Проклятые (№2) - Фальшивое зеркало

Центр был обширным, и они не были одни. Представители разных цивилизаций искали отдохновения в этот лихорадочный вечер. Массуды и вейсы и многие другие страстно желали погрузиться в успокаивающую атмосферу вечера. Для каждого в тумане проецировались разнообразные изображения. Неудивительно, что восприятие массуда отличалось от восприятия людей, поэтому и проецировавшиеся для них изображения были иными – для них в тумане скользили в мягких пируэтах две стройные фигуры, сплошь покрытые серебряным мехом. Вейсы наблюдали за элегантными движениями своих особей, лишенными любых сексуальных обертонов, а созерцательные гивистамы предпочитали быть ослепленными обманчивым световым излучением. То, за чем наблюдал с'ван, его развлекало, хотя в этом мире было мало такого, что его бы не развлекало. Блестящие и умные о'о'йаны были лишены воображения и поэтому мало что могли увидеть. Большую часть времени, проведенную в Центре, люди предпочитали наблюдать за картинками, а не друг за другом. Хотя сержант Селинсинг была достаточно привлекательна, ее приятели Карсон и Морено не осмелились бы раздеть ее даже в самых своих смелых мечтах, как они это сделали с проецируемыми фигурами. Она все-таки была их боевым товарищем, а кроме того, старше по званию.

Карсон подрегулировал выключатель на столе. В тот же момент изображение, которое он выбрал, оказалось рядом с ним, сидящим, приглашая его и глазами, и жестами. Он знал, что, если протянет руку, то сможет даже ощутить ее – это тоже гарантировалось. Но, как и все подобные связи, это будет столь же быстротечно, как и счет на его кредитной карточке, и почти столь уже малоудовлетворительным. Со вздохом он нажал на кнопку, наблюдая за тем, как изображение, как и предыдущие его любовные связи, вернулось в тот регион, откуда и прибыло.

Морено был ближе к реальности. К безмолвному восхищению ее товарищей, Селинсинг была красивее всех, появившихся в проекторе картинок, которые они рассматривали. Она моргнула, когда последняя проекция исчезла.

– Эта последняя – что-то новое в картотеке. – Она улыбнулась. – Мутантка. Очень интересная.

– Пощади! – Морено залпом выпил свой напиток. Самый маленький из всех трех, не слишком выразительный ни внешне, ни внутренне, он лучился грустью святого и движениями напоминал змею. Его маленькие черные глазки следили за изменяющимися уровнями Центра.

– Мне это надоело. Погляди только на эту отвратительную парочку. – Он покачал головой.

Как медведь, заворочавшийся в берлоге, Карсон сдвинулся в кресле.

Селинсинг закинула назад голову.

Двое вейсов были погружены в беседу, а гипнотические движения их рук, пальцев, голов и шей дополняли устное общение. Их костюмы были совершенны, а жесты воздушны и легки. Морено чуть не вырвало.

– Ишь, пташки! Знай себе летают на своих пернатых машинах, их и калачом не заманишь на поле битвы. Но если мы попросим о присоединении к Узору, они сразу же проголосуют против.

Карсон рявкнул:

– Да на кой черт нам вообще нужен этот Узор! – Он отхлебнул глоток. – К черту их!

– Мы держимся за них, а они нас даже не допускают к голосованию в своей тайне, – с горечью пробормотал Морено.

– А мне все равно, – тихо сказала Селинсинг. – Что мне не нравиться, так это сидеть здесь и ждать, пока их тупой Военный Совет планирует стратегию. Они всегда так осторожны.

– Да уж. – Морено вытянулся на стуле. Единственный способ выбраться из этого вонючего мира – это вышибить вон наших врагов. Но сидя здесь, мы не в состоянии этого сделать.

– Но мы с вами вообще не сможем этого сделать, – напомнил ему Карсон.

– Приказ. Ты же знаешь, что говорит Совет – терпение.

– Да, терпение, – сказал Морено мрачно. – А Массуды с ними воюют.

Чертовы рожи.

– Но они всегда были в лучших отношениях с Советом. – Селинсинг чертила воображаемые линии на столешнице. – Вот почему эта война так давно и тянется. Не потому, что они трусы. Просто они слишком долго слушают с'ванов и вейсов. Не говоря уж о турлогах.

– Я слышал, что два этих рака побывали на Эйрросаде и отдавали военные приказы. – Морено взглянул в сторону пары с'ванов, сидевших поодаль. В полутьме были видны их густые бороды.

– Меня это и не удивляет, – сказала Селинсинг. – Приказы таковы, что ни один отряд не может выдвигаться больше чем на два километра, чтобы не быть окруженным.

– Окруженным, черт! Война так давно здесь продолжается, что каждый наизусть знает позиции друг друга. Мы прекрасно знаем, где именно находятся штаб-квартира врага в этом регионе. Мы должны ударить прямо здесь, взять его в плен, правда? Мы не должны останавливаться, пока не достигнем их планетарного штаба. И тогда на этом куске грязи с назначением будет покончено. Может быть, тогда они предложат нам что-то поприличнее.

– Я согласна, – сказала Селинсинг, – но командование не согласно.

Карсон откинулся на стуле.

– О чем вообще вы болтаете? Мы потому здесь и торчим, что наши собственные офицеры только и делают, что тратят время на дипломатическую болтовню с массудами и с'ванами. Но они более трусливы, чем кто бы то ни было.

– Дело в том, что, говорят, у амплитуров теперь есть бойцы, которым все нипочем.

– Тогда они должны быть очень довольны нынешним положением вещей. – Карсон задумчиво поглядел на дно своей огромной кружки. – Лично я не думаю, что они хотят побить нас. Им достаточно просто поддерживать положение на мертвой точке, пока они не выживут нас отсюда. Морено положил руку на стол. Музыка, которую заказывали представители самых разных рас по своему вкусу, эхом отдавалась от стен.

– А я говорю, что кто-то должен что-то сделать, чтобы изменить нынешнее положение вещей. Кто-то должен сделать это прямо сейчас.

– Что ты задумал? – с полузакрытыми глазами, расслабившись в кресле, Селинсинг разглядывала невидимых влюбленных.

– Наша позиция очень изолирована, дальше всех от любых огневых позиций. Идеальное место, с которого всегда можно ударить. С Эйрросадом можно покончить раз и навсегда, если только кто-нибудь наберется мужества это сделать. Глаза его сузились, он оглядел своих коллег. – Желательно, чтобы таких смельчаков было несколько.

– Ты имеешь в виду – разбить их силами наших отрядов. – Карсон поерзал на месте. – Но у нас не такая большая огневая мощь, чтобы быть уверенными в успехе. В любом случае, не успеем мы и пальцем пошевелить, как нам дадут приказ отступать.

– Нет, в случае, если нам отдадут однозначные приказы, – отважился заметить Морено.

Карсон пристально взглянул на него:

– По-моему, здесь слишком светло. Я не очень-то хорошо тебя вижу.

Морено положил руку на плечо своему другу.

– Ну, а если мы получим от командования подобный приказ?

Селинсинг отпустила какую-то циничную реплику на языке своих далеких предков.

– По крайней мере, ты избрал правильный подход, чтобы объяснить свои мысли.

– Да, я просто мечтаю, – протянул Карсон.

– Вы знакомы с полковником Чином? – спросил Морено своих друзей.

Они приблизились к нему, и густые брови Карсона сомкнулись в одну линию:

– Конечно. Все знают Чина. Но Чин не командует на наших позициях. Нами командует Ванг-ли.

– Отлично. Но прямо сейчас Ванг-ли занят тем, что ведет переговоры с величайшими умами в Катулла Нексус, разрабатывая стратегию в компании с раками и бородачами. Поэтому до возвращения Ванг-ли командует Чин. – Я знаю, что Чин так же устал от ожидания приказа Военного Совета, как и мы все.

– Что-то я никогда не слышал от него ничего подобного, – осторожничала Селинсинг.

– Не думаешь же ты, что он выпалит это все на публике, а? – Морено улыбнулся, как будто он один знал какой-то важный секрет. Глаза Карсона расширились.

– Ты разговаривал с ним об этом? – Он тихонько присвистнул. – Но одно лишь неверное слово, неверный поступок, и ты окажешься в Центре обеспечения, пониженным в ранге, и будешь заниматься пересчетом провианта до окончания срока годности.

– Что угодно, все равно лучше, чем торчать здесь, в самом центре джунглей и медленно сходить с ума.

– Ты шутишь, – сказала Селинсинг медленно. – Хотя если кто-нибудь вроде Чина отдаст приказ...

– Черт возьми! – Карсон повернулся к Морено и внимательно поглядел на него. – Если Чин чувствует себя так же, как и мы, если ему тоже не нравятся все эти бесконечные проволочки, может быть, он подумает и о чет-то другом, кроме бесконечного тиражирования приказов. Может быть, он даже и сам возглавит атаку.

Неожиданно подумав, что он лишком далеко зашел, Морено взял другой тон:

– Подождем, мои друзья! У меня только подозрения. Я ничего такого не знаю. И кто знает, что на самом деле думает полковник Чин? Он лишь невзначай об этом как-то упомянул пару раз, и больше ничего. Чин никогда ничего особенного не имел в виду. Он очень забавный тип, даже для офицера.

– Его рапорты безукоризненны. Думаю, он знает, что такое взбираться наверх. – Карсон нервно потер живот.

– Но если мы со всей силой ударим по врагу, – бормотала Селинсинг, – не только силами наших трех отрядов, но силами всех подразделений, которые находятся на базе, мы просто их захлестнем и сметем их планетарный штаб. А может быть, даже захватим в плен, парочку языков. Выкурим их из леса.

– Это был бы хороший удар! – Карсон осушил свою кружку, с надеждой смотря на Морено. – Как насчет этого, Хуан? Думаешь, Чин решится на это?

– Как много лишних слов, – осторожно ответил человек пониже. – Чин очень заботится о своей карьере, как и любой другой офицер. Он хочет, чтобы в случае неудачи его кто-нибудь прикрыл.

– Некоторая двусмысленность может закрасться в официальные сообщения, и тогда окончательное разъяснение может стать делом личной интерпретации.

– Мужчины взглянули на Селинсинг, улыбнувшейся им улыбкой маленькой волчицы. Связь была ее второй специальностью.

– На Оперативной Базе есть один офицер, – сказала она елейным голосом. – Он – массуд. Если эти гипотетические приказы будут получены на языке массудов, трудности с переводами могут быть разрешены самым лучшим способом любым персоналом, который окажется там в это время.

– Например, гобой? – на лице Карсона играла улыбка иного рода.

Она слегка улыбнулась.

– Вполне вероятно. Мне придется также проследить, чтобы все возможные двусмысленности были лично донесены до базового командования, чтобы оно в свою очередь могло предложить решение, основанное на очевидных фактах и на мнении экспертов.

– Опять же – это ты! – восхищение Карсона не знало границ.

Морено лишь подал идею и хотел узнать мнение своих друзей. Он был поражен, насколько быстро они подхватили эту идею и занялись ее отработкой.

– Тише-тише. Ты ведь полупьяный.

– Но не я, – с радостью выпалил Карсон. – Я пьян, по крайней мере, на четыре пятых.

– Ну, а если Чину не понравится то, как именно будет подана эта идея?

Селинсинг пожала плечами.

– Тогда меня смогут обвинить лишь в плохом переводе с языка массудов?

Я хочу рискнуть. Если уж он так захочет, то обвинит лично нас в излишках энтузиазма.

Карсон с шумом отодвинул стул и поднялся из-за стола. Он слегка покачивался. Как только он вышел из угла, на который распространялось человеческое влияние проектора, тени приняли совсем иные очертания. Высокая толстая красотка превратилась в коренастую самку с'вана, совершенно невыносимую для взора сержанта.

– Давай сделаем это сейчас. – Глаза его сверкнули. – Давай сделаем это быстро! Меня уже тошнит от того, что я просиживаю свои штаны и целую тени. Я хочу кого-нибудь убить.

Да, это наш Карсон, подумали его друзья. Совершенно нормальный парень. Перешептываясь, все трое покинули помещение Центра. Пока они проходили по залу, на них останавливались взгляды отвращения, которое испытывали к примитивным существам представители более высоких цивилизаций.

Квартира Чина располагалась в глубине центрального комплекса адаптации передовой огневой базы. На Эйрросаде, как и в других местах, офицеры высокого ранга жертвовали красивыми пейзажами ради безопасности и размещались в хорошо защищенных закрытых зданиях в глубине баз. В соответствии со своим рангом Чин занимал не одну, а три комнаты: спальное помещение, отдельное помещение для гигиены, а также комнату встреч (она же стратегическая комната).

Растения местного происхождения росли на крыше комплекса, что в сочетании с искусными методами маскировки позволяло базе сливаться с окружающими джунглями.

Снаружи уже было темно, когда из казармы вышли трое сержантов. Снаружи маскировочный аэрогель блестел, как замороженный дым, скрывая любое передвижение, а также тепловое излучение от возможного обнаружения. Благодаря ему скрытыми от враждебных взоров оказались сотни солдат и обслуживающий персонал базы.

Чин, с обычными каменным выражением лица, коротко приветствовал их. Ему не нравился климатический контроль, а также официальная церемония и, уединившись у себя в квартире, он презрительно относился и к тому, и к другому. Его ночные визитеры, однако, были при параде, пологому скоро начали потеть от необычно жаркой обстановки. Он был меньше ростом, чем пришедшие к нему сержанты, в том числе и ниже Селинсинг. Как и черты ее лица, черты лица полковника были мелкими, острыми и тонкими. Малаец смело посмотрел Чину в глаза. Жира на нем было не больше, чем на белой цапле, на которую он чем-то походил. Но несмотря на сухощавость, он выглядел старше, чем был на самом деле.

Перед ними стоял человек, который всю свою жизнь посвятил служению делу Узора, участвовал в самых жарких сражениях. Сам факт того, что он до сих пор, тем не менее, остался жив, говорил сам за себя. Многочисленные шрамы на его теле свидетельствовали о его подвигах, а некоторые из этих шрамов были результатом таких серьезных ранений, что даже гивистамские врачи были не в состоянии их полностью убрать. Он был невелик ростом, но шутить с ним не приходилось.

Карсон и Селинсинг в присутствии полковника ощутили приступ колебаний. Но так как у истоков идей стоял Морено, ему и предоставили возможность изложить ее полковнику Чину.

– Полковник, сэр... мы... мои коллеги и я... мы разговаривали...

– Я так примерно и предполагал, коли уж вы выбрали столь странный час для встречи со мной. – Фразы Чина полностью соответствовали его облику – они были короткими, рублеными, законченными по смыслу. Но Морено не испугался. Все солдаты глубоко уважали Чина.

– Уже некоторое время нас беспокоит кое-что, об том мы и говорили. Но сами без посторонней помощи мы не можем. Нам необходима помощь сверху.

– Ваша помощь, сэр, – вставила Селинсинг, – и ваше благоразумие.

– На самом деле? – Брови полковника слегка приподнялись. Или это только так показалось? – Приятно узнать, что твое мнение в войсках уважают. Извините минуту. – Полуголый офицер вышел закрыть дверь, задернул видеоэкран, и наконец вернулся на свое место, по-прежнему улыбаясь. – Сегодня довольно прохладный вечер. Метеоролог предвещает дождь.

– Разве на этой вонючей планете бывают дни без дождя? – риторически пробормотал Карсон.

– Да уж. Итак, – какая именно помощь от меня требуется?

– Сэр, это дело жизни и смерти, – произнес Морено.

– Позвольте, я сам определю ценность вашей идеи, – кратко ответил Чин. – Моя оценка может оказаться иной.

– Не думаю, сэр. – Морено поглядел на своих друзей, как будто моля о поддержке, потом сдержанно улыбнулся командующему. – Мои друзья разделяют это мнение, сэр.

Когда из тактической группы полковника Чина поступило сообщение, что намечается нечто грандиозное, массуды проявили к этому интерес, хотя были слегка озадачены. Ряд офицеров, однако, бил шокирован тем, что с ними даже не посоветовались. Их проинформировали, правда, что успех операции во многом зависит от ее неожиданности и непредсказуемости ее хода. Им пришлось согласиться, что сами они были захвачены врасплох этим сообщением. Вероятно, подобным же образом это повлияет и на противника. Дебаты лишь замедлили бы развитие событий.

Когда же стало известно о сути предстоящей операции, офицеры и сержанты преисполнились энтузиазма. Большинство наемников с Земли столь же устали от бесполезного сидения сложа руки, как и тройка сержантов, поэтому их восторг от предстоящих перемен был нескрываем. Конечно, нашлись два – три офицера, выразивших изумление слишком большой неожиданностью всего этого, но все сомнения и размышления потонули в суете, последовавшей за отдачей приказа.

Что же касается персонала поддержки, то гивистамы и о'о'йаны, вейсы и юланцы лишь, как обычно, выражали опасения дурным исходом предприятия. Однако поскольку представители цивилизаций, не принимающих непосредственного участия в боях, жили в постоянном состоянии тревоги и волнения, то в целом им было безразлично, приходят или уходят подразделения людей и массудов. Они выполняли свои обязанности тихо и эффективно, стараясь не обращать внимания на кровожадные гримасы тех, кто собирался умирать от их имени.

Некоторые участники предстоящей операции, склонные и к философским размышлениям и к военному делу, задавались вопросом, почему для массированной атаки был избран именно этот момент? Объяснения они найти не могли. Это, однако, их не слишком тревожило. Людям свойственно совершать непредсказуемые поступки. Они часто так именно и поступали, и с далеко идущими последствиями с тех самых пор, как их включили в боевые действия. Ни один гивистам, ни один лепар не были в состоянии понять, что именно у них на уме.

Подумать только, готовиться к крупномасштабному нападению на врага без какого бы то ни было видимого оправдания! В этом есть, безусловно, что-то блестящее! Команды поддержки энергично занялись последними приготовлениями.

Ф'тах не относился к офицерам высокого ранга, но он был с'ваном. Но даже отпуская постоянные Шуточки и полностью погруженный в выполнение своих обязанностей, он не мог не задаваться вопросом о причинах подобной спешки. Даже не о самих приказах: в конце концов, они соответствовали историческим традициям стратегии людей и массудов. Его, правда, волновала узость отдаваемых приказов. Например, его департаменту не было отпущено никакого времени для обсуждения плана обеспечения поддержки. Такое упущение, по его мнению, могло иметь тяжелые последствия. Он громко заявил о том, что обязательно доведет до сведения высших чинов Сектора Командования это упущение, как только завершит подготовку к отправке боевой группы. А этот момент был совсем близок. Работа развивалась с такой лихорадочной быстротой, что у него совершенно не было времени сформулировать правильно те вопросы, на которые ему так не терпелось получить ответы.

В принципе, в этом и заключалось намерение тех, кто объявил о скором отходе войск.

Когда же наконец у Ф'таха и некоторых других, мучимых подобными же вопросами, возник перерыв, десятки тяжело вооруженных транспортных аппаратов взлетали над лесами, направляясь на восток. Обычный утренний дождь не помешал началу атаки. Когда же операция началась, задавать какие бы то ни было вопросы оказалось просто глупо. Поэтому Ф'тах и другие, ему подобные, остались наедине со всеми своими сомнениями. Никаких резервных войск на базе не осталось. Все транспорты, все без исключения солдаты были брошены в наступление. Люди и массуды смяли первую линию вражеской обороны раньше, чем ошеломленные защитники успели понять, что именно происходит. Криголиты и ашреганы были готовы к нападению небольшими компактными группами, но подобная тактика оказалась бессмысленной перед лицом мощной широкомасштабной атаки. До сих пор здесь все происходило по образу и подобию боевых действий на Эйрросаде: наступление и бегство. Нанеси удар врагу как можно больнее и потом скрывайся в джунглях, на родной базе.

Криголиты и ашреганы не знали, как именно им реагировать на такое изменение тактики. Тем более, что нападавшие и не предоставили им возможности слишком долго обдумывать эти изменения. Массуды особенно были поражены, насколько легко они сумели смять первые ряды обороны противника. Случайностей почти не было, храбрость и решительность оказались не так уж необходимы, потому что слишком мощным был огневой шквал. Они воздали должное людям, хотя количество потерь у них было вдвое больше.

Некоторые сержанты из армии землян ощутили наконец, оправдание столь долгому ожиданию. Первые же вражеские базы захвачены с такой легкостью, о которой они даже и не мечтали. Конечно, люди утеряли некоторые навыки ведения войны в результате слишком долгого перерыва, но и криголиты с ашреганами были явно не в боевой форме, к их же собственному несчастью.

– Все вышло чертовски удачно, – заявил Карсон своим товарищам. Как хорошо, что они решили напасть первыми.

Проводя совещание со своими подчиненными, Чин настоял на том, чтобы не атаковать три оставшиеся вражеские базы, а нанести решительный удар по сектору, где располагался штаб вражеских войск. Командирам отрядов не было предоставлено возможности возразить или выразить согласие с приказом. Если они немедленно не овладеют этим важным участком, то могут оказаться под угрозой со стороны планетарного штаба. Победа же над этими силами, может быть, и не завершит войну за Эйрросад, но, безусловно, нарушит сложившийся статус-кво. Разъяснение этого важного момента, заставило солдат удвоить свои усилия несмотря на усталость. Каким бы слабым или вовсе несуществующим было сопротивление, но воздушные транспорты пролетали над головами ошеломленного противника, не оставляя ему никаких целей в пустом пространстве. Наступление становилось всеохватывающим, и объединенные войска людей и массудов продолжали свое дикое сумасшедшее продвижение, сметая все на своем пути. Воздушные транспорты противника сбивались на землю, не получая даже возможности занять соответствующую оборонительную позицию. Их сбивали, не позволяя даже скрыться. Оборонительные сооружения противника разрушались, когда пролетающие над ними транспорты наступающих сбрасывали бомбы. Каким-то образом, командир одной их вражеских баз сумел собрать силы и предпринять попытку контратаки. Воздушное пространство вокруг этой базы наполнилось снарядами, лучевыми нитями, нанося увечья противнику и повергая в ужас всю местную фауну.

Однако люди явно превосходили противника в тактике ведения рукопашного боя. Они разбивали вражеское подразделение на все более мелкие и мелкие группы, пока в конце концов просто не осталось никого, с кем нужно было бы сражаться. У криголитов и ашреганов не оставалось ни малейшего шанса остановить наступление.

Хотя первая и последняя вражеская контратака оказалась безуспешной, Ф'тах все же ожидал, что командование отдаст приказ о закреплении взятых позиций. Однако такого приказа не последовало, когда же с'ван обратился за разъяснениями, ему сказали, что полковник Чин и остальные заняты продвижением вперед и времени на общение с офицером по обеспечению у них нет. Ф'тах ожидал иного ответа.

В боевой ситуации даже с'ваны научились полагаться на мнение и опыт людей. Но что-то в нынешней боевой операции беспокоило Ф'таха. В конце концов, какими бы отважными и умными не были люди на поле боя, они были далеки от совершенства и вполне могли допустить тактический промах. Он попытался поделиться своими тревогами с другими, но все оказались или слишком заняты, или вообще были потрясены нецивилизованностью происходящего. В конце концов он и сам оказался слишком занятым, чтобы прислушаться к собственным доводам.

Но для беспокойства время оставалось.

Глава 15

Нападение Узора было настолько беспощадным, эффективным и стремительным, что обе передовые огневые базы уже были потеряны, когда группа Раньи получила приказ к мобилизации. Сагио находился достаточно близко к подразделениям связи, чтобы подслушать первые рапорты.

– Они вторглись очень быстро и дерзко, – сказал он с волнением в голосе. – У наших людей не было никакой возможности собрать силы для отпора. Северо-западная база сумела сконцентрировать усилия для контратаки, но Центральное Командование не думает, что они сумеют их остановить.

С наружной стороны бараков представители различных миров носились в беспорядочной суете. Выли сирены, а машины на огромной скорости, невзирая на суетящихся пешеходов, неслись к своим целям. Обитатели базы в спешке пытались внести порядок в хаос.

Криголиты едва останавливались, чтобы обменяться приветствиями по радио, сегунианцы шли напролом, сметая с пути даже сородичей, пытаясь добраться до своих станций.

Раньи не прислушивался к тому, что говорил его брат, обращаясь к своим товарищам с Коссуута. Люди и массуды, казалось, атаковали с явным количественным перевесом и сконцентрировали огневую мощь на небольшом фронте. Они прорывались в обход или сметали на своем пути многочисленные защитные сооружения и, видимо, намеревались ударить по сектору, в котором был расположен штаб. Помешать им в этом уже ничто не могло. Линия фронта, бывшая достаточно стабильной в течение многих лет, сейчас была полностью сметена.

Транспорты приземлялись рядом с казармами, полностью нагруженные и готовые к бою. Ошеломленный Раньи почувствовал, что и его захватывает общее смятение, когда транспорты поднялись в воздух и, срезая верхушки деревьев, устремились на боевые позиции.

Отряд с Коссуута предполагалось использовать лишь для специальных заданий, но перед лицом угрозы разгрома всего сектора, каждый солдат был брошен на его защиту. По мере того как команда спускалась к линии, которая соединяла оборонительные позиции трех сохранившихся огненных баз, Раньи начал задумываться над тем, что вскоре ему, вероятно, придется столкнуться с людьми – и столкнуться вплотную.

Сумеет ли он отдать приказ об открытии огня по себе подобным? Если, конечно, они и на самом деле являются ему подобными, напомнил он сам себе. В лихорадке общего смятения и подготовки, которая захватила его, он уже мало в чем был уверен, кроме того, что перспектива ухода на покой отодвинулась на неопределенный срок. В конечном итоге смерть разрешит сомнения и положит конец личным страданиям.

Вновь какое-то особенное спокойствие, которое его друзья ошибочно приняли за уверенность в своих силах, сошло на него. Неожиданно кто-то дернул его за руку.

– Ты слышал, Раньи? – Сагио встревоженно глядел на своего брата. – Планы изменились. Командование решило, что базы сами о себе позаботятся. Нас направляют на оборону Сектора штаба. – Глаза его блеснули. – Мы окажемся на передовой линии. Больше мы не будем шнырять где-то в ночи.

– Я слышал. Одень броню. Пусть Турмаст и Веенн скажут остальным. Мы можем оказаться под огнем до того, как прибудем. Сагио слегка нахмурился.

– Штаб еще не атакован. Моя броня может перегреться. Еще уйма времени.

– Там, где речь идет о людях, времени никогда не бывает слишком много. Спроси у тех, кто остался в живых, о судьбе первых разгромленных огневых баз... если выжившие есть. Надень броню! Ошарашенный Сагио помчался выполнять приказ. Раньи не спеша последовал за ним. Его раздирали самые противоречивые чувства. Ему хотелось ринуться в бой, и он понимал, что не имеет права этого делать, его чувства боролись с рассудком. В конце концов он вдруг осознал всю тщетность своих переживаний. Тысяча лет нескончаемого конфликта, конфликта не вокруг вопроса о выживании, не вокруг вопроса о культуре, но вокруг идеи. Чем незначительное идея, тем с большей ожесточенностью ведется вокруг нее борьба, думал он. В любом случае, растрачивать такой ценный дар, как разум, на такую чепуху – пустая трата времени. Но если нет причин для борьбы, то каково тогда его место в цивилизованном обществе – его, которого с самого рождения учили только воевать? Будь это общество ашреганским или человеческим? Он подумал, что перестал вписываться в окружение как в интеллектуальном, так и в эмоциональном плане. Разве подобные мысли тревожат его друзей? Тревожат ли людей подобные мысли, а если да, то как они поступают в подобных случаях, эти таинственные существа? Узнает ли он об этом когда-либо. Безусловно, они – самые странные существа, да и он сам разве не странен?

Им овладело беспокойство, когда он надевал на себя броню, занятие, достаточно обычное, которое ему не раз приходилось выполнять.

***

– Что именно они там вытворяют? – Маршал армии Гранвиль сделал паузу достаточную, чтобы его собеседник массуд успел вставить слово, перед тем как оба они направятся к центру связи. Гранвиль был зрелый, приземистый, слегка страдающий от излишка веса человек, но на небольшие расстояния он шел так же быстро, как и его длинноногий союзник.

Дополнительным подтверждением первых рапортов послужили выражения на лицах персонала Центра Связи независимо от расы.

– Все понятно, – бакенбарды регионального командира массудов нервно подергивались. – Подтверждение с места пришло как раз перед тем, как я собирался вас информировать. Я понял, что вы поверите информации больше, когда услышите ее от меня, а не от курьера или через систему связи. Уверен, что, как и я, вы хотите потерять как можно меньше времени для ликвидации последствий происшедшего.

– Благодарен вам за это, Сатенка, – прожужжал маршал на удобоваримом языке массудов. Оба командира поспешили к ближайшему пульту. Сидевший там техник гивистам начал нервно настраивать свой транслятор в присутствии столь высоких командиров.

– У вас есть связь с интересующей нас базой? – резко спросил Гранвиль. Гивистам ответил утвердительно. – Тогда соедините меня.

– Видите ли, почтенный командир, я хотел бы выполнить вашу просьбу, но не могу, – с сожалением ответил гивистам.

– Почему? – мрачный тон Гранвиля вызвал у мирного гивистама дрожь.

– Потому что никто не отвечает. Все ответы поступают от компьютеров.

Вероятно, все участвуют в атаке, даже персонал поддержки.

– Это сумасшествие, – командир Сатенка добавил еще что-то на языке массудов, но трансляторы не сумели перевести эти слова. Оба командира направились к другому пульту и столкнулись с офицером землянином.

– Кто здесь главный? – Имена появились и исчезли на экране перед глазами женщины, как души, обреченные провалиться в ад. – Полковник Неевиа Чин, сэр.

– Я помню это имя, – верхняя губа Сатенки загнулась. – Хороший офицер. Непонятно.

– Все говорят гак же, – прорычал Гранвиль. – Кто направил ему приказ о широкомасштабном наступлении? Мы здесь остались совершенно беззащитными.