмеялась охранница - та самая, что ударила ее по лицу. Мара хорошо запомнила этот удар. - Убирайся! Когда господин Д'Арван захочет тебя видеть, он за тобой пришлет.
      - Но... - Мара не успела договорить.
      - Ты осмелилась спорить со мной, смертная? - В глазах женщины вспыхнул гнев. Она сделала быстрое движение ладонью, и Мара тут же оказалась с головы до йог обвитой ветвями терновника. Шипы все глубже вонзались в тело, Мара задыхалась, в глазах у нее потемнело.
      - ОТПУСТИ ЕЕ, СУКА! - Рев был такой громкий и яростный, что Мара услышала его, даже теряя сознание. Потом раздался резкий свистящий звук, потом - крик боли и странный треск. Шипы исчезли, и Мара смогла свободно вздохнуть. Ворота с лязгом раскрылись, и, когда зрение ее немного прояснилось, она увидела склонившегося над ней Д'Арвана. Он бережно взял ее на руки, и она увидела фаэри, распластавшуюся у стены. Лицо ее пересекал алый рубец, словно от удара раскаленным бичом.
      - Никогда! - проревел ей Д'Арван. - Никогда - ты меня слышишь, фаэри, - никто из вас не посмеет обидеть эту женщину! А если кто-то даже взглянет на нее с недостаточным почтением, я лично зажарю того мерзавца на медленном огне! Я - сын Лесного Владыки, и вы знаете, что я это сделаю!
      Мара хотела сказать ему, что очень рада его видеть, но ей не хватило ни сил, ни дыхания.
      ***
      Когда Д'Арван уложил ее на кровать в своей комнате, Мара едва не закричала от боли: прикосновение шелка к истерзанному телу причиняло ужасные мучения. Эйлин научила Д'Арвана снимать боль, и он сделал все, что мог, но этого было недостаточно, а врачевать он не умел. Сгорая от стыда, он вскочил и принялся мерить шагами комнату, избегая встречаться взглядом с возлюбленной.
      - Я понимаю, что ты меня ненавидишь, - бормотал он в полном отчаянии. - Я один во всем виноват! Нельзя было допускать, чтобы тебя увели обратно!
      - Не надо киснуть, мой хороший. У нас нет для этого времени.
      С удивленным восклицанием Д'Арван обернулся и увидел, что Мара, приподнявшись на кровати, протягивает к нему руки, а в глазах ее светится любовь и отражается нетерпение.
      - Подойди сюда, сядь со мной, - проговорила она хриплым, надтреснутым голосом. - Нет, погоди, сначала дай мне попить, а потом садись. - Д'Арван принес ей воды и сел рядом с ней. - Теперь давай раз и навсегда забудем о том, что случилось. Ты не виноват, что твой отец так обращается со своими рабами, и в том, что Паррик не сумел удержать себя в руках, ты тоже не виноват.
      - Я должен был сразу же прибежать за тобой...
      - Хватит, Д'Арван! Что сделано, то сделано, по крайней мере эта мерзавка теперь дважды подумает, прежде чем поднять руку на смертного. Мара взяла Д'Арвана за руку. - Но дело не в этом. Слушай, я тут подумала...
      Д'Арван уловил в ее голосе оттенок нерешительности, и по спине у него пробежал холодок. Он по опыту знал, что вслед за этим последует предложение, которое ему не понравится, тем более что тон у Мары был чересчур деловой.
      - Поправь меня, если я ошибаюсь, - помолчав, продолжала Мара. - Фаэри заставляют ксандимцев летать с помощью магии?
      Удивленный таким поворотом темы, Д'Арван кивнул.
      - Да, и эта магия заключается как в скакунах, так и в наездниках. Они способны летать только вместе. Закусив губу Мара посмотрела в окно.
      - Тогда ты можешь это сделать, - внезапно сказала она.
      - Сделать что?
      Мара стиснула его пальцы и настойчиво заговорила:
      - Д'Арван, пойди к Хеллорину и заключи с ним новое соглашение. Вернуться к Ориэлле должен ты. Вернуться с Чаймом и Шианнатом. Ты, а не Паррик, понятно? Летающие скакуны дадут ей огромное преимущество.
      - Да ты в своем уме? - вспылил Д'Арван. - Чем ты слушаешь? Я же сказал: Хеллорин хочет, чтобы я правил Нексисом. Он не допустит, чтобы я снова удрал.
      - Допустит, если я останусь здесь в качестве заложницы, - упрямо возразила воительница.
      - Мара, - набросился на нее Д'Арван, - если ты думаешь, что мне настолько безразлично, что с тобой будет...
      Глаза Мары вспыхнули ярче.
      - Ты не понял? Если Хеллорин получит наследника, мне будет гарантирована безопасность. Никто не посмеет и пальцем тронуть меня, Д'Арван, если я буду носить твоего ребенка!
      Глава 15
      ВАЙВЕРНЕСС
      С исчезновением реки контрабандистам пришлось придумывать другие способы доставки в Нексис товара. При виде каравана, с которым им предстояло отправиться, Ориэлла не удержалась от смеха Это был бродячий цирк. Волшебница готова была спорить на что угодно, что это придумала Занна.
      Так получилось, что это был первый балаганчик, увиденный Ориэллой, хотя Форрал повидал их видимо-невидимо. Просто бродячие артисты нечасто забредали в Нексис, не говоря уже о Долине. Миафан не одобрял то влияние, которое оказывали вороватые и веселые артисты на степенных жителей Нексиса. До сих пор горожане относились к ним не особенно дружелюбно, но сейчас это было лишь на руку беглецам.
      - Остановитесь!
      Очевидно, караванчик приблизился к городским воротам. Волшебница сделала пальцами знак, по поверью, приносящий удачу. Это был самый ответственный момент. Приложив ухо к стенке фургона, она прислушалась к тому, что происходит снаружи.
      Заскрипела кожа - это к фургонам подошел стражник.
      - Кто хозяин этой развалюхи?
      Голос, ответивший ему, был очень густым и громким:
      - Я, уважаемый. Меня зовут Великий Мадзурано. Я хозяин этой исключительной труппы.
      Ориэлла усмехнулась. Она была едва знакома с Великим Мадзурано, но уже успела узнать, что он сын бывшего моряка из Истхэйвена и зовут его Тальбот. Между прочим, оказалось, что многие жонглеры, акробаты и чревовещатели родились в моряцких семьях. Вероятно, таким образом они удовлетворяли страсть к романтике бродячей жизни, которая была у них в крови.
      Стражник, по всей очевидности, не являлся поклонником искусства.
      - Вот даже как? - язвительно произнес он. - Ну что ж, господин Мадзурано, велите своей исключительной труппе вылезать из фургона. Разыскивается вор, обокравший самого господина Пендрала. И поживее, господа актеры, я не собираюсь торчать тут всю ночь.
      - Но, милейший, как вы могли подумать...
      - Не спорьте, иначе я вас арестую. Знаю я вас, бродяг. Порядочные люди не покидают город посреди ночи.
      Ориэлла тихонько улыбнулась в темноте. Отчего-то Великий Мадзурано производил неважное впечатление на представителей закона. В фургоне было жарко, душно и очень тесно. Но ничего, если удастся благополучно выбраться из города, эти неудобства с лихвой окупятся.
      - Давайте, давайте, все вылезайте! - Расхаживая вдоль каравана, стражник стучал в дощатые стенки рукояткой меча. Ориэлла услышала нестройный хор жалобных и возмущенных голосов - это артисты неохотно выпрыгивали на землю. Стражник подошел к их фургону, и рука Ориэллы непроизвольно потянулась к мечу.
      - А тут что у вас такого ценного, что вы так крепко заперли дверь? Давайте-ка отпирайте!
      - Господин, умоляю вас, если вам дорога ваша жизнь, не надо ее отпирать! - запричитал Мадзурано. - Там опасные дикие звери!
      - Опасные дикие звери, надо же! Да откуда они у вас, голодранцев? Вы и себя-то прокормить не можете... - С этими словами стражник начал отодвигать засов. Шиа и Хану дождались, когда дверь начнет открываться, и разразились таким леденящим душу рычанием, что стражник моментально захлопнул ее и задвинул засов.
      - Храни нас Тара! - испуганно воскликнул он, стараясь унять дрожь. Когда повозки снова тронулись в путь, Ориэлла закрыла лицо рукавом и от души расхохоталась.
      ***
      Ориэллу разбудило солнце, бьющее сквозь откинутый полог маленькой цветастой палатки. Она спала, завернувшись в несколько одеял, а с боков ее грели пантеры. Снаружи доносилось журчание ручейка, приглушенные голоса и потрескивание костра. С небес лилась победная песнь жаворонка, и от этих звуков у волшебницы стало тепло на душе. Как хорошо опять оказаться в мире живых!
      Аромат жарящегося мяса выманил волшебницу из палатки, и там ее встретил прохладный воздух вересковых пустошей. Даже летом в этих краях было не жарко. Циркачи остановились в небольшой укромной лощине, укрытой от посторонних глаз лесистыми склонами холмов. Разноцветные повозки стояли полукругом на берегу ручья, а лошади, почти такие же пестрые, паслись неподалеку.
      Артисты были уже на ногах. Ориэлла сунула озябшие руки в рукава и пошла искать своих. Гринца не было видно, а Финбарр, точнее, Призрак Смерти, сидел нахохлившись с подветренной стороны фургона и зябко кутался в плащ. При взгляде на него Ориэлле внезапно пришло в голову, что скоро это существо захочет есть - и что тогда делать? То, что ест Финбарр, вряд ли его насытит...
      За фургонами Форрал тренировал тело Анвара, фехтуя на палках с проворным юношей из балагана. Ориэлла повернула обратно и пошла к костру, где Харгорн с Великим Мадзурано готовили завтрак.
      - Ориэлла, душа моя! - приветствовал ее Харгорн, чуть привстав в знак уважения. Оставив в Нексисе свои заботы и вновь вернувшись к походной жизни, он стал гораздо лучше выглядеть, и Ориэлла с радостью это отметила. - Как спалось? В котелке осталось немного тэйлина, выпей, это тебя взбодрит.
      - Спасибо, Харгорн. - Волшебница налила себе полную кружку и, грея о нее руки, проговорила:
      - Спалось замечательно, просто на удивление. Наверное, это из-за того, что мы укатили из Нексиса. Честно говоря, в городе мне было немного не по себе. - Она покачала головой. - Такое чувство, что вокруг творится что-то ужасное, а дальше будет еще хуже.
      Харгорн протянул ей миску с жареным мясом и большой ломоть свежего хлеба.
      - Да, я тебя понимаю. Пока мы не уехали, я даже не представлял себе, до чего там все прогнило. У меня словно гора с плеч свалилась. - Он помолчал. - Я бы, наверное, давно уже продал бы "Единорога" и подался в другие края, если бы не Гебба. Она ни за что не уедет из Нексиса.
      К костру подошел Форрал. Лицо его блестело от пота, грудь тяжело вздымалась.
      - Не в форме я что-то, - посетовал он.
      - Анвар был волшебником, а не воином, - сухо заметила Ориэлла. Смотри не поранься ненароком... - Она осеклась, но уже произнесенные слова повисли в воздухе, словно огненные письмена. Потому что это тело Анвара, и однажды он может вернуться.
      Харгорн прервал неловкое молчание:
      - А скажите мне, не пора ли нам в путь? Теперь, когда мы выбрались из Нексиса, Тальбот - прости, Мадзурано, - может дать нам лошадей, и тогда мы будем в Вайвернесс намного раньше, чем караван.
      - А что, по-моему, неплохая мысль. - Ориэлла вскочила на ноги. Кстати, никто не видал Гринца?
      После долгих поисков они обнаружили его в одном из фургонов. Своими ловкими пальцами он сумел открыть одно из потайных отделений и теперь увлеченно перебирал контрабандный товар.
      - Гринц! - раздался у него над ухом громовой голос волшебницы. - Что ты тут делаешь?
      Гринц отчаянно перетрусил, но, когда обернулся, на лице его было хорошо отработанное выражение полнейшего безразличия.
      - Просто смотрю, - пожал он плечами. - Маэстро Мадзурано, примите мои поздравления. Ваши ребята на редкость сообразительны. Кто догадается, что в заурядном фургоне спрятано такое богатство?
      Поддавшись на лесть, Мадзурано скромно потупился:
      - Ну, стражник так интересовался какой-то кражей, что ему было не до контрабанды...
      Но Ориэлла не сводила с Гринца пристальных глаз, и под ее взглядом ему наконец стало не по себе.
      - У нас не принято воровать у друзей, - ледяным тоном сказала она.
      Гринц как ужаленный вскочил на ноги. Из карманов его на доски посыпалась всякая мелочь.
      - У меня нет друзей! - выпалил он и, прошмыгнув мимо нее, спрыгнул на землю и убежал.
      Ориэлла нагнулась, рассматривая безделушки, которые он уронил. Дешевые медные браслеты, резные деревянные гребни, разрисованные брелоки...
      - Здесь даже нет ничего ценного. - Она сокрушенно покачала головой, глядя туда, куда убежал Гринц.
      ***
      Небольшой отряд всадников быстро двигался на восток. Для Гринца, впервые в жизни севшего на лошадь, дорога оказалась сплошной пыткой. Учиться верховой езде времени не было, поэтому он просто сидел, изо всех сил вцепившись в седло, а остальные по очереди вели его лошадь в поводу-, словно катали малыша. Это было весьма унизительно, но урон, нанесенный гордости, Гринц еще как-нибудь бы пережил. Гораздо неприятнее были многочисленные синяки и ушибы. За первый день он умудрился свалиться не меньше двенадцати раз, причем в один из этих незабываемых моментов лошадь сбросила его прямехонько в куст чертополоха.
      - Так ему и надо, - бормотал Харгорн, пока Ориэлла, стараясь поменьше ругаться, вытаскивала из отчаянно вопящего вора колючки. Ветеран никак не мог простить Гринцу попытку обворовать контрабандистов. - Ты не позволила мне с ним расправиться, но он свое все равно получил...
      Гринц убежал из лагеря с твердым намерением больше не возвращаться. У него хватило ума идти вдоль ручья, чтобы не заплутать в пустошах, и, когда фургоны скрылись из глаз, он облегченно вздохнул. Будь все они прокляты!
      Зачем он только ушел из Нексиса? Со стражниками можно было бы запросто расправиться, а Пендрал со временем позабудет...
      Но злость постепенно улеглась, и Гринцем начала овладевать паника. Он вдруг с ужасом осознал, что Пендрал никогда не позабудет. О боги, я никогда не смогу вернуться в Нексис, я все потерял! В отчаянии Гринц бросился на землю, съежился в комок и лежал так, уставившись в пустоту. Вокруг на десятки миль нет человеческого жилья, а ему никак нельзя без людей. Он же только и умеет, что воровать. Как же он выживет в этой пустыне?
      - Гринц? Ты живой? - Кто-то потряс его за плечи. Гринц поднял голову и увидел над собой Ориэллу, которая, видимо, выследила его с помощью своих друзей из семейства кошачьих. Она присела рядом и озабоченно спросила:
      - Что случилось? Ты заблудился?
      Вор вдруг понял, что она смотрит на него с участием, а не с упреком.
      - А тебе какое дело? - огрызнулся он.
      - Кому-то же должно быть до тебя дело, - сказала волшебница. - Тебе, я вижу, на себя наплевать. - Она встала. - Ты собираешься возвращаться? Мы уже готовы ехать.
      Гринц смотрел в сторону.
      - Я им не нужен.
      - После того, что ты натворил, было бы удивительно, если бы тебе обрадовались. Но, во всяком случае, - резко добавила Ориэлла, - умирать с голоду тебя бы никто не оставил. И потом, - уже мягче сказала она, - они на тебя не злятся. Просто они разочарованы.
      - Не вижу разницы, - буркнул Гринц.
      - Разница в добрую сотню синяков. - В зеленых глазах Ориэллы мелькнула искорка гнева, и Гринц со злорадством подумал, что все же сумел вывести ее из себя. Приятно, когда от тебя зависит настроение могущественной волшебницы! Но Ориэлла собралась уходить, и он сразу сник.
      - Мы скоро выезжаем, - бросила она через плечо. - Так что поторопись, потому что мы тебя ждать не станем, а Мадзурано вряд ли примет тебя в свою компанию.
      Волшебница почти уже скрылась из вида, когда смысл сказанного дошел до воришки. Гринц представил себе, как останется один в этих пустынных местах, и похолодел. А что будет, когда наступит ночь? Вдруг здесь водятся волки?
      Он вскочил на ноги и потрусил вслед за Ориэллой.
      - Подождите! - вопил он. - Госпожа, пожалуйста, подождите меня!
      В лагере он встретил весьма прохладный прием, но Ориэлла, деловитая и немногословная, все время вроде бы случайно старалась держаться между ним и остальными, в особенности Харгорном. Она же выбрала для него самую смирную лошадь и проследила, чтобы он ехал с удобствами - насколько это вообще возможно в такой ситуации. К тому же волшебница сама поднимала его и отряхивала всякий раз, когда он падал, и чем больше она для него делала, тем сильнее Гринца охватывало чувство вины.
      ***
      Из задумчивости его вывел резкий толчок: это Харгорн, ведущий под уздцы лошадь Гринца, резко остановил ее. Вокруг была глубокая темень: с общего (исключая Гринца) согласия было решено ехать и ночью, пока светит луна. Ориэлла, со своим ночным зрением магов, скакала впереди, предупреждая остальных о поворотах и коварных местах на дороге. Но луна уже зашла, и Ориэлла, подскакав к Харгорну, говорила с ним о том, что делать дальше.
      Впрочем, этого Гринц уже не видел. От толчка он не удержался в седле и в очередной раз полетел на землю. Откатившись в сторону, чтобы не угодить под копыта - этому его тоже научила Ориэлла, - он лежал в пыли, не находя в себе сил подняться. Из темноты возникла фигура волшебницы.
      - Можешь не утруждаться, - сказала она. - Мы остановимся здесь на ночлег.
      "Могла бы даже не говорить, - подумал Гринц. - У меня все равно нет сил утруждаться".
      ***
      Вор проснулся и обнаружил, что укрыт одеялом и плащом, который Харгорн подобрал ему еще в таверне. Он смутно помнил, что накануне Ориэлла заставила его постелить себе постель, и это было невыносимо трудно сделать, хотя Гринц и понимал, что даже такая кровать лучше, чем спать на голой земле.
      Он протер глаза и встал - точнее, попытался подняться, но каждый дюйм его тела болел так, словно его всю ночь дубасили палкой. Совершенно отчаявшись, Гринц с жалобным воем повалился обратно.
      - Что это с тобой? Вставай, хватит валяться. Мы скоро отправляемся.
      Гринц повернул голову и увидел стоящего над собой Харгорна. Глядя в лицо престарелому воину, вор подробно объяснил ему, куда именно он должен отправиться и чем заняться на месте прибытия.
      Харгорн расхохотался:
      - Болтать-то всякий горазд. А вот задать мне перцу собственноручно, я вижу, кишка у тебя тонка. Ты просто маленький вонючий червяк, вот ты кто.
      С воплем ярости Гринц вскочил, сжимая кулаки, но Харгорн уже успел отойти на пару шагов и успокаивающе вытянуть перед собой руки.
      - Тише, тише! Я не хотел тебя обидеть, парнишка. Я знал, что ты можешь встать, если очень захочешь. Кстати, совет: вместо того чтобы убивать старого козла, ты бы лучше приготовил себе завтрак. - И с этими словами он, посмеиваясь, пошел прочь.
      - Бедный Гринц! Выглядишь ты ужасно. Гринц был так зол на Харгорна, что не заметил, как подошла Ориэлла.
      - Сейчас, - сказала она. - Присядь на минутку, и я тебе помогу.
      - Я боюсь присаживаться, - уныло ответил Гринц, - потому что потом уже не встану.
      Но Ориэлла все-таки усадила его и, встав перед ним, положила руки ему на плечи. В тот же миг боль исчезла, и вор ощутил прилив новых сил.
      - Ну вот, - улыбнулась волшебница. - На день должно хватить. Сегодня ты заработаешь новую порцию синяков, но я в любой момент могу тебя вылечить, а через несколько дней ты уже будешь думать, что родился в седле, поверь мне.
      - Спасибо вам! - Впервые в жизни Гринц так просто и искренне произнес эти слова. Ориэлла взяла его за руку.
      - Вчера ты сказал, что у тебя нет друзей. Это не так. У тебя есть друзья, они здесь, рядом, а в Вайвернесс ты найдешь новых. Только дружба должна быть обоюдной, понимаешь? Ты должен верить людям, и они должны доверять тебе. И тебе незачем красть у Ночных Пиратов. Они - щедрые люди и дадут тебе все, в чем ты нуждаешься. - Ориэлла пошла прочь и па прощание сказала:
      - Подумай над моими словами. И кстати, в котелке есть тэйлин, а у костра лежит хлеб. Только ешь побыстрее: Форрал уже приготовил лошадей.
      И она ушла, оставив вора в глубокой задумчивости.
      ***
      Три дня они скакали по невзрачным вересковым пустошам, а потом дорога пошла под уклон, и четвертый рассвет застал их посреди соленых болот и дюн. Вдали маячило устье реки. Земля здесь была серая и безжизненная, кроме песчаного тростника и держи-дерева, на ней ничего не росло. Горький соленый ветер доносил пронзительные крики чаек и болотных птиц.
      Волшебница направила своего коня на север, вдоль берега. Она сгорала от нетерпения и злилась на своих спутников за медлительность. В Вайвернесс стоял таинственный монолит, несущий в себе магию Земли, и она надеялась с его помощью узнать побольше о местонахождении своих врагов, в частности, Элизеф, хотя в глубине души Ориэлла не сомневалась, что Волшебница Погоды подалась в южные земли, Постепенно береговая линия становилась все более изрезанной, под копытами лошадей застучали камни, и скоро отряд выехал на гребень скалы, окруженной клыками утесов. Внизу расстилался серповидный залив, а в отдалении возвышался зеленый холм, увенчанный черным зловещим камнем. Именно на него Ориэлла возлагала свои надежды.
      Даже на таком расстоянии она чувствовала, как беззвучно стучит магия камня, словно огромное черное сердце. Ориэлла откинула капюшон, позволяя силе проникнуть в нее, и ощутила, как за поясом начал пульсировать в такт источнику магии Жезл Земли, а за спиной зазвенела Арфа Ветров. Скоро, пообещала им Ориэлла, мы скоро вернемся. Постояв еще немного, она вновь опустила капюшон и развернула усталого коня в сторону гавани.
      - Мы будем спускаться на лошадях? - озабоченно спросил Форрал, глядя на каменистую, изрезанную трещинами тропинку, ведущую вниз.
      - Надеюсь, что нет, - покачала головой Ориэлла. - Где-то здесь должен быть туннель, по которому контрабандисты сводят вниз своих пони. Беда лишь в том, что он очень хорошо замаскирован, и я не уверена, что смогу его отыскать.
      Харгорн, потянув за собой лошаденку Гринца, выехал вперед.
      - Если мне не изменяет память, - сказал он, - туннель где-то вон в тех кустах.
      Лошади, на которых не раз привозили сюда товары, тоже неплохо ориентировались. Они сами пошли вперед, зная, что их ждет еда и заслуженный отдых. Но, подъехав к зарослям, Ориэлла никакого входа в туннель не увидела.
      - Ты уверен, что это здесь? - спросила она. Не говоря ни слова, Харгорн спешился и подошел к кустам. - О боги! - вскричала волшебница. - Да он свихнулся! Харгорн, что ты делаешь?
      Но Харгорн деловито поднял один из кустов и перенес его в сторону, У куста обнаружились деревянные подпорки, а за ним открылся узкий лаз, ведущий под землю. Внезапно из отверстия выскочил гибкий молодой человек со светлыми волосами и, увидев волшебницу, едва не задохнулся от изумления.
      - Госпожа Ориэлла, неужели это в самом деле вы! Вы вернулись! - Он расплылся в широчайшей улыбке. - И Анвар здесь! Какое счастье, что сегодня мое дежурство, хотя обычно это довольно скучное занятие! Пойдемте же скорее! - Он сделал приглашающий жест в сторону туннеля. - Занна будет счастлива вас увидеть! Мне не терпится ее ошарашить!
      Ориэлла спешилась и обняла Тарнала, а потом он повел путешественников в туннель. Лошадей они оставили в подземной конюшне, где о них обещал позаботиться юный пират, смотревший на Ориэллу со жгучим любопытством. Он явно горел желанием узнать, кто эти люди и зачем они сюда пожаловали.
      В пещерах, освещенных факелами, толпились люди, и каждый был занят своим делом. Тарнал поймал пробегавшую мимо маленькую девочку.
      - Найди-ка мне Занну... - начал он, но девчонка его перебила:
      - Да вот же она!
      На Занне была мужская одежда и высокие болотные сапоги. Склонившись над одним из тюков, только что сгруженных с корабля, она сокрушалась, что морская вода испортила ткани.
      - Чтоб тебе провалиться, Геван, неужели нельзя было поосторожнее! Теперь это никому не продашь, придется пустить на... - В этот момент она увидела волшебницу. - ОРИЭЛЛА!
      Глядя на нее, Ориэлла впервые осознала, как долго она не была в мире. Из некрасивой озорной девчонки Занна превратилась в спокойную, уверенную в себе женщину, явно привыкшую, чтобы ее слушались. В глазах у нее светился ум и житейская мудрость, и только далеко в глубине угадывалась смешинка, так хорошо знакомая Ориэлле. Женщины радостно обнялись, а потом, почувствовав на себе изумленные взгляды, Заяна повернулась к пиратам:
      - Эй вы, нечего тут глазеть! С нашими гостями вы еще успеете познакомиться. А если кому-то нечего делать, так я живо найду ему занятие.
      Толпа рассосалась как по волшебству, и Ориэлла хихикнула:
      - Чувствуется школа Дульсины! Занна пожала плечами:
      - Если это хорошо действует, отчего бы и не позаимствовать? - Она повернулась к спутникам Ориэллы:
      - Я так рада вас видеть, Анвар, Харгорн... - И замолчала, уставившись на Гринца и неприветливого Финбарра, зябко кутающегося в плащ.
      - Давай-ка пойдем куда-нибудь, где поспокойнее, - предложила Ориэлла. - Мне нужно о многом тебе рассказать.
      - Я уже чувствую, - кивнула Занна. - Только первом делом вы должны увидеть Дульсину, а то нам потом достанется. Янис сейчас в море, но со дня на день должен вернуться... - Говоря это, она вела гостей мимо бухты, потом - в один из туннелей, который, как помнила Ориэлла, заканчивался уютной пещерой, служившей пиратам гостиной. Но перед дверью Занна остановилась и, повернувшись к волшебнице, сказала:
      - Между прочим, у меня тоже есть для тебя сюрприз, - и" отворив дверь, пропустила Ориэллу вперед.
      Волшебница замерла на пороге, словно пораженная громом. Возле камина сидела женщина, и за плечами у нее были широкие крылья.
      Глава 16
      МОРОЗ И СНЕЖИНКА
      Ориэлла изумленно уставилась на обладательницу коричневых крыльев. В ее облике было что-то неуловимо знакомое, только Ориэлла никак не могла понять, что...
      Зато девушка, ни мгновения не колеблясь, вскочила и с радостной улыбкой воскликнула:
      - Госпожа! Какое счастье, что вы вернулись! Наконец-то мои надежды сбываются! - Она хихикнула. - Никогда не думала, что сюда попаду. И я бы, конечно, не попала, а погибла бы в море, если бы мне не подвернулся корабль мастера Яниса.
      Только тут Ориэлла обратила внимание, что крылья девушки - в пятнах крови, на одном не хватает нескольких маховых перьев, а другое торчит под неестественным углом, так, что его кончик едва не волочится по полу. Она внимательно вгляделась в лицо отважной летуньи и наконец вспомнила эти каштановые кудряшки.
      - Я тебя знаю! - сказала вдруг Ориэлла. - Ты - , та самая девочка, которая нашла Хризу в развалинах храма?
      - Точно, госпожа! Я...
      - Послушай, Липнет, - перебила ее Занна, - где же твое гостеприимство? Дай госпоже Ориэлле и ее друзьям хотя бы отдохнуть с дороги - успеете еще обменяться новостями. Сбегай-ка лучше на кухню, скажи, что у нас пятеро голодных гостей, да приведи сюда Дульсину.
      Линнет сразу же приуныла.
      - Хорошо, Занна. - Она бросила на волшебницу еще один долгий взгляд и вышла, приподнимая волочащееся крыло.
      Ориэлла была ошарашена.
      - Занна, дорогая, скажи мне, откуда она взялась?
      - Контрабандистам нередко встречаются в море прелюбопытнейшие находки, - усмехнулась Занна. - Но эта потрясла даже нас. Был жуткий шторм, где-то месяц назад, и Янис попал в самую гущу. Но, хвала богам, он хороший моряк и спас корабль, а вместе с ним и Линнет, которая откуда ни возьмись приземлилась на палубу. Сражаясь с ветром, она совсем обессилела и до берега точно бы не дотянула.
      - Но что, ради всего святого, заставило ее вообще пуститься в это опасное путешествие? - недоумевала Ориэлла. Занна пожала плечами:
      - Как ни странно, она искала тебя. И страшно расстроилась, когда я сказала ей, что ты исчезла. Но пусть лучше она сама тебе все объяснит... Занна помрачнела. - Весь последний год нас преследовали несчастья.
      Ориэлла взяла ее за руки:
      - Да, я уже знаю о том, что случилось с Ваннором, Занна. Мне очень жаль...
      - Ваннор сам навлек на себя беду - и не только на себя, но и на всех нас, - прозвучал чей-то скрипучий голос.
      Волшебница обернулась - и не смогла совладать с печалью, охватившей ее при виде Дульсины. "Она же совсем не была старой!" - подумала Ориэлла. Но, увы, больше это не соответствовало истине. Дульсину почти невозможно было узнать. Под тяжестью горя плечи ее ссутулились, блестящие темные волосы, всегда аккуратно подобранные, стали белее снега и торчали в разные стороны, а гладкая кожа, которой она так гордилась, теперь была испещрена морщинами горечи и гнева.
      При виде Ориэллы глаза Дульсины вспыхнули, и она откинула голову, словно хотела плюнуть ей в лицо.
      - Ты слишком поздно вернулась, волшебница, - прошипела она. - Ты освободила фаэри на наше горе, а потом сбежала, чтобы не видеть того, к чему привела твоя слабость! И теперь уже ничего не поправишь. - Она сунула скрюченный палец под нос Ориэлле. - Ты уже разрушила все, что могла, и всей твоей магии не хватит, чтобы вернуть к жизни павших.
      Ориэлла попятилась от нее, потеряв дар речи. Да что тут говорить? Как можно даже сердиться на жалкую, постаревшую женщину, убитую горем?
      - Дульсина, ты сама не знаешь, о чем говоришь, - сказала Занна. Ориэлла не должна отвечать за зло, причиненное нам фаэри, и тем более за безрассудство Ван-нора. Если кто и виноват во всем, так это несостоявшийся убийца, который своим ядом испортил отцу мозги. И твое поведение не делает чести ни тебе, ни нам с Тарналом.
      Харгорн с потемневшим лицом встал между женщинами и взял Дульсину под локоть.
      - Не расстраивайся понапрасну, старушка, - мягко проговорил он. Лучше пойдем со мной, поболтаем о том о сем. Гебба заставила меня запомнить все городские сплетни... - Деликатно, но настойчиво он вывел Дульсину из комнаты.
      Волшебница стояла не шевелясь; на ее внезапно побледневшем лице не отражалось ничего, и только Форрал, который знал ее много лет, понимал, какая печаль и тоска скрыты за этой внешней невозмутимостью. Он подошел и взял ее под локоть, безотчетно повторив движение Харгорна.
      - Не расстраивайся, любимая, - сказал он в неловкой тишине. Несчастная старуха повредилась в уме от горя и сама не понимает, что мелет ее язык. - Чувствуя, как дрожит все ее тело, он подвел Ориэллу к камину и усадил в кресло. - Присядь, отдохни немного. Мм все устали как собаки.
      - Ориэлла, мне так стыдно... - Занна была в полной-растерянности. Дульсина давно уже ведет себя довольно странно, но я не могла даже вообразить, что она выкинет такое... Я.., я пойду взгляну, как там дела на кухне. - И она выскользнула из пещеры.
      "Что все это значит?" - недоумевал Форрал, проклиная в душе Владыку Смерти, который запрещал ему глядеть в Водоем Душ, чтобы узнать, что происходит в мире. Как же все здесь непросто! Будучи начальником гарнизона он, например, даже не догадывался, что у контрабандистов существует такая отличная база, как этот Вайвернесс, как не подозревал и о том, что эти люди, всегда бывшие для него занозой в боку, окажутся в тесном общении весьма милыми и отзывчивыми.
      А еще эта крылатая девица! Как-то раз он, правда, видел в Водоеме Душ Черную Птицу, соратницу Ориэллы, но оказалось, что это далеко не то же самое, что встретиться с легендарным Небесным Народом лицом к лицу. "Как я могу надеяться помочь Ориэлле, не зная даже половины того, что здесь происходит?" - с грустью думал Форрал.
      Ну что ж, придется поступить так, как всегда, то есть делать все от него зависящее, а там видно будет. Оглядевшись, Форрал с некоторой тревогой заметил, что Гринц и так называемый Финбарр куда-то исчезли, но решил пока не заострять на этом внимания. Не считая пантер, они с Ориэллой впервые остались вдвоем после той памятной встречи в Башне Магов. Волшебница неотрывно глядела в огонь, и Форрал, не зная как еще ее утешить, опустился рядышком на колени и погладил ее по голове, как бывало в детстве. Ориэлла стремительно обернулась, но взгляд ее был не сердитым, а благодарным. Она со вздохом взяла его за руку и склонила голову ему на плечо.
      - Я знаю, что по моему поведению этого не заметно, - тихо сказала она, - но я на самом деле очень рада, что ты вернулся.
      ***
      Воспользовавшись общим замешательством, Гринц выскользнул из пещеры, чтобы самостоятельно провести рекогносцировку. "Волшебнице, конечно, легко говорить, чтобы я верил этим людям, - думал он. - Но сначала надо побольше узнать". Гринц весьма сомневался, что сможет найти себе здесь применение.
      Он вернулся в большую пещеру, которая одновременно являлась и гаванью. Гринцу всегда нравились корабли, а таких, как эти, он ни разу не видел, даже когда в Нексисе был еще порт. К тому же не вредно заглянуть и а тюки, которые выгружают моряки.
      Матросы были заняты своими делами, и на Гринца никто не обращал внимания. К большому разочарованию вора, тюки сгружали не распаковывая, и их содержимое осталось для него загадкой. Поэтому он вскоре утратил к ним интерес и пошел вдоль берега. Гринц обошел сторонкой старика, который чистил целую гору пахучей скользкой рыбы, посмотрел, как чинят сети, но все это было невыразимо скучно и скоро ему надоело. Он как раз собирался покинуть гавань и пойти на кухню поискать чего-нибудь съестного, когда его внимание привлек поток сочных ругательств, донесшихся с палубы одного из кораблей.
      - Да чтоб тебя! Этот проклятый гафель опять запутался!
      - Ну так залезь и распутай.
      - Я? Ну уж дудки, приятель. Я свое отлазил. Это забава для молодых.
      - А вон тебе молодой, на берегу. Эй ты! Давай-ка прыгай в шлюпку и дуй сюда!
      К своему ужасу Гринц понял, что это относится к нему.
      - Я? - Он поспешно отошел от воды. - Но я не умею...
      Два старых матроса обменялись недовольными взглядами.
      - Ну, ты сам за ним иди, - сказал один.
      - Нет, ты иди! - возразил другой. Тут седобородый потрошитель рыбы отложил нож и, сплюнув в воду, заявил:
      - Ладно, не спорьте, я привезу вам мальчишку. - И не успел Гринц опомниться, как он схватил его в охапку и понес в шлюпку. Через пару минут они уже были возле корабля, и матросы, не обращая внимания на протесты воришки, вытащили Гринца на палубу.
      - Парень, ты чей? - спросил один из них и повернулся к товарищу:
      - Я же не могу так запросто взять и...
      - Да ладно тебе, Джескин, - перебил его тот. - Так мы до утра здесь проторчим. Какая тебе разница, чей это парень? Главное, чтобы на мачту влезть смог. - Он смерил Гринца оценивающим взглядом. - Ты лазать умеешь?
      - Я-то? - Гринц невольно заулыбался. - Умеет ли рыба плавать?
      Но его гордые слова не произвели на моряков особого впечатления.
      - Ну так лезь на мачту и обрежь гафель.
      Гринц моментально пожалел о своем бахвальстве. Знать бы еще, что это за гафель и почему он застрял на верхушке мачты... А сама мачта казалась ужасно высокой, а корабль покачивался на волнах...
      Но вора уже охватил азарт. Здесь никто не знал, кто он, никто не интересовался его прошлым, и ему отчаянно захотелось показать этим людям, на что он способен. Он зажал в зубах нож, размял пальцы и, отринув страх, начал карабкаться на мачту.
      Поначалу все было довольно просто. Цепляясь за ванты, Гринц поднимался все выше и выше, пока не остановился передохнуть и, не подумавши, посмотрел вниз. Во рту у него мгновенно пересохло, а руки вспотели. Он добрался уже до середины, и здесь мачта раскачивалась так, что Гринцу казалось даже, не что он вот-вот свалится, а что он уже летит на прибрежные камни. В его практике такого не встречалось, и Гринц перепугался. Он полез дальше, а руки скользили, и мачта становилась все тоньше и раскачивалась все сильнее...
      Только профессиональная гордость не позволила Гринцу сдаться, но когда он достиг хитросплетения канатов, в котором запуталось какое-то бревно, ему стало казаться, что он добирался сюда не меньше года.
      - А это, я так понимаю, гафель и есть, - промычал он сквозь стиснутые зубы и принялся пилить канаты ножом, освобождая бревно.
      Как он спустился вниз, Гринц уже не запомнил. Освобожденный гафель здорово саданул его по плечу, едва не задев голову, и в себя вор пришел только на палубе. Собственно говоря, в чувство его привели дружественные похлопывания матросов, от которых у него клацали зубы.
      - Молодец, парнишка!
      - Ты славно поработал - на это стоило посмотреть!
      - Пошли, Джескин, надо угостить героя глоточком! Гринц надеялся, что ему удалось скрыть свою радость при виде твердой земли. Матросы, оживление переговариваясь, привели его на кухню, где было тепло и пахло стряпней.
      Расталкивая поварят, новые друзья Гринца направились прямо к хозяйке.
      - Эмми! Эй, Эмми! Не найдется ли у тебя капелька рома для этого проворного паренька?
      - Мальчики, имейте совесть! Вы же видите, что я занята! Гринц взглянул на стройную женщину и на мгновение увидел в ней хрупкую девушку, почти девочку - единственного человека, который был по-настоящему добр к нему. Он словно вновь возвратился в детство.
      - Ты! - ахнул он. - Эмми! Я уже думал, что больше никогда не увижу тебя!
      Женщина озабоченно сдвинула серебристые брови.
      - Разве я тебя знаю?
      Гринц раскрыл уже рот, чтобы начать объяснения, но тут из-под стола вылезла огромная белая собака, и он забыл обо всем на свете. У него перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы. Собака была как две капли воды похожа на его потерянного друга, его ненаглядного Воина.
      Гринц не мог говорить, сердце его сжималось от боли и радости одновременно. А собака, видя, что человек принадлежит к числу друзей ее хозяйки, решила с ним познакомиться и, виляя хвостом, ткнулась холодным носом Гринцу в ладони. Гринц упал на колени и, обхватив лохматую шею, залился слезами.
      Эмми во все глаза смотрела на странного незнакомца, пытаясь вспомнить, где его видела. Но воспоминания ускользали от нее. Несомненно, парнишка старше, чем кажется, но все равно ему никак не больше двадцати. И почему он расплакался, увидев Снежинку? Наверное, белая собака много для него значила... Поколебавшись, Эмми подошла и осторожно тронула юношу за плечо.
      - Успокойся... Ну, успокойся же.
      Парнишка поднял голову, и взгляд его постепенно прояснился. Он шмыгнул носом, вытер лицо рукавом, а потом, ухватив Эмми за руку, неожиданно сказал:
      - Эмми, ты не узнаешь меня? Я же Гринц, из Нексиса. Ты мне дала щенков...
      - Гринц? - Внезапно Эмми вспомнила несчастного голодного ребенка, которого привела когда-то в приют Джарваса. Гринц вдруг помрачнел и отвернулся с независимым видом.
      - Да, ерунда... - пробормотал он. - Забудьте об этом. С чего бы вам меня помнить?
      - Нет! Подожди! Гринц, я тебя помню! - Он сопротивлялся, но Эмми схватила его за плечи и повернула к себе. - Честное слово, помню! - Она ласково дотронулась до его щеки. - Ты достал из кармана нож и велел мне убираться, а...
      - А ты повела меня смотреть белую собаку и ее щенков! - закончил за нее Гринц. - И была первым человеком, который был ко мне добр... - Голос его от волнения сорвался.
      - Я все эти годы считала, что ты погиб. - Эмми потянула его за руку. Пойдем ко мне. Мы столько пережили - я хочу узнать о тебе все. Боги, даже не верится, что ты сумел выжить в ту ужасную ночь! - Она сгребла со стола только что вынутые из печи пирожки и завернула их в салфетку. - А остальные пусть ужинают без нас.
      ***
      Занна шла по коридору в сопровождении двух болтливых девиц, которые несли чистое постельное белье, швабры и тряпки. Она намеревалась привести в порядок комнаты для гостей и сама хотела руководить уборкой в надежде, что это поможет ей избавиться от жгучего чувства стыда. "Это я во всем виновата, - в сотый раз повторяла она себе. - Знала же, в каком состоянии сейчас Дульсина, и должна была понять, что к Ориэлле ее подпускать нельзя!" На нее вновь навалилась тупая боль, как всегда при воспоминании об отце. "Я потеряла его раньше, чем его забрали фаэри, - думала она. - После того как его отравили, он поправился, но уже перестал быть прежним".
      Занна покачала головой и постаралась отвлечься от грустных мыслей. В конце концов, ей грех жаловаться, у нее есть Тарнал и два чудесных мальчугана. Воланду было восемь, а Мартеку - шесть, и оба росли славными ребятами, она могла ими только гордиться. Поскольку у Эмми с Янисом детей не было, предводитель Ночных Пиратов выбрал себе в качестве преемника Воланда, и мальчик показал себя прирожденным моряком: его уже два раза ловили на корабле, когда он пытался уйти в море вместе со взрослыми.
      При мысли о детях Занна немного воспряла духом и ускорила шаг, но, проходя мимо пещеры, где жили они с Тарналом, услышала раздраженные голоса и, нахмурившись, остановилась.
      - Начните без меня, девушки, и не теряйте времени. К ужину все должно быть готово. Я на минутку.
      Когда они отошли подальше, она открыла дверь и, встав на пороге, прислушалась к разговору.
      - А я говорю, не нужны они нам! Нечего им туг делать!
      - Геван! Ориэлла и Анвар - наши друзья! Они имеют полное право здесь находиться. - Тарнал старался говорить спокойно, но по некоторым признакам Занна определила, что его терпение подходит к концу. Она вздохнула. Если ее обычно сдержанный муж дошел до такого состояния, значит, они собачатся уже не первый час.
      - Да будь они прокляты, эти маги! От них одни неприятности, Она нам и так их уже немало доставила - в последний раз явилась с волками, и неизвестно, чего еще от нее ждать. А этот Анвар - ты заметил, что он сам на себя не похож? Помяни мое слово, здесь что-то нечисто. А этот, закутанный, который все время молчит? Я уж не говорю о том щенке, которого они с собой прихватили! Мы еще хлебнем с ними горя, помяни мое слово! Надо бы покрепче запереть кладовые, вот что я тебе скажу!
      - Все, Геван, ХВАТИТ! - Тарнал все-таки вышел из себя. - Позволь напомнить тебе, что в отсутствие Яниса здесь командую я. Так что делай, что тебе говорят, или убирайся на все четыре стороны!
      Занна затаила дыхание. Эти слова частенько произносил Янис в разговоре с Геваном, но тогда они действовали, потому что говорил их сын Леонарда, а Геван был прежде всего человек Леонарда. А вот как он отнесется к тому, что их говорит Тарнал...
      - Ну что ж, ладно, раз так. Только, помяни мое слово, ты еще об этом пожалеешь! - Белый от ярости, Геван распахнул дверь, грубо оттолкнул Занну и пошел по коридору. Тарнал устало потирал лоб. Занна подошла к нему и обняла за плечи.
      - Не обращай внимания. Геван просто горлопан и дурак. Он никогда не изменится. Тарнал нахмурился.
      - Значит, ты слышала?
      - Только заключительную часть концерта.
      - Тогда ты, пожалуй, пропустила самое интересное: мы здесь беседуем с того момента, как я привел Ориэллу. - Тарнал вздохнул и подошел к столу, чтобы налить себе вина. - О боги, башка раскалывается!
      Занна вдруг ощутила легкий укол беспокойства.
      - Тарнал, как ты думаешь, он действительно уйдет?
      - Кто его знает? Уйдет или останется - еще неизвестно, что хуже.
      ***
      Когда они пришли к Эмми, белая собака деловито юркнула за занавеску, Эмми начала растапливать очаг, а Гринц, ни разу еще не видевший, как живут Ночные Пираты, принялся с любопытством осматриваться.
      Комната была уютной и ничуть не похожей на пещеру в представлении Гринца. С потолка на длинных цепях свисали лампы, пол был застлан цветными коврами, а стены завешены яркими портьерами. Мебель была деревянная и очень простая, но на каждом стуле лежала подушечка, набитая мягким сеном.
      - Встречу надо отметить! - заявила Эмми, доставая бутылку вина и разворачивая пирожки.
      Это была лучшая трапеза в жизни Гринца. Пока они ели, Эмми рассказывала о том, что с ней приключилось и как она в конце концов попала сюда.
      - А здесь столько дел, что я решила остаться, - говорила она. - Хотя остальные беженцы скоро вернулись в Нексис. Ночным Пиратам очень не хватает целителей, так что мне нашлось применение. И потом, здесь был Янис... - К удивлению Гринца, Эмми вдруг покраснела. - Он хороший человек, сердце у него доброе - ему только не хватало верной жены. - Эмми пожала плечами. Ну что я могла сделать? Он ходил за мной по пятам, пока я не сказала "да". Ну а ты, Гринц? Как тебе удалось спастись? И чем ты занимался все эти годы?
      Сначала с большой неохотой, но потом, разговорившись, Грипп, поведал ей о своей жизни. Он никому еще не рассказывал о событиях той ночи, но тут слова словно лились сами. Он плакал, говоря о гибели матери и об ужасах, которые ему довелось пережить. Рассказывая о Воине, он не удержался и зарыдал снова. Эмми слушала его с большим участием, и у него возникло чувство, что до этого он жил с иглой в сердце, которую наконец-то вынула чья-то милосердная рука. Успокоившись, он вытер слезы носовым платком, который ему предусмотрительно сунула Эмми, и неловко улыбнулся.
      - Прости...
      - Нет-нет, тебе нужно было поплакать. - Эмми тепло улыбнулась. - Ты слишком долго носил в себе свое горе. - Она вздохнула. - Я говорю не только о твоей матери, но и о Воине тоже. Я знаю, каково это. Когда умерла Буря, я думала, что уже никогда не оправлюсь, такой это был удар... Надо мной даже смеялись, честное слово, - мол, потеряла мужа и двоих детей, а так переживает из-за собаки.
      - Ах, это была не просто собака, - тихо проговорил Гринц. - Воин был моим другом. Эмми кивнула:
      - Да, это верно. И лучшим из друзей, надо признать. Но все же я счастливее тебя - ведь Буря мирно умерла от старости, и у меня есть Снежинка, ее дочь. Вылитая мамаша, правда? И единственная, кто выжил из тех щенят. Словно Буря нарочно решила оставить ее мне на память... - Внезапно она широко улыбнулась и встала, отодвинув стул. - Гринц, иди-ка сюда. Я тебе кое-что покажу.
      Сгорая от любопытства, Гринц тоже поднялся. Эмми отдернула занавеску, за которой оказался небольшой коридор и еще одна комната. Эмми распахнула дверь и жестом предложила Гринцу войти первым.
      - Тут кое-кто хочет с тобой познакомиться.
      Глаза ее лукаво блеснули, и Гринц, уже догадываясь, с замирающим сердцем вошел в комнату. Она напоминала небольшую лабораторию: у одной стены стоял стол, уставленный колбами, и полки с книгами, но у противоположной стены Гринц заметил два больших сундука и тяжелую тахту, а на тахте...
      Свернувшись калачиком, на тахте сладко посапывала Снежинка, а рядом с ней сидело живое воплощение Воина.
      Гринц замер, завороженный. Ему вспомнилось, как маленький мальчик и белый щенок вдвоем пробивали себе дорогу в мире, полном опасностей. Пес посмотрел на Гринца и звонко тявкнул. Потом соскочил с тахты, неистово махая хвостом, встал на задние лапы, положив передние Гринцу на плечи, и начал лизать его в ухо, пока юноша не рассмеялся.
      - Надо же! Ты ему понравился, а ведь он никого к себе не подпускает, послышался у него за спиной голос Эмми. - Ему пять месяцев, а зовут его Мороз. Если хочешь, возьми его себе, Гринц.
      ***
      Последний раз Ориэлла лечила крылья много лет назад, и ей пришлось сначала тщательно изучить здоровое, чтобы восстановить сломанное по образцу. Наконец волшебница распрямилась и устало потерла глаза.
      - Ну как? - спросила она Линнет.
      - Кажется, лучше. - Девушка осторожно распрямила крыло и расправила оперение. - Да, действительно. - Она улыбнулась. - Совсем как новенькое!
      - Ну, еще не совсем, - проворчала волшебница. - Тебе еще предстоит дождаться, пока отрастут маховые перья, потому что я не знаю, как это делается. - Глядя на Линнет, она покачала головой. - Ты чудом уцелела, просто чудом. Что же тебя заставило так рисковать жизнью?
      Линнет пожала плечами и смахнула при этом со стола чашку, но даже этого не заметила.
      - Это была наша единственная надежда, - объяснила она.
      Ориэлла нахмурилась:
      - Но королева Черная Птица не могла отправить тебя на верную гибель...
      - Нет больше королевы Черной Птицы.
      - Что?!
      Липнет поморщилась.
      - Нет, я не так выразилась. С ней все в порядке - по крайней мере было, когда я улетала. Только она больше не королева Аэриллии.
      - Как это? - стараясь не выдать тревоги, спросила волшебница.
      - Попробую объяснить - только я и сама толком не понимаю, - сказала Липнет. - Да и вообще, по-моему, никто не понимает, кроме жрецов.
      Ориэлла закусила губу и про себя досчитала до десяти.
      - Линнет, ты просто рассказывай все по порядку, пожалуйста!
      - Я же и говорю, что не знаю, в чем дело. Скуа, он теперь Верховный Жрец, неожиданно обрел магические способности, которые считались нами утраченными. Он объявил, что Йинза вернул нам магию Инкондора и это знак свыше, говорящий о том, что Аэриллия должна управляться жрецами Йинзы. Он заручился поддержкой Солнечного Пера и Крылатых дружин, а потом между ними и Королевской гвардией вспыхнула страшная битва. Но Скуа начал метать огненные шары и перебил половину войска королевы. - Линнет содрогнулась. Это было чудовищно. А королева вот-вот должна была родить, и им с господином Кондором пришлось спасаться бегством. В городе поселились страх и всеобщая подозрительность. Скуа объявил, что умеет читать мысли и от имени Йинзы будет жестоко карать тех, кто поддерживает королеву. Я была фрейлиной королевы, но, когда она бежала, я решила остаться, чтобы собирать сведения. А потом мне стало страшно. Начали пропадать люди. Этот Скуа, наверное, действительно мог читать мысли. Я хотела последовать на юг, за королевой, но тут вспомнила про вас, госпожа. Я была уверена, что никто, кроме вас, нам не поможет, и потому полетела на север.
      - И, готова биться об заклад, по пути тебе встретилось немало испытаний, - улыбнувшись, заметила Ориэлла. - Впрочем, все это может подождать. Ты устала, иди-ка спать, а утром поговорим.
      - Хорошо. Спасибо вам, госпожа, за то, что вы меня вылечили. - Линнет с мольбой и надеждой взглянула в глаза Ориэлле. - Госпожа, вы поедете со мной в Аэриллию, поможете нам?
      Ориэлла вдруг почувствовала невероятную усталость. Когда же наконец ее перестанут просить о помощи? Но то, что она услышала от Линнет, навело ее на кое-какие подозрения...
      - Очень может быть, - медленно проговорила она.
      Погруженная в свои мысли, Ориэлла дошла до отведенной ей комнаты и остановилась у двери. Там сейчас Форрал, а ей хотелось подумать, а не отвечать на расспросы. Элизеф наверняка где-то на юге. Это в ее стиле узурпировать власть чужими руками, самой оставаясь в тени. И кстати, то, о чем говорила Липнет, подозрительно смахивало на то, что произошло два года назад в Нексисе. Ориэлла пока не могла объяснить, какая тут связь, но готова была поклясться, что она есть.
      Ну что ж, пора прибегнуть к помощи магии. Обычный магический кристалл в такой ситуации не подействовал бы, поскольку между Вайвернесс и Южными Царствами лежал океан, но Ориэлла рассчитывала с помощью Черного камня проникнуть в пространство Меж Двух Миров и оттуда выяснить, что происходит.
      А заодно узнать, что с Анваром, - сказал в ее голове тонкий, словно чужой, голос. - Ведь именно ради него ты собираешься предпринять это безумное, опасное путешествие.
      - Прекрати, - ответила голосу Ориэлла и пошла искать Шиа.
      Глава 17
      СКВОЗЬ КАМЕНЬ
      Жуткая тьма сомкнулась над головой, лишив Ориэллу даже магического зрения. Ориентируясь только на плеск волн, волшебница осторожно двигалась в противоположную от прибоя сторону; Шиа сопровождала ее, держась чуть сбоку, и Ориэлла боялась, что они столкнутся в темноте и вместе скатятся в пропасть.
      Добравшись до места, откуда можно было начать восхождение, она опустилась на колени и ощупала почву. Пальцы коснулись мягкой травы, а не сухих, острых стеблей песчаных растений, следовательно, она достигла Святилища.
      Волшебнице было не по себе. Раньше ее ни разу не подводило ночное зрение, а тут она почему-то словно ослепла. Над морем дул сильный ветер, но здесь не ощущалось ни малейшего дуновения. "Ну хорошо, а чего же ты ожидала? - сказала она себе. - Ты всегда подозревала, что Камень - это врата в Царство Смерти, место, где грань между мирами становится тонкой, и проницаемой, - а именно эго тебе и нужно. И странности, которые пугают тебя, лишь подтверждают твои догадки".
      - Ориэлла, я не могу дальше идти, - сказала Шиа. - Магия - я никогда прежде не испытывала ничего похожего. Что-то не пускает меня вперед.
      - Не волнуйся, - ответила, ей Ориэлла. - Туда, куда я иду, ты все равно не сможешь попасть. Если хочешь, оставайся здесь и подожди, пока я вернусь.
      - Если ты вообще вернешься, - проворчала пантера. - Ты сама знаешь, что твоя затея - сплошное безумие.
      - Ты права, - сурово сказала волшебница. - Но я должна это сделать, Шиа. Так или иначе, я должна поговорить с ним еще раз. Ничего, подруга, я скоро. - После этих слов Ориэлла выбросила из головы все посторонние мысли и целиком сосредоточилась на том, что ей предстояло совершить.
      Чем выше она поднималась, тем больше ее одолевал страх. Вскоре она заметила, что дрожит. Сердце отчаянно колотилось, во рту пересохло.
      - Это не более чем трюк, чтобы никто сюда не полез, - твердо сказала она себе. - Магический фокус. - Собрав волю в кулак, она постепенно вновь овладела собой.
      Когда ее пальцы коснулись ледяной поверхности Камня, ужас опять вернулся, но теперь Ориэлла была к этому готова. Вытащив из-за пояса Жезл, она подняла его перед собой, словно отражая удар невидимого противника. Талисман вспыхнул изумрудным пламенем, и вершина скалы осветилась. Вместе с темнотой исчез и удушливый страх. К Ориэлле вернулось ночное зрение, и она снова увидела звезды над головой.
      - Вот так-то! - буркнула волшебница, опуская обвитый змеями Жезл. Отыскав у подножия Камня ровное место, она легла на спину, скрестив на груди руки, закрыла глаза и приказала себе расслабиться.
      Через некоторое время ее внутренняя сущность покинула внешнюю оболочку. Ориэлла села и открыла глаза. От звездного неба не осталось и следа, а ночная тьма сменилась ровным янтарным сиянием, источником которого, казалось, был сам Камень. Ориэлла встала, сжимая в руках Жезл, который тоже имел внутреннюю сущность и поэтому вместе с ней перенесся сюда. Даже не взглянув на собственное тело, лежащее на земле, она подошла вплотную к высокому черному столбу. На ощупь Камень остался холодным, но теперь это ощущение не было неприятным, а сила, исходящая от него, щекотала руки. Волшебница призвала магию - и под ее пальцами открылся узкий проем. Ориэлла вошла в эту дверь - и она моментально исчезла, отрезав ее от залитого красноватым светом плато.
      Ориэлла очутилась в нешироком и низком туннеле. Стены его были черны, но пол мерцал серебром. Волшебница осторожно двинулась вперед, не выпуская из рук Жезла. Туннель постепенно сужался, и наконец впереди замаячила полоска слабого света, пробивающегося сквозь трещину в скале. Ориэлла боком протиснулась наружу и вступила в чужой мир, лишенный красок. Землю покрывал мягкий серый мох, а серый туман, клубящийся перед глазами, непрерывно менял очертания, хотя воздух был неподвижен. Стояла мертвая тишина.
      Ориэлла пошла дальше. Туман вильнул в сторону, открыв глазам небольшой клочок бледно-серой земли. Ориэлла сделала еще шаг - и внезапно путь ей преградила высокая, закутанная в саван фигура.
      - Тебе известно, что это запрещено, волшебница.
      - Мне так не кажется, - ровным голосом ответила Ориэлла. - Я имею на это право. Я вошла через Врата Силы, и ты не можешь меня остановить. Кроме того, ты удерживаешь в своем царстве того, кому здесь не место.
      - Все, кто попадает сюда, считают, что им здесь не место, - возразил Владыка Мертвых. Ориэлла поборола свое нетерпение и подавила гнев.
      - Я говорю не об этом. Я спрашиваю, на каких основаниях ты удерживаешь здесь Анвара? Голос Отшельника стал ледяным.
      - Я - Владыка Смерти. Я - сама Смерть. Я ни перед кем не отчитываюсь, и никто не смеет перечить мне.
      Страх кривыми когтями впился в сердце волшебницы, словно живое существо. Чтобы вернуть себе мужество, она подумала об Анваре, который совсем один в этом жутком месте. Владыка Смерти молча ждал, пока она ответит - или отступит.
      - Это правда, - сказала Ориэлла. - Тебе никто не смеет перечить, но, я надеюсь, волшебница может кое о чем тебя попросить?
      - Отважно сказано! - Отшельник рассмеялся глухим смехом. - Теперь я просто обязан тебя выслушать, иначе изведусь от любопытства. Так о чем же меня желает попросить волшебница?
      Ориэлла поклонилась ему.
      - Строго говоря, у меня две просьбы. Первая об Анваре; вторая важна не только для меня, но и для всего моего мира, а также, возможно, и твоего. Я хочу знать, как вышло, что Анвар и Форрал поменялись местами и что случилось с Ваннором, который пришел сюда и все же вернулся. Я подозреваю, что это дело рук Элизеф. Использовала ли она Чашу Жизни и использует ли ее сейчас? И еще я прошу твоего позволения заглянуть в Водоем Душ и узнать, где она сейчас.
      Владыка Мертвых ответил не сразу.
      - Предположим, я скажу, что в этом действительно замешана Элизеф, но что касается остального? Ты просишь слишком о многом, волшебница.
      - Но ведь тебя, несомненно, тревожит такое положение вещей, вкрадчиво проговорила Ориэлла. - Люди приходят сюда, чтобы родиться заново, - и вдруг их утаскивают обратно. Да еще помещают в чужие тела. Если Элизеф не остановить, этому не будет конца.
      - С этим я не могу не согласиться. - Владыка Мертвых, казалось, смягчился, и у Ориэллы зародилась надежда. - Но что, если Чаша Жизни будет утеряна вновь или переплавлена...
      - Или отдана тебе, - негромко произнесла Ориэлла. Отшельник резко вскинул голову:
      - Отдана мне? Ориэлла кивнула.
      - Ведь это единственный способ уберечь ее от дурных рук. В противном случае она веками будет скитаться по нашему миру, а ты - теряться в догадках, где, когда и у кого она окажется в следующий раз.
      - Ты можешь поклясться, что принесешь мне Чашу? Если я помогу тебе завладеть ею, отдашь ли ты ее мне? - Впервые в голосе Владыки Смерти прозвучали живые нотки.
      - Освободи Анвара - и я дам тебе клятву, - непослушными губами произнесла Ориэлла. Отшельник вздохнул:
      - Понимаешь ли ты, что, если даже я выполню твою просьбу, Анвар останется бесплотным духом? Ты не сможешь увидеть его или поговорить с ним в мире живых. А потом, если ты завладеешь Чашей, ему придется оспаривать свое тело у нынешнего хозяина.
      - Анвар захочет рискнуть, я уверена, - ответила Ориэлла.
      ***
      - Ради того, чтобы быть рядом с тобой? Любимая, я готов на все! Анвара, который бесцельно слонялся по холмам, что-то вдруг потянуло сюда, и теперь он понимал, что каким-то образом почувствовал присутствие любимой.
      Ориэлла увидела его, и сердце ее вспыхнуло.
      - Так что же тебе мешает?
      С отчаянным хриплым вскриком, в котором соединились его страхи и одиночество, его любовь и радость, Анвар заключил ее в объятия. В Царстве Смерти обняться было трудновато, и Анвар на самом деле ничего не почувствовал, но все же ощущение того, что она здесь, рядом, наполняло его счастьем.
      - Я уже не надеялся тебя увидеть, - прошептал он.
      - Вы сами создаете себе лишние хлопоты, - пробурчал Владыка Мертвых, глядя на эту сцену. - Но похоже, что даже я не могу разлучить вас на какой-нибудь более или менее приличный срок. Ведь это уже не первый раз вы приходите сюда искать друг дружку.
      - Это верно. - Ориэлла вызывающе посмотрела на него. - Ты уже, наверное, устал от нас.
      - Хитришь, волшебница! - рассердился Отшельник. - Напротив, я еще на вас не нагляделся. То вы приходите, то вы уходите. Ясное дело, ведь пошлину с вас никто не берет. Я жду не дождусь, когда вы оба останетесь здесь и, пройдя сквозь Водоем Душ, заживете как нормальные люди.
      Вот тогда в обоих мирах наступит мир и порядок. - Не без усилия Владыка Мертвых взял себя в руки и заговорил спокойнее. - Но сейчас, дети мои, я вас, так и быть, выпущу - в последний раз. - Он с поклоном указал на тропинку, уходящую в туман. - Водоем Душ там, волшебница. Иди, смотри, что тебе нужно, а потом забирай своего любовника и уходи. - С этими словами Владыка Мертвых исчез.
      - Как-то стремительно у него меняется настроение, - заметил Анвар, с подозрением разглядывая то место, где только что стоял Отшельник.
      - Да уж, - нахмурилась Ориэлла. - И откуда вдруг эта угодливость? Что-то на него не похоже...
      - Лучше не будем терять времени, - сказал Анвар, которому внезапно стало не по себе. - Пойдем поглядим в Водоем и быстро смотаемся, пока он не передумал...
      - И не захлопнул ловушку, - добавила Ориэлла. Анвар заглянул ей в лицо, и сердце его вновь наполнилось отвагой, уверенностью и весельем.
      - О боги, как я по тебе соскучился, - тихо сказал он.
      - А я по тебе. - Их бесплотные руки соприкоснулись. - Пошли. И по дороге ты должен рассказать мне, что с тобой приключилось.
      ***
      Войдя в священную рощу, они поклонились деревьям, и те расступились. Через мгновение Анвар и волшебница были уже у Водоема.
      - Посматривай за мной, - попросила Ориэлла. - Не хотелось бы, честно говоря, свалиться туда - еще неизвестно, что из этого выйдет.
      - Или кто, - мрачно уточнил Анвар. - Но не беспокойся, я послежу за тобой.
      - И вокруг тоже поглядывай. Чует мое сердце, Отшельник что-то затевает... - Ориэлла опустилась у края воды, положила Жезл на мох и вгляделась в бесконечную звездную тьму Водоема. На поверхности заплясали яркие вспышки, на мгновение ослепившие Ориэллу, а потом они пропали, и волшебница, погрузив в воду руку, сосредоточилась и мысленно вызвала образ Элизеф...
      ***
      Крылатый жрец лежал на полу, пронзенный копьем в самое сердце. Элизеф, с Чашей в руках, склонилась над ним.
      - Отлично, он мертв. - Она улыбнулась довольной улыбкой, а воин, стоящий рядом, вытирал окровавленные руки. - Славная работа, дорогой мой господин Солнечное Перо. Он даже не вспомнит, что с ним произошло. А теперь переходим ко второй части нашего плана - только сначала убери из него копье. - Она отрывисто рассмеялась. - Сомневаюсь, что даже Чаша может надолго оживить человека с куском железа в груди.
      Солнечное Перо уперся ногой в грудь Верховного Жреца и, взявшись за древко, с натугой выдернул копье из раны.
      - И убери его с глаз долой, - добавила Элизеф. - Когда он очнется, мне не хочется объяснять ему, откуда взялась эта окровавленная штуковина.
      Она быстро опрокинула кубок над раной и, зная, что магия Чаши начинает действовать не сразу, опустилась на корточки рядом с трупом, дожидаясь результатов.
      - Ну вот, - сказала, она с большим удовлетворением. - Теперь Скуа наш. Вернув его к жизни, я буду вертеть им, как захочу, а он об этом никогда не узнает.
      - Он и так был наш, - пробурчал Солнечное Перо. - Не понимаю, почему обязательно надо было его убивать? Я думаю...
      - Слушай-ка, по-моему, мы договорились, что думать буду я! раздраженно перебила его Элизеф. - Эти крылатые совершенно ничего не понимают в интригах!
      Увидев, что Солнечное Перо нахмурился, волшебница постаралась побороть раздражение.
      - Я ведь уже объясняла, - терпеливо сказала она. - Скуа слишком честолюбив и возомнил, что лучше всех понимает помыслы богов. Он уже сам начал верить, и что магическая сила дарована ему Йинзой, Отцом Небес, ни больше ни меньше. - Элизеф фыркнула. - Во имя которого он бы нас предал!
      - Ты думаешь, он хотел нас предать? - Человек-птица с сомнением покачал головой.
      - Вот дубина - да тебя он уже предал! Он уже пытался меня убедить, что ты нам не нужен. - Элизеф пристально посмотрела на воина. - Сдается мне, что тебе он говорил то же самое обо мне.
      - Да нет, госпожа, что вы! - Но по тому, как воин старательно прятал глаза, было ясно, что она не ошиблась в своих предположениях.
      Солнечное Перо помолчал и, переминаясь с ноги на ногу, словно школьник, спросил:
      - А что будет со мной? Вдруг вы решите, что я тоже мешаю осуществлению ваших планов? Какую участь вы мне готовите?
      - Тебе? - пренебрежительно переспросила Элизеф и повернулась к Скуа, который пошевелился и застонал. - Ты меня не предашь, господин Солнечное Перо. У тебя больше здравого смысла, и к тому же ты получил наглядное представление о том, что тебя ждет, если ты попытаешься это сделать.
      ***
      Ориэлла видела, как Верховный Жрец открыл глаза. Она хорошо помнила Скуа - он всегда был заносчивым и вероломным. И хотя сейчас он выглядел не лучшим образом, она была рада, что Элизеф приходится опираться на таких самодовольных, коварных и...
      - А-а-а... - простонал Скуа. - Великий Йинза, что со мной было?
      - К несчастью, Верховный Жрец, - сказала Элизеф, - ты был тяжело болен. Ведь я не раз предупреждала тебя, что надо следить за своим здоровьем. - Она положила руку ему на плечо. - Нельзя так переутомляться ты нам слишком дорог.
      - Я чувствую себя хорошо, только помогите мне подняться.
      - Сейчас. - Солнечное Перо протянул мускулистую руку и поставил жреца на ноги.
      - Теперь, Верховный Жрец, - проговорила Элизеф, вертя в кубке остатки воды, - тебе нужен отдых. А потом ты расскажешь мне, чем завершилась встреча твоего посланника с королевой-регентшей Казалима.
      - Что? - Ориэлла задохнулась от изумления. - А Сара каким образом сюда вписывается?
      - Сара-то? - Анвар наклонился вперед, глядя на изображение поверх плеча Ориэллы. - Да уж она впишется куда угодно, даже не сомневайся. А что они говорили...
      Ага! Наконец-то вы оба попались! На сей раз вам не миновать перерождения!
      Мелькнула темная тень, и Анвар вскочил, едва не опрокинув волшебницу в Водоем. Ориэлла успела уцепиться за мох, но при этом задела Жезл, и он медленно покатился к воде. Она хотела его удержать, но какая-то сила настойчиво тянула Талисман у нее из рук. Анвар тем временем боролся со Старцем, и в этот момент произошли сразу две вещи.
      Попав в Водоем, Жезл начал меняться. Резные змеи, держащие в своих пастях изумруд, в котором была заключена магия Талисмана, ожили и вместе с камнем нырнули в воду. В руках у волшебницы осталась простая деревяшка, которую ничего не стоило вытащить из воды. Змеи устремились к центру Водоема, и Ориэлла, испуганная утратой Жезла, забыла об Элиэеф. Только какое-то шестое чувство заставило ее в последнюю секунду перевести взгляд на изображение Волшебницы Погоды.
      Элизеф с яростью и ненавистью смотрела в свой кубок.
      - Ориэлла! - прошипела она с невероятным отвращением в голосе. Значит, ты все же вернулась! Но ты опоздала!
      Ориэлла ахнула. Жезл! Его притягивала к себе Чаша - вот почему он так рвался из рук. И похоже, вода в кубке давала Элизеф возможность видеть Ориэллу. Волшебница мысленно застонала: нужно немедленно вернуть изумруд, а приходится тратить время на пререкания с этой жабой! Одарив Элизеф ледяным взглядом, она презрительно ответила:
      - Может быть, я опоздала к началу твоей карьеры, но, несомненно, застану конец! Элизеф громко расхохоталась:
      - Ну что ж, это забавно. Если ты помнишь, в первый же день нашего знакомства я наказала тебя за дерзость и теперь с нетерпением жду нового случая. - Глаза ее вспыхнули. - Твои дни сочтены, Ориэлла. Ты слишком любить смертных. Берегись! - Элизеф провела ладонью над кубком, и поверхность Водоема Душ начала быстро покрываться ледяной коркой от центра к краям.
      Спасаясь от холода, змеи повернули к берегу, и Ориэлла мгновенно сообразила, что нужно делать. Она сунула в воду обе руки, вытянув их как можно дальше, навстречу змеям. Они из последних сил подплыли к ней, но она слегка отодвинулась:
      - Сначала отдайте камень.
      Они послушно опустили изумруд в подставленную ладонь, и Ориэлла вновь протянула руки. Змеи обвились вокруг запястий, и Ориэлла вскочила, сама превратившись в Жезл Земли. Она издала торжествующий крик, но змеи предостерегающе зашипели, и волшебница, замолчав, обернулась. Анвар, с искаженным мукой лицом, лежал на серой земле, а над ним стоял Владыка Мертвых.
      - Терзания души, - медленно проговорил Старец. - Ты даже представить не можешь, что это такое. Ориэлла опустила руки.
      - Отпусти его, - сказала она чужим голосом. - С Динаром у тебя нет счетов.
      - Ошибаешься. У меня счеты с вами обоими. Я устал от тебя и твоих упрямых любовников. Вы должны войти в Водоем - и немедленно!
      Ориэлла машинально взяла в руки древко от Жезла. Эта палка была сейчас бесполезна, но сознание того, что у нее есть хоть какое-то оружие, придавало Ориэлле уверенности.
      - Если мы войдем туда, ты потеряешь Змей Высшей Магии, - пригрозила она, - Я их...
      - Это ничего не меняет. Ты вернешься в свое тело, а Анвар переродится. Попрощайтесь друг с другом. Возможно, минует вечность, прежде чем вы снова встретитесь в одном из миров. - С этими словами Владыка Мертвых поставил Анвара на ноги и столкнул его в Водоем Душ. Тот успел только крикнуть "Ориэлла!" и протянуть к волшебнице руки.
      - НЕТ! - завопила она и, нырнув за ним, крепко схватила его за руку. Воды сомкнулись у них над головами, и оба чародея погрузились в звездный водоворот вечности.
      Глава 18
      НОЧНОЙ ЯСТРЕБ
      Форрал окончательно понял, что ему не уснуть в эту ночь. С горьким вздохом он покинул свою одинокую постель, зажег лампу и налил себе вина. Это будет долгая ночь. Хотя под землей чувство времени притупляется, он был уверен, что рассвет близок. Обернув плечи пледом, Форрал сел поближе к очагу и подбросил в огонь полено. Держа бокал обеими руками, он потягивал вино, стараясь справиться с разочарованием. Он говорил себе, что напрасно надеялся, что Ориэлла разделит с ним ночлег, но как он мог не надеяться?
      Форрал вздохнул и налил себе еще вина. Ориэлла объяснила ему причину отказа, но он все равно не мог с ним смириться. Она сказала, что ей тяжело любить разум и душу одного человека, когда они находятся в теле другого; но Форрал, который уже почти позабыл, что носит чужое тело, был больно задет таким отношением и ничего не мог с собой поделать.
      - Ты же вернулся всего несколько дней назад, - внушал он себе. - Дай бедной девочке время привыкнуть...
      А если она не привыкнет? Кому, как не ему, знать упрямство Ориэллы. Нет, пусть даже сейчас глухая ночь, этот вопрос надо решить немедленно, пока они одни и ничто им не угрожает. Приняв решение, Форрал одним глотком допил вино и пошел искать Ориэллу.
      Комната волшебницы оказалась пуста - если не считать свернувшейся на постели пантеры, которая при его появлении подняла голову и обнажила свои жуткие клыки. И Форрал, хотя прекрасно знал, что она его не тронет, поспешил удалиться. "Все-таки Ориэлла делает большую глупость, доверяя этим опасным диким тварям", - в который раз подумал он по дороге.
      Беглый осмотр кухни и подсобных помещений сказал Форралу все, что тот хотел знать. Он кинулся в комнату Занны и отчаянно заколотил в дверь. Открыл ему Тарнал, босой, в одних штанах. Глаза его гневно сверкали.
      - Какого дьявола! Ты что, пьян? Детей перебудишь!
      - Где Ориэлла? Куда она пошла?
      - Откуда мне знать? В постель, наверное, как и все мы, - если у нее есть хоть капля ума.
      Увидев за его спиной Занну в ночной рубашке, Форрал оттолкнул Тарнала и бросился к ней.
      - Где она, Занна? Говори, чтоб тебе пусто было!
      - Ориэлла просила меня никому этого не говорить, и я обещала, - твердо ответила Занна.
      - Слушай, ты, Форрал, Анвар или кто там еще, - встал между ними Тарнал. - Как ты смеешь врываться сюда посреди ночи и допрашивать мою жену. Убирайся, пока я тебя не вышвырнул!
      Раньше Форрал только бы рассмеялся в ответ на такую угрозу, но сейчас у него не было уверенности, что он сможет одолеть контрабандиста. Кроме того, этот парень прав: он действительно ведет себя не особенно вежливо. Поэтому Форрал притих и сказал уже тоном ниже:
      - Прошу прощения, Занна, Тарнал, но постель Ориэллы пуста, и я подозреваю, что она попала в беду. - Он выдавил из себя улыбку. - Что бы ты чувствовала, если бы Тарнал пропал, ничего тебе не сказав? И потом, прошло уже столько времени, что я ничем не могу помещать ей выполнить задуманное. Сейчас-то можно сказать, куда она подевалась?
      - Вынужден признать, Занна, что в его словах есть смысл, - сказал Тарнал. - Ориэллы нет уже с вечера. Если она умудрилась опять попасть в переделку, мне бы не хотелось думать, что мы сидели сложа руки.
      Занна задумалась.
      - Ну хорошо, - сказала она наконец. - Вы правы, вреда это не причинит. Ориэлла пошла в Святилище.
      - Что? - воскликнул Тарнал. - И ты ее отпустила?
      - К стоячему камню? - удивился Форрал. - А что в нем такого особенного?
      - Ориэлла сказала, что дело не терпит отлагательств, - оправдывалась Занна. - Она в состоянии о себе позаботиться, и, кроме того, с ней Шиа.
      - Да что это за булыжник? - не выдержал Форрал. - Объяснит мне кто-нибудь или нет, в конце-то концов?
      - Это магический камень, и магия его опасна. Мы не решаемся подходить к нему близко, - сказал Тарнал, одеваясь и вешая через плечо перевязь с мечом. - Занна, ты, видно, лишилась ума, если позволила ей идти туда в одиночку. Пошли, Форрал, Ориэллу надо найти.
      - Я с вами!
      Форрал и Тарнал обернулись и увидели в дверях Гринца.
      - И давненько ты тут? - поинтересовался Форрал.
      - Ваши крики меня разбудили. - Вор с серьезным видом посмотрел на Форрала. - Госпожа Ориэлла была так добра ко мне... Если она в опасности, я хочу ей помочь.
      Форрал пожал плечами:
      - Дело твое. - И пошел по коридору, предоставив остальным догонять его.
      ***
      Хотя Форрал был не из робкого десятка, он не смог сдержать благоговейного трепета, охватившего его на травянистых склонах Святилища. Ветер утих, и небо уже начало бледнеть на востоке. Плоское море внизу было цвета утраченных надежд, а высоко над головой зловещей черной громадой возвышалась макушка Камня. И никаких следов Ориэллы.
      - Она, наверное, наверху, - пробормотал Тарнал, словно прочитав мысли воина. - Отсюда мы ее не увидим.
      - Да, но она должна была нас увидеть. - Форрал с сомнением покачал головой. - Это значит, что либо она от нас прячется, либо с ней что-то случилось. - И без дальнейших разговоров он начал карабкаться вверх по склону.
      Кроваво-красный луч коснулся вершины Камня - солнце показалось над горизонтом; в небе закружился ястреб, высматривая добычу. Но Форрал ничего вокруг не замечал. Зато, добравшись до вершины, он увидел картину, от которой у него кровь застыла в жилах: на земле, у подножия камня, лежала бездыханная Ориэлла, и руки у нее были сложены на груди, как у покойника. На груди у нее лежал Жезл Земли. Над безжизненным телом, словно охраняя его, стояла пантера.
      Меченосец действовал не раздумывая. Он видел только Ориэллу, а на Шиа не обращал внимания. Он бросился к волшебнице, окликая ее по имени. Она подняла голову и распрямившись, словно пружина, прыгнула ему навстречу, злобно рыча. С проклятием Форрал остановился и выхватил меч. Пантера ловко увернулась, не сводя с воина горящих глаз. Подбежавший Тарнал попробовал зайти с тыла, но был вынужден поспешно ретироваться. Гринц куда-то исчез убежал, крыса! - подумал Форрал. Он сделал еще несколько шагов к Ориэлле, по пантера отогнала его и заняла такую позицию, чтобы можно было следить за обоими.
      - Не подходите к ней!
      - Что? - Форрал потряс головой. Откуда идет этот голос? Явно это сказал не Тарнал. Может, ему померещилось?
      - Отойди, двуногий! Если вы потревожите тело, пока дух пребывает Меж Двух Миров, Ориэлла умрет.
      Неожиданно позади пантеры из полумрака вынырнул Гринц и, схватив Ориэллу за руку, запричитал:
      - Госпожа, вернитесь! Не покидайте нас! Пожалуйста, возвращайтесь!
      Дальнейшее произошло мгновенно. С яростным ревом Шиа прыгнула на вора и отбросила его прочь. В небе над Камнем заклубились черные тучи, внезапно похолодало, и поднялся сильный порывистый ветер. Камень затрясся, заходил ходуном, тело волшебницы судорожно дернулось, и воздух хлынул ей в легкие с резким свистящим звуком. Ориэлла широко раскрыла полные страха глаза и встала, уронив Жезл. Сокол, парящий в небе, снизился и приземлился рядом с волшебницей.
      Ориэлла упала на четвереньки и подхватила Жезл.
      - Бегите! - закричала она во всю мочь. Гринц поднялся с земли, увидел ее лицо - и повиновался без слов. Форрал метнулся вперед, рывком поднял Ориэллу на ноги и побежал вместе с ней по склону холма, скользя по моментально обледеневшей траве. Неожиданно Ориэлла повернула голову к Камню, словно услышав одной ей ведомый зов, сдавленно вскрикнула, вырвала у Форрала руку и бросилась обратно.
      - Что за... Назад, Ориэлла, стой! - Форрал развернулся на каблуках и ринулся вслед за ней. Волшебница подбежала к ястребу, по-прежнему сидящему у подножия Камня, сгребла птицу в охапку и сразу же кинулась прочь.
      Из сердцевины темного хоровода туч вырвалась ослепительная молния и с убийственной точностью ударила прямо в середину Камня. С жутким ревом он раскололся, и холм, от вершины до основания, потряс мощный взрыв.
      ***
      Из окна доносились песни фаэри, похожие больше на звон стали и свист клинка, рассекающего воздух. Неистовый визг серебряных рожков напоминал завывание зимнего ветра. Ваннор беспокойно зашевелился во сне: ему снились Долина и госпожа Эйлин с мечом в руках. Вдруг он проснулся и сбросил с себя одеяло. Рожки и песни стали слышнее - это оказался не сон. Атака провалилась, и теперь фаэри готовятся обрушить на Нексис огонь мщения.
      Натянув на себя первое, что попалось под руку. Ван-нор подбежал к окну. Дикие Охотники уже парили в небе, подобно гигантским звездам. Перекрывая их крики, в городе завыли медные трубы и зазвучал набат, испокон веков призывавший горожан на битву с врагами.
      Во дворе испуганно суетилась прислуга. Распахнув окно, Ваннор заорал:
      - В дом! Быстрее все в дом! И не высовывайтесь!
      С обнаженным мечом он выбежал на улицу. Впервые после того, как Дульсина ушла, он был рад, что она это сделала. Задрав голову, он увидел, как фаэри огненным дождем посыпались на город. На стенах Академии вспыхивали искры: это фаэри задевали их копытами своих скакунов. Очарованный жуткой красотой этого зрелища, Ваннор на мгновение забыл о страхе, но пламя, взметнувшееся одновременно в нескольких районах города, вернуло его к действительности. Рев огня и завывания рожков потонули в отчаянных криках жертв.
      Потом Ваннор бежал, бежал по пылающим улочкам Нексиса. Он видел тело мужчины, разрубленного пополам; маленькая девочка, обнимая тряпичную куклу, рыдала над телом матери; юноша, выбегающий из горящего дома, превращался в клубок огня; голосила женщина, чьих детей унесла в небеса бессмертная всадница с горящими сапфировыми глазами...
      И все несчастные обращали взгляд на Верховного Правителя, проклиная, обвиняя. Сцены человеческого страдания вновь и вновь проносились перед глазами Ван-нора, а над всем этим, в ослепительном блеске своей магии, кружились безжалостные фаэри.
      ***
      - Ваннор в плену собственной памяти, - пробормотал Д'Арван. - Он узник своей вины и не способен трезво взглянуть на вещи. - Он взглянул на отца, и глаза его вспыхнули гневом. - Судя по некоторым моментам, которые я видел, ему лучше не искать истинного виновника. Как можно жить, допустив подобное зверство!
      - Это же всего-навсего смертные, - беззаботно ответил Хеллорин. - Мои люди так долго жили в изгнании - надо же им поразвлечься.
      Д'Арван вздохнул и погрузился в свои мысли. Затевать еще одну ссору бессмысленно. Отца не переделаешь, а от доброй воли Хеллорина сейчас зависит чересчур много.
      - Вылечить Ваннора не так-то просто, - сказал он наконец. - Его сознание как бы замкнулось в кольцо после той ночи. И к сожалению, мне не удалось понять, почему он отдал этот непонятный приказ. Впечатление такое, что это изумляет его не меньше, чем нас. - Д'Арван отвернулся, чтобы отец не увидел всей глубины его отчаяния. - Жаль, что здесь нет Ориэллы. Она встречалась с такими вещами и лучше меня знает, как с ними бороться.
      - Не понимаю все-таки, почему ты не можешь этого сделать. - В голосе Хеллорина звучала досада и нетерпение. - А если у тебя не получится - ну что ж, мир суров Одним смертным в нем станет меньше.
      - Ваннор не просто смертный, - возразил Д'Арван. - Отец мой, я уверен, что не стоит продолжать эти попытки. В сознании Ваннора я не нашел ни малейшего намека на то, почему он отдал приказ атаковать ваш город, и не вижу смысла искать дальше. Прошу тебя - отпусти его. Я отправлю его к Ориэлле, и, может быть, ей удастся его излечить.
      Но Владыка Лесов был непреклонен.
      - Нет. Попробуй еще раз.
      Ваннор лежал на той же самой кушетке, где три дня назад Мара изложила Д'Арвану свою блестящую идею. К большому огорчению мага, план Мары пришелся Хеллорину весьма по душе, и ради того, чтобы получить внука, он с легкостью согласился пожертвовать парочкой скакунов.
      Д'Арвану крайне не хотелось еще раз проникать в сознание Ваннора, и, оттягивая этот момент, он поглядел в окно, на город - причудливое творение магии фаэри. Все эти три дня события разворачивались с головокружительной быстротой. Маре было позволено жить в покоях Д'Арвана; Паррика, учитывая его враждебное отношение к чародею, пришлось до освобождения оставить в пещерах. Теперь оставалось только привести Ваннора в нормальное состояние и тогда Хеллорин даст всем им свободу.
      Но для Д'Арвана наступило тяжелое время. Он буквально разрывался между желанием как можно скорее вернуться к Ориэлле с Шианнатом и Чаймом и желанием остаться с Марой, в теле которой уже затеплилась новая жизнь, жизнь его ребенка. Сама Мара, разумеется, настаивала, чтобы он поскорее отправился к Ориэлле, и Д'Арван не уставал поражаться ее мужеству. Он был уверен, что смог бы уговорить отца отпустить ее с ним - или, на худой конец, выкрасть ее, - но для этого нужно было снять цепь, а как это сделать, Д'Арван не знал. Что станет с ней, если ему суждено погибнуть в схватке с Элизеф? При мысли об этом его пробирала дрожь. И даже если он благополучно вернется - что тогда? Ведь он дал Хеллорину слово, что завоюет Нексис и станет его правителем...
      - Ты так и будешь сидеть, уставясь в окно? - Голос Хеллорина вывел волшебника из задумчивости. - А я думал, тебе не терпится нас покинуть и вернуться к своей подруге Ориэлле.
      Д'Арван нахмурился, уловив издевку в его словах.
      - Между прочим, я тоже чародей - и разве этого недостаточно, чтобы ты перестал презирать весь Волшебный Народ без разбора? Не могу понять, отчего вы так держитесь за эту старинную вражду. К заточению фаэри ни один из ныне живущих чародеев непричастен. - Он поглядел в глаза отцу и не смог отказать себе в удовольствии нанести ответный удар. - Или, может быть, тебе досаждают не все, а только одна из них по имени Эйлин?
      - Не произноси при мне этого имени!
      - Со слов Паррика я понял, что тебе не удалось произвести на нее впечатление, - сухо заметил Д'Арван. - Ну что ж, пожалуй, я действительно предприму еще одну попытку проникнуть в мозг этого смертного. - Он кивнул на Ваннора.
      - Делай что хочешь, Известишь меня в случае успеха. - Сверкнув глазами, Хеллорин вышел, с грохотом хлопнув дверью.
      Несколько мгновений Д'Арван упивался своей небольшой победой. Из спальни, потирая заспанные глаза, вышла Мара. Скоро изменения, внесенные в ее физиологию лекарями фаэри, станут заметнее, но пока что их магическое вмешательство проявлялось лишь в том, что она стала казаться более хрупкой и почти всегда выглядела усталой.
      - Что это с Хеллорином? - поинтересовалась она. - Мне послышались отзвуки высочайшего гнева. Д'Арван пожал плечами:
      - Просто я в его присутствии упомянул о госпоже Эйлин. Почему-то, когда в разговоре затрагивается эта тема, он совершенно теряет самообладание.
      - Ну что ж, сам виноват, - подвела итог Мара и присела на стол, болтая ногами. На ней было роскошное шелковое платье, которое ей очень шло, но, к сожалению, не могло скрыть блестящего кольца на шее. Д'Арван взглянул на нее - и от нежности у него перехватило дыхание. Он обнял ее и прижался щекой к ее шелковистым волосам.
      - Я избавлю тебя от ошейника, - пообещал он. - Я заберу тебя отсюда. Я сниму эту проклятую цепь, мы вернемся в Нексис, и ты станешь королевой.
      - Когда мы вернемся в Нексис, - тихо сказала Мара, - я стану предательницей.
      Глава 19
      ЛЕТУЧЕЕ КОЛДОВСТВО
      В холодном разреженном воздухе было слышно лишь завывание ветра и гудение больших золотисто-алых крыльев Солнечного Пера. С такой высоты, казалось, был виден весь мир. "И когда-нибудь он станет моим..." - подумала Элизеф, наслаждаясь полетом в крепких руках Солнечного Пера. Ей доставляла огромное удовольствие возможность оседлать ветер, флиртовать с солнышком и унижать облака, из которых она черпала свою магию. Какая жалость, что маги не умеют летать! Но зато можно воспользоваться Солнечным Пером, который без ума от нее и рад повиноваться.
      Сегодня полет ей нужен был, чтобы собраться с мыслями. Увидев в Чаше Ориэллу, Элизеф испытала настоящее потрясение и с досадой призналась себе, что, с головой уйдя в интриги, забыла о главном враге.
      "Счастье еще, что я вовремя об этом узнала, - думала Элизеф. - Ведь Ориэлла, разумеется, не собиралась извещать меня о своем возвращении. Волшебница Погоды нахмурилась. - Но где же, во имя всех демонов, была эта мерзавка? Бесцветное, туманное место... И вообще, судя по тому, как дрожало и дробилось изображение, это было похоже на подглядывание в кристалл. Но ведь я за океаном - и это невозможно!"
      - Чем мы опять недовольны? - прошептал ей на ушко Солнечное Перо.
      Она хотела ответить резкостью, но передумала.
      - Ничего особенного, не волнуйся. Знаешь что? Отнеси-ка меня назад.
      - Зачем так спешить? - выдохнул воин. - Я думал, мы здесь задержимся...
      Намек был заманчив. Заниматься любовью в воздухе - это так оригинально.., испытав это один раз, Элизеф перестала удивляться тому, что Крылатый Народ предпочитает именно такой способ. Но, к сожалению, сегодня у нее было много других забот.
      - Нет! - твердо сказала она. - Пожалуйста, отнеси меня в Аэриллию. У меня важное дело.
      Вернувшись в Храм Йинзы, Элизеф направилась в свою потайную комнату, располагавшуюся под зданием, и заперлась изнутри. Здесь, как и во всех ее бывших и будущих покоях, царила роскошь. Здесь Элизеф, словно паук, плетущий свою паутину, проводила практически все время. И хотя фактически теперь именно она правила Аэриллией, мало кто из Небесного Народа подозревал о ее существовании. А если бы узнали, то вряд ли признали бы ее своей повелительницей.
      Элизеф плеснула себе вина из кувшина, стоящего на серебряной подставке, и села, набросив на ноги плед, потому что в комнате был жуткий сквозняк. Небесный Народ в массе своей был почти нечувствителен к холоду. Когда она впервые попала сюда, здесь не было вообще никаких удобств, даже ванной, - и лишь постепенно она добилась хотя бы минимального комфорта. Но воду для ванной ей все равно приходилось самой греть на огне Правда, в первые дни после утомительного путешествия по горам даже эта каморка казалась раем земным. Когда Элизеф ступила на южный материк, при ней не было ничего, кроме Берна, бесполезного Пламенеющего Меча и воспоминаний Анвара. На этих бескрайних просторах она чувствовала себя мухой, ползущей по огромному столу. Шла она в основном по ночам, то и дело поглядывая в кубок, не приближается ли кто опасный. Охотник из Берна был никудышный, и ей пришлось самой заботиться о пропитании. С помощью магии она замораживала кроликов, а один раз ей удалось даже убить олененка.
      Выйдя к подножию гор, она наткнулась на двух ксандимских пастухов, мужчину и женщину, - и начала действовать. Последив за ними некоторое время, она выяснила их распорядок дня, и ночью, когда на страже стояла женщина, замаскировала Берна заклинанием, искривляющим воздух. Пекарь незаметно подкрался к женщине и перерезал горло ей, а потом и ее напарнику, который даже не успел проснуться Затем Элизеф оживила обоих - и они ничего не помнили, зато превратились в ее верных слуг.
      Расспросив ксандимцев обо всем, что хотела, она, управляя их разумом, велела им принять обличье лошадей, и дело пошло быстрее. По зрелом размышлении Элизеф решила оставить покорение ксандимцев на потом. Прежде всего ей требовалось господство в воздухе, а из воспоминаний Анвара она уже знала имена тех, кто будет счастлив помочь ей свергнуть законную королеву Небесного Народа.
      Горы едва не положили конец не только планам, но и самой жизни Волшебницы Погоды. Выживать в тяжелых условиях ее никогда не учили, и она оказалась не готова к колючему ветру, сухой промерзлой земле и день ото дня растущей усталости. Если бы она не получила от своих пленников кое-какие сведения о хождении по горам и не умела бы воздействовать на погоду, ей бы точно не избежать смерти.
      Достигнув окрестностей Аэриллии, она заколола обоих ксандимцев, и, в ожидании подходящего момента, они с Берном несколько дней ели конину. Наконец ей опять попалась одинокая жертва: девчонка, что собирала на склоне ягоды. Элизеф воспользовалась ею, чтобы установить связь со Скуа и Солнечным Пером. Теперь девчонка жила в городе, ни о чем не подозревая, но в любой момент, если возникнет необходимость, ее можно было вновь превратить в марионетку.
      Поначалу Элизеф подумывала, не подчинить ли с помощью Чаши саму королеву, но потом отказалась от этой мысли. Во-первых, у королевы была на редкость преданная и надежная охрана, а во-вторых, они с Кондором управляли страной настолько слаженно и гармонично, что малейшая необычность в поведении супруги заставила бы его насторожиться. Нет, куда проще было убрать королеву руками ее давних и хорошо знакомых врагов.
      И у Скуа, и у Солнечного Пера были причины ненавидеть Черную Птицу правда, у каждого свои. Скуа говорил, что королева отняла у него власть, не дает развернуться и вообще унижает жречество. Черная Птица не забыла предыдущего Верховного Жреца, Черного Когтя, а если бы между храмом и троном возникли серьезные разногласия, нетрудно догадаться, на чьей стороне оказались бы подданные. Что касается Солнечного Пера, то главнокомандующий не мог забыть, как королева публично унизила его перед Собранием, и к тому же терзался завистью к Кондору, который был низкого происхождения и все же сумел подняться до принца-консорта.
      План составили быстро. Элизеф с помощью магии изменила внешний вид одной ничем не примечательной арфы, а Скуа объявил, что Йинза вернул своим детям утраченную Арфу Ветров. Элизеф, наблюдая из-за кулис за представлением, заставляла "Арфу" творить хорошо поставленные чудеса.
      Небесный народ ликовал, надеясь, что вот-вот магические способности вернутся и к остальным. Только королева и ее супруг высказали недоверие, поскольку Черная Птица доподлинно знала, как выглядит настоящая Арфа. Кроме того, ей было известно, что она связана с Анваром особыми узами, которые не в силах разорвать ни один Верховный Жрец. Однако ее доводы пришлись весьма не по душе подданным.
      Народ перестал поддерживать королеву. Опять поползли слухи о ее связи с бескрылым Харином. Когда Скуа открыто выступил против нее, его поддержали Крылатые дружины и жречество. Королевская семья благоразумно покинула Аэриллию - иначе никого из них не осталось бы в живых.
      Потягивая вино, Элизеф подумала, что ей уже наскучили эти унылые обветренные скалы. Пора отправляться туда, где потеплее, тем более что нужно подготовиться к схватке с Ориэллой, а она не сомневалась, что схватка эта не за горами. Кому интересно править, если нельзя даже показаться своим подданным? Одним словом, Элизеф решила, что настало время спешить туда, где будет столица ее империи. Спешить в Диаммару.
      Волшебница встала и подошла к окну. Перед тем как покинуть Аэриллию, ей оставалось сделать еще одну вещь.
      Ориэлла скоро обнаружит - если еще не обнаружила, - что на севере ее нет, и обратит взор на южные земли. И прежде чем она что-то предпримет, надо вывести на намеченные позиции свои пешки.
      Элизеф наполнила кубок водой, поставила его на столик и, усевшись поудобнее, стала пристально вглядываться в черную воду. Мысли ее при этом были направлены на Анвара.
      ***
      Время шло, но на поверхности воды ничего не появлялось. Элизеф сидела не шелохнувшись и так старалась сосредоточиться, что у нее заболела голова, - и все равно ничего не получалось. Что за ерунда? Элизеф занервничала она понятия не имела, что дух, которым она намеревалась управлять, не вернулся в свое тело. Тело Анвара занял другой, над которым она не имела власти. Она знала только одно: У НЕЕ НИЧЕГО НЕ ВЫШЛО! Зарычав от ярости, она швырнула кубок через всю комнату. Сверкнула вспышка, и в том месте, где он ударился о стену, образовалась большая звездообразная трещина. Элизеф вздрогнула, представив себе, что кубок пробил стену и улетел в пропасть.
      - Проклятие! С этой штуковиной надо поосторожнее, - сказала она себе.
      Подойдя к кубку; она осторожно подняла его и отерла краем подола. Чаша еще пару раз недовольно мигнула, но потом успокоилась. Не выпуская ее из рук, Элизеф принялась расхаживать по комнате. Как же теперь быть? Надо искать другой способ следить за Ориэллой. Наконец она придумала. Правда, Элизеф не возлагала на Ваннора особых надежд, но ничего другого не оставалось, и она решила попробовать.
      Элизеф опять налила в кубок воды и тяжело вздохнула. С тех пор как Ваннор угодил в плен к Хеллорину, она с ним не связывалась. Может, и здесь уже что-нибудь изменилось? Но никуда не денешься: это ее единственная надежда. Элизеф, прищурившись, склонилась над Чашей и сосредоточила свои мысли на Ванноре.
      ***
      Мара стояла на зеленой лужайке перед дворцом Хеллорина и смотрела, как восходящее солнце превращает траву в изумрудное пламя. Ей казалось, что весь мир ополчился против нее. Д'Арван уходил, и она не хотела здесь оставаться. И уж конечно, ей совсем не хотелось сейчас заводить ребенка, тем более зачинать его при помощи магии фаэри. "О боги, что я буду делать с этим ребенком? - в отчаянии думала она. - Я воин, будь оно трижды неладно, какая из меня мать?"
      Но ребенок был уже зачат, и к тому же она сама на этом настаивала. Отступать было поздно. Она вспомнила, как после того, как они с Д'Арваном возлегли, пришла женщина-фаэри и погрузила ее в волшебный сон. А проснулась она уже беременной. Как это ужасно! Мара потрогала кольцо у себя на шее. Неужели это все, что сулит ей будущее? Цепь?
      Д'Арван обнял ее за плечи, и по тому, как было напряжено его тело, Мара поняла, что он догадался обо всех ее сомнениях и страхах.
      - Все будет хорошо, - ласково сказал он. - Я вернусь так быстро, что ты и не заметишь.
      Мара смотрела на него, стараясь запомнить каждую деталь: как ветер ерошит его чудесные волосы, как утренний свет очерчивает его скуластое лицо... Паррик стоял рядом, и она старалась не встречаться с ним взглядом. Безмолвный Ваннор тоже был здесь. Убедившись, что Д'Арван не сможет его вылечить, Хеллорин в последнюю минуту позволил им взять с собой бывшего купца. Паррик, несмотря на то что с него сняли цепь, был мрачнее тучи. Он с самого начала возражал против плана, предложенного Марой, и говорил, что она спятила. Едва Мара собралась с духом, чтобы ответить на слова Д'Арвана, грянули серебряные трубы, и из дворца вышел Лесной Владыка, приветливо кивая своим разнаряженным подданным.
      - Приведите скакунов!
      Мара стиснула зубы. О боги, неужели нельзя обойтись без торжественных церемоний! Неужели все короли обожают всякую мишуру?
      Пока не привели коней, Хеллорин, воспользовавшись паузой, подошел к Д'Арвану и Маре, протянув руки, словно хотел заключить их в объятия. "Пусть только попробует, - мрачно подумала Мара. - Я ему уши оторву, хоть он и фаэри".
      К счастью, Владыка Леса не стал никого обнимать.
      - Ну как вы, дети мои?
      - Благодарю, мой господин, - учтиво ответил Д'Арван.
      Мара заскрежетала зубами. Если мой сын когда-нибудь мне такое скажет, он у меня неделю не сможет сидеть!
      Она не успела придумать достойный ответ" появились два ксандимца могучий боевой конь темно-серой масти и гнедой, чуть поменьше размером, со сверкающей черной гривой. Мара смотрела на них и пыталась представить их в человеческом виде. У нее сохранилось об этом лишь мимолетное воспоминание, да и сама она тогда, по милости Хеллорина, была в обличье Единорога. Мара печально улыбнулась. "Мы в чем-то похожи, - подумалось ей. - Ведь я тоже побывала в своей жизни двумя разными существами".
      Мара чувствовала, что Д'Арван весь дрожит, как натянутая струна: ему не терпелось пуститься в путь, пока его капризный отец не передумал. Он сказал несколько слов Хеллорину, которые Мара не расслышала, потом обнял ее в последний раз. Мара на мгновение прижалась к нему и прошептала:
      - Ты смотри, осторожнее там, а то мы вдвоем тебе так накостыляем!
      Д'Арван улыбнулся:
      - Все будет отлично, поверь. Позаботься о нашем ребенке - лучше тебя никто с этим не справится.
      И вот он уходит. Мара с трудом поборола желание вцепиться в него что есть силы и никуда не отпускать. Паррик вскочил на серого коня, с помощью фаэри усадил перед собой Ваннора, а Д'Арван вскочил на гнедого. Конь - а это, кстати, был Чайм - не слишком обрадовался наезднику. Он бил копытом и вскидывал голову, пока Д'Анвар не наклонился и не шепнул ему на ухо какое-то слово.
      Это слово было магическим. Оба коня взвились в воздух, унося с собой часть сердца Мары. На миг она испытала радость, горе и жгучую зависть. Потом небо опустело.
      Хеллорин обнял ее за плечи.
      - Пойдем, моя маленькая волчица. Теперь тебе осталось только заботиться о своем ребенке и ждать возвращения Д'Арвана.
      ***
      Высокое дерево, растущее на берегу, сшибло ударом молнии, и теперь Язур рубил на дрова поверженного великана, стараясь управиться побыстрее, поскольку лето незаметно перешло в осень, и дни стали короче. Уже смеркалось, и через озеро было видно, как по саду медленно движется шарик волшебного света: это Эйлин собирала овощи к ужину. Вечер был тихим и безмятежным; тишину нарушало только сонное щебетание птиц, шелест волн да негромкое фырканье Искальды, щипавшей траву неподалеку.
      Язур не мог бы сказать, что заставило его именно в это минуту взглянуть на небо. Возможно, инстинкты воина в нем еще не совсем погибли.
      - Великий Жнец! - Он уронил топор и, вскочив на Искальду, поскакал через мост, отчаянно выкликая Эйлин. День, которого они так боялись, все же настал. Фаэри возвращались в Долину.
      - Сюда, Искальда, в дом! Тут тебя никто не посмеет тронуть.
      Язур не церемонясь распахнул дверь в башню и втащил кобылу на кухню, едва не сбив с ног Эйлин, которая спешила наружу. Волшебница несла его меч и свой посох. Увидев Искальду, она улыбнулась.
      - Здесь вы все будете в безопасности, пока мы не отправим этого Хеллорина туда, откуда он явился.
      Язур и Эйлин вышли к мосту. Фаэри были уже совсем близко.
      - Но их же всего двое, - растерянно проговорила Эйлин. - Что-то это не похоже на Хеллорина. Неужели у него развилось чувство юмора?
      Язуру стало немного стыдно за свою панику. Когда он увидел всадников, ему было не до того, чтобы считать их по головам, - его первая мысль была об атаке.
      - А может, это такой хитрый маневр? И тут они услышали знакомые голоса, окликающие их по именам.
      ***
      Спешившись, Д'Арван испытал легкое сожаление - так поправилось ему путешествовать по небу. Теперь он понимал, почему Хеллорин не желает терять своих скакунов. Но тут же эти мысли вылетели у него из головы, потому что к нему подбежала Эйлин и обняла так крепко, что чуть не задушила.
      - Д'Арван! - кричала она. - Боги меня услышали! А Ориэлла вернулась с тобой? Почему она не приехала? У нее все в порядке?
      - Да, насколько я знаю, - ответил Д'Арван. - Она вернулась вместе со мной, но в Нексисе мы.., расстались. - Плечи Эйлин печально поникли, и он торопливо прибавил:
      - Но с ней две пантеры. Шиа очень преданное существо и не допустит, чтобы с Ориэллой что-то случилось.
      Язур в это время радостно приветствовал Паррика. Внезапно послышалось громкое ржание, и дверь башни распахнулась. Искальда с грохотом пронеслась по мосту и потерлась мордой о шею своего брата.
      - Вот это, я понимаю, встреча! - восхитился Паррик.
      - Я думаю, ее можно сделать еще лучше, - с улыбкой сказал Д'Арван и дотронулся до талисмана, висевшего у него на груди. Под теплыми пальцами гладкий блестящий камень вспыхнул дымчато-серым светом, словно солнечный луч сквозь серебряные нити дождя. Отец дал его Д'Арвану перед отъездом, и в нем заключалась Древняя Магия, ядро и суть могущества Хеллорина. Сжимая камень в руке, Д'Анвар почувствовал, как его наполняет эта магия - странная и одновременно такая знакомая, словно она с рождения дремала у него в крови. Он сделал глубокий вдох и снял заклятие со скакунов, возвращая им человеческий облик.
      Никто этого не ожидал, и Чайм, внезапно обнаружив, что у него стало две ноги вместо четырех, покачнулся и, не удержавшись, упал, но вставать не спешил. Он лежал, не открывая глаз, преисполненный невыразимой радости. Он уже и не чаял вновь стать человеком. Эфировидец провел рукой по траве, ощущая ставшими необыкновенно чуткими пальцами каждую травинку; осторожно открыв глаза, он увидел новый мир, полный красок и смысла. Звуки и запахи тоже стали иными.
      - Чайм, как ты себя чувствуешь? - Язур и Паррик склонились над ним, и Эфировидец в первый момент не понял, кто из них это сказал. У обоих был одинаково озабоченный вид.
      - Лучше некуда, - отвечал он с улыбкой. Они помогли ему встать, и Паррик, которому Чайм не раз спасал жизнь, с такой силой хлопнул его плечу, что он снова чуть не упал.
      - Клянусь Чатаком, отлично, что ты опять с нами, старина! - воскликнул начальник кавалерии. - Без тебя было скучновато.
      - Ага, тебе просто хотелось еще немного побыть Хозяином Табунов, поддразнил его Чайм.
      Рядом смеялись и плакали, обнимая друг друга, Шианнат и Искальда. Эфировидец повернулся к Д'Арвану:
      - Я не встречал тебя, будучи человеком, и знаю о тебе немного - только что ты друг Ориэллы. Но я в долгу перед тобой за то, что ты сделал для меня и Шианната с сестрой...
      Его прервал топоток маленьких быстрых ног по мосту. Чайм обернулся и, к своему изумлению, увидел темноволосого мальчугана, а рядом с ним большого серого волка. Сына Ориэллы он узнал, хотя тот сильно изменился, Да это же Вульф! - вскричал Эфировидец и озадаченно посмотрел на Язура. - А чей же тогда мальчик? Мальчик подошел и подергал Язура за рукав.
      - Пап, а пап...
      - Что? - потрясение воскликнул Чайм. - Это твой? Язур покраснел как мак.
      - Я... - Он беспомощно оглянулся на Эйлин.
      - Чего ты на меня смотришь? - сказала Фея Озера. - Твой друг, ты ему и объясняй. А мне еще предстоит пережить немало приятных минут, когда Ориэлла узнает, что у нее есть брат.
      Глава 20
      ВСТРЕЧИ
      Утро было серого цвета, моросил дождь. Ветер превратил озеро в грубую лепешку из олова. Стараясь не шуметь. Эйлин выскользнула из башни. Впрочем, вчера они засиделись за полночь, и теперь наверняка все спали как убитые из пушки не разбудишь. Только Эйлин так и не удалось заснуть, и сейчас ей казалось, что она одна на всем свете.
      На мосту ветер неожиданно усилился, и она набросила на голову капюшон. Неподходящее утро для прогулок, но ей надо было успокоиться, и она надеялась, что Долина ей в этом поможет. И кроме того, ей требовалось о многом поразмыслить. Хотя что тут можно придумать? Язур уедет - и Вульф с Искальдой тоже. Он вернется на родину, и она никогда больше его не увидит. Она снова останется одна, уже во второй раз. И опять ребенок будет расти без отца, как было и с Ориэллой.
      "Почему? - горестно вопрошала волшебница. - Ну почему мне так не везет?" После гибели Джеранта она и думать не хотела о новом муже, боясь пережить еще одну утрату. И как оказалось, правильно. Язур понравился ей в первый же день - между ними тогда словно вспыхнула какая-то искра, - но Эйлин запретила себе поддаваться этому чувству. Юному воину понадобилось два года, чтобы завоевать ее любовь, и, Ириана свидетельница, как же он был настойчив! Временами он казался Эйлин старше своих лет - он был сильный, умелый, надежный и всегда оставался спокойным, даже когда она бушевала или терзалась сомнениями... Он вернул ей молодость, он вернул ей годы, потраченные впустую, и она пошла за ним без оглядки и даже решилась родить еще одного ребенка...
      Ох, Эйлин, какая же ты дура! Жалкая, старая, несчастная дура!
      Было слишком сыро и ветрено. Плащ Эйлин насквозь промок и уже не спасал от холода. Волшебница укрылась под деревом и впервые заметила, что листья начинают желтеть. Да, кончилось лето.
      Ну что ж, ей достанет мужества пережить и эту утрату. У нее по этой части богатая практика. Она не станет умолять Язура остаться - пусть идет своей дорогой. Она видела, какое у него было лицо этой ночью, видела его внутреннюю борьбу, которую он пытался скрыть. Но желание помочь Ориэлле, соблазн вновь оказаться в центре событий, вновь пуститься в странствия, такие манящие и увлекательные, оказался слишком велик. И разве можно его осуждать за это? Хоть они были вместе целых десять лет, все же он еще молод и жаждет многое сделать.
      Зато у нее останется сын - и она станет воспитывать его не так, как Ориэллу. Она не повторит прежних ошибок. Он не будет страдать от того, что у него мрачная и нелюдимая мать. А она уговорит себя, что Язур, как и Джерант, умер и не воротится никогда. Кто знает, может, он когда-нибудь и вернется. Хотя с чего бы ему возвращаться? Он и так будет дома... Эйлин тяжело вздохнула и пошла назад в башню, готовясь проститься с Язуром навсегда.
      ***
      Когда они уезжали, по-прежнему моросил дождь. Язур, разумеется, ехал последним. Он хотел сохранить в памяти каждую деталь того, что было построено им вместе с Эйлин, с помощью его мускулов и ее магии. "Это смешно, - убеждал он себя. - Расстаемся-то ненадолго. Когда все закончится, я снова вернусь домой, к Эйлин и Куррайну, и все будет по-прежнему".
      Если тебя не убьют, - сказал ему внутренний голос. - Если после долгой разлуки ты не полюбишь юг с новой силой, устав от холодного и строгого севера. Если тебе не помешает еще тысяча и одна ерунда!
      Хуже всего, что Эйлин не сделала ничего, чтобы его удержать. Если бы она плакала или умоляла остаться, у него хотя бы был повод вспылить, и уезжать было бы легче. Если бы она просто дала понять, что ей не все равно... Прожив с ней десять лет, он знал, что Эйлин страдает, но понимал, что она ни за что в этом не признается. Язур восхищался ее мужеством неудивительно, что у нее выросла такая дочь...
      - Язур, ты едешь? - нетерпеливо окликнул его Паррик, и он со вздохом пошел к остальным. Трое ксандимцев держались вместе; они до последнего момента хотели остаться людьми. Эйлин торопливо передавала Д'Арвану последние приветы и наставления для Ориэллы. Она даже не взглянула на Язура, зато Чайм неожиданно подошел к нему.
      - Напрасно ты это делаешь, - зашептал Эфировидец на ухо воину. Ориэлла и без тебя управится - один человек погоды не делает. Твое место здесь. Твое сердце здесь.
      Язур только молча пожал плечами. Пора было двигаться в путь. Чайм, Шианнат и Искальда отошли в сторонку и превратились в лошадей. Куррайн, сидя на руках у матери, смотрел на них с открытым ртом.
      Язур в последний раз обнял свое семейство.
      - Я вернусь, - сказал он Эйлин. - Я вернусь как только смогу, даю клятву.
      - Ну конечно, - фальшивым голосом ответила Эйлин. - Береги себя. И передай Ориэлле, что я ее люблю. - Она скривила губы в вымученной улыбке. И расскажи ей о брате - избавь меня от этой необходимости.
      - Непременно, - заверил ее Язур. - И ты береги себя и Куррайна. - Ему казалось, что он разрывает свою душу надвое и одну половину оставляет здесь. Куррайн, еще слишком маленький, чтобы понять, что происходит, помахал отцу так же безмятежно, словно тот, как обычно, уходил на охоту.
      Остальные ждали только его. Д'Арван подхватил Вульфа и положил его перед собой поперек лошади. И Чайм, и Вульф были одинаково этим недовольны, но другого способа не было. Эйлин потратила немало сил и слов, внушая Вульфу, который не хотел расставаться с бабушкой, что с матерью ему будет лучше и, кроме того, она, быть может, снимет заклятие. При этом она лишний раз убедилась, что он растет таким же несносным упрямцем, как его мать.
      Паррик взгромоздился на Шианната - два Хозяина Табунов снова вместе. Начальник кавалерии усадил перед собой обмякшего Ваннора: Эйлин тоже не смогла помочь бывшему правителю Нексиса, и теперь оставалось только надеяться, что Ориэлла, более искушенная в искусстве врачевания, сумеет освободить его дух из добровольной тюрьмы.
      Язур пошел по мокрой траве туда, где его терпеливо ждала Искальда. В последний раз взглянув на Эйлин, он вскочил на спину белой кобылы, но долго там не просидел. Искальда взвилась на дыбы, принялась вскидывать круп, отчаянно прыгать - и Язур, хоть и был наездником опытным, не смог удержаться. Меньше чем через минуту он валялся на земле, щедро осыпая Искальду отборнейшей бранью.
      - Я думаю, она кое-что хотела тебе сообщить, - сухо сказал Паррик.
      - И это "кое-что" ты без нее должен знать! - с улыбкой подхватил Д'Арван.
      Язур поднялся на ноги и повернулся к Искальде, но она только прижала уши и оскалила зубы в лошадиной ухмылке.
      - Если мне хотя бы на минуту покажется, что Ориэлле без тебя не справиться, я дам тебе знать, - сказал Паррик. - Клянусь штанами Чатака! Оставайся здесь, воин, и будь счастлив.
      Язур кивнул, улыбаясь.
      - Сердце подсказывало мне, что мне нужно остаться, но разум говорил, что мой долг - быть с вами. - На душе у него опять стало легко. - Я принимаю ваш совет, чего уж там! Ступайте, друзья мои, удачи вам. И поцелуйте за меня Ориэллу.
      Язур протянул руки к Эйлин, и она бросилась ему в объятия. В Долине по-прежнему гулял холодный ветер и накрапывал дождь, но в эту минуту им обоим казалось, что выглянуло солнце. один человек погоды не делает. Твое место здесь. Твое сердце здесь.
      Язур только молча пожал плечами Пора было двигаться в путь. Чайм, Шианнат и Искальда отошли в сторонку и превратились в лошадей. Куррайн, сидя на руках у матери, смотрел на них с открытым ртом.
      Язур в последний раз обнял свое семейство.
      - Я вернусь, - сказал он Эйлин. - Я вернусь как только смогу, даю клятву.
      - Ну конечно, - фальшивым голосом ответила Эйлин. - Береги себя. И передай Ориэлле, что я ее люблю. - Она скривила губы в вымученной улыбке. И расскажи ей о брате - избавь меня от этой необходимости.
      - Непременно, - заверил ее Язур. - И ты береги себя и Куррайна. - Ему казалось, что он разрывает свою душу надвое и одну половину оставляет здесь. Куррайн, еще слишком маленький, чтобы понять, что происходит, помахал отцу так же безмятежно, словно тот, как обычно, уходил на охоту.
      Остальные ждали только его. Д'Арван подхватил Вульфа и положил его перед собой поперек лошади. И Чайм, и Вульф были одинаково этим недовольны, но другого способа не было. Эйлин потратила немало сил и слов, внушая Вульфу, который не хотел расставаться с бабушкой, что с матерью ему будет лучше и, кроме того, она, быть может, снимет заклятие. При этом она лишний раз убедилась, что он растет таким же несносным упрямцем, как его мать.
      Паррик взгромоздился на Шианната - два Хозяина Табунов снова вместе. Начальник кавалерии усадил перед собой обмякшего Ваннора: Эйлин тоже не смогла помочь бывшему правителю Нексиса, и теперь оставалось только надеяться, что Ориэлла, более искушенная в искусстве врачевания, сумеет освободить его дух из добровольной тюрьмы.
      Язур пошел по мокрой траве туда, где его терпеливо ждала Искальда. В последний раз взглянув на Эйлин, он вскочил на спину белой кобылы, но долго там не просидел. Искальда взвилась на дыбы, принялась вскидывать круп, отчаянно прыгать - и Язур, хоть и был наездником опытным, не смог удержаться. Меньше чем через минуту он валялся на земле, щедро осыпая Искальду отборнейшей бранью.
      - Я думаю, она кое-что хотела тебе сообщить, - сухо сказал Паррик.
      - И это "кое-что" ты без нее должен знать! - с улыбкой подхватил Д'Арван.
      Язур поднялся на ноги и повернулся к Искальде, но она только прижала уши и оскалила зубы в лошадиной ухмылке.
      - Если мне хотя бы на минуту покажется, что Ориэлле без тебя не справиться, я дам тебе знать, - сказал Паррик. - Клянусь штанами Чатака! Оставайся здесь, воин, и будь счастлив.
      Язур кивнул, улыбаясь.
      - Сердце подсказывало мне, что мне нужно остаться, но разум говорил, что мой долг - быть с вами. - На душе у пего опять стало легко. - Я принимаю ваш совет, чего уж там! Ступайте, друзья мои, удачи вам. И поцелуйте за меня Ориэллу.
      Язур протянул руки к Эйлин, и она бросилась ему в объятия. В Долине по-прежнему гулял холодный ветер и накрапывал дождь, но в эту минуту им обоим казалось, что выглянуло солнце.
      ***
      Ориэлла открыла глаза. Еще мгновение назад она была Меж Двух Миров и сражалась с Владыкой Мертвых. Потом она начала узнавать обстановку и сообразила, что вновь находится у контрабандистов - только не в своей комнате. Каждая клеточка тела, исколотого обломками взорвавшегося Камня, невыносимо болела. В ногах у нее лежало что-то теплое и тяжелое - это оказалась Шиа. Хану тоже был рядом. Повернув голову, она увидела, что на соседней кровати сидит Форрал, а с другой стороны - Гринц. "Почетный караул, - подумала она. - Прекрасно!" Волшебница посмотрела вверх и убедилась, что ястреб, ради которого она рисковала жизнью, тоже здесь, на спинке кровати. В тот же миг подспудное напряжение покинуло ее, и она снова заснула, успокоенная.
      Когда Ориэлла проснулась опять, рядом сидела Занна. - Ну наконец-то! воскликнула она, улыбаясь. - Я уже думала, что ты будешь спать лет сто. Даже твои верные кошки не выдержали и отправились на охоту. - Занна помолчала, и на лице ее появилось хорошо знакомое Ориэлле выражение "умру, но сделаю". - А теперь, - твердо сказала она, - я хочу услышать обо всем, начиная с твоего возвращения и кончая тем, что произошло вчера у Камня. Я поверила тебе на слово, когда ты сказала мне, что тебе необходимо туда пойти, но сейчас ты вернулась и будь добра рассказать поподробнее. Мне нужно знать все. Почему Финбарр такой молчаливый? Что случилось с Анваром, который сам на себя не похож? Почему у вас такие странные отношения? - Она наморщила лоб. - Насколько мне известно, Камень стоял здесь еще до катаклизма - и вот являешься ты и стираешь с лица земли не только его, но и весь холм. - Занна м молчала, ожидая ответа.
      Ориэлла вздохнула:
      - Ох, Занна, даже не знаю, с чего начать... Больше часа потребовалось ей, чтобы рассказать обо всех событиях. Занна слушала молча, хотя Ориэлла видела, что иногда ей ужасно хочется ее перебить. Выслушав волшебницу до конца, пиратка задумчиво присвистнула.
      - Невероятно! Ориэлла... - Она наклонилась ближе и, положив руку ей на плечо, тихо спросила:
      - Эта история с Анваром и Форралом.., как ты думаешь, не могло ли и с моим отцом произойти нечто похожее?
      - А почему ты спрашиваешь?
      - Понимаешь... - И Занна рассказала Ориэлле, как был отравлен Ваннор и как потом его каким-то таинственным способом вылечила эта загадочная старуха. - А после этого он изменился, - с горечью добавила она, - Мне трудно это объяснить, только он перестал быть прежним. - Занна помолчала и осторожно спросила:
      - Ориэлла, может быть, этой старухой была Элизеф? И если да, то что, по-твоему, она сделала с отцом?
      Ориэлла нахмурилась:
      - Может быть, Занна. Во всяком случае, это весьма вероятно. А вот что она сделала с Ваннором, не могу тебе сказать, потому что не знаю. Судя по твоему описанию, какая-то замена произошла, но не так, как с Анваром. Тут что-то другое. Но что бы ни случилось, все это очень скверно.
      - Если он еще жив, - пробормотала Занна, - мне, пожалуй, придется рискнуть...
      ***
      Наверное, насчет ястреба она ошибалась. Когда Ориэлла проснулась в третий раз и обнаружила, что птицы нет, она испытала горькое разочарование. Она была так уверена... "А с чего собственно? - язвительно спросила себя волшебница. - Просто это было единственное живое существо поблизости, а Анвар вернулся с тобой. И ястреб, казалось, умер, а потом снова ожил... Нет, ты все-таки дура! Разве возможно, чтобы человеческий дух занял тело птицы?" Но потом Ориэлла подумала о ксандимцах, о Вульфе, о Маре в обличье Единорога... А чем хуже ястреб?
      - Ты не знаешь, куда подевался сокол? - спросила Ориэлла у Эмми, когда та пришла ее будить. Гринц с Форралом уже проснулись.
      Эмми помрачнела.
      - Прости, - сказала она. - Я решила отнести его на кухню, чтобы покормить, а он вдруг вырвался и улетел. Он полетел в сторону моря.
      Ориэлла отвернулась, чтобы Эмми не видела ее лица. Ну что ж, значит, не судьба. Значит, это был не Анвар. Ориэлла выдавила из себя кривую улыбку и вновь повернулась к девушке.
      - Не расстраивайся, Эмми, наверное, ему лучше на свободе.
      В комнате ее уже ждал Форрал. Холодные голубые глаза Анвара гневно сверкали, и, увидев их, Ориэлла на мгновение пожалела, что не осталась в загробном мире.
      - Хотелось бы знать, что за идиотские штучки ты то и дело выкидываешь? - Форрал расхаживал по комнате, не в силах скрыть свою злость. Да он и не собирался ее скрывать. - Ты чуть нас всех не угробила!
      - По-моему, - возразила Ориэлла, - совершенно очевидно, что ты сам во всем виноват. Я тебя туда не звала. А если тебе так уж хочется знать, что я там делала, так вот: я пыталась выяснить, где сейчас Элизеф - И для этого надо было впадать в транс и лежать трупом? Неужели нельзя было просто заглянуть в волшебный кристалл, как это принято у вас, чародеев?
      - Нельзя! - неожиданно для себя самой заорала Ориэлла. - Это было невозможно по многим причинам! Ты не чародей и понятия не имеешь о таких вещах, так что не лезь со своими советами! Анвар бы на твоем месте понял...
      Эти слова легли между ними словно обоюдоострый меч.
      - А, так вот о чем ты все время терзаешься - опять этот проклятый Анвар! - прорычал Форрал. - Может быть, ты просто хотела отправиться за ним на тот свет?
      - Может быть, - спокойно ответила Ориэлла. - Когда ты умер, я тоже не хотела жить.
      - Что? - Форрал перестал расхаживать по комнате и уставился на нее.
      - Это правда, - сказала Ориэлла. - Я едва не утопилась в тот день, а потом все время шла навстречу любой опасности в надежде погибнуть. Меня остановил Анвар - и он охранял меня и берег, пока я не пришла в себя.
      - Что ж, я надеюсь, ты не орала на него так, как орешь на меня, когда я делаю то же самое.
      Ориэлла уставилась на него с разинутым ртом и долго молчала. Гнев ее постепенно угас.
      - Проклятие! - сказала она угрюмо. - Ты угадал. На самом деле ему от меня здорово доставалось.
      - Одно утешение, - пробормотал меченосец и отвернулся, чтобы она не могла видеть его лица.
      - Что? - Ориэлла подумала, что она ослышалась. - Какого дьявола ты такое несешь?
      Форрал резко обернулся, и глаза его сверкнули.
      - Да такого, что я тебя к нему смертельно ревную! Этот сукин сын с тобой спал, ты его любила... - В три шага преодолев разделявшее их расстояние, он крепко обхватил волшебницу за плечи и закрыл ей рот долгим поцелуем.
      Первое мгновение Ориэлла пыталась сопротивляться, а потом перестала. Форрал подхватил ее на руки и понес на кровать. С торжествующим смехом она притянула его к себе, и стена, все это время стоявшая между ними, наконец рухнула. Не успели стихнуть отголоски первого бурного порыва, как они снова занялись любовью - на этот раз нежно и трепетно.
      Потом они долго лежали, обнявшись. Форрал испытующе взглянул на Ориэллу, и ее тронули слезы, блеснувшие в васильковых глазах Анвара.
      - Значит, тебе не все равно, - прошептал воин. Ориэлла томно вздохнула.
      - Дурак несчастный, - ласково сказала она. - Ты еще сомневался...
      ***
      В дверь барабанили. Ориэлла перевернулась на другой бок и жалобно застонала, недовольная тем, что ее отрывают от сладких грез.
      - Уходите! - крикнула она.
      - Проснись! - Это была Занна. - Скорее! Ты только посмотри, кто к нам приехал! Д'Арван, Паррик, Чайм и... - Ее голос дрогнул. - Ориэлла, они привезли папу!
      Ориэлла как молния вскочила с кровати. Форрал едва не сшиб ее, тоже устремившись на зов. Когда они распахнули дверь, на лице Занны появилось весьма странное выражение.
      - Я, конечно, сама просила вас поторопиться, - сказала она наконец, но все же у вас еще есть время одеться
      ***
      Ориэлла вошла в большую пещеру, увидела Чайма - и от радости сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди. Они не заплакали и не засмеялись только крепко обнялись, радуясь встрече.
      - Я уже и не чаяла вновь заглянуть в твои человеческие глаза, - тихо сказала Ориэлла. - И это целиком моя вина - я не смогла овладеть Мечом и потеряла власть над фаэри.
      - Нет, - возразил Эфировидец. - Не вини себя. Просто Хеллорин не видит в нас ничего человеческого. Хорошо еще, что его сын оказался значительнее и просвещеннее его папаши, - добавил он. - Это ему мы обязаны свободой. Чайм оглянулся и повел Ориэллу туда, где в темном углу застенчиво пряталась какая-то серая тень. - Кое-кто, - загадочно пояснил он, - хочет с тобой поговорить.
      У Ориэллы замерло сердце.
      - Вульф? - прошептала она. - Вульф? - И тут же отчетливо услышала мысленный голос:
      - Мама?
      Странная интонация этого голоса насторожила ее, и Ориэлла порадовалась, что мысленное общение позволяет им уединиться в набитой людьми пещере.
      - Вульф, я ужасно рада тебя видеть, - мягко сказала она. Волшебница хотела броситься к сыну и обнять его, но что-то ее удерживало - Я тебя не помню. - Волчонок смотрел на нее с недоверием. - Бабушка сказала, что я должен сюда поехать, но мне здесь не нравится.
      Ориэлла почувствовала себя беспомощной и слабой. По выражению ее лица Чайм догадался о том, что произошло.
      - Дай ему время, Ориэлла, - мягко сказал он. - Здесь все слишком непривычное. Вам обоим предстоит заново узнавать друг друга.
      Благодарю вас, боги, за доброту и мудрость Эфировидца - он настоящий, друг. И он, несомненно, прав.
      - Мне очень жаль, что тебе здесь не нравится, - серьезно сказала она Вульфу. - Всегда тяжело отрываться от дома - особенно в первый раз.
      - Не похоже, чтобы тебе было тяжело. Ты меня бросила! Волчонок метнулся к двери и едва не сшиб с ног Форрала, который как раз входил.
      - Гром и молния! - пробурчал меченосец. - Что это было?
      - Это невоспитанное создание, - ответила Ориэлла, скорчив ему рожу, твой родной сын.
      Форрал так и застыл на месте.
      ; - Великий Чатак, спаси нас! Тебя я мог отлупить, но как, скажите на милость, я буду драть волка?!
      Чайм внимательно разглядывал знакомую фигуру спутника Ориэллы. Что-то в нем было не то... Он быстро включил Второе зрение и обнаружил, что аура у этого человека совершенно другая, чем была у Анвара. Пораженный этим открытием, Эфировидец забыл о тактичности.
      - Это не Анвар! - выдохнул он.
      Шианнат посмотрел на него как на ненормального.
      - Я вижу, лошадиные мозги у тебя так и остались. Что ты несешь? Ясное дело, это Анвар!
      Меченосец взглянул прямо в глаза Шианнату и сказал:
      - Он прав. Я не Анвар. Меня зовут Форрал. Ну спасибо тебе, Форрал! Так деликатно все изложил! Дурень проклятый! Ориэлла закрыла лицо руками и разрыдалась.
      ***
      За эту ночь Геван устал до предела, но зато сильный ветер быстро донес его до Норберта. Он утер рукавом воспаленные слезящиеся глаза и мрачно усмехнулся. Кажется, сами боги поддерживают его. Он еще покажет, где раки зимуют, и этой сучке с замашками атаманши, и этому сопляку Янису, который ей во всем потакает! Нет, он не предводитель, до отца ему далеко!
      Геван уверенно вел свое маленькое суденышко мимо рыбацких лодок, столпившихся у пристани. В карманах его позвякивали украденные золотые монеты. Их хватит, чтобы добраться до Нексиса, а там он поговорит с господином Пендралом, и ему больше не придется думать о деньгах.
      Глава 21
      ДРЕВНЯЯ МАГИЯ
      Кошмар возвращался снова и снова. Ваннор беспокойно ворочался и просыпался со страшным криком. Крики на улице. Вой рожков приближается. Фаэри летят в Нексис, чтобы отомстить. Он подбегает к, окну. Звонит колокол.
      По двору в панике мечется челядь. "В дом, все в дом! - кричит Ваннор. - Ступайте в дом и не высовывайтесь!" Схватив меч, он сбегает по лестнице, радуясь, что Дульсина ушла от него. В Вайвернесс она в безопасности.
      Он видит, как фаэри кружатся над городом. Рожки звучат теперь зловеще. По стенам Академии пробегают искры. В разных концах города вспыхивают пожары. Вой рожков тонет в человеческих криках.
      Ваннор бежит по горящим улицам, оскальзываясь в лужах крови. Он видит мужчину, разрубленного пополам, видит девочку, потерявшую мать, и женщину, у которой украли детей. Видит парнишку, выбегающего из горящего дома. Сцены человеческих страданий следуют одна за другой, и фаэри мчатся по улицам Нексиса.
      Откуда ни возьмись появляется чей-то сверкающий меч, и голубоглазая фаэри падает наземь, истекая золотой кровью. Дети подбегают к матери. Высокий владелец меча, чье лицо Ваннор почему-то не может разглядеть, сбрасывает с себя плащ, и накрывает им горящего юношу. Тот поднимается, исцеленный.
      Таинственный воин окликает Ваннора по имени.
      - Иди за мной и руби этих подонков! Борись за свою свободу!
      И Ваннор вспоминает, что у него в руке тоже меч. Бок о бок с неизвестным избавителем он несется по улицам города, и фаэри падают под ударами его меча, словно колосья.
      Потом они останавливаются у северных ворот. Впереди - вересковые пустоши. Прохладный свежий ветерок уносит запах крови и дыма. Таинственный незнакомец оборачивается, и теперь Ваннор видит его лицо. Это лицо Ориэллы. Она протягивает ему руку.
      - Ты свободен. Ваннор. Ты можешь вернуться. Пойдем со мной, старый друг.
      Ваннор медленно подходит, берет ее за руку и.....Вересковые пустоши внезапно исчезли, и он оказался в пещере, на кровати - и без малейшего представления о том, что случилось. Только лицо волшебницы никуда не пропало. Склонившись над ним, Ориэлла крепко держала Ваннора за руку, словно приковывая его к жизни.
      - Добро пожаловать обратно, - с улыбкой сказала она.
      ***
      - Добро пожаловать обратно, Ваннор, - повторила за ней Элизеф за много миль от этого места. - Ты как раз вовремя.
      Три дня подряд она напряженно вглядывалась в черную воду - и наконец дождалась. Прищурив воспаленные глаза, она смотрела на неожиданно возникшее видение. В самом деле забавно. Милая добрая Ориэлла вернула к жизни правителя Нексиса, своими руками затягивая петлю на собственной шее. Наконец-то у Элизеф появился новый лазутчик!
      Волшебница Погоды вновь растворила сознание в кубке и отчетливо увидела глазами Ваннора все, что происходит в пещере контрабандистов. При виде Занны она едва не задохнулась от ненависти. Ну ничего! Теперь, когда Ваннор опять в ее власти, она скоро разделается и с его дочерью.
      - Хвала богам, я не ошиблась, - говорила тем временем Ориэлла. Теперь, смею надеяться, он быстро поправится.
      - Не знаю, как мне тебя благодарить, - ответила Занна и отвела волшебницу в сторонку. - Давай-ка подумаем, что вам нужно для путешествия на юг...
      Дальше Элизеф слушать не стала. Ей и этого было вполне достаточно. Вернувшись в свое тело, она выплеснула воду и велела слуге разыскать Скуа и Солнечное Перо. Если она хочет оказаться в Диаммаре раньше, чем Ориэлла, следует поторопиться. Тем более что на пути ее ждет много препятствий, и первое из них - Эйри, южная колония Аэриллии, куда сбежала и где теперь правит Черная Птица.
      Элизеф улыбнулась холодной улыбкой. Эйри будет снабжать Диаммару всем необходимым, а из ее населения выйдут отличные рабы.
      ***
      Ястреб улетел довольно далеко, прежде чем Анвар вспомнил, кто он такой, откуда взялся и почему должен лететь обратно. Он прозрел не сразу, это был сложный процесс, и каждая мысль казалась ему крохотной жемчужиной, которую он с огромным трудом извлекает из раковины птичьего мозга. Духу мага и человека было тесно в крошечном птичьем сознании.
      Учась размышлять заново, Анвар летел вдоль берега, и под левым его крылом бежала морская гладь. Внезапно до него дошло, что он летит. Летит! Но я же не умею летать! Это же невозможна... И стоило ему об этом подумать, как земля завертелась у него перед глазами, и он, кувыркаясь, начал стремительно падать.
      Сознание Анвара сковал ледяной страх, зато его спас инстинкт. Ястреб успел расправить крылья, поймал восходящий поток и вновь воспарил, едва не задев крылом гребень волны.
      О боги, я едва не погиб! Анвар мысленно приказал себе больше не задумываться о технической стороне полета - и вообще о своем новом состоянии. Оказалось, что это очень легко, ибо крохотный мозг мог вместить не больше одной мысли за раз. Правда, на всякий случай Анвар повернул к берегу - и едва не утонул при этом, а уже над землей опустился пониже, чтобы не разбиться, если все-таки упадет.
      Потом он заметил кроликов, пасущихся чуть в стороне, и в мозгу его вспыхнул язычок голодного пламени. Ястреб наметил жертву, камнем упал на испуганного кролика, который тщетно пытался удрать, и, зарывшись клювом в пушистый мех, стал разрывать добычу на части.
      Утолив первый голод, он вдруг почувствовал, что занят чем-то не тем. Нет, постойте! Я ведь такого не ем. Я не ем сырого мяса!
      Перед глазами у него возникло лицо - человеческое лицо с голубыми глазами и светлыми волосами. Я? Загорелые руки с мозолями на кончиках пальцев - от струн. Арфа... Где-то осталась такая чудесная арфа...
      Потом Анвар увидел другое лицо - с такими же гордыми чертами, как у птицы, в которую он превратился. Пышные волосы цвета меди, ярко-зеленые глаза... Ориэлла! В следующее мгновение ястреб уже несся вдоль берега в обратном направлении: правым крылом к морю, левым - к земле.
      ***
      - Если мы поторопимся, то через три дня будем уже на месте, мой господин, а при попутном ветре - и того раньше. У ваших кораблей слишком большая осадка, в гавань им не войти, но мы бросим якорь в соседней бухте и пойдем берегом.
      Господин Пендрал, развалившись в удобном кресле, с усмешкой слушал небритого, оборванного контрабандиста. Можно было с уверенностью утверждать, что это человек низкий и склочный, но две особенности в его облике привлекли внимание правителя Нексиса: глаза, горящие жаждой мщения, и алчный оскал. Несомненно, этот старик послан ему богами, но у Пендрала был богатый опыт купли-продажи, и потому он не торопился высказывать свою заинтересованность.
      - Похоже, ты уже все обдумал. - Пендрал сплел унизанные кольцами пальцы на животе и, прищурившись, посмотрел на перебежчика. - И что же ты хочешь получить за свои услуги?
      Геван на мгновение отвел взгляд.
      - Я хочу стать купцом, как вы, господин Пендрал. Преуспевающим и уважаемым. Я хочу, чтобы мои преступления были забыты, я хочу пятьсот золотых в качестве подъемных, я хочу получить здание под склад - и еще я хочу получить корабли контрабандистов, когда мы их разгромим. Пендрал засмеялся:
      - Губа у тебя не дура. А больше ты ничего не хочешь? Геван пожал плечами и хотел было сплюнуть на сверкающий пол, но Пендрал одарил его таким взглядом, что он поспешно проглотил слюну.
      - Мой господин, подумайте об убытках, которые вам приносят Ночные Пираты. А без моей помощи вам их ни за что не найти - многие уже пробовали, да у них ничего не вышло. Кроме того, как я уже говорил, они укрывают вора, который ограбил вашу милость. Я уверен, что вы не пожалеете средств, чтобы его схватить.
      Пендрал кивнул. За этого маленького негодника он действительно готов был пожертвовать многим.
      - Хорошо, я согласен. Ты получишь то, чего, несомненно, заслуживаешь.
      Геван был так доволен удачной сделкой, что, как и рассчитывал Пендрал, не обратил внимания на некоторую двусмысленность последних слов Верховного правителя.
      ***
      Ориэлла выскользнула за дверь, оставив Ваннора, Дульсину и Занну втроем. Вернувшись в свою комнату, она с радостью обнаружила, что Шиа и Хану уже вернулись.
      - Где вы были? - спросила волшебница. - Вы пропадали почти целый день.
      - Заччем толкаться среди двуногих? - ответила Шиа - Мы охотились в вереске. А где тот, другой?
      Ориэлла вздохнула. Неприязнь Шиа к Форралу была так велика, что она даже отказывалась называть его по имени.
      - Они с Харгорпом и Парриком разговаривают, - с улыбкой сказала она. Встреча ветеранов в самом разгаре, и я надеюсь, что они не выпьют все запасы у Эмми.
      - Ох уж мне эти двуногие! - проворчала Шиа. - Им лишь бы выпить, а мы здесь теряем время.
      - Тут ты права, но ничего не поделаешь. - Ориэлла забралась в кресло с ногами. - И все же мы скоро начнем собираться. У нас впереди далекий путь... - Ее прервал стук в дверь. Ориэлла вздохнула. - Кто там?
      - Это я, Финбарр.
      Ориэлла не сомневалась, что с ней хочет поговорить не архивариус, а Призрак Смерти.
      - Что тебе нужно? - спросила она, открыв дверь и впустив его в комнату. - Что-то случилось?
      - У нас возникли затруднения. - От хриплого невыразительного голоса по спине у Ориэллы пробежали мурашки. - Видишь ли, время от времени мне надо питаться, но если я покину тело, которое сейчас занимаю, его хозяин умрет. Придется тебе опять наложить на него заклинание и снять его, только когда я вернусь.
      На мгновение Ориэлла потеряла дар речи.
      - Позволь мне кое-что уточнить," - наконец сказала она. - Когда ты говоришь "питаться", ты имеешь в виду, что тебе нужна человеческая жизнь?
      Голос, лишенный эмоций, ответил:
      - Да.
      - Я тебе запрещаю! - закричала волшебница. - Эти люди - наши друзья! Они приютили нас, они нам верят. Я не могу позволить тебе их убивать!
      - У тебя нет выбора, - равнодушно возразил Призрак Смерти. - Как любое живое существо, я обладаю инстинктом самосохрсшения и все равно буду искать пищу. В конце концов я могу вернуться и к прежнему облику.
      Ориэлла содрогнулась.
      - Сколько ты можешь еще потерпеть? - шепотом спросила она.
      - Еще два или три дня. Но потом я должен поесть или погибнуть.
      ***
      - Должно быть, я помешался, - с чувством глубокого стыда говорил Ваннор, глядя то на Занну, то на Дульсину. - Другого объяснения я не нахожу. Как мог я расстаться с тобой, Дульсина? Да я бы скорее дал отрезать себе вторую руку.
      Дульсина покачала головой:
      - Я жила как в кошмаре - словно рядом со мной совершенно чужой человек. Но теперь все позади, любимый. Я так счастлива, что ты, снова со мной и снова похож на себя самого. - Она пожала плечами. - Уходя, я была так зла на тебя, что сказала, будто не захочу тебя больше увидеть, но, хвала богам, ошибалась.
      - Я тоже рад, что вернулся, и все же я очень виноват перед всеми. Что со мной было, Дульсина? Какого дьявола мне пришло в голову нападать на фаэри? Это же чистое безумие! Должно быть, я совсем спятил, но я ничего не помню... - Он провел по лицу ладонью. - Я в буквальном смысле приговорил к смерти стольких людей - и даже не могу вспомнить почему! Это ужасно!
      Занна положила руку ему на плечо.
      - Зачем ты так себя мучаешь? Этим ты никому не поможешь. Но знаешь, в одном я с тобой согласна: в здравом уме ты никогда бы не сделал ничего подобного. Должно быть, это яд на тебя так повлиял - одним богам известно, как ты вообще остался жив... - Она умолкла, вспомнив о том, как совсем недавно обсуждала это с Ориэллой. - Папа... - Она запнулась, не зная, как высказать ему свое предположение и при этом не напугать его. Кроме того, ее беспокоило, не узнает ли об их подозрениях сама Элизеф. - Не мог ты поподробнее вспомнить, что случилось в тот день, когда тебя отравили? Что ты чувствовал во время болезни? А как старуха тебя лечила, ты не запомнил? Что она делала?
      Ваннор со вздохом покачал головой:
      - Я смутно помню какой-то сон... Кажется, в нем был Форрал... Но кроме этого - ничего, дорогая. Ни малейшей подробности.
      - Не волнуйся, папа, это не важно, - успокоила его Занна, стараясь ничем не выдать холодного ужаса, который пронзил ее при этих словах. Она почему-то чувствовала, что это очень даже важно.
      ***
      Ориэлла сидела в комнате, не зажигая света, и рассматривала изумруд в Жезле Земли. С камнем что-то случилось - его сила исчезла. Может быть, это из-за того, что он угодил в Водоем Душ? Если так, то дело плохо.
      Ориэлла положила Талисман себе на колени, глядя на него, как на больного друга. Обычно, когда она брала Жезл, он отзывался на ее прикосновение, поскольку, как и Арфа Ветров, обладал своим характером и подобием разума. Теперь же она не чувствовала в нем ничего живого, словно это была обычная палка.
      Постой-ка Анвар! А что, это идея. Возможно, она сумеет помочь. Ориэлла вскочила и побежала за ней. Как обычно. Арфа недовольно звякнула, когда волшебница взяла ее в руки, и даже сделала попытку вырваться. Неожиданно перед мысленным взором Ориэллы возник Анвар - да так отчетливо, что ей показалось, будто она может его коснуться. Арфа печально вздохнула, просыпав несколько нот, похожих на падучие звезды. "Анвар! - пропела она, и снова:
      - Анвар!" Ориэлла опустила голову.
      - Я знаю, - сказала она. - Я тоже по нему скучаю. И если ты хочешь, чтобы он скорее вернулся, помоги мне.
      После этих слов Арфа перестала вырываться, и волна магии лизнула ладонь Ориэллы. Волшебница мысленно поблагодарила Арфу и услышала в ответ приветливый звон. Тогда она положила ее рядом с Жезлом и спросила:
      - Скажи, почему Жезл утратил свою силу и как я могу ее восстановить?
      Арфа замерцала, и в этом дрожащим сиянии Ориэлле показалось, что резные змейки опять ожили и, подняв головы, смотрят на нее холодно поблескивающими глазами. Потом Арфа вновь запела своим серебряным голоском:
      - Они говорят, что ты сама виновата, о волшебница! Они говорят, что ты оскорбила их, использовав Жезл во зло. Они говорят, что ты убила беззащитных людей!
      У Ориэллы кровь застыла в жилах при воспоминании о том, что произошло в подвалах под Академией.
      - Ты знаешь, волшебница, что за это тебе грозит наказание, - снова пропела Арфа. - Какое - я не могу сказать. А чтобы вернуть силу Жезлу, ты должна заново его заслужить. Ты должна искупить содеянное. Любовью и врачеванием ты должна возместить причиненные тобой горе и смерть. Тогда вы оба - ты и твой Жезл - обновите себя!
      Когда значительно позже в комнату к Ориэлле зашел Чайм, он увидел, что волшебница плачет. Он присел рядом с ней и некоторое время молчал, а потом мягко сказал:
      - Нехорошо сидеть в темноте. Пойдем, я отведу тебя туда, где светло и просторно.
      ***
      - Да вы рехнулись! У меня ничего не получится! - Ориэлла испуганно переводила взгляд с Д'Арвана на Чайма и обратно. Ей и так пришлось туго в последние дни, а тут ей еще предлагают взять да за здорово живешь овладеть Древней Магией. - Я волшебница, - возражала она, - а не какая-нибудь там фаэри. Я не знаю, отчего летают их ксандимские скакуны, и не желаю знать! И потом, Д'Арван, тебе хорошо известно, что я боюсь высоты. Даже на самой низкой скале у меня начинает кружиться голова, и я никогда не подхожу к краю. Хватит с меня Крылатого Народа - они чуть меня не уморили, таская по небу.
      Д'Арван пожал плечами:
      - Как знаешь. Только в результате ты затратишь несколько месяцев на дорогу, а Элизеф в это время будет творить бесчинства. Более того, мне придется идти с тобой, а Мара ждет меня, и она там совсем одна...
      Ориэлла зябко поежилась.
      - Неужели нам обязательно надо летать? - спросила она жалобным голосом. - Я уверена, что, если как следует подумать, без этого можно обойтись...
      - Видишь ли, - сказал Д'Арван таким смиренным тоном, что Ориэлле захотелось ему врезать. - Элизеф и так тебя уже сильно опередила. Ты сама говоришь, что она захватила Аэриллию. Чем дольше ты будешь туда добираться, тем лучше она укрепит свои позиции, и тем труднее тебе придется, когда вы схлестнетесь. - Он ласково погладил ее по руке. - Ну же, Ориэлла, решайся. Ты все сможешь, если поймешь, что это необходимо. Ты сделаешь!
      - Тебе поправится, вот увидишь, - подхватил Чайм. - А я не дам тебе упасть, ты же знаешь. Не в первый раз мы с тобой поскачем вдвоем!
      Ориэлла заскрежетала зубами.
      - Ребята, я вас ненавижу! - злобно сказала она. - Вы пользуетесь моими слабостями. А ты, Чайм, летал всего один раз, да и то с фаэри. Если мы с тобой чего-нибудь не так сделаем?
      - Будем держаться поближе к земле, пока не привыкнем. - Чайм ухмыльнулся. - Ну же, волшебница, ты только представь себе, как мы повеселимся!
      Ориэлла подняла руки, признавая поражение.
      - Ну ладно, ладно. Только давайте начнем сразу, пока я не передумала.
      Д'Арван снял с себя талисман Хеллорина и положил волшебнице на ладонь. Из дымчато-серого камень стал серебристым, а потом вспыхнул так ярко, что Ориэлла зажмурилась. Неукротимая сила, обжигающая, как солнце, темная, словно недра Вселенной, крепкая, как самые кости земли, и древняя, как само время, потекла по ее жилам.
      - Семь кровавых демонов! Что это?
      - Талисман моего отца, хранящий в себе Древнюю Магию, - ответил Д'Арван. - Ты держишь в руках силу фаэри.
      Ориэлла покачала головой:
      - Не верю, чтобы все было так просто. Я имею в виду, что, если бы ты дал его Занне, к примеру, она вряд ли смогла бы вскочить на Чайма и полететь. - ..
      - Не смогла бы, это уж точно! - засмеялся Эфировидец. - Так я и дал ей сесть на меня верхом!
      - Ориэлла, не дури! Ясное дело, что для этого нужно быть магом, - с раздражением в голосе сказал Дорван. - Разумеется, смертные не в состоянии управлять этой силой - да и почувствовать ее тоже.
      Ориэлла недоверчиво посмотрела на камень.
      - Вот и я не уверена, что мне это удастся. Эта магия совершенно иного свойства.
      - Почему ты так думаешь? - возразил Д'Арван. - В конце концов. Талисманы Власти открывают тебе доступ к Высшей Магии - отчего же тогда не овладеть и Древней? Ну-ка, попробуй его надеть.
      Волшебница повесила камень себе на шею - и вскрикнула от изумления. Ей стали видны ауры Д'Арвана и Чайма - да и все окружающее изменилось. Она видела жизненную силу любого живого существа и даже растений. Скала под ногами превратилась в россыпь янтарных кристаллов, а океан казался шелковой одеждой на теле земли. Он переливался опалом н перламутром, и среди этих цветов вспыхивали аквамариновые течения и аметистовые водовороты. Ветры, овевающие скалу, кружились серебристыми лентами, а каждая чайка, парящая над головой, оставляла за собой искрящийся след, словно падающая звезда.
      - Ориэлла! Ориэлла, очнись!
      Кто-то тряс ее за плечи; словно сквозь сон, она чувствовала, как с нее снимают цепочку с талисманом. Ориэлла, захныкала и вцепилась в нее, но было уже поздно. Мир снова стал серым и скучным, и Ориэлла испытала острое чувство утраты.
      - Чтоб тебе провалиться, Д'Арван! - со злостью вскричала она. - Зачем ты это сделал?
      - Что-то же надо было сделать, - возмутился маг. - Ты тут стоишь уже целую вечность, не говоришь, не двигаешься, только глазами хлопаешь.
      - Это было прекрасно! - Ориэлла мечтательно вздохнула, вспомнив чудо, которое только что видела. - Но почему ты меня не предупредил?
      Д'Арван озадаченно заморгал:
      - О чем?
      - Ну, о... - Ориэлла не могла подобрать подходящих слов, но Чайм ее понял.
      - Ага! - радостно заорал он. - У тебя тоже открылось Второе зрение!
      - - Не замечал никакого Второго зрения, - сказал Д'Арван. - Ну и как оно тебе?
      - Кажется, я понимаю, почему у тебя его нет, - медленно проговорила Ориэлла. - Фаэри - это живое воплощение Древней Магии и не могут пользоваться ею в том же объеме, что я или Чайм - люди посторонние.
      - Какая жалость! Судя по вашим словам, я лишился чего-то весьма увлекательного, - сказал Д'Арван. - Но меня беспокоит, как ты будешь с ним управляться. Какой нам толк от Древней Магии, если она всякий раз будет погружать тебя в транс?
      - Пусть попробует еще раз, - предложил Чайм. - Только теперь мы полетим. Ко Второму зрению надо просто привыкнуть, а в полете она будет меньше обращать на него внимание.
      - Ты уверен, что это не очень опасно? - с сомнением спросил Д'Арван.
      - Давайте, давайте! - нетерпеливо сказала волшебница. - А то мы до старости проторчим на этой проклятой скале. Я уже все поняла. Верни мне, пожалуйста, камень, Д'Арван.
      Он неохотно протянул ей талисман, и Ориэлла жадно вцепилась в него. Мир снова стал радужным и лучистым. Она увидела, как темнеет аура Чайма, когда он превращается в коня. Когда перевоплощение завершилось, Ориэлла сделала глубокий вздох и решительно вскарабкалась ему на спину.
      Глава 22
      ОТБЫТИЕ
      Одной рукой волшебница крепко ухватилась за гриву, а другой придерживала талисман. Сосредоточившись, она объединила Древнюю Магию со своей аурой, с аурой Чайма и серебряным ветром. Конь взмыл в воздух так стремительно, что она едва удержалась, и, встав копытами на мерцающий воздушный путь, пустился обычным галопом - только гораздо быстрее и поднимаясь все выше и выше в небо.
      Ориэлла начала замерзать. Здесь, на высоте, ветер был холоднее и дул сильнее и резче. У нее начали слезиться глаза и заболели уши. Чайм шел ровно, и тряска почти не ощущалась. Если бы не эта деталь, Ориэлла вполне могла бы вообразить, что скачет по твердой земле. Поначалу она старалась не смотреть вниз и даже зажмурилась, прижавшись к шее коня, но потом набралась храбрости и приоткрыла глаза - в основном потому, что ехать вслепую было еще страшнее.
      Земля, преображенная Вторым зрением, сверкала и переливалась внизу. Была отчетливо видна каждая черточка. Ориэлла вспомнила, как они с Чаймом летали на крыльях ветров в Аэриллию, и страх ее неожиданно развеялся. Впервые с тех пор, как Анвар не вернулся вместе с ней из Водоема Душ, она испытала неподдельную радость , - благодаря полету. А все последние дни она ходила подавленной, понимая, что если Анвар переродился, то никакая Чаша не сможет его вернуть. Кроме того, ее тревожили Вульф, который явно не питал горячей любви к матери, Жезл, утративший силу, и, конечно же, Ваннор. Хотя она и вылечила его, но сердцем чувствовала, что здесь что-то не так, что еще ничего не кончено. Но сейчас все тревоги были забыты, и чем выше они поднимались, тем легче становилось у нее на душе, словно она и впрямь оставила на земле все свои горести...
      Чайм сделал круг над скалой и начал снижаться. Опустился он так мягко, что Ориэлла даже не почувствовала приземления. Она соскочила на землю и отошла в сторону, а Чайм снова принял человеческий облик.
      - Ну как? - весело спросил он. - Нет, лучше не отвечай! Ты так колотила мне в ребра своими пятками, что у меня теперь точно останутся синяки.
      Ориэлла сняла с шеи камень и бережно убрала его в карман.
      - Наверное, я все-таки смогу привыкнуть к полетам, - сказала она. Потом посмотрела на Чайма, и оба они расхохотались. - Это было чудесно, добавила волшебница, отсмеявшись. - Ты знаешь...
      Внезапно она замолчала, увидев высоко над собой крохотное темное пятнышко. Оно, казалось, летело прямо на нее.
      "Не сходи с ума, - сказала она себе. - Это же просто чайка или..." Но в сердце ее уже разгоралась с новой силой угасшая было надежда и стала еще сильнее, когда не осталось сомнений, что это действительно ястреб.
      Чайм дернул ее За рукав.
      - Что там, Ориэлла? Что ты увидела? - Эфировидец был подслеповат и знал, что сам ничего разглядеть не сумеет.
      - Я думаю... - начала волшебница и замолчала на полуслове. - О боги, это... - выдохнула она и, протянув руки к парящей птице, тихонько позвала:
      - Анвар?
      - Анвар? - воскликнул Д'Арван. Он посмотрел на Ориэллу и, покачав головой, сказал:
      - Пойдемте-ка лучше домой.
      Он взял волшебницу за руку и хотел ее увести, но его остановил Чайм:
      - Д'Арван, взгляни...
      Ястреб сузил круги и, опустившись прямо на руку Ориэлле, заглянул ей в лицо желтым зрачком.
      Глаза у Чайма стали серебряными: Эфировидец включил Второе зрение.
      - О боги! - выдохнул он. Аура ястреба была ему отлично знакома. Ориэлла, как всегда, оказалась права. Одним богам известно, как это случилось, но в теле птицы, несомненно, находилась душа Анвара. - Ты ведь знала это, не правда ли? - тихо спросил он волшебницу.
      Ориэлла кивнула, не сводя с ястреба глаз.
      - Я подозревала... Надеялась... Я расскажу тебе все-, только попозже, Чайм.
      - - Надеюсь, и мне тоже, - вставил Д'Арван. - Обожаю таинственные истории!
      ***
      Ястреб издалека заметил на скале фигуру женщины и понял, что надо лететь к ней. Он уже успел забыть, кто он и что ищет, но не сомневался, что прилетел сюда из-за нее. В ней было что-то притягивающее... Доверяя ей так, как не доверился бы ни одному человеку, ястреб сложил крылья и опустился ей на руку. А когда он взглянул в ее зеленые глаза, его охватило всепоглощающее чувство принадлежности к этой женщине. Сам не понимая почему, он твердо знал, что отныне его место рядом с ней.
      ***
      - Отправлен ли гонец к королеве Казалима? - спросила Элизеф - Да, госпожа. Все сделано, как вы приказывали, - ответил Солнечное Перо. - Ваше послание кизин Саре будет передано слово в слово.
      Элизеф удовлетворенно кивнула. Она предлагала королеве-регентше заключить союз и оказать Аэриллии военную поддержку, послав войска в Диаммару. Взамен она обещала ей помощь в магическом отношении.
      - Что касается Эйри, то Дружины готовы и ждут лишь приказа начать атаку, - продолжал Солнечное Перо. Элизеф повернулась к Скуа:
      - Ну а ты, Верховный Жрец? Готов ли ты принять на себя столь большую ответственность?
      Скуа кивнул, и хотя он старался не выдать своих чувств, от Элизеф не укрылось, как заблестели его глаза.
      - Я всю жизнь готовился к этой минуте, госпожа. Вам не о чем беспокоиться - вы оставляете город в надежных руках. Под моим управлением он станет цветущим и изобильным.
      Элизеф улыбнулась:
      - Я тебе полностью доверяю, дорогой мой господин Скуа. - "Если бы только знал, как я тебе доверяю", - подумала она про себя, а вслух спросила:
      - Каково мнение народа о походе на Эйри?
      Верховный Жрец вытянул губы в тонкую линию - это заменяло ему улыбку и гордо ответил:
      - Я прочел проповедь против отступников и маловеров. Поход будет иметь целью сохранить чистоту нашей веры. После того как некоторым заблудшим с помощью камней и палок указали на их заблуждения, весь Крылатый Народ, как один человек, одобряет грядущую битву - даже те, у кого в Эйри есть друзья или родственники.
      - Превосходно, - засмеялась Элизеф. - В самом деле, пора уже очистить нашу землю от сомневающихся, тем более что Эйри лежит как раз на пути в Диаммару. - Она налила всем вина и подняла свой бокал:
      - За наши успехи, друзья мои. Нас ждут большие свершения!
      ***
      К вечеру следующего дня Ориэлла решила, что ей удалось овладеть магией, позволяющей ксандимцам летать. Погода была пасмурная, но сухая, ветер утих, и она тренировалась до самого заката, основной упор делая на то, как поддерживать полет нескольких лошадей одновременно. Оказалось, что это не так уж сложно - дело только в сосредоточенности. Линнет, которой не терпелось проверить, как действует вылеченное крыло, сделала с ними пару кругов, но, поскольку маховые перья еще не отросли, летать ей было трудновато, и она вскоре ушла вниз. Зато ястреб кружил над ними все время, иногда отлетая поохотиться, но никогда надолго не отлучаясь. Птица оставалась загадкой для Ориэллы. После возвращения ястреба волшебница окончательно уверилась, что это Анвар, но когда она попыталась вступить с ним в мысленный контакт, обнаружила, что странное существо не имеет ни малейшего понятия о собственной личности, а разума у него - кот наплакал. Он был совершенно диким: она никакими силами не могла заставить его спуститься в пещеры, зато, когда Ориэлла выходила оттуда, он был тут как тут. По каким-то необъяснимым причинам ястреб очень полюбил Эфировидца, но к Д'Арвану не питал ни малейшего интереса - и это говорило о том, что в Чайме его привлекает не магия. Шиа отнеслась к птице с настороженностью.
      - Я, конечно, надеюсь, что ты не ошиблась, - говорила она Ориэлле. Но, может быть, ты просто видишь то, что тебе хочется видеть? По-моему, это обычный ястреб.
      Единственный, с кем Ориэлла не обсуждала свои догадки, был, разумеется, Форрал. Более того, она взяла с Чайма и Д'Арвана честное слово, что и они ему ничего не расскажут. Д'Арван спросил почему, и Ориэлла ответила, что ошиблась она или нет, Форрал все равно расстроится, а это сейчас никому не нужно; тем более что без Чаши Жизни вернуть Анвару его законное тело все равно нельзя.
      В общем, все шло неплохо, за исключением одного:
      Призрак Смерти все настойчивее заявлял о своем желании подкрепиться. Ориэлла уже начала подумывать о том, что Форрал, возможно, был прав, и она напрасно взяла с собой это чудовище. Вульф по-прежнему относился к ней если не враждебно, то, во всяком случае, довольно прохладно, но она надеялась со временем завоевать его доверие. Волчонок проводил время в основном с детишками Занны, скучая, как объяснила Искальда, по Куррайну, и наотрез, к великому огорчению меченосца, отказывался признать Форрала отцом.
      - Ты не мой папа, мой папа умер, - настаивал Вульф, и сбить его с этой позиции не представлялось никакой возможности.
      Ваннор, хвала богам, мало-помалу начал успокаиваться, тем более что Дульсина и Занна наперебой убеждали его в том, что сокрушаться о былых ошибках уже поздно, а лучше искупить их добрыми делами.
      Форрал как-то раз, уступив настояниям Паррика, вышел взглянуть, каких успехов достигла "его девочка", и, увидев Ориэллу гарцующей в небесах на гнедом коне, побелел как полотно. Однако после того как он сам слетал на Искальде, меченосец переменил свое отношение к этому делу. Он спрыгнул на землю, сияя от удовольствия, и, обнимая Ориэллу, воскликнул:
      - Клянусь Чатаком, это невероятно! Никогда не думал, что придется дожить до дня, когда...
      - Тебе и не пришлось, - заметил Паррик и тут же, поняв, что брякнул глупость, оглушительно хлопнул Форрала по спине, чтобы сгладить неприятное впечатление. Начальник кавалерии, кстати, был неутомим и начинал полеты ни свет ни заря. Взлетая на Искальде под небеса, он думал; что вот он - его звездный час.
      ***
      В тот вечер все праздновали возвращение Яниса. Предводитель Ночных Пиратов закатил в своем жилище большую пирушку и не уставал повторять, что самое большое потрясение в своей жизни он испытал сегодня в полдень, когда, ведя корабль к берегу, увидел над бухтой летящую лошадь.
      Гринц не сводил глаз с Ориэллы, которая сидела напротив в платье жгуче-вишневого цвета. По случаю пира Эмми порылась в сундуках и выдала гостям, которые прибыли в походной одежде, что-нибудь праздничное. Вор не мог даже есть, потому что неотрывно глядел на волшебницу.
      С первой их встречи он навсегда отдал ей свое сердце, но осознал это только тогда, когда увидел ее бездыханное тело у подножия Камня. А осознав, решил, что должен следовать за ней всюду, куда бы она ни направилась. С грустью наблюдая за ее учебными полетами, он придумывал веские аргументы, которые бы заставили ее взять его с собой, и наконец сочинил, как ему представлялось, весьма убедительную речь.
      Когда трапеза завершилась, Гринц перехватил волшебницу в коридоре.
      - Госпожа, можно вас на минутку?
      - Конечно, - улыбнулась Ориэлла. - Что случилось, Гринц? Тебе нужна моя помощь?
      Гринц моментально забыл свое тщательно продуманное выступление.
      - Я.., я с вами, - промямлил он. - Когда вы поедете, я тоже...
      Брови у Ориэллы поползли вверх.
      - Ошибаешься, - мягко сказала она. У Гринца упало сердце.
      - Но, госпожа, вы непременно должны меня взять! Ваш друг Чайм вчера весь день только и говорил о том, что вам нужны помощники и...
      - Послушай, Гринц, - твердо сказала Ориэлла. - Не хочу тебя обижать, но, когда Чайм говорил о помощниках, он имел в виду людей, которые умеют ездить верхом и владеют мечом или магией.
      - Понятно, я ведь плохой. - Гринц опустил голову и пнул носком сапога камешек.
      - Ничего подобного! Просто это путешествие тебе не по силам. Даже наша небольшая прогулка из Нексиса в Вайвернесс была для тебя настоящей пыткой, и не вздумай уверять меня, что она тебе понравилась, все равно не поверка. - Ориэлла вздохнула. - Дело не а том, плохой ты или хороший, а в том, что тебе не хватает опыта и закалки. Если бы мы направлялись в Нексис, то, разумеется, взяли бы тебя с собой. Или, например, если бы мне понадобился вор...
      - Ну а вдруг? - быстро спросил Гринц.
      - Тогда мне самой пришлось бы учиться этому искусству. - По тону Ориэллы было ясно, что дальше обсуждать этот вопрос она не собирается. Гринц, если я возьму тебя с собой, это будет равносильно убийству. И так слишком много друзей погибло у меня на глазах. Ты мне нравишься, и я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь.
      И, махнув вишневым подолом, она ушла. Гринц смотрел ей вслед, не зная, радоваться ему или огорчаться. Впрочем, одно он знал точно: она добилась совершенно противоположного тому, что хотела. Если он нравится волшебнице, ему не остается ничего другого, как идти за ней на край света.
      - Мы еще посмотрим, - пробормотал он. - Вот увидите, я поеду.
      ***
      Когда Ориэлла вошла в комнату, Форрал увидел, что она хмурится.
      - Что случилось? - спросил он, наливая вина ей и себе. Ориэлла покачала головой и со вздохом ответила:
      - Бедняга Гринц, похоже, совсем спятил. Он хотел отправиться с нами на юг, можешь себе представить? Едва не помер, пока мы добирались сюда из Нексиса, и надо же, спокойно говорит о путешествии длиной в сотни миль.
      Форрал пожал плечами.
      - Еще один воздыхатель. Не пойму, как тебе удается. - Он помолчал, а потом улыбнулся:
      - Нет, по правде говоря, я знаю. Ты очень заботливая. Не успев познакомиться с Гринцем, ты его уже вылечила, а потом защищала, единственная из нас, когда он пытался спереть всякое барахло у этого Мадзурано. Я заметил, как он на тебя смотрит. Готов поклясться, он тебя очень любит.
      - Что за чушь! - фыркнула Ориэлла.
      - Я серьезно, - сказал Форрал. - Он всю жизнь был совсем один. Только представь себе, каково это - жить, не имея ни семьи, ни друзей. Он никогда никого не любил, и никто о нем не заботился. И вот появляешься ты: первая, кто отнесся к нему по-человечески. Неудивительно, что он в тебя влюбился.
      Волшебница уставилась на него с недоверием:
      - При чем тут любовь? Грину, может думать все, что ему заблагорассудится, но это не более чем обычное поклонение. Он вообразил меня героиней, и... Много лет назад одна маленькая девочка точно так же поклонялась тебе.
      - Вот-вот - и посмотри, чем это кончилось, - пробурчал воин.
      Ориэлла устало вздохнула:
      - Форрал, мне надоело слушать эту ахинею. Ты говоришь, как кухарка, а не как меченосец.
      Форрал пожал плечами:
      - Наверное, ты права. Может быть, все это мне только кажется, потому что я сам в тебя влюблен.
      - Ты просто сентиментальный пивной бочонок, - хихикнула Ориэлла. - А к старости совсем размякнешь. Если бы кто-нибудь услышал, как лучший в мире фехтовальщик говорит такие вещи, твоя репутация погибла бы безвозвратно. Она улыбнулась ему и добавила:
      - Хватит нести чепуху, давай-ка лучше спать.
      ***
      Дрожа от холода, Чайм нырнул под одеяло и, когда постель согрелась, включил свое Второе зрение. Просочившись сквозь трещины в стенах, он попал в комнату Ориэллы. Это был его ежевечерний ритуал. Чайм заглядывал к ней ненадолго, поскольку чувствовал себя неловко, подсматривая за спящей, но он беспокоился за нее и считал, что обязан ее защищать, раз этого не может сделать Анвар. В конце концов, она была ему самым близким другом. Чайм на мгновение касался ее лица дуновением ветерка - и сразу же уходил. А без этого он не смог бы заснуть.
      Но вот уже несколько ночей Ориэлла спала вместе с Форралом, и это тревожило Чайма. Он недолюбливал человека, укравшего тело Анвара, и относился к нему с подозрением. Вот и сейчас Эфировидец увидел их в объятиях друг друга и, смущенный и обеспокоенный, поспешно повернул обратно.
      Мысли его были заняты другим, и Чайм, по рассеянности свернув не в ту сторону, попал в гавань. И то, что он там увидел, моментально заставило его забыть о Форрале. Часовые лежали мертвыми, а вдоль гавани осторожно пробирались солдаты в одинаковых черных мундирах. Чайм хотел сразу поднять тревогу, но, находясь вне тела, он, разумеется, был лишен голоса. Со всей скоростью, на которую он был способен, Эфировидец помчался в свою комнату.
      ***
      Занна проснулась от криков, лязга оружия и звона корабельного колокола. Тарнал соскочил с постели.
      - Выводи детей! - закричал он. - Это измена! Никогда в жизни Занна не одевалась с такой скоростью. Натянув на себя матросскую робу и сапоги, она кинулась в детскую. Мальчики уже проснулись и испуганно жались к Вульфу.
      - Мама, что случилось? - закричал Волан д. Мартек при виде защитника и утешителя ударился в рев.
      Занна не стала скрывать от сыновей правду - ведь они тоже настоящие пираты.
      - На нас напали плохие люди, - сказала она. - Быстрее одевайтесь, нам надо уходить отсюда.
      Воланд тут же повиновался, а Занна поспешила помочь младшему сыну. Мартек все еще всхлипывал. Занна опустилась перед ним на колени:
      - Мартек, не надо плакать. Зачем ты пугаешь Вульфа? Погляди, он же весь дрожит. Сейчас мы пойдем на корабль, и там нас никто не тронет.
      Малыш закусил губу и кивнул.
      - Вот и молодец, - сказала Занна и жестом велела Воланду идти вперед.
      Тарнал с мечом в руке стоял у дверей.
      - Дерутся уже совсем рядом, - проговорил он. - Поторопитесь! Занна кивнула.
      - Воланд, - велела она. - Держись за мой плащ. Крепко держись и, что бы ни случилось, не отпускай.
      Они побежали по коридору и, добравшись до гавани, остановились, пораженные тем, что увидели. Небольшая горстка контрабандистов сражалась с одетыми в черное солдатами, в которых Занна, к своему ужасу, узнала воинов Пендрала. Берег был буквально покрыт телами мужчин, женщин и даже маленьких детей. Белый песок покраснел от крови. А черных солдат становилось все больше; они появлялись из узкого туннеля, ведущего наверх, к скалам, и им, казалось, не будет конца.
      - Быстрее! - Тарнал встряхнул Занну за плечи. Нам надо добраться до лодок! - И, взмахнув мечом, он врезался в самую гущу схватки.
      ***
      Искальда расчесывала волосы, когда кто-то отчаянно забарабанил в двери. Это был Чайм, полуодетый и встрепанный.
      - Вооружайтесь! - гаркнул он. - На нас нападают! Прежде чем она успела что-нибудь ответить, он уже колотил в дверь Шианната. Искальда натянула мужскую одежду и схватила меч, которые ей дали контрабандисты. Выскочив в коридор, она увидела брата - он тоже уже был одет и вооружен. У выхода из туннеля толпились солдаты, и Искальда с ужасом поняла, что из этой ловушки им с Шианнатом уже не выбраться.
      Внезапно солдаты повернулись и бросились прочь, завывая от страха. За ними шел Чайм, глаза которого горели серебряным светом. Эфировидец создал видение в образе самого злобного чудовища, которое только мог придумать, и именно его так испугался противник.
      - Быстрее! - крикнул Эфировидец, едва путь освободился, и Шианнат с Искальдой побежали за ним. Потом впереди замаячила еще одна группа солдат, и ксандимцам пришлось пробивать себе дорогу мечами.
      Туннели, выходящие в гавань, были завалены трупами. Выскочив на берег, Искальда и Шианнат устремились в бой, а Чайм, примостившись в сторонке, принялся создавать новых фантомов. Черные солдаты в испуге отступили, и уцелевшие контрабандисты получили возможность перевести дух и кинуться к лодкам. Но в это время стрела, свистнувшая у Чайма над головой, - нарушила его сосредоточенность, и призрак, до этой минуты успешно сдерживающий врага, задрожал и слегка подтаял. Увидев сквозь него берег и убегающих пиратов, солдаты Пендрала сообразили, что им просто морочат голову.
      - Оно не настоящее! Хватайте Того, с серебряными глазами!
      Искальда обернулась, но Чайма было уже не спасти. Солдаты бросились на него, и Эфировидец рухнул, изрубленный мечами. Искальда рванулась туда, но Шианнат удержал ее и потащил к лодкам.
      - Быстрее, Искальда! Ему уже ничем не поможешь! Бой разгорелся с новой силой. Сверкали мечи, слышались крики и стоны. На мгновение бросив взгляд туда, где упал Чайм, Искальда увидела только кучу окровавленного тряпья Эфировидца изрубили буквально в куски.
      Глава 23
      ФАНТОМ
      Занна внезапно почувствовала, что кто-то тянет ее за плащ, и в следующий миг руки сына разжались.
      - Воланд! - Она обернулась и увидела, что ее сын упал, и какой-то солдат бьет его сапогами. Занна застыла, но в этот момент с рычанием метнулась серая молния - и убийца упал с перекушенным горлом.
      Воланд лежал, белый и неподвижный. Занна бросилась к нему, но поднять не могла, потому что руки ее были заняты Мартеком. Тарнал тоже не мог опустить меч - он и так из последних сил отбивался от наседающих врагов. Сквозь толпу сражающихся Занна внезапно увидела Эмми, Яниса, Дульсину и Ваннора с Парриком. Купец и начальник кавалерии сражались спина к спине, причем однорукий Ваннор управлялся с мечом едва ли не лучше, чем Паррик.
      - Отец! - закричала Занна. - Помоги нам! Янис дернул Ваннора за одежду и прокричал ему что-то, чего Занна сквозь шум битвы не разобрала. Бывший правитель Нексиса начал прорубаться к ней, а Паррик прикрывал его с тыла. Увидев своего внука, лежащего на земле, Ваннор побледнел. Он бросил меч и подхватил Воланда.
      Они с Занной побежали к воде, а Тарнал с Парриком обеспечивали им отступление. Думая только о своих детях, Занна совершенно забыла о Вульфе, который затерялся где-то в гуще сражения.
      ***
      Солдаты Пендрала, отступившие под натиском рыжеволосой фурии и высокого голубоглазого воина, ударились в паническое бегство, когда на них накинулись еще и две разъяренные пантеры. Форрал на мгновение остановился, чтобы оценить обстановку, и увидел два пиратских корабля, готовых к отплытию, и целую флотилию шлюпок, плывущую к ним.
      - Туда - и живее! - заорал он, указывая мечом кратчайшее направление. Ориэлла бросилась было за ним, но взгляд ее наткнулся на искалеченное тело, лежащее у самой стены.
      - Чайм! - прошептала волшебница. Эфировидец был весь в крови. Ориэлла понимала, что если даже он еще не умер, то жизнь его висит на волоске, и волосок этот тоньше паутинки. Нельзя было терять ни секунды. Волшебница понимала, что трогать его в таком состоянии опасно, а главное, пока она будет лечить Эфировидца, их обоих уже десять раз успеют зарубить. Держись, Чайм, - сказала она. - Продержись хотя бы немного!
      Сосредоточившись, она на мгновение мысленно отгородилась от битвы и вывела Эфировидца за пределы времени. Теперь - заклинание переноса...
      Корабли были слишком далеко, и, кроме того, после такого перемещения у Ориэллы уже ни на что не осталось бы сил, но она углядела у пристани шлюпку, которая была скрыта в густой тени, и поэтому никто, кроме волшебницы, ее не заметил.
      - Отлично, - пробормотала Ориэлла. Она повернулась к Чайму и...
      - Госпожа! Берегитесь!
      Ориэлла пригнулась, и меч свистнул у нее прямо над головой. Молниеносный выпад - и черный солдат рухнул как подрубленное дерево. Добив противника вторым ударом, Ориэлла выпрямилась и только тогда увидела Гринца, который, казалось, вырос откуда-то из-под земли, и его нового белого пса. Лицо вора было свирепо, а в руках он держал меч, причем явно трофейный.
      - Спасибо, - сказала ему Ориэлла. - Прикрой меня на минутку.
      Собрав свою магическую силу, она представила себе Эфировидца, лежащим сначала здесь, а потом там, в лодке, - и через мгновение лишь ветер гулял в том месте, где только что был израненный Чайм.
      За спиной у нее изумленно вздохнул Гринц.
      - Пойдем. - Она обернулась к нему. - Надо спешить.
      ***
      - Там осталась еще одна лодка! - кричал Tap-нал. - Еще немного, ну же... - И вдруг он с воплем ужаса остановился. Занна подбежала к нему и непроизвольно крепче прижала Мартека к Груди. У самой воды лежали Дульсина и Эмми. На целительнице не было видно никаких ран, но в том, что она мертва, сомнений не оставалось. У Дульсины был расколот надвое череп, и песок вокруг пропитался ее кровью.
      Занна вытерла слезы и тупо огляделась, ища глазами отца. Разум ее отказывался воспринимать смерть Дульсины, которая с детства заменила ей мать. Ваннор в молчании смотрел на эту ужасную картину, и Занна поразилась, как ему удалось сохранить рассудок. Сама она была на грани сумасшествия.
      Но тут он взглянул на Занну, и она увидела в его глазах такую пустоту, словно из него вынули душу. Он прижимал к себе внука так, будто жизнь его тонущий корабль, а этот мальчик - единственная соломинка, за которую может ухватиться утопающий.
      - Это не моя Дульсина, - хрипло произнес он. - Это все не ее. - И, отвернувшись, пошел к воде.
      Кто-то окликнул Занну, и, обернувшись, она увидела Яниса, который уже вставлял весла в уключины. Снежинка, привязанная к банке обрывком веревки, рвалась с привязи к своей мертвой хозяйке. По лицу предводителя контрабандистов текли слезы.
      - Я не смог их спасти, - сказал он. - Я пытался, но не сумел...
      Только сейчас Занна заметила, что его одежда насквозь пропитана кровью.
      - Янис, ты ранен!
      - Я не смог их спасти... Не сумел...
      Занна перевела взгляд на Ваннора, бесцельно бредущего по кромке веды, и поняла, что кто-то должен привести их в чувство, иначе они все погибнут.
      - Папа! - отрывисто скомандовала она. - Залезай в лодку. Хорошо. Теперь положи Воланда и возьми у меня Мартека. Так.
      Она залезла в шлюпку. За ней туда прыгнули Паррик и Тарнал. Он благодарно кивнул жене и, убрав меч в ножны, начал отталкиваться от причала, но в этот миг Занна крикнула:
      - Тарнал, подожди! Подожди минуту! Анвар, то есть Форрал, поправилась она мысленно, бежал к лодке в сопровождении двух пантер. Тарнал окликнул его:
      - Если вы к нам, то поторопитесь!
      - Постой! - оборвала его Занна. - Где Ориэлла?
      - У меня за спиной... - Меченосец обернулся и, разразившись отчаянной бранью, побежал назад, ища среди сражающихся свою дорогую волшебницу.
      ***
      Шиа, хоть и была очень внимательна, тоже только на берегу заметила отсутствие Ориэллы.
      - Ориэлла, где ты? - мысленно крикнула она.
      - Я иду, - пришел слабый ответ.
      - Форрал нашел лодку. - Пантера впервые назвала меченосца по имени.
      - Тогда уходите! - Волшебница говорила отрывисто, и было ясно, что в этот момент она бьется с врагом. - Чайм ранен, он в другой лодке, я поплыву с ним!
      - Нет! Подожди - я тоже с тобой!
      - Я сказала - уходите! И возьмите Форрала. Шиа, затащи его в эту проклятую лодку, даже если для этого тебе придется его загрызть! Делай, что я сказала!
      - Береги себя! - Шиа оглянулась в поисках Форрала, который тоже вертел головой, высматривая волшебницу.
      - Эй, Форрал, сюда! - надрывался Тарнал. - Нам надо отчаливать! Садись скорее, а то останешься тут!
      - Не могу - Ориэлла пропала! - заорал в ответ воин.
      - ЛЕЗЬ В ЛОДКУ! - мысленно зарычала на него Шиа. - Лезь в лодку, двуногий, пока я тебе кишки не выпустила!
      Форрал обернулся к ней:
      - Что это?.. Ты?.. Разве ты?..
      - Да, это я! Делай, что тебе говорят! Ориэлла никуда не денется!
      - Без нее я не... - заупрямился Форрал. Шиа с рычанием бросилась на него и спихнула прямо в лодку, заодно столкнув ее в воду. Паррик схватил Форрала за руки, не давая ему вырваться. Шиа с Хану переглянулись и, прыгнув в море, поплыли к поджидавшему их кораблю. Они оказались там раньше остальных - для них, привыкших лазать по горам, подняться по деревянному борту было парой пустяков. Второе судно уже отчалило. Как только Тарнал, последний из тех, кто был в лодке, оказался на палубе, раздался лязг якорной цепи, и корабль покинул гавань.
      ***
      Разъяренная Ориэлла ринулась в бой, и враги падали под ударами ее меча. Внезапно она увидела картину, от которой на мгновение замерло сердце: двое солдат прижали к стене большого серого волка и уже готовились его зарубить, Вульф дрожал и поскуливал; и, услышав этот звук, Ориэлла издала боевой клич такой силы, что вздрогнули скалы. Солдаты умерли, не успев даже понять, что их сразило.
      К несчастью, клич Ориэллы привлек к ней внимание остальных солдат, и ее начали окружать.
      - Бежать можешь? - мысленно спросила Ориэлла сына.
      - Я - да...
      - Тогда беги!
      Они побежали; за ними, т отставая, мчались Гринц и Мороз. Не почти у самой воды их все-таки перехватили. Ориэлле показалось, что она очутилась в стальной чаше. Они отбивались, но силы были слишком неравны. Внезапно резко похолодало, и ряды противника расступились. Получив небольшую передышку, Ориэлла смахнула со лба пот. Что случилось? И вдруг - она не поверила своим глазам - солдаты бросились наутек. Лица их были искажены ужасом. С жутким утробным рычанием над головой волшебницы пронеслось что-то большое и черное, стремительно настигая бегущих.
      Призрак Смерти кушал. Когда к Ориэлле вернулась способность соображать, она повернулась к ошарашенному Гринцу, встряхнула его за шкирку и закричала:
      - Бежим!
      Добежав до лодки, волшебница оглянулась и увидела, что Призрак Смерти уже высматривает новую добычу. На мгновение взгляд его красных глаз остановился на ней, а потом Нихилим развернулся и исчез в туннеле.
      Ориэлла посадила Вульфа в лодку. Мороз запрыгнул сам, а потом они вместе с Гринцем оттолкнули ее от берега. Потом волшебница вспоминала, что вода, коснувшаяся ее ног, показалась ей слишком холодной, но тогда она не обратила внимания на эту деталь.
      Ориэлла вцепилась в весла и принялась грести изо всех сил, торопясь выйти из гавани прежде, чем Призрак вспомнит об их существовании.
      ***
      Геван не стал принимать участия в битве - не потому, что ему было бы стыдно сражаться против недавних друзей, а потому, что он не хотел омрачать себе радость предвкушения награды. Вообще-то он жалел, что приплыл сюда вместе с солдатами. Дорогу он им объяснил подробно, и надо было остаться в Нексисе.
      Геван себя не винил. Он считал, что во всем виноват Янис. При Леонарде Геван был его правой рукой и, когда делили добычу, всегда получал больше, чем остальные. Янис лишил его этой привилегии и вообще не слишком уважал Гевана, и старик копил обиду с того дня, как Леонард умер. Нельзя сказать, что соображения материальной выгоды не привлекали его, когда он замыслил предательство, но все же в первую очередь им руководила жажда мести. Поэтому он, хоть и дал зарок не вмешиваться в сражение, увидев, что Янис вот-вот уплывет, не выдержал и закричал:
      - Вот он! Главарь контрабандистов! Держите его - он уходит!
      Стоящий рядом с ним солдат повернулся и, вынув нож, неожиданно всадил его прямо в живот Гевану. Удивление опередило боль. Даже когда Геван, скорчившись, повалился на песок, он все еще не мог поверить, что это случилось.
      Солдат сплюнул, и Геван почувствовал на щеке что-то мокрое и противное. Потом он перестал вообще что-либо чувствовать, и только голос солдата догнал его уже на пороге кружащейся тьмы:
      - Господин Пендрал говорил, что того, кто на тебя плюнет, ждет большая награда!
      ***
      Оставшись один, Д'Арван сделал единственное, что подсказывал ему здравый смысл: забаррикадировался в большой пещере вместе с еще немногими уцелевшими и с помощью заклинания сделал вход неотличимым от обычной стены. Мара никогда бы не простила ему, если бы он не уберег ее старинного друга, но Д'Арван, к счастью, углядел Харгорна, который бился сразу с тремя противниками, и в последнюю минуту втащил его в пещеру. Перевязывая раненую руку, ветеран принялся костерить волшебника за то, что тот не дал ему расправиться с врагами, и в этот момент они услышали в коридоре испуганные крики и топот убегающих в панике людей. Д'Арван вспомнил о Призраке Смерти - и ужаснулся.
      Когда, долгое время спустя, они наконец осмелились высунуть нос из пещеры, то увидели, что в пристанище контрабандистов не осталось никого, кроме трупов. Причем убитых врагов было значительно больше, но многие из них даже не были ранены. "Призрак полакомился всласть", - подумал Д'Арван.
      ***
      Осмотрев погибших, Д'Арван и Харгорн выяснили, что их друзьям удалось спастись, но ветеран пролил немало слез над телами Дульсины и Эмми, а для мага самым тяжелым было увидеть мертвого Финбарра, лежащего на кровати в комнате, которую занимал Призрак Смерти. Держа в ладонях его безжизненную руку, Д'Арван чувствовал себя опустошенным. "Мы были так близки к тому, чтобы его спасти", - подумал он и не смог сдержать слез.
      В комнату вошел Харгорн - он хотел о чем-то спросить Д'Арвана, но молчал из уважения к чужому горю. Наконец маг встал и ровным холодным голосом произнес:
      - Прежде всего надо похоронить погибших. Потом ты отведешь в Долину тех, кто уцелел. Госпоже Эйлин не привыкать принимать у себя беглецов. А что касается меня, то я собираюсь свести счеты с одним из смертных - с так называемым Верховным Правителем Нексиса господином Пендралом.
      - Постой, ведь нельзя же...
      В глазах Д'Арвана зажглось серебряное пламя.
      - Разве? - спросил он. - Неужели ты всерьез думаешь, что под моей властью жителям Нексиса будет хуже, чем сейчас? - Его губы сложились в улыбку. - Нет, по крайней мере я получу хоть какое-то удовольствие, выполняя волю отца.
      ***
      Д'Арван оказался не единственным, кто решил вернуться в Нексис. Призрак Смерти уже летел туда, подобно черной комете. За последние дни он сумел извлечь из памяти Финбарра заклинание времени и теперь намеревался освободить своих собратьев.
      ***
      Гринц потряс волшебницу за плечо:
      - Госпожа, дайте мне весла. Теперь моя очередь. Ориэлла расправила ноющие плечи и перестала грести. Она держалась на одной силе воли, да и той уже не хватало. Зато берег был уже далеко: тонкая линия на фоне беззвездного неба. "Мы справились, - подумала она с тупым изумлением. - Мы все-таки убежали".
      Гринц уселся на ее место и взялся за весла. Ориэлла скользнула на дно шлюпки и услышала в голове взволнованный голосок:
      - Мама? - В руку ей ткнулся мокрый холодный нос. Она подняла голову. Вульф смотрел на нее, а потом внезапно отвел глаза. - Ты такая храбрая, сказал он еле слышно. - Я думал, ты совсем обе мне забыла, но ведь это не так?
      Тяжелый груз упал с души Ориэллы.
      - Ну конечно, не так, - ласково сказала она. - Просто меня долго не было, и любой на твоем месте подумал бы то же самое. - Она обняла мохнатую шею волка. - Бедный Вульф! Я была плохой матерью, да? Но ничего, когда все это кончится, надеюсь, мы заживем как настоящая семья.
      - Как ты думаешь... Ты сможешь снять с меня заклятие?
      В его голосе слышалось неподдельное отчаяние, но врать ему Ориэлла не собиралась: для этого она слишком уважала сына.
      - Пока не могу сказать точно, - честно сказала она. - Но, поверь мне, я попытаюсь - и очень хорошо попытаюсь.
      Волк вздохнул и положил голову ей на плечо.
      - Ты ранен? - встревожилась Ориэлла.
      - Нет, всего лишь царапины. Это кровь того смертного, который бил Воланда. - В его голосе она услышала мрачное удовлетворение и крепко обняла сына.
      - Весь в меня! - гордо сказала она.
      Обнимая задремавшего Вульфа, волшебница сидела, ожидая, когда к ней вернутся силы. Чайм лежал на дне лодки, по-прежнему спеленутый заклинанием, и Ориэлла боялась его снимать. Она понимала, что после таких ран никому не удастся выжить.
      "Если бы Жезл не утратил своей силы! - с отчаянием подумала она. Тогда у меня была бы хоть призрачная надежда. А так... Неужели это и есть наказание за убийство солдат в Академии?" - Волшебница нащупала за спиной Арфу. Не обладает ли этот Талисман способностью к врачеванию?
      Наблюдая за ней, Гринц прочел ее мысли.
      - Он умирает?
      Ориэлла кивнула и через силу ответила:
      - Да, он умрет.
      Окровавленное лицо Эфировидца исчезло за пеленой слез. Ориэлла вспомнила их первую встречу в ксандимском селении, где она была узницей. Вспомнила, как они путешествовали вместе на крыльях ветров. Вспомнила, как он показал ей Палату Ветров, вспомнила, как он превращался для нее в коня, нарушая при этом обычаи своего народа... Вспомнила, как с помощью магического щита спасла ему жизнь во время восстания.
      И теперь она должна попытаться. О боги, только бы я сумела ему помочь! Не заставляйте Чайма расплачиваться за мои ошибки! Ориэлла набрала в грудь побольше воздуха и сняла заклинание.
      Чайм вскочил, как распрямившаяся пружина, едва не перевернув лодку, и заорал:
      - Не надо! Ничего не надо делать! Со мной все в порядке! Со мной все хорошо!
      Ориэлла уставилась на него с разинутым ртом. Ужасные раны исчезли без следа, и даже пятен крови на одежде не осталось. Через несколько мгновений Ориэлла закрыла рот, но дар речи еще не совсем к ней вернулся. К своей досаде, она обнаружила, что по щеке у нее ползет слеза, и закусила губу, чтобы не разрыдаться.
      - О боги, что я наделал! - пробормотал Чайм и смущенно отвел взгляд. Прости меня, Ориэлла. Я не хотел доставлять тебе горе. Это была иллюзия единственное, что я успел придумать, чтобы спасти свою шкуру. Когда солдаты догадались, что чудовище не настоящее, я создал другого фантома - себя самого. Мне надо было отвлечь их от Искальды и Шианната. - Он улыбнулся. И получилось весьма убедительно. Солдаты набросились на иллюзию, забыв о моих соплеменниках. - Улыбка исчезла с его лица. - Спрятавшись за изгибом туннеля, я смотрел, как меня убивают, и, должен признаться, это было отнюдь не самое светлое впечатление в моей жизни.
      - Представь себе, в моей тоже, - проворчала Ориэлла.
      - Самым сложным, - продолжал Чайм как ни в чем не бывало, - было создать иллюзию ран и сгустить воздух, чтобы солдаты не подумали, будто рубят пустоту. Не думаю, чтобы все получилось именно так, как я хотел, но в пылу схватки на детали никто не обратил внимания. - Он пожал плечами. Когда они ушли, я выглянул из своего укрытия и понял, что к берегу мне уже не пробиться. Я посмотрел на фантом - он выглядел так натурально, что я подумал: кому придет в голову убивать человека дважды? Поэтому я его рассеял и лег на его место, создав иллюзорные раны и кровь. А ты замуровала меня с такой скоростью, что я и рта не успел открыть. Ориэлла, мне очень стыдно. Я знаю, как тебе было тяжело.
      Волшебница недоуменно покачала головой. Гнев ее уже рассеялся, но она до сих пор не могла поверить в случившееся.
      - Чайм, - вежливо сказала она, - ты самый настоящий ублюдок. - Она занесла руку, чтобы отвесить ему пощечину, но вместо этого почему-то повисла у него на шее. - О боги, что я из-за тебя пережила!
      Он обнял ее - сначала слегка, а потом крепче. Ориэлла склонила голову ему на плечо и закрыла глаза, чувствуя себя невыразимо счастливой. Через минуту волшебница и Эфировидец уже крепко спали, обнявшись, на дне шлюпки.
      ***
      Гринц, не очень умело, но зато энергично работающий веслами, посмотрел на своих пассажиров и с горечью усмехнулся.
      - Спасибо тебе, дорогой Гринц, что ты греб всю ночь, как проклятый, пробормотал он. - Мы тебе очень признательны.
      Можно подумать, только они устали! Он положил весла и свернулся калачиком между Морозом и Вульфом. Погода тихая, и ничего не случится, если он вздремнет час-другой... С этой мыслью он провалился в глубокий сон без сновидений.
      Глава 24
      ЦИТРА И ЭЙРИ
      Элизар расхаживал по веранде своего дома, и половицы скрипели под его тяжелыми башмаками. Было еще только раннее утро, но он считал, что супруге неплохо бы поторопиться. Одни боги знают, почему женщины по любому поводу обожают долго наряжаться.
      - Нэрени, когда же ты наконец? - заорал он в окно. - Церемония начинается в полдень, у нас "не так много времени.
      Ответа он не получил. Потоптавшись еще немного, Элизар раздраженно вздохнул:
      - Во имя Жнеца, что она там так долго возится?
      - Наставник, не пора ли вам отправляться? Все уже ждут. - Джарв, весь потный и раскрасневшийся от ходьбы, подошел со стороны сада. После ранения, полученного в Битве в Лесу, он оставил военную службу и за минувшие десять лет успел отрастить солидный животик. - До нового дворца неблизко, и...
      - Сколько раз тебе повторять - это не дворец! - рявкнул Элизар.
      - Ну хорошо, хорошо, а как же тогда мне его называть? - с неменьшим возмущением возразил Джарв. - Вот ты - правитель Лесного Края, король, одним словом, хоть и называешь себя наставником. Твой новый дом - это большое каменное здание, где будет жить правитель, - другими словами, дворец. Если, конечно, ты собираешься туда переезжать. Я вижу, вы еще не готовы.
      - Я-то готов. - Элизар с пренебрежением доказал на свое парадное облачение, - В этом шутовском наряде, который вы с Нэрени заставили меня напялить, я боюсь даже присесть и выгляжу как шкатулка какой-нибудь шлюхи.
      - Ты выглядишь великолепно, - заверил его Джарв. - Совсем как настоящий ко...
      - Еще раз от тебя это услышу - заколю вот этим разукрашенным ножом для масла, который вам с Нэрени и Небесным Народом почему-то угодно называть мечом. - Элизар покосился на золотой эфес, инкрустированный драгоценностями. - Могу тебя заверить, что это будет долгая и мучительная смерть, - мрачно добавил он.
      - Ты просто волнуешься, - хихикнул Джарв. - На-ка глотни. - Он отстегнул от пояса серебряную фляжку. - Это тебе поможет; Новый рецепт Усталы. Выпьешь чуть-чуть - и мир сразу преображается. А я пока потороплю Нэрени.
      - Нет, я сам. - Элизар отхлебнул из фляжки и вернул ее Джарву. - А ты ступай во дво.., в новый дом и скажи Амалии, что мы скоро будем.
      Джарв, то и дело прикладываясь к фляжке, пошел выполнять поручение, а Элизар остался ждать Нэрени на пороге дома, где они прожили десять лет с того момента, как была основана Цитра.
      Элизар гордился делом своих рук - и недаром. Поначалу здесь было лишь несколько убогих лачуг, жавшихся друг к другу как испуганные малыши, но потом жителей прибавилось. Первопоселенцы - солдаты и слуги злосчастного принца Харина - выслали в Тайбеф опытных воинов, которые разыскали там их друзей и родных, а потом и другие люди, уставшие от порядков кизин, начали переселяться в Эйри. Ныне ее население насчитывало триста двадцать девять человек. Кизин Сара, объявив себя регентшей, занялась наведением порядка, безжалостно истребляя всех недовольных, но Цитру она не трогала: видимо, пример Ксианга, погибшего в Лесной Битве, служил ей предостережением.
      Помимо разгрома Ксианга, для Цитры был очень важен тот день, когда Финч и Петрель, крылатые посланники Небесного Народа, тоже решили основать в близлежащих горах свою колонию. Оба поселения активно взаимодействовали и достигли такого процветания, которого им никогда бы не добиться поодиночке. - Эйри, поселение крылатых людей, находилась на ближайшей к Лесному Краю горной вершине. В отличие от выходцев из Казалима там сразу начали строить каменные дома, хотя у подножия гор лесов было навалом. Элизар отправил в помощь им своих каменщиков и рудокопов, а Небесный Народ взамен помогал обычным людям валить деревья и перетаскивать бревна. Казалимцы разбивали для Небесного Народа виноградники на плодородных склонах, а крылатые следопыты высматривали в лесу дичь для охотников Элизара. Его поселение - а Цитра в переводе с казалимского значит "свобода" - росло, на вырубках были распаханы поля, а Небесный Народ занялся скотоводством, меняя мясо и шерсть и на хлеб с полей Элизара, и на рыбу из равнинных рек.
      Предаваясь воспоминаниям, Элизар забыл о времени и, только случайно взглянув на солнце, увидел, что оно уже почти в зените. О боги, да чем там занимается Нэрени! Он ворвался в дом и заорал:
      - Нэрени! Нэрени! Пора идти - мы же опаздываем! Проклятие, да куда она подевалась?
      Б спальне ее не было. Элизар заглянул на кухню и обнаружил жену там. В новом красном платье, вынаряженная как королева, она сидела на столе, свесив ножки, и горько плакала. Он подскочил к ней и взял ее за руки.
      - Что с тобой, Нэрени? Что случилось? Нэрени поглядела на него и заревела еще сильнее.
      - Я не хочу никуда идти, - сказала она сквозь слезы. - Это наш дом, и я его люблю! Мы были здесь так счастливы!
      Элизар вздохнул:
      - Но, Нэрени, ведь новый дом гораздо больше и лучше. Ты же сама все уши нам прожужжала о том, как там будет прекрасно. Плотники и столяры трудились не покладая рук, чтобы тебе угодить, - потому что они любят тебя, Нэрени. А этот дом пригодится еще кому-нибудь. - Он помолчал. - Пойдем, дорогая. Всегда тяжело сниматься с насиженного места, но нам ведь с тобой не впервой. Когда мы ушли с Ориэллой из Тайбефа, - и посмотри, как славно все получилось.
      Нэрени выжала из себя улыбку.
      - Все правильно ты говоришь. Просто с этим домом связано столько воспоминаний...
      - Воспоминания ты возьмешь с собой, - ласково ответил ей Элизар. - А представь, сколько новых чудесных воспоминаний будет связано у тебя с новым домом.
      Нэрени кивнула и спрыснула со стола.
      - Я знаю, - улыбнулась она. - Конечно, ты прав, Элизар. Сейчас я только умоюсь... - Ее слова заглушил топот конских копыт во дворе.
      Элизар засмеялся:
      - Сдается мне, я знаю, кто это может быть. Нэрени мигом забыла про слезы.
      - О нет! - воскликнула она. - Только не это! Элизар подошел к окну. По пыльной садовой дорожке неслась вороная лошадь с маленьким, одетым в белое, седоком. Всадник осадил ее прямо перед домом и соскользнул с седла.
      - Мама, папа, ну где же вы? Вы что, никуда не собираетесь?
      - Мы здесь, мое сокровище. - На лице его сама собой возникла улыбка. Этот ребенок был прощальным подарком Ориэллы, но только не сын и наследник, о котором Элизар всегда мечтал, а дочка, которую он обожал и боготворил.
      - Амалия! - закричала Нэрени, когда стройная темноволосая девочка вошла в кухню. - Что ты вытворяешь?! - Она схватила дочь и принялась отряхивать ее белое парадное платье. - Ив кого ты такая уродилась! Ведь два раза же повторила: не вздумай лезть в грязь! - Неизвестно, что хотела ответить на это Амалия, так как Нэрени взяла полотенце и принялась оттирать ей щеки и лоб. - Скакать одной по пыльной дороге! Тут звери кругом! Как ты будешь замуж выходить, прямо не знаю...
      - Нэрени, - мягко вступился Элизар, - девочке всего десять лет. Ну какие тут мужья...
      - Не смеши меня, Элизар! - накинулась Нэрени на него. - Эта девочка твоя наследница, и ей пора уже думать о будущем. - Она быстро расплела Амалии косу и прошлась гребешком по ее длинным пышным волосам. Девочка сморщилась, но, с гордостью отметил Элизар, не заплакала.
      - Ну вот. - Нэрени снова заплела ей косу и, повернув дочку лицом к себе, крепко обняла. - Теперь ты снова красивая. Смотри мне, - добавила она строго. - Только попробуй посадить на себя хоть одну пылинку - я тебе такое устрою! Ты меня поняла?
      - Да, мама, - послушно протянула Амалия и озорно переглянулась с отцом.
      - Поехали, нельзя заставлять людей ждать, - сказала Нэрени, приняв важный вид. - Из-за вас, я чувствую, мы никогда из дому не выйдем!
      - Перестань болтать, женщина, и ступай наконец на улицу! - не выдержал Элизар, и все семейство дружно направилось к лошадям, ожидающим в глубине сада.
      ***
      Черная Птица со своим супругом, Петрель, Финч и много других людей, как с крыльями, так и без, стояли на террасе перед новым домом Элизара. Кондор тихонько толкнул жену в бок.
      - Улыбнись, моя дорогая. Люди смотрят.
      - Пусть себе смотрят, - ответила Черная Птица. - Какое мне до этого дело? И вообще, почему я обязана восхищаться дворцом Элизара, когда только что лишилась целого царства?
      Кондор бросил на нее один из тех взглядов, которые всегда выводили ее из себя, - словно сокрушался о том, что женился на дурно воспитанной маленькой девочке, чье поведение оставляет желать много лучшего.
      - Нэрени - твоя подруга, - строго сказал он. - Она была тебе родной матерью. Как ты можешь злиться оттого, что ей улыбнулась удача?
      Черная Птица рассерженно повернулась к нему:
      - Не будь таким ослом, сделай милость! Я ничего плохого про Нэрени сказать не хотела и очень рада, что у нее все хорошо. Просто я недовольна тем, что меня лишили трона, и еще возмущена предательством своих неблагодарных подданных.
      - Но ведь твои подданные в Эйри остались тебе верны. - Кондор огляделся, чтобы удостовериться, что никто не заметил вспышку его супруги. - Они с радостью нас приютили, и здесь мы как дома.
      - Это не мои подданные - их колония независима, и ею правит совет. Черная Птица с горечью улыбнулась. - Это мы зависим от них! - Глаза ее наполнились слезами. - Что со мной, Кондор? Я полная неудачница... Продержалась на троне всего десять лет и снова в изгнании.
      Кондор крепко сжал ее пальцы.
      - Мы живем в подлое время, - сказал он. - Время больших перемен, и они происходят не только с нами. У наших предков жизнь была спокойной, размеренной - куда все это исчезло? - Он улыбнулся. - Но трудно сказать, когда было лучше - тогда или сейчас: мы тех времен не застали. И кроме того, наша жизнь еще не кончилась, моя маленькая королева. Мм еще вернем утраченный трон - если не для себя, то для наших детей. - Он посмотрел туда, где няньки хлопотали над трехлетним сыном и двухмесячной дочерью королевской четы.
      Черная Птица благодарно пожала ему руку в ответ.
      - Кондор, что бы я без тебя делала! Пока я была королевой, Эльстер дала мне немало ценных советов, но лучшим из них был - выйти за тебя замуж.
      - Эльстер была мудра, - сказал Кондор, и в голосе его прозвучала скорбь, - и я обязан ей своим счастьем. Жаль, что она не дожила до рождения своей крестницы.
      - Она погибла, спасая нас. - Черная Птица закрыла глаза, вспоминая ту ужасную ночь. Скуа, задумав покушение на королеву, окружил дворец своими воинами и подкупил слуг, но Эльстер, каким-то образом узнав о заговоре Черная Птица до сих пор терялась в догадках, каким именно, - провела королеву, ее супруга и их сына Ланнерта тайными подземными коридорами. Основные силы Скуа были сосредоточены в воздухе, и им удалось выбраться на поверхность, но все же их заметили. Они не могли лететь быстро: Кондор нес Ланнерта, а королева была на последнем месяце беременности. Враги настигали, и тогда Эльстер, выхватив меч, бросилась им навстречу. Черная Птица не видела ее гибели, но, судя по страшному предсмертному крику, ей выпала нелегкая смерть. И все же благодаря храбрости и самоотверженности целительницы королевской чете удалось оторваться от погони.
      Но на этом их несчастья не кончились. Усталые и голодные, они поспешили в Эйри, а воины Скуа выслеживали их по всей округе. Только у Башни Инкондора погоня окончательно потеряла их след, и стало можно лететь при дневном свете.
      За несколько миль до Эйри у Черной Птицы начались схватки. У нее хватило дотянуть до безопасного места, где и появилась на свет долгожданная девочка.
      Королева никогда не забудет этой минуты. Когда крохотные крылышки расправились, у нее перехватило дыхание. Она увидела на них такой же веерообразный узор из белых перьев, какой был у Эльстер. В голове Черной Птицы вновь зазвучал голос целительницы: как же обо мне узнают потолки, если ты не назовешь моим именем маленькую принцессу?
      - Вот они едут. - Голос Кондора вернул королеву к реальности. Она повернулась и взяла на руки свою драгоценную дочь. Толпа разразилась радостными криками, и Черная Птица наконец обратила внимание на входящих на террасу Элизара, Нэрени и Амалию.
      ***
      Амалия не могла дождаться, когда они переедут в новый дом. Он стоял у восточного края лесистой равнины, на берегу Вивакса - реки, которую дядя Джарв назвал в честь любимой лошади. От террасы прямо к реке спускался пышный сад. Стены дома были сложены из местного серо-голубоватого камня, и в его архитектуре смешались разные стили - плоские крыши и просторные террасы, принятые у казалимцев, соседствовали со стрельчатыми окнами и высокими шпилями, которые так любил Небесный Народ. Поднявшись по ступенькам, Амалия принялась раскланиваться с гостями. В такой день нельзя забывать о хороших манерах. Она увидела королеву Черную Птицу, ее мужа, господина Кондора, их маленьких детей. По другую сторону лестницы стояли Финч и Петрель со своими семьями. Супругу Петреля звали Огненный Хохолок, а его пятнадцатилетнего сына - Терсел. Финч был со своей женой Узелью и дочкой Ориоле, которая была ровесницей Амалии и ее лучшей подругой.
      Дядя Джарв тоже был тут, со своей неизменной улыбкой. Рядом с ним стояла его жена Устала. Бывший капитан королевской гвардии низко поклонился присутствующим и произнес:
      - Досточтимые друзья, позвольте мне приветствовать вас в вашем новом доме. - Он набрал в грудь побольше воздуху. - Кто бы мог подумать, когда мы впервые встретились в Башне Инкондора - врагами, прошу заметить! - что настанет день, когда мы все вместе соберемся здесь для того, чтобы...
      "О нет! - подумала Амалия. - Только не это! Когда дядя Джарв начинает предаваться воспоминаниям, он может говорить часами". Но раз она дочка правителя, значит, должна с честью пройти это испытание. Придав своему лицу выражение глубочайшего внимания, она уставилась прямо перед собой.
      Мучениям не было видно конца. Когда Джарв закончил свое выступление, заговорил Петрель. Амалия вздохнула и обменялась печальным взглядом с Ориоле. Теперь она уже не могла смотреть прямо перед собой: мысли ее бродили, и глаза невольно следовали за ними. Сначала она изучала остроконечную башенку, которая располагалась как раз над ее будущей комнатой, потом ее внимание привлекло какое-то движение в небе. На первый взгляд казалось, что с севера приближается большое серое облако - только почему-то оно летело против ветра. Амалия заинтересовалась. Может, это огромная птичья стая? Она задрала голову, чтобы разглядеть получше.
      - Стой смирно! - зашипела на нее Нэрени. - Не отвлекайся! - Но, проследив за взглядом дочери, она закричала:
      - Жнец Душ, защити нас! Элизар! Джарв! Нас атакуют!
      В тот же миг воины Скуа ринулись вниз. Их мечи и пики сверкали на солнце, а лица были закрыты черными масками.
      Началось светопреставление. Толпа распалась. Люди с криками побежали в укрытия. Нэрени схватила Амалию за руку и потащила ее к дому, а над головой у них смертоносным ливнем свистели стрелы. Краем глаза Амалия увидела, что их догоняет Устала, а Элизар с Джарвом выхватывают мечи в благородном стремлении защитить своих любимых.
      Финч и Петрель взмыли в небо почти одновременно. В тот же миг Амалию ослепила яркая вспышка, и в ноздри ударил запах горящего мяса и перьев. Финч, в которого попал огненный шар, на ее глазах превратился в обугленный комок. Амалия закричала и в этот миг поняла, что вдруг осталась одна.
      Где же мама? Она испуганно огляделась по сторонам, но Нэрени как сквозь землю провалилась. На террасе шло ожесточенное сражение, в воздухе раздавались проклятия и крики, звенела сталь, слышались стоны умирающих.
      Сквозь толпу Амалия увидела Ориоле, которая склонилась над телом отца, не замечая мечей, сверкающих над ее головой. С трудом преодолев страх, Амалия подбежала к подруге и, уворачиваясь от клинков, попыталась оттащить ее в сторону.
      - Ори, бежим! Тебя же убьют! Ориоле посмотрела на Амалию диким взглядом и не узнала ее.
      - Нет! - закричала она. - Оставьте меня! Не трогайте! - Она вырвалась из рук Амалии и побежала прочь, прямо под удар чьего-то меча. Брызнула кровь. Амалии казалось, что тело ее подруги падает медленно-медленно, как в кошмарном сне. Весь этот ужасный, страшный, недобрый мир завертелся у нее перед глазами, съежился и пропал...
      Кто-то с такой силой ударил ее по лицу, что она едва не задохнулась. Открыв глаза, Амалия увидела Терсела с белым как мел лицом.
      - Очнись, дура! - закричал он, и только тут Амалия почувствовала боль от удара, поняла, что Терсел, размахивая мечом, свободной рукой таврит ее куда-то, увидела, что сражение переместилось немного в сторону. Отчаявшись избавиться от этого кошмара, девочка покорно побежала за Терселом к дому.
      Они уже почти достигли укрытия, когда над головами у них раздался свист крыльев, и кто-то схватил Амалию за плечи. Она закричала. Терсел обернулся и ткнул мечом куда-то вверх. Рука, державшая ее, разжалась, и на траву упало тело крылатого воина. Оказалось, что это женщина, очень молоденькая, и, если бы не крылья, ее можно было бы принять за сестру Амалии: такие же длинные волосы, такие же темные глаза. На миг Терсел застыл на месте, пораженный тем, что убил человека, и теперь уже Амалии пришлось приводить его в чувство. Они снова бросились бежать, и с меча Терсела стекала кровь, оставляя на земле алую дорожку.
      У дверей дома кипела ожесточенная схватка - несколько поселенцев отбивались от дюжины крылатых воинов. Терсел, волоча за собой Амалию, обогнул дом и выбил окно. Положив на осколки, торчащие из нижней рамы, плащ, он впихнул в окно сначала Амалию, а потом влез сам. Сверху, этажом выше, тоже послышался звон падающего стекла, и Терсел крепче сжал пальцы своей подружки.
      - Где можно спрятаться?
      - В подвале. Сюда!
      Амалия знала в доме каждый дюйм. Она привела Терсела на кухню, где была лестница, ведущая в подвал. Огня у них не было, поэтому они, плотно прикрыв за собой люк, взялись за руки и начали осторожно спускаться. В кромешной тьме Амалия судорожно вспоминала, где здесь какой-нибудь укромный уголок, и наконец пихнула Терсела в узкую нишу прямо под лестницей.
      - Сюда. И тихо!
      В нише было чрезвычайно тесно. Они прильнули друг к другу и, боясь вздохнуть, начали прислушиваться к тому, что делается наверху. Спустя некоторое время шум затих и наступила гнетущая тишина. Терсел неуверенно прошептал:
      - Может быть, лучше... - И больше он ничего не успел сказать. Наверху раздался треск пламени, который мгновенно перешел в страшный рев.
      Глава 25
      ЖЕРТВА
      - Сколько раз тебе повторять - ОНА СПИТ! - Шиа уже устала объясняться с этим назойливым смертным. - Да, насколько я знаю, с ней все в порядке! Да, я думаю, что Вульф с нею! Нет, я не собираюсь ее будить!..
      - Но...
      - Проклятый двуногий! - раздраженно прорычала Шиа, и без того недовольная тем, что их с Хану оставили на носу корабля в обществе Форрала. - Скажи спасибо, что я с тобой вообще говорю. В другой ситуации ты бы от меня и слова не дождался! Послушай! - Она подошла к меченосцу и положила лапы ему на плечи, так что ее золотые зрачки оказались на уровне его глаз. - Ориэлла не поплыла с нами, потому что ей нужно было спасти Чайма. Эта глупость пришла ей в голову потому, что Чайм - ее , друг. Теперь они плывут по морю в маленькой лодочке, и, хотя я не могу поговорить с ней, пока она не проснется, уверяю тебя, что во сне ее ничто не тревожит. Из этого я делаю вывод, что с Вульфом все хорошо, и, вероятно, ей удалось вылечить Эфировидца. Да, я тоже за нее очень волнуюсь, но до утра мы все равно ничего сделать не можем - так что ИДИ СПАТЬ!
      Форрал повернулся к пантере спиной и стал смотреть в темноту. "Лучше бы мне не знать, - подумал он, - что эта кошка может со мной разговаривать! Злюка! Я ведь просто спросил... А кто бы на моем месте не беспокоился?" И тут его неожиданно посетила мысль, от которой у него голова пошла кругом, такой заманчивой и опасной была эта мысль: "Если я благодаря телу волшебника могу слышать Шиа, может быть, и магия мне теперь по зубам?" Форрал даже вздрогнул от страха и возбуждения. "Спокойно, - сказал он себе. - Не увлекайся, приятель. Прежде чем браться за это дело, неплохо бы пораскинуть мозгами. Может быть, стоит спросить Ориэллу?" Но если он справится с этим сам, разве не здорово будет преподнести волшебнице такой сюрприз?
      По правде говоря, Форрал давно уже горел желанием чем-нибудь поразить Ориэллу. Его не оставляло горькое чувство, что пока от него очень мало толку, - а меченосец не мог с этим смириться. С первого дня своего возвращения он постоянно переживал, что все вокруг прекрасно разбираются в происходящем, и видел, что, хотя люди стараются вести себя с ним поласковее, им неприятно, что он занял тело Анвара. Они успели сдружиться с волшебником, и Форрал все равно оставался для них чужаком и захватчиком. Он вздохнул. Может быть, магия поможет ему? Во всяком случае, попробовать стоит, а пока надо бы сходить посмотреть, как там Ваннор.
      По пути в каюту купца его неожиданно посетила еще одна мысль: почему нигде не видно Паррика? Вероятно, он на другом корабле, но как, во имя Чатака, он туда угодил?
      ***
      - Ты видел? - Искальда вздрогнула. - Когда мы выбирались из пещер, на солдат бросилось какое-то ужасное черное существо...
      - Интересно, что бы это могло быть? - отозвался Шианнат.
      - Лучше нам никогда этого не узнать, - вздохнула Искальда, кутаясь в плащ. - Похоже, это был кратчайший путь к смерти.
      - По крайней мере Чайма эта участь миновала, - медленно проговорил Шианнат.
      - Бедный Чайм - он пожертвовал собой ради нас. - Искальда посмотрела туда, откуда они отплыли, но не увидела ничего, кроме темного неба и еще более темного океана. - Форрал говорит ерунду: я своими глазами видела, как Чайм упал, и солдаты рубили его мечами. Никто, даже Эфировидец, не смог бы выжить в таком пекле.
      Шианнат обнял сестру за плечи.
      - Чайм был отважным, - тихо сказал он. - Всю жизнь наш народ считал его неумехой и смеялся над ним, но скажи, у многих ли из нас хватило бы храбрости на такой поступок? - Он вздохнул. - Его смерть для нас - вдвойне трагедия. Он был обречен на одиночество и не оставил наследника. У ксандимцев нет больше Эфировидца и никогда не будет. Отныне мы слепы и глухи к глубине незримого мира, окружающего нас.
      - Попробуй объясни им это, - горько сказала Искальда. - Им все равно. Каждый думает только о своем ненасытном брюхе. Для них и этот мир достаточно глубок. Все мы, кроме Чайма и вообще рода Эфировидцев, недалеко ушли от лошадей, из которых были созданы.
      - Да, многие из нас, - сказал Шианнат. - Но все же не все. По крайней мере мы узнали, что есть другие высоты и горизонты. В память о Чайме мы станем учить этому остальных - даже если придется за шкирку тащить их вверх, дюйм за дюймом.
      Глаза Искальды вспыхнули.
      - Ты собираешься вернуться и снова стать Хозяином Табунов? - с изумлением спросила она. - После того как привел своих соплеменников прямо в руки фаэри? Да нас просто разорвут на части, если мы ступим на земли Ксандима!
      - Неужели всю жизнь провести в изгнании, по-твоему, лучше? - возразил Шианнат. - Мы и так скитались чересчур долго.
      Искальда хотела что-то сказать, но не успела: что-то черное и большое обрушилось на них с Шианнатом, и послышались крики разбегающейся в испуге команды. Палубный фонарь разбился и погас.
      Шианнат заслонил собой сестру - и неведомое чудовище заехало ему по носу вполне человеческим острым локотком. Шианнат даже не понял, отчего у него брызнули слезы - от удара или от облегчения. Он выбрался из-под накрывшего их крыла и помог Линнет, а потом и Искальде, подняться на ноги.
      Крылатая девушка была едва жива от страха, и Искальде пришлось долго ее успокаивать. Шианнат, шмыгая разбитым носом, пытался спровадить с палубы любопытных, которые набежали, как только стало ясно, что на корабль приземлился вовсе не Призрак Смерти. Слово за слово Искальда выжала из Линнет все, что та знала о битве. Когда началось сражение, Линнет взлетела, под купол пещеры и отсиживалась там, с ужасом глядя на происходящее внизу. Она была так напугана, что не решилась лететь за кораблем, даже увидев, что он отчаливает.
      Из оцепенения ее вывело только появление Призрака Смерти. Когда Нихилим исчез в туннеле, преследуя убегающих солдат, Линнет поняла, что ее убежище перестало быть безопасным, и волей-неволей полетела прочь. Она промчалась над берегом, заваленным трупами, и в панике устремилась в открытое море. Она бы наверняка погибла, если бы не углядела во тьме крохотную светящуюся точку - фонарь "Неспящего".
      Рассказывая все это, Линнет слегка успокоилась. Она радовалась, видя вокруг лица друзей, но беспокоилась, что среди них нет одного человека...
      - Где же Занна? - встревоженно спросила летунья. - Она жива? Она ведь спаслась, да?
      - Не беспокойся, - ответила ей Искальда. - Она внизу, в каюте, но...
      - Я должна ее видеть! - Линнет направилась к люку, но путь ей преградил Форрал.
      - Только не сейчас, девочка, - тихо сказал он и, взяв ее за руку, повернулся к остальным:
      - Я должен сказать вам одну вещь. Боюсь, смягчить этот удар невозможно. Воланд, сын Тарнала и Занны, умер от ран.
      Контрабандисты попятились от него, словно надеялись оторваться от ужасной вести. Воланд был не просто милым мальчиком, которого все любили, он был их будущим главарем, его выбрал сам Янис, и смерть Воланда знаменовала собой конец государства Ночных Пиратов.
      ***
      Ястребы не летают по ночам. Они редко отваживаются забираться далеко в море. Но этот ястреб не задумывался над тем, почему делает и то и другое. Он знал только, что лишился чего-то очень важного, настолько необходимого, что в отсутствие этого его пронзала жестокая боль. Он знал только, что с каждой минутой драгоценность удаляется от него. Он знал только, что должен ее найти, иначе ему не жить.
      Он плохо видел в темноте, но чувствовал направление: словно где-то в безбрежной дали ему светил солнечный луч. Стоило ему отклониться, и это приятное ощущение пропадало. Зато когда ястреб достиг цели, его затопило сияние - невидимое глазу, но отчетливое, словное яркая звезда, светившая у него в голове.
      С поразительной точностью ястреб опустился на раскачивающийся борт лодки и теперь смог разглядеть то сокровище, которое притягивало его как магнит. Оно висело за плечом у высокой рыжеволосой женщины, которая тоже казалась ему очень нужной и дорогой. Ястреб удовлетворенно сложил крылья и, устроившись поближе к Арфе Ветров, заснул до утра.
      ***
      На заре поднялся ветер, и волнение усилилось. Потом пошел дождь. Ночные Пираты собрались на палубе. Чтобы похоронить человека в воде, не требуется много времени. Сначала простились с тремя взрослыми, тоже умершими от тяжелых ранений, а последним проводили Воланда.
      Когда тело мальчика по наклонной доске заскользило в воду, Занна с воем бросилась вперед и вцепилась в сына, словно хотела отнять его у голодного океана. Тарнал схватил ее, но она вырывалась, и в конце концов ему пришлось унести ее вниз, в каюту.
      На корабле воцарилась глубокая скорбь, и вскоре Форрал понял, что брать на себя командование никто не собирается. Тарнал горевал о сыне, Янис - об Эмми, и контрабандисты остались без капитана. Меченосец ничего не понимал ни в навигации, ни в кораблях, но чувствовал, что надо что-то предпринимать. Собрав на палубе тех, кому удалось бежать из Вайвернесс, он с удивлением увидел, что все они, начиная с глубоких стариков и кончая подростками, прекрасно разбираются в морском деле. Обсудив маршрут с Искальдой и Шианнатом, он пришел к выводу, что лучше всего взять курс на юг. Не было сомнения, что Ориэлла тоже двинется в этом же направлении, и, стало быть, надо сделать все, чтобы найти в морских просторах ее лодку.
      В немеиьшей степени его интересовало и местонахождение второго корабля - тем более что на нем, судя по всему, был Паррик, хотя меченосец никак не мог взять в толк, как он умудрился туда попасть. Необходимо было разыскать и целую флотилию шлюпок, которые болтались сейчас где-то посреди океана, ведь далеко не все беглецы успели подняться на борт больших кораблей. К счастью, Линнет предложила помочь в этих поисках и вскоре вылетела на разведку.
      ***
      Ориэлла проснулась оттого, что у нее затекла нога, и в первую минуту не могла сообразить, где находится. Потом, почувствовав качку, она подняла голову и увидела серое небо и свинцовое море. Все тут же встало на свои места, и Ориэлла тихонько выругалась, жалея о том, что проснулась.
      Она стала снова укладываться на дно лодки, но тут над ухом у нее раздался пронзительный крик, и кончик крыла хлестнул ее по лицу. Испугавшись, она кинулась будить Чайма, но, увидев знакомого ястреба, страшно обрадовалась.
      - Как ты сюда попал? - воскликнула она. - Чайм, посмотри - он, наверное, летел за нами всю ночь! Разве я не говорила, что это Анвар?
      - Меня, как ты знаешь, убеждать в этом не нужно, - сказал Эфировидец, разглядывая птицу. - Но быть или не быть ему в человеческом теле, вот в чем вопрос?
      Качка усиливалась, и волны начали перехлестывать через борт. Вульф, которого окатило водой, подскочил, испуганно завывая спросонок. Отряхнувшись, он посмотрел на расстилающееся вокруг море.
      - Оно намного больше, чем наше, озеро, правда ведь? - неуверенно произнес он.
      - А пожрать в этой проклятой лодке, как я понимаю, нет ничего? послышался в тот же миг голос воришки, и Ориэлла улыбнулась этой попытке Гринца отвлечь волчонка. Конечно, Гринц не слышал мысленной речи, но уловил в глазах Вульфа растущее беспокойство. Неожиданно волшебница сообразила, что в лодке нет не только еды, но и пресной воды кот наплакал. И погода ей тоже совсем не нравилась. Этой скорлупке не выдержать даже слабенькой бури.
      Чайм перехватил ее взгляд, и они с Эфировидцем приняли немое соглашение не пугать младших.
      - Я уверена, что мы что-нибудь... - начала Ориэлла, но ее перебил Гринц:
      - Я помню, Эмми говорила, что на каждой шлюпке есть бутылки с водой на всякий случай, - сказал он, и Ориэлла догадалась, что воришка тоже вступил в заговор - не пугать Вульфа. Волшебница мысленно вознесла благодарность богам, а вслух проговорила:
      - Молодец, Гринц. Может быть, вы с Вульфом их поищете?
      - Непременно. Только сейчас, как мне кажется, лучше взяться за весла. - Он, нахмурившись, взглянул на разгулявшиеся волны. - Что-то мне не улыбается утонуть слишком быстро. Эмми говорила, что во время шторма надо держаться носом к волне, иначе перевернешься.
      Ориэлла с уважением посмотрела на вора. У парня определенно есть голова на плечах. Она повернулась к Эфировидцу и прошептала:
      - Чайм, отвлеки ненадолго Вульфа. Я хочу попробовать связаться с Шиа. Эфировидец кивнул:
      - Когда закончишь, я полечу на ветрах и попытаюсь узнать, далеко ли корабль.
      Закрыв глаза, Ориэлла сосредоточилась и устремилась мыслью через море в поисках подруги. Ответа долго не приходило, но наконец она услышала:
      - Ориэлла, это ты? Слушай, пора бы тебе уже появиться, а то твой двуногий приятель не дает мне покоя. Ты так долго дрыхла, что я уж решила, что ты впала в зимнюю спячку.
      - Шиа, как я рада тебя слышать! Мы в шлюпке...
      - Да, это ты мне уже говорила прошлой ночью. Кто там еще с тобой?
      - Вульф, Гринц со своей собакой и - угадай кто? Чайм, и он абсолютно здоров! Оказывается, он всех водил за нос.
      - Ух ты! Вот это славная новость! - Волшебнице показалось, что она слышит довольное мурлыканье. - Надо поскорее сказать это Искальде, а то они с Шианнатом уже записали его в мертвецы. Твой двуногий говорит, что она своими глазами видела, как его кромсали солдаты. Хотя нет - пусть это будет для них сюрпризом. - Голос ее погрустнел. - Ориэлла, сегодня утром у Занны умер детеныш.
      - О, Шна, нет! Бедная Занна! Какая ужасная новость! - Ориэлла невольно взглянула на своего сына. - Шиа, у нас совсем нет еды, и воды очень мало. Нам долго не продержаться, и к тому же надвигается шторм. Как ты думаешь. Ночные Пираты нас найдут?
      - Будем надеяться, - ответила Шиа. - Линнет уже вылетела на поиски. Если найдет - приведет вас к нам или наоборот. Вам остается только ждать.
      Ориэлла почувствовала, как ее напряжение немного спадает.
      - Отлично, Шиа. Я уверена, она нас найдет. Скоро увидимся.
      - Скорей бы! Тогда сама будешь говорить с этим неугомонным двуногим.
      Ориэлла передала остальным то, что услышала от пантеры, и, сделав глоток из фляги с водой, сказала Чайму:
      - Ну что, ты полетишь?
      - Не нужно никуда лететь, Эфировидец, а тебе, дочь моя, не придется ждать. Я вас отвезу.
      Из моря рядом со шлюпкой показалась большая серая голова кита.
      - Теллас! - воскликнула Ориэлла. - Это ты? Но как ты узнал...
      Левиафан перевернулся, чтобы лучше видеть волшебницу.
      - Да, это я - и я счастлив, что вовремя вас нашел. Мне пришлось плыть со всей скоростью. Ты спрашиваешь, как я узнал, что вы здесь? Отвечаю: я почувствовал присутствие Талисманов. С тех пор как ты исчезла, я все время ждал твоего возвращения, я знал, что оно состоится.
      - Но что ты делаешь здесь, на севере?
      Теллас шумно вздохнул, обдав волшебницу мелкими брызгами.
      - Увы, маленькая, как я и предполагал, моему народу не понравилось, что я открыл тебе великие тайны. И теперь я в изгнании, но не надо огорчаться понапрасну, волшебница. Я сам принял решение, и потом, я не одинок. Моя подруга последовала за мной, и моя стая, моя морская семья, тоже присоединилась к нам. - Вокруг лодки заблестели спины еще нескольких левиафанов. - Я просил их не вступать с тобой в разговор, - сказал Теллас. - Пусть мои грехи - хотя я не считаю их таковыми - падут на меня одного. Ну а теперь... - Теллас уперся головой в лодку и начал толкать ее вперед. Забурлила вода, и Гринц, испуганно пискнув, бросил весла и скатился на дно.
      - Все в порядке, - с улыбкой сказала Ориэлла. - Это - мой друг.
      - Ваш друг? Это чудовище вы называете своим другом? - Гринц покачал головой. - Одно могу сказать, госпожа, - с вами не соскучишься.
      ***
      Линнет не могла найти Ориэллу, зато отыскала несколько других лодок, и вскоре на борту скопилось множество голодных и замерзших контрабандистов, которые были уже на грани отчаяния. Форрал и ксандимцы сбились с ног, стараясь обеспечить всех одеялами и едой, устроить поудобнее раненых, стариков и детей.
      - Это безнадежно, - пробормотал наконец меченосец. - Здесь слишком тесно, и у нас нет хорошего лекаря. О чем только думают Янис с Тарналом! Как будто у них одних горе. Они должны быть здесь - в конце концов, это же их люди, - а не отсиживаться в теплых каютах!
      ***
      Ваннор слышал шум, доносящийся с палубы, но не обращал на него внимания. Мысли его были далеко отсюда. Держа за руку Занну, которая наконец заснула, он вспоминал Дульсину и с горечью думал о том, скольких счастливых дней лишил себя по собственной глупости.
      - Папа, пап? - Голос Мартека вывел Ваннора из задумчивости. Мальчуган, прижимая к себе белую собачку Эмми, стоял перед Тарналом, который, сгорбившись, сидел за столом, уронив голову на руки. Мальчик подергал отца за рукав, но Тарнал не отозвался.
      Жалость к ребенку заставила Ваннора забыть о собственном горе. Бедный Мартек - он потерял сегодня брата, а ни у кого нет на него времени.
      - Что-то случилось, Мартек? Скажи дедушке. Ты голодный?
      Малыш покачал головой.
      - Дедушка, когда Воланд вернется? На мгновение Ваннор похолодел. Он поднял мальчика и посадил себе на колени.
      - Воланду пришлось уйти, - мягко сказал он. - Воланд умер, Мартек. Он не может вернуться.
      - Но где он? Почему? Я могу пойти туда, где он сейчас? По спине Ваннора пробежали мурашки. Он обнял внука, моля богов, чтобы его наивное желание паче чаяния не исполнилось.
      - Воланд ушел далеко-далеко. Он теперь с бабушкой Дульсиной. Они ушли вместе.
      - И они не смогут вернуться? Никогда-никогда? Но так же нечестно! Я хочу с Воландом! Почему им пришлось уйти?
      Теллас шумно вздохнул, обдав волшебницу мелкими брызгами.
      - Увы, маленькая, как я и предполагал, моему народу не понравилось, что я открыл тебе великие тайны. И теперь я в изгнании, но не надо огорчаться понапрасну, волшебница. Я сам принял решение, и потом, я не одинок. Моя подруга последовала за мной, и моя стая, моя морская семья, тоже присоединилась к нам. - Вокруг лодки заблестели спины еще нескольких левиафанов. - Я просил их не вступать с тобой в разговор, - сказал Теллас. - Пусть мои грехи - хотя я не считаю их таковыми - падут на меня одного. Ну а теперь... - Теллас уперся головой в лодку и начал толкать ее вперед. Забурлила вода, и Гринц, испуганно пискнув, бросил весла и скатился на дно.
      - Все в порядке, - с улыбкой сказала Ориэлла. - Это - мой друг.
      - Ваш друг? Это чудовище вы называете своим другом? - Гринц покачал головой. - Одно могу сказать, госпожа, - с вами не соскучишься.
      ***
      Линнет не могла найти Ориэллу, зато отыскала несколько других лодок, и вскоре на борту скопилось множество голодных и замерзших контрабандистов, которые были уже на грани отчаяния. Форрал и ксандимцы сбились с ног, стараясь обеспечить всех одеялами и едой, устроить поудобнее раненых, стариков и детей.
      - Это безнадежно, - пробормотал наконец меченосец. - Здесь слишком тесно, и у нас нет хорошего лекаря. О чем только думают Янис с Тарналом! Как будто у них одних горе. Они должны быть здесь - в конце концов, это же их люди, - а не отсиживаться в теплых каютах!
      ***
      Ваннор слышал шум, доносящийся с палубы, но не обращал на него внимания. Мысли его были далеко отсюда. Держа за руку Занну, которая наконец заснула, он вспоминал Дульсину и с горечью думал о том, скольких счастливых дней лишил себя по собственной глупости.
      - Папа, пап? - Голос Мартека вывел Ваннора из задумчивости. Мальчуган, прижимая к себе белую собачку Эмми, стоял перед Тарналом, который, сгорбившись, сидел за столом, уронив голову на руки. Мальчик подергал отца за рукав, но Тарнал не отозвался.
      Жалость к ребенку заставила Ваннора забыть о собственном горе. Бедный Мартек - он потерял сегодня брата, а ни у кого нет на него времени.
      - Что-то случилось, Мартек? Скажи дедушке. Ты голодный?
      Малыш покачал головой.
      - Дедушка, когда Воланд вернется? На мгновение Ваннор похолодел. Он поднял мальчика и посадил себе на колени.
      - Воланду пришлось уйти, - мягко сказал он. - Воланд умер, Мартек. Он не может вернуться.
      - Но где он? Почему? Я могу пойти туда, где он сейчас? По спине Ваннора пробежали мурашки. Он обнял внука, моля богов, чтобы его наивное желание паче чаяния не исполнилось.
      - Воланд ушел далеко-далеко. Он теперь с бабушкой Дульсиной. Они ушли вместе.
      - И они не смогут вернуться? Никогда-никогда? Но так же нечестно! Я хочу с Воландом! Почему им пришлось уйти?
      - Нам всем в свое время придется уйти, - объяснил Ваннор. - Раньше или позже каждый из нас отправится в дальний путь, но только каждому свой черед. Тебе повезло, Мартек, ты останешься здесь, с папой, мамой и со мной. Я знаю, ты будешь скучать по своему брату, но придет время, и ты увидишь его, я в этом уверен.
      - Когда?
      - Этого я не знаю.
      - А Воланд будет по мне скучать?
      - Конечно, будет. Вы оба росли храбрецами. Как ты думаешь, сумеешь ли ты быть таким же храбрым?
      - Таким же, как папа?
      Со стороны стола послышался странный звук. Ван-нор поднял голову: Тарнал выпрямился и вытирал слезы рукавом.
      - Надеюсь, ты будешь храбрее меня, мой мальчик, - тихо сказал он, протянув сыну руки.
      - Храбрее тебя никого нет на свете. - Мартек вскарабкался отцу на колени. Тарнал обнял сына и посмотрел на Ваннора с признательностью.
      - Спасибо, - прошептал он. Белая собака, увидев, что все о ней позабыли, начала повизгивать. От этого звука Ваннору почему-то стало не по себе.
      - Мартек, - сказал он. - Почему Снежинка тут сидит? Она разбудит твою маму... Мальчик посмотрел на собаку.
      - Ой, я и забыл! Дядя Янис сказал, что я могу ее взять. Можно, пап?
      Что? Янис отдал Мартеку любимую собаку своей жены? Ваннору стало еще больше не по себе.
      - Мартек, - осторожно спросил он. - Что именно сказал тебе дядя Янис? И когда это было?
      Мальчик нахмурился, стараясь вспомнить.
      - Он сидел в трюме. Он плакал. Он сказал, чтобы я присматривал за Снежинкой, потому что он не сможет. Он сказал, что пойдет искать тетю Эмми.
      - Проклятие! - Тарнал стряхнул изумленного сына с колен и ринулся к двери, но Ваннор его опередил. Они вместе подбежали к люку, и Тарнал, оставив купца снаружи, полез в трюм. Фонарь выхватил из темноты большое красное пятно на полу. Тарнал поднял голову и посмотрел на Ваннора горьким тоскливым взглядом.
      - Не надо спускаться, Ваннор. Слишком поздно. - Он помолчал, и купец увидел на лице зятя выражение мрачной решимости. - Судя по всему, теперь я должен стать предводителем Ночных Пиратов. Ну что ж, за дело! - И, не говоря больше ничего, он начал взбираться по лестнице.
      ***
      - Прощай, Теллас! Надеюсь, мы еще увидимся.
      - Прощай, Эфировидец. Скрепи свое сердце. Помни - те, кто владеет магией, живут долго, и многое еще может произойти. Кто знает, быть может, однажды твои мечты станут явью.
      - Вот уж не думаю.
      - Ну что ж, время покажет. Да сопутствует тебе удача, друг мой!
      "О чем это они?" - гадала Ориэлла, пока Чайм взбирался по веревочной лестнице, которую им спустили с корабля.
      - Оставь свое любопытство, маленькая, - это тебя не касается, хихикнул Теллас. - Во всяком случае, не сейчас. Ориэлла вздохнула:
      - Как жалко, что мы не успели поговорить. Вечно мы встречаемся, только чтобы сказать друг другу "до свидания".
      - Э, зато как радостна сама встреча! Хорошо, что ты собираешься вернуть Чашу Жизни Владыке Мертвых. Ты дала мне надежду. Очень может быть, что мой народ, узнав, как мудро и бескорыстно ты поступила, поймет, что я не зря доверял тебе, и моему изгнанию придет конец.
      - Я тоже на это надеюсь. Жезлом Земли я распорядилась не слишком разумно, а с Мечом вообще вышло ужасно. - По пути Ориэлла успела рассказать обо всем левиафану.
      - Да, это так. Но ты осознала свои ошибки и не станешь их умножать. Я вижу, что твои помыслы по-прежнему чисты, дочь моя. Иди туда, куда ведет тебя сердце, и все будет хорошо.
      Левиафан простился с ней и поплыл прочь, но его последние слова еще долго звучали у нее в голове.
      Поднявшись на палубу "Неспящего", она увидела Tap-нала, который отдавал матросам какие-то распоряжения. Прежде чем Ориэлла успела произнести слова соболезнования, он взял ее за руку и отвел в сторонку, подальше от чужих ушей.
      - Пожалуйста, Ориэлла, помоги Занне. Я знаю, как она тебя уважает... Тарнал оборвал себя на полуслове и, помрачнев, заговорил снова:
      - Она просто сидит в каюте, иногда начинает плакать, но ничего не говорит и как будто не слышит. Она мужественная женщина, но Дульсина умерла, и Воланд, а сегодня утром - Янис... Девочкой она была в него влюблена. На нее так много горя обрушилось в одночасье...
      - Хорошо, Тарнал. - Ориэлла знала, как ему дорога Занна. - Я пойду поговорю с ней. Не волнуйся, я знаю: она - сильная женщина.
      В каюте было темно, но ночным зрением Ориэлла хорошо видела Занну, неподвижно сидящую на скамье. Глаза ее были устремлены в пространство. Волшебница ничего не сказала - просто присела рядом и стала ждать.
      - Как ты смогла выдержать? - неожиданно выпалила Занна. - Ориэлла, ты должна понимать, каково это. Ты потеряла Форрала, потом - Анвара. В каком-то смысле ты потеряла сына. Что дало тебе силы продолжить дело?
      - Когда я была маленькой девочкой, - тихо ответила Ориэлла, - Форрал дал мне один совет. Когда опускаются руки, делай то, что важно на данный момент. Остальные шаги придут сами собой.
      - Но я не вижу, что я могу сделать сейчас. Мой путь темен, Ориэлла протянула руку, и на ее ладони замерцал маленький шарик волшебного света.
      - На палубе под дождем стоят люди, которые, как и ты, потеряли своих близких, - тихо сказала она. - Среди них есть раненые...
      - Не проси меня их утешать! Мне нечего им дать!
      - Поделись с ними своей каютой, Занна. Людям нужны тепло и уют. Ты можешь им помочь.
      - И утопить свое горе в добрых поступках? - с горечью воскликнула Занна. - Это все, что ты можешь мне посоветовать?
      - Ты спросила, я ответила. - Ориэлла пожала плечами. - Но, поверь моему опыту, невозможно утопить горе ни в добрых делах, ни в добром вине. Но легче жить, если все время искать себе дело, вместо того чтобы сидеть в темноте и подпитывать свои страдания бесконечными "если бы только...". Подобные ошибки я совершала не раз и не два, о чем потом долго сожалела. И помни: Ваннор, Тарнал и особенно маленький Мартек нуждаются в твоей поддержке, точно так же, как тебе нужно их участие. Вы должны помогать друг другу - не только ты и твоя семья, но и все Ночные Пираты. Твой первый шаг будет самым тяжелым, но он начинается у порога.
      Занна посмотрела на волшебницу, потом - на дверь. - Хорошо, - сказала она. - До порога, думаю, я дойти в состоянии.
      ***
      - Где мы, будьте вы прокляты? - орал Паррик. - Это же не Ксандим! До него гораздо дальше. Ты, проклятый дурак. - Он обращался непосредственно к капитану корабля. - Ты куда нас завез?
      Джескин невозмутимо сплюнул на палубу.
      - А кто говорил, что мы поплывем на юг? Нашим людям и так пришлось хлебнуть горя - чего же я потащу их в чужую страну? Это Истхэйвен, приятель, и я собираюсь бросить тут якорь. У многих из нас есть здесь друзья или родственники, у меня самого племянница в деревне - так что нас приютят. Будем рыбачить, станем чинить паруса - и никто не скажет, что мы когда-то были пиратами. Жители Истхэйвена нас не продадут. Они терпеть не могут тех, кто приходит из Нексиса, - и правильно делают, уверяю тебя. - Он снова сплюнул и, посмотрев на начальника кавалерии, добавил:
      - А если хочешь на юг, приятель, найди себе другого извозчика.
      В руке Паррика внезапно сверкнул нож, и его острие уперлось Джескину прямо в голый живот.
      - Поворачивай свою чертову каравеллу! Джескин остался невозмутим.
      - Не выйдет у тебя ничего, приятель, - едва ли не с сожалением сказал он. - Если ты воткнешь в меня эту штуку, мои ребята все равно причалят здесь - только сначала вздернут тебя на pee. - Он сплюнул в третий раз, в опасной близости от сапога Паррика. - И это не каравелла, приятель, а барк.
      Ругаясь на чем свет стоит, Паррик убрал нож. Угораздило же его остаться в шлюпке и уплыть на эту посудину! Теперь остается только вернуться в Нексис и рассчитаться с этим ублюдком Пендралом. Ориэлле этим, конечно же, не поможешь, но зато участь многих жителей города переменится к лучшему, а значит, и он почувствует себя счастливее.
      Глава 26
      ГОРА СЛЕПОГО БОГА
      Через два дня "Неспящий" бросил якорь у ксандимского берега. Тридцать восемь уцелевших пиратов с нетерпением ждали возможности сойти на твердую землю, ибо в последние дни плавание стало совершенно невыносимым. Люди мерзли, еды и воды не хватало. Только благодаря целительству Ориэллы никто больше не умер.
      После всех перенесенных ужасов южные земли казались контрабандистам желанным пристанищем. Тарнал знал, что его люди могут пригодиться народу Всадников, поскольку многому могут научить ксандимцев - ив первую очередь тому, как строить быстрые и легкие корабли, к которым те питали живой интерес.
      Но для Ориэллы и ее друзей все обстояло иначе. Десять лет назад они увели с собой немало ксандимцев, которые в результате попали в рабство к фаэри, и поэтому надеяться на теплый прием волшебница не могла. Решено было сделать так: когда корабль причалит к берегу, до темноты отсидеться в трюме, а ночью улететь на своих скакунах.
      К большому удивлению Ориэллы, Ваннор тоже вызвался идти с ними. Он уверял, что это поможет ему быстрее справиться с болью утраты. Посовещавшись с Форралом, волшебница согласилась.
      Чайм предложил для начала отправиться в его прежний дом на Пике, Обдуваемом Ветрами. Там вы будете в безопасности, говорил он, потому что ксандимцы не осмеливаются заходить в Долину Мертвых, к древним гробницам. Сам Эфировидец намеревался побеседовать с Басилевсом, молданом Пика, который лучше чем кто-либо другой мог рассказать путешественникам, как обстоят дела в Южных Царствах.
      Корабль вошел в гавань, и Ориэлла прилипла к маленькому иллюминатору. Поселок ксандимцев мало изменился с тех пор, как она была здесь в последний раз. Вдоль берега рядком выстроились невысокие каменные дома; с обеих сторон бухты в море далеко выдавались волнорезы. Ксандимцы, столпясь на пристани, смотрели на нежданных гостей несколько озадаченно, хотя и приветливо.
      Измир, глава местных старейшин, вышел навстречу Тарналу. Они заговорили о чем-то, и Ориэлла увидела, как улыбка на лице ксандимца сменилась выражением скорби, и поняла, что Тарнал поведал ему о смерти Яниса. За эти десять лет сын Леонарда не раз привозил ксандимцам товары, и народ Всадников хорошо его знал и относился к нему с большим уважением.
      Увидев, в каком жалком состоянии пребывают спасенные, Измир без дальнейших проволочек повел их в поселок. Чайм, глядящий на эту картину в иллюминатор, пробормотал что-то очень похожее на проклятие.
      - Поглядите на них! - сказал он. - Меня они так никогда не встречали, и слов "пожалуйста, будьте как дома" я от них тоже вряд ли услышу.
      Занна покидала корабль последней - и Ориэлла, давая ей последние наставления, неожиданно заметила в углу каюты Гринца.
      - Я остаюсь с вами, - твердо заявил вор. Ориэлла окинула его хмурым взглядом:
      - По-моему, мы уже обсуждали этот вопрос.
      - Но я вам еще понадоблюсь! - настаивал вор.
      - О боги, да зачем же ты мне понадобишься? - потеряв терпение, воскликнула Ориэлла. К ее удивлению, Гринц радостно заулыбался.
      - Госпожа, пожалуйста! Я всю жизнь никому не был нужен - только Воину. Вы спасли мне жизнь тогда, в Нексисе. Я ваш должник. Дайте же мне возможность уплатить долг! Я был лучшим взломщиком в городе, но здесь мое мастерство никому не нужно, и мне от него одни неприятности. Но вам оно может пригодиться.
      - Возьми его, - неожиданно вмешался Чайм. - Точно сказать не могу, но у меня есть какое-то предчувствие... - Он передернул плечами. - Ориэлла, позволь парнишке идти с нами. Ты об этом не пожалеешь.
      Ориэлла пристально посмотрела на Эфировидца и подняла руки в знак того, что сдается.
      - Ну хорошо, Гринц. Ты можешь остаться с нами. Только собаку лучше с собой не бери. Это лишние хлопоты.
      - Ну, это я устрою, - сказала Занна. - Мартек приглядит за Морозом, тем более что у него все равно уже есть Снежинка. - Она обняла их всех на прощание. - Только, пожалуйста, берегите себя - и приезжайте к нам, когда все закончится.
      - Обязательно, Занна, - сказала Ориэлла. И хотя больше никто ничего добавил, все подумали об одном - может быть, это наша последняя встреча.
      ***
      Вечером Совет Старейшин устроил для Ночных Пиратов пир, но едва Занна решила, что наконец-то появилась возможность хоть немного отдохнуть душой, как Измир неожиданно затронул весьма болезненную тему. Он спросил, не поддерживают ли контрабандисты торговые отношения с фаэри.
      Тарнал покачал головой:
      - Нет, хвала богам. Наоборот, нам приходится от них скрываться. Они приравнивают смертных к домашнему скоту;
      - Тогда вы, безусловно, разделите наше мнение, - мрачно проговорил Измир, - и поймете, почему мы проклинаем тот день, когда наш народ был предательски завлечен в заморские земли. И предатели нашлись среди самих ксандимцев! Я уж не говорю о чародеях, которые заварили всю эту кашу... Он внимательно поглядел Tap-налу в глаза:
      - Они не вернулись?
      Вопрос был таким неожиданным, что Занна подавилась куском и закашлялась. Естественно, ее тут же начали хлопать по спине, принесли воды, подали платок, а Тарнал тем временем успел собраться с мыслями.
      - Не верю, чтобы кто-то был способен выпасть из времени и снова вернуться, - сказал он.
      - Но они были вашими друзьями? - настаивал Измир.
      - Да! - с вызовом сказала Занна. - Но какая разница?
      Измир нахмурился.
      - Мне-то никакой, но должен предупредить, что кое-кому может весьма не понравиться, если вы произнесете хотя бы их имена. - Он наклонился к ней. Впрочем, здесь вам ничто не угрожает. Если хотите, можете остаться с нами и стать членами нашей общины. Вы владеете многими ремеслами, а главное умеете строить прекрасные корабли, и ваши умения будут оценены по достоинству.
      - Вы хотите сказать, что, если в других местах станет известно, что мы были дружны с Ориэллой, у нас могут быть неприятности? - осторожно осведомился Tap-нал. - Но почему?
      - Пожалуйста, не судите нас слишком поспешно и не лишайте ваших людей пристанища, в котором они нуждаются, - сказал Измир. - Но в землях Ксандима ваши друзья заочно приговорены к смерти, и приговор будет приведен в исполнение, если они вернутся. Уже несколько лет особый дозор охраняет наши границы, и у меня, как и у старейшин всех ксандимских поселений, имеются строжайшие указания на случай возвращения изменников и чародеев. Я должен схватить их и доставить в Ксандимскую Твердыню, а оттуда, после суда, они отправятся на Гору Слепого Бога. - Измир вздохнул. - Это значит, что их принесут в жертву.
      ***
      Одинокий ксандимский пастух, сидевший у костра, взглянул на небо и вдруг увидел на фоне луны какие-то темные точки, летящие очень высоко и очень быстро. Пастух нахмурился. Во имя Богини, что это может быть? На Небесный Народ не похоже, они обычно по ночам не летают...
      ***
      Ориэлла забыла все свои прежние страхи и вовсю наслаждалась полетом. Ей щекотали нервы высота, морозный воздух и очарование лунной ночи, еще более увеличивающие силу Древней Магии. Волшебница прижалась к шее Чайма, пряча лицо от колючего ветра, и зарылась пальцами в густую черную гриву. Земля внизу казалась вырезанной из топаза и янтаря. Лесные чащи выглядели морозными узорами на стекле, а ветра струились вокруг серебряным ливнем.
      За спиной у нее сидел Гринц, а на плече - ястреб. Краем глаза Ориэлла видела Шианната и Искальду. Все трое ксандимцев были связаны воедино магией талисмана и потоками ветра. Форрал восседал на огромном сером коне, похожем на грозовое облако, а Ваннор мчался на белой кобыле, сверкающей в лунном свете подобно жемчужине. Между Чаймом и Шианнатом была натянута большая рыболовная сеть, взятая на "Неспящем", и в этой сети, словно диковинные рыбы, болтались обе пантеры и Вульф. Линнет летела по левую руку от волшебницы и, казалось, без труда выдерживала заданный темп.
      А скорость была велика, даже несмотря на то что ксандимцам приходилось тащить дополнительный груз. Ориэлла надеялась достичь жилища Чайма за три дня - если не случится ничего непредвиденного. А что потом? Когда она заглядывала в Водоем Душ, Элизеф находилась в Аэриллии, но кто поручится, что Волшебница Погоды и сейчас еще там?
      ***
      Незадолго до заката Элизеф вошла в Город Драконов, и масштаб разрушений ее поразил. Воспоминания Анвара, который в тот момент был напуган, спешил, да к тому же находился под землей, не передавали картину полностью. Крылатые носильщики опустили волшебницу на вершину самой высокой башни - именно отсюда Ориэлла с Анваром когда-то впервые увидели Диаммару. Алмазный шпиль, отмечающий центр города, треснул по всей длине, камни, которыми была вымощена долина, потрескались и раскололись, а здания производили впечатление разрушенных до основания. Но, присмотревшись, Элизеф поняла, что это лишь кажется: на самом деле многие дома уцелели. Она обернулась к Солнечному Перу, который с презрительным выражением рассматривал лежавший внизу город.
      - За дело, - сказала волшебница.
      Солнечное Перо пожал плечами - этот жест неизменно приводил Элизеф в бешенство, поскольку свидетельствовал о недостатке уважения.
      - Как скажете, госпожа. Я пошлю людей в развалины, чтобы подыскали вам подходящее место для ночлега.
      К наступлению ночи Элизеф уже успела устроиться в Диаммаре если не с комфортом, то по крайней мере с удобствами. Берн, в обязанности которого по-прежнему входило повсюду таскать за хозяйкой тщательно завернутый в плащ Пламенеющий Меч, положил Талисман у стены и отправился искать себе пристанище в соседнем домике. Бесполезность Меча ее слегка огорчала, но в остальном Элизеф была весьма довольна собой. Солнечное Перо сообщил, что войска из Казалима прибудут следующим утром и завтра же ночью начнут поступать первые рабы из Цитры и Эйри. Элизеф погрела у огня замерзшие руки и решила, прежде чем лечь спать, проверить, как там Ориэлла.
      Она наполнила кубок водой и мысленно вызвала образ Ваннора. Почувствовав, что она со страшной скоростью летит по воздуху, Элизеф утратила сосредоточенность и испуганно вернулась в свое тело. Выругавшись, она заставила себя успокоиться и повторила попытку. Что же там, во имя всех демонов, происходит? В последний раз Ваннор еще плыл на корабле, а это было не так уж давно. Элизеф помнила, что тогда мысли его до такой степени были пропитаны страхом и скорбью, что ей ничего не удалось от него добиться. Теперь же он был гораздо спокойнее, и, покопавшись в памяти жертвы, Элизеф поразилась тому, что увидела.
      Итак, отомстить Занне она не успела - проклятая баба осталась в ксандимском селении на побережье! Но это пустяк по сравнению с тем, что Ориэлла, оказывается, научилась летать на ксандимцах. Значит, времени практически не остается. Придется спешить, а Элизеф по опыту знала, что в спешке вечно совершаются ошибки, за которые потом приходится дорого платить.
      Впервые за это время она задумалась о том, верно ли поступила, не став завоевывать сначала ксандимцев, и оставила у себя в тылу, как теперь выясняется, опасного противника. Но потом Элизеф решила, что глупо раньше времени поддаваться панике. В конце концов, у нее в руках есть заложники, судьба которых Ориэлле небезразлична. Надо будет не забыть найти среди рабов Элизара и Нэрени.
      - Итак, пусть Ориэлла летит, - пробормотала она вслух. - Я буду готова.
      ***
      Передвигаясь по ночам, Ориэлле и ее спутникам удалось добраться до цели незамеченными. На заре они прятались в перелесках и по очереди охраняли сон остальных. Как и рассчитывала волшебница, на рассвете четвертого дня они приземлились возле жилища Чайма. Эфировидец был до глубины души тронут, увидев свой прежний дом, и, не дожидаясь, пока остальные превратятся в людей, вбежал в пещеру у подножия Пика.
      Внутри все свидетельствовало о десятилетнем отсутствии хозяина. Одеяла и шкуры сгнили, посуда разбита, пол загажен - здесь явно не раз побывали дикие животные. Эфировидец вспомнил уроки Паррика и с успехом воспользовался некоторыми новыми ругательствами, которым научил его начальник кавалерии.
      - - Эфировидец! Вот уж не думал от тебя такое услышать. Разве тебе неизвестно, что все дикие твари - несмышленые дети нашей Богини?
      - Так пусть Ириана научит их себя вести... - начал Чайм и вдруг узнал этот голос. - Басилевс!
      - Он самый - а ты кого ждал услышать? Хорошо, что ты вернулся, маленький Эфировидец,. За века своего существования я никогда не был так рад. Где же ты пропадал? - Внезапно голос молдана стал грустным. - Я должен многое тебе рассказать, мой друг. За последние несколько лет я стал свидетелем весьма печальных событий.
      "Опять", - подумал Чайм. Похоже, жизнь состоит из одних печальных событий и дурных новостей. Тут он вспомнил, что жутко проголодался, страшно замерз и дико устал.
      - Тогда отдохни, - милостиво разрешил молдан, прочтя его мысли. - Я забыл, что вы, созданные из плоти и крови, утомляетесь быстро. Я ждал тебя десять лет - подожду и еще немножко.
      Вошла Ориэлла и, увидев разбросанную посуду и кучи звериного помета на полу, произнесла свою излюбленную фразу:
      - Семь кровавых демонов!
      - Приветствую тебя, чародейка.
      - Привет и тебе, Басилевс. - Ориэлла почтительно поклонилась, хотя в какую сторону кланяться, определить было невозможно: молдан был повсюду. Нам нужно многое тебе рассказать.
      - Мне тоже. Но вы пока устраивайтесь. Я подожду. Шиа шагнула в пещеру и принюхалась.
      - Белки, - сказала она. - Крысы, и семейство лис. Чайм мрачно оглядел все это разорение и сказал:
      - Не знаю даже, с чего начать.
      - А я знаю, - откликнулась Ориэлла и, высунувшись наружу, медовым голоском позвала вора:
      - Гринц? Помнится, кто-то говорил, что хочет быть полезен? Полы мыть умеешь?
      - Мы с Хану пойдем на охоту, - сказала Шиа. - Надеюсь, на склонах Стального Когтя еще не перевелись козы.
      - Стойте! - закричал Басилевс. - Не ходите на Стальной Коготь! Это дурное место. В долине есть олени и кролики - можете поохотиться там.
      После путешествия в рыболовной сети Шиа была не в духе, и теперь в ее глазах вспыхнул упрямый огонек.
      - Но на Стальном Когте тоже есть пантеры! - возразила она. - Так что не важно, что там за...
      - Нет, - глухо сказал молдан. - Пантер на Стальном Когте нет. Больше нет...
      От потрясения Шиа и Хану не могли слова вымолвить.
      - Что с ними случилось? - спросила Ориэлла. - Болезнь? Или на них кто-то напал? Они что - все умерли?
      - Я не знаю, что с ними случилось. - ответил Басилевс. - Но знаю, почему это произошло. Но это лишь часть того, что вам предстоит услышать. У нас еще будет время. А пока берегитесь даже приближаться к Стальному Когтю - это касается всех. Предупредите тех, кто не может понимать нашу речь.
      - Мой народ... - пробормотала Шиа. - Никого не осталось... - Опустив голову, она побрела из пещеры, за ней Хану. Волшебница хотела ее догнать, но Хану сказал:
      - Подожди немного, Ориэлла. Потом ей, наверное, понадобится твоя помощь, но сейчас ее может утешить только другая пантера. Как и меня. Мы поможем друг другу. - И он вышел вслед за подругой.
      Чайм вздохнул:
      - Ну что ж, тогда лучшее, что мы можем сделать, - это навести здесь порядок.
      Среди утвари Эфировидца Форрал откопал старый медный котелок и ведро, которое протекало не сильно. Ориэлла развела огонь, чтобы нагреть воды. Гринц сделал метлу. Ваннор помог Чайму разобрать вещи и выбросить все, что было испорчено безвозвратно. С уборкой они провозились до полудня, а потом по очереди искупались в горном озере под водопадом.
      ***
      Шиа и Хану вернулись с тушей оленя. С наступлением темноты все собрались у очага, и Басилевс повел свой рассказ.
      - Впервые я почувствовал, что Стальной Коготь изменился, примерно десять лет назад. В камне возникло новое напряжение - в нем пробуждалась темная сила. Я, конечно, не утерпел и спросил: "Кто здесь?" - хотя знал, что ответ может быть только один - Габал. Он был таким же сумасшедшим, как раньше: говорил загадками, уверял, что освободился из заточения в тот миг, когда последний из чародеев покинул сей мир, - и при этом утверждал, что сюда его перенес маг, чье сознание тоже заключено в Стальном Когте. Не скажу, что соседство Габала меня обрадовало, - тем более что сила его возросла и он стал намного опаснее. Одним из первых последствий его возвращения стало исчезновение пантер. По сей день не знаю, куда они пропали. Не думаю, что Габал их убил - никаких трупов я не видел. Видимо, кошки, почуяв молдана, сами покинули это место, но куда они ушли, я не представляю. - Басилевс помолчал с минуту, собираясь с мыслями. - Меня также весьма беспокоит маг, поселившийся на склоне Когтя, - мне кажется, он такой же ненормальный, как и Габал. Услышав это, Ориэлла забыла о вежливости.
      - Ты сказал - маг? - перебила она. - Старый маг, с кристаллами вместо глаз?
      - Совершенно верно. Я так и думал, что ты его знаешь. У него нет глаз, и он носит в глазницах драгоценные камни, поэтому ксандимцы зовут его Слепым Богом, хотя на самом деле он каким-то образом видит.
      - Слепой Бог? - Ориэлла фыркнула. - Я гляжу, он ничуть не изменился, и ничего ему не делается. Я надеялась, что Элизеф убила его, но...
      - Нет, Ориэлла. - Форрал пытливо посмотрел на нее. - Я тебя хорошо знаю - ты всегда мечтала сама с ним расправиться.
      - Вот как? - с вызовом сказала волшебница.
      - Да, да. - Форрал усмехнулся. - Я, кстати, тоже не отказался бы убить его своими руками - и, согласись, у меня есть на то причина.
      - Так что, у них теперь культ этого самого бога? - спросил Чайм у Басилевса. - Ив чем же он заключается?
      - В полнолуние или новолуние одного из ксандимцев - обычно преступника, заслужившего гнев Хозяина Табунов и Совета Старейшин, приводят на Поле Камней и приносят в жертву. Таким образом они надеются снискать милость Слепого Бога - хотя, на мой взгляд, это просто удобный способ избавиться от неугодных. А вот что получает с этого Бог...
      - Только не называй его богом, - резко сказала Ориэлла. - Его зовут Миафан, и я знаю, что он получает. Этот мерзавец вытягивает из жертв жизненную силу, чтобы увеличить свои магические способности.
      - Ну что ж, больше он этого делать не будет, - мрачно сказал Форрал, и Ориэлла кивнула в знак согласия. Другой возможности может не быть. Пора наконец свести счеты с Верховным Магом.
      ***
      Форрал проснулся оттого, что ему в ухо ткнулся чей-то холодный нос. Он вскочил и выхватил меч, но оказалось, что его разбудил Вульф. Меченосец сел на кровати и сделал глубокий вдох, чтобы унять бешено колотящееся сердце.
      - Ох, Вульф, - сказал он, переведя дыхание. - В чем дело?
      Волк потянулся и, навострив уши, спрятал нос между передними лапами.
      - Это правда, что ты мой отец? - спросил он. Вопрос застал Форрала врасплох.
      - Да, - ответил он. - Так оно и есть. Вульф тихонько заскулил.
      - Я не могу понять. Бабушка Эйлин говорила, что у тебя темные волосы и борода. Она сказала, что ты умер. И все это говорят, кроме Шиа - она вообще не хочет о тебе разговаривать.
      - Разве твоя мама не рассказывала тебе обо мне? - с некоторым удивлением спросил Форрал. - Я думал...
      - Вообще-то я сам виноват, - признался Вульф. - Сначала я не хотел с ней разговаривать, потому что думал, что я ей не нужен, а потом мы попали на корабль, и тогда уже просто не было времени. Ей было некогда мне объяснить.
      - Хорошо, - сказал меченосец. - Тогда объясню тебе я. Случилось вот что...
      Рассказ занял довольно много времени. У Вульфа накопилось немало вопросов, и Форралу пришлось далеко углубляться в прошлое. Он рассказал сыну даже о детстве Ориэллы, и когда Вульф услышал, что Верховный Маг, наложивший на него проклятие, и есть Миафан, который виновен в смерти Форрала, он тихо зарычал и сказал:
      - Когда-нибудь я его убью.
      "Тебе не придется этого делать, сын мой, - подумал Форрал, - потому что я сам рассчитаюсь с этим подонком".
      ***
      Чайм разбудил волшебницу среди ночи.
      - Чего? - недовольно пробормотала она. - Что тебе нужно?
      Эфировидец прижал палец к губам.
      - Идем со мной, - прошептал он. Волшебница вздохнула, но оделась и взяла меч.
      - Не забудь Талисманы, - напомнил Чайм. Пожав плечами, Ориэлла заткнула за пояс Жезл и закинула за спину Арфу Стараясь не шуметь, она выскользнула из пещеры и спросила Эфировидца, что тот затеял.
      Подошла Шиа, охранявшая вход.
      - Куда это вы собрались? - подозрительно поинтересовалась она.
      - В Палату Ветров, - ответил Чайм.
      - Что? - прошипела Ориэлла. - Ну нет, я туда не полезу!
      Она повернулась, по Чайм удержал ее за руку.
      - Это действительно очень важно, - настойчиво проговорил он. - Отойдем куда-нибудь, где можно спокойно поговорить.
      У водопада волшебница остановилась:
      - Так что же?
      - Послушай, - очень серьезно заговорил Чайм. - Я не знаком с этим вашим Миафаном, но одно я знаю точно: без Жезла Земли тебе нечего и пытаться его одолеть. Я рассказал Басилевсу, что случилось с твоим талисманом, и, кажется, он знает, как восстановить его силу.
      Ориэлла подумала, что ослышалась. Потом ею овладел гнев, но голос ее остался спокойным и ровным:
      - Ты обсуждал мой позор с этим молданом?
      - Проклятие, а что мне еще оставалось? - возмутился Эфировидец. - Он и так уже обо всем знал, Ориэлла! Он сам меня начал расспрашивать. Ведь он дух стихии земли, он сразу почувствовал, что с Жезлом что-то случилось.
      - Ну хорошо, тогда почему он не расспросил обо всем меня?
      - Потому что сначала он хотел выяснить, можно ли тебе помочь, чтобы не вселять в тебя пустых надежд.
      - Пустых надежд? - взорвалась Ориэлла. - Я вам не ребенок!
      - Тогда и веди себя соответственно! - одернул ее Чайм. - Ты что, не слышала, что я сказал? Басилевс может тебе помочь. Или ты предпочитаешь отказаться от возможности вернуть Жезл из пустого упрямства?
      Ориэлла тут же примолкла. Никогда еще она не видела Чайма рассерженным. Ей стало стыдно.
      - Извини, Чайм, - сказала она. - Я вела себя глупо. Просто... - Ее голос сорвался. - Я все время виню себя за тот поступок.
      Эфировидец взял ее за руку.
      - Если сила Жезла вернется, ты наконец перестанешь себя упрекать?
      Ориэлла улыбнулась слабой улыбкой.
      - Ты знаешь, может быть!
      - Хорошо. В таком случае приступим. - Чайм показал на Пик. - Для начала ты должна подняться в Палату Ветров.
      Волшебница сразу упала духом.
      - А может, не надо? Лететь гораздо безопаснее - давай мы полетим?
      - Нет, - твердо сказал Эфировидец - Басилевс ничего не говорил про полеты. Он сказал, что если ты хочешь искупить свою вину, то должна принять вызов и побороть страх. И, если ты обратила внимание, я не говорил "мы". Извини, Ориэлла. Боюсь, что на этот раз тебе придется идти одной.
      Глава 27
      ПИК, ОБДУВАЕМЫЙ ВЕТРАМИ
      После того как ушла Ориэлла, Шиа почувствовала, что с ней творится что-то непонятное, но сначала решила, что просто расстроена исчезновением своих соплеменников и дурацкой выдумкой Чайма. Зачем ему понадобилось тащить Ориэллу на вершину горы, да еще среди ночи"? Ведь знает же, что она боится высоты!
      - Если с ней что-нибудь случится!.. - Шиа в ярости хлестнула себя хвостом и зарычала. На месте ей не сиделось, и она принялась расхаживать туда-сюда перед входом в пещеру. Что же с ней такое делается? Откуда это непривычное напряжение в спине и хвосте? Почему все тело словно горит?
      Шиа опрокинулась на спину и начала кататься по земле, вертеться и барахтаться в пыли. Неожиданно она почуяла какой-то интересный запах тяжелый запах мускуса, который раньше она почему-то не замечала. Хану, напружинив лапы, подкрадывался к ней - шерсть на нем встала дыбом, а из горла рвался низкий рокочущий звук - то ли рык, то ли мурлыканье. "О нет! подумала она. - Не могу поверить! Так вот на что он тогда намекал..." Новая волна мускуса коснулась ее ноздрей, и все чувства пантеры разом обострились.
      Дразня своего искусителя, она продолжала кататься по земле, делая вид, что не замечает его приближения. Но как только он склонился над ней, она молниеносно шлепнула его лапой по носу и моментально вскочила. Глаза ее полыхали. Хану озадаченно попятился, облизнув нос. Но Шиа знала, что ее притягательность сильна, что запах ее страсти поведет его на край света...
      Шиа большими скачками понеслась прочь от пещеры, где спали люди. Хану настиг ее в сосновой рощице у водопада. Хитрая пантера повернулась к нему спиной, прижав голову и передние лапы к земле и, лукаво оглянувшись, увидела, как Хану медленно подходит, и зрачки его блестят лунным светом, словно две маленькие луны, спустившиеся на землю. Но стоило ему приблизиться к ней вплотную, как Шиа, выгнувшись, отскочила, издала боевой клич и замахнулась на него лапой с выпущенными когтями.
      Она метнулась к Хану - он увернулся и прыгнул на нее так стремительно, что она не успела понять, как это произошло. Шиа вырвалась и вновь огромными скачками помчалась по склону, а за ней на расстоянии вытянутого хвоста несся легконогий Хану, едва касаясь земли.
      Словно вихрь они взлетели на гору, вертясь, подскакивая, кусаясь и теребя друг дружку, и наконец Шиа стала поддаваться, а может быть, она просто устала и не могла уже так быстро бежать. Она перепрыгнула с одной скалы на другую и стала ждать его, задрав хвост и опустив голову. Когда он прыгнул за ней, она попыталась увернуться, но не успела. Хану всей тяжестью навалился на нее и нежно, но крепко схватил зубами за шкирку.
      Шиа взревела и выпустила когти, но Хану держал ее так, что она не могла двинуться. Он издал торжествующий вопль, и тела их слились в одно, в едином ритме содрогаясь от сладких мук. Наконец все было кончено, и, когда тело Шиа пронзила раскаленная стрела экстаза, она издала душераздирающий вой и цапнула своего любовника за ухо.
      На миг обе пантеры застыли в неподвижности, а потом опустили головы, дожидаясь, когда развеется любовный туман. Хану, с окровавленным ухом, мурлыча, потерся о Шиа, но она не ответила на ласку и внезапно вся напружинилась.
      - Хану! - В голосе ее прозвучал неподдельный испуг. - Посмотри, где мы очутились!
      Хану огляделся по сторонам, и его мурлыканье оборвалось.
      - Бежим отсюда - быстрее!
      Но было поздно. В пылу брачных игр они перемахнули через Хвост Дракона и оказались на гребне Стального Когтя. Более того, их там уже заметили.
      ***
      Ориэлла замерла, услышав вдалеке страшный рев. Шиа в беде! Рука волшебницы соскользнула с камня, и она с трудом удержала равновесие на узком уступе. Ориэлла прижалась к скале; сердце ее бешено колотилось, в висках стучало. Слегка успокоившись, она настроилась на мозг пантеры, но там ее встретил такой шквал эмоций, что Ориэлла невольно отпрянула мысленно, разумеется. Надо же так вопить от страсти! Волшебница умиленно улыбнулась, представив себе черных пушистых котят, но тут же подумала о том, какие при этом возникнут сложности. Ориэлла хорошо помнила мрачную пору собственной беременности и не хотела подвергать Шиа таким же опасностям и неудобствам, какие испытала сама.
      При мысли об опасностях и неудобствах Ориэлла вспомнила, что ее ждет на пути к вершине, и выкинула из головы все посторонние мысли. "Может быть, осталось немного?" - с надеждой подумала она, но, посмотрев на Палату Ветров, поняла, что это не так. Волшебница со вздохом вспомнила, как двое крылатых носильщиков когда-то в мгновение ока вознесли ее и Анвара в Палату Ветров - и с какой легкостью гордый Чайм, отказавшись от их услуг, взбирался по этим нитевидным тропкам.
      - Как это ему удавалось? - проворчала она себе под нос. Несправедливость какая-то!
      Собравшись с духом, она снова двинулась вверх. Я прошла уже больше половины, а это уже огромное достижение. Ничего, залезу!
      На узкой осыпающейся тропке Ориэлле требовалось, все ее мужество. Она боялась встать в полный рост и ползла на четвереньках, в кровь обдирая колени и ладони. Ночь была прохладная, но от страха волшебница обливалась потом и не могла даже вытереть мокрый лоб. В довершение ко всему Арфа за плечом угрожающе раскачивалась, а Жезл при каждом движении больно впивался в ребра.
      По обе стороны от тропинки пролегала пропасть такая темная и глубокая, что даже волшебное зрение не помогало увидеть дна. С одной стороны, это и к лучшему - не будешь думать о том, как далеко падать, но с другой воображение имеет дурную привычку включаться там, где бесполезны глаза. Стиснув зубы, Ориэлла глядела прямо перед собой и дюйм за дюймом ползла вверх, стараясь не останавливаться: после каждой остановки становилось все труднее и труднее снова двинуться в путь.
      - Давай, Ориэлла, осталось уже чуть-чуть, - послышался мысленный голос Эфировидца.
      Волшебница тряхнула головой, чтобы отбросить налипшие на лоб волосы. Прямо у ее правой руки начинались две тонкие веревки, натянутые над пропастью. Веревочный мостик был длиной ярдов в пять. Ориэлла давно уже ощущала некоторую сухость во рту, не при взгляде на него у нее пересохло в горле. Разум ее отказывался признать возможность того, что по этим веревкам хоть кому-то удастся пройти.
      - На самом деле, - снова послышался голос Чайма, - это не так трудно, как тебе кажется. Ставишь ногу на нижнюю, хватаешься руками за верхнюю и потихоньку-полегоньку... Упасть практически невозможно.
      Ориэлле в тот момент было не до разговоров, но образ довольно неприличного жеста мелькнул в ее мыслях.
      Чайм злорадно захихикал:
      - Для того чтобы это осуществить, дорогая моя, ты должна по крайней мере перейти пропасть.
      - И помни, чародейка. - это был Басилевс. - Если ты сейчас передумаешь, тебе придется проделать такой же путь вниз, только спускаться ты будешь пятясь задом.
      Молча послав эту парочку подальше, Ориэлла набрала в грудь побольше воздуха и, до боли в пальцах вцепившись в веревки, медленно встала. Инстинкт самосохранения одержал верх над разумом и подсказал ей, что надо делать, но как именно это происходило, Ориэлла не смогла бы вспомнить потом. Она помнила лишь собственный вопль ужаса, когда веревки провисли под ее тяжестью и ей показалось, что она уже падает вниз. Помнила, как желудок подпрыгнул и словно остановился где-то на уровне горла... Разум вернулся к ней только в Палате Ветров, когда она, сделав последний шажок, соскользнула с веревки - и внезапно оказалась в объятиях Чайма. Эфировидец подхватил ее на руки и отнес подальше от края. По телу Ориэллы пробежала судорога отголосок пережитого страха, - и наконец она поняла, что в безопасности.
      - Молодей, волшебница! - послышался у нее в голове голос молдана. - Ты победила страх и доказала, что достойна владеть Жезлом Земли. Теперь, для того чтобы восстановить его силу и веру в себя, тебе предстоит совершить последнее путешествие.
      Ориэлла села на полу и, взяв в руки безжизненный Жезл, погладила отполированное ее пальцами дерево.
      - Что я должна делать? - тихо спросила она.
      - Покинь свою телесную оболочку. Оседлай вместе с Эфировидцем ветер и ты увидишь, что будет дальше.
      Ориэлла вопросительно посмотрела на Чайма, не понимая, зачем это нужно.
      - Я готов, - просто ответил Эфировидец. Ориэлла пожала плечами. Ладно, попытка не пытка.
      - Хорошо, Чайм. Я тебе верю. - Крепко зажав в кулаке Жезл, она протянула другую руку Эфировидцу. Когда глаза его засеребрились, Ориэлла глубоко вдохнула и тоже начала погружаться в транс...
      И вдруг, не заметив, в какой момент это произошло, она оказалась свободной от плоти. Зависнув над своим неподвижным телом, Ориэлла оглянулась и, увидев, как переливается теплым светом Палата Ветров, подумала, что это, должно быть, светится Басилевс. Он был подобен розовому лепестку, которого коснулся луч солнца. Рядом, словно завиток золотистого смерча, кружился Чайм.
      - Вы оба такие красивые! - сказала волшебница. - Ты тоже, - ответил Чайм. - Ты похожа на россыпь камней из Алмазной пустыни - или на пенные струи водопада, играющие на солнце...
      - Ну хватит друг друга нахваливать! - проворчал Басилевс. - Мне казалось, вы собирались восстанавливать Жезл, или я ошибся?
      Ориэлла взглянула на Эфировидца, и тот сказал:
      - Да-да, Басилевс. - Он протянул волшебнице золотистую руку. - Пойдем, Ориэлла. - Когда их бесплотные пальцы соприкоснулись, Ориэлла испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Чайм поймал протекающий мимо серебристый поток ветра, и они, словно два сверкающих листика, полетели прочь.
      Волшебница и Эфировидец быстро неслись прямо к самому высокому пику и внезапно Ориэлла увидела, что они уже не одни. Впереди, словно указывая им дорогу, плыли хорошо ей знакомые змеи с Жезла: Змея Мудрости и Змея Могущества. Только тут она спохватилась, что сам Жезл пропал, и она не видит его ни в земном, ни в магическом воплощении. Ориэлла испуганно дернула Чайма за руку. Он тут же замедлил полет:
      - Что-то не так?
      - Жезл! - крикнула Ориэлла. - Я потеряла Жезл! Эфировидец ответил ей золотистым смехом, сверкнувшим как золотистая дымка:
      - Не бойся! Никуда он не делся. Но ты летишь, чтобы восстановить его силу, а для этого тебе нужно воссоздать Жезл заново.
      Ориэлла посмотрела на Чайма с сомнением:
      - Но я же...
      - Никаких "но"! - перебил ее Чайм. - Ты справишься. Ты сумеешь.
      Ориэлла увидела, что они подлетают к темному отверстию на вершине горы, и в то мгновение, когда черная пасть поглотила их, Эфировидец исчез. Ориэлла осталась одна в абсолютной темноте.
      Она замерла на месте - во всяком случае, так ей показалось. Определить это было никак невозможно. Темнота окружала ее со всех сторон - одинаковая, непроницаемая, гнетущая. Ощущение, что тебя похоронили заживо. Как волшебница ни уговаривала себя не бояться, ужас все больше охватывал ее. Может, быть, что-то случилось с моим телом? Может быть, это смерть? Но ей, не раз побывавшей в Царстве Смерти, было отлично известно, как это бывает, - и Ориэлла так на себя рассердилась за глупость, что страх отступил. "Вспомни, - строго сказала она себе, - ты должна пройти испытание. Поэтому хватит валять дурака - ДУМАЙ!"
      Сначала ей показалось, что разогнать эту тьму невозможно, но тут она вспомнила Чайма. Ты похожа на россыпь камней из Алмазной пустыни - или на пенные струи водопада, играющие на солнце...А что, если попробовать осветить эту пещеру собой? Ориэлла мысленно постаралась усилить свой образ, сделать его еще ярче и ослепительнее.
      Постепенно гнетущая тяжесть начала исчезать - неужели подействовало? Но тьма по-прежнему оставалась непроницаемой. Ориэлла сосредоточилась на своей внутренней сути, повторяя про себя слова Эфировидца. Она думала об ослепительном блеске Алмазной пустыни, о блеске пены, о солнечных бликах на поверхности океана, о блеске звезд в морозную ночь, о том, как блестит снег под полной луной...
      Да - подействовало! Тьма съежилась и начала отступать, а когда она исчезла совсем, Ориэлла вскрикнула от боли, пронзенная изумрудно-зелеными лучами. Закрыть глаза в бесплотном облике невозможно, и от жестокого света, ранящего подобно тысяче острейших клинков, не было спасения. Только когда она сообразила слегка пригасить собственное сияние, изумрудный свет сделался мягче и закружился вокруг нее словно искрящийся зеленый снежок.
      Внезапно волшебница увидела себя такой, какой ее видел Чайм, - в бесчисленных отражениях, созданных гранями большого кристалла. Она с изумлением поняла, что находится внутри какого-то драгоценного камня... Того изумруда, который хранил в себе сущность Жезла Земли. А может, это всего лишь обман зрения, и на самом деле она где-то совсем в ином месте?
      В стороне мелькнула какая-то алая вспышка. Рассыпая искры, Ориэлла обернулась и увидела серебристо-багровую Змею Могущества. Змея плыла к ней, а с противоположной стороны к волшебнице приближалась золотисто-зеленая Змея Мудрости. Сердце Ориэллы учащенно забилось. Что это значит? И тут змеи вонзили зубы в ее бесплотное тело и принялись рвать мерцающий образ волшебницы. Ориэллу затопила волна жгучей боли, и она закричала...
      ***
      А глубоко в недрах другой горы в это время проснулся Верховный Маг.
      - Захватчики! Чужаки! На нас нападают!
      - - Чего ты орешь, Габал? Что стряслось? - недовольно спросил Миафан.
      - Проснись! Проснись! Нас окружают! Опять! Верховный Маг витиевато выругался. В последнее время сумасшествие Габала приняло форму ярко выраженной мании преследования. Стоит лишь птичке пролететь или ветерку подуть, как ему уже мерещатся захватчики.
      - Успокойся! Кто там на тебя напал? Ксандимцы сюда не осмелятся сунуться. После того как ушли пантеры, здесь не появляется ни одна живая душа.
      - Захватчики! Они на меня наступили! Они до меня дотронулись!
      Нет, это невыносимо! Миафан вздохнул:
      - Ну хорошо, я посмотрю. Доволен? Где они, твои захватчики?
      - На западном склоне! Они, должно быть, перешли через Хвост Дракона!
      - Ладно.
      Верховный Маг подошел к полочке у стены и осторожно снял двумя руками большой серебряный ларец. Откинув крышку, он достал оттуда большой черный камень величиной с человеческую голову. Он был без граней, словно жемчужина, только лишен" мягкого блеска, свойственного жемчугу. Он не излучал свет, а, наоборот, поглощал его - и в комнате сразу стало темнее.
      - Неужели обязательно доставать этот проклятый камень? - заныл молдан. - Это плохая вещь, в ней полно неспокойных духов!
      - Не будь дураком! - оборвал его Миафан. В холодных кристаллах, заменяющих ему глаза, вспыхнула злобная радость, когда он коснулся черной поверхности. - Это мое сокровище, мое творение, - проговорил он с любовью. - Это моя будущая месть!
      Оставшись без Талисманов Власти, Миафан понял, что надежды вернуть их нет. Оставалось одно - сотворить Талисман самому, и вот уже десять лет он только этим и занимался.
      За эти годы поражение не стало казаться ему менее горьким. Хотя Элизеф не удалось его выследить, он понимал, что, пока она жива, ему придется жить с оглядкой, и не желал с этим мириться. Он решил создать Талисман, способный одолеть Чашу Жизни.
      Когда Миафан поделился своими планами с Габалом, тот пришел в восторг.
      - Весь мир падет перед нами на колени! - завывал он.
      Миафан не стал его разочаровывать: ему нужна была помощь Габала, который умел накапливать энергию в камне. А еще ему требовалась жизненная сила людей, но жертв ему в избытке поставляли ксандимцы. Правда, пока ему не удавалось наделить свое творение разумом и характером, которыми, как считал Миафан, обладают все Талисманы. Габал с ним не соглашался. Отчего-то он невзлюбил черный камень и при мысли о том, что этот предмет будет наделен еще и разумом, моментально впадал в истерику. Габал твердил, что камень несет в себе зло и наполнен мстительными духами мертвых.
      Что за вздор! Прижав камень к груди, Миафан улегся на каменную скамью, устланную шкурами и одеялами. Да, неплохо, однако, быть богом. Он мог бы всю жизнь провести в этой пещере, не испытывая ни в чем недостатка: ксандимцы обеспечивали его всем, что душа пожелает, за исключением одного мести.
      - Надеюсь, ты еще в текущем году займешься поисками захватчиков? язвительно спросил Габал. Он уже слегка успокоился.
      - Сейчас, сейчас, - огрызнулся Миафан. - Уже начинаю.
      Миафан заботливо укрыл себя теплыми шкурами. Тело уже одряхлело и запросто может помереть в его отсутствие. Устроившись поудобнее, он закрыл глаза и начал ждать, когда дух покинет физическую оболочку. Потом он прошел сквозь стены пещеры и полетел на западный склон.
      К немалому изумлению Миафана, на сей раз Габал встревожился не напрасно: он увидел внизу знакомые черные фигурки, которых давно уже не встречал. Прекрасно! Можно будет обзавестись еще парочкой шкур.
      Неожиданно Верховный Маг подумал, что неплохо бы вернуть сюда всех пантер. Охота на них стала бы прекрасным испытанием нового Талисмана и отличным развлечением. Предполагая, что животные пришли со стороны Пика, Обдуваемого Ветрами, он развернулся и полетел туда.
      Достигнув Долины Мертвых, где ксандимцы хоронили своих героев, Миафан заметил необычное сияние внутри одинокой башни. Что еще за новости? Заинтригованный, он полетел поближе, на всякий случай скрыв свои мысли, чтобы остаться необнаруженным. В башенке он увидел двух человек: один, по внешнему виду ксандимец, охранял второго, лежащего без движения на полу. Миафан вгляделся - и был потрясен. Ориэлла? Он заторопился назад в свое тело, но в спешке сбился с пути - и больше туда уже не попал.
      Змеи вгрызались в волшебницу все глубже и глубже. Она корчилась от боли и пыталась вырваться - но тщетно. Сознание у нее помутилось, она чувствовала, как ее память тает, исчезая в пасти ненасытных змей, а вместе с ней исчезала гордыня, упрямство и вспыльчивость, исчезало все плохое, но вместе с тем и хорошее. Порой она ненадолго приходила в себя и тогда понимала, что змеи стремятся добраться до того, что составляет суть ее личности, до самого ядра ее внутреннего мира. Когда им это удалось, все чувства угасли. Спокойно и безучастно Ориэлла смотрела, как они поглощают последние остатки ее прежнего "я", обнажая зеленый кристалл размером с ладонь.
      Змеи сомкнули челюсти на этом кристалле и принялись вращаться, создав магическую воронку, в центре которой постепенно, виток за витком, начало возникать тело обновленной Ориэллы.
      - Впечатляет, впечатляет - ничего не могу сказать, - раздался вдруг чей-то насмешливый голос. Ориэлла обернулась и увидела клубящееся черное облако, в котором она сразу же узнала своего бывшего наставника и учителя Верховного Мага Миафана.
      ***
      Покинув волшебницу, Чайм вернулся в Палату Ветров и вновь обрел плоть. Он сам дрожал от холода, но все же снял с себя плащ и заботливо укрыл им неподвижное тело Ориэллы.
      - Это ужасно! - сказал он Басилевсу. - Зачем я только поддался на твои уговоры? Бедная Ориэлла! Она, наверное, ужасно страдает. Может, слетать посмотреть, как она там?
      - Нет, Эфировидец! Она должна справиться сама. Если ты вернешься туда и поможешь ей, ничего не получится. А ты, мой друг, несомненно, захочешь помочь. Когда ты увидишь ее страдания, то просто не сможешь себя удержать. Не тревожься: если у нее есть мужество и стойкость, если она знает свое предназначение - твоя волшебница выдержит все и вернется с победой!
      Чайм вынужден был согласиться, но сидеть сложа руки все же не мог. Включив Второе зрение, он поймал несколько серебряных нитей ветра, сделал из них сверкающее зеркало и, направив свои мысли на Ориэллу, начал вглядываться в его глубины.
      Внезапно Эфировидец вскрикнул от ужаса:
      - Ты говорил, что она должна восстановить Жезл! Но ее убивают! - От горя он потерял контроль над зеркалом, и оно растаяло у него в руках.
      - Терпение, Эфировидец! Будем надеяться, что Ориэлла все-таки выстоит. На сей раз не она воссоздает Жезл, а Жезл воссоздает ее. Я предупреждал тебя - не надо на это смотреть.
      Чайм склонился над телом волшебницы, погладил по голове, откинул со лба непослушную прядь. О боги, что я наделал! Внезапно он затаил дыхание. Под плащом, которым Эфировидец укрыл Ориэллу, затеплился зеленоватый огонек. Сначала он был бледен и мерцал, подобно свече на ветру, но потом стал ровнее и ярче.
      - Хвала Богине! - Чайм осторожно приподнял плащ На груди волшебницы лежал Жезл Земли, и большой камень, зажатый в пастях двух змей, сиял ярче, чем когда-либо прежде.
      Эфировидец слегка отодвинулся, думая, что Ориэлла вот-вот очнется и встанет. Но он ждал, а ничего не менялось. Волшебница оставалась неподвижной, и ее бледное лицо казалось высеченным из камня.
      Глава 28
      ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
      Во сне Форрал почувствовал, что рядом нет друзей, и вскочил как ошпаренный. Где пантеры? Где Ориэлла? Где Чайм?
      - Успокойся, человек! Ты перебудишь остальных. Твои друзья в безопасности.
      - Что? Это кто еще здесь? - Но Форрал уже имел опыт мысленного общения и быстро сообразил:
      - Ты, наверное, Басилевс, о котором рассказывала Ориэлла?
      - Да, это я. Ты мог бы и раньше меня услышать, если бы постарался.
      - Наверное, - признал Форрал. - Я просто еще не привык к этой мысленной речи. Это - часть Анвара, и мне она не принадлежит. Я стараюсь ею не увлекаться: чувствую себя так, словно пришел в чужой дом и пользуюсь чужими вещами, пока хозяина нет. - Поколебавшись, он спросил:
      - Басилевс, а ты знал Анвара?
      - Конечно. Он был очень смелым. Сам он, впрочем, частенько начинал сомневаться в собственном мужестве, но...
      - Так где все? - перебил Форрал. Меньше всего ему хотелось сейчас выслушивать список анваровых добродетелей.
      - Эфировидец и Ориэлла в Палате Ветров. Они восстанавливают Жезл Земли. Их лучше не беспокоить, они скоро вернутся. Пантеры... - Внезапно молдан издал вопль ужаса. - Они ушли, ушли! Слишком поздно! Глупые животные - они забрались на Стальной Коготь!
      - Что это значит? - спросил Форрал.
      - Это значит, что ваше присутствие обнаружено! Слепой Бог знает, что вы здесь!
      - Миафан? - уточнил меченосец. - Великолепно! С нетерпением буду ждать его визита.
      - Человек, ты не понимаешь! Он не станет нападать на волшебницу здесь, в подлунном мире, где вы можете ей помочь. Сейчас она в Запределье царстве духа и мысли, где когда-то были заточены фаэри. Она только что восстановила Жезл и еще, слаба. Если Миафан захватит ее врасплох, ей несдобровать! О, если бы здесь был Анвар!
      - Дался тебе этот Анвар, - проворчал Форрал. - Я за него. В его теле я тоже немного маг, иначе мы бы с тобой не разговаривали. Что я должен делать, Басилевс? Скажи мне, как найти Ориэллу?
      - Ляг на спину, попытайся расслабиться, отвлекись от всего - и думай только об Ориэлле. Думай о том, как ты идешь к ней, думай о том, что ей надо помочь, оторвись от своего тела и лети, лети к ней...
      Форрал улегся, и молдан начал баюкать его. Меченосец отбросил все тревожные мысли и просто представил себе лицо любимой...
      Честно говоря, он представлял себе это несколько иначе - и был поражен скоростью, с которой оказался в ином мире.
      Только что он лежал в пещере - и вот он уже здесь, в залитом мягким зеленоватым светом пространстве...
      ***
      Вульф приоткрыл один глаз и, взглянув на неподвижное тело отца, задумчиво проговорил:
      - Я бы, наверное, тоже так смог...
      - И мне так представляется, - жизнерадостно подхватил Басилевс. Хочешь попробовать?
      ***
      Ориэлла смотрела на Верховного Мага в образе черной тучи и думала: "Великолепно! Наконец-то я с ним за все рассчитаюсь!"
      Внезапно между ней и Миафаном без всякого предупреждения встали Змеи Высшей Магии. Они были огромны - с трудом верилось, что мгновение назад эти два существа обвивали маленький Жезл.
      - Кодекс Граммара действует и в Запредельном мире, - предостерегающе сказала Змея Могущества. - В поединке запрещено использовать магическое оружие. Исход состязания целиком зависит от вашего мастерства и, что еще важнее, от силы вашей воли. Вам предстоит принимать образы животных вашего мира и сражаться так, как сражаются они - клыками, когтями, рогами. Поле битвы, как и ваши воплощения, должны соответствовать Четырем Стихиям: Воздуху, Огню, Воде и Земле. Бой происходит один на один, и никто не имеет права вмешиваться. Кто из вас бросит вызов?
      Ориэлла посмотрела на Верховного Мага.
      - Ну что? - спросила она. - Ты меня вызываешь? Ответ Миафана был для нее полной неожиданностью:
      - Ориэлла, я всю жизнь любил тебя! Вдвоем мы добились бы таких вершин, что о нас еще тысячелетия слагали бы легенды, но я сам виноват, я сам разрушил твое доверие. Послушай, Ориэлла, сейчас у нас общий враг - Элизеф. У вас с ней равные силы, и кто победит, неизвестно, но вместе мы навсегда бы разделались с ней. Прошу тебя, Ориэлла, подумай. Неужели ты не простишь меня? Неужели ты не желаешь победы?
      И Ориэлла подумала. Она подумала об Анваре, у которого Миафан отнял магическую силу и сделал рабом, о своем сыне, превращенном в волка по милости Верховного Мага, подумала о Форрале - и сердце ее сжалось.
      - Ты вызываешь меня? - повторила она. Казалось, темное облако вздрогнуло.
      - Неужели мне нет прощения? - прошептал Миафан. Между волшебницей и тем, кто когда-то учил ее магии, пролегла пропасть молчания.
      Ориэлла не испытывала ненависти к Миафану, она во-, обще не питала к нему никаких чувств. Она знала только, что должна избавить мир от этой крысы. Как крыса, он прятался по углам, как крыса, всегда был готов на подлость. И еще она знала, что, если он откажется ее вызвать, тогда это сделает она, что даст ему право выбрать стихию. Ориэлла не хотела давать ему никаких преимуществ.
      - Ты наложил на моего сына проклятие, - сказала она.
      - Если мы станем союзниками, я сниму его, обещаю тебе. - Легкость, с которой Миафан это сказал, выглядела подозрительно.
      - Разве для этого тебе не нужна Чаша? - спросила Ориэлла.
      - Чаша? А - да, разумеется. Нам нужно объединить усилия, и, когда мы отберем Чашу у Элизеф, я сниму проклятие с бедного...
      - Ты не в состоянии этого сделать, так ведь? - Голос Ориэллы зазвенел от гнева. - Ты заколдовал моего сына, а как снять проклятие, тебе неизвестно!
      - Чего мы время теряем? Убей ее и дело с концом! - Рядом с Миафаном возникла еще одна темная фигура, похожая на спрута - с единственным глазом, множеством щупалец и страшной зубастой пастью.
      - Не лезь в это дело, Габал, иначе я заставлю тебя пожалеть о том, что ты покинул свою темницу!
      Ориэлла обернулась и ахнула - это был Басилевс, но она представляла себе его совсем не таким. Внешне он был похож на Габала, но сиял великолепием. Глаз его был ярким и золотым, а щупальца переливались разными цветами.
      Два духа стихий бросились друг на друга, сплетаясь в один клубок, - ив этот момент на Ориэллу обрушилась стена мрака. Миафан, не осмелившись бросить вызов, напал без предупреждения.
      Ориэлла в ярости ударила его огнем. Черное облако взвыло от боли и отступило.
      - Подожди! Ты, Верховный! Я вызываю тебя на поединок, грязная скотина! Я вызываю тебя! Облако от изумления едва не рассеялось.
      - Ты? Но... - Миафан вдруг расхохотался. - Я узнаю тебя, жалкий безмозглый смертный! Так ты еще жив?
      С воплем ярости Ориэлла обернулась к тому, кто посмел лишить ее мщения, - и гнев ее уступил место изумлению - Форрал! Тебе нельзя...
      - Вызов брошен, - раздался тихий голос Змеи Мудрости, и волшебница замолчала.
      В отличие от остальных Форрал был в своем прежнем виде - высокий, сильный, темноволосый. Ориэлла невольно залюбовалась им, но в то же время...
      - Что ты наделал, дурак несчастный! - напустилась она на мужа. - Как ты собрался с ним драться?
      - Анвар поделился со мной магической силой, - как ни в чем не бывало ответил Форрал. - А Басилевс объяснил, что надо делать. Я должен мысленно представить себе обычную битву на мечах - в этом деле я мастер, - а физическая оболочка, которую я изберу, сама о себе позаботится.
      Прежде чем волшебница успела сказать то, что хотела, вновь вмешалась Змея Могущества:
      - Поединок начинается!
      В тот же миг зеленоватый свет сменился другим - бледно-голубым. Форрал исчез, и на его месте возник золотой орел. Миафан превратился в огромного черного грифа и с пронзительным криком бросился на орла, но тот легко увернулся, перекувырнувшись в воздухе. Гриф сделал попытку повторить этот маневр, но не учел своей величины и тяжести. Пока он хлопал крыльями, восстанавливая положение, орел набросился на него и вонзил острые когти ему прямо в глаз. Раздался отчаянный крик, и гриф начал падать...
      Внезапно освещение стало багровым, повалил дым, и небо запульсировало, словно чье-то огромное сердце. На месте орла и грифа появились два огнедышащих ящера, похожих на драконов без крыльев. Под лапами у них хрустели раскаленные угли. Один ящер был цвета красной меди и у него не хватало глаза. Второй, золотистый, проворно выпустил огненный шар, но промахнулся. На этот раз Миафан был значительно осторожнее. Ориэлла подозревала, что первым успехом Форрал обязан только тому, что Верховный Маг, не веря в его магические способности, недооценил противника.
      Из пасти золотистого ящера опять вырвалось пламя. Он действовал быстро, а красный, видимо, сбитый с толку поражением в воздушном бою, замешкался. Он метнулся в сторону, но с опозданием, и увяз правой лапой в горящих углях. Форрал, стараясь ступать сразу на всю ступню, подбежал ближе и был встречен ответным снопом пламени. Но Миафан одновременно старался вытащить лапу, и удар получился неточным. Золотистый ящер разинул пасть, чтобы прикончить врага, но...
      Теперь он превратился в могучее существо, его черно-белое тело было гладким и обтекаемым. Ориэлла вспомнила, как Теллас, рассказывая о Катаклизме, мысленно показывал ей представителей различных рас. Она узнала того, чей облик принял Форрал, - это был орк, защитник и воин левиафанов.
      Вода вокруг Форрала вскипела золотом и изумрудами. Ударив хвостом, орк бросился на Верховного Мага...
      ...И встретил страшные челюсти и пустой взгляд гигантской акулы.
      Инстинкт воина спас его. Одним поворотом тела орк ушел в глубину и, развернувшись, ударил акулу снизу массивной лобастой головой.
      Он совершенно не ожидал, что акулы способны двигаться с такой скоростью. Миафан успел развернуться, и удар пришелся не в брюхо, а в бок. В следующее мгновение в тело орка впились острые треугольные зубы. Протяжно закричав от боли, орк понесся прочь, оставляя за собой кровавый след - это вытекает его жизненная сила, с испугом подумала Ориэлла. Но и Миафану досталось. Он медленно погружался, крутясь и извиваясь, - видимо, удар повредил какие-то важные органы.
      - Надеюсь, тебе больно, ублюдок! - сквозь зубы прошипела Ориэлла.
      Форрал нырнул за ним, намереваясь добить врага, но Миафан извернулся, и орк едва успел отскочить от острых зубов. Поднырнув с другой стороны, он вцепился в жесткую шкуру акулы - и тут же отплыл назад.
      Запах собственной крови привел Миафана в неистовство. Разинув пасть, акула устремилась на орка. В глазах ее была одна лишь тупая ненависть.
      Форрал решил, что на этот раз ему не спастись. Он удирал, но акула была быстрее, и орк никак не мог увеличить разрыв настолько, чтобы успеть развернуться и снова напасть из глубины. Акула настигла его и впилась зубами в плоский хвостовой плавник касатки.
      ***
      Появившись в Запредельном мире, Вульф быстро сообразил, что тут происходит, и решил, что тоже может превратиться в морское животное. В магии он был неискушен, поэтому выбрал форму попроще и, став огромным угрем, помчался за Форралом и Миафаном. Внезапно чье-то сверкающее щупальце ухватило его за хвост и вернуло на место.
      Вульф не мог не признать, что даже в виде блестящего облачка мать выглядит очень сердитой.
      - Не смей! - прикрикнула на него Ориэлла. - Стой здесь! Нам позволено лишь наблюдать.
      - Это тот, кто меня заколдовал? - спросил он.
      - Да, но твой папа расправится с ним, я надеюсь.
      ***
      Отчаянным рывком Форрал освободился и развернулся лицом к врагу...
      ...И тут же оказался на широкой зеленой лужайке. Он опять был в своем прежнем человеческом облике и держал в руке меч. Форрал едва не рассмеялся от радости. Здесь, в Стихии Земли, это оружие было ему куда больше по вкусу, чем клык, рог или коготь.
      Но ликовать было рано. Из раны в боку лилась кровь, к тому же Миафан едва не откусил ему ногу - и теперь она в любой момент могла подвести. Впрочем, противник выглядел не лучше. Он двигался неуклюже, при каждом вдохе из груди его вырывался свист: похоже, протаранив акулу, Форрал сломал Миафану ребро. Одна рука Верховного Мага была обожжена, и меч он держал как-то неловко. И вдобавок он, разумеется, был слеп на один кристалл.
      - Итак, мы подходим к концу, - прохрипел Миафан и закружился вокруг Форрала, не спуская с противника настороженного взгляда. Отметив его повадки, выдержку и сосредоточенность, Форрал подумал, что старик, наверное, и в жизни неплохо владеет мечом. Миафан заставлял Форрала все время поворачиваться, чтобы он еще больше растревожил раненую ногу. Меченосец, понимая, что Миафан и сам не в лучшей форме, выжидал, когда он не выдержит и перейдет в атаку, - так было больше шансов на то, что противник допустит ошибку.
      Наконец Верховный Маг сделал пробный выпад, испытывая Форрала. Удар вышел неловким из-за обожженной руки, а Форрал не смог скрыть гримасы боли, ступив на поврежденную ногу. Миафан снова атаковал. Зазвенели клинки. Крутанув меч вокруг гарды противника, Форрал сделал молниеносный выпад. Миафан отскочил как испуганный кролик, и Форрал улыбнулся.
      Миафан опять закружился, пытаясь нащупать брешь в обороне противника. Форрал постоянно заставлял его двигаться, подгонял и подстегивал, а сам при этом старался экономить силы. Вскоре Миафан начал уставать, и Форрал сменил тактику. Теперь он уже не нападал - он разил, и каждый удар был подобен броску кобры. Миафан, обманутый его первоначальной медлительностью, растерялся и стал медленно отступать. Выдержка ему изменила, он начал делать ошибки. Форрал заметил, что из-за сломанного ребра ему трудно поднять руку на уровень плеча. Он воспользовался этим - и лезвие его меча распороло рубаху на груди у Миафана. Проклятие - совсем чуть-чуть не достал!
      Миафан побледнел. Он был испуган, и Форрал это знал. Меченосец улыбнулся.
      - Ты, наверное, теряешься в догадках, где я взял волшебную силу? спросил он, нанося очередной удар. Верховный Маг что-то хрюкнул и с трудом увернулся. Форрал безжалостно продолжал:
      - Между прочим, ее дал мне Анвар. - Легким поворотом кисти он отразил выпад противника. - Приятно думать, что мы убьем тебя как бы вместе. Снова послышался треск рвущейся ткани. На левом рукаве Миафана расплылось алое пятно. - Это тебе за Ориэллу. А это, - меч прочертил кровавую полосу на груди Верховного Мага, - это тебе за Вульфа. - Миафан вскрикнул от боли, но успел рубануть Форрала по здоровой ноге. Меченосец не устоял и, упав на землю, стремительно откатился. На то место, где он только что лежал, со свистом опустился меч Миафана, но со сломанным ребром он двигался слишком медленно. Привстав на одно колено, Форрал вонзил свой клинок ему в самое сердце.
      Верховный Маг осел, и под тяжестью его тела лезвие вошло еще глубже.
      - А это тебе за меня, - сказал Форрал.
      Глава 29
      ВЕРХОВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ НЕКСИСА
      Подъезжая к городу своего отца, Д'Арван представлял себе Мару - только мысли о ней давали ему успокоение. Он ехал, останавливаясь лишь на краткий ночлег или для того, чтобы дать лошадям немного отдохнуть, и всю дорогу его терзали воспоминания о резне в Вайвернесс. После того, что творили там солдаты, ему трудно было осуждать отца и его подданных за презрение к смертным. Более того, каждый лишний день, прожитый на этом свете господином Пендралом, Д'Арван считал личным оскорблением. Он никогда не подозревал, что способен на такую всепоглощающую ненависть, - и, надо сказать, она ему нравилась. Мара и ее друзья в гарнизоне в свое время были правы, говоря, что на свете есть вещи, бороться с которыми можно только с оружием в руках.
      Трясясь в седле, Д'Арван покосился на Харгорна. Ветеран смотрел на город фаэри, и на лице его было то же угрюмое выражение, с каким он уезжал из Вайвернесс.
      - Очень мне все это не нравится, - пробормотал старый воин. - Я бы назвал это просто преступлением.
      Д'Арван едва заметно улыбнулся. По дороге Харгорн не раз уже высказывал свое отношение к идее Д'Арвана захватить Нексис руками фаэри. Как правило, его речи начинались словами "это самая нелепая мысль, которая когда-либо приходила тебе в голову", продолжались вопросами "зачем тебе все это нужно?" и "не думаешь ли ты, что в Нексисе тебе за это спасибо скажут?", а заканчивались предположением, что "Мара тебя образумит".
      Внезапно привычное ворчание прекратилось, и Д'Арван услышал:
      - Клянусь титьками Тары! Это еще что за штука?
      - Ты прекрасно знаешь, что это за штука, Харгорн, - сказал маг. - Или ты забыл, как летала наша Ориэлла? Мой отец увидел, что я возвращаюсь, и теперь встречает меня. Готовься с шиком въехать в город, приятель.
      - Благодарю покорно - я уж лучше по земле как-нибудь, - пробормотал Харгорн. - Хотя вряд ли твои друзья фаэри предоставят мне возможность выбирать.
      Д'Арван пожал плечами:
      - Если хочешь трястись на своем худосочном пони по холмам пожалуйста. Не думаю, что тебе кто-нибудь запретит.
      - Нет уж! - быстро сказал Харгорн. - А то потом скажут, что меня не было рядом, чтобы вправить тебе мозги в нужный момент.
      Д'Арван просиял от радости, когда фаэри опустились на землю, и Мара, сидевшая за спиной у Хеллорина, соскочила с седла. Маг был бы счастлив вдвойне, увидев ее, если бы новости, которые он вез, не были так печальны.
      Мара вцепилась в него мертвой хваткой:
      - Зачем ты вернулся? Ты должен был пойти с Ориэллой! Д'Арван улыбнулся. Ему не терпелось ее удивить.
      - Перед отъездом мы с Хеллорином кое-что придумали, и теперь она может владеть Древней Магией без меня. Поэтому я спокойно вернулся к тебе.
      Но Мара продолжала хмуриться.
      - А если ей потребуется помощь другого мага?
      - У нее есть Чайм, - улыбнулся Д'Арван. - Мара, пойми, я не мог оставить тебя одну. Ты носишь моего ребенка! Все, что я мог, я сделал, и поверь, Ориэлла только рада, что я вернулся к тебе. Если быть совсем точным, она меня просто к тебе выгнала. - Он протянул к ней руки - Когда мы уединимся, я передам тебе...
      - А как же я? - обиженно проворчал Харгорн. - Я не видел эту проклятую девчонку уже десять лет, а она мне даже "привет" не может сказать!
      Мара рассмеялась.
      - Я вижу, ты за эти десять лет ничуть не изменился, - сказала она, крепко обнимая старого воина.
      Хеллорин, снисходительно глядя на них, покачал головой и пробормотал:
      - Смертные!
      Д'Арван смерил отца холодным взглядом.
      - Кстати, о смертных. Когда мы сможем начать атаку на Нексис?
      Хеллорин пожал плечами:
      - В любую минуту. В твое отсутствие я произвел все необходимые приготовления.
      - Хорошо, - сказал Д'Арван. - Завтра ночью мы выступаем.
      ***
      Паррик украл в Истхэйвене лошадь, но все равно добирался до Нексиса несколько дней. В пути он тешил себя мыслями о "Невидимом Единороге" и о том, сколько всего выпьет и съест, когда доберется туда. При этом начальник кавалерии очень надеялся, что эта старая наседка Гебба его узнает, потому что платить ему было бы нечем.
      Подъехав к северным воротам, Паррик едва не пожалел о своем приезде. Стражники в черных мундирах были грубы, подозрительны и недвусмысленно намекали на взятку. Паррик несколько раз пытался им втолковать, что денег у него нет, но стражники были неумолимы. Тогда, рассвирепев, он сообщил им, что, если его не впустят, он прямо у ворот разложит костер, зажарит свою лошадь и съест ее на глазах у всех. Взглянув на выражение его лица, стражники поняли, что он не шутит, и Паррик был пропущен.
      В "Единороге" было жарко натоплено, и Гебба с Салланой трудились не покладая рук. Народу было битком, и шум стоял невероятный. Начальник кавалерии пришел в восторг и начал проталкиваться к стойке.
      - Гебба! - заорал он, отпихивая в сторону очередного ремесленника, желающего промочить горло перед хорошим ужином. - Это я!
      Гебба неприветливо на него посмотрела.
      - Я уж вижу, что это ты, грубиян.
      Озадаченный, Паррик почесал затылок, размышляя, как бы сделать так, чтобы она сменила гнев на милость, и тут сообразил, что даже не знает, жив Харгорн или нет. Он вовремя удержался, чтобы не рассказать ей о том, что произошло в Вайвернесс: во-первых. Ночные Пираты считались преступниками, а во-вторых, если господин Пендрал пронюхает, что он был свидетелем этой резни, его по-тихому арестуют и так же по-тихому казнят. Нет уж, лучше держать язык за зубами, пока он не покончит с господином Пендралом. Правда, пока Паррик еще точно не знал, как именно он это сделает, но решил завтра же заняться составлением плана - только сначала надо восстановить силы.
      И Паррик усердно занялся их восстановлением. Уломав Геббу, он много ел, а еще больше пил, со многими познакомился и, когда все начали расходиться, пытался удержать новых друзей.
      - Не уходи, - говорил он, ухватив за рукав какого-то каменщика. - Куда же вы все? Еще рано! Мы еще...
      - Тебе уже хватит. - Каменщик неожиданно превратился в суровую Геббу с метелкой в руке.
      - Но я старый друг Харгорна! - горячо возразил Паррик. - Старый, старый друг! - раздельно повторил он на случай, если его не поняли.
      - Харгорн всех привечает, кто ему плачется, а кроме того, он в отъезде. Так что тебе придется иметь дело со мной. Давай-давай, убирайся! У тебя что, дома своего нет?
      Паррик предпринял героическую попытку встать.
      - Откровенно говоря, - гордо сказал он, - дома у меня нет! - И растянулся на полу.
      ***
      Начальнику кавалерии снилось, что у него в голове пасется табун лошадей. Проснувшись, Паррик понял, что лошади явились ему во сне неспроста: судя по запаху и вороху соломы вместо постели, он провел ночь в конюшне. Судя по тому, что он еще не совсем протрезвел, сейчас было раннее утро. Он поднялся на ноги, одолеваемый двумя неотложными потребностями. Первую он удовлетворил легко - для этого достаточно было отойти в уголок, а вот со второй оказалось сложнее. Понимая, что без глотка воды его ждет мучительная смерть, Паррик принялся на ощупь искать дверь: в конюшне была кромешная темень. При этом он думал, что Гебба, хоть и мегера, а все же добрая женщина: оттащила его в теплую конюшню, да еще и соломки подстелила - а ведь могла и на улицу вышвырнуть. Выйдя на улицу, Паррик нашел неподалеку колодец и выпил едва ли не полведра. Луна стояла еще высоко, и город был залит ее голубым светом. "Бош! Как хорошо, что я снова в Нексисе!" Вытирая о рубашку мокрые руки, Паррик еще раз взглянул на луну и ахнул. В первое мгновение он подумал, что ему с похмелья мерещится: в глазах плывут какие-то точки. Но нет - они приближались, и в них было что-то знакомое. И когда Паррик понял, что именно, у него кровь застыла в жилах. Кто-то снял заклинание с Нихилим, и теперь Призраки Смерти летели прямо на спящий город.
      ***
      Паррик был не единственным, кто с ужасом видел эту картину. На расстоянии около мили от Нексиса застыли в воздухе воины фаэри, глядя, как Призраки Смерти начинают свою ужасную пляску над городом. Хеллорин поравнялся с Д'Арваном:
      - Это дело рук твоей волшебницы, дочери этой проклятой Эйлин! Она последней побывала в Академии - что она там натворила? Она что, действительно сняла заклинание с Нихилим?
      Д'Арван стиснул пальцы на гриве своего скакуна. - Я не знаю, как это случилось. Меня там не было. Но Ориэлла освободила только одного Призрака того, который занял тело Финбарра. Вероятно, из Вайвернесс он вернулся сюда и каким-то образом снял заклинание и с остальных.
      - Чудовищное невежество! Несусветная глупость! - заорал Хеллорин. Чем она думала, освобождая Призрака Смерти? В жизни не видел поступка глупее! Ну и заварила кашу эта твоя Ориэлла!
      - Вероятно, у нее были свои соображения на этот счет, - сказал Д'Арван, стараясь оставаться спокойным. - Но я согласен с тобой - это была ошибка. В любом случае сейчас нам надо решить, как это скажется на наших собственных планах. По-моему, сегодня в Нексис лучше не соваться.
      - А я думаю, надо подождать и посмотреть, чем все закончится, - подала голос Мара. - В конце концов, удрать мы всегда успеем.
      - Кто спрашивал твоего мнения, смертная?!
      - Мне кажется, мысль неплохая! Эти два возгласа раздались одновременно. Хеллорин и Д'Арван бросили друг на друга сердитые взгляды.
      - Ты забываешь, мой господин, - холодно ответила Хеллорину Мара, - что я не какая-нибудь пустоголовая трещотка, которая годна только на то, чтобы набивать ее семенем фаэри. В свое время я была вторым человеком после командующего гарнизоном и знаю, о чем говорю.
      - Мара права, - сказал Д'Арван. - И глупо пренебрегать ее советом только из-за того, что она смертная.
      - Ну хорошо, - согласился Хеллорин. - Подождем. Вреда от этого не будет.
      Луна уже клонилась к горизонту, а они все еще стояли и смотрели на город. Даже на таком расстоянии были слышны вопли ужаса несчастных жителей. Мара повернулась к Д'Арвану.
      - Я уже жалею о своем предложении, - тихо сказала она. - Это ужасно... - Она не договорила.
      - Смотри! Мара, ты видишь, что происходит! Призраки Смерти покидали Нексис. Подобно черному вихрю, они взмыли над городом и устремились на юг.
      - Семь кровавых демонов! - выдохнула Мара. - Куда это они? Ты думаешь, все закончилось?
      - Да, похоже, они улетают, - сказал Д'Арван. - И мне почему-то кажется, что больше мы их в Нексисе не увидим.
      - Наверное, они просто наелись, - высказал предположение Хеллорин.
      - Вот что я думаю, - задумчиво проговорил Д'Арван. - Они полетели на юг... Ты понимаешь, о чем я? Они полетели искать Ориэллу!
      - Если это так, - мрачно ответила Мара, - то только боги смогут ее спасти.
      ***
      Геббу разбудил какой-то человек, с размаху вломившийся к ней в окно. Прежде чем она успела завизжать, он зажал ей рот ладонью и прошептал:
      - Заткнись! Не смей даже пискнуть! Это я, Паррик. Призраки Смерти опять в Нексисе! Только тише! Бери одеяла, и бежим в подвал. Только ради всего святого, постарайся не шуметь. Я сейчас уберу ладонь - ты меня поняла?
      Гебба кивнула, но стоило ему убрать руку, как она открыла рот, намереваясь завизжать. Паррик оказался проворнее и опять лишил ее возможности издавать звуки.
      - Слушай, ты, безмозглая старая курица, я ведь не для себя стараюсь! Я бы давно уже мог убежать, вместо того чтобы спасать твою пустую башку. Если ты завопишь, я выпрыгну в окно, а ты уж сама разбирайся с Призраками, как сумеешь.
      На этот раз, когда он убрал руку, Гебба изо всех сил стиснула зубы, чтобы удержаться от крика. Трясущимися руками она сгребла одеяла и вместе с Парриком спустилась в подвал. У начальника кавалерии в руках был меч, но оба они понимали, что против Призраков Смерти это все равно что соломинка. Паррик плотно прикрыл за собой крышку люка и, запер ее на задвижку.
      - Будем надеяться, они не станут шарить по подвалам, - прошептал он. У них и снаружи хватает еды. От этих слов Гебба содрогнулась.
      - Можно мне взять одеяло? - вежливо спросил у нее начальник кавалерии. - Надо устроиться поудобнее - похоже, нам придется провести здесь всю ночь.
      ***
      - Быстрее! - кричал Д'Арван, подгоняя своего скакуна. - Надо успеть занять город! Вперед!
      Фаэри бросились вслед за ним, словно сияющий хвост кометы.
      - Ты свихнулся! - Д'Арвана нагнал Хеллорин. - Я, конечно, говорил, что будешь командовать ты, но не лучше ли подождать, пока Нихилим уберутся подальше?
      Д'Арван покачал головой:
      - Мы им не нужны. Зато, если поторопиться, горожане решат, что это мы обратили их в бегство!
      Он посмотрел на Мару. Черные развевающиеся волосы и горящие от возбуждения глаза делали ее похожей на воительницу из древних легенд. Но когда он перехватил ее взгляд, в нем отчетливо читалось сомнение.
      - Не тревожься, любимая! Просто это самый простой способ завоевать Нексис, а в конце концов горожане поймут, что лучше мы, чем... - Д'Арван не договорил, но многозначительно показал глазами на своего отца.
      - Конечно, ты прав, - решительно сказала Мара. - Ну что ж, если мне суждено стать женщиной, которую будет ненавидеть весь Нексис, не вижу смысла откладывать.
      - Никто не будет тебя ненавидеть! - попытался разубедить ее Д'Арван, но они уже были над городом, и его слова потонули в серебряном пении рожков.
      ***
      Даже в подвале было слышно, какая паника охватила весь город. Паррик вздрогнул, на мгновение представив себе, что творится сейчас на улицах. Гебба разрыдалась и накрыла голову одеялом: она была не в состоянии этого слышать. Паррик же, наоборот, напряженно прислушивался, пытаясь определить, когда можно будет вылезти из подвала. Внезапно крики и топот бегущих умолкли - и начальник кавалерии оказался в полной растерянности. Что это значит? Может быть. Призраки Смерти выловили всех, кто не успел спрятаться, и затаились, выжидая, пока уцелевшие не вылезут из укрытий? Нет, пожалуй, с выходом стоит повременить...
      Потом Паррик услышал другой звук - высокий, чистый голос рожка фаэри. Он приближался с каждой секундой. Паррик разразился таким потоком проклятий, что Гебба услышала их даже сквозь одеяла. Он совсем забыл, что Д'Арван намеревался напасть на город. Но этот предатель ничего не забыл - и вот он тут как тут, со сворой своих фаэри...
      - Оставайся здесь! - приказал Паррик Геббе. - Закройся на задвижку и никого не впускай, кроме тех, кому без опаски можешь доверить свою жизнь, честь и деньги.
      И с этими словами он выбрался из подвала.
      ***
      Господин Пендрал был вырван из объятий пьяного сна криками насмерть перепуганного слуги:
      - Господин! Господин, проснитесь! Призраки Смерти вернулись!
      - Что? Как? - Пендрал перелез через юную девушку, делившую с ним постель в эту ночь, и вытолкал слугу за дверь:
      - Прочь с дороги, болван! Я должен спрятаться!
      Набросив поверх ночной рубашки меховую накидку, он нырнул в особую комнату, специально укрепленную на такой случай, и слуга с девушкой услышали звяканье ключей.
      Внезапно ночное небо огласилось пением рожков. Слуга в ужасе метнулся к окну, а наложница Пендрала невозмутимо начала одеваться. Видно было, что после ночи, проведенной в обществе правителя Нексиса, никакие фаэрн ей уже не страшны. Слуга покосился на толстую дверь, за которой скрылся Пендрал, и негромко спросил девушку:
      - Как думаешь, сказать ему? Девушка потянула тонкую блузку, чтобы прикрыть синяки на шее и на груди.
      - Нет. - Казалось, она сейчас плюнет. - Пусть это
      Ублюдок сам обо всем узнает!
      ***
      Фаэри, кружась, опускались на опустошенный город.
      - И запомните, - отдал Д'Арван мысленный приказ своему войску. Никакого насилия и крови!
      У него осталось неприятное чувство, что он говорил с пустотой.
      Д'Арван подлетел к Пассажу, который считался самым центром Нексиса, опустился на крышу и, магически усилив свой голос, обратился к горожанам:
      - Жители Нексиса! Вы можете покинуть укрытия! Вам больше ничто не угрожает. Фаэри прогнали Призраков Смерти, и до тех пор, пока мы здесь, они не вернутся! Это не налет - мы просто хотим отстранить от власти нынешнего правителя, который вам ненавистен. Мы надеемся, что фаэри и люди смогут сообща трудиться во имя общего блага, и если вы согласны заключить с нами союз, мы больше никому не причиним вреда. С вашей помощью мы устраним разрушения и вернем городу его былое величие.
      Д'Арван окончил свою речь в полной тишине. Харгорн, стоявший рядом с Марой, внезапно расхохотался:
      - Ты думаешь, хоть один человек тебе поверил? Похоже, старый вояка был прав: улицы по-прежнему оставались темными и безлюдными. Никто не собирался приветствовать Д'Арвана как освободителя Нексиса.
      - Ну вот, - сказал Хеллорин. - Сам видишь - ты ошибался. Мы попробовали сделать по-твоему, а теперь настало время показать смертным, что мы не шутили. - Он повернулся к своим воинам. - Итак, план вам известен. Захватите здание гарнизона, выставите патрули, на непокорных надевайте ошейники: мы заберем их с собой. Всякое сопротивление подавлять беспощадно. Выполняйте!
      - Нет! - закричал Д'Арван, но никто его не слушал. Они с Марой стояли на крыше Пассажа и плакали, видя, как их родной город покоряется огню и мечу.
      Когда поднялось солнце, все было уже кончено. Над Нексисом плыл серный дым: это фаэри сжигали дома, где укрылись последние непокорившиеся. Хеллорин вскочил на коня и с улыбкой повернулся к Д'Арвану:
      - Прощай, сын мой. Я дарю тебе этот город. Теперь можешь делать с ним все, что захочешь. - Не дожидаясь ответа, он пришпорил своего скакуна и полетел на север.
      - Ублюдок! - пробормотала Мара. Она была совершенно подавлена. - Этот сукин сын с самого начала собирался тебя обмануть.
      - И теперь мы должны править руинами, - с горечью добавил Д'Арван. По-моему, лучше всего сейчас просто плюнуть на все и попробовать догнать Ориэллу.
      - Нет. Нет, Д'Арван. - На лице Мары появилось выражение мрачной решимости. - Если мы сбежим, Хеллорин посадит сюда другого наместника, а это ужасно. Наш долг - остаться и попытаться возродить этот город. Только желательно, чтобы нас не разорвали на части те, кого мы собираемся защищать.
      ***
      Огонь уже лизал стены прежней усадьбы Ваннора. Паррик свистом собрал всех слуг и велел им укрыться в овраге у старого русла реки.
      - Ну что ж, Пендрал, - пробормотал он. - Я звал всех, но раз тебе не хочется выходить... Впрочем, я думаю, для тебя нет разницы, от чего умереть. А для меня - есть. - Он швырнул в живую изгородь горящий факел и направился в город.
      Перебегая от дома к дому, Паррик старался не попасться на глаза патрулям фаэри. "Да, Д'Арван свое слово держит", - с ненавистью думал он.
      Наконец он добрался до "Единорога". Начальник кавалерии не сомневался, что, если он не вытащит Геббу из подвала, она будет сидеть там, пока не остынет солнце. Каково же было его удивление, когда он увидел, что Гебба сидит за столом и потягивает вино.
      Паррик, проделавший столь опасный путь только ради нее, взвился от злости:
      - Эй ты! Я же сказал тебе не высовываться, пока., - Пока не придет человек, которому я доверяю. Все правильно - он пришел Из другой комнаты, прижимая к груди бутылку, вышел Харгорн. Паррик издал радостный вопль:
      - Я думал, ты погиб!
      - Как видишь, нет, - невесело улыбнулся Харгорн. - Хотя сейчас я думаю, что не много от этого выиграл.
      - Не дрейфь, - сказал ему Паррик. - Мы еще повоюем. Мы же всегда боролись с тиранами .
      - Нет, - сказал Харгорн. - Город захвачен фаэри, и тут мы бессильны. Нам придется выбирать между предложением Д'Арвана сотрудничать и жестокостью Хеллорина. Многие этого пока не понимают, и, боюсь, нам придется постараться их переубедить.
      Паррик уставился на него, пораженный.
      - Что? Мы будем поддерживать тирана?
      - Послушай, Паррик, - устало сказал Ваннор. - Какой, к дьяволу, из Д'Арвана тиран? Он не хотел никого убивать и не отдавал такого приказа. Ты это знаешь не хуже меня. И к тому же Мара теперь будет у нас - как это там называется? Ну вроде как королева. - Он пожал плечами. - Может быть, тебе проще называть Д'Арвана завоевателем. Но, как его ни назови, а выбора у нас нет.
      Глава 30
      ВЕРХОМ НА ВЕТРЕ
      Гринц проснулся оттого, что ему стало неудобно лежать. Сначала он подумал, что спросонок ему мерещится, но, приложив руку к каменному полу пещеры, понял, что это не так. Камень дрожал - и с каждым мгновением все сильнее. Остальные тоже заворочались; Шианнат с Искальдой уже проснулись. Ваннор, спавший на широкой каменной скамье, перевернулся с боку на бок, пробормотав;
      "Нет, нет, я никуда не пойду", вдруг свалился на пол. Разразившись громкими проклятиями, он сел, прислонившись спиной к стене, и долго хлопал глазами, не понимая, что произошло.
      Линнет откинула одеяло, смахнув крылом со стола тарелку, протерла заспанные глаза и вдруг испуганно вздрогнула:
      - Великий Йинза! Это же землетрясение! Скорее бежим отсюда!
      Гринц вспомнил землетрясение в Нексисе и сразу понял, отчего она в такой панике. В одно мгновение он вскочил и бросился к выходу. Только споткнувшись о Вульфа, он неожиданно сообразил, что некоторые из его спутников попросту, не проснулись.
      - Где Чайм? - закричала Искальда, увеличивая общее смятение. - Где Ориэлла?
      Гринц обратил внимание, что пантеры тоже исчезли.
      - Я не могу его разбудить! - Ваннор тряс неподвижное, тело того, кого они называли Форралом. - Он ранен: смотрите, кровь! - В голосе его прозвучал панический страх.
      - Ну-ка! - Шианнат подбежал и подхватил Форрала под мышки. - Бери его за ноги.
      Ваннор неуклюже подцепил ноги Форрала, и они вдвоем поволокли меченосца к выходу. Гринц с Искальдой вынесли Вульфа. Линнет торопливо сновала по пещере, собирая вещи, оружие и остатки еды. Земля уже сотрясалась с такой силой, что трудно было устоять на ногах.
      Снаружи тоже творилось нечто несусветное. Озеро вышло из берегов, в сосновой рощице с грохотом и треском повалились два дерева. Теперь уже тряслась вся гора. По склону, подскакивая, как мячик, пронесся огромный валун и глубоко зарылся в землю в нескольких шагах от Гринца, как раз в этот момент выбежавшего из пещеры.
      - Уходите подальше! - кричала Искальда. - На открытое место! Липнет, улетай! Мы отвезем остальных! - И не успел Гринц глазом моргнуть, как они с Шианнатом превратились в коней.
      - Помоги мне, Гринц! - крикнул Ваннор, стараясь забросить Форрала на спину Искальде. Вместе они кое-как справились с этой задачей и сами уселись на лошадей. Гринц пристроил Вульфа перед собой, и ксандимцы понеслись прочь от шатающейся башни.
      ***
      Форрал не успел перевести дух, как мертвый Миафан начал таять и вскоре совершенно исчез. Меченосец встревожился. Насколько реальна была эта ужасная битва? Когда он вернется в подлунный мир, исчезнут ли его раны? И не оживет ли Миафан?
      - О боги! - простонал он. - Только не говорите, что мне придется заново убивать этого подонка!
      - Нет, что ты. Где бы ни находилось сейчас его тело, он мертв.
      Форрал обернулся и увидел Ориэллу с Вульфом. Волшебница выглядела как обычно, а Вульф... Форрал почувствовал радость и гордость. Рядом с Ориэллой стоял крепкий десяти летний мальчуган с карими глазами и темными вьющимися волосами.
      - Похож на отца, правда? - тихо сказала волшебница.
      - Он настоящий маг - иначе как бы он сюда попал, - и это у него от матери, - гордо ответил Форрал. - К тому же, - с наигранной суровостью добавил он, - наш сын отличается способностью лезть куда не следует совсем как ты в его возрасте. - Он улыбнулся и обнял обоих. Но вместо физического прикосновения он почувствовал нечто совсем другое - словно обмен частичкой души.
      Ориэлла легонько коснулась его лица.
      - Никогда не думала, что снова увижу тебя таким, - сказала она. - И Вульф наконец узнает, как выглядит его папа. Я так рада, любимый. За это мгновение можно отдать все.
      - Послушай, - хрипло сказал Форрал, когда вновь нашел в себе силы заговорить. - Теперь, когда Миафана больше нет, с Вульфа снято проклятие?
      - Нет, отец, - сказал мальчик, и Форрал был рад, что может услышать его настоящий голос. - Проклятие снято только наполовину. Я могу обретать человеческий облик в Запредельном мире, но там, на земле, я по-прежнему волк. - Он осмотрел себя с удивлением. - Так странно... Я еще не могу привыкнуть. Очень трудно стоять на двух ногах.
      Внезапно его перебил голос Басилевса:
      - Вы должны немедленно покинуть Запредельный мир, и не только оттого, что наша с Габалом битва для вас смертельно опасна, но и потому, что ваши тела в обычном мире тоже сейчас под угрозой!
      Форрал выругался. Они так увлеклись своими семейными делами, что совсем позабыли о молдане.
      - Не мешкайте! - кричал Басилевс. - У вас мало времени! Скорее возвращайтесь назад!
      ***
      Молдан на мгновение отступили друг от друга, и стало видно, что они уже основательно изранены. У Басилевса не хватало нескольких щупалец, его переливающееся тело померкло, залитое кровью, но и Габал выглядел не лучше. После гибели Верховного Мага он окончательно лишился разума и теперь в слепой ярости набрасывался на Басилевса, даже не замечая собственных ран.
      Никогда еще молдан не приходилось сражаться друг с другом, и Басилевс с трудом мог заставить себя причинить боль другому молдану. Но он знал, что иначе нельзя. Если Габала не остановить, он отравит своим злом древние горы и не успокоится, пока не уничтожит Басилевса.
      Вдруг молдан вспомнил о людях - их надо предостеречь! Он крикнул им несколько слов и снова бросился в бой.
      Вскоре он убедился, что одолеть Габала ему не удается - их силы были равны, и Басилевс не мог дотянуться до сердца врага, не получив при этом сам смертельную рану.
      - Давай, Басилевс! Я его подержу!
      Молдан никак не ожидал услышать этот голос.
      - Чайм! Тебе нельзя здесь находиться!
      - Не думай об этом! Считай, что я просто возвращаю тебе долг! Действуй!
      За спиной у Габала возникло такое же существо, только его тело было пурпурным, а щупальца - синими. Оно крепко обхватило его так, что он не мог пошевелиться, и только бессильно бился в тисках Чайма. Басилевс устремился на обездвиженного врага и раскрыл зубастую пасть. Габал, поняв, что сопротивление бесполезно, обрушил на союзников поток проклятий, которые, впрочем, скоро сменились смиренной мольбой о пощаде. И тогда Чайм отпустил Габала, предоставив Басилевсу возможность разорвать сумасшедшего молдана на части.
      ***
      В пылу сражения молдан не думали о том, что их битва вызовет землетрясение в обычном мире. Вернувшись в свое тело, Форрал почувствовал, как дрожит земля, словно горы корчатся от невыносимой боли. Вульф, который пришел в себя раньше, потому что был юн и крепок да к тому же и не сражался, стоял над отцом и, тревожно поскуливая, тыкался холодным носом ему в лицо.
      Был уже день. Форрал огляделся и узнал плато, которое видел, когда они подлетали к долине Чайма. Разумеется, он вновь очутился в теле Анвара, чем был глубоко разочарован. Всего мгновение назад он был самим собой - и вот все кончено.
      Искальда отпихнула в сторону волка и принялась перевязывать меченосцу раны полосками одежды, оторванными у каждого из присутствующих.
      - Ориэлла, - прохрипел Форрал. - Где Ориэлла?
      - Мы не знаем, - ответила Искальда. - Линнет как раз ищет ее и Чайма. Пантеры тоже пропали... Форрал выругался и попытался подняться.
      - Лежи! - строго сказала Искальда и одной рукой без труда прижала его к земле. - Пока Линнет не вернется, ни ты, ни я никому не сможем помочь.
      ***
      - Чайм! Чайм, возвращайся! Очнись же ты наконец! - Ориэлла изо всех сил трясла Эфировидца за плечи, но он оставался недвижим. Волшебница была в отчаянии. Да что же с ним случилось? Она должна его разбудить - иначе они оба погибнут! - Басилевс! - взмолилась она. - Что происходит? Прекрати это как-нибудь! - Ответа не было.
      Вернувшись в свое тело, Ориэлла увидела, что оставаться в Башне Ветров стало опасно. Узкая скала ходила ходуном и в любой момент могла рухнуть. Но Ориэлла не представляла, как в таких условиях спуститься вниз без Чайма, а вывести его из транса ей никак не удавалось.
      - Ну, Чайм, ну давай же! - бормотала она. - Очнись, ПОЖАЛУЙСТА!
      - Что случилось? О боги! Я не думал, что так получится! - Эфировидец попробовал сесть, и с третьей попытки ему это удалось. О том, чтобы встать, не могло быть и речи. - Басилевс, как ты там?
      - Я не в состоянии остановить землетрясение! Это предсмертные муки Габала - их нельзя унять! Эфировидец выругался.
      - Ладно. Ориэлла, я превращусь в коня - на четырех ногах сейчас стоять сподручнее. Талисман Хеллорина с тобой? - Она кивнула, и он с облегчением улыбнулся. - Как только я поднимусь, прыгай мне на спину - и улетаем. Ориэлла не успела и глазом моргнуть, как перед ней лежал черногривый конь.
      С отчаянным ржанием Чайм начал подниматься. Палату Ветров трясло, и ноги коня разъезжались, он несколько раз падал, а когда все-таки сумел встать, скалу так тряхнуло, что теперь уже Ориэлла, не удержавшись, рухнула на каменный пол. Она тут же вскочила, но в это время Чайм споткнулся, заскользил и исчез в пропасти.
      - Чайм! - закричала волшебница и закрыла лицо руками, боясь посмотреть вниз. Горе ее было так велико, что она забыла об опасности, угрожающей ей самой.
      Протяжное ржание вернуло ее к действительности. Не веря собственным ушам, Ориэлла убрала руки - и подумала, что она сошла с ума. Прямо перед ней, без всякой поддержки, висел в воздухе Чайм.
      Новый толчок вывел ее из шока. Думать о том, "как" да "почему", лучше на твердой земле. Эфировидец осторожно подплыл к Палате Ветров и мягко опустился рядом с волшебницей. Ориэлла торопливо вскарабкалась ему на спину, и они наконец полетели. Ей даже не пришлось вызывать Древнюю Магию Чайм прекрасно справлялся сам. С тихим ржанием он взмыл в воздух и стремительно понес волшебницу прочь от шатающейся скалы.
      ***
      Форралу показалось, что прошла вечность, прежде чем в небе замаячила темная точка, и он узнал Ориэллу, летящую верхом на гнедом коне.
      - Она вернулась! - закричал он. - Вульф, летит твоя мама!
      Волшебница спешилась и подошла к своему семейству. Она сразу обратила внимание на бинты.
      - Я так и думала, что раны будут реальными, - сказала она. - Прости, что я не предупредила. - Волшебница обняла их обоих: сначала Форрала, потом - сына.
      - А ты куда подевалась? - Форрал взял ее за руку. - Видок у тебя ужасный. Ориэлла поморщилась:
      - Это и впрямь было ужасно! Надеюсь, больше мне не доведется пережить такое.
      - Уж конечно, не доведется, - заверил ее Форрал. - Миафан мертв, и...
      - Да я не о том! - Ориэлла вздохнула. - Я имею в виду, что мне пришлось торчать на этой проклятой скале в самом центре землетрясения! Она обернулась к Чайму, который вновь уже принял человеческий облик и улыбался до ушей. - Я несказанно счастлива, что ты уцелел, но, ради всего святого, объясни, как это тебе удалось? Я думала, ксандимцы не могут летать без Древней Магии.
      Чайм скромно потупился.
      - Обычные ксандимцы - да. Но я - Эфировидец, и мои способности тоже берут начало в Древней Магии. Я подумал об этом, когда тебе открылось Второе зрение, и с тех пор давно хотел попробовать летать самостоятельно, да все не решался. Ну а тут как-то само собой получилось. - Эфировидец поморщился. - Поверь мне, это было не самое приятное мгновение в моей жизни. Теперь я, кажется, понимаю, почему ты так ненавидишь высоту.
      ***
      Наконец подземные толчки прекратились, но Басилевс посоветовал Чайму еще немного подождать, прежде чем возвращаться в пещеру. Ориэлла, вылечив раны Форрала, с тревогой и нетерпением ждала возвращения Линнет. К величайшему ее огорчению, крылатая девушка никаких следов Шиа с Хану не обнаружила, но на закате пантеры нашлись сами, причем появились они с совершенно неожиданной стороны.
      - Где вы гуляли? - грозно спросила волшебница.
      - Мы были на Стальном Когте, - устало ответила Шиа. - Хвост Дракона раскололся во время землетрясения, и нам пришлось возвращаться в обход. И я должна предупредить вас, что здесь оставаться очень опасно. Мы проходили мимо Твердыни - похоже, ксандимцы намереваются выяснить, что стало с их проклятым Слепым Богом.
      Ориэлла вопросительно взглянула на Чайма. Эфировидец кивнул.
      - Давайте вернемся в пещеру и соберем самое необходимое. Если нагрянут ксандимцы, у нас не будет времени на сборы.
      ***
      Ночь выдалась для всех нелегкая, но все же Чайм настаивал на том, чтобы уйти глубже в горы, по направлению к югу, куда ксандимцы не забираются. Ориэлла и Форрал простились с Басилевсом, который заставил их пообещать, что они вернутся, как только будет возможность.
      - Он даже не сомневается, что мы вообще сможем вернуться, - по дороге сказала Ориэлла Эфировидцу. - Приятно знать, что хоть кто-то в это верит.
      - Я тоже верю, что мы вернемся, - ответил Чайм, - и выполним то, что задумали. Мы еще будем рассказывать о наших приключениях внукам.
      - Внукши? Нет уж, Чайм, довольно с меня испытаний!
      По крайней мере это их развеселило.
      Было уже далеко за полночь, когда они наконец остановились на привал. Без костра было плохо, но огонь виден издалека, а рисковать никому не хотелось. Ориэлла вызвалась караулить первой и была крайне удивлена, увидев, что Чайм, который уже вроде бы заснул, снова встает.
      - Тебе что, не спится?
      - Не в этом дело, - ответил он. - Просто я подумал, что мы не знаем, где сейчас Элизеф, а ведь у нее в распоряжении Крылатый Народ. Она может быть где угодно. Вот я и решил поймать ветерок и попробовать ее поискать.
      - Что бы я без тебя делала, Чайм, - с признательностью прошептала Ориэлла. Она была ему очень благодарна.
      - Этого ты никогда не узнаешь, - загадочно ответил Чайм и пошел прочь, прежде чем Ориэлла успела спросить, что он хотел этим сказать.
      ***
      Отойдя подальше от лагеря, Чайм включил Второе зрение, поймал поток серебристого воздуха и, вскочив на него, полетел в Аэриллию.
      Но Элизеф там уже не было. Чайм терялся в догадках, где теперь ее искать, но, на свою удачу, услышал разговор двух стражников, обсуждавших поход в Диаммару. Сначала Эфировидец хотел вернуться в лагерь и рассказать Ориэлле о том, что узнал, но потом ему пришла в голову мысль получше. Он оседлал попутную полоску ветра и отправился в Диаммару.
      ***
      Первое, что делала Элизеф, - это обеспечила себя привычной ее сердцу роскошью. Все необходимое для ее полноценного существования было доставлено из бывших независимых поселений или из Аэриллии. За несколько дней рабы очистили заваленные коридоры, нанесли мебели - одним словом, вновь придали башне жилой вид, и как раз сегодня Элизеф сюда переехала. Та, кого она ждала, должна была прибыть этой ночью, и встретить ее нужно было по-королерски. Элизеф подошла к большому треножнику с красным кристаллом и погрела над камнем руки. Она гордилась тем, что так быстро овладела магией кристаллов вымершего драконьего народа. Потом Элизеф уселась в резное кресло, покрытое шкурой пантеры, и поправила стоящие на столе золотые кубки. Пусть эта королева, которую следует встретить по-королевски, всего лишь простая смертная, но пустить ей пыль в глаза все же не помешает.
      Снаружи послышалось хлопанье крыльев. Ага, вот и кизин. Двери распахнулись, и Солнечное Перо объявил:
      - Ее величество королева Сара!
      Элизеф подошла к дверям и учтиво приветствовала гостью. Сара откинула капюшон, и улыбка Элизеф тотчас померкла. Она узнала в ней северянку. Что за шутки?
      Золотоволосая королева, казалось, не испытывает перед волшебницей ни малейшего трепета и кивнула ей в знак приветствия, словно рапная. Элизеф торопливо вернула на лицо улыбку, но внутри у нее все кипело от злости.
      - Ваше величество... - вежливо начала она.
      - Прошу вас! - перебила ее королева. - Оставим эти формальности! Я уверена, что мы с вами найдем общий язык. Я тоже родом из Нексиса и так же, как вы, ненавижу Ориэллу.
      У Элизеф отвисла челюсть.
      ***
      Услышав имя Ориэллы, Чайм, прятавшийся под потолком, спустился пониже. Он влетел в комнату вместе со сквознячком, когда королева входила. С Элизеф он уже встречался, а вот ее гостья пока была для него загадкой. Она, безусловно, смертная, но королева Сара? И как, во имя Богини, ее занесло сюда из Нексиса?
      Элизеф предложила королеве присесть, и та, непринужденно расположившись в кресле, изящным жестом взяла бокал с вином.
      - А теперь, - сказала Сара, - позвольте мне перейти к делу. Обещанные мною войска уже на подходе и к рассвету войдут в Диаммару. Они разместятся в пещерах и заодно будут охранять нижние входы. Взамен я попрошу вас помочь мне стать полноправной владычицей Казалима - ведь в настоящее время я всего лишь регентша.
      - Ну что ж, - согласилась Элизеф. - Благодаря захвату лесных поселений я не испытываю недостатка ни в рабах, ни в продовольствии. Мои крылатые воины всегда начеку, и среди друзей Ориэллы у меня есть шпион. Что бы она ни задумала, я узнаю об этом и буду готова к ее визиту. - Глаза ее вспыхнули. - А когда эта мерзавка будет мертва, мы поделим Южные Царства поровну, и все от этого только выиграют!
      - Особенно мы, - с веселым смехом подхватила Сара, и женщины дружно подняли бокалы.
      Из остального разговора важным было лишь то, что Сара останется в Диаммаре еще на несколько дней. Чайм затаился в углу и принялся ждать, когда кто-нибудь снова откроет дверь.
      Глава 31
      ВОПРОС ДОВЕРИЯ
      Эфировидец вернулся в лагерь, когда небо на востоке уже начинало светлеть. Подлетев к своему телу, он с признательностью обнаружил, что Шиа, оказывается, все это время его охраняла. Чайм воссоединился со своей продрогшей оболочкой и с тяжким стоном поднялся на ноги. Шиа тоже встала и заглянула ему в лицо.
      - Наконец-то! - проворчала она. - Ориэлла все убивалась, что нельзя оставлять тебя одного, вот я и решила покараулить. Ей нужно выспаться.
      - Она спит? - спросил Эфировидец. - Боюсь, мне придется ее разбудить. Есть новости.
      - А подождать нельзя? - Шиа рассерженно хлестнула себя хвостом. - Тем более если это плохие новости.
      - А кто охраняет лагерь? Хану? Шиа ощерилась.
      - Послушай, - прошипела она. - Мы не могли совладать с собой. Так мы устроены - в отличие от людей мы не вольны выбирать время и место для брачных игр. Это не я придумала.
      Чайм нахмурился.
      - Шиа, чем вы занимались прошлой ночью - ваше личное дело. Я могу только вам позавидовать, - он печально улыбнулся, - и пожелать счастья. Я вовсе не собираюсь вас осуждать.
      Шиа тихонько заворчала:
      - Я чувствую себя полной дурой. Все было бы хорошо, если бы мы не оказались на Стальном Когте. Когда я думаю, какой опасности мы подвергали не только себя - всех!.. - Она невольно вздрогнула. - Ужасно противно сознавать, что в любой момент ты можешь забыть обо всем на свете и натворить глупостей!
      - Может быть, вас просто потянуло в родные края, - попытался утешить ее Эфировидец. - Знаешь, лососи, как бы далеко они ни уплыли, всегда возвращаются на нерест в ту реку, где родились.
      - Правда? - с интересом спросила пантера. - До сих пор я знала о них только, что они очень вкусные.
      - Ты пытаешься переменить тему, - усмехнулся Чайм. - Когда у тебя появятся детеныши?
      - Да какое тебе дело? - возмутилась Шиа. - Я стараюсь вообще об этом не думать. Приблизительно через два с половиной месяца, - добавила она после минутной паузы. - Ты, кажется, хотел разбудить Ориэллу.
      - Может, и хотел, но это не мешает мне чувствовать, когда кто-то хочет уйти от разговора. Ты права - это не к спеху. Все равно до темноты мы никуда не поедем. Пойду-ка я лучше отдохну.
      Чайм заснул, но услышанное в Диаммаре не давало ему покоя, и во сне он видел войну и кровопролития.
      ***
      - Вот уж не думал, что когда-нибудь снова сюда попаду, - с горечью произнес Элизар, глядя сквозь решетки наскоро сколоченного барака на зияющие пасти пещер Диаммары. - Будь проклят тот день, когда я уезжал из Тайбефа! Будь проклята волшебница, которая притащила меня сюда!
      Нэрени взяла его за руку.
      - Дорогой, не надо винить Ориэллу. Разве она виновата, что на наш дом напали враги? Да если бы не она, у нас и дома-то своего не было бы.
      - И, если бы не она, у нас не было бы детей, а теперь смотри, что из этого вышло! - Голос Элизара дрожал от горя. - Почему, Нэрени? Почему после стольких лет ожидания Жнец даровал нам дочь и сам же ее отнял? - Он повернулся к жене, и глаза его гневно сверкнули. - Потому что Жнец вообще не хотел давать нам ребенка! А волшебница заставила тебя пойти против воли богов, и в наказание он отнял у нас Амалию!
      Нэрени вскочила на ноги.
      - Я не собираюсь сидеть тут и слушать, как ты несешь ахинею! вскричала она. - И если ты еще раз скажешь такое про нашу дочь, я тебя сама задушу! - Она развернулась и пошла в другой угол барака, не обращая внимания на изумленные взгляды своих товарищей по несчастью. Отойдя как можно дальше от Элизара, Нэрени села там и повернулась лицом к стене, чтобы никто не увидел, что она плачет.
      Внезапно она почувствовала, как кто-то коснулся ее плеча.
      - Уйди от меня, Элизар! А, это ты, Джарв? Все равно уходи Я не хочу ни с кем разговаривать.
      Не обращая внимания на ее слова, толстяк присел рядом.
      - Будь с ним помягче, Нэрени! Он потерял голову от горя. Ты же знаешь, как он боготворил Амалию.
      - А я, по-твоему, нет? - взвилась Нэрени.
      - Ты прекрасно понимаешь, что я не это имел в виду, - вздохнул Джарв. - У каждого из нас свое горе.
      - Вот именно! Ты тоже потерял бедную Устилу, но я не слышу, чтобы ты рассуждал о богах и возмездии. Неужели в мире мало зла и без этого?
      Джарв невесело рассмеялся.
      - Не думаю, чтобы жрецы с тобой согласились, да и для нас, простых смертных, боги не всегда означают зло. Нет, правда, меня утешает мысль о том, что Устила обрела покой и счастье, и Жнец позаботится о ней.
      - Да, твой бог добр и милостив, а у Элизара он мстителен и жесток!
      Джарв покачал головой.
      - Дай ему время, Нэрени.
      - Боюсь, это теперь зависит не от меня, - печально сказал она. - Что с нами будет, Джарв? Нас скоро уморят работой. И что будет, когда мы закончим строить, - если вообще доживем до этого дня?
      - Даже не знаю, что и думать, - со вздохом сказал толстяк. - Но у меня есть подозрение, что эта злодейка, которая нас захватила, желает править отсюда всеми Южными Землями. Диаммара - идеальное место для крепости, и если Небесный Народ уже под ее владычеством, то и остальных в скором времени ждет та же участь.
      - В таком случае, - тихо сказала Нэрени, - пусть я лучше умру и буду вместе со свой девочкой.
      В этот момент ее подергал за рукав Ланнерт, трехлетний сынишка Черной Птицы;
      - Рени... Мама опять плачет...
      Нэрени вздохнула и взяла его на руки. Тяжелые цепи на ручках и ножках мальчика приводили ее в ужас; но такими украшениями наделили всех крылатых рабов, чтобы они не могли улететь.
      - Хорошо, - сказала Нэрени малышу. - Я сейчас подойду. - Она повернулась к Джарву:
      - Знаешь, до того, как я встретила Ориэллу, в любой сложной ситуации у меня опускались руки. А теперь посмотри - я не только несу свое бремя, но и могу помочь кому-то еще. - Она с грустью усмехнулась. - Даже не знаю, благодарить ли мне за это волшебницу, или наоборот... Беспомощной быть гораздо легче.
      Черная Птица сидела над неподвижным телом мужа, роняя слезы на его опухшее от побоев лицо. Рядом лежала ее двухмесячная дочь и жалобно плакала, но она даже не смотрела в ее сторону.
      - О, Нэрени! - прошептала она. - Мне кажется, он умирает.
      Кондор пытался защитить Черную Птицу от издевательств Солнечного Пера, и его жестоко избили надсмотрщики. Уже целый день он лежал без сознания, и дыхание его становилось все тише и тише. Нэрени понимала, что это плохой признак, но вслух своих опасений не высказывала. Между двумя мужчинами существовала давняя вражда - Солнечное Перо считал, что королева должна была достаться ему. Но он хотел, чтобы Кондор знал о падении своей супруги, и поэтому, пока неясно было, выживет принц-консорт или умрет. Черная Птица была в относительной безопасности.
      Нэрени рассердилась, увидев, что королева совсем не обращает внимания на дочь. Неужели она не понимает, как ей повезло? Те, кто навсегда потерял дочерей, отдали бы все на свете, чтобы вернуть то, чем Черная Птица, как видно, совсем не дорожит. И все же она сначала обняла королеву, дала ей выплакаться, а уж потом принялась отчитывать.
      - Ты должна взглянуть правде в глаза, - твердо сказала Нэрени. - У нас нет ни лекаря, ни лекарств. Остается только молить богов, чтобы Кондор выжил. Но своим детям ты можешь помочь - и ты должна о них заботиться. Ланнерт боится, когда ты начинаешь плакать, и ради него ты должна быть мужественной. И еще ты должна кормить дочь и следить, чтобы она не замерзла. Сейчас ты нужнее ей, а не Кондору. Что бы сказала Эльстер, увидев, как ты обращаешься с ее крестницей?
      При упоминании об Эльстер Черная Птица вздрогнула как от удара.
      - Как ты можешь! - воскликнула она. - Как ты смеешь напоминать мне об Эльстер, когда мой муж умирает? - И она вновь разрыдалась.
      Нэрени с презрением отвернулась.
      - Ты королева, - сказала она сурово. - Веди же себя достойно. Успокой сына. Накорми дочь. Стань примером для своих подданных и ни в коем случае не теряй надежды!
      ***
      Не успела Ориэлла проснуться, как Чайм потащил ее в укромное место для секретного разговора. Как обычно, спросонок волшебница была не в духе.
      - Ну, что там у тебя? - недовольно спросила она. - К чему такая таинственность? Почему нельзя поговорить при всех?
      Эфировидец увел сердитую путешественницу в сосновую рощу. За ними, петляя между деревьями, летел верный ястреб.
      - Я хочу, чтобы никто, кроме тебя, не знал, что я был в Диаммаре, объяснил Чайм, когда они отошли достаточно далеко.
      - А ты там был? Ты же сказал, что полетишь в Аэриллию.
      - Не важно. Никто не должен знать, что я могу летать на ветрах и шпионить за Элизеф.
      Волшебница забыла о своем раздражении. Присев на камешек у ручья, она с возрастающей тревогой прислушивалась к словам Эфировидца.
      - Элизеф в Диаммаре? - удивилась она. - Но это же настоящая крепость... И потом, откуда она вообще про нее знает? Не говоря уж об Аэриллии... - Внезапно у нее мелькнула страшная догадка. - До сих пор мне это в голову не приходило. Чайм, она же никогда не была на юге!
      Эфировидец взял ее за руку.
      - Ориэлла, прости. Потому-то я и хотел поговорить с тобой наедине. И впредь нам нужно быть осмотрительнее. Кто-то из наших спутников - шпион Элизеф.
      - Не верю! - гневно воскликнула Ориэлла. - Как ты смел такое сказать!
      Чайм промолчал - он просто ждал, когда она остынет и сможет рассуждать здраво.
      Ориэлла закусила губу.
      - Извини, - сказала она. - Ты в этом уверен?
      - Уверен. Элизеф при мне сказала об этом королеве Казалима.
      - Саре? Что там делала эта паршивка? Чайм скривил рот.
      - Она снабжает Элизеф солдатами. Я вижу, вы с ней не питаете друг к другу особой любви.
      - Я эту маленькую шлюху давно знаю, - поморщилась Ориэлла. - Сначала она искала удачи в Нексисе - они с Анваром были любовниками, если хочешь знать, а потом вышла замуж за Ваннора.
      - Что? - Чайм был потрясен и уточнил:
      - Королева Казалима, о которой мы только что говорили?
      - Честное слово, так оно и было. В ночь Призраков Смерти Ваннор попросил нас с Анваром взять ее с собой и увезти из города. А когда после кораблекрушения мы попали в Тайбеф, она стала наложницей Ксианга и решила, что у него в доме ей будет лучше, чем у какого-то купца.
      Эфировидец покачал головой.
      - Боги милостивые! - пробормотал он. - Интересно посмотреть, что будет, когда они с Ваннором встретятся снова.
      Ориэлла закрыла лицо руками.
      - Даже не думай об этом. - Она убрала ладони и посмотрела на Чайма. Не обращай внимания. Сара - ничто по сравнению с Элизеф. Но ты говорил, что среди нас есть шпион? Чайм, этого же не может быть! - Она вскочила на ноги, словно желая убежать от собственных мыслей. - Мне нужно побыть одной. Я хочу все обдумать. Скажи остальным... Не знаю что, придумаешь сам. Или просто скажи, что я думаю, - этого достаточно.
      - Хорошо. - Чайм направился к лагерю, но остановился и, поколебавшись, снова подошел к волшебнице. - Я пришлю Шиа, чтобы она тебя охраняла. По крайней мере пантерам я могу доверять.
      Когда он ушел, Ориэлла опять села на камень. Она зачерпнула горсть мелких камешков и принялась по одному бросать их в ручей. По крайней мере пантерам я могу доверять... А она? Значит ли это, что она теперь не должна доверять даже Чайму? Нет, это чепуха. Он бы не стал ей тогда говорить... Но что, если он хочет посеять среди нас подозрительность? Ориэлла некоторое время обдумывала эту мысль, но потом пришла к выводу, что лазутчиком может быть только тот, кто был в Нексисе, когда туда вернулась Элизеф. Или кто-то из Аэриллии. Значит, это Линнет или Гринц. Недаром он так настойчиво просился в поход...
      И все же в душе она понимала, что на это надежды мало. Предатель, вероятнее всего, тот, кто был воскрешен Чашей Жизни. Неужели Ваннор? Или Форрал? Боги, только бы не Форрал! И что же мне теперь делать? Пока для волшебницы ясно было одно: проникнуть в Диаммару незаметно для Элизеф нет никакой возможности.
      - Что случилось? - с тревогой спросила Шиа, появляясь из-за деревьев. - Чайм мне ничего не стал объяснять - просто попросил тебя охранять. Ты скрываешь свои мысли, но я чувствую, что на сердце у тебя тяжело. В чем дело?
      - Шиа, я совсем запуталась. - Ориэлла быстро пересказала ей то, о чем говорил Эфировидец.
      Пантера на минуту задумалась, рассеянно вылизывая переднюю лапу.
      - Ты упускаешь из виду одну вещь, - сказала она наконец. - Если предатель все время был среди нас, то почему же он до сих пор тебя не убил? Таким образом Элизеф было бы куда проще от тебя избавиться. Так почему же она этого не сделала? Ответ может быть только один: она хочет, чтобы ты к ней пришла. Но почему?
      Ориэлла посмотрела на Шиа так, словно впервые увидела.
      - Боги милосердные, - медленно проговорила она. - Ты совершенно права - и объясняется все это очень просто. Шиа, какая же я дура, что раньше не догадалась. Элизеф нужны оставшиеся Талисманы, и она хочет, чтобы я сама принесла ей Жезл Земли и Арфу Ветров!
      - Это мы еще поглядим! - зарычала Шиа. - Если она попытается тебя убить, сначала ей придется иметь дело со мной!
      Ориэлла подошла и погладила пантеру по голове.
      - Нет, Шиа. В этой борьбе уже погибло много моих друзей, и я не хочу увеличивать число погибших. Должен быть выход...
      - Насколько я понимаю, - сказала Шиа, - Элизеф не должна догадаться, что нам что-то известно. Остается только одно - как можно быстрее лететь в Диаммару, надеясь, что шпион не успеет ей доложить, и мы застанем ее врасплох.
      - Настолько быстро туда долететь не удастся, - возразила Ориэлла. - А Элизеф хорошо подготовилась к встрече. Нам нужно, не вызывая подозрений, сначала подобраться поближе, а уж тогда нападать.
      - Можно создать щит, - сказал откуда-то Чайм.
      - Что? - Ориэлла побледнела как полотно и завертела головой, но рядом никого не было.
      Шиа с громовым ревом метнулась куда-то вбок и подпрыгнула вверх. Послышался сдавленный крик - и Ориэлла наконец увидела Чайма: он был прижат к земле. Шиа поставила передние лапы ему на грудь и обнажила клыки. Ястреб с пронзительным криком закружился над ним, явно собираясь выклевать Эфировидцу глаза. Ориэлла успокоила птицу, но была крайне признательна Шиа, что та не давала Чайму подняться. Она холодно посмотрела на него и сказала:
      - Надеюсь, ты объяснишь мне, зачем тебе понадобилось за мной шпионить?
      - Ориэлла, - прохрипел Эфировидец. - Подумай сама, если бы я за тобой шпионил, разве бы стал себя выдавать? Я бы оставил свое тело в сторонке и прилетел бы на ветре .
      Шиа посмотрела на волшебницу - В его словах есть резон, - задумчиво сказала она Ориэлла кивнула:
      - Мне тоже так кажется.
      - Пожалуйста, убери свою кошку, и я все объясню. Она мне ребра сломает, - взмолился Чайм.
      - Хорошо. - Ориэлла приняла решение. - Отпусти его, Шиа. Но смотри, Чайм, если меня не удовлетворит твое объяснение... Я всегда тебе доверяла, и мне не хотелось бы расставаться с этой привычкой.
      Эфировидец поднялся с земли и ощупал ребра.
      - Не беспокойся, то, что я скажу, тебе, несомненно, понравится. Похоже, я нашел способ пробраться в Диаммару. Только что я испытал его на тебе, и, как ты сама могла убедиться, он весьма эффективен. Если бы я не заговорил, ты бы меня в жизни не обнаружила... - Он улыбнулся. - Поверь мне, это отличный способ.
      Глава 32
      ГОРОД ДРАКОНОВ
      Скуа вышел на балкон, огибающий одну из многочисленных башенок Храма Йинзы, чтобы полюбоваться закатом и послушать Плач Инкондора. Этот бьющий по нервам звук был для Верховного Жреца слаще музыки. "Этот Плач принадлежит мне, - думал он. - Он - часть Аэриллии и поэтому - мой".
      Последние лучи осеннего солнца позолотили резные башенки и стройные шпили Аэриллии. Скуа обозревал свои владения. Теперь, когда Элизеф покинула город, он стал его полноправным хозяином. Бывали минуты, когда его начинала грызть совесть за то, что он предал свою королеву, но Верховный Жрец всегда утешался, тем, что многих заблудших в вере ему удалось наставить на путь истинный. Он уже подумывал об ужесточении законов против вероотступников, дабы оградить свою паству, ибо хоть плоть их и пострадает, зато души будут спасены.
      Скуа поежился: с севера подул резкий холодный ветер. "Странно, подумал он. - Погода меняется... Пожалуй, лучше зайти внутрь".
      Тут он заметил вдалеке огромную черную тучу, которая стремительно приближалась к городу. Теперь понятно, почему так резко похолодало. Похоже, вот-вот разразится буря. Впрочем, это не особенно его встревожило: в этих местах бури не были редкостью.
      Новый порыв ледяного ветра принес с собой запах склепа. Верховному Жрецу стало несколько не по себе, но он отогнал от себя мрачные предчувствия. Что может случиться? Великий Йинза не допустит, чтобы его верный служитель пострадал. Внизу поднялся страшный шум: люди в испуге улетали из города, направляясь на юг. "Глупцы? - подумал Скуа. - На открытом месте буря страшнее..."
      Черная туча растянулась уже на полнеба и с каждым мгновением становилась все больше. Скуа уже догадался, что это не явление природы, но все равно не уходил с балкона, не в силах отвести глаз от жуткого зрелища. Йинза все-таки предал его - как он сам предал свою королеву! Так он и стоял, когда Нихилим, словно огромный черный плащ, накрыли Аэриллию и приступили к еде.
      ***
      Через две ночи Ориэлла и ее спутники вышли к лесу на границе Алмазной пустыни. Мысли волшебницы были мрачны: Чайм рассказал ей о том, что Элизеф разгромила независимые поселения. Если Элизар и его жена еще живы, то теперь они, наверное, в Аэриллии. А что стало с ее прощальным подарком? Родился ли у них ребенок? Выжил ли он во время нападения крылатых воинов? Если с ним что-нибудь случилось... Ориэлла стиснула зубы и так крепко вцепилась в гриву коня, что Чайм возмущенно заржал.
      Если захваченные поселения Элизеф использует в качестве продовольственной базы, там должна быть охрана. Путешественники опустились на северо-восточной границе леса, подальше от Цитры и Эйри. Ориэлла с Эфировидцем покинули свои тела и на крыльях ветра вылетели на разведку. Когда взошло солнце, они увидели внизу распаханные поля и несколько деревянных домов.
      - Хорошо, - сказал Чайм, стараясь говорить тише даже в мысленном разговоре. - Можно испытать наш щит здесь, не дожидаясь, когда мы достигнем Диаммары.
      - Предлагаешь во всем находить светлую сторону? - уныло спросила волшебница. - Ну что ж, может, ты и прав. Не хотела я оставлять врага у себя в тылу, но ничего не поделаешь.
      - Отруби змее голову - умрет и хвост, - заметил Чайм. - Элизеф держит в плену законную королеву, не забывай об этом. Когда мы освободим Черную Птицу, крылатые тут же переметнутся на нашу сторону - надеюсь, во всяком случае. А пока давай хорошенько осмотримся, чтобы в случае чего знать, что нас ждет.
      Некоторое время они наблюдали за солдатами, которые опустошали склады поселенцев. В этом году у Элизара выдался славный урожай, и Ориэлла с Чаймом грустно смотрели на горы фруктов, овощей и сушеного мяса, подлежащие отправке в Аэриллию. Волшебница вздохнула:
      - Как жаль, что в бестелесном состоянии нельзя ничего украсть.
      - Да ладно, - сказал Чайм. - Скоро будем пировать в Диаммаре.
      - Ты летаешь, конечно, быстро, - ответила ему Ориэлла, - но все же не так быстро, как ветер. Хорошо еще, если через три ночи мы будем там. И если бы нам удалось разжиться здесь едой, мне было бы спокойнее.
      Когда они вернулись и сообщили своим друзьям о том, что увидели, Линнет предложила:
      - Я могу слетать и взять все, что нужно. Скажу, что меня прислали из Аэриллии, - никто ничего не заподозрит. Волшебница улыбнулась:
      - Ты думаешь, это так просто?
      - Нет. - Линнет пожала плечами. - Конечно, я не такая наивная. Но все же можно попробовать. Ориэлла задумчиво покивала:
      - Ну что ж, может быть, у тебя и получится.
      - Позволь, я тоже пойду, - вмешался Вульф. - Волка вообще никто ни в чем не заподозрит.
      - Конечно, - ответил Форрал. - Его просто подстрелят! Здесь тебе не Долина. Никуда ты не пойдешь. Вульф тихонько заскулил.
      - И не мечтай! - строго сказал меченосец. - Я буду следить за тобой, как сокол, мой мальчик. Ты останешься здесь.
      ***
      Ближе к вечеру Линнет искупалась в речке и постаралась привести себя в порядок, чтобы выглядеть как можно представительнее. Друзья пожелали ей удачи, и она полетела в Цитру. Сердце ее замирало от волнения. Она понимала, что теперь все зависит только от нее, и сознавала опасность своего плана.
      Когда она подлетела к поселению, ее остановил окрик:
      - Эй ты! Откуда взялась? Назови свое имя! Линнет обернулась и увидела направленные на нее арбалеты. Она не торопясь опустилась на землю.
      - Кто ты такая? Я раньше тебя здесь не видел, - сказал один из солдат.
      - Не видел? - надменно ответила ему Линнет. - Значит, плохо смотрел. Я была в Эйри, а потом меня послали сюда помочь вам укладывать продовольствие.
      - А где твоя форма? - спросил другой стражник. - Твоя одежда больше похожа на грязный мешок. Линнет засмеялась:
      - А это, собственно, он и есть. На меня вчера вывалился другой мешок гнилых слив. Пришлось надеть первое, что попалось под руку, пока отстирают форму. Вонь была невыносимая.
      Солдаты засмеялись.
      - Могу себе представить! Ну хорошо, пролетай - тебе там работы хватит. Только смотри не вывали на себя еще какой-нибудь дряни.
      Вздохнув с облегчением, Линнет полетела в поселок, где отыскала крылатого капитана, и снова рассказала свою историю. Капитан не стал даже задавать вопросов - он был только рад лишней паре рук. Скоро Линнет уже вовсю увязывала мешки для отправки в Диаммару.
      Набив один мешок головками сыра, а другой - сушеным мясом, Линнет просто-напросто их "потеряла" - оставила в темном углу сарая. Она прихватила еще парочку одеял, прокралась к своему тайнику, навьючила на себя добычу и, улучив момент, полетела прочь, стараясь держаться поближе к деревьям.
      Конечно, ее все равно заметили; услышав за спиной хлопанье крыльев, она обернулась и увидела, что ее настигает крылатый патруль. У Липнет екнуло сердце, но потом она сообразила, что солдаты летят от Эйри - совсем с другой стороны. Но спрятаться все равно не мешало бы, а то возникнут ненужные вопросы. Линнет быстро огляделась и вдруг заметила среди деревьев закопченную стену.
      Дом? Здесь, в стороне от поселения? Благодарение Йинзе за это чудо!
      Дом сильно пострадал от пожара, но все же в нем можно было найти укрытие. Линнет нырнула за груду рухнувших балок и сидела там, затаив дыхание, пока шум крыльев не растаял вдали.
      Уже смеркалось. Линнет вылезла из-под балок и с наслаждением расправила затекшие крылья.
      - Не двигайся, а то буду стрелять! Она замерла, мысленно выругавшись. А я уже почти долетела...
      - Положи мешки и отойди в сторону! Внезапно Линнет показалось, что голос совсем еще молодой. Сделав вид, что развязывает мешок, она вдруг резко упала на колени и, схватив острый камень, не оглядываясь, швырнула его за спину. Раздался крик боли, и стрела со свистом ударилась о стену. Линнет обернулась - и увидела в тени дома мальчика лет пятнадцати и девочку лет десяти.
      ***
      Ориэлла смотрела на детей, не в силах поверить, что эта славная девчушка и есть тот самый ребенок, которого она подарила Нэрени.
      - Просто чудо, что вам удалось спастись. Вы могли задохнуться под обломками.
      - Мы прятались в винном погребе, а в них всегда делают отдушины, объяснил мальчик.
      Ориэлла смотрела на него и не слышала того, о чем он говорит. Она вспоминала его отца Петреля и думала о том, жив ли он еще - С едой было хуже, - сказала Амалия, - мы только по ночам могли выбираться в лес, да и то только за корешками да за ягодами - чтобы приготовить мясо, нужен костер, а мы боялись, что нас заметят.
      - Я так рад, что вы нас нашли, - сказал Терсел, не пытаясь больше казаться взрослым и самостоятельным. - Мы не могли долго оставаться в погребе, а я не знал, куда нам идти.
      Волшебница подумала о том, с каким бы удовольствием она сама переложила ответственность на кого-нибудь другого. Но, к сожалению, это ей никогда не удавалось и, похоже, уже никогда не удастся.
      - Госпожа, - напомнила ей Линнет, - скоро меня хватятся и начнут искать. Надо спешить. Но мы не можем оставить их в лесу одних. - Она указала на Терсела с Дмалией. - Их поймают.
      - По-твоему, на поле боя им будет лучше? - спросила Ориэлла, но тут же поняла, что девушка права. - Ну хорошо, - сказала она, - уже стемнело, можно отправляться. Амалия, сядешь на Шианната позади Форрала. Терсел, ты можешь летать на большие расстояния?
      Темноволосый мальчик ухмыльнулся:
      - Не волнуйтесь, госпожа, я просто сгораю от нетерпения размять наконец крылья.
      Когда все сели на коней, Ориэлла наклонилась к Чайму и шепнула ему на ухо: "Давай".
      Объединенными усилиями Эфировидец и Ориэлла создали двойной щит из двух разных видов магии. Волшебница при помощи Высшей Магии Жезла защищала всю компанию от волшебного зрения Элизеф, а заодно лишила ее возможности связаться со своим шпионом - кем бы он ни был, а иллюзия Чайма не позволяла обнаружить их простым наблюдателям.
      С дополнительным грузом лететь было гораздо тяжелее. Ориэлла понимала, что Чайм скоро устанет поддерживать иллюзию, и гадала, успеют ли они к этому времени добраться до Диаммары. Следующие несколько дней должны были стать решающими.
      ***
      - Эй, смотри-ка! Две лошади отвязались! - Казалимский солдат, охранявший пещеру, был рад, что появилось хоть какое-то дело: ночное дежурство - занятие скучное. Он и его напарник подошли к лошадям, щипавшим траву у выхода из пещеры. При этом они не заметили, как за их спинами внутрь проскользнули две большие черные тени.
      - Вот олухи! - проворчал тот, что первым увидел лошадей. - Узла покрепче завязать не могут! Так недолго и лошадей потерять - выйдут наружу, тут им и крышка. Ведь скоро рассвет. А какие славные лошадки, - добавил он, потрепав по холке белую кобылу, которая немедленно ткнулась мордой ему в карман. - Будь у меня такая, я бы о ней лучше заботился.
      - Давай быстрее! - буркнул его товарищ, судя по всему, не любитель конины. - Капитан три шкуры с нас спустит за то, что мы бросили пост.
      - Никак не возьму в толк, а чего тут вообще охранять? Пленники заперты, а кому придет в голову тащиться сюда через эту проклятущую пустыню?
      Когда стражники наконец ушли, белая кобыла выплюнула изо рта связку ключей. Потом очертания лошадей стали зыбкими и расплывчатыми, и на их месте оказались Шианнат и Искальда. Подобрав ключи, они осторожно прокрались в дальний конец пещеры, а возле барака к ним присоединилась пантера.
      Элизар не мог спать, хотя за день выматывался не меньше, чем остальные рабы. Возвращаясь в барак, он съедал скудный паек и сидел до утра, прижавшись к решетке. Он думал о дочери. С Нэрени за эти дни он не сказал и двух слов. Настоящее было для него невыносимо, и поэтому он все чаще старался хотя бы в мечтах уйти в прошлое.
      - Элизар! - раздался чей-то свистящий шепот, и, вернувшись из грез, наставник увидел сквозь прутья решетки знакомую физиономию.
      - Шианнат?
      - Тес!.. Слушай меня, Элизар, и, во имя Жнеца, постарайся не шуметь. Ориэлла здесь. Мы хотим освободить вас и поднять в пещерах восстание. Вот ключи. - Он протянул Элизару липкую влажную связку. - Прежде всего выпустите крылатых. Только пусть они держат себя в руках. Если стража проснется раньше, чем нужно, все пропало.
      Элизар горячо закивал и уже поспешил открывать замки, но Шианнат просунул руку между прутьев и ухватил его за рукав.
      - Да, чуть не забыл! - прошептал он. - Мы нашли твою дочь. Она жива! И с этими словами он отступил в тень, оставив Элизара стоять подобно статуе. Когда смысл сказанного наконец проник в сердце бывшего наставника Арены, оно раскрылось, словно цветок. Слезы радости и благодарности сверкнули в уголке его единственного глаза.
      - Спасибо! - прошептал он. - Спасибо тебе! - В тот миг он и сам не мог бы сказать, к кому обращается, но слова его от этого не были менее искренними,
      ***
      Черная Птица рассеянно баюкала дочь. Теперь Нэрени проводила с ней каждую свободную минуту. Кондор каким-то чудом был еще жив, но сознание по-прежнему не возвращалось к нему, и Черная Птица уже потеряла надежду, что он когда-нибудь очнется. Казалось, он повис между Двумя Мирами, упрямо не желая смириться с собственной смертью.
      Королева все чаще думала о тех далеких днях, когда они только что поженились. Она вспоминала, как он подбадривал ее и давал мудрые советы. Вспоминала его ликование, когда она, так сказать, предложила ему руку и сердце...
      - Кондор, да поправляйся же ты, во имя всех демонов! Вернись ко мне, прошу тебя...
      Она была так поглощена своими мыслями, что не заметила перемен, происходящих вокруг. Только почувствовав, что кто-то стоит над ней, она подняла голову - и увидела Элизара. Он широко улыбался, а в руках у него была связка ключей. Но он не смотрел на Черную Птицу. Он видел только свою жену.
      - Нэрени, Нэрени! - радостно зашептал он. - Амалия жива!
      ***
      Элизар вернулся к Шианнату.
      - Что теперь?
      В темноте сверкнули белые зубы - Шианнат улыбался.
      - Теперь мы займемся стражниками. Убить их или запереть - не важно; главное, чтобы никто не поднялся наверх и не поднял тревогу. Предупреди всех. Сейчас я открою ворота. Дождитесь моего сигнала, и тогда - в бой!
      ***
      Небо над Городом Драконов заволокли грозовые тучи. Элизеф вышла на плоскую вершину самой высокой башни и принялась расхаживать вперед-назад.
      - Ну где же она? - бормотала Волшебница Погоды. - Где эта проклятая Ориэлла?
      Она была вне себя. Уже три дня она ничего не могла узнать о своем враге. Как раз тогда, когда Ориэлла достигла Алмазной пустыни и стало необходимо следить за каждым ее шагом, Элизеф вдруг утратила связь со своим шпионом. Всякий раз, пытаясь проникнуть в сознание Ваннора, она натыкалась на гладкую, твердую зеркальную стену.
      - Я знаю, эта мерзавка уже близко! - исступленно повторяла она.
      Элизеф усилила посты и в небе, и на земле, дала приказ казалимским наемникам находиться в полной боевой готовности. Спрятав Чашу и Меч в надежном месте, она, сделала последнее, что намеревалась, - призвала грозу, которую в любой момент могла обрушить на город.
      - Давно мы не виделись. Элизеф. Я тоже ждала нашей встречи.
      С беззвучным воплем Элизеф обернулась, пытаясь понять, откуда раздался голос. Крыша была пуста, но там, внизу, на улице - чья это знакомая высокая фигура с огненными волосами? Проклятие, она идет в Изумрудную Башню!
      Элизеф яростно замахала руками, пытаясь привлечь внимание стражников на другом краю кратера.
      - Да вот же она! - Голос ее срывался. - Вы что, ослепли? Ориэлла здесь! Как вы посмели ее впустить?
      Она побежала к лестнице, но, поскольку перил драконы не делали, спускаться пришлось медленно. За это время Ориэлла успела скрыться. Тогда Элизеф принялась искать Ваннора - и далеко ей ходить не пришлось.
      ***
      Сражение в главной пещере было быстрым, но кровопролитным. Пленники из обоих поселений, крылатые и бескрылые, наконец смогли отомстить за погибших близких и отплатить за разбитые мечты. Проснувшись, стражники обнаружили, что они безоружны, рабы на свободе, а выход из пещеры стерегут два Черных демона. Кристаллы, которые служили драконам подъемниками, тоже были недоступны: путь к ним преграждали два странных воина с севера, мужчина и женщина. Скоро к ним присоединился раб, руководивший восстанием, - по слухам, тот самый, что когда-то убил самого Ксианга. Никто не осмелился мериться с ними силой.
      Добрая половина казалимских наемников все-таки уцелела: им хватило ума сдаться без сопротивления Их заперли в тех же бараках, которые они охраняли, и предоставили возможность на собственной шкуре узнать, каково там живется.
      Когда окончился бой, Кондора и других раненых перенесли к озеру.
      - Что дальше? - спросил Петрель у Шианната. Он и его жена. Огненный Хохолок, уже знали, что Терсел жив.
      - Дальше? Поднимемся в город, - ответил ему Шианнат. - Ориэлла говорила, что где-то тут есть потайной ход, какой-то кристалл... Я не особо понял, но раз Элизеф поставила казалимцев охранять пещеру, значит, она должна знать...
      - Не думаю, - вмешалась Нэрени. - Я слышала разговоры. Ясно, что эту пещеру она считает отдельной от тех, что в горе, куда она попала через верх. Поэтому она заставила нас прорыть ход на нижние этажи. Но здесь действительно были еще два подъемных кристалла, - сказала она, не обращая внимания на Элизара, который, как только жена заговорила об этом, перестал улыбаться. - Я, пожалуй, забыла, где они точно, но Шиа должна помнить. Она нахмурилась, припоминая. - Один около озера - не толкай меня, Элизар, я и так вся в синяках! - но он ведет только до половины пути. Ориэлла рассказывала, что там какие-то невидимые мосты, звонки и прочее в этом роде. А другой - тот, на котором они спустились обратно, он... Ну да, он находится в пещере - вон там...
      Шиа подбежала к дальней стене и принялась отчаянно скрести когтями камень. Шерсть у нее встала дыбом. Здесь некому было прочесть ее мысли зато все прочли ее жесты, и всем стало ясно, что пантера нашла это место.
      Шианнат бросился к ней.
      - Вперед! - крикнул он. - Небесный Народ может лететь через верх. Вы знаете, что нужно делать. Ну а мы поднимемся по кристаллу. Сколько человек он возьмет за раз, Нэрени?
      Она пожала плечами:
      - Я думаю, шесть или восемь. Не очень много.
      - Ладно, тогда первыми поедут пантеры, - решил Шианнат. - Они вдвоем дерутся за десятерых. Искальда, ты с ними - будешь руководить. А ты, Элизар? Пойдешь в авангарде?
      Элизар поспешно отпрянул. По лицу его пробежала тень.
      - Нет, я... - начал он. Глаза Нэрени сузились.
      - Там твоя дочь, - сказала она.
      Наставник Арены шагнул вперед:
      - Да, я иду.
      Нэрени обняла его.
      - Я горжусь тобой, - тихо сказала она и пошла помогать Черной Птице, которая вместе с Джарвом осталась перевязывать раненых. Бросив последний взгляд на воинов, один за другим исчезавших в стене, Нэрени впервые в жизни пожалела, что не училась военному делу.
      ***
      - Но ты же не можешь так просто уйти, а нас бросить, - сказала Амалия. - Госпожа Ориэлла велела тебе нас охранять. А вдруг кто войдет?
      - Да никто не войдет! - нетерпеливо ответил Ван-нор. - Не понимаю, почему я должен торчать тут с вами, словно не воин, а нянька. В конце концов, у вас тут есть волк.
      С этими словами он ушел. Амалия и Терсел оглянулись, чтобы узнать, где волк, но тот тоже исчез.
      - Ну вот, Гринц, сейчас проверим, какой из тебя взломщик, - прошептала Ориэлла.
      Поскольку вход в Изумрудную Башню был разрушен во время землетрясения, рабы отстроили его заново из обычного камня и навесили большую железную дверь со множеством сложных замков.
      - Где она взяла эту махину? - удивился Форрал. Ориэлла пожала плечами:
      - В недрах горы уйма комнат с такими дверями. Мы так и не смогли открыть ни одной.
      - Уж я-то смогу, будь я проклят, - пробурчал Гринц, ворочая в одной из замочных скважин кончиком кинжала. - Я еще не встречал ни одного замка, который мне не удалось бы открыть.
      - Только быстрее, - сказал Форрал. - Надо бы попасть внутрь, пока Элизеф не успела вернуться.
      Внезапно ястреб вспорхнул с плеча Ориэллы и с взволнованным криком закружился у нее над головой.
      - Глядите!
      - Волшебница показала куда-то вверх. - Пантеры с ксандимцами освободили рабов!
      В небе шел бой не на жизнь, а на смерть. Крылатые воины пронзали тучи, то появляясь, то исчезая, сталкивались и разлетались, и трупы убитых падали вниз.
      За спиной Ориэллы раздавалось шуршание, лязг и тихие проклятия. Она понимала, что Шиа вот-вот приведет рабов к подъемнику - и дверь к этому времени должна быть открыта.
      - Гринц, - сказала волшебница. - Как ты думаешь...
      - Все! - радостно воскликнул вор, и дверь с щелчком распахнулась.
      - Молодец! - Ориэлла похлопала его по плечу.
      - Я же говорил, что пригожусь! - осклабился Гринц. Винтовой коридор внутри башни по-прежнему был залит зеленоватым светом, и Ориэлла вдруг вспомнила, при каких обстоятельствах ей довелось увидеть его впервые. Она повернулась к Форралу и взяла его за руку.
      - Помнишь это место? Ты явился мне ночью и привел меня сюда...
      - Еще бы, конечно, помню! - сказал меченосец. - Боги, как я тогда был рад тебя увидеть. Владыка Смерти едва не уничтожил меня за эту выходку. Он крепко сжал ее пальцы. - Но, клянусь Чатаком, я не жалею.
      Поднявшись на один виток, они увидели пантер, Искальду и Элизара. Ориэлла радостно обняла наставника Арены, а он первым делом спросил:
      - Где моя дочь?
      - Не волнуйся, она в безопасности. В надежном укрытии и притом с охраной. - Ориэлла повернулась к Искальде:
      - Встречай остальных, а мы осмотрим башню.
      - Ничего не выйдет, - сказала Шиа. - Землетрясение повредило кристалл. Сюда больше никто не сможет подняться.
      - Ничего, как-нибудь справимся. Главное - обшарить всю башню.
      Волшебница была уверена, что Элизеф именно здесь спрятала Чашу и Меч, но после долгих бесплодных поисков была вынуждена признать, что ошиблась. Она стояла посреди сверкающей залы и ругалась последними словами. Если здесь Талисманов нет, то где же они? А главное - где Элизеф?
      Глава 33
      ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЖИЗНИ
      Элизеф бежала по улицам Диаммары, пытаясь напасть на след исчезнувшего врага. Ей было трудно сосредоточиться, ведь еще приходилось то и дело переключаться на сознания своих пешек, и Волшебнице Погоды казалось, что она движется в гигантском калейдоскопе. К счастью, сознание Ваннора на сей раз было открыто, и она послала его тоже искать Ориэллу.
      В конце концов Элизеф потеряла терпение. Воины Солнечного Пера оказались не готовы к атаке, и восставшие рабы явно одерживали победу. "Пора браться за дело самой", - подумала Элизеф. Она проникла в сознание Берна, который отсиживался в одном из зданий, и приказала бывшему пекарю принести Талисманы на площадку, венчающую самую высокую башню города.
      - Ориэлла! - закричала Элизеф, с помощью магии усилив свой голос так, что он был слышен по всей Диаммаре. - Я устала играть в кошки-мышки! Если хочешь сразиться со мной, найдешь меня на верхушке самой высокой башни!
      Ответа не последовало, но Элизеф на него особенно и не рассчитывала. Не оглядываясь, она торопливо направилась к самой высокой башне.
      Берн был уже наверху. Чаша и Меч лежали у его ног. Очень хорошо. Ну а как там Ваннор?
      В тот миг, когда Элизеф скользнула в его сознание, он как раз отыскал Ориэллу.
      ***
      Ваннор бежал по улицам Диаммары, не понимая, что с ним творится. Сознание то меркло, то снова включалось, и каждый раз, приходя в себя, он обнаруживал, что оказался совершенно в другой части города. Его вела только одна мысль: надо найти Ориэллу. Возле сверкающей зеленой башни он наконец увидел ее.
      - Ваннор? - Ориэлла, нахмурившись, двинулась ему навстречу. - Что ты тут делаешь? Ты должен был присматривать за детьми...
      В это время в сознание Ваннора вошла Элизеф и, схватив его рукой меч, обрушила клинок на Ориэллу. Волшебница рухнула, обливаясь кровью. Внезапно раздался крик ярости - и глазами Ваннора Элизеф увидела, как из-за угла с мечом в руке выбежала вторая Ориэлла. Глаза ее метали молнии. Взглянув вниз, Элизеф увидела, что в луже крови лежит не Ориэлла, а ксандимец, которого Ваннор называл Эфировидцем. Потом сверкнул меч Ориэллы - и больше Ваннор уже ничего не видел.
      ***
      Ориэлла в ужасе уставилась на двух мужчин, лежащих у ее ног. Она присела рядом с Чаймом - рана Эфировидца была смертельна. Элизеф рассчитывала обезглавить врага, и это ей почти удалось. Из разрубленной шеи Эфировидца фонтаном струилась кровь. Лечить его не было времени - и Ориэлла сковала заклинанием сохранения и Чайма, и Ваннора, - хотя не сомневалась, что купец уже мертв. Так вот кто, оказывается, был шпионом! Но хотя удар нанесла рука Ваннора, Ориэлла не сомневалась в том, кто направлял его руку. Он был ее другом - и, хоть ей пришлось его убить, сейчас она горевала о нем не меньше, чем об Эфировидце. Теперь ей во что бы то ни стало нужно отнять у Элизеф Чашу, чтобы вернуть к жизни своих друзей.
      Пантеры и Форрал окружили волшебницу, не понимая, что произошло.
      - Чайм создал иллюзию, как будто он - это я, - объяснила им Ориэлла. Я говорила ему, что это опасно... - Голос ее срывался от горя. - А Элизеф каким-то образом манипулировала Ваннором - и сейчас я с ней рассчитаюсь за все! - Не тратя больше времени, она поспешила к башне, но, сделав несколько шагов, обернулась:
      - Вы все стойте здесь, не вздумайте за мной ходить! Я говорю серьезно!
      Шиа посмотрела на Форрала:
      - Как ты думаешь, она нас имела в виду?
      - Нет, этого быть не может!
      - Вот и мне так показалось. - И они пошли за волшебницей.
      - Отлично, - сказала Ориэлла, даже не оглянувшись. - Я знала, что вы решите, что к вам это не относится.
      Над головой у нее парил ястреб, тоже, видимо, не понявший приказа.
      - Подожди, постой! - закричала Искальда, догоняя волшебницу. - Это же безумие! Зачем подниматься пешком, ведь Элизеф только и хочет, чтобы ты побольше устала. Я тебя отвезу, Ориэлла. Мы полетим.
      Она быстро превратилась в белую кобылицу, и Ориэлла, надев талисман, помчалась по воздушной тропе на вершину башни, где ее ждала высокая женщина с серебристыми волосами.
      Ориэлла не могла бы сказать, в какой момент началась атака. Она услышала боевой клич и увидела серебряную вспышку меча, просвистевшего у самого уха. А потом она увидела, как Солнечное Перо падает вниз, а ястреб, вцепившись ему в лицо, пытается выклевать крылатому воину глаза. Птица разжала когти лишь за мгновение до того, как его тело глухо ударилось о землю.
      Увидев это, Элизеф испустила вопль ужаса.
      - Проклятие! - кричала она. - Будь ты проклята во веки Веков!
      Засвистел, закружился ветер, пытаясь сбросить Ориэллу с Искальды. Волшебница, призвав силу Жезла, окружила волшебным щитом себя, лошадь и ястреба, который уже успел вернуться и вновь усесться ей на плечо.
      Первый огненный шар ударился о щит и рассыпался миллионами искр. За ним - второй, потом - третий... Ориэлла на мгновение сняла защиту и ударила Элизеф всей мощью Жезла. Раздался гул - башня сотряслась до самого основания, но устояла. Слуга Элизеф, который прятался у нее за спиной, не удержался на ногах и покатился к краю площадки. От его вопля Ориэлла вздрогнула, а Элизеф, тоже прикрывшись щитом, засмеялась.
      Но смеялась она напрасно: к Пламенеющему Мечу, оставшемуся без присмотра после падения Берна, уже подбирались Форрал и Шиа, поднявшиеся по винтовой лестнице. Когда Форрал за спиной у Элизеф схватил меч, Ориэлла резко направила Искальду вниз.
      Внезапно она вспомнила, по рассказывала Форралу, почему ей не удалось овладеть Мечом, - и кровь застыла у нее в жилах. Нет! Но рука Форрала уже стиснула рукоять меча. Он взглянул на Ориэллу с такой любовью, что она потеряла последнюю надежду его остановить. Нет! - закричала она беззвучно. - Нет, нет, нет!
      Все произошло очень медленно, словно это было во сне. Форрал повернул меч острием к себе и бросил теле Анвара на клинок. Элизеф начала оборачиваться, и рот ее раскрылся для крика - ив этот момент Ориэлла спрыгнула с Искальды и кинулась к меченосцу.
      Форрал прижал руку волшебницы к рукояти, скользкой от его крови, от крови Анвара.
      - Твой, - прошептал он.
      - Твой! - пропел Меч. Язычок алого пламени пробежал по окровавленному клинку, и Ориэлла почувствовала, как в нее вливается сила. - Твой! Связан с тобою навеки кровью жертвы, как было предсказано.
      У Ориэллы закружилась голова. Проклятая железка! О боги, как это подло! Но нельзя допустить, чтобы ее слабость и сентиментальность обесценили жертву Форрала. Слепая от слез, она вскочила на ноги и одним взмахом Меча разбила щит Элизеф, словно яичную скорлупу. Вспоминая, как учил ее в детстве Форрал, она сделала выпад, и глаза ее встретились с глазами Элизеф: в одних горел пламенный гнев, в других застыла ледяная ненависть. Пламенеющий Меч опустился - и тело Элизеф, разрубленное почти пополам, рухнуло на камень площадки.
      Ориэлла, изможденная и потрясенная, упала на труп своего врага. "Неужели я тоже умираю?" - пронеслось у нее в голове. Откуда-то начал литься свет, и послышалось неземное пение. Пение? Ни одно живое существо не способно издать таких звуков - и в то же время они как будто знакомы Ориэлла устало подняла голову. Всходило солнце - и повсюду были драконы, красные, золотые, зеленые; они раскрывали огромные глаза и расправляли переливающиеся перепончатые крылья. Гигантское золотое создание опустилось на залитую кровью крышу - и оно тоже показалось Ориэлле чем-то знакомым.
      - Но . - пробормотала она. - Но..". Дракон заговорил - и утро наполнилось светом и музыкой.
      - Но я же погиб во время землетрясения, ты это хотела сказать? - В воздухе расплескалась разноцветная волна его смеха. - Это иллюзия, волшебница, всего лишь иллюзия. Меч был создан для того, чтобы вернуть нас к жизни в тот момент, когда зло будет побеждено, ибо мы не хотели жить в мире, пока не улягутся бури... - Дракон покачал головой и посмотрел на Ориэллу с иронией. - Должен признаться, ты нас заставила ждать.
      Ориэлла вышла из себя.
      - А мне удивительно, как у вас хватило совести изобрести такие подлые штуки! - Она с отвращением поглядела на Пламенеющий Меч, который все еще тихонько позванивал. - Можете забрать эту гадость обратно! - Она изо всех сил вонзила Меч в крышу, и, к ее удивлению, он легко вошел в камень. Дракон посмотрел на нее с изумлением и уважением.
      - Бескорыстная чародейка, - пропел он. - Вот и родилась новая легенда!
      - Чума на ваши легенды! - огрызнулась Ориэлла, но долго злиться на столь прекрасное и могущественное создание не было никакой возможности. Она подумала, что это, наверное, и помогало драконам выжить, - ведь вообще-то они на редкость раздражительные существа и способны вывести из себя любого.
      - Я рада, что вы вернулись, - тихо сказала она дракону. - И, я надеюсь, оцените жертву, которая была принесена ради вас. - С этими словами она повернулась к Форралу - и оказалась лицом к лицу с Владыкой Мертвых.
      - Ну что ж, теперь они оба твои, - горько сказала она. - Доволен ли ты?
      - Напротив, волшебница. - В голосе его явственно слышалась улыбка. Пока что у меня их нет. Я пришел за Чашей, Ориэлла. Или ты успела забыть свое обещание?
      - Можно... Можно мне сначала самой воспользоваться ею? - быстро спросила Ориэлла.
      На этот раз Владыка Мертвых рассмеялся вслух - Как говорят драконы, еще никому не удавалось переупрямить чародея. Конечно, ты можешь ею воспользоваться, но при условии, что ты обещаешь никогда больше не вторгаться в мои владения, пока я сам не призову тебя.
      - Это я могу обещать тебе смело, - ответила Ориэлла.
      - В таком случае я даже сам тебе помогу. Волшебница услышала хлопанье крыльев и увидела, что воины Петреля несут к ней тела Ваннора и Чайма.
      - Один принадлежит тебе, - сказал Владыка Мертвых, - другой - мне. Эфировидец может остаться, но второй был похищен из моего царства и должен вернуться.
      Ориэлла молча кивнула. Ей будет не хватать Ваннора. Владыка Мертвых поднял Чашу Жизни, и Ориэлла с изумлением увидела, как под его рукой почерневший металл вновь засверкал золотом. Он с поклоном протянул ей кубок, наполненный голубым сиянием. Склонившись над телом Чайма, Ориэлла обрызгала его страшную рану этим жидким светом. Эфировидец открыл глаза и улыбнулся.
      - Я думал, что я уже умер, - тихо сказал он. - И очень рад, что это не так. Мне было бы без тебя скучно.
      - А как же я? - раздался мысленный голос, и Ориэлла увидела Вульфа. На мгновение она растерялась, но потом поняла, что нужно делать.
      - Вот, сынок. - Она поставила перед ним Чашу. - Пей.
      Голубое сияние окутало его, становясь все ярче и ярче, так что глазам было больно смотреть. А когда оно угасло, перед Ориэллой стоял темноволосый мальчик, которого она видела в Запредельном мире, завернутый в серую шкуру.
      Ориэлла обняла его, но он вывернулся у нее из рук.
      - Папа! - закричал Вульф. - Он умер! Прежде чем Ориэлла успела ответить, огромная черная тень заслонила солнце, и стало холодно. Крылатый Народ в испуге отпрянул, и даже драконы, захлопав крыльями, встревоженно зашипели. Ориэлла бесстрашно подошла к краю крыши и протянула Чашу навстречу тени. - - Вот она! - крикнула волшебница. - Я сдержала свое слово.
      Тонкой струйкой Нихилим потекли в кубок, а когда снова вынырнули из него, солнце играло на их серебряных крыльях. Владыка Мертвых поклонился волшебнице.
      - Из всех твоих подвигов, госпожа, - с уважением проговорил он, - это самый великий. Прими же мою признательность - и признательность всех смертных существ.
      Когда Нихилим растаяли в воздухе, за спиной у Отшельника возникла призрачная фигура.
      - Форрал! - воскликнула Ориэлла.
      Меченосец в своем истинном облике протянул навстречу ей руки, и Ориэлла была счастлива, что может обнять его, словно он не бесплотный дух, а живой человек.
      - Это мой подарок вам, - сказал Владыка Мертвых. - Вы можете попрощаться.
      - Я не могу! - плакала Ориэлла. - Я не могу вновь тебя потерять!
      - Нет, любимая, - твердо сказал Форрал. - Ведь я все равно давно уже в могиле. Владыка Мертвых прав - мне пора. Мы с Ваннором уйдем вместе. Увидеть тебя в последний раз и попрощаться с сыном - вот все, чего я хочу. Теперь ты будешь счастлива... - Он взял у нее из рук Чашу Жизни и вылил остатки голубого сияния на бездыханное тело Анвара. Потом он поклонился Владыке Мертвых и протянул кубок ему. Когда Отшельник исчез, меченосец крепко обнял сына и прижал к груди Ориэллу.
      - Анвар - вот мой прощальный подарок тебе, - прошептал он. - Будь счастлива.
      Форрал растаял как дым, но у ног Ориэллы заворочался Анвар. Он открыл голубые глаза и прошептал, улыбнувшись:
      - Любимая.
      Сознания их соприкоснулись, и Ориэлла обняла Анвара, приветствуя его в новой жизни.
      ***
      Занна стояла на пристани и смотрела на восходящее солнце, позолотившее океанские волны. Она проснулась оттого, что ей приснился ужасный сон. Она увидела отца.
      - Я умер, девочка моя, - сказал он, - и пришел проститься. Мы с Форралом уходим вместе. Чаша возвращена Владыке Мертвых, впрочем, это тебе неинтересно. Все кончилось хорошо. Элизеф мертва, Анвар и Ориэлла снова вместе - ах да: Вульф наконец превратился в мальчишку. Береги себя - и позаботься о моей маленькой внучке. Храни меня в своем сердце, и я всегда буду рядом. - Он легко поцеловал Занну в лоб, и она проснулась. Ваннор исчез, но поцелуй остался.
      Занна вытерла слезы и посмотрела на море. То, что ей приснилось, было правдой - в этом она не сомневалась.
      - До свидания, папа, - прошептала она. - Береги себя.
      Интересно, как он узнал, что родится внучка? До сегодняшнего дня она сама не была уверена, что у нее будет ребенок, но теперь, наверное, можно сказать об этом Тарналу.
      Вдруг ее внимание привлекли сверкающие фонтаны, взметнувшиеся посреди моря. Это же киты! О боги, до чего же их много! С севера им навстречу приближалось еще четыре или пять китов - и один, самый большой, плыл впереди остальных. Встретившись, они радостно закружились в воде, а потом все вместе исчезли в золотом сиянии солнца.
      ***
      Через несколько дней Ориэлла и ее товарищи навсегда покидали Диаммару. Бывшие рабы, крылатые воины и пленные казалимцы отправились по домам. Элизар и Нэрени готовились начать строить жизнь сызнова и с надеждой смотрели в будущее. Ко всеобщему удивлению, Черная Птица и Кондор, которого вылечила Ориэлла, заявили, что отправятся с ними.
      - Из меня была никудышная королева, - сказала Черная Птица. - Пусть правят жрецы, если им так этого хочется. Кроме того, я буду скучать по Нэрени. - И она лукаво улыбнулась подруге.
      - А мы с Искальдой и Чаймом решили вернуться в Ксандим, - сказал Шианнат. - Пора объяснить нашим соплеменникам что к чему. Будем навещать Ориэллу с Анваром - слава Богине, это недалеко.
      - Как это - недалеко? - спросил Элизар, обнимая дочь. - Разве вы не вернетесь на север? Анвар покачал головой:
      - Мы говорили об этом и подумали, что там сейчас дел по горло, и пусть с ними разбирается Д'Арван. А мы хотим отдохнуть.
      - Вот-вот, - улыбнулась Ориэлла. - Отдохнуть и зажить нормальной семьей. Анвар рассказывал мне о чудесной бухте, где море синее и теплое, а в лесу много дичи и ягод. Мы хотим поселиться там - и пусть другие ломают голову над земными делами. Там даже есть пещеры, где Шиа будет растить своих котят. - Она повернулась к пантере, которая терлась носом о голову Хану, а тот мурлыкал и жмурился.
      - Ну что ж, ты поможешь мне их воспитывать, - сказала Шиа, не прерывая своего занятия. Волшебница улыбнулась.
      - А что собираешься делать ты? - спросила она у Гриппа.
      Вор хихикнул.
      - Да уж, я думаю, не пропаду. - Он достал из-за пазухи небольшой, но увесистый с виду мешочек и высыпал на ладонь сверкающую струйку камней.
      Ориэлла ахнула - и расхохоталась.
      - Бриллианты Пендрала! Ах ты, пройдоха, - и все это время ты таскал их с собой?
      - Будь я проклят, если это не правда, - хмыкнул Грипп,. - Неужели бы я их бросил после всего, что мне пришлось из-за них пережить?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24