Глава 22

Два часа спустя Майк Мартин уверенно заявил:

– Это здесь.

– Где? – с неподдельным любопытством переспросил полковник Битти.

– Где-то в этом квадрате.

В комнате, где проходило совещание, Мартин склонился над столом, на котором лежал аэрофотоснимок большого участка горной цепи Джебаль-аль-Хамрин, квадрата размерами пять на пять миль. Он показал пальцем:

– Деревни, целых три деревни, здесь, здесь и здесь.

– Ну и что?

– Это «липовые» деревни. Построены они великолепно, прямо настоящие поселки горцев, только на самом деле эти «деревни» битком набиты солдатами.

Полковник Битти всмотрелся в снимки внимательней. Одна из деревень расположилась в долине, всего в полумиле от седловины между тремя холмами. Две другие прижались к склонам холмов чуть дальше.

Деревушки были совсем крохотными; не удивительно, что ни в одной из них не оказалось мечети. Зато в каждой деревне был большой общинный сарай, очевидно, для хранения зимних запасов сена и других кормов, а также маленькие загоны для овец и коз. Кроме этих построек да дюжины жалких хижин из саманных кирпичей, крытых соломой или жестью, в деревнях не было ровным счетом ничего. Летом неподалеку от хижин могли бы быть видны небольшие заплатки возделанной пашни, но сейчас стояла зима. В гористых местностях Среднего Востока такие деревушки можно встретить где угодно.

Зимой, когда часто сутками льют холодные дожди, жизнь в горном Ираке нелегка. Европейцы заблуждаются, считая, что на Среднем Востоке всегда и везде тепло.

– Хорошо, майор, вы знаете Ирак, я не знаю. Объясните, почему вы назвали эти деревни липовыми?

– Нарушена система жизнеобеспечения, – ответил Мартин. – Для такой площади слишком много деревень, людей и домашнего скота. Не хватит кормов для скота, пищи для людей. Они будут голодать.

– Черт! – с чувством заметил Битти. – Все так просто!

К Мартину и Битти присоединился полковник Крейг, командир полка специального назначения. Вполголоса переговорив о чем-то со Стивом Лэнгом, он спросил:

– Что вы об этом думаете, Майк?

– Чертова саддамова игрушка здесь, Брюс. Не исключено, что в хороший бинокль ее можно будет заметить с тысячи ярдов.

– Генералы хотят направить отряд для отметки цели. О вас, разумеется, речь не идет.

– Чепуха, сэр. Уверен, эти холмы кишат пешими патрулями. Вы же видите, здесь нет дорог.

– Ну и что? Патрули можно обойти стороной.

– А если нарветесь хотя бы на один? Здесь никто не говорит по-арабски лучше меня, вы и сами это знаете. Кроме того, десант будет прыгать с большой высоты. Вертолеты здесь не годятся.

– Насколько я знаю, вы уже достаточно поработали.

– Тоже чепуха. В Багдаде я вообще ничего не делал. Я сыт по горло этими шпионскими играми. Поручите мне выполнение операции. Другие неделями жили в пустыне, а я тем временем ухаживал за садом.

Полковник Крейг поднял брови. Разумеется, он не спрашивал у Лзнга, чем именно занимался Мартин в Ираке, в любом случае он не получил бы ответа, но все же он был несколько удивлен, узнав, что один из лучших его офицеров работал садовником.

– Возвращайтесь на базу. Планированием и разработкой операции мы займемся сами. Если нам понравится ваше предложение, вы получите задание.

Незадолго до рассвета генерал Шварцкопф признал, что лучшего варианта у него нет, и дал согласие. В огражденном углу эр-риядской базы ВВС, который был выделен британским батальонам специального назначения, Мартин изложил свой план полковнику Крейгу, и тот его одобрил.

Ответственность за проведение в жизнь операции наземных действий была возложена на полковника Крейга, а за нанесение завершающего бомбового удара – на генерала Глоссона.

За утренним кофе Бастер Глоссон спросил своего друга и начальника Чака Корнера:

– У вас есть предложения, кому мы поручим выполнение этой операции?

Генерал Хорнер вспомнил офицера, который две недели назад говорил с ним, не стесняясь в выражениях. – Пожалуй, есть, – сказал он. – Поручите это 336-й эскадрилье.

Майк Мартин убедил полковника Крейга, вполне резонно заметив, что теперь, когда почти все солдаты и офицеры полка уже участвуют в боевых операциях в районе Персидского залива, он остался старшим по званию (и к тому же командиром батальона), не имеющим конкретного задания. С батальоном успешно справляется его заместитель. К тому же только Мартин в совершенстве владеет арабским языком.

Но решающим аргументом явился большой опыт Мартина в затяжных прыжках с парашютом. Еще во время службы в третьем батальоне парашютного полка он закончил первую школу подготовки парашютистов на базе британских ВВС в Брайз-Нортоне и совершил много тренировочных прыжков. Позднее он совершенствовался на курсах затяжных прыжков в Недерэйвоне и участвовал в показательных групповых прыжках отряда парашютистов «Красные дьяволы».

Добраться до иракских гор так, чтобы солдаты Саддама ничего не заметили, можно было, только высадив парашютный десант, причем десантникам предстояло прыгать с высоты двадцать пять тысяч футов, а раскрывать парашюты не выше трех с половиной тысяч футов. Это работа не для новичков.

Подготовка подобной операции обычно занимает неделю, но сейчас о неделе не могло быть и речи. Приходилось одновременно выбирать оптимальные варианты прыжка, маршрута марш-броска по пересеченной местности и позиций для наблюдательных пунктов. Кроме того, Мартину нужно было подобрать людей, которым он мог бы доверить свою жизнь.

Оказавшись снова на базе полка, Мартин прежде всего обратился к полковнику Крейгу:

– Кого я могу взять?

Показанный адъютантом список оказался коротким, почти все солдаты и офицеры уже были заняты в операциях в пустыне. Не задумываясь, Мартин показал на строчку в списке:

– Питер Стивенсон, обязательно.

– Вам повезло, – заметил Крейг. – Неделю назад он вернулся из Ирака и с тех пор отдыхает. Он в хорошей форме.

Мартин давно знал сержанта Стивенсона. Они познакомились во время первой зарубежной миссии Мартина в качестве командира группы. Тогда Стивенсон был капралом, а Мартин – капитаном. Сержант тоже владел искусством затяжных прыжков с парашютом и входил в состав десантного отряда батальона.

– Этот тоже хорош, – порекомендовал Крейг, указывая на другую фамилию. – Знаток гор. Думаю, вам потребуются два альпиниста.

Крейг имел в виду капрала Бена Истмана.

– Знаю его. Согласен. С ним можно идти куда угодно. Кто еще? Четвертым выбрали капрала Кевина Норта из другого батальона. Мартин не знал, каков Норт в деле, но тот тоже был альпинистом, а непосредственный командир дал ему отличную характеристику.

Подготовка велась одновременно по пяти направлениям. Мартин дал задание каждому из участников будущей операции, оставив за собой общее руководство подготовкой.

Прежде всего нужно было выбрать подходящий самолет. Мартин, не раздумывая, предложил «геркулес» С-130. С таких самолетов солдаты и офицеры полка прыгали чаще всего; к тому же в районе Персидского залива было девять «геркулесов», базировавшихся неподалеку, в международном аэропорту короля Халеда. За завтраком Мартин с радостью узнал, что из этих «геркулесов» три самолета входили в состав 47-й эскадрильи из Лайнема в графстве Уилтшир, то есть той эскадрильи, с которой парашютисты полка имели прочные связи уже не один год.

В экипаже одного из этих трех «геркулесов» числился лейтенант авиации Глин Моррис.

Во время войны в Персидском заливе «геркулесы» выполняли функции транспортной авиации, перевозя разные грузы из Эр-Рияда на отдаленные базы королевских ВВС в Табуке, Мухарраке, Дахране и даже в оманском Сибе. Здесь Моррис отвечал за погрузочно-разгрузочные работы, но в душе он всегда оставался инструктором парашютистов. Когда-то он учил прыгать и Мартина.

Вопреки установившемуся мнению, десантники и войска специального назначения не организуют собственные операции с участием парашютных десантов. В военное время в британских вооруженных силах все парашютные десанты осуществляются королевскими ВВС, а взаимоотношения между ВВС и другими войсками основываются на доверии, на уверенности в том, что каждая сторона знает свое дело.

Командующий ВВС Великобритании в районе Персидского залива коммодор Айан Макфадьен выделил для операции тот «геркулес», который просил Мартин. Самолет только что прибыл из Табука, и авиамеханики тотчас принялись переоборудовать его для выброски парашютного десанта, назначенного на ближайшую ночь.

В переоборудовании самой сложной задачей было сооружение на полу грузового отсека специального контейнера для баллонов с кислородом. До сих пор «геркулесы» летали главным образом на небольших высотах, поэтому, даже если в грузовом отсеке находились люди, они хорошо переносили полет и без кислородных масок. Лейтенанту Моррису не нужно было объяснять, что и как для этого следует сделать. Ему помогал член экипажа второго «геркулеса» сержант авиации Сэмми Долиш, который тоже был инструктором парашютистов. Они работали весь день. К заходу солнца «геркулесы» были готовы.

Второй проблемой был подбор парашютов. До сих пор солдаты полка специального назначения пробирались в иракские пустыни только на автомобилях, но в ходе подготовки к крупномасштабным наземным боевым операциям постоянно тренировались и в прыжках с парашютом.

На авиабазе имелся тщательно охраняемый склад военного снаряжения, в котором поддерживалась постоянная температура. Здесь хранились и парашюты полка. Мартину было разрешено взять восемь основных и восемь запасных парашютов, хотя им нужно было только по четыре комплекта. Мартин поручил сержанту Стивенсону еще днем проверить и уложить все восемь парашютов.

Мы привыкли представлять себе парашюты в виде примелькавшихся на показательных выступлениях и в кинофильмах полусфер, но на самом деле десантники давно перешли на другую модель, которую называют квадратной. Если быть уж совсем точным, то купол у современного парашюта имеет форму не квадрата, а вытянутого прямоугольника. Он изготовлен из двух слоев ткани; при спуске между слоями протекает мощный воздушный поток, который придает полужесткому куполу в сечении форму крыла. Парашютом такой конструкции легче управлять, он позволяет выполнять несложные маневры и менять направление спуска. Сейчас при затяжных прыжках пользуются практически только «квадратными» парашютами.

Двум капралам Мартин поручил подготовить и проверить другое снаряжение: четыре комплекта одежды, четыре больших рюкзака, бутылки с водой, шлемы, пояса, оружие, высокопитательные концентраты (в Ираке они будут их единственной пищей), боеприпасы, комплекты для оказания первой помощи.., и так далее и тому подобное. Каждый из участников операции понесет рюкзак весом восемьдесят фунтов, из которых каждая унция может оказаться совершенно необходимой.

Тем временем в ангаре авиамеханики колдовали над «геркулесами», проверяя двигатели и все движущиеся части.

Командир эскадрильи подобрал лучший экипаж, штурман которого вместе с полковником Крейгом отправился в «Черную дыру» для принятия важнейшего решения – выбора точки выброса десанта.

Мартина взяли в оборот шесть инженеров – четыре американских и два британских. Они научили его работать со своими «игрушками», с помощью которых он должен будет обнаружить цель, определить ее координаты с точностью до нескольких квадратных ярдов и передать эти сведения в Эр-Рияд.

Когда обучение окончилось, приборы тщательно упаковали и отнесли в ангар, где росла и росла и без того уже изрядная гора всего совершенно необходимого для успешного выполнения операции. На всякий случай десантники брали с собой и запасные приборы каждого типа; значит, им придется нести на себе еще больший груз.

Потом Мартин тоже направился к штабным офицерам в «Черную дыру». Все собравшиеся склонились над разложенными на столе новыми фотографиями, сделанными с борта другого TR-1 утром того же дня, сразу после рассвета. На этот раз выдалась безоблачная погода, и на снимках были отчетливо видны мельчайшие детали ландшафта Джебаль-аль-Хамрина.

– Мы полагаем, – сказал полковник Крейг, – что эта проклятая пушка должна быть нацелена на юго-восток. Следовательно, наблюдательный пункт лучше всего устроить здесь.

Он показал на ряд неглубоких расщелин на склоне холма. Этот холм располагался к югу от того, под которым, как они предполагали, размещалась Каала и который находился точно в центре указанного полковником Османом Бадри квадрата со стороной в один километр.

– Что касается точки приземления десанта... Здесь, примерно в сорока километрах к югу, есть небольшая лощина, вот здесь... Видите блестящую полоску? По этой лощине спускается небольшой ручеек.

Мартин внимательно всмотрелся в аэрофотоснимки. Полковник показывал на окруженную высокими холмами крошечную лощинку длиной ярдов пятьсот и не больше сотни ярдов в ширину.

Каменистые склоны лощины поросли травой, а на ее дне сверкал ручеек.

– Лучше ничего не нашли? – спросил Мартин.

Полковник Крейг пожал плечами.

– Честно говоря, вам практически не из чего выбирать. Другая подходящая точка в семидесяти километрах от цели. Ближе сорока километров приземляться опасно: промахнетесь на пару миль, и вас могут заметить.

На карте все казалось простым и понятным. Так было бы и на местности, если бы десант выбрасывали днем, но в абсолютной темноте, падая со скоростью сто двадцать миль в час, недолго и промахнуться мимо лощинки. Там не будет ни костров на земле, ни каких-либо других ориентиров. Прыжок из одной черноты в другую.

– Хорошо, приземляемся здесь, – согласился Мартин.

Штурман выпрямился.

– Отлично. Я рассчитаю маршрут.

Штурману предстояла сложная работа. Следовало рассчитать курс не до места приземления десанта, а до той точки в ночном бездонном небе, в которой и только в которой четыре человека должны покинуть самолет, чтобы опуститься точно в эту проклятую лощину. Даже во время затяжного прыжка ветер относит парашютиста; штурман должен учесть, в каком направлении и как далеко отнесет десантников.

Когда сгустились сумерки, все четверо собрались в ангаре. Для других обитателей базы вход в этот ангар был закрыт. Уже заправленный «геркулес» был готов ко взлету. Под крылом самолета возвышалась груда снаряжения десантников. Инструктор Долиш упаковал все восемь сорокафунтовых парашютов так, как если бы ему предстояло прыгать с ними самому. Стивенсон остался доволен его работой. В углу ангара стоял большой стол. Мартин разложил на нем увеличенные аэрофотоснимки, которые он принес из «Черной дыры». Он, Стивенсон, Истман и Норт склонились над снимками. Им предстояло разработать маршрут марш-броска от точки приземления до тех расщелин, лежа в которых они будут наблюдать за Каалой столько, сколько потребуется. Все согласились, что идти придется две ночи, а на день затаиться в каком-нибудь укромном месте. О передвижении в светлое время суток не могло быть и речи. Возможно, путь окажется не таким прямым, какой они проложили на карте.

Наконец, все четверо упаковали свои рюкзаки, положив сверху тяжелый матерчатый пояс со множеством карманов. Этот пояс нужно будет затянуть на себе сразу после приземления.

Вскоре после заката из столовой принесли американские гамбургеры и содовую. Теперь все четверо могли отдохнуть до взлета, назначенного на 21.45. Прыгать им предстояло в половине двенадцатого.

Для Мартина хуже этих минут ожидания не было ничего. Раздражало уже само безделье после нескольких часов бешеной активности. В такие минуты тебя постоянно гложет мысль, что, несмотря на все проверки и перепроверки, ты забыл что-то очень важное. Другие десантники переносили ожидание проще. Одни предпочитали лишний раз подкрепиться, другие – что-нибудь почитать, третьи – написать письмо домой, четвертые – немного вздремнуть, а пятые – просто еще раз наведаться в туалет.

Ровно в девять тягач вытащил «геркулеса» на бетонированную площадку. Командир экипажа, второй пилот, штурман и бортинженер приступили к предполетной проверке двигателей. Через двадцать минут в ангар въехал автобус с зачерненными стеклами. Автобус забрал десантников и отвез к «геркулесу», который уже распахнул задний люк и опустил трап.

Их ждали два инструктора, а также офицеры, отвечавшие за погрузочно-разгрузочные работы и парашютное хозяйство. Тот, кто отвечал за парашюты, сел в автобус – он не полетит вместе с десантниками. Семь человек поднялись по трапу в гигантский грузовой отсек «геркулеса». Трап убрали, и люк захлопнулся.

Все семеро пристегнулись ремнями к креслам, расположенным вдоль стенок самолета. Двадцать первого февраля в 21.44 «геркулес» оторвался от бетонной полосы эр-риядского аэродрома и повернул свой тупой нос на север.

В это же время одному из американских вертолетов было приказано сразу после взлета «геркулеса» приземлиться возле американского сектора базы.

Вертолету предстоял полет в Эль-Харц, откуда нужно было срочно доставить двух человек. Генерал Бастер Глоссон вызывал в Эр-Рияд командира 336-й тактической эскадрильи; ему было приказано взять с собой лучшего специалиста по поражению наземных целей с небольших высот.

Ни командир эскадрильи, ни капитан Дон Уолкер не имели ни малейшего понятия, зачем они понадобились генералу. Примерно через час в небольшой комнате для инструктажа под штаб-квартирой объединенного командования ВВС союзников им объяснили, для чего их вызвали и что от них требуется. Их также предупредили, что за исключением штурмана Уолкера никто не должен знать детали задания.

Потом командира эскадрильи и капитана Уолкера на вертолете доставили в Эль-Харц.

После взлета десантники отстегнули ремни. Теперь они могли размяться, побродить по освещенному тусклыми красными лампами просторному отсеку. Мартин прошел в носовую часть и по лестнице поднялся в кабину, решив какое-то время провести с экипажем.

Над территорией Саудовской Аравии «геркулес» летел на высоте десять тысяч футов, потом постепенно поднялся до двадцати пяти тысяч и на этой высоте пересек иракскую границу.

Пилотам казалось, что в звездном небе они совсем одни, но на самом деле это было не так. Кружившему над заливом АВАКСу был отдан приказ следить за воздушным пространством вокруг «геркулеса». Если бы иракский радиолокатор, чудом уцелевший после налетов авиации союзников, вдруг решил осмотреть небо, он немедленно подвергся бы ракетному удару. Для этого ниже «геркулеса» летели два звена «уайлд уизлов», вооруженных противорадарными ракетами HARM.

Если же какому-то иракскому пилоту в ту ночь вздумалось бы подняться в небо, его встретили бы звено «ягуаров» королевских ВВС и звено «иглов» F-15C, прикрывавшие «геркулес» слева и справа. Десантный самолет был надежно защищен со всех сторон. Никто из пилотов истребителей не знал, почему транспортному самолету оказывается такая честь, они просто выполняли приказ.

Если бы в Ираке кто-то все же заметил сигнал на экране радиолокатора, он бы наверняка решил, что воздушный транспорт направляется на север, в Турцию.

Офицер экипажа «геркулеса» старался угодить гостям, предлагая им чай, кофе, безалкогольные напитки и галеты.

За сорок минут до прыжка штурман подал сигнал. Начались последние приготовления.

Четверо десантников надели парашюты: основной парашют почти ложился на плечи, а запасной располагался на спине под ним. Затем наступила очередь рюкзаков. Их десантники укрепляли под парашютами вверх дном, так что верхний клапан рюкзака оказывался между ногами десантника. Оружие, автоматы «Хеклер унд Кох» МР5 с глушителями, крепили на левом боку, а баллоны с кислородом – на правом.

Наконец десантники надели шлемы и кислородные маски, подсоединив их к централизованной системе кислородного питания – сооружению размерами с большой обеденный стол, в котором было укреплено множество больших баллонов с кислородом. Когда и эта операция была закончена, дали знать пилоту, и тот стал понемногу выпускать воздух из грузового отсека, пока давление в нем и снаружи не уравновесилось.

На это ушло почти двадцать минут. Десантники ждали. Потом из кабины экипажа сообщили, что до прыжка осталось пятнадцать минут. Офицер передал сообщение инструкторам, а те жестами показали десантникам, что пора переключаться с централизованной кислородной системы на индивидуальные баллончики. Запаса кислорода в них хватало на тридцать минут, из которых три-четыре минуты десантники будут находиться в свободном падении.

Пока что только штурман точно знал, где именно находится самолет. Десантники не сомневались в том, что их выбросят из «геркулеса» в нужное время и в нужном месте.

Теперь офицер экипажа общался с десантниками только посредством жестов. Наконец, получив очередную информацию от штурмана, он показал на световой сигнал над люком.

Десантники поднялись и медленно, как придавленные тяжестью снаряжения астронавты на неведомой планете, потянулись к люку. Их сопровождали инструкторы, которые тоже перешли на индивидуальные кислородные баллоны. Несколько минут они стояли цепочкой перед пока еще закрытым люком, в последний раз проверяя свои парашюты.

Когда до прыжка оставалось четыре минуты, открылся хвостовой люк, и десантники увидели черное небо. Инструктор поднял вверх два пальца; это значило, что прыгать нужно будет через две минуты. Десантники подошли к краю люка и теперь уже не сводили глаз с тусклых световых сигналов по обе стороны зияющей черноты. Сигнал стал красным, и десантники опустили на глаза защитные очки, сигнал стал зеленым...

Все четверо развернулись лицом к отсеку и, широко расставив руки, один за другим прыгнули спиной вперед в непроглядно черную пустоту. Перед их глазами мелькнул и тут же исчез освещенный люк. Через считанные секунды «геркулес» был уже далеко.

Первым прыгал сержант Стивенсон.

Четверо десантников бесшумно пролетели пять миль. На высоте три тысячи пятьсот футов автоматические устройства, настроенные на определенное давление, раскрыли парашюты. С резкими хлопками раскрылись куполы. Прыгавшему вторым Майку Мартину показалось, что черная тень, падавшая футов на пятьдесят ниже его, вдруг застыла в воздухе. В ту же секунду он почувствовал, как раскрывается купол его парашюта. Амортизаторы ослабили рывок, но все же мгновенное торможение от падения со скоростью сто двадцать миль в час до четырнадцати всегда оставляло неприятное ощущение.

На тысячефутовой высоте каждый из десантников щелкнул замком, удерживавшим рюкзак за спиной. Рюкзак скользнул по ногам и повис, зацепившись за крючок на уровне ступней. Когда до земли останется сто футов, десантники отпустят рюкзаки и те повиснут на четырнадцатифутовом нейлоновом шнуре.

Парашют сержанта уходил вправо, и Мартин последовал за ним. Небо было безоблачным, и в свете звезд он отчетливо видел обступающие его со всех сторон черные силуэты невысоких гор. Потом Мартин заметил и то, на что ориентировался сержант: блеск ручейка, бегущего по дну лощины.

Питер Стивенсон приземлился на мягкий мох и траву точно в середине лощины, в нескольких ярдах от ручья, Мартин сбросил свой рюкзак; парашют на мгновение как бы застыл в воздухе, и Мартина развернуло. Потом послышался удар рюкзака о землю, и Мартин мягко опустился на ноги.

Капрал Истман пролетел над Мартином, повернулся, изменил направление скольжения и упал в пятидесяти ярдах от майора. Мартин отстегивал подвесную систему своего парашюта и не видел, как приземлился Кевин Норт.

Норт прыгал последним. Он опускался примерно в ста ярдах от Мартина, однако его парашют сносило не на мягкий мох, а на каменистый склон холма. Потянув за стропы, Норт попытался изменить направление скольжения, чтобы приземлиться ближе к товарищам, но в этот момент его рюкзак ударился о грунт. Рюкзак был привязан к поясу парашютиста, поэтому он тащился вслед за парашютом, пока через пять ярдов не застрял между двумя большими камнями.

Неожиданный рывок застал Норта врасплох. Его резко потянуло вниз и в сторону, так что он приземлился не на ноги, а упал боком. На этом склоне было не очень много камней, но Норту не повезло: он ударился левым бедром о валун и сломал бедренную кость в восьми местах.

Капрал совершенно отчетливо слышал хруст ломающихся костей. Впрочем, шок от удара был настолько силен, что притупил боль – но лишь на несколько секунд. Потом нестерпимая боль заставила Норта перевернуться на другой бок. Он прижал к поврежденному бедру обе ладони, шепотом снова и снова повторяя:

– О Господи, только не это, нет, нет.

Норт стал быстро терять кровь. Пока он этого не знал, потому что перелом был внутренним, но один из острых осколков кости перерезал бедренную артерию, и кровь стала хлестать в то месиво, в которое превратилось его бедро.

Через минуту его нашли товарищи. Освобождаясь от рюкзаков и парашютов, они были уверены, что и Норт занят тем же. Когда же Норта рядом не оказалось, они почувствовали неладное. Стивенсон вытащил фонарик и осветил ногу Норта.

– О, черт, – прошептал он.

У них были комплекты медикаментов для оказания первой помощи, даже повязки для рваных ран, но чтобы справиться с этим...

Капралу срочно требовались сложная операция и переливание крови. Стивенсон рванулся к рюкзаку Норта, вытащил аптечку и набрал в шприц раствор морфина. В этом уже не было нужды: утекая, кровь уносила с собой и боль.

Норт поднял веки, глазами отыскал Мартина, прошептал, «Прости, босс», – и снова закрыл глаза. Через две минуты его не стало.

В другое время и в другой обстановке Мартин, должно быть, сумел бы выразить словами то, что чувствует командир, только что потерявший хорошего солдата. Но сейчас для этого не было времени, да и обстановка не располагала к траурным церемониям. Помрачневшие Стивенсон и Истман занялись тем, что нужно было сделать в любом случае. Оплакивать утрату они будут позже.

Мартин рассчитывал быстро собрать разбросанные парашюты и потом спрятать их и другое лишнее имущество в любой каменистой расщелине. Теперь все планы рушились. Сначала нужно было похоронить Норта.

– Пит, собери все, что мы оставляем здесь. Найди какую-нибудь дыру или выкопай яму. Бен, собирай камни.

Мартин наклонился, снял с капрала его личный знак, забрал автомат, потом стал помогать Истману. Ножами и руками все трое выкопали в пружинистом грунте неглубокую могилу и опустили в нее тело капрала. Сверху положили четыре раскрытых основных и четыре собранных запасных парашюта, четыре баллона с кислородом, шнуры, стропы.

Потом все завалили камнями. Камни укладывали не пирамидой, которая могла бы броситься в глаза местным жителям, а беспорядочно, как будто они скатились со склона. Пятна крови с камней и травы смыли водой, принесенной из ручья. Оголенный грунт, оставшийся под собранными камнями, затерли ногами и забросали мохом с берега ручья. Лощине нужно было придать такой же вид, какой она имела за час до приземления десанта.

Мартин надеялся до рассвета прошагать часов пять, но три часа ушли на похороны и маскировку могилы. Одежду, запасы пищевых концентратов и воду Норта зарыли в той же могиле, остальное содержимое рюкзака погибшего капрала пришлось разделить между тремя оставшимися в живых, увеличив и без того немалую нагрузку.

За час до рассвета десантники покинули лощину. Они шли так, как ходят диверсионные группы в тылу врага. Роль разведчика взял на себя сержант Стивенсон, Истман и Мартин следовали за ним. Поднимаясь на хребет или на вершину холма, сержант всякий раз прижимался к земле и тщательно всматривался, не поджидает ли их неприятный сюрприз на другом склоне.

Несмотря на постоянные подъемы и спуски, сержант сразу взял стремительный темп. Невысокий и худощавый Стивенсон был на пять лет старше Мартина, но даже с восьмидесятифунтовым рюкзаком за плечами он мог загнать почти любого здорового мужчину.

Только к утру сгустились тучи, дав Мартину и его товарищам лишний час темного времени. За девяносто минут напряженного марша они прошли восемь миль, преодолев несколько невысоких хребтов, два холма и долину между ними. Сероватый рассвет заставил их искать место, где можно было бы переждать день.

На каменистом склоне высохшего русла реки Мартин нашел горизонтальную расщелину, прикрытую сверху каменным козырьком и защищенную от постороннего взгляда сухими кустами. Пока еще было темно, десантники немного подкрепились, попили воды, укрылись маскировочной сеткой и легли спать. Светлое время суток разделили на три вахты. Первым на часах стоял Мартин.

В одиннадцать часов утра он разбудил Стивенсона и сразу уснул. В четыре часа пополудни его толчком разбудил Бен Истман. Мартин открыл глаза: Истман прижал палец к губам. Мартин прислушался. Со дна высохшего русла, футов на десять ниже их убежища, доносилась гортанная арабская речь.