23 сентября 1864 года
 
      Аплодисменты, которыми взорвался музыкальный театр Пайка, напоминали раскаты грома. Сабрина в третий раз вышла на сцену с поклонами и затем удалилась, чтобы сразу оказаться в руках Алекса Темплтона. Он растроганно обнял ее, закружил на месте, а потом поставил на ноги.
      – Пройдут десятилетия, прежде чем Нью-Йорк забудет это представление, – с восторгом заявил он. – Ах, Сабрина, я не сомневался, что ты покоришь этот город. И теперь, когда это случилось, весь мир у тебя на ладони! – Алекс помахал контрактом у нее перед лицом. – Театры просто дерутся за тебя. В результате тебе предлагают главную роль в пьесе «Слабое сердце», ты будешь получать в два раза больше, чем ты получила за сегодняшнюю роль. А через пару месяцев ты сможешь уже сама диктовать свои условия.
      Сабрина снисходительно улыбнулась. За долгие месяцы разлуки Алекс нисколько не изменился. Как и раньше, он оставался все таким же восторженным, особенно когда речь заходила о ее талантах, и требовал, чтобы она стремилась к совершенству.
      – Сомневаюсь, что моя роль в пьесе «Любовник взаймы» положит город к моим ногам, – ответила девушка, пробираясь сквозь толпу театральных служащих в свою гримерную.
      – Ну, во всяком случае, эта роль принесла приглашение в Вашингтон, где ты будешь выступать перед сливками общества, – заметил Алекс, следуя за Сабриной. – Не надо слишком скромничать, девочка. Ты достигла того, на что у большинства актрис уходит целая жизнь. Как только ты поставишь свою подпись под этим контрактом, ты сразу получишь ключи от всех городов побережья.
      – Вы уже все подготовили к поездке? – спросила Сабрина, меняя тему разговора.
      – Мы уезжаем утренним поездом, – сообщил Алекс. Он забежал вперед, чтобы открыть перед Сабриной дверь в гримерную. – Я все…
      Заметив, что Сабрина его уже не слушает, он аккуратно сложил контракт и положил его в карман. Юридическому договору придется подождать. В то мгновение, когда Сабрина вошла в гримерную, все ее внимание сосредоточилось на младенце, которому слава его матери была совершенно безразлична, по крайней мере до того, пока она не наполнит его пустой желудок. Его разбудил гром аплодисментов, и теперь только ночное кормление и объятия ласковых материнских рук могли успокоить его. Сабрина с любовью взяла на руки Деймона и тихонько поблагодарила Марлен за то, что та посидела с ним во время представления. Сабрина села на стул, чтобы покормит малыша.
      Марлен схватила мужа за руку и потащила к выходу.
      – Побудьте вдвоем, – сказала она, – а Алекс позаботится, чтобы вам никто не мешал.
      Под дверью уже собрались многочисленные почитатели. Алекс, протискиваясь сквозь толпу, сообщал по пути, что в столь поздний час Сабрина не принимает никаких приглашений и никаких посетителей.
      Сабрина слышала шум за дверью, но сейчас она погрузилась в свой тихий мир. Нежная улыбка заиграла у нее на губах, когда она посмотрела на крошечное личико, обрамленное темными волосами. С рождения Деймона прошло пять месяцев, и Сабрина узнала другую сторону жизни. Любовь к этому маленькому существу пришла совершенно естественно. Сабрина по-прежнему остерегалась мужчин, однако ее маленький сын был единственным исключением. Задолго до его рождения Сабрина дала себе слово, что ее ребенок будет расти, окруженный любовью, и она сдержала свое обещание. Сейчас ее жизнь была сосредоточена вокруг сына и сценической карьеры – времени на преданных поклонников, толпившихся под дверью, уже не оставалось.
      Когда Сабрина вернулась на восток, в Бостон, и присоединилась к своей труппе, Алекс и Марлен пришли в ужас от ее вида. «Да, было от чего ужаснуться», – подумала Сабрина. К тому времени она уже с трудом передвигалась. И хотя Темплтоны засыпали ее вопросами, Сабрина отказалась назвать имя отца и объяснить, при каких обстоятельствах она стала выглядеть так, словно проглотила тыкву.
      В первые два месяца после ее возвращения Темплтоны держались с ней прохладно и на расстоянии. Однако с рождением Деймона все переменилось. Гордые крестные отец и мать растаяли от умиления в тот миг, когда взяли крошку на руки. Они опекали его, суетились каждый раз, когда им казалось, что он вот-вот заплачет.
      Как только Сабрина смогла вернуться в театр, Алекс нашел ей свободную роль, но уже через несколько недель Сабрина сама выбирала роль, которую хотела играть. Во всех гостиных только о ней и говорили. Когда труппа прибыла в Нью-Йорк, на здании музыкального театра Пайка уже висела большая афиша с именем Сабрины, и Алекс светился от счастья подобно летнему солнышку.
      Через три месяца ежевечерних представлений в Нью-Йорке Сабрина получила приглашение выступить в Вашингтоне перед государственными мужами, которым не терпелось увидеть талантливую актрису, чье имя гремело по всему Восточному побережью. Ее также пригласили на празднование победы над южанами.
      Сабрина очень радовалась этому приглашению, но приняла его вовсе не из соображений карьеры. Газеты были заполнены новостями о сражениях гражданской войны и ни о чем другом не писали. Невозможно было ничего узнать о том, что происходит в Нью-Мексико. Сабрине не терпелось узнать, что произошло между индейцами и военными. Именно воспоминания о Ридже Теннере заставляли ее интересоваться событиями в Нью-Мексико, однако в этом Сабрина упорно отказывалась признаться даже себе. Как она ни старалась выбросить Риджа из головы, это не удавалось. Достаточно было посмотреть на лицо сына, который был точной копией своего отца. Как Сабрина и предполагала, она не смогла забыть месяцы, полные приключений, и неотразимого мужчину, с которым она провела их.
      После предстоящего выступления она поговорит с чиновниками о событиях в Нью-Мексико, но только потому, что это беспокоило ее отца, который всей душой болел за индейцев навахо.
      Сабрина с любовью посмотрела на сына и увидела, что он насытился и тихо посапывал. Осторожно положив его в колыбельку, она начала переодеваться. Когда толпа под дверью гримерной рассеялась, Сабрина взяла спящего малыша на руки и присоединилась к Темплтонам, которые ожидали ее в экипаже. Вернувшись в гостиницу, Сабрина начала укладывать вещи, готовясь к завтрашней поездке в Вашингтон. Когда все было уложено, Сабрина растянулась на кровати и устало вздохнула. После выступлений в Вашингтоне она устроит себе отдых. «Пора отдохнуть», – решила Сабрина. Ей хотелось купить дом и обосноваться в Нью-Йорке, чтобы Деймон вырос в собственном доме, окруженный ее заботой и любовью. Сколько можно жить на чемоданах и в бесконечных переездах! Пока она пользуется успехом, она будет играть в театрах Нью-Йорка. Конечно, расстаться с Темплтонами будет нелегко, но Алекс предпочитает кочевую жизнь, он еще не готов к тому, чтобы обосноваться где-то окончательно. Теперь, когда его протеже достигла славы и успеха, он гордился тем, что именно он способствовал развитию ее таланта и тому, что она стала знаменитостью.
      Какое-то время Алекс купался в лучах ее славы, но вскоре начал поговаривать о том, что надо искать новые таланты, открывать новые имена, а для этого необходимо ездить.
      «Мы с Деймоном построим свою жизнь», – уверяла себя Сабрина. А если она очень соскучится по Темплтонам, ничего не стоит собраться и навестить их. Сейчас в ее жизни есть все, просить еще чего-нибудь – просто черная неблагодарность.
      С этой мыслью Сабрина и заснула, позволив, наконец, запретным воспоминаниям выползти из дальнего уголка сознания. Прошел уже целый год с тех пор, как она последний раз видела Риджа Теннера, но в ее снах его образ был такой живой и ясный, словно они виделись только вчера. На самом деле она никогда по-настоящему не расставалась с ним. Он всегда присутствовал в ее мыслях, с наступлением тьмы вытесняя из головы все остальное.
 
      Одетая в золотистого цвета кружевное платье с открытыми плечами, Сабрина величественно вошла в бальный зал гостиницы в Вашингтоне. После представления, устроенного для высших государственных чинов, Сабрина проследовала сюда вместе с молодым морским офицером, которого официально назначили сопровождать ее. Как только актриса появилась в зале, ее тотчас обступила толпа молодых людей, спешащих выразить свое восхищение ее талантом и засыпавших ее комплиментами. Однако Сабрина относилась ко всему этому с изрядной долей скептицизма, не сомневаясь, что именно надо от нее этим щеголям.
      Сабрина любезно принимала приглашения на танец, но мнение ее не изменилось. Она знала, что мужчин притягивает к ней не только ее талант, но и ее яркая внешность. Ей часто приходилось выслушивать приглашения весьма откровенного характера, которые шли гораздо дальше простого желания потанцевать с ней.
      Когда к ней подошел генерал из Управления по делам индейцев, она буквально вцепилась в него. Этот немолодой человек стал единственным объектом ее внимания на зависть всем присутствующим, которые никак не могли взять в толк, чем седовласый Джеймс Паркер заслужил второй и третий танцы с молодой красавицей.
      – Я польщен, мисс Спенсер, – довольно улыбнулся Джеймс, – но, как и все остальные, несколько озадачен. Или во мне есть нечто столь привлекательное, о чем я сам не подозреваю?
      Сабрина обворожительно улыбнулась.
      – Мне очень интересно в вашем обществе, – заверила она его, а потом опять улыбнулась, но уже более робко. – Должна сознаться, я хочу узнать, чем закончился конфликт между армией и индейцами навахо в Нью-Мексико.
      Генерал Паркер удивленно вскинул брови:
      – Вот уж не ожидал, что вас заинтересуют дела индейцев.
      – Меня действительно интересует работа вашего управления, – отозвалась Сабрина. – Мой отец командовал гарнизоном в Форт-Кэнби. И хотя он не дожил до разрешения конфликта, уверена, ему было бы приятно знать, что меня интересует дело, на которое он потратил столько сил. Он так стремился обеспечить мир между индейцами навахо и белыми.
      – Спенсер… – задумчиво произнес Джеймс Паркер.
      Было видно, что эта фамилия что-то говорила ему.
      – Ах да, полковник Айвэн Спенсер!.. Он долго и честно служил армии. Его смерть – большая потеря для всех нас. Ваш отец внес заметный вклад в дело установления мира между белыми и индейцами навахо.
      – Что там сейчас происходит? – спросила Сабрина.
      Джеймс сокрушенно вздохнул:
      – Боюсь, этот конфликт принесет нам еще немало хлопот. Мы получили сообщение, что в январе этого года полковник Кит Карсон с двумя ротами солдат вторгся на исконные индейские земли в Каньон-де-Шелли. По приказу Карлтона они сожгли поля кукурузы, вырезали скот и уничтожили более двух тысяч персиковых деревьев. Голод вынудил индейцев покинуть родные места. Не подчинился лишь один клан.
      Сабрина точно знала, чей клан отказался подчиниться приказу белых. Ридж говорил ей, что Мануэлито будет сражаться до последнего вздоха. Другие вожди сдались довольно быстро, но Мануэлито не сдастся.
      – Хотя для тех, кто подчинился приказу и заранее сообщил об этом в Форт-Кэнби, припасов все равно не хватило. Более ста индейцев умерли от дизентерии еще до того, как были отправлены в резервацию. Индейцы выражают сильное недовольство местом, которое выбрал для их переселения генерал Карлтон, и тем, как проходило само переселение. Мое управление сейчас как раз рассматривает это дело.
      Майкл Стек, возглавлявший представительство Управления по делам индейцев в Нью-Мексико, лично занимался этим вопросом. Между ним и руководством Форт-Кэнби было много разногласий. Стек считает, что решать все вопросы, связанные с индейцами, должно наше управление, а не армейское начальство. Он также выразил мнение, что военные не знают жалости к краснокожим. Под давлением мощной оппозиции из военного департамента его освободили от занимаемой должности. Сейчас Майкл Стек вместе с одним из посредников от нашего управления находятся здесь. Они добиваются, чтобы индейцам навахо разрешили вернуться на исконные земли и чтобы дали свободу более чем двум тысячам индейцев, находящихся в рабстве у белых в Нью-Мексико.
      Карлтон не в состоянии прокормить индейцев в резервации, многие из них уже умерли от воспаления легких, оспы я других болезней, которых они раньше не знали. А ко всему прочему земли, отведенные в резервации под посевы, не дали всходов. Положение Карлтона сейчас очень шаткое, Стек добивается его отставки.
      Сабрина улыбнулась про себя. Она познакомилась с Майклом Стеком, выполняя просьбу Риджа, когда вернулась в Санта-Фе из форта. Стек произвел на нее впечатление человека, болеющего за свое дело. Должно быть, он поднял большой шум, раз кресло под Карлтоном закачалось. Кажется, настойчивость и упорство Риджа принесли свои плоды. Стек приехал в Вашингтон, чтобы выразить протест против бесчеловечного обращения с индейцами. Своей настойчивостью ему удалось обратить на себя внимание генерала Паркера. Сабрина не сомневалась, что, если надавить посильнее там, где необходимо, проблема будет решена.
      Однако внезапно ей в голову пришла тревожная мысль. Генералу Шерману позволили использовать тактику выжженной земли в борьбе с южанами. Так почему бы правительству не простить Карлтону методы, аналогичные тем, которые позволили Шерману подавить сопротивление Юга?
      – Должен признать, что мистер Стек и наш посредник проявляют похвальное упорство, добиваясь своей цели, – продолжал генерал Паркер.
      Сабрина слушала затаив дыхание.
      – Ознакомившись с материалами, которые они нам представили, я склонен думать, что наше управление сумеет убедить военный департамент изменить порочную тактику. Генерал Карлтон допустил много серьезных ошибок, однако у него все еще много сторонников, которые разделяют его взгляды. Снять его с должности будет весьма непросто.
      Пока Сабрина, поглощенная разговором, кружила с Паркером по залу, Ридж Теннер с невозмутимым видом стоял у стены, раздумывая, уйти или остаться. Он присутствовал на представлении Сабрины для высших чинов, видел, какой ошеломляющий успех она имела. А на бал Ридж пришел только потому, что сгорал от любопытства. Ему очень хотелось увидеть, сильно ли изменилась Сабрина с тех пор, как они расстались. Наблюдая, с каким врожденным изяществом Сабрина кружится по залу, Ридж решил, что она все же изменилась. В ее облике появилась какая-то завершенность, она стала еще прелестнее, чем раньше.
      Ридж окинул ее восхищенным взглядом, испытывая одновременно множество самых противоречивых чувств. Тот же гибкий стан, те же прекрасные черты – и что-то неуловимо новое… Теннер убеждал себя, что для него разумнее любоваться ею издали. Пусть то, что было между ними, останется в прошлом, в тайниках его души. Сабрина добилась славы и успеха на Восточном побережье. Судя по тому, какой прием ей здесь устроили, ей нечего больше желать, она живет так, как всегда хотела.
      «У каждого из нас своя жизнь», – напомнил себе Ридж, задумчиво потягивая бренди. Они с Майклом Стеком приехали в Вашингтон, чтобы оказать давление на тех, от кого зависит решение индейского вопроса. Положение Карлтона стало весьма шатким, и Ридж открыто радовался, что тот вскоре получит по заслугам. Проект генерала полностью провалился; уже стало очевидно, что выселение индейцев в резервации – большая ошибка. Карлтон собирался превратить навахо в фермеров, однако для этого были выбраны плохие, неплодородные земли, что и повлекло за собой повальное вымирание индейцев навахо.
      Размышляя об этом, Ридж не сводил глаз с белокурой красавицы, порхающей по огромному залу. Его вдруг захлестнули воспоминания о том, как хорошо им было вдвоем. Он вспомнил все так живо, словно это случилось только вчера.
      Когда человеку с трудом удается избавиться от какой-то зависимости, надо быть совершеннейшим глупцом, чтобы еще раз подвергнуть себя подобному испытанию. Проклятие, не надо было ходить на ее представление! И зачем он сейчас наказывает себя, глядя, как Сабрина скользит по зеркальному паркету в чужих объятиях?
      Ридж вспомнил других женщин, которые появлялись в его жизни и быстро исчезали из нее, с тех пор как он в последний раз прижимал к своей груди эту белокурую бестию. Он надеялся, что эти женщины помогут ему забыть Сабрину, но увы, лекарство не помогало, излечиться от прошлого не удалось. Ни одна из тех женщин и близко не могла сравниться с Сабриной. Ридж презирал себя за то, что сравнивал ее с другими, но ничего не мог с собой поделать.
      – Я и не догадывался, что юная прелестница, посетившая меня в прошлом году, столь талантлива, – проговорил Майкл Стек. – Как ты думаешь, если бы я напомнил ей о нашей встрече, я мог бы рассчитывать на танец? – Восхищенным взглядом он обвел ослепительную красавицу, которая искрилась шелками и бриллиантами. – Не могу придумать ничего оригинальнее, чтобы подступиться к мисс Спенсер сквозь толпу обожателей.
      Ридж пожал плечами, изображая полнейшее равнодушие.
      – Как знаешь. Если будешь ждать очереди, думаю, сможешь рассчитывать на удачу только далеко за полночь, – пробормотал Ридж, не сводя глаз с безупречного лица Сабрины.
      Майкл негромко рассмеялся:
      – Как бы я ни действовал, уверен, рассчитывать мне не на что. Говорят, эта дама холодна с мужчинами, держит их на расстоянии. В театре у нее репутация недотроги. Поговаривают, она очень ловко отваживает всех ухажеров.
      Ридж фыркнул.
      – Похоже, ты потратил больше времени на добычу сведений о мисс Спенсер, чем на убеждение генерала Паркера в необходимости отставки Карлтона, – заявил он.
      Майкл пропустил эту колкость мимо ушей. Его глаза и мысли были заняты соблазнительной белокурой леди в противоположном конце зала.
      – Интересно, она так холодна со всеми мужчинами из-за таинственного отца своего ребенка? – подумал вслух Майкл.
      Услышав эти слова, Ридж едва не поперхнулся бренди, но Майкл участливо похлопал его по спине.
      – Ты в порядке, Теннер?
      Черт побери, он совсем не в порядке! У Сабрины ребенок и нет мужа? Он раскрыл ей волшебный мир любви, а она, едва успев покинуть форт, тотчас спуталась с другим? Будь она проклята! Злость и раздражение охватили Риджа. Он уже смирился с тем, что не имеет прав на Сабрину, она не его собственность, но мысль о том, что она родила ребенка от другого мужчины, была невыносимо болезненна, словно его ударили в грудь кинжалом, словно она предала прекрасные воспоминания, которые принадлежали только им двоим. Ридж пришел в бешенство. Эти воспоминания – единственное, что у него осталось после их расставания. Как она посмела разрушить их, отдавшись другому мужчине, как простая уличная девка?
      Ридж кипел от возмущения. Его мужская гордость была уязвлена. Внезапно, сквозь черный туман возмущения, еще одна мысль промелькнула у него в голове. Ридж принялся тщательно подсчитывать месяцы, стараясь не ошибиться. Он дважды проверил свои математические расчеты, и хитрая улыбка сменила кислое выражение его лица.
      Теперь все его внимание было сосредоточено на великолепной прическе из золотисто-серебристых волос и неотразимом лице с умными фиалковыми глазами. Только сейчас до, Риджа наконец дошел смысл слов, сказанных Сабриной при их расставании больше года назад. Но почему же она не призналась, что ждет ребенка? «Это мой ребенок, – заверил себя Ридж. – Если только… если только Сабрина не была близка с Боуэном или Уиншипом, с этими двумя негодяями, которых ненавидела всей душой, Однако это в высшей степени неправдоподобно!»
      Ридж поставил бокал на столик и выпрямился. Чуть раньше он был готов покинуть бал незаметно, не сообщая Сабрине о своем присутствии, но новость, которую поведал ему Майкл, все изменила. Как можно уйти, не поговорив с матерью своего ребенка! Господи, он даже не знает, сын у него или дочь! Этой бестии не удастся лишить его отцовских прав. Ничего не выйдет!
      Майкл заметил решительный вид Риджа и направление его пронизывающего взгляда.
      – Что ты задумал, Теннер? – спросил он. – Мне отлично знакомо это твое выражение лица. Когда у тебя такое выражение – добра не жди.
      – Я просто решил воспользоваться твоей тактикой, – заявил Ридж, хитро улыбаясь. – Думаю, пора возобновить знакомство с прелестной Сабриной Спенсер.
      Стек схватил Риджа за рукав и постарался удержать на месте, пока тот не успел претворить свой план в жизнь.
      – Здесь не Нью-Мексико, Здесь не принято вот так запросто подходить к красивой даме, не важно, был ты знаком с ней раньше или нет, и говорить ей все, что тебе вздумается… – Майкл сурово посмотрел на друга. – И не думай устраивать скандалов, Теннер. Это Вашингтон, помни об этом, ради всего святого!
      Ридж разогнул один за другим пальцы Майкла, которые удерживали его за рукав.
      – Ты о чем? – осведомился он с таким невинным видом, что ему не хватало только ангельских крыльев за спиной и нимба над головой. – Да я всего-навсего хотел бы станцевать с ней один танец. Что в этом плохого?
      – В общем, ничего, – нехотя согласился Майкл, – но только мне не нравится выражение твоих глаз.
      Ридж быстро изобразил обворожительную улыбку и добавил:
      – Никак не возьму в толк, о чем это ты. Обещаю, буду вести себя как истинный джентльмен.
      – Это будет впервые на моей памяти, – съязвил Майкл. – Тебе свойственно отбрасывать дипломатию к черту, когда она не срабатывает.
      Ридж принял изысканную позу и смахнул с рукава невидимую пылинку.
      – Буду вести себя наилучшим образом, – покорно пообещал он. – Знаешь поговорку: «В чужой монастырь со своим уставом…»
      – В чужом монастыре не берут пленных, даже если это роскошные белокурые красавицы, которые сводят с ума с первого взгляда, – предупредил Майкл, строго глядя на Риджа.
      Ничуть не смущаясь этого взгляда, Теннер направился сквозь толпу к Сабрине. Им двоим необходимо обсудить неотложное дело, и на сей раз он не намерен отступать!
      На лице Сабрины играла неотразимая улыбка, но вдруг ее взгляд случайно упал на человека, который пробирался через толпу в ее сторону, и выражение ее лица тотчас изменилось.