Глава 16

— Так глупо вышло.

— Да чепуха, Коранда.

Она проснулась в два часа ночи и обнаружила, что лежит в кровати одна. Надев трусики и черный спортивный свитер Джейка, Флер отправилась на поиски. Она нашла Коранду на кухне: он клал себе в миску мороженое, и столько, что казалось, за один раз съесть такую порцию невозможно. Он заорал на нее, едва увидев, и как будто не было ни нежности, ни веселья, с которыми они занимались любовью. Они принялись ругаться.

Отчасти его гнев, подумала Флер, справедлив, но как она могла догадаться, что, спрашивая ее, обо всем ли она позаботилась, он имел в виду противозачаточные средства? Флер сказала, что месячные должны быть через три дня, так что она в полной безопасности.

Но Джейк не унимался. Очень скоро ей стало ясно другое: на самом деле он бесится оттого, что оказался ее первым мужчиной.

— Ты должна была мне сказать до того, как мы сделали это.

Он поставил тарелку в раковину и рывком включил воду.

— Сделали это? У тебя прямо дар самовыражения. Вообще, когда ты рос, ты думал, что станешь писателем?

— Брось свои шутки. Очень плохо, Цветик, что ты мне не сказала.

Флер сладко улыбнулась.

— Боялся, что я не стану уважать тебя наутро?

Все с большим мастерством она состязалась с ним в сарказме.

Мир по-корандовски. Как она позволила себе полюбить его так сильно? А он, казалось, ничего не хотел отдавать взамен. Почему в конце концов Джейк не прекратит разговоры и не поцелует ее?

— Черт побери, я бы не был таким грубым.

Больше она не могла выносить ничего подобного и принялась наобум открывать шкафчики, пытаясь найти резинку для волос.

— Слушай, я не обязана объясняться с тобой. Теперь заткнись. Понял?

Она нашла резинку и стянула волосы в хвост на макушке. Потом прошла в гостиную и взяла со стола упаковку толстых свечей.

— Что ты собираешься делать?

— Собираюсь принять ванну, — ответила Флер. — А то уже почти три часа утра. Ничего не могу поделать. Я ужасно воняю.

Впервые после того, как она вошла на кухню, он слегка расслабился и чуть не улыбнулся, а ей захотелось его ударить и поцеловать одновременно.

— Да? А почему?

— Ну ты же у нас эксперт, ты и объясни. — Она понимала, что его спортивный свитер не целиком закрывает трусики, и, виляя бедрами сильнее обычного, отошла от Джейка.

Флер расставила свечи по краю ванны и зажгла, прежде чем включила воду и плеснула в ванну солидную порцию пены из бутылки. Неужели это пена Джейка? Вряд ли. Наверное, какой-нибудь из его молодых красоток. Она ненавидела их всех до единой.

Пока ванна наполнялась, она забрала волосы наверх и заколола шпильками, вынутыми со дна сумочки. Несмотря на резкие перемены в настроении Джейка, она ни секунды не жалела о происшедшем между ними. Когда он был внутри нее, она чувствовала, что ее сердце готово разорваться от любви к этому мужчине. Она выбрала его и отдалась ему. Единственный в жизни выбор, который она сделала сама.

Раздевшись, Флер скользнула в воду, вспомнив о моменте боли, когда он входил в нее, И каким нежным он стал после этого. Пламя свечей отражалось в стеклянной стене, ей казалось, она плавает в космосе.

— Это вечеринка для одного или кое-кто может составить компанию?

Вопрос был риторический, поскольку Джейк уже расстегивал молнию джинсов.

— Зависит от того, закончил ли ты со своими лекциями.

— С лекциями покончено.

Он что-то пробормотал, входя в воду и устраиваясь рядом с ней.

— Ты что-то сказал?

— Ничего.

— Черт побери, Джейк.

— Я сказал, что я сожалею.

— О чем? Скажи точно, о чем ты сожалеешь.

Услышав свой дрогнувший голос, Флер испугалась, что снова заплачет. Она подтянулась в ванне повыше и оперлась на локти.

Должно быть, Джейк тоже уловил вибрацию в голосе Флер.

Он встал на колени и привлек ее к себе.

— Ни о чем, детка. Я не жалею ни О чем, кроме собственной грубости.

Он целовал ее, она отвечала. Волосы Флер растрепались, шпильки выпали, но никто этого не заметил. Их ноги и руки сплелись, оба погрузились в пену. Флер обмотала волосами себя и Джейка. Он выдернул затычку, выпуская воду из ванны, чтобы можно было дышать. Он целовал все ее тело и так сладко занимался любовью, что она вскрикивала, а он успокаивал ее поцелуями.

Потом он завернул ее в полотенце.

— Сейчас, после того как ты меня окончательно вымотала, — сказал он, оборачивая бедра полотенцем, — как насчет того, чтобы покормить? Я ничего не ел, кроме мороженого и чипсов, С тех пор как ты появилась. А из меня повар никудышный.

— Даже не думай. Я богатая девочка, или ты забыл?

— Ты хочешь сказать, что не умеешь готовить?

— Оладьи из смеси.

— Боже мой, даже я способен на большее.

Кухня превратилась в бедлам. Они жарили стейки, которые сначала никак не хотели оттаивать, потом они сожгли батон французского хлеба, сделали салат из побуревших листьев салата и увядшей морковки. Но ничего вкуснее этого Флер не ела ни разу в своей жизни.

Наутро они хотели побегать, но вместо этого вернулись в постель. Днем играли в карты, рассказывали разные истории друг другу и еще раз приняли ванну. Джейк разбудил ее на заре в понедельник, чтобы ехать в Лос-Анджелес. Он поручил отогнать «порте», и они поехали вместе. Почти всю дорогу Джейк молчал.

Флер поняла, что он встревожен.

Когда Флер закончили гримировать и она вышла на съемочную площадку, она увидела, что настроение Джейка никуда не годится.

Он ругался с Джонни Гаем из-за того, что ничего не исправил в сценарии за выходные, он цеплялся ко всем, кто попадался на глаза.

Увидев ее, он нахмурился.

В какой-то мере она даже радовалась его дурному настроению.

Не было сказано никаких слов, но он не остался равнодушным к происшедшему между ними. Если бы ему вообще было на нее наплевать, он бы сейчас вел себя иначе.

Подошел Джонни Гай.

— Ну, милая, я знаю, тебе было тяжеловато в пятницу, но сегодня мы попытаемся облегчить сцену. Я кое-что изменил…

— Не надо никаких изменений, Джонни Гай. Мы сделаем как надо.

Он удивленно посмотрел на нее, а она дерзко выбросила вверх большие пальцы, как Амелия Эрхард, готовая перебраться через Тихий океан.

Это ее собственная жизнь. Если она захочет сыграть сцену, она ее сыграет! Она не позволит Джейку забыть, что она женщина, а не ребенок.

Джейк вовсе не был счастлив.

— Я думал, мы решили убрать большую часть. Черт побери, мы же понимаем, она не справится! Для чего тратить время?

— Маленькая леди говорит, что хочет попытаться. Мы дадим ей шанс. Так что приготовьтесь, мальчики и девочки, приступим к работе.

Камера застрекотала, Джейк сердито уставился на Флер через спальню. Она улыбнулась ему. Ее руки поднялись к пуговицам. Он был слишком дерзкий; и она собиралась показать ему это. Она вышла из платья, не отрывая глаз от него: теперь у них были секреты, о которых знали только они. И вообще их только двое.

Он милый и дорогой, она любит его всем сердцем. Он должен ее тоже любить. Ну хоть немного. Иначе он никогда бы так сладко не занимался с ней любовью. Ну пожалуйста, Боже, пусть он любит ее.

Она расстегнула лифчик. Джейк нахмурился и сошел со своего места.

— Останови, Джонни Гай.

— Черт побери, Джако. Я здесь командую. Она хорошо, замечательно делала сцену. Черт побери, что с тобой? — Джонни Гай был в ярости. Он шлепнул рукой по ляжке и дернулся. — Черт побери!

Никто не должен кричать «Стоп!» до тех пор, пока я не скажу!

Тирада длилась еще минут пять, Джейк становился все угрюмее. Когда он наконец пожаловался, что стул не на месте, Джонни Гай чуть не ударил его.

— Все о'кей, Джонни Гай, — сказала Флер, как настоящая женщина, владеющая собой. — Я готова повторить все снова.

Камеры закрутились. Лицо Джейка было темнее тучи. Лифчик снят. Она проделала это медленно, искушая, мучая его своей новой, открытой в себе самой силой. Наклонившись, стянула трусики и пошла к нему.

Когда она стала расстегивать его рубашку и просунула руки под нее, его тело напряглось. Она коснулась того места, которое только сегодня, проснувшись, целовала. Она прижалась к нему бедрами, а потом сделала нечто, чего не репетировали. Она наклонилась и коснулась языком его соска.

— Есть! — завопил Джонни Гай, выскочив из своего кресла, как черт из табакерки.

Джейк вырвал белый махровый халат у костюмерши, появившейся из-за занавеса, и швырнул Флер.

— Что это с тобой? — хмуро спросил он.

Работа продвигалась отлично, к ленчу они пересняли все, оставшееся с пятницы, и готовы были к заключительной сцене. Джейк почти не разговаривал с Флер, но она решила не обращать внимания. Он вел себя, как ревнивый любовник, сказала она себе, он не хотел, чтобы кто-то еще видел ее наготу.

Джонни Гай догадался обо всем. Напряжение Джейка, его чувство вины, злость, которая едва не вырывалась на поверхность… И безжалостное, соблазняющее поведение Флер. Он уловил все нюансы их отношений и поздравил себя с хорошо сделанной работой.

Флер цеплялась за свой оптимизм так долго, как только могла, но дни шли, а Джейк соблюдал дистанцию. Она почувствовала, что начинает впадать в отчаяние. Он должен ее любить. Он просто должен… Вместо того чтобы считать дни, она считала часы, когда кончится работа над фильмом. Она хотела поговорить с ним, накричать на него, броситься в его объятия и умолять о любви, такой же огромной, как у нее к нему. В четверг, когда работа закончилась, он, ни слова не говоря, исчез.

— И ничего не сказал тебе, дорогая? — спросила Белинда. — Но Джейк, конечно, не пропустит вечеринку у Джонни Гая. Он устраивает ее в конце недели.

— Не знаю. Джейк не отчитывается передо мной.

Белинда кокетливо улыбнулась:

— Может, тебе самой стоит проявить активность, детка?

Флер отвернулась. Она не хотела, чтобы мать давала ей советы относительно Джейка. Это касалось только ее. Ее.

На вечеринку по случаю окончания работы над фильмом «Затмение в воскресное утро» собрались первые лица Голливуда, что неудивительно, поскольку Марселла Келли считалась одной из самых преуспевающих хозяек города. И не ее вина, что Флер чувствовала себя у нее в доме совершенно несчастной. В самый последний момент она согласилась взять в сопровождающие Дика Спано, смирившись с тем, что Джейк не придет, и даже обрывки разговоров, долетавшие до нее, пока они пробирались среди гостей, не отвлекли Флер от собственного несчастья.

— Ну как вы можете называть его снобом? — спрашивала молоденькая блондинка своего собеседника. — Я сама видела, как он срезал крокодильчиков со своих рубашек.

— Но только после того, как рубашки выцвели, дорогая, а эмблема фирмы осталась яркой… — смеялся он.

Они подошли к бару, окутанному ароматом кубинской сигары.

— …высококонцептуальная идея. Вы добавляете ковбойских клакеров из Далласа…

На этот раз Флер оделась тщательнее обычного. Она выбрала серовато-бежевое шелковое платье с переливающимися полосками серого и терракотового цвета. Платье обтягивало ее, словно трубочка, отдаленно напоминая египетский стиль, который Флер подчеркнула золотыми браслетами и босоножками без каблуков с застежками из драгоценных камней. Перед сном она туго заплела мокрые волосы в косу, а утром расчесала их, и они каскадом волн упали на спину. Марселла Келли восторженно заявила, что Флер Савагар — вылитая Клеопатра, только в светлом варианте.

Марселла совершенно не была похожа на мужа. Тонкая, изысканная, с отличной интуицией. В шестидесятые годы она первая увлеклась раскраской тканей в размытые цвета, когда один мягко переходит в другой, и это скоро стало невероятно модным. Именно она безошибочно угадала момент, когда из списка гостей следовало вычеркнуть Хью Ньютона. Сегодня она предлагала собравшимся лосося в текиле, канапе, украшенные листьями кактуса, оладьи из овощей, выращенных на гидропонике. Джонни Гай разгуливал среди нарядной публики с банкой апельсиновой воды. Флер хотелось, чтобы пришел Джейк, они бы с ним посмеялись. Потом ей захотелось, чтобы он оказался здесь по другим причинам. По очень многим.

Она старалась делать вид, будто внимательно слушает Дика Спано, но на самом деле поверх его головы наблюдала за толпой.

Она увидела Белинду, зажавшую в угол Керка Дугласа. Лицо актера казалось слегка смущенным. Без сомнения, мать донимала его разговорами о фильмах, в которых он снялся и многие из которых уже забыл.

Маленькими глотками Флер потягивала шампанское и кивала Дику, абсолютно не вникая в смысл его слов. К ним подходили знакомые, мужчины немедленно распускали перед ней хвосты. Блестящая Девочка. Сегодня это казалось особенно смешным.

Она уже готова была расстаться с надеждой увидеть Джейка, когда он внезапно вошел в зал вместе с Линн Дэвиде и безработным режиссером-документалистом, ее последним любовником. Сердце Флер подпрыгнуло, голова пошла кругом, но, прежде чем он ее увидел, Марселла Келли ринулась к нему и повела через толпу собравшихся, демонстрируя главного гостя. Флер вдруг поняла, что она не может встретиться с ним лицом к лицу при таком количестве народа. Извинившись, она пошла в туалет и села на край ванны. Неужели он не понял, что они не должны видеться снова?

Когда наконец кто-то постучал в дверь, она выскользнула к бассейну. Что она скажет, столкнувшись с ним лицом к лицу? Почему ты не любишь меня так, как я тебя? Глупо. Упало несколько капель дождя, и Флер вернулась в дом вместе с другими вышедшими подышать. Она огляделась, отыскивая Джейка, но его не было.

Он исчез. Тогда Флер поняла, что он исчез не один.

Это ничего не значит, говорила она себе. Не может ничего означать. Даже если Белинда и Джейк вместе, что такого? Но сердце бешено колотилось, в ушах звенел голос матери:

— Я делаю только то, что для тебя лучше.

Она отправилась на поиски, переходя из одной комнаты в другую, лавируя между гостями. Она не вынесет, если Белинда попытается вмешаться. Никогда не простит ее. Никогда.

Флер стала подниматься вверх по лестнице. Толкнув дверь, она смутила своим вторжением Линн и ее любовника, но Белинды и Джейка нигде не было. Где же они? И только она собралась спуститься вниз, как услышала приглушенный разговор в спальне Марселлы Келли. Туда она только что заглядывала, но решила вернуться и проверить еще раз. Слева был альков, который она сначала не заметила. Подойдя к нему, Флер резко остановилась, услышав голос Джейка.

— …отпусти меня, Белинда, говорить больше не о чем. Давай вернемся к гостям.

— Еще две минутки, ради прошлого. — Голос Белинды стал тише, Флер едва расслышала. — Нам ведь было так хорошо вместе, помнишь? Помнишь Айову? Тот ужасный мотель?

Во рту у Флер пересохло. Белинда говорила таким интимным голосом. Но почему она так разговаривает с Джейком? Флер подошла ближе на шаг, и словно из ниоткуда перед ней возникли фигуры. — У нее перехватило дыхание. Она догадалась, что видит их отражение в зеркале. Белинда в розовом, как креветка, вечернем костюме из брюк и топика от Карла Лагерфельда. Джейк тоже в костюме, сегодня он выглядел почти респектабельно.

Он откинулся на выступ в стене и скрестил руки на груди.

Белинда коснулась его руки с невероятной нежностью на лице. Почему она на него так смотрит?

— Я думаю, твоя миссия на земле — разбивать сердца женщин семейства Савагар, — проворковала она. — Конечно, мне не так тяжело, я понимаю твой дух, твою натуру, я кое-что знаю о мятежниках, я с самого начала догадалась, что не стала для тебя особенной. Но Флер — да. Разве ты не понимаешь? Вы созданы друг для друга. А ты разбил ей сердце.

Джейк выдернул свою руку у Белинды.

— Ради Бога, Белинда…

— Я послала ее к тебе, Джейк! — воскликнула она. — Я отправила ее к тебе, а теперь ты оскорбляешь мое доверие!

Он в гневе повернулся к ней:

— Доверие? Ты послала ее ко мне, чтобы спасти пять минут фильма! Тебе не захотелось видеть на полу кусок пленки в монтажной! Пять минут карьеры твоей драгоценной Блестящей Девочки!

Потрахайся с моей дочерью, Коранда, чтобы она спасла свою карьеру. Вот что ты мне сказала. Признайся хотя бы себе в этом.

— Не будь ханжой, — прошипела Белинда. — Я не настолько глупа, чтобы ждать от тебя благодарности. Но не думала, что ты так обойдешься со мной. Может, я спасла твою картину.

— Да не смеши. Картина никогда не была в опасности.

— Я так не думаю. Я сделала то, что должна была.

— Правда? Подбросить свою дочь ко мне на порог? Это ты должна была сделать? Ну скажи, Белинда? Ты считаешь, что всех любовников своей дочери ты должна тщательно проверить сама?

Ты собираешься устраивать им пробу, убеждаться, что они ведут себя согласно твоим стандартам? Прежде чем ты отпустишь их в кровать своего ребенка? Что ты за женщина?

— Я женщина, любящая свою дочь.

— Дерьмо. Единственный человек, которого ты любишь, — ты сама. Ты даже не знаешь свою дочь. — Он повернулся и лицом к лицу столкнулся с отражением Флер в зеркале.

Та не могла пошевелиться. Боль внутри, как ужасный страшный зверь, отняла дыхание и жизнь. Весь мир сделался черным и отвратительным.