Сьюзен Элизабет ФИЛЛИПС
      НЕЖЕНКА
      ТОМ 2
      Глава 17
      Холли Грейс сидела на зеленой деревянной скамье у тренировочной площадки и наблюдала, как Далли отрабатывал удар железной "двойкой". Это была уже четвертая корзина мячей, но все они по-прежнему срезались вправо не эффектный мощный удар, а какой-то уродливый соскок мяча. Скит сутулился на другом конце скамьи; его старая стетсоновская шляпа была надвинута на глаза, будто он и видеть не желал происходящего.
      - Что с ним случилось? - спросила Холли Грейс, сдвинув на лоб солнцезащитные очки. - Я много раз видела, как он играет с похмелья, но это что-то новое. Он даже не старается корректировать себя, просто лупит тот же удар снова и снова.
      - Ты же можешь читать его мысли, - буркнул Скит, - вот и скажи мне.
      - Эй, Далли! - выкрикнула Холли Грейс. - То, что ты делаешь, - почти самые плохие удары вторым железным клэбом за всю историю гольфа! Почему бы тебе не забыть об этой маленькой английской девчонке и не подумать о хлебе насущном?
      Далли ударил по очередному мячу головкой железного клэба.
      - А почему бы тебе не перестать лезть в мои дела?
      Холли Грейс стояла и поправляла за спиной складки своего белого хлопкового блузона, заправленного под ремень джинсов, собираясь спуститься к Далли. Розовая лента была пропущена через кружевной вырез блузона, трепетавший на ветру и западавший в ложбинку между грудями. Когда Холли Грейс проходила мимо последней метки, какой-то мужчина, тренируя замах драйва с поворотом тела, ударил и вообще не попал по мячу.
      Холли Грейс одарила его насмешливой улыбкой и заявила, что лучше бы ему бить по мячу, не поднимая глаз от земли.
      Далли стоял под ранним солнцем, его волосы светились в его лучах. Холли Грейс взглянула на Далли, прищурив глаза:
      - Ну что, дружок, в выходные эти хлопководы из-под Далласа собираются разделать тебя под орех. Я дам Скиту новенький пятидесятидолларовый банкнот и скажу, чтобы все поставил против тебя.
      Далли, сидя в центре кучи мячей, наклонился вперед и взял бутылку пива.
      - За что я тебя люблю, Холли Грейс, так это за то, как ты меня подбадриваешь.
      Она по-дружески прижалась к Далли, наслаждаясь его особенным мужским ароматом - смесью запахов пропотевшей майки для гольфа и кожи теплого захвата клэба.
      - Я что вижу, то и говорю, дружок, а играл ты сейчас просто ужасно. Она отступила назад и взглянула ему прямо в глаза. - Ты что, беспокоишься о ней?
      Далли посмотрел на отметку двести пятьдесят ярдов, а потом снова на Холли Грейс:
      - Я чувствую ответственность за нее и ничего не могу с собой поделать. Скит не должен был так ее отпускать. Он знал, кто она такая. Она позволяет втягивать себя в дурацкие истории с кино про вампиров, она дерется в барах, продает свои платья мошенникам в ломбарде. Боже, она ведь так разволновалась, когда мы подрались на автостоянке вчера вечером, можешь ты это понять?
      Холли Грейс внимательно разглядывала тонкие кожаные полоски босоножек, а потом задумчиво посмотрела на Далли:
      - Давай как-нибудь подадим с тобой на развод!
      - Не понимаю зачем? Ты ведь не собираешься снова выйти замуж?
      - Нет, конечно. Ну.., просто, может, не слишком хорошо для нас обоих так поступать - использовать наш брак для того, чтобы воздерживаться от других эмоциональных увлечений, Далли подозрительно посмотрел на нее:
      - Ты что, опять "Космо" начиталась?
      - Так и есть! - Надвинув солнцезащитные очки на глаза, она уселась на скамью и поджала губы. - С тобой бесполезно разговаривать! У тебя мозги в одну сторону работают.
      - Я подброшу тебя к маме в шесть! - крикнул Далли ей вслед, когда Холли Грейс пошла к стоянке. - Можешь пригласить меня на барбекю!
      Когда машина Холли Грейс вырулила со стоянки, Далли протянул Скиту свой железный клэб номер два:
      - Давай продолжим на поле и разыграем пару лунок. И если тебе покажется, что я хочу воспользоваться этим клэбом, то возьми пистолет и пристрели меня!
      Но даже без клэба номер два Далли играл плохо. Он понимал, в чем дело; причина не имела никого отношения к его замаху или завершению удара. У него в мыслях было слишком много женщин, вот что плохо. У него остался неприятный осадок от истории с Френси.
      Как ни старался, он так и не мог припомнить, говорил ли ей о том, что женат. Однако это не оправдывало поведения Френси прошлой ночью на автостоянке. Она вела себя так, будто они уже сделали анализ крови и внесли первый взнос за обручальные кольца. Черт побери, он ведь говорил ей, что не имеет серьезных намерений. Что за странная публика эти женщины! Говоришь ей в лицо, что никогда на ней не женишься, а она кивает головой и отвечает, что прекрасно тебя понимает и думает точно так же. Но один Господь знает, какие планы роятся при этом в ее голове! Это была одна из причин, по которой он не хотел разводиться. Это первая причина, а вторая - то, что они с Холли Грейс были семьей.
      Сделав подряд два двойных боуги, Далли решил, что на сегодня хватит. Он отпустил Скита и пошел вокруг площадки, тыча в траву клэбом и выискивая потерянные мячи. Вытащив из-под листьев новенький мяч, он сообразил, что уже почти шесть, а ему еще надо сходить в душ и переодеться перед тем, как ехать к Холли Грейс. Он опоздает, и она будет дьявольски сердиться. Далли столько раз опаздывал к Холли Грейс, что она в конце концов начала с ним бороться. Однажды шесть лет назад он тоже опоздал. К десяти часам они должны были быть в магазине похоронных принадлежностей, чтобы выбрать гроб для ребенка, но Далли появился только к полудню.
      В глазах его защипало. Иногда эта боль, резкая и быстрая, как удар ножа, еще пронзала его. Тогда он представлял себе лицо Денни так же ясно, как свое собственное; и видел, как рот Холли Грейс свело в ужасную гримасу, когда он сказал ей, что ее ребенок умер, что он позволил их милому светловолосому малышу погибнуть.
      Он замахнулся и врезал своим железным клэбом номер восемь по лежавшему кучей костюму. Он не будет думать о Денни. Лучше он будет думать о Холли Грейс. Он вспомнит о той далекой осени, когда им было по семнадцать; о той осени, когда они впервые "зажгли" друг друга...
      ***
      - Вот она! Боже, Далли, ты глянь на эти сиськи! - Хенк Сиборски отступил от кирпичной стены, что за магазином, где в обеденный перерыв собирались покурить нарушители спокойствия колледжа "Вайнетт-Хай". Хенк обхватил себя за грудь и ткнул Ритчи Рейли локтем. - Боже, я умираю! Я почти умер!
      Так дай же мне хоть раз прижаться к этим сиськам, чтобы я умер счастливым человеком!
      Далли прикурил вторую сигарету от первой и взглянул на идущую по направлению к ним Холли Грейс Кохаган. Холли, вздернув нос, шла с учебником по химии, прижав его к дешевой хлопковой блузке. Широкая желтая лента стягивала волосы девушки, открывая лицо. На ней были синяя блузка и белые колготы с ромбовидным узором; он видел такие же, натянутые на пластиковые ноги в витрине магазина у Вулворта. Ему не нравилась Холли Грейс Кохаган, хотя это была самая эффектная из старших девочек "Вайнетт-Хай". Чувство собственного достоинства так и выпирало из нее: это смешило Далли, - все знали, что они с матерью живут на милости ее дяди Билли Т. Дентона, фармацевта из "Пьюрити Драгз". Далли и Холли Грейс были единственными по-настоящему бедными детьми в старшем классе их школы второй ступени, но она держала себя с другими как ровня, а Далли водился с такими парнями, как Хенк Сиборски и Ритчи Рейли, и поэтому каждый знал, что он спуску не даст.
      Ритчи оторвался от стены и направился к девушке, чтобы привлечь ее внимание. Он выпятил грудь, чтобы не так бросалось в глаза, что Холли Грейс выше его на голову:
      - Эй, Холли Грейс, хочешь сигарету?
      Хенк тоже выступил вперед, стараясь напустить на себя спокойный вид, что ему не очень удалось: лицо начало предательски краснеть.
      - Возьми мою - предложил он, протягивая пачку "Уинстона". Далли видел, как Хенк поднимается на цыпочки, стараясь прибавить себе хоть дюйм роста, но все равно не дотягивался до такой амазонки, как Холли Грейс Кохаган.
      Она взглянула на обоих, как на кучу собачьего дерьма, и собралась идти дальше. Такое поведение задело Далли. У Ритчи и Хенка были кое-какие проблемы, и они не ходили в школу второй ступени, но это не значило, что с ними можно было обращаться, как с червяками или чем-то в этом роде, особенно если ты носишь эти дешевые колготы и синюю юбку, которые он уже видел на ней пару сотен раз. Далли выступил вперед - сигарета в углу рта, плечи растягивают ворот джинсовой куртки, глаза прищурены от дыма и вызывающий жесткий взгляд.
      Даже без двухдюймовых каблуков его стоптанных ковбойских сапог он был единственным мальчиком в старшем классе, на которого Холли Грейс могла смотреть только снизу вверх.
      Далли встал прямо на ее пути и скривил верхнюю губу в подобие улыбки, чтобы она сразу поняла, с каким сукиным сыном ей придется иметь дело.
      - Мои приятели предложили тебе закурить! - сказал он голосом одновременно и мягким, и низким.
      Она скривила губы точно так же, как он:
      - Я отвергла их предложение.
      Далли еще сильнее прищурил глаза от дыма, и вид его стал совсем вызывающим. Пора было ей напомнить, что она не в школе и имеет дело с настоящим мужчиной, а не с этими чистюлями из класса, распускающими перед ней слюни и готовыми исполнить любое ее желание.
      - Я не слышал, как ты сказала "нет, спасибо", - медленно произнес он.
      Холли Грейс вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза:
      - Мне говорили, что ты педик, Далли. Это правда? Кто-то сказал мне, что ты красив и тебе собираются предложить работу приходящего гомика.
      Хенк и Ритчи прыснули. У них не хватало храбрости задирать Далли, потому что он отколотил их после первой же попытки, но им доставляло истинное удовольствие смотреть, как это делает кто-то другой. Далли стиснул зубы. Он ненавидел свое лицо и поэтому напускал на него мрачное выражение. До сих пор лишь мисс Сибил Чандлер смогла разглядеть его по-настоящему. Далли намеревался и дальше действовать в том же духе.
      - Зачем же слушать сплетни, - усмехнулся он, - я ведь не слушаю, когда мне говорят, что ты подставляешься под каждого богатого мальчика из старшего класса!
      Это была ложь. Привлекательность Холли Грейс отчасти объяснялась и тем, что никто не мог получить от нее большего, чем несколько ни к чему не обязывающих прикосновении и невинных поцелуев.
      Холли Грейс так стиснула свой учебник по химии, что начали белеть костяшки пальцев, но ничто больше не выдавало ее эмоций, когда она насмешливо ответила:
      - Жаль, что ты даже не захотел стать одним из них.
      Ее поведение довело Далли до белого каления. Она давала ему понять, какой он маленький и ничтожный, что он еще не мужчина. Ни одна женщина не разговаривала так с его стариком, Джейси Бодином, и ни одна женщина не должна разговаривать так с ним. Далли придвинулся ближе, почти нависая над ней, чтобы Холли Грейс могла почувствовать угрозу, исходящую от готового обрушиться на нее шестифутового мужского тела. Она быстро отступила в сторону, но у Далли была слишком хорошая реакция.
      Выплюнув сигарету на тротуар, он шагнул за ней и придвинулся еще ближе, так что она должна была либо отступить, либо столкнуться с ним. Когда Холли сделала еще несколько шагов назад, ее спина уперлась в кирпичную стену.
      Хенк и Ритчи причмокивали и мяукали сзади, но Далли не обращал на них ни малейшего внимания. Холли Грейс все еще прижимала к груди учебник по химии, так что вместо ее груди он чувствовал лишь твердые углы книги и суставы пальцев. Далли уперся руками в стену возле ее головы и навалился на Холли Грейс, прижав ее бедра к стене своими ногами и стараясь не обращать внимания на свежий аромат ее длинных светлых волос, напоминавший ему запах цветов и свежий весенний воздух.
      - Ты должна узнать, что такое настоящий мужчина, - ухмыльнулся он и стал тереться своими бедрами о ее ноги. - А то ты слишком занята с богатыми мальчиками...
      Он ожидал, что Холли Грейс отступит, опустит свои голубые глаза, смутится и он сможет ее отпустить.
      - Свинья! - выкрикнула она, вызывающе глядя на него. - Ты слишком глуп, чтобы понять, какое ты ничтожество!
      Ритчи и Хенк начали улюлюкать. Далли хотел бы прибить их.., прибить ее. Он заставит ее с собой считаться!
      - Вот как? - с издевкой спросил он. Его рука скользнула вниз до кромки синей юбки; тело ее было прижато к стене, так что она не могла вырваться. Она моргнула. Глаза ее открылись и закрылись один раз, потом другой. Она ничего не говорила, не сопротивлялась ему. Он опустил руку ниже и коснулся ноги через белые колготки с узором из ромбов, не позволяя себе вспомнить, как раньше желал он прикоснуться к этим ногам, сколько времени провел, мечтая о них.
      Она стиснула челюсти так, что заскрипели зубы, и не проронила ни слова. Она была пряма и напряжена, как гвоздь, готовая принять вызов любого мужчины, который взглянул бы на нее. Далли подумал, что мог бы взять ее прямо сейчас, прямо у этой стены. Она даже не сопротивлялась. Наверное, хотела его.
      Джейси рассказывал ему про это: мол, женщинам нравятся мужчины, которые берут то, что хотят. Правда, Скит говорит, что это не правда, что женщинам нравятся мужчины, которые их уважают, но, наверное, Скит просто слишком мягкий человек.
      Холли Грейс смотрела на него, и что-то тяжелое стало подниматься в его груди. Он передвинул руку ближе ко впадине между бедер. Она не двигалась. Ее лицо являло собой картину пренебрежения. Все в ней говорило о жесткости и напряженности: глаза, подергивание ноздрей, ее стиснутые челюсти. Все, кроме маленькой беспомощной дрожащей улыбки, зарождавшейся в уголке рта.
      Далли резко отпрянул, засунув руки в карманы джинсов и сгорбив плечи. Ритчи и Хенк заржали. Слишком поздно он сообразил, что не должен был отпускать ее так быстро. А сейчас это выглядело так, будто она отдавалась ему, а он отступил. Холли Грейс посмотрела на него, словно на таракана, которого только что раздавила ногой, и пошла дальше.
      Хенк и Ритчи начали дразнить его, а он стал хвастаться тем, что она была уже совсем готова ему отдаться и была бы счастлива, если бы он решил это сделать. Однако пока он рассказывал об этом, его начало слегка мутить, будто он съел что-то плохое.
      Далли не мог забыть этой беспомощной дрожащей улыбки в уголке ее мягких губ.
      Тем же вечером он слонялся по аллее позади "Пьюрити Драгз", где она после школы работала у своего дядюшки. Прислонившись плечом к стене магазина и ковыряя в пыли носком сапога, Далли подумал, что надо бы прямо сейчас встретиться со Скитом на тренировочной площадке и попрактиковаться в ударах деревянным клэбом номер три. До сих пор он не мог думать ни о гольфе, ни о том, как растолкать ребят в сельском спортклубе, и ни о чем другом - он прикидывал, как оправдаться в глазах Холли Грейс Кохаган.
      В нескольких футах над его головой в стену магазина была встроена вентиляционная решетка, и случайно он понял, что слышит происходящее по ту сторону стены. Вот упал ящик, вот Билли Т, отдал какое-то распоряжение, вот явственно зазвонил телефон. Приближалось время закрытия, и звуки постепенно затихали. Наконец он услышал голос Холли Грейс так четко, как будто она стояла прямо под решеткой:
      - Поторапливайтесь, Билли Т., я закрываю.
      - А я не спешу, моя пышечка.
      Далли представил, как Билли Т., в белом аптекарском халате, с красной физиономией, нацеливал свой большой мясистый нос на мальчиков-школьников, пришедших купить презервативы. Билли Т, доставал упаковку "Троянс" с полки позади него, клал ее на прилавок, а затем, как кот, играющий с мышью, закрывал ее ладонью и говорил:
      - Если вы их купите, то я расскажу вашим мамочкам.
      Билли Т, попытался сыграть эту шутку и с Далли, когда тот пришел в его магазин впервые. Далли взглянул ему прямо в глаза и сказал, что покупает презервативы, чтобы трахнуть его мамашу. На этом старина Билли Т, заткнулся.
      Голос Холли Грейс удалялся от решетки:
      - Тогда я пойду домой, Билли Т. У меня масса уроков на завтра, Она говорила странно - сдавленно и слишком вежливо.
      - Подожди, мое золотце, - отвечал ее дядя скользким, как масло, голосом. - Ты убегаешь от меня уже неделю. Все двери заперты. Иди-ка сюда...
      - Нет, Билли Т., я не могу... - Ее слова резко оборвались, как будто ей чем-то заткнули рот. Далли прижался к стене, сердце бешено колотилось в его груди. Он услышал ни с чем не сравнимый стон и закрыл глаза. Боже.., так вот почему она держалась в стороне от всех старших мальчиков! Она отдавала это своему дядюшке! Своему собственному дяде!
      Им овладела слепая ярость. Не думая о том, что будет делать внутри, он бросился к задней двери и рывком распахнул ее.
      Пустые картонные ящики, упаковки бумажных полотенец и туалетной бумаги лежали вдоль стен задней прихожей. Далли поморгал глазами, привыкая к тусклому свету. Слева была слегка приотворенная дверь на склад, и он услышал голос Билли Т.:
      - Как ты прекрасна, Холли Грейс! Да... О да...
      Кулаки Далли непроизвольно сжались. Он подошел к двери, заглянул внутрь и почувствовал тошноту.
      Холли Грейс была распростерта на старом потрепанном диване, ее белые колготы спустились до лодыжек, одна рука Билли Т. находилась у нее под юбкой. Билли Т. стоял на коленях перед диваном, пыхтя и отдуваясь, как паровоз, одной рукой стараясь окончательно стянуть с нее колготки, а другую не вынимая из-под ее юбки. Он стоял спиной к двери и не видел, что на него смотрит Далли. Холли Грейс лежала головой к двери, плотно закрыв глаза, как бы не желая смотреть на то, что делает с ней старый Билли Т.
      Далли не мог заставить себя отвести взгляд, и по мере того как он смотрел, в нем умирали последние романтические чувства, которые он мог питать к Холли Грейс. Билли Т, стянул с нее колготки и начал нащупывать пуговицы на блузке. Наконец он справился и с ними и сдвинул вверх ее бюстгальтер. Далли была видна одна грудь Холли Грейс. Форма ее была искажена давящим краем бюстгальтера, но он видел, что грудь была круглая и полная, как раз такая, какую он представлял.
      - О, Холли Грейс, - простонал Билли Т., все еще стоя на коленях перед диваном. Он задрал ее юбку до талии и возился с передней частью своих брюк. - Скажи мне, как сильно ты этого хочешь! Скажи, как я хорош!
      Далли подумал, что его сейчас стошнит, но не мог сдвинуться с места. Он не мог отвести глаз от этих длинных красивых ног, так неловко раскинутых на диване.
      - Скажи мне, - говорил Билли Т., - скажи мне, как тебе это нужно, моя пышечка!
      Холли Грейс не открывала глаз, не произносила ни слова.
      Она уткнулась лицом в старую подушку дивана. Далли почувствовал, как спина у него покрывается гусиной кожей.
      - Скажи мне! - уже громче произнес Билли Т., а затем неожиданно поднял руку и кулаком ударил девушку в живот.
      Она издала ужасный сдавленный крик, и тело ее содрогнулось. Далли почувствовал, будто это его только что ударили кулаком в живот, в голове его разорвалась бомба. Каждый его нерв натянулся до предела и готов был лопнуть, он прыгнул вперед.
      Билли Т, услышал шум и повернулся, но, прежде чем он смог пошевелиться, Далли бросил его на бетонный пол. Билли Т. смотрел на него, и его жирное лицо странно и смешно скривилось от удивления. Далли отвел ногу и сильно пнул его в живот.
      - Ты, пацан! - давился Билли Т., держась за живот и одновременно пытаясь вытолкнуть слова. - Сра-а-ный па-а-цан...
      - Нет! - закричала Холли Грейс, видя, что Далли готов ударить его снова. Она спрыгнула с дивана и бросилась к Далли, хватая его за руки. Нет, не надо!
      Ее лицо было перекошено от страха, она попыталась оттащить его к двери.
      - Ты не понимаешь, - кричала Холли Грейс, - ты сделаешь только хуже!
      Далли сказал ей совершенно спокойно:
      - Слушай, Холли Грейс! Сейчас ты соберешь свою одежду и выйдешь в холл. У нас с Билли Т, будет небольшой мужской разговор.
      - Но.., пожалуйста...
      - Иди!
      Она не двигалась. Хотя Далли не хотелось ничего, только глядеть в ее красивое, измученное лицо, но он заставил себя взглянуть на Билли Т. Пусть Билли Т, был тяжелее его на сотню фунтов, фармацевт был толст, и Далли понял, что ему не составит большого труда превратить его в кровавое месиво.
      Похоже, и Билли Т, понимал это, потому что его поросячьи глазки перекосило от ужаса, пока он справлялся с "молнией" на брюках и пытался подняться на ноги.
      - Убери его отсюда, Холли Грейс! - прохрипел он, задыхаясь. - Убери его отсюда или ты у меня за это заплатишь!
      Холли Грейс вцепилась в руку Далли и потянула его к двери с такой силой, что он с трудом удержал равновесие.
      - Уходи, Далли! - умоляла она, ее голос прерывался от страха. Пожалуйста, уходи...
      Холли Грейс стояла босая, с расстегнутой блузкой. Освободившись из ее рук, Далли увидел на ее груди желтый синяк, и рот его пересох от старого детского страха. Он протянул руку, отвел блузку с ее груди и выругался, увидев, что вся кожа покрыта синяками - среди них были и старые, почти прошедшие, и новые. В больших глазах Холли Грейс светилась мука и мольба, но чем больше Далли в них всматривался, тем больше мольба исчезала и сменялась вызовом. Она запахнула блузку и взглянула на него так, словно он только что подсматривал в ее дневник.
      Голос Далли превратился в шепот:
      - Это его работа?
      Ее ноздри раздулись.
      - Я упала.
      Она нервно облизала губы, и вызов в ее облике ослабел;
      Холли Грейс бросила нервный взгляд на дядю.
      - У нас.., все в порядке, Далли. Мы с Билли Т...у нас все в порядке!
      Лицо Холли Грейс исказилось, и Далли ощутил груз ее горя, словно оно было его собственным. Он шагнул от нее к Билли Т., который уже поднялся на ноги и стоял, слегка наклонившись вперед и держась за живот.
      - Что ты обещал сделать, если она все расскажет? - спросил Далли. Чем ты угрожал ей?
      - Не твое собачье дело! - ухмыльнулся Билли Т., пытаясь бочком выскользнуть в дверь.
      Далли преградил ему путь:
      - Что он грозил с тобой сделать, Холли Грейс?
      - Ничего. - Ее голос был сухой и мертвый. - Он ничего не говорил.
      - Вякни хоть слово об этом, и я напущу на тебя шерифа! - завизжал Билли Т. - Я скажу, что ты вломился в мой магазин!
      Все в этом городе знают, что ты - хулиган, и никто тебе не поверит!
      - Неужели?
      Далли без предупреждения схватил картонный ящик с надписью: "НЕ БРОСАТЬ!" и изо всех сил запустил его в стену рядом с головой Билли Т. Магазин наполнился звуком бьющегося стекла.
      Холли Грейс затаила дыхание, а Билли Т, изрыгал проклятия.
      - Чем он угрожал тебе, Холли Грейс? - снова спросил Далли.
      - Я.., я не знаю. Ничем.
      Он запустил в стену вторым ящиком. Из груди Билли Т. вырвался крик ярости, но он не решался помериться с юной силой Далли.
      - Прекрати! - закричал он. - Прекрати немедленно! - Все его лицо покрылось крупными каплями пота, а голос от бессильной ярости перешел в визг. - Прекрати, ты слышишь, что я говорю!
      Далли не терпелось погрузить кулаки в эту жирную рожу, хотелось избить Билли Т, до бесчувствия, но какое-то внутреннее чувство останавливало его. Он понял, что лучший способ помочь Холли Грейс - это разорвать завесу молчания, с помощью которой Билли Т, держал ее в страхе.
      Далли взял очередной ящик и слегка покачал в руках:
      - У нас вся ночь впереди, Билли Т., а у тебя склад забит барахлом будет где поразмяться!
      Он швырнул ящик в стену. Ящик раскрылся, и из него высыпались маленькие бутылочки; в воздухе поплыл едкий запах спиртовых препаратов для натирания.
      Холли Грейс слишком долго была в напряжении и не выдержала первая:
      - Перестань, Далли! Прекрати! Я скажу тебе, но обещай мне, что уйдешь. Обещай!
      - Обещаю! - солгал Далли.
      - Это.., это из-за моей мамы. - Всем своим существом она молила понять ее. - Он выгонит мою маму, если я скажу! Он это сделает, ты не знаешь его!
      Далли пару раз встречался в городе с Виноной Кохаган, она напоминала ему Бланш Дю-Буа, персонаж одной из пьес, которые этим летом давала ему почитать мисс Чандлер. Рассеянная и милая стареющая женщина, Винона теряла нить разговора забывала свои вещи, не помнила имена людей и, в общем, оставляла впечатление человека не вполне здорового. Далли знал, что она сестра больной жены Билли Т., и слышал, что она ухаживала за миссис Дентон, пока Билли Т, был на работе.
      Холли Грейс продолжала говорить, захлебываясь в потоке слов, как будто прорвало плотину и она не могла больше сдерживаться:
      - Билли Т, сказал, что у мамы с головой не в порядке, но это ложь! Она просто немного со странностями. Но Билли Т, сказал, что если я не буду делать, как ему хочется, то он ее выгонит и поместит в психиатрическую лечебницу штата. Оттуда люди никогда уже не возвращаются. Ты понимаешь? Я не могла допустить, чтобы он сделал такое с моей мамой. Она нуждается во мне.
      Далли не мог видеть это выражение беспомощности в ее глазах и запустил в стену еще одним ящиком. Ему было только семнадцать, и он не знал, как прогнать это выражение. Но разрушение не помогло, и Далли крикнул ей:
      - Послушай, Холли Грейс, не будь больше такой дурой! Он не прогонит твою мать! Он больше не будет делать мерзости, потому что иначе я убью его голыми руками!
      Она перестала выглядеть как побитая собака, но Далли понимал, что Билли Т, издевался над ней слишком долго и Холли Грейс не могла так быстро поверить, что дядины мерзости позади. Далли переступил через груду мусора и сгреб Билли Т, за плечи белого аптекарского халата. Билли Т, пискнул и поднял руки, защищая голову. Далли встряхнул его:
      - Ты ведь пальцем ее больше не тронешь, а. Билли Т.?
      - Нет! - всхлипывал он. - Нет, я ее не трону! Отпусти меня! Холли Грейс, скажи ему, чтобы он меня отпустил!
      - Ты ведь знаешь, что, если хоть прикоснешься к ней, я приду и доберусь до тебя, правда?
      - Да.., я...
      - Ты ведь знаешь, что я убью тебя, если ты хоть пальцем до нее дотронешься?
      - Знаю! Пожалуйста...
      Наконец Далли сделал то, что ему хотелось с тех пор, как он впервые заглянул на склад. Он отвел кулак и врезал им в жирную поросячью физиономию Билли Т. Он ударил его еще несколько раз, пока не увидел достаточно крови, чтобы ему полегчало. Он перестал бить его до того, как Билли Т, потерял сознание, и придвинулся совсем близко к его лицу:
      - А теперь иди и звони в полицию, Билли Т. Иди и требуй, чтобы меня арестовали. Но пока я буду сидеть в камере у шерифа, я расскажу о маленьких грязных играх, в которые ты тут играешь! Я расскажу об этом каждому копу, каждому адвокату. Каждому человеку, который будет проходить мимо моей камеры, и офицеру, который будет рассматривать мое дело.
      Эта история разнесется быстро. Люди будут притворяться, что не верят в нее, но каждый раз, видя тебя, они будут вспоминать ее и думать про себя: а вдруг все это правда?
      Билли Т, ничего не ответил. Он лежал на полу, хныкая и держась за разбитое лицо пухлыми ладонями.
      - Пойдем, Холли Грейс! Мы с тобой должны рассказать об этом одному человеку.
      Далли сгреб ее туфли и колготки и, осторожно взяв за руку, повел со склада. Но Холли Грейс, услышав, что он намеревается сделать, завопила на него:
      - Ты же обещал, лжец! Ты же обещал, что никому не скажешь!
      Далли ничего не ответил, ничего не попытался объяснить.
      Он не мог видеть этот страх в ее глазах и представлял себе, что на ее месте был бы напуган не меньше.
      Винона Кохаган скрестила руки на своем розовом фартуке с оборками, сидя в гостиной дома Билли Т, и слушая рассказ Далли. Холли Грейс стояла у лестницы с белыми закушенными губами, как будто желала умереть со стыда. Вдруг Далли пришло в голову, что она не плачет. С того момента, как он ворвался на склад, ее глаза оставались сухими.
      Винона не задала им ни единого уточняющего вопроса, поэтому Далли подумал, что в глубине души она могла догадываться о развлечениях Билли Т. Но тихое страдание в ее глазах сказало Далли, что мать не подозревала о мучениях дочери. Он убедился, что Винона любит Холли Грейс и никому не позволит ее мучить, чего бы ей это ни стоило. Когда наконец он направился к двери, то был убежден, что Винона, при всей своей рассеянности, поступит правильно.
      Холли Грейс не глядела ему вслед, когда Далли уходил, и не поблагодарила его.
      Несколько дней Холли Грейс не было в школе. Вскоре Далли, Скит и мисс Сибил нанесли визит в "Пьюрити Драгз". Они предоставили мисс Сибил провести большую часть разговора, и в результате Билли Т, пришла в голову мысль, что он больше не может оставаться в Вайнетте.
      Когда наконец Холли Грейс вернулась в школу, она смотрела на Далли как на пустое место. Он не хотел дать ей понять, насколько его задевало столь высокомерное отношение, и флиртовал с ее лучшими подругами. Далли старался, чтобы всякий раз, когда мог встретить ее, рядом с ним были красивые девочки. Однако этот прием оказался не так хорош, как он надеялся, потому что каждый раз, когда он встречал Холли Грейс, рядом с ней был богатый старшеклассник. Правда, иногда ему казалось, что он улавливает тень застарелой грусти в ее глазах. Наконец, смирив гордость, Далли подошел к ней и спросил, не пойдет ли она с ним на домашние танцульки. Он спрашивал таким тоном, как будто его не особенно заботило, пойдет она с ним или нет, как будто он делал огромное одолжение даже самой идеей пригласить ее. Далли хотел, чтобы у Холли Грейс осталось впечатление, что для него все это пустяки, что приглашение последовало просто так, к слову.
      Холли Грейс приняла приглашение.
      Глава 18
      Холли Грейс, бросив взгляд на стоявшие на камине часы, вполголоса выругалась. Далли, как обычно, опаздывал. Знает ведь, что ей через пару дней уезжать в Нью-Йорк и некоторое время они не будут видеться. Неужели так трудно хотя бы раз прийти вовремя? Интересно, проводил ли он ту английскую девушку? В его духе было бы уйти, не сказав ни слова.
      Она надела к вечеру персикового цвета свитер с высоким горлом, заправив его в новенькие, плотно сидящие джинсы.
      Длину сигароподобных штанин джинсов подчеркивали трехдюймовые каблуки. Она не носила украшений, полагая, что надевать серьги и ожерелье при такой, как у нее, пышной гриве белокурых волос - все равно что золотить лилию.
      - Холли Грейс, милая, - заметила Винона из кресла, стоящего в другом конце гостиной. - Ты не видела моей книжки с кроссвордами? Только что была здесь, а сейчас я ее не вижу.
      Холли Грейс, выудив книгу из-под вечерней газеты, уселась на ручку кресла, в котором сидела мать, и подсказала ответ на двадцать три по вертикали. Ее мать не нуждалась в этой подсказке, да и книгу с головоломками она по-настоящему не теряла, но ей хотелось внимания, и Холли Грейс никогда не упускала случая его проявить. Они вместе принялись трудиться над кроссвордом. Холли Грейс обняла плечи Виноны и прижалась щекой к голове матери, к ее поблекшим светлым волосам, вдыхая слабый аромат шампуня "Брек" и лака для волос "Аква-нет". В кухне Эд Грейлок, ставший мужем Виноны три года назад, возился с испорченным тостером, подпевая приемнику, из которого неслось "Ты так прекрасна". На высоких нотах его голос затихал, но стоило Джо Кокеру перейти в его диапазон, вновь набирал силу. Холли Грейс чувствовала, как ее сердце переполняется любовью к этим двоим - здоровяку Эду Грейлоку, наконец давшему Виноне счастье, которого она заслуживала, и ее милой рассеянной матери.
      Часы пробили семь. Поддавшись чувству легкой ностальгии, преследовавшей ее весь день, Холли Грейс встала и чмокнула Винону в щеку:
      - Если Далли когда-нибудь заявится сюда, скажи ему, что я в школе. Возможно, приду поздно.
      Она прихватила сумочку и, направившись к дверям, крикнула Эду, что пригласит Далли на завтрак.
      Школа была закрыта на ночь, но она молотила в дверь рядом с механическими мастерскими до тех пор, пока сторож не впустил ее. Каблучки Холли Грейс цокали по бетонным ступеням, ведущим в задний вестибюль, запахи прошлого обрушились на нее, ее шаги, казалось, принялись отстукивать ритм песенки "П-О-Ч-И-Т-А-Н-И-Е", которую запела в ее ушах королева соул <Соул негритянский песенный стиль, отличающийся проникновенностью звучания.>. Она было начала подпевать вполголоса, но вдруг, сама не зная почему, перешла на песню "Уходи, Ренни" и, повернув за угол, направилась в спортивный зал, а там грянула бит-группа "Янг Раскалз", и это уже был день ежегодной встречи выпускников, шестьдесят шестой год...
      Холли Грейс не сказала Далли Бодину и трех слов с тех пор, как он повез ее на футбольный матч в "кадиллаке Эльдорадо" выпуска шестьдесят четвертого года цвета бургундского вина, который, она знала совершенно точно, ему не принадлежал. В его салоне были глубокие велюровые кресла, автоматически поднимающиеся стекла и стереоприемник, во всю мощь ревевший "Прекрасная любовь...". Ей хотелось узнать, где это он раздобыл такую машину, но не было желания первой начинать разговор.
      Откинувшись на велюровые подушки кресла и скрестив ноги, она попыталась напустить на себя такой вид, словно всю жизнь ездит в "Эльдорадо" и даже, возможно, сам "Эльдорадо" создан специально для нее. Однако трудно изображать светскую даму, когда так нервничаешь, а из желудка доносится урчание, ибо все, что ей пришлось съесть на обед, это полбанки кемпбелловского куриного супа-лапши. Впрочем, нельзя сказать, чтобы это ее уж слишком волновало. Ведь Винона и не могла приготовить ничего более сложного на нелегальной плитке в задней комнате которую они сняли у Агнес Клейтон сразу после того, как покинули дом Билли Т.
      На горизонте в ночном небе засияло пятно света. Вайнетт был единственным городком в округе, стадион колледжа которого имел освещение, и его жители чрезвычайно гордились этим.
      Все болельщики из близлежащих городков съезжались сюда вечерами по пятницам посмотреть игру команды Вайнетта, когда занятия в их собственных школах заканчивались. Поскольку сегодня был день встречи выпускников, да еще команда "Вайнетт Бронкос" играла с прошлогодними чемпионами региона, народу собралось больше обычного. Далли припарковал "Эльдорадо" на улице в нескольких кварталах от стадиона.
      Он не говорил ничего, пока они шли по тротуару, но, дойдя до школы, сунул руку в карман темно-синей куртки, с виду совершенно новой, и извлек пачку "Мальборо".
      - Сигарету?
      - Не курю. - Ее голос прозвучал натянуто, с неодобрением, совсем как у мисс Чандлер, когда она объясняла правила употребления двойных отрицаний. Ей хотелось вернуть свои слова назад и сказать что-нибудь вроде: "Конечно, Далли, с удовольствием. Почему бы тебе не прикурить одну для меня?"
      Холли Грейс заметила кое-кого из их друзей, направлявшихся на стоянку для автомашин, и кивнула парню, которому отказала в свидании на этот вечер. Она видела на других девчонках новые шерстяные юбки и первоклассные платья, купленные специально для этого случая, и лакированные туфельки на низком квадратном каблуке с большими бантами поперек носка. На Холли Грейс была черная плисовая юбка, которую она носила в школу раз в неделю, начиная еще с ее юниорского года, и плиссированная хлопчатобумажная блузка. Холли обратила внимание, что все другие парни держали своих подружек за руку, а Далли упорно держал свои руки в карманах спортивных брюк. "Не надолго, - с горечью подумала она, - еще до наступления темноты эти руки будут на мне".
      Они присоединились к толпе, плывущей с автостоянки в сторону стадиона. И зачем она сказала, что пойдет с ним? Зачем сказала "да", прекрасно догадываясь о желаниях этого всем известного Далли Бодина, чего только не повидавшего на своем веку?
      Они остановились у стола, за которым "Пеп-Клаб" организовал продажу огромных желтых хризантем с крошечными золотыми футбольными мячами, болтавшимися на, коричневых и белых ленточках. Далли, повернувшись к ней, нехотя спросил:
      - Хочешь цветок?
      - Нет, спасибо. - Голос эхом отозвался в ее ушах, такой холодный и надменный.
      Он остановился так неожиданно, что парень, шедший сзади, уткнулся ему в спину.
      - Думаешь, я не могу себе позволить это купить? - насмешливо спросил он вполголоса. - Думаешь, у меня не хватит денег на этот паршивый трехдолларовый цветок? - Он извлек потертый коричневый бумажник, изогнувшийся по форме бедра, и шлепнул пятидолларовую бумажку на стол. Беру один, - сказал он миссис Гуд, консультанту из "Пеп-Клаба". - Сдачи не надо. - Он протянул хризантему Холли Грейс. Два желтых лепестка мягко опустились на манжету ее блузки.
      Что-то сработало у нее внутри. Она оттолкнула цветок и сердитым шепотом ответила на его выпад:
      - Приколи его сам! Ты ведь для этого купил его, не так ли?
      Поэтому можешь начинать лапать, не дожидаясь танцев!
      Холли Грейс замолчала, испугавшись собственного взрыва, и сжала свою руку с такой силой, что ногти вонзились в ладонь.
      Она стала молча молиться, чтобы Далли понял ее чувства и улыбнулся своей мягкой улыбкой, одной из тех, которые посылал другим девчонкам. Холли хотела, чтобы он сказал, что пригласил ее совсем не ради секса, что она нравится ему так же, как и он ей, что не винит ее в проделках Билли Т.
      - Не возьму я от тебя это дерьмо!
      Он сердито отбросил цветок, повернулся спиной к стадиону и зашагал по улице прочь.
      Холли Грейс смотрела на цветок и ленточки, валявшиеся в пыли. Когда она присела, чтобы поднять его, мимо промелькнула Джоани Брэдлоу в своем светло-коричневом джемпере и темно-коричневых туфельках без каблуков от Капеццио. Джоани буквально кидалась на Далли весь первый месяц занятий в школе. Холли Грейс довелось однажды услышать, как та посмеивалась над ним в туалете:
      - Знаю, что он водится с плохой компанией, но, ей-богу, он такой красавчик! Я на испанском уронила карандаш, а он поднял его, так я, ей-богу, подумала, что помру на месте!
      Страдание свернулось внутри ее в плотный комок, пока она стояла так в одиночестве, с грязным цветком в руке, теснимая толпой назад, к стадиону. Кое-кто из одноклассников окликал ее, Холли Грейс отвечала ослепительной улыбкой и бодро махала рукой, словно она просто ждала здесь своего парня, который отлучился только на минутку, чтобы заскочить в туалет, и вот-вот вернется. Ее старая плисовая юбка свисала с бедер, словно занавес, и даже сознание, что она самая красивая в старшем классе, не могло улучшить ее настроения. Что проку в красоте, если у тебя нет хороших шмоток и все в городе знают, что вчера твоя мамочка просидела большую часть дня на деревянной скамье в окружной конторе социального обеспечения?
      Холли Грейс понимала, что больше не в силах продолжать стоять здесь с этой глупой улыбкой на лице, но в одиночестве пойти на трибуны в этот традиционный вечер встречи она тоже не могла. О возвращении в меблированные комнаты Агнес Клейтон, пока все не рассядутся, тоже не могло быть и речи. Дождавшись момента, когда никто не смотрел в ее сторону, она прошмыгнула вдоль стены здания, а потом ринулась внутрь через дверь рядом с механической мастерской.
      Спортивный зал был пуст. Свет от забранных сеткой ламп, висевших под потолком, отбрасывал полосатые тени, проходя через навес из коричневых и белых транспарантов, сделанных из креповой бумаги и мягко свисавших с перекладин в ожидании начала танцев. Холли Грейс прошла внутрь. Несмотря на развешанные украшения, в зале остался запах десятков уроков физкультуры и соревнований по баскетболу, пыли и старых тапочек. Ей нравились уроки физкультуры. Холли Грейс была одной из лучших спортсменок школы, первым кандидатом в команду. Ей правился этот спортзал, потому что в нем все были одеты одинаково.
      Ее напугал воинственный голос:
      - Ну так что, отвезти тебя домой, ты хочешь этого?
      Обернувшись, она увидела Далли, привалившегося к центральной стойке в дверях спортзала. Его длинные руки неподвижно свисали вдоль туловища, лицо было хмурым. Она заметила, что его брюки слишком коротки и из-под них примерно на дюйм видны темные носки. Вид плохо подогнанных штанов несколько улучшил ее настроение.
      - А ты хочешь? - спросила она.
      Он пошевелился:
      - Так хочешь или нет?
      - Не знаю. Может быть. Я думаю.
      - Если хочешь, чтобы я отвез тебя домой, так и скажи.
      Она пристально разглядывала свои руки, державшие хризантему; сквозь пальцы свешивалась перепачканная белая ленточка.
      - Почему ты пригласил меня с собой?
      Далли ничего не сказал в ответ, и она, подняв голову, взглянула на него. Он пожал плечами.
      - Ну хорошо, - быстро ответила она. - Можешь отвезти меня домой.
      - А почему ты согласилась пойти со мной?
      Теперь она пожала плечами.
      Далли уставился на носки своих мокасин. После небольшой паузы он заговорил так тихо, что она едва разбирала слова:
      - Прости, что тогда так получилось.
      - Ты о чем?
      - Тогда, с Хенком и Ритчи.
      - А-а.
      - Я знаю, что все это не правда, про тебя и тех ребят.
      - Конечно.
      - Я знаю это. Просто ты разозлила меня.
      В ней затеплился слабый огонек надежды.
      - Да ладно уж, все нормально.
      - Нет. Я не должен был говорить того, что сказал. Мне не следовало так хватать тебя за ноги. Так вышло потому, что ты просто взбесила меня.
      - Я не хотела злить тебя. Ты иногда бываешь просто жутким.
      Он быстро вскинул голову, и на его лице впервые за этот вечер появилось довольное выражение.
      - В самом деле?
      Она не удержалась от смеха:
      - Нечего задаваться. Не такой уж ты и жуткий.
      Он тоже улыбнулся, и улыбка сделала его лицо таким прекрасным, что у нее пересохло в горле.
      Некоторое время они смотрели друг на друга, и тут она вспомнила о Билли Т., о том, что видел Далли и чего, должно быть, ожидал от нее. Короткий миг счастья тотчас угас. Подойдя к первому ряду трибун, она села.
      - Не знаю, что ты думаешь, но все это не правда. Я не могла заставить Билли Т, не делать со мной то, что он вытворял.
      Он посмотрел на нее так, словно у нее вдруг выросли рога.
      - Знаю. По-твоему, я всерьез думал, что тебе это нравится?
      Слова так и посыпались с ее губ:
      - Но ты представил дело так, будто остановить его было парой пустяков. Говоришь два слова маме - и все кончено. Но для меня все было не так просто. Я боялась. Он продолжал делать мне больно, и, пока не отослал маму, я боялась, что он и ей причинит боль. Он говорил, что никто мне не поверит, если я расскажу, а мама меня возненавидит.
      Далли подошел к ней и уселся рядом. Она увидела потертую кожу на носках его мокасин и следы попыток закрасить эти отметины. Интересно, ненавидит ли он бедность так же сильно, как она, вызывает ли в нем бедность такое же, как у нее, чувство беспомощности?
      Далли откашлялся.
      - Почему ты сказала сегодня, чтобы я сам приколол тебе цветок? Ну, чтобы начал лапать? Ты решила, что я из таких, когда услышала, что я говорил Хенку и Ритчи?
      - Не только из-за этого.
      - Тогда почему?
      - Я подумала, что, может.., после того, что ты видел с Билли Т.., ты, может, ожидал, что я.., ну, я займусь с тобой сексом.
      Резко подняв голову, Далли негодующе уставился на нее:
      - Тогда почему согласилась со мной пойти? Если ты думала, что только это мне от тебя нужно, какого черта пошла со мной?
      - Наверно, потому, что где-то внутри надеялась, что ошибаюсь.
      Встав, он свирепо глянул на нее:
      - Да? Ну, так будь уверена, что ошибалась. Еще как ошибалась! Не знаю, что там с тобой происходит. Ты же самая красивая девчонка в школе! И неглупая. Знаешь, ты мне понравилась на самом первом уроке английского.
      - Откуда, по-твоему, я могла об этом догадаться, если ты хмурился каждый раз, когда глядел на меня?
      Он отвел взгляд в сторону.
      - Просто ты должна была знать, и все.
      Они больше не разговаривали. Выйдя из здания, пошли к стоянке автомобилей перед стадионом. С трибун послышался рев болельщиков, и из громкоговорителя донеслось: "Конец первого тайма. Побеждает Вайнетт!"
      Далли, взяв ее руку в свою, сунул в карман темно-синей куртки.
      ***
      - Сердишься, что я опоздал?
      Холли Грейс повернулась к двери спортзала. На какое-то мгновение она растерялась, глядя на двадцатисемилетнего Далли, привалившегося к центральной стойке. Он выглядел крупнее, солиднее и гораздо красивее, чем тот угрюмый семнадцатилетний подросток, в которого она была влюблена. Холли Грейс быстро пришла в себя.
      - Конечно, сержусь. Фактически я только что сказала Бобби Фритчи, что сегодня пойду с ним хоть на скачки, хоть на пляж, лишь бы не дожидаться тебя. - Сняв сумочку с плеча, она тихонько раскачивала ее за ремень. Узнал что-нибудь о той английской малютке?
      - Никто ее не видел. Думаю, в Вайнетте ее нет. Мисс Сибил передала ей деньги, что я оставил, и она, должно быть, уже летит в Лондон.
      Холли Грейс видела, что он все еще обеспокоен.
      - Думаю, она заботит тебя больше, чем ты хочешь показать. Хотя, по правде говоря - если не учитывать ее сногсшибательную красоту, - не могу взять в толк почему.
      - Она другая, вот и все. Скажу тебе одну вещь. Никогда в жизни мне не приходилось иметь дело с женщиной, так непохожей на меня. Противоположности могут сходиться, но только вначале, потому что не очень хорошо подходят друг другу.
      Она устремила на него слегка погрустневший взгляд:
      - Временами это случается и с похожими людьми.
      Он двинулся к ней той медленной, сексуальной походкой, от которой у нее, казалось, все внутри начинало плавиться.
      Притянув ее к себе, он стал танцевать, мурлыкая ей на ухо: "Ты потеряла это чувство - любовь". Несмотря на такую импровизированную музыку, их тела двигались на редкость слаженно, словно они протанцевали вместе не одну сотню лет.
      - Черт возьми, в этих туфлях ты такая высокая, - пожаловался он.
      - Ты из-за этого так нервничаешь? Жаль, что никто меня сейчас не видит.
      - Если зайдет Бобби и увидит, как ты на таких каблучищах отплясываешь на его новом баскетбольном покрытии, мало тебе не покажется!
      - Мне до сих пор трудно представить, что Бобби Фритчи - тренер баскетбольной команды Вайнетта. Я еще помню, как околачивалась под дверями, когда вы двое по утрам отрабатывали уроки.
      - Вы лжете, Холли Грейс Бодин. В жизни не отрабатывал уроков по утрам. Вместо этого я получал трепку.
      - И отрабатывал тоже, сам знаешь. Ведь всякий раз, когда кто-нибудь из учителей лупил тебя, мисс Сибил поднимала такой шум, что они предпочитали с ней не связываться.
      - Это то, что помнишь ты. А я помню совсем другое. - Далли щекой прижался к ее щеке. - Увидев тебя здесь, я вспомнил те танцы в день встречи выпускников. В жизни не потел сильнее, чем тогда. Мы танцевали все время, и мне приходилось держаться от тебя подальше, уж слишком сильно ты меня возбуждала. Я только и думал, как бы поскорее забраться с тобой в "Эльдорадо", который позаимствовал, но я знал, что, даже останься мы наедине, все равно не смог бы дотронуться до тебя из-за того, о чем мы тогда говорили. Это была самая разнесчастная ночь в моей жизни.
      - Насколько мне помнится, твои несчастные ночи продолжались не слишком долго. Я, наверное, была самой легкомысленной девчонкой в округе. Черт побери, я не могла думать ни о чем другом, кроме как о сексе с тобой. Мне так сильно нужно было стереть воспоминание о Билли Т., что ради этого я готова была пойти хоть в ад...
      ***
      Холли Грейс, лежа навзничь на узкой кровати в убогой комнатенке Далли, плотно закрыла глаза, когда он ввел в нее палец.
      Застонав, он начал тереться о ее бедра. Грубая ткань его джинсов царапала оголенную кожу ее ноги. Трусики Холли Грейс вместе с туфлями валялись на полу рядом с кроватью, но в остальном она была более или менее одета - расстегнутая до пояса белая блузка, расстегнутый и съехавший на сторону лифчик, шерстяная юбка, целомудренно скрывающая руку Далли, исследующую область между ее ног.
      - Пожалуйста... - прошептала Холли Грейс, изогнувшись под его рукой. Она слышала его дыхание, тяжелое и сдавленное, его бедра ритмично двигались по ее бедрам. Она почувствовала, что больше не сможет выдержать. В течение последних двух месяцев их ласки становились все более смелыми. Но они все еще сдерживались: Холли Грейс боялась, что он подумает, будто она слишком торопится, а Далли - потому, что не хотел быть похожим в ее глазах на Билли Т.
      Внезапно она ударила его кулаком по спине. Отпрянув, он поднял лицо с влажными и опухшими от поцелуев губами, с покрасневшим подбородком:
      - Зачем ты это сделала?
      - Затем, что не могу больше этого выносить! - закричала она. - Я хочу сделать это! Знаю, что это не правильно. Знаю, что не должна позволять тебе этого, но я больше не в силах противиться этому. Я вся словно в огне. - Она пыталась объяснить ему. - Все эти месяцы Билли Т, заставлял меня делать это.
      Все эти месяцы он делал мне больно. Так неужели я не могу хотя бы однажды сделать выбор сама?
      Далли долго смотрел на нее, пытаясь увериться, что она говорит серьезно.
      - Я не хочу, чтобы ты думала... Я люблю тебя, Холли Грейс.
      Люблю тебя так сильно, как никого еще не любил. И буду любить тебя, если даже скажешь "нет".
      Сев на кровати, Холли Грейс сняла блузку и спустила с плеч бретельки лифчика.
      - Я устала говорить "нет".
      Хотя они уже давно полностью обследовали тела друг друга руками, тем не менее продолжали придерживаться правила не слишком оголяться, и он впервые увидел ее обнаженной выше пояса. Он посмотрел на нее с благоговением и, протянув руку, осторожно провел пальцем по груди.
      - Ты так прекрасна, бэби, - произнес он, задыхаясь от волнения.
      Холли Грейс, ошеломленная глубиной чувств, открывшейся ей в словах Далли, внезапно поняла, что хочет отдать все этому парню, который был столь нежен с ней. Наклонившись, она сняла гольфы, затем расстегнула пояс юбки, и та тихо скользнула на пол. Он снял майку и джинсы, затем стянул трусы. Она упивалась красотой его тонкого юного тела, глядя, как он ложится рядом на постель. Далли нежно провел рукой по ее волосам. Оторвав голову от смятой подушки, Холли Грейс поцеловала его и ввела язык в его рот. Он со стоном принял его. Их поцелуи становились глубже, и они, постанывая, принялись целоваться взасос; их длинные ноги переплелись, светлые волосы стали влажными от пота.
      - Я не хочу, чтобы ты забеременела, - прошептал он, не отрывая губ от ее рта. - Я просто.., просто введу его неглубоко.
      Конечно же, он не сдержал слова, и это было лучшим из ее переживаний. Достигнув апогея, Холли Грейс исторгла протяжный стон, а вскоре за ней последовал и Далли, задрожав в ее руках всем телом, словно в него угодила пуля. Все было кончено менее чем за минуту.
      Ко дню окончания школы они вовсю пользовались презервативами, но к тому времени она уже была беременна, а он отказывался помочь ей найти деньги на аборт.
      - Нельзя делать аборт, когда двое любят друг друга, - кричал он, тыча в нее пальцем. Затем его голос стал мягче. - Знаю, мы планировали подождать, пока я не окончу университет, но мы поженимся сейчас. За исключением Скита, ты единственное светлое пятно в моей жизни.
      - Сейчас я не могу иметь ребенка, - кричала она в ответ. - Мне всего семнадцать. Я собираюсь поехать в Сан-Антонио, чтобы получить там работу. Хочу, чтобы из меня хоть что-то получилось! А ребенок разрушит всю мою жизнь.
      - Как ты можешь говорить такое? Холли Грейс, ты что не любишь меня?
      - Конечно же, люблю. Но любить - это еще не все.
      Увидев страдание в его глазах, она почувствовала, как ее охватывает такое знакомое чувство беспомощности. Оно не оставило ее, даже когда они обвенчались в кабинете пастора Лири.
      Далли перестал напевать в середине припева к "Хорошему звучанию" и остановился на линии свободного броска.
      - Ты действительно сказала Бобби Фритчи, что пойдешь с ним сегодня?
      Холли Грейс как раз исполняла сложное созвучие, поэтому продолжала петь еще несколько тактов без него.
      - Не совсем так. Но я подумывала об этом. Меня так огорчает, когда ты опаздываешь.
      Далли, отпустив Холли Грейс, долго смотрел на нее:
      - Если всерьез хочешь развестись, я возражать не стану, ты же знаешь.
      - Знаю. - Пройдя к трибунам, она села и вытянула вперед ноги, проделав каблучком туфли несколько царапин в новом лаковом покрытии. - Пока я не строю никаких планов относительно второго брака, меня вполне устраивает нынешнее положение дел.
      Далли улыбнулся и, пройдя вперед вдоль центральной линии корта, уселся на трибуне рядом с ней:
      - Надеюсь, бэби, Нью-Йорк поможет тебе решить все проблемы. Я серьезно. Знаешь, больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива.
      - Знаю. Я тоже.
      Она начала рассказывать о Виноне и Эде, о мисс Сибил и других вещах, которые они обычно обсуждали, собираясь вместе в Вайнетте. Он слушал лишь вполуха. Одновременно в его сознании всплывали образы двух подростков с трудным прошлым, обремененных ребенком и безденежьем. Сейчас он понимал, что им не представился шанс, но зато они любили друг друга, и они отчаянно боролись...
      ***
      Скит устроился строителем в Остине, чтобы помочь, чем можно, но там не было профсоюза, поэтому платили не очень много. После занятий Далли подрабатывал кровельщиком или старался раздобыть дополнительные деньги игрой в гольф. Им приходилось помогать деньгами Виноне, и их всегда не хватало.
      Далли прожил в бедности так долго, что это обстоятельство его не особенно тяготило, но у Холли Грейс все было иначе. В ее глазах он постоянно читал эту беспомощность и панику, отчего в его жилах, казалось, стыла кровь. Нараставшее чувство вины за ее неустроенность вынуждало его затевать ссоры - горькие схватки, начинавшиеся с обвинений, что она не выполняет своих обязанностей. Он говорил, что она не поддерживает дом в чистоте, что слишком ленива и не готовит ему хорошую пищу. Она огрызалась, упрекала, что он не содержит семью, требовала перестать играть в гольф, а вместо этого заняться изучением инженерного дела.
      - Не хочу я быть инженером, - возразил Далли во время одной особенно яростной ссоры. Швырнув книгу на поцарапанный кухонный стол, он добавил:
      - Я хочу изучать литературу, хочу играть в гольф!
      Холли Грейс запустила в него посудным полотенцем.
      - Коль ты так сильно хочешь играть в гольф, зачем еще тратить деньги на изучение литературы?
      Он швырнул полотенце назад.
      - До сих пор никто из моей семьи не оканчивал колледж! Я хочу стать первым.
      Денни, услышав сердитый голос отца, заплакал. Далли подхватил сына на руки и зарылся лицом в белокурые локоны ребенка, не в силах смотреть на Холли Грейс. Как ей объяснишь, что он должен что-то доказать, но он и сам толком не знает, что именно.
      Похожие во многих отношениях, они хотели от жизни совершенно разных вещей. Их ссоры, становившиеся все яростнее, переходили в обмен беспощадными ударами в самые уязвимые места, оставляя после себя чувство горечи из-за того, как жестоко они ранили друг друга. Скит говорил, что они ссорятся потому, что оба слишком юны и с успехом могли бы воспитывать друг друга, как и Денни. И это было верно.
      - Слушай, кончай таскаться повсюду с такой угрюмой физиономией, сказала однажды Холли Грейс, смазывая клерасилом один из тех прыщиков, что до сих пор временами выскакивали на подбородке у Далли. - Ты что, не понимаешь, что первый шаг на пути, чтобы стать мужчиной, - перестать делать вид, будто ты уже стал им?
      - Да что ты знаешь о том, как стать мужчиной? - ответил он, схватив ее за талию и посадив на колени. Они занялись любовью, но не прошло и нескольких часов, как Далли выбранил ее за скверную осанку.
      - Ты ходишь сутуля плечи, потому что полагаешь, будто у тебя слишком большая грудь.
      - Вовсе нет, - горячо возразила Холли Грейс.
      - А вот и да, и ты прекрасно это знаешь. - Он приподнял ее подбородок, так что она заглянула прямо ему в глаза. - Бэби, когда ты перестанешь корить себя за то, что делал с тобой старый Билли Т.?
      Мало-помалу увещевания Далли возымели действие, и она перестала тяготиться прошлым.
      К сожалению, с уходом прошлого их стычки не прекратились.
      - Твоя жизненная позиция нуждается в пересмотре, - как-то обрушился на нее Далли после нескольких дней беспрерывных препирательств из-за денег. Все для тебя недостаточно хорошо.
      - Я хочу кем-то стать! - отпарировала она. - Я безвылазно сижу здесь с ребенком, а ты похаживаешь в колледж.
      - И ты можешь пойти, когда я его окончу. Мы уже сто раз говорили об этом.
      - Тогда будет слишком поздно, - возразила она. - Моя жизнь к тому времени уже будет наполовину прожита.
      Их брак грозил вот-вот распасться, когда умер Денни.
      Чувство вины в смерти Денни разрасталось в Далли, словно быстро прогрессирующая раковая опухоль. Они тотчас съехали из дома, где это произошло, но ему каждую ночь снилась эта крышка бака. В снах он постоянно видел сломанную петлю и каждый раз поворачивал к ветхому деревянному гаражу взять инструменты, чтобы отремонтировать ее. Но ни разу ему не удавалось попасть в гараж. Вместо этого он опять оказывался в Вайнетте или у трейлера под Хьюстоном, где жил подростком.
      Он знал, что нужно вернуться к той крышке бака, нужно отремонтировать ее, но его постоянно что-то останавливало.
      Он просыпался весь в поту, завернувшись в сбившиеся простыни. Иногда он видел содрогающиеся плечи Холли Грейс, плачущей лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания. Раньше ничто не могло заставить ее плакать. Она не проронила ни слезинки, даже когда Билли Т, ударил ее кулаком в живот; она не плакала, напуганная их щенячьей молодостью и полным отсутствием денег; не плакала и на похоронах Денни, где сидела словно высеченная из камня, тогда как сам он рыдал как ребенок.
      Но сейчас, слыша ее плач, он знал, что это худшее из всего, что ему приходилось слышать.
      Его чувство вины стало болезнью, разъедающей его. Каждый раз, закрывая глаза, он видел Денни, бегущего к нему на толстых ножках со свалившейся с плеча лямкой комбинезона из грубой ткани, с белокурыми кудряшками, освещенными солнцем. Он видел эти голубые глаза, полные любопытства, и длинные ресницы, ложившиеся на щеки, когда он спал.
      Далли слышал взрывы смеха Денни, вспоминал, как тот, устав, принимался сосать пальцы. Видя Денни в своем сознании, слыша, как, беспомощно опустив плечи, плачет Холли Грейс, он так тяжело переживал свою вину, что подумывал, не лучше ли было умереть вместе с Денни.
      В конце концов Холли Грейс заявила, что намерена оставить его, что она все еще любит его, но получила работу в отделе продаж фирмы спортивного снаряжения и утром уезжает в Форт-Уорт. В эту ночь его опять разбудили ее приглушенные рыдания. Полежав с открытыми глазами, он оторвал ее от подушки и ударил по лицу. Сначала раз, затем другой. После этого натянул брюки и выбежал из дому, и пусть все последующие годы Холли Грейс Бодин будет помнить, что была замужем за каким-то сукиным сыном, ударившим ее, а не за глупым подростком, заставившим ее плакать из-за того, что убил ее ребенка.
      Когда она уехала, он несколько месяцев так пил, что не мог играть в гольф, хотя все считали, что он готовится в подготовительную школу профессиональных игроков. Наконец Скит позвонил Холли Грейс, и она приехала навестить Далли.
      - Впервые за всю свою долгую жизнь я почувствовала себя счастливой, сказала она. - Почему бы и тебе не стать счастливым?
      Понадобились годы, чтобы они научились любить друг друга по-новому. Вначале, вместе залезая в постель, они обнаруживали, что их опять затягивают старые ссоры. Время от времени они месяцами пытались наладить совместную жизнь, но различие взглядов сводило их старания на нет. Когда Далли впервые увидел Холли Грейс с другим мужчиной, ему захотелось убить того на месте. Но тут на глаза ему попалась привлекательная маленькая секретарша.
      Они говорили о разводе годами, но ни один из них ничего для этого не делал. Для Далли все в мире заменял Скит. Холли Грейс всем сердцем любила Винону. Но настоящей семьей для них обоих - для Далли и Холли Грейс - были они сами, а люди с таким трудным детством, какое выпало на их долю, так просто от семьи не отказываются.
      УНЕСЕННЫЕ БУРЕЙ
      Глава 19
      То здание представляло собой приземистую белую коробку из бетона. Неподалеку располагалась мусорная свалка, возле которой были припаркованы четыре пыльных автомобиля. Рядом со свалкой стояла закрытая на висячий замок хибарка, а пятьюдесятью ярдами далее виднелась металлическая мачта антенны, ориентируясь на которую Франческа шла последние часа два. Бист отправился на разведку, а Франческа устало поднялась по лестнице перед входной дверью. Стекло двери практически потеряло свою прозрачность от пыли и многочисленных отпечатков пальцев. Значительную часть левой половины двери занимали переведенные на стекло названия - "Торговая палата Сульфур-Сити", "Юнайтед-Вэй", а также различные радиовещательные ассоциации. В центре золотом красовались буквы-позывные: Кей-ди-эс-си. Нижняя половина С отсутствовала, так что это вполне могла оказаться G, но Франческа знала, что это была С, поскольку прочитала ту же надпись на почтовом ящике, когда сворачивала по тропинке к зданию.
      Хоть и можно было рассмотреть себя получше, став перед зеркальной дверью, Франческа не стала тратить на это время.
      Вместо этого она провела тыльной стороной ладони по лбу, убрав с него влажные от пота пряди волос, и отряхнула, как смогла, свои джинсы. Ей ничего не удалось сделать с кровавыми царапинами на руках, поэтому она просто перестала обращать на них внимание. Ее прежняя эйфория исчезла, оставив вместо себя ощущение опустошенности и тревоги.
      Распахнув входную дверь, Франческа оказалась в комнате для приема посетителей, где ее взору предстали шесть заваленных бумагами столов, примерно такое же количество часов, несколько досок для объявлений, а также многочисленные календари, плакаты и карикатуры, прикрепленные к стенам пожелтевшей липкой лентой. Слева стояла современная датская полосатая кушетка, средняя подушка которой была продавлена в результате слишком частого использования.
      В комнате было только одно большое окно, выходящее в студию, где виднелся сидящий перед микрофоном диктор в наушниках. Голос диктора передавался в офис с помощью настенного репродуктора, работающего на пониженной громкости.
      Сидевшая за единственным занятым столом рыжеволосая женщина, похожая на толстощекого бурундука, взглянула на Франческу:
      - Чем могу служить?
      Франческа кашлянула, чтобы прочистить горло, и взгляд ее скользнул по раскачивающимся золотым крестикам, свисающим из ушей женщины над нейлоновой блузкой, а затем переместился к телефону, расположенному рядом с рукавом женщины.
      Один звонок в Вайнетт - и все ее нынешние проблемы будут решены разом! У нее будет еда, новая одежда и крыша над головой. Но идея позвонить Далли и обратиться за помощью уже потеряла для нее прежнюю привлекательность. Несмотря на все утомление и тревоги, она чувствовала, что на той пустынной грязной дороге внутри ее что-то необратимо изменилось. Она уже устала быть милой безделушкой, которую подхватывает и несет любой ветерок. Не зная еще, чем это для нее обернется, Франческа решила сама распорядиться своей жизнью.
      - Мне бы хотелось поговорить с вашим руководством, - сказала она бурундучихе. Франческа тщательно выговорила эту фразу, стараясь произвести впечатление человека компетентного и профессионального, несмотря на грязное лицо, пыльные, обутые в босоножки ноги и абсолютное отсутствие денег.
      Сочетание сомнительной перепачканной внешности Франчески с изысканным британским произношением явно заинтриговало женщину.
      - Меня зовут Кэти Кэткарт, я - менеджер отдела. Вы можете мне рассказать о своем деле.
      Может ли эта менеджер ей помочь? Франческа и понятия не имела, но решила, что лучше уж ей поговорить с самым главным здесь мужчиной. Она произнесла дружелюбно, но достаточно твердо;
      - Это главным образом личное дело.
      После некоторых колебаний женщина поднялась и вышли через дверь офиса, расположенную за ее спиной. Появившись через некоторое время, она произнесла:
      - Мисс Пэджет готова вас принять, если вы не займете у нее слишком много времени. Она - менеджер нашей станции.
      Франческа занервничала еще сильнее. Как менеджером станции оказалась женщина? С мужчиной по крайней мере у нее были бы хоть какие-то шансы. Но девушка тут же напомнила себе, что ситуация предоставляет ей возможность сделать первый шаг к той новой Франческе, которая уже не будет скользить по жизни, используя свои привычные старые трюки. Расправив плечи, она вошла в офис менеджера станции.
      Табличка из золотистого металла извещала, что за столом сидела Клер Пэджет - элегантное имя для неэлегантной женщины. Ей было сорок с небольшим, и у нее было мужское, с квадратным подбородком лицо, лишь слегка смягченное остатками красной помады. Ее седеющие, средней длины каштановые волосы были незатейливо подстрижены. Вид у волос был такой, словно ничего, кроме шампуня, для ухода за ними не использовалось. Сигарету Клер держала по-мужски - между указательным и средним пальцем правой руки - и, поднося ее ко рту, дым не вдыхала, а скорее заглатывала.
      - В чем дело? - достаточно резко спросила Клер. Она разговаривала профессиональным дикторским голосом, глубоким и звучным, даже без намека на приветливость. Из стенного репродуктора позади стола едва слышно доносился голос диктора, читающего обзор местных новостей.
      Хотя приглашения сесть не последовало, Франческа сразу же подошла к единственному в комнате стулу с прямой спинкой, решив, что Клер Пэджет не выглядит как человек, способный с уважением отнестись к тому, кто дрожит перед ней как заяц. Представившись, Франческа присела на краешек стула.
      - Прошу прощения, что явилась без уведомления, но мне хотелось спросить, нет ли у вас какой-либо работы.
      Голос Франчески звучал скорее просительно, чем настойчиво. Куда подевалась вся ее самонадеянность, которая всегда сопровождала ее, словно запах духов.
      После краткого изучения внешности Франчески Клер Пэджет снова погрузилась в свои бумаги.
      - У меня нет никакой работы.
      Собственно, другого ответа Франческа и не ожидала, но все равно у нее возникло чувство, словно ее ударили под дых. Она вспомнила пыльную ленту дороги, тянущейся к горизонту Техаса-Франческа, едва совладав с распухшим от сухости языком, промямлила:
      - Вы абсолютно уверены, что у вас ничего нет? Я согласна на любую работу.
      Пэджет проглотила новую порцию дыма и постучала карандашом по лежащему перед ней листу бумаги, - Что вы умеете делать?
      Франческа начала быстро соображать.
      - Я занималась различными вещами. И у меня очень большой опыт в области.., да, моды. - Она скрестила ноги и попыталась спрятать за ножками стула изношенные босоножки от "Боттега Венета".
      - Надо признать, что это не самый подходящий опыт для работы на радиостанции, не так ли? Даже такой паршивой, как наша. - Клер постучала карандашом немного сильнее.
      Франческа глубоко вздохнула и приготовилась к прыжку в воду, отдавая себе отчет, что глубина там для не умеющего плавать слишком велика.
      - Да, мисс Пэджет, у меня совсем нет опыта работы на радио. Но я очень трудолюбива и хочу научиться. - Трудолюбива? Никогда в жизни она не любила трудиться.
      Так или иначе, ее слова не произвели на Клер никакого впечатления. Она подняла глаза и посмотрела на Франческу с нескрываемой враждебностью.
      - Меня выбросили из эфира на телевидении в Чикаго из-за особы вроде тебя - хитрой маленькой бестии из тех, кого выбирают капитаном болельщиков, из-за девчонки, так и не усвоившей разницы между сенсационными политическими новостями и размером своих колготок. - Она откинулась на спинку стула и смотрела сузившимися от неприязни глазами. - Таких женщин, как вы, мы называем твинки <Сексапильные девочки-подростки (амер, сленг.).> - маленькие вертихвостки, которые не имеют представления о радиовещании, но думают, что карьера на радио будет ох какой увлекательной.
      Шесть месяцев назад Франческа тут же покинула бы комнату, гневно хлопнув дверью, но сейчас она лишь сжала руки на коленях и чуть-чуть приподняла подбородок.
      - Я согласна выполнять любую работу, мисс Пэджет: отвечать на телефонные звонки, бегать по поручениям...
      Не могла же она объяснить этой женщине, что ее привлекала вовсе не карьера на радио. Если бы в этом здании была фабрика по производству удобрений, она все равно бы постаралась получить здесь работу.
      - У нас есть работа только для человека, который готов заниматься уборкой и выполнять случайные поручения.
      - Я согласна! - "Боже мой, уборка!"
      - Мне кажется, эта работа не для вас.
      Франческа не обратила внимания на сарказм в голосе Клер:
      - О, напротив! Я отлично убираю.
      Клер Пэджет вновь вгляделась во Франческу. Кажется, происходящее начало ее забавлять.
      - Вообще-то я хотела нанять кого-нибудь из мексиканцев.
      У вас есть гражданство? - Франческа отрицательно покачала головой. - А грин-карта у вас есть?
      Девушка вновь покачала головой. У нее было смутное представление о том, что такое грин-карта <Вид на жительство США.>, но она была абсолютно уверена в ее отсутствии и решила не начинать свою новую жизнь ложью. Может, хоть ее искренность благоприятно повлияет на собеседницу.
      - У меня нет даже паспорта. У меня его украли на дороге несколько часов назад.
      - Какая незадача! - Клер Пэджет уже даже не пыталась скрывать, какое удовольствие она получает от этой ситуации. Она напоминала Франческе кошку с зажатой в зубах беспомощной птичкой. По-видимому, Франческа, несмотря на весь свой потрепанный вид, должна была расплатиться за все те обиды, которые менеджер станции годами сносила от красивых женщин. - В таком случае я буду платить вам шестьдесят пять долларов в неделю. Каждая вторая суббота у вас будет свободной. В остальные дни нужно находиться здесь от восхода до заката, все то время, когда мы выходим в эфир. Платить вам будут наличными. Поскольку каждый день сюда за работой приезжают полные грузовики мексиканцев, вас выставят за дверь после первой же серьезной оплошности.
      Женщина нанимала ее на рабских условиях. Такого рода работу выполняли обычно иностранцы-нелегалы, поскольку выбора у них не было.
      - Я согласна, - ответила Франческа, поскольку и у нее выбора не было.
      Клер Пэджет злорадно усмехнулась и проводила Франческу к менеджеру отдела:
      - У нас новенькая, Кэти! Дай ей швабру и покажи, где ванная.
      Клер удалилась, а Кэти посмотрела на Франческу с жалостью:
      - Уже несколько недель у нас не было уборщицы. Там все так ужасно!
      Франческа с трудом перевела дыхание.
      - Ничего, все в порядке!
      Конечно, все было далеко не в порядке. Девушка остановилась на пороге кладовки крохотной станционной кухни и посмотрела на полку, заставленную чистящими средствами. Она не имела ни малейшего понятия, как ими пользоваться. Франческа умела играть в баккара, знала по именам метрдотелей всех самых известных ресторанов, но не представляла, как чистить ванну. Она не мешкая стала читать этикетки, и уже через полчаса Клер Пэджет увидела, как Франческа стоит на коленях перед страшно изгаженным унитазом и распыляет на сиденье голубой порошок чистящего средства.
      - Когда выскребешь пол, Франческа, не забудь проверить углы. Терпеть не могу небрежности в работе.
      Франческа заскрежетала зубами и кивнула. Собираясь приступить к уничтожению отвратительной грязи на обратной стороне сиденья, она ощутила легкую судорогу в желудке. Невольно она подумала о Хедде, своей старой домоправительнице, с ее скатанными чулками и больной спиной. Хедда всю жизнь провела на коленях, убирая за Клоуи и Франческой.
      Клер затянулась сигаретой, а затем намеренно бросила окурок к ногам Франчески.
      - Пошевеливайся, детка! Мы собираемся закрывать станцию на ночь. Злорадно посмеиваясь, женщина удалилась.
      Немного позже диктор, который во время появления Франчески вел передачу, заглянул в ванную и сказал ей, что должен запереть станцию. Сердце девушки сжалось. Она не знала, куда идти и где спать.
      - Что, уже все ушли?
      Диктор кивнул и вновь посмотрел на нее. Ему явно понравилось то, что он увидел.
      - Может, тебя подбросить в город?
      Франческа встала и тыльной стороной ладони убрала с глаз волосы, стараясь выглядеть раскованно.
      - Нет. Я доберусь на попутках. - Она вновь наклонилась над сиденьем и подумала, что решение не начинать новую жизнь ложью следует пока отменить. - Мисс Пэджет велела мне не уходить, не закончив уборки. Она сказала, что я и сама могу запереть станцию. - Не слишком ли небрежно она произнесла все это? Или, наоборот, недостаточно небрежно? Что будет, если он ей откажет?
      - Как тебе будет удобней. - Он одарил ее ободряющей улыбкой.
      Через несколько минут, услышав звук закрывающейся входной двери, Франческа с облегчением вздохнула.
      Эту ночь она провела на полосатой офисной кушетке с пригревшимся у нее на животе Бистом. Свой голод им удалось слегка утолить обнаруженным в кухоньке черствым хлебом и ореховым маслом. Утомление исчерпало ее до дна, но все равно она не могла уснуть. Франческа лежала с открытыми глазами, запуская пальцы в шерсть Биста и думая о многочисленных препятствиях на своем пути.
      На следующее утро Франческа проснулась, когда еще не было пяти, и едва успела добежать до туалета, где ее вырвало в унитаз, с таким старанием вычищенный ею накануне. Остаток дня она пыталась убедить себя, что происшедшее было лишь реакцией на ореховое масло.
      ***
      - Франческа! Где она, черт возьми? - бушевала Клер в своем офисе в тот момент, когда девушка вышла из дикторской, куда только что принесла пачку вечерних газет для диктора, передающего новости.
      - Я здесь, Клер, - произнесла Франческа устало. - В чем дело?
      Прошло уже шесть недель с начала ее работы в Кей-ди-эс-си, но отношения с менеджером станции не улучшились. Из сплетен, рассказанных немногочисленными работниками Кей-ди-эс-си, Франческа узнала, что Клер начала свою карьеру на радио в то время, когда лишь очень немногим женщинам удавалось получить там работу. Менеджер станции взял ее в штат потому, что Клер была умной и агрессивной, а затем по тем же причинам уволил ее.
      В конце концов Клер Пэджет оказалась на телевидении, где ей в неравной борьбе пришлось отстаивать право передавать важные" политические новости, а не вещать пустые истории, считавшееся более уместными для женщин-репортеров.
      По иронии судьбы Клер стала жертвой закона о равноправии женщин. Когда в начале семидесятых работодателям при-" шлось нанимать женщин, они стали отдавать предпочтение незакаленным ветеранам вроде Клер, с их острыми языками и циничным взглядом на вещи, а новичкам прямо со студенческой скамьи - миленьким уступчивым девушкам из университетских женских клубов со степенью в области искусства общения. Женщины типа Клер вынуждены были удовлетвориться тем, что им оставалось, - работой, для которой у них была избыточная квалификация, например управлением какой-нибудь захолустной станцией. В результате у них портился характер, они слишком много курили и делали невыносимой жизнь любой женщины, имеющей смазливую мордашку.
      - Мне только что звонил тот идиот из банка в Сульфур-Сити, набросилась Клер на Франческу. - Он хочет, чтобы рождественские подарки развезли уже сегодня, а не завтра. - Она указала на коробку с елочными украшениями в форме колокольчиков, где с одной стороны было напечатано название радиостанции, а с другой - название банка. - Займись этим прямо сейчас, но нельзя тратить на это весь день, как в прошлый раз.
      Франческа не стала объяснять, что не потратила бы столько времени, если бы четверо сотрудников станции не нагрузили ее дополнительными поручениями: от доставки просроченных счетов за время в эфире до визита на станцию техобслуживания для замены водяного насоса в станционном автомобиле, потрепанном "додже". Она надела пальто из красной с черным шотландки, купленное за пять долларов в магазине уцененных товаров, и сняла ключи от "доджа" с вешалки для шапок рядом с окном студии. В студии готовил запись Тони Марч, вечерний диск-жокей. Хотя Тони пришел в Кей-ди-эс-си не так давно, все знали, что вскоре он уволится. Тони обладал хорошим голосом и яркой индивидуальностью. Для дикторов вроде Тони радиостанция Кей-ди-эс-си с ее дохлым пятисотваттным передатчиком была лишь трамплином для достижения больших высот.
      Франческа уже поняла, что надолго в Кей-ди-эс-си задерживаются лишь те, у кого не было выбора.
      Машина завелась всего лишь с третьей попытки, что было чуть ли не рекордом. Франческа осмотрелась и выехала с парковочной площадки. Взгляд ее на мгновение задержался на зеркале заднего вида. Она обратила внимание на бледность кожи. Тусклые волосы были прихвачены сзади ленточкой, нос покраснел - следствие последней простуды. Пальто было ей велико, но у нее не было ни денег, ни жизненных сил для улучшения внешнего вида. По крайней мере ей не приходилось отбиваться от слишком частых предложений мужской половины штата станции.
      За эти последние шесть недель у Франчески было немало успехов, но и неудач с избытком. Одна из самых неприятных случилась накануне Дня благодарения, когда Клер обнаружила, что Франческа ночует на станционной кушетке, и орала на нее в присутствии всего штата до тех пор, пока у Франчески щеки не запылали от унижения. Сейчас они с Бистом жили в комбинированной спальне-кухне, расположенной над гаражом в Сульфур-Сити. В продуваемой со всех сторон комнате стояла только продавленная двуспальная кровать и кое-какая взятая со свалки мебель, но плата за наем была небольшой, и Франческа могла вносить ее понедельно, поэтому она была признательна за каждый убогий дюйм этого помещения. Девушке удалось отстоять за собой право пользоваться станционным "доджем", хотя Клер заставила ее платить за бензин, даже когда машиной пользовались другие. Это было изнурительное существование, жизнь впроголодь. В этой жизни нельзя было позволить себе непредвиденные финансовые расходы, в этой жизни не было места непредвиденным личным обстоятельствам. И уж никак нельзя было позволить себе родить ребенка!
      Франческа еще крепче сжала руль. Отказывая себе практически во всем, ей удалось скопить сто пятьдесят долларов, необходимых для оплаты аборта в клинике Сан-Антонио. Нужно заплатить, чтобы избавиться от ребенка Далли Бодина. Франческа не позволила себе всесторонне проанализировать это решение: она была слишком бедна, она была доведена до отчаяния, чтобы учитывать и моральную сторону вопроса. Назначенное на субботу посещение клиники позволит ей предотвратить еще одну жизненную катастрофу. Дальнейшего глубокого размышления над этой проблемой она себе не позволяла.
      Франческа затратила на все поручения немногим более часа и вернулась на станцию, где сразу же выслушала вопли Клер о том, что не должна была уезжать, предварительно не вымыв окно в офисе.
      В следующую субботу Франческа встала на рассвете и за два часа доехала до Сан-Антонио. В приемном покое клиники было мало мебели, но чисто. Она села на литой пластиковый стул, вцепившись в черный парусиновый рюкзак. Ноги Франчески тесно прижались друг к другу, словно бессознательно пытались спасти крошечный комочек протоплазмы, который в скором времени будет выдворен из тела. В комнате находились еще три женщины. Две из них были мексиканками, а третья - измученная блондинка с угреватым лицом и беспомощными глазами.
      Всех их объединяла бедность.
      В дверях показалась похожая на испанку женщина средних лет в аккуратной белой блузке и черной юбке и назвала ее имя.
      - Франческа, меня зовут миссис Гарсиа, - произнесла она по-английски с легким акцентом. - Пожалуйста, пройдите со мной.
      Франческа оцепенело проследовала за ней в маленький офис, обшитый панелями под красное дерево. Миссис Гарсиа уселась за свой стол и пригласила Франческу сесть на пластиковый стул, отличавшийся от стула в приемном покое лишь цветом.
      Женщина действовала приветливо и энергично и сразу перешла к бланкам, которые следовало подписать Франческе. Затем она объяснила, что процедура будет выполнена в одном из хирургических отделений внизу под холлом. Франческа слегка прикусила губу и старалась особо не вслушиваться в слова женщины. Миссис Гарсиа говорила медленно и спокойно, она все время использовала слово "ткань" и ни разу - "плод". Франческа испытала отвлеченное чувство признательности. Даже обнаружив свою беременность, Франческа отказывалась персонифицировать незваного гостя, поселившегося в ней.
      Она отказывалась связывать его в своем сознании с той ночью на болоте в Луизиане. Ее жизнь сократилась до такого предела, что в ней уже не осталось места для сентиментальности и фальшивых романтических картинок младенцев с пухлыми розовыми щечками и мягкими вьющимися локонами. Франческа вообще не должна была произносить слово "ребенок", даже в мыслях. Миссис Гарсиа стала говорить о вакуум-экстракции, и девушка, по аналогии, вспомнила о стареньком пылесосе, который каждый вечер гоняла по ковру радиостанции.
      - У вас есть какие-нибудь вопросы?
      Франческа отрицательно покачала головой. Кажется, лица этих трех женщин из приемного покоя врежутся в ее память навсегда - лица женщин без будущего и каких-либо надежд.
      Миссис Гарсиа придвинула ей буклет, лежащий на металлической поверхности стола:
      - В этой брошюре приведена информация о способах предотвращения беременности. Вам следует изучить ее, прежде чем снова вступать в половой контакт.
      Снова? Она вспомнила страстные горячие поцелуи Далли, но сейчас ей казалось, что та любовная близость, однажды воспламенившая ее чувства, была пережита кем-то другим. Франческа не представляла, что подобное можно будет пережить когда-нибудь еще.
      - Я не могу оставить этого.., эту ткань, - порывисто произнесла Франческа, обрывая на полуслове женщину, дававшую пояснения по рисунку с женскими детородными органами.
      Миссис Гарсиа прервала свой рассказ и повернулась к девушке, готовая слушать. Она, очевидно, привыкла за этим столом выслушивать самые сокровенные истории, изливаемые пациентками.
      Франческа знала, что вовсе не обязана оправдывать свои действия, но, казалось, она была не в силах остановить вырывающийся поток слов.
      - Разве вы не понимаете, что это невозможно? - Ее кулачки на коленях сжались еще сильнее. - Я вовсе не ужасный, бесчувственный человек. Но мне едва удается содержать себя и моего одноглазого кота.
      Женщина с сочувствием посмотрела на пациентку:
      - Конечно, вы не бесчувственны, Франческа. Это ваше тело, и вы сами должны принять правильное решение.
      - Я уже приняла решение, - сердито ответила Франческа, словно женщина пыталась с ней спорить. - У меня нет ни мужа, ни денег. Я вишу на волоске, работая на босса, которая меня ненавидит. Я не в состоянии даже оплатить медицинские счета.
      - Я понимаю, это трудно...
      - Вы не понимаете! - Франческа подалась вперед и с сухими горящими глазами стала говорить так, словно каждое слово давалось ей с большим усилием:
      - Всю свою жизнь я жила за счет других людей, но дальше я так жить не собираюсь. Я собираюсь сделать что-нибудь сама.
      - Думаю, ваши намерения можно только приветствовать.
      Вы, безусловно, молодая компетентная...
      Франческа прервала направленные в ее адрес слова сочувствия, пытаясь объяснить миссис Гарсиа, пытаясь объяснить себе самой, что привело ее в эту клинику абортов, построенную из красного кирпича в беднейшей части Сан-Антонио. В комнате было тепло, но Франческа обхватила себя руками, словно ее бил озноб.
      - Вы когда-нибудь видели картинки, которые делаются на черном бархате с помощью маленьких гвоздиков и разноцветных бечевок, - изображения мостов, бабочек и тому подобное? - Миссис Гарсиа утвердительно кивнула. Франческа смотрела на панели под красное дерево, не замечая их. - Одна из таких убогих картинок висит у меня над кроватью - ужасное подобие гитары из розовых и оранжевых бечевок.
      - Я не совсем понимаю...
      - Ну как может родить ребенка человек, живущий там, где на стене висит картинка из бечевы? Какая мать сама покажет маленькому беззащитному ребенку это уродство?
      Ребенку... Она произнесла это слово. Произнесла дважды.
      Франческа почувствовала, как на глаза накатываются слезы, но воли им не дала. В прошлом она достаточно пролила позорных, полных жалости к себе слез для того, чтобы продлить свое существование, и больше плакать не собиралась.
      - Знаете, Франческа, аборт вовсе не означает конец света. В будущем обстоятельства могут измениться.., время будет более удобным.
      Казалось, последнее слово повисло в воздухе. Значит, вопрос человеческой жизни сводится к соображениям удобства? Для нее сейчас неудобно иметь ребенка, следовательно, она от него просто избавится. Франческа посмотрела на миссис Гарсиа:
      - Мои подруги в Лондоне иногда делали аборты, чтобы не пропустить какой-нибудь бал или вечеринку.
      Выдержка впервые изменила миссис Гарсиа:
      - Сюда приходят женщины, беспокоящиеся вовсе не о том, что пропустят вечеринку. Сюда приходят пятнадцатилетние девчонки, у которых вся жизнь впереди, или замужние женщины, у которых уже слишком много детей, а мужья их бросили. Или приходят женщины без работы и без надежды ее получить.
      Но она вовсе не принадлежит к числу таких женщин, сказала себе Франческа. Она уже не так беспомощна и подавлена. За последние несколько месяцев она доказала это. Она выскребала туалеты, сносила оскорбления и, начав с нуля, обеспечила себе пищу и крышу над головой. Многих людей подобные ситуации сломили бы, но не ее. Она выжила.
      Это был новый выстраданный взгляд на саму себя. Франческа выпрямилась на стуле, руки на коленях понемногу разжались.
      Миссис Гарсиа произнесла неуверенным тоном:
      - У вас сейчас такая ненадежная жизнь...
      Франческа подумала о Клер, об ужасной комнате над гаражом, о невозможности обратиться за помощью к Далли, даже когда она так отчаянно в ней нуждается.
      - Да, ненадежная, - согласилась она. Наклонившись вперед, девушка взяла свой парусиновый рюкзак. Затем она встала со стула. Кажется, импульсивная, оптимистичная часть ее натуры, похороненная несколько месяцев назад самой Франческой, поднимается на ноги и толкает девушку на то, что может привести к катастрофе, толкает на что-то нелогичное, глупое...
      На что-то чудесное.
      - Могу я забрать свои деньги, миссис Гарсиа? Вычтите, пожалуйста, сколько положено за потраченное вами время.
      Миссис Гарсиа выглядела обеспокоенной.
      - Вы уверены в своем решении, Франческа? Срок беременности составляет уже десять недель, и у вас не останется времени на ее безопасное прерывание. Вы абсолютно уверены?
      Ни в чем в своей жизни Франческа не была так слабо уверена, как в этом, но она утвердительно кивнула головой.
      Выйдя из клиники, Франческа не выдержала и бросилась бежать, одним прыжком преодолев последние несколько футов, отделявшие ее от "доджа". На губах ее появилась улыбка. Из всех глупых поступков, совершенных ею в жизни, этот был самый глупый. Улыбка стала еще шире. Далли был абсолютно прав - у нее нет ни грамма здравого смысла. Она беднее церковной мыши, у нее нет приличного образования, она живет на грани отчаяния. Но как раз сейчас это не имело никакого значения, поскольку некоторые вещи в жизни гораздо важнее здравого смысла.
      Франческа Серрителла Дей потеряла значительную часть чувства собственного достоинства и практически всю свою гордость. Но она не собиралась терять своего ребенка.
      Глава 20
      В последующие несколько месяцев Франческа обнаружила в себе нечто действительно стоящее. Теперь, когда судьба зажала ее в угол, когда у виска замаячил револьвер, а в животе начала тикать бомба с часовым механизмом, она поняла, что вовсе не глупа. Франческа легко схватывала новые идеи, запоминала то, что узнавала, и, поскольку образование не отяготило ее предрассудками, способна была мыслить раскованно и непредубежденно. Первые месяцы беременности выявили у нее и неожиданную выносливость, преимущества которой она сразу же начала использовать, продолжая работать далеко за полночь. Она читала газеты и журналы по радиовещанию, прослушивала записи, готовясь к своему первому небольшому шагу в окружающий мир.
      - У тебя найдется свободная минутка. Клер? - спросила Франческа, заглядывая в библиотеку звукозаписей, зажав во влажной от волнения ладони маленькую бобину с записью. Клер просматривала одно из справочных изданий "Биллборда" и даже не потрудилась поднять голову.
      Библиотека звукозаписей фактически представляла собой большой кабинет, на многочисленных полках которого хранились альбомы с прикрепленными к ним разноцветными полосками липкой ленты. Цвет полоски указывал, к какой категории относится альбом: мужской вокал, женский вокал или группы.
      Франческа намеренно выбрала данное место, поскольку это была нейтральная территория, лишавшая Клер дополнительного преимущества хозяйки, восседающей за своим столом словно Бог, тогда как собеседнику на стуле напротив отводится участь робкого просителя.
      - Конечно, у меня весь день свободен, - саркастически произнесла Клер, продолжая просматривать книгу. - Честно говоря, я сижу тут часами, изнывая от скуки, и мечтаю, чтобы кто-нибудь зашел со мной поболтать.
      Начало было не самым обнадеживающим, но Франческа проигнорировала сарказм в голосе Клер и вошла в комнату. На ней было надето ее последнее приобретение: серый мужской хлопчатобумажный свитер, спускающийся просторными мешковатыми складками почти до колен. Под свитером скрывались расстегнутые пояс и застежка джинсов, державшиеся на Франческе благодаря шнурку, пришитому на живую нитку поверх застежки. Девушка посмотрела Клер прямо в глаза:
      - Когда уволится Тони, я хочу занять его место.
      От удивления брови Клер поднялись до середины лба.
      - Ты шутишь, детка?
      - Вовсе нет. - Франческа приподняла подбородок и продолжила с видом безграничной уверенности в себе. - Я очень долго тренировалась, и Джерри помог мне подготовить ленту звукозаписи. - Она протянула бобину. - Мне кажется, я справлюсь с этой работой.
      Уголки рта Клер скривились в безжалостной насмешливой улыбке. "Если учесть твое британское произношение и тот факт, что ты ни разу в жизни не находилась перед микрофоном, твои намерения довольно интересны! Впрочем, и та капитанша болельщиков, что заняла мое место в Чикаго, также никогда не была в эфире, да и голосок у нее был почище, чем у Бетти Буп, так что мне опять, по-видимому, следует опасаться за свое место".
      Франческе с усилием удалось сохранить спокойствие.
      - Во всяком случае, дайте мне шанс. А благодаря британскому выговору я не буду походить на других дикторов.
      - Ты чистишь туалеты, - продолжала издеваться Клер, прикуривая сигарету. - Тебя ведь наняли именно на эту работу!
      Но Франческа не собиралась сдаваться:
      - И я ведь отлично справляюсь с ней, не так ли? Чищу туалеты и выполняю всю грязную работу, которую на меня здесь наваливают. Так испытайте меня еще раз.
      - Забудь об этом.
      Франческа уже не могла продолжать осторожную игру.
      - Знаете, Клер, я начинаю вам по-настоящему сочувствовать.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Вы, разумеется, слышали старую пословицу, что нельзя понять другого человека, не пройдя и мили в его мокасинах. Я поняла вас, Клер, и теперь точно знаю, что значит, когда к тебе относятся несправедливо просто так, независимо от того, сколько и как ты работаешь. Я поняла, что значит, когда тебе отказывают в работе не потому, что у тебя нет способностей, а из-за личной предубежденности твоего хозяина.
      - Предубежденности! - Облако дыма вырвалось изо рта Клер, словно пламя из пасти дракона. - Никогда в жизни ни к кому не относилась предвзято! Я сама была жертвой предвзятого отношения.
      Пути назад не было, и Франческа усилила натиск:
      - Вы отказываетесь уделить мне пятнадцать минут, чтобы прослушать запись. И это называется непредвзятым отношением?
      Подбородок Клер напрягся, демонстрируя ее решимость.
      - Хорошо, Франческа, я уделю вам пятнадцать минут. - Она вырвала бобину из руки девушки. - Только особо не обольщайтесь!
      Оставшуюся часть дня Франческа чувствовала, будто внутри у нее беспокойно шевелится клубок змей. Она должна получить эту работу. Не только в связи с тем, что ей отчаянно нужны деньги, но главным образом потому, что ей крайне необходимо достичь где-нибудь успеха. Особенность радио была в том, что оно функционировало без изображения, и здесь ни малейшего значения не имели ни глубокие зеленые глаза, ни идеальный профиль. Радио для нее было испытательным полигоном, ее шансом никогда больше не зависеть от того, как она выглядит.
      В половине второго Клер выглянула из своего офиса и кивком головы пригласила девушку зайти. Франческа, складывавшая в это время в картонную коробку рекламные объявления, поднялась на ноги и направилась в офис, пытаясь сохранять полное спокойствие. Но у нее даже не хватило сил закрыть за собой дверь.
      - Не могу сказать, что запись ужасна, - сказала Клер, усаживаясь на свой стул. - Но удачной ее также не назовешь. - Она отодвинула бобину к краю стола.
      Франческа смотрела на пленку, пытаясь скрыть глубокое разочарование.
      - В вашем голосе слишком много придыхания, - продолжала Клер бодрым бесстрастным тоном. - Вы говорите чересчур быстро и расставляете в своей речи абсолютно непонятные мне акценты. Вся ваша индивидуальность сводится к британскому произношению. А в остальном запись звучит как жалкая имитация заурядных диск-жокеев мужского рода, работавших у нас на станции.
      Франческа пыталась отыскать в голосе начальницы какой-либо след личной неприязни, свидетельство того, что Клер движет мстительность. Но все, что она слышала, было объективной оценкой искушенного профессионала.
      - Позвольте мне записать другую пленку, - взмолилась девушка. - Дайте мне еще одну попытку!
      Когда Клер тяжело откинулась на спинку, стул под ней заскрипел.
      - А я не хочу слушать другую пленку - ничего нового не услышу. Средневолновое вещание рассчитано на то, чтобы рассказывать о людях. Если слушателям нужна музыка, они настроятся на УКВ-станцию. Средневолновое радио должно быть радио личностей, даже на такой паршивой станции, как наша.
      Если хотите хоть что-то сделать на средних волнах, нужно помнить, что вы разговариваете с людьми, а не с микрофоном. В противном случае будете всего лишь еще одной твинки!
      Франческа взяла бобину и повернулась к двери, чувствуя, как исчезают остатки ее самообладания. Как она могла вообразить, что сможет ворваться на радио без всякой подготовки?
      Еще одно разочарование. Еще один замок на песке, построенный слишком близко от края моря.
      - Все, что могу для вас сделать, это использовать в качестве вспомогательного диктора во время уик-энда, если все остальные откажутся.
      Франческа обернулась:
      - Вспомогательным диктором! Вы попробуете меня как вспомогательного диктора?
      - Боже мой, Франческа! Не надо вести себя так, будто вам делают особое одолжение. Все, что вам предлагается, - это поработать в дневную смену пасхального воскресенья, когда радио никто не слушает.
      Но брюзжание Клер уже не способно было уменьшить энтузиазм Франчески, не удержавшейся от радостного вопля.
      В этот вечер она достала из своего единственного кухонного шкафчика банку с кошачьим кормом и начала традиционную вечернюю беседу с Бистом.
      - Я собираюсь сделать что-то свое, - сказала она ему. - И не важно, как тяжела для меня окажется работа и что мне предстоит совершить. Я собираюсь стать самым лучшим диктором Кей-ди-эс-си всех времен! - Бист задрал заднюю лапу и начал себя вылизывать. Франческа сердито посмотрела на него:
      - Это самая отвратительная из всех твоих привычек, и, если ты собираешься вести себя так в присутствии моей дочери, тебе следует хорошенько подумать.
      Бист проигнорировал ее замечание. Франческа взяла ржавый консервный ключ, закрепила на краю банки, но не стала сразу поворачивать. Вместо этого она мечтательно заглянула в свое будущее. Интуиция подсказывала ей, что у нее будет дочка - маленькая, осыпанная звездами американская девчушка, которую она с самого начала будет учить полагаться в жизни на нечто большее, чем физическая красота, перешедшая по наследству от родителей. Ее дочь будет принадлежать к четвертому поколению женщин Серрителла - к самому лучшему.
      Франческа поклялась научить свою дочь всему тому, что ей пришлось узнать самой, - всему тому, что должна знать маленькая девочка, чтобы в конце концов не оказаться посреди грязной дороги, не понимая, как она туда попала.
      Ее мечты прервал Бист, колотивший лапой по туфле, стараясь напомнить о своем обеде. Франческа продолжила открывать банку.
      - Я окончательно решила, что назову ее Натали. Это такое чудесное имя - женственное, но характерное. Что ты об этом думаешь?
      Бист смотрел на миску с едой, которая так медленно приближалась к нему, и все его внимание было сосредоточено на обеде. Взглянув на кота, Франческа почувствовала маленький комок в горле. Женщина не должна заводить детей, когда свои мечты о будущем она может разделить лишь с котом. Но затем она решительно прогнала чувство жалости к себе. Никто не заставлял ее иметь этого ребенка. Она сама приняла решение и теперь не собирается жалобно скулить по этому поводу. Опустившись на старый линолеум, Франческа села рядом с миской и, протянув руку, погладила кота.
      - Отгадай, что сегодня произошло, Бист? Это была самая чудесная вещь. - Ее пальцы утонули в шелковистой кошачьей шерсти. - Я почувствовала, как пошевелился мой ребенок...
      ***
      Примерно через три недели после прослушивания пленки во время эпидемии гриппа заболели три диктора Кей-ди-эс-си, и Клер была вынуждена выпустить Франческу в эфир в среду утром.
      - Старайся помнить, что ты разговариваешь с людьми, - бросила она вслед Франческе, направлявшейся в студию. Сердце у девушки билось так часто, словно в груди с бешеной скоростью вращались лопасти пытающегося взлететь вертолета.
      В студии было тесно и слишком жарко. Пульт управления располагался вдоль перпендикулярной к окну студии стены, а напротив были установлены полки с ячейками для записей, приготовленных на эту неделю. В комнате находились также вращающаяся деревянная полка для бобин с записями и большой серый ящик для готовых к эфиру рекламных объявлений. Кроме того, на все свободные места на стенах студии были наклеены листки с объявлениями и предупреждениями, Франческа уселась перед пультом управления и неловко нацепила наушники, руки у нее дрожали. На маленьких радиостанциях вроде Кей-ди-эс-си инженеров, работающих за пультом управления, не было, поэтому дикторам приходилось справляться самим.
      Франческа часами изучала, как пускать в эфир запись, работать с переключателями микрофонов, регулировать уровень громкости и пользоваться тремя катушечными деками, из которых только к двум она могла дотянуться со стула перед микрофоном.
      Когда новости стали подходить к концу, Франческа посмотрела на ряд регуляторов на пульте управления. Она так нервничала, что регуляторы у нее перед глазами меняли свою форму, плавясь, как часы на картине Дали, прежде чем она успевала вспомнить их назначение. Она заставила себя сконцентрироваться. Ее рука легла на селекторный переключатель. Оттянув рычажок, Франческа включила свой микрофон и с помощью расположенного ниже регулятора установила уровень громкости. По ложбинке между грудями потекла струйка пота. Она должна все сделать хорошо. Если она сегодня не справится, другого шанса Клер ей никогда не даст.
      Открыв рот, чтобы начать говорить, Франческа почувствовала, что язык словно прилип к небу.
      - Привет! - выдавила она из себя. - С вами Франческа Дей в музыкальной передаче Кей-ди-эс-си в среду утром.
      Она произнесла эту фразу слишком быстро, не разделяя слов, и умолкла, не в силах сообразить, что ей говорить дальше, хотя сотни раз проигрывала этот момент в мыслях. В панике Франческа включила запись, установленную на первой деке, и стала регулировать громкость, но она подвела ленту слишком близко к началу песни, так что в эфир пошел квакающий звук. Франческа громко застонала, после чего обнаружила, что не отключила свой микрофон и стон ее тоже пошел в эфир. Она судорожно завозилась с переключателем.
      Клер, стоя в приемной, наблюдала через окно студии и недовольно качала головой. Франческе показалось, что она слышит слово "твинки", просочившееся в студию через звуконепроницаемые стены.
      Понемногу она успокоилась, и дела пошли лучше. Но за последние несколько месяцев Франческа прослушала достаточное количество записей хороших дикторов, чтобы понять, насколько посредственной была ее работа. Спина от напряжения начала болеть. Когда время в эфире истекло, она вышла из студии настолько измученной, что с трудом передвигала ноги. Кэти ей сочувственно улыбнулась и пробормотала что-то о волнении первого раза. Клер с шумом распахнула дверь офиса и объявила, что эпидемия гриппа добралась до Пола Мэйнарда и она вынуждена будет выпустить Франческу в эфир и завтра днем. Едкий тон начальницы не оставил никаких сомнений относительно того, как Клер оценила работу новичка.
      Ковыряя в тот вечер кривой кухонной вилкой пережаренный омлет, Франческа в тысячный раз пыталась разобраться, что же она делает не правильно. Почему ей не удается говорить в микрофон так, как она говорит с людьми?
      Люди... Франческа отложила вилку, пораженная внезапно пришедшей мыслью. Клер все время твердит о людях, но где эти люди?
      Франческа резко выскочила из-за стола и начала листать журналы, принесенные со станции. Наконец она выбрала и вырезала фотографии четырех человек, которые, по ее мнению, вполне могли оказаться среди слушателей ее завтрашнего шоу: молодая мать, седая почтенная леди, косметолог и водитель большегрузного грузовика из тех, что ездят по дорогам округа и ловят сигнал Кей-ди-эс-си в сорокамильной зоне приема. Остаток вечера Франческа рассматривала их лица, придумывая истории жизней этих людей, их тайные слабости. Они будут аудиторией ее завтрашнего шоу!
      Только эти четверо...
      На следующий день Франческа прикрепила фотографии на краю пульта управления, дважды уронив на пол непослушными от волнения пальцами пожилую леди. Утренний диск-жокей приступил к чтению новостей агентства Ассошиэйтед Пресс, и Франческа потянулась к наушникам. Никаких подражаний диск-жокеям! Она собирается сделать все по-своему. Франческа посмотрела на фотографии перед ней - молодая мать, старая женщина, косметолог, водитель грузовика. "Говори для них, черт побери! Будь самой собой и забудь обо всем остальном".
      Новости Ассошиэйтед Пресс закончились. Франческа посмотрела в приветливые карие глаза молодой матери, включила свой микрофон и глубоко вдохнула.
      - Привет всем! В четверг днем с вами Франческа с музыкой и разговорами о том о сем. У вас сегодня было все в полном порядке? Надеюсь, что да. Если нет, мы постараемся вам чем-нибудь помочь. - Боже! Она говорит, как Мери Поппинс. - Я буду с вами до конца дня, на радость вам или на горе в зависимости от того, смогу ли вовремя отыскать нужный переключатель микрофона. - Это уже лучше. Франческа почувствовала, что немного расслабилась. - Давайте начнем нашу встречу с музыки! - Она взглянула на водителя грузовика.
      Он, похоже, принадлежал к тому типу людей, которые нравились Далли: любитель пива, футбола и грязных шуток. Девушка одарила его улыбкой, предназначенной только для него. - Для начала вы послушаете ужасно тоскливую песню в исполнении Дебби Бун. Но я обещаю, что, когда мы встретимся вновь, музыка будет получше!
      Она включила первую деку, отключила свой микрофон и, услышав сладкий голосок Дебби Бун в наушниках, бросила взгляд на окно студии. Оттуда, словно чертики из табакерки, высунулись три изумленные физиономии - Кэти, Клер и директора службы новостей. Франческа прикусила губу, подготовила к запуску в эфир первую на сегодня рекламу и начала считать. Не успела она досчитать до десяти, как Клер резко распахнула дверь студии:
      - Ты там в своем уме? Что значит "тоскливую песню"?
      - Радио личностей, - ответила Франческа, бросив на Клер невинный взгляд и беззаботно махнув рукой, словно все это было не более чем милая шутка.
      В дверях показалась голова Кэти.
      - Горят лампочки телефонной связи. Что мне делать. Клер?
      Клер на мгновение задумалась, а потом повернулась к Франческе:
      - Отлично, мисс Личность! Будешь отвечать на звонки в эфире. И держи палец на выключателе двухсекундной задержки, поскольку слушатели не всегда следят за речью.
      - В эфире? Это невозможно!
      - А кто тут решил быть самой остроумной? Не спи с моряками, дорогуша, если боишься подцепить триппер! - Клер хлопнула дверью и, заняв свой пост у окна студии, стала курить и слушать.
      Дебби Бун пропела финальную фразу песни "Ты несешь свет в мою жизнь", и Франческа включила тридцатисекундную рекламу, заказанную местным лесным складом. Когда та закончилась, она резким щелчком включила свой микрофон. "Люди, - сказала себе Франческа, - ты разговариваешь с людьми!"
      - Наш разговор в эфире. С вами говорит Франческа. Что вы хотите нам сказать?
      - Я думаю, что ты служишь дьяволу, - раздался капризный и сердитый женский голос на другом конце линии. - Разве ты не знаешь, что Дебби Бун написала свою песню о Господе?
      Франческа посмотрела на фотографию седой леди, прикрепленной к панели управления. Как эта милая старая леди могла повести себя так странно? Франческа решила продолжить свою игру:
      - Дебби сказала вам об этом лично?
      - Не груби мне! - последовал резкий ответ. - Мы должны слушать все эти песни о сексе, сексе, сексе, а когда появляется что-то прекрасное, вы сразу устраиваете посмешище. Кто не любит эту песню, не любит и нашего Господа!
      Франческа снова посмотрела на свою старую леди.
      - По-моему, у вас ужасно ограниченный взгляд на жизнь.
      Вам так не кажется?
      Женщина на связи разъярилась не на шутку. Ее гневные слова посыпались из наушников словно град. С некоторым запозданием Франческа вспомнила, что кругом находились ее слушатели и что она должна быть для них приятной. Франческа понимающе улыбнулась молодой матери.
      - Мне очень жаль. По-видимому, мне не стоит это говорить, но так может вести себя только действительно ужасная особа!
      Краем глаза Франческа заметила, как Клер уронила голову, хлопнув себя ладонью по лбу. Франческа торопливо попыталась исправить ситуацию:
      - Конечно, в прошлом у меня самой были ужасно ограниченные взгляды на жизнь, поэтому не мне, по-видимому, кидать камни. - Она щелкнула переключателем телефонной связи. - Франческа слушает. Что вы хотите нам рассказать?
      - Да.., э-э-э... Это Сэм. Я звоню со стоянки грузовиков в Даймонде, рядом с Девяностой автострадой. Слушай.., э-э-э...
      Мне понравилось, как ты сказала про эту песню!
      - Тебе, Сэм, она тоже не нравится?
      - Жутко! Когда мне приходится слушать эту паршивую дерьмовую музыку...
      Франческа щелкнула выключателем двухсекундной задержки как раз вовремя. Не переводя дыхания, она выпалила:
      - Ты сквернословишь, Сэм, и я тебя отключаю.
      Этот инцидент вновь вывел Франческу из равновесия, и она сбросила на пол стопку аккуратно сложенных рекламных объявлений об общественном обслуживании в тот самый момент, когда следующий абонент представилась как Сильвия.
      - Если вы считаете, что "Ты несешь свет в мою жизнь" так плоха, то зачем пускать песню в эфир? - спросила Сильвия.
      Франческа решила, что достичь успеха в данном случае она сможет, лишь попытавшись остаться самой собой, а там будь что будет. Она взглянула на косметолога, - Понимаешь, Сильвия, поначалу мне эта песня нравилась, но я уже устала от нее, поскольку мы проигрываем ее по многу раз в день. Она является частью нашей программной политики.
      Если бы я ни разу не пустила ее во время моего шоу, то могла бы потерять работу. А если быть до конца честной, то все дело в том, что моя начальница сильно меня недолюбливает.
      По другую сторону окна стояла Клер с открытым в беззвучном вопле ртом.
      - Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду, - ответила ее собеседница. И, к удивлению Франчески, Сильвия поделилась с ней, что ее последний босс также отравил ей всю жизнь. Франческа задала несколько сочувственных вопросов, на которые Сильвия - особа, очевидно, болтливая - дала искренние ответы. Идея начала вырисовываться. Франческа обнаружила, что невольно затронула общее больное место, и тут же обратилась к другим слушателям с просьбой позвонить ей и поделиться опытом взаимоотношений со своими работодателями.
      В следующие два часа телефонные звонки практически не прекращались.
      Когда время передачи истекло, Франческа появилась на пороге студии с прилипшим к телу хлопковым свитером и все еще пульсирующим в венах адреналином. Кэти с выражением легкого замешательства на лице кивнула в сторону офиса менеджера станции.
      Расправив плечи, Франческа решительно вошла в комнату, где Клер разговаривала с кем-то по телефону.
      - Конечно, мне понятна ваша позиция. Абсолютно! И я благодарна вам за звонок... О, безусловно, я поговорю с ней. - Она положила трубку и пристально посмотрела на Франческу, энтузиазм которой начал понемногу улетучиваться. - Звонил тот джентльмен, что был в эфире последним, сказала Клер. - Это о нем ты сказала слушателям, что он разговаривает "словно неотесанный малый, который бьет свою жену, а потом посылает ее за пивом". - Клер откинулась на своем стуле, скрестив руки на плоском животе. - Надо же такому случиться, что этот "неотесанный малый" - один из наших основных спонсоров.
      По крайней мере обычно был одним из наших основных спонсоров!
      Франческа почувствовала, что ее подташнивает. Ее так увлекли желание быть самой собой и разговоры с фотографиями, что она перестала следить за своим языком. Неужели она так ничему и не научилась за последние несколько месяцев? Неужели ей на роду написано вести себя безрассудно и безответственно, бросаться вперед, не задумываясь о последствиях? Франческа подумала о маленьком комочке жизни, обосновавшемся внутри ее. Ее рука непроизвольно легла на живот.
      - Простите меня, Клер. Я не хотела подвести вас. Боюсь, мне пора бросать это дело. - Франческа повернулась, чтобы уйти и в одиночестве зализать свои раны, но сделала это не слишком быстро.
      - И куда это ты решила направиться?
      - В.., ванную.
      - Проклятие! Твинки хнычет от одной лишь мысли о неприятностях.
      Франческа резко обернулась:
      - Чтоб вы провалились, Клер!
      - Чтоб ты сама провалилась! Прослушав твою ленту с записью, я объяснила тебе, что ты говоришь слишком быстро. Теперь, черт возьми, я еще раз прошу тебя потренироваться говорить медленнее, прежде чем завтра выйти в эфир!
      - Говорю слишком быстро? - Франческа не верила своим ушам. Она только что лишила Кей-ди-эс-си спонсора, а Клер орет по поводу того, что она слишком быстро говорит. Наконец до нее дошли последние слова, произнесенные Клер. - Завтра?
      - Да, завтра ты будешь пахать как миленькая!
      Франческа уставилась на нее:
      - А как же спонсор, тот, что только что звонил?
      - Забудь о нем. Садись, цыпленок. Давай-ка подготовим наше собственное радиошоу!
      ***
      Не прошло и двух месяцев, как девяностоминутная программа Франчески с беседами и интервью прочно завоевала репутацию самой популярной среди всех, когда-либо выходивших на волнах Кей-ди-эс-си. При этом враждебность Клер по отношению к Франческе постепенно сменилась нарочитым цинизмом, который, впрочем, распространялся на всех остальных дикторов. Она продолжала шпынять ее практически за все - за быструю речь, не правильное произношение слов, за два рекламных объявления подряд, - но, что бы ни позволяла себе Франческа в своих комментариях в эфире, Клер ни разу ее за это не осудила. Даже несмотря на то что Франческа невольно ставила их время от времени в неловкое положение, Клер полагала, что ради хорошего радио кое на что можно закрыть глаза. У нее не было намерения резать курицу, которая неожиданно снесла маленькое золотое яичко для их захолустной станции. Спонсоры стали заказывать рекламу во время шоу Фраически, и ее зарплата быстро выросла до ста тридцати пяти долларов в неделю.
      Впервые в своей жизни Франческа ощутила удовлетворение от хорошо сделанной работы, не меньшее удовольствие принесла ей искренняя привязанность сотрудников Кей-ди-эс-си. Организация девочек-скаутов пригласила Франческу выступить на ежегодном банкете матерей и дочек, и она говорила там о необходимости много трудиться. Она приютила еще одного бездомного кота и потратила значительную часть одного из уик-эндов, сочиняя серию объявлений об общественном обслуживании для Приюта для животных в Сульфур-Сити. Чем больше она открывала свою жизнь другим людям, тем лучше сама себя чувствовала.
      Единственным облачком на ее горизонте было беспокойство о том, что Далли может услышать ее шоу, путешествуя по Девяностой автостраде, и решит отыскать ее. От одной только мысли, как омерзительно глупо она вела себя с ним, у нее по коже пробегали мурашки. Он смеялся над ней, смотрел свысока, обращался, как с умственно отсталой, а в ответ на все это она прыгнула к нему в постель, заявив себе, что влюблена. Какой бесхарактерной маленькой дурочкой она была! Но, говорила себе Франческа, ее уже давно нельзя назвать бесхарактерной, и если только Далли Бодин попробует сунуть нос в ее дела, то пожалеет об этом. Эта была ее жизнь, ее ребенок, и каждый, кто встанет на пути, получит достойный отпор!
      Не тратя времени попусту, Клер начала организовывать для шоу Франчески выездные передачи из самых разных мест, будь то местный магазин инструментов или полицейское управление. В магазине инструментов Франческу обучали, как правильно пользоваться мощной дрелью. В полиции она инсценировала свое тюремное заключение. Обе передачи имели шумный успех главным образом потому, что Франческа не скрывала свое отношение к приобретаемому опыту. Она вслух паниковала, что мощная дрель может выскользнуть и продырявить ей руку, а в тюремной камере, откуда велась передача, ее атаковали полчища клопов, омерзительнее которых она в жизни не видывала.
      - Боже! Какие у него клещи, - жаловалась Франческа своим слушателям, поднимая ноги с потрескавшегося линолеума. - Как мне противно это место, как здесь гадко! Неудивительно, что преступники ведут себя так по-варварски!
      Местный шериф, сидя по другую сторону микрофона и глядя на Франческу глазами влюбленного теленка, раздавил обидчика своим ботинком:
      - Ерунда, мисс Франческа, на таких клопов можно не обращать внимания. Вот кого вам действительно стоит опасаться, так это многоножек!
      Слушатели Кей-ди-эс-си не могли сдержать сочувственных улыбок, когда до них донесся звук, соединивший в себе стон и визг. Франческе самым забавным образом удавалось отражать их человеческие слабости. Она говорила то, что было у нее на уме, и поразительно часто это совпадало с мыслями тех, кто находился у радиоприемников, хотя у большинства из них не хватило бы духу выйти и публично признаться в своих недостатках так, как это делала Франческа. И такой человек не мог не вызывать симпатий.
      Рейтинг Франчески продолжал расти, и Клер мысленно ликовала и потирала руки.
      Возросшие доходы позволили Франческе купить электрический вентилятор, которым она пыталась разогнать невыносимую послеполуденную жару в своей квартирке над гаражом, приобрести афишу музея Сезанна вместо бечевочной гитары и внести первый взнос за шестилетний "форд" с ржавым кузовом. Оставшиеся деньги она поместила на первый в своей жизни счет в банке.
      Хотя Франческа знала, что стала неплохо выглядеть, начав лучше питаться и меньше переживать, она уделяла минимум внимания тому, чтобы ее волосы и кожа вновь приобрели здоровый блеск. У нее не было ни времени, ни желания разглядывать себя в зеркало, поскольку такое времяпрепровождение было абсолютно бесполезным с точки зрения выживания.
      После того как аэропорт Сульфур-Сити заказал рекламу парашютного клуба, бешеная активность Клер достигла своего апогея. Реклама натолкнула ее на интересную идею о новой программе, но даже Клер не решилась приказать женщине на восьмом месяце беременности прыгать из самолета. Беременность Франчески путала Клер все карты, так что ей пришлось пойти на определенные уступки.
      - Прыжок состоится через два месяца после рождения твоего ребенка. У тебя будет достаточно времени восстановиться.
      Мы дадим тебе радиомикрофон, так что слушатели смогут наслаждаться твоим визгом во время прыжка!
      - Я не собираюсь прыгать с самолета! - воскликнула Франческа.
      Клер указала пальцем на стопку документов на своем столе - часть ее попыток уладить взаимоотношения Франчески с Национальным бюро по натурализации и иммиграции.
      - Если ты хочешь, чтобы я дала ход этим бумагам, то прыгнешь.
      - Это шантаж!
      Клер пожала плечами:
      - Я реалистка. По всей видимости, цыпленок, ты здесь долго не задержишься, но пока ты со мной, я высосу твою кровь до последней капли!
      Уже не в первый раз Клер заговаривала о ее будущем, и всякий раз при таких разговорах у Франчески возникало предчувствие чего-то замечательного. Она уже усвоила известное всем правило: стоящие люди не задерживались в Кей-ди-эс-си слишком долго, они перебирались в более солидные места.
      Франческа, вполне довольная своими делами, вперевалочку вышла из офиса Клер. Ее шоу прошло хорошо, у нее на счете лежало пятьсот долларов, а в обозримом будущем маячили радужные перспективы. Она улыбнулась себе. Все, что нужно для достижения успеха, - это немного таланта и много тяжелого труда. Неожиданно она увидела знакомую фигуру, направляющуюся к ней от входной двери, и ее прекрасное настроение мгновенно улетучилось.
      - Ах черт! - произнесла, растягивая слова, Холли Грейс Бодин, остановившись в центре приемной. - Этот безмозглый сукин сын обрюхатил-таки тебя!
      Глава 21
      Все самодовольство Франчески внезапно испарилось. Холли Грейс, подбоченясь, водрузила пять украшенных лиловато-розовыми, с изморозью, ноготками пальчиков на свое бедро, обтянутое элегантного покроя летними брючками из белой ткани, и неодобрительно покачала головой:
      - У этого человека и сейчас не больше рассудка, чем когда я за него выходила!
      Франческа содрогнулась, когда все находившиеся в офисе разом повернули головы в ее сторону. Она почувствовала, как щеки заливает румянец, и с трудом справилась с непреодолимым желанием прикрыть выпяченный живот руками.
      - Вы что, девочки, хотите использовать мой офис для того, чтобы поболтать? - Клер стояла в дверях, откровенно наслаждаясь маленькой драмой, разворачивавшейся на ее глазах.
      Мгновенно распознав в Клер начальницу, Холли Грейс объявила:
      - Мы не прочь завалиться куда-нибудь и крепко выпить.
      Конечно, если вы не возражаете.
      - Будьте моими гостьями. - Клер указала рукой на дверь. - Надеюсь, Франческа, к завтрашнему дню вы сможете поделиться своими возбуждающими новостями с вашими слушателями. Уверена, они будут в восторге!
      Франческа держалась в нескольких шагах позади Клер, когда они, выйдя на стоянку автомобилей, направились к лоснящемуся серебристому "мерседесу". Идти с Холли Грейс у нее не было ни малейшего желания. Мышцы плеч свело в тугие узлы, и Франческа попыталась их расслабить. Если позволить Холли Грейс запугать себя, то стать самой собой не удастся уже никогда!
      "Мерседес" имел перламутрово-серый кожаный интерьер, пахнущий новыми деньгами. Забравшись в машину, Холли Грейс легонько похлопала по рулю и достала солнцезащитные очки из сумочки, в которой Франческа безошибочно распознала изделие "Гермеса". Франческа впитывала каждую деталь гардероба Холли Грейс: от восхитительной блузки в виде полоски бирюзового шелка, перекрещивающейся на спине перед тем, как исчезнуть под пояском ее безупречно скроенных брюк, до потрясающего хромового браслета от Перетти на запястье и вычурных, серебристого сафьяна, босоножек от Феррагамо. Взгляд натыкался на рекламу Дерзкой девчонки повсюду, поэтому Франческа не удивилась, увидев признаки преуспевания Холли Грейс.
      Словно ненароком Франческа прикрыла рукой кофейное пятно, украшавшее подол ее бесформенного платья для беременных из желтой хлопчатобумажной ткани.
      Пока они молча ехали к Сульфур-Сити, под ложечкой у Франчески засосало от ужаса. Ведь сейчас, когда Холли Грейс узнала про ребенка Франчески, она наверняка направится прямо к Далли. А что, если он начнет предъявлять права на ребенка? Что делать тогда? Уставившись прямо перед собой, она принялась усиленно размышлять.
      На окраине Сульфур-Сити Холли Грейс притормозила около двух стоявших на отшибе придорожных закусочных и, обследовав их, покатила дальше. И только доехав до третьей, выглядевшей в высшей мере сомнительно, она, казалось, нашла что хотела.
      - Похоже, в этом местечке готовят хорошие техасско-мексиканские блюда. Я насчитала шесть пикапов и три "харлея".
      Что скажете?
      От одной только мысли о еде Франческа почувствовала приступ тошноты; ей просто хотелось, чтобы их общение поскорее закончилось.
      - По мне, любое место сгодится. Я не очень голодна.
      Холли Грейс постучала пальчиками по рулю.
      - Пикапы - это хороший признак, чего не всегда скажешь о "харлеях". Некоторые из этих мотоциклистов настолько бесчувственны, что не отличат хорошего тех-мекса от подметки.
      На стоянку перед ними влетел очередной пикап, и Холли Грейс решилась. Въехав на стоянку, она выключила двигатель.
      Через несколько минут женщины уже проскользнули в кабинку в глубине ресторана: Франческа, неуклюже усаживаясь, задела край стола животом, а Холли Грейс расположилась с изяществом фотомодели. Стенку кабинки над ними украшали приколоченные гвоздями автомобильные рожки, шкура гремучей змеи и несколько старых номерных знаков штата Техас. Холли Грейс, сдвинув солнцезащитные очки на макушку, кивнула на стоявшую в центре стола бутылочку острого соуса "Табаско":
      - Сдается, это местечко действительно неплохое.
      Появилась официантка, и Холли Грейс заказала смесь "тамале-энчилада-тако", а Франческа - охлажденный чай. Холли Грейс никак не прокомментировала отсутствие аппетита у Франчески. Прислонившись к стенке кабинки, она запустила пальцы в волосы и принялась подпевать музыкальному автомату. У Франчески появилось смутное ощущение, что все это она уже однажды видела, словно когда-то уже сидела вот так с Холли Грейс. Было что-то неуловимо знакомое в ее наклоне головы, в лениво заброшенной за спинку стула руке, в игре света на волосах. Лишь позже Франческа сообразила, что Холли Грейс напомнила ей Далли.
      Затянувшееся молчание стало угнетать Франческу; наконец она не выдержала, придя к решению, что единственной ее защитой станет мощное нападение.
      - Этот ребенок не от Далли.
      Холли Грейс восприняла ее слова скептически:
      - Я считаю достаточно хорошо!
      - Он не от Далли. - Франческа холодно посмотрела через стол. - И не пытайтесь осложнять мне жизнь. Моя жизнь вас совершенно не касается.
      Холли Грейс поиграла браслетом от Перетти.
      - Я поймала ваше радиошоу, когда ехала по Девяностому шоссе в Хондо, чтобы навестить старого приятеля, и была так поражена, что едва не слетела в кювет. У вас получилось действительно прекрасное шоу. - Оторвав взгляд от браслета, она посмотрела на Франческу ясными голубыми глазами. - Далли был очень огорчен, когда вы так внезапно исчезли. Не могу порицать вас за то, что вы так сильно обозлились, узнав обо мне, но вам действительно не следовало уезжать, вначале не поговорив с ним. Он очень чувствителен.
      Франческа, перебрав возможные варианты ответов, отвергла их все. Ребенок сильно толкнул ее под ребра.
      - Знаете, Френси, у нас с Далли был когда-то ребенок, мальчик, но он умер. - На лице Холли Грейс не отразилось никаких эмоций: она просто констатировала факт.
      - Знаю. Мне очень жаль. - Слова прозвучали так натянуто, что показались неуместными.
      - Если вы носите в себе ребенка Далли и не дадите ему знать, то сильно упадете в моем мнении.
      - Этот ребенок не его, - сказала Франческа. - У меня была интрижка в Англии, прямо перед отъездом. Это ребенок того мужчины, но он женился на какой-то женщине-математичке, еще не зная, что я забеременела. - Эту историю она придумала в автомобиле; она была лучшей из всех, что Франческе удалось придумать за такое короткое время, и единственной, в которую, возможно, поверит Далли, когда услышит. Ей удалось послать Холли Грейс один из своих прежних надменных взглядов. - Боже правый, уж не думаете ли вы, что я, вынашивая ребенка Далли, не затребовала бы с него финансовую помощь? Я не настолько глупа!
      Она заметила, что задела чувствительную струнку Холли Грейс, и та слегка подрастеряла былую уверенность в себе. Франческе принесли охлажденный чай; она сделала глоток, затем помешала чай соломинкой, пытаясь выиграть время. Стоит ли рассказать о Ники подробнее в подтверждение лжи или лучше ничего не говорить? Ведь нужно же как-то сделать эту историю более складной.
      - Далли так любит детей, - продолжила Холли Грейс. - Он не верит в необходимость абортов, независимо от обстоятельств, и именно этот вид лицемерия я ненавижу в мужчинах больше всего. Кроме того, если бы он знал, что у вас от него ребенок, он бы, возможно, взял развод и женился на вас.
      Франческа вспыхнула от гнева.
      - Я вам не объект для проявления милосердия. Я не нуждаюсь в том, чтобы Далли на мне женился! - Она с трудом заставила себя говорить мягче. И потом, что бы вы ни думали обо мне, я не из тех женщин, что заставляют одного мужчину отдуваться за ребенка другого.
      Холли Грейс поиграла оберткой от соломинок, оставленной на столе.
      - Почему вы не сделали аборт? Будь я на вашем месте, сделала бы непременно.
      Франческу удивило, с какой легкостью та спряталась за фасадом богатой девушки. Она устало пожала плечами:
      - - Кто помнит о необходимости заглядывать в календарь из месяца в месяц? К тому времени когда я поняла, что произошло, было уже поздно.
      Они почти не разговаривали, пока не прибыл заказ Холли Грейс на тарелке размером с западный Техас.
      - Вы уверены, что ничего не хотите отсюда попробовать? Ожидается, что я сброшу фунта четыре до возвращения в Нью-Йорк.
      Не будь Франческа в таком отчаянном положении, она бы непременно рассмеялась, глядя, как еда медленно стекает через края тарелки, образуя на столе лужицы. Решив направить разговор в другое русло, она спросила Холли Грейс о ее карьере.
      Холли Грейс зарылась в самый центр своей первой "энчилады".
      - Разве вы никогда не слышали эти ток-шоу, где интервьюируют знаменитых моделей, а они в один голос заявляют: какое это очаровательное занятие, но вместе с тем и тяжелая работа?
      Что до меня, то могу сказать, что все они лгут, не краснея, потому что мне в жизни не доводилось получать столько легких денег. В сентябре у меня даже будут пробы для телевизионного шоу. - Отложив вилку, Холли Грейс принялась поливать соусом из зеленого перца все подряд, за исключением разве что своих босоножек от Феррагамо. Отбросив с лица прядь волос, она взяла "тако", но, не донеся до рта, изучающе посмотрела на Франческу. - Как жаль, что вы такого маленького роста. Я знаю с десяток фотографов, которые, увидев вас, решили бы, что попали в рай земной, будь вы на шесть дюймов выше.., и, разумеется, не беременны.
      Франческа ничего не ответила, и Холли Грейс тоже погрузилась в молчание. Она отложила свой "тако", так и не попробовав, и вонзила вилку в центр холмика из пережаренных бобов, водя ею в разные стороны, пока не образовалось углубление, контуром напоминающее крылышко ангела.
      - Обычно Далли и я не лезем в любовные дела друг друга, но, мне кажется, в данном случае я не могу удержаться. У меня нет абсолютной уверенности, что вы говорите правду, но и причин, по которым вы можете мне лгать, найти не могу.
      Франческа почувствовала проблеск надежды, но удержала на лице совершенно отсутствующее выражение.
      - Меня не очень-то волнует, верите вы мне или нет.
      Холли Грейс продолжала ковырять вилкой в бобах, отчего крылышко ангела превратилось в окружность.
      - Он очень чувствителен в вопросах, связанных с детьми. И если вы лжете мне...
      Желудок Франчески стянулся в узел, и она пошла на рассчитанный риск:
      - Полагаю, я бы только выиграла, если бы сказала вам, что этот ребенок его. Определенно, мне тогда удалось бы получить некоторую наличность.
      Холли Грейс ощетинилась, словно львица, бросающаяся на защиту своего детеныша:
      - Не забивайте себе голову идеями насчет вымогательства, потому что, клянусь Богом, я в суде расскажу все услышанное здесь. И не рассчитывайте, что я буду сидеть в стороне и наблюдать, как Далли выбрасывает доллары, помогая вам воспитывать ребенка от другого мужчины. Вам понятно?
      Франческа скрыла облегчение за аристократическим изгибом бровей и усталым вздохом, дававшими понять, что эта тема слишком скучна, настолько скучна, что жаль тратить слова на ее продолжение.
      - Господи, вы, американцы, просто помешались на мелодраме.
      Взгляд Холли Грейс стал жестким.
      - Френси, не вздумайте его этим шантажировать! Возможно, наш с Далли брак и далек от совершенства, но это не означает, что каждый из нас не прикроет другого от пули.
      Франческа извлекла из кобуры собственный шестизарядник и глянула сквозь ствол:
      - Холли Грейс, ведь это вы спровоцировали нашу стычку.
      Делайте что хотите. - "А уж я позабочусь о себе, - яростно подумала она. - И о том, что мне принадлежит".
      Нельзя сказать, что Холли Грейс посмотрела на Франческу по-новому, но она и не сказала ни слова. Когда с едой было покончено, Франческа первой схватила чек, хотя и не могла себе этого позволить. В течение нескольких дней она с беспокойством наблюдала за главными дверями станции, и, поскольку Далли не появлялся, решила, что Холли Грейс держала рот на замке.
      ***
      Сульфур-Сити был маленьким непривлекательным городком; его единственным предметом притязаний на известность был праздник Четвертого июля, или День независимости, организация которого считалась лучшей в стране главным образом по той причине, что торговая палата каждый год брала напрокат карусель у Биг Дэна, руководителя бродячего шоу Дикого Запада, и устанавливала ее в центре арены для родео. Помимо карусели, арену по периметру окружала цепочка палаток и шатров, выходившая за ее пределы, к автомобильной стоянке с гравийным покрытием. Под расписанным белыми и зелеными полосами шатром леди из фирмы "Таппервеэр" рекламировали машинки для приготовления чипсов из латука, а подсоседним тентом окружная легочная ассоциация демонстрировала глянцевые снимки пораженных болезнью органов. Производители орехов пекан изводили пятидесятников, раздававших брошюрки с изображениями обезьян на обложках; от палатки к палатке шныряли дети, хватая пуговицы и шарики только для того, чтобы оставить их у загонов с животными, где запускали хлопушки и бутылочные ракеты.
      Франческа неуклюже пробиралась через толпу, направляясь к дальней палатке Кей-ди-эс-си, при ходьбе выворачивая носки туфель наружу и прижимая руку к пояснице, побаливавшей со вчерашнего дня. Хотя было только десять утра, ртутный столбик уже достиг отметки девяносто четыре градуса по Фаренгейту, и по ее телу струился пот. Франческа мечтательно посмотрела на аппарат Киваниса, выбрасывавший порции мороженого в вафельных конусах, но через десять минут ей уже надо было выйти в эфир с интервью победительницы конкурса "Мисс Сульфур-Сити", и времени задерживаться не было. Какой-то скотовод среднего возраста с заросшими седой щетиной щеками и толстым носом, задержав шаг, уставился на нее долгим оценивающим взглядом. Франческа не удостоила его вниманием. На последнем месяце беременности, явственно читающемся по животу, выпирающему словно дирижабль, она вряд ли являла собой воплощение объекта сексуальных домогательств. Разве что человек был маньяком, помешанным на беременных.
      Она почти добралась до палатки Кей-ди-эс-си, когда до нее донесся звук одинокой трубы с площадки около загона для телят, где разогревались члены школьного джаз-банда. Повернув голову, она увидела высокого парня с копной падающих на глаза каштановых волос, прижимающего к губам трубу. Заиграв первые такты мелодии "Янки Дудль Денди", парень повернулся, и раструб инструмента засверкал на солнце. От ослепительного блеска глаза Франчески начали слезиться, но она была не в силах отвести взгляд.
      Этот момент, казалось, повис вне времени, а солнце в небе Техаса жарило вовсю, белое и безжалостное. Запахи горячего поп-корна и пыли смешивались с ароматами навоза и бельгийских вафель. Две мексиканки, переговариваясь по-испански, прошли мимо с ребятишками, свисавшими с их пышных телес словно кружевные шали. Вагончики карусели шумно прогромыхали по рельсам, где-то рядом в воздух взлетела цепочка хлопушек, и внезапно Франческа поняла, что принадлежит всему этому миру.
      Она стояла совершенно неподвижно, постепенно растворяясь в этих запахах и видениях. Каким-то образом, сама не зная как, она стала частью этого необъятного простонародного плавильного тигля - этой страны, дающей приют отверженным и неприкаянным. Порыв горячего ветра подхватил и растрепал волосы Франчески, образуя вокруг ее головы некое подобие трепещущего флага орехового цвета. В это мгновение Франческа поняла, что она у себя дома, и это ощущение было полнее и живее, чем в ее родной Англии. Не понимая толком, как это случилось, она оказалась поглощенной этой страной до такой степени, что сама, по сути, стала еще одной агрессивной, прямодушной, сумасбродной американкой.
      - Франческа, вам бы лучше перейти в тень, пока яе получили солнечный удар!
      Обернувшись, Франческа увидела Холли Грейс, легкой походкой приближавшуюся к ней в своих шитых на заказ джинсах и на ходу поедавшую виноград. Ее сердце, казалось, прыгнуло к самому горлу. Она не видела Холли Грейс со времени их совместного ленча две недели назад, но думала о ней почти непрестанно.
      - Мне казалось, вы уже должны были вернуться в Нью-Йорк, - осторожно сказала она.
      - Действительно, я как раз туда и направляюсь, но решила задержаться здесь на несколько часов и узнать, как ваши дела.
      - Далли с вами? - Она исподтишка пробежала взглядом по толпе позади Холли Грейс.
      К облегчению Франчески, Холли Грейс отрицательно покачала головой:
      - Я решила ничего ему не говорить. На следующей неделе Далли будет играть в каком-то турнире, и не нужно его отвлекать. Похоже, вы вот-вот разродитесь.
      - Я тоже так чувствую. - Она опять попыталась растиранием унять боль в спине, поймала сочувствующий взгляд Холли Грейс и, почувствовав себя совершенно одинокой, добавила:
      - Доктор считает, что это случится на следующей неделе.
      - Боитесь?
      Франческа прижала ладонь к боку, где ударила маленькая ножка.
      - За этот год мне довелось пережить столько всего, что не могу представить, чтобы рожать было хуже. - И, увидев Клер, бешено машущую ей руками, она, скривившись от отвращения, добавила:
      - И потом, я надеюсь, что тогда мне удастся полежать хоть несколько часов.
      Холли Грейс, хохотнув, стала рядом с ней.
      - А вам не кажется, что пора бы уже бросить работу и отдохнуть?
      - Я бы с удовольствием, но начальница дает только один месяц оплачиваемого отпуска, и мне не хочется упускать часы до рождения ребенка.
      - Сдается, эта женщина ест на завтрак скобяные изделия!
      - Только болты.
      Холли Грейс засмеялась, и Франческа, к своему удивлению, испытала прилив дружеских чувств к ней. Они вместе пошли к шатру и, испытывая неловкость, заговорили о погоде. Порыв горячего воздуха облепил свободное хлопчатобумажное платье Франчески вокруг холмика живота. Завыла пожарная сирена, и ребенок три раза ощутимо толкнулся.
      Внезапная волна боли прокатилась по спине Франчески столь неожиданно, что колени ее подогнулись. Она инстинктивно ухватилась за Холли Грейс:
      - Ох!
      Холли Грейс, уронив виноградную гроздь, подхватила ее за талию:
      - Обопритесь на меня.
      Франческа, застонав, наклонилась вперед, стараясь восстановить дыхание. По ногам потекла струйка жидкости - начали отходить воды. Привалившись к Холли Грейс, Франческа сделала полшага, босоножки внезапно сделались влажными и липкими. Прижав к животу руки, она задыхающимся голосом произнесла:
      - Ох, Натали.., ты ведешь себя.., совсем не так, как подобает.., леди.
      Над загоном для телят загремели литавры, и парень с трубой, вновь обратив раструб своего инструмента к сияющему солнцу Техаса, заиграл что было мочи: "Я - Янки Дудль Денди, Янки Дудль - "Умри-Но-Сделай", Настоящий живой племянник Дядюшки Сэма, Рожденный четвертого июля..."
      РАЗЖИГАЯ ОГОНЬ
      Глава 22
      Он распластался по стенке, держа большой палец на спусковой кнопке зажатого в кулаке ножа с автоматически выскакивающим лезвием. Убивать ему не хотелось, в этом он не находил никакого удовольствия, особенно если речь шла о женщине. Но всегда наступал момент, когда без этого не обойтись. Наклонив голову, он наконец услышал тот звук, которого ждал: негромкий щелчок открывшейся двери лифта. Когда женщина подойдет ближе, звук ее шагов поглотит толстый ярко-красный ковер, который устилает коридор этого роскошного кооперативного многоквартирного здания на Манхэттене. Он, готовясь спустить пружину, начал про себя считать шаги, оставшиеся женщине до последней в ее жизни встречи.
      Подушечкой пальца он погладил поверхность спусковой кнопки - не настолько сильно, чтобы вышло лезвие, а просто чтобы придать себе уверенности. Город был для него джунглями, а сам он - сильным молчаливым хищником, живущим по своим законам.
      Его настоящего имени никто не помнил - время и жестокость стерли его в памяти. Сейчас он известен миру только как Бич - Великий Бич.
      Он продолжал считать, заранее зная, сколько времени у нее уйдет на то, чтобы пройти до поворота в коридоре, где он прижался к неярким обоям с пейслийским узором. До него донесся слабый аромат ее духов. Он вытянул свое оружие. Она прекрасна, знаменита.., и скоро будет мертва!
      С мощным ревом, зовущим к крови, он бросился вперед.
      Она вскрикнула и отступила, уронив сумочку. Он одной рукой щелкнул кнопкой своего ножа и, посмотрев на нее, другой рукой поправил очки на переносице.
      - Ты уже труп, Китайский Кольт, - презрительно усмехнулся Великий Бич.
      - А ты - просто бездельник, Теодор Дей! - Холли Грейс Бодин наклонилась, чтобы шлепнуть его ладошкой по заднице, облаченной в брючки-камуфляжи, а потом приложила руку к своей груди. - Честное слово, Тедди, в следующий раз я сама на тебя спущу пружину!
      Тедди, коэффициент интеллектуального развития которого, по измерениям группы, проводившей исследование детей в его последней школе в фешенебельном пригороде Лос-Анджелеса, насчитывал что-то около ста семидесяти, ни на мгновение не поверил, что она это может сделать. Тем не менее ради безопасности он все-таки крепко обнял ее, не то чтобы опасаясь Холли, а еще и потому, что любил ее почти так же сильно, как мать.
      - Вчера вечером ты была великолепна, Холли Грейс. Мне понравилось, как ты крутила нунчаки. Ты и меня научишь?
      Каждую пятницу ему разрешали ложиться спать позже, чтобы посмотреть "Китайский Кольт", хотя мать и считала, что для девятилетнего ребенка в сериале слишком много насилия.
      - Глянь на мой новый нож, Холли Грейс. Ма купила его на той неделе в Чайнатауне!
      Холли Грейс взяла нож, посмотрела, а потом провела лезвием по его золотисто-каштановым волосам, спадавшим на бледный лоб.
      - Больше похоже на складную расческу, дружище.
      Тедди посмотрел на нее неодобрительно и потребовал свое оружие обратно. Он поправил черную пластмассовую оправу очков и взъерошил только что расчесанную ею челку.
      - Зайди ко мне в комнату, посмотри, там повесили мои новые обои с картинками космоса. - И он, не оглянувшись, мелькая тапочками и звеня подсумком с боеприпасами, понесся по коридору в футболке с нарисованным Рэмбо, заправленной в камуфляжи, жестко перетянутые на поясе ремнем, как ему больше всего нравилось.
      Холли Грейс посмотрела ему вслед и улыбнулась. Боже, как она любила этого мальчонку! Он помог ей справиться с болью невосполнимой утраты сына, которая, казалось, будет мучить ее всю жизнь. Но сейчас на дне души появилось уже другое больное место. Шел декабрь восемьдесят шестого года. Два месяца назад ей стукнуло тридцать восемь. И как она позволила себе дожить до тридцати восьми, не заведя другого ребенка?
      Наклонившись поднять сумочку, она вспомнила тот адский день четвертого июля, когда родился Тедди. Воздушный кондиционер в окружном госпитале не работал, и в палате, куда поместили Франческу, уже было пять кричащих от боли женщин.
      Франческа, лежа на узкой кровати, с бледным лицом и влажной от пота кожей, молча сносила схватки, сотрясавшие ее маленькое тело. Именно это молчаливое страдание в конце концов и покорило Холли Грейс - именно тихое, стойкое достоинство. Сразу после этого Холли Грейс решила побыть с Франческой. Ни одна женщина не должна оставаться в такие минуты одна, особенно та, что так решительно настроена не обращаться за помощью.
      Оставшуюся часть дня Холли Грейс вытирала кожу Франчески влажными прохладными тампонами. Она держала ее за руку и отказалась уходить, когда ее повезли в родильную палату. В конце концов, перед полночью этого бесконечного дня четвертого июля, родился Теодор Дей. Обе женщины не отрывая глаз рассматривали его маленькое сморщенное тельце и улыбались друг другу. И в этот момент родились те узы любви и дружбы, что просуществовали уже почти десять лет.
      За эти годы уважение Холли Грейс к Франческе медленно, но постоянно возрастало. Франческе удавалось все, за что она ни бралась. С УКВ-радиостанции она пробилась на местное телевидение, постепенно завоевывая все большую известность, а затем перебралась в Лос-Анджелес, где ее утренняя телевизионная программа в конце концов привлекла внимание телесети. А сейчас она была уже звездой нью-йоркской программы "Франческа сегодня", выходившей по средам, и ведущей ток-шоу, которому в последние два года удалось переплюнуть шоу Нильсенов.
      Зрителям быстро полюбился эксцентричный стиль интервьюирования Франчески, который, насколько Холли Грейс могла понять, почти полностью базировался на ее полном отсутствии интереса ко всему, что касается независимости журналистской позиции. Несмотря на поразительную красоту и остатки британского произношения, ей как-то удавалось напоминать зрителям самих себя. Остальные - Барбара Уолтере, Фил Донахью и даже Опра Уинфри как-то управляли ситуацией. Франческа, как и миллионы американцев, никогда. Она просто входила в контакт, ввязывалась в драку и старалась извлечь из ситуации как можно больше, что в результате приводило к появлению самых неожиданных телеинтервью, которые американцы видели за последние годы.
      Голос Тедди звенел уже из квартиры:
      - Поторопись, Холли Грейс!
      - Иду, иду!
      Когда Холли Грейс шла в квартиру Франчески, мысли ее вернулись к тому времени, когда Тедди исполнилось шесть месяцев и Франческа прилетела в Даллас, чтобы получить работу на одной из местных радиостанций. Хотя женщины и разговаривали друг с другом по телефону, после рождения Тедди они встретились впервые. Тогда Франческа приветствовала Холли Грейс в своей новой квартире радостными воплями и лобзанием. А потом гордо вручила ей шевелящийся сверток.
      Когда Холли Грейс бросила взгляд на серьезное личико младенца, последние сомнения по поводу происхождения Тедди, витавшие где-то у нее в подсознании, испарились. Даже при всем своем воображении она и представить не могла, что у ее великолепного мужа и ребенка, покоившегося сейчас на ее руках, могло быть хоть что-нибудь общее. Тедди был по-детски прелестен, и Холли Грейс сразу же полюбила его всем сердцем, хотя он и был самым уродливым из всех когда-либо виденных ею младенцев. Тедди совершенно не походил на ее Денни. Его отцом мог быть кто угодно, только не Далли Бодин.
      Прошли годы, и с возрастом внешность Тедди несколько улучшилась. Голова обрела хорошую форму, хотя и была несколько великовата для тела. У Тедди были золотисто-каштановые волосы, тонкие прямые брови и настолько светлые ресницы, что их почти не было видно; скулы словно врастали в голову.
      Иногда, когда он определенным образом поворачивал голову, Холли Грейс виделось, как он будет выглядеть, став мужчиной: сильным, своеобразным, не лишенным привлекательности. Но пока он дорастет до этого, даже собственная мать не рискнет похваляться его внешним обликом.
      - Ну давай же, Холли Грейс, иди сюда. - Голова Тедди высунулась из-за белой навесной двери. - Поторапливайся!
      - Я тебе покажу поторапливайся, - проворчала она, но остаток пути преодолела быстрее. Войдя в прихожую, Холли Грейс сняла жакет, поправила рукава белоснежного костюма, брюки которого были заправлены в итальянские сапоги, отделанные цветами ручной работы из кожи и бронзы. Ее знаменитые белокурые волосы спадали ниже плеч. Из косметики виднелись следы туши светло-коричневого оттенка, несколько легких мазков румян и больше ничего. Холли считала, что тонкие линии, формирующиеся в уголках глаз, являются одним из элементов, создающих ее образ. Кроме того, рабочий день уже закончился и заниматься собой терпения не было.
      Гостиная квартиры Франчески была оклеена бледно-желтыми обоями с персиковой окантовкой, на изящном ковре от Херица выделялся небесно-голубой оттенок. Со всеми своими деталями и штрихами, с оборочками из ситца и дамасского шелка комната выглядела, как на элегантных и безумно дорогих образцах, показанных на глянцевых страницах журнала "Дом и сад", за тем исключением, что Франческа отказалась от идеи воспитывать ребенка словно в витрине и совершенно не случайно игнорировала некоторые из лучших разработок своего декоратора. Пейзаж Хуберта Роберта над камином из итальянского мрамора уступил место помещенному в хорошую рамку изображению ярко-красного динозавра, выполненному цветным карандашом (Теодор Дей, прибл. 1981). Итальянский сундук семнадцатого века был сдвинут с центра комнаты на несколько футов, чтобы дать место любимому Тедди виниловому креслу с погремушками, а на сам сундук поставили телефон с Микки-Маусом, который Тедди и Холли Грейс купили для Франчески на день рождения, когда ей исполнился тридцать один год.
      Холли Грейс вошла внутрь, положила свою сумочку на экземпляр "Нью-Йорк тайме" и помахала рукой Консуэло, испанке, которая прекрасно заботилась о Тедди, но к приходу Франчески оставляла все тарелки грязными. Отвернувшись от Консуэло, Холли Грейс заметила на диване свернувшуюся в клубок девочку, погруженную в чтение журнала. На вид девочке было лет шестнадцать-семнадцать; волосы обесцвечены довольно небрежно, на щеке след от царапины. Холли Грейс остановилась, повернулась к Тедди и с горячностью зашептала:
      - Опять твоя мама за старое?
      - Ма просила сказать тебе, чтобы ты не пугала девочку.
      - Вот что я получаю за трехнедельную поездку в Калифорнию!
      Холли Грейс схватила Тедди за руку и потащила в комнату, подальше от ушей девочки на диване. Как только дверь закрылась, она разочарованно воскликнула:
      - Черт побери, ты, кажется, собирался поговорить с матерью? Не могу поверить, что она опять это сделала!
      Тедди подошел с коробкой из-под обуви, в которой хранил свою коллекцию почтовых марок; крышку он вертел в руках.
      - Ее зовут Дебби, она очень славная. Отдел социального обеспечения уже нашел для нее детский приют, поэтому через несколько дней она уедет.
      - Тедди, эта девушка - проститутка. Да и на руках у нее, вероятно, следы от уколов наркотиков.
      Тедди начал раздувать и сжимать щеки - он всегда так делал, когда не хотел что-либо обсуждать.
      Холли Грейс расстроенно вздохнула:
      - Послушай, милый, почему ты сразу не позвонил мне в Лос-Анджелес? Да, я знаю, что тебе только девять лет, но твой коэффициент интеллектуального развития, как у гения, накладывает на тебя определенную ответственность, которая, в частности, заключается в том, чтобы стараться, по крайней мере частично, удерживать свою маму в рамках реальности.
      Ты же знаешь, в том, что касается таких вещей, здравого смысла у нее ни на грамм: дает приют всем подряд, путается с мошенниками. Ею руководит не разум, а сердце!
      - А мне Дебби нравится, - по-прежнему твердил Тедди.
      - Тебе и Дженнифер нравилась, а она, перед тем как сбежать, украла у тебя из банка Пиноккио пятьдесят баксов!
      - Дженнифер оставила мне записку, что вернет деньги, и это было единственное, что она взяла.
      Холли Грейс поняла, что победу в этом поединке ей не одержать, - Ты мог хотя бы позвонить мне.
      Тедди поднял крышку от коробки с коллекцией и положил себе на голову, решительно покончив с разговором. Холли Грейс вздохнула. Временами Тедди вполне благоразумен, но иногда действует в точности как Франческа.
      Еще получасом позже она и Тедди уже пробивались по закупоренным пробками улицам по направлению к Гринвич-Виллидж. Остановившись у светофора, Холли Грейс вспомнила о великолепном форварде из "Нью-Йорк Рейнджерс", с которым должна была встретиться вечером и пообедать. Она была уверена, что в постели он был бы великолепен, но ее приводило в уныние то, что воспользоваться этим она не сможет. Холли Грейс панически боялась СПИДа. Именно в тот момент, когда женщины добились сексуальной свободы, на сцену вышла эта ужасная болезнь и испортила всю радость. Ей случалось наслаждаться любовными приключениями, когда партнер оставался на одну ночь. Холли Грейс обычно давала возможность своему любовнику показать все, на что он способен, а затем выставляла его за дверь еще до того, как он успевал дождаться от нее завтрака.
      Тот, кто говорит, что заниматься сексом с незнакомцем унизительно, вероятно, любит готовить завтраки. При этой мысли она решительно отодвинула маячивший перед ней образ темноволосого мужчины, которому очень любила готовить завтрак. Этот роман с ее стороны был чистым безумием, временным помешательством, катастрофическим случаем бунта гормонов - бунта, помутившего ее рассудок.
      Когда сигнал светофора сменился и какой-то идиот в "додже" "подрезал" ее, едва не повредив переднюю решетку ее нового "мерседеса", Холли Грейс яростно навалилась на клаксон. Ей казалось, СПИД в некотором смысле подействовал на каждого. Даже ее бывший муж весь прошлый год соблюдал моногамию. Холли Грейс нахмурилась, все еще огорчаясь за Далли. Конечно, сейчас она не против моногамии, но, к сожалению, Далли практикует это с некоей особой по имени Бемби.
      - Холли Грейс, как ты думаешь, - спросил Тедди, глядя на нее из мягких недр пассажирского сиденья, - это правильно, когда учитель заваливает парня на экзамене, если этот парень не выполнил дурацкий научный проект в классе для особых дарований?
      - Чувствуется, что это не чисто теоретический вопрос, - сухо ответила Холли Грейс.
      - Что ты имеешь в виду?
      - А то, что надо было закончить этот проект.
      - Но он дурацкий! - нахмурился Тедди. - Зачем это нужно - наубивать кучу всяких жуков и приколоть их булавками в альбом? Ведь ты тоже считаешь это глупым?
      Холли Грейс начала понимать, куда он клонит. Несмотря на увлеченность военными играми, несмотря на то что на каждом попадавшемся в руки листке бумаги Тедди рисовал пистолеты и ножи, с которых капала кровь, - несмотря на все это, в душе мальчик был пацифистом. Однажды она видела, как он спускался в лифте с семнадцатого этажа с тараканом, чтобы выпустить его на улице.
      - А ты поговорил об этом с мамой?
      - Да. Она позвонила этой учительнице, чтобы спросить, нельзя ли рисовать букашек вместо того, чтобы их убивать, но когда мисс Пирсон не разрешила, они заспорили, и мисс Пирсон повесила трубку. Мама не любит мисс Пирсон. Она считает, что эта учительница слишком давит на детей. В конце концов ма сказала, что будет убивать букашек вместо меня.
      При мысли, что Франческа будет хоть кого-нибудь убивать, Холли Грейс закатила глаза. Она хорошо представляла, кому придется выполнять эту работу.
      - Это решит твою проблему, не так ли?
      Тедди посмотрел на нее с чувством оскорбленного достоинства:
      - Неужели ты считаешь меня таким тупицей? Какая разница, кто их убьет - я или она? Все равно они погибнут из-за меня!
      Холли Грейс посмотрела на него и улыбнулась. Она очень любила мальчишку, очень, Небольшой замысловатый дом Наоми Джеффи Танака Перлман стоял на маленькой, мощенной булыжником улице Гринвич-Виллидж, одной из немногих в Нью-Йорке, на которых сохранились фонарные столбы в форме шахматных слонов. За зеленые ставни и побеленные кирпичи дома цеплялись плети по-зимнему нагой глицинии. Этот дом Наоми купила на доходы, полученные от деятельности рекламного агентства, созданного ею четыре года назад. Наоми жила здесь со вторым мужем, Бенджамином Р. Перлманом, профессором политологии Колумбийского университета. Насколько понимала Холли Грейс, их свадебный контракт был заключен на небесах левой ориентации. Они давали деньги на первую попавшуюся дурацкую затею, устраивали приемы с коктейлями для тех, кто хотел разделаться с ЦРУ, и раз в неделю работали на кухне бесплатного питания, просто чтобы расслабиться. Однако Холли Грейс вынуждена была признать, что Наоми никогда еще не выглядела более удовлетворенной. Наоми сказала ей, что впервые в своей жизни почувствовала: у нее все сложилось - и семья, и работа.
      Наоми повела их в уютную комнату, ступая, по мнению Холли Грейс, вразвалку сверх всякой меры, ведь у нее шел всего лишь пятый месяц беременности. Холли Грейс ненавидела ту зависть, которая поднималась в ней всякий раз, когда она наблюдала, как Наоми ковыляет, и ничего не могла с собой поделать, несмотря на то что Наоми была одной из лучших ее подруг еще со времен Дерзкой девчонки. Ведь всякий раз, глядя на Наоми, она не могла не вспоминать, что, если вскоре не родит ребенка, утратит этот шанс навсегда.
      - ..поэтому она собирается посадить меня по науке, - заключил Тедди из кухни, куда они с Наоми отправились подкрепиться.
      - Но это же варварство, - отвечала Наоми. Некоторое время поурчал миксер и перестал. - ..Думаю, тебе надо обратиться с петицией к самому. Налицо нарушение твоих гражданских прав. Я поговорю с Беном!
      - Хорошо, - сказал Тедди. - Думаю, и так ма навлекла массу неприятностей с учительницей.
      Минутой позже они вышли из кухни - Тедди с бутылкой фруктовой газировки в руке, а Наоми с земляничным коктейлем "Дайкири" для Холли Грейс.
      - Ты слышала об этом странном проекте с казнями насекомых в школе у Тедди? - спросила Наоми. - На месте Франчески я обратилась бы в суд, обязательно обратилась бы!
      Холли Грейс сделала глоток "Дайкири".
      - Думаю, у Франчески на уме сейчас есть вещи поважнее.
      Наоми улыбнулась, а потом взглянула в сторону Тедди, отправившегося в спальню за шахматами Бена.
      - Ты думаешь, Франческа на это решится? - прошептала она.
      - Трудно сказать. Видя, как Франческа катается по полу в своих джинсах и дурачится с Тедди, это может показаться невозможным. Но когда ее что-нибудь расстраивает и у нее на лице появляется тот прежний надменный взгляд, начинаешь вспоминать о голубой крови ее предков и думать, что все это вполне возможно.
      Наоми, сложив ноги наподобие беременного Будды, расслабилась у кофейного столика.
      - В принципе я против монархии, но, должна признаться, принцесса Франческа Бранкуцци - подлинная принцесса...
      Тедди вернулся с шахматами и начал расставлять их на кофейном столике.
      - Га этот раз сосредоточься, Наоми, а то тебя будет так же просто обыграть, как ма.
      Когда во входную дверь неожиданно трижды резко постучали, все вскочили с мест.
      - Ну, милая, - промолвила Наоми, опасливо взглянув на Холли Грейс, - я знаю только одного человека, который стучит подобным образом.
      - Не смейте впускать его, пока я здесь! - Холли Грейс дернулась вперед, расплескав на белоснежный костюм земляничный "Дайкири".
      - Джерри! - завопил Тедди, ринувшись к дверям.
      - Не открывай! - подскочив, прокричала Холли Грейс. - Не открывай, Тедди!
      Но было слишком поздно. Через жизнь Тедди Дея прошло не так много мужчин, чтобы пренебречь шансом побыть в компании любого из них. Холли Грейс не успела его остановить, и мальчик распахнул двери.
      - Привет, Тедди! - воскликнул Джерри Джеффи, протягивая ему свои ладони. - Как дела, мужик?
      Тедди хлопнул ему по рукам своей маленькой пятерней:
      - Привет, Джерри! Тебя не было видно пару недель. Ты где пропадал?
      - В суде, малыш, защищал кое-кого из людей, немного повредивших завод ядерных материалов в Шорехаме.
      - Ты выиграл?
      - Можно сказать, сыграл вничью.
      Джерри ни разу не пожалел о решении, принятом в Мехико перед возвращением в Штаты десять лет назад, - решении явиться в судебные органы, снять с себя сфабрикованные полицией обвинения в занятиях наркобизнесом и затем пойти в школу юристов. Он увидел, как лидеры Движения один за другим изменили направление: душа Элдриджа Кливера уже не тот кусок льда - теперь он посвятил себя Иисусу; Терри Рубин подлизывается к капиталистам и делает для них черную работу; Бобби Сил продает соус для барбекю. Эбби Хофман занят все тем же, но серьезно увяз в судах по разным экологическим делам, и многие из них довелось вести Джерри Джеффи, последнему из радикалов шестидесятых - последнему, кто может напомнить об опасности ядерной зимы. Приняв все это близко к сердцу, Джерри решил, что на его плечи навалилось будущее, и чем тяжелее был груз ответственности, тем больше он паясничал.
      Чмокнув Наоми в щеку, он наклонился и заговорил, обращаясь прямо к ее животу:
      - Послушай, детка, с тобой говорит дядя Джерри! Мир летит ко всем чертям. Оставайся там, покуда сможешь!
      Тедди решил, что все это безумно забавно, и начал кататься по полу, повизгивая от смеха. Это, естественно, привлекло к нему внимание всех взрослых, и он засмеялся еще громче, но в конце концов начал вызывать раздражение. Наоми считала, что детям нужно позволять самовыражаться, поэтому она не стала делать ему замечание, а Холли Грейс, которая так вовсе не считала, была слишком поглощена впечатляющим видом плеч Джерри, распирающих швы его поношенной кожанки, чтобы призвать Тедди к порядку.
      Еще в восьмидесятом году, вскоре после сдачи экзаменов на адвоката, он перестал стричься в стиле "афро", но продолжал ходить с длинными волосами; они и сейчас падали поверх его воротничка, уже тронутые сединой. Под кожанкой был надет обычный для Джерри наряд - свободного покроя брюки цвета хаки и хлопчатобумажный рабочий свитер. На воротничке куртки красовался значок с надписью: "Нет ядерному оружию!"; рот - как всегда чувственный, нос - орлиный, горящие глаза - черны. Именно глаза и покорили год назад Холли Грейс Бодин; случилось это, когда оба они оказались на одной из вечеринок, устроенной Наоми.
      Холли Грейс и до сих пор толком не могла объяснить себе, что заставило ее влюбиться в Джерри Джеффи. Конечно же, не его политика. Она искренне верила, что для Соединенных Штатов важно иметь сильную оборону, а такая точка зрения вызывала его гнев. Они неистово спорили о политике, и обычно это заканчивалось самыми невероятными яростными любовными схватками, в которых ей довелось принять участие в последние годы. Для Джерри и в обществе существовало мало запретов - еще меньше их было для него в спальне.
      Но ее влечение к нему не сводилось к сексу. Во-первых, он и физически был так же активен, как она. За три месяца их романа они успели поучиться прыгать с парашютом, сходили в горы и даже попытались заняться дельтапланеризмом. Быть с ним - значило участвовать в нескончаемых приключениях. Ей нравилась та возбужденная атмосфера, которую порождал его дух. Ей нравились его страстность и фанатизм, то, как он ел, его заразительный смех, его бесстыдная сентиментальность. Однажды, войдя в комнату, она увидела, что он плачет, глядя по телевизору какую-то рекламу фирмы "Кодак", а когда начала над ним подсмеиваться, он не счел нужным оправдываться. Она даже полюбила его мужской шовинизм. В отличие от Далли, который, несмотря на свои добрые старые манеры, был самым свободным из всех известных ей людей, Джерри придерживался тех идей о взаимоотношениях мужчин и женщин, которые были свойственны пятидесятым годам. И Джерри всегда очень сбивало с толку, когда она противоречила ему, утверждая равноправие мужчин и женщин; он был настолько удручен, что не соглашался с одним из самых основополагающих принципов всей социальной революции.
      - Привет, Холли Грейс! - сказал он, подойдя к ней.
      Она наклонилась над кофейным столиком, чтобы поставить на него ставший липким бокал с земляничным "Дайкири", и постаралась изобразить, будто едва вспомнила его имя.
      - О, привет, Джерри.
      Ее замысел не удался. Он подошел к ней, и решительность приближения его плотно сбитого тела вызвала у нее панику.
      - Не смей прикасаться ко мне, террорист-коммуняка! - предупредила она, вытянув вперед руки, словно держала перед собой распятие, способное его остановить.
      Он прошел мимо кофейного столика.
      - Ты слышал, что я сказала, Джерри!
      - Чего ты боишься, прелесть моя?
      - Боюсь?! - с издевкой вымолвила она, отступив на три шага назад. - Я? Боюсь тебя? Ишь, размечтался, либерал-левачок!
      - Боже, Холли Грейс, что ты несешь? - Он остановился перед ней и, не оборачиваясь, сказал сестре:
      - Наоми, ты не могла бы вместе с Тедди найти какое-нибудь занятие в кухне на несколько минут?
      - Не вздумай уйти, Наоми, - приказала Холли Грейс.
      - Прости, Холли Грейс, но стресс для беременных противопоказан. Давай, давай, Тедди. Иди приготовь немного поп-корна!
      Холли Грейс сделала глубокий вдох. На этот раз он ничего не добьется, что бы ни делал! Их роман продолжался три месяца, и он все это время одерживал верх. Когда она влюбилась, он просто-напросто воспользовался ее известностью для получения доступа к средствам массовой информации, чтобы продолжать свою антиядерную деятельность. Холли Грейс не представляла, каким мошенником он может быть. Эти старые радикалы никогда не меняются! Они лишь добывают дипломы юристов и прибегают к новым уловкам.
      Джерри протянул руку, чтобы коснуться Холли Грейс, но прикосновение могло затуманить ее рассудок, и она отдернула свою руку.
      - Руки прочь, парень! - Она неплохо прожила эти последние несколько месяцев и не собиралась повторять старых ошибок, она уже не так молода, чтобы дважды в год умирать от мук разбитого сердца.
      - Неужели ты не считаешь, что разлука была достаточно долгой? спросил Джерри. - Я скучаю по тебе!
      Она бросила на его холодный взгляд:
      - А в чем дело? Сейчас тебе уже не удается попасть на телевидение, ты уже не представляешь прежней важности? - Ей раньше нравилось, как вьются его кудри на шее. Она вспомнила, какие они мягкие, шелковые, как раньше наматывала их на свои пальцы, прикасалась к ним губами.
      - Не надо опять об этом, Холли Грейс!
      - После того как мы расстались, уже никто не дает тебе толкнуть речь в вечерних новостях? - едко сказала она. - Ты извлек из нашего романа все, что можно, не так ли? Пока я как дура грезила тобой, ты рассылал свои пресс-релизы!
      - Ты начинаешь меня доставать. Я люблю тебя, Холли Грейс.
      Люблю, как никогда еще не любил. У нас было много хорошего.
      Опять он за старое, опять разбивает ее сердце.
      - - Единственное, что было между нами хорошего, - это секс, - яростно бросила она.
      - У нас было нечто гораздо большее, чем секс!
      - Например? Друзья твои мне не нравились, и уж тем более мне не нравилась вся эта твоя политика. Кроме того, ты же знаешь, я терпеть не могу евреев!
      Джерри тяжело вздохнул и плюхнулся на кушетку.
      - О Боже, опять ты за старое!
      - Я - убежденная антисемитка. Это так, Джерри! Я из Техаса. Я ненавижу евреев, ненавижу черных и считаю, что всех гомиков надо засадить в тюрягу. И какое же меня ждет будущее с таким либералом-леваком, как ты?
      - Ты не ненавидишь евреев, - рассудительно сказал Джерри словно разговаривал с ребенком. - И три года назад ты подписала петицию в защиту прав сексуальных меньшинств, опубликованную во всех газетах Нью-Йорка, а еще через год после этого у тебя был шумный роман с неким широкоплечим защитником из "Питтсбург Стилерс".
      - Но у него очень светлая кожа, - возразила Холли Грейс, - и он всегда голосовал за республиканцев!
      Джерри медленно поднялся с кушетки, на лице - и озабоченность, и нежность.
      - Послушай, прелесть моя, я не могу бросить политику - даже для тебя. Я знаю, ты не одобряешь наше мировоззрение, но...
      - Люди вроде тебя чертовски лицемерны, - фыркнула Холли Грейс. - На каждого не согласного с вашими методами вы смотрите как на поджигателя войны. А знаешь, парень, у меня для тебя есть новость. Ни один человек в здравом уме и трезвой памяти не желал бы жить с ядерным оружием, но не каждый думает, что было бы великолепно выбросить наши ракеты в то время, когда Советы продолжают сидеть на горах оружия!
      - Неужели ты думаешь, что Советы...
      - Не желаю тебя слушать! - Она схватила свою сумочку и позвала Тедди. Как прав был Далли, говоря, что за деньги нельзя купить счастье! Ей было тридцать семь лет, и она нуждалась в родном гнезде. Ей нужен был ребенок, пока она была еще способна родить, и ей нужен был муж, который любил бы ее, а не ту известность, которую она ему приносит.
      - Ну пожалуйста, Холли Грейс...
      - Да пошел ты...
      - Черт подери!
      Джерри схватил и обнял ее. Это было не столько поцелуем, сколько средством отвлечь себя от желания встряхнуть ее. Роста они были одинакового, но Холли Грейс тренировалась с гантелями, поэтому Джерри пришлось приложить значительные усилия, чтобы прижать ее руки к бокам. В конце концов она прекратила борьбу, и ему удалось сделать ртом так, как он хотел и как нравилось ей. Губы ее наконец раскрылись, и он просунул между ними свой язык.
      - Ну давай, прелесть моя, - прошептал он. - Верни мне любовь!
      Она так и сделала, но всего лишь на мгновение, пока не осознала, что происходит. Только Джерри почувствовал, что она напряглась, сразу же скользнул ртом к ее шее и сильно поцеловал взасос.
      - Опять ты это сделал! - вскрикнула она, вывернувшись из его объятий и схватившись за шею.
      Он нарочно оставил на ней свою отметину и не извинился.
      - Я хочу, чтобы каждый раз, глядя на эту метку, ты вспоминала, что отказалась от самого лучшего, что когда-либо случалось с каждым из нас!
      Холли Грейс бросила на него яростный взгляд и засуетилась возле Тедди, который только что вместе с Наоми вошел в комнату.
      - Бери куртку и прощайся с Наоми!
      - Но Холли Грейс... - запротестовал было Тедди.
      - Быстро! - Она набросила на него куртку, схватила свое пальто, и, не оглядываясь, оба понеслись к дверям.
      Когда они исчезли, Джерри начал с притворным любопытством изучать металлическую статуэтку на камине, чтобы не видеть неодобрения в глазах сестры. Хотя ему и исполнилось сорок два года, во взаимоотношениях с женщинами он не проявлял достаточной взрослости. Джерри предпочитал женщин, которые относятся к нему по-матерински, соглашаются с его мнениями, убирают в его квартире. Он никак не мог приспособиться к колючей техасской красавице, которая могла его перепить в любой день недели и которая рассмеялась бы ему в лицо, попроси он ее кое-что постирать. Он любил ее так сильно, что, выходя вместе с ней из дома, ощущал как бы частью себя. Так что же ему делать? Нельзя отрицать, что он воспользовался той шумной известностью, которую приобрел их роман. Это получилось инстинктивно. В последние несколько лет и печать, и телевидение игнорировали все его усилия привлечь внимание к делу его жизни, а отворачиваться от средств массовой информации было не в его характере. И как она не может понять, что все это не имеет никакого отношения к его любви: он просто, как всегда, пользуется подвернувшимися ему возможностями.
      Мимо прошла сестра, и он опять наклонился и обратился к ее животу:
      - С тобой говорит дядя Джерри. Если ты мальчик, то береги свои яйца: в мире миллионы женщин, которые только и ждут, чтобы их отхватить!
      - Не шути так, Джерри, - сказала Наоми, грузно спускаясь в одно из кресел.
      Он скривил губы:
      - А почему? Хоть ты признай, что вся эта история с Холли Грейс чертовски смешна.
      - А ты действительно нескладеха, - ответила Наоми.
      - Если у человека отсутствует здравый смысл, спорить с ним невозможно, - с жаром парировал он. - Она знает, что я ее люблю, и ей чертовски хорошо известно, что не из-за ее известности.
      - Ей нужен ребенок, Джерри, - сказала Наоми.
      Он напрягся:
      - Она только думает, что хочет ребенка.
      - Какой же ты дурак, Джерри. Встречаясь друг с другом, вы только и делаете, что обсуждаете ваши политические разногласия и кто кого использует. А я хочу, чтобы хоть один из вас признал основную причину, почему вы не можете жить вместе: она отчаянно хочет иметь ребенка, а ты все еще недостаточно взрослый, чтобы стать отцом!
      Джерри повернулся к сестре:
      - Причина не имеет ни малейшего отношения к тому, взрослый я или нет. Я отказываюсь приводить ребенка в мир, над которым нависла тень ядерного гриба!
      Наоми грустно посмотрела на него, одной рукой обняв свой круглый живот.
      - Ты просто боишься стать отцом. Боишься, что будешь так же недовольно кривиться от своего ребенка, как морщился от тебя отец. Господи, упокой его душу.
      Джерри ничего не ответил. Не мог же он допустить, чтобы Наоми увидела в его глазах слезы, а потому повернулся к ней спиной и вышел.
      Глава 23
      Музыкальная заставка "Франческа сегодня" перестала звучать, Франческа улыбнулась прямо в камеру, и шоу началось.
      - Привет, друзья! Надеюсь, вы все приготовили, чем перекусить перед телевизором, и закончили свои неотложные дела в ванной. Я абсолютно уверена, что вы не сможете оторваться от телевизоров, когда увидите молодых гостей, пришедших к нам сегодня вечером.
      Она наклонила голову в направлении красной лампочки, которая загорелась на камере номер два.
      - Сегодня мы проводим последнюю передачу из нашей серии о британской аристократии. Как вы знаете, в Великобритании у нас были и успехи, и неудачи: я бы не стала отрицать, что наша последняя программа была немного скучновата. Но сегодня вечером мы снова на правильном пути.
      Краем глаза она видела, что ее продюсер, Натан Хэрд, уперся руками в бедра - явный признак неудовольствия. Он терпеть не мог, когда она признавалась в эфире, что хоть одно из их шоу не было великолепным, но в прошлой программе ее известный гость из королевской семьи был явно в миноре, и даже самые дерзкие вопросы Франчески не могли его расшевелить.
      К сожалению, та программа в отличие от сегодняшней шла в прямом эфире, поэтому ее нельзя было отредактировать.
      - Сегодня вечером со мной четыре молодые особы, все они - дети известных пэров Британского королевства. Задумывались ли вы над тем, каково это - расти, зная, что твоя жизнь уже расписана за тебя наперед? Не возникает ли у молодых аристократов чувства протеста? Давайте спросим у них самих!
      Франческа представила своих гостей, которые удобно устроились в уютной гостиной, обставленной примерно так же, как и нью-йоркская студия, в которой обычно записывалась "Франческа сегодня". Затем она обратилась к единственному ребенку одного из самых известных герцогов Великобритании:
      - Леди Джейн, вам не приходило в голову посмеяться над семейной традицией и сбежать с шофером?
      Леди Джейн рассмеялась, потом покраснела, и Франческа поняла, что удачно начала шоу.
      Через два часа, когда запись закончилась и оживленная реакция ее юных гостей позволяла надеяться на неплохие отзывы, Франческа вышла из такси и вошла в "Коннот". Большинство американцев считают лучшим лондонским отелем "Кларидж", однако, желая прежде всего не слишком удаляться от дома, Франческа чувствовала, что лучшим выбором был маленький "Коннот", в котором всего девяносто номеров, лучшее обслуживание в мире и минимальные шансы столкнуться с рок-звездой в коридоре.
      Ее миниатюрное тело было закутано в элегантную шубку из черных русских соболей; пара алмазных сережек идеальной грушевидной формы, по четыре карата каждая, сияли сквозь раздуваемые ветром каштановые волосы. Вестибюль, с его восточными коврами и панелями темного дерева, манил теплом и уютом после мокрой декабрьской улицы. Великолепная лестница, покрытая ковром с латунным держателем вдоль краев, проходила по всем шести этажам отеля; полированные перила красного дерева благородно поблескивали. Хотя Франческа была измотана лихорадочной рабочей неделей, она одарила швейцара улыбкой. Головы всех мужчин в вестибюле поворачивались ей вслед, пока Франческа шла к небольшому лифту, расположенному за стойкой портье, но она не обращала на это внимания.
      Под элегантными соболями Франческа была одета откровенно модно. Она сменила более строгий костюм, в котором вела передачу, на одежду, надетую сегодня утром в студию: короткие облегающие кожаные брюки и большой малиновый свитер со светло-коричневой аппликацией - плюшевым медведем.
      Гармонирующие по цвету малиновые носки, слегка завернутые вверху, оттеняли туфли без каблуков от Сьюзен Беннис. Этот наряд особенно нравился Тедди - симпатичные медведи и кожаные брюки для мотоциклистов были его любимыми вещами.
      Она часто так одевалась, отправляясь с ним в долгие прогулки, совершая набеги на аптеки, или навещая "Храм Дендур" на Метрополитен, или посещая невзрачного торговца солеными крендельками на Таймс-сквер; по мнению Тедди, у него были самые вкусные крендельки на Манхэттене.
      Несмотря на усталость, мысль о Тедди вызывала у Франчески улыбку. Она так скучала по нему. Это было ужасно - быть вдали от своего ребенка, настолько ужасно, что Франческа всерьез подумывала уменьшить нагрузку, когда весной надо будет перезаключать контракт. Зачем было заводить ребенка, если она не может быть с ним? Опять нахлынула волна депрессии, мучившая ее уже несколько месяцев. В последнее время она стала такой раздражительной - явный признак переутомления. Однако Франческа терпеть не могла распускать нюни, когда все шло так хорошо.
      Выйдя из лифта, она взглянула на часы и быстро прикинула в уме расписание Тедди. Вчера Холли Грейс взяла Тедди к Наоми, и сегодня они собирались сходить в музей Морского порта на Саут-стрит. Может быть, она успеет поймать его до ухода.
      Франческа нахмурилась, вспомнив, что, по словам Холли Грейс, Даллас Бодин прибывает в Нью-Йорк. Все эти годы ее нервировала даже мысль о том, что Тедди и Далли окажутся в одном городе. Не то чтобы она боялась узнать в сыне его черты; видит Бог, в Тедди не было ничего, напоминавшего Далли. Просто ее тревожила мысль, что Далли может как-то повлиять на ее сына.
      Она сняла соболью шубу, повесила ее в шкаф и заказала разговор с Нью-Йорком. К ее восторгу, трубку снял Тедди:
      - Квартира Дей. Говорит Теодор.
      От одного звука его голоса глаза Франчески увлажнились.
      - Привет, малыш!
      - Мама! Знаешь что, мама? Я вчера пришел к Наоми, и Джерри пришел, и они с Холли Грейс снова поругались! А сегодня она меня возьмет в Морской порт на Саут-стрит! И потом мы пойдем к ней домой и закажем китайский обед! А ты знаешь, моего друга Язона...
      Франческа с улыбкой слушала новости Тедди. Когда наконец он сделал паузу, чтобы вдохнуть воздух, она сказала:
      - Я скучаю по тебе, золотко. Помни, что через пару дней я буду дома и мы вместе поедем в отпуск в Мехико, на целых две недели. Мы с тобой прекрасно отдохнем!
      Это был ее первый настоящий отпуск с тех пор, как она подписала контракт с телекомпанией, и они оба ждали его уже давно.
      - А в этот раз ты поплывешь на пароходе через океан?
      - Я пойду вброд! - заявила она.
      Тедди презрительно фыркнул:
      - По крайней мере дойди до места, чтобы вода была по пояс.
      - Я еще согласна по колени, но не выше.
      - Ты и вправду цыпленок, ма, - важно сказал он. - Гораздо больший цыпленок, чем я.
      - Уж тут ты совершенно прав.
      - А ты готовишься к экзаменам на гражданство? - спросил Тедди. - В прошлый раз, когда я задавал тебе контрольные вопросы, ты запуталась в том, как из законопроектов делаются законы.
      - Я повторю в самолете, - пообещала Франческа. Она явно затянула с заявлением об американском гражданстве. Франческа всегда была слишком занята, у нее было слишком плотное расписание, пока однажды ей не пришло в голову, что она живет в стране уже десять лет и за это время ни разу не участвовала в выборах. Она пристыдила себя и с помощью Тедди в ту же неделю начала длинную процедуру натурализации.
      - Я тебя страшно люблю, золотце! - сказала она.
      - Я тоже.
      - И будь особенно внимателен к Холли Грейс сегодня вечером! Может быть, ты не понимаешь, но она всегда огорчается, когда видит Джерри.
      - Я не знаю почему. Джерри классный.
      Франческа была слишком мудра, чтобы пытаться объяснить тонкости отношений между мужчинами и женщинами девятилетнему мальчику, особенно считающему, что все девчонки зануды.
      - Но будь к ней внимателен, радость моя, - сказала Франческа.
      Закончив разговор, она разделась и начала готовиться к вечеру с принцем Стефаном Марко Бранкуцци. Запахнувшись в шелковый халат, она отправилась в кафельную ванную, где на широкой полке лежали пачки ее любимого мыла и стоял привычный сорт американского шампуня. В "Конноте" считали делом чести знать пристрастия своих гостей: какие газеты они читают, как они предпочитают пить свой утренний кофе, и в случае с Франческой даже то обстоятельство, что Тедди собирает крышки от бутылок. При выезде из номера ее всегда ждал набор необычных крышек от европейского пива в чистом завязанном пакете. У Франчески не хватало духу признаться, что в основе увлечения Тедди лежит скорее количество, чем качество, сейчас пепси побивало коку на 394 крышки.
      Она расслабилась в горячей ванне; кожа привыкла к температуре воды, Франческа откинулась назад и закрыла глаза. Господи, как она устала. Ей страшно нужен был отпуск. Тонкий голосок ворчал на нее, спрашивая, сколько она еще собирается так жить - бросать своего ребенка, чтобы лететь на другой конец света, сидеть на бесконечных производственных совещаниях, просматривать кипы книг каждый вечер перед тем, как заснуть? В конце концов, Холли Грейс и Наоми Танака проводят с Тедди больше времени, чем она.
      Франческа вспомнила о Холли Грейс, и ее мысли медленно возвратились к Далласу Бодину.
      Их встреча произошла так давно, что сейчас она не связывала с Далли ничего, кроме биологической случайности, сделавшей его отцом Тедди. Не при нем ребенок появился на свет, не он в те давние годы бегал платить за ортопедические ботинки для малыша, не он бессонными ночами думал о том, как воспитывать мальчика, чей коэффициент интеллекта (I.Q.) на добрых сорок пунктов превышал ее собственный. Франческа, а не Далли Бодин, была ответственна за личность, в которую превратился Тедди. Несмотря на нажим Холли Грейс, Франческа не собиралась выделять ему даже крохотный уголок своей жизни.
      - Ну что ты, Френси, ведь это было десять лет назад! - упрекнула ее Холли Грейс, когда они в последний раз говорили об этом. Они завтракали во вновь открывшейся "Авроре" на Восточной Сорок девятой, сидя на кожаной скамье, идущей вдоль подковообразного бара. - Через несколько недель Далли собирается приехать в город на переговоры с телекомпанией о комментариях к их турнирам по гольфу этой весной. Почему бы тебе не изменить своим правилам и не позволить мне устроить его встречу с Тедди? Тедди годами слышит истории о Далли, и Далли интересуется Тедди - я рассказала ему столько историй про него.
      - Категорически "нет"! - Франческа выловила из салата кусочек утиной печенки, слегка приправленной ореховым маслом, и привела свой всегдашний аргумент - единственный аргумент, который, кажется, воспринимался Холли Грейс при обсуждении этой проблемы. - Это время с Далли было самым унизительным периодом во всей моей жизни, и я отказываюсь воскрешать в памяти даже тень этих воспоминаний. Я не хочу иметь с ним никаких контактов, а это значит, что и Тедди не будет видеться с ним. Ты знаешь, как я к этому отношусь, Холли Грейс, и ты обещала не давить на меня.
      Холли Грейс дошла до белого каления:
      - Френси, этот мальчик вырастет женоподобным, если ты не позволишь ему общаться со взрослыми мужчинами.
      - Ты сама с успехом сойдешь мальчику за отца, - сухо ответила Франческа, чувствуя одновременно и раздражение, и глубокую привязанность к этой женщине, которая занимала такое большое место в ее жизни.
      Холли Грейс предпочла серьезно воспринять замечание Франчески:
      - Говорю тебе совершенно определенно, что не ручаюсь за успех его атлетической карьеры. - Она мрачно взглянула на матовые стеклянные абажуры, висящие над баром. - Ей-богу, Френси, он еще более неуклюж, чем ты!
      Франческа знала, что заняла слишком жесткую позицию в вопросах, связанных с отсутствием отца у Тедди, но ничего не могла с собой сделать.
      - Я старалась, разве не так? Ты меня заставляла бросать ему мячи, когда Тедди было всего четыре года.
      - И это не стало великим моментом в истории бейсбола, - ответила Холли Грейс со скрытым сарказмом. - Хелен Келлер бросает, а маленький Стиви Уандер ловит. Да вы оба - люди с самой плохой координацией...
      - У тебя не лучше с ним получалось! Он свалился с этой ужасной лошади, когда ты учила его ездить верхом, и сломал палец в первый же раз, как ты бросила ему футбольный мяч.
      - Это одна из причин, почему я хочу, чтобы он встретился с Далли. Сейчас Тедди немного повзрослел, и у Далли могут быть полезные идеи насчет его физического развития.
      Холли Грейс извлекла завиток салата из-под куска копченого морского окуня и стала задумчиво его жевать.
      - Я не знаю, это, должно быть, иностранная кровь в Тедди проявляется. Проклятие, если бы Далли действительно был его отцом, у нас не было бы этих проблем. Атлетическая координация заложена у всех Бодинов в генах.
      "Много ты знаешь", - подумала Франческа, с кривой усмешкой намыливая руки и проводя мыльными ладонями по своим ногам. Иногда она поражалась, какие замечательные, своеобразные хромосомы получил ее сын. Она знала, что Холли Грейс разочарована тем, что у Тедди не слишком эффектная внешность, но Франческа воспринимала свежее простое лицо Тедди как подарок судьбы. Никогда не придется Тедди полагаться на внешность, чтобы добиться успеха в жизни. Ему помогут пробиться голова, храбрость и его доброе, чувствительное сердце.
      Вода в ванне становилась холодноватой, и Франческа вдруг вспомнила, что уже двадцать минут как за ней прибыл шофер, чтобы забрать на яхту принца Стефана. Несмотря на усталость, Франческа собиралась провести ночь со Стефаном. После нескольких месяцев телефонных разговоров и мимолетных встреч она чувствовала, что определенно пришло время сделать их отношения более глубокими. К сожалению, четырнадцатичасовой рабочий день, сложившийся у нее в Лондоне, совершенно не оставлял времени на сексуальные шалости. Но последнее шоу уже записано, и все, что ей осталось сделать завтра, продемонстрировать себя на фоне нескольких британских памятников для серии туристических фотоснимков, которые они запланировали поместить в конце передачи. Она решила, что до того, как улетит в Нью-Йорк, они со Стефаном проведут вместе по крайней мере две ночи.
      Время уже поджимало, но все же Франческа взяла мыло и рассеянно потерла им грудь. Груди затрепетали, и это напомнило о том, как рада она окончанию годового периода ее добровольного безбрачия. Не то чтобы она сознательно планировала его на столь долгое время - просто Франческа была психологически не способна к постельным развлечениям. Холли Грейс могла обходиться любовниками на одну ночь, но, несмотря на требования молодого здорового тела, Франческа считала, что секс без эмоционального влечения пресное и утомительное занятие.
      Два года назад она чуть не вышла замуж за молодого конгрессмена из Калифорнии. Он был симпатичен, удачлив и бесподобен в постели. Но он пришел в бешенство, когда она пригласила в дом одного из своих приятелей, и с трудом реагировал на ее шутки, в конце концов она перестала с ним видеться. С тех пор принц Стефан Марко Бранкуцци был первым мужчиной, с которым она собиралась улечься в постель.
      Они встретились несколько месяцев назад, когда она брала у него интервью для своей программы. Она обнаружила, что Стефан очарователен и умен, а вскоре он показал себя и хорошим другом. Но разве дружеское расположение и любовь одно и то же, спрашивала себя Франческа, или она просто пытается преодолеть чувство неудовлетворенности своей жизнью?
      Выкинув из головы грустные мысли, Франческа насухо вытерлась и накинула халат. Завязав пояс, она подошла к зеркалу и быстро подкрасилась, не имея времени ни внимательно рассмотреть себя, ни восхититься своим видом. Она следила за своей внешностью, потому что это было ее профессией выглядеть эффектно, но когда люди начинали расхваливать ее умные зеленые глаза, ее нежные скулы и блестящие каштановые волосы, Франческа старалась убежать куда-нибудь подальше. Тягостный жизненный опыт убедил ее, что родиться с таким лицом, как у нее, значит получить больше обязательств, чем преимуществ. Сила характера приходит от упорной работы, а не от пушистых ресниц.
      Однако с одеждой дело обстояло несколько иначе.
      Просмотрев четыре вечерних туалета, взятых с собой в Лондон, она отложила в сторону платье от Камали с серебряной отделкой и ласкающее глаз произведение Донны Каран и выбрала черное шелковое платье без бретелек от Джанни Версаче. Платье обнажало ее плечи, плотно обтягивало талию, а потом спадало мягкими неровными волнами до середины голени. Быстро одевшись, Франческа захватила портмоне и накинула соболью шубку, Ее пальцы прошлись по мягкому меховому воротнику; Франческа колебалась, принимая от Стефана этот подарок. Однако он выглядел таким огорченным, когда Франческа пыталась отказаться, что она сдалась. И все же ее угнетала мысль, что ее модная шуба стала причиной смерти милых пушистых зверьков, да и щедрость подарка слегка давила на чувство собственного достоинства.
      Упрямо выставив подбородок, Франческа отложила меха и выбрала шаль с яркими фуксиями. Затем, впервые за вечер, она внимательно взглянула на себя в зеркало. Платье от Версаче, грушевидные алмазные серьги, черные чулки, покрытые сеточкой крошечных капелек-паутинок, мягкие итальянские туфли на каблуках - все эти прекрасные вещи она купила себе сама.
      Улыбаясь уголком губ, она накинула на плечи шаль с фуксиями и пошла к лифту.
      Боже, благослови Америку!
      Глава 24
      - Ты просто продаешься, вот как это называется, - сказал Скит, обращаясь к Далли, который сидел нахмурясь за спиной таксиста, везущего их вдоль Пятой авеню. - Можно, конечно, делать красивую мину, рассказывая про новые возможности и расширяющиеся горизонты, но то, что ты делаешь, называется капитуляцией!
      - Я просто стараюсь быть реалистом, - слегка раздраженно ответил Далли. - Не будь ты таким непроходимым тупицей, увидел бы, что здесь пахнет единственным в жизни шансом.
      Езда в автомобиле, за рулем которого сидит кто-то другой, а не он, всегда вгоняла Далли в скверное настроение. И сейчас, когда машина застряла в дорожной пробке Манхэттена, а шофер мог изъясняться только на фарси, Далли впал в состояние, исключавшее возможность нормального человеческого общения.
      Последние два часа они со Скитом провели в "Таверне" в обществе потчевавшего их высокого чина из телевизионной компании, домогавшегося от Далли подписания эксклюзивного контракта на ведение репортажей с турниров по гольфу сроком на пять лет. Годом раньше Далли уже приходилось комментировать для них ряд соревнований, пока заживало сломанное запястье, и зрительский отклик был столь благоприятным, что компания немедленно принялась охотиться за ним. Далли держался в эфире с иронической непочтительностью, присущей Ли Тревино и Дэйву Марру, считавшимся на сегодняшний день лучшими комментаторами. Однако, как заметил один из вице-президентов телевизионной компании своей третьей по счету жене, Далли черт знает на сколько обставляет любого из них по части внешних данных.
      Принимая во внимание важность мероприятия, Далли внес изменения в свой гардероб, надев темно-синий костюм и аккуратно повязав респектабельный пурпурно-красный галстук под воротничок бледно-голубой рубашки. Скит же остановил свой выбор на вельветовой куртке и галстуке-шнурке, выигранном в конце семьдесят третьего года в соревнованиях по забрасыванию десятицентовиков в аквариумы с золотыми рыбками.
      - Ты продаешь свой Богом данный талант, - упрямо настаивал Скит.
      Резко повернувшись, Далли сердито глянул на него:
      - Чертов лицемер, вот ты кто. Насколько мне помнится, именно ты напустил на меня голливудских агентов по отбору дарований - тех, что хотели заставить меня позировать для картинок в одной набедренной повязке, а сейчас, когда мне делают предложение, причем довольно достойное, ты прямо выходишь из себя от негодования.
      - Те предложения никак не мешали твоей игре в гольф.
      Черт побери, Далли, позируя в межсезонье для случайного снимка, ты не пропустил бы ни одного турнира, сейчас же речь идет о совершенно другом. Теперь ты должен будешь сидеть в комментаторской кабине и делать хитрожопые замечания по поводу малиновых рубах Нормана, а сам Норман в это время будет снаружи делать историю гольфа. Речь идет о конце твоей профессиональной карьеры! Боссы из телекомпании не говорили, что ты будешь приходить в комментаторскую будку только в свободные от игр дни, как это делает Никлое и еще кое-кто из крупных игроков. Они же ведут речь о том, чтобы запрячь тебя на все время. В комментаторской будке, Далли, не на поле для гольфа!
      Это была одна из самых длинных речей, какие Далли приходилось слышать от Скита, и уже одно это заставило его на какое-то время держать себя в руках. Но дальше Скит стал ворчать что-то себе под нос, разозлив Далли почти до предела. Ему удалось обуздать себя лишь потому, что, как ему было доподлинно известно, последние сезоны едва не разбили Скиту сердце.
      Все началось несколько лет назад, когда по пути домой из бара "Вичита-Фоллз" он едва не задавил подростка, катавшегося на велосипеде с десятью передачами. Он перестал принимать запрещенные фармацевтические препараты еще в конце семидесятых годов, но до той ночи продолжал дружить с бутылочкой пива. Для мальчика все закончилось без серьезных последствий он отделался лишь сломанным ребром, а полицейские обошлись с Далли гораздо мягче, чем он заслуживал. Но для него самого это стало такой встряской, что он тотчас завязал с попойками.
      Это далось нелегко, и он понял, как сильно обманывался в отношении своего пристрастия к выпивке. Пусть ему никогда не сыграть на турнире "Мастере" и не получить призовую сумму на "Ю.С. Классик", но будь он проклят, если убьет какого-нибудь пацана из-за паршивой выпивки!
      Перестав выпивать, он, к своему удивлению, немедленно обнаружил, что игра улучшилась, и уже в следующем месяце занял третье место в турнире "Боб Хоуп" прямо перед телевизионными камерами. Скит был так счастлив, что едва не расплакался. Тем же вечером Далли слышал, как он звонил Холли Грейс.
      - Я знал, что он сможет сделать это! - ликующе кричал Скит в трубку. Ты просто следи. Это то, что надо, Холли Грейс. Он станет одним из великих. Уж сейчас-то все это придет к нашему мальчику!
      Но это не пришло или, во всяком случае, не все. И вот это-то и разбивало сердце Скиту. В каждом сезоне Далли один-два раза занимал вторые или третьи места в одном из главных турниров. Но всем стало совершенно очевидно, что в тридцать семь, когда его лучшие годы почти минули, Далли уже никогда не бывать в чемпионах.
      - У тебя есть опыт, - сказал Скит, глядя сквозь темное стекло такси. У тебя есть опыт, есть талант, но что-то внутри не дает тебе стать настоящим чемпионом. Хотел бы я знать что!
      Далли знал, но говорить не собирался.
      - А теперь, Скит Купер, послушай меня ты. Смотреть гольф по телевизору - все равно что наблюдать за спящим. Это понятно всем. Люди из телекомпании готовы платить мне некоторую кругленькую сумму за то, что я оживлю их передачи, и я не вижу причин швырять такой щедрый подарок им же в лицо.
      - Эти боссы с телевидения пользуются слишком шикарным одеколоном, проворчал Скит с таким видим, будто этим объяснялось все. - А с каких это пор ты так загорелся насчет денег?
      - С тех пор как глянул на календарь и увидел, что мне уже тридцать семь, вот с каких. - Наклонясь вперед, Далли резко постучал по стеклу, отгораживающему его от водителя:
      - Эй, ты! Дашь мне выйти на следующем углу.
      - Ты куда это?
      - Собираюсь зайти к Холли Грейс. Причем один.
      - Ничего хорошего не жди. Она скажет то же, что и я.
      Тем не менее Далли распахнул дверцу и выскочил из машины перед "Картье". Такси умчалось, а он остался стоять прямо на кучке собачьего дерьма. "Поделом мне, - подумал он, - не надо было съедать ленч стоимостью больше годового бюджета большинства жителей из стран третьего мира".
      Не замечая, что стал объектом внимания со стороны нескольких проходивших мимо женщин, Далли принялся чистить подошву о бордюр. И тут, в самом центре Мидтауна, позади него объявился Медведь.
      "Лучше бы ты подписал контракт, пока они еще хотят тебя, - сказал Медведь. - Сколько можно обманываться на свой счет?"
      "Я не обманываюсь!" Далли зашагал по Пятой авеню, направляясь к апартаментам Холли Грейс.
      Медведь не отставал, неодобрительно покачивая головой:
      "Ты полагал, что достаточно бросить пить, чтобы стать первым, не так ли, мой мальчик? Ты думал, все будет так просто.
      Почему бы тебе не рассказать старине Скиту, что тебя сдерживает? Почему ты не выйдешь и не скажешь ему прямо, что у тебя кишка тонка стать чемпионом?"
      Далли ускорил шаг, делая все возможное, чтобы потерять Медведя в толпе. Но Медведь оказался прилипчивым. Довольно долго он держался рядом, затем пропал так же внезапно, как и появился.
      Холли Грейс жила в "Музеум-тауэр", выстроенном над Музеем современного искусства; это давало ей повод часто и с удовольствием повторять, что она спит кое на ком из выдающихся живописцев. Узнав Далли, привратник впустил его в квартиру обождать Холли Грейс. Далли не видел Холли Грейс уже несколько месяцев, но они часто болтали по телефону, и немногое в их жизни ускользало от обсуждения.
      Квартира была совершенно не в духе Далли: слишком много белой мебели, стулья причудливой формы, не подходящие для его худощавой фигуры, и несколько полотен абстракционистов, напоминавших ему пену на поверхности пруда. Сбросив пиджак и галстук, он поставил кассету с песней "Округ Дарлингтон", которая, по его мнению, могла бы украсить десятку лучших хитов всех времен и народов. Пока Спрингстин распевал о своих приключениях, Далли побродил по огромной комнате и наконец остановился перед пианино Холли Грейс. На крышке пианино стояли коллекция стеклянных пресс-папье и фотографии в серебряных рамках.
      Он увидел несколько снимков самой Холли Грейс и ее матери, пару фотографий самого себя, несколько моментальных снимков его с Холли Грейс и фотографию Денни, которую они сделали в Сирее в шестьдесят девятом году.
      Далли взял ее в руки, и пальцы судорожно сжали рамку. На него смотрело круглое лицо Денни с широко раскрытыми глазами, смеющегося, с крошечной капелькой слюны, навсегда застывшей на нижней губе. Останься Денни жив, ему сейчас уже было бы восемнадцать. Далли не мог этого представить. Он не мог вообразить Денни восемнадцатилетним, таким же высоким и гибким, как он сам, и красивым, как мать. В его сознании Денни навсегда останется только начавшим ходить увальнем, бегущим к двадцатиоднолетнему отцу в испачканном подгузнике, сползшем чуть не до колен, с доверчиво раскинутыми пухлыми ручонками.
      Далли поставил снимок на место и отвернулся. Спустя столько лет боль все еще не оставляла его, она все еще жила в сердце. Его внимание привлекла фотография Франчески в ярко-красных шортах, озорно смеющейся в камеру. Она сидела на большом камне, одной рукой убирая волосы с лица, а другой поддерживая пухлого младенца, примостившегося у ее ног. Он улыбнулся. На снимке она выглядела счастливой. То время, проведенное с Франческой, было, пожалуй, лучшим в его жизни, чем-то вроде участия в шутливом розыгрыше. Похоже, однако, сейчас этот розыгрыш обернулся против него.
      Кто бы мог подумать, что мисс Неженка достигнет такого успеха? Она всего добилась сама - он узнал это от Холли Грейс.
      Франческа вырастила ребенка без чьей-либо помощи и сама сделала карьеру. Конечно, в ней было что-то особенное еще десять лет назад: какая-то своеобразная ярость, с какой она атаковала жизнь прямо в лоб и шла к намеченной цели, не задумываясь о последствиях. На мгновение у него промелькнула мысль, что Франческа схватила жизнь на полном скаку, тогда как сам он все еще барахтается где-то на краю.
      Эта мысль не доставила ему удовольствия, и он, чтобы отвлечься, перемотал ленту Спрингстина. Затем прошел на кухню, открыл холодильник и достал банку "Доктора Пеппера".
      Он всегда высоко ценил то, что Франческа была честна с Холли Грейс в отношении своего ребенка. Естественно, у Далли возникал вопрос, не мог ли быть его папашей кто-либо другой, и у Франчески была прекрасная возможность без особых хлопот навесить на него бэби от Ники. Но она не сделала этого, и он восхищался ею.
      Сорвав крышку с банки "Доктора Пеппера", он вернулся к пианино и поискал глазами еще какую-нибудь фотографию сына Франчески, но нашел только один тот снимок. Его забавляло, что в какой бы статье о Франческе ни упоминался ее ребенок, его всегда представляли как продукт неудачного раннего брака - настолько неудачного, что Франческа не захотела дать сыну фамилию отца. Насколько было известно Далли, только он, Холли Грейс и Скит знали, что брака не было вовсе, но они слишком уважали Франческу и держали язык за зубами.
      Неожиданная дружба, завязавшаяся между Холли Грейс и Франческой, представлялась Далли едва ли не самым любопытным образчиком человеческих взаимоотношений, и он неоднократно намекал Холли Грейс, что не прочь как-нибудь заскочить к ней, когда они будут вдвоем, и посмотреть, как они ладят.
      - Не могу себе этого представить, - сказал он как-то. - Единственное, что приходит в голову, - ты говоришь только о последней игре "Ковбоев", а Франческа толкует лишь о своих туфлях от Гуччи да любуется в зеркале.
      - Далли, она совсем не такая, - ответила Холли Грейс. - То есть она действительно говорит о своих туфлях, но не только о них.
      - Кажется просто иронией, - ответил он, - что такой женщине, как она, приходится растить мальчика. Спорю, что он со странностями.
      Холли Грейс не понравилось его замечание, поэтому Далли перестал ее поддразнивать, хотя догадался наверняка, что и ее заботит это обстоятельство. Так ему стало понятно, что мальчик слишком изнежен.
      Перемотав песню Спрингстина в третий раз, Далли услышал, как в замке входной двери поворачивается ключ. Холли Грейс окликнула его:
      - Эй, Далли! Привратник говорит, что впустил тебя. Я ждала тебя только завтра.
      - Планы изменились. Черт побери, Холли Грейс, это место напоминает мне кабинет зубного врача.
      Холли Грейс, рассыпав светлые волосы по воротничку жакета, зашла из прихожей и посмотрела на него странным взглядом:
      - То же самое всегда говорит и Франческа. Честно, Далли, это какая-то мистика. Иногда от вас обоих меня просто в дрожь бросает.
      - Это еще почему?
      Она швырнула сумочку на обитую белой кожей кушетку.
      - Ты не поверишь, но в вас есть какое-то странное сходство. Я имею в виду, что ты и я словно две горошины в стручке, верно? Мы похожи внешне, одинаково говорим. У нас почти все интересы одинаковые - спорт, секс, автомобили.
      - Не знаю, есть ли в твоих словах какой-то смысл, но я начинаю испытывать голод.
      - Разумеется, есть. Вы с Франческой любите совершенно разные вещи. Ей нравятся одежда, города, изысканные люди.
      Ее начинает тошнить, едва она увидит потеющего человека, а ее убеждения со временем становятся все мягче - полагаю, из-за того, что она эмигрантка. - Холли Грейс оперлась на спинку а кушетки и задумчиво посмотрела на Далли. - С другой стороны, тебя не слишком заботит стильность, в политическом спектре ты отклоняешься так далеко вправо, что чуть вовсе из него не выпадаешь. Если смотреть поверхностно, то трудно отыскать двух более непохожих людей.
      - По-моему, это еще слабо сказано. - Лента на магнитофоне опять дошла до "Округа Дарлингтон", и Далли принялся ногой отбивать ритм в ожидании, когда Холли Грейс доберется до сути.
      - Но несмотря на все это, вы каким-то странным образом очень похожи. Во-первых, Франческа, едва увидев мою квартиру, сразу заявила, что она напоминает кабинет врача. И потом, Далли, она, вероятно, скоро обставит тебя по части подбирания бродяг. Сначала это были кошки. Потом она перешла на собак, что само по себе интересно, поскольку она боится их до смерти.
      Наконец она начала подбирать людей - девочек-подростков четырнадцати-пятнадцати лет, сбежавших из дому и торгующих своим телом на улице.
      - Кроме шуток? - сказал Далли, в котором наконец пробудился интерес. И что же она с ними делает, если ей... - Он внезапно осекся, когда Холли Грейс сняла жакет и в глаза ему бросился синяк у нее на шее. - Эй, а это что? Похоже на засос.
      - Не хочу говорить об этом. - Приподняв плечико в попытке закрыть синяк, она исчезла на кухне.
      Далли последовал за ней.
      - Черт побери, не видывал таких штук уже много лет. Помнится, я и сам ставил их тебе несколько раз. - Он оперся о дверной косяк. - Не хочешь ли рассказать о нем?
      - Ты только поднимешь крик.
      Далли неодобрительно хмыкнул:
      - Джерри Джеффи. Ты опять виделась со своим старым любовником-коммунякой.
      - Никакой он не коммуняка. - Холли Грейс извлекла из холодильника банку "Миллер лайт". - Если ты с кем-то не сходишься в политических взглядах, это еще не дает тебе права называть его коммунистом. И потом, ты и вполовину не так консервативен, каким хочешь казаться.
      - Мои политические взгляды не имеют ничего общего с этим. Просто мне не хочется опять видеть тебя обиженной, дорогая.
      Холли Грейс переменила тему:
      - Коль уж зашел разговор о старых любовниках, как поживает Бемби? Научилась она читать журналы, не шевеля губами?
      - Ну давай, Холли Грейс...
      Она неодобрительно посмотрела на Далли:
      - Клянусь Богом, ни за что не дала бы тебе развода, если бы знала, что ты начнешь встречаться с девицами, чьи имена кончаются на "и"!
      - Ты уже закончила? - Его сердили поддразнивания Холли Грейс насчет Бемби, хотя, надо признать, эта девушка занимала в его любовной карьере далеко не первое место. И все равно Холли Грейс не имела права трогать эту тему. - К твоему сведению, Бемби через несколько недель выходит замуж и уезжает в Оклахому, поэтому я сейчас подыскиваю ей замену.
      - Ты уже интервьюировал претенденток?
      - Я просто держу глаза открытыми.
      Они услышали, как в дверях повернулся ключ и чей-то детский голос, пронзительный и запыхавшийся, прозвенел из прихожей:
      - Эй, Холли Грейс, у меня получилось! Я забрался на все ступеньки!
      - Молодец! - рассеянно отозвалась она. И тут же в испуге втянула воздух. - Проклятие, Френси меня убьет! Это Тедди, ее мальчуган. Переехав в Нью-Йорк, она вынудила меня дать обещание, что я не допущу твоей встречи с ним.
      Далли обиделся:
      - Не такой уж я и насильник над детьми. И что же я, по ее мнению, сделаю с ним? Украду, что ли?
      - Ее смущает то, что ты увидишь мальчика, только и всего.
      Ответ Холли Грейс совершенно ничего не прояснил Далли, но прежде чем он успел приступить к допросу, мальчик ворвался в кухню - с вихром торчащих темно-рыжих волос, в майке с изображением Рэмбо, на плече которой виднелась маленькая дырка.
      - Угадай, что я нашел на лестнице? Настоящий первоклассный затвор! Мы сходим когда-нибудь еще в Морской музей?
      Там так чисто и... - Он замолчал, увидев стоящего сбоку Далли, одной рукой опирающегося на крышку тумбы. - Привет. - Его рот открылся и закрылся, словно у золотой рыбки.
      - Тедди, это первый и единственный в своем роде Даллас Бодин, сказала Холли Грейс. - Похоже, тебе наконец удалось с ним встретиться!
      Далли, улыбнувшись мальчику, протянул руку:
      - Привет, Тедди. Я много слышал о тебе.
      - Привет, - повторил Тедди, его глаза округлились от обожания. - Ох, привет... - И он бросился к Далли ответить на рукопожатие, но, не добежав, остановился, пытаясь вспомнить, какую руку следует подать.
      Далли пришел на выручку, присев и взяв его правую руку, - Холли Грейс говорит, что вы с ней приятели.
      - Мы видели, как вы играли, по телевизору, чуть не миллион раз, - с восторгом заявил Тедди. - Холли Грейс мне все рассказала про гольф и все такое прочее.
      - Ну, это очень хорошо. - "Мальчик - ничего особенного, определенно не на что смотреть, - подумал Далли, забавляясь выражением полнейшего обожания, словно тот предстал перед Господом. - А поскольку его мамочка чертовски красива, то старина Ники, должно быть, на три четверти урод".
      Слишком возбужденный, чтобы стоять спокойно, Тедди переминался с ноги на ногу, не сводя глаз с лица Далли. Его очки сползли на кончик носа, и он протянул руку поправить их, но, слишком поглощенный присутствием Далли, задел пальцем за криво сидевшую оправу. Дужка очков соскочила с уха, и они полетели на пол.
      - Ну вот... - сказал Далли, нагибаясь, чтобы поднять их.
      Тедди тоже потянулся за очками, и оба они присели. Их головы, одна темно-рыжая и другая, покрупнее, светловолосая, оказались рядом. Далли первым дотянулся до очков и протянул их Тедди. Их лица разделяло не более тридцати сантиметров, и Далли почувствовал на своей щеке дыхание Тедди.
      В гостиной стереомагнитофон голосом Спрингстина пел о том, что он охвачен огнем и что нож вырезал шестидюймовую канавку в его душе. И в этот малый промежуток времени, когда дыхание Тедди, словно шепот, коснулось щеки Далли, его самого охватило внезапно вспыхнувшее пламя.
      - О Боже...
      Тедди, озадаченно глянув на Далли, поднес очки к лицу.
      Резко выбросив руку вперед, Далли схватил Тедди за запястье так, что мальчик вздрогнул.
      Холли Грейс, почувствовав, что происходит что-то не то, застыла при виде Далли, пристально вглядывающегося в лицо Тедди.
      - Далли?
      Но он не слышал ее. Время для него остановилось. В мыслях он несся назад сквозь годы, пока опять не превратился в подростка, не сводящего глаз с сердитого лица Джейси Бодина.
      С той лишь разницей, что лицо было не таким большим и угнетающим, без небритых щек и стиснутых зубов.
      Лицо было маленьким - лицо ребенка.
      ***
      Принц Стефан Марко Бранкуцци купил свою яхту "Звезда Эгейского моря" у одного из нефтяных шейхов Саудовской Аравии. Как только Франческа ступила на борт, у нее возникло неприятное чувство, будто время вернулось назад и она опять, в возрасте девяти лет, на борту яхты Онассиса "Кристина" с ожидающими своего часа вазами, полными икры," с праздными людьми, имеющими массу свободного времени и не знающими, что с ним делать.
      Она поежилась, но, возможно, это была всего лишь реакция на влажную декабрьскую ночь. Шубка из соболей определенно более подошла бы для такой погоды, нежели ее шаль в фуксиях.
      Стюард провел ее по задней палубе к приветливо сияющей огнями кают-компании. Войдя в пышно обставленное помещение, она была встречена его королевским высочеством принцем Стефаном Марко Бранкуцци, запечатлевшим на ее щеке легкий поцелуй.
      У Стефана был породистый вид, свойственный многим представителям королевских фамилий Европы: тонкие, удлиненные черты, острый нос, словно высеченный из камня рот. Его лицо могло бы показаться отталкивающим, не будь он наделен даром постоянно улыбаться. Несмотря на свой имидж принца-плейбоя, Стефан был старомоден, что Франческа находила восхитительным. К тому же он был трудягой, посвятившим последние двадцать лет превращению своей крошечной отсталой страны в современный курорт, соперничавший с Монако. И теперь, чтобы достойно увенчать свои свершения, ему недоставало только собственной Грейс Келли <Жена принца Монако, киноактриса.>, и он не скрывал, что выбрал на эту роль Франческу.
      Его наряд был и модным, и дорогим: гладкий серо-коричневый блейзер в едва заметную клетку персикового цвета, темные плиссированные брюки и шелковая рубашка с расстегнутым воротом. Взяв Франческу за руку, он подвел ее к бару красного дерева, где были уже приготовлены бокалы баккара в форме тюльпанов.
      - Прошу простить, что не смог привезти вас сюда лично.
      Мой график на сегодня оказался чертовски напряженным.
      - Мой тоже, - сказала она, сбросив с плеч шаль. - Не могу передать, как жду того момента, когда смогу наконец взять с собой Тедди в Мехико. Две недели ничегонеделания, только и знай что стряхивать с ног песок. - Взяв бокал с шампанским, Франческа пристроилась на одном из табуретов у стойки бара.
      Она бездумно провела рукой по мягкой коже, и ее мысли вновь вернулись к "Кристине".
      - Почему бы вместо этого не привезти Тедди сюда? Вас устроили бы плавание по Эгейскому морю и прогулки по Греческому архипелагу в течение нескольких недель?
      Предложение было соблазнительным, но Стефан подталкивал ее слишком быстро. И потом, что-то в ней противилось идее наблюдать, как Тедди блуждает по палубам "Звезды Эгейского моря".
      - Мне очень жаль, но это расстроило бы мои планы. Может быть, как-нибудь в другой раз.
      Стефан нахмурился, но настаивать не стал. Жестом он указал на вазу граненого стекла, полную крошечных золотисто-коричневых зерен:
      - Икру? Если вам не нравится осетровая, я прикажу подать белужьей.
      - Нет! - Восклицание было столь резким, что Стефан удивленно посмотрел на Франческу. - Прошу меня простить. Я.., я не в восторге от икры.
      - Боже мой, дорогая, сегодня вы словно на грани срыва.
      Случилось что-нибудь?
      - Просто немного устала, - улыбнулась она, обратив все в шутку. Вскоре они уже болтали о пустяках, что у них получалось неплохо. Пообедали отростками артишоковой сердцевины, окропленными поперченным соусом из черных маслин и каперсов, за которыми последовали ломтики цыпленка, замаринованного с лимоном, кориандром и можжевельником. К тому времени как подали малиновую шарлотку, политую мороженым, она уже так наелась, что смогла отведать лишь несколько кусочков. Сидя в лучах свечей и обожания со стороны Стефана, она почувствовала, что все это доставляет ей громадное удовольствие. Почему бы просто не сказать Стефану, что она выйдет за него замуж? Какая женщина в здравом уме устоит перед перспективой стать принцессой? За удовольствие обладать так ценимой ею независимостью ей приходится чересчур много трудиться и слишком много времени проводить вдали от сына.
      Франческе нравилась ее карьера, но она понемногу начала понимать, что хочет от жизни чего-то большего. И потом, будет ли это замужество тем, чего она в действительности желала?
      - Дорогая, вы не слушаете? Это не самая вдохновляющая реакция из тех, что я получал в ответ на предложение выйти за меня.
      - Ах, милый, прошу прощения. Боюсь, я несколько отвлеклась, произнесла она извиняющимся тоном и улыбнулась. - Мне нужно время, Стефан. Честно говоря, я вовсе не уверена, что вы достаточно хороши для моего характера.
      Стефан посмотрел на нее озадаченно:
      - Как интересно. Что вы имеете в виду?
      Как объяснить ему возвращение в свое первоначальное состояние, возвращение к зеркалу и постоянной раздражительности по пустякам. Наклонившись вперед, она стала целовать Стефана, покусывая его губу своими маленькими острыми зубками и отвлекая от вопроса. Вино согрело ее кровь, ее тело, юное и сильное. Почему она позволяет ему съеживаться, словно увядший лист? Она вновь коснулась губами его рта.
      - Как вы посмотрите на мое предложение взамен вашего?
      В его глазах промелькнул огонек веселья, смешанного с желанием.
      - Полагаю, все зависит от того, каково оно.
      Франческа дерзко улыбнулась:
      - Отведите меня в спальню, там узнаете.
      Подняв руку Франчески, он поцеловал кончики пальцев так учтиво и изящно, словно собирался вести ее в танцевальный зал. Проходя со Стефаном по коридору, Франческа почувствовала, как ее окутывает легкая дымка, сотканная из вина и обожания, и ощущение это было столь приятным, что к тому времени, когда они добрались до его роскошной каюты, она могла бы и в самом деле поверить, что любит его, но уж слишком хорошо она знала себя. Однако с тех пор, как мужчина последний раз обнимал ее, прошло так много времени, что Франческа разрешила себе притвориться.
      Он начал целовать ее, сперва осторожно, потом все более страстно, нашептывая ей на ушко возбуждавшие ее иностранные слова. Его руки потянулись к застежкам на ее одеждах.
      - Если бы вы знали, как давно я мечтаю увидеть вас обнаженной, бормотал он. Опустив лиф ее платья, он ткнулся носом в ее грудь, вздымавшуюся над кружевной оборкой комбинации. - Словно теплые персики, пробормотал он. - Полные, сладкие и благоуханные. Я до капли высосу из них сок.
      Франческа находила, что ведет он себя несколько банально, но ее плоть оказалась не столь привередливой, как разум, и она почувствовала, как к коже приливает восхитительное тепло. Положив руку ему на затылок, она изогнула шею. Его губы скользнули ниже, зарылись в кружева сорочки и добрались до соска.
      - Вот, - сказал он, еще теснее прижимаясь к ней. - О да...
      Франческа едва не задохнулась от неизъяснимого блаженства, когда он, не переставая ласкать ее грудь, стал осторожно покусывать сосок зубами.
      - Франческа, милая моя... - Его поцелуи стали более страстными, и она почувствовала, что ее колени вот-вот подогнутся.
      И в этот момент зазвонил телефон.
      - Ах уж эти глупцы! - И он выругался на непонятном ей языке. - Ведь знают, что здесь меня нельзя беспокоить!
      Но очарование исчезло, и Франческа напряглась. Внезапно ей стало неловко от своей готовности заняться сексом с мужчиной, которого она если и любила, то самую малость. Что в ней есть такого, что мешает полюбить его? И вообще, почему они должны делать из секса такое событие?
      Телефон продолжал звонить. Стефан схватил трубку, что-то резко сказал в микрофон, мгновение послушал, затем с явным раздражением передал ее Франческе:
      - Это вас. Что-то срочное.
      Она произнесла чисто англосаксонское проклятие, полная решимости снять за этот звонок скальп с Натана Хэрда. Какой бы кризис ни постиг его на этот раз, ее продюсер не имел никакого права беспокоить ее сегодня.
      - Натан, я намерена... - Стефан с грохотом поставил тяжелый хрустальный графин с брэнди на поднос, и она воткнула палец в свободное ухо, чтобы приглушить звук. - Что? Не слышу!
      - Френси, это Холли Грейс.
      Франческа тотчас встревожилась:
      - Холли Грейс, у тебя все в порядке?
      - Не совсем. Если ты стоишь, лучше сядь, Франческа опустилась на край кровати, и ее стали одолевать мрачные предчувствия, едва она услышала странно приглушенный голос Холли Грейс.
      - Что случилось? - требовательно спросила она. - Ты заболела? Что-нибудь с Джерри? - Услышав беспокойство в ее голосе, Стефан прервал гневную тираду и подошел ближе.
      - Нет, Френси, не в этом дело. - Холли Грейс на мгновение замолкла. Дело в Тедди.
      - Тедди? - Волна животного страха захлестнула Франческу, бешено заколотилось сердце.
      Холли Грейс торопливо заговорила:
      - Он исчез. Сегодня, вскоре после того, как я привела его домой.
      Первобытный ужас объял Франческу с такой силой, что, казалось, все ее чувства отключились. В мозгу промелькнула череда кошмарных картин из программ, что она делала, и Франческа почувствовала, что сейчас потеряет сознание.
      - Френси, - продолжала Холли Грейс, - я думаю, его похитил Далли.
      Первым ее чувством было громадное облегчение. Мрачные видения неглубокой могилы и маленького истерзанного тельца ; отступили, но им на смену пришли другие, и она едва перевела дыхание.
      - О Боже, Френси, прости меня. - Слова Холли Грейс сыпались одно за другим. - Не знаю в точности, что произошло. Сегодня они случайно встретились у меня в квартире, а потом Далли появился у тебя дома примерно час спустя после того, как я привезла Тедди, и сказал Консуэло, что я послала его забрать Тедди, чтобы он ночевал у меня. Естественно, зная его, она ничего не заподозрила. Он заставил Тедди упаковать чемоданчик, и с тех пор никто их не видел. Я звонила всюду. Далли выписался из своего отеля, а Скит ничего не знает. Они оба на этой неделе должны были поехать во Флориду на какой-то турнир.
      Франческа почувствовала нарастающую слабость под ложечкой. Зачем Далли надо было забирать Тедди? Ей пришла в голову только одна причина, но она казалась совершенно невероятной. Никто не знал правды; она не призналась ни одной живой душе. Ничего другого не приходило ей в голову. Горькая ярость овладела ею. Как он мог поступить так по-варварски?
      - Френси, ты слушаешь?
      - Да, - прошептала Франческа.
      - Я хочу спросить тебя кое о чем. - Наступила очередная томительная пауза, и Франческа сжалась в предчувствии того, что сейчас последует. Френси, я хочу спросить, почему Далли сделал это? Когда он увидел Тедди, с ним случилось что-то странное. Что произошло?
      - Я.., я не знаю.
      - Френси...
      - Холли Грейс, я не знаю! - воскликнула она. - Не знаю. - Ее голос смягчился. - Ты понимаешь его лучше, чем кто бы то ни было. Возможно ли, чтобы Далли причинил Тедди боль?
      - Конечно, нет. - Потом Холли Грейс заколебалась. - Во всяком случае, не физическую. Не могу сказать, что он мог с ним сделать в психическом отношении, потому что ты не говоришь, в чем тут дело.
      - Как только повешу трубку, сразу попробую заказать самолет на Нью-Йорк на сегодняшний вечер. - Франческа пыталась говорить бодро и деловито, но голос ее дрожал. - Не могла; бы ты позвонить всем, кто, по-твоему, может что-либо знать о том, где Далли? Но следи за тем, что говоришь. И что бы ты ни предприняла, не позволяй газетчикам ничего разнюхать.
      Пожалуйста, Холли Грейс, я не хочу, чтобы Тедди представили дурачком из дешевого представления. Я постараюсь приехать как можно скорее.
      - Френси, ты понимаешь, что произошло?
      - Холли Грейс, я люблю тебя... В самом деле люблю. - И она повесила трубку.
      Тем же вечером, пересекая Атлантику, Франческа бездумно смотрела в непроницаемую тьму за иллюминатором. Ее снедали чувства страха и вины. Во всем виновата только она. Будь она дома, ничего бы не случилось. Что она за мать, если позволяет растить свое дитя чужим людям? Все демоны, олицетворяющие вину работающей матери, вонзили в ее плоть свои когти.
      А что, если случится самое ужасное? Она пыталась доказать себе, что в любом случае Далли никогда не причинит зла Тедди, по крайней мере тот Далли, которого она знала десять лет назад. Но тут она вспомнила программы, которые делала про бывших супругов, похищающих собственных детей и исчезающих с ними на годы. Наверняка такой известный человек, как Далли, не сделает этого - а вдруг сделает? Она вновь попыталась распутать головоломку: откуда Далли узнал, что Тедди его сын, - это было единственное объяснение, которое она могла найти для похищения, - но никак не могла найти ответа.
      Где сейчас Тедди? Не напуган ли он? Что ему сказал Далли?
      Из рассказов Холли Грейс она понимала, что, когда Далли сердит, он становится непредсказуемым и даже опасным. Но как бы он ни изменился за эти годы, она не допускала мысли, что он может причинить боль маленькому мальчику.
      Другое дело, что он мог причинить боль ей.
      Глава 25
      Стоя в очереди к прилавку ресторана "Макдоналдс" рядом с шоссе 1-81, Тедди глазел в спину Далли. Ему хотелось, чтобы и У него были такая же фланелевая рубашка в красно-черную клетку, широкий кожаный пояс и джинсы с порванным карманом.
      Его мама выкидывала джинсы, как только на колене появлялась крошечная дырочка, как раз когда они становились мягкими и удобными. Тедди взглянул на свои кожаные теннисные туфли, сравнив их со стоптанными коричневыми ковбойскими сапогами Далли, и решил внести ковбойские сапоги в список рождественских подарков.
      Далли взял поднос и направился к столику в дальней части ресторана; Тедди, пустившись вприпрыжку, старался не отставать: его маленькие ноги делали по два шага на один шаг Далли.
      С самого начала, когда они выехали из Манхэттена в Нью-Джерси, Тедди попытался задать Далли несколько вопросов - есть ли у него ковбойская шляпа и ездит ли он на лошади, но тот был не слишком разговорчив. Наконец Тедди замолчал, хотя и желал бы узнать о миллионе вещей.
      Сколько Тедди себя помнил, Холли Грейс рассказывала ему истории о Далли Бодине и Ските Купере - об их встрече на дороге, когда Далли было всего пятнадцать и он убежал из дома от дьявольских кулаков Джейси Бодина, о том, как они ездили из штата в штат, обыгрывая богатых мальчиков в провинциальных гольф-клубах. Она рассказывала Тедди о драках в барах, об игре в гольф левой рукой, о чудесных восемнадцатилуночных победах, выигранных на грани поражения. В его голове истории Холли Грейс перемешались с книжками комиксов о человеке-пауке, звездных войнах и легендах о Диком Западе из школьных учебников. Каждый раз, когда они приезжали в Нью-Йорк, Тедди, просил маму позволить ему встретиться с Далли, когда тот придет навестить Холли Грейс, но мать всегда находила ту или иную отговорку. И сейчас, когда эта встреча наконец состоялась, Тедди знал, что этот день должен стать самым замечательным в его жизни.
      Тедди развернул гамбургер и снял верхнюю булочку. На ней был кетчуп. Он снова положил ее на место. Вдруг Далли повернулся на своем стуле и посмотрел прямо в лицо Тедди. Он смотрел на него, просто смотрел, не говоря ни слова. Тедди начал чувствовать себя не в своей тарелке, как будто сделал что-то не так. Он представлял себе, что Далли достанет и вручит ему десять долларов, как это обычно делал Джерри Джеффи. Далли должен был ему сказать:
      - Эй, дружище, похоже, ты как раз тот мужчина, который понадобится нам со Скитом в дороге, когда дела пойдут туго!
      Он представлял себе, что понравится Далли немного больше.
      Тедди протянул руку за кока-колой и притворился, что изучает надпись на стене о том, как завтракать в "Макдоналдсе".
      Ему казалось забавным, что Далли отвез его так далеко, чтобы встретиться с мамой, ведь он даже не знал, что Далли и ма знают друг друга. Но если Холли Грейс сказала об этом Далли, то все было в порядке - Тедди надеялся, что все было в порядке. Все же ему хотелось, чтобы мама оказалась рядом с ними прямо сейчас.
      Далли спросил так резко, что Тедди вздрогнул:
      - Ты всегда носишь эти очки?
      - Не всегда. - Тедди снял очки, тщательно сложил их и положил на стол. Надпись о завтраках в "Макдоналдсе" сразу же расплылась. - Мама говорит, важно то, что у человека внутри, а не снаружи, например, носит он очки или нет.
      Далли промычал что-то не слишком доброжелательное и кивнул головой на гамбургер:
      - Почему ты не ешь?
      Тедди постучал пальцем по булочке.
      - Я говорил, что хочу простой гамбургер, - пробормотал он, - а этот с кетчупом.
      Лицо Далли приняло отчужденный, непроницаемый вид.
      - Ну и что? Немного кетчупа еще никому не повредило!
      - У меня аллергия, - ответил Тедди.
      Далли фыркнул, и Тедди понял, что он не любит людей, которым не нравится кетчуп, или людей, у которых аллергия.
      Он подумал, что надо во что бы то ни стало съесть гамбургер, просто чтобы показать Далли, что он может это сделать, но его желудок уже чувствовал себя странно, а при виде кетчупа на ум лезли мысли о крови. Кроме того, это кончилось бы зудящей сыпью по всему телу.
      Тедди старался придумать и рассказать что-нибудь такое, чтобы понравиться Далли. Он никогда не задумывался о том, что нужно делать, чтобы нравиться взрослым. Ребята его возраста иногда считали его занудой; иногда он думал, что они тупицы, но со взрослыми такого не было. С минуту он жевал нижнюю губу, а лотом высказался:
      - У меня коэффициент интеллектуального развития сто шестьдесят восемь. Я хожу в класс для одаренных детей.
      Далли опять фыркнул, и Тедди понял, что снова ошибся.
      Получилось так, как будто он хвастался, а Тедди просто думал, что, может быть, это окажется интересным для Далли.
      - Откуда у тебя такое имя - Тедди? - спросил Далли. Он странно произносил это имя, как будто старался как можно быстрее его выговорить.
      - Когда я родился, моя мама читала об одном мальчике, которого звали Тедди, в романе этого известного писателя - Дж.Д.Сэлинджера. Это сокращенно от Теодора.
      Лицо Далли стало еще угрюмее.
      - Дж.Д.Сэлинджера? Неужели никто не зовет тебя Тед?
      - О да! - солгал Тедди. - Почти все. Все ребята. Я думаю, почти все, кроме Холли Грейс и мамы. Вы тоже можете звать меня Тедом, если хотите.
      Далли полез в карман и достал бумажник. Тедди показалось, что его лицо стало жестким и каким-то замерзшим.
      - Пойди и купи себе тот гамбургер, который хочешь.
      Тедди посмотрел на долларовую бумажку, которую протянул ему Далли, и принялся за свой гамбургер:
      - Думаю, подойдет и этот.
      Он медленно развернул обертку.
      Рука Далли прихлопнула гамбургер.
      - Черт возьми, я сказал пойди и купи другой!
      Тедди почувствовал тошноту. Иногда мама кричала на него, если он дерзил ей или не выполнял ее просьб, но от этого у него еще не было так муторно в животе, как сейчас. Он знал, что мама любит его и не хочет, чтобы он вырос тупицей. Но сейчас ему стало ясно, что Далли его не любит. Тедди чувствовал, что он даже не нравится Далли. Он слегка выпятил челюсть и решил взбунтоваться:
      - Я не голоден, и я хочу домой.
      - Ну, это чертовски плохо. Кажется, я уже говорил тебе, что какое-то время мы будем в пути.
      Тедди уставился на него:
      - Я хочу домой! Мне в понедельник надо идти в школу!
      Далли поднялся из-за стола и посмотрел на дверь.
      - Пойдем. Если ты собираешься вести себя как испорченный ребенок, можешь делать это и в машине.
      Тедди вышел за ним на дорогу. Он не верил теперь всем этим глупым историям Холли Грейс. В том, что касалось его, Далли оказался большим старым грубияном. Надев очки, Тедди засунул руку в карман. Рукоятка ножика показалась теплой и успокаивающей, вновь оказавшись в его руке. Он хотел бы, чтобы нож был настоящим. Если бы Великий Бич был здесь, он смог бы позаботиться о старом грубияне Далли Бодине!
      Выехав на шоссе, Далли нажал на акселератор и выехал в левый ряд. Он понимал, что ведет себя как последний сукин сын. Далли знал это, но остановиться не мог. Ярость не покидала его, и Далли хотел врезать по чему-нибудь так сильно, как не делал еще никогда в жизни. Он чувствовал, как в нем разгорается гнев, усиливаясь до такой степени, что он уже почти не справляется с ним, будто часть мужества оставила его. Далли было уже тридцать семь, и ему было нечем особенно похвастаться. Он был второразрядным профессиональным игроком в гольф. Далли потерпел неудачу как муж, оказался в роли преступного отца. А теперь еще это.
      Какая стерва! Проклятая эгоистка, испорченная маленькая богатая дрянь. Родить его ребенка и никому не сказать ни слова! Все эти истории, которыми она пичкала Холли Грейс, - ложь. А он верил в них. Боже, у нее ведь было все в порядке, так она говорила тем вечером, когда они поссорились на автостоянке у "Роустэбаут". Своими изящными пальчиками она нанесла ему самую глубокую рану, какую только может нанести женщина мужчине. Она отняла у него право знать о своем сыне.
      Далли взглянул на мальчика, сидящего на пассажирском сиденье, своего сына, который был плотью от его плоти, таким же, как был Денни. Франческа должна сейчас обнаружить, что Тедди исчез. Эта мысль принесла ему мгновение горького удовлетворения. Он надеялся, что нанес ей достаточно серьезную сердечную рану.
      ***
      Вайнетт почти не изменился, только некоторые магазины выглядели иначе. Рассматривая город через переднее стекло взятой напрокат машины, Франческа почувствовала, что жизнь сделала огромный круг и снова вернула ее в точку, где когда-то все для нее только начиналось.
      Она опустила плечи, безуспешно пытаясь ослабить напряжение в шее. Франческа все еще сомневалась, что поступила правильно, вылетев из Нью-Йорка в Техас, но она провела три невыносимых дня, ожидая, когда зазвонит телефон, и отбиваясь от репортеров, желавших взять у нее интервью по поводу взаимоотношений со Стефаном. Наконец она дошла до состояния, когда надо было хоть что-нибудь предпринять.
      Холли Грейс посоветовала ей вылететь в Вайнетт.
      - Далли всегда отправляется туда в трудную минуту, - сказала она, - а сейчас, я полагаю, ему действительно плохо.
      Франческа постаралась не заметить обвинения, звучавшего в голосе Холли Грейс, но это было трудно. После десяти лет Дружбы их отношения серьезно осложнились. В день прилета Франчески из Лондона Холли Грейс заявила:
      - Я не оставлю тебя в беде, Франческа, потому что сама выбрала этот путь, но должно пройти время, прежде чем я снова смогу тебе поверить.
      Франческа пыталась объяснить ей ситуацию:
      - Я не могла рассказать тебе правду. Ты ведь была с Далли в близких отношениях!
      - И поэтому ты мне лгала? Ты выдала мне эту глупую историю про отца Тедди в Англии, и я верила ей все эти годы. - Лицо Холли Грейс потемнело от гнева. - Как ты не можешь понять, что семья для Далли значит многое? Для других мужчин это может не иметь особого значения, но Далли не похож на других. Всю свою жизнь он пытается создать вокруг себя семью - Скит, мисс Сибил, я, все эти бездомные, которых он годами подбирает.
      Это может просто убить Далли! Его первый сын умер, а второго ты украла!
      Волна гнева накатила на Франческу, тем более сильная, что она почувствовала угрызения совести.
      - Не тебе меня судить, Холли Грейс Бодин! И у тебя, и у Далли были весьма своеобразные представления о морали, и нечего вам показывать на меня пальцем. Ты не знаешь, каково это - ненавидеть себя, быть вынужденной переделывать себя.
      Я поступала так, как было необходимо в то время. И если бы пришлось пройти через это снова, я поступила бы точно так же!
      Холли Грейс застыла.
      - Тогда ты дважды стерва, понимаешь ты это?
      Глаза Франчески наполнились слезами, когда она повернула на улицу, где стоял дом Далли, раскрашенный, как пасхальное яйцо. Ее удручала неспособность Холли Грейс понять, что ее давнишние отношения с Далли были для него не более чем маленьким любовным приключением, конечно же, никак не оправдывающим похищение ее девятилетнего сына. Почему же Холли Грейс не на ее стороне? Франческа сомневалась, правильно ли она поступила, не заявив в полицию, но ей была невыносима мысль, что имя Тедди появится в каждой бульварной газетенке. "Дитя любви телевизионной звезды похищено отцом профессиональным игроком в гольф". Она уже видела их фотографии под такими заголовками. Ее связь со Стефаном получила бы еще более пикантную окраску, и газетчики раскопали бы все старые истории про Далли и Холли Грейс.
      Франческа слишком хорошо помнила, что случилось, когда после фильма "Китайский Кольт" имя Холли Грейс получило известность. Каждая деталь ее необычного замужества с одним из наиболее колоритных игроков профессионального гольфа внезапно оказалась пищей для прессы. Пока одна дикая история сменялась другой, никто из них не мог никуда выйти без своры фоторепортеров. Холли Грейс переносила это лучше Далли, который привык к спортивным репортерам, но не к желтой прессе. Далли не нужно было долго провоцировать, чтобы он пустил в ход кулаки, и в конце концов это привлекло внимание члена руководства ПАГ. После одного особенно неприятного инцидента в Альбукерке Далли на несколько месяцев отстранили от участия в турнирах. Вскоре после этого Холли Грейс развелась с ним, пытаясь сделать их жизнь более спокойной.
      Дом еще сохранил свою пастельную палитру и цепочку прыгающих зайцев, хотя по оранжевым местам уже прошлась рука не столь искусная, как у мисс Сибил. Старая школьная учительница встретила Франческу у двери. Прошло уже десять лет с тех пор, как они виделись в последний раз. Мисс Сибил уменьшилась в размерах, плечи ее ссутулились, но голос не потерял властности.
      - Заходи, дорогая, давай уйдем с холода. Ой, ой, ты, наверное, думала, что едешь в Бостон, а не в Техас, а у нас мороз. Дорогая, я тут в расстроенных чувствах с тех пор, как ты позвонила.
      Франческа нежно обняла ее.
      - Спасибо за приглашение. После всего, что я рассказала вам по телефону, у меня не было уверенности, что вы захотите меня видеть.
      - Не захочу тебя видеть? Милая, да я считала часы до встречи!
      Мисс Сибил прошла на кухню и попросила Франческу сварить им кофе.
      - Не люблю жаловаться, но в старости жизнь не очень-то интересна. Приходится потихоньку отказываться от прежних привычек, да тут еще Далли связался с какой-то ужасной юной особой. Я не смогла заинтересовать ее даже Даниэлой Стил, не говоря уже о классике.
      Она усадила Франческу за кухонный стол напротив себя.
      - Ой, ой, у меня просто слов нет, как я горжусь тобой!
      Когда я думаю, как далеко ты пошла... - Внезапно мисс Сибил вперила во Франческу свой учительский взгляд. - Ну, рассказывай мне все об этой гнусной истории.
      Франческа рассказала ей все, ничего не утаивая. К ее облегчению, мисс Сибил отнюдь не собиралась осуждать ее, как Холли Грейс. Казалось, она понимала, что Франческе было необходимо утвердить свою независимость; однако мисс Сибил была явно обеспокоена, как поведет себя Далли, узнав, что у него есть сын.
      - Я думаю, что Холли Грейс права, - сказала она, подумав. - Даллас должен быть на пути в Вайнетт, и можно не сомневаться, что он воспримет это нелегко. Франческа, ты останешься в комнате для гостей, пока он не приедет.
      Франческа думала остановиться в отеле, но с благодарностью приняла приглашение. В этом доме она почему-то чувствовала себя ближе к Тедди. Через полчаса она уже свернулась калачиком под лоскутным стеганым одеялом; зимнее солнце пробивалось сквозь кружевные шторы, от старого радиатора шел уютный поток тепла. Франческа заснула почти мгновенно.
      Далли не появился и к полудню следующего дня, и Франческа почти помешалась от беспокойства. Может, ей следовало оставаться в Нью-Йорке? А что, если он и не собирается приезжать в Вайнетт?
      А тут еще позвонила Холли Грейс и сообщила, что исчез Скит.
      - Что значит - исчез? - воскликнула Франческа. - Он же обещал позвонить тебе, если что-нибудь услышит!
      - Наверное, Далли позвонил ему и велел держать язык За зубами. Я думаю, что Скит поехал к нему.
      Франческа почувствовала и гнев, и бессилие. Если Далли прикажет Скиту приставить пистолет к виску, то тот, наверное, и это выполнит. Под вечер, когда мисс Сибил отправилась на свои гончарные занятия, Франческа уже места себе не находила. Боясь выйти из дома, чтобы не пропустить приезд Далли, она попыталась почитать материалы по американской истории для экзамена на гражданство, но не смогла сосредоточиться. Франческа решила побродить по дому и зашла в спальню Далли, где в слабеющих лучах зимнего солнца на подоконнике красовалась коллекция его трофеев по гольфу. Франческа взяла журнал по гольфу с его портретом на обложке. "Даллас Бодин - всегда второй, никогда не первый". Она отметила, что морщинки в уголках его глаз стали глубже, а черты лица - резче, но зрелость не отняла у Далли ни грана привлекательности. Он стал еще более великолепным, чем она помнила.
      Франческа рассматривала его лицо, безуспешно пытаясь найти хоть малейшее сходство с Тедди. Еще раз она задумалась о том, как Далли удалось узнать, что Тедди - его сын. Положив журнал, она взглянула на кровать, и на нее нахлынул поток воспоминаний. Здесь был зачат Тедди или это произошло раньше, в луизианском болоте, когда Далли распластал ее на багажнике своего старого "бьюика"?
      Телефон рядом с кроватью зазвонил. Франческа бросилась к нему, ударившись ногой о кровать, и схватила трубку:
      - Алло! Алло?
      В ответ - тишина.
      - Далли? - Его имя прозвучало как рыдание. - Далли, это ты?
      Ни звука. У нее закололо в шее; сердце бешено колотилось.
      Франческа была уверена, что на другом конце провода кто-то держит трубку, и пыталась уловить хоть шорох.
      - Тедди? - прошептала она. - Тедди.., это мама!
      - Это я, мисс Неженка. - Голос Далли был низким и горьким, и ее старое прозвище в его устах звучало как непристойность. - Нам надо поговорить. Встречаемся через полчаса у карьера к северу от города.
      Франческа почувствовала, что сейчас он положит трубку, и выкрикнула:
      - Подожди! Тедди с тобой? Я хочу поговорить с ним!
      Но в ответ уже слышались гудки.
      Она сбежала вниз, схватила замшевую куртку и натянула ее поверх свитера. Утром Франческа завязала волосы на затылке шелковым шарфом, и сейчас в спешке тонкий шелк попал под воротник куртки. Дрожащими руками она распутала шарф. Почему Далли так поступил? Почему не привез Тедди домой? Что, если Тедди болен? А может, случилось что-нибудь ужасное?
      Едва дыша, она завела машину и вывела ее на улицу. Не обращая внимания на знак ограничения скорости, Франческа доехала до первой попавшейся станции обслуживания и спросила, как проехать к карьеру. Ей долго объясняли дорогу, и Франческа проскочила мимо указателя в северной части города, проехала несколько лишних миль и лишь потом обнаружила ровную грязную дорогу, ведущую к карьеру. Франческа сжимала руль так, что заныли руки. Прошел уже час, как позвонил Далли. Ждет ли он ее? Она убеждала себя, что Тедди в безопасности: Далли мог причинить боль ей, но никогда бы не стал мучить ребенка. Но эта мысль мало ее успокаивала.
      Карьер зиял как гигантская рана в земле, голый и отталкивающий в сумеречном сером зимнем свете, подавляя своими размерами. Видимо, последняя смена кончила работу еще днем, потому что большая ровная площадка перед карьером была пуста. Груды красноватой породы лежали около неподвижных вагонеток. Мили безмолвных транспортеров вели к крашенным зеленой краской бункерам, возвышавшимся над землей, как огромные перевернутые воронки. Франческа проехала через площадку к проржавевшему металлическому зданию, но не увидела нигде и признака жизни, никаких машин, только неподвижные карьерные вагонетки.
      "Я приехала слишком поздно, - подумала Франческа. - Далли уже уехал". С пересохшим ртом она съехала с площадки и двинулась по дороге, ведущей к карьеру.
      Взволнованной Франческе казалось, что исполинский нож вспорол землю на своем пути вниз, в преисподнюю. Разоренный, мрачный, сырой каньон карьера тянулся до горизонта. Голые деревья, разбросанные по краю противоположной стороны, были не больше палочек от зубочистки, холмы в отдалении походили на детские песочные куличи. Казалось, даже темнеющее небо съежилось; сейчас оно было похоже на крышку, которую опустили на огромный пустой котел. Содрогаясь, она заставила себя подъехать к самому краю, где слой за слоем открывались две сотни футов красного гранита - процесс осквернения парадоксальным образом раскрывал секреты созидания.
      В сумерках ей едва удалось различить на дне карьера одну из игрушечных машин Тедди.
      Долю секунды она была в замешательстве, а потом поняла, что это вовсе не игрушка, - на дне карьера стояла настоящая машина. Такая же настоящая, как человек-лилипут, прислонившийся к капоту. Франческа на секунду закрыла глаза, и подбородок ее задрожал. Он нарочно выбрал это ужасное место, чтобы она почувствовала себя ничтожной и беспомощной. Пытаясь совладать с собой, она отвела машину от края карьера и медленно поехала вдоль него, чуть не пропустив ведущую вниз крутую гравийную дорогу. Начался медленный спуск.
      Пока темные стены карьера вырастали над ней, Франческа мысленно успокаивала себя. За эти годы она не раз оказывалась перед барьером, казавшимся неприступным, и билась до тех пор, пока не преодолевала его. Далли просто еще один барьер, который она должна преодолеть. И у нее есть преимущество, которого он не мог предусмотреть. Не важно, что он сейчас говорит себе. Далли ожидает, что будет бороться с девочкой, оставшейся в его памяти, - с Неженкой двадцати одного года от роду.
      Даже взглянув с края карьера, Франческа увидела, что Далли в машине один. Подъехав ближе, она не заметила ничего, что убедило бы ее в обратном. Тедди здесь не было. Далли хочет выжать из ситуации все, прежде чем отдаст ей ребенка. Франческа слегка развернулась и остановила машину, не доезжая футов сорок до Далли. Если это - решительное столкновение, то она тоже будет вести свою войну нервов. Стало совсем темно, и Франческа включила фары. Открыв дверь, она спокойно вышла из машины - не торопясь, без лишних движений, не озираясь на неясно виднеющиеся гранитные стены. Она медленно шла к нему в свете фар - прямая спина, руки прижаты к бокам. Порыв холодного воздуха раздул ее шарф и трепал его концы у щек. Франческа встретилась глазами с Далли.
      Он стоял лицом к ней, спиной к машине, прислонившись к капоту, со скрещенными руками и ногами, - отчужденный и наглухо закрытый. Далли стоял с непокрытой головой, поверх фланелевой рубахи был только пуховый жилет без рукавов. Его ботинки испачкались в красноватом песке карьера - он ждал ее здесь какое-то время.
      Франческа подошла, подняв подбородок и спокойно глядя на Далли. Только вблизи стало видно, как ужасно он выглядит - совсем не так, как на обложке журнала. В свете фар она увидела серую, нездоровую кожу и щетину на подбородке. Только ньюмановские голубые глаза не изменились, но сейчас они были холодны и жестки, как порода у нее под ногами. Франческа остановилась перед ним.
      - Где Тедди?
      Порыв ночного ветра пронесся по карьеру, подняв волосы с его лба. Он оторвался от машины и выпрямился во весь рост, не говоря ни слова. Он просто стоял, глядя на нее сверху вниз, как на особенно отвратительный образчик человеческих отбросов.
      - Я бил всего двух женщин в своей жизни, - сказал он наконец, - ты не в счет, потому что это была скорее рефлекторная реакция, когда ты первая меня ударила. Но должен тебе сказать - узнав, что ты мне сделала, я подумываю о том, чтобы схватить тебя и хорошенько отлупить.
      Франческе потребовались все силы, чтобы говорить спокойно.
      - Давай куда-нибудь поедем, где мы сможем сесть, выпить по чашке кофе и все обсудить.
      Его рот скривился в горькую ухмылку.
      - Почему же ты десять лет назад не подумала о том, чтобы нам сесть и выпить кофе, когда обнаружила, что ждешь от меня ребенка?
      - Далли...
      Он повысил голос:
      - Почему же ты не нашла времени позвонить мне и сказать: "Привет, Далли, у нас тут возникла небольшая проблема, по-моему, мы должны сесть и поговорить"?
      Франческа засунула кулаки в карманы куртки и съежилась от холода, стараясь не показать Далли, насколько он ее пугает. Куда делся тот человек, который когда-то был ее любовником, - всегда готовый посмеяться, снисходительный к людским слабостям, неторопливый и приятный, как теплая меласса?
      - Далли, мне нужен Тедди! Что ты с ним сделал?
      - Он выглядит точь-в-точь как мой старик, - сердито заявил Далли, - ну просто вылитая копия этого ублюдка, Джейси Бодина. Джейси тоже лупил женщин. У него это хорошо получалось.
      Так вот как он узнал! Она кивнула в направлении своей машины, не желая оставаться более в этом темном карьере и выслушивать его истории про то, как били женщин:
      - Далли, давай поедем...
      - Ты ведь не могла представить, что Тедди похож на Джейси? Не рассчитывала, что я узнаю его, когда замышляла эту гнусную маленькую войну!
      - Ничего я не замышляла! И это не война. Люди делают то, к чему их вынуждают обстоятельства. Ты помнишь, могла ли я тогда вернуться?! Я не могла примчаться к тебе назад и получить еще один пинок для жизненного опыта.
      - Это было не только твое дело, - ответил он, глаза его сверкнули от гнева. - И я не желаю слушать весь этот феминистский вздор о том, что у меня нет никаких прав, потому что я - мужчина, а ты - женщина и что это твоя плоть! Это и моя плоть! Хотел бы я посмотреть, как бы ты обзавелась этим парнем без меня.
      Франческа перешла в атаку:
      - И что бы ты сделал, приди я к тебе десять лет назад и скажи, что беременна? Ты ведь был женат, помнишь?
      - Женат или нет, но я бы позаботился о тебе, можешь быть уверена!
      - В том-то и дело! А я не хотела, чтобы ты обо мне заботился!
      У меня ведь ничего не было, Далли. Я была маленькой глупой девчонкой, которая считала, что мир придумали для моего удовольствия. Я должна была научиться работать. Мне пришлось мыть туалеты, питаться едой из мусорных ящиков и потерять последние остатки гордости, прежде чем у меня появилось хоть какое-то чувство собственного достоинства. Я не могла отказаться от этого и прибежать к тебе под крыло. Я должна была сама растить этого ребенка. Это был единственный способ спастись.
      Холодное, непроницаемое лицо Далли не смягчилось, и Франческа рассердилась на себя за бесполезную попытку что-либо ему объяснить.
      - Далли, я хочу, чтобы сегодня вечером ты вернул мне Тедди, иначе я иду в полицию.
      - Если бы ты хотела обратиться в полицию, то уже сделала бы это!
      - Единственная причина, почему я пока этого не сделала, - не хочу огласки для Тедди. Поверь мне, больше откладывать я не буду! - Она шагнула к нему ближе, демонстрируя свою решимость. - Не надо меня недооценивать, Далли. Не путай меня с той девочкой, которую ты знал десять лет назад.
      Мгновение Далли ничего не отвечал. Он отвернулся и уставился в ночь.
      - Другая женщина, которую я ударил, была Холли Грейс.
      - Далли, я не желаю слушать...
      Он схватил ее за руку.
      - Придется выслушать. Я хочу, чтобы ты абсолютно точно уяснила себе, с каким сукиным сыном ты будешь иметь дело. Я избил Холли Грейс после смерти Денни - вот какой я мужчина. И знаешь почему?
      - Не... - Франческа попыталась вырваться, но он только крепче сжал ее руку.
      - Потому что она плакала! Вот почему я ее избил. Я бил эту женщину потому, что она плакала после смерти ее ребенка. - Резкие тени от фар легли на его лицо. - Ты понимаешь теперь, что я могу сделать с тобой?
      Он блефовал, Франческа это знала; она чувствовала это. В каком-то смысле Далли открылся, и она смогла заглянуть к нему в душу. Она нанесла ему глубокую душевную рану, и Далли решил ее наказать. Наверное, он действительно хотел бы ее ударить, но не смог - Франческа в этом убедилась.
      С большей ясностью, чем ей бы хотелось, она наконец поняла глубину его горя. Франческа чувствовала его каждым своим нервом: в нем, как в зеркале, отражалось ее собственное горе. Все в ее душе восставало против мысли о том, чтобы жить в постоянно травмирующей ситуации. Ее сын находился у Далли, но она знала, что он не сможет удержать его надолго. Он хотел избить ее, но это было против его натуры, поэтому Далли искал другой способ наказать ее, другой способ заставить ее страдать. Франческа почувствовала, как у нее задрожал подбородок. Далли умный, и если будет размышлять об этом достаточно долго, то сможет придумать способ ей отомстить. Она должна остановить его до того, как это случится. Ради них обоих, ради Тедди она должна все это остановить.
      - Как-то давно я слышала, что богатые люди тратят так много сил, чтобы защитить свое достояние, что теряют представление об истинных ценностях жизни.
      Она шагнула вперед, не касаясь Далли, но так, чтобы смотреть ему прямо в глаза.
      - Я сделала удачную карьеру, Далли, - у меня семизначный счет в банке, ценные бумаги... У меня дом и красивая одежда.
      В моих ушах - бриллиантовые серьги по четыре карата. Но я никогда не забываю о самом важном в моей жизни.
      Она подняла руки к ушам и вынула бриллиантовые серьги из мочек. Они лежали на ее ладони холодные как льдинки. Франческа протянула их Далли.
      Впервые он выглядел сбитым с толку.
      - Что ты делаешь? Мне они не нужны! Боже, ребенок у меня не ради выкупа!
      - Я знаю. - Она потрясла бриллианты на ладони, и они засверкали в свете фар. - Я больше не твоя Неженка, Далли. Я хочу, чтобы ты совершенно ясно понял, что в жизни для меня важнее всего и на что я пойду, чтобы вернуть Тедди! - Она сжала бриллианты в кулаке. - Самое важное в моей жизни - мой сын. И если дело касается Тедди, на все остальное мне наплевать!
      Пока Далли смотрел на нее, дочь Блэк Джека Дея одним сильным движением руки швырнула свои безупречные бриллиантовые серьги по четыре карата далеко в самую темную часть карьера.
      Секунду Далли не говорил ни слова. Он поднял ногу и оперся ботинком о бампер машины, глядя в направлении, куда она кинула серьги, и наконец посмотрел на нее:
      - А ты изменилась, Френси. Знаешь это?
      Она кивнула.
      - Тедди - необычный мальчик.
      То, как Далли это произнес, не звучало комплиментом.
      - Тедди - лучший мальчик на свете! - резко ответила она.
      - Ему нужен отец! Мужское влияние, которое поможет ему сделаться тверже. Мальчик слишком мягкий. И первое, что ты должна сделать, рассказать ему обо мне.
      Франческе захотелось закричать на него, сказать ему, что она никогда этого не сделает, но она тут же с болезненной ясностью поняла - слишком много людей знали правду, чтобы и дальше скрывать ее от сына. Франческа неохотно кивнула.
      - Нам нужно наверстать много прошедших лет, - сказал Далли.
      - Я не собираюсь ничего наверстывать.
      - А я не собираюсь исчезать из его жизни. - Его лицо снова стало угрюмым и жестким. - Мы можем решить этот вопрос между собой, или я найму какого-нибудь адвоката-кровопийцу, и он заставит тебя сделать это.
      - Я не хочу травмировать Тедди!
      - Тогда нам лучше решить дело миром. - Он снял ногу с бампера, подошел к дверце и забрался в машину. - Езжай домой. Я привезу его завтра.
      - Завтра? Он нужен мне сейчас же! Вечером!
      - Ну уж прямо сейчас! - с ухмылкой ответил Далли, захлопывая дверцу.
      - Далли! - Она бросилась к нему, но машина уже тронулась с места, разбрасывая из-под колес гравий. Франческа пронзительно кричала ему вслед, пока не поняла, что это бесполезно, и ринулась к своей машине.
      Сначала двигатель не заводился, и она испугалась, что посадила аккумулятор, оставив фары включенными. Когда наконец двигатель заработал, Далли уже исчез из виду. Она выехала вслед за ним, не обращая внимания на то, что машину нещадно заносит. Выбравшись наверх, Франческа смутно увидела вдали красные фонари его машины. Она нажала на газ, и шины бешено скользнули по мокрой дороге. Если бы не было так темно!
      Франческа вылетела на шоссе и погнала машину вслед за ним.
      Несколько миль она держалась за Далли, не обращая внимания на визг шин на поворотах и разгоняясь на прямых участках дороги до безумной скорости. Он знал узкие боковые дороги, а она нет, но Франческа не собиралась отступать. Он не сделает такого с ней! Она знала, что причинила ему боль, но это не дает права Далли терроризировать ее. На спидометре было уже шестьдесят пять, а потом и семьдесят миль в час...
      Если бы Далли в конце концов не выключил фары, она могла бы его догнать.
      Глава 26
      Подъезжая к дому Далли, Франческа почувствовала, что совершенно окоченела. Устало выбираясь из машины, она вновь вспоминала эпизоды их столкновения в карьере. Большинство мужчин были бы счастливы, избавившись от бремени нежеланного ребенка. И почему ей не попался один из них?
      - Эй! ..мисс Дей?
      Сердце Франчески сжалось, когда она услышала юный девичий голос, раздавшийся со стороны ореховых деревьев, росших вдоль подъездной аллеи. "Только не сегодня, - подумала она. - Не сейчас, когда я чувствую себя так, будто перенесла на плечах тысячу фунтов. И как они ухитряются меня находить?"
      Еще не обернувшись на голос, Франческа знала, кого сейчас увидит отчаявшееся юное лицо, жесткое и грустное, безвкусные сережки, дешевую одежду. Она даже знала историю, которую сейчас услышит. Но сегодня на нее навалилось слишком много своих проблем, чтобы решать еще чьи-то.
      Девушка, одетая в джинсы и грязную розовую блузку, шагнула прямо в пятно неяркого света, падавшего на аллею из кухонного окна. На девушке было слишком много косметики; ее расчесанные на пробор волосы закрывали лицо.
      - Я.., ну.., я видела вас раньше на заправочной станции. Я сначала не поверила, что это вы. Я слышала от одной девочки, которую как-то встретила, что.., вы знаете.., вы можете, ну...
      Молва, прошедшая среди беглецов... Она следовала за ней от Далласа до Сент-Луиса, от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка.
      Похоже, что сейчас ее репутация самого большого простака В мире дошла и до маленьких городков вроде Вайнетта. Франческе хотелось повернуться и уйти. Ей очень хотелось так сделать, но ноги не могли сдвинуться с места.
      - Как ты нашла меня? - спросила она.
      - Я.., ну.., я спрашивала. Кто-то сказал мне, что вы остановились здесь.
      - Как тебя зовут?
      - Дора, Дорали. - Девушка подняла сигарету, зажатую между пальцами, и затянулась.
      - Стань-ка к свету, чтобы я могла тебя разглядеть.
      Дорали неохотно подчинилась, двигаясь так, будто переставлять ноги в красных полотняных теннисных туфлях стоило ей нечеловеческих усилий. "Не больше пятнадцати лет, - подумала Франческа, - хотя, конечно, она будет утверждать, что ей уже восемнадцать". Подойдя ближе, Франческа всмотрелась в лицо девушки. Зрачки не были расширены; говорит запинаясь, но разборчиво. В Нью-Йорке, если у Франчески возникало подозрение, что девушка употребляет наркотики, она отдавала ее в старый приют в Бруклине, где работали монахини, специализировавшиеся на помощи подросткам-наркоманам.
      - Когда ты ела что-нибудь приличное? - спросила Франческа.
      - Я сыта, - вызывающе ответила девушка.
      Кондитерские бары, подумала Франческа. И пеностироловые чашки с химическим желе. Иногда уличные дети сбрасывались и кормились около забегаловок.
      - Давай-ка зайдем внутрь и поговорим.
      - Пожалуй. - Девушка пожала плечами и бросила сигарету на аллею.
      Франческа вела ее к кухонной двери, а в ушах звучал насмешливый голос Холли Грейс:
      - Ты и твои подростки-проститутки! Позволь уж правительству заботиться об этих детях, как это и положено. Клянусь Богом, у тебя совсем нет здравого смысла!
      Но Франческа знала, что у правительства не хватает приютов, чтобы позаботиться обо всех этих детях. Власти просто отсылали их к родителям, где, как правило, все начиналось сначала.
      Впервые Франческа столкнулась с проблемой беглецов в Далласе после того, как сделала одно из своих первых телешоу. Передача была посвящена проституции в подростковой среде, и Франческа была просто поражена той властью, которой обладали сутенеры над девочками, еще почти детьми. Сама не понимая, что делает, она взяла двух девочек домой и изводила социальные службы до тех пор, пока не пристроила их в воспитательные дома.
      Слухи о Франческе потихоньку распространялись, и каждые несколько месяцев ей на руки сваливалась беглянка. Сначала в Далласе, потом в Лос-Анджелесе, потом в Нью-Йорке, выходя поздно вечером с работы, она могла встретить за порогом очередную девочку, до которой дошла молва - Франческа Дей помогает девушкам, попавшим в беду. Часто они просто хотели есть; иногда им нужно было куда-то спрятаться от сутенеров. Они были неразговорчивы - этим девочкам слишком часто отказывали. Они просто сутулились перед ней, как эта девочка, куря сигарету или кусая ногти и надеясь, что Франческа Дей поймет, что она - их последняя надежда.
      - Я должна позвонить твоей семье, - сказала Франческа, разогревая тарелку с остатками еды в микроволновой печке и ставя ее перед девочкой рядом с яблоком и стаканом молока.
      - Мою мамашу не колышет, что со мной творится, - ответила Дорали, нагнувшись над столом так низко, что волосы почти коснулись стола.
      - Все равно я должна позвонить ей, - твердо заявила Франческа. Пока Дорали расправлялась с едой, Франческа набрала номер в Нью-Мехико, который неохотно дала ей девочка. Дорали была права. Ее мамашу действительно ничего не интересовало.
      Наевшись, Дорали стала отвечать на вопросы Франчески.
      Она голосовала на шоссе, когда Франческа заехала на автостанцию узнать дорогу на гравийный карьер. Она жила на улицах Хьюстона и какое-то время провела в Остине. Ее сутенер бил ее за то, что Дорали находила не слишком много клиентов. Кроме того, она начала бояться заболеть СПИДом.
      Франческа слышала похожие истории уже много раз. Через час она уложила девочку на маленькую кровать в комнате для рукоделия и тихонько разбудила мисс Сибил, чтобы рассказать ей о том, что произошло в карьере, Мисс Сибил провела с ней несколько часов, пока Франческа не настояла, чтобы она снова улеглась в постель. Сама она знала, что уже не заснет, и вернулась на кухню, где сполоснула грязную посуду от ужина Дорали и загрузила ее в посудомоечную машину. Потом она застелила кухонные ящики свежей бумагой, найденной в буфете. В два часа ночи она начала печь пироги. Ей было все равно чем заниматься, лишь бы поскорее промелькнули эти длинные ночные часы.
      ***
      - Что это вон там, Скит? - Тедди прыгал вверх и вниз на заднем сиденье и показывал в боковое окно машины. - Вон там? Что за животные на холмах?
      - Помнится, я сказал тебе пристегнуться ремнем! - резко сказал Далли, сидя за рулем. - Черт побери, Тедди, я не хочу, чтобы ты бесился, когда я веду машину. Пристегивайся сейчас же или мы съедем с дороги!
      Скит неодобрительно взглянул на Далли, а потом посмотрел через плечо на Тедди, который нахмурился за его спиной точно так же, как Далли хмурился на людей, которые ему не нравились.
      - Это ангорские козы, Тедди. Здешние люди разводят их из-за шерсти, из которой делают чудесные мохеровые свитера.
      Но Тедди уже не интересовали козы. Он почесывал шею и забавлялся с концом незастегнутого ремня безопасности.
      - Ты застегнул его? - хмуро спросил Далли.
      - Угу. - Тедди застегнул ремень так медленно, как только мог.
      - Да, сэр, - сделал ему выговор Далли. - Когда разговариваешь со взрослыми, ты должен говорить "сэр" или "мэм". Если ты живешь на севере, вовсе не значит, что у тебя не должно быть хороших манер. Ты понял?
      - Угу.
      Далли повернулся назад.
      - Да, сэр, - тихо пробормотал Тедди и взглянул на Скита. - А когда я увижу маму?
      - Теперь уже скоро, - ответил Скит. - Слазь-ка в холодильник и посмотри, может быть, там найдется для тебя баночка "Доктора Пеппера"?
      Пока Тедди возился с холодильником, Скит включил радио и переключил звук на задние динамики, чтобы мальчик не мог их слышать. Придвинувшись на несколько дюймов к Далли, он заметил:
      - Что ты прицепился к нему, как армейский сержант?
      - Не встревай, - отрезал Далли. - Даже не знаю, зачем я позвонил и попросил тебя приехать! - Он помолчал минуту, вцепившись в руль. - Ты видел, что она с ним сделала? Он распространяется о своем коэффициенте умственного развития и об аллергиях! А смотри, что получилось в мотеле, когда я попытался слегка покатать с ним футбольный мяч!
      Он самый неуклюжий мальчишка, какого я видел. Если он не справился с футбольным мячом, то воображаю, что он будет выделывать с мячом для гольфа.
      Скит на минуту задумался.
      - Спорт - это еще не все.
      Далли понизил голос:
      - Я это знаю. Но ребенок выглядит нелепо. Можешь ты мне сказать, о чем он думает за своими очками? И потом, он подтягивает штаны до подмышек! Какой еще ребенок так высоко носит штаны?
      - Наверное, он боится, что они с него свалятся. У него ведь бедра поменьше, чем у тебя.
      - Да? Ну ладно, тогда другое дело. Он такой тщедушный.
      Ты помнишь, какой большой был Денни, прямо с самого рождения?
      - У Денни мама была гораздо выше, чем у Тедди.
      Челюсти Далли окаменели, и Скит не сказал больше ни слова.
      На заднем сиденье Тедди прикрыл один глаз, а другим стал вглядываться в банку "Доктора Пеппера". Он почесал сыпь на животе под футболкой. Тедди не мог расслышать слов мужчин впереди, но знал, что разговор шел о нем. Скит был классный парень, а Далли - большой болван, Великая Большая Задница.
      Глубины банки "Доктора Пеппера" затуманили его взор, и он чувствовал себя так, будто в горле у него застряла большая зеленая скользкая лягушка. Вчера Тедди окончательно перестал притворяться перед собой, что все в порядке, потому что он знал - это не так. Он не верил, что мама сказала Далли вот так увезти его из Нью-Йорка, что бы он там ни говорил. Тедди подозревал, что Далли его похитил, и старался не паниковать. Но он чувствовал, что случилось что-то плохое, и хотел к маме.
      Лягушка в его горле раздулась. Ему безумно хотелось расплакаться, как капризному малолетке, но Тедди взглянул на переднее сиденье. Он убедился, что внимание Далли поглощено управлением машиной, и его пальцы скользнули к пряжке ремня. Беззвучно он расстегнул его. Никакая задница не сможет приказывать Великому Бичу!
      ***
      Франческе снился сон о научном проекте Тедди. Ее посадили в стеклянную клетку с ползающими по ней насекомыми, и кто-то гигантской булавкой старался протыкать их, пригвождая к месту. Очередь дошла до нее. А потом она увидела по другую сторону стекла лицо Тедди, глядящего на нее. Франческа старалась пробиться к нему, добраться до него...
      - Мама! Мама!
      Вздрогнув, она проснулась. С путающимися со сна мыслями Франческа почувствовала, как кто-то маленький и напряженный летит к ней.
      - Мама!
      Несколько секунд она не могла сообразить, во сне это или наяву, и лишь потом осознала пронзительный смысл этих слов.
      - Тедди? Тедди! - Франческа схватила маленькое тельце и притянула его к себе, смеясь и плача. - О мой малыш...
      Она почувствовала щекой холод его волос, как будто он только что пришел с улицы. Франческа подхватила его на кровать и обхватила его лицо ладонями, целуя снова и снова. Она наслаждалась, вновь ощущая его маленькие руки, обвившиеся вокруг ее шеи, его прижавшееся к ней тело, эти чудные волосы, запах маленького мальчика. Ей хотелось облизать его щеки, как кошка-мать облизывает своих котят.
      Франческа смутно ощущала, что на них смотрит Далли, прислонившись к дверям спальни, но была слишком захвачена своим счастьем, чтобы обращать на это внимание. Рука Тедди лежала в ее руке. Он уткнулся в ее шею, и Франческе передалась дрожь мальчика.
      - Все в порядке, малыш, - прошептала она, - все в порядке.
      Франческа подняла голову, и ее глаза случайно встретились с глазами Далли. Он казался таким грустным и одиноким, что на мгновение ей безумно захотелось протянуть руку и поманить его присоединиться к ним. Далли повернулся, выходя из комнаты, и она почувствовала недовольство собой. Но потом Франческа забыла о Далли, потому что Тедди занял все ее внимание.
      Прошло некоторое время, прежде чем каждый из них пришел в себя и смог говорить. Франческа заметила, что Тедди весь покрыт бледными красными пятнами и чешется.
      - Ты ел кетчуп, - сказала она с мягким укором, гладя его спину под футболкой. - Зачем ты ел кетчуп, малыш?
      - Мама, - прошептал он, - я хочу домой.
      Франческа спустила ноги с кровати, все еще держа Тедди за руку. Она собиралась рассказать Тедди о Далли. Прошлой ночью, застилая кухонные ящики и готовя пироги, она решила, что лучше было бы подождать с этим до возвращения в Нью-Йорк, когда все успокоится. Но сейчас, глядя в это маленькое встревоженное лицо, Франческа решила, что откладывать больше нельзя.
      Воспитывая Тедди, она никогда не позволяла себе лгать ему по мелочам, как делает большинство матерей, покупая себе покой. А Франческа не могла выдумать даже какую-нибудь более или менее правдоподобную историю про Санта-Клауса. Но сейчас она будет уличена во лжи, и в откровенной лжи!
      - Тедди, - сказала она, сжав в своих руках обе его ладони, - мы много раз разговаривали с тобой о том, как важно не врать.
      Хотя порой матери бывает трудно говорить правду, особенно когда ее ребенок слишком мал и может ее не понять.
      Без предупреждения Тедди выдернул руку и спрыгнул с кровати.
      - Я должен пойти поглядеть, как там Скит, - сказал он. - Я обещал ему, что сразу же вернусь. Сейчас я должен идти.
      - Тедди! - Франческа спрыгнула с кровати и поймала его за руку прежде, чем он добежал до двери. - Тедди, нам с тобой надо поговорить.
      - Я не хочу, - пробормотал он.
      "Он знает, - подумала Франческа. - На каком-то подсознательном уровне Тедди понимает - я собираюсь рассказать ему что-то, чего он не желает слушать". Она обняла Тедди за плечи.
      - Тедди, это о Далли.
      - Я не хочу слышать!
      Франческа крепче прижала Тедди к себе, шепча ему на ухо:
      - Много лет назад мы с Далли знали друг друга, радость моя. Мы.., мы любили друг друга! - Она поморщилась от еще одной лжи во спасение, но решила, что это лучше, чем посвящать Тедди в детали, которые он может не понять. - Мы не поладили, золотко мое, и нам пришлось разойтись.
      Франческа встала на колени перед Тедди, чтобы видеть сто лицо, руки ее скользнули вниз и поймали его маленькие запястья, потому что он все еще старался убежать.
      - Тедди, то, что я говорила тебе о твоем отце - про то, как мы познакомились в Англии и он умер...
      Тедди тряс головой, его небольшое лицо в аллергических пятнах было искажено страданием.
      - Я должен идти! Я обещал, мама! Я должен идти! Далли - тупица! Я его ненавижу!
      - Тедди...
      - Нет! - Собрав все свои силенки, он вырвался из ее рук и, прежде чем она смогла его поймать, вылетел из комнаты. Франческа слышала, как его ноги быстро и сердито протопали по лестнице.
      Она снова опустилась на колени. Ее сын, друживший со всеми взрослыми мужчинами, встречавшимися в его жизни, не любит Далли Бодина! На мгновение она почувствовала мелочное чувство удовлетворения, но потом вдруг поняла независимо от того, нравится это ей или нет, Далли придется войти в жизнь Тедди. Как это скажется на сыне - ненависть к мужчине, которого ему рано или поздно придется признать отцом?
      Запустив пальцы в волосы, Франческа встала и закрыла дверь, чтобы одеться. Натянув широкие брюки и свитер, она вспомнила лицо Далли, его выражение, когда он смотрел на них с сыном. В этом выражении было что-то знакомое, что-то напомнившее ей потерявшихся девочек-подростков, которые ждали ее по ночам за дверью студии.
      Франческа посмотрела на себя в зеркало. Уж слишком у нее разыгралось воображение! Далли Бодин - не убежавший из дома подросток, и не стоит поддаваться мимолетному сочувствию к человеку, который не намного лучше обычного преступника!
      Заглянув в комнату для рукоделия и убедившись, что Дорали еще спит, Франческа потратила несколько минут, чтобы прийти в себя, позвонить и назначить встречу с одним из местных работников социального обеспечения, а потом отправилась на поиски Тедди. Она нашла его сидящим на табуретке около верстака в подвальном этаже, где Скит шлифовал шкуркой деревянную головку клэба. Они не разговаривали, но молчание было скорее дружеским, чем враждебным. Франческа заметила на щеках сына подозрительные потеки и обняла его за плечи; сердце ее пронзила боль. Она не видела Скита десять лет, но он кивнул ей так, будто они расстались минут десять назад. Она кивнула в ответ. Отопительная труба над ее головой уютно потрескивала.
      - Тут Тедди собрался быть моим ассистентом, когда я буду насаживать эти железки, - объяснил Скит. - Я раньше и мысли не допускал позволять маленьким детям помогать мне насаживать клэбы, но Тедди самый ответственный мальчик из всех, кого я встречал. Он знает, когда говорить, а когда надо и помолчать. Мне нравится это в мужчинах.
      Франческе хотелось поцеловать Скита, но она не могла этого сделать и потому просто прижалась губами к макушке сына.
      - Я хочу домой, - резко сказал Тедди, - когда мы можем уехать?
      Франческа вдруг почувствовала, как напряглось все его тело.
      Она поняла, что в мастерскую вошел Далли, еще до того, как услышала его голос.
      - Скит, как насчет того, чтобы ты взял Тедди наверх попробовать шоколадных пирожных на кухне?
      Тедди соскочил с табуретки с быстротой, говорящей скорее о его желании убраться подальше от Далли, чем о стремлении к шоколадным пирожным. Что между ними могло произойти, если Тедди вдруг стал таким? Он ведь всегда любил рассказы Холли Грейс. Как удалось Далли за столь короткий срок добиться столь полного отчуждения?
      - Пойдем, мама! - сказал Тедди, хватая ее за руку. - Пойдем скушаем по пирожному. Пойдем, Скит! Пойдемте!
      Далли тронул его за руку:
      - Вы со Скитом поднимайтесь, а я хочу минутку поговорить с твоей матерью.
      Тедди крепче ухватил Франческу за руку и обернулся к Скиту:
      - Мы должны насадить эти клэбы, правда? Ты сказал, что мы должны сделать эти клэбы! Давай начнем прямо сейчас. Мама нам поможет.
      - Вы сможете сделать их чуть позже, - сказал Далли резче. - Я хочу поговорить с твоей матерью.
      Скит положил деревянную головку клэба, которую держал в руках:
      - Пойдем, парень. Тут есть призы по гольфу, которые я хотел непременно тебе показать.
      Как ни хотелось Франческе отдалить столкновение, она знала, что это ей не удастся. Ласково освободившись из рук Тедди, она кивнула на дверь:
      - Иди, мое солнышко! Я буду через минуту.
      Тедди упрямо выставил подбородок. Он посмотрел на Франческу, потом на Далли. Волоча ноги, он пошел было к двери, но, не дойдя до нее, обернулся и сердито взглянул на Далли.
      - Ты ее не мучай! - закричал он. - Если будешь мучить, я тебя убью!
      Франческа была шокирована, но Далли не проронил ни слова. Он просто стоял и смотрел на Тедди.
      - Далли не собирается меня мучить! - быстро воскликнула она, огорченная взрывом чувств Тедди. - Мы с ним старые Друзья!
      Слова чуть не застряли у нее в горле, но она попыталась улыбнуться. Скит взял Тедди за руку и повел к лестнице, но перед этим мальчишка бросил угрожающий взгляд через плечо.
      - Что ты ему сделал? - спросила Франческа, когда Тедди уже не мог их услышать. - Я еще не видела, чтобы он так с кем-нибудь вел себя.
      - Я не собираюсь завоевывать у него популярность, - холодно ответил Далли. - Я хочу быть его отцом, а не лучшим другом.
      Его ответ взбесил ее почти так же, как и испугал.
      - Но ты не можешь просто так вломиться в его жизнь после девяти лет отсутствия и ожидать, что тут же станешь его отцом!
      Во-первых, ты ему не нравишься. А во-вторых, я этого не допущу!
      У Далли затвердели скулы.
      - Кажется, я говорил тебе в карьере, Франческа, мы можем решить этот вопрос сами, а можем нанять для этого кровопийц-адвокатов. Сейчас у отцов есть права - ты что, газет не читаешь? И выкинь из головы, что вы улетите обратно раньше чем через несколько дней! Нам потребуется время, чтобы привести в порядок все эти дела.
      Франческа подсознательно пришла к тем же выводам, но сейчас посмотрела на Далли с недоверием:
      - Я не намерена здесь оставаться! Тедди нужно возвращаться в школу. Мы уедем сегодня после обеда.
      - Не думаю, что это удачная мысль. У тебя было девять лет!
      А мне ты отпускаешь всего несколько дней.
      - Ты похитил его! - воскликнула Франческа. - Я не дам тебе и...
      Он проткнул воздух пальцем, как сердитый новобранец на плакате:
      - Ты не можешь выделить даже пару дней, чтобы уладить эти дела! Так, значит, все эти твои слова о том, что он для тебя самое важное в жизни, просто болтовня?
      Его враждебность привела Франческу в ярость.
      - С чего ты это взял? Тебе нет дела до Тедди! Ты просто используешь ребенка для того, чтобы отплатить мне, чтобы утвердить свое мужское "я"!
      - Не практикуйся на мне в популярной психологии, мисс Неженка, холодно ответил Далли. - У тебя нет ни малейшего представления о моих делах.
      Франческа упрямо выставила подбородок и уставилась на него:
      - Однако я вижу, что ты умудрился испортить отношения с ребенком, которому нравятся абсолютно все люди на свете, особенно мужчины!
      - Да? - усмехнулся Далли. - Ну, это неудивительно, потому что я еще не видел ребенка, который бы так нуждался в мужском влиянии. Ты что, так занята своей проклятой карьерой, что не могла найти пару часов и сводить его на игры Малой лиги или что-нибудь в этом роде?
      Франческу наполнила холодная ярость.
      - Сукин сын! - прошипела она. Оттолкнув его, она быстро пошла к лестнице.
      - Френси!
      Франческа проигнорировала этот призыв. Сердце ее колотилось, она чувствовала себя последней дурой, допустив даже минутное сочувствие к этому человеку. Она взбежала по лестнице и открыла дверь, ведущую в заднюю прихожую.
      "Я справлюсь со всеми адвокатами на свете, - пообещала себе Франческа, - но этот мужчина и близко не подойдет к моему сыну!"
      - Френси!
      Франческа слышала, как он идет за ней по лестнице, и ускорила шаг. Наконец он догнал ее и схватил за руку.
      - Послушай, Френси, я не собираюсь...
      - Не прикасайся ко мне! - Франческа старалась сбросить его руку, но он крепко держал ее, не отпуская. В глубине души она понимала, что Далли попытается извиниться, но была слишком расстроена, чтобы выслушивать его извинения.
      - Френси! - Он крепче схватил ее за плечи и посмотрел на нее сверху вниз. - Прости меня!
      Франческа его оттолкнула:
      - Отпусти меня! Нам не о чем больше разговаривать!
      Но Далли и не собирался ее отпускать.
      - Я хочу сказать тебе, что если вел себя как свинья...
      Он прервался, потому что неизвестно откуда на него налетел маленький ураган.
      - Я говорил тебе не мучить маму! - кричал Тедди, пиная и колотя его изо всех своих силенок. - Ты - старая задница!
      Старая задница!
      - Тедди! - закричала Франческа, поворачиваясь к сыну после того, как Далли от неожиданности отпустил ее.
      - Ненавижу тебя! - кричал Тедди на Далли с покрасневшим от ярости лицом. Слезы бежали по его щекам, но мальчик продолжал нападать. - Я убью тебя, если будешь ее мучить!
      - Я не собираюсь ее мучить! - сказал Далли, стараясь отступить от его кулачков. - Тедди! Я не собираюсь мучить ее!
      - Прекрати, Тедди! - закричала Франческа. Но ее голос прозвучал так испуганно, что только усугубил ситуацию. Франческа посмотрела на Далли - он выглядел столь же беспомощным, как и она сама.
      - Ненавижу тебя! Я тебя ненавижу!
      - Ты смотри, совсем его не убей! - раздался протяжный женский голос с другого конца прихожей.
      - Холли Грейс! - Тедди оставил Далли в покое и бросился в одно из немногих безопасных убежищ в этом мире, который стал таким запутанным.
      - Привет, Тедди! - Холли Грейс поймала его и нежно прижала маленькую головку к своей груди. Потом она ласково погладила его узкие плечи. - Ты был просто молодец, золотко! Далли такой большой, но ты держался просто прекрасно.
      Франческа и Далли дружно расхохотались.
      - Какого черта вы не сказали ему что-нибудь в этом роде?
      - И в самом деле, Холли Грейс!
      Взглянув поверх головы Тедди, Холли Грейс оценила их измятую одежду, раскрасневшиеся, ожесточенные лица и покачала головой:
      - Черт побери, кажется, я пропустила самое замечательное воссоединение, с тех пор как Шерман помирился с Атлантой!
      Глава 27
      Франческа оторвала Тедди от Холли Грейс. Обняв сына, прижавшегося к ее боку, она вывела его из прихожей. Они отправились в переднюю часть дома, намереваясь подняться наверх, собрать вещи и навсегда покинуть Вайнетт. Но, пройдя под сводчатым проходом в гостиную, она остановилась как вкопанная.
      Казалось, весь мир собрался поглазеть на крушение ее жизни.
      У окна стоял Скит Купер, доедая кусок шоколадного пирожного.
      Рядом с Дорали на диване сидела мисс Сибил. Женщина, нанятая для помощи мисс Сибил по уборке дома, только что вошла в дом.
      А по ковру взад и вперед ходил Джерри Джеффи.
      Франческа обернулась, чтобы потребовать у Холли Грейс объяснений по поводу присутствия Джерри, и увидела, что ее лучшая подруга занята тем, что обнимает Далли рукой за талию.
      Если у Франчески и оставались вопросы по поводу верности Холли Грейс, то сейчас ее намерения защищать Далли проявились сами собой.
      - Ты что, привела с собой весь мир? - сердито сказала Франческа.
      Холли Грейс посмотрела на Франческу через плечо и, впервые заметив Джерри, выругалась, чего Франческа с Тедди предпочли не расслышать.
      Джерри производил впечатление хорошо выспавшегося человека; он тут же направился к Холли Грейс:
      - Ты не могла мне позвонить и объяснить, что случилось?
      - Позвонить тебе? - закричала Холли Грейс. - Почему это я должна была тебе звонить и какого черта ты здесь делаешь?
      Уборщица тянула время, вешая пальто и разглядывая всех с плохо скрываемым любопытством. Далли рассматривал Джерри со смесью враждебности и интереса. Это был единственный человек, кроме него, способный довести прекрасную Холли Грейс до белого каления.
      Франческа почувствовала, как к вискам подступает ноющая боль.
      - Как это понимать, какого черта я здесь делаю? - ответил Джерри. - Я позвонил Наоми из Вашингтона, узнал, что Тедди похитили и что все вы расстроены. Что же, по-вашему, мне оставалось делать? Сидеть в Вашингтоне, делая вид, что ничего не случилось?
      Перепалка между Холли Грейс и Джерри продолжалась, когда зазвонил телефон. Все, включая и даму-уборщицу, проигнорировали его. Франческа почувствовала, что задыхается. Она думала только о том, чтобы поскорее увезти отсюда Тедди. Телефон продолжал звонить, и уборщица отправилась на кухню, чтобы снять трубку. В наступившей тишине Холли Грейс и Джерри принялись за старое.
      Тут Далли обратил внимание на Дорали.
      - Кто это? - спросил он тоном, выражающим нечто большее, чем просто любопытство.
      Скит покачал головой и пожал плечами.
      Мисс Сибил рылась в своей сумочке для рукоделия в поисках канвы.
      Холли Грейс метнула на Франческу уничтожающий взгляд.
      Вслед за своей бывшей женой Далли повернулся к Франческе за объяснением.
      - Ее зовут Дорали, - сухо ответила Франческа. - Ей нужно место, чтобы остановиться на время.
      Далли секунду подумал и потом дружелюбно кивнул:
      - Привет, Дорали.
      В глазах Холли Грейс сверкнули искры, а губы зловеще поджались.
      - Вы меня просто поражаете! У вас что, не хватает своих проблем и вы ищете себе новые?
      Уборщица высунула голову из кухни:
      - Вас к телефону, мисс Дей!
      Франческа не обратила на нее внимания. Хотя голова у нее раскалывалась, она решила, что достаточно натерпелась оскорблений от Холли Грейс.
      - Успокойся, Холли Грейс Бодин. Хотела бы я знать, что делаешь тут ты? Все это достаточно ужасно и без твоих обличений! Нечего брать Далли под крыло, как курица-наседка! Он уже взрослый мужчина Он не нуждается, чтобы ты лезла в его дела. И уж конечно, он не нуждается в том, чтобы ты защищала его от меня!
      - Может, я приехала сюда не только ради него, ты не подумала об этом? - парировала Холли Грейс. - Быть может, я не верила, что у вас обоих хватит здравого смысла, чтобы выпутаться из этой ситуации?
      - Я достаточно наслышана о твоем здравом смысле! - сердито ответила Франческа. - Я устала слушать, как ты...
      - Как насчет этого телефонного звонка? - настаивала уборщица. Мужчина говорит, что он принц.
      - Мама, - завопил Тедди, почесывая сыпь на животе и с неприязнью глядя на Далли.
      Холли Грейс показала пальцем на Дорали:
      - Вот прекрасный пример того, о чем я говорила! Вы никогда не думаете! Вы просто...
      Дорали подпрыгнула:
      - Не желаю слушать всю эту муру!
      - Это действительно не твое дело, Холли Грейс! - вмешался Джерри.
      - Мама! - снова завопил Тедди. - Мама, у меня сыпь чешется! Я хочу домой!
      - Вы собираетесь разговаривать с этим принцем или нет? - требовала ответа уборщица.
      В голове у Франчески застучал пневматический молоток.
      Ей хотелось закричать, чтобы ее оставили в покое. Ее дружба с Холли Грейс рушилась на глазах; Дорали выглядела так, будто сейчас бросится в атаку; Тедди готов был расплакаться.
      - Ну пожалуйста . - сказала она.
      Но ее никто не услышал. Никто, кроме Далли.
      Он наклонился к Скиту и тихо сказал:
      - Присмотри за Тедди.
      Скит кивнул и придвинулся ближе к мальчику. Сердитые голоса звучали все громче. Далли шагнул вперед, поднял Франческу и перебросил ее через плечо - никто не успел его остановить. Она задохнулась, почувствовав себя в воздухе.
      - Извините, ребята, - сказал Далли, - но вам придется подождать своей очереди.
      И затем, прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, Далли вынес Франческу за дверь.
      - Мама! - закричал Тедди.
      Скит придержал Тедди, собравшегося бежать за матерью:
      - Не сердись, парень. Твоя мама и Далли всегда так себя ведут, когда они вместе. Может, ты к этому и привыкнешь!
      ***
      Франческа закрыла глаза и прислонилась головой к окну машины Далли. Стекло приятно холодило висок. Она знала, что должна преисполниться праведным гневом и обрушиться на Далли за всю эту демонстрацию мужского превосходства, но была слишком рада, что избавилась от этих требовательных, поучающих голосов. Франческу огорчало, что Тедди остался один, но она знала - Холли Грейс за ним присмотрит.
      По радио звучала мягкая мелодия Барри Манилова. Далли нагнулся вперед, чтобы переключить диапазон, но, взглянув на Франческу, не стал этого делать. Они проехали несколько миль, и Франческа начала успокаиваться. Далли ничего ей не говорил: с учетом того, что они пережили, тишина была просто целительна. Она не забыла, каким спокойным может быть Далли, пока молчит.
      Закрыв глаза, Франческа позволила себе расслабиться, а машина съехала на узкую дорогу, заканчивающуюся перед двухэтажным каменным домом. Простой небольшой дом стоял в сосновой роще, сбоку его защищала от ветра полоса старых кедров, а в отдалении виднелись голубые холмы. Франческа взглянула на Далли, когда они остановились:
      - Где мы?
      Далли выключил зажигание и вышел из машины, оставив ее вопрос без ответа. Она с опаской смотрела, как он обходит машину и открывает ее дверцу. Положив одну руку на крышу машины, а другую - на дверцу, он наклонился к Франческе. Франческа посмотрела в эти холодные голубые глаза, и в ее душе шевельнулось что-то странное. Внезапно она почувствовала себя голодной женщиной, которой предлагают соблазнительный десерт. Эта мгновенная чувственная слабость ее смутила, и Франческа нахмурилась.
      - Ты чертовски хороша! - мягко сказал Далли.
      - И вполовину не так хороша, как ты, - огрызнулась Франческа, решив покончить с чем-то странным, что сгущалось в воздухе между ними. - Где мы? Чей это дом?
      - Мой.
      - Твой? Но мы ведь не дальше чем за двадцать миль от Вайнетта. Зачем тебе два дома так близко?
      - После того, что там случилось, мне странно слышать такой вопрос.
      Далли отошел чуть в сторону, чтобы Франческа смогла выйти.
      Она выбралась из машины и посмотрела на дом:
      - Это убежище, правда?
      - Думаю, можно назвать и так. И я надеюсь, что ты никому не расскажешь, что была здесь со мной. Все они знают об этом месте, но пока мне удавалось держать их на расстоянии. Если они узнают, что ты была здесь, это будет как открытие сезона, и они явятся сюда со спальными мешками, вязальными спицами и холодильником, полным "Доктора Пеппера".
      Франческа направилась ко входу, желая рассмотреть дом изнутри, но не успела она встать на ступеньку, как Далли дотронулся до ее руки.
      - Френси! Прежде всего это мой дом, и давай не будем в нем драться.
      Он выглядел серьезным как никогда.
      - Почему ты думаешь, что я собираюсь драться? - спросила она.
      - Я полагаю, это вполне в твоем духе.
      - В моем духе! Сначала ты похитил моего сына, потом меня, а теперь у тебя хватает наглости говорить, что я хочу драться!
      - Считай меня пессимистом. - Он присел на верхнюю ступеньку.
      Стиснув руки, Франческа с неудовольствием призналась себе, что он прав. Франческу пробирала дрожь. Далли вынес ее из дома без свитера, а на улице было не больше пяти градусов тепла.
      - Что ты делаешь? Почему уселся здесь?
      - Если мы собираемся выяснять отношения, то давай займемся этим прямо здесь. Если мы войдем внутрь, нам придется быть вежливыми друг с другом. Я имею в виду, что этот дом - мое пристанище, и я не хочу, чтобы мы в нем все отравили, решая свои проблемы.
      - Это смешно. - Ее зубы начали стучать. - У нас есть что обсудить, и не думаю, что мы сможем урегулировать свои дела легко и просто.
      Франческа шагнула к нему.
      - Я замерзла, - сказала она, присаживаясь на ступеньку рядом с ним. В душе ей понравилась идея о доме, где было запрещено ссориться. Как изменились бы отношения между людьми, если бы таких домов было больше? Такая интересная мысль могла прийти в голову только Далли. Франческа потихоньку придвинулась к его теплому телу. Она забыла, как хорошо всегда от него пахло - как от мыла и чистого белья.
      - Почему бы нам не посидеть в машине? - спросила Франческа. - На тебе только фланелевая рубашка. Ты в ней замерзнешь.
      - Здесь мы быстрее покончим с нашими делами. - Он откашлялся. Во-первых, я прошу прощения за свое дурацкое замечание о том, что для тебя карьера важнее Тедди. Я никогда не считал себя совершенством, но это уж чересчур, и мне стыдно за себя.
      Франческа подтянула колени вверх и уткнулась в них лицом.
      - Ты понимаешь, каково работающей матери выслушивать подобные слова?
      - Я сказал не подумав, - пробормотал он, а потом добавил, оправдываясь:
      - Но, черт возьми, Франческа, я хочу, чтобы ты не заводилась с пол-оборота всякий раз, как я ляпну какую-нибудь глупость. Уж слишком ты эмоциональна.
      Франческа с огорчением спрятала пальцы в рукава. Ну почему с мужчинами всегда так? Почему они полагают, что могут говорить женщине самые грубые, самые ранящие слова, а потом ожидают, что она будет хранить спокойное молчание? Она подумала о целой серии комментариев, уместных в данном случае, но не стала высказываться, желая поскорее попасть в дом.
      - Тедди идет своей дорогой, - сказала Франческа, - он не похож ни на меня, ни на тебя. Он совершенно самостоятелен.
      - Я это понял. - Далли несколько секунд смотрел на ступени. - И то, что он не похож на обычных детей.
      Все ее материнские чувства взыграли разом. Тедди не обладал атлетическими качествами, и поэтому Далли его не воспринимал!
      - А что, по-твоему, он должен делать? - сердито бросила Франческа. Идти и бить каких-нибудь женщин?
      Далли рядом с ней словно окаменел, и она пожалела о том, что раскрыла рот.
      - Так как же мы уладим наши дела? - холодно спросил Далли. - Стоит нам минуту пробыть вдвоем, и мы уже деремся как кошка с собакой. Может, лучше поручить все это нашим адвокатам?
      - Ты действительно хочешь так сделать?
      - Все, что я знаю, - мне уже надоело с тобой спорить, а мы еще и дня вместе не пробыли.
      Ее зубы начали стучать по-настоящему, - Тедди не любит тебя, Далли. Я не собираюсь заставлять его проводить с тобой время.
      - Мы с Тедди еще просто не притерлись друг к другу. Мы должны с этим справиться.
      - Это будет непросто.
      - На свете множество непростых дел.
      Франческа с надеждой посмотрела на входную дверь.
      - Давай перестанем говорить о Тедди и зайдем внутрь на пару минут. Когда согреемся, можем снова выйти и договорить.
      Далли кивнул, встал и предложил ей руку. Она приняла ее, но прикосновение было так приятно, что Франческа постаралась побыстрее освободиться. На мгновение ей показалось, что он прочел ее мысли. Далли повернулся и открыл дверь.
      - У тебя будут серьезные проблемы с этой Дорали. - Посторонившись, он пропустил Франческу в терракотовую прихожую, которая освещалась через сводчатое окно. - Сколько беглецов ты приютила за эти десять лет?
      - Животных или людей?
      Далли усмехнулся; по пути в гостиную Франческа вспомнила, что у него было прекрасное чувство юмора. В гостиной она увидела выцветший восточный ковер, коллекцию бронзовых ламп и несколько громоздких кресел. Все было удобное и неброское - все, кроме картин на стенах.
      - Далли, где ты все это раздобыл? - спросила она, подходя к написанной маслом картине, изображавшей зимние горы и побелевший скелет.
      - И там и сям, - ответил Далли, словно и сам не был уверен в происхождении картин.
      - Это замечательно! - Франческа перешла к большому холсту, покрытому экзотическими абстрактными цветами, и внимательно рассмотрела его. - Я и не знала, что ты коллекционируешь предметы искусства!
      - Я их не коллекционирую, просто прихватил пару вещей, которые мне понравились.
      Она подняла бровь, показывая Далли, что его манеры деревенского неотесанного парня ее не проведут.
      - Даллас, ты хоть иногда можешь разговаривать не придуриваясь?
      - Наверное, нет. - Он усмехнулся и кивнул в направлении столовой:
      - Там есть картина, которая может тебе понравиться.
      Я купил ее в маленькой галерее в Кармеле, когда два дня подряд делал двойной боуги на семнадцатой лунке в турнире в Пибл-Бич. У меня была такая депрессия, что оставалось или напиться, или купить себе картину. Потом я купил другую работу того же художника, она висит в моем доме в Северной Каролине.
      - Я не знала, что у тебя есть дом в Северной Каролине.
      - Он из тех современных домов, которые смахивают на банковский сейф. Вообще-то он не слишком мне нравится, но у него занятный вид. Почти все дома, которые я покупал позже, имели более традиционный вид.
      - А есть и еще?
      Далли пожал плечами:
      - Я уже с трудом переношу мотели, и, когда я выиграл в нескольких турнирах и заработал приличные деньги, мне нужно было что-то с ними делать. Поэтому я купил пару домов в разных местах страны. Хочешь чего-нибудь выпить?
      Франческа вспомнила, что со вчерашнего вечера ничего не ела.
      - Что мне действительно хочется, так это поесть. А потом, думаю, мне лучше отправиться к Тедди. - "И позвонить Стефану, - подумала она. - И встретиться с работником социального обеспечения по поводу Дорали. И поговорить с Холли Грейс, которая привыкла считать себя моей лучшей подругой".
      - Ты слишком изнежила Тедди, - сказал он, идя перед ней на кухню.
      Она остановилась. Хрупкое перемирие между ними было нарушено. Далли тут же почувствовал, что Франческа не идет за ним, и обернулся посмотреть, что случилось. Увидев выражение ее лица, он вздохнул, взял ее за руку и повел ко входной двери. Франческа пыталась вырваться, но он держал ее крепко.
      Па улице их встретил порыв холодного ветра. Франческа повернулась, чтобы встать лицом к Далли:
      - Не тебе судить, какая я мать, Далли! Ты пробыл с Тедди меньше недели, поэтому не воображай, что у тебя есть право его воспитывать. Ты его даже не знаешь толком!
      - Я понимаю то, что вижу. Черт побери, Френси, не хочу ранить твои чувства, но он разочаровал меня во всем.
      Франческа почувствовала резкую мгновенную боль. Тедди - ее гордость и радость, плоть от ее плоти, - как он может разочаровать кого-либо?
      - Меня это не тревожит, - холодно ответила Франческа. - Единственное, о чем я беспокоюсь, - Тедди в тебе явно разочаровался.
      Далли засунул палец в карман джинсов и посмотрел на кедры, ничего не говоря. Ветер крутил прядь его волос, поднимая ее со лба. Наконец он спокойно сказал:
      - Наверное, нам будет лучше вернуться в Вайнетт. Похоже, это была не такая уж хорошая идея.
      Франческа тоже посмотрела на кедры, медленно кивнула и пошла к машине.
      ***
      Кроме Тедди и Скита, в доме никого не было. Далли уехал, никому ничего не сказав, а Франческа с Тедди пошли на прогулку. Она дважды попыталась ввернуть в разговоре имя Далли, но мальчик сопротивлялся ее усилиям, и Франческа решила на него не давить. Однако Тедди не мог наговориться об искусности Скита Купера.
      Когда они вернулись домой, Тедди побежал чего-нибудь перекусить, а Франческа спустилась в подвальный этаж, где нашла Скита, наносящего лаковое покрытие на головку клэба, которую он раньше шлифовал шкуркой. Скит не поднял глаз, когда Франческа вошла в мастерскую. Она смотрела на него несколько минут, а потом сказала:
      - Скит, спасибо за то, что ты был так добр к Тедди. Сейчас ему очень нужен друг.
      - Не стоит благодарности, - грубовато ответил Скит, - он хороший мальчик.
      Франческа оперлась локтями на тиски; ей доставляло удовольствие смотреть, как работает Скит. Медленные, осторожные движения успокаивали ее, и Франческа могла обдумать все поспокойнее. Двадцать четыре часа назад она хотела одного - поскорее увезти ребенка подальше от Далли, но сейчас она размышляла о том, как примирить их. Рано или поздно Тедди узнает о ее связи с Далли. Она не могла смириться с мыслью, что ребенок вырастет с эмоциональной травмой, ненавидя своего отца. И если для его душевного здоровья придется провести в Вайнетте несколько лишних дней, она останется не колеблясь.
      Придя к такому решению, Франческа посмотрела на Скита:
      - Тебе в самом деле нравится Тедди?
      - Конечно, нравится. Он из тех ребят, с которыми не замечаешь, как летит время.
      - Жаль, что не все так думают! - с горечью заметила Франческа.
      Скит откашлялся.
      - Дай Далли немного времени, Франческа. Я знаю, ты нетерпелива, любишь все делать с налету, но некоторые дела сразу не делаются.
      - Они ненавидят друг друга. Скит.
      Скит повертел головку клэба, проверяя работу, и погрузил кисть в банку с лаком.
      - Когда люди так похожи, им иногда бывает трудно ужиться друг с другом.
      - Похожи? - Франческа уставилась на Скита в изумлении. - Далли и Тедди ни капельки не похожи!
      Скит посмотрел на нее так, будто в жизни не встречал более глупого человека, покачал головой и продолжил полировать головку клэба.
      - Далли красив, - пояснила Франческа, - он атлет. Он великолепен...
      Скит усмехнулся:
      - Ну, Тедди уж точно не красавчик. Трудно понять, как у двух таких красивых людей, как ты и Далли, получился такой ребенок.
      - Может быть, он и не блещет красотой, - с обидой ответила Франческа, - но у него есть ум и душа!
      Скит снова усмехнулся, нахмурил брови и взглянул на нее:
      - Не люблю давать советы, Френси, но на твоем месте я бы больше приставал к Далли по поводу игры, чем терзал его этими делами с Тедди.
      Франческа посмотрела на него в изумлении:
      - С чего бы это мне приставать к нему по поводу гольфа?
      - Тебе уже не отделаться от него. Ты ведь это поняла? Теперь, когда он знает, что Тедди его сын, Далли останется в твоей жизни, нравится тебе это или нет. - Он плавно провел кистью по дереву. - Вот лучшее, что я могу тебе посоветовать, Френси, пораскинь мозгами, как помочь Далли получше играть в гольф.
      Франческа была совершенно заинтригована.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Только то, что сказал.
      - Но я же совсем не разбираюсь в гольфе, и мне непонятно, как игра Далли может сказаться на Тедди.
      - Я дал тебе совет - можешь его принять, а можешь и не согласиться.
      Франческа испытующе посмотрела на Скита:
      - Ты ведь знаешь, почему он так критически настроен к Тедди?
      - Есть у меня пара мыслей на этот счет.
      - Это потому, что Тедди похож на Джейси? Так ведь?
      Скит фыркнул:
      - Дай Далли время, чтобы у него появились другие чувства, кроме этого.
      - Что значит "этого"?
      Скит повесил головку клэба на просушку и положил кисть в банку с растворителем.
      - Попробуй просто сосредоточиться на его игре. Быть может, у тебя это получится лучше, чем у меня.
      К сказанному Скит не добавил ни слова.
      Поднявшись наверх, Франческа увидела, что Тедди играет во дворе с одной из собак Далли. На столе лежал конверт, на нем каракулями Джерри было нацарапано ее имя. Открыв его, Франческа прочитала следующее послание.
      "Детка, солнышко, баранья котлетка, любовь моей жизни!
      Как насчет того, чтобы нам слиться воедино сегодня вечером? Я заеду за тобой и заберу для обеда и выпивки в 7.00. Твой лучший друг в королевстве слабоумных и чемпион мира среди идиотов! Обещаю не проплакать на твоем плече большую часть вечера! Когда ты наконец перестанешь трусить и пригласишь меня на свое телешоу?
      С уважением Великий Зорро.
      P.S. Захвати эти штуки для предохранения от беременности".
      Франческа рассмеялась. Несмотря на драматическое начало их знакомства на техасской дороге десять лет назад, они с Джерри славно подружились через два года после того, как Франческа перебралась на Манхэттен. Первые несколько месяцев их знакомства Джерри постоянно извинялся за то, что оставил ее тогда в Техасе. К ее удивлению, он принес старый пожелтевший конверт, в котором оказались ее паспорт и четыреста долларов, лежавшие в ее кейсе. Франческа уже давно отдала Холли Грейс принадлежавшие Далли деньги и теперь с удовольствием потратила триста долларов за один вечер в городе.
      Когда Джерри заехал за ней вечером, Франческа надела свою кожаную куртку, брюки цвета темной бронзы и кремовый свитер. Обнимая ее, Джерри дружески чмокнул Франческу в губы, а его темные глаза плотоядно сверкнули.
      - Привет, красавица. И почему я влюбился в Холли Грейс, а не в тебя?
      - Для меня ты слишком остроумен, - ответила Франческа, рассмеявшись.
      - Где Тедди?
      - Он уговорил Дорали и мисс Сибил сводить его на это ужасное кино про кузнечиков-убийц.
      Джерри улыбнулся и тут же посерьезнел, с участием глядя на Франческу:
      - Как ты себя чувствуешь? Тяжко пришлось?
      - Неделя не из лучших, - согласилась она.
      Пока что только дела с Дорали двигались к завершению.
      Сегодня после обеда мисс Сибил настояла, чтобы они с девушкой отправились в службу округа, и недвусмысленно заявила Франческе, что до тех пор, пока не подыщется подходящая семья для воспитания Дорали, она намерена оставить ее у себя.
      - Сегодня во второй половине дня я встречался с Далли, - заявил Джерри.
      - Ты? - Франческа была удивлена. Ей было трудно представить этих двух мужчин вместе.
      Джерри придержал для нее входную дверь.
      - Я дал ему несколько не очень дружеских правовых советов и сказал, что если он попытается выкинуть что-нибудь похожее с Тедди еще раз, то я лично обрушу на его голову всю правовую систему Америки.
      - Могу представить, как он на это отреагировал, - холодно ответила Франческа. - - Детали опускаю для твоей же пользы!
      Они направились к арендованной Джерри машине.
      - Знаешь, что странно? Когда мы перестали обмениваться оскорблениями, я почувствовал себя почти что сукиным сыном. Я хочу сказать, мне невыносимо сознавать, что Далли и Холли Грейс были женаты, и особенно нестерпимо видеть, что они все еще так дружны. Однако когда мы заговорили, у меня появилось мистическое чувство, что мы с Далли уже давно знакомы. Это какое-то безумие!
      - Не обманывайся, - ответила ему Франческа, пока Джерри открывал дверцу машины. - Единственная причина, почему тебе с ним легко, - они с Холли Грейс очень похожи. И если кому-то нравится один из них, обычно нравится и второй.
      Они ужинали в уютном ресторанчике, где подавали превосходную телятину. Не успев покончить с основным блюдом, Джерри уже завел свою обычную песню о том, почему бы Франческе не пригласить его на свое телешоу.
      - Возьми меня только на одну передачу, моя красавица, это все, о чем я прошу.
      - Забудь об этом. Я тебя знаю - будешь показывать поддельные радиационные ожоги по всему телу или объявишь в эфир, что русские ракеты уже летят и сейчас обрушатся на Небраску.
      - Ну и что? Твое шоу смотрят миллионы самодовольных болванов, которые не понимают, что мы живем на грани уничтожения. Это моя работа - будоражить таких людей.
      - Но не в моей программе, - жестко заявила Франческа. - Я не манипулирую своими зрителями.
      - Франческа, сегодня речь идет не о хлопушке в тридцать килотонн, которую сбросили на Нагасаки. Счет идет уже на мегатонны! Если двадцать тысяч мегатонн взорвать над Нью-Йорком, это будет почище, чем вечеринка у Дональда Трампа с битьем посуды. Радиоактивные осадки покроют тысячи квадратных миль, и в развалинах будут гнить восемь миллионов обгорелых трупов!
      - Я же пытаюсь есть, Джерри! - запротестовала Франческа, положив вилку.
      Джерри рассказывал об ужасах ядерной войны так долго, что успел поглотить ужин из пяти блюд. Про ужасы радиационного загрязнения он повествовал, уничтожая жареный картофель:
      - Ты знаешь, у кого будут шансы выжить? У тараканов!
      Они ослепнут, но не потеряют способности к размножению.
      - Джерри, я люблю тебя как брата, но не позволю превратить мое шоу в цирк! - Не дожидаясь, пока Джерри втянет ее в следующий круг спора, она сменила тему:
      - Ты разговаривал с Холли Грейс сегодня после обеда?
      Он положил вилку и отрицательно покачал головой.
      - Я подъехал к дому ее матери, но, увидев меня, Холли Грейс удрала через задний ход.
      Отодвинув тарелку, Джерри отпил небольшой глоток воды.
      Он выглядел настолько несчастным, что Франческа разрывалась между желанием утешить его и заставить Джерри осознать одну мысль. Было очевидно, что Джерри и Холли Грейс любят друг друга, и Франческе хотелось, чтобы они перестали прятаться от своих проблем. Холли Грейс не распространялась на эту тему, но Франческа знала, как сильно она хочет иметь ребенка, однако Джерри не желал даже говорить об этом.
      - Почему бы вам не попытаться найти какой-то компромисс? - запустила Франческа пробный шар.
      - Она не понимает слов, - ответил Джерри. - Она вбила себе в голову, что я использовал ее имя, и...
      Франческа застонала:
      - Не заводи опять эту волынку, Джерри! Холли Грейс хочет ребенка! Посмотрите же наконец правде в глаза! Я знаю, что это не мое дело, но, по-моему, из тебя получится замечательный отец, и...
      - Боже, вы с Наоми брали уроки по занудству вместе или порознь? - Он резко отодвинул свою тарелку. - Давай прокатимся в "Роустэбаут", ты не против?
      "Роустэбаут" был последним местом на свете, где бы Франческа хотела оказаться.
      - Я вообще-то не...
      - Будь уверена, наши влюбленные студенты сейчас именно там. Представь себе: мы с тобой входим, делаем вид, что не замечаем их, а потом занимаемся любовью на стойке бара! Что ты на это скажешь?
      - Я скажу нет.
      - Пойдем, красавица. Эта парочка навалила тонну дерьма на нашем пути. Давай и мы сделаем им небольшой подарок.
      Верный себе, Джерри пропустил мимо ушей ее возражения и вытащил Франческу из ресторана. Через пятнадцать минут они уже входили в дверь этого памятного места. Забегаловка почти не изменилась, хотя неоновая реклама пива прославляла уже не "Одинокую звезду", а "Миллер лайт" и один из углов заняли видеоигры. Но посетители остались прежние.
      - Глянь-ка, кто к нам пожаловал, - протянул женский голос от стола футах в двадцати справа. - Да это же королева Англии собственной персоной, а справа от нее - царь большевиков.
      Перед Холли Грейс стояла бутылка пива, а сидевший рядом Далли пил содовую. Франческа во второй раз почувствовала странную легкую дрожь в теле под взглядом этих холодных голубых глаз, рассматривавших ее поверх края стакана.
      - Нет, я ошиблась! - продолжала Холли Грейс, увидев, что Франческа одета в платье от Гальяно из набивной ткани с рисунком цвета слоновой кости на черном фоне и куртку цвета киновари. - Это не английская королева. Это та уборщица, которую мы видели в округе Медина.
      Франческа сжала руку Джерри:
      - Пойдем.
      Губы Джерри на минуту сжались, но он не двинулся, с места.
      Холли Грейс сдвинула свой стетсон назад, не обращая на него никакого внимания и рассматривая наряд Франчески.
      - Гальяно в "Роустэбауте". Дерьмо... Нам всем остается просто выкатиться отсюда. Тебе не надоело всегда оказываться в центре внимания?
      Франческа забыла о Далли и Джерри и смотрела на Холли Грейс с искренним участием. Она выглядела не лучшим образом. Франческа оставила руку Джерри, подошла к ней и присела на соседний стул.
      - С тобой все в порядке? - спросила она.
      Холли Грейс хмуро уставилась в свой пивной бокал, но нечего не ответила.
      - Давай пойдем в туалетную комнату, там можно поговорить, - прошептала Франческа и, видя, что Холли Грейс не отвечает, добавила более настойчиво:
      - Прямо сейчас.
      Холли Грейс кинула на нее бунтарский взгляд, напомнивший взгляд Тедди, когда тот не в духе.
      - Я не собираюсь никуда с тобой идти. Я до сих пор дьявольски сердита на тебя, что ты не сказала мне правду о Тедди. - Она повернулась к Далли:
      - Потанцуй со мной, милый.
      Далли смотрел на них с интересом. Он встал со стула и положил руки на плечи поднявшейся Холли Грейс.
      - Конечно, дорогая.
      Они начали пробираться от стола, но Джерри шагнул вперед и загородил им дорогу.
      - Как интересно они обнимают друг друга! - сказал он Франческе. - Это - самый впечатляющий случай задержки развития, который я когда-либо видел.
      - Иди и танцуй, Холли Грейс, - тихо сказала Франческа, - но при этом думай о том, что мне ты сейчас нужна не меньше, чем Далли.
      Мгновение Холли Грейс колебалась, но затем повернулась к Далли, и они отправились на танцевальную площадку.
      В этот момент один из посетителей "Роустэбаута" подошел к Франческе и попросил у нее автограф, и вскоре она была окружена поклонниками. Она непринужденно болтала с ними, но внутренне была расстроена. Краем глаза она видела, что Джерри беседует с миловидной юной девицей у стойки бара. Холли Грейс танцевала с Далли; они двигались как одно изящное тело, их небрежная интимность как бы отгораживала их от всего остального мира. Щеки Франчески начали болеть от улыбок. Она раздала уже море автографов и выслушала бездну комплиментов, но завсегдатаи "Роустэбаута" и не собирались ее отпускать. Они уже привыкли к тому, что среди них бывает звезда "Китайского кольта", но очаровательная Франческа Дей была для них внове. Немного спустя Франческа обнаружила, что Холли Грейс выскользнула через заднюю дверь. Чья-то рука коснулась Франчески.
      - Извините, ребята, но этот танец Френси обещала мне. Ты еще не забыла тустеп, милая?
      Франческа повернулась к Далли и после секундного колебания позволила себя обнять. Он прижал ее к себе, и Франческа вновь лишилась присутствия духа, как и десять лет назад, когда этот мужчина оказался центром ее мира.
      - Черт побери, занятно танцевать с дамой, которая носит костюм, сказал он. - У тебя что, подкладки под плечами в этой куртке?
      Тон его был мягким, нежным и шутливым. Франческе было так хорошо с ним рядом. Слишком хорошо.
      - Не огорчайся из-за Холли Грейс, - тихо сказал Далли. - Дай ей немного времени прийти в себя.
      Сочувствие Далли в сложившихся обстоятельствах удивило Франческу. Она предпочла ответить:
      - Ее дружба много для меня значит.
      - Этот старый коммуняка просто приставал к ней больше других, поэтому ему удалось стать ее любовником.
      Франческа почувствовала, что Далли не понимает истинной природы трудностей, возникших между Холли Грейс и Джерри, но решила его сейчас не просвещать.
      - Рано или поздно она придет в себя, - продолжал он. - И, я полагаю, оценит, если ты подождешь ее здесь. Ну а теперь давай перестанем беспокоиться о Холли Грейс, прислушаемся к музыке и постараемся потанцевать по-настоящему!
      Франческа попыталась сделать над собой усилие, но она слишком хорошо знала Далли и танцевать по-настоящему было выше ее сил. Его подбородок касался ее головы.
      - Ты сегодня прекрасно выглядишь, Френси. - Его голос с хрипотцой лишал ее сил. Далли обнял ее чуть сильнее. - Ты сегодня как крошечная девочка. Я забыл, какая ты малышка.
      "Не очаровывай меня, - захотелось сказать Франческе, когда она почувствовала, как ее обволакивает тепло его тела. - Не будь таким милым и привлекательным, не заставляй меня забыть все, что стоит между нами!" Ей показалось, что звуки вокруг них замирают, музыка становится медленнее, другие голоса пропадают, как будто они остались одни на танцевальной площадке.
      Далли притянул ее ближе, и ритм их танца чуть изменился - это был уже не медленный танец, а что-то похожее на объятие, Франческа почувствовала мускулистое и сильное тело Далли. Она попыталась как-то собраться с силами, чтобы не так тянуло к нему.
      - Давай.., давай пойдем посидим.
      - Хорошо!
      - Но вместо того чтобы отпустить ее, он спрятал свободную руку под куртку Франчески, и лишь тонкий шелк платья отделял ее кожу от его прикосновений. Подбородок Франчески как бы сам собой нашел его плечо. Она прижалась к Далли, и ей показалось, что она вновь пришла домой. Почти не дыша, она закрыла глаза и медленно двигалась вместе с ним.
      - Френси, - прошептал Далли ей на ухо, - мы ведь говорили о том, что собираемся кое-что сотворить.
      Она подумала, что надо бы притвориться непонимающей, но сейчас ей было не до кокетства.
      - Это.., это просто обычное влечение. Если не обратить внимания, оно исчезнет!
      Он прижал ее сильнее.
      - Ты в этом уверена?
      - Абсолютно. - Франческа надеялась, что он не услышит дрожи в ее голосе. Она вдруг испугалась и неожиданно для самой себя выпалила:
      - Помилуй, Далли, раньше это случалось со мной сотни раз. Даже тысячи. Уверена, что и с тобой тоже.
      - Да, - вяло сказал он. - Тысячи раз. - Резко остановившись, он опустил руки. - Послушай, Френси, если тебе все равно, то мне больше не хочется танцевать.
      - Вот и прекрасно. - Она одарила его лучшей из набора своих улыбок для вечеринок с коктейлями и принялась одергивать жакет. - Все прекрасно.
      - Увидимся позже. - Он повернулся, чтобы уйти.
      - Да, позже, - ответила она ему в спину.
      Расставание было сердечным. Не было ни сердитых слов, ни угроз. Но, глядя, как он исчезает в толпе, она почувствовала, что между ними пролегла новая линия огня.
      Глава 28
      Хотя Далли и предпринял ряд нерешительных попыток сгладить отношения с Тедди, они по-прежнему были друг с другом как вода и масло. Когда отец был рядом, Тедди натыкался на мебель, бил тарелки, постоянно дулся, а Далли тут же его критиковал, и постепенно в присутствии друг друга они начали испытывать растущее тягостное чувство. Франческа пыталась выступить в роли миротворца, но с того вечера, когда они танцевали, в "Роустэбауте", отношения с Далли стали настолько натянутыми, что единственным результатом ее стараний оказалось лишь испорченное настроение.
      В полдень своего третьего и последнего дня в Вайнетте Франческа поссорилась с Далли в подвале после того, как Тедди, вбежав наверх, наткнулся на стул, и тот пролетел через всю кухню.
      - Не мог бы ты посидеть с ним и порешать головоломки или почитать ему книжки? - требовательно спросила она. - Скажи, ради Бога, почему ты думаешь, что он сможет научиться играть на бильярде, если ты все время на него кричишь?
      Далли посмотрел на треугольную дыру в зеленом фетре, покрывавшем бильярдный стол.
      - Я не кричу, и не суйся в это дело. Завтра тебе уезжать, и у меня слишком мало времени на то, чтобы компенсировать девять лет чрезмерного женского влияния.
      - Только частичного женского влияния, - возразила она. - Не забывай, что Холли Грейс тоже провела с ним немало времени.
      Его глаза сузились.
      - Ты на что намекаешь?
      - Да на то, что она как отец черт знает во сколько раз лучше, чем ты когда-нибудь можешь стать!
      Далли величественно двинулся к выходу, дрожа от ярости, но тут же вернулся.
      - Да, и вот еще что. Полагаю, тебе пора ему все рассказать - ну, объяснить, что я его отец.
      - А Тедди и не нужно ничего объяснять. Он мальчик смышленый, когда он будет готов к этому, сам все поймет.
      Его глаза с намеренной наглостью обшарили ее тело.
      - Знаешь, что у тебя не так? Мне кажется, ты просто недоразвитый ребенок, который не может не делать все по-своему!
      Она ответила таким же взглядом.
      - А ты, по-моему, просто безмозглый бродяга, который ни черта не стоит без этого проклятого клэба в руке!
      Они обстреливали друг друга колкостями, словно управляемыми снарядами, но, несмотря на разгоравшуюся перепалку, у Франчески возникло ощущение, что все их слова не достигают цели, что они лишь слабая дымовая завеса, не способная скрыть вожделение, раскалившее даже воздух вокруг них.
      - Ничего удивительного, что ты так и не вышла замуж!
      Пожалуй, более холодной женщины мне в жизни не приходилось видеть.
      - С этим не согласилось бы множество мужчин, причем настоящих мужчин, а не красивых мальчиков в таких тесных джинсах, что из них вываливается все, даже то, чего там нет!
      - Это говорит лишь о том, на что ты пялила глазки!
      - Это говорит лишь о том, как скучно мне было!
      Слова пулями летали между ними, заставляя кипеть негодованием их самих и доводя до белого каления остальных обитателей дома.
      Первым не выдержал Скит.
      - У меня сюрприз для вас обоих, - заявил он, сунув голову в дверь подвала. - Поднимайтесь-ка сюда.
      Не глядя друг на друга, Далли и Франческа поднялись по ступенькам в кухню. Скит ждал у задней двери, держа их куртки.
      - Мисс Сибил и Дорали возьмут Тедди в библиотеку. А вы двое пойдете со мной.
      - Куда? - спросила Франческа.
      - Я не в настроении, - отрезал Далли.
      Скит швырнул в грудь Далли красную ветровку.
      - Мне глубоко плевать, в настроении ты или нет, но я тебе, черт побери, га-ран-ти-рую, что, если в ближайшие тридцать секунд ты не заскочишь в мою машину, быть тебе жалким кэдди!
      Пробормотав что-то себе под нос, Далли вслед за Франческой вышел из дома и направился к машине Скита.
      - Сядешь сзади, - сказал ему Скит, - а Френси рядом со мной.
      Далли опять что-то проворчал, но сделал, как было ведено.
      Франческа делала все возможное, чтобы досадить Далли еще сильнее, завязав со Скитом приятную беседу и демонстративно игнорируя его. Скит пропускал мимо ушей вопросы Далли относительно цели поездки и лишь повторял, что решил по крайней мере некоторые из их проблем. Они уже отъехали около двадцати миль от Вайнетта и теперь катили по дороге, показавшейся Франческе смутно знакомой, когда Скит свернул на обочину.
      - У меня в багажнике есть кое-что действительно интересное, и я хочу, чтобы вы оба это увидели. - Он извлек из кармана запасной ключ и кинул его назад Далли. - Сходи взгляни и ты, Френси. Думаю, вам сразу станет гораздо лучше.
      Далли подозрительно выслушал его заявление, но открыл дверцу и выбрался наружу. Франческа, застегнув "молнию" куртки, последовала за ним. Обогнув с разных сторон автомобиль, они подошли к багажнику, и Далли потянулся ключом к замку.
      Но не успел он его вставить, как Скит надавил на акселератор и покатил прочь, оставив их стоять на обочине.
      Франческа недоуменно посмотрела вслед удаляющемуся автомобилю:
      - Что...
      - Сукин сын! - орал Далли, грозя кулаком вслед уносящейся машине. - Я убью его! Когда я доберусь до него, он пожалеет, что родился на свет! Мне следовало бы знать - от этого паршивого негодяя...
      - Не понимаю, - вставила Франческа. - Что он делает?
      Почему бросил нас здесь?
      - Потому что больше не может выносить твоей сварливости, вот почему!
      - Моей?!
      После короткой паузы он схватил ее за плечо:
      - Пошли!
      - Куда?
      - Ко мне домой. Тут около мили по соседней дороге.
      - Как удобно, - сухо заметила она. - Ты уверен, что не сговаривался со Скитом?
      - Поверь мне, - сердито огрызнулся он, - последнее, чего бы я желал, это торчать в том доме с тобой. Там нет даже телефона!
      - Ищи во всем хорошее, - саркастически посоветовала она. - Если следовать этим твоим благостным правилам, то, забравшись в тот дом, мы уже не сможем воевать друг с другом.
      - Да уж, тебе лучше соблюдать эти правила, иначе рискуешь ночевать на крылечке.
      - Ночевать?
      - Уж не думаешь ли ты, что он вернется за нами раньше?
      - Ты шутишь!
      - Разве я похож на шутника?
      Они прошли еще немного, и она начала мурлыкать песенку Вилли Нельсона "Опять в дороге" просто из желания позлить его. Остановившись, он уставился на нее.
      - Ох, только не нужно ворчать, - упрекнула его Франческа. - Признайся, что все это по меньшей мере забавно.
      - Забавно! - Он опять шлепнул себя по бедрам. - Хотел бы я знать, что здесь забавного! Ты не хуже меня знаешь, что произойдет сегодня между нами в этом доме.
      Мимо промчался грузовик; поток воздуха разметал волосы Франчески.
      - Ничего такого я не знаю, - надменно ответила она Далли окинул ее насмешливым взглядом, красноречиво говорящим, что он считает ее величайшей лицемеркой в мире. Посмотрев на него, она решила, что лучшей тактикой будет не отступление, а атака. - Даже если ты и прав, - хотя ты, конечно, ошибаешься, - все равно не должен вести себя так, словно направляешься к врачу сверлить коренной зуб!
      - Это было бы куда менее болезненно.
      Наконец его намек достиг цели, и теперь уже остановилась Франческа.
      - Ты в самом деле полагаешь, что это может произойти? - спросила она, явно встревожившись.
      Он засунул руку в карман куртки и пнул камень.
      - Конечно, полагаю.
      - Не может быть!
      - Вполне может.
      Должно быть, ей не удалось скрыть охватившую ее тревогу, потому что выражение его лица смягчилось и он сделал шаг вперед.
      - Эй, Френси...
      Прежде чем кто-нибудь из них понял, что произошло, она оказалась в его руках, а он осторожно прижался к ней губами.
      Поцелуй лишь в первые мгновения был мягким и сладким - они так изголодались друг по другу, что ситуация изменилась почти мгновенно. Пальцы Далли зарылись в волосы Франчески; она обхватила его шею руками и, приподнявшись на цыпочки, раскрыла губы.
      Этот поцелуй их потряс. Он своей бешеной энергией разметал все их разногласия, словно сильнейший тайфун. Рука Далли, обхватив бедра Франчески, слегка приподняла ее над землей. Его губы скользнули по ее шее и опять вернулись ко рту, а рука нашла обнаженную кожу в том месте, где куртка и свитер задрались над брюками, и двинулась вдоль позвоночника. Не прошло и нескольких секунд, как оба они стали горячими и влажными, полными желания и готовыми съесть друг друга.
      Мимо промчался автомобиль, раздался сигнал, из окон послышались свист и улюлюканье. Франческа слегка разжала руки, обвившие его шею.
      - Хватит, - простонала она. - Так нельзя... О Боже...
      Далли медленно опустил Франческу на землю, потихоньку убрал руку из-под свитера и отпустил ее.
      - Вся штука в том, - проговорил он, слегка задыхаясь, - что, когда происходят такие вещи и люди теряют рассудок, это своеобразная сексуальная химия.
      - И часто с тобой происходят такие вещи? - фыркнула она, вдруг насторожившись словно кошка, которую погладили против шерсти.
      - Последний раз было, когда мне стукнуло семнадцать, и я поклялся сделать из этого выводы. Черт побери, Френси, мне уже тридцать семь, а тебе сколько - тридцать?
      - Тридцать один.
      - Мы уже достаточно повзрослели, чтобы поумнеть, а ведем себя словно зеленые подростки. - Он покачал головой в приливе отвращения к самому себе. - Будет просто чудо, если все не кончится засосом на твоей шее.
      - Не проклинай меня за то, что случилось, - ответила она. - У меня столько времени никого не было, что сейчас для меня подойдет все - даже ты.
      - Я полагал, что принц Стефан...
      - Мы только собираемся. Просто мы еще не дошли до этого.
      - По-моему, тебе не следовало бы слишком с этим затягивать.
      Они двинулись дальше. Вскоре Далли, взяв Франческу за руку, слегка сжал ее пальцы. Его жест был дружеским и успокаивающим, но от него по руке Франчески поднялись волны тепла. Она решила, что лучшим способом нейтрализации возникших между ними электрических флюидов будет обращение к холодному голосу рассудка.
      - Для нас все и так уже усложнилось. А все это.., такое сексуальное влечение сделает это невозможным.
      - Ты и десять лет назад прекрасно целовалась, дорогая, но за это время перешла в высшую лигу!
      - Я не делаю этого с кем попало, - раздраженно ответила она.
      - Не обижайся, Френси, но я помню, как все было много лет назад и, когда началось серьезное дело, тебе еще надо было кое-чему поучиться, - и не могу сказать, что ты не была по-настоящему прилежной ученицей. Скажи, почему у меня такое чувство, будто ты с тех пор поместила себя на доску почета?
      - Никуда я себя не помещала! Секс меня ужасает. От него... от него только прическа треплется!
      Он довольно хмыкнул:
      - Думаю, ты не слишком заботишься о своей прическе - не хочу сказать, что она выглядит так уж плохо, - и о твоем маникюре, кстати.
      - О Боже, - простонала она. И продолжила:
      - Может, сделаем вид, что ничего не случилось, и просто вернемся к тому, как было?
      Он сунул в карман куртки свою руку вместе с ее рукой.
      - Милая, ты и я кружим друг возле друга, начиная с момента, как опять встретились, обнюхиваясь и рыча словно пара дворняжек. Если мы в самое ближайшее время не позволим всему идти своим чередом, то сойдем с ума. - Он сделал короткую паузу. - Или ослепнем!
      Вместо того чтобы должным образом возразить, Франческа неожиданно для самой себя ответила:
      - Допустим, мы решили продолжить. И как по-твоему, сколько времени нам понадобится, чтобы.., ну, чтобы это все перегорело?
      - Не знаю. Мы совершенно разные люди. Думаю, если мы сделаем это два или три раза, таинство рассеется, на этом все в основном и закончится.
      "Прав ли он? - спрашивала она себя и сама отвечала:
      - Конечно же, прав". Такого рода сексуальная химия смахивает на пожар кустарника - горит ярко и быстро, но быстро же и заканчивается. Опять она придает сексу слишком большое значение! Далли относится ко всему этому совершенно спокойно, и ей нужно поступить так же. Это будет прекрасная возможность выгнать его из своей крови, не теряя достоинства.
      Остаток пути до фермерского дома они прошли молча. Войдя внутрь, он выполнил все обязанности и ритуалы примерного хозяина: повесил куртки, отрегулировал термостат, чтобы в доме стало уютно, налил ей стакан вина из бутылки, принесенной из кухни. Молчание действовало угнетающе, и Франческа решила поискать спасения в сарказме:
      - Если в этой бутылке завинчивающаяся крышка, ни за что пить не стану.
      - Я достал пробку своими собственными зубами.
      Подавив смешок, Франческа уселась на тахту, но тут же поняла, что слишком нервничает и не может сидеть спокойно.
      Она вновь поднялась.
      - Я хотела бы принять ванну. И потом, Далли.., у меня с собой ничего нет. Знаю, что сама должна о себе позаботиться, но не рассчитывала же я закончить день в твоей постели! Не то чтобы меня это слишком беспокоит, но если я.., если мы.., если и ты готов не лучше меня, так сразу и скажи!
      Он улыбнулся:
      - Я обо всем позабочусь.
      - Да, так будет лучше. - Понимая, что события, кажется, начинают развиваться слишком быстро, Франческа сердито смотрела на него. Она чувствовала, что потом будет сожалеть о сделанном, но была не в силах остановиться. А все потому, что целый год воздерживалась, убеждала она себя. Таково было ее единственное объяснение.
      Когда она вернулась из ванной, он сидел на софе и потягивал из стакана томатный сок. Усевшись на противоположный конец софы, Франческа не стала вжиматься в ее подлокотник, но и не свернулась калачиком рядом с ним. Далли посмотрел на нее;
      - Боже мой, Френси, да расслабься ты хоть немного! А то и я начну нервничать.
      - Не притворяйся, - возразила она. - Ты нервничаешь так же, как и я. Только скрываешь лучше.
      Он не стал спорить.
      - Не желаешь ли для разогрева вместе принять душ?
      Она отрицательно покачала головой:
      - Раздеваться опять неохота.
      - Но тогда будет довольно трудно...
      - Я совсем не это имею в виду. Возможно, я разденусь - в конце концов.., да, если решусь. Просто я рассчитываю быть уже разогретой перед тем, как это произойдет.
      Далли ухмыльнулся:
      - Слышишь, Френси? А это довольно забавно - вот так просто сидеть и болтать об этом. Мне почти не хочется начинать тебя целовать.
      Тогда Франческе пришлось самой начать его целовать, потому что разговаривать дольше ей было просто невыносимо.
      На этот раз поцелуй получился даже лучше, чем на обочине дороги. Словесная прелюдия довела их почти до предела, и в ласках появилась грубость, казавшаяся совершенно уместной в этой ситуации, которую оба они считали глупой до абсурда. Губы встретились, языки соприкоснулись, и Франческа вновь почувствовала, как весь остальной мир куда-то уплывает.
      Она сунула руки под его рубашку. Несколько секунд спустя ее свитер уже был снят, а пуговицы шелковой блузки расстегнуты. Ее белье было восхитительным: две кружевные раковины из шелка цвета устриц едва прикрывали грудь. Сдвинув одну из чашечек, Далли нашел под ней кремовый сосок и жадно приник к нему.
      Когда Франческа уже не могла этого больше выносить, она приподняла его голову и принялась безжалостно атаковать его нижнюю губу, обводя ее контуры языком и осторожно покусывая зубками. Наконец она, скользнув пальцами по его спине, подсунула их под ремень брюк. Он застонал и, поставив ее на ноги, стянул с нее брюки, затем туфли и чулки.
      - Хочу увидеть тебя, - хрипло произнес он, снимая с ее плеч шелковую блузку.
      Легкая ткань скользнула вдоль рук, оставив впечатление ласки.
      Далли перевел дух.
      - У тебя все нижнее белье, как у первоклассной стриптизерки?
      - Каждый лоскуток. - Она поднялась на цыпочки, чтобы куснуть его за ухо. Его пальцы играли с двумя маленькими ленточками на ее бедре, удерживавшими крошечный треугольник трусиков на положенном месте и оставлявшими обнаженным крутой изгиб бедра. Кожа покрылась пупырышками. Отнеси меня наверх, - прошептала она.
      Подхватив Франческу под колени, он поднял ее и прижал к груди.
      - Дорогая, да ты весишь не больше сумки с клэбами!
      Его спальня была большой и уютной, с камином в одном конце и кроватью, установленной под скатом потолка. Осторожно уложив ее на покрывало, Далли потянулся к деликатным завязочкам на ее бедрах.
      - Нет, нет, - оттолкнув его руку, она указала на середину комнаты. Сначала сбрось все это, солдат.
      Он подозрительно посмотрел на нее:
      - Что сбросить?
      - Свою одежду. Развлеки войско!
      - Мою одежду? - Он нахмурился. - Я думал, может" ты сама захочешь это сделать.
      Покачав головой, она оперлась на локоть и улыбнулась ему обворожительно и распутно:
      - Раздевайся.
      - Но послушай, Френси...
      Томно подняв ручку, она вновь указала на центр комнаты.
      - И делай это по-настоящему, медленно и красиво, - промурлыкала она. Хочу насладиться каждой минутой представления.
      - Эх, Френси... - Он горящим взором обвел раковины-двойняшки, прикрывавшие ее грудь, затем опустил взгляд ниже, на маленький треугольник шелка. Она, чтобы слегка вдохновить его, чуть развела ноги.
      - Чувствуешь себя дураком, устраивая большое шоу из раздевания, проворчал он, двинувшись на середину комнаты.
      Ее пальчики нежно играли с шелковым треугольником.
      - Это просто ужасно. По-моему, мужчины вроде тебя только затем и появляются на свет, чтобы развлекать таких женщин, как я!
      Его глаза следили за ее пальцами.
      - А сейчас нормально?
      Она поиграла маленькой завязкой.
      - Одни мускулы и ни капли мозгов, на что еще ты годишься?
      Подняв глаза, он послал ей ленивую усмешку и начал медленно расстегивать манжеты.
      - Ну, я думаю, ты скоро узнаешь на что!
      Франческу бросило в жар. Простое расстегивание пуговицы на манжете вдруг поразило ее так, словно это было самое эротическое из всех виденных ею зрелищ. Должно быть, Далли заметил, как участилось ее дыхание; в уголке его рта промелькнула и тотчас исчезла улыбка, и он принялся разыгрывать старательного послушника. Довольно долго провозившись с остальными пуговицами, он некоторое время постоял в расстегнутой рубашке, прежде чем сбросить ее. Губы Франчески слегка раскрылись. Она внимательно следила за игрой мускулов на груди Далли, пока он, присев, снимал ботинки и носки. Оставшись в одних джинсах с широким кожаным ремнем он выпрямился и засунул большой палец за пояс.
      - Сними свой лифчик, - сказал он. - От меня ничего не дождешься, пока я не увижу чего-нибудь стоящего.
      Она сделала вид, что обдумывает его предложение, затем медленно завела руку за спину и расстегнула крошечную застежку.
      Бретельки сползли с плеч, но она придержала чашечки на груди.
      - Сначала сними ремень, - сказала она глубоким гортанным голосом. - А потом расстегнешь "молнию".
      Он вытянул ремень из брюк, некоторое время подержал за пряжку, а затем, к ее удивлению, швырнул его на кровать, и тот упал ей на лодыжки.
      - Это на случай, если придется воспользоваться им против тебя, сказал он голосом, полным сексуальной угрозы.
      Она судорожно сглотнула. Расстегнув застежку на джинсах, он опустил собачку "молнии" на несколько дюймов, обнажив плоский живот. Затем, оставив руку на собачке, стал ждать ответного хода. Она сняла чашечки с груди, изящно выгнув спину, чтобы он смог разглядеть ее получше. Теперь настал его черед судорожно сглотнуть.
      - Джинсы, солдатик, - прошептала она.
      Он до конца расстегнул "молнию", запустил большие пальцы под пояс, подцепил джинсы и трусики одновременно и стянул их. Наконец-то он предстал перед ней голый.
      Не притворяясь смущенной, она смотрела только ниже его живота. Опустив голову на подушку, так что волосы образовали вокруг нее корону, Франческа смотрела, как Далли подходит к кровати. Наклонившись, он указательным пальцем провел длинную линию от шеи до вершины треугольника ее трусиков.
      - Развяжи завязки, - потребовал он.
      - Ты развяжи, - ответила она.
      Сев на край кровати, он потянулся к атласным ленточкам.
      Она остановила его руку:
      - Ртом.
      Довольно усмехнувшись, он наклонился и сделал, как она велела. Стянув шелковый треугольник, он поцеловал ее, а потом принялся ласкать внутренние поверхности бедер. Она провела свое исследование, жадно ощупывая его руками. Вскоре Далли застонал и вырвался, потянувшись к ящику прикроватного столика. Когда он повернулся к ней спиной, она, засмеявшись, привстала на колени и уткнулась в его шею.
      - Мужчине негоже выполнять женское дело, - прошептала она. Перегнувшись через него, она выполнила его работу, а потом начала ласкать и дразнила до тех пор, пока он не взмок.
      - Черт побери, Френси, - хрипло сказал он, - если ты будешь продолжать в том же духе, у тебя от нашей встречи не останется ничего, кроме скучных воспоминаний.
      Она улыбнулась, откинувшись на подушки:
      - Сомневаюсь.
      Воспользовавшись ее приглашением, он начал мучить ее изощренными ласками, пока она, задыхаясь, не попросила его остановиться; он перешел на поцелуи. Когда Далли наконец вошел в нее, она впилась пальцами в его бедра и вскрикнула.
      Он весь изогнулся, входя в нее глубже. Прерывисто дыша, они обменивались короткими репликами.
      - Пожалуйста...
      - Так хорошо...
      - Какой.., твердый...
      - Сладкая моя...
      Каждый из них привык быть холодным любовником - внимательным, щедрым, но никогда не теряющим контроля. А сейчас они стали горячими и влажными, страсть попросту сжигала их, они забыли обо всем. Они закончили с разницей в несколько секунд, наполнив воздух криками и стонами.
      Впоследствии никто из них не мог сказать, кто же был смущен больше.
      Глава 29
      Они плотно поели, перебрасываясь шуточками, потом вернулись в постель и опять занялись любовью. Прильнув друг к другу ртами и сплетясь телами, говорить они не могли, но беседа вовсе и не была тем, чего они так хотели. Они ненадолго уснули, поминутно просыпаясь и чувствуя, что им все еще не хватает друг друга.
      - Который раз это было? - простонал Далли после очередного финиша.
      - Уфф, по-моему, четвертый!
      Он чмокнул ее в макушку и пробормотал:"
      - Френси, сдается мне, что наш огонь не удастся погасить так просто, как мы полагали!
      Было уже больше восьми утра следующего дня, когда они наконец зашевелились. Франческа лениво потянулась, и Далли прижал ее к себе. Они принялись дурачиться, и тут на лестнице раздались шаги. Далли беззвучно выругался. Франческа, повернув голову к двери, с ужасом увидела, как ручка начинает поворачиваться. Ей представилось безобразное видение торжественно вплывающих в спальню прежних подружек Далли, каждая с висящим на пальчике ключом от дома.
      - О Боже мой... - Этого ей не вынести! Она натянула на голову простыню. И в этот момент дверь отворилась.
      Послышался слегка раздраженный голос Далли:
      - Ради святого Петра, ты что, не могла постучаться?
      - Я боялась пролить кофе. Надеюсь, там у тебя Френси, иначе мне будет неловко!
      - В действительности это вовсе не Френси, - сказал Далли. - Но тебе незачем смущаться.
      Матрац скрипнул, когда Холли Грейс уселась на край кровати, коснувшись бедрами лодыжек Франчески. Сквозь простыню долетел слабый аромат кофе.
      - Могла бы по крайней мере прихватить чашечку и для меня, - недовольно сказал Далли.
      Холли Грейс начала оправдываться:
      - Я не подумала; столько забот в голове. Ты пошутил насчет того, что это не Франческа, так ведь?
      Далли потрепал по скрытому покрывалом бедру Франчески.
      - Розалита, милочка, оставайся там. Эта сумасшедшая особа через несколько минут удалится.
      Холли Грейс потянула за простыню:
      - Френси, мне нужно поговорить с вами обоими!
      Франческа, поплотнее закутавшись в простыню, забормотала по-испански что-то насчет того, что до почты можно доехать, повернув на ближайшем перекрестке налево.
      - Ладно, Френси, я знаю, что ты здесь, - сказала Холли Грейс. - Твое белье раскидано по всему полу - ничего не поделаешь!
      Франческа не видела для себя никакого изящного способа выйти из положения. Со всем достоинством, на какое только была способна, она опустила простыню до подбородка и уставилась на Холли Грейс, сидевшую на краю кровати в старых джинсах и ковбойской хлопчатобумажной рубахе.
      - Чего ты хочешь? - требовательно спросила она. - Ты три дня отказывалась со мной разговаривать. Почему это именно сегодня утром тебе приспичило поболтать?
      - Мне нужно было время подумать.
      - А ты не могла выбрать для встречи более подходящее место? поинтересовалась Франческа. Рядом с ней Далли, опершись на изголовье, отхлебывал из чашки Холли Грейс и выглядел весьма отдохнувшим. Осознав, что она единственная из компании, кто лежит, Франческа внезапно почувствовала, что тем самым ставит себя в невыгодное положение. Зажав простыню под мышками, она, поборов смущение, начала подтягиваться, пока тоже не села.
      - Хочешь глотнуть? - спросил Далли, протягивая чашку.
      Убрав с лица волосы, она поблагодарила его с преувеличенной любезностью, вознамерившись официальностью тона осадить их обоих. Когда она взяла чашку, Холли Грейс встала и прошла к окну, резко вытащив руки из передних карманов и сунув их в задние. По этому жесту Франческа поняла, что ее подруга нервничает больше, чем хочет показать. Приглядевшись повнимательнее, она заметила и другие признаки, выдававшие напряженность ее состояния.
      Холли Грейс поиграла краем портьеры.
      - Послушайте, та ситуация, что сложилась между вами, вроде как нарушает кое-какие из моих планов.
      - Какая ситуация? - уходя в защиту, осведомилась Франческа.
      - Какие планы? - поинтересовался Далли.
      Холли Грейс повернулась к ним.
      - Френси, пойми меня правильно, ничего общего с осуждением это не имеет. Я годами твердила, что ты пропускаешь одну из уникальных возможностей, не проводя больше времени в постели вместе с Далласом Бодином.
      - Холли Грейс! - запротестовала Франческа.
      - Спасибо, милая, - сказал Далли.
      Франческа поняла, что они опять хотят взять верх над ней, и, чтобы успокоиться, сделала большой глоток кофе. Холли Грейс, подойдя к изножью кровати, посмотрела на бывшего мужа:
      - Далли, мои биологические часы скоро пробьют полночь.
      Мне все время казалось, что рано или поздно я найду кого-нибудь, за кого захочу выйти замуж. Некоторое время я даже надеялась, что мы с Джерри... Как бы там ни было, я рассчитывала остепениться и позволить продюсерам из "Китайского кольта" снимать меня каждые несколько сезонов от груди и выше, пока не заимею пару малышей. Но позже мне стало ясно, что это лишь фантазии и все дело в том... У меня все внутри болит! - Она обошла кровать со стороны, где сидела Франческа, обхватив плечи руками, словно ей было холодно.
      Заметив грусть в прекрасных, гордых чертах лица своей подруги, Франческа догадалась, чего стоило Холли Грейс так откровенно говорить о своем желании иметь ребенка. Передав кружку Далли, она хлопнула по кровати рядом с собой.
      - Сядь, Холли Грейс, и расскажи, что случилось.
      - Френси, ты знаешь, как сильно я хочу иметь ребенка, и, по-моему, случившееся с Тедди заставило меня думать об этом еще больше. Мне надоело любить только чужих детей; я хочу своего.
      Далли годами твердил, чтобы я не заворачивала свое счастье в долларовую бумажку, и я, кажется, наконец поняла, что он прав.
      Франческа сочувственно коснулась ее руки. Она сожалела, что Джерри улетел вчера домой, хотя после трех дней бесплодных попыток заставить Холли Грейс поговорить с ним она его не осуждала.
      - Когда вернешься в Нью-Йорк, тебе надо будет встретиться с Джерри. Я знаю, ты его любишь, а он любит тебя, и...
      - Забудь о Джерри! - возразила Холли Грейс. - Это Питер Пен. Он никогда не станет взрослым. Джерри совершенно ясно дал мне понять, что хочет жениться на мне. Но он так же ясно дал понять, что детей от него у меня не будет.
      - Ты никогда мне этого не говорила, - заметил Далли, удивленный этим откровением.
      - Вам с Джерри нужно стать искреннее друг с другом, - настаивала Франческа.
      - Упрашивать не собираюсь. - Холли Грейс выпрямилась, пытаясь сохранить достоинство. - Финансово я независима и совершенно не вижу причин, почему нужно надевать ярмо супружества только для того, чтобы заиметь ребенка. Но мне нужна ваша помощь.
      - Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах. После того, как ты помогла мне, когда...
      - Ты одолжишь мне Далли? - резко спросила Холли Грейс.
      Далли вскочил с кровати:
      - Эй, погоди!
      - Далли не мой, чтобы я могла его одолжить, - медленно ответила Франческа.
      Холли Грейс игнорировала негодование Далли. -Не поднимая глаз на Франческу, она сказала:
      - Я знаю здесь десяток мужчин, которых могла бы попросить, но мне претит иметь ребенка лишь бы от кого. Я люблю Далли, и между нами все еще есть Денни. Сейчас он единственный, кому я доверяю. - Она посмотрела на Франческу с легким укором. - Он знает, что я бы не стала пытаться порвать с ним отношения так, как ты. Я понимаю, как важна для него семья, и этот ребенок стал бы его бэби точно так же, как и моим.
      - Это решать вам двоим, - твердо сказала Франческа.
      Холли Грейс перевела взгляд с Франчески на Далли и обратно.
      - Я так не думаю. - Она переключила внимание на Далли:
      - Понимаю, как противно лезть в постель с тобой после всего, что было: это вроде как спать с собственным братом. Но я считаю, что после нескольких рюмок и фантазирования о себе и Томе Крузе <Том Круз - американский киноактер.>...
      Шутка получилась неостроумной. У Далли был такой вид, словно его двинули кулаком в живот.
      - Ну хватит!
      Нагнувшись, он схватил полотенце, валявшееся на ковре около кровати.
      Холли Грейс умоляюще посмотрела на него:
      - Я знаю, тебе есть что сказать обо всем этом, но не мог бы ты дать мне несколько минут поговорить с Франческой?
      - Нет, - холодно ответил он. - Я не доверяю вам обеим!
      Вот самый наглядный пример того, что женщины в нашей стране совершенно отбились от рук. Вы поступаете так, словно мужчины для вас не более чем побочные забавы, маленькие игрушки для вашего развлечения. - Под простыней он обмотался полотенцем. - И независимо от того, что вы говорите, я не верю, будто неприятности начались, когда женщины получили право голоса. Что до меня, я полагаю, это началось, когда вы научили друг друга читать! - Он вылез из постели, потуже затянув на бедрах полотенце. - И еще одно: мне начинает понемногу надоедать, что вы смотрите на меня как на ходячий банк спермы! - С этими словами он важно продефилировал в ванную и с треском захлопнул дверь.
      Не особо проникшись гневом Далли, Холли Грейс вновь посмотрела на Франческу:
      - Если допустить, что я смогу убедить Далли, что бы ты на это сказала?
      Сама по себе эта мысль Франческе не понравилась, но она не подала виду.
      - Холли Грейс, тот факт, что мы с Далли этой ночью временно помешались, еще не означает, что я здесь что-нибудь решаю. Что бы ни случилось, это касается лишь вас двоих.
      Холли Грейс посмотрела на разбросанное по полу белье Франчески.
      - Если допустить, что ты действительно любишь Далли, как бы ты себя чувствовала?
      Прочитав в лице Холли Грейс неприкрытую потребность знать правду, Франческа решила ответить честно. После краткого размышления она сказала:
      - Как бы сильно я ни любила тебя, Холли Грейс, как бы ни сочувствовала твоему желанию иметь ребенка, если бы я действительно любила Далли, то не позволила бы тебе к нему прикоснуться!
      Холли Грейс некоторое время ничего не отвечала, потом грустно улыбнулась:
      - Я бы тоже сказала именно так. Несмотря на всю твою легкомысленность, Френси, именно такие вот моменты и заставляют меня понять, почему мы с тобой лучшие подруги.
      Холли Грейс сжала ее руку, и Франческа обрадовалась, поняв, что та наконец простила ей ложь о Тедди. Но, заглянув в лицо подруги, она нахмурилась:
      - Холли Грейс, что-то во всем этом отдает фальшью. Ты прекрасно знаешь, что Далли не согласится. Я даже не уверена, действительно ли ты хочешь сделать его отцом своего ребенка.
      - Он мог бы, - сказала защищаясь Холли Грейс. - Далли полон сюрпризов.
      Но не таких сюрпризов. Франческа ни на минуту не допускала мысли, что он согласится с идеей Холли Грейс, и сомневалась, что сама Холли Грейс в это верит.
      - Знаешь, что мне это напоминает? - задумчиво сказала Франческа. - Ты похожа на человека, страдающего зубной болью и колотящего по голове молотком, лишь бы отвлечься от нее!
      - Это глупо, - фыркнула Холли Грейс, но ответ последовал слишком поспешно, и Франческа поняла, что задела за живое. Ей даже показалось, что Холли Грейс чего-то испугалась.
      Она стала хвататься за соломинку в надежде ослабить боль в сердце после потери Джерри. Не зная, чем помочь подруге, Франческа наклонилась и сочувственно обняла ее.
      - Ну вот, это ли не зрелище, способное согреть сердце мужчины? нараспев произнес Далли, появившись из ванной и застегивая на ходу рубашку. По его виду можно было понять, что в течение последних нескольких минут он раздувал в себе гнев, и теперь его злость из маленького огонька превратилась в опасный, бушующий во всю мощь лесной пожар праведного гнева. - Ну что, вы уже решили, что будете со мной делать?
      - Френси говорит, что я не могу тебя получить, - ответила Холли Грейс.
      Франческа тревожно воскликнула:
      - Холли Грейс, это совсем не то, что я...
      - В самом деле? - Далли заправил рубашку в джинсы, т-ч Черт побери, ненавижу женщин! - Он разгневанно ткнул в Фраш ческу пальцем:
      - То, что мы запустили прошлой ночью пару миллионов ракет, не дает тебе никакого права принимать за меня такие решения.
      Франческа возмутилась:
      - Никто и не принимал за тебя...
      Далли повернулся к Холли Грейс:
      - А если ты решила завести себе ребенка, то заглядывай в штаны кому-нибудь другому, потому что я не намерен, черт побери, быть у вас жеребцом-производителем!
      Эти слова не на шутку рассердили Франческу, хотя она и понимала, что не совсем справедлива к Далли. Но неужели он не видит, что Холли Грейс действительно страдает и не способна сейчас мыслить рационально?
      - Тебе не кажется, что так вести себя просто жестоко?
      - Жестоко? - Лицо Далли побледнело от злости. Его руки сжались в кулаки, и, казалось, он готов нарушить один из своих основных жизненных принципов.
      Когда он начал приближаться к ним, Франческа непроизвольно поглубже спряталась под простыней, и даже Холли Грейс слегка отпрянула назад. Его рука опустилась к изножью кровати. Издав от страха позорное шипение, Франческа увидела, что Далли всего лишь берет кошелек Холли Грейс там, где она его бросила. Открыв кошелек и вытряхнув из него все содержимое, он взял ключи от ее автомобиля.
      Когда Далли заговорил вновь, голос его был абсолютно бесстрастен.
      - А теперь, если хотите знать мое мнение, убирайтесь-ка отсюда обе к чертовой матери! - С этими словами он покинул комнату.
      Когда через минуту раздался звук отъезжающего автомобиля, Франческа ощутила укол сожаления об утрате дома, где никогда не звучали злые слова.
      Глава 30
      Тедди вышел из лифта и пошел по коридору к дверям своей квартиры, волоча за собой ранец. Школу он ненавидел; всю свою жизнь любил, а теперь возненавидел! Сегодня мисс Пирсон объявила классу, что в конце года им предстоит выполнить исследовательский проект по социологии, и Тедди уже знал, что наверняка его провалит. Мисс Пирсон его не любит и сказала, что собирается отчислить его из класса для одаренных детей, если отношение к учебе не изменится к лучшему.
      Конечно, она была права: после той поездки в Вайнетт ничто уже, кажется, Тедди не увлекало. Все время он чувствовал себя не в своей тарелке, словно в его чулане прятались отвратительные чудовища, готовые в любой момент на него наброситься. А теперь его к тому же могут выбросить из класса для одаренных детей...
      Тедди понимал, что нужно постараться подготовить стоящий исследовательский проект по социологии, особенно после провала проекта о насекомых. Так что его новый проект должен быть самым лучшим, даже лучше, чем у старого зануды Милтона Гроссмана, который собирался написать мэру Эду Коху и попросить уделить ему какое-то время. Мисс Пирсон эта идея понравилась. Она сказала, что инициатива Милтона должна вдохновить весь класс. Тедди не понимал, как может вдохновить тот, кто задирает нос и от кого за версту несет нафталином.
      Не успел Тедди переступить порог, как из кухни показалась Консуэло и сказала:
      - Тебе сегодня пришла какая-то посылка. Она в твоей спальне.
      - Посылка? - Направляясь через холл к своей спальне, Тедди стащил с себя куртку. Рождество уже прошло, день рождения у него в июле, до Валентинова дня еще две недели. Что за посылка?
      Войдя в спальню, мальчик обнаружил на полу посреди комнаты огромную коробку с обратным адресом: Вайнетт, штат Техас.
      Он бросил куртку, водрузил на переносицу съехавшие очки и начал грызть ногти. Какая-то его часть желала, чтобы эта посылка была от Далли, в то время как другая часть даже думать о Далли не хотела. Как бы то ни было, у него было ощущение, что чудовища из чулана собрались прямо у него за спиной.
      Разрезав своими самыми острыми ножницами ленту упаковки, Тедди начал искать записку, но в посылке оказалось лишь множество коробочек поменьше, и он стал открывать их одну за другой. Закончив, он уселся посреди всех этих сокровищ, изумленно разглядывая разнообразные подарки. Все они подходили ему так, словно кто-то сумел прочесть его мысли!
      С одной стороны небольшой горкой были сложены замечательные вещицы вроде подушки-пищалки, мятной жевательной резинки и искусственного куска льда из пластика с мертвой мухой внутри. Некоторые из подарков служили для развития интеллекта - программируемый калькулятор и полное собрание "Хроник Нарнии". В другой коробке находились предметы из мира настоящих мужчин: нож солдата швейцарской армии, фонарь с черной резиновой ручкой, набор взрослых отверток фирмы "Блэк и Деккер". Но самый замечательный подарок оказался на дне коробки. Развернув оберточную бумагу, Тедди вскрикнул от восторга, обнаружив там самый лучший, клевый и сногсшибательный спортивный свитер из всех, что он когда-либо видел!
      Спереди на темно-голубом фоне был изображен бородатый мотоциклист с хитрым выражением широко раскрытых глаз, под мотоциклистом ярким оранжевым цветом сверкало имя Тедди, а под именем было написано: "Рожденный задать всем жару". Мальчик прижал фуфайку к груди. На какое-то мгновение он позволил себе поверить, что все это ему прислал Далли, но потом подумал, что такие вещи не шлют мальчику, которого считают девчонкой.
      И поскольку он точно знал, как к нему относится Далли, то решил, что подарки, безусловно, прислал Скит. Тедди подумал: какое счастье иметь такого друга, как Скит, - человека, способного за очками и прочей ерундой разглядеть стоящего парня!
      Теодор Дей - "Рожденный задать всем жару"! Ему понравилось звучание этих слов, ощущение, которое они приносили, их сила и точность. Ему понравилась сама идея, что такой маломерок, как он, последний из последних в спорте, тот, кого даже могут выкинуть из класса для одаренных детей, рожден, чтобы задать всем жару!
      ***
      Пока Тедди любовался своим спортивным свитером, Франческа заканчивала запись очередного шоу. Когда красный сигнал на камере погас, ее вышел поздравить Натан Хэрд. Ее продюсер был толстым лысеющим мужчиной, но за заурядной внешностью скрывался быстрый острый ум. Он чем-то напоминал ей Клер Пэджет, работающую в настоящее время в отделе новостей на телевидении в Хьюстоне и доводящую своих подчиненных до состояния, близкого к самоубийству. И тот и другой исступленно стремились к совершенству, и оба знали все плюсы и минусы Франчески.
      - Обожаю, когда у них так развязываются языки. - Двойной подбородок Натана дрожал от удовольствия при этих словах. - Если дела и дальше так пойдут, рейтинг наших программ взлетит выше потолка!
      Франческа только что закончила работу над программой об электронном евангелизме, где ей в течение получаса удалось очаровать и разговорить почтенного гостя, преподобного Джонни Т. Платта, после чего тот рассказал гораздо больше, чем хотел, о своих нескольких неудачных браках и поделился своими неандертальскими взглядами на женщин.
      - Слава Богу, я почти точно уложилась в отведенное время, а то пришлось бы делать новую запись, - сказала она, отстегивая микрофон от шарфа в стиле Пейсли, которым был задрапирован ворот платья.
      Натан спустился за ней со съемочной площадки, и они вместе вышли из студии. Теперь, когда запись была закончена и Франческе не надо было полностью концентрироваться на работе, она почувствовала, как на нее вновь наваливаются прежние заботы. После возвращения из Вайнетта прошло уже шесть недель. Она не виделась с Далли с тех пор, как он разбушевался в своем доме. Слишком большой срок для переживаний о Тедди и его отце. Франческа чувствовала себя в этом вопросе такой же беспомощной, как одна из ее подопечных девушек-подростков. И почему то, что складывалось для нее так плохо, принесло ей ощущение чего-то замечательного? Она не сразу сообразила, о чем говорит ей Натан.
      - ..так что сегодня поступило сообщение для печати о церемонии у статуи Свободы. Мы запланируем на май шоу об иммиграции - богатые, бедные и все такое прочее. Что ты об этом думаешь?
      Франческа кивнула в знак согласия. Еще в начале января она сдала экзамен, дающий право на получение гражданства, и вскоре после этого из Белого дома пришло приглашение участвовать в специальной церемонии, которая должна была состояться в мае у статуи Свободы. Во время этой церемонии предполагалось совместное принятие присяги рядом известных общественности лиц, недавно обратившихся с просьбой о получении гражданства США. Помимо Франчески, в избранную группу входили несколько испанских спортсменов, корейский дизайнер-модельер, танцовщик из России и два всемирно известных ученых. Вдохновившись успехом аналогичной церемонии у статуи Свободы в 1986 году, в Белом доме запланировали выступление президента с приветственной речью для подъема патриотического духа и укрепления его позиций среди избирателей, представляющих этнические меньшинства.
      Дойдя до дверей своего офиса, Натан остановился.
      - У меня грандиозные планы на следующий год, Франческа! Нам надо делать больший упор на политику. У тебя невероятнейший дар проникать...
      - Натан... - Франческа заколебалась на мгновение, но затем, подумав, что она уже и так слишком долго откладывала этот разговор, наконец решилась. - Нам нужно поговорить!
      Ее спутник бросил на нее настороженный взгляд и жестом пригласил зайти. Франческа поздоровалась с его секретаршей, после чего они вошли в офис продюсера. Натан закрыл дверь и взгромоздил свое необъятное бедро на угол стола, добавляя этим нагрузку на без того уже трещавшие от напряжения швы его твидовых брюк.
      Франческа глубоко вздохнула и изложила ему свое решение, пришедшее к ней после нескольких месяцев размышлений.
      - Я знаю, что тебе, Натан, это, мягко говоря, не понравится, но, когда придет срок возобновления моего контракта с сетью, я попрошу своего агента пересмотреть условия контракта.
      - Конечно, условия можно пересмотреть, - осторожно ответил продюсер. Уверен, что сеть согласится добавить деньжат, чтобы подсластить твою жизнь. Но на большую прибавку рассчитывать не стоит.
      Проблема была вовсе не в деньгах, и Франческа покачала головой.
      - Я собираюсь отказаться от еженедельных шоу, Натан. Я хочу ограничиться двенадцатью программами в год - одно шоу в месяц. - Произнеся наконец эти слова вслух, она испытала огромное облегчение.
      Натан соскочил со стола.
      - Я тебе не верю! Сеть никогда на это не пойдет. Да ведь это просто профессиональное самоубийство!
      - Вы должны дать мне этот шанс. Я не могу больше так жить! Я вымоталась от постоянного чувства усталости. Я не могу больше смотреть, как моего ребенка растят другие.
      Натан, общавшийся с дочерью только во время уик-эндов, весьма смутно представлял, о чем говорит Франческа.
      - Женщины считают тебя образцом для подражания, - сказал он, решив, по-видимому, воздействовать на ее политическую сознательность. - Кое-кто сочтет тебя предателем!
      - Может быть... Я не уверена. - Франческа сдвинула стопку журналов и села на кушетку. - Думаю, женщины поймут, что их удел - нечто большее, чем быть измученными жизнью копиями мужчин. Девять лет я все делала по-мужски. Я поручила воспитание своего ребенка другим людям. График моей жизни был настолько плотным, что, проснувшись в номере отеля, мне приходилось отыскивать в ящике стола фирменный бланк, чтобы вспомнить, в каком я городе. Я ложилась в постель с болью в желудке от необходимости обдумать все, что мне предстоит сделать на следующий день. Я устала от этого, Натан. Я люблю свою работу, но устала любить ее двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Я люблю Тедди, и у меня осталось всего девять лет до того, как он уедет учиться в колледж. Я хочу больше бывать с ним. Мне дана лишь одна жизнь, и, по правде говоря, я не очень-то счастлива, проводя ее таким образом.
      Натан нахмурился:
      - Даже если мы предположим, что сеть примет твои условия, боюсь, ты потеряешь кучу денег.
      - Все верно, - усмехнулась Франческа. - Мне придется урезать затраты на свой гардероб с двадцати тысяч до десяти тысяч в год. Но я знаю, что миллионы измученных работающих матерей не спят ночами, пытаясь выкроить деньги на покупку своим детям новых туфель для школы.
      "Сколько все-таки денег нужно женщине? - задумалась она. - И сколько власти?" Была ли она единственной в мире женщиной, покупавшей все эти атрибуты мужского успеха ценой страшной усталости?
      - А что в действительности тебе нужно, Франческа? - спросил Натан, сменив тактику конфронтации на политику умиротворения. - Может, нам удастся отыскать какой-нибудь компромисс?
      - Я хочу располагать собой, своим временем, - утомленно ответила Франческа. - Хочу иметь возможность почитать книгу просто потому, что хочу ее прочитать, а не потому, что ее автор завтра придет ко мне на шоу. Хочу, чтобы целую неделю моих волос не касались горячие бигуди. Хочу, в конце концов, сопровождать Тедди в одной из его классных экскурсий. - И тут она высказала то, что в ней зрело уже давно. - Я хочу уделить часть своей энергии, которую без остатка поглощает работа, чтобы сделать что-нибудь стоящее для всех тех четырнадцатилетних девчонок, что торгуют своим телом на улицах нашей страны потому, что им просто некуда деться!
      - Мы сделаем еще несколько шоу о беглянках, - торопливо произнес Натан. - Я постараюсь устроить так, чтобы у тебя было больше свободного времени. Я знаю, что ты страшно загружена, но...
      - Не будем торговаться, Натан, - сказала Франческа, поднимаясь с кушетки. - Пора на какое-то время остановить эту карусель!
      - Но, Франческа...
      Она быстро поцеловала его в щеку и вышла из офиса, прежде чем Натан успел договорить. Франческа знала, что ее популярность не является гарантией того, что сеть ее не уволит, когда сочтет это необходимым. Но ей надо использовать этот шанс.
      Ее ни в чем не надо было больше убеждать, поскольку события последних шести недель четко расставили приоритеты в ее жизни и позволили узнать о себе самой нечто важное.
      Добравшись до своего офиса, Франческа обнаружила там кипу ожидающих ее телефонограмм. Она взяла первую из них, но, даже не взглянув, отложила в сторону. Ее взгляд остановился на лежащей на ее столе папке, где был собран подробный материал о карьере профессионального игрока в гольф Далласа Бодина. Перелистывая страницы, она даже не пыталась их перечитывать, поскольку изучила уже все до мельчайших деталей. Каждая статья, каждый ее телефонный звонок, каждая крупица информации говорили об одном и том же: у Далласа Бодина было более чем достаточно таланта, чтобы стать чемпионом; просто он, по-видимому, не очень сильно этого хотел. Франческа думала о словах Скита и о том, какое все это может иметь значение для Тедди, но ответа так и нашла.
      Стефан находился сейчас в Нью-Йорке, и Франческа обещала пойти с ним этим вечером на частный прием в "Ла-Котэ-Баск". В конце дня она решила отказаться, но подумала, что тем самым проявит малодушие. Стефан ожидал от нее то, что, как ей стало сейчас понятно, она не в силах ему дать. И было бы нечестно по отношению к нему не сказать об этом прямо.
      После ее возвращения из Вайнетта Стефан дважды приезжал в Нью-Йорк, и оба раза она с ним виделась. Он, конечно, узнал о похищении Тедди, так что Франческа вынуждена была рассказать ему кое-что из того, что произошло в Вайнетте, хотя все связанные с Далли детали она опустила.
      Франческа начала рассматривать фотографию Тедди на своем столе. Мальчика сфотографировали после купания в бассейне во Флинстоунзе, и на его тощих ногах еще блестели капельки воды. Если Далли не хотел больше общаться с ней, то, во всяком случае, должен был попытаться вступить в контакт с Тедди. Она почувствовала грусть и разочарование. Далли оказался гораздо лучше, чем она о нем думала. Возвращаясь этим вечером домой, Франческа была вынуждена признаться себе, что совершила страшную ошибку, а затем забыла о ней.
      Прежде чем переодеться для встречи со Стефаном, она посидела с Тедди, пока тот обедал, и думала о том, какой беззаботной была всего два месяца назад. Сейчас ей казалось, что на ее плечи легли все проблемы мира. Ей не следовало оставаться с Далли в ту глупую ночь; она собиралась причинить страдания Стефану; компания запросто могла ее уволить. Франческа была слишком по - давлена, чтобы поддержать Холли Грейс, и она ужасно беспокоилась о Тедди. Мальчик стал таким замкнутым, таким несчастным!
      Он не рассказывал о том, что произошло в Вайнетте, и сопротивлялся всем ее попыткам разузнать о его проблемах в школе.
      - Ну как там твои дела с мисс Пирсон? Сегодня ничего не случилось? осторожно спросила Франческа, наблюдая, как Тедди украдкой запихивает горошек под печеный картофель.
      - Мне кажется, все в порядке.
      - Точно все в порядке?
      Тедди поднялся из-за стола.
      - Мне нужно закончить домашнее задание. Что-то не хочется есть.
      Когда Тедди вышел из кухни, Франческа нахмурилась. Ей не нравилось, что у сына такая строгая и суровая учительница. В отличие от предыдущих учителей Тедди мисс Пирсон больше волновали отметки, чем знания, а это, по мнению Франчески, - губительный подход при работе с одаренными детьми. Когда Франческа надевала отделанное перьями платье от Армани, собираясь на встречу со Стефаном, она решила выкроить время еще и на встречу с администратором школы.
      Прием в "Ла-Котэ-Баск" прошел оживленно, чему способствовали великолепная еда и достаточное количество знаменитостей среди присутствующих, но Франческа слишком устала, чтобы получить от всего этого удовольствие. Когда вскоре после полуночи они со Стефаном вышли из ресторана, их окружила толпа фоторепортеров. Она спрятала лицо в высокий воротник своего мехового пальто и отвернулась от фотовспышек.
      - Все из-за соболей, - пробормотала Франческа.
      - Окружающие придерживаются несколько иного мнения, дорогая, - ответил Стефан, проводя ее к своему лимузину.
      - Весь этот цирк из-за соболей, - пожаловалась Франческа после того, как лимузин выплыл в ночную толчею Восточной Пятьдесят пятой улицы. - Вряд ли тебя когда-нибудь так донимала пресса. Я сама виновата. Надень я старый плащ...
      Она продолжала болтать о соболях, оттягивая тот момент, когда все-таки соберется с духом и произнесет горькие для него слова. Наконец она замолчала, погрузившись в воспоминания, преследовавшие ее весь вечер, - о своем детстве, о Клоуи, о Далли. Стефан продолжал смотреть на нее, по-видимому, задумавшись о чем-то своем. Когда лимузин проехал мимо салона Картье, Франческа решила, что больше откладывать нельзя, и коснулась руки своего спутника:
      - Не возражаешь, если мы немного пройдемся?
      Было уже поздно, февральская ночь была холодна, и Стефан посмотрел на нее с тревогой - словно он предвидел, что за этим последует, - и все равно приказал водителю остановиться. Выйдя на тротуар, они услышали ритмичный цокот лошадиных копыт о мостовую. Мимо проехал двухколесный экипаж. Они шли рядом по Пятой авеню, выдыхая в морозный воздух маленькие клубы пара.
      - Стефан, - произнесла Франческа, на мгновение прикоснувшись к рукаву его пальто из тонкой шерсти. - Я знаю, ты ищешь женщину, которая разделит с тобой твою, жизнь, но, боюсь, я не подхожу для этой роли.
      Она услышала, как ее спутник, глубоко вздохнул и затем произнес:
      - Ты сегодня очень устала, дорогая. Мне кажется, этот разговор может подождать.
      - Думаю, он и так ждал достаточно долго, - мягко ответила Франческа.
      Она говорила какое-то время и в конце концов убедилась, что хотя слова ее и ранят Стефана, но совсем не так сильно, как она боялось. "Он, возможно, уже давно догадывался, что союз со мной невозможен", - подумала Франческа.
      ***
      На следующий день Франческе в офис позвонил Далли. Он начал разговор без всякой преамбулы, словно в последний раз они беседовали накануне вечером, а не шесть недель назад, и отношения у них были самые безоблачные.
      - Эй, Френси, знаешь, половина Вайнетта готова тебя линчевать!
      При этих словах она вспомнила, как ответила бы на это в юности неудержимой вспышкой гнева, но сейчас ей удалось сохранить спокойствие и голос ее не утратил рассудительности.
      - Чем это я так провинилась? - спросила Франческа.
      - На прошлой неделе ты вертела этим телевизионным священником самым бесстыдным образом. Люди здесь серьезно относятся к своим евангелистам, а Джонни Платт у них настоящий любимчик.
      - Он шарлатан, - ответила она со всем спокойствием, на которое была способна. Ее ногти впились в ладони. И почему Далли не может сказать сразу, чего он хочет? К чему весь этот изощренный маскировочный ритуал?
      - Возможно, но его выступление поставили в одно время с повторным показом "Островов Джиллигена". - Последовала короткая многозначительная пауза. - Скажи мне одну вещь, Франческа, - это как раз по твоей линии, если Джиллиген и его приятели столько проторчали после кораблекрушения на том острове, то почему у женщин не кончилась тушь для глаз? А туалетная бумага? Как ты думаешь, капитан и Джиллиген все это время пользовались банановыми листьями?
      Франческе захотелось заорать на него, но она решила не доставлять ему такое удовольствие.
      - У меня назначена встреча, Далли. У тебя какое-нибудь дело?
      - Дело в том, что на следующей неделе я прилечу в Нью-Йорк, чтобы еще раз встретиться с ребятами из телесети. И подумал, что мог бы заскочить к вам во вторник около семи, поприветствовать Тедди и пригласить тебя на обед.
      - Это невозможно, - произнесла она спокойно, сдерживая возмущение, которое буквально переполняло ее.
      - Всего лишь на обед, Френси! И не надо придавать этому такое уж большое значение.
      Если он не собирается говорить, что у него на уме, то уж она-то выскажет все!
      - Я не собираюсь с тобой встречаться, Далли! У тебя был шанс, и сам знаешь, как ты им воспользовался.
      Последовало длительное молчание. Ей хотелось повесить трубку, но она не в силах была пошевелить рукой. Когда Далли наконец заговорил, от его непринужденного тона не осталось и следа. Голос его звучал устало и встревоженно:
      - Прости, Френси, что я не позвонил тебе раньше. Мне нужно было какое-то время.
      - А теперь оно нужно мне.
      - Хорошо, - ответил он после небольшой паузы. - Тогда позволь мне зайти повидаться с Тедди.
      - Думаю, этого не стоит делать.
      - Мне нужно начать налаживать с ним контакт, Френси. Я не задержу его надолго. Буквально пару минут.
      С годами она стала твердой; она должна была стать такой.
      Но теперь, когда эта твердость нужна была ей больше всего, ей на ум пришел лишь маленький мальчик, запихивающий горошек под печеный картофель.
      - Хорошо, - согласилась Франческа. - Но только на несколько минут.
      - Замечательно! - с энтузиазмом подростка воскликнул Далли. - А после встречи с Тедди мы съездим с тобой куда-нибудь пообедать. - И прежде чем Франческа успела запротестовать, он повесил трубку.
      Франческа опустила голову на стол и тяжело вздохнула. Это ж надо быть такой безвольной! Там, где у людей должен быть хребет, у нее болтается пучок переваренных спагетти!
      К тому времени как швейцар позвонил ей во вторник вечером, извещая о прибытии Далли, Франческа была на грани нервного срыва. Она уже примерила три своих самых консервативных костюма и назло себе самой выбрала самое легкомысленное из того, что было в ее гардеробе: необыкновенно открытую атласную блузку цвета зеленой мяты и мини-юбку из изумрудного бархата. Эти цвета делали зелень ее глаз более глубокой, а взгляд - по крайней мере в ее воображении - более опасным. Тот факт, что она слишком тщательно одевается для встречи с Далли, Франческу не смутил. Даже если, как она подозревала, вечер закончится в какой-нибудь сомнительной забегаловке с меню в пластиковом покрытии, все равно это ее город и подстраиваться должен Далли, а не она.
      Уложив в тщательно продуманном беспорядке волосы, Франческа надела пару хрустальных кулонов от Тины Чоу. Хотя она больше полагалась на свои силы, чем на мистические чары изысканных произведений Тины Чоу, нельзя было пренебрегать ничем, что могло помочь пережить предстоящий непростой вечер.
      Франческа знала, что не должна ехать на обед с Далли, - ее вообще не должно быть здесь, когда он приедет, - но она снова хотела его увидеть. И это было так просто!
      Франческа услышала, как Консуэло открывает входную дверь, и с трудом смогла усидеть на месте. Она заставила себя подождать в своей комнате несколько минут, пока не успокоится, но от этого стала лишь сильнее нервничать. Собравшись с духом, Франческа вышла в гостиную поздороваться с Далли.
      Далли стоял у камина с каким-то пакетом в руках и любовался прикрепленным на стене красным динозавром. Он обернулся на звук ее шагов и буквально остолбенел. Франческа сразу отметила его серый безупречного покроя костюм, строгую рубашку с французскими манжетами и темно-голубой галстук.
      Она никогда не видела его в костюме и бессознательно ожидала, что он начнет расстегивать воротник и развязывать галстук.
      Далли не сделал ни того, ни другого.
      Его взгляд скользнул по крохотной бархатной юбке, затем по откровенной блузке, после чего Далли с восхищением покачал головой:
      - Черт возьми, Френси! В этом костюме девицы легкого поведения ты выглядишь лучше всех известных мне женщин.
      Франческе хотелось рассмеяться, но она решила, что сарказм в данной ситуации более уместен.
      - Если у меня вновь появятся симптомы моего прежнего тщеславия, посоветуй мне провести минут пять в твоей компании.
      Он улыбнулся, подошел к ней и поцеловал, слегка коснувшись пахнущими жевательной резинкой губами. Франческа почувствовала, как по шее у нее побежали мурашки. Глядя ей прямо в глаза, Далли произнес:
      - Ты просто самая красивая женщина в мире, и ты сама это знаешь!
      Франческа быстро отошла от него. Далли стал рассматривать гостиную, его взгляд переходил от винилового стульчика Тедди с погремушками к зеркалу в стиле эпохи Людовика XVI.
      - Мне нравится эта квартира. Здесь действительно уютно.
      - Спасибо, - несколько сухо ответила Франческа, все еще не до конца осознавая тот факт, что они стоят лицом к лицу и что Далли чувствует себя более непринужденно, чем она. О чем они будут говорить сегодня вечером? Любой их разговор ничем не кончится, кроме споров, взаимных обвинений и эмоционального срыва.
      - Кстати, где Тедди? - Далли переложил пакет из левой руки в правую.
      - Он в своей комнате. - Франческа решила не рассказывать, как мальчик закатил истерику, узнав, что Далли собирается навестить их.
      - Ты не можешь попросить его зайти сюда на минуту?
      - Я.., я сомневаюсь, что это будет так просто.
      Лицо Далли слегка помрачнело.
      - Тогда просто покажи мне его комнату.
      Поколебавшись мгновение, Франческа кивнула и провела его по холлу. Тедди сидел за столом, перекатывая туда и обратно игрушечный джип.
      - Я тебе кое-что принес, - сказал Далли. - Что-то вроде запоздалого подарка на Рождество.
      - Мне ничего не нужно, - угрюмо ответил Тедди. - Все, что нужно, мне мама купила.
      Он подтолкнул джип к краю стола и дал ему свалиться на ковер. Франческа послала сыну предостерегающий взгляд, но Тедди сделал вид, что не заметил его.
      - В таком случае почему бы не отдать их кому-нибудь из твоих друзей? Далли вошел в комнату и положил коробку на кровать Тедди.
      Мальчик подозрительно взглянул на коробку:
      - А что там такое?
      - Там, кажется, пара ковбойских сапог.
      В глазах Тедди что-то загорелось.
      - Ковбойских сапог? Это Скит мне прислал?
      Далли отрицательно покачал головой.
      - Скит мне кое-что прислал, - объявил мальчик.
      - Что именно? - спросила Франческа.
      Мальчик пожал плечами:
      - Ну там подушку-пищалку и кое-что еще.
      - Очень мило с его стороны, - ответила Франческа, удивляясь, что Тедди не сказал ей об этом раньше.
      - А свитер, как, подошел? - спросил Далли.
      Тедди, явно встревожившись, выпрямился на стуле и уставился на гостя. Франческа с любопытством переводила взгляд с одного на другого, не понимая, о чем они говорят.
      - Подошла, - едва слышно ответил мальчик.
      Далли кивнул, слегка прикоснулся к волосам Тедди, а затем повернулся и вышел из комнаты.
      В такси они ехали молча: Франческа куталась в бархатный воротник отделанного перьями жакета, а Далли глядел в спину водителю. Далли отказался разъяснить ей инцидент с Тедди, и, хотя это было не в ее натуре, она не стала настаивать.
      Такси остановилось у входа в ресторан "Лютее". Франческа была удивлена и испытала необъяснимое разочарование. Хотя "Лютее", по всей видимости, был самым лучшим рестораном Нью-Йорка, ее слегка покоробило, что Далли пытается произвести на нее впечатление с помощью такого наивного приема. Почему он привез ее в этот столь чуждый его натуре ресторан, а не в какое-нибудь другое место, где бы чувствовал себя более привычно? Далли придержал дверь, когда она входила, а затем взял ее жакет и передал в гардероб. Франческа нарисовала в своем воображении очень непростой вечер - ей придется мучиться с меню и картой вин, стараясь ничем не уязвить его как мужчину.
      Хозяйка "Лютеса" заметила Франческу и одарила ее приветственной улыбкой.
      - Мадемуазель Дей, всегда рады видеть вас! - Затем она повернулась к Далли:
      - Месье Бодин, вы не были у нас уже почти два месяца. Мы начинаем забывать вас. Ваш столик вас ждет.
      Его столик! Франческа с изумлением смотрела на Далли, пока тот обменивался любезностями с мадам. Она еще раз попалась! Который раз она позволяет себе поверить в созданный самим Далли образ и забыть, что этот человек провел немалую часть последних пятнадцати лет, болтаясь в самых изысканных провинциальных клубах Америки.
      - Сегодня особенно хороши гребешки, - объявила мадам, сопровождая их по узкому облицованному кирпичом холлу "Лютеса".
      - Здесь у них все очень неплохо, - подтвердил Далли, когда они устроились в плетеных креслах. - Только мне нужен английский перевод названия того, что выглядит подозрительным, прежде чем я начну это есть. В прошлый раз я здесь чуть не загубил себе печень!
      Франческа рассмеялась:
      - Нет, Далли, ты все-таки просто чудо!
      - Почему это вдруг?
      - По-моему, не много найдется людей, одинаково уютно чувствующих себя и в "Лютесе", и в паршивой техасской пивнушке.
      Далли внимательно посмотрел на нее:
      - Мне кажется, и тебе неплохо в любом из этих мест.
      Ответ Далли слегка вывел ее из равновесия. Франческа уже привыкла думать о том, какие они разные, так что мысль об их схожести воспринималась ею с трудом. Какое-то время они обсуждали меню, и Далли делал непочтительные замечания о блюдах, казавшихся ему слишком вычурными. Во время всего разговора его глаза буквально пожирали Франческу. Она ощутила себя прекрасной как никогда, причем это ощущение было для нее абсолютно новым - словно красота исходила из самых глубин ее естества. Это состояние начало ее тревожить, и Франческа обрадовалась, когда подошел официант принять заказ.
      Когда официант ушел, Далли опять стал смотреть на нее с нежной и проникновенной улыбкой.
      - Мне было очень хорошо с тобой той ночью.
      "О нет, тебе это уже не удастся", - подумала Франческа.
      Она не позволит ему одержать столь легкую победу. Недаром она вела игру с лучшими из лучших, и этой рыбке также придется поизвиваться у нее на крючке. Франческа широко раскрыла глаза, чтобы с невинным видом спросить, какую ночь он имеет в виду, но неожиданно для себя улыбнулась:
      - Мне тоже было хорошо.
      Далли потянулся через стол, пожал ей руку и сразу же отпустил.
      - Прости, что я так наорал на тебя. Холли Грейс меня сильно расстроила. Ей не следовало вмешиваться в наши дела. В том, что случилось, не было твоей вины, и мне не следовало винить тебя.
      Франческа кивнула. Она не то чтобы полностью принимала его извинения, но, во всяком случае, не бросала ему их обратно в лицо. Они продолжали беседу на более безопасные темы, пока не появился официант с их первым заказом. После того как их обслужили, Франческа спросила у Далли, как прошла его встреча с представителями телесети. Ответ был весьма сдержанным, что лишь сильнее заинтриговало Франческу, и она предприняла более решительную попытку.
      - Как я понимаю, подписав контракт с телесетью, тебе придется отказаться от участия в большинстве крупных турниров. - Из маленького керамического горшочка она извлекла улитку, погруженную в маслянистый соус с ароматными травами.
      Он пожал плечами:
      - Уже не за горами то время, когда я буду слишком стар для соревнований. Кроме того, сумма контракта стоит того, чтобы его подписать.
      В ее голове промелькнули факты и цифры, связанные с карьерой Далли. Она начертила пальцем на скатерти круг, а затем, словно неопытный путешественник, осторожно ступающий на неизвестную землю, осведомилась:
      - Холли Грейс сказала мне, что в этом году ты, по всей видимости, не будешь участвовать в "Ю.С. Классик"?
      - По всей видимости, нет.
      - Не могу себе представить, что ты оставишь гольф, не выиграв крупного турнира.
      - Я выбрал для себя наилучший вариант. - Его пальцы слегка сжали стакан с содовой. После этого Далли начал рассказывать, как замечательно ладят друг с другом мисс Сибил и Дорали. Поскольку Франческа совсем недавно разговаривала с обеими женщинами по телефону, ее больше заинтересовало то, как Далли сменил тему разговора, а не то, что он рассказывал.
      Появился официант с заказанными дарами моря. Далли остановил свой выбор на гребешках в темном густом соусе с томатами и чесноком, а Франческа - на запеченных хлопьях с ароматной смесью из крабового мяса и лесных грибов. Она взяла вилку и предприняла новую попытку:
      - "Ю.С. Классик" по значимости скоро будет не уступать турниру "Мастере", не так ли?
      - Думаю, да. - Далли подцепил один из гребешков вилкой и обмакнул его в соус. - Знаешь, что на днях мне сказал Скит? По его мнению, ты была самым интересным попутчиком из тех, кого нам приходилось подбирать на дороге. Это следует расценивать как комплимент, поскольку раньше он тебя на дух не переносил.
      - Я польщена.
      - Долгое время он был сродни тому однорукому бродяге, что был способен сыграть одним местом "Том Дули", но во время твоего последнего памятного визита он заметно изменился.
      Никто, конечно, не гарантирует, что он опять не изменится.
      Далли все болтал и болтал. Франческа улыбалась, кивала и ждала, когда он наконец иссякнет, обезоруженный непринужденными манерами и подчеркнутым вниманием; она старалась убаюкать его своим благодушием, дабы он позабыл, что перед ним сидит женщина, последние десять лет своей жизни занимавшаяся вытягиванием секретов у тех, кто очень неохотно с ними расстается, женщина, способная совершить убийство так искусно, с таким простодушием, что жертва редко умирала без улыбки на устах. Франческа томно отгрызла головку белой спаржи.
      - А почему ты не захотел перебраться в комментаторскую будку после окончания "Ю.С. Классик"? Ты чего-то боишься?
      Далли ощетинился, словно загнанный в угол дикобраз:
      - Боюсь? С каких это пор ты стала так разбираться в гольфе, что знаешь, когда профессиональный игрок может бояться?
      - Как покрутишься с мое на телевидении, тоже начнешь разбираться во всем понемногу, - уклончиво ответила Франческа.
      - Если бы я знал, что наша встреча превратится в очередное интервью, то остался бы дома!
      - Но тогда бы у нас не было такого чудесного вечера, верно?
      Не имея никаких других доказательств, кроме хмурого выражения лица Далли, Франческа безоговорочно поверила, что Скит Купер сказал ей правду и что не только счастье сына, но и, по всей видимости, ее личное счастье зависит от гольфа. Она не знала лишь, как использовать это открытие в своей жизни.
      Размышляя об этом, она подняла бокал с вином, отпила глоток и переменила тему разговора.
      Франческа совсем не планировала завершить вечер в постели с Далли, но к концу обеда поняла, что не может сопротивляться нарастающим в ней чувствам. Беседа прерывалась все чаще, а их взгляды друг на друга становились все продолжительнее. У Франчески было ощущение, что она приняла сильный наркотик, сковавший ее речь. Когда подали кофе, они уже не могли отвести друг от друга глаза, и прежде чем Франческа смогла что-то понять, они оказались в постели Далли в "Эссекс-Хауз".
      - О! Какая ты замечательная на вкус, - бормотал он.
      Франческа выгнула спину и застонала от острого наслаждения, когда Далли начал ласкать ее языком и губами, подведя почти к самой вершине страсти, но в то же время не позволяя ее достичь.
      - О-о.., прошу тебя, - молила она.
      - Нет, еще рано, - отвечал он.
      - Я.., я больше не вынесу!
      - Нет, дорогая, ты должна, прошу тебя.
      - Ну.., пожалуйста... - Франческа потянулась, чтобы помочь себе руками, но Далли перехватил их за запястья.
      - Ты не должна так делать, дорогая! Теперь мне все придется начинать сначала.
      Когда наконец пришло бесконечно желаемое облегчение, ее кожа стала влажной, а пальцы неподвижно застыли в волосах Далли.
      - Так издеваться нельзя, - вздохнула Франческа, почувствовав, что опустилась на землю. - Ты мне заплатишь за эту пытку!
      - Ты не обращала внимания, что клитор - единственный половой орган, которому не придумано непечатного названия? - Далли прильнул к ее груди, продолжая ласкать Франческу, хотя сам еще не достиг удовлетворения. - Для него есть сокращение, но нет настоящего смачного непечатного названия, как для всех остальных Подумай об этом. Твоя версия?
      - По-видимому, мужчины открыли клитор лишь недавно, - ответила она насмешливо - И у них было мало времени!
      - Я так не считаю, - возразил Далли, пытаясь отыскать обсуждаемый объект. - Я думаю, что в данном случае мы просто имеем дело с несущественным органом.
      - Несущественным органом?! - У Франчески перехватило дыхание, когда Далли возобновил магию своих ласк.
      - Конечно, - отрывисто произнес он. - Это всего лишь одна из крохотных электронных клавиш, а не старый могучий вурлитцер <Вурлитцер - электроорган со специальным звукосветовым устройством, использовался преимущественно в кинотеатрах.>...
      - О, все мужики - эгоисты... - Франческа с хрипловатым гортанным смехом оседлала Далли. - Берегись, мистер! Сейчас эта крошечная клавиша заставит твоего старого могучего вурлитцера сыграть симфонию его жизни!
      ***
      В последующие несколько месяцев у Далли нашлось множество поводов наведаться в Нью-Йорк. Сначала ему нужно было встретиться с представителями рекламного агентства в связи со своей деятельностью по поддержке ряда гольф-клубов. Затем он заскочил по дороге из Хьюстона в Феникс. В следующий раз у него просто появилось непреодолимое желание оказаться в пробке на улицах Нью-Йорка и подышать выхлопными газами. Франческа не могла вспомнить, когда еще она так много смеялась и жила такой бесшабашной и полноценной жизнью. Если Далли решался на что-либо, сопротивляться ему было бесполезно. А поскольку Франческа давно уже оставила привычку лгать себе самой, она перестала пытаться принизить свои чувства к Далли, спрятав их под удобным ярлыком физического влечения. Нимало не переживая о возможных горьких последствиях, Франческа поняла, что по-настоящему влюбилась. Ей нравились его взгляд, его смех, его мужественность и непосредственность.
      Но Франческа отдавала себе также отчет в том, как много их еще разделяет, и любовь ее приобретала горьковатый привкус. Она уже не была идеалисткой двадцати одного года от роду и не могла себе позволить мечту о чудесном, как в сказке, будущем. Франческа знала, что Далли любит ее, хотя свои чувства он проявлял гораздо сдержаннее, чем она.
      Кроме того, оставались проблемы с Тедди. Она чувствовала, что Далли изо всех сил старается завоевать расположение мальчика, но до сих пор их отношения оставались сдержанными и формальными, словно Далли боялся быть самим собой. Их совместные прогулки часто оканчивались полным провалом, поскольку Тедди вел себя плохо, а Далли начинал делать ему замечания. И хотя ей неприятно было это признавать, она испытывала облегчение, когда у Тедди были свои планы и они с Далли оставались вдвоем.
      В конце апреля в воскресенье Франческа пригласила Холли Грейс заехать к ней, чтобы вместе посмотреть финальный раунд одного из важнейших в этом году турниров по гольфу. К их удовольствию, Далли проигрывал лидеру всего два удара. Холли Грейс была убеждена, что если только ему удастся хороший финиш, то Далли доиграет сезон до конца, а не переберется через две недели в комментаторскую будку, чтобы комментировать "Ю.С. Классик".
      - Он продует, - заявил Тедди, появившись в комнате и усаживаясь на полу перед телевизором. - Он всегда продувает!
      - Но не на этот раз, - ответила Франческа, испытывая раздражение от безапелляционного тона сына. - Сейчас он должен выиграть! - "Лучше бы он сделал это", - подумала она.
      Накануне вечером она пообещала ему всевозможные эротические награды в случае успешного исхода.
      - С каких это пор ты стала таким фанатом гольфа? - спросил Далли.
      У Франчески не было намерений рассказывать ему о тех часах, которые она провела, изучая каждую деталь его профессиональной карьеры, и о неделях, потраченных на просмотры видеозаписей его игры, когда она пыталась отыскать ключ к секретам Далли Бодина.
      - Я стала фанатом после своего жуткого увлечения Сивом Баллестеросом, - весело ответила Франческа, устраиваясь на атласных подушках своей постели и прижимая плечом трубку к уху. - Как он великолепен! Ты познакомишь меня с ним?
      Далли фыркнул в ответ на ее замечание о смуглом красавчике испанце, являвшемся одним из лучших в мире профессиональных игроков в гольф.
      - Конечно, познакомлю, если будешь продолжать трепаться в том же духе. Только завтра ты позабудешь о старине Сиве и начнешь следить за Любимцем Америки!
      Сейчас она следила за Любимцем Америки, и это зрелище определенно ей нравилось! Далли сделал пар на четырнадцатой и пятнадцатой лунках, а затем птичку на шестнадцатой. На табло результатов все поменялось, и теперь от первого места его отделял лишь один удар. В кадре показались Далли со Скитом, направлявшиеся к семнадцатой лунке, после чего последовала рекламная пауза с Меррил Линч.
      Тедди поднялся со своего места перед телевизором и исчез в спальне. Франческа принесла тарелку с сыром и печеньем, но они с Холли Грейс слишком нервничали, чтобы даже думать о еде.
      - Он все-таки должен выиграть, - произнесла в пятый раз Холли Грейс. Когда я разговаривала с ним вчера вечером по телефону, он сказал, что находится в отличной форме.
      - Я рада, что вы опять начали разговаривать друг с другом, - заметила Франческа.
      - Ну ты же знаешь нас с Далли. Мы ссоримся от души, но не надолго.
      Когда Тедди вернулся из спальни, на нем были его ковбойские сапоги и длинный темно-голубой спортивный свитер.
      - Где ты раскопал эту кошмарную вещь? - спросила Франческа, недовольно рассматривая хитрого мотоциклиста и сверкающую надпись.
      - Это подарок, - пробормотал Тедди, вновь усаживаясь на ковер.
      Значит, это тот самый спортивный свитер, о котором она слышала! Франческа задумчиво посмотрела на экран телевизора, где Далли устанавливал мяч на семнадцатой лунке, а потом опять на Тедди.
      - А знаешь, она мне нравится! - сказала Франческа.
      Тедди, поправив на носу очки, сосредоточил все внимание на турнире:
      - Сейчас ему придется туго.
      - Не говори так, - раздраженно заметила Франческа.
      Холли Грейс внимательно смотрела на экран.
      - Ему нужно выбить его сразу за бункер <Бункер - песчаная впадина на поле для игры в гольф; искусственное препятствие.>, по левой стороне фарвея. Тогда он выйдет прямо на флаг!
      Пэт Саммеролл, комментатор Си-би-эс, глядя на картинку на экране, обратился к своему напарнику Кену Вентури:
      - Как по-вашему, Кен? Сможет ли Бодин сохранить игру на оставшихся двух лунках?
      - Не знаю, Пэт. Далли выглядел сегодня действительно неплохо, но именно сейчас он, должно быть, испытывает большое психологическое давление. И потом, он никогда не показывает хорошей игры на таких крупных турнирах, как этот.
      Затаив дыхание, Франческа смотрела, как Далли выполняет драйв, и тут Пэт Саммеролл зловеще изрек:
      - Что-то непохоже, что он выставил уровень правильно.
      - Он ужасно близко подходит к левому бункеру фарвея, - заметил Вентури.
      - О нет! - вскрикнула Франческа, с силой сжимая сплетенные пальцы и неотрывно следя за пролетающим по экрану мячом.
      - Черт побери, Далли! - пронзительно завопила Холли Грейс.
      Мяч упал с небес и зарылся в левом бункере фарвея.
      - Я же говорил, он промажет, - сказал Тедди.
      Глава 31
      Из гостиничного номера, в котором поселился Далли, открывался великолепный вид на Цетральный парк, но он нетерпеливо отвернулся и принялся мерить шагами комнату. В самолете, летевшем в аэропорт Кеннеди, он попытался было читать, но понял, что не сможет сосредоточиться, а сейчас, добравшись до отеля, ощутил нечто вроде приступа клаустрофобии. В очередной раз он упустил победу в турнире. Мысль о Франческе и Тедди, сидевших перед телевизором и видевших его поражение, была невыносима.
      Но беспокоил не только проигрыш в турнире. Как бы он ни старался отвлечься, его мысли непрестанно возвращались к Холли Грейс. Они все уладили после той стычки в фермерском доме, и в разговорах она больше не возвращалась к своей идее использовать его "для племенной работы", но его угнетало, что с тех пор она утратила былой задор. И чем больше он об этом размышлял, тем сильнее ему хотелось познакомить свой кулак с физиономией Джерри Джеффи.
      Он попытался выкинуть из головы неприятности Холли Грейс, но эта мысль застряла где-то в подсознании сразу же после посадки в самолет, и сейчас он обнаружил, что достает клочок бумаги с адресом Джеффи. Он получил его от Наоми Перлман меньше часа назад и все пытался решить, следует ли его использовать. Далли глянул на часы: уже половина восьмого. Они собирались встретиться с Френси в девять и пообедать вместе. Он был измучен и издерган, в настроении, совершенно не располагающем к рассудительности, и в определенно не подходящей для разрешения забот Холли Грейс форме.
      Тем не менее он непроизвольно засунул листок с адресом Джеффи в карман своей темно-синей спортивной куртки и направился к выходу ловить такси.
      Джеффи жил в многоквартирном доме недалеко от штаб-квартиры Организации Объединенных Наций. Далли заплатил шоферу и только двинулся ко входу, как увидел выходящего из дверей Джерри.
      Джерри тотчас заприметил его, и Далли по выражению его лица понял, что тому приходилось получать от жизни и более приятные сюрпризы. Однако Джерри удалось изобразить вежливый кивок:
      - Привет, Бодин.
      - Ба, да это никак лучший друг России! - ответил Далли.
      Джерри опустил протянутую для рукопожатия руку.
      - Такие манеры начинают приедаться.
      - Ты настоящий сукин сын, Джеффи, знаешь ты это? - медленно сказал Далли, не видя нужды в предварительной разминке.
      И у Джерри темперамент был горяч, но он заставил себя повернуться к Далли спиной и пойти вдоль по улице. У Далли, однако, и в мыслях не было дать ему вот так просто уйти, во всяком случае, не сейчас, когда на кон было поставлено счастье Холли Грейс. По каким-то непонятным для него причинам ей нужен именно этот парень, и ему, возможно, удастся предоставить ей шанс его заполучить.
      Далли быстро догнал Джерри. Уже стемнело, и прохожих на улице было немного. Вдоль обочины ровной шеренгой выстроились мусорные урны. Они миновали забранные решетками витрины булочной и ювелирного магазина.
      Джерри ускорил шаг.
      - Почему бы тебе не пойти и не поиграть мячиками для гольфа? - спросил он.
      - По сути, я просто задержался поговорить с тобой перед тем, как навестить Холли Грейс. - Это была ложь. У Далли не было намерения встречаться сегодня с Холли Грейс. - Ты не хочешь через меня передать ей привет?
      Джерри остановился. На его лицо упал свет уличного фонаря.
      - Я хочу, чтобы ты отстал от Холли Грейс.
      Из сознания Далли до сих пор не стерлось вчерашнее поражение и деликатничать не было настроения, поэтому он нанес молниеносный, безжалостный, смертельный удар:
      - Сейчас это было бы довольно затруднительно. Ведь сделать хорошенькую женщину беременной практически невозможно, если не занимаешься этим вплотную.
      Глаза Джерри потемнели. Выбросив руку вперед, он сгреб Далли за отвороты его спортивной куртки:
      - Ну-ка, быстро выкладывай, о чем ты там толкуешь!
      - Она твердо настроена иметь ребенка, вот и все, - сказал Далли, не делая попыток освободиться от захвата. - И похоже, что лишь один из нас в достаточной мере мужчина, годный для этой работы.
      Оливковая кожа Джерри побелела, и он отпустил куртку Далли.
      - Сукин сын ты затраханный!
      Растягивая слова, Далли ответил мягко и угрожающе:
      - Трахаться, Джерри, - это как раз то, в чем я действительно силен.
      Джерри завершил свой второй самоотверженный этап ненасильственных действий тем, что размахнулся и ударил Далли кулаком в грудь. Джерри не был опытным бойцом, и Далли видел надвигающийся кулак, но позволил Джерри завершить удар, поскольку чертовски хорошо знал, что второго случая ударить он ему не предоставит. Выпрямившись, Далли пошел на Джерри. Холли Грейс может получить этого сукина сына, если уж так хочет, но предварительно он перекомпонует тому физиономию!
      Джерри стоял, опустив руки вдоль туловища, грудь его тяжело вздымалась, он напряженно следил за надвигающимся Далли. Кулак Далли угодил ему в челюсть, и Джерри полетел на тротуар, на ходу опрокидывая мусорные урны; они со звоном раскатились по мостовой. Шедшие по тротуару мужчина и женщина, увидев драку, быстро повернули обратно. Джерри медленно поднялся, вытирая тыльной стороной ладони текущую из разбитой губы кровь.
      Затем отвернулся и зашагал по улице.
      - Ну, давай драться, сукин ты сын, - крикнул вслед ему Далли.
      - Драться не желаю, - отозвался Джерри.
      - Ну разве это не достойный образчик американской мужественности? Иди сюда, помахаемся. Хочу еще разок двинуть тебе в челюсть.
      Джерри продолжал удаляться.
      - Мне не нужно было бить тебя первым, и дне собираюсь делать этого еще раз.
      Быстро сократив расстояние между ними, Далли схватил Джерри за плечо:
      - Ради всего святого, ведь я же просто говорю, что собираюсь покрыть Холли Грейс!
      Джерри сжал кулаки, но не двинулся с места.
      Далли сгреб куртку на груди Джерри и прижал его к фонарному столбу.
      - Черт побери, что с тобой не в порядке? Да за такую женщину я бы дрался с целой армией! А ты не можешь схлестнуться с одним?
      Джерри презрительно посмотрел на него:
      - Это единственный известный тебе способ разрешения проблем? Только кулаками?
      - По крайней мере я стараюсь решать свои проблемы. А ты только и знаешь, что причинять Холли Грейс неприятности.
      - Ни хрена ты не знаешь, Бодин. Неделями я пытался поговорить с ней, но она даже видеть меня не пожелала. Последний раз мне удалось проскользнуть мимо охраны на студию, так она натравила на меня копов.
      - В самом деле? - Далли нехорошо улыбнулся и отпустил куртку Джерри. А знаешь что, Джерри? Ты мне не нравишься. Не люблю людей, которые ведут себя так, будто знают ответы на все вопросы. И больше всего ненавижу самодовольных благодетелей, что вовсю разглагольствуют о спасении мира, а сами измываются над людьми, которые о них беспокоятся.
      Джерри задышал еще тяжелее, чем Далли, и с трудом произнес:
      - Все это не имеет к тебе никакого отношения.
      - Любой, кто начинает пугаться с Холли Грейс, рано или поздно будет иметь дело со мной. Она хочет ребенка, и непонятно по какой причине, которую я хрен угадаю, хочет именно от тебя.
      Джерри прислонился к фонарному столбу. На мгновение уронил голову, потом поднял ее и посмотрел на Далли потемневшими от переживания глазами:
      - Ну скажи, что это, к чертям собачьим, за преступление, если человек не хочет никого производить на свет? Чего она так упорствует? Почему бы не быть просто нам двоим?
      Неподдельное страдание Джерри тронуло Далли, но он изо всех сил постарался не поддаться.
      - Она хочет ребенка, вот и все.
      - Я бы стал самым паршивым отцом в мире. Представления не имею, что это за штука такая - быть отцом!
      Мягкая и печальная улыбка тронула губы Далли.
      - Ты думаешь, хоть кто-то из нас знает?
      - Послушай, Бодин. Меня уже достаточно людей доставали по этому поводу. Сначала Холли Грейс, за ней моя сестра, потом Франческа. А сейчас вот еще и ты. Так вот, это не твоего дурацкого ума дело, понял ты меня? Это касается только Холли Грейс и меня!
      - Джерри, ответь-ка на один вопрос, - медленно сказал Далли. - Как ты собираешься жить дальше, зная, что упустил лучшее, что было в твоей жизни?
      - Думаешь, я не пытаюсь пробиться к ней? - выкрикнул Джерри. - Она не желает даже разговаривать со мной, пойми ты это, сучий сын! Я не могу даже попасть в одну комнату с ней!
      - Может, ты просто не слишком усердно стараешься.
      Джерри прищурился:
      - А ты просто оставь меня в покое. И держись подальше от Холли Грейс. Ты и она - это уже старая затрепанная история, поэтому не вздумай прикасаться к ней, иначе я доберусь до тебя, понял?
      - Даже поджилки затряслись, - язвительно произнес Далли.
      Джерри посмотрел ему прямо в глаза, и в лице было столько угрозы, что Далли на мгновение действительно проникся к нему невольным уважением.
      - Не советую недооценивать меня, Бодин, - ровным тоном, но твердо произнес Джерри. Некоторое время он, не дрогнув, выдерживал взгляд Далли, а потом ушел.
      Далли немного постоял, наблюдая за ним, затем направился к тротуару. Он остановился на обочине, чтобы поймать такси, и его губы тронула слабая улыбка.
      ***
      Франческа договорилась встретиться с Далли в девять в соседнем ресторане, который оба любили за его кухню. Она натянула кашемировую спортивную майку и брючки с рисунком под зебру. Поддавшись импульсу, она вдела в мочки пару серебряных сережек совершенно дикой асимметричной формы, испытывая дьявольское наслаждение от возможности подразнить его такими кошмарными украшениями. Прошла уже неделя, как она видела его последний раз, и сегодня у Франчески было праздничное настроение: ее агент наконец-то закончил длившиеся почти три месяца трудные переговоры, и в результате представители телевизионной сети уступили. Начиная с июня выпуск "Вечером с Франческой" станет ежемесячным специальным выпуском взамен прежних еженедельных серий.
      Придя в ресторан, она увидела Далли в кабинке в глубине зала, в стороне от основной массы посетителей.
      Заметив ее, он поднялся, и на мгновение лицо его осветилось простодушной улыбкой, более уместной у подростка, нежели у взрослого мужчины. В ответ ее сердце подозрительно глухо забилось.
      - Привет, милая!
      - Привет, Далли!
      Пройдя по залу, Франческа привлекла всеобщее внимание, поэтому, когда она подошла к Далли, он поцеловал ее лишь мимолетно. Но как только она села, он, перегнувшись через стол, занялся ее губами по-настоящему.
      - Чертовски рад видеть тебя, Френси!
      - Я тоже! - Она ответила поцелуем, закрыв глаза и наслаждаясь пьянящим чувством близости к нему.
      - Откуда у тебя такие сережки? От "Эйс Хардвеэр" <Фирма, торгующая скобяными изделиями.>?
      - А это вовсе и не сережки, - надменно возразила она, усаживаясь на стул. - Мастер, что сделал их, утверждает, что это концептуализированный страх в свободной форме абстракции.
      - Ты это серьезно? Ну ладно, надеюсь, ты изгнала из них дьявола, перед тем как надеть.
      Франческа улыбнулась, а Далли, казалось, упивался ее лицом, ее волосами, формой груди под кашемировой майкой. Кожа ее вспыхнула. Она смущенно отбросила с лица прядь волос; сережки звякнули. Он плотоядно ухмыльнулся, словно сумел рассмотреть все до единого эротические образы, промелькнувшие у нее в голове. Потом откинулся на спинку стула, и его темно-синяя спортивная куртка распахнулась на груди. Несмотря на его улыбку, Франческа видела, что он устал и чем-то озабочен.
      Она решила воздержаться от сообщения ему хорошей новости о своем контракте, пока не выяснит, что его тревожит.
      - Тедди смотрел вчера турнир? - спросил он.
      - Да.
      - И что он сказал?
      - Не очень много. Расхаживал в подаренных тобой ковбойских сапогах и в этом невообразимо безобразном спортивном свитере - просто невероятно, как ты мог такой купить!
      Далли захохотал:
      - Бьюсь об заклад, что он прямо-таки влюблен в этот свитер!
      - Когда я укрывала его сегодня ночью, он был в нем и в пижамных штанах.
      Он опять засмеялся. Подошел официант, и они углубились в меню с фирменными блюдами. Далли выбрал себе приправленного перцем цыпленка с гарниром из жареных бобов. Придя в ресторан, Франческа не чувствовала голода, но витавшие в зале восхитительные ароматы разожгли аппетит, и она решилась на поджаренные креветки и небольшую порцию салата.
      Далли повертел в руках солонку; вид у него стал чуть более расслабленным.
      - У них там вчера все основание было разворочено, иначе я добился бы большего. Это совершенно выбило меня из колеи.
      Да и толпа в этот раз ревела гораздо сильнее обычного. А какой-то сукин сын щелкнул камерой, как раз когда я начал замах с разворотом. Черт, как меня все это раздражает!
      Ее удивило, что он начал оправдываться перед ней, но к этому времени она была уже достаточно хорошо осведомлена о сложных зигзагах его профессиональной карьеры, чтобы верить в оправдания. Они немного поговорили о Тедди, а потом он попросил ее зарезервировать некоторое время для него на этой неделе.
      - Я собираюсь немного побыть в городе. Они хотят преподать мне несколько уроков, как находить красный огонек на телевизионной камере.
      Она быстро глянула на него, чувствуя, как хорошее настроение улетучивается.
      - Так ты все-таки решил вести те репортажи, что тебе предлагали?
      Он старался не смотреть в ее сторону.
      - Мой кровопийца принесет мне завтра контракт на подпись.
      Подали заказанные блюда, но аппетит у Франчески пропал.
      То, что он собирается делать, - громадная ошибка, более серьезная, чем он себе представляет. От него прямо-таки разило пораженчеством, и ей не нравилось, что он не поднимает на нее глаза. Поковыряв в креветках вилкой, она, не в силах больше сдерживаться, набросилась на него:
      - Далли, ты должен по крайней мере закончить сезон! Мне не нравится, что ты все бросаешь сейчас, когда до "Ю.С. Классик" осталось чуть больше недели.
      По тому, как он сжал челюсти и уставился куда-то повыше ее головы, она почувствовала его напряженное состояние.
      - Рано или поздно я должен буду забросить свои клэбы. И сейчас можно сделать это с таким же успехом, как и в любое другое время.
      - Когда-нибудь карьера телекомментатора станет для тебя прекрасным занятием, но ведь тебе только тридцать семь! В основных турнирах все еще побеждает уйма игроков твоего возраста и даже старше. Посмотри, что вытворял Джек Никлое на прошлогоднем турнире "Мастере"!
      Глаза Далли сузились, и он наконец взглянул на нее.
      - Вот что я тебе скажу, Френси. Ты мне здорово нравилась задолго до того, как превратилась в такого обалденного специалиста по гольфу. Тебе не приходило в голову, что у меня достаточно людей, подсказывающих, как играть, и мне на фиг не нужен кто-то еще?!
      Она чувствовала, что самое время пойти на попятную, но закусила удила, понимая, что на карту поставлена слишком серьезная ставка. Поиграв ножкой своего бокала, она встретила его враждебный взгляд с высоко поднятой головой:
      - Будь я на твоем месте, прежде чем завязать с гольфом, сначала победила бы в "Ю.С. Классик"!
      - Уж ты победила бы, не так ли? - У него на челюсти задергался мускул.
      - Уж конечно! - Понизив голос до едва слышного шепота, Франческа посмотрела ему прямо в глаза:
      - Я бы победила на этом турнире просто потому, что смогла бы это сделать!
      Он раздул ноздри.
      - Да ты едва отличишь драйвер <Драйвер - длинный деревянный клэб для удара в сторону лунки с той части площадки, на которой находится метка.> от айрона-один <Айрон-один - клэб с железной головкой номер один.>! Чертовски интересно посмотреть, как это у тебя получится!
      - Сейчас разговор не обо мне. Мы говорим о тебе.
      - Франческа, порой ты проявляешь такое невежество, какого мне не доводилось встречать ни у одной из знакомых женщин! - Швырнув вилку, он посмотрел на нее, и вокруг его рта появились жесткие складки. - Да будет тебе известно, "Ю.С. Классик" в нынешнем году - самый трудный турнир! Поле убийственное. Если не попадешь в нужное место грина, то можешь даже не заметить, как перешел от птички к боуги. Да ты хоть представляешь, кто в этом году играет в "Ю.С. Классик"? Самые что ни на есть лучшие игроки мира! Здесь будет сам Грег Норман. Его называют Великой Белой Акулой, но не только из-за его седых волос - просто он любит вкус крови. Будет играть Бен Крэншоу - он выполняет путты лучше кого бы то ни было. Потом Фуззи Зеллер. Старина Фуззи отпускает шуточки и вообще ведет себя словно на воскресной прогулке в лесу, но при этом непрестанно вычисляет, как бы тебя закопать поглубже. И твой дружок Сив Баллестерос намерен здесь показаться - этот будет, лопоча себе под нос что-то по-испански, давить всякого, кто попадется на его пути. А взять того же Джека Никлоса! Хотя ему уже сорок семь, он все еще способен обштопать любого из нас. Знаешь, Френси, в этом Никлосе вообще нет ничего человеческого!
      - А будет еще Даллас Бодин, - спокойно сказала Франческа. - Тот самый Даллас Бодин, который, сыграв несколько самых блестящих предварительных кругов в турнирах по гольфу, в конце всегда уступал. Ну почему так, Далли? У тебя что, нет сильного желания победить?
      Казалось, внутри у него что-то сломалось. Сняв салфетку с колен, он положил ее на стол.
      - Давай уйдем отсюда. Я уже сыт.
      Франческа даже не шелохнулась. Скрестив руки на груди и выпятив подбородок, она молчаливо пригласила его попытаться сдвинуть ее с места. Она намеревалась разобраться с Далли раз и навсегда - пусть даже при этом и потеряет его.
      - Никуда я отсюда не пойду!
      И в этот момент Далли, по-видимому, до конца понял то, о чем стал лишь смутно догадываться в тот день, когда следил за парой несравненных бриллиантовых сережек в четыре карата каждая, исчезнувших в глубине гравийного карьера. Он наконец понял всю силу ее воли. Месяцами он предпочитал не замечать глубокий ум, прятавшийся за ее зелеными кошачьими глазами, стальную решимость, скрываемую нахальной улыбкой, неукротимую энергию в сердце этой сидевшей напротив него женщины, своей нелепой упаковкой напоминающей причудливый комочек пуха. Он позволил себе позабыть, что она прибыла в эту страну без ничего - не имея даже достаточно сильного характера - и сумела, взглянув в глаза каждой из своих слабостей, преодолеть их все до единой! Он позволил себе позабыть, что она сделала из себя чемпиона, тогда как сам он по-прежнему оставался всего лишь претендентом.
      Он видел, что Франческа не намерена уходить из ресторана, и сила ее воли ошеломила его. На мгновение им овладела паника, как в детстве, когда кулак Джейси летел прямо ему в лицо.
      Он ощутил за спиной дыхание Медведя: "Смотри-ка, Бодин!
      Сейчас она тебя поимела".
      И тогда он сделал единственное, что было в его силах, - единственный ход, способный, на его взгляд, отвлечь внимание этой упрямой, властной маленькой женщины, пока она не смела его напрочь.
      - Клянусь, Френси, ты вогнала меня в такое паршивое настроение, что я стал подумывать о перемене, планов на сегодняшний вечер. - Он украдкой вернул салфетку на прежнее место.
      - Да? И какие же у тебя были планы?
      - Ну, все эти придирки едва не заставили меня переменить решение, но какого черта! - я все-таки прошу тебя выйти за меня замуж!
      - Выйти за тебя? - От изумления Франческа приоткрыла рот.
      - Не вижу причин отказать мне. По крайней мере не видел несколько минут назад, пока ты не устроила мне эту чертову выволочку.
      Франческа откинулась назад в кабинку, чувствуя, будто что-то внутри нее разваливается.
      - Нельзя же вот так просто выпаливать такое предложение, - неуверенно произнесла она. - И потом, ведь у нас нет ничего общего, если не считать девятилетнего сына!
      - Ну, теперь-то я уже не так в этом уверен. - Порывшись в кармане пиджака, он извлек маленькую ювелирную коробочку.
      Протягивая ее Франческе, он пальцем приподнял крышку, под которой обнаружился изысканный бриллиант. - Купил у одного парня, с которым вместе учился в колледже, но, думаю, будет честно, если скажу, что он одно время был нежелательным гостем в штате Техас после того, как наведался в одну дремучую забегаловку с дешевым карманным пистолетом небольшого калибра в руке. Правда, он сказал, что в тюрьме обрел Иисуса, поэтому не думаю, что кольцо ворованное. Но полагаю, до конца быть уверенным в этом нельзя.
      Франческа моментально разглядела приметную упаковку от Тиффани, ярко-голубую, словно яйцо малиновки, но слов его почти не слышала. Почему он ничего не сказал о любви? И почему ведет себя так?
      - Далли, я не могу принять это кольцо. Я.., я даже не в силах поверить, что ты предлагаешь мне это всерьез! - Не зная, как выразить то, что на самом деле было у нее в мыслях, Франческа попросту сослалась на все барьеры, существовавшие между ними. - Где мы будем жить? Моя работа - в Нью-Йорке; ты же мотаешься по всей стране! И о чем мы станем разговаривать, выбравшись из постели? Один тот факт, что между нами висит это облако вожделения, еще совсем не означает, что мы готовы построить общий дом.
      - Боже мой, Френси, ты все так усложняешь! Мы с Холли Грейс были женаты пятнадцать лет, а занимались домашним хозяйством только в самом начале.
      От злости у нее в голове все помутилось.
      - И это как раз то, чего ты хочешь? Еще такого же брака, как был у вас с Холли Грейс? Ты будешь идти своей дорогой своей, и каждые несколько месяцев мы будем встречаться только для того, чтобы понаблюдать за несколькими играми в мяч да устроить соревнования по плевкам. Я не буду твоим дружком, Даллас Бодин!
      - Послушай, Френги, у нас с Холли Грейс никогда не было никаких соревнование по плевкам; и потом, ты наверняка не могла не заметить, что наш пацан в формально-юридическом плане внебрачный ребенок.
      - Как и его папаша - фыркнула она.
      Не выпуская из рук инициативы, он захлопнул коробочку с бриллиантом и сунул обратно в карман.
      - Ладно. Нам не следует жениться. Это было всего лишь предложение.
      Она смотрела на него. Шли секунды. Набрав полную вилку цыплячьего рагу, он отправил его в рот и принялся неторопливо жевать.
      - И это все? - спросила она.
      - Не могу же я тянуть тебя замуж насильно!
      Франческу захлестнула такая волна гнева и обиды, что она почувствовала себя умирающей.
      - Так, значит, это все? Я говорю "нет", ты забираешь свои игрушки и отправляешься восвояси?
      Он отхлебнул из своего стакана глоток содовой с выражением глаз столь же абстрактным, как и сережки в ее ушах.
      - А что, по-твоему я должен делать? Стань я на колени, так официанты живо выкинут меня отсюда.
      Его сарказм перед лицом чего-то столь для нее важного был как нож под ребра.
      - Ты что, не знаешь, как бороться за то, чего хочешь? - яростно прошептала оно.
      По его молчанию она поняла, что угодила в больное место.
      Внезапно словно шоры упали с ее глаз. Вот оно! Вот то, что Скит пытался ей втолковать!
      - Кто тебе сказал, что я хочу тебя? Франческа, ты воспринимаешь все слишком серьезно.
      Он обманывал ее, обманывал себя. Франческа ощущала его потребность в ней так же сильно, как и свою в нем. Далли хотел ее, но не знал, как получить, а главное, даже и не пытался. "Чего можно ожидать от человека, с горечью размышляла она, - который, превосходно проходя предварительные круги в стольких турнирах по гольфу, к концу обязательно сходит с дистанции?"
      - Не желаешь ли на десерт комнату, а, Френси? У них есть такая шоколадная штуковина. По мне, в ней не хватает парочки сладких мазков сверху, но она и так неплоха.
      Ее охватило презрение к нему, граничащее с подлинным отвращением. Любовь показалась ей сейчас гнетущим бременем, слишком тяжелым для ее хрупких плеч. Потянувшись через стол, Франческа схватила Далли за запястье, сжав с такой силой, что ногти впились в его кожу, ясно давая ему понять, что уж сейчас-то ему придется выслушать все. Ее слова звучали как приговор, это была речь бойца:
      - Ты так боишься неудачи, что не можешь попытаться заполучить хоть что-нибудь из того, что тебе хочется? Победу на турнире? Твоего сына? Меня? Именно это все время удерживает тебя сзади? Ты так боишься неудачи, что даже не делаешь попыток?
      - Не знаю, о чем ты тут толкуешь. - Он попытался вырвать руку, но захват был таким сильным, что освободиться, не привлекая внимания окружающих, не было никакой возможности.
      - Ты еще даже не выбрался из стартовых блоков, не так ли, Далли? Ты просто поселился на боковых линиях! Ты желаешь продолжать игру лишь до тех пор, пока тебе не приходится серьезно попотеть и пока ты в состоянии отпускать шуточки, показывающие всем и каждому, что тебе на все наплевать!
      - Ничего глупее...
      - Но тебе ведь не наплевать, верно? Ты так сильно хочешь победы, что можешь даже попробовать ее на вкус! Ты хочешь и своего сына, но держишься от него подальше просто на случай, если Тедди не поймет тебя, - Тедди, мой славный малыш, он носит сердечко на рукаве, да он бы все отдал за отца, который уважал бы его.
      Лицо Далли побледнело, его кожа под пальцами Франчески сделалась холодной и влажной.
      - Я его уважаю, - резко сказал он. - До смерти не забуду тот день, когда он бил меня, думая, что я тебя обидел...
      - Ты нытик, Далли, но делаешь это так классно, что все позволяют тебе выходить сухим из воды. - Она ослабила хватку, но не дала взять над собой верх. - Все это хорошо, но представление становится неубедительным. Ты уже не так молод, чтобы по-прежнему выезжать на своей приятной наружности и шарме.
      - Черт побери, что ты об этом знаешь? - заговорил он тихим, слегка охрипшим голосом.
      - Я знаю об этом все, потому что начинала примерно в таких же условиях, что и ты. Но я повзрослела, и потом, я пинала свою проклятую жизнь под хвост до тех пор, пока она не начала делать все так, как мне хотелось.
      - Думаю, тебе было легче, - возразил он. - Может, у тебя на пути попалось всего несколько выбоин. А я был предоставлен самому себе уже в пятнадцать лет. И когда ты прогуливалась с нянюшкой по Гайд-парку, мне приходилось уворачиваться от кулаков моего папаши. Ты знаешь, что он вытворял со мной в пьяном виде, когда я был совсем малышом? Он переворачивал меня вверх ногами и совал головой под воду в туалете!
      На ее лице даже на мгновение не отразилось сочувствия.
      - Да уж, дерьмовое дело!
      Франческа заметила, что ее холодность привела его в ярость, но отступать не собиралась. Ее жалость ничем не поможет Далли. В какой-то момент люди должны либо сбросить с себя путы детства, либо на всю жизнь остаться калеками.
      - Если тебе хочется играть с самим собой, это твое право, но не играй в эти игры со мной, потому что я чертовски хорошо знаю, что ты блефуешь! Встав на ноги и посмотрев на него сверху вниз, она сказала голосом, ледяным от презрения:
      - Я решила выйти за тебя замуж!
      - Забудь об этом, - сказал он с холодной яростью. - Ты не нужна мне. Я не взял бы тебя, будь ты даже запакована в подарочную обертку!
      - Ох, конечно же, я тебе нужна. И не только из-за Тедди.
      Ты хочешь меня так сильно, что это тебя пугает. Но ты боишься бороться. Ты боишься поставить что-нибудь на кон из страха, что твою голову опять окунут в унитаз. - Подавшись вперед и опершись одной рукой о стол, Франческа продолжила:
      - Я решила выйти за тебя, Далли. - Она посмотрела на него долгим взглядом, холодным и оценивающим. - Я выйду за тебя в тот день, когда ты победишь в турнире "Ю.С. Классик"!
      - Что за глупейшая...
      - Но ты, сукин сын, должен его выиграть, - прошипела она. - Не третье и даже не второе - первое место!
      Он неуверенно издал презрительный смешок:
      - Ты спятила!
      - Мне хочется узнать, из чего ты сделан, - высокомерно произнесла она. - Я хочу знать, достаточно ли ты хорош для меня, достаточно ли хорош для Тедди. Я уже давно не опускалась до второсортных вещей и сейчас не собираюсь начинать все сначала.
      - Не слишком ли высоко ты себя ценишь?
      Она швырнула свою салфетку ему в грудь.
      - Можешь поспорить, что так оно и есть. Если я нужна тебе, ты должен меня заработать. И учтите, мистер, дешево я не продаюсь!
      - Френси...
      - Или ты, сукин сын, принесешь к моим ногам кубок за первое место, или и близко не подходи ко мне опять!
      Схватив сумочку, Франческа промчалась через зал, приведя в изумление обедавших за ближними столами, и выскочила за дверь. Опускалась ночь, становилось прохладно, но в ней кипел такой гнев, что она не чувствовала холода. Франческа величественно шествовала по тротуару, гонимая яростью, обидой и страхом. В глазах появилась резь, она часто заморгала, пытаясь сдержать слезы, но безуспешно. Две блестящие капельки повисли на ресницах, покрытых водоотталкивающей тушью. Как она могла влюбиться в него? Как допустила, чтобы произошла такая абсурдная вещь? Франческа услышала, как у нее застучали зубы. За неполные одиннадцать лет она испытала к нескольким мужчинам не больше чем сильную привязанность, но это была лишь тень любви, исчезавшая так же скоротечно, как появлялась. Но сейчас, когда жизнь стала налаживаться, она во второй раз позволила какому-то третьесортному профессионалу разбить свое сердце.
      Всю следующую неделю Франческа жила с ощущением, будто нечто яркое и удивительное ушло из ее жизни навсегда. Что она наделала? Почему бросила ему такой жестокий вызов? Разве получить полпирога не лучше, чем совсем ничего? Но она знала, что не сможет жить с половиной чего бы то ни было, и не хотела, чтобы Тедди жил так же. Далли должен начать рисковать, иначе он не будет нужен им обоим - блуждающий огонек, на который оба они никогда не смогут положиться. Франческа с каждым вдохом оплакивала утрату возлюбленного, утрату самой любви.
      В следующий понедельник, наливая Тедди стакан апельсинового сока перед его уходом в школу, она попыталась найти утешение в мысли, что Далли столь же несчастен, как и она.
      Однако ей с трудом верилось, что человек, так заботливо прячущий свои эмоции, может испытывать столь глубокие чувства.
      Тедди выпил свой сок и, запихивая учебник в ранец, сообщил:
      - Совсем забыл. Вчера вечером звонила Холли Грейс и просила передать, что завтра Далли играет в "Ю.С. Классик".
      Франческа оторвала взгляд от сока, который начала наливать себе в стакан.
      - Ты ничего не перепутал?
      - Она так сказала. По правде, я не вижу в этом ничего особенного. Все равно он проиграет. И еще, мамочка, если получишь письмо от мисс Пирсон, не обращай Внимания.
      Кувшин с апельсиновым соком так и остался неподвижным над стаканом Франчески. На мгновение она закрыла глаза, пытаясь выбросить Далли Бодина из головы и сосредоточиться на том, что втолковывал ей Тедди.
      - Что еще за письмо?
      Тедди старательно застегивал "молнию" на ранце, полностью сконцентрировавшись на этом занятии, поэтому с полным правом мог не поднимать голову, чтобы посмотреть на нее.
      - Может, тебе придет письмо, в котором написано, что я занимаюсь ниже своих возможностей...
      - Тедди!
      - ..так ты не беспокойся насчет этого. Мой проект по социальным исследованиям будет готов на следующей неделе, а еще я планирую кое-что настолько потрясающее, что мисс Пирсон поставит мне миллион "А" с плюсом <"А" - высшая отметка в американских школах.> и будет еще умолять меня остаться в этом классе. Джерри говорит...
      - Ох, Тедди. Мне придется побеседовать с тобой по этому поводу.
      Он схватил свой ранец.
      - Мне надо идти, а то опоздаю!
      И прежде чем Франческа успела остановить его, он выскочил из кухни; она услышала, как хлопнула входная дверь. Ей захотелось опять забраться в постель, натянуть на голову одеяло и хорошенько подумать, но через час у нее была назначена встреча. В данный момент она не могла ничего предпринять в отношении Тедди, но если поторопится, то у нее будет время заскочить на минутку в студию, где снимают "Китайский кольт", и удостовериться, что Тедди правильно принял сообщение Холли Грейс. Неужели Далли и в самом деле будет участвовать в "Ю.С. Классик"? Неужели ее слова действительно проняли его?
      Холли Грейс уже отсняла первую за этот день сцену, когда в студии появилась Франческа. Вдобавок к разорванному в тщательно выбранном месте платью, что позволяло видеть верхнюю часть ее левой груди, на лбу у Холли Грейс красовался нарисованный синяк.
      - Тяжелый денек? - спросила Франческа, подходя к ней.
      Холли Грейс посмотрела поверх сценария:
      - На меня нападает сумасшедшая шлюха, которая оказывается трансвеститом-психопатом. Потом идет, как в знаменитом эпизоде из "Бонни и Клайда", замедленная съемка последней сцены, где я всаживаю этому малому две пули прямо в его имплантированную силиконовую грудь.
      Франческа едва слушала ее.
      - Холли Грейс, это правда, что Далли играет в "Ю.С. Классик"?
      - Да, он мне так сказал; а вообще-то я не очень рада видеть тебя сейчас. - Она бросила сценарий на стул. - Далли не сообщал подробностей, но, как я поняла, ты дала ему от ворот поворот?
      - Можно сказать и так, - осторожно ответила Франческа.
      Лицо Холли Грейс исказила гримаса неодобрения.
      - Ты знаешь, что выбрала для этого на редкость неудачное время? Неужели так трудно было подождать окончания:
      "Ю.С. Классик", а уж потом откалывать свой номер? По-моему, даже если очень постараться, и то вряд ли отыщешь лучший способ все испортить!
      Франческа начала было объяснять, но тут ее как громом поразила мысль, что она понимает Далли куда лучше, чем Холли Грейс.
      Эта идея была для Франчески столь ошеломительна, столь нова, что не укладывалась у нее в голове. Она отделалась уклончивыми фразами, догадываясь, что Холли Грейс ее все равно не поймет.
      Потом, улучив момент, глянула на часы и исчезла.
      Когда она покидала студию, в голове у нее царил полнейший хаос. Холли Грейс - старинная подруга Далли, его первая любовь, его задушевный товарищ, да, все это так. Но они так схожи, что перестали замечать недостатки друг друга. Когда бы Далли ни проиграл турнир, Холли Грейс обязательно находила для него оправдания, сочувствовала ему и вообще обращалась с ним как с ребенком. Хорошо зная Далли, она тем не менее не понимала, что его игру портит боязнь неудачи. А раз Холли Грейс не понимала этого, ей ни за что не понять, что этот же страх разрушает и его жизнь!
      Глава 32
      Со времени первого проведения "Ю.С. Классик", состоявшегося в 1935 году, престиж этого турнира вырос, и сейчас он считался "пятым из основных" - после "Мастере", "Бритиш Оупен" <Открытый чемпионат Великобритании.>, турнира Профессиональной ассоциации гольфа и "Ю.С. Оупен" <Открытый чемпионат США.>. Поле, на котором он проводился, стало уже легендарным и заняло место в одном ряду с такими аренами, как "Аугуста", "Сайпресс-Пойнт" и "Мэрион". Игроки не без оснований называли его "Ветхим Заветом". Это было одно из самых живописных полей Юга, поросшее соснами и древними магнолиями. Бороды испанского мха украшали дубы, служившие задником для маленьких, идеально подрезанных грин. Бункера были наполнены песком с устричных отмелей, белым и мягким, словно пудра. В тихий день фарвеи блестели в лучах яркого солнца чистым неземным светом. Но естественная красота поля была отчасти обманчива. Согревая сердце, она одновременно убаюкивала сознание до такой степени, что ослепленный блеском игрок до последней секунды не понимал, что "Ветхий Завет" грехов не прощает.
      Игроки ворчали, проклинали его и давали зарок, что никогда больше не станут здесь играть, но лучшие из них всегда возвращались, потому что эти героические восемнадцать лунок давали им нечто такое, чего сама жизнь не могла дать никогда.
      Они устанавливали абсолютную справедливость. Хороший удар всегда вознаграждался, плохой ждала незамедлительная ужасная кара. Эти восемнадцать лунок никогда не предоставляли игроку ни второго шанса, ни времени на плутни с судьями, ни возможности выезжать за счет обстоятельств. "Ветхий Завет" покорял слабых, а сильного вознаграждал славой и почетом навсегда или по меньшей мере до завтрашнего дня.
      Далли ненавидел "Ю.С. Классик". До того как он бросил пить и его игра улучшилась, ему ни разу не удавалось пройти квалификационный круг. Однако последние несколько лет он играл достаточно хорошо и регулярно попадал в список. И все же он нередко сожалел, что не остался дома. "Ветхий Завет" был полем, требовавшим совершенства, а Далли чертовски хорошо знал, что его игра слишком несовершенна, чтобы отвечать таким ожиданиям. Он уговаривал себя, что "Ю.С. Классик" ничем не лучше любого другого турнира, но каждый раз, терпя поражение на этом поле, он чувствовал, что вместе с утраченной победой куда-то уходит часть его души.
      Каждой своей клеточкой Далли хотел, чтобы Франческа, бросая ему вызов, выбрала любой другой турнир. Не то чтобы он воспринимал ее слова всерьез. Ничего подобного. По его мнению, устроив этот маленький бунт, Франческа послала ему прощальный поцелуй. Тем не менее в комментаторской кабине сидел кто-то другой, тогда как сам Далли в это время, сделав первую лунку с первого же удара, жертвовал несколькими драгоценными секундами, чтобы подмигнуть какой-то миленькой блондинке, улыбнувшейся ему из первого ряда трибун. Он сказал тем боссам из телесети, что им придется подождать его чуть дольше, и вернул контракт неподписанным. Он был просто не в состоянии "отсидеть" его. Не в этом году. Не после того, что сказала ему Франческа.
      Ручка драйвера хорошо легла в ладонь Далли, прочно и удобно, и он стал прицеливаться по мячу. Далли ощущал в себе полную раскованность и чувствовал себя просто великолепно. И он всерьез намерен показать Франческе, что она не имеет ни малейшего представления, о чем говорит. Он выполнил мощный драйв; раздался гулкий удар, выстреливший мячом прямо в небо - он стремительно взвился ввысь, ни дать ни взять ракета, запущенная по программе НАСА! Трибуны разразились громом аплодисментов. Мяч, казалось, мчался через пространство целую вечность. И затем, в самый последний момент, перед тем как снижаться, он самую малость отклонился в сторону.., как раз настолько, чтобы, миновав край фарвея, угодить в группу магнолий!
      ***
      Франческа, не тревожа секретаршу, напрямую соединилась со спортивным отделом; это был уже четвертый за сегодняшний день звонок.
      - Как он там? - спросила она, услышав в трубке мужской голос.
      - Мне очень жаль, Франческа, но он не справился со вторым ударом на семнадцатой лунке, и сейчас у него на три удара больше пар. Это только первый круг, поэтому - допустим, он пройдет отборочные, - у него впереди еще три круга, и все равно с таким началом ему будет в дальнейшем очень трудно.
      Франческа крепко зажмурила глаза, ожидая продолжения.
      - Конечно, это не его тип турнира, ты же понимаешь. "Ю.С.
      Классик" - это сильный прессинг, огромное напряжение. Помню, как Джек Никлое держал в руках это местечко...
      Франческа едва дышала, в то время как мужчина все говорил и говорил, ударившись в воспоминания о своей любимой игре:
      - Да ведь Никлое - это же единственный в истории гольфа, кому удавалось регулярно ставить "Ветхий Завет" на колени. Из года в год, в течение всех семидесятых и даже в начале восьмидесятых он прибывал на "Ю.С. Классик" и вышибал всех подряд, хозяйски похаживая по этим фарвеям, заставляя эти маленькие крошечные грин просто молить о пощаде своими ну просто нечеловеческими путтами!
      К концу дня Далли имел уже на четыре удара больше пар. У Франчески разболелось сердце. И зачем только она устроила ему такое? Почему бросила ему этот нелепый вызов? Дома той же ночью она попыталась читать, но сосредоточиться не смогла. В десять вечера она принялась названивать во все авиакомпании в надежде попасть на ночной рейс. Потом осторожно разбудила Тедди и сообщила ему, что им предстоит путешествие.
      ***
      Ранним утром в дверь комнаты, где остановилась Франческа, забарабанила Холли Грейс. Тедди только что встал, Франческа же с самого рассвета вышагивала по периметру убогой крошечной комнатенки, которую ей с трудом удалось отыскать в городе, кишащем спортсменами и их поклонниками. Она едва не бросилась на шею Холли Грейс.
      - Слава Богу, ты здесь! Я боялась, а вдруг что случилось.
      Холли Грейс, уронив чемодан прямо в дверном проеме, тяжело опустилась на ближайший стул.
      - Ума не приложу, чего ради позволила уговорить себя влезть в эту историю. Мы закончили съемки только к полуночи, и мне пришлось лететь рейсом в шесть утра. По пути сюда я едва успела поспать часок в самолете.
      - Холли Грейс, извини. Знаю, что это бессовестно - устраивать тебе такое. Не будь я уверена, что это так важно, в жизни не стала бы просить. Она перенесла чемодан Холли Грейс к изножью кровати и открыла замки. - Пока примешь душ, я достану свежую одежду, а Тедди может принести из кафе что-нибудь тебе на завтрак. Знаю, это ужасно с моей стороны так экстренно вытаскивать тебя сюда, но через час Далли делает первый удар. Пропуска я уже заготовила. Ты только постарайся, чтобы он сразу увидел вас обоих вместе.
      - Не пойму, почему бы тебе самой не взять Тедди и не последить за его игрой, - недовольно проворчала Холли Грейс. - Это просто смешно: притащить меня за тридевять земель лишь для того, чтобы сопровождать твоего сынка на турнир по гольфу!
      Франческа поставила Холли Грейс на ноги и подтолкнула в сторону ванной:
      - Мне нужно, чтобы сейчас ты слепо доверяла мне. Ну пожалуйста!
      Три четверти часа спустя Франческа проводила Холли Грейс с Тедди, предусмотрительно держась подальше от открытой двери, чтобы никто из толпы людей, бродивших около стоянки для автомобилей, ненароком не увидел и не узнал ее раньше времени. Ей ли не знать, как быстро распространяются новости, и, пока не возникнет абсолютная необходимость, у нее не было намерения ставить Далли в известность, что она где-то поблизости. Как только эти двое исчезли, она бросилась к телевизору и уселась дожидаться начала трансляции с турнира.
      ***
      После первого круга в турнире лидировал Сив Баллестерос, поэтому Далли, выходя размяться на грин, пребывал не в лучшем настроении. Сив нравился Далли, пока Франческа не стала отпускать шуточки по поводу его привлекательной внешности. Сейчас один только вид этого темноволосого испанца выбивал Далли из колеи. Посмотрев на таблицу лидеров, он увидел лишь подтверждение того, что и так знал: накануне Джек Никлое пришел к финишу с пятью над пар, закончив круг с результатом даже худшим, чем его собственный. Далли ощутил гнусное чувство удовлетворения. Никлое становился стар: годы наконец начали брать свое, делая то, чего не смогли люди, прекращая несравненное царствование Золотого Медведя из Колумбуса, штат Огайо.
      К позиции первого удара первым прошествовал Скит, за ним Далли.
      - Там тебя ждет небольшой сюрприз, - объявил Скит, жестом указав влево. Далли улыбнулся, увидев Холли Грейс, стоявшую сразу за канатами. Он было двинулся к ней, но тут же застыл, не сделав и шага, когда заметил державшегося рядом с ней Тедди.
      Им овладел гнев. Откуда в такой маленькой женщине может взяться столько мстительности? Он знал, что это Франческа подослала Тедди, и знал также, по какой причине. Она прислала малыша, чтобы тот понасмехался над ним, чтобы напомнить ему все до единого слова из тех, что она обрушила на него. В другое время он бы обрадовался, увидев, что Тедди будет следить за его игрой, но только не на "Ю.С. Классик", не на турнире, где он всегда выступал не лучшим образом. "Франческа хочет, - пришло ему в голову, чтобы Тедди увидел, как меня бьют". От этой мысли он так рассвирепел, что едва мог сдерживаться. Должно быть, кое-что из его переживаний отразилось на лице, потому что Тедди перевел взгляд на свои ноги, а потом опять посмотрел на него с тем выражением ослиного упрямства, которое было так знакомо Далли.
      Далли напомнил себе, что Тедди не виноват, и все же ему понадобилось все его самообладание, чтобы подойти и поприветствовать их. Болельщики Далли сразу обрушили на него град вопросов и подбадривающих возгласов. Не зная, что сказать Тедди, он некоторое время перебрасывался с ними шутками, довольный, что может чем-то занять себя.
      "Прости, что я так все испортил, - вот что он должен был сказать. Жаль, что я не смог переговорить с тобой, сказать, что ты значишь для меня, сказать, как я был горд, когда ты защитил свою мамочку в тот день в Вайнетте".
      Когда Далли вернулся от трибун на поле, Скит протянул ему драйвер.
      - По-моему, старина Тедди впервые явился посмотреть, как ты играешь, правда? - сказал Скит, вручая ему клэб. - Будет жалко, если ему не удастся увидеть твою лучшую игру.
      Далли метнул на него угрюмый взгляд, потом двинулся на позицию первого удара. Мышцы спины и плеч напряглись, словно стальные полосы. Обычно перед ударом он отпускал в толпу свои шутки, но сегодня это было выше его сил. Клэб казался чужим в его руке. Посмотрев на Тедди, он заметил на его лбу маленькую морщинку - свидетельство полнейшей сосредоточенности. Далли заставил себя сконцентрировать все внимание на том, что ему предстояло, на том, что он мог сделать. Он глубоко вдохнул, не спуская глаз с мяча, слегка согнул колени, затем замахнулся клэбом и резко пробил, используя всю мощь своего удара слева. Полет нормальный!
      Толпа зааплодировала. Мяч взмыл над пышной растительностью грин, сияя белой точкой на фоне безоблачного неба. Он начал снижаться, направляясь прямо к той группе магнолий, где накануне опростоволосился Далли. И затем, уже в конце полета, забрав чуть вправо, мяч приземлился на фарвее в идеальной позиции. Сзади до Далли донесся одобрительный рев техасских болельщиков; обернувшись, он ухмыльнулся Холли Грейс. Скит задрал кверху оба больших пальца, и даже на лице Тедди появилось некое подобие улыбки.
      Этим вечером Далли пошел спать, зная, что наконец-то ему удалось поставить "Ветхий Завет" на колени. В то время как лидеры турнира пали жертвами сильного ветра, результат Далли был на три ниже пар; этого хватило, чтобы компенсировать неудачу первого дня и пробиться в таблицу лидеров, чтобы хоть чуть-чуть показать сыну, как играть в эту древнюю игру. Сив по-прежнему держался впереди, а с ним Фуззи Зеллер и Грег Норман. Уотсон и Креншоу отпали. Никлое сделал свой очередной посредственный раунд, но Золотой Медведь никогда не сдавался легко, и набранных очков ему как раз хватило, чтобы пройти в следующий круг.
      Пытаясь заснуть этой ночью, Далли уговаривал себя сосредоточиться на Сиве и остальных, не отвлекаясь на Никлоса. Джек с его восемью ударами выше пар отставал достаточно сильно и был слишком стар для своих потрясающих атак на последних минутах. Но, взбивая кулаком подушку, Далли услышал голос Медведя, его шепот слышался так отчетливо, словно он находился в комнате: "Даже не думай сбрасывать меня со счетов. Я - это не ты. Я никогда не сдаюсь".
      В третий день Далли, казалось, был не в силах сосредоточиться. Несмотря на присутствие Холли Грейс и Тедди, его игра была посредственной, и он закончил с тремя ударами выше пар.
      Этого оказалось достаточно, чтобы разделить второе место еще с двумя игроками, но от лидера его отделяли два удара.
      К концу третьего дня соревнований от непрерывного напряженного слежения за игрой на маленьком экране гостиничного телевизора у Франчески разболелась голова. В новостях Си-би-эс Пэт Саммеролл начал подводить итоги событий дня:
      - Далли Бодин никогда не показывал хорошей игры в условиях жесткого прессинга, и сегодня он казался несколько скованным.
      - Очевидно, ему мешал шум зрителей, - заметил Кен Вентури. - Не следует забывать, что в группе чуть позади Далли играл Джек Никлое, а когда Джек разгорячится, трибуны сходят с ума. Можете не сомневаться, что каждый раз, как раздается этот одобрительный рев, его слышат и другие игроки, и им становится ясно, что Джек сделал очередной эффектный удар. Это очень нервирует лидеров турнира.
      - Будет интересно посмотреть, удастся ли Далли сломать привычную структуру финальных поражений и обрести завтра нужную форму, - сказал Саммеролл. - Этот игрок обладает сильным ударом, у него один из лучших свингов на турнире, и он очень популярен среди болельщиков. Знаете, больше всего они хотели бы увидеть, как он в конце концов хотя бы раз выйдет из пике.
      - Но настоящей историей здесь на сегодняшний день является Джек Никлое, - заключил Кен Вентури. - В свои сорок семь Золотой Медведь из Колумбуса, штат Огайо, добился невероятного результата - шестьдесят семь ударов, что позволило ему выйти на второе место вместе с Сивом Баллестеросом и Далласом Бодином...
      Франческа выключила телевизор. Казалось бы, можно только радоваться, ведь Далли вошел в группу лидеров турнира, но финальные туры всегда были его слабым местом. Ей пришлось сделать вывод, что присутствия одного лишь Тедди недостаточно, чтобы как следует пришпорить Далли. Она поняла необходимость более эффективных мер и прикусила нижнюю губу, отказываясь позволить себе рассмотреть вероятность того, как легко единственное сильное средство, которое она могла придумать, способно привести к обратным результатам.
      - Держись от меня подальше, - сказала Холли Грейс на следующее утро, когда Франческа спешила вслед за ней и Тедди через загородную клубную лужайку к толпе, окружавшей позицию первого удара.
      - Сама знаю, что мне делать, - отозвалась Франческа. - Или по крайней мере думаю, что знаю.
      Холли Грейс обернулась к Франческе, когда та поравнялась с ними:
      - Когда Далли увидит тебя, он уже не сможет сосредоточиться на игре. Это самый верный способ помочь ему проиграть финальный тур.
      - Он и сам проиграет его, даже если меня там не будет, - настаивала Франческа. - Послушай, ты годами нянчилась с ним, и это не сработало. Давай ради разнообразия попробуем мой метод!
      Холли Грейс сдернула солнцезащитные очки и уставилась на Франческу.
      - Нянчилась! Да никогда в жизни я не нянчилась с ним!
      - Нянчилась, нянчилась. Причем постоянно. - Ухватив Холли Грейс за руку, Франческа начала проталкиваться к позиции первого удара. - Ты только делай, что я тебе говорю. Теперь я знаю о гольфе гораздо больше, чем прежде, но в тонкостях пока мне трудно разобраться. Будь рядом и объясняй каждый его удар.
      - Ты сошла с ума! Да знаешь ли ты...
      Тедди, склонив голову набок, прислушивался к спору матери с Холли Грейс. Ему нечасто доводилось присутствовать при ссорах старших, и теперь он с удовольствием наблюдал за происходящим. Нос его обгорел, ноги гудели от усталости, но он с нетерпением ждал сегодняшнего финала, хотя ему было скучновато вот так стоять в сторонке, ожидая, когда игроки сделают удар. Однако ждать стоило, ведь иногда к канатам поговорить с ним подходил Далли, и тогда все вокруг начинали улыбаться ему, чувствуя, что это не простой ребенок, раз сам Далли уделяет ему такое внимание. Даже после того как Далли сделал несколько неудачных ударов накануне, он подошел к Тедди и объяснил, что произошло.
      День выдался солнечным и мягким, и ему в спортивном свитере с надписью "Рожденный задать всем жару" было слишком жарко, но Тедди все равно решил не снимать его.
      - Похоже, будет жарковато, - покачав головой, заметила Холли Грейс. И почему ты не надела брюки или шорты, как все нормальные люди, собирающиеся на турнир по гольфу? Ты привлекаешь всеобщее внимание.
      Франческа не потрудилась объяснить Холли Грейс, что именно на это она и надеялась, надевая узкое платье цвета спелых помидоров. Прямого покроя труба из хлопкового трикотажа оставляла открытой шею, мягко облегала бедра и заканчивалась существенно выше колен вызывающей оборкой в горошек. Если она все рассчитала верно, это платье, дополненное ни с чем не гармонирующими теми самыми серебряными сережками абстрактной конструкции, просто обязано взбесить Далли.
      ***
      За все годы участия в турнирах по гольфу Далли редко приходилось играть в одной группе с Джеком Никлосом. Те немногие совместные круги заканчивались для него катастрофически. Обычно Далли играл или впереди него, или сзади; бывало, они вместе обедали, делили пьедестал, рассказывали друг другу разные истории, касающиеся сугубо гольфа. Но против Джека он играл крайне редко, и сейчас руки Далли подрагивали. Он приказал себе не путать реального Джека Никлоса с Медведем воображаемым. Он напомнил себе, что реальный Никлое всего лишь человек из плоти и крови, такой же уязвимый, как и любой другой, но нельзя сказать, чтобы это заметно помогло. Лица у обоих были одинаковые, а только это и учитывало его сознание.
      - Как настроение сегодня, Далли? - любезно улыбнулся Джек Никлое, проходя к первой метке; за ним шел сын Стив, выполнявший функции кэдди. "Я собираюсь сожрать тебя заживо!" - произнес Медведь в мозгу Далли.
      "Да ему же сорок семь, - напомнил себе Далли, обмениваясь с Джеком рукопожатием. - Сорокасемилетний мужчина не может тягаться с тридцатисемилетним, находящимся на пике своей формы".
      "Я даже не потружусь выплюнуть твои косточки", - ответил Медведь.
      Сив Баллестерос, стоя за канатами, беседовал с кем-то из толпы; его темнокожее лицо с чеканными скулами приковало взгляды многих женщин. Далли знал, что ему в большей степени следует опасаться именно Сива, а не Джека. Сив - международный чемпион, многие считают его лучшим игроком в мире. Его драйвы были такими же мощными, как и все другие удары, а чутье на грин казалось просто сверхъестественным. Заставив себя отвлечься от мыслей о Никлосе, Далли подошел к Сиву поздороваться - и так и застыл на полпути, увидев, с кем беседует Баллестерос.
      В первый момент он не поверил глазам. Даже она не могла проявить такую злонамеренность! В своем ярко-красном платье, смахивавшем скорее на нижнее белье, улыбаясь Сиву так, словно он был каким-то испанским божком, у канатов стояла мисс Неженка собственной персоной. По одну сторону от нее расположилась с несчастным видом Холли Грейс, по другую - Тедди. Наконец Франческа переключила внимание с Сива и посмотрела в сторону Далли. Она послала ему улыбку, холодную, словно нутро замороженной пивной кружки, улыбку столь надменную и высокомерную, что у Далли зачесались руки подойти и хорошенько встряхнуть ее. Она слегка наклонила голову, и на солнце сверкнули ее серебряные сережки. Подняв руку, она отвела с ушей каштановые локоны и, изящно изогнув шею, склонила набок головку, прихорашиваясь перед ним, - прихорашиваясь, черт побери! Это было просто невероятно!
      Далли двинулся к ней, намереваясь придушить на месте, но вынужден был остановиться, потому что Сив устремился ему навстречу с протянутой рукой, блестя глазами и весь лучась истинно романским шармом. Далли, спрятав чувства за фальшивой техасской улыбкой, что было мочи сжал его руку.
      Первым пошел Джек. Далли был так раздосадован, что лишь по аплодисментам зрителей сообразил, что тот выполнил удар.
      Это был хороший драйв - не столь далекий, как те чудовищные драйвы его юности, но зато переместивший его в идеальную позицию. Далли показалось, что Сив перед тем, как ударить, украдкой глянул на Франческу. Этот испанский пират с копной сияющих в утреннем свете иссиня-черных волос прибыл грабить американское побережье и, возможно, отчалит, прихватив с собой, при желании, несколько местных женщин. Гибкое тело Сива изогнулось пружиной, когда он, замахнувшись клэбом, послал длинный драйв на центр фарвея; его мяч, прокатившись по полю, остановился ярдах в десяти впереди мяча Никлоса.
      Далли исподтишка посмотрел на трибуны и тотчас пожалел об этом. Франческа с энтузиазмом аплодировала драйву Сива, подпрыгивая на носках своих крошечных красных босоножек, которые, похоже, при подобном обращении вряд ли доживут до третьей лунки, не говоря уж про восемнадцатую. Насупившись, словно грозовая туча, с еще более мрачными мыслями, он принял драйвер из рук Скита. Занимая позицию для удара, Далли едва соображал, что делает. И лишь когда он, опустив глаза на мяч, представил на нем прекрасное маленькое личико, впечатанное прямо над маркой "Тайтлист", его тело сработало автоматически. И он ударил.
      Далли не сразу понял, что произошло, пока до его слуха не донеслось радостное восклицание Холли Грейс, а зрение не прояснилось достаточно, чтобы увидеть, как мяч улетел на двести девяносто пять ярдов и, прокатившись, застыл, оставив мяч Сива далеко позади. Это был прекрасный удар, и Скит ликующе хлопнул Далли по спине. Сив и Джек вежливыми кивками поздравили его. Повернувшись к трибуне, Далли едва не задохнулся. Франческа презрительно задрала маленький носик кверху, словно изнывая от скуки и говоря в свойственной ей манере: "И это все, на что ты способен?"
      - Да брось ты его, - вполголоса заворчал Далли, поворачиваясь к Скиту.
      Скит протирал драйвер полотенцем и, казалось, ничего не слышал и не замечал. Продефилировав к канатам, Далли заговорил полным яда, но достаточно тихим голосом, так что, кроме Холли Грейс, его никто не мог услышать:
      - Я хочу, чтобы ты немедленно убралась с поля, - прошипел он Франческе. - Какого черта ты тут делаешь?
      Она опять одарила его надменной, высокомерной улыбкой:
      - Дорогой, я просто напоминаю тебе, какие ставки в игре.
      - Ты сумасшедшая, - взорвался он. - Если ты настолько тупа и не улавливаешь ситуации, то прими к сведению, что я вышел на второе место вместе с еще двумя игроками на одном из крупнейших турниров сезона и отвлекаться на тебя мне сейчас совершенно не с руки!
      Выпрямившись, Франческа слегка подалась вперед и прошептала ему в ухо:
      - Второго места недостаточно!
      Позже Далли сообразил, что никакое жюри присяжных в мире не осудило бы его, прикончи он ее тут же, но партнеры уже удалялись с первой метки, ему предстояло делать очередной удар, и он не мог позволить себе терять время.
      На протяжении последующих девяти лунок он заставлял мяч просить пощады, приказывал ему следовать его желаниям, наказывал каждым граммом своей мощи и каждой частицей своей решимости. Он своей волей посылал путты в лунку за один уверенный удар. Не за два, не за три - а за один удар! Каждый следующий удар был еще внушительнее, чем предыдущий, и всякий раз, оглядываясь на трибуну, он видел Холли Грейс, яростно растолковывающую Франческе магию происходящего, объясняющую мисс Неженке, что та присутствует при акте творения истории гольфа. Но что бы он ни вытворял, каким бы потрясающим ни был его удар, как бы героически он ни сражался при каждом взгляде на Франческу он, казалось, слышал ее слова: "И это лучшее, на что ты способен?"
      Все его чувства были в такой степени заняты собственным гневным неистовством, что он был не в состоянии следить за быстрыми изменениями в таблице лидеров. Конечно же, он воспринимал появляющиеся на ней записи. Он видел цифры. Он знал, что лидеры турнира, игравшие позади него, выбыли из борьбы; знал также, что отстал и Сив. Он мог читать цифры, с этим было все в порядке, но, сделав на четырнадцатой лунке птичку, он действительно всем нутром понял, что вырвался вперед, что его злобная, яростная атака на этом поле принесла ему результат на два ниже пар в целом за турнир. С четырьмя оставшимися лунками он вышел на первое место в "Ю.С. Классик".
      Поделив его с Джеком Никлосом.
      Идя к пятнадцатой метке, Далли тряхнул головой, стараясь прийти в себя. Неужели это произошло на самом деле? Как получилось, что Далли Бодин из Вайнетта, штат Техас, идет с Джеком Никлосом на равных? Он не мог размышлять об этом. Стоило Далли об этом подумать, в голове сразу же заговорил Медведь:
      "Ты проиграешь, Бодин! Подтвердится все, что о тебе говорил Джейси, все, что я говорил тебе эти годы. Ты не такой, чтобы с этим справиться! Ты - ничтожество по сравнению со мной!"
      Далли повернулся к галерее и увидел, что на него смотрит Франческа. Пока он на нее смотрел, Франческа поставила одну ногу в босоножке перед другой и слегка согнула колени, так что смешная оборка в горошек на ее платье поднялась вверх по ногам.
      Она отвела плечи, и тонкий хлопок прилип к груди, подчеркивая замечательные формы. "Это - твой приз! - ясно говорило ему это маленькое тело. - Не забывай, ради чего играешь!"
      Он выбил мяч на фарвей перед пятнадцатой лункой, обещая себе, что, когда все кончится, он никогда и близко не подойдет к женщине с таким сволочным сердцем. Как только турнир окончится, он преподаст Франческе Дей прекрасный урок, женившись на первой попавшейся славной деревенской девушке!
      Далли с трудом сделал пар на пятнадцатой и шестнадцатой лунках. С тем же результатом прошел их и Никлое. Сын Джека все время был с отцом, подносил клэбы, помогал "читать" грин.
      А сын Далли стоял за ограждением в свитере с надписью "Рожденный задать всем жару" с выражением бешеной решительности на лице. У Далли становилось легче на сердце каждый раз, когда он бросал взгляд в его сторону. Черт побери, а ведь это напористый маленький человечек!
      Семнадцатая лунка была расположена хоть и недалеко, но жутко неудобно. Джек немного поболтал с публикой и направился к грин. Он зубы съел на решающих ударах, словно ничего не любил так, как поставить все на карту. У Далли взмокли майка и перчатки. Он был известен своими шутками с публикой, но сейчас хранил зловещее молчание. Николас играл одну из лучших игр в своей жизни, прогрызаясь через фарвеи, пробиваясь через грин. В сорок семь уже поздновато так играть, но кто-то забыл сказать об этом Джеку. И сейчас только Далли Бодин стоял между величайшим игроком в истории спорта и очередным титулом.
      Кое-как Далли удалось сделать еще один пар, но и Джек показал такой же результат. К последней лунке они подошли с одинаковым счетом.
      Балансируя с двумя портативными камерами на плечах, телеоператор следил за каждым движением двух игроков, направлявшихся к восемнадцатой метке. Дикторы телесети нагромождали одну превосходную степень на другую, пока весть о потрясающем соревновании на поле "Ветхий Завет" не разошлась по всему спортивному миру, и рейтинг телесети в этот воскресный полдень поднялся до заоблачных высот. Вокруг игроков толпились уже тысячи людей; они пребывали в лихорадочном возбуждении, сознавая, что не пропустят завершения турнира, что бы ни случилось. Далли покорил этих людей, еще будучи новичком, и они годы ждали, когда же он выиграет главный приз. Однако публика склонялась к мнению, что опять победит Джек. Пока все шло, как на турнире "Мастере" восемьдесят шестого года, когда Джек мчался к финишу, как бык, несокрушимый, словно сама природа.
      И Далли, и Джек услали мяч с восемнадцатой метки мощным драйвом. У лунки был большой пар - пятерка, поскольку весь грин, кроме левого угла, был намертво перекрыт озером.
      Его называли озером Хогана, потому что оно стоило великому Бену Хогану чемпионского звания на "Ю.С. Классик" в пятьдесят первом году. Бен попробовал перебросить мяч через озеро, не обходя его вдоль берега. С тем же успехом это озеро можно было назвать и в честь Арни, или Уотсона, или Снида, потому что все они в разное время испытали его коварство.
      Джек рисковать не собирался: он не смог бы выигрывать все важные мировые чемпионаты, основываясь на безрассудной храбрости. Поэтому он решил не бить прямо на флаг, делая самоубийственный бросок через озеро, а нацелил свой второй удар в безопасное место слева от озера Хогана и красиво отправил мяч в полет, который завершился перед самой грин. Толпа взревела и затаила дыхание, когда мяч взвился в воздух и наконец остановился на краю грин, примерно в двадцати метрах от колышка. Поднялся оглушительный шум: Никлое сделал замечательный удар, волшебный удар, дававший возможность для полета в лунку, - удар, который принес ему прекрасные шансы на победу!
      Далли почувствовал, как страх, словно коварный яд, расползается по всем его сосудам. Для того чтобы догнать Никлоса, он должен был ударить так же - послать мяч влево от озера, а потом перебросить его на грин. Это был трудный удар и в лучших условиях, но сейчас, когда на него с трибун смотрели тысячи людей, миллионы видели его на экранах телевизоров, когда на волоске висел титул чемпиона и в руках не могла уняться дрожь, - сейчас Далли понимал, что ему с этим не справиться.
      Страх разрастался в горле Далли, казалось, что еще немного - и он задушит его. Он не сможет сделать этого - у него просто не получится! Далли повернулся, инстинктивно ища глазами Франческу. Она выглядела уверенно поднятый подбородок, высокомерно вздернутый носик, - она посылала ему вызов...
      А потом он увидел, что все это показное. Франческа больше не могла играть в эту игру. Ее подбородок опустился, выражение смягчилось. Она смотрела на Далли, смотрела прямо в душу, понимала его страх и умоляла держаться. Ради нее... Ради Тедди... Ради всех их...
      "А ты собираешься разочаровать ее, Бодин, - язвил Медведь. - Ты ведь разочаровал всех, кого любил, и готов сделать это еще раз!"
      Губы Франчески двигались, произнося одно слово: "Пожалуйста!"
      Далли смотрел вниз, на траву, думая обо всем, что Франческа сказала ему тогда, а потом отправился к Скиту.
      - Я собираюсь добраться прямо до флага, - сказал он. - Хочу бить через озеро.
      Он ожидал, что Скит завопит на него, обзовет глупцом, но Скит только глубоко задумался.
      - Тебе придется послать мяч на двести сорок метров и заставить его остановиться на пятачке.
      - Я это знаю, - спокойно ответил Далли.
      - Если ты сделаешь безопасный удар вокруг озера, то у тебя будет хороший шанс догнать Никлоса.
      - Мне надоели безопасные удары, - сказал Далли. - Я бью на флаг!
      Джейси уже давно лежал в могиле, и Далли ничего не нужно было доказывать этому сукиному сыну. Френси была права. Не попытаться - больший грех, чем проиграть!
      Он бросил на нее последний взгляд. Франческа и Холли Грейс схватили друг друга за руки, будто собирались спрыгнуть с края земли. У Тедди устали ноги, и он сидел на траве, но выражение решительности не сходило с лица.
      Далли сосредоточился на том, что ему предстояло сделать, пытаясь совладать с натиском адреналина, который мог больше навредить ему, чем помочь.
      "Хоган не смог перебросить мяч через озеро, - прошептал Медведь. - С чего ты взял, что у тебя это выйдет?"
      "Потому что я хочу этого сильнее, чем Хоган, - ответил Далли. - Я хочу этого гораздо сильнее!"
      Когда Далли встал к мячу и зрители поняли, что он собирается делать, на трибунах поднялся ропот недоверия. Лицо Никлоса было по-прежнему бесстрастно. Может быть, он и думал, что Далли совершает ошибку, но сумел сдержать свои эмоции.
      "Тебе никогда этого не сделать", - прошептал Медведь.
      "А вот увидишь!" - ответил Далли.
      Его клэб ударил по мячу. Мяч взвился в небо по крутой траектории, набрал высоту и словно завис над водой - над центром озера, проклятого Беном Хоганом, Арнольдом Палмером и многими другими легендарными игроками. Казалось, мяч уже вечность витал в небесах, но вот он начал спускаться, еще не миновав озера. Зрители затаили дыхание, их тела застыли, как в старых научно-фантастических фильмах. Далли стоял как статуя, наблюдая медленное, зловещее снижение. На заднем плане флаг, на котором был отпечатан номер восемнадцать, слегка пошевелился от порыва ветра. Казалось, что во всей Вселенной двигались только флаг и мяч.
      Из толпы раздался стон, а потом на Далли обрушился оглушительный шквал возгласов, когда мяч пролетел над берегом озера и, ударившись о грин, слегка подпрыгнул и остановился как вкопанный в трех метрах от флага.
      Сив перебросил свой мяч на грин вторым клэбом, потом удрученно покачал головой и ушел на край. Джек героически ударил с расстояния в двадцать метров - мяч скользнул по лунке, но не упал в нее Далли остался один. Ему надо было послать мяч в лунку всего лишь с трех метров, но он ощутил страшную моральную и физическую усталость. Он знал, что если попадет в лунку, то выиграет турнир, а если промажет, то сравняется с Джеком.
      Он обернулся к Франческе, и снова ее прелестные губы вымолвили только одно слово: "Пожалуйста!"
      Даже падая от усталости, Далли не мог ее разочаровать.
      Глава 33
      Далли поднял руки, сжимая в кулаке паттер, словно средневековый символ победы. Скит плакал как ребенок; радость настолько переполняла его, что он не мог сдвинуться с места. В результате первым к Далли подошел Джек Никлое.
      - Великая игра, Далли, - сказал Никлое, положив руку ему на плечо. Ты настоящий чемпион!
      Потом Скит обнимал его и колотил по спине, а Далли колотил его, но глаза его все время скользили по толпе, пока не увидели ту, которую он искал.
      Холли Грейс прорвалась к нему первой, потом Франческа, а за ней, как на буксире, Тедди. Холли Грейс мчалась к Далли на своих длинных ногах ногах, молва о которых пошла еще со стадиона "Вайнетт-Хай", ногах лучшей американской конструкции - быстрых и красивых. Холли Грейс бежала к единственному человеку, которого она любила почти всю свою жизнь, но резко остановилась, увидев, что его голубые глаза смотрят мимо нее, на Франческу. Спазм сковал ее грудь, пронзил острой болью, но затем боль улеглась, и она решила его отпустить.
      Тедди слегка подтолкнул ее локтем, не вполне готовый присоединиться к таким экстравагантным эмоциям. Холли Грейс обняла его за плечи, и оба они смотрели, как Далли высоко поднимает Франческу над землей, держа за талию, так что ее голова оказалась выше всех. Долю секунды она висела там, подставив лицо под солнечные лучи и смеясь в небо. А потом целовала его, и ее смешные серебряные серьги, качаясь, ударяли по щекам Далли. Ее маленькие красные босоножки слетели с ног, одна из них зацепилась за его туфлю для гольфа.
      Франческа обернулась первая, ища в толпе Холли Грейс, протягивая ей руки. Далли поставил Франческу на землю, не отпуская ее, и протянул руку, чтобы Холли Грейс могла к ним присоединиться. Он обнял их обеих - двух женщин, которые означали для него все - любовь юности и любовь зрелых лет; одна - высокая и сильная, а другая - миниатюрная и легкомысленная, с нежным сердцем и спиной из закаленной стали. Далли отыскал глазами Тедди, но даже в миг торжества он заметил, что мальчик еще немного дичится, и не стал на него давить. Пока было достаточно, что они смогли обменяться улыбками.
      Фотограф из ЮПИ сделал снимок, который на другой день красовался на первых страницах спортивных разделов: ликующий Далли Бодин поднимает Франческу Дей, а рядом стоит Холли Грейс.
      Завтра утром Франческе нужно было возвращаться в Нью-Йорк, а Далли следовало выполнить все дела и формальности, свалившиеся на победителя сразу же по окончании большого чемпионата. В результате после турнира они почти не могли побыть друг с другом.
      - Я позвоню тебе, - прокричал Далли, пробегая мимо.
      Франческа улыбнулась в ответ, и на Далли набросились корреспонденты.
      Франческа и Холли Грейс возвращались домой вместе, но их самолет задержали, и они вернулись в город уже поздно вечером. Лишь далеко за полночь Франческа уложила Тедди в постель; было слишком поздно, чтобы ожидать звонка от Далли. На следующий день ей пришлось участвовать в брифинге по поводу приближающейся церемонии принятия гражданства у статуи Свободы, на ленче для женщин с телевидения и в двух совещаниях. Франческа оставила телефонные номера своей секретарше и была уверена, что ее смогут найти где бы она ни оказалась, но Далли не позвонил.
      Ко времени выхода из студии она была уже основательно взвинчена. Франческа знала, что Далли занят, но он, конечно же, мог бы найти пару минут, чтобы позвонить ей! "Если только ему опять не взбрело что-нибудь в голову", - шептал ей противный голосок. Если он не передумал. Если она не ошиблась в его чувствах...
      Консуэло и Тедди не было, когда Франческа пришла домой, Она положила сумочку и портфель, выскользнула из жакета и направилась через прихожую в спальню. Открыв дверь, Франческа застыла на пороге - сияющий хрусталем и серебром кубок длиной почти в метр лежал прямо посередине кровати.
      - Далли! - пронзительно закричала она.
      Он вышел из ванной с еще мокрыми после душа волосами, завернувшись в одно из ее пушистых розовых полотенец. Улыбнувшись Франческе, Далли поднял кубок с кровати, подошел к ней и поставил приз у ног.
      - Ты этого хотела? - спросил Далли.
      - Ты негодяй! - Франческа бросилась в его объятия, чуть не снеся и его, и приз. - Ты мой любимый, невозможный, замечательный негодяй!
      А потом Далли целовал ее, а Франческа - его, и они обнимали друг друга так крепко, что казалось, жизненные силы перетекают из одного тела в другое.
      - Черт возьми, я люблю тебя! - прошептал Далли. - Моя милая маленькая Неженка, ты сводишь меня с ума!
      Он целовал ее опять, долго и медленно.
      - Ты почти самое лучшее, что приключилось со мной в жизни, - прошептал ей Далли на ухо.
      - Почти? - прошептала она ему в губы. - А что самое лучшее?
      - То, что я родился красивым, - ответил Далли и поцеловал ее опять.
      Они занимались любовью со страстью и нежностью, для них не было ничего запретного, они не отказывали друг другу ни в чем. А потом они, прижавшись обнаженными телами, начали шепотом делиться друг с другом своими секретами.
      - Я думал, что умру, - говорил ей Далли, - когда ты сказала, что не выйдешь за меня замуж!
      - А я думала, что умру, - сказала ему Франческа, - когда ты не сказал, что любишь меня!
      - Я так боялся. Ты была права насчет этого.
      - Я должна была взять от тебя все лучшее. Я жалкая, эгоистичная личность!
      - Ты лучшая женщина на свете!
      Он рассказал ей и о Денни, и о Джейси Бодине, и об овладевшем им в молодости чувстве, что не стоит добиваться многого в жизни. Далли рассказал, как обнаружил, что проще не стараться слишком уж сильно и не пытаться постоянно исправлять свои недостатки.
      Франческа узнала, что Джейси Бодин был совершенно отвратительной личностью, и у Далли уже в юности хватило здравого смысла не обращать внимания на мнение людей такого сорта.
      Далли засмеялся и поцеловал ее еще раз, а потом спросил, когда они поженятся.
      - Я завоевал тебя в честной борьбе, - сказал он, - теперь придется тебе держать свое слово.
      Они уже оделись и сидели в гостиной, когда через несколько часов пришли Консуэло и Тедди. Они провели дивный вечер в "Мэдисон-Сквер-Гарден" - Далли прислал им два билета на лучшие места - и смотрели "Величайшее шоу в мире". Консуэло взглянула на их пылающие лица и сразу же поняла, что здесь происходило, пока они с Тедди любовались прирученными тиграми Гюнтера Гебел-Уильямса. Тедди и Далли смотрели друг на друга вежливо, но настороженно. Тедди был абсолютно уверен, что Далли подлизывается к нему из-за мамочки, а Далли ломал голову, как восстановить все, что сам разрушил.
      - Тедди, ты не мог бы сходить со мной на вершину Эмпайр-Стейт-Билдинг завтра после школы? - сказал он. - Мне страшно хочется там побывать!
      На мгновение Далли показалось, что Тедди собирается ему отказать. Тедди взял программку циркового представления, свернул ее в трубку и подул с нарочитой небрежностью.
      - Думаю, это можно сделать. - Он посмотрел через свернутую программку, как в подзорную трубу. - Но я должен вернуться домой вовремя, чтобы посмотреть "Тупицы" по кабельному!
      На следующий день они отправились на смотровую площадку. Тедди остановился не доходя до защитной металлической решетки на краю площадки, потому что от высоты у него кружилась голова. Далли остановился рядом с ним, потому что и сам недолюбливал высоту.
      - Сегодня не слишком ясно, и статуя Свободы не видна, - сказал Тедди, показывая в сторону порта. - Иногда ее можно увидеть вон там.
      - Купить тебе одного из тех резиновых Кинг-Конгов, что продаются в киоске? - спросил Далли.
      Тедди очень нравился Кинг-Конг, но он отрицательно покачал головой. Мальчик в ветровке с надписью "Айова Стейт" узнал Далли и попросил у него автограф. Тедди привык терпеливо ждать, пока взрослые раздают автографы, но вмешательство постороннего вызвало раздражение Далли. Когда поклонник наконец ушел, Тедди посмотрел на Далли и благоразумно заметил:
      - Он соответствует обстановке.
      - Что это значит?
      - Если ты известный человек, то люди чувствуют, что они знакомы с тобой, даже если это и не так. У тебя появляются определенные обязательства.
      - Ты говоришь, прямо как твоя мать.
      - Нас столько раз перебивали.
      Далли секунду смотрел на него.
      - По-моему, Тедди, когда тебя перебивают, от этого только хуже. Твоя мама огорчится, если я не выиграю еще несколько турниров ради нее, но тогда, стоит нам втроем куда-нибудь выйти, на нас будет глазеть множество людей.
      - Вы с мамой собираетесь пожениться?
      Далли кивнул.
      - Я очень люблю твою маму. Она лучшая женщина на свете!
      Он глубоко вздохнул, собираясь идти до конца.
      - Я и тебя люблю, Тедди. Я знаю, что тебе может оказаться трудно в это поверить после всего, что я натворил, но это правда!
      Тедди снял очки и начал краем футболки тщательно протирать линзы.
      - А что Холли Грейс? - спросил он, проверяя линзы на свету. - Что, мы уже не будем видеться с Холли Грейс, потому что вы с ней были женаты?
      Далли улыбнулся. Возможно, Тедди не хотел принимать его слова как должное, но по крайней мере не уходил в сторону.
      - Мы не смогли бы отделаться от Холли Грейс, даже если и попытались бы это сделать. Твоя мама и я любим ее, она всегда будет частью нашей семьи. И Скит, и мисс Сибил тоже. И беглянки, которыми занимается твоя мама.
      - А Джерри тоже?
      Далли ответил не сразу.
      - Думаю, это будет зависеть от него.
      Голова у Тедди уже не так кружилась, и он подошел на несколько шагов ближе к защитной решетке на краю смотровой площадки. Далли было непросто говорить, но он продолжил:
      - Знаешь, нам с тобой нужно еще кое-что обсудить.
      - Я хочу одного их этих Кинг-Конгов, - резко заявил Тедди.
      Далли понял, что мальчик еще не готов относиться к нему как к отцу, но скрыл разочарование.
      - Я хочу кое о чем спросить тебя.
      - Я не хочу разговаривать об этом. - Тедди вызывающе просунул свои пальцы через металлическую решетку.
      Далли также высунул руку наружу, надеясь, что ему удастся правильно провести следующую часть разговора.
      - Тебе не случалось отправляться играть с другом, а когда ты приходил к нему, оказывалось, что, пока тебя не было, он построил что-то замечательное, например, форт или крепость?
      Тедди осторожно кивнул.
      - Может быть, пока тебя не было, он сделал качели или построил гоночную дорожку для своей машины?
      - Или сделал классный планетарий из мусорных ящиков и фонарика, вставил Тедди.
      - Или планетарий из мусорных ящиков, - быстро поправился Далли. - Ты смотришь на этот планетарий, он такой прекрасный, и тебе немного обидно, что не ты это сделал.
      Далли выпустил из рук ограждение, не спуская глаз с Тедди. Ему хотелось убедиться, что мальчик следит за его мыслью.
      - Ну вот, тебе обидно, и вместо того чтобы сказать другу, какой прекрасный планетарий он построил, ты задираешь нос и говоришь ему, что тебе вовсе не кажется это стоящим, хотя перед тобой - лучший планетарий, какой ты когда-либо видел.
      Тедди медленно кивнул, ему было интересно, что взрослые могут разбираться в подобных вещах. Далли положил руку на подзорную трубу, которая была направлена на Нью-Джерси.
      - Именно это и случилось со мной, когда я тебя увидел.
      - Как это? - удивленно спросил Тедди.
      - Смотрю: вот этот мальчик, и он действительно замечательный - умный и смелый, но я ничего не сделал, чтобы он вырос таким, и мне стало обидно. Поэтому вместо того, чтобы сказать его маме: "Эй, ты вырастила замечательного парня!" - я начал вести себя так, как будто этот парнишка вовсе не стоящий и он был бы гораздо лучше, если бы я помогал его воспитывать!
      Он не спускал глаз с лица Тедди, пытаясь разобраться по его выражению, понимает ли его мальчик, но Тедди молчал.
      - Ты можешь понять подобную ситуацию? - спросил наконец Далли.
      Другой мальчик мог просто кивнуть, но ребенку, коэффициент умственного развития которого был равен ста шестидесяти восьми, нужно было время, чтобы осмыслить услышанное.
      - Может, пойдем посмотрим на тех Кинг-Конгов? - вежливо спросил он.
      ***
      Церемония у статуи Свободы пришлась на дивный майский день - с мягким ароматным ветром, васильково-синим небом и ленивым полетом морских чаек. Этим утром три катера, украшенных красным, белым и голубым, пересекли Морской порт Нью-Йорка и направились на остров Свободы. Они причалили к пристани, куда обычно паром "Серкл Лайн" привозит туристов. Но в ближайшие несколько часов никаких туристов на острове не будет - остров отдан в распоряжение нескольких сотен человек.
      Статуя Свободы возвышалась над трибуной, специально построенной на лужайке на южной окраине острова рядом с основанием статуи. Обычно публичные церемонии проходили на огороженном участке за статуей, но команда устроителей из Белого дома выбрала именно это место с лицевой стороны статуи и открытым видом на порт, считая его более фотогеничным для прессы. Франческа в палево-фисташковом платье и жакете из шелка и чесучи цвета слоновой кости сидела в одном ряду с другими почетными гостями, высшими правительственными чиновниками и судьей Верховного суда. За кафедрой президент Соединенных Штатов говорил об Америке как о стране надежд, и слова его эхом разносились из динамиков, развешанных на деревьях:
      - Мы собрались сегодня на праздник - старый и юный, черный и белый, из скромных семей и рожденные в богатстве.
      У нас различные религиозные верования и разные политические убеждения. Но все мы находимся под сенью великой Леди Свободы, все равны, все унаследовали ее пламя...
      Сердце Франчески было наполнено такой радостью, что она опасалась, как бы оно не разорвалось. Каждый участник церемонии имел право пригласить двадцать гостей, и, глядя на свою разномастную группу, она понимала, что эти близкие ей люди являются миниатюрным слепком всей страны.
      Далли, воткнув булавку с американским флагом в отворот своего синего пиджака, сидел рядом с мисс Сибил; по другую сторону от него расположились Тедди и Холли Грейс. За ними сидела Наоми, что-то нашептывая на ухо своему мужу. После родов она выглядела более здоровой, но, оставив свою девочку четырех недель от роду всего на полдня, нервничала и не находила себе места. Наоми и ее муж носили черные нарукавные повязки, протестуя против апартеида. Натан Хэрд сидел рядом со Скитом Купером; Франческа подумала, что это интересное сочетание. За Скитом до конца ряда растянулась группа юных женских лиц - черных и белых, некоторые слишком накрашенные, но во всех светилась искра надежды на будущее. Это были беглянки Франчески, и она была тронута, что многие из них захотели сегодня быть рядом с ней. Даже Стефан позвонил из Европы этим утром и поздравил ее, и она выведала прекрасную новость - сейчас он наслаждается обществом красивой молодой вдовы итальянского промышленника. Только Джерри не откликнулся на ее приглашение, и Франческа ощущала его отсутствие. Она предполагала, что он все еще сердится за очередной отказ выпустить его на экран в своей передаче.
      Далли поймал ее взгляд и улыбнулся. Эта улыбка говорила яснее слов, как Далли любит ее. Несмотря на все различия, они ощущали духовную близость.
      Тедди уютно устроился около Холли Грейс, а не около отца, но Франческа подумала, что вскоре эта ситуация разрешится сама собой, и не стала портить себе удовольствие в такой день. Через неделю они с Далли должны пожениться, и она чувствовала, что никогда а жизни еще не была так счастлива.
      Речь президента подошла к концу:
      - И поэтому Америка - все еще страна возможностей, страна личной инициативы, о чем свидетельствует успех тех, кого мы сегодня чествуем. Мы величайшая страна в мире...
      Франческа делала программы, посвященные бездомным в Америке, бедности и несправедливости, расизму и дискриминации по половому признаку. Она знала все недостатки этой страны, но сейчас была согласна с президентом. Америка не была идеальной страной, в ней было много эгоизма, насилия и алчности. Однако сердце этой страны стучало в правильном ритме, хоть и не всегда все части этого огромного организма работали правильно.
      Президент закончил речь под аплодисменты; телекамеры были направлены на него, чтобы показать церемонию в вечерних новостях. Затем вперед выступил член Верховного суда. Хоть она не видела позади себя Эллис Айленд, Франческа воспринимала присутствие этих людей как благословение; она вспомнила о тех толпах иммигрантов, которые пришли на эту землю, имея лишь одежду на плечах и твердую решимость построить новую жизнь. Из миллионов, прошедших через эти золотые ворота, она была самой ничтожной.
      Франческа стояла в одном ряду с другими, и улыбка тронула ее губы, когда она вспомнила девушку двадцати одного года .от роду, ковылявшую по луизианской дороге в розовом платье эпохи Гражданской войны с чемоданом от Лоис Вуттон. Она подняла руку и начала повторять слова, которые произносил член Верховного суда:
      - Этим я заявляю под присягой, что совершенно и полностью отказываюсь и отрекаюсь от верности и преданности любому зарубежному государю, владыке, государству или суверену...
      "Прощай, Англия, - подумала Франческа. - Не твоя вина, что я наделала столько глупостей. Ты старая добрая страна, но мне нужна была грубая молодая потасовка, чтобы найти свое место в жизни".
      - ..что я буду охранять и защищать Конституцию и законы Соединенных Штатов от всех врагов, внешних и внутренних...
      Она сделает все, что в ее силах, чтобы оправдать ответственность, налагаемую на нее гражданством. Если общество хочет оставаться свободным, то как можно пренебрегать этими обязанностями?
      - ..и что подниму оружие от лица Соединенных Штатов...
      Боже, она надеется, что этого не случится!
      - ..что я буду выполнять работу национальной важности по указанию гражданских властей, когда это требуется по закону...
      Через месяц Франческа должна будет давать показания перед комитетом конгресса по проблемам беглянок, и она уже начала создавать организацию для сбора средств на строительство приютов. Сейчас, когда передача "Вечером с Франческой" стала выходить раз в месяц, у нее наконец появится шанс отдать хоть часть долга стране, так много ей давшей.
      - ..и я принимаю эти обязательства без оговорок и не буду уклоняться от них, и да поможет мне Бог!
      Церемония закончилась, и из публики раздались техасские приветственные возгласы. Франческа со слезами на глазах посмотрела на ободрявших ее друзей. Потом президент поприветствовал новых граждан, за ним последовали член Верховного суда и другие официальные лица. Оркестр сыграл первые такты "Звездно-полосатого флага", и представитель Белого дома, ответственный за церемонию, предложил участникам пройти к стоявшим под сенью деревьев украшенным флагами столам, заставленным пуншем и бутербродами, как на пикнике в честь Четвертого июля.
      Далли добрался до нее первым, улыбаясь по-техасски во все лицо:
      - Последнее, что нужно этой стране, - еще один голосующий либерал, но я все равно горжусь тобой, милая.
      Франческа засмеялась и прижалась к нему. В восточной части острова раздался шум винта президентского вертолета, увозящего главного распорядителя церемонии и еще нескольких официальных лиц. После этого обстановка стала свободной.
      Когда вертолет исчез из виду, было объявлено, что статуя открыта для осмотра всем присутствующим.
      - Я горжусь тобой, мама, - сказал Тедди. Она обняла сына.
      - Ты выглядишь почти так же блестяще, как корейский модельер, сказала ей Холли Грейс. - Ты заметила, что он надел розовые носки и нацепил бабочки из фальшивых бриллиантов?
      Франческа оценила попытку Холли Грейс пошутить, помня, что за этим скрывается. Холли Грейс заметно поблекла за последние несколько месяцев.
      - Посмотрите сюда, мисс Деи! - обратился к Франческе один из фотографов.
      Франческа улыбалась в камеры и разговаривала с людьми, подходившими ее поздравить. Ее бывшие беглянки выстроились в ряд, чтобы поболтать с Далли. Они бессовестно флиртовали с ним, а он отвечал им тем же, и вся компания хихикала и веселилась. Фотографы хотели снять Холли Грейс; представитель каждой телесети хотел записать короткое интервью с Франческой. Но вот закончилось последнее интервью, и Далли подал ей бокал с пуншем.
      - Ты видела Тедди?
      Франческа огляделась.
      - Довольно давно. - Она обернулась к Холли Грейс, которая только что была рядом с мальчиком:
      - Ты видела Тедди?
      Холли Грейс отрицательно покачала головой. Далли встревожился, но Франческа над ним посмеялась.
      - Это же остров, - сказала она, - с ним не может случиться ничего серьезного!
      Далли с ней не согласился:
      - Френси, это ведь и твой сын! Мне кажется, что с таким набором генов, который он получил от нас, с ним может случиться что угодно и где угодно!
      - Давайте пойдем поищем его!
      Франческа предложила это скорее из желания побыть вдвоем с Далли, чем тревожась за сына. Ведь остров был закрыт для туристов уже второй час. Что плохого могло случиться с ребенком?
      Поставив свой бокал с пуншем, Франческа заметила, что Наоми схватила Бена Перлмана за руку и смотрит в небо. Сощурив глаза, она тоже посмотрела вверх, но заметила лишь небольшой самолет, круживший над островом. Потом Франческа увидела, как от самолета что-то отделилось, а потом раскрылся квадратный купол парашюта. Люди вокруг один за другим начали поднимать головы и смотреть, как на остров Свободы опускается парашютист.
      Он снижался, а за ним начал раскрываться белый транспарант. На нем было что-то написано черными буквами, но прочитать надпись было невозможно - ветер трепал транспарант из стороны в сторону. Казалось, еще немного - и транспарант запутается в стропах парашюта. Внезапно транспарант распрямился.
      Франческа почувствовала, как в рукав ее шелкового жакета впились чьи-то пальцы.
      - О Боже мои, - прошептала Холли Грейс.
      Глаза всех зрителей и телекамеры устремились на транспарант и на надпись, которая гласила: ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ ЗАМУЖ, ХОЛЛИ ГРЕЙС!
      Хотя шлем и белый комбинезон делали парашютиста практически неузнаваемым, это мог быть только Джерри Джеффи!
      - Я убью его! - Каждое слово Холли Грейс сочилось яростью. - Это уж чересчур!
      Затем ветер изменил направление, и они увидели остальную часть транспаранта.
      На ней была нарисована какая-то гантель.
      Наоми подошла поближе к Холли Грейс.
      - Мне очень жаль, - сказала она. - Я пыталась его отговорить, но он так тебя любит, что с ним ничего нельзя поделать!
      Холли Грейс не ответила. Не отрывая глаз, она наблюдала за Джерри. Когда парашютист опустился достаточно низко над островом, ветер начал сносить его к морю. От испуга Наоми тихонько вскрикнула, а Холли Грейс сильнее вцепилась в руку Франчески.
      - Он упадет в воду, - закричала Холли Грейс. - О Боже, он утонет! Он запутается в своем парашюте или этой дурацкой тряпке... - Она оторвалась от Франчески и побежала по направлению к дамбе, выкрикивая изо всех сил:
      - Коммуняка безмозглый! Законченный безмозглый...
      Далли приобнял Франческу за плечи:
      - Ты можешь мне объяснить, зачем он нарисовал на этом транспаранте две дверные ручки?
      - Это какая-то гантель, - ответила она и продолжала затаив дыхание наблюдать за Джерри, который, едва не задев дамбу, приземлился на лужайке метров за пятьдесят от берега.
      - Похоже, Холли Грейс собирается устроить ему хорошую взбучку за все это, - произнес, не скрывая удовольствия, Далли. - Черт! Она вне себя от злости.
      "Вне себя" - слишком мягко сказано. Холли Грейс была в ярости! Она уже не могла себя сдерживать. Пока Джерри возился с парашютом, она выкрикивала все бранные слова, что были в ее лексиконе.
      Скрутив вместе парашют и транспарант, Джерри бросил их на траву, освободив наконец обе руки, чтобы хоть как-то защищаться от нападавшей. Взглянув на раскрасневшееся лицо Холли Грейс и почувствовав весь ее гнев, он понял, что ему придется нелегко.
      - Я тебе этого никогда не прощу! - закричала Холли Грейс, огрев его кулаком по плечу, к радости оказавшегося тут как тут телевизионного оператора. - У тебя же нет опыта для таких прыжков! Ты же мог погибнуть! Как бы я хотела, чтобы это случилось!
      Джерри снял шлем, выпуская на волю свои кудрявые буйные, словно у темноволосого ангела, волосы.
      - Я неделями пытался с тобой поговорить, но ты и видеть меня не хотела. Кроме того, я думал, что тебе все это понравится.
      - Понравится?! - Холли Грейс чуть не плюнула в него. - Меня никогда в жизни так не унижали! Ты сделал из меня посмешище. У тебя нет ни капли здравого смысла. Ни единой капли!
      - Джерри! - Он услышал крик Наоми и боковым зрением заметил приближающихся к нему людей из службы безопасности статуи Свободы.
      Джерри знал, что у него осталось мало времени. Он, безусловно, нарушил закон и нисколько не сомневался, что сейчас его арестуют.
      - Я просто сделал тебе, Холли Грейс, публичное предложение. Что ты еще хочешь от меня?
      - Ты публично выставил себя дураком! Прыгнул с самолета и чуть не утонул с этой дурацкой тряпкой. А зачем ты нарисовал на ней собачью кость? Что ты этим хотел мне сказать?
      - Собачью кость? - Джерри в отчаянии опустил руки. Как он ни старается, эта женщина все равно недовольна! А если он потеряет ее сейчас, то уже никогда не вернет. От одной только мысли об этой потере на него повеяло холодом. Холли Грейс Бодин была единственной женщиной, которую ему так и не удалось подчинить, - единственной женщиной, рядом с которой он чувствовал себя способным одолеть весь мир и которая была нужна ему как воздух.
      Люди из службы безопасности были уже совсем рядом.
      - Ты что, слепая, Холли Грейс! Какая собачья кость? Боже, я только что сделал самое главное признание всей моей жизни, а ты так ничего и не поняла!
      - О чем ты говоришь?
      - Это же детская кроватка!
      Первые два офицера службы безопасности схватили Джерри.
      - Детская кроватка? - Выражение гнева исчезло с ее лица, голос зазвучал мягче. - Так это была детская кроватка?
      Подоспевший третий офицер оттолкнул Холли Грейс в сторону. Решив, по-видимому, что Джерри не доставит им особых хлопот, офицер надел на него наручники, не заводя руки за спину.
      - Выходи за меня замуж, Холли Грейс! - сказал Джерри, игнорируя тот факт, что ему как раз в этот момент излагали его права. - Выходи за меня и роди от меня ребенка, роди целую дюжину детей! Только никогда не бросай меня.
      - О, Джерри... - Она смотрела на него с такой нежностью, что Джерри ощутил физическую боль от растущей в его груди любви к этой женщине.
      Люди из службы безопасности не хотели плохо выглядеть в глазах прессы и позволили нарушителю поднять скованные наручниками руки и обнять свою возлюбленную за шею. Джерри поцеловал Холли Грейс и совсем позабыл о направленных на них объективах телевизионных камер.
      К счастью, у Джерри был партнер, не так легко подпадавший под влияние женщин.
      Высоко над головами наблюдающих эту интересную сцену, из маленького окошка в короне статуи Свободы начал разворачиваться другой транспарант, на этот раз канареечно-желтого цвета.
      Он был изготовлен из синтетического материала, разработанного для космических программ. Материал был необыкновенно легким, в свернутом виде занимал место не больше обычного бумажника и при освобождении разворачивался до весьма солидных размеров. Канареечно-желтое полотнище скользнуло по лбу Леди Свободы, развернулось по всему ее носу и продолжало раскрываться до тех пор, пока не достигло основания ее подбородка. Черные, от руки написанные печатные буквы текста отчетливо виднелись с земли: НЕТ ЯДЕРНОМУ ОРУЖИЮ!
      Первой транспарант заметила Франческа. Затем Далли. Джерри улыбнулся, увидев транспарант, и, с сожалением выпуская из объятий Холли Грейс, чмокнул ее в нос. Затем он поднял руки в наручниках к небу, отбросил голову назад и сжал кулаки.
      - Так держать, Тедди! - закричал он.
      Франческа и Далли, обменявшись встревоженными взглядами, бросились бежать ко входу в статую.
      Холли Грейс смотрела на Джерри и качала головой, не зная плакать ей или смеяться Она знала одно: впереди ее ждет весьма волнующая жизнь - Эта была слишком замечательная возможность, чтобы ее упустить, - начал объяснять он. - Все эти камеры...
      - Успокойся, Джерри, и расскажи, что мне нужно делать, чтобы вызволить тебя из тюрьмы, - Холли Грейс подозревала, что в предстоящие годы эта информация ей пригодится еще не раз.
      - Я люблю тебя, малышка! - сказал он.
      - Я тоже люблю тебя, - был ее ответ.
      ***
      Политические акции у статуи Свободы не были в новинку.
      В шестидесятые годы к ногам Свободы приковывали себя кубинские эмигранты; в семидесятые протестующие против войны ветераны свешивали с короны перевернутый вверх ногами флаг; а в восьмидесятые на статую взобрались два альпиниста в знак протеста против содержания в тюрьме одного из членов организации "Черные пантеры". Политические акции не были здесь редкостью, но в них никогда еще не участвовали дети.
      Тедди сидел у дверей офиса службы безопасности статуи Свободы в одиночестве. Из-за закрытых дверей до него доносился голос его мамы и время от времени голос Далли. Один из охранников парка принес ему банку севен-ап, но Тедди был не в состоянии сделать даже глоток.
      Неделю назад, когда Джерри взял его с собой к Наоми проведать новорожденного, Тедди подслушал их спор и узнал таким образом, что Джерри собирается спрыгнуть на остров с парашютом. По дороге домой мальчик стал расспрашивать об этом Джерри. К огромной радости Тедди, его старший приятель поделился с ним своими планами, хотя мальчик понимал, что такая откровенность могла объясняться подавленностью Джерри в связи с размолвкой с Холли Грейс.
      Они поговорили об антиядерном транспаранте, и Тедди стал умолять Джерри позволить помочь ему, но тот отказывался, ссылаясь на возраст мальчика. Тедди не сдавался. Уже два месяца он бился над социальным исследовательским проектом, стараясь выполнить его так, чтобы наверняка произвести впечатление на мисс Пирсон. Когда Тедди попытался это объяснить, Джерри прочел ему длинную лекцию о том, что в политических акциях не должны быть замешаны личные мотивы. Тедди внимательно слушал и, казалось, согласился, но он так хотел получить "А" за свой проект! Старый зануда Милтон Гроссман всего лишь посетил офис мэра Коха, и мисс Пирсон поставила ему "А". А уж как она должна оценить ученика, внесшего вклад в разоружение!
      Теперь, вынужденный взглянуть в лицо обстоятельствам, Тедди понял, что, разбив окно в короне, он совершил страшную глупость. Но что еще можно было сделать? Джерри объяснил ему, что окно в короне открывается специальным ключом, выдававшимся некоторым охранникам. Один из них приятель Джерри - обещал забраться в корону после ухода людей из службы безопасности президента и отпереть среднее окно. Но что-то ему помешало, и, когда Тедди оказался в короне, весь мокрый и запыхавшийся оттого, что бежал по ступенькам изо всех сил, стараясь попасть туда первым, окно было заперто.
      Джерри объяснил мальчику, что если будут проблемы с окном, то ему следует забыть об антиядерном транспаранте и спускаться вниз. Но ставки были слишком высоки, чтобы отступать. Быстро, даже не подумав о том, что он делает, мальчик достал из мусорного ящика металлический стержень и несколько раз ударил им по маленькому центральному окошку.
      После четвертой попытки стекло наконец разбилось. Возможно, это было эхо в короне, но Тедди показалось, что вместе со звоном разбитого стекла он услышал, как заплакала Леди Свобода.
      Дверь офиса открылась, и вышел начальник службы безопасности. Он даже не взглянул на Тедди; он просто пошел по коридору, не произнеся ни слова. Затем в дверях показалась мама, и Тедди понял, что она по-настоящему сердита. Его мама сердилась не очень часто, только когда бывала сильно расстроена, но в такие моменты Тедди чувствовал, как что-то сжимается у него в желудке. Он тяжело вздохнул и опустил глаза, потому что у него не хватало духу посмотреть маме в лицо.
      - Заходи, молодой человек. - Голос ее звучал так, словно она только что наелась сосулек. - Быстро!
      В животе у Тедди что-то оборвалось. Похоже, его ждут действительно серьезные неприятности. Он не исключал неприятностей, но не таких больших. У мамы еще никогда не было такого сердитого голоса! Ему показалось, что желудок выворачивается наизнанку и сейчас его стошнит. Тедди попытался оттянуть время расплаты, еле-еле передвигая ноги и шаркая замечательными сапогами по полу холла перед дверью, но мама схватила его за руку и затащила в офис. Дверь со стуком захлопнулась.
      Людей из охраны в комнате не было. Там были лишь Тедди, его мама и Далли. Далли стоял у окна, скрестив на груди руки.
      Поскольку солнце светило мальчику в глаза, он не очень отчетливо видел лицо Далли и был только рад этому. Когда они стояли на верхнем этаже Эмпайр-Стейт-Билдинг, Далли сказал, что любит его, и Тедди так хотелось в это верить! Он лишь боялся, что эти слова Далли заставила произнести мама.
      - Тедди, мне так за тебя стыдно, - начала его мама. - Я даже представить себе не могла, что мой сын способен на такой поступок. Ты поступил со статуей как вандал! Как ты мог совершить такое? - Голос у мамы слегка дрожал, словно она была очень, очень расстроена, и даже акцент ее слышался сильнее обычного. Тедди пожалел, что он уже слишком большой и его нельзя просто отшлепать, что было бы гораздо легче перенести, чем все эти слова. - Это просто чудо, что против тебя решили не выдвигать никаких обвинений. Я всегда так доверяла тебе, Тедди, а теперь даже не знаю, смогу ли когда-нибудь доверять снова! То, что ты сделал, незаконно...
      Чем больше она говорила, тем ниже опускалась голова мальчика. Он не знал, что было хуже - повредить статую Свободы или так сильно расстроить маму. Тедди почувствовал, как горло сжимается и он вот-вот заплачет. Он может расплакаться как сопляк прямо на глазах у Далли Бодина! Тедди не отрывал взгляда от пола, ощущая такую тяжесть в груди, словно туда ему кто-то напихал камней. Дрожа всем телом, он глубоко вздохнул. Он не может заплакать на глазах у Далли. Уж лучше умереть, чем это!
      Слеза скатилась по щеке и крупной каплей шлепнулась на носок одного из его замечательных сапог. Тедди размазал каплю второй ногой, чтобы Далли ее не заметил. Мама продолжала говорить о том, как она не сможет ему больше доверять, как сильно она разочарована, и следующая капля упала уже на второй сапог. В желудке была боль, горло сжимало, и Тедди хотелось лишь одного: усесться на пол, обнять одного из своих старых плюшевых мишек и по-настоящему расплакаться.
      - По-моему, достаточно, Френси. - Голос Далли был не очень громким, но серьезным, и мама сразу замолчала. Тедди украдкой вытер нос рукавом. Оставь нас, дорогая, и подожди минутку в холле.
      - Но, Далли, я...
      - Не спорь, дорогая. Мы через минуту выйдем.
      "Не уходи! - захотелось закричать Тедди. - Не оставляй меня с ним наедине!" Но было уже слишком поздно. Через несколько секунд мальчик услышал звук материнских шагов и стук захлопнувшейся двери. Еще одна слеза скатилась по щеке Тедди, и, попытавшись перевести дыхание, он тихонько икнул.
      Далли подошел к нему ближе. Сквозь слезы мальчику были видны манжеты его брюк. Затем он почувствовал, как Далли обнимает его за плечи и прижимает к себе.
      - Иди сюда, сынок, и поплачь, сколько тебе нужно, - произнес мягко Далли. - Знаю, как трудно бывает по-настоящему поплакать, когда рядом женщина, а у тебя был такой тяжелый день!
      Тедди почувствовал, как что-то тяжелое и мучительное, глыбой давившее внутри, вдруг исчезло.
      Далли опустился перед ним на колени и прижал мальчика к груди. Тедди обнял его крепко за шею и заплакал с такой силой, что долго не мог остановиться и с трудом переводил дыхание.
      Далли гладил ему спину под рубашкой, называл сыном и обещал, что рано или поздно все будет хорошо.
      - Я не хотел повредить ее, - всхлипывал Тедди, уткнувшись в шею Далли. - Я люблю статую. Мама сказала, что больше не будет мне доверять!
      - Когда женщина так расстроена, она не всегда говорит то, что думает на самом деле.
      - Я люблю маму. - Тедди снова икнул. - Я не хотел ее так огорчать.
      - Я знаю это, сынок.
      - Мне прямо плакать хочется, когда я вижу, как она из-за меня расстраивается.
      - Поверь, сынок, ей еще тяжелее, чем тебе.
      Тедди наконец собрался с духом и поднял глаза. Но из-за слез вместо лица Далли он увидел лишь расплывшееся пятно.
      - Мама, наверное, миллион лет не будет выдавать мне карманные деньги.
      Далли кивнул.
      - Боюсь, это вполне вероятно. - Затем Далли притянул голову мальчика к своей груди и поцеловал Тедди около уха.
      Тедди замер на несколько секунд, привыкая к прикосновению шершавой щеки, так непохожей на мамину.
      - Далли?
      - Угу.
      Тедди уткнулся ртом в воротник рубашки Далли, так что слова его были сильно приглушены.
      - Я думаю.., я думаю, ты мой настоящий отец, да?
      Далли помолчал какое-то время, а когда заговорил., то чувствовалось, что он с трудом сдерживает в голосе дрожь:
      - Ну конечно, сынок! Конечно же, да!
      Некоторое время спустя отец и сын вместе вышли к Франческе. Когда она увидела, как Тедди прильнул к Далли, то не выдержала и заплакала первой. Прежде чем мальчик успел что-либо понять, мама обняла его, а Далли обнял маму, и они стояли так втроем посреди холла в офисе службы безопасности статуи Свободы, обнимали друг друга и ревели как малые дети.
      Эпилог
      Далли развалился на пассажирском сиденье своего огромного "крайслера", надвинув на глаза козырек кепки, чтобы защититься от лучей утреннего солнца. Сидевшая за рулем мисс Неженка обогнала два фургона и автобус, затратив на это не больше времени, чем большинству людей потребуется на то, чтобы произнести "аминь". Ему нравилось, черт возьми, как она водит машину! С такой женщиной за рулем мужчина может расслабиться: ведь ему не грозит дожить до того времени, когда сосуды станут слишком хрупкими от старости.
      - Может, ты все-таки скажешь, куда мы едем? - спросил Далли. Когда Франческа оторвала его от утреннего кофе, он не сопротивлялся, поскольку за эти три месяца семейной жизни усвоил, что гораздо приятнее беспрекословно следовать за своей маленькой очаровательной женой, чем тратить половину времени на споры.
      - К тому старому карьеру, - ответила Франческа. - Если только мне удастся отыскать дорогу.
      - К карьеру? Да это место уже три года как закрыли! Там абсолютно нечего делать.
      Франческа резко свернула вправо, на шоссе со старым асфальтовым покрытием.
      - Это была идея мисс Сибил.
      - Мисс Сибил? А ей какое до всего этого дело?
      - Она - женщина, - таинственно ответила Франческа. - И поэтому понимает, что нужно другой женщине.
      Далли решил, что лучшее в подобной ситуации - не задавать вопросов, а позволить событиям развиваться своим чередом. Он усмехнулся и еще ниже опустил козырек своей кепки.
      Кто бы мог подумать, что семейная жизнь с мисс Неженкой окажется таким веселым и приятным занятием! Все пошло гораздо лучше, чем он предполагал. На время медового месяца Френси вытащила его на французскую Ривьеру, и там он провел, наверное, самые замечательные дни своей жизни. На лето они переехали в Вайнетт. На время учебного года молодожены решили обосноваться в Нью-Йорке, потому что для Тедди и Франчески это было самое удобное место. А поскольку Далли собирался сыграть осенью в нескольких крупных турнирах, ему было все равно, где оставлять свои вещи. А когда им наскучит Нью-Йорк, они смогут перебраться в один из принадлежащих Далли домов, разбросанных по всей стране.
      - Мы должны вернуться в Вайнетт ровна через сорок пять минут, сказала Франческа. - У тебя интервью с репортером из "Спорте иллюстрейтед", а у меня назначено совещание с Натаном и людьми из моего производственного отдела через конференц-связь.
      Она совсем не походила на умудренную опытом женщину, способную разбираться в конференц-связи, не говоря уже о том, чтобы иметь свой производственный отдел. Волосы ее были собраны сзади в очаровательный хвостик, придававший ей вид четырнадцатилетней девчонки. Костюм Франчески состоял из эластичной белой блузки и крохотной, подаренной Далли хлопчатобумажной юбки, которая привлекла его тем, что не прикрывала ничего лишнего.
      - Я думал, мы поедем на тренировочное поле, - сказал Далли. - Извини, Френси, но над твоим замахом придется еще поработать.
      Это была очень мягкая формулировка. У нее был самый ужасный замах среди всех известных ему мужчин и женщин, но Далли нравилось проводить время с женой на поле для гольфа, и он убеждал Франческу, что та начинает делать успехи.
      - Не представляю, как могут улучшаться мои удары, если ты говоришь мне то одно, то другое, - ворчала Франческа. - Френси, опусти голову! Френси, повернись левым боком! Френси, согни ноги в коленях! Честно говоря, не представляю, как нормальный человек может все это запомнить! Неудивительно, что ты не можешь научить Тедди играть в бейсбол. Ты все так усложняешь!
      - Теперь ты стала переживать об игре парня в бейсбол. Пора уже понять, что спорт - не самое главное в жизни, особенно когда у моего сына мозгов в голове побольше, чем у всей юниорской лиги Вайнетта, вместе взятой. - По мнению Далли, Тедди был самым лучшим мальчишкой в мире, он ценил его выше всех выдающихся детей Америки.
      - Кстати, о тренировочном поле, - начала Франческа. - Имея в виду приближающийся чемпионат Профессиональной ассоциации гольфа...
      - Ну-ну!
      - Дорогой мой, я вовсе не хочу сказать, что на прошлой неделе у тебя были проблемы с длинными железными клэбами.
      О чем речь, ты выиграл турнир, значит, о серьезных проблемах говорить нельзя. Но все-таки мне кажется, что тебе стоит провести после интервью несколько часов на тренировочном поле и постараться чуточку улучшить удар. - Франческа бросила на Далли один из своих мягких невинных взглядов, но он уже давно перестал на них попадаться. - Я, конечно, не рассчитываю, что ты выиграешь чемпионат Профессиональной ассоциации гольфа, - продолжала она. Ты уже выиграл два титула этим летом, и не должен же ты выигрывать каждый турнир, но... - Она замолчала, словно поняла, что уже и так сказала достаточно. Более чем достаточно. Одно из открытий, сделанных Далли, заключалось в том, что его Френси была поистине ненасытной, когда дело касалось титулов в гольфе.
      Франческа свернула с узкого асфальтового шоссе на грязную проселочную дорогу, которой не пользовались, по-видимому, со времен апачей. Старый карьер Вайнетта находился примерно в полумиле в противоположном направлении, но Далли решил об этом промолчать. Значительная часть удовольствия при общении с Френси заключалась в наблюдении за ее импровизациями.
      Франческа прикусила нижнюю губу и нахмурилась:
      - Карьер должен быть где-то рядом, хотя, мне кажется, это не имеет особого значения.
      Далли скрестил руки на груди и притворился спящим.
      Франческа вдруг рассмеялась:
      - Я не поверила своим глазам, когда Холли Грейс пришла вчера в "Роустэбаут" в платье для беременных - это всего на третьем месяце! А Джерри понятия не имеет, как вести себя в пивной. Он весь вечер провел, попивая белое вино и рассказывая Скиту о преимуществах рождения детей естественным образом. - Франческа свернула на еще более разбитую дорогу. Не думаю, что Холли Грейс была права, когда решила привезти Джерри в Вайнетт. Она хотела, чтобы он поближе познакомился с ее родителями, но бедная Винона буквально в ужасе от такого зятя.
      Франческа взглянула на Далли и увидела, что он или спит, или притворяется. Она улыбнулась. Возможно, это и к лучшему! Далли все еще не мог спокойно говорить о Джерри Джеффи.
      Конечно, первое время она тоже была в подобном состоянии.
      Джерри не имел никакого права вмешивать ее сына в свои дела, как бы Тедди ни умолял его об этом. После инцидента у статуи Свободы она, Далли и Холли Грейс решили не оставлять Тедди с Джерри более чем на пять минут.
      Франческа понемногу сбавила ход и повернула машину на изрезанную колеями дорожку, упиравшуюся в группу беспорядочно разбросанных кедров. С удовлетворением отметив, что место абсолютно пустынное, она нажала кнопку, опускающую стекло, и выключила зажигание. В машину стал проникать замечательно теплый и немного пыльный утренний воздух.
      Далли все еще притворялся спящим, скрестив руки на выгоревшей серой тенниске и надвинув на глаза одну из своих спортивных кепок с флагом США. Замирая от радостного предчувствия, Франческа оттягивала тот момент, когда ее рука коснется Далли. За их взаимными насмешками и уколами не могло укрыться то безмятежное спокойствие, которое они с Далли дарили друг другу, то замечательное чувство возвращения домой, какое можно испытать, когда, пережив с другим человеком не лучшие времена, выйдешь рядом с ним на залитую солнцем поляну.
      Протянув руку, Франческа сняла с головы мужа кепку и бросила ее на заднее сиденье. Затем она поцеловала Далли в закрытые веки, запустив пальцы в его волосы.
      - Просыпайся, дорогой! Тебе предстоит кое-какая работа.
      Далли слегка прихватил зубами ее нижнюю губу.
      - Ты уже что-то придумала?
      - Угу.
      Его рука скользнула под эластичную белую блузку и стала продвигаться по ее позвоночнику.
      - Френси, у нас ведь будет идеальная постель, если мы вернемся в Вайнетт, а в двадцати пяти милях к западу отсюда есть еще одна.
      - Вторая слишком далеко, а там, где первая, слишком много народу!
      Далли улыбнулся, вспомнив, как рано утром в дверь спальни постучался Тедди и забрался к ним в кровать, чтобы спросить их мнение насчет того, кем быть, когда вырастет: детективом или ученым.
      - Считается, что женатые пары не должны заниматься любовью в машине, сказал он, опять закрыв глаза, когда она устроилась у него на коленях и начала целовать его в ухо.
      - У большинства женатых нет такого, что в одной комнате дома происходит собрание Общества друзей публичной библиотеки Вайнетта, а в другую набилась целая армия девочек-подростков, - ответила она.
      - Да, в этом ты права. - Он чуть приподнял ее юбку, чтобы она могла оседлать его ноги своими бедрами, а потом начал ласкать одно бедро, постепенно продвигаясь вверх. Глаза его внезапно открылись. - Френси Дей Бодин, на вас же нет трусиков!
      - Разве? - промурлыкала она голосом эдакой скучающей маленькой богатенькой девочки. - Как это нехорошо с моей стороны!
      Она начала тереться об него грудью, целуя в ухо и намеренно сводя с ума. Далли решил, что уже слишком .долго не показывал мисс Неженке, кто в семье главный. Открыв дверцу автомобиля, он вылез, потянув ее за собой.
      - Далли... - начала она было протестовать.
      Он подхватил ее и оторвал от земли. Когда Далли понес Франческу к багажнику машины, она восхитила его, начав сопротивляться, хотя, по его мнению, могла бы вложить в эту борьбу чуть больше сил, если бы постаралась.
      - Я не такая женщина, с которой можно заниматься любовью на багажнике машины, - сказала Франческа капризным тоном английской королевы. Но Далли не представлял, что английская королева может вот так водить своей рукой вверх-вниз по "молнии" его джинсов.
      - Не надейтесь обмануть своим произношением, мадам, - пробормотал он. - Мне хорошо известно, где вам, американочкам с горячей кровью, нравится заниматься любовью!
      И когда она открыла рот, чтобы ответить, он воспользовался этим и наградил ее поцелуем, который заставил ее замолчать на несколько минут. В конце концов она занялась "молнией" его джинсов, для чего ей не потребовалось много времени, - у Френси был своего рода талант ловко управляться с одеждой.
      Их объятия начались страстно и бурно, но потом они стали нежными и ласковыми, как и их чувства друг к другу. Вскоре они растянулись на багажнике, лежа поверх розовой атласной простыни, припасенной Франческой в автомобиле специально для такого случая.
      А потом они смотрели друг другу в глаза - просто смотре-, ли, не говоря ни слова; затем обменивались поцелуями, полными такой любви, такого понимания, как будто между ними не существовало трудностей.
      Далли сел за руль, и они отправились обратно в Вайнетт. Когда он вырулил с проселочной дороги, Франческа свернулась рядом с ним калачиком; он сидел ленивый и удовлетворенный - довольный тем, что у него хватило здравого смысла жениться на мисс Неженке. И именно в этот момент Медведь нанес ему один из своих все более редких визитов:
      "Похоже, тебе весьма опасно иметь дело с этой женщиной!" , "Ты прав". - Далли поцеловал Франческу в макушку.
      А потом Медведь одобрительно хмыкнул:
      "Славная работа, Бодин!"
      ***
      На другом конце Вайнетта на деревянной скамейке рядом сидели Тедди и Скит, прячась от летнего солнца в тени тутового дерева. Сидели они тихо, не испытывая потребности разговаривать. Скит посматривал на едва шевелящуюся траву на склоне холма, а Тедди потягивал остатки кока-колы.
      На нем были любимые брюки-камуфляжи, низко перепоясанные ремнем, а на голове - бейсбольная кепка с американским флагом. На почетном месте в центре футболки красовался значок с надписью: "Нет ядерному оружию!"
      Тедди считал это лето в Вайнетте лучшим временем в своей жизни. Здесь у него появился велосипед, которым он не имел" возможности пользоваться в Нью-Йорке. К тому же они с отцом построили на заднем дворике солнечный коллектор. И все же он скучал по некоторым из своих друзей и не отказывался от идеи через несколько недель вернуться в Нью-Йорк. Мисс Пирсон поставила ему оценку "А" за проект по социальным исследованиям, который он разработал по теме об иммиграции. Она сказала, что написанная им история о том, как мама очутилась в Америке, и все, что с ней здесь случилось, - самое интересное из студенческих сочинений, которое ей когда-либо доводилось читать. А педагог по классу особых дарований, у которого он должен был учиться в следующем году, был самым приятным во всей школе. Кроме того, Тедди хотелось показать папе много музеев и все такое прочее.
      - Ну как, ты готов? - спросил Скит, вставая со скамьи.
      - Думаю, да. - Тедди допил остатки кока-колы и выбросил пустую банку в мусорницу. - Не знаю, зачем делать из всего этого такую тайну, - проворчал он. - Если б это не было таким большим секретом, мы могли бы приходить сюда почаще.
      - Не беспокойся, - ответил Скит, поглядывая из-под руки на поросший травой склон, опускавшийся к первой грин. - Мы расскажем обо всем папе, когда я решу, что пора, но не раньше!
      Тедди полюбил ходить со Скитом на поле для гольфа, поэтому спорить не стал. Он вытащил из сумки для клэбов, специально для него подрезанных Скитом, деревянную "тройку". Потерев руки о штанины брюк, Тедди установил мяч, наслаждаясь его идеальным балансом на красной деревянной метке. Приняв позу, он посмотрел вниз по заросшему травой склону на видневшуюся вдали грин.
      Она выглядела отсюда так привлекательно, вся умытая солнцем.
      Может, из-за того, что Тедди вырос в городе, он очень любил поля для гольфа. Мальчик слегка вдохнул чистый воздух, нашел точку равновесия и замахнулся.
      Раздался смачный звук удара головки клэба по мячу.
      - Ну как? - спросил Тедди, устремив взор на фарвей.
      - Приблизительно сто восемьдесят ярдов, - ответил Скит посмеиваясь. Никогда еще не видел, чтобы ребенок бил на такую дистанцию!
      Тедди досадливо отмахнулся:
      - Подумаешь, большое дело, Скит! И что вы вечно придаете такую важность всему этому. Бить по мячику для гольфа - чего уж проще! Вот попытаться поймать футбольный мяч, ударить как следует бейсбольный мяч или еще что-нибудь в этом роде - дело другое. А уж ударить мяч клэбом может каждый!
      Скит ничего не ответил. Он опустил клэбы Тедди на фарвей и расхохотался так, что говорить был не в состоянии.