— Слишком поздно быть против. — Флер снова заметила, как сильно не подходит Шону лицо мальчика-подростка: ни сейчас, в двадцать девять лет, ни раньше, в двадцать два. Она слышала, что он, как ни старался, не сумел сделать карьеру. Шон задолжал Главному налоговому управлению четверть миллиона долларов и постоянно искал работу.

— Эй, это же настоящий бизнес, да? — Он водил рукой по ее спине, как парнишка-старшеклассник, желающий проверить, есть ли на девочке лифчик. — Я слышал, ты подбираешь клиентов, а мне как раз нужен новый агент. Может, сговоримся?

— Не думаю. — Флер уже хотела отправиться дальше, пройти мимо него, как вдруг до нее дошел смысл сказанных им слов. — Слушай, Шон, ты говорил о паре вторгшихся без приглашения. А еще-то кто? — Задавая вопрос, она уже со страхом догадалась, об ответе, но всем сердцем надеялась на; ошибку.

Господи, как ей сейчас хотелось ошибиться!

— У тебя в офисе сидит Белинда. Она попросила меня сказать, что ждет тебя.

Только не сегодня, подумала Флер. Хватит на сегодня! Внезапно ей захотелось убежать с собственного праздника. Но разве она могла поддаться подобной слабости?

Белинда стояла спиной к двери, рассматривая литографию Луизы Невельсон, которую Флер купила на доход, полученный от продажи палладия в марте. Стоило Флер увидеть аккуратную прямую спину матери, как слезы обожгли глаза, а острая тоска пронзила сердце. Она вспомнила, как бросалась в объятия Белинды, появлявшейся перед воротами монастыря, как утыкалась лицом в теплый изгиб ее шеи. Белинда была защитницей от монахинь, она говорила, что Флер самый замечательный в мире ребенок…

— Извини, детка, — тихо сказала Белинда, продолжая глядеть на литографию Невельсон. — Я понимаю, ты не хотела меня видеть на своем празднике.

Флер быстро выдвинула кресло и села за стол, желая защититься от нахлынувших болезненных чувств, которые принуждали ее кинуться через комнату и обнять ту, которая когда-то заботилась о ней больше всех на свете.

— Зачем ты пришла?

Белинда повернулась.

— Я пыталась заставить себя не приходить. Удержаться и не приходить.

Мать была в голубоватом костюме, украшенном белой норкой, в атласных туфельках на французском каблучке с бледно-голубыми ленточками, завязанными вокруг щиколоток. Туфли слишком молодежные для женщины сорока пяти лет, но на Белинде они выглядели прекрасно.

— С того вечера в галерее Орлани, когда я увидела розы, я пыталась держаться подальше от тебя, дорогая, но ничего не могла поделать с собой.

— Что эти розы означают, Белинда? Что они такое для тебя?

Белинда повозилась с замочком на вечерней сумочке, открыла ее и достала сигарету.

— Не надо было разбивать тот «роял», — выдохнула мать, вынимая золотую зажигалку и неуверенными пальцами высекая огонь. — Алексей люто возненавидел тебя.

— Ну и что? — Флер посмотрела в стол, кляня себя за дрожь в голосе. — Он ведь не мой отец.

В комнате воцарилось молчание.

— Я хотела тебе рассказать, — тихо проговорила Белинда. — О, Флер, сколько раз я собиралась открыть тебе правду о твоем настоящем отце. — Уставившись невидящим взглядом в одну точку, Белинда продолжила:

— Мы жили с ним вместе три месяца в «Саду Аллаха». Эррол Флинн был величайшей звездой, Флер. Негаснущей звездой. Он бессмертный. Как ты на него похожа.

Флер стукнула ладонью по крышке стола.

— Как ты могла лгать! Все эти годы! Почему ты не сказала мне правду, а вместо этого заставляла мучиться вопросом: почему отец отослал меня из дома, почему я ему не нужна?

— Я не хотела причинить тебе боль, детка.

— Причинить боль? Да твоя ложь гораздо больнее правды. Я постоянно думала, что сама виновата, если Алексей изгнал меня из семьи. Неужели ты не понимаешь?

— Но, детка, если бы я сказала правду, ты возненавидела бы меня.

Мать казалась хрупкой и беспомощной, у Флер не было сил смотреть на нее. Она встала из кресла, с трудом пытаясь овладеть собой.

— Объясни мне про розы. Скажи, зачем Алексей послал тебя ко мне. Он ведь тебя послал, да?

Белинда тихо, нервно рассмеялась.

— Он считает, что мое присутствие навредит тебе. Глупо, да? Я сама не понимала этого, пока не увидела розы в галерее Орлани. А там я догадалась, чего он хотел, отсылая меня в Нью-Йорк. Он хотел, чтобы я пришла к тебе, поэтому я и старалась держаться подальше.

— До сегодняшнего вечера.

— Я старалась изо всех сил. Я больше не могла выдержать.

Мне надо понять, можем ли мы начать все сначала. Я так скучаю по тебе, девочка.

Флер молча, напряженно смотрела на Белинду, пока та постепенно не сникла.

— Тогда я пойду, — сказала мать, направляясь к двери. — Будь осторожна с Алексеем и помни, я все-таки люблю тебя. Я не хотела тебе зла.

Флер потерла виски. Белинда так ничего и не поняла, хотя прошло столько времени. По щекам Флер потекли слезы.

— Ты сводничала.

Белинда смутилась.

— Но ведь то был не просто мужчина, а Джейк Коранда. Я бы никогда не отдала тебя другому.

Белинда поколебалась секунду-другую и выскользнула за дверь.

Вечер оказался удачным. К тому времени, когда ушли последние гости. Флер почувствовала себя совершенно выдохшейся. Она открыла дверь в жилую часть дома. Из ивовых плетеных корзин пахло эвкалиптом; никаких других ароматов ее счет в банке не позволял. Пока. В гостиной Флер включила свет и повалилась на потертую кушетку, накрытую красивым шотландским пледом с каймой. Тишина и покой в комнате помогли ей немного расслабиться.

Она смотрела в окно, доставшееся ей от старой текстильной фабрики в Новой Англии, на облетевший садик. Даже зимой он умилял переплетением голых веток, похожих на кружева, вечнозелеными кустами и яркими оранжевыми ягодками пироканты, взбирающейся по высоким кирпичным стенам.

Флер попыталась представить себе эту совершенно пустую комнату в будущем. Дорогая, темного ореха мебель, восточные ковры превратят ее в уютное, надежное убежище от показной пышности офиса.

Она поставит здесь мягкие кресла, кушетки, обитые темно-зеленой тканью, старинные столики с не менее старыми медными лампами.

Выключив свет, освещавший сад и гостиную, Флер взобралась по лестнице в спальню, расстегнула молнию на платье и вышла из него, оставшись в лифчике и трусиках, обшитых кружевами. По голому деревянному полу она прошла к встроенному шкафу. Смешно, но в этом чуланчике висели самые красивые наряды во всем Нью-Йорке. В спальне стоял подержанный комод с облупившейся рыжей крышкой, скрипучее кресло и двуспальная кровать без изголовья. Включив свет, она заморгала, потому что ей померещилось совершенно невероятное. Но через секунду Флер поняла, что ей не померещилось, что это правда… Она испуганно вскрикнула.

На ее кровати спал Джейк.

— Это ты, Цветик? — спросил он сонным голосом.

Флер сердито вскрикнула, уронила платье и бросилась к кровати.

— Что ты делаешь в моей спальне? Вон отсюда, Коранда! Как ты Сюда пробрался? Клянусь…

— Твоя секретарша увидела меня в коридоре и впустила сюда до того, как сама ушла с приема. Она считает меня лучшим актером, чем Бобби де Ниро.

— Ты ничуть не лучше! Единственное, что ты умеешь делать, — это рычать и щуриться! Я хочу, чтобы ты убирался отсюда! Это мой дом. Ты не имеешь права влезать сюда! Дешевка! Ты используешь свое лживое очарование, чтобы охмурить мою секретаршу! — Флер понимала, что несет чепуху, но это было лучше, чем топать ногами или чем-нибудь швыряться. Кстати, ей очень хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. Ну почему сегодня? Почему все это сегодня? В один день? Почему бы неприятностям не распределиться по разным дням недели? Может, против нее существует заговор? Они все когда-нибудь оставят ее в покое? Почему этот Джейк…

Он потянулся, щелкнул выключателем рядом с кроватью, и ее тело, которое отказывалось пробуждаться перед другими мужчинами, вдруг все напряглось. Только не теперь! Но оказалось слишком поздно. Желание пронзило Флер насквозь, тело окатила теплая волна. У Джейка Коранды сегодня не было усов, его волосы были аккуратно причесаны, но все равно он походил на того, которого она видела в последний раз на берегу океана. Грубый, мужественный и невероятно желанный. Флер вдруг поймала его внимательный взгляд, которым он рассматривал ее, и внезапно до нее дошло, что она стоит перед ним в очень открытом лифчике и тончайших трусиках.

— У тебя все нижнее белье вроде этого?

— Не твое дело.

Джейк сел и скинул ноги с кровати.

— Может, наденешь халат? Какой-нибудь фланелевый, с ароматом жирного жареного бекона.

— Нет.

Флер сказала себе, что Джейк Коранда вторгся сюда сам и она не собирается подчиняться его желаниям. Она посмотрела на твердую линию сжатых губ, и ей стало ясно, что он так же плохо владеет собой, как и она.

— Ты злишься потому, что меня не было на твоем приеме? Извини, но такие игры не для Меня. Я об этом сказал твоему сотруднику по телефону. Не очень хорошо, что ты меня пригласила.

Она чуть не завопила от злости. Джейка не было ни в одном списке приглашенных. Уилл явно перешел грань, она с ним поговорит как следует завтра утром. Схватив халат со стула возле кровати, Флер засунула руки в рукава.

Джейк притворно вздохнул и, посмотрев ей в лицо, спросил:

— Уже слишком поздно, да? Я снова насчет запаха жареного бекона. — Он втянул носом воздух, словно ощущая желанный аромат.

— Забудь об этом. Лучше скажи, чего ты хочешь.

Вот так и надо, похвалила себя Флер, изображай и дальше холодную красавицу блондинку, не позволяй ему увидеть, как ты потрясена. Пусть он говорит и делает что угодно.

Джейк поднялся.

— У меня к тебе деловое предложение. Но, насколько я понимаю, сегодня ты не в настроении разговаривать со мной. Ладно, утром можешь приготовить мне завтрак.

Деловое предложение. Флер ощутила разочарование. Черт бы его побрал! Почему он думает, что вот так просто может вернуться в ее жизнь? Она повернулась к нему и стала вынимать заколки из волос.

— Что за предложение? — поинтересовалась Флер.

Джейк наблюдал, как светлый блестящий каскад обрушился на плечи Флер и накрыл их. Она тряхнула головой и запустила пальцы в волосы, поправляя их.

— Утром, — сказал он, скользнув взглядом по открытой нежной шее. — Где мне устроиться на ночь.

— В отеле.

Джейк снова сел на кровать.

— Спасибо. Но вот тут гораздо лучше. Какой отличный жесткий матрас…

— Нет! — Она вдруг испугалась; ей уже не хотелось ссориться с ним. — В конце коридора есть комната, там стоит кровать, она тебе немного коротковата, не потом не говори, что я не предупреждала тебя.

Джейк поднялся.

— Ты уверена, что хочешь остаться здесь одна?

— Да что ты… Я просто не дождусь, когда, наконец для разнообразия окажусь одна в постели. — Боже! Что заставило ее сказать такое?

Джейк с напряженным лицом направился к двери.

— Извини, что нарушил твои привычки.

Флер пошла в ванную, включила душ. Горячая вода потекла по телу, отвлекая от смешных позывов плоти. Флер стала думать о деловом предложении, которое приготовил ей Джейк. Интересно, о чем он собирается поговорить с ней утром? Неужели возможно, что он попросит ее стать его агентом? При одной мысли о том, что это могло означать для ее агентства, сердце Флер взволнованно забилось. Она попыталась убедить себя, что на это нечего надеяться.

Такая звезда, как Джейк Коранда, никогда не обратится в новую фирму лишь потому" что ее хозяйка была когда-то его любовницей.

Может быть, у него возникло чувство вины? Может быть, он собирается позволить ей представлять его, желая залечить раны, нанесенные ей в прошлом? Флер взяла мыло и подумала о том, как это глупо звучит. У Джейка не заметно никаких признаков угрызения совести. Казалось даже, он ее за что-то осуждает. Так что за общее дело могло быть у них? Флер ополоснулась и снова подумала; вот если бы имя Джейка Коранды оказалось в списке ее клиентов, слух об этом распространился бы, как пожар, и все, хоть что-то собой представляющие, устремились бы к ней! Она набрала бы магическую дюжину и закрыла бы для других двери своего самого выдающегося агентства в городе.

Флер прикрыла глаза. Тогда она могла бы добиться всего, о чем мечтала. Агентство Флер Савагар станет образцовой фирмой по управлению делами знаменитостей. Самая храбрая, самая быстрая, самая сильная…

Она проснулась в девять утра, и в свете дня ночные видения показались абсолютно глупыми. Невероятно, но она снова позволила себе унестись на крыльях мечты, усмехнулась она… Как глупо.

Из кухни пахло свежим кофе. Флер надела самый старый спортивный серый костюм, завязала хвост на затылке. Она уже почти вышла из спальни, но вернулась и легонько прошлась по губам помадой и сделала несколько взмахов кисточкой, придавая щекам румянец. Волосы торчали во все стороны. Она вдруг решила переодеться. Надела свободные брюки угольно-черного цвета и мягкий серый свитер. Очень старый свитер, напомнила себе Флер.

Джейк сидел за столом на кухне и пил кофе, вытянув перед собой ноги. Она прошла мимо него к холодильнику и налила себе стакан апельсинового сока.

— Я сделаю тосты, если ты приготовишь яйца.

— Ты уверена, что справишься? — поинтересовался он. — Насколько я помню, кулинария не самая сильная твоя сторона.

Она пропустила слова Джейка мимо ушей и стала вынимать из шкафа тарелки, сковородку, потом яйца из холодильника, потом грейпфрут. Флер взяла нож и разрезала его пополам.

— Но только не мудри, — сказал он, подходя к плите, и принимаясь разбивать яйца в миску.

— У тебя какой-то особый творческий замысел?

— Нет, но я не хочу класть грейпфрут на сковородку или поджаривать его в оливковом масле, ничего такого. Еда должна быть естественной.

— Можешь не волноваться, с твоим грейпфрутом я ничего не буду делать.

Они сели друг против друга, и внезапно Флер эта сцена показалась невероятно уютной, домашней, воскресной. Она испугалась так, что боялась проглотить кусочек, хотя уже положила его в рот.

— Я думала, у тебя в городе какая-нибудь шикарная квартира, — быстро проговорила она.

— Да, но очень многие люди мне там мешают. Я никак не могу с ними справиться. Я решил исчезнуть. В общем-то об этом я и хотел с тобой поговорить.

— О-о?

Флер задержала дыхание, собираясь выслушать Джейка. В голове вспыхнуло предупреждение об осторожности и необходимости сохранять дистанцию, если он намерен предложить какое-то общее дело. Ей не нужны сейчас никакие осложнения, а Джейк мог их создать. На нее уже столько всего навалилось, ничего больше ей не надо.

— Я вот подумал, что можно сделать с твоей мансардой.

— С моей мансардой? — Флер не могла поверить своим ушам.

— Я попросил твою секретаршу показать мне ее вчера вечером. Хорошее место, уединенное, изолированное, а мне именно такое и нужно, чтобы спрятаться и поработать.

Все надежды Флер рухнули. Ей хотелось, перепрыгнуть через стол и задушить Джейка Коранду. Она нужна ему не как агент, а как хозяйка, у которой он хотел арендовать мансарду!

Швырнув салфетку. Флер закричала:

— Ты сумасшедший, да? Скажи мне, с чего ты взял, что я могу даже подумать о чем-то подобном? Ты настолько привык, что люди целуют землю, по которой ты ступаешь? Неужели и впрямь думаешь, что я позволю тебе жить в моем доме?! — Она вскочила и показала ему на дверь. — Убирайся отсюда, Коранда! Мне надоело тебя видеть! Мне надоело тебя слушать! Мне надоело все, что с тобой связано!

Он закинул руки за голову и сцепил пальцы.

— Это следует понимать как отказ?

— Не остри! По-моему, я совершенно ясно все сказала. Я…

— Позволь мне все-таки договорить, прежде чем примешь решение. В общем-то одна мысль, которую я собираюсь высказать, тебя может заинтересовать.

— Да Боже мой! Коранда! Если ты собираешься предложить мне деньги…

Джейк поднял руку.

— Сядь, Цветик. Вчера вечером я говорил тебе про деловое предложение, которое надо обсудить. А теперь пей кофе и внимательно слушай.

Флер села, но к кофе не притронулась.

— Я должен снова начать писать, — сказал Джейк. — Если я не прорву блокаду сейчас, то уже никогда этого не сделаю. Я дал себе шесть месяцев. Я не буду играть, стану только писать. Я хочу, чтобы ты стала моим агентом.

Флер пыталась унять волнение и дрожь. Джейк — ее клиент.

Так все-таки она оказалась права! Трудновато было изображать холодного профессионала, но она старалась изо всех сил.

— Я была бы рада тебя представлять. Думаю, ты понимаешь, что я смогла бы облегчить тебе жизнь. — Она откинулась на стуле и выложила перед ним факты, как поступала всегда, предлагая услуги своего агентства, — Насколько тебе известно, у меня несколько клиентов на полном обслуживании. Это значит, я смогу вести все твои дела, весь твой бизнес, юридические вопросы, переговоры о фильмах…

Джейк перебил ее:

— Мои люди давно и хорошо со всем справляются. Я не собираюсь давать им отставку.

Флер почувствовала себя похожей на шарик, из которого только что выпустили воздух. Гнев снова вернулся к ней.

— Тогда что именно ты мне предлагаешь?

— Я хочу, чтобы ты имела дело только с тем, что я пишу.

Чтобы ты стала моим литературным агентом.

Флер посмотрела на него.

— Великое дело.

— Ты внесешь мое имя в список клиентов. Так чем ты рискуешь? Всего лишь небольшим кусочком недвижимости.

— Джейк, но за шесть лет ты не создал никакого литературного шедевра. Твое имя как писателя ничего не принесет моему агентству, разве что насмешки.

— Детка, но ведь в блокаде я оказался из-за тебя. И тебе придется помочь мне прорвать эту блокаду. Предоставить территорию.

Флер взяла свою тарелку и понесла к раковине. Вставив затычку в слив, она спросила, не оборачиваясь:

— Почему ты без конца твердишь это? Почему без конца обвиняешь меня?

— Как я уже говорил, до твоего появления в моей жизни я прекрасно писал.

— Это не ответ, сам понимаешь.

Она услышала скрип его стула и шаги за спиной.

— Возможно, это весь ответ, который ты можешь получить на данный момент, — напряженным голосом проговорил Джейк.

Флер с трудом сумела скрыть свое огорчение.

— И как же, ты думаешь, я должна помочь тебе прорвать блокаду? Лежа на спине?

— Пытаешься выдать желаемое за действительное?

Флер до боли в суставах стиснула ручку сковородки.

— Ты сволочь!

Он схватил ее за плечи; повернул к себе и сердито посмотрел на нее.

— Ты сама все хорошо понимаешь.

— Нет.

— Мне нужна помощь. Неужели так трудно осознать это? Я хочу избавиться от всего плохого, что случилось той весной, когда мы снимали «Затмение».

— А почему тебе так важно писать? Разве тебе нужны деньги? Тебе совершенно незачем сидеть за письменным столом.

— Мое дело — писать. — Джейк стиснул плечи Флер. — Игра приносит мне удовлетворение и деньги. Я богат. Но свободно дышать я могу только тогда, когда пишу.

Он произнес это с вызовом, словно подобное признание каким-то образом компрометировало его.

Прежний, совсем прежний Джейк, подумала Флер. Чуточку приоткроется, а потом снова закроется крепко-накрепко, прежде чем она успеет что-то рассмотреть. Флер вздохнула.

— Слушай, — сказал он, опустив руки, — я не собираюсь сидеть у тебя в кармане. Мне просто нужно уединение. Я хочу сделать то, что хочу. Не надо объяснять тебе, что, если я смогу писать, дела твоего агентства быстро пойдут в гору, ты очень преуспеешь в своем бизнесе.

Они почти поругались, но в конце концов Флер сдалась. Почему бы не попробовать воспользоваться шансом? Флер понимала, что, соглашаясь на предложение Джейка, рискует не только своим сердцем. Слух об их сделке разнесется очень быстро; люди узнают, что Флер Савагар взялась представлять писателя, давно ничего не пишущего, станут говорить, мол, Коранда позволил ей использовать свое имя из-за того, что они когда-то спали вместе, но не доверяет ей настолько, чтобы разрешить управлять его делами в кино. Всем было известно, что его писательская карьера переживает мрачные времена. Флер вдруг пожалела о публикации тех статеек в газетах, за которые ныне предстоит расплачиваться. Она усердно потрудилась над своим имиджем уверенного и знающего профессионала, но теперь она предстанет перед всеми как женщина, делающая свой бизнес в спальне.

Что нужно, чтобы Джейк Коранда снова начал писать?

А если она и впрямь поможет ему прорвать блокаду и сподвигнет на написание новой пьесы? Если он вдруг снова станет писать, тогда ей уже не придется волноваться о слухах или думать о феврале. Игра стоит свеч, и она сыграет в нее. Флер запрещала себе думать о личной цене, о цене своего сердца, которую ей придется заплатить за то, что снова связалась с мужчиной, обладающим даром и умением разрушать любые барьеры, которые она пыталась возвести, защищаясь от него.

Слухи пошли, но они не имели никакого отношения к Джейку Коранде. Однажды утром, в понедельник, через два дня после того, как они с Джейком заключили сделку, Флер узнала об этом. Она уже выходила из офиса, отправляясь на встречу с бразильским футболистом, спортивной звездой, которого она надеялась сделать клиентом агентства, когда ей позвонил один знакомый вице-президент.

— Недавно, Флер, я услышал о тебе кое-что. Я думаю, тебе стоит узнать, — сообщил он. — Кто-то упорно и настойчиво напоминает людям о контрактах, которые ты много лет назад нарушила.

Она попыталась изобразить, будто новость ничуть не расстроила ее.

— Нашли о чем сплетничать. Такое старье…

— Но когда ты начинаешь свой бизнес, важно все…

Флер не надо было объяснять, чем грозят ей подобные слухи.

Если в прежние времена она могла сделать такое, то где гарантия, что ничего подобного не повторится? Но почему это всплывает сейчас, через столько лет? Казалось, кто-то нарочно… Ее осенило: конечно, нарочно. Алексей сделал свой следующий шаг.

Спортивная звезда на ленч не пришла. Флер без труда догадалась о причине. Она вернулась в офис в тот момент, когда раздался звонок Оливии Крейгтон. Неделю назад она послала Флер дюжину старинных фужеров баккара в знак благодарности за подписание с ней контракта на «Бухту дракона». Сейчас голос Оливии звучал встревоженно.

— Я слышала о тебе какие-то ужасные рассказы, — призналась она. — Конечно, я уверена, что это не правда. Ты знаешь, я тебя обожаю, но после того, что случилось с бедняжкой Дорис Дэй и со всеми ее деньгами, сама понимаешь, приходится быть очень осторожной. Мне так неуютно…

— Ну конечно, понятно. Любой может заволноваться, — согласилась Флер.

Немного подумав, она назначила дату встречи Оливии с Дэвидом Беннисом. Завтра, за ленчем. С кожаными нашлепками на локтях и ароматной трубкой в зубах, он излучал уверенность и стабильность как никто другой. Она не знала, кто мог бы с ним сравниться, и очень надеялась, что он сумеет успокоить Оливию.

Однако, взбираясь по лестнице в кабинет Дэвида, расположенный на балконе, она почувствовала закипающий в ней гнев.

В тот вечер Флер уже взялась за трубку, чтобы позвонить Алексею, но потом передумала. Ну и что, если она обвинит его в том, что он распускает сплетни? Лучше всего удивить врага, отбивая его нападки. Может, такая манера борьбы хоть немного выведет Алексея из равновесия?

Она откинулась в кресле и заставила себя думать. К тому времени, когда слухи о нарушенных контрактах умрут, появятся новые. Связанные, например, с Джейком. И уже без всякого участия Алексея. Флер могла себе представить его радость, которая, не следует забывать, не помешает ему обдумать следующий коварный шаг. Очень скоро Алексей догадается, как невероятно важна ей коллекция Майкла. Успех показа слишком много значит для ее профессиональной репутации. А провал… В общем, не стоит идти к гадалке, чтобы вычислить следующий шаг Алексея Савагара. Флер поняла, она больше не может откладывать разговор с Майклом.

Надо рассказать ему все.

Флер нашла его на втором этаже в «Астории», где уставшие швеи-итальянки делали последние стежки. Майкл побледнел от напряжения, глаза ввалились. Брат торопился, и вполне понятно, что Флер не хотелось волновать его.

— Ах какая сволочь! — воскликнул он, дослушав до конца. — Что же нам теперь делать, Флер? Как его остановить?

— Не нам, — поправила она брата, сделав ударение на слове «нам». — Я отвечаю за показ, так что предоставь все мне. Я нанимаю круглосуточную охрану для коллекции и для бутика. Но думаю, он начнет охоту за образцами.

Майкл казался совершенно больным.

— Ты действительно думаешь, что Алексей попытается уничтожить мои образцы? Мою работу?

— Даже не сомневаюсь, Майкл, — тихо призналась Флер. — Именно таким образом он может нанести наибольший урон. Не исключено, что он попытается поджечь зал в отеле, где будет происходить демонстрация коллекции. Я просто уверена, его следующим шагом станет попытка погубить образцы.

Майкл поправил шарф от платья из белого кашемира; которое он недавно придумал для Флер. Для этого ему пришлось потянуться к шее Флер; теперь сестра носила туфли только на высоких каблуках. Он сам убедил ее, что каблуки должны стать безусловной деталью любого делового костюма сестры, и она очень скоро поняла, что высокий рост дает ей преимущества и, как ни странно, помогает в делах: она становится еще более заметной.

— Алексей не остановится, — сказал Майкл. — Если мы отразим этот натиск, он придумает что-то новое. Сама знаешь.

— Да, знаю. — Флер пожала плечами. — Но мне ничего не остается, кроме как терпеть, противостоять и надеяться, что когда-нибудь ему надоест. Больше я ничего не смогу сделать.

Джейк поселился в мансарде, и по ночам, засыпая, Флер слышала его шаги. Иногда до нее доносился звук бегущей из крана струи или воды, спускаемой в туалете. Но очень скоро Флер поняла, что стука пишущей машинки она не слышит. Тишина бесила. Еще бы, ее опасения очень скоро подтвердились: слух о ее сделке с Корандой перекрыл все ужасные россказни о нарушенных ею некогда контрактах, Реакция на слухи не заставила себя ждать. Бродвейский актер и певица, уже готовые подписать контракт с ее агентством, передумали.

День ото дня Оливия Крейгтон все больше капризничала. Всякий раз, входя в дом, Флер испытывала огромное напряжение. Помимо собственной воли она прислушивалась, не раздастся ли треск пишущей машинки. Она с трудом удерживалась от желания побежать вверх по лестнице и наорать на своего жильца. Она не могла заставить человека писать. И не знала, как его вдохновить на это.

В соответствии с теорией, что физические упражнения помогают человеку жить, подбадривают и уж по крайней мере способны помочь утром подняться из постели, Флер начала оставлять Джейку записки под дверью, приглашая присоединиться, к ее ежедневным пробежкам. Однажды октябрьским утром, за несколько дней до показа коллекции Майкла, она вышла на улицу и увидела, что Джейк сидит на ступеньке и ждет ее. Он был в сером спортивном свитере, в синих тренировочных брюках и потрепанных «адидасах». Он посмотрел на нее, и нижняя губа расплылась в улыбке.

Сердце Флер подпрыгнуло; снова почувствовав себя точно так, как в девятнадцать лет, она быстро перемахнула через три ступеньки и побежала. Джейк засмеялся и пустился за ней.

— Что, думаешь догнать меня, ковбой? — бросила она через плечо.

— Не встречал еще женщину, которой под силу перегнать меня!

— Ты уверен? По-моему, в последнее время ты слишком обленился.

— Три раза в неделю днем играю в баскетбол с кучкой черных ребятишек, они зовут меня «мистер». И знаешь, это нелегко.

— Удивляюсь, что ты можешь заниматься этим в твоем-то возрасте.

— А кто тебе сказал, что могу? В коленках стреляет, прыгать нет сил, я обычно выхожу из игры до конца третьей четверти. Они со мной возятся только из-за формы. Я их всех одел. Понятно?

Они перебежали через улицу и оказались в парке. Флер подумала, до чего же ей нравится, когда Джейк вот так подсмеивается над собой. Если бы ее спросили, что в нем ей нравится больше всего, она бы ответила: на первом месте его тело, а на втором — юмор. Что еще? Мужественность. Лицо. Боже, как ей нравится лицо Джейка Коранды! Внезапно Флер разозлилась на себя. А как насчет двойной морали? Тоже нравится? Может, ей по душе предательство? Это ведь он, тот самый Джейк Коранда, поднял ее на вершину горы и сбросил оттуда без всякой жалости.

— Я что-то не слышу стука пишущей машинки у себя над головой, — резко бросила она.

— А ты когда-нибудь слышала о карандашах?

Она вспомнила библиотеку в его доме в Калифорнии, пол, забросанный листами бумаги, и не поверила ему.

— Я слышала о карандашах, Коранда. Очень полезная вещь для тех, кто горит желанием заполнить словами чистые листы бумаги.

— Не подталкивай меня, Цветик. Хорошо?

Флер умолкла. Она почувствовала, что больше не стоит пытаться. Пока. Только пока. Если Джейк думает, что она позволит ему разрушить все, на что положено столько сил, то его ждет хороший сюрприз. Она должна понять, как его заставить писать. Внезапно Флер решила пригласить его на воскресный ужин, который они с Кисеи собирались устроить, чтобы познакомить Майкла и Саймона. Может быть, в обществе симпатичных людей Джейк немножко расслабится.

— Извини, Цветик, но официальные ужины не для меня.

— Да это не официальный. Гости сами готовят еду. Просто будут Майкл, Саймон Кэйл и Кисеи. Я приглашала и Чарли Кинкэннона, но его не будет в городе.

— Неужели кого-то могут звать Кисеи? — Джейк удивленно вскинул брови.

— Значит, ты не познакомился с ней в гостях у Чарли. А она, между прочим, моя лучшая подруга. Хотя, — Флер поколебалась, — отправиться с ней вдвоем в темную комнату было бы весьма опрометчиво.

Джейк отметил про себя это интересное замечание — ведь Флер назвала ее лучшей подругой — и попросил ее объяснить. Но она сказала, что у нее полно дел, и припустила быстрее.

Они бежали молча, потом Джейк заглянул ей в лицо.

— Из моего офиса мне прислали кучу вырезок. Оказывается, не так давно мы с тобой были очень популярны в колонке сплетен в Нью-Йорке.