Неженка (Том 2)

      Глава 19
      То здание представляло собой приземистую белую коробку из бетона. Неподалеку располагалась мусорная свалка, возле которой были припаркованы четыре пыльных автомобиля. Рядом со свалкой стояла закрытая на висячий замок хибарка, а пятьюдесятью ярдами далее виднелась металлическая мачта антенны, ориентируясь на которую Франческа шла последние часа два. Бист отправился на разведку, а Франческа устало поднялась по лестнице перед входной дверью. Стекло двери практически потеряло свою прозрачность от пыли и многочисленных отпечатков пальцев. Значительную часть левой половины двери занимали переведенные на стекло названия - "Торговая палата Сульфур-Сити", "Юнайтед-Вэй", а также различные радиовещательные ассоциации. В центре золотом красовались буквы-позывные: Кей-ди-эс-си. Нижняя половина С отсутствовала, так что это вполне могла оказаться G, но Франческа знала, что это была С, поскольку прочитала ту же надпись на почтовом ящике, когда сворачивала по тропинке к зданию.
      Хоть и можно было рассмотреть себя получше, став перед зеркальной дверью, Франческа не стала тратить на это время.
      Вместо этого она провела тыльной стороной ладони по лбу, убрав с него влажные от пота пряди волос, и отряхнула, как смогла, свои джинсы. Ей ничего не удалось сделать с кровавыми царапинами на руках, поэтому она просто перестала обращать на них внимание. Ее прежняя эйфория исчезла, оставив вместо себя ощущение опустошенности и тревоги.
      Распахнув входную дверь, Франческа оказалась в комнате для приема посетителей, где ее взору предстали шесть заваленных бумагами столов, примерно такое же количество часов, несколько досок для объявлений, а также многочисленные календари, плакаты и карикатуры, прикрепленные к стенам пожелтевшей липкой лентой. Слева стояла современная датская полосатая кушетка, средняя подушка которой была продавлена в результате слишком частого использования.
      В комнате было только одно большое окно, выходящее в студию, где виднелся сидящий перед микрофоном диктор в наушниках. Голос диктора передавался в офис с помощью настенного репродуктора, работающего на пониженной громкости.
      Сидевшая за единственным занятым столом рыжеволосая женщина, похожая на толстощекого бурундука, взглянула на Франческу:
      - Чем могу служить?
      Франческа кашлянула, чтобы прочистить горло, и взгляд ее скользнул по раскачивающимся золотым крестикам, свисающим из ушей женщины над нейлоновой блузкой, а затем переместился к телефону, расположенному рядом с рукавом женщины.
      Один звонок в Вайнетт - и все ее нынешние проблемы будут решены разом! У нее будет еда, новая одежда и крыша над головой. Но идея позвонить Далли и обратиться за помощью уже потеряла для нее прежнюю привлекательность. Несмотря на все утомление и тревоги, она чувствовала, что на той пустынной грязной дороге внутри ее что-то необратимо изменилось. Она уже устала быть милой безделушкой, которую подхватывает и несет любой ветерок. Не зная еще, чем это для нее обернется, Франческа решила сама распорядиться своей жизнью.
      - Мне бы хотелось поговорить с вашим руководством, - сказала она бурундучихе. Франческа тщательно выговорила эту фразу, стараясь произвести впечатление человека компетентного и профессионального, несмотря на грязное лицо, пыльные, обутые в босоножки ноги и абсолютное отсутствие денег.
      Сочетание сомнительной перепачканной внешности Франчески с изысканным британским произношением явно заинтриговало женщину.
      - Меня зовут Кэти Кэткарт, я - менеджер отдела. Вы можете мне рассказать о своем деле.
      Может ли эта менеджер ей помочь? Франческа и понятия не имела, но решила, что лучше уж ей поговорить с самым главным здесь мужчиной. Она произнесла дружелюбно, но достаточно твердо;
      - Это главным образом личное дело.
      После некоторых колебаний женщина поднялась и вышли через дверь офиса, расположенную за ее спиной. Появившись через некоторое время, она произнесла:
      - Мисс Пэджет готова вас принять, если вы не займете у нее слишком много времени. Она - менеджер нашей станции.
      Франческа занервничала еще сильнее. Как менеджером станции оказалась женщина? С мужчиной по крайней мере у нее были бы хоть какие-то шансы. Но девушка тут же напомнила себе, что ситуация предоставляет ей возможность сделать первый шаг к той новой Франческе, которая уже не будет скользить по жизни, используя свои привычные старые трюки. Расправив плечи, она вошла в офис менеджера станции.
      Табличка из золотистого металла извещала, что за столом сидела Клер Пэджет - элегантное имя для неэлегантной женщины. Ей было сорок с небольшим, и у нее было мужское, с квадратным подбородком лицо, лишь слегка смягченное остатками красной помады. Ее седеющие, средней длины каштановые волосы были незатейливо подстрижены. Вид у волос был такой, словно ничего, кроме шампуня, для ухода за ними не использовалось. Сигарету Клер держала по-мужски - между указательным и средним пальцем правой руки - и, поднося ее ко рту, дым не вдыхала, а скорее заглатывала.
      - В чем дело? - достаточно резко спросила Клер. Она разговаривала профессиональным дикторским голосом, глубоким и звучным, даже без намека на приветливость. Из стенного репродуктора позади стола едва слышно доносился голос диктора, читающего обзор местных новостей.
      Хотя приглашения сесть не последовало, Франческа сразу же подошла к единственному в комнате стулу с прямой спинкой, решив, что Клер Пэджет не выглядит как человек, способный с уважением отнестись к тому, кто дрожит перед ней как заяц. Представившись, Франческа присела на краешек стула.
      - Прошу прощения, что явилась без уведомления, но мне хотелось спросить, нет ли у вас какой-либо работы.
      Голос Франчески звучал скорее просительно, чем настойчиво. Куда подевалась вся ее самонадеянность, которая всегда сопровождала ее, словно запах духов.
      После краткого изучения внешности Франчески Клер Пэджет снова погрузилась в свои бумаги.
      - У меня нет никакой работы.
      Собственно, другого ответа Франческа и не ожидала, но все равно у нее возникло чувство, словно ее ударили под дых. Она вспомнила пыльную ленту дороги, тянущейся к горизонту Техаса-Франческа, едва совладав с распухшим от сухости языком, промямлила:
      - Вы абсолютно уверены, что у вас ничего нет? Я согласна на любую работу.
      Пэджет проглотила новую порцию дыма и постучала карандашом по лежащему перед ней листу бумаги, - Что вы умеете делать?
      Франческа начала быстро соображать.
      - Я занималась различными вещами. И у меня очень большой опыт в области.., да, моды. - Она скрестила ноги и попыталась спрятать за ножками стула изношенные босоножки от "Боттега Венета".
      - Надо признать, что это не самый подходящий опыт для работы на радиостанции, не так ли? Даже такой паршивой, как наша. - Клер постучала карандашом немного сильнее.
      Франческа глубоко вздохнула и приготовилась к прыжку в воду, отдавая себе отчет, что глубина там для не умеющего плавать слишком велика.
      - Да, мисс Пэджет, у меня совсем нет опыта работы на радио. Но я очень трудолюбива и хочу научиться. - Трудолюбива? Никогда в жизни она не любила трудиться.
      Так или иначе, ее слова не произвели на Клер никакого впечатления. Она подняла глаза и посмотрела на Франческу с нескрываемой враждебностью.
      - Меня выбросили из эфира на телевидении в Чикаго из-за особы вроде тебя - хитрой маленькой бестии из тех, кого выбирают капитаном болельщиков, из-за девчонки, так и не усвоившей разницы между сенсационными политическими новостями и размером своих колготок. - Она откинулась на спинку стула и смотрела сузившимися от неприязни глазами. - Таких женщин, как вы, мы называем твинки <Сексапильные девочки-подростки (амер, сленг.).> - маленькие вертихвостки, которые не имеют представления о радиовещании, но думают, что карьера на радио будет ох какой увлекательной.
      Шесть месяцев назад Франческа тут же покинула бы комнату, гневно хлопнув дверью, но сейчас она лишь сжала руки на коленях и чуть-чуть приподняла подбородок.
      - Я согласна выполнять любую работу, мисс Пэджет: отвечать на телефонные звонки, бегать по поручениям...
      Не могла же она объяснить этой женщине, что ее привлекала вовсе не карьера на радио. Если бы в этом здании была фабрика по производству удобрений, она все равно бы постаралась получить здесь работу.
      - У нас есть работа только для человека, который готов заниматься уборкой и выполнять случайные поручения.
      - Я согласна! - "Боже мой, уборка!"
      - Мне кажется, эта работа не для вас.
      Франческа не обратила внимания на сарказм в голосе Клер:
      - О, напротив! Я отлично убираю.
      Клер Пэджет вновь вгляделась во Франческу. Кажется, происходящее начало ее забавлять.
      - Вообще-то я хотела нанять кого-нибудь из мексиканцев.
      У вас есть гражданство? - Франческа отрицательно покачала головой. - А грин-карта у вас есть?
      Девушка вновь покачала головой. У нее было смутное представление о том, что такое грин-карта <Вид на жительство США.>, но она была абсолютно уверена в ее отсутствии и решила не начинать свою новую жизнь ложью. Может, хоть ее искренность благоприятно повлияет на собеседницу.
      - У меня нет даже паспорта. У меня его украли на дороге несколько часов назад.
      - Какая незадача! - Клер Пэджет уже даже не пыталась скрывать, какое удовольствие она получает от этой ситуации. Она напоминала Франческе кошку с зажатой в зубах беспомощной птичкой. По-видимому, Франческа, несмотря на весь свой потрепанный вид, должна была расплатиться за все те обиды, которые менеджер станции годами сносила от красивых женщин. - В таком случае я буду платить вам шестьдесят пять долларов в неделю. Каждая вторая суббота у вас будет свободной. В остальные дни нужно находиться здесь от восхода до заката, все то время, когда мы выходим в эфир. Платить вам будут наличными. Поскольку каждый день сюда за работой приезжают полные грузовики мексиканцев, вас выставят за дверь после первой же серьезной оплошности.
      Женщина нанимала ее на рабских условиях. Такого рода работу выполняли обычно иностранцы-нелегалы, поскольку выбора у них не было.
      - Я согласна, - ответила Франческа, поскольку и у нее выбора не было.
      Клер Пэджет злорадно усмехнулась и проводила Франческу к менеджеру отдела:
      - У нас новенькая, Кэти! Дай ей швабру и покажи, где ванная.
      Клер удалилась, а Кэти посмотрела на Франческу с жалостью:
      - Уже несколько недель у нас не было уборщицы. Там все так ужасно!
      Франческа с трудом перевела дыхание.
      - Ничего, все в порядке!
      Конечно, все было далеко не в порядке. Девушка остановилась на пороге кладовки крохотной станционной кухни и посмотрела на полку, заставленную чистящими средствами. Она не имела ни малейшего понятия, как ими пользоваться. Франческа умела играть в баккара, знала по именам метрдотелей всех самых известных ресторанов, но не представляла, как чистить ванну. Она не мешкая стала читать этикетки, и уже через полчаса Клер Пэджет увидела, как Франческа стоит на коленях перед страшно изгаженным унитазом и распыляет на сиденье голубой порошок чистящего средства.
      - Когда выскребешь пол, Франческа, не забудь проверить углы. Терпеть не могу небрежности в работе.
      Франческа заскрежетала зубами и кивнула. Собираясь приступить к уничтожению отвратительной грязи на обратной стороне сиденья, она ощутила легкую судорогу в желудке. Невольно она подумала о Хедде, своей старой домоправительнице, с ее скатанными чулками и больной спиной. Хедда всю жизнь провела на коленях, убирая за Клоуи и Франческой.
      Клер затянулась сигаретой, а затем намеренно бросила окурок к ногам Франчески.
      - Пошевеливайся, детка! Мы собираемся закрывать станцию на ночь. Злорадно посмеиваясь, женщина удалилась.
      Немного позже диктор, который во время появления Франчески вел передачу, заглянул в ванную и сказал ей, что должен запереть станцию. Сердце девушки сжалось. Она не знала, куда идти и где спать.
      - Что, уже все ушли?
      Диктор кивнул и вновь посмотрел на нее. Ему явно понравилось то, что он увидел.
      - Может, тебя подбросить в город?
      Франческа встала и тыльной стороной ладони убрала с глаз волосы, стараясь выглядеть раскованно.
      - Нет. Я доберусь на попутках. - Она вновь наклонилась над сиденьем и подумала, что решение не начинать новую жизнь ложью следует пока отменить. - Мисс Пэджет велела мне не уходить, не закончив уборки. Она сказала, что я и сама могу запереть станцию. - Не слишком ли небрежно она произнесла все это? Или, наоборот, недостаточно небрежно? Что будет, если он ей откажет?
      - Как тебе будет удобней. - Он одарил ее ободряющей улыбкой.
      Через несколько минут, услышав звук закрывающейся входной двери, Франческа с облегчением вздохнула.
      Эту ночь она провела на полосатой офисной кушетке с пригревшимся у нее на животе Бистом. Свой голод им удалось слегка утолить обнаруженным в кухоньке черствым хлебом и ореховым маслом. Утомление исчерпало ее до дна, но все равно она не могла уснуть. Франческа лежала с открытыми глазами, запуская пальцы в шерсть Биста и думая о многочисленных препятствиях на своем пути.
      На следующее утро Франческа проснулась, когда еще не было пяти, и едва успела добежать до туалета, где ее вырвало в унитаз, с таким старанием вычищенный ею накануне. Остаток дня она пыталась убедить себя, что происшедшее было лишь реакцией на ореховое масло.
      ***
      - Франческа! Где она, черт возьми? - бушевала Клер в своем офисе в тот момент, когда девушка вышла из дикторской, куда только что принесла пачку вечерних газет для диктора, передающего новости.
      - Я здесь, Клер, - произнесла Франческа устало. - В чем дело?
      Прошло уже шесть недель с начала ее работы в Кей-ди-эс-си, но отношения с менеджером станции не улучшились. Из сплетен, рассказанных немногочисленными работниками Кей-ди-эс-си, Франческа узнала, что Клер начала свою карьеру на радио в то время, когда лишь очень немногим женщинам удавалось получить там работу. Менеджер станции взял ее в штат потому, что Клер была умной и агрессивной, а затем по тем же причинам уволил ее.
      В конце концов Клер Пэджет оказалась на телевидении, где ей в неравной борьбе пришлось отстаивать право передавать важные" политические новости, а не вещать пустые истории, считавшееся более уместными для женщин-репортеров.
      По иронии судьбы Клер стала жертвой закона о равноправии женщин. Когда в начале семидесятых работодателям при-" шлось нанимать женщин, они стали отдавать предпочтение незакаленным ветеранам вроде Клер, с их острыми языками и циничным взглядом на вещи, а новичкам прямо со студенческой скамьи - миленьким уступчивым девушкам из университетских женских клубов со степенью в области искусства общения. Женщины типа Клер вынуждены были удовлетвориться тем, что им оставалось, - работой, для которой у них была избыточная квалификация, например управлением какой-нибудь захолустной станцией. В результате у них портился характер, они слишком много курили и делали невыносимой жизнь любой женщины, имеющей смазливую мордашку.
      - Мне только что звонил тот идиот из банка в Сульфур-Сити, набросилась Клер на Франческу. - Он хочет, чтобы рождественские подарки развезли уже сегодня, а не завтра. - Она указала на коробку с елочными украшениями в форме колокольчиков, где с одной стороны было напечатано название радиостанции, а с другой - название банка. - Займись этим прямо сейчас, но нельзя тратить на это весь день, как в прошлый раз.
      Франческа не стала объяснять, что не потратила бы столько времени, если бы четверо сотрудников станции не нагрузили ее дополнительными поручениями: от доставки просроченных счетов за время в эфире до визита на станцию техобслуживания для замены водяного насоса в станционном автомобиле, потрепанном "додже". Она надела пальто из красной с черным шотландки, купленное за пять долларов в магазине уцененных товаров, и сняла ключи от "доджа" с вешалки для шапок рядом с окном студии. В студии готовил запись Тони Марч, вечерний диск-жокей. Хотя Тони пришел в Кей-ди-эс-си не так давно, все знали, что вскоре он уволится. Тони обладал хорошим голосом и яркой индивидуальностью. Для дикторов вроде Тони радиостанция Кей-ди-эс-си с ее дохлым пятисотваттным передатчиком была лишь трамплином для достижения больших высот.
      Франческа уже поняла, что надолго в Кей-ди-эс-си задерживаются лишь те, у кого не было выбора.
      Машина завелась всего лишь с третьей попытки, что было чуть ли не рекордом. Франческа осмотрелась и выехала с парковочной площадки. Взгляд ее на мгновение задержался на зеркале заднего вида. Она обратила внимание на бледность кожи. Тусклые волосы были прихвачены сзади ленточкой, нос покраснел - следствие последней простуды. Пальто было ей велико, но у нее не было ни денег, ни жизненных сил для улучшения внешнего вида. По крайней мере ей не приходилось отбиваться от слишком частых предложений мужской половины штата станции.
      За эти последние шесть недель у Франчески было немало успехов, но и неудач с избытком. Одна из самых неприятных случилась накануне Дня благодарения, когда Клер обнаружила, что Франческа ночует на станционной кушетке, и орала на нее в присутствии всего штата до тех пор, пока у Франчески щеки не запылали от унижения. Сейчас они с Бистом жили в комбинированной спальне-кухне, расположенной над гаражом в Сульфур-Сити. В продуваемой со всех сторон комнате стояла только продавленная двуспальная кровать и кое-какая взятая со свалки мебель, но плата за наем была небольшой, и Франческа могла вносить ее понедельно, поэтому она была признательна за каждый убогий дюйм этого помещения. Девушке удалось отстоять за собой право пользоваться станционным "доджем", хотя Клер заставила ее платить за бензин, даже когда машиной пользовались другие. Это было изнурительное существование, жизнь впроголодь. В этой жизни нельзя было позволить себе непредвиденные финансовые расходы, в этой жизни не было места непредвиденным личным обстоятельствам. И уж никак нельзя было позволить себе родить ребенка!
      Франческа еще крепче сжала руль. Отказывая себе практически во всем, ей удалось скопить сто пятьдесят долларов, необходимых для оплаты аборта в клинике Сан-Антонио. Нужно заплатить, чтобы избавиться от ребенка Далли Бодина. Франческа не позволила себе всесторонне проанализировать это решение: она была слишком бедна, она была доведена до отчаяния, чтобы учитывать и моральную сторону вопроса. Назначенное на субботу посещение клиники позволит ей предотвратить еще одну жизненную катастрофу. Дальнейшего глубокого размышления над этой проблемой она себе не позволяла.
      Франческа затратила на все поручения немногим более часа и вернулась на станцию, где сразу же выслушала вопли Клер о том, что не должна была уезжать, предварительно не вымыв окно в офисе.
      В следующую субботу Франческа встала на рассвете и за два часа доехала до Сан-Антонио. В приемном покое клиники было мало мебели, но чисто. Она села на литой пластиковый стул, вцепившись в черный парусиновый рюкзак. Ноги Франчески тесно прижались друг к другу, словно бессознательно пытались спасти крошечный комочек протоплазмы, который в скором времени будет выдворен из тела. В комнате находились еще три женщины. Две из них были мексиканками, а третья - измученная блондинка с угреватым лицом и беспомощными глазами.
      Всех их объединяла бедность.
      В дверях показалась похожая на испанку женщина средних лет в аккуратной белой блузке и черной юбке и назвала ее имя.
      - Франческа, меня зовут миссис Гарсиа, - произнесла она по-английски с легким акцентом. - Пожалуйста, пройдите со мной.
      Франческа оцепенело проследовала за ней в маленький офис, обшитый панелями под красное дерево. Миссис Гарсиа уселась за свой стол и пригласила Франческу сесть на пластиковый стул, отличавшийся от стула в приемном покое лишь цветом.
      Женщина действовала приветливо и энергично и сразу перешла к бланкам, которые следовало подписать Франческе. Затем она объяснила, что процедура будет выполнена в одном из хирургических отделений внизу под холлом. Франческа слегка прикусила губу и старалась особо не вслушиваться в слова женщины. Миссис Гарсиа говорила медленно и спокойно, она все время использовала слово "ткань" и ни разу - "плод". Франческа испытала отвлеченное чувство признательности. Даже обнаружив свою беременность, Франческа отказывалась персонифицировать незваного гостя, поселившегося в ней.
      Она отказывалась связывать его в своем сознании с той ночью на болоте в Луизиане. Ее жизнь сократилась до такого предела, что в ней уже не осталось места для сентиментальности и фальшивых романтических картинок младенцев с пухлыми розовыми щечками и мягкими вьющимися локонами. Франческа вообще не должна была произносить слово "ребенок", даже в мыслях. Миссис Гарсиа стала говорить о вакуум-экстракции, и девушка, по аналогии, вспомнила о стареньком пылесосе, который каждый вечер гоняла по ковру радиостанции.
      - У вас есть какие-нибудь вопросы?
      Франческа отрицательно покачала головой. Кажется, лица этих трех женщин из приемного покоя врежутся в ее память навсегда - лица женщин без будущего и каких-либо надежд.
      Миссис Гарсиа придвинула ей буклет, лежащий на металлической поверхности стола:
      - В этой брошюре приведена информация о способах предотвращения беременности. Вам следует изучить ее, прежде чем снова вступать в половой контакт.
      Снова? Она вспомнила страстные горячие поцелуи Далли, но сейчас ей казалось, что та любовная близость, однажды воспламенившая ее чувства, была пережита кем-то другим. Франческа не представляла, что подобное можно будет пережить когда-нибудь еще.
      - Я не могу оставить этого.., эту ткань, - порывисто произнесла Франческа, обрывая на полуслове женщину, дававшую пояснения по рисунку с женскими детородными органами.
      Миссис Гарсиа прервала свой рассказ и повернулась к девушке, готовая слушать. Она, очевидно, привыкла за этим столом выслушивать самые сокровенные истории, изливаемые пациентками.
      Франческа знала, что вовсе не обязана оправдывать свои действия, но, казалось, она была не в силах остановить вырывающийся поток слов.
      - Разве вы не понимаете, что это невозможно? - Ее кулачки на коленях сжались еще сильнее. - Я вовсе не ужасный, бесчувственный человек. Но мне едва удается содержать себя и моего одноглазого кота.
      Женщина с сочувствием посмотрела на пациентку:
      - Конечно, вы не бесчувственны, Франческа. Это ваше тело, и вы сами должны принять правильное решение.
      - Я уже приняла решение, - сердито ответила Франческа, словно женщина пыталась с ней спорить. - У меня нет ни мужа, ни денег. Я вишу на волоске, работая на босса, которая меня ненавидит. Я не в состоянии даже оплатить медицинские счета.
      - Я понимаю, это трудно...
      - Вы не понимаете! - Франческа подалась вперед и с сухими горящими глазами стала говорить так, словно каждое слово давалось ей с большим усилием:
      - Всю свою жизнь я жила за счет других людей, но дальше я так жить не собираюсь. Я собираюсь сделать что-нибудь сама.
      - Думаю, ваши намерения можно только приветствовать.
      Вы, безусловно, молодая компетентная...
      Франческа прервала направленные в ее адрес слова сочувствия, пытаясь объяснить миссис Гарсиа, пытаясь объяснить себе самой, что привело ее в эту клинику абортов, построенную из красного кирпича в беднейшей части Сан-Антонио. В комнате было тепло, но Франческа обхватила себя руками, словно ее бил озноб.
      - Вы когда-нибудь видели картинки, которые делаются на черном бархате с помощью маленьких гвоздиков и разноцветных бечевок, - изображения мостов, бабочек и тому подобное? - Миссис Гарсиа утвердительно кивнула. Франческа смотрела на панели под красное дерево, не замечая их. - Одна из таких убогих картинок висит у меня над кроватью - ужасное подобие гитары из розовых и оранжевых бечевок.
      - Я не совсем понимаю...
      - Ну как может родить ребенка человек, живущий там, где на стене висит картинка из бечевы? Какая мать сама покажет маленькому беззащитному ребенку это уродство?
      Ребенку... Она произнесла это слово. Произнесла дважды.
      Франческа почувствовала, как на глаза накатываются слезы, но воли им не дала. В прошлом она достаточно пролила позорных, полных жалости к себе слез для того, чтобы продлить свое существование, и больше плакать не собиралась.
      - Знаете, Франческа, аборт вовсе не означает конец света. В будущем обстоятельства могут измениться.., время будет более удобным.
      Казалось, последнее слово повисло в воздухе. Значит, вопрос человеческой жизни сводится к соображениям удобства? Для нее сейчас неудобно иметь ребенка, следовательно, она от него просто избавится. Франческа посмотрела на миссис Гарсиа:
      - Мои подруги в Лондоне иногда делали аборты, чтобы не пропустить какой-нибудь бал или вечеринку.
      Выдержка впервые изменила миссис Гарсиа:
      - Сюда приходят женщины, беспокоящиеся вовсе не о том, что пропустят вечеринку. Сюда приходят пятнадцатилетние девчонки, у которых вся жизнь впереди, или замужние женщины, у которых уже слишком много детей, а мужья их бросили. Или приходят женщины без работы и без надежды ее получить.
      Но она вовсе не принадлежит к числу таких женщин, сказала себе Франческа. Она уже не так беспомощна и подавлена. За последние несколько месяцев она доказала это. Она выскребала туалеты, сносила оскорбления и, начав с нуля, обеспечила себе пищу и крышу над головой. Многих людей подобные ситуации сломили бы, но не ее. Она выжила.
      Это был новый выстраданный взгляд на саму себя. Франческа выпрямилась на стуле, руки на коленях понемногу разжались.
      Миссис Гарсиа произнесла неуверенным тоном:
      - У вас сейчас такая ненадежная жизнь...
      Франческа подумала о Клер, об ужасной комнате над гаражом, о невозможности обратиться за помощью к Далли, даже когда она так отчаянно в ней нуждается.
      - Да, ненадежная, - согласилась она. Наклонившись вперед, девушка взяла свой парусиновый рюкзак. Затем она встала со стула. Кажется, импульсивная, оптимистичная часть ее натуры, похороненная несколько месяцев назад самой Франческой, поднимается на ноги и толкает девушку на то, что может привести к катастрофе, толкает на что-то нелогичное, глупое...
      На что-то чудесное.
      - Могу я забрать свои деньги, миссис Гарсиа? Вычтите, пожалуйста, сколько положено за потраченное вами время.
      Миссис Гарсиа выглядела обеспокоенной.
      - Вы уверены в своем решении, Франческа? Срок беременности составляет уже десять недель, и у вас не останется времени на ее безопасное прерывание. Вы абсолютно уверены?
      Ни в чем в своей жизни Франческа не была так слабо уверена, как в этом, но она утвердительно кивнула головой.
      Выйдя из клиники, Франческа не выдержала и бросилась бежать, одним прыжком преодолев последние несколько футов, отделявшие ее от "доджа". На губах ее появилась улыбка. Из всех глупых поступков, совершенных ею в жизни, этот был самый глупый. Улыбка стала еще шире. Далли был абсолютно прав - у нее нет ни грамма здравого смысла. Она беднее церковной мыши, у нее нет приличного образования, она живет на грани отчаяния. Но как раз сейчас это не имело никакого значения, поскольку некоторые вещи в жизни гораздо важнее здравого смысла.
      Франческа Серрителла Дей потеряла значительную часть чувства собственного достоинства и практически всю свою гордость. Но она не собиралась терять своего ребенка.
      Глава 20
      В последующие несколько месяцев Франческа обнаружила в себе нечто действительно стоящее. Теперь, когда судьба зажала ее в угол, когда у виска замаячил револьвер, а в животе начала тикать бомба с часовым механизмом, она поняла, что вовсе не глупа. Франческа легко схватывала новые идеи, запоминала то, что узнавала, и, поскольку образование не отяготило ее предрассудками, способна была мыслить раскованно и непредубежденно. Первые месяцы беременности выявили у нее и неожиданную выносливость, преимущества которой она сразу же начала использовать, продолжая работать далеко за полночь. Она читала газеты и журналы по радиовещанию, прослушивала записи, готовясь к своему первому небольшому шагу в окружающий мир.
      - У тебя найдется свободная минутка. Клер? - спросила Франческа, заглядывая в библиотеку звукозаписей, зажав во влажной от волнения ладони маленькую бобину с записью. Клер просматривала одно из справочных изданий "Биллборда" и даже не потрудилась поднять голову.
      Библиотека звукозаписей фактически представляла собой большой кабинет, на многочисленных полках которого хранились альбомы с прикрепленными к ним разноцветными полосками липкой ленты. Цвет полоски указывал, к какой категории относится альбом: мужской вокал, женский вокал или группы.
      Франческа намеренно выбрала данное место, поскольку это была нейтральная территория, лишавшая Клер дополнительного преимущества хозяйки, восседающей за своим столом словно Бог, тогда как собеседнику на стуле напротив отводится участь робкого просителя.
      - Конечно, у меня весь день свободен, - саркастически произнесла Клер, продолжая просматривать книгу. - Честно говоря, я сижу тут часами, изнывая от скуки, и мечтаю, чтобы кто-нибудь зашел со мной поболтать.
      Начало было не самым обнадеживающим, но Франческа проигнорировала сарказм в голосе Клер и вошла в комнату. На ней было надето ее последнее приобретение: серый мужской хлопчатобумажный свитер, спускающийся просторными мешковатыми складками почти до колен. Под свитером скрывались расстегнутые пояс и застежка джинсов, державшиеся на Франческе благодаря шнурку, пришитому на живую нитку поверх застежки. Девушка посмотрела Клер прямо в глаза:
      - Когда уволится Тони, я хочу занять его место.
      От удивления брови Клер поднялись до середины лба.
      - Ты шутишь, детка?
      - Вовсе нет. - Франческа приподняла подбородок и продолжила с видом безграничной уверенности в себе. - Я очень долго тренировалась, и Джерри помог мне подготовить ленту звукозаписи. - Она протянула бобину. - Мне кажется, я справлюсь с этой работой.
      Уголки рта Клер скривились в безжалостной насмешливой улыбке. "Если учесть твое британское произношение и тот факт, что ты ни разу в жизни не находилась перед микрофоном, твои намерения довольно интересны! Впрочем, и та капитанша болельщиков, что заняла мое место в Чикаго, также никогда не была в эфире, да и голосок у нее был почище, чем у Бетти Буп, так что мне опять, по-видимому, следует опасаться за свое место".