В последние десять дней декабря Лас-Вегас – город неоновых ламп и бесчисленных казино – превратился в столицу ковбоев всего мира. Мягкие звуки музыки в стиле кантри и вестерн неслись из холла каждого отеля, ансамбли всех ночных клубов негромко напевали озорные ковбойские мотивы. На больших блестящих палатках сверкали изображения седла и шпор.
      Финал Национальных соревнований по родео преобразил город Неваду, превратив его в настоящую сельскую местность.
      Шестнадцать тысяч фанатов в ковбойских шляпах, джинсах и сапогах заполнили трибуны арены «Томас и Мэк», наблюдая, как лучшие ковбои страны соревнуются в силе и сноровке с самыми дикими, каких только можно себе представить, быками и лошадьми.
      Думая лишь о предстоявшем раунде, Нэш Гриффин пробрался на трибуну за воротами под номером семь. Он надеялся, что этот номер станет для него счастливым. Нэш пристально посмотрел на коренастого крепкого черного мерина по кличке Колдун. Все ковбои, которые выступали на нем в предыдущих раундах, утверждали, что под этим мерином земля горит и он сбрасывает любого седока молниеносно и с силой выпущенной ракеты.
      Сидя на перекладине за воротами, Нэш заметил, как его брат Хэл ободряюще кивнул ему. Дядя Джим Прайс, который путешествовал в этом турне вместе с братьями Гриффин, забрался на соседнее ограждение, чтобы посмотреть последнее соревнование по укрощению дикой лошади. Выражение морщинистого лица чоктоу Джима свидетельствовало о том, что он абсолютно уверен в силах своего племянника.
      – Держись крепче, Весельчак, – выкрикнул чоктоу Джим.
      – Колдун быстрый и сильный, он сделает из тебя отбивную, если ты дашь ему хоть малейший шанс, – предупредил Хэл Гриффин. – Когда этого мерина выпускают из ворот, он делает два прыжка вперед, а потом резко отскакивает вправо. Затем Колдун опускает морду и задирает задние копыта высоко к небу. Ну и… уж никто не знает, что он будет делать после этого. Ни одному ковбою, включая и меня, не удалось продержаться на нем больше пяти секунд. Колдун сбросил меня прямо в грязь, будто я какой-то кирпич, – добавил Хэл, указывая на свою забинтованную правую руку.
      Нэш глубоко вздохнул и сосредоточил все свое внимание на лошади, стоящей под ним в своем загоне и неустанно переступающей с ноги на ногу. Дюйм за дюймом Нэш опускался все ниже и ниже, пока его хлопчатобумажные штаны наконец не коснулись кожаного седла. Лошадь задрожала, почувствовав седока, и Нэш уселся поудобнее, стараясь найти идеальное положение в седле.
      Колдуна считали просто изгоем, страшным и злобным. Накануне буйный мерин подбросил брата Нэша в воздух, и Хэл ударился об ограду, окружавшую арену. Но своенравной лошади этого показалось мало, и Колдун не преминул использовать излюбленную тактику: лягнул Хэла, когда тот упал на землю.
      Да, этот неукротимый мерин гарантировал, что раунд будет сложным. Половина шансов была за то, что именно лошадь одержит верх. Если удастся продержаться в седле восемь секунд и продемонстрировать свое мастерство, то этот мерин, все время взбрыкивающий, чтобы выбить из седла седока, сможет принести Нэшу титул абсолютного чемпиона среди ковбоев, титул, который он будет носить уже третий раз подряд в течение всего ближайшего года.
      «Восемь секунд, которые всегда кажутся вечностью, – это мечта любого ковбоя», – напомнил себе Нэш.
      – Внимательно следи за ним, Весельчак, – предупредил чоктоу Джим. – Этот негодяй принесет тебе за хороший раунд много очков, но за каждое из них он заставит тебя попотеть.
      Нэш посмотрел на Колдуна с раздутыми ноздрями, оскаленными зубами, бьющего копытами о ворота, и понял, что ему придется нелегко в этом поединке, а поврежденная рука Хэла служила тому еще одним доказательством.
      – Сукин сын, – процедил сквозь зубы Нэш, когда мерин ударился боком о металлическую стену загона, попытавшись сломать ногу седока прежде, чем распахнутся ворота.
      Нэш старался найти удобное положение в седле и покрепче зажал в кулаке плетеные вожжи, чувствуя, как напрягся под ним Колдун, словно готовясь в любой момент взмыть в небо, как ракета.
      – Покажи этому упрямому мерину, кто здесь хозяин, братишка, – пробормотал Хэл, слезая с ограды. – Этот сукин сын кое-что мне должен.
      Нэш взглянул на забинтованную руку младшего брата, потом пристально посмотрел на переполненные трибуны арены. Он еще раз тяжело вздохнул и решил для себя, что не оторвется от этого дьявольского мерина с железными копытами до тех пор, пока не прозвучит сигнал.
      – Леди и джентльмены, сегодня вечером вы увидите истинного мастера по укрощению диких лошадей, – раздался громкий голос ведущего.
      Нэш надеялся, что это окажется правдой! Его так мутило, что он едва мог дышать. Колдун стоял на пути получения Нэшем титула трехкратного абсолютного чемпиона среди ковбоев. Будучи участником турне родео, Нэш жарился под палящим солнцем на дорогах страны, ел в придорожных забегаловках, ночевал в дешевых мотелях. Ему пришлось хорошенько потрудиться целый год, чтобы сохранить свое лидерство.
      Эта дьявольская лошадь или сделает Нэша победителем, или разрушит все его надежды.
      – Весельчак Гриффин из Канима-Спрингс, штат Оклахома, постарается удержаться верхом на лошади по кличке Колдун, – сообщил между тем зрителям ведущий. – Всего восемь секунд отделяют этого ковбоя от получения в третий раз титула абсолютного чемпиона.
      Стиснув зубы, весь напрягшись, Нэш кивнул загонщику. Ворота распахнулись, и Колдун устремился на свет ярких огней со скоростью ядра, выпущенного из пушки.
      Нэш готов был поклясться, что кто-то из соперников подсыпал Колдуну в кормушку какой-нибудь наркотик. Первый раз мерин подпрыгнул на пятнадцать футов, и Нэш чуть было не вывернул себе руку, вцепившись в поводья. Подбородком Нэш так сильно ударился о собственную грудь, что только чудом не откусил себе язык. Хотя ему показалось, что он все-таки откусил его.
      Ощутив во рту вкус крови, Нэш подумал, что Колдун тоже мог его почувствовать.
      Лошадь рухнула на все четыре ноги, и Нэшу показалось, что его позвоночник сложился, как мехи аккордеона. Нэш невольно сжался, когда Колдун заржал так яростно, будто взревел сам сатана из ада. Все четыре копыта мерина оторвались от земли, голова Нэша резко откинулась назад, и шляпа слетела с нее.
      – Прошло две секунды, – выкрикнул ведущий.
      Толпа криками подбадривала Нэша, но он ничего не слышал, кроме скрипа кожи и надоедливого, словно насмешливого ржания дьявольской лошади.
      С горящими от бешенства глазами Колдун то прыгал вверх, то низко наклонялся. Все предыдущие наездники после подобных трюков кувырком летели на землю вслед за своими шляпами.
      Нэш даже не шевельнулся в седле, но каждая его косточка и каждый мускул болели от невероятных усилий удержаться верхом. Когда мерин прыгал в сторону, стараясь сбросить седока, Нэш только крепче сжимал зубы и старательно балансировал, согласовывая каждое свое движение с беспорядочным ритмом лошади. Спина ковбоя оставалась прямой, свободная рука в воздухе помогала удерживать равновесие, шпоры пронзали мощные бока Колдуна; Нэш рассчитывал каждое свое движение, добиваясь максимальной эффективности.
      Когда лошадь в очередной раз рухнула на свои крепкие, как камень, ноги, Нэш снова почувствовал невыносимую боль в позвоночнике. О Господи, этот мерин – самое бешеное создание из всех, на которых ездил верхом Нэш! Чоктоу Джим был прав – Колдун заставит Нэша дорого заплатить за каждое заработанное очко.
      – Четыре секунды! – с энтузиазмом прокричал ведущий. – Леди и джентльмены, Весельчак на полдороге к победе. Если ему удастся продержаться до конца, он станет первым ковбоем, который в этом году смог одержать верх над Колдуном!
      Четыре секунды? Нэш был уверен, что находится на этом орущем дьяволе уже целый час. Колдун безостановочно прыгал то в одну сторону, то в другую, метался, как ураган в поле. Он лягался, поднимая копыта высоко в воздух, и черная грива развевалась перед глазами Нэша.
      Лошадь беспорядочно меняла направление скачков, и Нэша кидало из стороны в сторону. Поводья скользили в его руке, но он только крепче сжимал кулак. Пальцы, державшие плетеный ремень, совсем онемели и ничего не чувствовали. Но он так боялся потерять равновесие, что даже на мгновение не посмотрел вниз: убедиться, что кисть не оторвалась от руки.
      Нэш выругался про себя, когда Колдун согнулся почти пополам, опустив к земле морду и чуть не перебросив ковбоя через голову. Но в планы Нэша не входило удариться головой о землю, он не позволит Колдуну превратить свою руку в мясной фарш. Нэш может быть таким же упрямым, как и Колдун!
      – Прошло пять секунд! Похоже, вы станете свидетелями редкого зрелища, друзья! – взволнованно проревел ведущий. – Ни одному из участников этих соревнований пока не удалось продержаться верхом положенное время на всех десяти лошадях.
      Нэш почувствовал сильный удар, когда Колдун в очередной раз подпрыгнул в воздухе, а потом рухнул на копыта, причинив невыносимую боль своему седоку. Яркие огни и клубы пыли мелькали перед затуманенным взором Нэша. Ему невыносимо хотелось схватиться за гриву или шею лошади – не важно за что, лишь бы прижаться крепче к этому бешеному зверю. Но опыт и решительность не позволили Нэшу дотронуться до мерина и быть дисквалифицированным за это.
      Он должен выстоять! Он готов продать душу самому дьяволу, лишь бы получить шанс в третий раз стать абсолютным чемпионом. Он позаботится о своих ранах и царапинах позже. А сейчас он должен держаться на этой проклятой лошади так, будто они составляют с ней единое и неделимое целое!
      – Шесть секунд…
      Проклятие! Нэш уже не чувствовал свою руку, онемение поднималось все выше – к плечу. Эта смесь грома и молнии, весом в тысячу четыреста фунтов, заставляла нестерпимо болеть все старые раны Нэша. Сумасшедший мерин кидался из стороны в сторону, и Нэшу казалось, что его рука вот-вот отлетит от плеча. Боль в очередной раз пронзила тело Нэша, и он опять выругался сквозь зубы.
      – Семь секунд!
      Нэш с силой пришпорил лошадь; та взбрыкнула, и наездник почувствовал, что взлетает в воздух. В следующее мгновение Нэш почти с удовольствием услышал треск собственной кожи под хлопчатобумажной тканью штанов – доказательство того, что он не слетел с лошади… пока что.
      – Восемь секунд! Он сделал это, леди и джентльмены!
      Каким мелодичным и сладким показался Нэшу резкий звук финальной сирены. Он отпустил вожжи и скатился в сторону подборщика, который сразу же бросился к ковбою. Ухватившись руками за луку седла, Нэш вскочил на лошадь подъехавшего к нему подборщика.
      В этот миг Колдун пригнулся, чтобы последний раз лягнуться задними копытами, и Нэш покрепче схватился онемевшими пальцами за талию подборщика. Ковбой застонал от боли, когда мерин копытом ударил его в бедро. Колдун явно не хотел покидать арену, не оставив седоку на память своего сувенира. Может быть, наезднику и удалось первый раз за целый год удержаться верхом на неукротимом дьяволе, но черта с два кто-то сможет сказать, что эту лошадь победили.
      Колдун умчался, вздымая в воздух копыта. Он носился по арене до тех пор, пока второй подборщик не ослабил боковой ремень. Мерин сбросил седло, начиная постепенно успокаиваться, и Нэш мысленно пожелал этому дьяволу: «Скатертью дорожка».
      – Ты в порядке, Весельчак? – спросил подборщик, когда Нэш спрыгнул с лошади и упал на землю.
      Нэшу понадобилось всего несколько мгновений, чтобы убедиться: все кости на месте.
      – Да, я в порядке, – процедил Нэш сквозь зубы и схватился за свою трясущуюся руку. – По крайней мере через минуту со мной будет все в порядке.
      Одним молниеносным рывком Нэш вправил себе плечо, ощутив при этом невыносимую боль. Трудно сказать, что больнее – когда вывернешь руку или когда вправляешь ее на место.
      – Я тоже выбил себе руку на родео пару недель назад, – сочувственно произнес подборщик.
      – Да? – пробормотал Нэш, поднимаясь с колен на ноги.
      – Но мне не хватило духу вправить ее самому, – ответил подборщик, сплюнув табак и смотря прямо в смуглое лицо Нэша, искаженное от боли. – Это было потрясающее выступление, Весельчак. Мои поздравления… и позаботься о своей руке.
      Измученное тело Нэша все еще дрожало, когда он, шатаясь, подошел к своей шляпе, поднял ее с земли, а затем поприветствовал ею неистово аплодирующих зрителей. Левая рука Нэша горела, но он сумел, превозмогая боль, выбить пыль из шляпы, прежде чем надеть ее на голову.
      – Набрав восемьдесят семь очков, Нэш Гриффин не только выиграл этот турнир, но в третий раз подряд стал победителем в этом виде соревнований. Он набрал достаточно очков, чтобы снова получить титул абсолютного чемпиона среди ковбоев. Леди и джентльмены, перед вами просто замечательный наездник! Вы еще не раз услышите это имя – Весельчак Гриффин!
      Хотя Нэш чувствовал себя совершенно разбитым, адреналин взыграл в его крови, когда зрители встали и как один начали аплодировать ему. Он пошел – вернее сказать захромал – к забору. Со всех сторон к нему устремились ковбои, они хлопали его по спине, поздравляя с победой над самой дикой лошадью.
      – Счастливый сукин сын, – хмыкнул Леви Купер, продираясь сквозь толпу к своему наставнику и другу. – Репортеры и женщины опять будут повсюду таскаться за тобой. Ты, можно сказать, сорвал банк в Глиттер-Галче. У тебя будет столько предложений и подарков, что придется нанять грузовик, чтобы перевезти все трофеи домой.
      Молодой ковбой не успел сказать еще что-то насмешливое: Нэш направился в сопровождении окружавшей его толпы в раздевалку. Два микрофона оказались перед его мокрым от пота, покрасневшим лицом, прежде чем он нашел место, чтобы сесть и перевести дух.
      Нэш отвечал на вопросы первого журналиста с улыбкой, несмотря на то что бедро и плечо невыносимо ныли, а все тело дрожало. Но когда рыжая женщина-репортер принялась сетовать, что условия родео слишком жестоки по отношению к животным, Нэш не выдержал и разозлился:
      – Дорогая леди, родео можно сравнить с шоу наездников, где лошадей подгоняют кнутом, а их тугие ремни под животом утыканы мелкими кнопками, чтобы заставить бедное животное прыгать выше. Я также видел лошадей в штате Теннесси, где их ноги были спутаны во время тренировок. Так что не надо рассказывать мне сказки о жестокости родео, если вы не владеете этим вопросом по-настоящему.
      Нэш умел и посмеяться, и пошутить с лучшими из журналистов – недаром его прозвали Весельчаком, – но он также умел поставить зарвавшегося репортера на место, если это было необходимо. И он совсем не собирался выслушивать пустую болтовню этой высокомерной журналистки.
      – Отрицаете жестокость? – Рыжая репортерша пристально посмотрела на Нэша, стоя спиной к камере. – Я слышала, что вы, ковбои, используете острые шипы, чтобы тыкать ими лошадь, когда едете верхом…
      – И эти шипы протыкают яйца бедного животного? – грубо перебил ее Нэш. Он получил огромное наслаждение, наблюдая, как лицо журналистки стало такого же цвета, как ее волосы. Нэш поднял сапог, предлагая женщине осмотреть его. – Вы можете лично проверить мои шпоры, если вам станет от этого легче. Но уверяю вас, только в родео лошади и быки имеют равные шансы с наездниками. Кстати, если вы не присутствовали на родео, сообщаю вам, что многие наездники были сброшены «бедными животными» на землю. Конечно, вы считаете, что лошади страдают от этого больше, чем во время подрезания хвостов и расчесывания частым гребнем гривы перед шоу. – Нэш усмехнулся, глядя прямо в камеру. – В родео любой участник, будь то мужчина или женщина, уличенный в жестоком обращении с животными, будет тут же исключен из ассоциации родео и отстранен от соревнований – причем навсегда. На родео обязательно присутствуют ветеринары, которые внимательно следят за состоянием здоровья животных. Например, не разрешается, чтобы животные участвовали в соревнованиях более двух раз в день, чего не скажешь о ковбоях. Вот бы и нам получить такие права, какие имеют лошади и быки! – Нэш вспомнил о своем сегодняшнем вывихе и мотнул головой с черными как смоль волосами в сторону загона с лошадьми. – Почему бы вам не спросить у этих меринов, кто чаще получает увечья – они или мы? Уверен, в ответ вы услышите единодушное ржание.
      Все ковбои, окружавшие Нэша, дружно фыркнули от смеха. Вежливо коснувшись полей своей шляпы, Нэш пошел – не хромая. Все его кости, каждая клеточка тела невыносимо болели. Но сейчас приподнятое настроение и чувство собственного достоинства сумели заглушить физическую боль. Он в третий раз завоевал титул абсолютного чемпиона, выиграв соревнования по укрощению диких лошадей и получив высшие баллы за выступление на неоседланной лошади и связывание теленка.
      Оказавшись в раздевалке, Нэш вздохнул с облегчением. За прошедший год двести тридцать дней он провел в самоубийственном турне родео и исколесил столько дорог, сколько некоторые не успевают проехать за всю жизнь. Его чистый доход составлял сто пятьдесят тысяч долларов до финала, а здесь, в Глиттер-Галче, он выступал так успешно, что даже Колдун не смог сбросить его с пьедестала.
      И сейчас, черт возьми, он собирался расслабиться и отпраздновать победу. Сложив свои вещи, он вышел из раздевалки навстречу толпе нетерпеливо ждущих его женщин, которые старались привлечь внимание ковбоя недвусмысленно томными улыбками и совали ему в карманы бумажки с номерами своих телефонов. После такого поединка Нэш был готов утопить свою боль в виски… и взять в руки что-то более мягкое и безопасное, чем три четверти тонны «бешенства на копытах»…
 
      Весельчак Гриффин сделал это! Все в городе произносили тосты за его здоровье. После шоу Нэш угощал за свой счет всех завсегдатаев бара и развлекал новых знакомых байками и своими обычными прибаутками.
      Весь мир… нет, вся вселенная была у него на ладони. Телефонные звонки, различные коммерческие предложения, просьбы об интервью и участии в программах телевидения заставили Нэша проснуться раньше, чем он собирался. Сон в последнее время был единственной роскошью, которой Нэш не мог себе позволить.
      Кроме головной боли, ничто не могло испортить его приподнятого настроения. Нэш с трудом выбрался из кровати и пошел принять душ, чтобы прояснить мысли. Затем он оделся и отправился на арену родео.
      Аплодисменты шестнадцати тысяч фанатов все еще отдавались в ушах Нэша, словно глухой звук рычага игрового автомата, – результат слишком большого количества выпитого накануне виски…
      – Привет, Нэш…
      Нэш поднял взгляд на трибуны и увидел блондинку, которая вчера обнимала его в ночном клубе, где он праздновал победу. На ней тогда были яркие джинсы и тенниска с надписью «Забудь о диких лошадях и оседлай ковбоя».
      Ей удалось это сделать.
      Нэш вчера явно переусердствовал с выпивкой и был не слишком привередлив к компании, которая его окружала. Черт побери, эта блондинка казалась ему намного симпатичнее при свете заката, чем сейчас.
      Господи, Нэш так не напивался уже в течение нескольких месяцев! Он даже не помнил, как вместе с блондинкой добрался до своей комнаты в гостинице – уже на рассвете.
      – Ты свободен вечером, ковбой?
      Нэш небрежно обернулся и через плечо посмотрел воспаленными глазами на грудастую блондинку. Сегодня на ее тенниске красовалась надпись «Я тащусь от задниц в джинсах Ранглер».
      Прошлой ночью, находясь под воздействием большого количества выпитого алкоголя, Нэш пришел в восторг от надписи на тенниске, и ему захотелось испытать в деле ее хозяйку… Но сегодня он чувствовал отвращение, вспоминая минувшую ночь. Агрессивные преследовательницы в джинсах, всегда толпящиеся около ковбоев, такие же яркие и поверхностные, как их макияж…
      Вот и он соблазнился алкоголем и женщиной.
      Нэш так долго жил в быстром темпе, ни на мгновение не сходя с беговой дорожки своей жизни, что потерял чувство реальности, не говоря уже о чувстве осторожности, приобретенном за двадцать восемь лет. Чоктоу Джим всегда предупреждал Нэша и Хэла, что ковбои родео блестят в глазах женщин ярче, чем неоновые огни казино.
      Еще бы, дядя Нэша был ходячей энциклопедией поговорок. Джим Прайс участвовал в турне родео с ранней юности, поэтому у него находилось какое-нибудь подходящее изречение на любой случай. К сожалению, вчера Нэш был слишком занят собой, чтобы вспоминать советы чоктоу Джима.
      – Ну что, Нэш? – напомнила о себе грудастая блондинка, стараясь принять самую соблазнительную позу и демонстрируя свой необъятный бюст. – Ты ведь не единственный ковбой, кому я нравлюсь, и ты знаешь об этом.
      «Проклятие», – подумал Нэш, направляясь в сторону ворот загона. Когда он был пьян, ему удавалось относиться к этой женщине лучше. Слово «шлюха» быстро пришло на ум. Что заставило его сидеть с ней за одним столом? Вчера вечером он действительно был не очень-то разборчив.
      Верхняя губа блондинки пренебрежительно приподнялась, когда она поняла, что Нэш ее отвергает.
      – Да имела бы я тебя, Гриффин!
      – Вы уже поимели меня, мадам, – с насмешливой манерностью произнес Нэш. – Но Колдун получил за представление больше очков, чем вы…
      Нэш ругнулся, когда брошенная женщиной коробка поп-корна ударила его между лопатками. Рассыпавшиеся кукурузные хлопья были похожи на снежинки среди грязи.
      – Иди ты к черту, Весельчак! – выкрикнула блондинка. – Ты совсем не мастер. У меня было приключение получше в моей «тойоте».
      Саркастическая улыбка все еще играла на губах Нэша, когда он обернулся и увидел приближающегося к нему брата.
      – Какие-то проблемы? – пробормотал Нэш.
      Хэл Гриффин неторопливо шел к брату, стоящему теперь с угрюмым видом.
      – Это у тебя проблемы. Ты забыл два правила, которым должны следовать в жизни ковбои: никогда не приземляйся на свои шпоры и избегай женщин. Сколько раз я говорил тебе: женщины приносят только несчастья. Но ты вчера так напился, что тебя это совсем не волновало. – Он оценивающим взглядом посмотрел на Нэша, черты лица которого заострились от бессонной ночи. – Почему бы мне сегодня не выступить с Леви в его заключительном соревновании? Ты слишком плохо выглядишь.
      – Ты ненамного лучше, – сердито ухмыльнулся Нэш. – Как твоя рука?
      – Достаточно хорошо, чтобы я смог удержать вожжи и быка для Леви, – ответил Хэл, передернув здоровым плечом.
      – Нэш! Нам в третий загон, – крикнул Леви, направляя свою лошадь к воротам.
      – Что, черт побери, ты делаешь на Голубой Утке? – резко спросил Нэш. – Я же объяснил тебе, что эта лошадь еще не готова к такому количеству зрителей. Мы договорились, что я буду сопровождать тебя на Голубой Утке, а ты будешь выступать на Пучеглазом.
      На губах Леви заиграла знакомая всем мальчишеская улыбка, и он поудобнее уселся в седле.
      – Эта лошадь замечательно берет старт. Я попытаюсь удержаться на третьем месте. Мне нужно использовать все имеющиеся возможности, чтобы выиграть немного денег.
      Глаза Леви Купера, получившего прозвище Доггер три года назад, когда он только начал участвовать в турне родео вместе с братьями Гриффин, излучали тот особенный свет, который совсем не соответствовал улыбке, легко появляющейся на его губах. Нэш знал, что он должен настаивать на обмене лошадьми. Но, по правде говоря, он едва стоял на ногах, несмотря на выпитые во время завтрака пять чашек крепкого кофе.
      Нэш пообещал участвовать вместе с Доггером в его поединке с быком и намеревался сдержать свое слово. Но после соревнования, поклялся сам себе Нэш, он заберется обратно в кровать и встанет только в следующую среду, не раньше.
      – Давай я поеду с Леви, – настаивал Хэл. – Ты все-таки ужасно выглядишь, Весельчак.
      – Ни за что. Как ты поедешь с больной рукой, Хэл? – усмехнулся Леви. – Чтобы получить немного призовых денег, мне нужно за десять секунд успеть прижать к земле этого зверя. Весельчака не покидала удача всю эту неделю. Надеюсь, немного его везения перепадет и мне.
      При звуке открывающихся ворот и одобрительных восклицаниях толпы Голубая Утка шарахнулась в сторону.
      – Похоже, ты сломаешь себе шею на этой своенравной кобыле, Доггер, – проворчал Нэш. – И тогда уже будет совсем не важно, займешь ли ты призовое место и сколько получишь призовых денег.
      – Перестань, Весельчак, просто мне тоже хочется немного славы, – произнес, опять усмехаясь, Доггер. – С тех пор как вы взяли меня под свое покровительство, я все время нахожусь в тени знаменитых братьев Гриффин. А я бы не стал возражать против того, чтобы покинуть Лас-Вегас хоть чуть-чуть прославившимся. Итак, ты будешь мне помогать или мне придется все сделать самому?
      – Я знал, что нам не стоит соглашаться тренировать этого упрямого ребенка, – недовольно произнес Хэл, бросив сердитый взгляд на Доггера. – У него больше мускулов, чем мозгов.
      Нэш направился к гнедому мерину, который многим ковбоям турне помог выиграть приз. Если бы Доггер был хоть немного разумнее, он сел бы верхом на Пучеглазого, специально натренированного Хэлом и Нэшем для этого вида соревнований. Но, по всей видимости, Доггер решил, что Пучеглазый слишком устал, столько раз выступив на арене за неделю. Доггеру хотелось ехать на другой, отдохнувшей лошади, чтобы как можно быстрее одолеть быка.
      – Я еду на Голубой Утке, и давай больше не будем это обсуждать, – произнес Доггер, предупреждающе подняв руку, когда Нэш открыл было рот, чтобы привести еще какой-нибудь аргумент в пользу необходимости поменяться лошадьми.
      – Прекрасно. Дерзай, ломай себе шею. Увидишь, мне будет наплевать на это, – проворчал Нэш, забираясь на лошадь.
      Завязав шляпу под подбородком, Нэш направил Пучеглазого к специально отведенному месту справа от ворот, за которыми стоял бык весом в семьсот фунтов, бился рогами об ограду и непрерывно мычал.
      Внимание Нэша привлек пронзительный визг, послышавшийся с трибуны сзади. Злопамятная блондинка в своей обтягивающей тенниске делала Нэшу непристойный жест средним пальцем. Но ковбою было все равно. Он страстно желал только пузырек с аспирином и мягкую постель вместо жесткого седла под собой и блестящих огней вокруг. Ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось, и тогда он сможет убраться отсюда.
      В его обязанности сопровождающего входило скакать галопом рядом с убегающим быком, чтобы тот никуда не сворачивал и чтобы Доггер смог спрыгнуть с Голубой Утки, схватиться руками за рога быка и прижать его к земле, потратив на все как можно меньше времени.
      Всего лишь одна короткая поездка, а потом Нэш сможет вернуться в гостиницу и прийти в себя. Несмотря на похмелье и вялость, он справится с этим поединком, даже невзирая на ноющее плечо. Кроме того, ему было не так больно, как Хэлу, которому оторвало кусок мяса от кости. Черт возьми, Нэш сможет выступать сопровождающим даже спросонок, если его разбудить посреди ночи: ведь он тысячу раз делал это и для своего брата, и для Доггера.
      Нэш постарался поудобнее усесться в седле, но не смог найти подходящего положения. Это было плохой приметой для ковбоя, участвующего в родео. Нэш снова поерзал в седле, пока мерин грыз удила.
      Опытная лошадь привыкла скакать рядом с ревущим быком и отходить в сторону, когда задача выполнена. Но сейчас Пучеглазый вел себя, как напуганный кузнечик, находясь по другую, чем обычно, сторону ворот. Казалось, лошадь чувствует себя так же неуютно на арене, как и Нэш.
      – Успокойся, – тихо произнес Нэш, гладя мерина по напряженной шее.
      С широко раскрытыми глазами и навостренными ушами Пучеглазый неохотно отступил назад к загону, где Доггер старался успокоить Голубую Утку.
      – Проклятый настырный новичок, – проворчал Нэш. Доггеру не удастся заработать деньги, он просто шлепнется задницей на землю. Нэшу нужно было все-таки проявить больше настойчивости и обменяться с Леви лошадьми…
      Ковбой сосредоточил все свое внимание на приготовленном к участию в соревновании мексиканском быке с диким взглядом, который своими десятидюймовыми рогами царапал металлические ворота загона. Вид быка грозил неминуемой бедой. Животное непрерывно бодало то ограду, то створки закрытых ворот. Слева от неугомонного быка Доггер все еще пытался, но практически безуспешно, управлять Голубой Уткой.
      Согласно правилам этого вида соревнований, быку предоставлялась десятифутовая фора, когда он устремится из открытых ворот к помеченной на земле глубокой линии. Ковбой на лошади должен выскочить из загона и пуститься вдогонку за быком, и многое зависело от того, насколько быстро стартует Голубая Утка, которая сейчас встала на дыбы, размахивала хвостом и испуганно мотала мордой.
      Пока обслуживающий персонал возился с ограничительной веревкой, закрепляя ее перед загоном наездника и привязывая свободный конец к рогам быка, Нэш наблюдал за Доггером, смотревшим прямо перед собой на арену, покрытую дерном.
      – Бык готов! – выкрикнул загонщик.
      Доггер взглянул поверх ограды на Нэша, ожидая его утвердительного кивка. Получив одобрение от Весельчака, Доггер подал сигнал загонщику выпускать быка.
      – Пусть мчится подписывать мой чек!
      Ворота распахнулись, и бык громко замычал, устремляясь к противоположному концу арены.
      Все еще находясь в своем загоне, Доггер слегка натянул вожжи. Голубая Утка, привыкшая выбегать сразу же за быком, преждевременно старалась устремиться вперед. Доггер, сдерживая лошадь, до долей секунды рассчитал время, когда бык пересечет помеченную линию и натянет веревку, привязанную к загону, что являлось сигналом для старта наездника.
      Пришпорив лошадь, Доггер устремился вперед. Голубая Утка достигла помеченной линии всего на секунду позже того, как упала натянутая веревка. Доггер ругал про себя ответственного за старт судью: тот слишком поздно махнул флажком, разрешая ковбою старт.
      Нэш едва сдержал раздражение, когда Пучеглазый, увидев выбегающего быка, задержался у ворот, как его и тренировали. Итак, обе лошади потеряли драгоценное время, поскольку их поменяли местами в соревновании. Оба, и ковбой, и сопровождающий, оказались на расстоянии одного прыжка от ревущего быка, мчавшегося со скоростью пули, выпущенной из ружья.