XIV

Заспанный владелец пансиона мгновенно пробудился, когда хорошенько рассмотрел постояльцев, стучащихся к нему в дверь. Он не был ни бывшим наемником, вооруженным до зубов, ни высоченным мускулистым воителем, ни даже особо смелым человеком, но тем не менее это был мужчина решительный и, в ограниченных рамках его достаточно распространенной профессии, отважный.

— Заходите быстрее! — Распахнув дверь, он быстро оглядел улицу позади ночных посетителей.

Эхомба с друзьями ввалились внутрь. Пастух и Симна с двух сторон поддерживали Накера, периодически несшего околесицу. Проходя через тамбур, пастух посмотрел вниз и заметил широкую полоску полированной меди, сверкавшей под дверным косяком. Алиту, невидимого в ночи и льнувшего к стене пансиона, хозяин не заметил. Теперь большой кот взбирался по ступенькам вслед за своими товарищами. Владелец выпучил глаза.

— Вы… — Он сглотнул и прижался спиной к стене, давая пройти огромному коту. — Этой штуке сюда нельзя!

Искрящиеся желтые очи надменно уставились на коренастого человечка.

— Кого это ты называешь «штукой»?

Пораженный хозяин прекратил попытки незаметно, по стенке, проскользнуть в холл.

— Оно разговаривает…

— Да, — сухо ответил Алита. — Оно разговаривает. — Челюсти, способные разгрызть мебель, застыли в нескольких футах от искаженного ужасом, вспотевшего лица хозяина. Мужчина кожей ощущал теплое дыхание хищника. — Разве у тебя нет домашней кошки?

— Н-н-нет, — слабо пролепетал владелец пансиона.

— Так вот теперь есть. — Повернувшись, Алита прошествовал в помещение за своими спутниками. Толстые мягкие лапы, ступавшие по ковру и деревянным половицам, производили куда меньше шума, нежели ноги его гораздо более легких друзей.

Хозяин пошел следом за гостями, опасаясь слишком близко подходить к коту. В то же время он не решался повысить голос, чтобы не разбудить спящих постояльцев и не вызвать панику. Поэтому он зашептал как можно громче:

— Вы желаете снять комнату или просто немножко переждать? — Острое желание побыстрее отделаться от необычных бродяг и сопровождающего их хищника боролось в хозяине с врожденным добродушием. Одновременно он пытался определить отчетливый и чрезвычайно неприятный запах, исходивший, как ни удивительно, не от большого кота.

Эхомба молча посмотрел на друга. Симна со вздохом ощупал оставшееся золото, и без того зная, что его очень немного.

Впрочем, если оно было заколдованным, то могло и размножиться, пока лежало в мошне… Быстрая проверка показала, что это простое, самое обыкновенное золото. Его осталось не больше и не меньше, чем было в последний раз.

— Эй, — воскликнул он ледяным тоном, скидывая со своего плеча зловонную руку Накера, — если бы не этот пустозвон-пропойца, нам не пришлось бы пройти через схватку с призраками. Пора бы ему заплатить за свою смердящую жизнь. — Набрав в грудь побольше воздуха, северянин приблизил лицо к пьянице. — Ты, слушай сюда. У тебя есть какие-нибудь деньги?

Слезящиеся глаза никак не могли сфокусироваться.

— Чего?

Состроив гримасу, Симна отпрянул от волны перегара.

— Деньги. Золото, ценности, государственная валюта, законные платежные средства… Есть что-нибудь? — Не получив от Накера никакого ответа, северянин наклонился и принялся обшаривать его карманы. В другое время Эхомба, возможно, стал бы протестовать. Но их финансовое положение было отчаянным, к тому же совет деревенских старейшин, соберись он для обсуждения сложившейся ситуации, сошелся бы во мнении, что парень им кое-что должен за спасение своей жизни.

Порывшись в карманах Накера, Симна извлек оттуда пригоршню грязных монет. Узнав их, пошатывающийся пьянчуга попробовал возражать:

— Нет… это деньги мне на выпивку! — Он потянулся за металлическими кружочками, но рука прошла вдалеке от них. Симна повернулся к хозяину:

— Нам нужна комната. Вы же не выставите человека на улицу среди ночи?

Поколебавшись, владелец принял деньги, отсчитав лишь столько, сколько стоила одна ночь.

— Вы… гм-м… отбудете утром?

— Мы тут не для того, чтобы прохлаждаться, вкушая прелести великолепного Фана!

— Мы не туристы, — добавил Эхомба, констатируя очевидное. Он продолжал поддерживать Накера, покуда Симна разбирался с хозяином. Пастуха это не обременяло. Он привык переносить с места на место молодых телят, а человечек весил очень мало.

Вздохнув, владелец пансиона кивнул:

— Очень хорошо. Следуйте за мной. — Обогнув кота, он направился вверх по широкой деревянной лестнице. Уладив дела, Симна стал помогать Эхомбе с его хромающим бременем.

— Весьма признательны вам за оказанное в столь поздний час гостеприимство. — Поднимаясь, Эхомба восхищался обоями и небольшими картинками, украшавшими стены.

— Еще бы, — пробурчал хозяин. Показывая дорогу, он перебирал тяжелые ключи на большом железном кольце.

— Мне… мне надо выпить, — пробормотал Накер. Оглянувшись, хозяин наградил его осуждающим взглядом:

— В моем доме нет спиртного.

Пустые глаза еле отыскали хозяина.

— Конечно, есть. В секретном ящике внизу твоего стола лежат две бутылки. Одна — бренди, другая — виски. Ты их там прячешь от жены.

Ошарашенный, словно наткнулся лицом на фонарный столб, мужчина остановился на площадке, где лестница поворачивала налево.

— Как… как вы об этом узнали? Вы чародей? — Он изумленно посмотрел на Симну. — Неужели этот жалкий субъект — чародей?

— Не-а. — Северянин кивнул на Эхомбу. — Вот он — чародей. А этот — просто алкаш, который знает все.

—  — Всего знать нельзя, — возразил хозяин.

Накер, пустив ручеек желтоватых слюней из правого, покрытого струпьями уголка рта, тихонько закудахтал:

— Твоя жена знает, где ящик. Как думаешь, почему каждый раз, когда ты отправляешься туда, в бутылках всегда немного меньше, чем ты помнишь? — У хозяина отвалилась челюсть. — А еще она знает, что ты кувыркаешься с горничной.

На лице коренастого хозяина появилось неуверенно-удовлетворенное выражение.

— Ха! Может, вы действительно какой-то опьяневший провидец, который способен угадывать определенные вещи, но всего вы знать не можете! Я-то свою жену знаю. Если бы она об этом догадывалась, она бы мне такое устроила!

Отвернувшись от поддерживающих его мужчин, Накер кашлянул.

— Только не в этом случае. Потому что, видишь ли, она тоже кувыркается с горничной. В сущности, это вопрос взаимного кувыркания.

Вид у хозяина был совершенно пораженный.

— Ради всего святого, может, ты и не знаешь всего, однако все равно знаешь слишком много! — Сердито повернувшись, он снова пошел вверх. — Довольно! Больше ничего мне не рассказывай!

Взбираясь по ступеням, Симна потеснее прижался к человечку, которого помогал поддерживать.

Значит, хозяйка дома и служанка крутят романчик, На его лице мелькнуло любопытное и плотоядное выражение. — Если ты об этом знаешь, то должен знать и ее подробности.

Обернувшись к нему, Накер, которого полунесли-полуволочили вверх, попытался встать прямее.

— Я бываю кем угодно, сэр, но по крайней мере дегенератом я никогда не был.

— Ага. В этом-то и заключается разница между нами, братец. Я не скрываю свою истинную натуру.

— Выпить. — Человечек облизнул губы и причмокнул, издав широко распространенный среди таких, как он, сигнал бедствия. — Мне необходимо что-нибудь выпить.

— Мы попробуем раздобыть тебе хорошего чая, как только придем, — успокоил его Эхомба.

На лице Накера появилось выражение ужаса. Хозяин остановился у двери.

— У меня свободна только одна комната, но она слишком мала для вашей компании. А вот эта довольно просторная, и вам здесь будет вполне удобно… если только мне удастся убедить ее постояльца переехать. — Приложив палец к губам, он осторожно вставил ключ в замок и отпер дверь. — Джентльмен сейчас там, но я предложу ему скидку и бесплатный завтрак и полагаю, что, если объясню ситуацию спокойно и разумно, он согласится перейти на одну ночь в другой номер.

Как только дверь отворилась, Алита первым протиснулся в нее, потеснив столпившихся людей.

— Я сам объясню ему ситуацию.

— Нет! — Хозяин протянул руку, чтобы схватить кота и воспрепятствовать ему, однако в тот же миг тонкий, но громкий голос прозвучал у него в мозгу: «Что ты, черт возьми, делаешь?» Самый обычный здравый смысл тут же превозмог его несгибаемое чувство административного долга, и он поспешно отдернул руку.

Бесшумно ступая по полу, черный кот подошел к широкой кровати и лежащему на ней человеку. Протянув переднюю лапу, он положил ее на плечо спящему.

— Ммф… шт?.. — Человек приоткрыл глаза. Потом выпучил их.

Алита наклонился и мягко проговорил:

— Уходи.

Совершенно проснувшись, голый постоялец натянул на себя простыни и одеяло и выскочил из постели.

— Меня уже нет. — И он действительно исчез, даже не остановившись, чтобы попенять хозяину. Приземистый владелец пансиона не стал задерживать его. Да и в любом случае он не смог бы этого сделать.

— Полагаю, я найду его внизу, в моей конторе. — Хозяин снова вздохнул. — Видимо, потребует вернуть деньги… — Войдя в комнату, он достал огниво и зажег две масляные лампы — одну на стене возле двери и вторую на небольшом письменном столике. — Во второй спальне есть еще одна кровать, поменьше. Пожалуйста, постарайтесь не шуметь. Сейчас уже очень поздно, и все в доме спят.

Эхомба заверил хозяина, что они улягутся совершенно бесшумно. Алита, свернувшись около незажженного камина, уже дремал.

— Пошли, — сказал усталый пастух своему другу, — уложим этого парня в другую постель.

— С какой это стати ему достанется кровать? — протестовал Симна, пока они тащили свой бормочущий багаж в другую комнату. — Почему бы не бросить его прямо здесь? Он, похоже, не очень-то хороший человек. Из него мог бы получиться вполне сносный дверной упор.

Эхомба сурово посмотрел на товарища:

— За ночлег заплачено его деньгами.

— Ага, правильно… только утром он об этом и не вспомнит — Симна вполголоса выругался. — Знаю, знаю. Делай, как считаешь нужным. Но меня это огорчает, и очень даже.

— Не стоит дуться, — упрекнул его пастух. — Можешь лечь на большую кровать. Судя по ее виду, она для меня слишком мягкая. — Он кивнул в сторону комнаты, откуда они пришли. — Там есть кушетка, а на полу толстые ковры. Так что мне будет удобно.

— Насчет тебя я и не беспокоился, длинный братец, — сказал северянин, однако голос его выдал, и попытка прикинуться бездушным не удалась.

Вдвоем они стащили с Накера грязные лохмотья. Без одежды тот выглядел еще более жалким, нежели в платье.

—  — Интересно, когда он в последний раз ел? — пробормотал Эхомба, рассматривая чахлое тело.

Бросив в угол короткие изодранные сапоги, Симна проворчал:

— Ты хотел сказать, когда он в последний раз что-нибудь жевал? Этот пьянчуга свою еду последнее время пил.

— Может, утром удастся впихнуть в него что-нибудь твердое, — размышлял пастух.

Перестав раздеваться, Симна с любопытством поднял глаза на Эхомбу.

— Какое тебе дело? Он совершенно чужой нам человек, не слишком приятный, вне зависимости от того, знает он все или чуть меньше того. На свете немало людей, более заслуживающих твоего внимания.

— Без сомнения, — согласился Эхомба, — но их здесь нет. А он тут. — Пастух внимательно поглядел на бормочущего, погруженного в себя типа. — Накер, скажи мне кое-что.

— Что? — Посмотрев вверх, изможденный человечек, которого они отбили у ночных демонов, встретился взглядом со своим спасителем. — Ты кто такой?

Пока они укладывали пьяного на чистые простыни, Симна в непристойной форме излагал собственные наблюдения относительно неблагодарности алкоголиков.

Когда человек целыми днями стоит и не делает ничего, а лишь наблюдает, как скот и овцы щиплют траву, он становится терпеливым.

— Не имеет значения, — сказал ему Эхомба. Склонившись над кроватью, он прошептал: — Накер, в чем смысл жизни?

Их подопечный уже наполовину уснул. Губы его зашевелились, и Эхомба нагнулся ниже. Он стоял, наклонившись над постелью и ее единственным миниатюрным обитателем, и лицо его выражало напряженное внимание. Спустя мгновение он кивнул и выпрямился.

— Так я и думал. — В его голосе звучало тихое удовлетворение.

Симна ждал. Увидев, что больше ничего не произойдет, он громко выпалил:

— Ну?

Пастух через кровать взглянул на товарища. Накер уже крепко спал, и, насколько Эхомба мог судить, совершенно спокойно.

— Что «ну»?

— Братец, не надо со мной скрытничать. Так в чем же смысл жизни?

— Когда-нибудь я тебе скажу. — Пастух обогнул изножье кровати и направился в главную комнату.

— Когда-нибудь? Что ты имеешь в виду — «когда-нибудь»? — Симна последовал за Эхомбой, оставив маленького человечка в темноте и тишине.

В большой комнате Эхомба пристально оглядел кушетку и, сняв с плеч котомку и оружие, начал устраиваться на полу, устланном толстым ковром.

— Когда вырастешь. — Вытянувшись на спине, он закрыл глаза и сложил руки на груди.

— Вырасту? Послушай-ка меня, повелитель блеющих ягнят, я не из тех, кто добродушно относится к подобного рода замечаниям.

Пастух приоткрыл один глаз и поглядел на разгневанного Северянина.

— Относись к ним как угодно, только не кричи. Если мы будем слишком шуметь и разбудим других постояльцев, то хозяин скорее всего вышвырнет нас обратно на улицу.

— Ага, как же! Этот маленький надутый трактирщик не сумел вышвырнуть на улицу Накера, а тот был и вовсе без сознания.

— Ну, если не хочешь помолчать ради него, то успокойся ради меня, — раздраженно буркнул Эхомба. — Да и сам отдохни. Скоро уже начнет светать, а мне хотелось бы провести как можно меньше ночей в этой стране, нормальной и цивилизованной днем, а по ночам страшной и чудовищной.

Тихонько ворча, Симна освободился от мешка, меча и одежды и скользнул под одеяло в просторную постель. Она была еще теплой после поспешного отбытия предыдущего постояльца. Это не беспокоило Симну ибн Синда — ему доводилось спать на матрасах, по которым толпами шныряли одолеваемые бессонницей крысы.

Он заснул злой, и ему приснилось, будто он упал в бездонный колодец, наполненный бесконечными россыпями самоцветов и драгоценных металлов. Это был бы приятный сон, если бы не одна досадная подробность.

Эхомба тоже присутствовал во сне; наклонившись над краем колодца, он смотрел, как северянин хватает и подбрасывает камни и монеты, словно разноцветные леденцы. Пастух не насмехался над Симной и не корил его за то, что он от всей души радуется исполнению своих сокровенных желаний. Невозмутимый пастух лишь сочувственно улыбался.

Во сне Симна ибн Синд метался и бормотал, неизвестно от чего приходя в ярость.

Завтрак прислуга принесла в комнату. Сидя голым в огромной постели, Симна наградил призывной улыбкой хорошенькую горничную, которая принесла им еду. Почему-то она не обратила на него ни малейшего внимания. Но невнимание девушки не обидело Симну. Он никогда не обижался на подобные вещи.

— Неплохо, — сообщил Симна своим спутникам, поедая свежие булочки с маслом и джемом, яйцо эпиорниса[14], бекон и фрукты. По своему обыкновению, он совершенно забыл вчерашний короткий, но горячий спор с Эхомбой.

В углу Алита привередливо жевал большую сырую бычью ногу, которую хозяин ухитрился стянуть с кухни. Эхомба ел, сидя на полу и прислонившись спиной к кушетке. Время от времени он бросал взгляды в направлении задней спальни. Служанка отнесла туда завтрак, однако было неясно, проснулся ли уже достопочтенный постоялец и изволил ли откушать. Эхомба решил, что наведается к спасенному человеку, как только покончит с едой.

— Ты прав, Симна. Очень вкусно. — Пастух отставил в сторону почти пустой стакан молока. — Ты должен благодарить Накера. Это он за все заплатил.

— Благодарить его? — усмехнулся сидящий на кровати северянин. — Мы спасли его ничтожную жизнь, рискуя собственной шкурой. Это он должен нас благодарить! Только, разумеется, для разжиженных мозгов этого подлеца связать пару слов — непосильный труд.

— Совсем напротив, я не только способен связать вместе два слова, но и могу вязать их в самые разнообразные семантические узлы, буде возникнет подобная нужда.

Эхомба и Симна одновременно повернули головы к двери задней спальни. Лишь равнодушный Алита не оторвался от своей еды. То, что друзья увидели, чуть не лишило их дара речи.

В проеме двери стоял Накер Сведущий, однако это был не тот Накер, которого они знали. Как ему удалось помыться при помощи всего-навсего кувшина и умывальника в крохотной внутренней ванной, оставалось непонятным, и тем не менее он был чисто вымыт. Наряду со своим телом, Накеру каким-то образом удалось отчистить и одежду. То ли бритвой, то ли ножом он удалил с лица безобразную щетину. Возможно, это был тот же самый инструмент, который он применил, чтобы избавиться от зеленоватого нароста неопределенного происхождения на зубах, которые теперь, когда он улыбался своим спасителям, сверкали белизной.

— Я все помню. — Шагнув в комнату, человечек слегка покачнулся и оперся рукой о дверной косяк. Он указал пальцем: — Ты… ты — Этиоль Эхомба. Я слышал, как он, — Накер показал на ошеломленного северянина, — называл тебя по имени. А ты — Слумва… нет, Симна. Симна ибн Синд.

Отложив в сторону остатки завтрака, северянин выполз из постели и начал медленно одеваться, не сводя глаз с маленького человечка. Кот на мгновение поднял глаза и снова сосредоточился на кости, которую грыз, чтобы добраться до мозга. Подвыпившие или трезвые, люди для Алиты были более или менее одинаковы.

Натянув рубашку, Симна одобрительно кивнул человеку, стоявшему без посторонней помощи на пороге:

— Никогда бы такому не поверил. Отдаю тебе должное, маленький братец: ты взял, да и вытащил себя из грязи. Немногие сумели бы сделать это за одну ночь. Особенно люди, зашедшие так далеко, как ты.

— Теперь я все отчетливо вспоминаю. — Осторожно, но все более уверенно ступая, Накер подошел к Эхомбе и с чувством пожал пастуху руку. — Не знаю, как тебя и благодарить. Когда падешь так низко, как это случилось со мной, то становишься полубезумным и слепым и даже не знаешь, как выбраться назад. Тогда необходима помощь. Вы двое сделали мне этот подарок.

— Да благословит тебя Генден. — Закончив одеваться, Симна сел на край кровати и продолжил трапезу. — Беру свои слова, которые говорил о тебе вчера вечером, назад. Впрочем, ты, вероятно, их и не помнишь.

— Отнюдь, я все прекрасно помню. У меня исключительно хорошая память… когда она действует.

— Значит, ты ничего не имеешь против того, что мы вытащили у тебя из кармана деньги, чтобы заплатить за комнату и еду? — Симна, не испытывавший никакого раскаяния, сунул в рот последний кусок.

— Разумеется, нет. Я бы только растранжирил деньги на алкогольную отраву. Гораздо лучше истратить их на питание и кров. Я обязан вам большим, гораздо большим, нежели ночлег.

С трудом выговаривая слова полным ртом, Симна, рассыпая крошки, кивнул в сторону собеседника:

— Ага, вот это точно!

— И я бы хотел как-нибудь отплатить вам. — Накер застенчиво улыбнулся. — К несчастью, все мои деньги лежали в том кармане. Как вы понимаете, в последнее время у меня возникли некоторые трудности с получением оплачиваемой работы.

— Откуда же тогда у тебя взялись те деньги? — спросил его Эхомба.

Накер потупил глаза.

— За выпивку или за несколько монет, на которые можно ее купить, я готов на все. Пожалуйста, не заставляйте меня вспоминать подробности. Мое положение достаточно унизительно. Вас не должно касаться, до какой степени позора я докатился, чтобы достигнуть того состояния крайней гнусности. — Он поднял взгляд, и в его голосе зазвучала решимость. — Я отплачу за вашу доброту показав, как самым коротким и безопасным путем выбраться из Фана. Но я не знаю, куда вы отсюда направляетесь.

— Северо-северо-запад, — просто ответил пастух. Маленький человек, всем своим свежевыбритым лицом выбывая рвение, энергично закивал.

— Сначала вам надо пройти через Бондрессей. Я хорошо знаю эту страну и смогу значительно ускорить ваш переход. Я даже бывал у подножия горы Сказе, что в Хругарском хребте, и могу довести вас по крайней мере дотуда. — Он тревожно переводил взгляд с Эхомбы на Симну. — Что скажете?

Симна пожал плечами и показал пальцем на пастуха:

— Это затея волшебника. А я тут просто за компанию, вроде незапланированного багажа.

Накер широко раскрыл глаза и, повернувшись, уставился на Эхомбу:

— Ты действительно волшебник?

— Нет, — коротко ответил пастух. Он с неудовольствием посмотрел на Симну, но северянин все свое внимание обратил на остатки завтрака. — Я развожу крупный скот и овец. — Неожиданная мысль заставила его нахмуриться. — Впрочем, ты уже знаешь, кто я такой. Ведь ты знаешь все.

Маленький человек выглядел крайне озадаченным.

— Я? Знаю все? О чем ты говоришь? Я знаю только о себе, о тех местах, где побывал, да кое-какие куски и отрывки из нормальной жизни. Откуда мне знать, волшебник ты или нет:

Симна тихо кивал:

— Именно это я и говорил все время.

Эхомба прищурился и пристально посмотрел на собеседника. Если Накер, по причинам, известным только ему одному, разыгрывал спектакль под маской притворного неведения, то делал он это профессионально. На взгляд пастуха он ответил выражением полной искренности и невинности.

— В чем, — раздельно спросил Эхомба, — смысл жизни?

Пораженный глубиной вопроса, Накер обернулся к Симне в надежде на помощь или объяснение, но не получил ни того, ни другого. Человечек снова посмотрел на Эхомбу:

— Ты ждешь, что я отвечу на этот вопрос?

— Вчера вечером ответил. И, между прочим, очень хорошо.

Накер только недоверчиво покачал головой:

— Если и так, то я совершенно не помню, что сказал.

— Как зовут моих двух теток? — задал вопрос Симна.

Ему было приятно замешательство Эхомбы.

На этот раз их гость издал тонкий, нервный смешок.

— Откуда же мне это знать? Мне ничего не известно о твоей семье. Я даже не имею понятия, есть ли у тебя тетки и сколько их. Тем более я не знаю их имен. — Он поднял бровь. — Однако кое-что я вспоминаю.

— Так, — пробормотал Эхомба с надеждой. Симна смотрел с сомнением.

— Я помню, что и другие задавали мне подобные вопросы, когда у меня бывали редкие периоды продолжительной трезвости. Я так же не мог ответить, и меня злило то, что спрашивают такие вещи. С чего это люди взяли, будто кто-то способен решать подобные загадки?

— Кажется, я понимаю. — Пастух встал с пола, где сидел, привалившись к кушетке. — Когда ты вымыт и трезв, как сейчас, ты помнишь обычные вещи, из которых состоит нормальная жизнь. А когда пьян, забываешь их, зато знаешь все остальное. Вот уж поистине странный и причудливый дар.

— Если ты говоришь правду, то это не дар, а проклятие, — напряженно проговорил Накер. — Почему я не могу восстановить хотя бы малую толику этих знаний, когда достаточно хорошо соображаю, чтобы извлечь из них пользу?

— Понятия не имею. — Эхомба начал рыться в своем мешке. — Но судя по тому, каким мы видели тебя прошлой ночью, ты гораздо, гораздо лучше трезвый и невежественный, нежели пьяный и всезнающий. — Он ободряюще улыбнулся. — Поскольку ты наконец пришел в себя, мы позволим тебе провести нас через Бондрессей до Хругарского хребта. Нам нужна всякая помощь, которая ускорит наше путешествие.

— Гриеорг свидетель: что правда, то правда. — Симна запихивал оставшийся от завтрака хлеб к себе в мешок. — Чем скорее мы доберемся, тем быстрее у меня в руках окажется моя доля сокровища.