Проклятые (№2) - Фальшивое зеркало

– Точно?

Она выдавила слабую улыбку:

– Только если захочешь остановиться и перекусить, то потерпи, ладно?

Он ободряюще улыбнулся и бросился туда, где, как он предполагал, были свои.

Глава 24

Десятка два метров, несколько мыслей, пронесшихся в голове, – он свернул за угол и... вот – оно... Большое, с жирно посверкивающей поверхностью, что-то вроде большой рукоятки коробки скоростей с янтарным покрытием.

Один глаз и одно из четырехпалых щупалец лениво повернулись в его сторону. Роговидные части, заменявшие губы, ритмически постукивали друг о друга; под тонким эпидермисом переливались пятна разных цветов – хроматический индикатор эмоционального состояния этого существа. Когда-то это был объект уважения, нет, поклонения. Учитель. Наставник. Теперь он нечто совершенно чужое, далекое. И вдруг он почувствовал, что ненависть к нему – это всего лишь тонкий слой на поверхности от "я", а из-под него всплывают старые воспоминания, старые идеи, старые эмоции – в том числе и преклонение, да-да – преклонение. Он заморгал, улыбнулся про себя. Холодный импульс интеллектуального усилия пробился сквозь наркотизирующие пузырьки ностальгии. «Ты – проворный, – подумал он, но на меня это не подействует. Сейчас уже не подействует. Больше не подействует. Я готов. Я всю жизнь к этому готовился».

Амплитур продолжал обрабатывать этого столь обеспокоившего его землянина и коссуута, применяя теперь более тонкую технику «предложений». Он бомбардировал его хитроумными вопросами: почему Раньи так старается отрицать свое происхождение? Зачем ему все эти мучения? Иди за мной, вернись... Оставь эти глупости и все будет хорошо. Вернись в мирную атмосферу Назначения. Гармония, спокойствие, уверенность – все это ожидает тебя.

Раньи почувствовал, что голова его как будто наполняется какой-то ватой, которая не только изолировала его от внешнего мира, но и притупляла мысли, чувства. Он слегка пошатнулся, но удержался на ногах, не в силах ни двигаться дальше, ни вернуться.

«Коссинзе нужна медицинская помощь». Секунду назад эта мысль владела всем его существом. Теперь к ней примешивались какие-то мыслишки-пузырьки, неясные, приятные, парализующие. Теперь любое простое движение давалось ему со страшным трудом, требовало мобилизации всей нервной энергии. Так он долго не выдержит.

«Как это могло случиться?» – все еще продолжал размышлять Быстрый-как-Вздох. На чем сломался великий эксперимент, откуда эта непонятная и совершенно неожиданная биологическая мутация? Одно ясно: этот индивид должен быть сохранен для дальнейшего изучения и доставлен в Центр целым и невредимым. По сравнению с этим захват Улалуабла потерял свое значение.

Землянин, кажется, хочет убежать. Амплитур решил добавить к бессловесному внушению звуковое – обычное человеческое слово, через ретранслятор, который был у него подвешен пониже «губ». Надо сделать все, чтобы удержать этого двуногого.

– Стой! Я знаю, кто ты, землянин. Ты должен идти со мной.

Раньи нерешительно покачал головой. Амплитур с досадой отметил, что это жест сугубо человеческий, земной, не жест ашрегана. «Моя подруга ранена, ей нужна помощь».

– Идем со мной, – мягко произнес амплитур. – Помощь будет оказана, благость обеспечена.

«А... та самая благость, из-за которой ты лишил меня родителей? Нет уж, спасибо».

Теперь он мог даже улыбнуться. Теперь, когда он знал, что амплитур хочет от него, он мог сопротивляться, бороться, отбросить все, что ему навязывают.

– Ты мне больше ничего не сможешь сделать. Ни мне, ни моим друзьям.

Твой эксперимент провалился. Мы вас побьем, учти. Может быть, не сейчас, может быть, это сделают наши дети, но конец неизбежен.

– Неизбежен только триумф Назначения, – почти устало прозвучала реплика амплитура. – Неужели ты не понимаешь, что как только твои союзники узнают об этих ваших способностях, они первые вас уничтожат? Как этот массуд – он же этого хотел...

– Это все потому, что мы потеряли бдительность. Отсюда и его подозрения. Такого больше не будет. Мы будем очень осторожны.

– Как бы вы не были осторожны: эту вашу власть над людьми не скроешь.

Заклинаю тебя: раздели этот бесценный и случайный дар с теми, кто способен оценить его значение. Мы обучим вас, покажем, как его использовать. Вы будете важнейшим элементом нашего движения.

– Нет, благодарю покорно. Не хочу я больше быть элементом. Я хочу быть частью человечества, хочу иметь семью. Держись своего проклятого Назначения, а я предпочитаю независимость. Я предпочитаю человечество. Я предпочитаю быть самим собой.

– Жаль, жаль. Ты и твои друзья опасны. Мы вас должны изучить, понаблюдать за тобой, но если это невозможно, мы вас... э-э... нейтрализуем.

– Черта с два! Мы – по крайней мере, некоторые – вырвались из клетки, которую вы нам построили, обратно вы нас не заманите. Ты ничего со мной не можешь поделать. Если бы было по-другому, я бы сейчас уже плелся за тобой.

– Ты ошибаешься.

Амплитур сунул щупальце в мешок, который висел чуть пониже головы и вытащил какой-то небольшой прямоугольный предмет. Раньи не мог сдержать изумления.

– Как, амплитур, символ высшей цивилизации, и хватается за примитивный пистолет?

– Мне самому это не очень понятно. Аномалия, да? Но пистолет – это реальность. Я его ощущаю. И если я буду вынужден его использовать, результаты для тебя тоже будут вполне реальные. Так что, видишь. Ты все-таки мой пленник.

– Ты не можешь использовать это против меня, – твердо заявил Раньи. – Ты на это не способен.

Амплитур направил пистолет в сторону небольших продолговатых ящиков и выстрелил. Они взорвались.

– Видишь, глазомер у меня в порядке. И решительности хватает. Ты пойдешь со мной добровольно или я перебью тебе ноги и потащу тебя со мной.

– Не очень похоже на поведение Учителя, – отозвался Раньи, пытаясь угадать, какой будет его следующий шаг.

– Обстоятельства чрезвычайные. Моя внутренняя дисциплина и специальная подготовка позволяют мне временно подавлять естественные эмоции отвращения к грубому насилию. Если бы гивистамы или т'ретури оказались в подобной ситуации, у них случился бы нервный припадок. У меня – нет. Я понимаю, что мои действия граничат с ненормальностью, но Назначение дает мне силы это игнорировать. Я действую в условиях самонаведенного психоза. Впрочем, тебе-то зачем все это знать? Подумай лучше: вот пистолет, это опасность для твоей жизни, значит, надо подчиниться.

Глядя на пистолет, Раньи лихорадочно размышлял.

«Я никуда не пойду без Коссинзы».

– Клянусь благостью, ты можешь принести ее. Я рассчитал: физических сил для этого у тебя хватит, тут недалеко. Обещаю: она получит немедленную квалифицированную медицинскую помощь.

Смогут ли они скрыться от него? Блефует он или нет? Судя по всему, этот маленький пистолетик действительно может оторвать ему обе ноги. Конечно, они потом устроят так, что конечности приживутся снова, но это как-то не утешало.

«У любой цивилизованной личности мысль должна предшествовать действию». Сейчас, пожалуй, лучше продемонстрировать покорность, Раньи поднял руки.

– Ладно. Я пойду с тобой. Все, что угодно, лишь бы помочь Коссинзе.

– Вот это разумно, – амплитур одобрительно взмахнул щупальцем, в котором был зажат пистолет. Раньи подошел к Учителю поближе.

– Интересно, а кто-нибудь из наших заметил, что все ваши аргументы идут по кругу? Назначение – это все, значит все позволено, чтобы доказать верность и правоту Назначения.

– Вы, земляне, молодая раса, а потому склонны к упрощениям. Но я верю в вас. Поучитесь и дозреете.

– Поучитесь? Это вы так называете? Своей извращенной логикой вы так же насилуете семантику, как и независимую мысль.

– Ни с места, вы оба!

В четыре глаза – два на ножках, и два в глазницах – они оглянулись. Там, у зарядной платформы стоял солдат-землянин, дуло его ружья глядело прямо на них. Это был молодой парень, напуганно-смущенный, неважная комбинация, мельком подумал Раньи, замерев как вкопанный. Парень широко раскрытыми глазами рассматривал амплитура.

– Слышал я про таких. Видел в учебниках, но клянусь Геей, никогда не думал, что увижу в натуре.

Мысли у солдата обычно просты, но четки. Он быстро все понял: кто друг, кто враг; щупальца или руки – этой разницы было вполне достаточно.

Не спуская глаз с амплитура, он осведомился у Раньи:

– Вы в порядке, сэр?

Раньи медленно повернулся к нему:

– Нет проблем.

– Эй ты там, это... как тебя? Существо! Ты мой пленник. Бросай оружие!

Его палец на спусковом крючке напрягся, дуло было направлено амплитуру прямо между глаз.

Быстрый-как-Вздох заколебался, пытаясь как-то распределить свое внимание между зрелым и юным землянином. Двумя пальцами он прикоснулся к спусковому крючку своего пистолета.

Раньи видел все это. Амплитур слишком далеко – а тут только одним прыжком можно что-то сделать. Он весь напрягся, как струна.

– Вовремя ты, Турмаст, – быстро произнес он – он все знает про нас.

Фокус мыслей амплитура мгновенно переместился на нового пришельца. Ага, еще один из этих, «возрожденных», сейчас мы его усмирим, пусть тоже бросит свой карабин. Потом он, если нужно, вернется к первому. В худшем случае, если солдат захочет выстрелить, Быстрый-как-Вздох, все равно его опередит. Он послал мощный импульс в мозг солдата. Последовал страшной силы выброс грубой нервной энергии юноши – ужасающая смесь эмоций страха, отвращения и примитивной человеческой ненависти обрушилась на амплитура, неосторожно вступившего в контакт с обыкновенным, не подвергавшимся никаким генетическим манипуляциям землянином. Сильнейшая судорога потрясла его. Все четыре ноги одновременно подогнулись, и амплитур рухнул вниз, успев сделать только один выстрел до того, как сознание покинуло его. Разрывная пуля пробила высокий свод ангара.

Солдат, тоже явно в шоке, в свою очередь нажал на спусковой крючок и, конечно, промахнулся. Ружье выпало у него из рук, он бессильно прислонился к заправочной цистерне сегунского образца, одной рукой поднял бронированное забрало, другой – вытер пот со лба. Раньи при звуке первого выстрела рухнул плашмя на пол ангара. Убедившись, что сам он цел и невредим, он поднялся и подошел к обмякшему телу Учителя. Резинообразные присоски щупалец выпустили пистолет, он валялся рядом. Подойдя к цистерне, Раньи ободряюще похлопал солдата по плечу.

– Вот дерьмо, – солдат прислонил ружье к цистерне и сел, уронив голову на руки.

– Плохо? – сочувственно спросил Раньи.

– Проходит, – парень сделал несколько размеренных глубоких вдохов-выдохов. – Я слышал об этом, – он кивнул в сторону амплитура. – Как думаешь, оно не скоро оправится, а?

– Пока нет.

– Хорошо, – парень вздрогнул, вспомнив, как все это было. Жуткое ощущение проходило – как грязная пена. – До чего же противно, когда оно пытается влезть внутрь твоего мозга. Это так... грязно. Как будто самая большая неприятность в твоей жизни, только увеличенная в тысячу раз. Оно что же, не знало, что такая вещь с ним может случиться? Зачем полезло-то? Раньи окинул взглядом рыхлое, все еще находившееся без сознания тело.

– Оно приняло тебя за другого.

Солдат прищурился.

– За кого-другого? Кстати, а кто этот Турмаст?

– Другой. А почему бы тебе не заняться своим пленным?

– Моим?

– Конечно. Мало кому посчастливилось захватить живого амплитура. Тебе дадут медаль, может, даже сержанта получишь. – Раньи поглядел в сторону. – А где твое отделение? У меня тут раненый поблизости. Я бы не хотел пользоваться коммуникатором – противник может засечь нас.

– Скорее всего, вон там, сэр, – солдат поправил коммуникатор, вмонтированный в его забрало. – Вообще-то, их уже далеко отогнали. Думаю, вполне безопасно вызвать санитаров через эту штуку. Раньи подумал, потом кивнул.

– Тебе лучше знать. Пойду скажу ей, что помощь близка. Мы сейчас вернемся.

Амплитур, бессильно завалившийся набок, вовсе не выглядел каким-то уж особенно страшным, – подумал солдат. Какой-то весь мягкий и медлительный. Один его глаз, весь налитый чем-то золотистого цвета, незряче уставился на него. Может быть, попротивнее других существ, с которыми ему пришлось встречаться с того времени, как он вступил в корпус землян, откомандированный для помощи Узору, но, вообще-то, эти ашреганы и криголиты, акариане и молитары, массуды и гивистамы, вейсы, лепары – все они один страшнее другою. И противники и союзники. Да и мозги у его приятелей-собутыльников не лучше.

Он взял карабин поудобнее. Хорошо, что он пошел добровольцем. Да о чем лучшем может желать мужчина, как не о возможности участвовать в очистке Вселенной от этой гадости?

Амплитур медленно приходил в себя; скоро он совсем оправится, но пока придется некоторое время потерпеть враждебное внимание этого двуногого и некоторый физический дискомфорт. Пока от только проводил взглядом уходившего «возрожденного». Помощи ждать неоткуда. Братья где-то далеко. Как быстро все меняется: только что он взял землянина в плен, а вот сейчас он сам пленный.

Его обманули, и довольно ловко. «Возрожденный» воспользовался тем, что он незнаком с боевой обстановкой. Но землянин слишком заспешил к своей подруге и забыл одну вещь. Он может раскрыть его тайну, посеять сомнения и вражду в их лагере.

– Слушай меня, – голос в ретрансляторе прозвучал вкрадчиво-обещающе.

– Этот человек – не совсем землянин. Его изменили. Он теперь больше похож на меня.

– Да уж я вижу, – иронически бросил солдат.

– Правда! Его изменили. Сперва это сделали мы, потом кто-то другой.

Он теперь способен действовать вам на мозги – как я. Он опасен.

– Рассказывай! Мы, люди, все для вас опасные. Ты уже это понял?

Знаешь, я много учил про вас, но мне никогда не говорили, – что вы – такие веселые ребята.

– Ты должен мне верить! – Ох, ну до чего эти двуногие тупые! – Если ты изучал нас, тогда должен знать, что мы никогда не обманываем.

– А может, это тоже обман? Наши специалисты не очень-то доверяют тому, что эти типы из Узора нам рассказывают. Вот насчет тебя, например, мы многого еще не знаем. Так что, подождем, посмотрим, поизучаем. А если ты хочешь меня восстановить против наших ребят, то придумай что-нибудь поумнее.

В бессильной ярости Быстрый-как-Вздох понял, что как тут ни старайся, тайну «возрожденных» выдать ему так и не удастся.

***

Штурмовой отряд Узора захватил командный комплекс целиком, уничтожив или взяв в плен почти всех его защитников. Врачи – сперва земляне, а потом гивистамы – быстро и эффективно исцелили рану Коссинзы. С помощью имплантированного нервно-мускульного стимулятора она уже через несколько дней могла ходить.

С ней было все иначе, чем с другими. Он мог быть откровенным с Сагио, но такая интимность могла быть только с женщиной. Коссинза не только слушала. Она понимала и сопереживала. Нейда Трондхайм была ему симпатична – но не более того. То, что было между ним и Коссинзой, – намного глубже. С ней он нашел самого себя.

Теперь, когда война ушла на задний план, «возрожденные» могли отдохнуть, подумать о себе; они лучше узнавали друг друга, возникали связи, создавались пары. У них было мною общего, и они естественно тянулись друг к другу.

Их тайна осталась нераскрытой. Тот амплитур, который узнал ее, пытался совершить побег, когда его вели к транспортеру, и какой-то импульсивный землянин застрелил его до того, как присланный офицер успел вмешаться. Умирая, он молол какую-то чепуху – на языке слов и мыслей – что-то насчет угрозы стабильности цивилизации, о которой они не подозревают... Истинное содержание его предсмертной просьбы, вероятно, могло бы быть расшифровано, но никто не удосужился его записать на пленку – под рукой не оказалось магнитофона.

Раньи знал: куда бы судьба не забросила «возрожденных», они должны будут поддерживать контакт друг с другом. Для того, чтобы сообщить о каких-либо изменениях в их «таланте» – так они стали называть свое качество, отличавшее их от прочих землян; чтобы обеспечить взаимопомощь и взаимное понимание; чтобы выручить остальных обманутых и изувеченных сограждан с Коссуута из их интеллектуального рабства. Ради всего этого они должны действовать сообща.

Как это было хорошо, быть людьми, иметь друзей – землян. Только бы остаться землянами, не превратиться в кого-то другого. Но только время вынесет здесь окончательный приговор. Наверняка им еще многое предстоит узнать.

Например, не начнут ли снова расти перерезанные нервные окончания между капсулой, имплантированной амплитурами, и остальным мозгом? Не срастутся ли они снова – и что тогда будет? Это – только одна крохотная частица того, за чем надо наблюдать, следить... «Я сам – мой собственный эксперимент, – думал он. – И вести его надо со всей тщательностью».

***

Когда планы и цели амплитуров были раскрыты, они отказались от продолжения проекта «Коссуут».

Жертвы их биоинженерии оказались ненадежными бойцами – особенно теперь, когда любой противник знал и мог поведать им правду об их происхождении. Многие из этих искалеченных существ умерли собственной смертью, будучи до конца уверенными, что они – ашреганы. Другие погибли в боях. Больше всех повезло тем, кто попал в плен. Их после соответствующей хирургической обработки посылали в группы перевоспитания, которыми руководили «возрожденные», для последующей репарации. Раньи и Коссинза успели принять участие во многих сражениях, после чего ушли на покой, завоевав многочисленные награды, благодарности Узора и несколько меланхолическое признание их заслуг и сочувствие со стороны своих. Название их разоренной планеты стало еще одним боевым символом, за которые сражались и мстили бойцы Узора.

В свое время у тех, кто пережил манипуляции амплитуров, стали рождаться дети. На вид они были волне нормальными и здоровыми. Но их родители с озабоченностью и некоторой тревогой следили за тем, как они росли и развивались.