Кулак Аллаха

В этой работе Рахмани будут мешать соперники из Амн-аль-Амма – секретной полиции, которые расположились двумя этажами ниже в том же здании. Этим утром Рахмани стало известно, что главой секретной полиции в Кувейте Хатиб назначил этого тупого головореза Сабаави, который по пристрастию к зверствам и пыткам не уступал самому шефу. Если кувейтцы из движения сопротивления попадут в их лапы, они научатся кричать так же громко, как иракские диссиденты в Багдаде. Значит, сделал вывод полковник Рахмани, он будет заниматься в основном иностранцами.

Незадолго до полудня того же дня доктор Терри Мартин закончил лекцию в Школе востоковедения и африканистики – факультете Лондонского университета, располагавшемся неподалеку от Гауэн-стрит, и направился в профессорскую. Перед дверью он столкнулся с Мейбл, секретарем всех трех (включая Мартина) старших лекторов-арабистов.

– О, доктор Мартин, у меня для вас сообщение.

Она порылась в своем кейсе, поставив его на колено, прикрытое твидовой юбкой, и наконец извлекла листок бумаги.

– Вам звонил вот этот джентльмен. Он сказал, что у него неотложное дело и просил при первой возможности связаться с ним.

В профессорской Терри бросил конспект лекций на толстый том – монографию о халифате Абассидов – и направился к висевшему на стене телефону-автомату. После второго гудка отозвался четкий женский голос, повторивший номер телефона. Женщина не назвала учреждение или компанию, только номер.

– Могу я поговорить с мистером Стивеном Лэнгом? – спросил Мартин.

– Простите, кто его спрашивает?

– Э-э, доктор Мартин. Терри Мартин. Он звонил мне.

– Ах да, конечно. Доктор Мартин, будьте добры, не кладите трубку.

Мартин нахмурился. Эта женщина, очевидно, знала о звонке, знала его фамилию. А он никак не мог вспомнить, кто такой этот Стивен Лэнг. В трубке раздался мужской голос.

– Это Стивен Лэнг. Как хорошо, что вы так быстро позвонили. Конечно, вы меня не помните, но когда-то мы встречались в Институте стратегических исследований. Сразу после вашей блестящей лекции о механизмах и путях проникновения вооружения в Ирак. Я хотел спросить, какие у вас планы на обеденный перерыв?

Кем бы этот Лэнг ни был, он настолько умело – скромно и в то же время настойчиво – вел разговор, что ему было трудно отказать.

– Сегодня? Сейчас?

– Если только вы уже не договорились о другой встрече. Так что вы собирались делать?

– Я собирался перекусить парой бутербродов в столовой.

– Я хотел бы вам предложить на ленч вполне приличный морской язык у Скотта. Вы, конечно, знаете этот ресторан. На Маунт-стрит.

Мартин действительно знал этот один из лучших и самых дорогих рыбных ресторанов в Лондоне. До него минут двадцать на такси. Сейчас половина первого. Мартин очень любил хорошую рыбу, но для его преподавательской зарплаты ресторан Скотта был недоступен. Интересно, Лэнг это понимает?

– Вы из Института стратегических исследований?

– Я все объясню за ленчем. Скажем, в час. Буду очень рад встретиться с вами, – сказал Лэнг и положил трубку.

Когда Мартин вошел в ресторан, к нему тотчас направился метрдотель.

– Доктор Мартин? Мистер Лэнг за своим столиком. Я провожу вас.

Столик оказался в самом укромном уголке ресторана. Здесь можно было говорить, не боясь, что тебя подслушают. Приветствуя Мартина, Лэнг встал. Это оказался худой, даже костлявый мужчина в темном костюме и строгом галстуке. У него были изрядно поредевшие седые волосы. Лэнг предложил гостю сесть и, подняв бровь, вопросительно кивнул в сторону бутылки с великолепным мерсо, охлаждавшейся в ведерке со льдом. Мартин ничего не имел против.

– Мистер Лэнг, вы ведь не из института, не так ли?

Вопрос Мартина ни в коей мере не обескуражил Лэнга. Он выждал, пока официант не разлил по бокалам хрустально-чистое холодное вино и не ушел, оставив каждому по папке с меню, потом поднял свой бокал и предложил выпить за здоровье гостя.

– Нет, я из Сенчери-хауса. Это вас смущает?

Руководство Британской секретной разведывательной службы, или Интеллидженс сервис, размещалось в Сенчери-хаусе – довольно ветхом здании к югу от Темзы, между Элефант-энд-Касл и Олд-Кент-роуд. Здание было далеко не новым, не слишком приспособленным к такого рода учреждениям и настолько запутанным внутри, что от посетителя можно было не требовать специального пропуска: уже через несколько секунд он непременно заблудится, а кончит тем, что станет отчаянно звать на помощь.

– Нет, просто интересно, – ответил Мартин.

– В сущности, заинтересованная сторона – это мы. Я в восторге от ваших работ. Стараюсь следить за ними, но у меня не хватает знаний.

– В это трудно поверить, – сказал Мартин, хотя в глубине души был польщен. Любому ученому приятно, когда восхищаются его работами.

– Это действительно так, – настаивал Лэнг. – Вам тоже морской язык? Отлично. Надеюсь, мне удалось прочесть все ваши работы, которые были переданы в институт, коллегам из Комплексных исследований и в Чатам. Ну и, конечно, те две статьи в «Сервайвал».

Хотя доктору Мартину было лишь тридцать пять, последние пять лет его все чаще приглашали в качестве лектора в такие учреждения, как Институт стратегических исследований, Институт комплексных исследований, или Чатам-хаус, – совсем новую службу, занимавшуюся изучением международных отношений. Журнал «Сервайвал» издавался Институтом стратегических исследований; двадцать пять экземпляров каждого выпуска регулярно направлялись на Кинг-Чарлз-стрит, в Министерство иностранных дел и по делам Содружества, откуда пять экземпляров затем попадали в Сенчери-хаус.

Интерес этих правительственных организаций к Терри Мартину был связан не с его научными работами по истории средневековой Месопотамии, а скорее с его хобби. Несколько лет назад Мартин всерьез заинтересовался вооруженными силами средневосточных государств. Он стал регулярно посещать выставки военной техники, завел знакомства с теми, кто производил вооружение, и с их арабскими клиентами, в среде которых благодаря своему безупречному арабскому языку он также установил множество полезных контактов. Через десять лет он стал ходячей энциклопедией, а к его мнению стали прислушиваться лучшие специалисты. В этом смысле его вполне можно было сравнить с американским писателем Томом Клэнси, который по праву считается крупнейшим специалистом по военной технике НАТО и стран развалившегося Варшавского Договора.

Официант принес две порции морского языка, и собеседники с удовольствием занялись изысканным блюдом.

Двумя месяцами раньше Лэнг, который тогда был руководителем оперативной службы инспекции Среднего Востока в Сенчери-хаусе, запросил у коллег из научного отдела характеристику Терри Мартина. Материалы, которые ему принесли, произвели на Лэнга большое впечатление.

Терри Мартин родился в Багдаде, там же учился в начальной школе, а завершил образование в Англии. Он закончил частную школу «Хейлибури», сдав на отлично три экзамена на повышенном уровне – по английскому, истории и французскому. Ему прочили большие успехи в филологии и дали рекомендацию для поступления в Оксфорд или Кембридж.

Но мальчик, с детства свободно владевший арабским языком, хотел серьезно заняться арабистикой и весной 1973 года прошел собеседование для поступления в Школу востоковедения и африканистики в Лондоне. Его приняли сразу, и осенью того же года он начал изучать историю Среднего Востока.

Через три года Мартин получил диплом с отличием и еще на три года был оставлен в аспирантуре по специальности «история Ирака восьмого – пятнадцатого веков»; особое внимание Мартин уделял халифату Абассидов (750-1258 годы). В 1979 году он получил степень доктора философии, потом взял годичный отпуск для научной работы. Мартин был в Ираке в 1980 году, когда войска Саддама Хуссейна вторглись в Иран, развязав восьмилетнюю войну. Тогда у него впервые пробудился интерес к вооруженным силам стран Среднего Востока.

По возвращении из отпуска, когда ему было всего двадцать шесть лет, Мартину предложили весьма почетное место лектора в Школе востоковедения и африканистики, которая считалась одной из лучших, а значит, и одной из труднейших школ арабистики. В знак признания его научных заслуг Мартин в тридцать четыре года получил место преподавателя по истории Среднего Востока – верный признак того, что к сорока годам его будет ждать звание профессора.

Все это Лэнг узнал из представленных ему материалов. Еще больше его интересовала второе пристрастие Мартина – кладезь знаний об арсеналах Среднего Востока. В годы холодной войны вооружение этих стран было второстепенной проблемой, но теперь...

– Речь идет о Кувейте, – сказал наконец Лэнг.

Остатки рыбы были унесены, от десерта оба отказались. «Мерсо» оказалось превосходным, а Лэнг ловко разливал его так, что львиная доля досталась Мартину. Теперь на столе как бы сам по себе появился марочный портвейн двух сортов.

– Можете себе представить, сколько самых нелепых слухов появилось за несколько последних дней.

Лэнг явно приукрашивал ситуацию. Железная Леди вернулась из Колорадо в том настроении, какое в ее свите называли настроением Боудикки, определенно имея в виду ту жену вождя одного из племен восточных бриттов, которая имела обыкновение отсекать ноги попадавшимся на ее пути римлянам-завоевателям мечами, что торчали из колес ее колесницы. Говорили, что министр иностранных дел Дуглас Херд подумывает, не обзавестись ли ему стальным шлемом, а на обитателей Сенчери-хауса дождем сыпались требования немедленно дать ответы на все вопросы.

– Суть дела в следующем: мы хотели бы послать в Кувейт нашего человека, чтобы точно знать, что там происходит.

– На оккупированную Ираком территорию? – уточнил Мартин.

– Боюсь, именно так, поскольку Саддам оккупировал весь Кувейт.

– А причем здесь я?

– Позвольте быть с вами совершенно искренним, – сказал Лэнг, в намерения которого могло входить что угодно, только не полная откровенность. – Нам действительно очень нужно знать, что происходит в Кувейте. Об иракской армии – ее численность, степень боеготовности, ее вооружение. О наших соотечественниках – как они справляются с трудностями, не угрожает ли им серьезная опасность, нет ли какого-либо пути эвакуировать их из Кувейта. Нам нужен человек, который считался бы там своим. Информация такого рода жизненно необходима. Значит.., этот человек должен говорить по-арабски, как житель Аравии, Кувейта или Ирака. Далее, поскольку вы провели значительную часть жизни – во всяком случае намного больше меня – среди арабоязычных...

– Но ведь у нас в Великобритании живут, должно быть, сотни кувейтцев, которые могли бы безопасно снова проникнуть в свою страну, – предложил Мартин.

Лэнг неторопливо всосал воздух, пытаясь освободиться от застрявшего в зубах кусочка рыбы.

– Признаться, – пробормотал он, – мы бы предпочли, чтобы это был кто-то из наших.

– Британец? Который мог бы сойти за араба даже в арабской стране?

– Вот именно. Впрочем, сомнительно, чтобы нам удалось найти подходящую кандидатуру.

Должно быть, во всем было виновато вино или портвейн. Терри Мартин не привык к ленчам с мерсо и портвейном.

– Я знаю такого человека. Это мой брат Майк. Он майор в войсках специального назначения. Его не отличишь от араба.

Если бы Мартин мог перевести время на несколько секунд назад, он бы обязательно прикусил язык. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь, и теперь было уже поздно.

Лэнг умел не демонстрировать радостное возбуждение. Он отбросил зубочистку вместе с изрядно надоевшим кусочком рыбы.

– Не отличишь? – пробормотал он. – Даже сейчас?

Глава 3

Стив Лэнг вернулся в Сенчери-хаус на такси. Сверх всяких ожиданий настроение у него было приподнятое. Он пригласил этого ученого-арабиста на ленч, намереваясь завербовать его для выполнения другого дела, – об этом еще нужно будет подумать – и заговорил о Кувейте только в силу своей обычной практики ведения переговоров.

Годы работы научили его начинать переговоры со специалистом с такого вопроса, на который тот наверняка не сможет ответить, или с такой просьбы, которую тот заведомо не сможет выполнить. После этого можно было переходить к сути дела, ради которого и затевались переговоры. Теоретики говорили, что в таком случае специалист, ошарашенный первой просьбой, охотнее согласится на выполнение второй – хотя бы из чувства собственного достоинства.

Неожиданное сообщение доктора Мартина могло решить проблему, которая днем раньше обсуждалась на совещании руководства Сенчери-хауса. Вчера все пришли к единодушному выводу о том, что это безнадежная затея. Но если молодой доктор Мартин окажется прав... Брат, который говорит по-арабски лучше его... И к тому же уже служит в полку специального назначения, а следовательно, знает о тайных операциях не понаслышке... Интересно, чрезвычайно интересно.

В Сенчери-хаусе Лэнг сразу направился к своему непосредственному начальнику, руководителю инспекции Среднего Востока. После примерно часового совещания они вдвоем поднялись к одному из двух заместителей шефа Интеллидженс сервис.

Британская секретная разведывательная служба, или Интеллидженс сервис, которую чаще – и неправильно – называют МI6, даже в наши дни так называемой «открытой» политики правительства остается теневой организацией, тщательно охраняющей свои тайны. Лишь несколько лет назад правительство Великобритании официально признало, что такая организация действительно существует, и только в 1991 году оно назвало имя босса Интеллидженс сервис. Большинство сотрудников Сенчери-хауса сочло этот шаг неразумным и недальновидным, поскольку с того дня этот несчастный будет вынужден появляться только в сопровождении телохранителей, которых придется содержать за счет налогоплательщиков. Таковы издержки политической корректности.

Штат Интеллидженс сервис не указан ни в одном из справочников, а сотрудники этой организации числятся служащими различных министерств, главным образом Министерства иностранных дел, под чьим крылом и существует весь Сенчери-хаус. Сведения о бюджете Интеллидженс сервис не обнародуются никогда, а реальные расходы скрыты в отчетах десятка разных министерств.

Даже расположение ее штаб-квартиры долгие годы считалось государственной тайной, пока не выяснилось, что любой лондонский таксист, если его попросить подвезти к Сенчери-хаусу, обычно отвечает: «А, папаша, вам нужен шпионский дом?» Тогда пришлось признать, что то, о чем знает любой водитель, могло дойти и до ушей КГБ.

Хотя Интеллидженс сервис далеко не так знаменита, малочисленна и финансируется не столь щедро, как ЦРУ, она завоевала солидную репутацию как среди друзей, так и в стане врагов благодаря высокому качеству своей «продукции» (собранной секретной информации). Среди спецслужб ведущих держав лишь израильский Моссад еще меньше по численности и еще более окутан пеленой секретности.

Руководителя Интеллидженс сервис совершенно официально называют шефом и никогда – несмотря на бесконечные искажения в прессе – генеральным директором. Вот в родственной организации, службе безопасности MI5, которая занимается контрразведкой на территории Великобритании, там действительно есть генеральный директор.

Между собой сотрудники Сенчери-хауса называют шефа «Си»; можно подумать, что это сокращенное до первой буквы слово «Chief», но на самом деле это не так. Первым шефом Интеллидженс сервис был сэр Мансфилд Каммингз, и «Си» осталось от фамилии этого давно умершего почтенного джентльмена.

Шефу подчиняются два заместителя, а им – пять помощников. Последние руководят пятью главными отделами: оперативным (который собирает секретную информацию), аналитическим (который преобразует эту информацию в нечто, имеющее хотя бы минимальный смысл), техническим (он отвечает за подготовку фальшивых документов, минифотокамер, средств тайнописи, сверхминиатюрных средств связи и всех прочих бумаг и железок, без которых безнаказанно заниматься любой нелегальной деятельностью в недружественной стране было бы просто немыслимо), административным (который занимается зарплатой, пенсиями, штатными расписаниями, бюджетом, юридическими проблемами и прочей подобной ерундой) и контрразведки (который с помощью множества запретов и проверок пытается не допустить проникновения врагов в Сенчери-хаус). В оперативном отделе есть несколько инспекций, разделивших между собой весь земной шар на Западное полушарие, советский блок, Средний Восток и Австралазию. Здесь же существует крохотный офис внешних связей, в обязанности которого входит щекотливая задача обеспечения сотрудничества с «дружественными» службами.

На самом деле разделение функций и обязанностей соблюдалось не так строго (в Великобритании ничто не соблюдается слишком строго), но сотрудники Сенчери-хауса, хоть и с грехом пополам, все же как-то разбирались в структуре своей организации.

В августе 1990 года всеобщее внимание привлекала инспекция Среднего Востока и особенно отделение Ирака, на которые накинулись, словно шумная толпа непрошеных болельщиков на любимую команду, все чиновники и политики Вестминстера и Уайтхолла.

Заместитель шефа внимательно выслушал начальника инспекции Среднего Востока и руководителя его оперативной службы, несколько раз кивнув по ходу их рассказа. Из этого, подумал он, может получиться что-то любопытное.

Нельзя сказать, чтобы из Кувейта не поступало никакой информации. В первые сорок восемь часов после начала вторжения, пока иракские службы безопасности еще не отключили международные линии телефонной связи, во всех британских компаниях, имевших филиалы в Кувейте, не отходили от телефонов, телексов и факсов.

Кувейтские дипломаты все уши прожужжали сотрудникам Министерства иностранных дел, рассказывая первые истории о зверствах оккупантов и требуя немедленного освобождения своей страны.

Беда была в том, что из бездны информации нельзя было выбрать ни слова, которое шеф мог бы представить кабинету министров как абсолютно надежное. Как язвительно заметил шесть часов назад министр иностранных дел, после вторжения иракских войск Кувейт превратился в гигантскую муравьиную кучу.

Даже сотрудники посольства Великобритании, запертые в стенах своего здания на берегу залива, почти в тени остроконечных кувейтских башен, могли лишь, руководствуясь далеко не полным списком, попытаться связаться по телефону с находившимися в Кувейте соотечественниками, чтобы узнать, живы ли они. Самые ценные сведения, которые удавалось узнать у насмерть перепуганных бизнесменов и инженеров, сводились к тому, время от времени они слышали звуки стрельбы. Сенчери-хаус реагировал на такие сообщения кратко: «Нам нужно то, чего мы не знаем!»

И вот теперь вроде бы появилась возможность послать в Кувейт своего человека, к тому же обученного технике секретных операций, умеющего проникать в глубокий тыл противника, такого, который может сойти за араба... Это может быть очень интересно. С его помощью можно было бы не только получить самую надежную информацию, не только совершенно точно узнать, что за чертовщина там творится. С этим человеком появлялся реальный шанс показать политикам, что Сенчери-хаус не сидит сложа руки; Уильям Уэбстер, узнав про их удачу, подавится послеобеденной мятной конфеткой прямо в своем ЦРУ.

У заместителя шефа Интеллидженс сервис не было особых сомнений относительно мнения миссис Маргарет Тетчер о частях особого назначения британских ВВС. Каждый знал, что после того, как они выкурили террористов из иранского посольства в Лондоне, премьер-министр весь вечер пила виски в их казармах у Олбани-роуд и слушала бесчисленные рассказы о безрассудно смелых операциях.

– Думаю, – сказал, наконец, заместитель шефа, – что сначала мне лучше перекинуться парой слов с командованием войск особого назначения.

Формально полк специального назначения британских ВВС не имел никакого отношения к Интеллидженс сервис, да и подчинялись они разным министерствам. Действующий 22-й полк (в отличие от запасного 23-го) размещался в казармах, которые чаще называли «деревней Стирлинга», недалеко от главного города графства Херефордшир, что на западе Англии. Командир полка подчинялся командующему войсками особого назначения, чей штаб занимал комплекс зданий в западном Лондоне. Кабинет командующего располагался на верхнем этаже некогда роскошного, а теперь вечно укутанного строительными лесами здания с колоннами. Скромность казенной обстановки в запутанном лабиринте крохотных каморок штаба лишь подчеркивала важность разрабатывавшихся здесь операций.

Командующий войсками специального назначения подчиняется командующему военными операциями (генералу), тот – начальнику генерального штаба (еще более высокому генералу), а генеральный штаб входит в состав Министерства обороны.

В название этой воинской части слово «специальный» попало не случайно. Войска специального назначения были созданы в 1941 году Дэйвидом Стирлингом в пустынях Западной Африки, и с тех пор их задачей было выполнение секретных операций. Они проникали в тыл противника для наблюдения за передислокацией его воинских частей или для организации актов саботажа, беспорядков и ликвидации высших чинов противника; они освобождали заложников, уничтожали террористов, охраняли высших мира сего, то есть выполняли функции телохранителей; наконец, они работали в качестве преподавателей в учебных центрах за рубежом.

Как члены любой элитной группировки офицеры и солдаты полка специального назначения редко появлялись в обществе, отказывались фотографироваться и общались главным образом друг с другом, поскольку не могли обсуждать свои дела и заботы с посторонними.

Образ жизни сотрудников Интеллидженс сервис немногим отличался от образа жизни офицеров полка специального назначения. К тому же в прошлом разведчиком не раз доводилось сотрудничать с военными, проводя совместные операции или «заимствуя» на время специалиста для выполнения какой-то конкретной задачи, поэтому многие сотрудники этих двух секретных организаций знали друг друга если не лично, то по крайней мере в лицо. На личные связи и рассчитывал заместитель шефа Интеллидженс сервис, когда вечером того же дня, вскоре после заката (предварительно согласовав свой визит с сэром Колином) он взял бокал с виски, предложенный ему бригадиром Дж. П. Ловатом в его секретной лондонской штаб-квартире.

Ничего не подозревавший предмет их разговора в этот момент сосредоточенно всматривался в карту в своей казарме, от которой до Лондона были тысячи и тысячи миль. Вот уже восемь недель майор Мартин и одиннадцать находившихся в его подчинении инструкторов жили в строениях, отведенных для подразделения личной охраны шейха Абу-Даби Зайед бин Султана.

Такую задачу офицеры полка выполняли далеко не в первый раз. По всему западному берегу Персидского залива, от Омана на юге до Бахрейна на севере, тянется цепочка эмиратов, султанатов и других суверенных монархий, в жизни которых уже не одно столетие ту или иную роль играли британцы. Прежде Объединенные Арабские Эмираты называли Договорным Оманом, потому что однажды Великобритания подписала с местными правителями договор, согласно которому в обмен на торговые привилегии королевские ВМС обязались защищать их от обнаглевших пиратов. Продолжением этих договорных обязательств стало обучение роскошных подразделений телохранителей для арабских правителей бригадами инструкторов полка специального назначения. Конечно, обучение проходит не бесплатно, но все деньги забирает британское Министерство обороны.

В столовой на большом столе была расстелена огромная карта Персидского залива и большей части Среднего Востока. Над картой склонились майор Мартин и несколько его подчиненных. В свои тридцать семь лет майор был не самым старшим в группе инструкторов: двум из его сержантов перевалило за сорок. Впрочем, со стороны любого двадцатилетнего юнца было бы непростительной глупостью задирать нос перед этими крепкими, жилистыми, выносливыми и очень опытными солдатами, всегда пребывавшими в отличной форме.

– Что-нибудь интересное для нас, босс? – спросил один из сержантов.

Как и во всех небольших воинских частях, в полку обычно обращались друг к другу на ты и по именам, но офицеров солдаты и сержанты называли «боссами».

– Не знаю, – ответил Мартин. – Саддам Хуссейн нагло залез в Кувейт. Неизвестно, уйдет ли он оттуда добром. Если не уйдет, то санкционирует ли ООН создание сил, способных вышвырнуть его из Кувейта? Если ответ будет положительным, то, думаю, там найдется дело и для нас.

– Хорошо бы, – удовлетворенно сказал сержант.

Шестеро других молча кивнули. С их точки зрения, они здесь засиделись и уж слишком давно не были в настоящих, щекочущих нервы операциях.

В полку главными считались четыре дисциплины, и каждый солдат должен был в совершенстве владеть одной из них. Здесь были воздушные десантники, специализировавшиеся в затяжных прыжках с большой высоты, альпинисты, которые лучше всего чувствовали себя на голых отвесных скалах и горных вершинах, мотопехота, которая на своих бронированных «лендроверах» с удлиненной рамой предпочитала действовать на равнинах, и морские десантники, искушенные в плавании на каноэ или бесшумных надувных средствах и в подводных работах.

В группе Мартина было четыре (включая его самого) воздушных десантника, четыре пехотинца, обучавших местных солдат основам ведения молниеносных атак и контратак в условиях пустыни, и четыре инструктора-подводника, потому что Абу-Даби имеет выход к Персидскому заливу.

Помимо своей основной специальности солдаты полка должны были хорошо владеть и другими дисциплинами, чтобы при необходимости заменить товарища. Кроме того, любой из них должен был знать многое другое: основы радиосвязи, оказание первой помощи, иностранные языки.

Основное боевое подразделение полка состояло всего из четырех человек. В случае если один из них будет убит, оставшиеся трое должны его функции – будь то работа с радиостанцией или перевязка раненых – тут же разделить между собой.

Они гордятся тем, что по образовательному уровню намного превосходят все другие рода войск. Поскольку им приходится ездить по всему свету, то знание иностранных языков для солдата полка всегда было обязательным. Каждый солдат кроме английского должен владеть еще по меньшей мере одним языком. В течение многих лет излюбленным иностранным языком был русский, но потом холодная война кончилась, и он вышел из моды. Долгие годы подразделения полка сражались на Борнео; там было трудно обойтись без малайского. Теперь полк все чаще принимает участие в тайных операциях в Колумбии против кокаиновых королей из картелей Медельин и Кали, поэтому все более популярным становится испанский. Кое-кто учит французский – просто на всякий случай.

Поскольку полк не один год помогал султану Омана Кабузу бороться с коммунистами, проникавшими на территорию султаната из Южного Йемена, и направлял инструкторов едва ли не во все государства Аравийского полуострова, то многие из офицеров и солдат полка сносно говорили по-арабски. К их числу относился и сержант, который рвался в бой. Правда, он вынужден был признать, что до майора Мартина ему далеко: «Босс просто потрясающ. В арабском с ним никто не сравнится. Он даже похож на араба».

Майор Майк Мартин выпрямился, смуглой ладонью поправил черные как смоль волосы.

– Пора спать, Пошел одиннадцатый час. Как обычно, на следующее утро они встанут до рассвета. Этот день, как и любой другой, начнется с десятимильного пробега с полной боевой выкладкой, а кросс лучше закончить пораньше, пока солнце еще не слишком припекает. Для абу-дабийских учеников это было настоящей пыткой, но шейх приказал выполнять все распоряжения странных английских солдат. Раз они сказали, что это пойдет на пользу его телохранителям, значит, так оно и будет. К тому же шейх щедро платил за обучение и за свои деньги хотел получить товар высшего качества.

Майор Мартин отправился в свою квартиру. Он заснул почти сразу, крепким глубоким сном. Сержант был прав: Мартин действительно был очень похож на араба. Солдаты поговаривали, что их босс получил смугло-оливковый цвет кожи, темные глаза и густые черные волосы в наследство от какого-нибудь предка из Средиземноморья. Мартин не говорил ни да ни нет, но солдаты ошибались.

Дедушкой Майка и Терри Мартинов по материнской линии был англичанин Теренс Грейнджер, работавший на чайных плантациях возле Дарджилинга в Индии. В детстве они часто рассматривали его фотографии: высокий, розовощекий мужчина со светлыми усами, с трубкой в зубах и с ружьем в руке поставил ногу на убитого тигра. Самый настоящий сахиб, типичный англичанин времен британского владычества.

В 1928 году Теренс Грейнджер совершил нечто немыслимое. Он влюбился в индийскую девушку и настоял на браке с ней. Неважно, что она была добра и красива, такие браки считались просто невозможными. Руководство чайной компании не выгнало Грейнджера, иначе скандал стал бы всеобщим достоянием, а наказало его «внутренней ссылкой» (так они это называли) на заброшенную плантацию в далекой провинции Ассам.

Если начальство Грейнджера хотело ссылкой наказать его, то оно просчиталось. Грейнджеру и его молодой жене, до замужества мисс Индире Бохзе, очень понравилась эта дикая, изрезанная глубокими ущельями страна, где бродили непуганные тигры, а склоны холмов зеленели чайными кустами. Им нравились люди, нравился климат. Здесь в 1930 году у них родилась дочь Сузан, здесь же она и росла в кругу индийских сверстниц.

В 1943 году японская армия оккупировала Бирму и вплотную подошла к границам Индии. Грейнджер по возрасту не подлежал мобилизации, но он настоял на своем и после непродолжительной подготовки в Дели, получив звание майора, был направлен в Ассамский полк. Тогда все британские новобранцы сразу получали звание майора: считалось, что британец не может подчиняться индийцу. Индийцы же в лучшем случае могли рассчитывать на звание лейтенанта или капитана.

В 1945 году при форсировании реки Иравади Теренс Грейнджер погиб. Его тело так и не нашли; как и тела многих других бойцов, оно навсегда исчезло в топких джунглях, ставших свидетелями одной из самых жестоких рукопашных схваток войны.