Глава 5

Дахранский аэропорт задыхался. Прилетевшему из Эр-Рияда Майку Мартину показалось, что вся восточная Саудовская Аравия срочно решила переселяться. В отличие от Эр-Рияда, Янбо, Таифа и других западных городов королевства, Дахран, расположенный в центре цепи нефтяных месторождений, которые принесли Саудовской Аравии ее сказочные богатства, давно привык к американцам и европейцам.

Даже на улицах оживленного портового города Джидды нельзя было встретить столько англосаксонских лиц, но во вторую неделю августа Дахран буквально кишел иностранцами.

Одни любыми способами пытались выбраться отсюда. Они или добирались на автомобилях до Бахрейна в надежде, что там им удастся сесть на самолет, или – это были главным образом жены и семьи нефтяников – терпеливо ждали самолета на Эр-Рияд, чтобы оттуда ближайшим рейсом улететь домой.

Другие, наоборот, прилетали в Дахран. Из Америки лился нескончаемый поток оружия, боеприпасов и другого воинского имущества. Гражданский самолет, на котором летел Мартин, при посадке едва втиснулся между двумя огромными С-5 «гэлакси». Транспортные самолеты из Великобритании, Германии и США приземлялись один за другим, превращая северо-восточную Саудовскую Аравию в один гигантский военный лагерь.

Пока до операции «Буря в пустыне», призванной освободить Кувейт, оставалось целых пять месяцев. Сейчас осуществлялась только операция «Щит в пустыне», которая должна была остановить иракскую армию – а на границе и в Кувейте скопилось уже четырнадцать иракских дивизий – и лишить ее возможности продвигаться дальше на юг.

На несведущего наблюдателя царившая в дахранском аэропорту суматоха могла произвести большое впечатление, но от более внимательного взгляда не укрылся бы тот факт, что пока «щит» был не прочнее бумажной ширмы. Американские танки и артиллерия еще не прибыли: первые морские транспортные суда только что отошли от берегов США, а все «гэлакси», «старлифтеры» и «геркулесы» могли перенести по воздуху лишь ничтожную долю того, что будет доставлено морем.

Базировавшиеся в Дахране американские «иглы», стоявшие в Бахрейне «хорнеты» и только что прилетевшие и еще не успевшие остыть после перелета из Германии британские «торнадо» – все вместе взятые могли бы выполнить от силы полдесятка боевых вылетов. На большее у них просто не хватило бы боезапаса.

Наступление танковых армий такими силами не остановишь. Несмотря на впечатляющее скопление военной техники возле некоторых аэродромов, северо-восточная Саудовская Аравия по сути дела была еще беззащитной.

Все с той же спортивной сумкой на плече Мартин с трудом протиснулся сквозь плотную толпу в зале для прибывающих пассажиров и за барьером заметил знакомое лицо.

На первых отборочных занятиях в войска специального назначения инструктор недаром сказал, что их будут не тренировать, а дадут такую нагрузку, что они сдохнут. Теперь Мартин мог признаться, что тогда инструкторы почти достигли своей цели. Однажды под холодным дождем, со стофунтовым рюкзаком на плечах он прошагал тридцать миль по Бреконам, одному из самых трудных маршрутов во всей Великобритании. Как и у всех других, его тело уже давно оставило позади все возможные границы усталости и истощения; Мартин не чувствовал ничего, кроме тупой боли, и лишь воля позволяла ему как-то переставлять ноги.

И тогда он увидел грузовик, роскошнейший грузовик, стоявший на обочине дороги. Это значило конец марш-броска и конец испытанию человеческих возможностей. Еще сто ярдов, восемьдесят, пятьдесят – и все мучения позади; одеревеневшие ноги никак не могли одолеть последние несколько ярдов.

Инструктор из кузова грузовика бесстрастно наблюдал за промокшим до костей курсантом, который с искаженным от боли лицом, спотыкаясь, брел последние метры. Когда Мартин поднял руку и не дотянулся до заднего борта лишь дюймов на десять, мужчина постучал по крыше кабины водителя, и грузовик укатил вперед. Он проехал не сто ярдов, а еще десять миль. В кузове того грузовика сидел Спарки Лоу.

– Привет, Майк. Рад тебя видеть.

Должно быть, Лоу обладал потрясающей забывчивостью.

– Привет, Спарки. Как дела?

– Раз ты спрашиваешь, значит, хуже некуда.

Спарки вывел свой джип неопределенной марки с автомобильной стоянки, а через тридцать минут они были уже за Дахраном и направлялись на север. До Хафджи было двести миль, три часа езды. После того как справа от них остался портовый город Джубаил, дорога стала совсем пустынной. Ни у кого не возникало желания ехать в Хафджи, небольшой поселок нефтяников на границе с Кувейтом, теперь почти обезлюдевший.

– Беженцы еще идут? – спросил Мартин.

– Идут, – кивнул Спарки, – но теперь буквально единицы.

Основной поток схлынул. По автомагистрали границу переходят главным образом женщины и дети; все с документами. Иракские власти их охотно пропускают, зачем они им сдались? Умный ход. Если бы Кувейтом правил я, то тоже постарался бы отделаться от экспатриантов. К нам переходят иногда индийцы; на них иракцы, похоже, не обращают внимания. С их стороны это не очень умно. Индийцы хорошо информированы, я даже завербовал парочку, уговорил их вернуться и передать сообщения нашим людям.

– У вас есть все, что я просил?

– Да. Судя по всему. Грей потрудился как следует. Твое добро привезли вчера на грузовике с саудовским номерным знаком. Я все перенес в свободную спальню. Вечером мы обедаем с тем молодым кувейтским летчиком, о котором я рассказывал. Он говорит, что в Кувейте у него есть связи, надежные люди, которые могут оказаться полезными.

Мартин недовольно поморщился.

– Он не должен видеть мое лицо. Его могут сбить.

Спарки задумался.

– Ты прав.

Спарки Лоу реквизировал совсем неплохую виллу, подумал Мартин. Она принадлежала американскому нефтепромышленнику из компании «Арамко». Всех своих сотрудников компания эвакуировала в Дахран.

Мартин понимал, что спрашивать у Спарки, что он здесь делает, бесполезно. Очевидно, его тоже «позаимствовал» Сенчери-хаус. Судя по тому, что рассказывал Спарки, в его задачу входило перехватывать беженцев, направляющихся на юг, и опрашивать наиболее разговорчивых и информированных.

Хафджи обезлюдел. Здесь не осталось почти никого, кроме солдат саудовской национальной гвардии, которые строили оборонительные сооружения в самом городе и вокруг него. Впрочем, кое-где по городу еще бродили безутешные арабы, а на местном базаре у одного лавочника, который никак не мог поверить, что ему подвернулся настоящий покупатель, Мартин купил необходимую одежду.

В середине августа Хафджи еще снабжался электроэнергией, а это значило, что пока работали кондиционеры, насос, качавший воду из колодца, и подогреватель воды. Можно было принять ванну, но Мартин не мог позволить себе такую роскошь.

Уже три дня он не мылся, не брился и не чистил зубы. Его хозяйка в Эр-Рияде, миссис Грей, конечно, обратила внимание на то, что от Мартина исходит все более неприятный запах, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы сделать ему замечание. Теперь, вместо того чтобы пользоваться зубной щеткой, Мартин после еды ковырял в зубах деревянной щепочкой. Спарки Лоу тоже делал вид, что ничего не замечает, но по другой причине: он знал, что Мартину нужно выглядеть настоящим арабом.

Кувейтский офицер, капитан ВВС Аль Халифа, оказался симпатичным двадцатишестилетним парнем; он был в ярости от того, что иракская армия сделала с его страной, и не скрывал своих симпатий к свергнутой династии эмира Аль Сабаха, расположившейся теперь в роскошном таифском отеле в качестве гостей короля Саудовской Аравии Фахда.

Аль Халифу сбил с толку второй гость хозяина. Пригласивший его на обед Спарки был типичным британским офицером, разве что в гражданской одежде. Второй же гость казался обычным арабом в утратившем свою прежнюю белизну тхобе и в пятнистой куфие, один конец которой закрывал почти все его лицо. Лоу представил их друг другу.

– Вы в самом деле британец? – удивленно спросил молодой капитан.

Ему объяснили, почему Мартин одет таким образом и по какой причине он не хочет открывать лицо. Капитан Аль Халифа кивнул.

– Примите мои извинения, майор. Конечно, я понимаю.

Рассказанная кувейтским капитаном история была предельно проста. Вечером 1 августа ему позвонили и приказали явиться на базу Ахмади, где располагалась его авиационная часть. Всю ночь он и его товарищи слушали радио, сообщавшее о вторжении в их страну с севера. К рассвету его эскадрилья «скайрэев» была заправлена, снабжена боезапасом и подготовлена к боевому вылету. Американские «скайрэи»[9], которые никак нельзя было назвать современными истребителями, все же могли оказаться полезными при борьбе с наземными целями. Конечно, «скайрэи» не шли ни в какое сравнение с иракскими МиГ-23, -25 и -29 или с купленными у французов «миражами», но, к счастью, во время своего единственного боевого вылета Аль Халифа не встретил ни одного самолета иракских ВВС.

Вскоре после рассвета в северных пригородах столицы капитан нашел свою цель.

– Один танк я подбил ракетами, – возбужденно рассказывал он. – Я точно знаю, я сам видел, как он загорелся. А потом у меня остался только пулемет, и я бросился на грузовики, которые шли за танком. Один я подбил, он скатился в кювет и перевернулся. А потом у меня замолчал и пулемет, и я полетел назад. Над Ахмади нам с земли приказали следовать дальше на юг, пересечь границу и спасти самолеты. У меня едва хватило горючего, чтобы добраться до Дахрана.

Знаете, мы спасли больше шестидесяти наших самолетов. «Скайхоков»[10], «миражей» и британских учебных «хоков». Плюс вертолеты: «газели», «пумы» и «суперпумы». Теперь я буду сражаться отсюда и вернусь, когда наша страна будет освобождена. Как вы думаете, когда начнется наступление?

Спарки Лоу осторожно улыбнулся. Уверенность этого молодого человека проистекала от его блаженного неведения.

– Боюсь, не сейчас. Придется набраться терпения. Нужно как следует подготовиться. Расскажите нам об отце.

Оказалось, что отец капитана был чрезвычайно богатым торговцем, другом королевской семьи и обладал немалой властью.

– Он не станет поддерживать агрессора? – спросил Лоу.

Молодой Аль Халифа был оскорблен.

– Никогда и ни за что, – с жаром заявил он. – Он сделает все, что в его силах, чтобы помочь освобождению страны. – Капитан повернулся к Мартину, точнее, к его внимательным темным глазам над пестрой тряпкой:

– Вы увидите моего отца? Вы можете на него положиться.

– Возможно, – ответил Мартин.

– Вы не передадите ему письмо?

За несколько минут он исписал листок и вручил его Мартину. Когда Аль Халифа возвращался в Дахран, Мартин сжег листок в пепельнице. В Эль-Кувейт он не мог брать с собой ничего, что могло бы его скомпрометировать.

На следующее утро Мартин и Лоу уложили доставленное Греем «имущество» в багажник и на заднее сиденье, и джип направился сначала на юг, до Манифаха, а потом свернул на шоссе Таплайн, которое тянулось почти параллельно границе с Ираком и дальше пересекало всю Саудовскую Аравию. Шоссе получило свое название от наименования компании «Трансарабиан пайплайн» и было сооружено для обслуживания гигантского нефтепровода, по которому миллионы тонн саудовской нефти текли на запад.

Позднее шоссе Таплайн стало главной транспортной артерией, по которой с юга, готовясь к вторжению в Кувейт и Ирак, подтягивалась к границе огромная сухопутная армада, включавшая четыреста тысяч американских, семьдесят тысяч британских и десять тысяч французских солдат, а также двухсоттысячную армию Саудовской Аравии и других арабских стран. Но в тот день, кроме джипа Лоу, на шоссе не было ни одной машины.

Через несколько миль Лоу снова повернул на север, к кувейтской границе, но уже в глубине полуострова. Недалеко от грязной пустынной деревушки Хаматийят (находившейся еще на территории Саудовской Аравии) граница ближе всего подходила к столице – Эль-Кувейту.

Кроме того, американские аэрофотоснимки, которые Грею удалось раздобыть в Эр-Рияде, показали, что иракские войска концентрируются возле границы с Саудовской Аравией лишь недалеко от берега. В глубине полуострова иракские форпосты встречались все реже и реже. Саддам Хуссейн сколачивал ударный кулак на узком фронте шириной сорок миль между Нуваисибом на берегу Персидского залива и пограничным постом Эль-Вафра.

Деревня Хаматийят располагалась в ста милях от берега, в том месте, где граница изгибалась петлей, сокращая расстояние до Эль-Кувейта.

На небольшой ферме рядом с деревней Мартина уже ждали заказанные верблюды. Это были стройная самка в расцвете сил и ее отпрыск, маленький верблюжонок с кремовой шерстью, бархатной мордочкой и печальными глазами, еще сосунок. Когда он вырастет, то станет таким же своенравным, как и другие представители его рода, но пока это было очень покладистое создание. Мартин и Лоу рассматривали животных в загоне, не выходя из джипа.

– Зачем тебе верблюжонок? – спросил Лоу.

– Для легенды. Если кто-то поинтересуется, я веду его на продажу на верблюжьи фермы возле Сулайбии. Там дают больше.

Мартин выбрался из джипа и медленно, шаркая сандалиями, побрел будить владельца верблюдов, который дремал в тени своей развалюхи. Не меньше получаса Мартин и продавец, сидя на корточках в пыли, торговались. Продавцу и в голову не пришло, что этот покупатель с обожженной солнцем кожей, многодневной щетиной на лице и пожелтевшими зубами, в грязной, пропахшей потом одежде мог быть не бедуином, приехавшим специально для того, чтобы купить двух верблюдов.

Наконец покупатель и продавец сторговались, и Мартин отсчитал деньги из свернутой в рулончик пачки саудовских динаров, которые он взял у Лоу и какое-то время носил под мышкой, пока купюры основательно не засалились. Потом он повел верблюдов в пустыню и остановился лишь примерно через милю, когда и он и животные были надежно скрыты от любопытных глаз песчаными дюнами. К Мартину подъехал Лоу.

Он ждал в нескольких сотнях ярдов от загона и внимательно наблюдал за торгом. Лоу хорошо знал Аравийский полуостров, но никогда не работал с Мартином и сейчас был потрясен. Этот майор не разыгрывал из себя араба; стоило ему выйти из джипа, как он тут же моментально превратился в настоящего бедуина. Не только его внешний вид, но и каждое движение выдавали в нем жителя пустыни.

Лоу этого не знал, но за день до их поездки в Хаматийят два английских инженера, решив сбежать из оккупированного Кувейта, переоделись в длинные, от шеи до пят, белые кувейтские тхобы и укрыли головы гутрами. Не прошли они и полпути до автомобиля, стоявшего в пятидесяти футах от их дома, как из соседней жалкой хижины их окликнул ребенок: «Хоть ты и оделся арабом, а все равно ходишь как англичанин». Инженеры решили не искушать судьбу и вернулись.

Обливаясь потом под палящим солнцем, но зато скрытые от посторонних взглядов, внимание которых непременно привлекли бы двое мужчин, занятых перетаскиванием тяжестей в самое жаркое время суток, Мартин и Лоу перенесли «имущество» из джипа в корзины, укрепленные на боках верблюдицы. Она опустилась на колени, но тем не менее не изъявляла желания нести поклажу, огрызалась и плевалась в сторону нагружавших ее людей.

Одну корзину загрузили сорока пятифунтовыми блоками семтекса-Н[11]. Каждый блок был аккуратно упакован в ткань, а сверху Мартин набросал мешочки с зернами кофе – на тот случай, если какой-нибудь любопытный иракский солдат решит проверить поклажу. В другую корзину уложили автоматы, боеприпасы, обычные детонаторы, детонаторы с таймерами, гранаты, а также небольшой, но мощный передатчик со складной спутниковой антенной и запасными никель-кадмиевыми аккумуляторами. И в эту корзину Мартин набросал сверху мешочки с кофе.

Когда все было перенесено, Лоу спросил:

– Я могу еще чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо, все в порядке. Я останусь здесь до заката. Тебе нет смысла ждать.

Лоу протянул руку:

– Прошу прощения за Бреконы.

Мартин ответил крепким рукопожатием.

– Ерунда. Я выжил.

Лоу издал короткий смешок.

– Да, этим мы всю жизнь и занимаемся. Все стараемся выжить, черт побери. Удачи тебе, Майк.

Лоу уехал. Верблюдица покосилась на удалявшийся джип, рыгнула и принялась жевать жвачку. Верблюжонок хотел было дотянуться до сосков, но потерпел неудачу и улегся рядом с матерью.

Мартин прислонился к седлу, укрыл лицо куфией и задумался. Что ждет его в ближайшие дни? Пустыни он не боялся, а вот в суете оккупированного Эль-Кувейта его могла подстерегать беда. Насколько строг там режим, насколько часто встречаются посты на дорогах, насколько придирчивы и сообразительны стоящие на этих постах солдаты? Сенчери-хаус предлагал снабдить его фальшивыми документами, но Мартин наотрез отказался. Оккупационные власти могли ввести новые удостоверения личности.

Мартин не сомневался, что в арабских странах лучше выбранной им легенды быть не может. Бедуины столетиями кочуют по пустыне, ни у кого не спрашивая разрешения. Они не оказывают сопротивления армиям агрессоров, потому что кого только они здесь не видели: сарацинов и турок, крестоносцев и тамплиеров, немцев и французов, англичан и египтян, израильтян и иранцев. Они пережили всех, потому что всегда стояли в стороне от политики и войн.

Многие правительства пытались приручить или покорить бедуинов, и все потерпели неудачу. Король Саудовской Аравии Фахд провозгласил, что каждый гражданин его страны должен иметь свой дом, и построил для бедуинов прекрасный поселок Эскан, в котором были все блага цивилизации: плавательный бассейн, ванные, туалеты, проточная вода. Некоторые бедуины заинтересовались и приехали в Эскан.

Они пили воду из бассейна (уж очень он был похож на озеро в оазисе), испражнялись во дворах, играли с водопроводными кранами, а потом покинули поселок, вежливо объяснив монарху, что привыкли спать под звездами. Во время кризиса в Персидском заливе американцы навели в Эскане порядок и использовали его для своих целей.

Мартин понимал, что настоящей проблемой для него был рост. До шести футов ему не хватало лишь дюйма, а почти все бедуины были намного ниже. Столетия болезней и хронического недоедания не могли не сказаться на среднем росте. В пустыне вода – роскошь, поэтому ее расходуют только для утоления жажды человека, коз и верблюдов. Именно по этой причине Мартин несколько дней не мылся. Он хорошо знал, что в пустыне лишь европейцы могут позволить себе употреблять на это воду.

У Мартина не было никаких документов, но это обстоятельство его не беспокоило. Многие правительства пытались выдать бедуинам паспорта. Обычно кочевники искренне радовались новым документам, ведь это была такая хорошая туалетная бумага, куда лучше, чем горсть песка. Требовать от бедуина документы – пустая трата времени; это хорошо понимали как полицейские или солдаты, так и сами кочевники. С точки зрения властей, самое главное было в том, что бедуины никогда не причиняли хлопот. Ни одному бедуину и в голову никогда не придет поддерживать кувейтское сопротивление. Мартин надеялся, что иракские власти это тоже понимают.

Он подремал до заката, потом взобрался в седло. Подчиняясь крикам «хат, хат, хат», верблюдица поднялась и покормила верблюжонка. Мартин привязал его, и малыш пошел вслед на матерью. На первый взгляд неторопливая иноходь корабля пустыни может показаться очень медленной, но эти животные, не останавливаясь, преодолевают огромные расстояния. Еще в загоне верблюдицу Мартина хорошо накормили и напоили; теперь она сможет идти без устали много дней.

Мартин пересек границу, когда было почти восемь часов вечера. К этому времени он ушел далеко на северо-запад от полицейского поста Рукаифах, где проходила дорога, соединяющая Кувейт и Саудовскую Аравию. Безлунной ночью в пустыне светили лишь звезды. Справа от Мартина, на самом горизонте, были видны отблески; там находился кувейтский нефтепромысловый район Манагиш. Наверно, там стоял и иракский патруль, но пустыня перед Мартином была безлюдна.

Судя по карте, до верблюжьей фермы, на которой Мартин намеревался оставить своих верблюдов до тех пор, пока они не понадобятся ему снова, было пятьдесят километров, или тридцать пять миль. Ферма находилась к югу от Сулайбии, пригородного района Эль-Кувейта. Но прежде чем появляться на ферме, Мартину нужно было надежно спрятать свое «имущество» в пустыне и отметить место тайника.

Если не будет непредвиденных задержек, ему удастся спрятать груз еще в темноте, до рассвета, который наступит через девять часов. Еще через час Мартин должен появиться на верблюжьей ферме.

Когда нефтяные промыслы Манагиша остались позади, Мартин, сверившись с ручным компасом, направился напрямую к цели. Иракские солдаты, рассудил он, могут разместить патрули на всех шоссе и даже проселочных дорогах, но только не в безжизненной пустыне. Ни один беженец не пройдет через пустыню, никакой враг не станет и пытаться проникнуть в Кувейт по пескам.

Мартин надеялся, что от верблюжьей фермы до центра города, то есть еще примерно двадцать миль, после рассвета он легко доберется в кузове любого попутного грузовика.

Высоко над головой Мартина, в ночном небе безмолвно парил спутник КН-11 Национального управления реконгцировки США. Предыдущим поколениям американских спутников-шпионов приходилось накапливать снимки и через определенные промежутки времени сбрасывать капсулы с пленкой, которые подбирали и обрабатывали уже на Земле.

Спутники типа КН-11, сложные сооружения длиной 64 фута и массой тридцать тысяч фунтов, намного умней. Они автоматически преобразуют изображения участков поверхности планеты в электронные импульсы и потом передают их – но не вниз, на Землю, а вверх, на другой спутник, располагающийся на более высокой орбите.

Второй спутник обращается вокруг Земли по геостационарной орбите. Это значит, что он летит в космосе с такой скоростью и по такой траектории, что постоянно находится над одной и той же точкой поверхности планеты. В сущности, такой спутник как бы висит над Землей.

Получив закодированную информацию от КН-11, геостационарный спутник передает ее или сразу на территорию США, или, если кривизна поверхности планеты не позволяет этого, на другой геостационарный спутник, который занимает более удобную позицию и может посылать сигналы своим американским хозяевам. Таким образом, Национальное управление реконгцировки получает фотоинформацию «в реальном масштабе времени», то есть через несколько секунд после того, как были сделаны снимки.

В военных конфликтах спутники КН-11 дают огромные преимущества. Они могут, например, зарегистрировать колонну вражеских войск на марше и передать эту информацию так быстро, что у генералов останется вполне достаточно времени, чтобы организовать воздушный налет и разгромить колонну. Несчастные солдаты так и не узнают, каким образом истребители-бомбардировщики нашли их грузовики. К тому же КН-11 могут работать днем и ночью, в пасмурную погоду и в туман.

Спутники КН-11 называли всевидящими. Увы, это был самообман. Спутник, пролетавший над территорией сначала Саудовской Аравии, потом Кувейта и Ирака, не заметил одинокого бедуина, забредшего в запретную зону, а если и заметил, то не придал этому значения.