Глава 9

Зэк позвонил позже обычного, в 10.20 утра. Если вчера он был рассержен по поводу рейда на ферме в Бедфордшире, то теперь его ярость была на грани истерии.

Найджел Крэмер успел предупредить Куинна по телефону из машины по пути в Скотланд-Ярд. Когда Куинн положил трубку, Сэм впервые увидела его таким потрясенным. Он молча ходил по квартире, а Сэм и МакКри сидели и смотрели на него в страхе. Они слышали суть звонка Крэмера и почувствовали, что все обречено на провал.

Ожидание телефонного звонка по горячей линии, даже не зная, слыхали ли похитители эту радиопередачу вообще и если слыхали, то какова была их реакция, довело напряжение Сэм до тошноты. Когда телефон зазвонил, Куинн ответил со своим обычным, спокойным юмором. Зэк начал без всяких преамбул:

— На этот раз ты все испортил к чертовой матери, ублюдок янки! Ты держишь меня за дурака какого-нибудь? Ты сам дурак, кореш. Потому что ты будешь выглядеть идиотом, когда будут хоронить тело Саймона Кормэка.

Куинн убедительно изобразил шок и изумление.

— Зэк, о чем вы говорите? Что произошло?

— Не вешай мне лапшу на уши, — завизжал похититель, — если ты не слышал новости по радио, спроси у своих друзей из полиции. И не притворяйся, будто это ложь, она вышла из твоего поганого посольства.

Куинн убедил Зэка рассказать, что он слышал, хотя сам он знал это.

Рассказ об этом слегка успокоил Зэка, и время его кончалось.

— Зэк, это ложь, туфта. При любом обмене будут только вы и я. Один и без оружия. Никаких «маяков», никаких фокусов, никакой полиции и никаких солдат. Ваши условия, ваше место, ваше время. Ни на что иное я не соглашусь.

— Что ж, хорошо, но уже поздно. Ваши люди хотят иметь тело, именно его они и получат.

Он уже собирался повесить трубку. В последний раз. Куинн знал, что если это произойдет, то все будет кончено. Через несколько дней или недель кто-то где-то войдет в дом или квартиру, уборщица, хранитель или агент по продаже недвижимости, и найдут единственного сына президента с пулей в голове или задушенного и полуразложившегося...

— Зэк, ради Бога, еще несколько секунд.

По лицу Куинна лился градом пот. Первый раз за все двадцать дней он показал огромное напряжение, накопившееся за этот период. Он знал, как близко до окончательной трагедии.

На кенсингтонской станции группа инженеров и полицейских смотрела на мониторы и слышала потоки ярости, идущие по линии; под фешенебельным районом Мэйфэйр четыре агента МИ-5 замерли в своих креслах, пока из динамиков изливалась ярость, а магнитофон продолжал беззвучно крутиться.

В подвале американского посольства на Гроувенор-сквер находились два инженера электронной разведки, три агента ФБР и Лу Коллинз из ЦРУ, а также представитель ФБР Патрик Сеймур, Всех их собрало сюда сообщение об утренней радиопередаче в предвидении того, что они сейчас слушали, и это никак не улучшало положение дел.

Тот факт, что все радиостанции страны, включая Радио Сити, в течение двух часов осуждали этот ложный телефонный звонок, сделанный во время завтрака, не произвел никакого впечатления. Все они знали это.

Информацию, полученную в результате утечки, можно опровергать до второго пришествия, это ничего не меняет. Как сказал Гитлер, люди верят только в большую ложь.

— Послушай, Зэк, дай мне поговорить с президентом лично. Дай мне всего двадцать четыре часа. После всего потраченного времени не бросай это дело сейчас. Президент может приказать всем этим жопам не вмешиваться в это дело и предоставить его вам и мне. Только нам двоим, ведь только нам можно доверить это дело. И после двадцати дней я прошу еще всего один день! Дай мне этот день, Зэк!

Наступила пауза. Где-то в районе Эйлсбери в Бакингемшире молодой констебль спокойно двигался к ряду телефонных будок.

— Завтра в это время, — сказал Зэк наконец и повесил трубку. Он вышел из будки и повернул за угол, и в этот самый момент молодой полицейский в штатском появился из переулка и посмотрел на телефонные будки. В них никого не было. Он опоздал засечь Зэка всего на восемь секунд.

Куинн положил трубку, подошел к дивану, лег на спину, сцепив руки на затылке, и уставился в потолок.

— Мистер Куинн, — робко обратился к нему МакКри. Несмотря на неоднократные просьбы отбросить слово «мистер», молодой застенчивый агент ЦРУ продолжал обращаться к Куинну как к своему школьному учителю.

— Заткнись, — четко произнес Куинн. Расстроенный МакКри лишь намеревался спросить, не хочет ли Куинн кофе, тем не менее он пошел на кухню и сварил его. Зазвонил третий, нормальный телефон. Это был Крэмер.

— Мы все слышали это, — сказал он. — Как вы себя чувствуете?

— Побитым, — ответил Куинн. — Что-нибудь новое об источнике радиопередачи?

— Пока нет. Девушка-стажер, принявшая звонок, все еще в полицейском участке в Холборне. Она клянется, что это был американский голос, но может ли она твердо знать это? Она клянется, что звучал он очень убедительно и официально, что он знал, что сказать. Вам нужен письменный текст передачи?

— Немного поздновато, — сказал Куинн.

— Что вы намерены делать? — спросил Крэмер.

— Пока молиться. Что-нибудь я придумаю.

— Желаю успеха. Я сейчас должен отправляться в Уайтхолл. Я буду держать связь с вами.

Затем был звонок из посольства. Звонил Сеймур. Поздравлял Куинна с тем, как он справился с ситуацией... Если мы чем-то можем помочь вам...

В этом-то вся беда, подумал Куинн. Кто-то работает слишком активно. Но он не сказал этого.

Он выпил уже половину чашки кофе, как вдруг спустил ноги с дивана и позвонил напрямую в подвал посольства. Ему тут же ответили. Это был опять Сеймур.

— Мне нужен прямой разговор по закрытой линии с вице-президентом Оделлом, — сказал он. — И это нужно сейчас.

— Послушайте, Куинн, Вашингтону постоянно сообщают о том, что здесь делается. Все пленки перегоняются к ним тут же. Я думаю, пусть они услышат о том, что здесь произошло, и обсудят...

— Я должен говорить с Майклом Оделлом через десять минут, или же я позвоню ему по открытой линии, — медленно сказал Куинн.

Сеймур подумал. Открытая линия была ненадежна. Ее могли прослушать через спутники в Америке, Англии, да и в России...

— Я дозвонюсь до него и попрошу принять ваш звонок, — сказал Сеймур.

Через десять минут Майкл Оделл был на проводе. В Вашингтоне было 6 часов 15 минут утра, и он был в своей резиденции в Морской обсерватории.

Но его разбудили за полчаса до этого.

— Куинн, что, черт возьми, там у вас происходит? Я тут только что услышал какую-то чушь о ложном звонке на радио шоу...

— Мистер вице-президент, — сказал Куинн обычным тоном, — есть у вас поблизости зеркало? Пауза.

— Кажется, есть.

— Если вы посмотрите в него, вы точно увидите нос на вашем лице, не так ли?

— Слушайте, что это такое? Да, я вижу нос на своем лице.

— И точно так же, как то, что вы смотрите на свой нос, Саймон будет убит через двадцать четыре часа...

Он выждал время, чтобы смысл этих слов дошел до шокированного человека, сидевшего на краю кровати в Вашингтоне.

...если только...

— О'кэй, Куинн, говорите.

— Если только к восходу солнца я не получу в руки пакет с алмазами стоимостью два миллиона долларов. Завтра, время лондонское. Этот разговор записан на пленку для протокола. Всего хорошего, мистер вице-президент.

Он положил трубку. На другом конце вице-президент Соединенных Штатов Америки произносил слова, которые наверняка стоили бы ему голосов общества «Моральное Большинство», если бы эти добропорядочные граждане могли его услышать. Затем он поднял трубку телефона.

— Соедините меня с Мортоном Стэннардом, — сказал он. — Да, дома или в любом ином месте. Найдите его!

Энди Лэинг был удивлен, что его пригласили в банк так быстро. Встреча была назначена на И часов, и он приехал на десять минут раньше. Когда он пришел, его провели не в офис внутренней проверки, а в кабинет главного управляющего. Рядом с главным управляющим был бухгалтер. Не говоря ни слова, начальник пригласил жестом его сесть напротив. Затем он встал, подошел к окну, полюбовался шпилями Сити и начал говорить. Его тон был суров и холоден как лед.

— Вчера, мистер Лэинг, вы пришли к моему коллеге, уехав из Саудовской Аравии Бог знает каким путем, и предъявили серьезные обвинения относительно честности мистера Пайла.

Лэинг забеспокоился. Мистер Лэинг? А где было «Энди? Они всегда обращались друг к другу по имени, чтобы создать семейную атмосферу, как на этом настаивал Нью-Йорк.

— И я привез массу компьютерных распечаток в подтверждение того, что я обнаружил. — Он произнес это с осторожностью, но в желудке у него появилась противная тяжесть. Произошло что-то не то. При упоминании о документах, привезенных Лэингом, главный менеджер махнул рукой, как бы отметая этот довод.

— Вчера я получил длинное письмо от Стива Пайла, а сегодня у меня с ним был долгий разговор по телефону. Мне и бухгалтеру внутренней проверки совершенно ясно, что вы, мистер Лэинг, — жулик и расхититель денег.

Лэинг не мог поверить своим ушам. Ища поддержки, он посмотрел на бухгалтера. Тот глядел на потолок.

— Я знаю эту историю, — сказал главный менеджер, — всю до конца и подлинную.

На всякий случай, если Лэинг не знал ее, он рассказал молодому человеку то, что сейчас, по его убеждению, является истиной. Лэинг присваивал деньги со счета клиента — Министерства общественных работ.

Суммы по саудовским меркам небольшие, но вполне приличные — один процент с каждой суммы, уплачиваемой подрядчику министерством. К сожалению, мистер Амин не заметил неточности в цифрах, но мистер Аль-Гарун увидел ошибку и сообщил об этом мистеру Пайлу.

Генеральный менеджер в Эр-Рияде с излишней лояльностью пытался прикрыть Лэинга, настаивая лишь на том, чтобы каждый риал был возвращен на счет министерства, как иногда это сейчас делается.

В ответ на эту экстраординарную лояльность со стороны коллеги и не желая терять свои деньги, Лэинг провел ночь в банке в Джидде, фальсифицируя документы, чтобы доказать, что гораздо большая сумма была присвоена в сотрудничестве с самим Стивом Пайлом.

— Но пленка, которую я привез, — сказал Лэинг.

— Конечно, это подделка. У нас здесь есть подлинные документы. Этим утром я распорядился войти в компьютер в Эр-Рияде и провести проверку, так что подлинные документы лежат у меня на столе. Они ясно показывают, что произошло. Один процент, украденный вами, возвращен, все остальные деньги целы. Репутация банка в Саудовской Аравии спасена, слава Богу, или скорее благодаря Стиву Пайлу.

— Но это не правда! — воскликнул Лэинг слишком громко, — Схема, по которой действовали Пайл и его неизвестный сообщник, предполагает десять процентов со счетов министерства.

Генеральный менеджер посмотрел ледяным взглядом на Лэинга, а затем на документы, пришедшие из Рияда.

— Аль, — спросил он, — вы видите какой-нибудь документ о том, что было украдено десять процентов?

Бухгалтер отрицательно покачал головой.

— Это было бы нелепо в любом случае, — сказал он, — При таких огромных суммах, находящихся в обороте, один процент еще можно спрятать в министерстве. Но не десять процентов. Ежегодная аудиторская проверка, которая должна быть в апреле, наверняка раскрыла бы обман. И где бы вы были тогда? Вы всю жизнь просидели бы в грязной саудовской тюрьме. Мы полагаем, что саудовское правительство будет у власти до следующего апреля, не так ли?

Генеральный менеджер сухо улыбнулся, это было слишком явно.

— Нет. Я боюсь, — закончил он, — что дело ясное и оно закрыто. Стив Пайл оказал услугу не только нам, но и вам, мистер Лэинг. Он спас вас от длительного тюремного заключения, которого, я полагаю, вы действительно заслуживаете. Но в любом случае мы не можем засадить вас в тюрьму, и нас не прельщает скандал. Мы поставляем по контракту чиновников во многие страны третьего мира, так что скандал нам не нужен. Но вы, мистер Лэинг, уже не являетесь одним из этих банковских чиновников. Перед вами приказ о вашем увольнении. Конечно, никакого выходного пособия и о рекомендации речи быть не может. А теперь, пожалуйста, идите.

Лэинг знал, что это приговор: нигде во всем мире он не найдет работу в банковской системе. Через минуту он был на мостовой Ломбард-стрит.

В Вашингтоне Мортон Стэннард слушал гневные речи Зэка, записанные на пленку. Магнитофон стоял на столе в Кабинете чрезвычайных ситуаций.

Сообщение из Лондона о том, что обмен обязательно состоится, независимо от того, было ли оно подлинным или нет, вновь подстегнуло вакханалию прессы в Вашингтоне. С самого рассвета на Белый дом обрушилась лавина звонков с требованием информации, и снова для пресс-секретаря наступило сумасшедшее время.

Когда пленка, наконец, закончилась, восемь членов кабинета были в шоке и молчали.

— Алмазы, — проворчал Оделл. — Вы все обещаете и обещаете, так где же они, черт побери?

— Они готовы, — быстро ответил Стэннард. — Я извиняюсь за мой прежний оптимизм, ведь я ничего не понимаю в таких делах, я думал, что на организацию этого уйдет меньше времени. Но сейчас они готовы — чуть меньше двадцати пяти тысяч смешанных камней, все подлинные, и стоят они чуть больше двух миллионов долларов.

— Так где они? — спросил Юберт Рид.

— В сейфе главы отдела Пентагона в Нью-Йорке, который возглавляет систему закупок на Восточном побережье. Вы сами понимаете, что это очень надежный сейф.

— Как насчет отправки камней в Лондон? — спросил Брэд Джонсон. — Я предлагаю использовать одну из наших военно-воздушных баз в Англии. Нам не нужно проблем с прессой в аэропорту Хитроу, или иных проблем.

— Через час я встречаюсь с одним из старших экспертов ВВС, — сообщил Стэннард, — и он посоветует, как лучше доставить пакет туда.

— Нам нужна будет машина Компании, чтобы встретить его по приезде и привезти на квартиру Куинна, — сказал Оделл. — Ли, вы обеспечите доставку, в конце концов это ваша квартира.

— Без проблем, — ответил Ли Александер.

— Я распоряжусь, чтобы, как только самолет сядет на базе, сам Лу Коллинз встретил его.

— Завтра с восходом солнца, — напомнил вице-президент.

— В Лондоне, в Кенсингтоне, с восходом солнца. А детали обмена уже известны?

— Нет, ответил директор ФБР. — Куинн наверняка проработает детали в сотрудничестве с нашими людьми.

Военно-воздушные силы США предложили использовать для перелета через Атлантический океан одноместный реактивный истребитель «Ф-15 Игл».

— У него достаточный радиус действия, если мы установим дополнительные баки с горючим, — сказал Мортону Стэннарду в Пентагоне генерал ВВС. — Пакет должен быть доставлен на авиационную базу Национальной гвардии в Трентоне, Нью-Джерси, не позже, чем в два часа дня.

Пилот, выбранный для этой миссии, был опытный полковник, за плечами которого было свыше семи тысяч летных часов на F-15. Все утро на базе Трентон самолет готовили к полету так тщательно, как редко бывало за все время его существования. На него установили дополнительные баки с горючим и баки для заправки в воздухе. Хотя эти баки и называются FAST, что значит быстрый, на самом деле скорость они не прибавляют, а просто увеличивают дальность полета.

В обычных условиях Игл несет 23000 фунтов горючего, что обеспечивает дальность полета 2878 миль, а дополнительные 5000 фунтов в каждый бак увеличивают дальность до 3450 миль.

В штурманском кабинете полковник Бауерс изучал маршрут полета и одновременно ел свой ленч, состоящий из бутербродов. От Трентона до американской военно-воздушной базы в Аппер Хейфорде около города Оксфорда — 3063 мили. Метеорологи сообщили ему скорость ветра на выбранной им высоте 50000 футов, и он подсчитал, что ему понадобится 5,4 часа лета при скорости 0.95 Маха и у него еще останется 4300 фунтов горючего.

В 14.00 большой заправщик КС-135 взлетел с базы ВВС Эндрюс около Вашингтона и направился к месту свидания с истребителем на высоте 45000 футов над восточным побережьем.

В Трентоне произошла последняя задержка. Полковник Бауерс был уже в летном скафандре и был готов вылететь в три часа, когда длинный черный лимузин из нью-йоркского бюро Пентагона проехал через главные ворота.

Гражданский чиновник в сопровождении генерала ВВС передал ему простой атташе-кейс и бумажку с кодом замка.

Едва он успел сделать это, как еще один лимузин приехал на базу. На взлетной полосе состоялось оживленное совещание двух групп чиновников. В конце концов у полковника забрали кейс и бумажку с кодом замка и положили на заднее сиденье одной из машин.

Атташе-кейс открыли, и его содержимое — плоский мешочек из черного бархата размером десять на двенадцать и толщиной три дюйма — было положено в другой кейс. Именно этот кейс был вручен полковнику, ожидавшему с нетерпением вылета.

Истребители-перехватчики не предназначены для перевозки грузов, но в данном случае было подготовлено место под сиденьем пилота, и чемоданчик был всунут туда. Полковник взлетел в 15 часов 31 минуту.

Он быстро набрал высоту 45000 футов, вызвал заправщика, заполнил баки и начал полет в Англию с полной заправкой. После заправки он набрал высоту 50000 футов, повернул по курсу на Аппер Хейфорд и развил скорость до 0.95 Маха, чуть ниже звукового барьера. Попутный западный ветер он поймал над Нэнтакетом.

Через три часа после того, как Ф-15 взлетел с аэродрома Трентона, огромный авиалайнер вылетел по расписанию из аэропорта Кеннеди и направился в лондонский аэропорт Хитроу. В бизнес-классе находился высокий, чисто выбритый молодой человек, приехавший из Хьюстона и успевший на этот рейс. Он работал в одной из тамошних крупных нефтяных корпораций — «Пан-Глобал» — и был горд тем, что сам хозяин фирмы доверил ему такую деликатную миссию.

Он не имел ни малейшего представления о содержании конверта, лежавшего у него в нагрудном кармане пиджака, который он отказался сдать стюардессе на вешалку. Он и не хотел знать об этом. Он знал только, что документы эти настолько важны для корпорации, что их нельзя отправить почтой, факсом или даже в мешке коммерческого курьера.

Его инструкции были предельно ясны, он повторил их много раз. В определенный день, то есть завтра, он должен пойти по определенному адресу в определенный час. Он не должен звонить в дверь, а просто опустить письмо в прорезь для почты, а затем вернуться в аэропорт Хитроу и улететь в Хьюстон. Утомительно, но просто. Перед ужином разносили коктейли, но он не пил спиртного и поэтому смотрел в окно.

Небо над просторами Северной Атлантики давно уже стало чернильно-черного цвета, но над слоем облаков ярко горели звезды.

Молодой человек, смотревший в иллюминатор, не мог знать, что далеко впереди лайнера другой реактивный самолет летел через темноту по направлению к Англии. Ни он, ни полковник Бауерс никогда не узнают о существовании друг друга, не узнают они и о том, что оба спешили в британскую столицу по разным делам, и ни один из них не узнает точно, что же он вез.

Полковник прибыл первым. Он приземлился на аэродроме Аппер Хейфорд точно по расписанию — в 13.55 по местному времени, нарушив сон жителей деревни, когда он делал последний круг, заходя на посадочные огни. С вышки диспетчерской службы ему сказали, куда подруливать, и он остановился в освещенном кругу в ангаре, двери которого закрылись, как только он заглушил мотор. Когда он открыл фонарь кабины, к нему подошел командир базы в сопровождении штатского. Говорить начал штатский.

— Полковник Бауерс?

— Это я, сэр.