Внезапно волны высоко взметнулись, ударив ему прямо в лицо. Дайд почувствовал прикосновение чьих-то шелковистых чешуй к своей ноге и отчаянно заколотил ей. Когда он схватил Лахлана за плечи, то бросил свой кинжал, и теперь был беспомощен и не мог даже защитить себя.

Потом что-то поднялось из воды прямо рядом с ним. Он почувствовал, как гладкие чешуйчатые руки подняли его, ощутил, что с него сняли невыносимую тяжесть тела Лахлана. На миг у него закружилась голова от облегчения, а потом он снова забился в приступе отчаянного страха. До него донесся крик Джоанны, послышался плеск молотящих по воде рук и ног, а потом его, а вместе с ним и Лахлана, на огромной скорости потащили к берегу.

Какой-то миг Дайд еще продолжал отбиваться, потом фэйрг прижал его шею локтем, обездвижив его. Дайд беспомощно повис. В глазах у него замелькали красные пятна, но потом, к его неизмеримому изумлению, его вытащили на берег и рядом с ним уложили безжизненного Лахлана. В темноте он видел лишь клыкастое лицо фэйрга и что-то круглое и темное, висящее на его гладкой груди. Фэйрг сделал жест ободрения, потом нырнул обратно в море. Через несколько секунд он вытащил на берег Джоанну и Финн, кашляющих и задыхающихся.

— Что? — ошеломленно спросил Дайд.

Финн, стоявшую рядом с ним на четвереньках, вырвало в ил. Было страшно холодно. Все дрожали на ледяном ветру, пронизывавшем их сквозь вымокшую одежду до самых костей. Они находились на дальнем изгибе скалы, вдали от битвы, кипевшей вокруг выброшенного на сушу корабля.

Джоанна опустилась на колени рядом с Лахланом, поискала пульс.

— Кажется, мы потеряли его, — всхлипнула она. — Ох нет, мы его потеряли!

— Томас, — сказала Финн. — Нам нужен Томас. — Она с трудом поднялась на ноги и на нетвердых ногах побежала в темноту. Дайд склонился над Лахланом, плача и сжимая его безвольную руку. Джоанна начала нажимать на грудь Ри, и из его рта хлынула вода. В этот миг из воды, шатаясь, выбрался фэйрг с Диллоном на руках. Он упал на колени рядом с ними и опустил Диллона на усеянную обломками землю. Тот не подавал никаких признаков жизни, его глаза были закрыты.

— Ох, нет! — вскрикнула Джоанна. — Только Диллона еще не хватало!

Когда свет Лодестара померк, Изабо и Майя в ужасе закричали. Неуклюже плюхнувшись за борт, Изабо увидела, как Майя нырнула в воду следом за ней. Она доплыла до ребятишек всего за миг до своего отца, затолкав их к себе за спину.

Он остановился, угрожающе подняв трезубец, и что-то сказал на мелодичном языке морского народа.

Майя ответила ему, каждой черточкой своего тела выражая презрение и неповиновение.

Король приблизился, занеся трезубец.

Майя зажала руками уши детей и закричала:

— Заткни уши, Рыжая! Дети! Не слушайте!

Какой-то миг Изабо стояла, не шелохнувшись, потом на нее нахлынуло осознание, и она набросила на голову плед. Так, сама не зная сколько, она сидела, скорчившись, в ледяной воде, грозившей унести ее, ослепшая, оглохшая и смертельно перепуганная.

Чья-то рука схватила ее, стянув плед. Она отчаянно подняла голову, вызывая огонь, но в последний миг сжала пальцы. Это была Майя.

— Что с Доннканом? А с Бронни? — закричала Изабо. Потом увидела обоих ребятишек, опять поднявших Лодестар, в сердце которого снова вспыхнул серебристый огонь. Их лица были очень бледными, в глазах застыла печаль. У обоих надо лбом сияла неестественной белизной светлая прядь. Изабо не могла вымолвить ни слова. Она склонила голову, захлебываясь слезами.

— А Король? — выдавила она.

Майя махнула рукой.

— Мертв, — ответила она.

Изабо посмотрела туда, куда она указывала. Король лежал под водой, и по его лицу перекатывались волны. Его волосы колыхались, точно водоросли.

После долгого молчания Изабо спросила:

— Что ты говорила ему?

— Он сказал: «Мне надо было вырвать тебе язык, как я вырвал язык твоей матери». Я ответила: «Да, надо было». Он сказал: «Сейчас я исправлю это упущение». А я ответила: «Это та песня, которую не спела моя мать». И спела песню смерти.

Изабо могла лишь ошеломленно смотреть на нее. Песня смерти была самой ужасной и могущественной из всех колдовских песен, и самой опасной. Даже Йедды очень редко решались петь ее, предпочитая более безопасную песню сна. Чтобы спеть такую песню и не дать ей поразить самого певца или убить не того человека, требовалась огромная сила воли и желания.

— Да, — сказала Майя. — Никогда еще я не пела так хорошо. Жаль, что никто кроме моего отца не мог меня услышать.

Джей из последних сил затащил тело Энит чуть повыше. Вода доходила ей почти до груди. Он изо всех сил старался поддерживать ее голову, но волны налетали на них с такой яростью, что оба раз за разом оказывались под водой. Он не знал, сколько еще он сможет удерживать ее на плаву.

— Джей, — прошептала она.

— Да?

— Ты должен… остановить эту ужасную бойню. Эта война… — Она закашлялась и глотнула воды, когда в лицо ей ударила очередная волна. — Слишком много смертей…

На них обрушилась еще одна волна. Энит чуть было не вырвало из рук Джея. Он вцепился в нее, отчаянно работая ногами и как-то умудрившись поднять голову из воды. В него врезалось бревно. Он ухватился за него, вытащив Энит из воды.

Она хрипло закашлялась, выплевывая воду.

— Джей, отпусти меня.

— Нет!

— Ты не сможешь… спасти нас обоих. Вода… слишком бурная. Джей, сыграй песню… любви. Сыграй так, как я учила тебя. Останови… это убийство.

На них обрушилась еще одна волна. Его утянуло под воду, несколько раз перевернув. Он крепко вцепился в Энит, ощутив, как под его пальцами одна из ее хрупких старых костей треснула. Они оба каким-то образом вынырнули на поверхность, хотя легкие у Джея горели огнем, а руки и ноги так дрожали, что ему показалось, силы должны были вот-вот покинуть его. Энит тряпичной куклой повисла у него на руках. Он отчаянно поднял ее голову.

— Энит, Энит!

Ее глаза раскрылись. Он видел, как они сияют в серебристом свете, отражающемся от воды.

— Твоя виола… viola d'amore… Ее сделали для того, чтобы сыграть… эту песню. Пусть… она… споет… для меня. — Она еле слышно вздохнула и снова закрыла глаза.

Хотя Джей отчаянно пытался, он так и не смог поднять ее. Ее вес, сколь бы небольшим он ни был, оказался слишком неподъемным для него. Он не мог найти пульс и не чувствовал ее дыхания. Волны относили их все дальше и дальше от гребня. В конце концов, задыхаясь от горя, он выпустил ее, позволив ей уйти под воду. Потом начал пробираться обратно к берегу.

— Делайте так же, как я, — велела Джоанна. — Положите руки ему на грудь и ритмично надавливайте. Нужно выдавить воду у него из легких.

Дайд оцепенело повиновался, надавив на грудь Лахлана так, как показала Джоанна, а она тем временем перешла к Диллону, приложив ухо к его груди и пощупав пульс на его обмякшей руке.

— Он еще жив, только очень замерз.

Начался ледяной дождь, проникающий через их мокрую насквозь одежду.

— Нам всем нужно согреться, — сказала она дрожащим голосом. Дайд развернулся и взглянул на сломанные ветви деревьев и вырванные с корнем стволы, разбросанные вокруг них. Внезапно они сползлись в огромную кучу, которая сама по себе вспыхнула ярким пламенем. Фэйрг испуганно вскрикнул и отпрянул.

Дайд давил на грудь Лахлана до тех пор, пока у него не заболели руки и не закружилась голова. Костер горел сильно и ровно, бросая вызов ветру и мокрому снегу. Фотом из темноты выбежала Финн, тащившая за собой Томаса. Он был страшно бледным и тонким, а голубые глаза на прозрачном лице казались нечеловечески большими и яркими.

Томас встал на колени рядом с Лахланом, положив руки на огромную рваную рану на груди Ри. Все смотрели на него, напряженные и полные надежды. Томас поднял жалобные глаза.

— Его сердце перестало биться.

— Ох, нет, — выдохнула Финн. Дайд ничего не сказал.

Томас передвинул руки на голову Лахлана. Он коснулся его висков, глубоких морщин, залегших у него между бровями.

— Может быть, — прошептал он, закрывая глаза.

Очень долгое время не слышалось ни звука, кроме звона оружия с поля битвы, бушевавшей за их спинами.

— Взгляните на его руки, — прошептала Джоанна.

От рук Томаса исходило сияние. Свет становился все ярче и ярче, пока не засверкал, точно звезда. Рваные края раны медленно сошлись и затянулись, оставив лишь небольшой красный шрам. Они увидели, как грудь Лахлана начала вздыматься.

— У тебя получилось! — воскликнул Дайд. Финн радостно завопила. Томас упал на руки Джоанне, и ослепительный свет вокруг его рук померк. Джоанна прижала мальчика к себе, склонившись над ним. Она отчаянно тормошила его, надавливая ему на грудь, выдыхая ему в рот воздух. В конце концов она подняла лицо, искаженное горем.

— Он мертв! — заплакала она. — Ох нет, мой малыш, он умер!

Томас уже однажды спас Ри от смерти, исцелив страшную рану и сам очутившись на краю гибели. Тогда Лиланте Лесная дала ему съесть цветок Летнего Дерева, священного дерева Селестин. Он излечился, а все его силы вернулись, многократно возрастя. Сейчас цветка Летнего Дерева у них не было. Томас Целитель был мертв.

Джоанна, которая всю эту долгую и ужасную ночь была такой спокойной и разумной, теперь совершенно пала духом. Она прижимала худенькое тело мальчика к себе, горько плача. Никто из них не мог успокоить ее.

— Ну-ну, — сказал Дайд. — Мы больше ничего не можем сделать для Томаса. Нужно доставить Ри в безопасное место. Пойдем, Джоанна.

Он помог охваченной горем девушке подняться на ноги. Она не отпустила Томаса, подняв его с такой легкостью, как будто он был младенцем.

— Финн, помоги ей. Единственное место, где мы можем укрыться, это корабль. Диллон, ты поможешь мне вести хозяина?

Диллон дрожал всем телом, но поднялся на ноги и подошел к Дайду. К их изумлению фэйрг, про которого они все совершенно забыли, тоже поднялся и подошел помочь. Вместе они подняли Лахлана на ноги. Ри оцепенел и не понимал, где находится, но как-то умудрялся брести вперед под проливным дождем, как и все остальные, поскальзываясь в грязи.

— Кто ты? — спросил Дайд фэйрга. — Почему ты это делаешь?

Фэйрг покачал головой, ответив на своем странном музыкальном языке. Он был высоким и стройным, по рукам и груди у него перекатывались мускулы, а вдоль спины свисали длинные черные волосы. По обеим сторонам странного безгубого рта виднелись небольшие белые клыки, а лодыжки и запястья опоясывали ряды плавников. Еще один плавник, плоский и длинный, торчал у него из спины. На талии он носил юбку, сплетенную из водорослей и украшенную драгоценными камнями.

— Это ты помогал нам раньше? — спросил Дайд. — Ты был одним из тех фэйргов, которые спасли нас от кораблекрушения?

Фэйрг взглянул на них бледными, почти бесцветными глазами и сказал, запинаясь:

— Я поклялся… не забывать. Я… верен.

С его помощью они наконец обогнули утес. Они увидели «Королевский Олень», накренившийся со склона холма. Его паруса рвал бешеный ветер, поэтому казалось, будто корабль все еще плывет по морю. Склон холма был завален сломанными деревьями, вырванными валунами и мертвыми телами, и все было усыпано листьями и покрыто илом. Хотя море снова отступило, шел густой снег с дождем, и в каждой яме и впадине образовалась большая лужа. Лахлан был так слаб, что еле держался на ногах, пробираясь сквозь все эти обломки.

Со всех сторон шел бой. Люди и фэйрги отчаянно сражались. Большая часть Серых Плащей заняла позиции на корабле или вокруг него. Штормовые фонари на палубе были зажжены, и поле боя озарял мерцающий золотой свет. Дайд увидел, что Изабо и Изолт сражаются бок о бок, безошибочно узнав их по ярким рыжим волосам, которые нельзя было спутать ни с чьими другими даже тогда, когда их покрывали листья, грязь и кровь. Дункан Железный Кулак неистово дрался рядом с Мак-Синном, чье лицо было страшным от гнева и ненависти. На палубе корабля съежилась Майя, обнимая Доннкана и Бронвин, с облепленным мокрыми волосами бледным лицом.

Ветер резко усилился. Шторм был таким яростным, что ведьмы не могли воспользоваться своим традиционным оружием — воздухом и огнем. Огненные шары просто затухали под напором воды, или их гасил ветер, неистовствовавший с такой силой, что сломанные ветви деревьев поднимало в воздух, а в лесу падали деревья, выдранные с корнем. Ведьмы могли использовать свои силы лишь для того, чтобы защитить своих товарищей, отражая летящие сучья, направляя мимо нацеленные на них трезубцы и оттаскивая раненых на корабль, чтобы там о них могли позаботиться целители.

Все это Дайд увидел в один миг. Он остановился, оглядываясь вокруг в поисках оружия, пожалев, что бросил свой кинжал, когда вытаскивал Лахлана из воды. Потом отряд фэйргийских воинов заметил их и развернулся, готовясь напасть. Внезапно фэйрг, шедший с ними, издал высокий пронзительный свист. Откуда-то из проливного дождя появился другой отряд фэйргов с острыми трезубцами, направившийся к ним в тыл. Дайду стало плохо. Он махнул остальным.

Диллон вышел вперед, странным высоким голосом позвав:

— Ко мне, Джойус . Ко мне!

Из бушующей тьмы прилетел его меч. Диллон ловко поймал его и пригнулся, заняв боевую стойку, твердой рукой направив меч сначала на одну группу воинов, затем на другую. Его губы оскалились в ухмылке.

Фэйрг, шедший с ними, издал еще один пронзительный свист, отчаянно указывая на группу, приближавшуюся от корабля, и принялся делать колющие жесты. Потом ткнул в направлении другого отряда фэйргов, сложил руки и склонил голову.

Диллон нахмурился, но он не мог обороняться от двух отрядов одновременно. Ему не оставалось ничего другого, как довериться этому странному фэйргу, который уже стольким помог им. С криком «За Мак-Кьюинна!» он бросился на нападавших, приближающихся к ним от корабля. Его меч сверкал, нанося и отражая удары, и один за другим четверо фэйргов остались лежать на земле.

Сзади подоспели другие воины, окружив посеревшего и еле державшегося на ногах Ри и двух перепуганных девушек. Увидев, что Дайд вооружен лишь толстой палкой, которую он подобрал на земле, один из них протянул ему рукояткой вперед кинжал из коралла. Дайд принял его, коротко кивнув в знак признательности. Потом волна нападавших фэйргов докатилась и до них, и они тоже вступили в бой.

— Лахлан! — дико закричала Изолт. Она пинком отшвырнула фэйрга, пытавшегося заколоть ее, и взлетела в воздух. Ловко уклоняясь от нацеленных в нее копий, она пролетела над головами сражавшихся и легко приземлилась рядом с мужем. Они страстно обнялись, потом, утерев глаза, Изолт развернулась и присоединилась к остальным, пытавшимся проложить себе дорогу к кораблю. Лахлан схватил с ее пояса топорик и вступил в бой, хотя до сих пор явно все еще был слаб и с трудом понимал, что происходит. Финн тоже дралась, хотя Джоанна просто цеплялась за мертвое тело Томаса, глядя перед собой пустыми от потрясения глазами.

Но фэйргов было слишком много. Чересчур много. Серые Плащи были очень измотаны после долгого дня и ночи, и к тому же жизни многих унесло море. Несмотря на отчаянную борьбу, казалось, что им не победить.

Внезапно сквозь какофонию боя прорезался новый звук. Низкое, точно океанский прибой, страстное, словно шепот влюбленного, нежное, как колыбельная матери, теплое, точно пламя зимнего костра, в рев бури и шум битвы малиновыми и золотыми лентами вплелось контральто виолы.

Битва утихла. Все лица обернулись на звук. На утесе чернела тонкая фигурка с поднятой к подбородку виолой и порхающим над ней смычком, сплетающим самую волшебную мелодию, которую кто-либо из них когда-либо слышал.

— Это Джей! — воскликнул Дайд. — Он играет песню любви. Клянусь зеленой кровью Эйя, он играет, как ангел!

Мечи выпали из онемевших пальцев, трезубцы валялись на земле. Лица, еще миг назад искаженные ненавистью, разгладились, прислушиваясь к музыке, которая была наполнена такой тоской, такой страстью, таким искренним желанием любви, мира и спасения, что все слушатели были тронуты до глубины души. Долгая и жестокая война утомила и ранила всех. Не осталось ни одного, кто втайне не желал бы окончания противостояния, возврата к более счастливым дням. Века лютой ненависти и взаимного непонимания слетели, точно гнойная короста, позволив желанию простить и понять медленно проступить на поверхности, словно чистая красная кровь. Одинаково зачарованные, люди и фэйрги слушали песню виолы.

Стоя по колено в грязи, Изабо почувствовала приступ чистой радости. Слезы потекли по ее перепачканному лицу. Она обвела изумленным взглядом поле битвы. Некоторые плакали. Многие обхватили своих товарищей, и их лица светились от радости и восторга. Потом рядом с Джеем поднялась на ноги маленькая грязная фигурка. Клюрикон Бран, с ног до головы в грязи, поднес к губам флейту и подхватил мелодию. Чистый и серебристый, голос его флейты звенел и звенел, вторя золотому голосу виолы. Многие фэйрги начали подпевать и посвистывать, и их плоские нечеловеческие лица озарились волнением, а гибкие чешуйчатые тела покачивались в такт музыке.

Дайд выпрямился, преобразившись, и возвысил голос, присоединившись к песне. Те, кто стоял поблизости от него, тоже запели, хотя никто из них по силе и чистоте не смог бы сравниться с Дайдом. Солдаты подпевали, покачиваясь, поддерживая друг друга. Нелльвин Йедда возвысила свой золотистый голос и запела, а Лахлан присоединился к ней, хотя его голос был хриплым и сорванным. Изолт стояла на коленях рядом с Лахланом, обвив его руками, и ее лицо было мокро от слез. Джоанна и Финн прижимались друг к другу, смеясь и плача одновременно. Они тоже начали петь.

Внезапно еще один голос подхватил песню — хрипловатое контральто, пульсирующее силой. Изабо быстро обернулась, узнав этот голос. Это была Майя. Очень прямая, она стояла на накренившейся палубе корабля и пела песню любви. По всему телу Изабо пробежала дрожь. Она почувствовала, как все волоски на ее теле встали дыбом. Никогда еще она не слышала хора такой нечеловеческой красоты. Никогда еще она не чувствовала такой переполняющей ее любви ко всем вокруг. Она схватила Дайда за руку и от всей души запела вместе со всеми.

Фанд скорчилась на скалистом уступе, прижимаясь к утесу. Ее длинные волосы прилипли к лицу, она дрожала, хотя и не от холода. Тошнотворный ужас заставлял ее содрогаться.

Остров Богов затонул. Прямо под ней бушевало море, вздымая огромные волны, увенчанные гребешками пены. Они с Нилой раньше любили сидеть на этом уступе, глядя на развалины Башни Сирен на берегу. Когда-то там был широкий пляж с серым городом, окруженным высокими стенами. Когда-то там была зеленая полоса леса, обрамленная живописным изгибом остроконечных гор. Теперь там не было ничего, кроме воды. Ни развалин. Ни леса. Ни Острова Богов. Одна вода.

Сила магии, пробужденной ими, ужаснула Жриц Йора. Никто не ожидал ни того, что их собственный остров взлетит на воздух, ни того, что толчки, сотрясшие землю, окажутся столь мощными. Никто не ожидал, что море сквозь скрытые подводные пещеры хлынет в недра собственного острова богов. Нападение людей на их остров сделало извержение вулкана намного более яростным, чем они рассчитывали.

После того, как Ночесфера Найи разбилась об пол, Фанд просто съежилась, глядя вокруг и не понимая ни где она находится, ни что происходит. Из красной щели Пылающего Чрева хлынула раскаленная лава, мгновенно убив нескольких жриц. Снова и снова она изрыгала огненные брызги. Потом вода начала подниматься. Скованная ужасом и оцепенением, Фанд непременно утонула бы, если бы Верховная Жрица не схватила ее за волосы и не ударила ее по лицу, очень сильно, три раза.

— Очнись, никчемная девчонка! — прошипела она. — Ты знаешь выход на поверхность, туда, где люди построили свою бесполезную башню. Покажи мне!

Фанд уставилась на нее, леденея от потрясения и ужаса по мере того, как память начала медленно возвращаться к ней. Жрица снова ударила ее.

— Магия оказалась слишком сильной. Мы все умрем. Покажи мне дорогу!

Фанд повела жриц по Бездонным Пещерам к лестнице, вырубленной в скале ведьмами. Это было опасное путешествие. Горячие источники бурлили и шипели, выбрасывая вверх гейзеры пара, а позади них бушевало ледяное море, пробиваясь в каждую щель и пещеру. Во многих галереях жрицам приходилось плыть, преодолевая напор воды. В конце концов они выбрались по лестнице в старую башню, обнаружив, что вокруг поднимается море. Им пришлось взобраться на самую вершину острова, и море лизало их ноги. Многих молодых жриц подхватило и унесло прочь.

Фанд и самые сильные жрицы, которым при помощи морской магии удалось удерживать волны достаточно долго, чтобы успеть выбраться в безопасное место, прижимались к сколе. Верховная Жрица держала в руках круглое зеркало. Его черная поверхность пугающе мерцала. Она наклонилась над ним, что-то бормоча себе под нос и ругаясь, гротескная фигура — крепкая и приземистая, с бледными поблескивающими глазами, выпученными, как у рыбы-гадюки, и большими толстыми чешуями. Ходили слухи, что она была невероятно старой, а оставалась в живых потому, что пила кровь молоденьких и красивых мальчиков-рабов, но правды не знал никто. Она определенно обладала грозной силой. Ее пощечины чуть было не сломали Фанд шею, и теперь распухшая щека наливалась пульсирующей болью.

Внезапно Верховная Жрица яростно взревела.

— Король! Помазанник Йора! Он мертв.

Жрицы смятенно забормотали. Верховная Жрица принялась раскачиваться взад-вперед, ее тяжелое лицо исказил гнев. Внезапно она стремительно обернулась и снова схватила Фанд за руку. Та в ужасе шарахнулась.

— Люди одерживают победу, — прошипела жрица. — Мы принесли такие жертвы не для того, чтобы проиграть из-за глупости нашего покойного неоплаканного короля. Ты должна применить свою мерзкую человеческую магию и снова обрушить на них бурю. Ты должна терзать их льдом, молниями и вихрями до тех пор, пока все они не будут мертвы. Ты меня слышишь?

Фанд невыносимо устала. Она не могла больше выносить их равнодушную жестокость. Она больше не хотела никого убивать.

— Я не могу, — сказала она, запинаясь. — Ночесфера Найи разбита.

Верховная Жрица приблизила свое лицо почти к самому лицу Фанд.

— Ты можешь воспользоваться моей. Разве я не такая же могущественная, какой была Найя? Ведь я жива, а она давно уже мертва. Бери мою ночесферу, глупая полукровка.

Она вытащила ночесферу из-под плаща, и на их лицах заиграл зловещий зеленый свет. Фанд склонилась вперед, и ее вырвало прямо на перепончатые ноги Жрицы. Когда она подняла глаза, в которых застыл ужас, в другой руке у Верховной Жрицы блестел кинжал.

— Твори свое колдовство, глупая полукровка, а не то я перережу тебе горло и выпью твою кровь. Тогда твоя магия окажется у меня в животе, и я сама совершу колдовство. Давай!

Всхлипывая, со все еще бунтующим желудком, Фанд протянула дрожащие руки и положила их на ночесферу.

Высоко в ночном небе начал подниматься ветер, с неимоверной скоростью набирая высоту и силу. Облака собрались вместе, выпятившись наверху и разросшись, приняв форму чудовищной наковальни. Вспыхнула белая молния, ударившая в землю. Загрохотал гром. С верхушки огромного черного облака полетели вверх струи голубого огня. Заплясали красные зарницы, зашевелив длинными зелеными щупальцами, точно громадные медузы.

Вихрь все вращался, образуя туннель искривленного поднимающегося воздуха. Он качнулся вперед, принявшись вращаться все быстрее и быстрее, всасывая в себя воду и превращаясь в чудовищный водоворот, поднимая в воздух упавшие деревья и швыряя их наземь. Смерч засосал морского змея, и его длинное тело, извиваясь, взлетело в воздух. Постоянно била молния, освещая невероятно высокую и узкую воронку смерча. С неба полетели градины размером с голубиное яйцо. Вихрь вращался все быстрее и быстрее, кружась по опустошенной земле.

В воздухе отзвенели последние берущие за душу аккорды виолы. Джей поднял смычок и медленно открыл глаза. С преобразившимся лицом он оглядел толпу. Они не отрывали от него глаз, все еще не в силах вырваться из плена волшебной музыке. Нарушила очарование Финн, кинувшаяся через поляну к утесу и с быстротой и проворством эльфийской кошки вскарабкавшаяся наверх. Она бросилась на него, смеясь и плача одновременно. Ему пришлось высоко поднять виолу и смычок, чтобы она не раздавила их, лихорадочно обнимая его и всхлипывая:

— Ох, Джей, я всегда знала, что ты это можешь, я всегда знала! Какая песня! Смотри, битва окончена, мы победили…

Он склонил голову и поцеловал ее в губы, аккуратно обняв ее так, что виола и смычок скрестились у нее за спиной. Впервые в жизни Финн Кошку заставили умолкнуть.

Внизу, в долине, царило всеобщее ошеломление и замешательство. Никто не знал, то ли обниматься с врагами, то ли снова хвататься за оружие. Несколько закаленных в боях ветеранов обнаружили, что их руки обвивают шеи фэйргийских воинов, и отстранились, смущенные и озадаченные.

Потом стройный воин с черной жемчужиной на груди обернулся и склонил голову перед Лахланом, положив руку на сердце. Он издал долгий мелодичный заливистый звук, который эхом отразился от холма к холму.

— Мой брат приносит тебе свои поздравления, — сухо сказала Майя.

Лахлан немного постоял неподвижно, тяжело опираясь на Изолт, потом тоже склонил голову и прижал руку к сердцу, подражая фэйргийскому принцу.

— Пожалуйста, передай своему брату ответные поздравления, — сказал он отрывисто. — И попроси воинов сложить оружие.

Майя разразилась каскадом свистков и трелей, и фэйрги слушали ее с застывшим на чешуйчатых лицах подозрением и настороженностью. Потом фэйргийский принц разразился ответной трелью.

— Только после того, как вы сложите ваше, — перевела наконец Майя.

— Мы сложим оружие одновременно, — сказал Лахлан с усталой улыбкой. Он кивнул головой, и медленно и недоверчиво все солдаты и воины сложили свое оружие. Безоружные, они стояли среди обломков и смотрели друг на друга, потом несколько угрюмых лиц расплылись в улыбках и послышались нестройные приветствия.

— Кто бы мог подумать, что такое возможно? — сказал Лахлан, качая головой. Он протянул руку фэйргийскому принцу, который недоумевающе посмотрел на нее, а потом, побуждаемый Майей, протянул свою руку и пожал ее. Приветственные возгласы зазвучали громче.

Внезапно Изабо почувствовала, как будто по ее рукам пробежали искры. Все волоски у нее на теле встали дыбом. Она оглянулась и ахнула. По долине к ним мчался ураган такой силы и скорости, что она могла лишь беспомощно смотреть на него, охваченная ужасом. Высоко в небе висела необъятная черная туча, освещаемая изнутри постоянными вспышками молний. Под ним, покачиваясь взад-вперед, висела вращающаяся воронка, конец которой терялся в еще одном гигантском облаке воды и обломков.

Она схватила Дайда за руку, пытаясь говорить, но могла лишь беспомощно тыкать пальцем. Наконец она обрела голос, сорвавшийся в отчаянном крике:

— Смерч! Идет смерч!

Радостные крики умолкли, сменившись воплями ужаса. Люди побежали, пытаясь отыскать место, где можно было бы укрыться. Но таких мест не было. Через несколько минут ураган должен был обрушиться на них.

— Спускайтесь! — закричал Лахлан. — Ищите что-нибудь, за что можно держаться!

— Пещеры! — воскликнул Мак-Синн. — Здесь поблизости селитровые шахты. Если бы мы смогли добраться до пещер…

— Ты можешь бежать? — прокричал Лахлан, но его голос почти утонул в оглушительном раскате грома. — Показывайте дорогу. Бегом!

Все бросились бежать, спотыкаясь об обломки, выброшенные гигантской волной, и крича от ужаса. Но было и очень много раненых и выбившихся из сил, которые не могли бежать. Пронзительно крича, они прижимались к земле.

Рука Лахлана метнулась к поясу, но Лодестара там не было.

— Нет, нет, он пропал! Я уронил его!

— Он у детей! — закричала Изабо. — Бронвин вытащила его из моря.

Ветер развевал ее перепачканные рыжие кудри. Град нещадно хлестал их. Лахлан стремительно развернулся и протянул руку к кораблю. Лодестар полетел к нему, но его подхватил ветер, бешено швыряя из стороны в сторону. В конце концов он приземлился в ладонь Лахлану, но даже одной попытки позвать его для Ри оказалось слишком много. Он рухнул на колени, посерев лицом. Изолт упала рядом с ним, поддерживая его, а из приближающейся черной воронки полыхнула молния, ударив в дерево неподалеку. Оно медленно рухнуло, и земля у них под ногами задрожала.

— У него нет сил! — воскликнул Дайд. — Он не сможет укротить бурю.

Изабо плюхнулась на колени прямо в грязь, оценивающе глядя на вращающуюся воздушную воронку. После шести месяцев беспрерывной борьбы с погодой она узнала о ней очень многое. Она понимала, что надежды на то, что кто-нибудь из них выживет, очень мало.

— Это не обычный ураган, — сказала она тихо. — Ты не чувствуешь? Здесь действует какое-то очень сильное колдовство.

— Жрицы Йора, — убежденно сказал Дайд. Как и она, он не делал никакой попытки убежать, глядя, как кружащаяся воронка надвигается все ближе и ближе. — Они пытаются закончить то, что начали.

— Я должна остановить их, — сказала Изабо и начала быстро скидывать одежду.

— Что ты делаешь? — воскликнул он.

— Я собираюсь превращаться, — сказала Изабо, стаскивая с пальцев кольца. — Дайд, я не знаю, успею ли добраться дотуда вовремя, хотя и попытаюсь. Уведи всех с корабля! Его поднимет в воздух. Попытайся увести всех с этого голого гребня. На той стороне есть небольшая впадина. Отведи всех, кого сможешь, туда.

Она сняла ключ и засунула его в карман плаща, стоя обнаженной на лютом холоде. Град хлестал ее голую кожу, ветер трепал волосы. Она закрыла глаза, сжала кулаки и сосредоточилась.

Изабо понимала, что ни одна птица не сможет пролететь сквозь такой ураган и остаться в живых. Она знала лишь одно существо, обладающее силой, энергией, необъятным размером, которому это было под силу. Она представила себя огромным, золотистым волнистым существом с прозрачными, точно натянутая золотая парча, крыльями и огромными грозными лапами. Она вообразила себя с гипнотизирующими глазами цвета камня в ее кольце с драконьим глазом и чешуйками, блестящими, как шелк.

Мир закружился вокруг нее. Она почувствовала болезненное растяжение кожи, костей и всех органов и ужасающее растяжение ее сознания. Молодая женщина, которой была Изабо, съежилась до простой искорки пламени глубоко внутри неизмеримого сумрачного разума дракона.