Глава 14

Пока Флер была в гримерной, Джонни Гай собрал всех.

— Первый, кто отпустит шуточку или как-то иначе поставит ее в неловкое положение, получит; коленом под зад. Слышали? Все свободны.

Дик Спано поморщился.

После того как площадка была очищена и на ней осталось лишь самое необходимое, Джонни Гай прижал Джейка в углу.

— Последи сегодня за собой.

Его замечание разозлило Коранду.

— Я не из тех, кто дает волю рукам везде, где представится случай, Джонни Гай.

Флер вышла на площадку, они переглянулись. Девушка ни на кого не смотрела. Она была в желтом хлопчатобумажном платье и в белых босоножках. Волосы распущены и перехвачены на голове лентой в горошек. Этот костюм она надевала уже несколько дней подряд, с тех пор как стали снимать диалог, приведший к любовной сцене. Но сегодня она чувствовала себя в этом наряде совершенно иначе.

— Дай-ка я расскажу тебе, что здесь должно происходить, девочка. — Джонни Гай завел ее в комнату старого деревенского дома с выцветшими обоями и железной кроватью. — Ты будешь стоять вот здесь и смотреть на Мэтта не отрываясь и расстегивать платье. Потом выйдешь из него. Как только мы с этим покончим, я сниму тебя сзади, когда ты скинешь лифчик и трусы. Все очень легко. Только не спеши. Джако, когда она разденется, я начну наезжать на тебя. Есть вопросы?

Джейк покачал головой.

Флер кашлянула.

— Я бы хотела выпить воды.

От непривычной тишины на площадке она нервничала. Не хватало обычного гула. Никто не выкрикивал никаких шуток, никто не смотрел на нее. Она стала словно невидимой. Флер глотнула из стакана, который ей подали, и вернула обратно.

— Ты в порядке, Цветик?

— Все замечательно.

Она откинула с лица прядь волос.

Джейк шагнул к ней.

— Детка, слушай, это же не конец света. До полудня вообще не будет ничего сложного.

— Тебе хорошо говорить, — сказала Флер. — У тебя на трусах нет медвежат. — Расцветка трусов ее, конечно, волновала меньше всего остального, но все-таки волновала.

— Да ты шутишь.

— Они решили, что это как раз в духе Лиззи. В ее характере.

— Ничего глупее не слышал.

— Я им говорила.

Джейк отодвинул ее и отошел.

— Джонни Гай. Тут какая-то ослиная задница натянула на Цветика трусы с медвежатами.

— Я ослиная задница, Джако. Что, какие-то проблемы?

— Черт побери, на Лиззи должно быть самое сексуальное белье, какое только ты можешь откопать. Невинность снаружи, в маленьком желтом платьице, а под ним — разврат. Улавливаешь мою метафору?

— Поимел бы я твою метафору.

Мужчины заспорили, Флер села на стул возле кровати. Она зевала, щипала ногу, кусала щеку изнутри, но не помогало Она вот-вот расплачется. Джейк и Джонни Гай очень скоро заметили, что с ней творится, и почувствовали себя виноватыми.

Джонни Гай послал ее поправить грим и переодеть нижнее белье.

Ей выдали бежевый кружевной комплект, настолько откровенный, что Флер даже пожалела, что открыла рот насчет медвежат.

Наконец можно было начинать. Джонни Гай дал сигнал, и Флер медленно принялась расстегивать платье сверху.

Стоп. Надо смотреть на Мэтта. Забыть, что она Флер. Думать только о Лиззи. Лиззи раздевалась перед мужчинами много раз. Теперь раздевается перед Мэттом. Но когда застрекотала камера, Флер поняла, что мужчина, на которого она смотрит и который смотрит на нее, не Мэтт.

Понадобился час, пока наконец желтое платье не скользнуло на пол и Флер не осталась перед Джейком в тоненьких полосках из прозрачных бежевых кружев. Это всего лишь реклама женского белья, уверяла она себя. Сколько раз она стояла перед камерой в таком виде. Ничего особенного.

Она завернулась в белый махровый халат, пока передвигали камеру. Сейчас собирались снимать ее сзади, она сбросит с себя лифчик и трусы. Джонни Гай уверил Флер, что она будет не в фокусе, камера сконцентрируется на реакции Мэтта Но для Джейка она будет в фокусе!

Флер не смогла справиться с застежкой лифчика с первой попытки. Джонни Гай вынужден был напомнить ей, что голову надо держать прямо. На площадке стало тихо, как в морге. Съемочная группа внимательно изучала носки собственных ботинок, а Джонни Гай и помощник режиссера неслышно перешептывались.

Когда Флер в третий раз сделала выход и сбросила махровый халат, она почувствовала, как слезы подступили к глазам. Она в отчаянии посмотрела на Джейка.

Он достаточно долго держался и не смотрел на нее. Но на этот раз, вместо того чтобы помочь ей, он медленным взглядом обвел ее с головы до ног и зевнул.

— Тело у тебя хорошее, детка, но мне бы хотелось уйти отсюда пораньше. Сегодня вечером играет Доктор, я бы посмотрел его по телевизору.

Джонни Гай пригвоздил его к месту убийственным взглядом, а Флер почувствовала себя немного лучше. Она даже заставила себя улыбнуться. Наконец кто-то признал, что она стоит совершенно голая, вместо того чтобы делать вид, будто ничего необычного не происходит.

Это замечание Джейка пробило брешь в напряженной атмосфере съемочной площадки; сразу послышались голоса. На следующей пробе Флер сняла лифчик. Джейк посмотрел на ее грудь — впрочем, это не Джейк. Мэтт. Она наклонилась вперед, как учил Джонни Гай, потом большими пальцами потянула вниз трусики. Внезапно ей вспомнились монашенки, и она почувствовала себя проституткой.

Взгляд Джейка проследил, как сползают ее трусы, а потом вернулся немного выше, к тому, что под ними скрывалось. Все это Флер ужасно не нравилось. Она ненавидела себя в каждую из этих секунд за то, что продается. Для других актрис, может, все это нормально, но она плохая актриса, и ей это не годится. Больше всего на свете Флер хотелось бы отдаться Джейку с любовью. А вместо этого она занимается бизнесом, и ей за него платят.

Камера не была направлена на лицо Флер, зато глаза Джейка смотрели именно на ее лицо.

— Остановите, — сказал он. — Остановите, черт! — Он повернулся и ушел с площадки, а костюмерша накинула на Флер халат.

У Белинды на съемочной площадке были друзья, и она очень быстро узнала, что там творится. Она нервно ходила по выложенному плитками полу, откидывая угол белого ковра, когда тот попадался ей на пути. В последние четыре дня Флер почти не разговаривала с ней. Белинда никогда не могла предположить, что дочь способна так долго злиться на нее. Но она злилась.

Уже стемнело, когда Белинда услышала мотор подъезжающего «порше».

Флер вошла и, ни слова не говоря, пролетела мимо матери.

Белинда попыталась пойти за ней, но дочь заперлась в комнате.

Она схватила сумочку и ключи от «мерседеса». Творилось что-то ужасное, и надо это остановить, прежде чем то, над чем она так долго трудилась, полетит ко всем чертям.

Белинда припарковалась перед студией на месте Флер и, кивнув охраннику, вошла внутрь. Никто не заметил, как женщина проскользнула в просмотровую комнату, где все напряженно смотрели на экран.

— Черт, она вызывает только симпатию. — Джонни Гай гонял во рту «Маалокс». — Джейк Коранда прямо насилует Белоснежку. И клянусь Богом, Джако, если ты сейчас скажешь, мол, я тебе так и говорил, я выбью из тебя мозги!

— Отмени ее вызов на завтра, — устало бросил Джейк. — Я поеду к себе и перепишу конец. Мы должны вырезать большую часть отснятого материала, Белинда впилась ногтями в ладони. Что значит вырезать? Как Флер могла довести до такого?

— Может, не будешь вскакивать и хвататься, за оружие? — спросил Дик Спано. — Может, сегодня у нее плохой день. Надо дать ей еще шанс. Завтра.

Джонни Гай покачал головой.

— Ты не был там, Дикки. Ничто на свете не заставит ее сыграть эту сцену так, как она написана. Джейк прав. Придется выкручиваться. Это не конец света. Хотя приятного мало.

Белинда выскользнула из комнаты и пошла к своему «мерседесу». Переставила его ближе к пикапу Джейка и принялась ждать.

Она увидела его почти в час ночи; он шел к машине, застегивая молнию синей ветровки. Белинда выскользнула из «мерседеса» и встала в луче света, падавшем на пикап.

Увидев ее, Джейк нахмурился. Она попыталась не позволить себе обидеться. Между ними все кончено. Она ведь знала, что так и будет. Что ж, какое-то время он дарил ей себя и немного Джимми. Она должна остаться довольна.

— Мне надо поговорить с тобой, Джейк.

— Не можешь подождать до понедельника? Я спешу домой за пишущей машинкой и хочу переодеться.

— Ничего не переделывай, — сказала Белинда. — В этом нет необходимости. Флер сможет, сыграть эту сцену.

— Ты подсматривала в замочную скважину? — Он вынул из кармана ключи.

— Я видела отснятый материал и слышала ваш разговор. Тебе незачем переписывать.

— Если ты видела кадры, то знаешь: из сегодняшнего материала Джонни Гай мало что сможет использовать. Поверь, я не хочу этого делать, но если с Флер не случится за выходные чуда, то придется. — Он звякал ключами, отыскивая ключ от замка зажигания.

— Так ты и соверши это чудо, Джейк.

Он поднял на нее глаза:

— Ты о чем?

Белинда подошла ближе. Во рту у нее все пересохло.

— Я думаю, Флер влюблена в тебя. Она очень чувствительная, Джейк. И очень закрытая. Она боится этой сцены. Боится разрушить стену, которую воздвигла вокруг себя, желая обезопасить свои чувства.

— Ну и что ты предлагаешь, Белинда?

— Сломай эту стену. Увези Флер с собой на уик-энд и сломай.

Джейк не шевелился.

— Может, объяснишь понятнее?

Белинда тихо и нервно засмеялась.

— Разве не ясно? Флер девятнадцать лет. Она совершеннолетняя.

Он засунул руки в карманы ветровки.

— Мне все еще не ясно, о чем ты, Белинда. Ну скажи, скажи, чтобы я убедился, что я правильно понимаю.

— Хорошо. Я думаю, ты должен заняться с ней любовью.

Джейк взорвался:

— Заняться любовью?! Так ты об этом говоришь? Занимаются любовью, Белинда, ради удовольствия. Для радости. Это не бизнес. А вот ты чем занимаешься? Собственную дочь предлагаешь своему бывшему любовнику!

— Джейк…

— То, о чем ты говоришь, называется траханьем. Трахни мою дочь, Коранда, чтобы она не пустила под откос свою карьеру в кино. Трахни ее так, чтобы она не пустила под откос мою карьеру.

— Прекрати. У тебя это звучит отвратительно.

— ну изложи красиво.

Белинде надо было подумать. Она должна заставить его понять.

— Тебя тоже влечет к ней, Джейк. Я знаю. Да. Я чувствую это, когда вы рядом. Разве это так ужасно? Она не будет против.

Или она не подходит? — Белинда смотрела на него, ее глаза синели двумя невинными озерцами. — Она же не девственница. У нее были мужчины. А фильму это пойдет на пользу, что очень важно и для меня. Я потратила слишком много сил, я к этому стремилась всю жизнь. А тебе самому разве фильм безразличен?

Джейк потащил Белинду от дверцы пикапа, крепко стиснув ее руку. Ему хотелось, чтобы ей стало больно.

— Уйди от меня Уйди, черт побери, от меня! — Он рывком открыл машину, сел в нее и громко захлопнул дверцу. Отъезжая, Джейк Коранда тяжело дышал.

В доме было темно, когда Белинда вернулась. Дверь в комнате Флер оказалась незапертой, и она проскользнула к дочери. Белинда посмотрела на спящую. Влажный завиток прилип к щеке, она нежно убрала его, и Флер пошевелилась.

— Белинда? — неуверенным сонным голосом спросила она.

— Да, дорогая, спи, спи.

— Пахнет твоими духами, — пробормотала Флер и затихла.

Белинда провела без сна весь остаток ночи. Раньше она не позволяла себе думать о Флер и Джейке из-за собственной ревности. Но как это смешно. Джейку нужна настоящая женщина, вроде Флер, знаменитость. Они могли бы стать одной из блестящих голливудских пар, как Гейбл и Ломбард, или Лиз Тейлор и Майк Тодд. А она жила бы в отражении их звездного сияния.

Чем дольше Белинда думала, тем больше уверялась в том, что Флер такая замороженная в этой сцене именно из-за своих чувств к Коранде. А главная причина заключается в ее глупой монашеской чистоте. Дочь никогда не открывалась Белинде в своих чувствах, боясь показаться смешной. Но ведь совершенно естественно, что он ей нравится. Да и какой женщине, полной жизни, может не понравиться Джейк Коранда?

Белинда больше не сомневалась: если Флер перестанет закрываться и защищаться, она сумеет сыграть сцену. А где она скорее всего сбросит свой панцирь, если не в постели Джейка Коранды?

Вопрос лишь в том, как ее туда уложить. Белинда закурила другую сигарету. Она не смогла заставить Джейка заняться любовью с Флер, но она все равно найдет способ добиться своего. Она облегчит ему дело. В голове Белинды складывались строчки. Она мысленно составила текст письма и тут же отвергла его. Другой вариант. Третий.

Наконец получилось то, что надо. Невероятно простой, почти прозрачный текст… Но в конце концов, это Голливуд, где обманы случаются каждый день и самое невероятное становится обыденностью.

Белинда взяла блокнот с нелинованными листками и экземпляр сценария Флер с пометками Джейка в качестве образца. Через несколько часов упорного труда она осталась довольна собой. Конечно, никто не будет изучать почерк с тщательностью графолога, а общее впечатление вполне правдоподобно. В шесть часов она разбудила телефонным звонком Дика Спано и сумела узнать все, что хотела, не раскрывая своих целей. Потом снова взялась за блокнот.

Флер вышла на кухню в девять и налила себе кружку кофе.

Потом поглядела на Белинду, сидевшую за столом в розоватом, как морская раковина, шелковом халате от Фернандо Санчеса. Она казалась усталой и невыспавшейся.

— Сколько времени еще ты намерена меня так наказывать, Флер?

— Я не наказываю тебя.

— Правда? Ты считаешь, что нормально четыре дня молчать?

Флер открыла холодильник и вынула пакет молока.

— Ты со мной очень плохо поступила, Белинда.

— Я уже поняла, дорогая.

Флер повернулась и удивленно посмотрела на мать.

— Я тоже не безупречный человек, Флер. Иногда тщеславные надежды, связанные с тобой, меня слишком увлекают. Ты особенная девочка, и мне не хочется позволить тебе самой забыть об этом.

Знаменитости живут по другим правилам. Твоя судьба была предопределена еще в момент зачатия. Успех у тебя в крови. Я люблю тебя всем сердцем, так что прости меня, детка.

Белинда казалась такой хрупкой, глаза блестели от слез. Флер подумала: ну почему она обижает человека, которого любит больше всех на свете? Ее охватила паника. А если бы не было Белинды?

Кем бы она стала? Она сама не знала, как это вышло, но ее руки уже обнимали мать.

— Конечно, я прощаю тебя. Я люблю тебя.

На лице Белинды задрожала улыбка, мать привлекла Флер к себе.

— Давай проведем день здесь. Отключим телефон и посидим у бассейна. Роза приготовит нам завтрак, на этот раз не думая ни о каких калориях.

Хотя Флер собиралась весь день кататься на лошади, она кивнула:

— Давай. Я согласна.

Днем, после суфле из артишоков и игры в карты, Белинда попыталась расспросить о случившемся на съемочной площадке, но Флер отказалась говорить. Она подумать про это не могла и не представляла, как в понедельник утром, после сцены раздевания, перед камерой она должна будет заниматься любовью с Джейком.

Тогда они решили одеться и пойти в кино. Когда Флер вышла из душа, Белинда появилась в комнате с почтой в руке.

— Я обнаружила в почтовом ящике странное письмо. Оно адресовано тебе, но на конверте нет штампа. Наверное, его кто-то бросил в ящик.

Флер развязала полотенце на груди и потянулась к конверту.

Надорвала его и вынула два листочка белой бумаги. Верхняя часть страницы была исписана неаккуратным почерком.

«Дорогой Цветик. Уже за полночь, у тебя в доме темно, поэтому я оставляю записку. Нам надо поговорить, я не могу ждать до понедельника. Пожалуйста, Цветик, если я для тебя не совсем пустое место, приезжай ко мне в субботу пораньше. Ты доедешь часа за три. Я кладу в конверт карту. Не огорчай меня, детка, ты мне так нужна. Джейк».

— Что там?

Флер отдала записку матери.

— Боже мой! Что могло случиться?

— Я не знаю. Как жаль, что я не взяла почту раньше. Теперь мне не доехать туда до темноты.

— Я упакую вещи, все, что надо для ночевки.

Никто из них не допускал, что Флер может не поехать.

Она оделась в то, что ей сунула Белинда. Кружевные трусы, нижнюю юбку, маленькое светлое хлопчатобумажное платье, босоножки леденцового цвета с ремешком вокруг щиколотки. Волосы Флер были мокрые, она их распустила, чтобы сохли. Перед выходом Белинда вдела ей в уши большие тонкие кольца, спрыснула духами. Только выехав на шоссе. Флер вспомнила, что второпях не надела даже лифчика.

Остановившись возле Санта-Барбары заправиться, она пожалела, что у нее нет телефона Джейка, — она бы позвонила ему сейчас. Вспомнив, какая настойчивость сквозила в записке, Флер снова заторопилась. Скользнув за руль, она в сотый раз попыталась вообразить, зачем ему понадобилась. Но мысль, пришедшая в голову сразу после прочтения письма, вытесняла все другие. Джейк наконец понял, что любит ее, он не хочет ждать и готов рассказать о своих чувствах немедленно. Она понимала, возможны другие причины, но эта ей нравилась больше всех.

Стемнело, когда она миновала бухту Морро и нашла съезд с дороги, отмеченный на карте. Дорога была пустынна, Флер еще немного проехала, прежде чем увидела поворот и почтовый ящик, служивший для нее указателем. Она повернула на уходящую вверх, посыпанную гравием и вероломно узкую дорогу. Никаких домов под густыми соснами или в зарослях чапареля[28] по обеим сторонам дороги. Она взбиралась по холму почти милю, и в тот момент, когда двигатель собрался заглохнуть, она увидела свет.

Дом походил на блюдце из стекла и бетона, одной частью он словно выдвигался прямо из склона холма. Флер подъехала к освещенной дорожке, затормозила перед входом и выключила зажигание. Когда она вышла из машины, ветер с яростью накинулся на ее волосы; они взметнулись и больно хлестнули по щекам. В воздухе пахло солью и дождем.

Должно быть, Джейк услышал шум машины, потому что дверь открылась прежде, чем Флер нажала на звонок. Свет падал ему в спину, обрисовывая фигуру и оставляя лицо в полутьме.

— Цветик?

— Привет, Джейк.

Глава 15

Флер ждала приглашения войти, но Джейк стоял и хмуро смотрел на нее. Он был в джинсах и в черном бумажном спортивном свитере, одетом наизнанку, с рукавами, закатанными почти по локоть. Он казался усталым, лицо осунулось, скулы были заметнее обычного. Небрит. И что-то еще увидела она в его лице, кроме усталости. Что-то, напомнившее ей о первом дне на съемочной площадке, когда он избивал Линн. Джейк казался раздраженным и угрожающим.

— Я могу сходить в туалет? — нервно спросила Флер.

Ей вдруг показалось, что он вообще не собирается впускать ее в дом. Наконец он пожал плечами и отступил.

— Я никогда не спорю с Судьбой.

— Что?

— Входи.

Подобного интерьера Флер никогда не видела. Между наружными стеклянными стенами было открытое пространство, бетонные углы разделяли его на отдельные помещения, а наклонные плоскости служили лестницами. Казалось, дизайнер решил размыть границы между домом и внешним миром. Кушетки, покрытые буклированной тканью, словно вырастали из стен, на полу были раскиданы плетеные ковры. Не было ничего, что смягчало бы интерьер дома, даже краски взяты из тех, что за окном: свинцовый цвет — от океана, белый и серый — от скал и камней.

— Как красиво, Джейк.

— Туалет внизу, около того уклона.

Она нервно посмотрела на него. Что-то не так. Но ей надо хоть немного побыть одной, собраться, прежде чем она взглянет правде в глаза. Она пошла вниз, по дороге увидела кабинет со стеной, заставленной книгами, стол с пишущей машинкой. На полу валялись скомканные листы бумаги, а один даже залетел на верхнюю полку, будто в гневе его швырнули через всю комнату.

Флер закрыла за собой дверь и огляделась. Большая ванная походила на пещеру, выложенную черной и бронзовой плиткой. У стеклянной стены, нависшей над краем утеса, стояла огромная ванна. Здесь все было очень большое, не только ванна, но и стояк для душа, врезанный в стену, и две совершенно одинаковые раковины, поднятые на шесть дюймов выше обычного.

Она увидела свое отражение в зеркале и вдруг забыла про то, где находится. Флер онемела. Из-за телесного цвета нижней юбки казалось, что под вязаным маленьким платьицем нет ничего.

Впрочем, это было не так далеко от истины. Почему она не обратила внимания на вещи, которые всучила ей Белинда? Но потом, изучив себя внимательнее, вспомнив лицо Джейка, появившегося на пороге, Флер подумала: а может, стоит порадоваться, что не обратила внимания? Из зеркала на нее смотрела настоящая Блестящая Девочка, приехавшая бросить вызов герою по имени Калибр.

Когда она вышла, Джейк сидел в гостиной с бокалом в руке, и напиток казался подозрительно похожим на неразбавленное виски.

— Я думала, ты пьешь только пиво, — сказала Флер.

— Правильно. Другие напитки дурно действуют на мой характер.

— Тогда зачем…

— А ты не хочешь рассказать, какого черта ты здесь делаешь?

Внутри у нее все задрожало. Глупо. Как могла она оказаться такой дурой? Если бы она хоть немного подумала, прежде чем рвануть сюда… Щеки Флер горели от смущения. Она полезла в сумочку и вынула записку.

Пока Джейк читал, секунды тикали и каждая казалась вечностью. Вдруг он скомкал бумагу в плотный шарик и швырнул через комнату в пустой камин. Что с ней? Она должна была понять: никогда ничего подобного он ей не напишет! Это чья-то шутка. Кто сочинил такое? Она вдруг подумала о Лини. Из добрых побуждений она могла совершить неловкую попытку соединить их. Она убьет ее. Когда Джейк повернулся к Флер, ей захотелось забиться в нору.

— Прислано с нарочным, — пробормотал он.

— Что?

— Тебя подставили. Это не мой почерк.

— Я уже догадалась. — Она водила пальцами вверх-вниз по ремешку сумки. — Слушай, мне очень жаль. Кто-то пошутил. Не слишком удачно.

Джейк мигом осушил бокал. Потом его глаза пробежали по маленькому вязаному платьицу; взгляд Джейка задержался на груди, на ногах. Смущение вдруг оставило Флер, и она почувствовала, что сейчас лучше владеет собой, чем на пороге дома. Словно между ними возникло трудноуловимое равновесие.

— Скажи мне, что было не так в пятницу? — спросил он. — Я видел актрис, которые раздеваются без всякой радости. Но не видел ничего похожего на то, что творилось с тобой.

— Слишком непрофессионально, да?

— Ну, давай скажем так: у тебя нет ни малейшего шанса сделать карьеру стриптизерши. — Он подошел к бару из тикового дерева, достал бутылку виски «Дикая индейка» и налил полбокала.

— Почему бы нам не поговорить об этом?

Флер села на диван, подвернув под себя ногу; маленькое платьице задралось до бедер. Джейк посмотрел на ее ноги, потом сделал большой глоток виски и вышел из-за бара.

— Да нечего рассказывать, — она пожала плечами, — просто мне все это не нравится.

— Не нравится раздеваться или жизнь вообще?

— Не нравится мне это занятие, Джейк. Я не люблю играть и не люблю сниматься в кино.

— Тогда зачем ты этим занимаешься? — спросил он, облокотившись о стойку бара.

— Да все не так просто.

— Но это твоя жизнь.

— Разве? Все настолько запутанно.

— Белинда тебя использует.

— Белинда любит меня. Просто она не понимает, что люди могут мечтать о чем-то еще, кроме кино. Она хочет мне только добра.

— И ты в это искренне веришь? Веришь, что она действительно думает о твоем благополучии?

— Да. Верю. — Флер смотрела на Джейка в упор, и в глазах ее читалась угроза: только посмей произнести что-то еще. Но он молчал. — Слушай, я действительно хочу в понедельник попробовать. Я знаю, как надо. Я думаю, если я постараюсь как следует…

— А ты в пятницу не старалась? Да брось, детка. Ты же говоришь с дядей Джейком.

— Прекрати! Я ненавижу, когда ты себя так ведешь! Я не ребенок! И ты мне не дядя.

Вдруг глаза его сощурились, а подбородок затвердел.

— Нам нужна женщина. Настоящая женщина, чтобы сыграть Лиззи, — сказал он. — А мы наняли ребенка.

Вообще-то после его слов она должна была вылететь из дома, рассыпавшись на миллионы кусочков, омытых слезами. Вместо этого Флер изучающе уставилась в его сощуренные глаза. Лицо ее окаменело, она чувствовала, как вся наполняется невероятной силой. Не важно, что он сказал. Он уже не смотрит на нее Как на ребенка. С внутренним трепетом она увидела и узнала, что таится за враждебным взглядом Джейка. Желание. Он хочет ее.

Вдруг она поняла то, что поняла ее героиня, Лиззи. Именно Лиззи придала ей силы.

— Единственный ребенок в комнате — это ты, — тихо проговорила она.

Ему это нисколько не понравилось.

— Не играй со мной в сучьи игры, — прошипел он. — Я занимался ими кое с кем получше. Поверь, у тебя нет ни единого шанса на выигрыш.

Флер поняла, что зацепила его. Она запустила пальцы в волосы и провела по ним, как гребешком, глядя на Джейка из-под ресниц.

— Разве?

— Осторожно, Цветик. Не делай ничего, о чем потом пожалеешь.

Особенно когда ты в таком платье. Его можно понять как вызов.

— Какой вызов? — Голос Флер стал низким и хриплым.

Джейк заколебался.

— Я думаю, будет лучше, если я отвезу тебя в бухту Морро.

Там есть пара хороших гостиниц.

Через две недели съемки закончатся. Никогда больше она не увидит Джейка Коранду. И если она хочет ему доказать, что она женщина, ей представился случай. Она в невероятно сексуальном платье, он не отрывает глаз от ее ног. Страсть мужчины к женщине. Она встала, подошла к окну. Волосы упали на спину, золотые кольца свисали из ушей, маленькое вязаное нитяное платье обрисовывало бедра.

— А почему ты думаешь, что я бросаю тебе вызов?

Чувственным жестом потянув золотое кольцо в ухе, она повернулась к нему с бешено колотящимся сердцем.

— Я… хочу сказать, ты сегодня выглядишь не так противно, как обычно, Цветик. Я думаю, тебе лучше уйти. — Голос Джейка срывался.

Она отвела плечи назад, прислонилась спиной к стеклянной стене так, что бедра подались вперед, а ноги распрямились во всю длину.

— Если ты хочешь, чтобы я ушла, — она согнула одно колено, и платье поднялось вверх, приоткрывая бедра, — тебе придется заставить меня.

Джейк со стуком поставил бокал на барную стойку и вытер рот тыльной стороной руки, как делал сотни раз в фильмах.

— Хочешь поиграть? О'кей, бэби. Давай поиграем.

Он направился к ней, и что-то в его лице испугало ее; она завела его слишком далеко. Это же не фильм, и он не герой по имени Калибр. Джейк больше не владел собой.

Она ударилась бедрами о стекло, попытавшись увильнуть, но он успел схватить ее, прежде чем она смогла сделать хоть один шаг.

Джейк схватил Флер за плечи и прижал к своей груди.

— Ну давай, детка, посмотрим, что у тебя есть.

Он наклонил голову и сомкнул рот на ее губах. Она почувствовала, что задыхается; его зубы впивались в ее нижнюю губу, когда он силой заставлял ее открыть рот. Она почувствовала вкус виски на его языке, попыталась объяснить себе, что это Джейк и ей нечего бояться. Сильные руки скользнули под платье и стали двигаться по бедрам, потом проникли в трусики, обхватили ягодицы. Он крепко прижал ее к себе, и ощущение собственной силы ее покинуло. Она подумала, что, может, он прав и она ребенок, захотевший играть в женские игры. Скорее всего она замахнулась на непосильное дело.

Руки его рванулись вверх, стаскивая с нее платье, джинсы царапали ее обнаженный живот. Язык Джейка все глубже проникал в рот, а большой палец нащупал ее сосок.

Все шло не так, как должно было идти! Он оказался слишком напористым, он пугал. А Флер хотела музыки и цветов. Чтобы их тела нежно слились. Она уперлась руками ему в грудь и стала бороться.

— Джейк… — Она почти прорыдала его имя.

— В чем дело? — Хриплый голос и прерывистое дыхание чуть не оглушили ее, раздавшись в ухе. — Ты ведь этого хотела? Разве нет? Ты хотела, чтобы я обращался с тобой как с женщиной.

— Как с женщиной, а не как с проституткой.

Она резко рванула мимо него к двери, совершенно разочарованная. В нем не было ничего от того любовника, которого она видела в своих снах. Что же с ней случилось? Как могла она так ошибиться? Взявшись за ручку двери. Флер вспомнила про свою сумку на диване с ключами от «порше». Она медленно вернулась. Он снимал телефонную трубку, и, увидев это, она поняла: что-то не так. Он слишком спокоен. Слишком печален.

Она заставила себя взглянуть на него сердцем. Он стал прозрачный, как стеклянная стена.

— …номер на ночь. Хорошо. Да, прекрасно. Нет, только один…

Флер подошла и нажала рукой на рычаг, прервав связь. Он вскочил с ручки кресла.

— Черт побери! Что ты делаешь! — заорал он. — Тебе мало на сегодня?

Она вздернула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

— Нет, Джейк. Я хочу гораздо большего.

— Проклятие! — Он швырнул трубку обратно на рычаг.

— Почему ты стараешься отпугнуть меня?

— Ты о чем?

— Никто в мире никогда не говорил тебе, что ты плохой актер.

Но сейчас представление получается бездарное.

Он пригладил волосы.

— Все слишком далеко зашло, хватит, Цветик.

— Ты как цыпленок. Никакого мужества.

— Я отвезу тебя в гостиницу.

— Ты меня хочешь, — сказала она. — Я знаю. Ты меня хочешь.