15

Опять Тархун. Когда-нибудь они избавятся от него? Или Эрику навеки отведена роль Валджаана при Тархуне? Ведь это несправедливо, черт возьми, просто несправедливо.

— Ну уж нет. На этот раз ты нас не разлучишь.

— Извини, Эббот, вынужден. Работа такая, понимаешь. — Эрик заметил позади Тархуна группу людей в защитных масках. Такая же маска висела и на шее их предводителя. — Теперь мы не позволим себе роскоши дать тебе очнуться. Один раз кто-то ошибся, но мои люди этой ошибки не повторят.

Не успел он договорить, как Эрик увидел полетевшие из-за спины Тархуна ампулы. Ударяясь о пол и мебель, они разбивались, и находящаяся внутри жидкость моментально с шипением испарялась. Тархун уже нацепил противогаз. Одновременно в комнату ворвались люди и нацелили свое оружие, отнюдь не электрошоковое, как подметил Эрик, на одну единственную цель.

Никаких нежностей, никаких шансов. На него были нацелены самые обыкновенные огнестрельные автоматы. Он понял, что они намерены убить его, невзирая на то, что это нанесет непоправимый урон психике Лайзы. Эббот понял это не только по тому, какое оружие на него нацелили, но и по выражению глаз мужчин и женщин, окруживших его. Он понял по тому, как закричала Лайза рядом с ним.

Рука ее была по-прежнему зажата в его руке, и он почувствовал, как его пальцы непроизвольно сжимаются. Когда грянули очереди, девушка закричала снова.

Странно, но ему показалось, будто он снова услышал также и крик Тархуна.

А потом стало темно, тепло и тихо.

«Так вот она какая, смерть, — подумал Эрик. — Она и в самом деле безболезненная, мирная. В точности, как говорят священники. Даже хор ангелов раздается вдали. Действительно, а как же иначе?»

Он никогда не считал себя особенно религиозным человеком, но, услышав хор ангелов, почти не удивился. Жизнь была полна сюрпризов, а теперь вот, и смерть.

Что-то теплое и податливое прижалось к нему. Он мгновенно узнал Лайзу. Значит их убили вместе. Наконец они вместе. Победил-таки Тархун. Хотя Эрик сильно сомневался, что убийство Лайзы входило в его намерения. Мысль о том, что негодяй опростоволосился, погрела его даже после смерти.

Потом стало сухо, прохладно. В воздухе запахло плесенью. Это поразило Эббота нелогичностью. Странно, что ему так крепко удается прижимать Лайзу к себе. Темнота, голоса ангелов, все это сливалось в гармоничный образ, все это можно было предполагать. Но вознесение на небеса никак не увязывалось с сухостью и запахом плесени.

Отпустив Лайзу, он убедился, что стоит на ногах и вполне может ходить. Кроме того, Эрик осознал, что дышит. Это также показалось ему неправильным. Ведь, когда умираешь, отпадает нужда во всем бренном, в частности, в необходимости дышать.

Он сделал пару шагов вперед и наткнулся на что-то твердое. Это был холодный необработанный камень.

Нет, слишком многое не увязывается.

— Эрик, что с нами случилось?

— Я… Я не знаю. Мы попали куда-то еще. Я подумал, что нас убили люди Тархуна…

— И я тоже. Но только я почему-то не чувствую, что умерла.

— Двусмысленное высказывание, — пробормотал он.

Постепенно глаза привыкли к темноте. И стал свет, только не свыше, а справа. Свет был слабый, чуть желтоватый и совсем не божественный.

— По-моему, Лайза мы все-таки не в Ньюлин Билдинге. Но и на Канзас тоже не похоже. — Эббот засмеялся, но смех отозвался таким зловещим эком, что он тут же умолк. — А ты слышишь, ангелы поют?

— Слышу какое-то пение. Ты тоже?

Эрик кивнул, совершенно забыв, что девушка не может этого увидеть. Они пошли по направлению к свету.

Постепенно глаза их все больше привыкали к темноте. Свет, по направлению к которому они шли, тоже постепенно усиливался, и Эрик увидел, что они находятся под низким изогнутым сводом какого-то зала. Стены и потолок были сложены из неотесанных каменных блоков. На многих из них красовались выдолбленные надписи, некоторые были расписаны или как-то иначе украшены.

Не отпуская руки Лайзы, он свернул немного правее, откуда, как ему показалось, свет лился ярче. Над головой у них продолжал петь небесный хор. У одной массивной каменной плиты Эббот остановился и разобрал надпись. Буквы в скале были выдолблены, может, и древние, но английские и вполне понятные.

Здесь покоится полковник Джон Санторп.

Пал смертью храбрых во славу своего Короля во время мятежа в американских колониях

3 марта 1775 года в возрасте 33 лет

— А мне всегда почему-то казалось, что гробницы расположены не на небесах, а на земле, — как бы сам к себе обратился Эрик.

Теперь уже Лайза первая рванулась к свету и повлекла его за собой.

— Конечно же, конечно же, Эрик. Но где мы? И что стало с Тархуном и его людьми? И как мы вообще сюда попали?

— Вопросов много, а ответов мало, — смущенно пробормотал Эрик. — И вообще похоже, что наверху жизнь, а не ангелы.

Вскоре они оказались в коридоре, куда сверху проникал солнечный свет. Потолок там был низкий. Торопливо пройдя в конец коридора, они обнаружили винтовую лестницу, сложенную из камня. Чем выше Эрик с Лайзой поднимались по ней, тем громче становился хор голосов.

Лестница вела в небольшую комнату с запертой на засов дверью. Тот легко поддался под напором Эрика, и они попали в буйство цвета и звука, выбравшись, наконец, из подземных катакомб.

Они стояли в боковом нефе. Вдалеке, под богато выложенным мозаикой и расписанным куполом репетировал церковный хор. Эрик и Лайза стояли и смотрели, а хормейстер вдруг остановил пение и раздраженно отчитал фальшивящего тенора. Музыка возобновилась. Эрик наконец-то признал в ней «В неведомый край» Вильямса. Настрой у хора был прямо-таки ангельский, но исполнение выдавало в них грешных мирян.

Эрик не узнал места, в котором они оказались, но Лайза хорошо подготовилась к вынужденному путешествию в Англию.

— Да мы же в Соборе Святого Павла, — восторженно воскликнула она. — Но как мы здесь очутились?

Эрик ее почти не слушал. Он затих в благоговейном трепете перед величием постройки, в которой они оказались.

— Красотища какая! — только и шепнул он. — Сколько я о нем слышал. Не ожидал, что придется увидеть.

— Ладно, некогда нам туристов изображать. Как мы здесь очутились, и смогут ли они погнаться за нами сюда?

Глаза ее бегали по сторонам. Казалось, она боится, как бы из-за ближайшей мраморной колонны не выскочил Тархун.

— Странно, — пробормотал Эрик, снова всецело обращая свое внимание к ней, — я почувствовал полную дезориентацию. Это был скорее психический скачок, нежели физический.

— Да, у меня тоже сложилось такое впечатление, — сказала она ему. — Но это ведь описание, а не объяснение.

— А какая разница? — спросил Эббот, испытав вдруг крайнее оживление и легкость. — Он снова обхватил Лайзу руками. — Я же сказал Тархуну, что больше он нас не разлучит, и он не смог этого сделать.

Поцелуй длился до тех пор, пока оба не почувствовали, что им не хватает дыхания.

— Тебе больше не придется волноваться из-за Тархуна. Я позабочусь об этом.

— Какой ты наивный, Эрик. Ты такой чудесный и таинственный, красивый и загадочный, но такой наивный. Он нас найдет. Он всегда может нас найти. В этот раз нам каким-то образом удалось ускользнуть из его лап, но это только на время.

— Мир большой, — возразил Эрик. — А кроме того, есть ведь колонии на спутниках. На Луне, на Ганимеде, на Титане.

— Какое это имеет значение? — мягко возразила девушка. — Он меня отыщет. Ведь это его работа.

— Кончай-ка ты про его работу и про него самого, если ты меня, конечно, любишь.

— Я не могу любить тебя, но люблю.

Они вышли из нефа и сели на свободную скамью. Внутри огромного собора в благоговейном молчании прохаживались туристы. Глаза их были устремлены вверх. Кое-кто прислушивался и удовлетворенно кивал в такт пению хора.

— Когда ты начинаешь такое говорить, — не унимался Эрик, — ты сама становишься похожей на Тархуна. Что тебя с ним связывает? Сначала я думал, что он главарь какой-то шайки, потом решил, что он — подручный такого главаря.

— Таких вещей больше не существует, — возразила ему Лайза. — Коллигатар такого не допускает.

— Но слухи-то ходят, — возразил Эрик. Задавая свой следующий вопрос, он поймал себя на том, что не может заставить себя заглянуть ей в глаза. — А ты, случайно, не любовница какого-нибудь богатого политика или дельца?

— Нет, — на лице у Лайзы появилась удивленная улыбка, но девушка была совершенно серьезна. — Тархун работает на правительство. Но он не имеет отношения к исполнительной власти. Это начальник своего рода службы. В его задачу входит устранение различных препятствий на пути одного очень важного проекта.

Эрик нахмурился.

— А какое это имеет отношение к тебе? Ты что, каким-то образом участвуешь в проекте?

Она протянула левую руку, ласково погладила его лицо.

— Бедный, милый, таинственный Эрик, я так люблю тебя. Ты ничего не понимаешь. Я тебе с самого начала говорила, что ты не поймешь, — она нехотя отвела его руку. — Эрик, я и есть этот проект. И я не могу любить тебя, потому что я не для этого разработана.

Мысли Эббота бешено цеплялись одна за другую. Предположения возникали и тут же разбивались вдребезги, как хрупкое стекло.

— Ты говоришь какую-то бессмыслицу, Лайза. Ну хорошо, ты участвуешь в каком-то государственном проекте. Это я еще могу понять. Значит, ты говоришь, что ты разработчик…

— Эрик, пожалуйста, выслушай меня. Мне и так тяжело. Я — сама проект. Я — не разработчик, я… я — разработка. Я приманка, Эрик.

— Приманка? — Он, открыв рот, уставился на нее, окончательно зайдя в тупик.

— Ты не знаешь, что такое приманка? Это такая наживочка, которую помещают на рыболовный крючок. Надо мной трудились с величайшей тщательностью. Мне рассказывали, что моим созданием занимались ведущие биоинженеры мира. Меня было очень сложно разработать. Понятия о красоте сильно различаются в разных частях мира, а я должна была выглядеть привлекательной для мужчин всех континентов.

— Уж в этом тебе не откажешь, — прошептал Эрик.

— Да пойми, Эрик, я — артисон, искусственный человек, вроде топси, Эрик. Меня совсем недавно вырастили.

Эббот тихо сидел рядом с ней, ощущая ее тепло, зная как она хороша, и не хотел верить ей. Но Лайза говорила с такой убежденностью…

Приходилось верить девушке на слово. Даже вообразить было трудно с какой стати ей могло прийти в голову придумать такую невероятную ложь, тем более сейчас, когда они только что вырвались из лап Тархуна. Ее можно было даже разрезать, заглянуть внутрь и все равно не узнать, правда это или нет. Сказать это мог бы только молекулярный биолог.

Изнутри, равно как и снаружи, Лайза Тембор совершенно не отличалась от человека. Слишком совершенная. От обычным образом зачатого человека ее отличали лишь некоторые таланты или способности, которые решили заложить в нее разработчики. Дар соблазнять, скажем.

Мимолетного взгляда из проезжающей по улице Финикса машины оказалось достаточно, чтобы нарушить весь привычный ход жизни Эббота, да так, что он несколько раз был на волоске от смерти. Вполне можно поверить, что она приманка.

Лайза сложила руки на коленях и скрестила пальцы.

— Всемирному Объединенному Космическому Управлению — ВОКУ — требуются люди вполне определенного склада, не просто ученые, а с определенным складом ума. Они необходимы, чтобы поддерживать должный баланс народонаселения в колониях, расположенных за Воротами в Гардене и Эдеме. Мне сказали, что меня разработали исключительно для того, чтобы я своим видом привлекала людей этого умственного типа. У них возникает непреодолимое желание безнадежно влюбиться в меня, — она криво усмехнулась. — Это своего рода тест: влюбится ли в меня мужчина. А по твоему, Эрик, как отбирают людей для Гардена и Эдема?

— С помощью лотереи, — вяло промямлил он. — У каждого есть шанс…

Смех у нее вышел добрый, с налетом грусти.

— Лотерея! Да неужели ты и в самом деле думаешь, что ВОКУ станет отбирать людей, предназначенных для того, чтобы гарантировать дальнейшее выживание человечества посредством заселения колоний за пределами Солнечной Системы, исключительно доверившись случаю? Нет, конечно, кос-кого отбирают посредством лотереи, но исключительно для того, чтобы статистики и прочие не очень любопытствовали насчет реальной процедуры. На самом же деле, когда ВОКУ обнаруживает человека определенного склада, того, который им нужен, они помещают его в непосредственной близости от меня. Кстати, я не одна такая. Есть еще несколько наживок — женщин и мужчин. Если субъект должным образом реагирует на мое присутствие, то его вербуют.

— А как может кто-либо не отреагировать на тебя? — сказал ей Эрик.

— Ты судишь слишком предвзято. При создании в меня были заложены определенные сочетания внешних раздражителей, феромонов и прочих параметров, о которых я представления не имею. Я же не ученый. Я не знаю, каким образом воздействую на мужчин. Знаю только, что это случается.

Они продолжали сидеть и слушать, каждый погруженный в свои мысли. Эрик был благодарен хору за то, что тот иногда фальшивил. Это возвращало к реальности.

Наконец, он снова взглянул на Лайзу.

— Но все это не важно. Ничего не важно, поскольку ты любишь меня.

— Я тебя люблю, — сказала она, стараясь скрыть слезы. — Это не было в меня заложено, но я люблю. Я не знаю, как это получилось, но я люблю тебя. А ведь ты не можешь любить меня.

Он взял ее руки в свои ладони.

— Перестань говорить мне, что я могу, и чего не могу.

— Неужели ты не понимаешь, Эрик, ведь из-за этого переполошились Тархун и все управление. Тебе не положено любить меня. Ты появился откуда-то с улицы. Ты — случайность, аномалия. У тебя ум совершенно неподходящего склада.

— Тебе это Тархун сказал, да? — Лайза кивнула. — Я не сомневаюсь, что я появился неожиданно для них, но с чего они взяли, что мой ум не соответствует этим их чертовым критериям. Они же меня не тестировали.

— Тебя тестировали, Эрик. Тархун мне рассказал. Когда все это началось, едва только ты стал преследовать меня, они первым делом связались с банком данных отдела кадров твоей компании. Изучили все твои тесты при поступлении на работу и последующие, и выявилось полное несоответствие, Эрик. Буквально по всем параметрам. Если бы ты подходил хотя бы по нескольким, Тархун совершенно иначе относился бы к тебе. Нет, конечно, со мной тебе остаться бы не позволили, но скорее всего тебя бы завербовали.

— В таком случае, у них неверные критерии, — сказал Эрик. — Поскольку я люблю тебя, и это факт бесспорный, совершенно очевидно, что они что-то упустили. Скорее всего, у них критерии неточные.

— Ну и что с того? Что было бы, если бы они решили завербовать тебя, отправить туда?

— Это точно. Тархун спит и видит, чтобы меня куда-нибудь отправить. Но боюсь, что не на Гарден и не на Эдем.

«Райские миры, — лениво подумал Эббот. — Ни налогов, ни сокрушающего бремени ежедневной работы. Все мечтают о них, все надеются попасть туда. А я — нет. Теперь уже — нет».

— Для меня это абсолютно ничего бы не изменило, Лайза. Ты прекрасно знаешь, поскольку они не разрешили бы взять тебя с собой.

— Нет, они бы меня с тобой не отпустили, Эрик. Я работаю здесь. Я для этого создана.

Он сильно встряхнул ее.

— Прекрати. Не могу я думать о тебе в таком ключе. Будто ты какая-то гора цифр и уравнений в компьютере инженера-разработчика. Ты не машина.

— Я машина, Эрик. Органическая машина, мы все такие. Просто у меня проработка более тщательная, более точное изготовление, чем у тебя. Меня выстраивали молекула за молекулой, Эрик, деталь за деталью. Вот как эту скамью, на которой мы сидим, или как купол. Кристофер Рэн от биологии создал мой образ на компьютере, Эрик, а химики-органики проследили, чтобы я была выращена в точном соответствии с проектом. И мне все это вовсе не обидно, я к этому уже давно привыкла и чувствую себя ничуть не хуже, чем все собравшиеся здесь. Да если уж на то пошло, то я чувствую себя гораздо лучше, чем они. И вовсе мне не обидно, когда всем этим милым людям, которые влюбляются в меня, говорят правду. И они тут же забывают обо мне и отправляются в колонии. Ведь, любопытно, стоит им объяснить зачем все это, как они тут же перестают меня любить, — на лице девушки вдруг явственно проступило отчаяние.

Он поспешил заверить ее.

— Я никогда тебя не разлюблю, Лайза, ни капельки. Мне абсолютно наплевать на то, кто ты: робот, андроид или артисон. Ты — это ты, Лайза. Ты — это женщина, которую я люблю.

На этот раз она не стала сдерживать слезы и прижалась к нему.

— Мне это все на самом деле не обидно, — настаивала девушка. — Ты должен на самом деле поверить, что я на все это не обижаюсь. Никто из таких как я не властен по-настоящему над собственной судьбой. Что жизнь уготовила нам, то мы и делаем, как можем. Я делаю свое дело, дело для которого была предназначена.

— Твое предназначение — любить меня, — нежно сказал Эббот.

— Эрик, они найдут нас и отнимут тебя у меня.

Несколько человек обернулись и посмотрели на них. Но сразу же отвели глаза, встретившись взглядом с Эриком.

— Они заберут тебя и отправят на Эдем или Гарден, а то и еще хуже.

— Ничего такого они со мной не сделают, я же уже сказал, что ничто нас больше не разлучит.

Она отпрянула и уставилась на него.

— Ты меня не слушал, не слышал ничего, из того, что я тебе сказала?

— Каждое слово. Но ни одно из них ничего не меняет.

— Не меняет, говоришь? Для тебя, может быть, и так, — Лайза странно посмотрела на него. — Слышала я от них, каких дел ты понаделал. Нет, в лицо они мне не говорили, просто удалось многое подслушать. Тархун часто разговаривал по телефону в моем присутствии. Ты ведь невероятные вещи делал, нечеловеческие.

— Это я знаю. Не представляю, как я их делал. Это для меня такая же тайна, как и для Тархуна и его наставников. Да и какая разница? Самое главное, мы теперь вместе, и ничто не может нас…

Она прервала его, приложив палец к губам.

— Нет, Эрик, подожди. Это же очень важно. Во мне не была заложена способность вот так влюбляться, как я влюбилась в тебя. А несоответствующий нужному профилю мужчина не может влюбиться в меня, как ты. Я люблю тебя, ты любишь меня. Мне лишь одно приходит в голову, лишь одним я могу объяснить то, что происходит с нами. Объяснить, как тебе удалось сделать то, что ты сделал. Эрик, должно быть, ты и сам артисон.

Предположение это его не шокировало. Может она так и считает, но это неверно.

— Я не такой бестолковый, как ты думаешь, Лайза. Я это предположение уже изучал. Существуют вполне определенные тесты, и кое-какие из них я успел провести, пока меня оставили в покое, еще в Нуэво-Йорке. Артисоны ничуть не отличаются от людей по всем внешним данным, но надежные тесты существуют.

Она тревожно уставилась на него.

— Я не артисон, Лайза. Это первое, что пришло мне в голову, когда… — он замялся, — когда я начал выделывать то, на что ни один человек не способен. Я знаю, что во мне есть что-то особенное. Но я не артисон, я это проверил с помощью многих тестов. Доступа в лабораторию у меня, конечно, не было, зато у меня имелся доступ в нуэво-йоркскую библиотеку и местные аптеки. И ни один тест не сошелся, Лайза. Ни один.

— Так кто же ты такой, Эрик Эббот, — спросила она тихо. — Кто ты такой?

— Я не знаю. Не такой, как все, но и не такой, как ты. Я отличаюсь чем-то другим. Я инженер-разработчик, я знаю, как проводить и как интерпретировать полученные результаты. Я совершенно согласен, что это все бы объяснило. Мне, может быть, даже и хотелось бы этого. Но это не так. Я не артисон. Я могу больше, чем любой человек. Это определенно, но в чем здесь суть, я не имею ни малейшего представления. Да это и не важно. На самом деле неважно. Когда-нибудь мы все узнаем, а сейчас самое главное то, что мы любим друг друга. Неужели ты не можешь хотя бы сейчас согласиться с тем, что этого достаточно?

— Если ты согласен по-прежнему любить меня, узнав кто я такая, Эрик, то я тоже на все согласна. — Она оглянулась по сторонам. — А теперь нам пора подумать, пора начать планировать побег. Не из Лондона, а вообще из Британии. Я понимаю, вечной свободы мы все равно не обретем, но ты сделал так, что мне захотелось попробовать. Со временем они все равно выследят нас, но на несколько дней, а может быть, недель возможно улизнуть. И это будет такое-счастье, которое поможет мне прожить остаток дней. Я всегда смогу обратиться памятью к этим дням или неделям.

Глаза Лайзы сияли. Такой оживленной Эрик ее еще ни разу не видел.

— Мы их заставим за собой побегать. Так просто у них ничего не выйдет. Ты находишься в розыске, а я… я дорогостоящая продукция, которую очень трудно заменить. Давай-ка подумаем, как заставить их попотеть.

— Мы еще и не то придумаем, — уверил ее Эрик. — Вот ты все говоришь, что нет такого места, где мы сможем укрыться одни, куда руки у Тархуна не дотянутся. А я вот подумал хорошенько и понял, что есть. И мы о нем чуть не десять минут сейчас говорили. ВОКУ нуждается в колонистах. Так вот считай, что у него двумя колонистами стало больше.

Лайза с трудом подавила улыбку.

— Чудесная мысль, Эрик. К несчастью ничего не выйдет. Это невозможно. Конечно, то, что я влюбилась, тоже вещь невозможная. И то, что ты в меня влюбился, и то что мы сидим здесь и держимся друг за друга, а не лежим трупами там у реки. Наверное, мне не следует смущаться тем, что ты предлагаешь очередную невозможность.

— Конечно же, — сказал он ей, и глаза его радостно засияли. — Нам придется посидеть здесь еще несколько минут, прежде, чем мы приступим, — и Эрик поудобнее устроился на длинной скамье.

— Но зачем?..

На лице его появилось спокойное, благостное выражение. Под куполом парило пение хора.

— Мне всегда так нравился Вильямс…

Тархун привык действовать независимо от правительства, которое больше мешало, чем помогало. Перед центральной властью, которая относилась к региональным правительствам скорее как к неудобствам, он отчитывался, упоминая, как правило, лишь дела давно минувших дней.

Но несмотря на это, а, может быть, даже благодаря этому, он с нетерпением ждал предстоящего разговора. Поездка по замерзшей поверхности Люцернского озера прошла в оглушительной тишине. Мотосани бесшумно скользили по льду, крупные снежинки таяли на окнах. А изломанно-величественные Альпы подобно бледным привидениям высились где-то за грозовыми тучами.

При входе в глубь горы царило обманчивое спокойствие. Громадная металлическая дверь тихо отодвинулась, и Тархун прошел внутрь. А там рядами стояли вооруженные бдительные охранники, внимательно следившие за каждым его шагом. Кругом царил целый водоворот целенаправленной деятельности. Сопровождающий вел его все дальше в глубину власти, а Тархун едва успевал увертываться от сломя голову несущихся куда-то по делам программистов и операторов.

Наконец, они пришли, и сопровождающий оставил его одного около двери. Это была самая обыкновенная дверь, похожая на десятки других, которые они проходили по дороге. Однако, при звуке голоса, пригласившего его войти, Тархун вздрогнул, что с ним редко бывало. Всякий достаточно информированный житель Земли узнал бы этот голос.

— Войдите, пожалуйста.

Он вошел.

Внешний вид пожилого мужчины, сидящего за столом в окружении нескольких экранов, вполне соответствовал голосу.

Тархун украдкой глянул на экраны. Информация, отображенная на них была для него совершенно непонятной.

«Какой у него усталый вид», — подумал Тархун. Правда, во время своих публичных выступлений он всегда казался уставшим, но никогда не был настолько измученным. Или при телеобращениях его гримируют?

— Я прибыл, сэр. Мне назначено. Тархун.

— Тархун? Ах да, вы из Северной Америки. — Ористано повернулся к нему на вращающемся кресле и протянул руку, не вставая. — Очень приятно. Садитесь, пожалуйста, — и он указал на стоящий по соседству диван.