Виктор Федоров и Виталий Щигельский
      БЕНЕФИС ДВОЙНИКОВ, или Хроника неудавшейся провокации
      
      * ПРЕДИСЛОВИЕ
      * ГЛАВА 1
      * ГЛАВА 2
      * ГЛАВА 3
      * ГЛАВА 4
      * ГЛАВА 5
      * ГЛАВА 6
      * ГЛАВА 7
      * ГЛАВА 8
      * ГЛАВА 9
      * ГЛАВА 10
      * ГЛАВА 11
      * ГЛАВА 12
      * ГЛАВА 13
      * ГЛАВА 14
      * ГЛАВА 15
      * ГЛАВА 16
      * ГЛАВА 17
      * ГЛАВА 18
      * ГЛАВА 19
      * ГЛАВА 20
      * ГЛАВА 21
      * ГЛАВА 22
      ПРЕДИСЛОВИЕ
      Мой юный друг!
      Я надеюсь, ты не обидишься, если я буду называть тебя юным? Просто с высоты моих лет и служебного положения, думаю, эта небольшая вольность вполне простительна. Только что ты открыл книжку, идея которой вынашивалась мною долгие годы и публикация которой стала возможна лишь сейчас, когда время стерло острые углы политических коллизий, многие участники тех событий вышли в отставку, а некоторые и вовсе перебрались в мир иной. В книжке этой правда от первого и до последнего слова, и лишь по понятным причинам изменены имена и фамилии, а также названия некоторых, так сказать, населенных пунктов. В остальном же все отражено доподлинно и документально, а ежели кто-то из бывших высоких чинов и возьмется утверждать, что все здесь вымысел, так это из одного лишь пресловутого желания обелить свой ветхий генеральский мундир, что лишний раз докажет его неблаговидную роль в этой истории.
      Отвага и коварство, любовь и предательство - все в этой книге. Не показывай ее никому, не надо. Лучше прочитай в своем служебном кабинете, запри в сейф, а ключ отдай дежурному офицеру.
      Счастливо тебе, дружок, успехов тебе в твоей нелегкой, кропотливой работе. Будь всегда честным, принципиальным, преданным идеалам своей великой Родины, каким был в свое время я.
      Твой Автор
      ГЛАВА 1
      США. Штат Северная Каролина. 14 октября 1987 г. Конспиративная
      штаб-квартира ЦРУ, замаскированная под ночлежку для бездомных. 12-00 по местному времени.
      В административном кабинете, в кресле председателя благотворительного общества Добрых Самаритян, - заместитель директора ЦРУ по проблеме Советского Союза, мистер Джеймс Уорбикс, на нем твидовый пиджак со значком Доброго самаритянина 1-й степени, в углу рта - тонкая сигара. Время от времени Джеймс Уорбикс вынимает сигару изо рта, зажав ее большим пальцем и мизинцем, и пускает в потолок тонкую струю дыма. И только то, что сигара до сих пор не прикурена, выдает некоторое волнение заместителя директора. Он ждет, поглядывая на часы с кукушкой в другом конце кабинета.
      12-05 по местному времени. Открывается дверь, и в комнате появляется Сэм Стадлер - ведущий советолог ЦРУ. Он одет в серый пуловер, залатанный на локтях, драные ковбойские брюки и поношенные остроносые туфли времен великой депрессии на босу ногу. На голове у него - полуразвалившаяся дамская соломенная шляпка, в темных глазах - недоумение.
      - Какого черта?! К чему весь этот маскарад?! - надо сказать, Стадлер не отличался уживчивостья и легким характером, за что и получил в Управлении прозвище Вечный Жид, однако специалистом был неплохим. Джеймс Уорбикс знал и то, и другое, а потому предоставил ему возможность выговориться, и только потом собирался перейти к делу.
      - Вас что, неверно информировали? - продолжал пылить Стадлер. - Я же в отпуску еще целых две недели! Ваши гориллы сняли меня прямо с пляжа во Флориде, не дали даже чемодан собрать!
      Замдиректора терпеливо ждал, стряхивая сигару в пепельницу.
      - У меня жена осталась там, на пляже, а это вернейший шанс, что мне наставят рога. Да перестаньте вы идиотничать со своей сигарой!
      Уорбикс вздрогнул и смущенно сунул сигару в карман.
      - Садитесь! - предложил он. - И не надо так кипятиться, Сэм, мы знаем друг друга не первый год. Вы здесь не по моей инициативе, да я бы сам с удовольствием сменил этот дурацкий пиджак на теннисную маечку, но... тут Уорбикс сделал жест руками, который мог означать все, что угодно. Мы с вами солдаты, Сэм, а солдаты обязаны подчиняться приказу... Слышали такую песню - "Дан приказ ему на запад..."?
      - Да идите вы в жопу, Уорбикс! - вскричал разъяренный советолог и, сорвав с головы шляпку, швырнул ее в замдиректора. Тот был готов к этому и ловко уклонился.
      - Идите туда, куда я вас послал, и читайте там лекции о патриотизме вашим вонючим скаутам! - Стадлер перевел дух. - Кстати, у меня еще не прорезались рога?
      - Не вижу, почему кстати, но пока нет, - парировал Уорбикс. - А вот что действительно кстати, так это то, что до вас здесь был горячо любимый нами шеф*. Он этим вашим патриотизмом проел меня до самых печенок, и я уже готов был удавиться, но, к счастью, его вызвали телефонным звонком в Даллас.
      - Он тоже был в лохмотьях? - поинтересовался Стадлер.
      - О нет, конечно. Он был в своей пуленепробиваемой водолазке с дюжиной охранников. Официальная версия - "ошибся домом".
      - И поэтому проторчал тут два часа, - предположил Стадлер, - а охранники выставили во все окна по пулемету и, притворясь глухонемыми, стреляли по всему, что движется в радиусе мили. С ума сойти можно!
      - Ну зачем же так утрировать? - поморщился Уорбикс. - Излишняя предосторожность еще никому не повредила. До нас дошли сведения, что Фидель Кастро обещал за голову шефа награду в десять тысяч кубинских долларов.
      - Два с половиной центнера ихних вечнозеленых апельсинов, - мгновенно перевел Стадлер. - Недурно, этот Фидель не привык мелочиться. Слушайте, Уорбикс, дайте в конце концов закурить, а то перед тем, как сюда войти, у меня отняли все сигареты и набили карманы окурками! Тоже необходимая предосторожность?
      - Курите, курите, мой друг. - расцвел Уорбикс, пододвинул коробку с сигарами, услужливо щелкнул зажигалкой. Он был доволен, что удалось так быстро остудить собеседника, - в былые годы Стадлер буйствовал сутками.
      - Ну и сигары у вас... - скривился, затянувшись, советолог. - Тоже Фидель прислал?
      Уорбикс с радостью закивал головой. Он решил больше не перечить Стадлеру. Минуты три они молчали. Стадлер наблюдал за тем, как дым собирается у потолка, а Уорбикс наблюдал за Стадлером. "Крупный нос, черные на выкате глаза, пухлые губы - типичный еврей, кои везде одинаковы, что в Антарктиде, что в Америке. Да, шеф, конечно, хоть и дурак, но в подборе кадров не промах", - так размышлял замдиректора ЦРУ по проблеме Советского Союза.
      О чем думал Стадлер понять было трудно, скорее всего, о своей жене, непризнающей бюстгальтеров и валяющейся сейчас где-нибудь на пляже далекой Флориды.
      Молчание казалось затянувшимся. Стадлер докурил и вышиб бычок щелчком в открытое окно.
      - И вы не боитесь навлечь на себя гнев "зеленых"? - спросил Уорбикс, чтобы хоть что-то спросить.
      - Я их... - недружелюбно сообщил Стадлер и в подтверждение своих слов освободил тем же способом карманы от прочих окурков. - Я надеюсь, любезный мистер Уорбикс, вы притащили меня сюда не за тем, чтобы травить кубинскими сигарами, или, по крайней мере, не только за этим?
      - О да, конечно! - у замдиректора отлегло от сердца: Стадлер сам перешел к скользкой теме. - Как я вас ценю, Сэм, вы даже не представляете, как я вас ценю!
      С этими словами Уорбикс встал, закрыл окно и опустил жалюзи. Стадлер наблюдал за ним с кривой усмешкой на пухлых губах.
      - Я думаю, вам не нужно объяснять, что мы будем иметь дело с документами под грифом "совершенно секретно", - доверительно начал Уорбикс.
      - Я с другими дела не имею, - скромно заметил Стадлер.
      - Ну вот и прекрасно, - Уорбикс достал из сейфа папку с хищно прищурившимся грифом в правом углу, раскрыл.
      Советолог, покосившись на папку, презрительно хрюкнул:
      - Что же на этот раз пришло в голову нашим блестящим недоумкам*? Очередная сумасшедшая идея? Сибирская язва в каракумских песках? Или, может, новелла де Сада на месте передовицы в "Правде"?
      - О, вы их недооцениваете, Сэм, эти парни не зря едят свой хлеб, проговорил Уорбикс, поглаживая холеной рукой папку. - Это гении идеологической диверсии, недаром за их головы Фидель Кастро обещал больше, чем за голову самого шефа.
      - Эка невидаль! - фыркнул Стадлер. - Да кому вообще нужна эта безмозглая голова! Я бы не взял ее даже в качестве подарка.
      - Да-да, конечно... - Уорбикс незаметно проверил, исправно ли работает портативный магнитофон в ящике стола, и снова переключился на папку.
      - Итак, Сэм, дело очень тонкое и щепетильное, не зря выбор пал на вас.
      - Что-то раньше не слыхал, что я излишне щепетилен. - смущенно пробормотал Стадлер.
      - А суть вот в чем, - продолжал замдиректора. - Вы, конечно, знаете, что значит для русских день 7-го ноября?
      - Что-то вроде праздника плодородия у некоторых африканских племен. предположил Стадлер.
      - И вы также прекрасно знаете, что такое для них Великий вождь, этот сушеный абрикос Ульянов-Ленин?
      Стадлер кивнул.
      - Так вот, - Уорбикс перешел на свистящий шепот. - План таков: точнехенько на 7-ое ноября подкидываем большевикам вместо Ленина большущую свинью. Ну как?
      - Что-то я не совсем понял. - Стадлер в недоумении поскреб нос. - Что за толк менять шило на мыло, и причем здесь, собственно, я? Я, как известно, не развожу свиней.
      - Постараюсь быть более популярен. - Уорбикс терпеливо улыбнулся. Все не совсем так, как вы думаете. Ну представьте себе: Москва, Красная площадь, идет празднование ихней Социалистической революции, толпы людей в валенках проходят мимо Мавзолея, на котором стоит партия большевиков, слышны русские народные песни... Я доходчиво объясняю?
      - Вполне.
      - Вот и прекрасно. Толпы людей в валенках уходят с Красной площади пить сибирскую водку, а партия большевиков в полном составе по старой сложившейся традиции спускается по потайной лестнице внутрь Мавзолея, чтобы почтить минутой молчания память своего Вождя и Учителя... Пока все понятно?
      - Пока - да.
      - Так вот, партия большевиков, стянув с головы шапки-ушанки, стоит в скорбном молчании у этой мумии, будучи в полной уверенности, что это и есть Ленин, в то время как на самом деле там...
      - Свинья! - не выдержал Стадлер.
      - Ну, отчего же свинья?! - Уорбикс начал терять терпение. - Вы, Сэм, рассуждаете слишком прямолинейно. Там будет лежать человек, наш человек, загримированный под Ленина. Можно дать ему агентурную кличку "Свинья", если вам уж так понравилось это слово.
      - Я, кажется, начинаю понимать... - задумчиво проговорил советолог.
      - Слава Богу! - обрадовался его собеседник.
      - Я кажеться начинаю понима-а-ть. - Этой "свиньей", по всей видимости, намечено быть мне?!
      Джеймс Уорбикс устало прикрыл глаза:
      - Знаете, Сэм, я, пожалуй, был о вас лучшего мнения и надеялся, что вы более высокого мнения обо мне. Вам поручено общее руководство операцией: вербовка агентуры, подкуп, шантаж, а на роль "Свиньи" претендент уже есть.
      - Кто же этот счастливец?
      - Теодор Фрайер, Крошка Тед. Вы слышали о нем когда-нибудь, Сэм?
      - Щеки Стадлера залил легкий румянец, но он быстро овладел собой:
      - Нет, не имел чести.
      - Странно, - удивился Уорбикс. - Вы первый человек, не знающий Теда... Это профессиональный актер, довольно известный, он снялся во множестве фильмов, не совсем, скажем, обычных: фильмах категории "ххх"*. Вот, взгляните... - замдиректора подвинул Стадлеру несколько фотографий из папки.
      Тот взглянул, и его щеки зарделись ярче.
      - Боже, какой кошмар!
      - Да вы не туда смотрите, - улыбнулся Уорбикс. - Взгляните на лицо: небольшая залысина, бородка, морщинки - вылитый Ильич!
      - Я надеюсь, он не собирается лежать там голым? - осторожно спросил Стадлер.
      - О, нет конечно! Там же холод собачий, а потом вот с этим, - кивок в сторону фотографий, - все кончено. Уже год, как он уволен за профнепригодность. Вы понимаете, о чем я говорю? - Уорбикс заговорщицки подмигнул советологу.
      Тот нервно подмигнул в ответ.
      - Бурная молодость, неумеренные возлияния, кокаинчик, между прочим, Уорбикс продолжал смущать собеседника. - Мы наняли его за миллион долларов.
      - Миллион долларов?!! - подпрыгнул Стадлер. - Да за такие деньги я сам... - он осекся.
      - Не стоит так переживать, мой друг, - посоветовал Уорбикс. - Во-первых, у нашего крошки Теда не такая уж простая роль. Ему ведь еще придется говорить речь.
      - Говорить речь? - изумился Стадлер.
      - Да-да, в этом-то весь и фокус. Когда эти бородатые большевики облепят, как муравьи, тело своего идола, он должен встать и, сжимая в руке кепку, картаво крикнуть что-то вроде: "Ну что, батеньки, доигрались?!". Я думаю, эффект превзойдет все ожидания, и половина из них тотчас же умрет от разрыва сердца, а вторая половина начнет заикаться и не сможет больше выступать на своих партийных собраниях.
      - А во-вторых? - поинтересовался Стадлер.
      - А во-вторых, - Уорбикс лукаво прищурился, - В Сибири, куда после представления сошлют нашего Жана Габена, ему, надеюсь, будет не до миллиона. Ха-ха-ха!
      - Ха-ха-ха! - вторил ему Стадлер низким грудным смехом.
      - Но и это еще не все, - отсмеявшись и размазывая по щекам слезы проговорил Уорбикс, - самое главное, дорогой Сэм, - ваш гонорар. Два миллиона, думаю, вас устроит?
      - Два миллиона?! - выпучил глаза советолог.
      - Да, два миллиона. Один сейчас, другой - после успешного выполнения задания. Плюс накладные расходы в Москве.
      - Откуда такие деньги? - только и смог выговорить Стадлер.
      - Налогоплательщики раскошелились. - пояснил Уорбикс. - Родной Конгресс ассигновал на эту затею больше денег, чем на осуществление всей программы СОИ. Вы удовлетворены?
      - Удовлетворен ли я? Что за вопрос! - Стадлер пребывал в страшном волнении. - Одно только беспокоит меня в этой истории...
      - Я вас внимательно слушаю. - Уорбикс перевел индикатор чувствительности магнитофона в максимальное положение.
      - Видете ли, я опасаюсь,- предположил советолог, - что не все большевики будут присутствовать 7-го ноября у тела Ленина.
      - А что такое? - забеспокоился и Уорбикс.
      - Понимаете, насколько мне известно, Мавзолей очень мал, не больше этой комнаты, а большевиков, напротив, очень много - порядка восемнадцати миллионов человек.
      Джеймс Уорбикс так и застыл с открытым ртом. Его поразили даже не малые габариты Мавзолея, его совершенно обескуражило несметное число большевиков в той далекой и загадочной стране. Заместитель директора не знал, что бывают такие партии. Это ставило операцию под угрозу срыва.
      - Вы наверное имеете в виду Политбюро? - продолжал Стадлер. - Два-три десятка старперов, что действительно толкутся на трибуне во время демонстраций.
      - Да-да, - пробормотал Уорбикс. - Конечно... Я, видете ли не учел масштабов того зла, с которым приходится сражаться. Я буду ходатайствовать об увеличении вашего гонорара до трех миллионов.
      Стадлер в почтении склонил голову, внутри его все ликовало.
      - А теперь, Сэм, - подвел черту Уорбикс, - я даю вам неделю на то, чтобы слетать во Флориду, уладить проблему с женой, собрать чемодан и явиться с окончательным решением.
      - Да провались она пропадом, эта жена, вместе с ее чемоданом! - вырвалось у Стадлера. - Я готов приступить к выполнению задания прямо сейчас.
      - Не надо торопиться, дружище. - сморщился Уорбикс.- Я ценю ваше рвение, но нам самим необходимо время на подготовку. Все явки тонкости и нюансы узнаете в следующий раз. До скорой втречи, Сэм, и не забудте, что вы - бездомный, когда будете выходить отсюда. - замдиректора встал и протянул через стол руку.
      - Минуточку, дорогой Уорбикс, - остановил его Стадлер. - думаю, как бездомному бродяге, мне будет простителен один неджентельменский поступок.
      С этими словами советолог шагнул к столу, отодвинул ящик с портативным магнитофоном и на глазах у застывшего с протянутой рукой Уорбикса, вынув оттуда касету, положил ее к себе в карман брюк.
      - Все мы время от времени говорим глупости. - заключил он при этом. Что ж, до скорого, через неделю, минута в минуту я буду у вас.
      Он пожал вялую уже руку Уорбикса и не оглядываясь вышел.
      "Да-а, парень не промах, - подумал в след ему заместитель директора. - но уж больно любит деньги. На это стоит обратить внимание."
      А Сэм Стадлер тем временем спускаясь по лестнице и мурлыча что-то под нос размышлял о том, как неожиданно и счастливо вдруг разрешились все его финансовые затруднения. Еще совсем недавно он всерьез подумывал о том, чтобы продать Фиделю Кастро глупую голову своего шефа за 10 тысяч вонючих кубинских долларов, а тут - сразу два, нет - три миллиона! Советолог был счастлив. Добравшись до своего отеля "Хилтон" во Флориды Стадлер первым делом снял с себя все лохмотья, выкинул их на помойку, а затем с чувством глубокого удовлетворения плюхнулся в ванну.
      ГЛАВА 2
      СССР. Российская Федерация. 18 октября того же года. Новгородская область. Река Шелонь. 11-30 утра по новгородскому времени.
      На реке, в камышах - лодка. В лодке два рыбака в панамах - большой и маленький. Большой - капитан КГБ Алексей Козлов, маленький - его сын Дмитрий. Не клюет.
      - Эх! - сладко потянулся капитан Козлов. - Проспали мы с тобой, Митька, утреннюю зорьку. Не берет.
      - Не берет... - согласился Митька. - А ты, папка, на опарыша пробовал?
      - Пробовал.
      - Ну и что?
      - Не берет.
      - А на шитика?
      - И на шитика не берет. Я, Митька, на все уже пробовал.
      - А на бутерброд с колбасой?
      - Ну ты, Митька, скажешь тоже, не подумав, - усмехнулся Алексей. Кто ж на бутерброд с колбасой ловить будет? На бутерброд с колбасой никто и не ловит...
      - Как не ловит? - не поверил Митька. - А дед Василий? Вчера весь день вокруг мамки крутился. Дай, говорит, бутерброд с колбасой на рыбалку.
      - Вокруг мамки, говоришь? - нахмурился Алексей. - Так это он на закуску клянчил. Алкоголик твой дед Василий.
      - Алкоголик, не алкоголик, а лещей каждый день во-о-от таких носит, Митька широко развел руки.
      - А у нас не берет, - вздохнул Алексей.
      - Не берет, - подтвердил Митька. - Ох, опять от мамки влетит...
      - Это точно, - снова вздохнул Алексей.
      Вдалеке послышался шум моторки.
      - Ох, Митька! - всполошился Козлов-старший. - Рыбнадзор шпарит! Тащи якорь живее!
      - Да где же он, папка?
      - Как где? На корме, конечно!
      - Так на корме же ты сидишь!
      - Ах, черт!
      Моторка тем временем вырулила из-за поворота и, тяжело рассекая воду, направилась к ним.
      - Ну, влипли мы, Митька! - проговорил Алексей и покраснел, как школьник. - Как пить дать, штраф платить придется. Кидай удочки в воду, потом новые вырежем.
      Они бросили удочки, течение лениво потащило их прочь.
      - Мы загораем,- шепнул старший Козлов сыну. - Сними хотя бы куртку, балбес!
      Моторка, сделав полукруг, остановилась метрах в десяти. Мотор дважды чихнул и умолк. В "мотористе" Козлов-старший узнал сельского оперуполномоченного Цикина, видел его пару раз на собрании садоводов-пайщиков, человека близорукого и недалекого, дослуживающего последний год до пенсии. И ранее не претендовавший на роль элеганта, Цикин сейчас имел вид загнанной лошади Пржевальского: невысокого роста, со сбившейся на сторону фуражкой, с запотевшими толстыми стеклами очков.
      - Товарищ капитан Козлов? - обратился он к Митьке.
      - Не-е, - протянул Митька, - я еще маленький.
      Цикин испуганно снял очки, отчего перестал что-либо видеть вообще.
      - Ну я капитан Козлов, - Алексей раздраженно помахал перед носом уполномоченного панамой. - Я это, Цикин, я, можешь не сомневаться. Что у тебя стряслось?
      Оперуполномоченный наконец совладал с очками и, разглядев Козлова, радостно закричал:
      - Здравия желаю, товарищ капитан!
      - Привет, - буркнул тот. - Это все?
      - Никак нет, товарищ капитан! - продолжал орать Цикин. - Там за вами машина из Москвы пришла, велено срочно вас разыскать.
      - Так я и знал, - сплюнул с досады Алексей. - Мало того, что отпуск в октябре, так и то спокойно отгулять не дадут!
      - Виноват, - вытянул шею Цикин, - это вы мне?
      - Расслабся, Цикин, - посоветовал капитан. - Ты уже выполнил задание.
      - Есть, товарищ капитан! - обрадовался оперуполномоченный и, виновато улыбаясь, добавил: - С ног сбился вас разыскивая. Весь Ильмень избороздил, месячную норму бензина извел...
      - Ты б еще в Карское море заплыл, - проворчал Алексей. - Ну что, Митька, греби домой.
      Через два часа новенькая черная "Волга" бесшумно неслась по московскому шоссе. Сидевший на заднем сиденьи капитан Козлов хмуро глядел на пролетавшие за стеклом поля.
      * * *
      Москва. Комитет Государственной безопасности. Лубянка. 18 октября. 16-20. Кабинет замначальника по контрразведке полковника Семинарда.
      Простая мебель, несколько телефонов и коммутатор на столе. В правом углу - потрет Ленина, в левом - Дзержинского, посередине - Рихарда Зорге. В кабинете - полковник Семинард и капитан Козлов.
      - Я только что от генерала, - начал без всякого вступления Семинард. - Он в очень скверном настроении.
      - Я тоже, - признался Козлов. - Неужели во всем Управлении не нашлось никого, кроме меня?
      - Дело чрезвычайной важности, - пояснил Семинард. - Генерал лично настоял, чтобы оно было поручено вам. Кстати, он сам только вчера прилетел из Варловых Карлов*.
      - Вы меня заинтриговали, - смягчился капитан. - Если уж генерал оставил целебный пляж золотых песков, то дело и впрямь нешутейное.
      - То-то и оно, - кивнул Семинард. - Дело, как говориться, не для печати.
      С этими словами он достал из стола черную магнитофонную кассету и повертел ее в руках:
      - Я вам сейчас поставлю одну очень интересную пленочку, вы ее внимательно послушайте, а потом скажете, что вы об этом думаете.
      Полковник вставил кассету в магнитофон на столе, нажал клавишу "пуск".
      "Ай уоз бо-он фо ло-овинг ю, бэйби..." - понеслось из динамика под нестройные гитарные рифы.
      - Я рожден, чтобы любить тебя, крошка, - перевел Козлов. - Группа "Кисс", запрещена к прослушиванию в Союзе в 1981 году, и совершенно справедливо запрещена, тут и думать нечего.
      Семинард судорожно надавил на "стоп".
      - Извините, - покраснел он. - Это не та кассета. - Он порылся в ящике стола. - Вот та, хотя... - он смутился окончательно. - Не могу утверждать...
      Пока полковник менял кассету, капитан обратил внимание на то, какие печальные глаза у Рихарда Зорге на портрете. А ведь говорят, что он был очень веселым человеком, любил ходить в цирк и смотреть кинокомедию "Свинарка и пастух"...
      "Какого черта! К чему весь этот маскарад?!" - раздалась вдруг английская брань, и Козлов удивленно приподнял брови. Однако Семинард остановил его жестом руки:
      - Слушайте дальше, это как раз то, что нам нужно.
      Козлов стал слушать, и чем дальше он слушал, тем сильнее шевелились у него на голове волосы. Пленка, записанная в далекой Северной Каролине, хотя и уступала по качеству отечественной, но слова можно было разобрать все. Когда запись окончилась и сработал "автостоп", Козлов долго еще не мог прийти в себя и все ходил из угла в угол по кабинету, незаметно для себя переходя на строевой шаг. Услышанное никак не могло уложиться у него в голове.
      - Откуда это у вас? - спросил он наконец.
      - Евлампий* прислал, - сообщил Семинард. - Он нашел это в Майами, штат Флорида, в бачке для мусора около отеля "Хилтон". Кассета лежала в кармане старых ковбойских брюк.
      - Невероятно, невероятно! - повторял Козлов, не пересатвая ходить по кабинету. - Такой материал! Кто бы мог подумать!
      И вдруг он замер, как вкопанный, сраженный внезапной мыслью:
      - Это что же получается, что наши люди исследуют все помойки Америки?
      - Нет, не думаю, - возразил полковник. - Резоннее было бы предположить, что Евлампий просто хотел подобрать кое-какую одежду для себя. Впрочем, теперь это не имеет уже ровно никакого значения.
      - Вы идентифицировали кого-либо из говоривших? - спросил Козлов.
      - Не совсем, - Семинард достал из папки список. - Мы проверили по своим каналам: Уорбиксов в ЦРУ четверо (если, конечно, речь идет о ЦРУ), из них двое в интересующей нас службе - Джеймс и Джо.
      - Они родственники?
      - Более того, они единоутробные братья-близнецы, и это существенно затрудняет наши поиски
      - Или наоборот, облегчает: двух одинаковых людей легче искать, чем одного, - предположил капитан.
      - Возможно, вы и правы, - задумчиво проговорил Семинард. - Что же касается Сэма, то здесь гораздо сложнее. Сэмов в ЦРУ около пятидесяти, не говоря уже о ФБР, причем почти четверть из них работает в русской службе. А ведь именно одного из них следует ожидать в Москве...
      - А этот артистишка?
      - Теодор Фрайер? И здесь ничего, - покачал головой полковник. - Мы проверяли такой нигде не числится. Судя по всему это его... хм... сценический псевдоним.
      - Не густо, - согласился Козлов. - Единственный, про кого можно сказать что-то определенное, это товарищ Кастро.
      - Не считая Ленина, - добавил Семинард.
      Оба помолчали, полковник закурил "Стрелу". Козлову тоже хотелось курить, но он не осмелился без приглашения. Что-то никак не давало ему покоя, но что именно?..
      - А что можно сказать о времени записи? - спросил он.
      - Эксперты пока не дали точной оценки, если такая вообще возможна. Но можно сказать наверняка, что в этом году.
      - Откуда такая уверенность?
      - Кассета этого года выпуска.
      - Если следовать логике, - стал размышлять Козлов, - речь идет о поре летних отпусков.
      - Говорят, во Флориде круглый год лето, - вздохнул Семинард.
      - Сейчас у нас пятница, - Козлов покосился на именные часы с календарем. - До ноябрьских праздников - двадцать дней. - он замялся, - И все же я уже сейчас рискнул бы проверить...
      - Вы имеете в виду... - осторожно начал полковник.
      - Да! - Козлов снова принялся расхаживать из угла в угол. - Именно это я и имею в виду. Я, конечно, понимаю всю щепетильность вопроса, и все же я считаю, что проверка необходима.
      - Да, но что вы предлагаете?! - Семинард заранее начал потеть.
      - Ну, например, для проведения медицинских опытов.
      - Каких опытов? - схватился за голову Семинард. - Это же не кролик, елки зеленые! Или вы хотите схлопотать по шапке?
      - Ну придумайте что-нибудь другое: замену галстука, или подушки, бронированного стекла, поставьте скрытую камеру, наконец! Ведь ежели это живой человек, должен же он что-то есть! - Козлов остановился под портретом Дзержинского.
      Взгляд первого чекиста страны был тяжел, но справедлив.
      "И все-таки что-то здесь не так, - стучала в голове капитана мысль, Как-то все слишком просто."
      - Хорошо, - сдался полковник. - Я подумаю насчет проверки. А в ваши обязанности, капитан, входит контроль за Красной площадью, вернее, руководство этим контролем. Особое внимание обратите на ночное время. Я связался с начальником Кремлевского гарнизона, он обещал увеличить почетный караул до четырех человек, плюс специально натренированная собака.
      - Собака? - растерянно пробормотал Козлов. - Зачем собака?
      - На всякий случай. - пояснил Семинард. - Специально натренированная собака может просидеть вместе с остальными целый час без движения. Кроме того: наши снайперы на крыше ГУМа и постоянное патрулирование Красной площади с воздуха двумя-тремя вертолетами.
      - За что же отвечаю я? - растерялся Козлов.
      - Вы, капитан, лично освечаете за поимку этого самого Сэма вмесе с его импотентом-комедиографом и за доставку их живыми или мертвыми к нам на беседу. Особое внимание обратите на то, чтобы ни одного слова не просочилось в печать.
      - В этом можете не сомниваться, - заверил полковника Козлов.
      - Как сказать, - Семинард постучал согнутым пальцем по столу. - И еще: с этого дня вам не следует появляться на Лубянке, держите связь через "сапожника" на Арбате. Может, будет что-нибудь новенькое для вас. Я лично послал шифровку Евлампию, чтобы он еще порылся по помойкам. Неплохо было бы получить еще одну кассету с записью их второго разговора, ну там, где будут объявлены явки и прочее.
      - Еще одну кассету... - повторил Козлов, и тут его осенило. Ну конечно же! Как он не догодался раньше! Это же абсолютно очевидно! От своей догадки Козлов даже побледнел.
      Полковник, заметив это, спросил с тревогой в голосе:
      - Вам нехорошо, капитан? Дежурный! - гаркнул он в селектор. - Воды, живо!
      - Не надо воды, товарищ полковник. - остановил его Козлов. - Мне хорошо. Мне отлично! Просто я подумал...
      - Подумал? - удивился Семинард. - О чем же?
      - Просто я подумал о том, что все это "утка".
      - Где утка? - не понял Семинард и посмотрел в окно.
      - Здесь "утка". Обыкновенная "утка" - дезинформация!
      На этот раз побледнел Семинард.
      Распахнулась дверь, и в кабинет влетел запыхавшийся дежурный со стаканом в руке:
      - Кому воды, товарищ полковник?
      - Мне. - Семинард медленными глотками осушил стакан, отослал дежурного. - Что вы такое плетете, Козлов?!
      - Давайте рассуждать с позиций вероятного противника, - капитан сел на стул. - Откуда взялась эта кассета?
      - Евлампий прислал, - неуверенно проговорил полковник.
      - Верно. А как она попала к Евлампию?
      - Вы что же подозреваете Евлампия?! - грозно ощерился Семинард. - Да он вот с ним начинал! - полковник ткнул пальцем в Дзержинского, - С сорок шестого года безвыездно в Америке! Вы тогда даже в штаны не писали!
      - Да упаси Господи! - Козлов замахал руками. - Евлампий здесь ни при чем. Он действительно нашел кассету на помойке. Другой вопрос, как она туда попала?
      - Как? - растерялся Семинард.
      - Вот именно, - как? Ведь эту кассету записал либо кто-то из двух разговаривавщих, либо кто-нибудь третий, которого мы не знаем.
      - Товарищ Кастро?.. - предположил полковник.
      - Маловероятно. Скорее всего этот третий работает там же, где и двое первых.
      - А где работают эти двое? - Семинард никак не мог ухватиться за мысль.
      - Вы же сами предположили, что в ЦРУ.
      - Я предположил? - Семинард дрожащими руками закурил и попытался сосредоточиться. - Ну, хорошо. Но зачем этот третий записал разговор тех двоих на кассету?
      - Затем, чтобы потом их шантажировать, - пояснил капитан. - Это как раз простой вопрос. А вот сложный вопрос: зачем он эту кассету потом выкинул на помойку, где ее и нашел Евлампий?
      - Зачем, зачем, - передразнил Семинард. - Захотел и выкинул. Они там стоят гроши, эту выкинул - купил новую.
      - Это чистые кассеты стоят гроши, - возразил Козлов. - А с такой записью пленка становиться бесценной.
      - Не понимаю, к чему вы клоните?
      - Я клоню к тому, что такие кассеты не выкидывают вместе с банками из-под пива и использованными кондомами...
      - Не ругайтесь, - поморщился Семинард.
      - ...Такие кассеты хранят в бронированных сейфах с кодовыми замками, если только...
      - Если только - что? - вытянул шею полковник.
      - Если только, - подался вперед Козлов, - не хотят, чтобы кассета попала в нужные руки!
      Семинард закрыл ладонями лицо и простонал:
      - Да в какие ж это руки, черт побери?! Вы, Козлов, совершенно не умеете ничего объяснять. Все у вас какие-то недомолвки, намеки... Вы можете изложить суть дела?
      - Могу. - Козлов встал.- Эту кассету нам подбросили специально, и содержит она чистейшей воды дезинформацию.
      - Но зачем?
      - Думаю, затем, чтобы отвлечь наше внимание, а самим нанести удар там, где мы его не ждем. И я не удивлюсь, если Евлампий найдет и вторую пленку с перечнем всех липовых явок и несуществующей агентуры.
      - Ах, вот оно что! - насупился полковник. - Каковы наглецы! Но нас на мякине не проведешь. - Семинард уже полностью овладел собой и рассуждал вполне здраво. - Однако мне странно, капитан, почему они выбрали такой сложный и ненадежный способ передачи, как помойка? Можно ведь было запросто подбросить пленку в наше посольство или консульство.
      - Это было бы слишком просто и сразу вызвало бы наше подозрения.
      - Логично, - почесал ухо полковник. - Но ведь они не могли заранее знать, в каком бачке будет рыться Евлампий в поисках носильных вещей.
      - И этому можно найти объяснение, - поразмыслив сказал капитан. - Вы говорили, что Евлампий нашел кассету в кармане каких-то штанов?
      - Ковбойских брюк, - подсказал Семинард.
      - Так вот, - продолжил Козлов. - Они могли незаметно подсунуть Евлампию эту кассету в штаны уже после того, как он их нашел. Евлампий же при этом остается совершенно уверен, что нашел брюки уже вместе с ней.
      - Что ж, и это резонно, - развел руками Семинард. - Мы не зря надеялись на вас, капитан. Хотя постойте... При таком раскладе получается, что Евлампий, наш старейший агент в США, раскрыт. Более того, ЦРУ использует его в качестве испорченного телефона с Москвой.
      - Да, - покраснел Козлов. - Об этом я, признаться, не подумал...
      - Не печальтесь, мой друг! Опыт приходит со временем, у вас еще все впереди.
      - А что же делать с Евлампием? - спросил смущенный капитан.
      - Да, надо отзывать старика. - Семинард задумался. - Вот только согласится ли он? Столько лет за границей... Вся сознательная жизнь. Ну да ладно! - полковник встал. - Я к генералу, ждите меня здесь.
      Он отсутствовал минут двадцать. За это время Козлов выкурил три сигареты, и его слегка мутило.
      - Ну, что ж, - с порога начал Семинард. - Генерал очень доволен вами. Так и сказал: представить к награде. Завтра первым же рейсом он улетает обратно в Варловы Карлы, а наша с вами задача - убедить противника, что мы клюнули на их приманку.
      - Каким образом? - полюбопытствовал капитан.
      - Через средства массовой информации, - подмигнул полковник. - У нас ведь теперь гласность. Мы пустим через ТАСС информацию, что собираемся реконструировать Мавзолей с целью повышения его надежности, а так же используем все того же Евлампия - пошлем ему шифромграмму, чтобы он поинтересовался творчеством этого полового ублюдка Фрайера. И если Евлампий действительно у них "под колпаком", то это их безусловно заинтересует. Мы с генералом решили, что старик еще послужит нам. А после всего этого, капитан, мы будем ждать от них ответных действий. Время теперь работает на нас. И не забудьте просверлить дырку на кителе, генерал не бросает слов на ветер!
      Добираясь на метро до своего дома в Сокольниках, капитан Козлов никак не мог избавиться от навязчивой мысли о милионных гонорарах вражеских агентов, но затем вспомнил о своей будущей награде и успокоился.
      ГЛАВА 3
      США. Штат Массачуссетс. Конференцзал прессцентра ассоциации независимых журналистов Америки. 21 октября. 18-25 по местному времени.
      В конференцзале - замдиректора ЦРУ Дж. Уорбикс и Сэм Стадлер. Только что закончилась прессконференция для американских и иностранных журналистов, на которой Уорбикс достаточно туманно и уклончиво отвечал на многочисленные вопросы, касающиеся внешнеполитической деятельности ЦРУ, проявляя при этом чудеса дипломатии.
      - Ох, уж мне эти писаки! - мистер Уорбикс выглядел усталым, но довольным. - Вот они у меня где сидят. - он похлопал себя по лоснящемуся загривку. - И то им расскажи и это, да еще потрогать дай... Пусть трогают то, что у них в штанах! - Уорбикс радостно засмеялся. - Не на того напали. Да из меня лишнего слова клещами не вытянешь!
      "Самодовольный кретин!" - подумал Стадлер. - "Надушился женским дезодорантом, наполировал ногти и еще кичится тем, что умеет держать язык за зубами. Да завтра все газеты мира раструбят, что заместитель директора ЦРУ - "голубой"! А это для репутации разведки пострашнее, чем утечка самой секретной информации."
      - А как я вмазал этому наглецу из "Дейли-Телеграф"? - продолжал радоваться Уорбикс. - Он мне: "Что вы думаете о притеснениях советских немцев еврейского происхождения?" А я ему: "То же, что и о дискриминации японских негров на островах Зеленого Мыса!" Ха-ха-ха! Каково?
      - Никаково. - Стадлер сам был еврейского происхождения, и его задел пренебрежительный тон замдиректора. - Вам не кажется, Уорбикс, что вы выбрали не самое лучшее место для нашей конфеденциальной беседы?
      - Отчего же? - Уорбикс не переставал улыьаться - Скорее, наоборот. Кому придет в голову, что мы ведем какие-то секретные переговоры в самом логове нашей любопытной прессы, под носом у доброй сотни остроухих журналистов? Для всех них вы, Сэм, - репортер, пишущий бестселлер о славных победах нашей разведки, и я дал согласие даить вам интервью за кругленькую сумму наличными.
      - Это что за сумма? - насторожился советолог.
      - Ах, сущие пустяки: 15-20 тысяч крупными купюрами. Кстати, когда будете выходить отсюда, не примяните сообщить об этом всей пишущей братии, чтоб наперед знали, что Уорбикс задешево не отдается. Ха-ха-ха!
      - Я непременно так и поступлю. - пообещал Стадлер.
      - Кроме того, - доверительно сообщил Уорбикс. - Мои люди проверили зал на предмет звуко- и видеозаписывающей аппаратуры, они же дежурят у всех дверей на случай, если кому-то взбредет в голову приложиться ухом к замочной скважине.
      - Вы чертовски предусмотрительны! - деланно восхитился советолог.
      - Такова моя работа, - скромно потупился Уорбикс. - Но ближе к делу, мой друг. Вы наверно, слышали такую песню: "Первым делом, первым делом самолеты..." Кстати, вы полетите в Москву на самолете.
      - А я думал, что придется добираться на собачьих упряжках.
      - Вылет послезавтра, - продолжил Уорбикс. - Надеюсь, вы успели собрать бритвенный прибор и пару белья? Больше вам ничего не понадобится. Деньги сможете получить в любом отделении Госбанка Союза, сняв их со счета 904. Запомнили?
      - Что это за счет? - удивился Стадлер.
      - Чернобыльский, - хохотнул замдиректора. - Вся добропорядочная Америка шлет на него свои последние доллары через ЮНЕСКО, чтобы вы, Сэм, могли ими воспользоваться. Неплохо, правда?
      - Недурственно, - согласился Стадлер. - Этот Фрайер полетит со мной?
      - Нет, конечно. - Уорбикс достал сигару. - "Свинья" прилетит к вам, как только вы дадите знак, что все готово.
      - А что, собственно, должно быть готово?
      - О, об этом чуть позже. Хотите сигару?
      - Нет, уж увольте. Скажите лучше, где я могу получить обещанный мне миллион?
      - Его переведут на ваш счет в тот самый момент, когда самолет с вами на борму оторвется от бетонки в Вашингтонском аэропорту и возьмет курс через океан.
      - Боже, какие предосторожности! И что это за "мой счет"? Уж не девятьсот ли четвертый?
      - Послушайте, Сэм, ваша ирония меня утомляет. Но если вы открыли в Национальном банке Америки счет с таким номером, тогда нет проблем.
      - Я полечу в Москву как турист?
      - Нет, как предприниматель. Вы когда-небудь слышали о таком товаре, как пушнина?
      - Краем уха.
      - О, русские меха - это твердая валюта. Песцы, соболя, горные козлы. Вы должны будете заключить сделку на крупную партию товара.
      - Вы уверены, что пушнину добывают в Москве?
      - Черт ее знает. Вас там проинструктируют. Ваша задача - подольше торговаться, иными словами , - тянуть время. Ходите там с важным видом, побольше курите, глядите на всех с недоверием (у русских это вызывает уважение), и по любому вопросу говорите, что вам нужно позвонить в Вашингтон. Теперь явки. Слушайте внимательно...
      Уорбикс перечислил несколько адресов, половину из которых Стадлер тут же забыл.
      - Но главная фигура , - Уорбикс поднял палец вверх, - Тот, с кем вы будете держать связь постоянно, - ваш старый знакомый, консул Хэрис. Джим Хэрис, ведь вы работали с ним?
      Стадлер кивнул.
      - Тем лучше. Связь будете держать через него, и только в исключительный случаях допустим выход напрямую. Запомните пароль: вопрос по-русски "Христос воскрес?", ответ "Воистину воскрес".
      - Кто это придумал? - спросил советолог.
      - Я! - похвастался Уорбикс. - Пригодились познания по христианской религии, полученные в университете...
      - Вы еще и в университете учились? - изумился Стадлер. - Я думал, вас взяли прямо из армии.
      - О, где я только не учился! - мечтательно произнес замдиректора. Но вернемся к делу. С союзниками вам все ясно? Хорошо. Тогда перейдем к вашим, так сказать, визави. Их, в основном, трое, но может быть и больше. Эти трое - комендант Кремля , командир кремлевского гарнизона и доктор.
      - Доктор? - растерялся советолог. - Зачем мне доктор? Я здоров.
      - Доктор нужен не вам, - терпеливо принялся объяснять Уорбикс. - Доктор нужен большевикам, чтобы каждый вечер посыпеать нафталином чучело Ленина для лучшей его сохранности.
      - Неужели там так много моли? - вздохнул Стадлер. - Мне, как торговцу пушниной, это не нравится.
      - В таком случае еще не поздно подыскать вам замену. - сухо заметил Уорбикс.
      - Продолжайте, продолжайте! - испугался Стадлер.
      Замдиректора наконец раскурил сигару, которую до этого минут десять мял в руке.
      - Вот мы и подошли к основной части нашей беседы. Вы спрашивали о том, что должно быть готово? Наберитесь терпения: еще несколько секунд, и ваше любопытство будет удовлетворено.
      - Вы можете выражаться короче?
      - Как вы помните, я назвал вам трех человек, - продолжал замдиректора. - Двух военных и врача. Один из них, больше просто некому, должен помочь вам в осуществлении задания. Лишь у этих троих - ключ к успеху нашей операции. Как только этот ключ попадет к вам, вы дадите об этом знать в Ценр через Хэриса шифровкой следующего содержания: "Койка в клинике заказана ЗПТ дядюшка может не волноваться ТЧК" и подпись: "Племянник".
      После этого мы вводим в игру Свинью. Он летит в Москву как ваш компаньон, но, в целях конспирации, вы с ним не встречаетесь. Связь держите через Хэриса.
      - Думаю, у Свиньи будут сложности с прохождением паспортного контроля в Москве. - предположил Стадлер.
      - Это почему?
      - Человек, как две капли воды похожий на Ленина, прилетает в Союз из Америки якобы с целью прикупить пушнины, - все это не может не вызвать подозрений.
      - Ах, вот вы о чем! - усмехнулся Уорбикс. - Можете не волноваться. Мы продумали и этот вопрос. Свинья прибудет в Москву в своем обычном виде, а вот вылепить из него незабвенный образ вождя - задача племянника, то есть ваша, Сэм. Вы будете должны найти гримера, который согласился бы сделать это маленькое "чудо". Не бесплатно, конечно.
      - А "Дядюшка" тем временем, - Стадлер ткнул замдиректора пальцем в грудь, - будет просиживать штаны в своем кабинете и наедать еще одну складку на подбородке. Такая вот будет у него задача.
      - У каждого своя работа, Сэм, - покачал головой Уорбикс. - Я - мозг, я разработал все детали, просчитал все варианты. Я забочусь о вашей безопастности. А ежели вас что-либо не устраивает - условия или оклад,- я уже говорил, еще не поздно ничего поменять.
      - Ну накиньте еще пару сотен тысяч, - заканючил Стадлер без особой надежды.
      - Ни цента не накину! - отрезал Уорбикс. - Вы и без того съели все резервы. Так что решайте.
      - Я согласен. - советолог понял, что погорячился.
      - Ну и хорошо, - смягчился Уорбикс. - Раз так, давайте вернемся к нашей "святой троице".
      Он достал из кейса известную уже папку с грифом и положил перед собой.
      - Вот они, голубчики. Разрешите вам представить: Скойбеда Валерий Михайлович. Комендант Кремля. - замдиректора протянул досье Стадлеру. Тот взглянул на фотографию.
      - Да... Такими устами, да медку бы хлебнуть. - невольно вырвалось у него.
      - Почитайте лучше характеристику. - не разделил восторгов советолога Уорбикс.
      Стадлер стал читать.
      "53 года, украинец, полковник ВВ, в КПСС с 1954 года, женат, двое детей, не привлекался, не состоял, не был, характер решительный, надежный товарищ, прекрасный семьянин, пользуется уважением коллектива..."
      - Да уж, - протянул Стадлер. - С медком придется повременить. Но все-таки ... Характеристика характеристикой, но должны же быть у него слабые места!
      Уорбикс только пожал плечами.
      - Секс, наркотики? - предположил Стадлер.
      Замдиректора отрицательно повертел головой.
      - Алкоголь? Красивые женщины? Дорогие машины? - продолжил гадание советолог.
      - Исключено.
      - Но ведь он же живой человек! - не выдержал Стадлер.
      - Он большевик, - поправил его Уорбикс. - Впрочем, есть у него две маленькие слабости , но, боюсь, вы не извлечете из них пользы.
      - Здесь важна каждая мелочь, - возразил Стадлер.
      - Ради Бога! Тогда вам будет небезинтересно узнать, что уважаемый всеми полковник Скойбеда любит сало и сушит гербарий.
      - Какой гербарий? - не понял Стадлер.
      - Обыкновенный гербарий, из листьев. Даже песня такая есть: "Листья желтые над городом кружаться...". Не удивлюсь, если именно он ее и написал.
      - А такие листики его разве не заинтересуют? - Стадлер пошуршал под носом у Уорбикса стодолларовой банкнотой.
      - О, это для него - пустой звук, - грустно улыбнулся замдиректора. Так что, Сэм, если хотите войти к нему в доверие, то не забудьте потрясти секвойю в Национальном парке. Я думаю, он будет рад этому небольшому заморскому трофею.
      - Но он же ненормальный! - вскричал советолог, постукивая себя по голове.
      - Если бы, он еще нормальней многих. - вздохнул Уорбикс. - Почитайте-ка два других досье...
      Стадлер прочитал, - примерно с тем же результатом.
      - Прямо, херувимы какие-то, - заключил он.
      - Я бы на вашем месте не стал спешить с выводами. - предостерег его Уорбикс. - Если враг не сдается, его одурачивают. Честные люди обычно неумные люди, поверьте моему опыту, Сэм. Есть сотни способов обвести их вокруг пальца, достаточно лишь вспомнить, чему вас учили в разведшколе.
      - Хорошо, я постараюсь так и сделать, - холодно ответил Стадлер. Уже три года он сам преподавал в разведшколе.
      - Я в этом не сомневался, - в тон ему отозвался Уорбикс. - Теперь, что касается необходимых формальностей: вот вам паспорт, вот въездная виза.
      Он протянул Стадлеру документы. Тот, раскрыв, прочел:
      - Филипп Розенблюм... А что, поприличней фамилии не нашлось?
      - Что вас не устраивает? - удивился Уорбикс. - Может, вы предпочли бы называть свбя Семинардом? Есть, кстати, один такой русский полковник в контрразведке...
      - Боже, какой кошмар! - ужаснулся советолог.
      - То-то же, - по-отечески произнес замдиректора. - Вот документы вашей пушной корпорации "Розенблюм & Розенблат LTD".
      - А этот Розенблат, надо полагать...
      - Верно, Свинья, - закончил Уорбикс. - В проницательности вам не откажешь.
      Что-то запищало в уорбиксовском кейсе.
      - Извините... - он достал радиофицированную трубку, включил тумблер. - А-а, братишка Джеймс, привет! Да, я еще здесь, беседую с нашим общим другом... О, он в порядке, все схватывает на лету. Даю последние указания.
      "Ах, вот оно что! - пронеслось в голове у Стадлера, - Значит, человек, которого я все время принимал за Джеймса Уорбикса, вовсе не Джеймс, а его брат-близнец Джо... Тоже заместитель директора ЦРУ."
      - Да, привет жене, детишкам! - продолжал заливаться в трубку Джо.
      "Чертов семейный клан! - разозлился советолог. - Неплохо же у них получалось водить меня за нос! В прошлый раз в этом самом костюме со мной беседовал Джеймс, по крайней мере, мне его так представили. Тот же вензель "ДЖ. УОРБИКС" на кармане, те же вонючие сигары... провели, как мальчишку!"
      - Вам привет от брата. - сообщил замдиректора, пряча трубку в кейс.
      - Благодарю. - буркнул Стадлер.
      - Что-нибудь не так? - поинтересовался Уорбикс. - Вы вообще, наверное, встали не с той ноги. Вот ваш билет на самолет в первом классе.
      - А почему не в "люксе"?
      - Вы имеете в виду бесплатное спиртное, которое подают в "люксе"?
      - Да причем здесь спиртное?
      - А при том, что не надо привлекать к себе лишнее внимание пижонством. - замдиректора жестко взглянул на Стадлера. - Вы, Сэм, черезчур любите деньги. Это меня настораживает. И не пытайтесь выкинуть какой-нибудь фортель в Москве. Я вас не пугаю, - просто советую.
      - Спасибо за совет. - Стадлер встал.
      Уорбикс встал тоже:
      - Не за что. Я не прощаюсь окончательно, послезавтра буду у трапа самолета. Надеюсь, вы приятно проведете последние сутки на родине.
      - Я постараюсь. - Стадлер направился к выходу.
      - Да! - крикнул вслед замдиректора. - И не забудте упомянуть о кругленькой сумме, которую вы выложили за интервью со мной, как репортер.
      - Пренепременно! - Стадлер хлопнул дверью.
      В коридоре его тут же облепили журналисты.
      - Что он вам сказал?
      - Сколько вы ему заплатили?
      - Насколько он был с вами откровенен?
      Вопросы сыпались один за другим.
      - Дерьмо собачье! - процедил Стадлер сквозь зубы. - Предложил отдаться мне за круглую сумму в 15 тысяч долларов.
      * * *
      Примерно в это же время в аппаратной прессцентра на 2 этаже, за пультом, оснащенным по последнему слову техники, сидел Пол Коккер по прозвищу Спаниель, - председатель ассоциации независимых журналистов Америки, в прошлом - репортер с 20-летним стажем, а теперь редактор местной оппозиционной газеты. Пол Коккер сидел во вращающемся кожаном кресле и читал сводку последних известий с телетайпа. К нему заглянул его старый приятель - итальянский журналист Николо Маньяри, с которым они вмесе учились когда-то в одном Гарварде.
      - Что в мире делается? - поинтересовался Маньяри.
      - Нефтедоллар падает, - посетовал Коккер.
      - Этого и следовало ожидать, - вздохнул итальянец. - Нефтелира уже совсем упала.
      Они еще некоторое время поговорили в том же духе, затем речь зашла о только что окончившейся прессконференции.
      - Ну, и хитрая же шельма этот Уорбикс! - признался Коккер. - Задаешь ему конкретный вопрос, а он тебе воспроизводит на память биографию последнего Президента Соединенных Штатов.
      - А этот парень, что сейчас с ним, что-то небольно он похож на журналиста...
      - Сказали, что он пишет книгу о ЦРУ, - нахмурился Спаниель. - Знаем мы таких писателей! Сколачивают состояния на мемуарах вьетнамской кампании...
      Они немного помолчали. Итальянец спросил:
      - А что это за лампочка горит у тебя на пульте?
      - Где?
      - Да вон, внизу, красная...
      - А, эта... Очевидно, забыли отключить какой-то микрофон в прессцентре.
      - А что за микрофон? - не унимался Маньяри. - С чем он скоммутирован?
      - Сейчас поглядим... - Коккер достал из стола схему и поводил по ней ногтем. - Ничего особенного, скоммутирован с уличным громкоговорителем. А что?
      - Да ничего, - пожал плечами Маньяри. - Просто было интересно...
      * * *
      В 18-40 того же дня из синематографа, что на 5-й авеню, вышел старик, одетый в драные ковбойские брюки и залатанный на локтях серый пуловер. Старик постоял немного под ярким рекламным щитом "Кока-кола" и, покачиваясь, направился к ближайшему перекрестку. Редкие прохожие не обращали на него никакого внимания, - мало ли в Америке бездомных?
      У старика не было в этом городе ни родных , ни близких, не было их и во всей Америке. Его родные и близкие были далеко. Звали старика Адольф Иванович Бабель, или просто - Евлампий, - старейший советский резидент в Соединенных Штатах. Порывы ветра раскачивали Евлампия из стороны в сторону, небритые щеки его заливал яркий румянец стыда. Сегодня, в первый раз за всю свою жизнь, полковник Бабель не смог выполнить задания. Он ушел, не досмотрев до конца художественный фильм "Постель на троих" с Теодором Фрайером в одной из трех ведущих ролей. За сегодняшний хмурый октябрьский день для Евлампия это был уже шестой такого рода фильм с участием Фрайера, и на этом числе старик сломался.
      Когда два дня назад Евлампий получил зашифрованный приказ из Москвы поинтересоваться всем, что касается личности Теодора Фрайера по кличке Свинья, он еще не подозревал ничего плохого. За свою многолетнюю жизнь в Америке Евлампий "интересовался" столькими людьми, что, казалось, такого рода задача не составит для него особого труда. Ан нет! Так стыдно, как сегодня, Евлампию не было никогда в жизни.
      "И на кой черт им сдался этот срамной Фрайер? - с досадой думал он. Уж на что было идиотским предыдущее задание - рыться по помойкам, - и то грязи меньше!"
      Евлампий остановился на перекрестке, перешел на другую сторону 5-й авеню, прошел проходным двором на Дрексел-стрит, повернул налево, потом направо, пересек Ист-сквеа, прошмыгнул подземным переходом и вновь оказался на 5-й авеню. Оглянулся: хвоста нет.
      Привычка путать следы за годы агентурной работы въелась Евлампию в кровь и плоть, и даже дома, пока его не выселили за астрономическую задолженность по квартплате, он, прежде чем сходить в туалет, принимал душ, жарил яичницу с беконом и спускался вниз за газетами.
      Выйдя обратно на 5-ю авеню, Евлампий неспеша направился к автовокзалу, где обычно ночевал в коробке из-под персонального компьютера. Колючий ветер срывал с головы кепку, приходилось поддерживать ее рукой.
      "Сейчас бы грамм двести "Сибирской". - подумал он.- Было бы совсем неплохо."
      - Недурственно. - раздался откуда-то сверху голос. - Этот Фрайер полетит со мной?
      Евлампий замер, как статуя коню Александра Македонского.
      - Нет, конечно. - ответил другой голос, повыше. - Свинья прилетит к вам, как только вы дадите знак, что все готово.
      Замешательство, длившееся от силы 2-3 секунды, прошло. Евлампий поднял голову: голоса раздавались из громкоговорителя, привинченного к грязной стене небоскреба. Вокруг - ни души, только двое нищих негров на панели играют в кости. Перед ними шляпа с несколькими мелкими монетами, - подачкой сытых миллионеров.
      Решение пришло к Евлампию мгновенно. Он стянул с головы кепку, бросил ее на тротуар, подогнув ноги, сел рядом с неграми и, стараясь запомнить каждое слово, стал слушать доносившийся сверху разговоор. Негры перестали играть в кости.
      - Эй, Джек! - сказал один негр другому. - Что делает этот белый недоносок на нашей с тобой территории?
      - Мне кажется, он устал с дороги и решил слегка передохнуть, - отозвался Джек, двухметровый детина с руками взрослой гориллы. - Только он и не догадывается, что этот отдых может стоить ему жизни!
      Евлампий сделал вид, что ничего не слышит.
      - Да он глухой, Джек! - хохотнул негр поменьше. - А может эта тварь хочет, чтобы мы воспользовались его задницей?
      - На кой черт мне его грязная задница?! - пророкотал Джек. - Я лучше выпущу наружу его вонючие кишки! Эй, ты слышишь меня, ублюдок?!
      - Господа, я вас умоляю немного помолчать. - тихо попросил Евлампий. По громкоговорителю только что начали транслировать адреса явок.
      - Да он издевается! - побелел негр поменьше. - Ты слышал, что он сказал?
      - Слышал, - ответил Джек. - Еще ни одна сука не называла нас господами.
      С этими словами Джек вытащил из кармана заточку, казавшуюся булавкой в его ручище, а другой негр выхватил велосипедную цепь. Оба вскочили на ноги:
      - Ну, держись, недоносок!
      Увидев боковым зрением занесенную над собой заточку, Евлампий мгновенно перекатился на живот, успев зацепить "крюком" слева своего более крупного обидчика. Тот дико заревел и бросился на Евлампия всей массой. "Чем сильнее соперник, тем проще его победить", - вспомнил разведчик непреложную истину и встретил противника коротким уракеном в подбородок. Негр зашатался, а Евлампий, уйдя резким утиматом в сторону, стараясь не упустить ничего важного из разговора в громкоговорителе, достал на хайзен-урамикадзуки негра поменьше. Тот рухнул на панель, как мореный дуб, а Евлампий опять развернулся к гориллообразному Джеку. Мощный гедан-барай в голову подвел черту этой короткой схватки. Громила-негр еще некоторое время раскачивался, глядя на Евлампия широко раскрытыми глазами, и тот уже подумал было добавить маваши с проносом* по уху, но негр, качнувшись еще два раза, с шумом повалился на тротуар.
      Вся операция заняла не более 20 секунд, еще столько же понадобилось Евлампию, чтобы привести в порядок одежду. Узкие ковбойские брюки кое-где лопнули по шву, но это не огорчало Евлампия. Он сел на свое место и вновь обратился в слух.
      Наступил вечер. Сумерки окутывали город, опускался туман, начинало знобить. Из громкоговорителя донеслось о бесплатноом спиртном в "люксе", Евлампий пустил слюну.
      Разговоор окончился. Еще было слышно, как двигают стулья, затем наступила тишина. Негры продолжали лежать без признаков жизни. Где-то поблизости промелькнула мигалка полицейской машины, и вновь все стихло. Евлампий засобирался в путь. Он мог поклясться, как перед Богом, что минимум 95 процентов услышанной информации осталось у него в мозгу - на память Евлампий не жаловался никогда. Он встал, поднял кепку, отряхнул ее о штаны, но надеть не успел: кто-то сзади ударил его по голове чем-то твердым и тяжелым.
      Россыпи красно-синих звезд вспыхнули было перед глазами Евлампия, но тут же канули в темноту. Сознание покинуло его, а вместе с ним и 95 процентов только что полученной совершенно секретной информации...
      ГЛАВА 4
      СССР. Москва. Выставка достижений народного хозяйства. 23 октября. 11-15 по московскому времени.
      Выходной. В праздно прогуливающейся толпе веселых и нарядных людей выделяются две подтянутые, строго одетые фигуры. Это полковник Семинард и капитан Козлов. Занятые дружеской беседой, они ходят по кольцу вокруг фонтана "Дружбы Народов". Метрах в десяти позади них следует группа прикрытия из 7-8 человек в штатском с серьезными лицами.
      - Какая сегодня погода замечательная, - сладко зажмурился Козлов. Прямо и не вериться, что уже конец октября.
      - Да, погода нынче расчудесная, - согласился Семинард. - Именно поэтому я и предпочел духоте кабинета прогулку на свежем воздухе. Разве я не прав, Лешенька?
      - Правы, Георгий Андреич, еще как правы! - отозвался Козлов. - На свежем воздухе и думается лучше.
      - Это вы, Лешенька, верно подметили, - кивнул головой полковник. - В кабинете-то мне как-то совсем не думается.
      - Так проветривать надо чаще, - посоветовал Козлов.
      Они еще три раза обощли вокруг фонтана "Дружба Народов" и по аллее Героев направились в сторону выставочных павильонов. 7 или 8 человек из группы прикрытия двинулись за ними.
      Капитан Козлов еще спал, когда утром ему позвонил Семинард и предложил через час встретиться на ВДНХ. Сказал, чтоесть кое-что новое по интересующему их делу. В целях предосторожности они договорились называть друг друга по именам и вообще вести себя как можно более непринужденно. Козлов сначала даже хотел одеть на встречу модные солнцезащитные очки, но передумал и ограничился сочным зеленым галстуком в красную клетку.
      - Купите мороженое, - предложил Семинард, когда они проходили мимо ларька. - Я страсть как люблю мороженое, в нем витамин В.
      Козлов послушно потрусил к прилавку и, роясь в карманах, стал читать прейскурант: "Крем-бруле - 15, пломбир сливочный - 20, эскимо в шоколаде - 22 копейки". Он подумал немного и купил эскимо полковнику и крем-бруле себе. Солнце близилось к зениту.
      - Наша с вами история получила продолжение, - заговорил Семинард, откусывая ровными зубами шоколадную кромку эскимо, - Причем не совсем обычное.
      - Что вы сказали? - Козлов забыл взять для себя палочку и теперь маялся, не зная, что делать с бумажным стаканчиком.
      - Я сказал, что всплыли новые данные, - повторил Семинард. - Но об этом чуть позже, дайте сперва насладиться мороженым.
      Они прошли мимо пахнущего навозом павильона с крупным рогатым скотом и устремили свои шаги к космическому комплексу.
      Серьезные молодые люди позади хмуро жевали пирожки.
      - Очень вкусно, ну просто очень! - произнес полковник, облизывая палочку от эскимо. - А вы почему не едите, Леша?
      - Мне нечем, - признался капитан.
      - Тоже мне проблема! Держите-ка, - Семинард протянул облизанную палочку.
      - Вот спасибо! - обрадовался Козлов.
      - Не за что, - Семинард вытер пальцы платком, закурил "Стрелу", - Ну, вот теперь можно и к делу перейти. Евлампий вышел на связь.
      - Что вы говорите?! Так быстро?
      - Это-то и настораживает. Да и сама шифровка довольно странная. Вот, взгляните, - полковник незаметно для окружающих протянул Козлову листок. Тот, прикрыв рукой, прочитал:
      "Нахожусь в полиции. Имею интересующие вас сведения по делу Свиньи. Срочно вышлите 1000 долларов".
      - Ничего не понимаю, - пробормотал капитан, - Бред какой-то!
      - Я тоже в первый момент был озадачен, - улыбнулся Семинард, - Но потом навел справки по своим каналам, и вот что мне сообщили.
      Капитан с любопытством взглянул на собеседника. Уже давно его занимал вопрос, что это за личные каналы в Америке у полковника Семинарда. Козлов решил поинтересоваться при случае об этом у товарища генерала.
      - Так вот, - продолжил Семинард - Евлампия действительно арестовала полиция . Ему предъявлено обвинение в злостном хулиганстве и расизме.
      - Как это? - не понял Козлов.
      - Он линчевал двух безобидных на вид негров, - пояснил полковник, - А в Америке нвнче с этим строго. Евлампию грозит два года тюрьмы или штраф в 1000 долларов. Теперь все понятно?
      - Да, теперь все встает на свои места. Одно лишь странно: как Евлампий умудрился передать шифровку из тюрьмы?
      - О, вы его просто плохо знаете! Этот человек передаст все, что угодно хоть с того света. Редкий профессионал!
      - А если предположить, - задумался Козлов, - Что кто-то рукой Евлампия водит нас за нос?
      - Что-то я не понимаю, - остановился Семинард. 7 или 8 человек охраны замерло у него за спиной.
      - Я имел в виду, что противник пользуется ключом Евлампия и может кормить нас такой же добротной дезой, как и в прошлый раз.
      - Исключено, исключено, - замахал руками полковник. - Ключ известен одному лишь Евлампию, а он на сговор с врагом не пойдет никогда. Не такой это человек!
      - А отчего же тогда, - осторожно спросил Козлов, - вместо того, чтобы сразу выдать нам всю информацию, касавшуюся Свиньи, Евлампий ограничивается лишь упоминанием о ней?
      - Очевидно опасается, что иначе мы не заплатим за него 1000 долларов.
      - А мы заплатим эти деньги?
      - Не знаю. - пожал плечами Семенард.
      - Это порядка 670 рублей. - перевел по валютному курсу Козлов. Деньги немалые...
      - Но с другой стороны, - прикинул Семинард, - ждать два года до освобождения, чтобы только потом получить информацию...
      - Дезинформацию, - поправил его капитан. - Не забывайте, Георгий Андреич, - все, имеющее отношение к делу Свиньи, - "липа".
      - То есть, вы хотите сказать, - пусть сидит? - обрадовался полковник. - Я, честно говоря, тоже так считаю. Может, года через полтора попадет под амнистию по старости лет...
      - Нет, не совсем так, - Козлов поддел носком башмака камешек. - Я думаю, лучше будет выкупить Евлампия и первым же рейсом переправить его в Москву.
      - Но зачем?
      - Таким образом мы убьем сразу четырех зайцев: во-первых, получаем пусть даже липовые сведения о Свинье, что дает нам возможность корректировать наши действия, во-вторых снимаем с крючка ЦРУ такую лакомую наживку, как Евлампий, в-третьих спасаем от тюрьмы пожилого человека. Разве этого мало?
      - Да, но здесь только три. - возразил полковник.
      - Что - "три"?
      - Три зайца. Где четвертый?
      - Четвертый? - переспросил Козлов. - Под шкурой четвертого зайца кроется то, что мы при этом существенно обезопасим себя.
      - Но каким образом?
      - Знаете, - потер виски капитан. - Я не хотел вам говорить...
      - А вот это зря, - укорил его Семинард. - Старшим по званию нужно говорить все.
      - Я не хотел говорить, - повторил Козлов. - Но мне кажется, что Евлампий впал в старческий маразм.
      - Это серьезное обвинение, - нахмурился Семинард. - У вас есть доказательства?
      - У меня есть предположения. Ну, например, то, что он рылся по мусорным ящикам. Или эта драка... Зачем он избил несчастных негров?
      - Раньше он не был драчливым, - подтвердил полковник.
      - То-то и оно, - подхватил мысль Козлов.- Что-то произошло в его сознании. По-моему, он настолько вжился в роль американского бездомного, что стал им на самом деле. Питается по помойкам, живет на свалке и по инерции еще шлет нам донесения. Тем не менее, он стал опасен для дела и может навредить нам, сам того не ведая, просто по скудоумию.
      - Ах, вот оно что? - и вовсе помрачнел Семинард. - Как это все скверно, Алексей. Жаль, что генерал на курорте. Он бы подсказал, где выход.
      - По-моему выход должен быть прямо, - сказал капитан. - Где-то сразу за фонтаном.
      Они прошли в скорбном молчании по тенистым аллеям. Семинард полез на ходу за сигаретами, и тут лицо его радостно озарилось.
      - Вы нашли выход? - с надеждой спросил Козлов.
      - Нет, но я нашел человека, который, возможно, нам поможет. Видите того толстяка на газоне?
      Козлов посмотрел и увидел белобрысого увальня, который, неуклюже наклоняясь, собирал букет из опавших листьев.
      - Кто это? - поинтересовался капитан.
      - Полковник Скойбеда, - шепнул Семинард, - Комендант Кремля. Человек небывалой решимости. К нему со всей Москвы за советом ходят!
      - И даже по таким вопросам? - изумился Козлов.
      - По таким-то в первую очередь! - подтвердил полковник и, хитро улыбаясь, добавил. - Ща мы его шуганем!
      Он набрал воздуха и крикнул как можно строже:
      - Эй, товарищ, вам кто разрешил по газонам ходить?!
      - Хрен в пальто! - заорал в ответ толстяк. - Твое что за собачье дело?!
      Молодые люди с серьезными лицами мгновенно рассредоточились по газону, окружая обидчика.
      - Ну, крут! - засмеялся Семинард. - Такого на испуг не возьмешь. Ты что ж это, Валерий Михалыч, своих на узнаешь?
      Бардовая рожа Скойбеды расплылась в улыбке:
      - Георгий Андреич! Жорка, старый хер, ты, что-ли шутки тут шутишь? Благодари Бога, шо я нынче в хорошем настроении нахожусь, а то б без слов тебе по уху съездил!
      - Уж и пошутить нельзя. - продолжал смеяться Семинард.
      Группа прикрытия нехотя вернулась на исходную позицию.
      - Давненько мы с тобой не виделись, - пробасил Скойбеда. - Как жена , как дети?
      - Растут дети, - скромно похвастал Семинард.
      - А жена?
      - Жена не растет.
      - А чего ж так?
      - Старая стала. - вздохнул Семинард. - Скажи лучше, Валерий Михалыч, как твой гербарий?
      - Пополняется, - Скойбеда потряс над головой букетом.- А это что с тобой за молокосос? Внук?
      Козлова, которого к тридцати пяти годам все реже и реже называли уже молодым человеком, новое обращение слегка удивило.
      - Нет, это коллега мой, - вступился за него Семинард. - Надо сказать, очень толковый сотрудник.
      - Да ну их! - махнул рукой Скойбеда. - Какие теперь работники? Вот были люди в наше время, не то, что нынешнее семя... Богатыри!.. Вы-то здесь каким макаром? По делу или так?
      - И так, и по делу, - уклончиво ответил Семинард. - Слушай, Валерий Михалыч, разговор к тебе есть, выдели минут 15, если не жалко.
      - Да, о чем базар, Жора! - откликнулся Скойбеда. - Ты ж знаешь, я для друга кому угодно глаз выну!
      - Вот этого не надо, - попросил Семинард.
      Они пошли по аллее в другую сторону. Группа прикрытия почтительно расступилась, пропустив их, и, сохраняя дистанцию, двинулась вослед. Скойбеда и в самом деле оказался очень смекалистым, и все улавливал с полуслова. Говорил Семинард, Козлов лишь изредка кивал головой.
      - Ну, что скажешь, Валерий Михалыч? - спросил наконец Семинард.
      - Да что тут говорить! - Скойбеда разрубил ребром ладони воздух. Была б моя воля, я б цацкаться не стал: 20 мегатонн - жах! На Белый Дом - жах! На ЦРУ - жах! На Пентагон - жах! На ФБР - жах! И все дела! Никто б и пикнуть не успел.
      - Ну, это мы всегда успеем, - заверил друга Семинард.
      - А в вашем случае, - поскреб затылок Скойбеда, - надо этого Евлампия отзывать, это ты, Жора, верно решил. Отзывать и вить тут из него веревки, пока не сознается, гад, почто Родину -мать продал.
      - Значит, отзывать? - задумчиво переспросил Семинард.
      - Обязательно! - подтвердил Скойбеда и, посмотрев на часы, засуетился. - Ох, заговорился я тут с вами совсем, мне ж к двум часам надо поспеть на занятие кружка флористов. Ну, бывай, Жорка, души Америку! А коллега твой, толковый сотудник, за все время рта не раскрыл, только головой мотал, как китайский болванчик. Я б таких гнал взашей!
      Козлов густо покраснел.
      - Ладно, шучу! - уже на бегу оглянулся Скойбеда. - Физкульт-привет!
      - Счастливо! - помахал рукой Семинард. - Ну, как он тебе, Леша?
      - Понравился, - опустил глаза капитан. - Образованный такой, Пушкина цитировал...
      - А я тебе что говорил! - обрадовался Семинард.
      Они направились у выходу. В окрестностях монументов Рабочего и Колхозницы на них налетел загорелый человек с усами и в кепке.
      - Э, дорогой, слюшай, скажи, ти мэстный? - обратился он к полковнику.
      - Местный, - ответил Семинард, воротясь от противного запаха сивушных масел.
      - О, дорогой, как ты мэня спас! - возликовал человек. - Ти пэрвый мэстный за вэсь дэнь! Что Москва за город такой? Кого нэ спрошу - никто нэ мэстный, всэ приезжий... Ти тут, навэрноэ, знаэшь все?
      - Ну, допустим.
      - Э, дорогой, - человек обнял Семинарда за плечо. - Как мужчьина мужчьинэ га-авору: отдыхаю я, културно, да? Попить-покушат нашель, курит нашель, туалэт нашель, жэнщины - нэт! Э! Ти па-анимаэшь, что такой, когда жэнщины нэт? Что тут ходят вокруг в тюбэтэйках - ни рожа, ни кожа?! Нэ-эт! Мэнэ нужэн нормальний белий жэнщин, чтоб сиськи-письки, все биль! Любой дэнги дам!
      - Я тебя понял, - проговорил Семинард, - Видишь, сзади меня ребята в костюмах?
      - Ну!
      - Иди к ним, они тебе все устроят.
      - Э, дрюг, спа-асиба! Виручиль! Как в Грузии будэшь - заходи! Тбилиси где знаэшь?
      - Знаю.
      - Проспэкт Шэта Руставели знаэшь?
      - Ну.
      - За-аходи, как брата приму!
      - Ладно, зайду, - пообещал Семинард.
      Сзади раздалось несколько глухих ударов. Козлов хотел обернуться, но полковник остановил его:
      - Не надо, Лешенька. Это же мразь, паразит на теле общества. Мы тут с тобой работаем, а он, видите ли , культурно отдыхает. Пусть теперь отдохнет в другом месте. Да и ребята с утра в застое, надо же им кости поразмять.
      Козлов счел нужным промолчать.
      ГЛАВА 5
      Атлантика. 32000 футов над уровнем океана. Борт самолета "Боиг-707"
      компании "ПАН-АМЕРИКАН", салон первого класса. Ночь с 23 на 24 октября. 00-00 по Гринвичу.
      В салоне, среди прочих пассажиров, Сэм Стадлер. На нем черный приталенный смокинг и красная бабочка. Пассажиры спят, Стадлер прокручивает в памяти сцену проводов в Вашингтонском аэропорту.
      - Я уж решил, что вы передумали, - сказал мистер Дж. Уорбикс Стадлеру после того, как тот за пять минут до окончания посадки влетел на своем спортивном "Ягуаре" прямо на взлетную полосу.
      - И вы бы полетели вместо меня? - полюбопытствовал советолог, вылезая из машины.
      - Ну, зачем же, - улыбнулся Уорбикс. - Вон стоит ваш дублер. Он манерно указал пальцем на громилу в клетчатом пиджаке, переминающегося неподалеку.
      - Этот мордооворот тоже специалист в области пушнины? - спросил Стадлер.
      Уорбикс не ответил и принялся раскуривать сигару.
      - Эй, мистер, здесь запрещено курить! - закричал какой-то человек в промасленной спецовке.
      - Юноша, - откликнулся Уорбикс, - вы кто по профессии?
      - Старший техник, а что?
      - Можете сообщить вашему шефу, что у него в аэропорту с этой минуты вакансия на данную должность.
      Пока старший техник силился понять, что же ему сказали, Стадлер уловил сладкий запах духов "Пуазон", вперемежку с дымом кубинской сигары, шедшей от Уорбикса.
      "Стало быть, это Джо," - решил советолог.
      Тем временем из-за заднего шасси "Боинга" появился другой Уорбикс, одетый точно также, как первый и, приветливо помахивая сигарой, направился к ним.
      - А вот и Джо. - сказал первый Уорбикс.
      Стадлер растерялся.
      - Добрый вечер, Сэм! - вновь прибывший замдиректора сунул Стадлеру пятерню. - Как настроение?
      От запаха женского парфюма, ударившего в нос, советолога чуть не стошнило.
      - Отличное. - соврал он.
      - Вот и прекрасно! А у тебя, братишка?
      Он обнялся с Джеймсом, и они несколько секунд вальсировали по летному полю. Стадлер опять забыл, кто из них кто.
      Тут из двери самолета высунулся стюард одетый, как и Стадлер, в черный смокинг и красную бабочку:
      - Посадка закончена! Вы собираетесь лететь?
      - Вы тоже хотите лишиться работы? - оторвавшись от танца, бросил через плечо кто-то из Уорбиксов.
      Стюард исчез.
      - Ну что ж, вам пора, - провозгласил Уорбикс-1 и сиплым, но приятным баритоном запел:
      - Пора-а в путь-дорогу...
      - В дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем... - подхватил Уорбикс-2.
      - Над ми-илым порогом махну серебрянным тебе крылом! - хором закончили оба. - Ну, ни пуха вам, Сэм!
      - Идите к черту!!! - заорал Стадлер и в три прыжка одолел трап.
      За ним захлопнули дверь, взревели моторы. В иллюминатор Стадлер разглядел, как Уорбиксы, придерживая шляпы, махали ему платком.
      Самолет набрал обороты и оторвался от взлетной полосы. Еще долго мелькали огни Вашингтона, затем, чуть не сбив статую Свободы, аэробус взмыл над заливом и погрузился в ночь.
      Сэм Стадлер смотрел в иллюминатор и думал о том, что именно в эти мгновенья на его счет в Чикагском банке кладут денюжки, очаровательные зеленые денюжки с портретами Президентов Соединенных Штатов. А еще два раза по столько денюжек он получит после возвращения домой. И если эти денюжки сложить вместе, то получится больша-ая такая куча, и можно будет целыми днями смотреть на эту кучу и ни черта не делать.
      Стюарды разносили спиртное. Стадлер взял себе двойной мартини, закурил, но едкий запах французских духов, перешедший к нему с рукопожатием от Уорбиксов, испортил все удовольствие.
      Он порывисто встал и, брезгливо сморщившись, направился в туалет вымыть руки.
      - Эй, стюард! - кто-то схватил советолога за рукав.
      Тот удивленно обернулся. На него смотрел немолодой мужчина в коричневом пиджаке, лоснящемся на локтях. Мужчина привстал из кресла и горячо зашептал Стадлеру в самое ухо с заметным акцентом:
      - Передашь это, - он сунул Стадлеру записку, - командиру экипажа.
      - А что - "это"? - спросил советолог.
      - Не твое дело. Выполняй, что сказано. - мужчина почти жевал стадлеровское ухо. - И еще, если командир даст "добро", ты дашь мне об этом знать, пройдя мимо меня справа налево с салфеткой в левой руке и бутылкой коньяка в правой.
      "О-ля-ля! - голова Стадлера заработала в режиме компьютера.- Только террористов мне здесь и не хватало. Кажется, в мои планы не входит оказаться где-нибудь в Южной Африке!
      В памяти всплыла секретная директива по борьбе с воздушными пиратами: "п.1: пробраться через грузовой отсек внутрь самолета, п.2: проползти по-пластунски в пассажирский салон, п.3..." Нет, это не годиться. Что же делать?
      - Ты долго будешь так стоять? - прошипел мужчина.
      Решение созрело у Стадлера внезапно.
      - Слушаюсь, сэр! - он щелкнул каблуками, развернувшись, направился в сторону кабины. Не дойдя до нее, он заглянул в буфет, где двое стюардов курили и спорили о бабах.
      - Что-нибудь случилось? - уставились на Стадлера стюарды.
      - Коньячку захотелось, - объяснил тот.
      - Щас сделаем! - заулыбались стюарды. - Сколько налить?
      - Мне бы бутылочку.
      - Как, целую бутылку?!
      - А что нельзя?
      - Нет, можно, но...
      Стадлер выбрал бутылку попузатее.
      - Вон там, на полке фужеры, - показал стюард.
      - Да нет, спасибо, я так. Только возьму салфеточку, губы промакнуть, - Стадлер вышел.
      - А деньги? - послышалось вслед.
      Стадлер шел по проходу между кресел, сжимая бутылку правой рукой за горлышко. Человек в коричневом костюме напряженно следил за ним. Поравнявшись с террористом, советолог коротко, без замаха , ударил его бутылкой по голове. Брызнули стекла. Вскрикнула какая-то женщина рядом. Стадлер зажал ей салфеткой рот.
      - Спокойно, миссис, все в порядке.
      - Но я - мисс...
      - Тем более. Поберегите нервы для вашего будущего мужа.
      Стадлер приподнял террористу веки. Живой...
      В салон вбежали два перепуганных стюарда.
      - Что вы наделали, сэр, эта бутылка стоит больше ста долларов!
      - Запишите на мой счет, - посоветовал Стадлер. - И свяжите покрепче этого парня, пока он не очухался.
      - А что такое?
      Советолог молча сунул смятую записку одному из стюардов. Тот прочитал, шевеля пухлыми губами и испугался еще сильнее.
      - Что, в первый раз в такой переделке? - посочувствовал Стадлер.
      - Да, - признался стюард. - Самолет наш угоняли уже два раза, так что на террористов я насмотрелся, но чтоб такое...
      - Что?! - Стадлер вырвал у него записку. В ней корявым почерком с грамматическими ошибками было написано: "На борту самолета русский разведчик. Могу оказать помощь в его задержании."
      Стадлер едва не потерял сознание. Перед глазами стоял широкий заголовок на первой полосе "Таймс": "Ведущий советолог американской разведки помогает скрыться агенту КГБ". Все летело к чертям. Стюарды стояли в стороне и о чем-то перешептывались.
      - Я пойду доложу шефу, - сказал наконец один из них.
      - Нет, только не ему! - закричал Стадлер.
      - Но я должен обо всем рассказать командиру экипажа, - упрямо заявил стюард.
      - Ах, командиру... - мысли кружились в голове советолога, прилипая одна к другой.
      Стюард ушел. Стаддлер лихорадочно соображал, что ему делать.
      - Мистер, мистер! - женщина, которой он зажимал салфеткой рот, уже целую минуту трясла его за рукав.
      - Что? - Стадлер с усилием перевел на нее взгляд.
      - А вы сами женаты? - застенчиво спросила женщина.
      - Что вы сказали? - не понял Стадлер.
      - О, вы такой мужественный, а я такая трусиха. Думаю, из нас получилась бы иидеальная пара. Вы знаете, что я больше всего ценю в мужчинах? - и, не дождавшись ответа, затараторила дальше. - Глаза и пенис. Мне кажеться, что у мужчины с такими глазами, как у вас, не может быть маленький пенис.
      - Я стерилизован! - ответил Стадлер.
      К нему приближался командир экипажа - крупный мужчина с усами Сальвадора Дали. В руке он держал пистолет.
      - Что тут у вас произошло? - обратиля он к Стадлеру. __ Мне рассказали, но я ни черта не понял. Что это за русский разведчик на борту?
      Стадлер смотрел на него мутными глазами и молчал.
      - Я, кажется , к вам обращаюсь! - рассердился командир. - Я спрашиваю вас, где русский разведчик?
      - Вот он! - неожиданно для себя проговорил Стадлер, указывая на поверженного мужчину в коричневом пиджаке.
      - Этот дохляк? - не поверил командир. - А кто тогда написал эту дурацкую записку?
      - Я написал. - Стадлер решил врать до конца. В голове у него уже зарождался блестящий план. - Мы можем поговорить без свидетелей?
      - Да, конечно, - ответил командир. - Пройдемте в грузовой отсек.
      - Но прежде прикажите обыскать и связатиь этого парня.
      По пути Стадлер обдумал все детали предсоящего разговора, уже полностью овладев собой. Он сразу же решил взять инициативу на себя.
      - Представтесь, пожалуйста, - попросил он.
      Командир, смущенный официальным тоном, пробормотал:
      - Мартин Квикли, пилот первого класса.
      - Видите ли, мистер Уикли... - начал советолог.
      - Квикли, - поправил командир.
      - Да-да, мистер Квикли, я представляю ФБР, моя фамилия Козберг.
      - Я вас слушаю, мистер Козберг.
      - Тот тип, которого я огрел бутылкой по башке, - стал рассказывать Стадлер, - матерый агент КГБ.
      - Что вы говорите! - всплеснул руками командир.
      - Долгое время мы вели за ним наблюдение, но никак не могли взять за задницу.
      - Как это? - удивился Квикли.
      - У нас не было на него доказательств.
      - Доказательств чего?
      - Его прямой вины. - Стаддлер не знал, что есть такие тупые командиры экипажей.
      - Так-так , - Квикли принялся накручивать ус на дуло пистолета. Продолжайте, чертовски интересно. Это напоминает мне сериал про Джеймса Бонда.
      - Да спрячте ради Бога ваш дурацкий револьвер! - разозлился Стадлер. - Он меня раздражает.
      Квикли сунул пистолет в кобуру:
      - Ну и что же дальше?
      - А дальше мы решили...
      - Кто это - вы?
      - Федеральное бюро расследований! Мы решили обезвредить его прямо в самолете по пути в Москву, поскольку он вез особо секретные данные касательно программы СОИ.
      - Что это за СОИ за такие?
      - Вы что, не читаете газет?
      - Ну почему же, комиксы, например, я очень люблю.
      - Понятно...
      Появился стюард.
      - Вот все, что нашли. - он выложил перед Стадлером вещи: паспорт, бумажник, зажигалка, четыре носовых платка.
      - А где же секретные данные? - удивился Квикли.
      - Они у него здесь, - советолог поостучал себя по лбу. - У классного разведчика все сведения в голове.
      - А может они у него в платках? - предположил командир. - Зачем ему столько носовых платков?
      - Это проверят эксперты. - Стадлер взял в руки паспорт. - "Карл-Хайнц Холтофф, немец , страховоой агент".
      - А вы говорили, что он русский разведчик, - разочарованно протянул Квикли.
      Его настоящая фамилия - Хохлов, - на ходу придумал Стадлер. - Документы фальшивые, это видно невооруженным глазом.
      - Невооруженным чем?
      Советолог не ответил. Он еще раз глянул на паспорт и сказал:
      - Да, это он. Сомнений быть не может.
      - А что, раньше, когда били его бутылкоой по голове, вы сомневались? - поинтересовался стюард.
      Стадлер бросил на него такой взгляд, что тот счел за лучшее удалиться.
      - А эта записка, - снова спросил Квикли, - кому вы ее писали?
      - Вам. - ответил советоолог. - Кстати, дайте ее сюда. Я писал вам, но потом решил обойтись собственными силами.
      Квикли уважительно пощупал бицепс на руке у Стадлера.
      - Пойду свяжусь с землей. - заявил он.
      - Постойте, - остановил его Стадлер. - Я еще не все сказал.
      - Что, еще один шпион на борту? - испугался командир.
      - Нет, речь сейчас пойдет о другом.
      - О чем же?
      - Понимаете ли, мистер Квикли, - проговорил Стадлер, обдумывая, как объяснить этому усатому кретину ситуацию. - Мы ведь с вами летим в Москву.
      - Из Вашингтона. - добавил Квикли.
      - Мы летим в Москву, то есть в столицу того государства, которое заслало к нам этого Хохлова. Вы понимаете всю щекотливость положения?
      - Нет, - признался Квикли. - Сразу по прибытию мы сдадим его властям...
      - Да каким властям! - воскликнул Стадлер. - Власти там советские! Они только рады будут, когда мы сдадим им Хохлова со всей интересующей их информацией.
      - С какой информацией?
      - По программе СОИ.
      - Ах, да, вы мне еще не рассказали, что это за программа.
      - Сожалею, но у меня для этого нет времени. Прочитаете как-нибудь сами в газете.
      - В какой газете?
      - В любой. - Стадлер устало вздохнул. - Мы с вами остановились на том, что Хохлова ни в коем случае нельзя сдавать советским властям.
      - Что же делать? - закручинился Квикли.
      - А вот что, - советолог облизал пересохшие губы. - Мы с вами устроим маленькую инсценировку.
      - Да, как на Бродвее! - оживился Квикли, - Я с детства мечтал быть артистом. Какова же будет моя роль?
      - О, самая простая...
      - Нет, я хочу большую роль, с монологами и душевными драмами. Мне бы подошло амплуа героя-любовника... Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
      - Прекратите! - повысил голос Стадлер. - Мы говорим о серьезных вещах.
      - Простите, - потупился Квикли. - Что я буду должен делать?
      - Сущие пустяки. Вы должны будете сообщить на землю о том, что предпринята вооруженная попытка угона самолете.
      Командир в панике схватился за кобуру.
      - Успокойтесь, - потребовал советолог. - Это же всего лишь инсценировка.
      - Ах, да. А кто же будет играть роль террориста?
      - Это мы предоставим товарищу Хохлову.
      - Но ведь он уже играет роль агента КГБ. Пускай террористом будет один из стюардов.
      - О, Господи! - Стадлер отер лоб одним из платков Холтофа. - Слушайте меня внимательно и извольте не открывать рта, пока я не кончу!
      - Вы собираетесь кончать?
      Стадлер ощутил сильнейшее желание врезать Квикли по морде, но сдержался.
      - Вы можете помолчать пять минут?
      - О, да, конечно!
      - Хорошо, - советолог выпустил пар. - Значит так: вы связываетесь с землей, сообщаете, что была предпринята попытка вооруженного угона самолета, ну, скажем, в Анголу.
      - Нет, лучше - в Мозамбик. Там такая природа...
      - Молчать!!! - заорал Стадлер. Квикли прикусил губу.
      - Далее: вы говорите, что обезвредили террориста собственными силами. Я же от имени этого Холтофа пишу записку с требованием немедленно изменить курс и передаю ее вам, она будет служить вещественным доказательством.
      - Можно вопрос? - попросил Квикли.
      - Валяйте.
      - Как же я сообщу, что была попытка вооруженного угона самолета, если у этого Холтофа не нашли никакого оружия?
      - У него найдут вот этот пистолет. - Стадлер показал на кобуру Квикли.
      - Но этоже мое оружие! - чуть не заплакал командир.
      - Ваше, ваше, - успокоил его Стадлер. - Вы просто скажете, что его у вас украли.
      - Меня за это не накажут?
      - Нет, я позабочусь о вас.
      - Ну, ладно, - согласился Квикли. - И все же я не очень понимаю, зачем все это...
      - Я сейчас поясню. В Москве Холтофа оставлять нельзя, так?
      - Наверное, - пожал плечами командир.
      - А если мы объявим, что он воздушный пират...
      - Кто?!
      - Террорист. То тогда по закону, раз он совершил преступление в американском самолете, то есть на территории США, его отправят обратно в Америку для того, чтобы судить. За этим я поручаю проследить вам.
      - Как? Вы разве не полетите с нами обратно?
      - Нет, к сожалению, мне еще придется уладить кое-какие дела в Москве. Но буду рад еще раз встретиться с вами.
      - Правда? - глаза Квикли загорелись. - Можете записать мой домашний телефон. Я живу в самом центре Вашингтона...
      - Я думаю, не стоит, - поморщился Стадлер. - Если что, я найду вас в талефонной книге.
      В дверь просунулась голова стюарда:
      - Он начинает приходить в себя...
      - Кто? - спросил Квикли.
      - Хрен в пальто! - пробормотал Стадлер и поспешил в салон.
      - Да! - на пороге он обернулся. - И скажите экипажу, чтобы держали язык за зубами.
      - Да они скорее умрут... - начал божиться командир, но Стадлер дальше слушать не стал.
      Два стюарда стояли у кресла связанного Холтофа, готовые броситься на него в любую секунду. Сам связанный, дергая головой, смотрел вперед безумными глазами и мычал. Стадлер склонился над ним:
      - Не желаете еще коньячку, Холтоф?
      Тот перевел взгляд на Стадлера, лицо его исказилось от ужаса, и он снова потерял сознание.
      А советолог несколько раз задумчиво прошелся из конца в конец салона, пытаясь угадать, в ком именно из пассажиров Холтоф углядел русского разведчика, но так ничего и не решив, вернулся на свое место. Переживания сегодняшнего дня дали о себе знать - Стадлер быстро забылся глубоким сном.
      А в грузовом отсеке самолета, в контейнере с гуманитарной помощью, тяхело дыша, лежал бледный, мокрый от пота Евлампий. Бедняга очень плохо переносил самолет.
      ГЛАВА 6
      Москва. Лубянка. Комитет государственной безопастности. Кабинет поолковника Семинарда. 25 октября. 17-30 по московскому времени.
      В кабинете, кроме его хозяина, резидент Евлампий (он же полковник КГБ Бабель) и машинистка - стареющая блондинка с очками на крупном носу.
      - Адольф Петроович, - доброжелательно улыбаясь, проговорил Семинард. - Я вам в пятый раз объясняю, что никакого Хохлова у нас в аппарате нет. Ровно как и никакого Карла-Хайнца Холтофа. Посудите сами: какой нам резон забрасывать человека в Америку под немецкой фамилией?
      Полковник Бабель опустил голову.
      - Но я же собственными ушами слышал. - сказал он.
      - Дорогой Адольф Петрович, - еще шире улыбнулся Семинард. - В том состоянии, что мы извлекли вас в аэропорту из контейнера, вам могло послышаться все, что угодно.
      - Ну а этот Козберг? - с надеждой в голосе спросил Баель. - Что вы про него узнали?
      - Ничего, - развел руками Семинард. - Ровным счетом ничего. Мы проверяли на таможенном контроле: ни Козберги, ни Озберги, ни даже Озборны досмотр там не проходили.
      - Но ведь Мартин Квикли действительно командир экипажа того самолета? - задал вопрос Бабель.
      - Да, это так. - согласился Семинард.
      - Вот видите! - обрадовался Бабель. - Как я мог об этом узнать, не слыша их разговора в грузовом отсеке?
      - Не знаю. - признался Семинард.
      - Послушайте, - сказала вдруг машинистка. - Я в прошлом году летала к сестре в Тамбов, так на самолете бортпроводница представила нам весь экипаж.
      - Зачем? - не понял Семинард.
      - Понятия не имею. - пожала плечами женщина. - Может, для того, чтобы знать, на кого в суд подавать, ежели чего случиться.
      - Вы слышали? - обратился к Бабелю Семинард. - Все очень просто объясняется: фамилию командира вы и в самом деле услышали, а все остальное вам... ну, скажем так, приснилось.
      Бабель закрыл руками лицо.
      - Ну, будет, будет, Адольф Петрович. - стал успокаивать его Семинардд. - Давайте забудем об этом, поговорим лучше о деле Свиньи, информацией о котором вы распологаете.
      Машинистка вставила в машинку новый листок. Бабель продолжал сидеть , закрыв лицо, и не двигаясь.
      - Адольф Петроович! - позвал Семинард. - Ау! Вы не уснули?
      Тот с усилием оторвал от лица руки и полными отчаяния глазами посмоотрел на склонившегося над ним полковника.
      - Я не помню. - сказал он.
      - То есть как? - открыл рот Семинард.
      - Что-то с памятью моей стало. - пожаловался Бабель. - Тут помню, он указал на левую часть черепа, - а тут - нет. Пока резиновой дубинкой по голове не получил, - все знал. А теперь, хоть убейте, - какая-то черная дыра...
      - Ну хорошо, - Семинард сел, закурил "Стрелу". Машинистка закашлялась.
      - То есть хорошего-то как раз мало. Мы заплатили деньги за вас, за ваше освобождение... Так что извольте уж вспомнить. Давайте начнем по порядку. Вас забрали в полицию, так? За что?
      - За тех двух негроа.
      - А эти негры , что вы с ними не поделили?
      - Они хотели воспользоваться моей задницей...
      - Фу-у-у! - скривился Семинард. Машинистка покраснела.
      - Это писать? - спросила она.
      - Да нет, конечно! Адольф Петрович, что вы такое городите?
      - Они хотели моей задницы, - упрямо повторил Бабель. - А потом выпустили бы мне кишки. Что я мог сделать?
      - Обратиться в полицию, - посоветовал Семинард.
      - Не было там полиции, а у меня не было времени - я секретный разговор подслушивал.
      - Что за пазговор? - насторожился Семинард. - Вы ничего не сказали о нем.
      - Разговор из громкоговорителя на улице.
      - Ничего себе - секретный! - Семинард раздавил окурок в пепельнице. А вы уверены, Адольф Петрович, что не подслушали радиопостановку?
      - Да нет же! Речь там шла о Фрайере!
      - Да мало ли в Америке фраеров? По мне, так все они там фраера!
      Бабель тоскливо посмотрел в окно.
      - Ну почему, почему вы мне не верите?
      - Отчего же не верю? - возразил Семинард. - Верю охотно. Просто вы не сказали еще ничего определенного7 Давайте успокоимся и попробуем что-нибудь вспомнить.
      Евлампий попробовал. На лбу у него вздулись вены, взор затуманился. Мысленно он вновь переместился в Америку.
      - Христос воскрес! - родил он минут через пять.
      - Как? - не понял Семинард.
      Машинистка застучала по клавишам.
      - Христос воскрес, - повторил Бабель. - А вы должны ответить мне : "Воистину воскрес".
      - Что за Христос?
      - Надо полагать - Иисус.
      - Это Бог, что-ли? - сморщился Семинард. - Ну мы же с вами атеисты, Адольф Петрович, с чего это вам такое пришло в голову?
      Бабель пожал плечами.
      - Не знаю, вспомнилось почему-то...
      Ну, Бог с ним, с Христом, - вздохнул Семинард. - Может, вы фамилии какие-нибудь запомнили?
      - Какие фамилии?
      - Ну, любые. Марк Твен там, Том Сойер. Джек-потрошитеь. - Семинард перечислил все известные ему английские имена.
      Бабель стал вспоминать, закрыв глаза. Семинард с сочувствием смотрел на него и думал о том, что только зря тратит время - свое и машинистки.
      - "Розенблюм и Розенблат ЛТД", - сказал Бабель наконец.
      - Что это? - уронил челюсть Семинард.
      - Пушная корпорация, - ответил Бабель. - Рекомендую.
      - Да-а-а, - протянул Семинард. - Адольф Петрович, голубчик, ну на что мне эта корпорация?
      - Купите шубу жене, - предложил Бабель. - Или любовнице.
      Семинард и машинистка тревожно переглянулись.
      - Ну, вот что, - сказал полковник. - Вы устали, Адольф Петрович, вам нужно хорошо отдохнуть. Поезжайте-ка домой, ложитесь спать, и гланое ни о чем не думайте. А завтра оформим вам путевочку в санаторий на море, там сейчас бархатный сезон. Вернетесь, как огурчик, тогда и побеседуем. Всего доброго!
      Он встал, давая понять, что разговор окончен. Бабель тоже поднялся и, свесив голову на грудь, поплелся к выходу.
      - Гляди веселей! - ободрил его Семинард. - Мы еще с вами повоюем!
      У двери Бабель остановился:
      - Мне нужно поговорить с генералом.
      - Зачем? - удивился Семинард.
      - Я хочу ему все рассказать.
      - Вот дался вам этот разговор! - начал злиться Семинард. - Генерал отдыхает в отпуску, чего желает и вам. Поезжайте домой, бывайте больше не свежем воздухе, ешьте фрукты, и главное - не загружайте ничем голову.
      - А где я живу ? - угрюмо спросил Бабель.
      - Мы вам чудесную комнатку подыскали в малонаселенной квартире, совмещенный санузел, все удобства. Самый центр Москвы - Арбат. Ключи получите у дежурного.
      Бабель вышел.
      - Спятил старик, - сказал Семинард машинистке. - Какникак восемьдесят лет.
      Та вопросительно посмотрела на него.
      - А с этим что делать, Георгий Андреевич? - она указала на протокол.
      - В корзину , ясное дело! - ответил полковник. - Над нами же все Управление смеяться будет.
      Всю дорогу с Лубянки до дому полковника Бабеля душили слезы отчаяния. Ему не верят! Впервые за долгие годы безупречной работы ему не верят. Считают, что он сумасшедший. Попав в свою квартиру Бабель, не разуваясь, лег на диван и тихо умер.
      ГЛАВА 7
      Москва. Гостиница "Европейская". Третий этаж, номер 315 "люкс" с бассейном и пальмой. 26 октября. 11-40 утра. В номере за чашечкой кофе Сэм Стадлер.
      Прилетев в Москву, Стадлер первым делом снял в сберкассе со своего счета 10.000 долларов, заказал лучший номер в самой дорогой гостинице, посетил бар, после чего проспал почти сутки. Затем поплавал в бассейне, полежал под пальмой, телефонный звонок застал его за ленчем.
      Стадлер снял трубку.
      - Христос воскрес, - сообщил приятный мужской голос.
      - Воистину воскрес, - ответил Стадлерр, прикрыв трубку рукой.
      На том конце провода радостно засмеялись.
      - С приездом, Филипп, так, кажется, теперь тебя завут? Это Хэрис!
      - Привет, Джим! - обрадовася Стадлер. - Давно не слышал твоего голоса. Как дела?
      - Неплохо, - сказал Хэрис. - Ты-то как устроился?
      - О, у меня прекрасный номер, не хуже, чем в "Хилтоне", не думал, что у русских такие есть.
      - За деньги, мой друг, все возможно.
      - Это точно! - ухмыльнулся Стадлер.
      Вошла горничная в белоснежном фартуке.
      - Что-нибудь желаете, мистер Розенблюм?
      - Да, конечно, - Стадлер с ходу ущипнул ее за задницу.
      Горничная, визгливо закричав, убежала.
      - Что ты там вопишь? - поинтересовался Хэрис.
      - Да так, бросил пробный шар, - туманно пояснил советолог.
      - Ладно, - голос консула стал серъезным. - В 12-30 спускайся вниз, я подъеду.
      - О кэй! - Стадлер повесил трубку.
      В 13-25 он вышел из дверей гостиницы.
      Ровно в 13-30 из-зи угла бесшумно выплыл отливающий серебром "Мерседес 300Е".
      "Мерс" затормозил перед Стадлеров, плавно опустилось стекло.
      - Мистер Филипп Розенблюм, я не ошибся? - услышал он незнакомый голос.
      - Нет, - ответил Стадлер.
      - Что - "нет"? - высунулось симпатичное загорелое лицо в солнцезащитных очках. - Нет, не Розенблюм? Или - нет, не ошибся?
      - Нет, не ошиблись, - немного поколебавшись, подтвердил Стадлер. - Вы от Хэриса?
      - Не угадали, - загорелое лицо улыбнулось. - Я сам по себе, моя фамилия Стерлингов.
      - Я вас не знаю, - Стадлер пошел прочь.
      "Мерседес" медленно поплыл за ним.
      - Мистер Разенблюм, - продолжал улыбаться Стерлингов, - Вы же свою Марту сперва не знали, а теперь у вас от нее двое детей...
      Стадлер испугался. Мартой звали его жену, но об этом почти никто не знал. После свадьбы Стадлер настоял, чтобы она взяла себе имя Сара.
      - Мистер Розенблюм, - Стерлингов приподнял очки на лоб. - Уделите минут пятнадцать простому советскому труженнику.
      Вдруг послышался лязг и скрежет, как будто по булыжной мостовой шел гусенечный трактор. Стадлер обернулся и увидел старенький горбатый "Фольксваген". Сидевший за рулем Джим Хэрис приветливо махал ему рукой.
      - Прошу извинить, - бросил советолог Стерлингову, - но у меня важная деловая встреча.
      - Не смею вам мешать, - расплылся тот в улыбке. - Дела прежде всего. До скорого свидания, мистер Розенблюм.
      Стерлингов надавил на газ. Машина рванула с места. Некоторое время Стадлер смотрел ей вслед, на душе у него было неспокойно.
      Притарахтел Хэрис на своем "жучке".
      - Ты, я вижу, уже успел завести себе товарища, - прокричал он, заглушая треск мотора.
      Стадлер с трудом втиснулся в машину и процедил сквозь зубы:
      - Калифорнийский койот ему товарищ! Знать его не знаю.
      - А он?
      - А он меня - да. - Стадлер помрачнел. - Более того, он знает девичье имя моей жены.
      - Интересно, интересно, - консул включил передачу. - А что он из себя представляет?
      - Понятия не имею. Какая-то странная фамилия... забыл. Что-то связано с деньгами.
      - Рублев? - предположил Хэрис.
      Стадлер покачал головой.
      - Маркин? Фунтиков?
      - Стерлингов! - вспомнил советолог.
      - Первый раз слышу, - признался консул. - Он что-нибудь еще о себе сказал?
      - Нет. Черт его знает, кто он такой. На лбу не написано. На вид - лет тридцать, улыбается все время, как идиот... Но машина у него классная.
      Хэрис сделал вид, что не расслышал. Он достал из бардачка литровую охотничью фляжку и предложил:
      - А не желаешь ли коньячку, старина?
      - О нет, благодарю, - поморщился Стадлер. У него еще после вчерашнего не прошла голова.
      - А вот я не откажусь. - Хэрис сделал солидный глоток. Люблю коньячок!
      Они выехали на набережную Москвы-реки. "Фольксваген" трясло, как на испытательном стенде.
      - Что у тебя за драндулет? - пинтересовался Стадлер. - Неужели новый не купить?
      - Платят мало, - пожаловался Хэрис и хлебнул еще.
      "Ясно, на что у тебя денежки уходят, - подумал Стадлер. - Алкоголизм - профессиональная болезнь всей резидентуры в Союзе."
      - Кури! - Хэрис протянул советологу "Беломор".
      Тот взял ради интереса папиросу, повертел ее в руках.
      - С какого конца прикуривать? - спросил он.
      - С любого, - ответил Хэрис.
      Стадлер попробовал прикурить со стороны мундштука.
      - Да я пошутил, чудак! - засмеялся консул. - Вот смотри.
      Он смял беломорину гармошкой и сунул в рот:
      - Тут в России всему научишься...
      Советолог последовал его примеру. Хэрис чиркнул спичкой о лобовое стекло:
      - Прикуривай!
      Стадлер затянулся и позеленел. Горло тотчас забило табаком.
      - Как ты это куришь?! - отплевываясь простонал он. - Я будто ежа проглотил!
      - А мне нравиться, - пожал плечами Хэрис. - Хорошо пробирает, особенно с похмелья.
      И он приложился к Фляжке.
      Стадлер отвернулся к окну. Монотонный пейзаж набережной наводил на него тоску. "Фольксваген" затормозил у бордюра, Хэрис заглушил мотор. За рекой виднелись контуры башен Кремля.
      - Вот и приехали, - весело сказал консул. - Это, Сэм, о экскьюз ми ,Филипп, твое, так сказать, рабочее место.
      Стадлер кивнул.
      - Красная площадь - сердце Москвы, - процитировал Хэрис путеводитель и хлебнул из фляжки.
      - Не много ли пьешь? - поинтересовался советолог.
      - Не, нормально, - Хэрис хлебнул еще.
      Они помолчали. Хэрис закурил "Беломор", Стадлер - "Мальборо" с ментолом. Какая-то птичка уселась на капот и нагадила там. Консул надавил на клаксон. Птичка улетела.
      - Хорошо сидим! - прокоментировал Хэрис и сделал еще полглотка.
      -Слушай, Джим, - сказал вдруг Стадлер. - Мне нужен пистолет.
      Консул повернул к нему красное от коньяка лицо:
      - Зачем?
      - Не нравится мне этот Фунтов-Стерлингов. С пистолетом будет как-то спокойнее. Сможешь достать?
      Хэрис наморщил лоб.
      - С этим здесь тяжело, - проговорил он. Очень тяжело. Практически невозможно.
      "Цену набивает", - решил советолог.
      - Что же ты из Штатов не прихватил? - задал вопрос Хэрис.
      - Ну вос еще! - передернул плечами Стадлер. - Я сюда не на экскурсию приехал. Если бы мнея на таможне застукали, - всему делу труба! А потом... - он помедлил, - Влип я тут в одну скверную историю...
      - Я знаю, - отозвался Хэрис.
      - Да? - Стадлер изумленно уставился на него. - Откуда?
      - На самолете был наш человек, - охотно пояснил Хэрис, - Один из стюардов, он страховал тебя на всякий непредвиденный случай. И, как оказалось, не зря.
      - Да уж, не зря, - усмехннулся советолог. - Все пришлось расхлеббывать самому.
      - Ну, не скажи, - Хэрис хлебнул из фляжки. - Ни одного слова не попало в печать. Наш стюард позаботился об этом.
      - Тоже хлеб, - согласился Стадлер. - А этот Холтоф, он кто?
      - Тот, которого ты уделал? Он немец, документы настоящие. В прошлом служил в Гитлеюгенде, попал в плен. Очевидно, в одном из русских лагерей и познакомился с тем самым кэгэбэшником, которого потом узнал в самолете.
      - И что ему теперь будет?
      - А... - консул небрежно махнул рукой. - Пожизненное заключение за попытку вооруженного угона.
      - Вот как? - удивился Стадлер. - Но ведь он может подать протест.
      - Пусть только попробует. Мы намекнули ему, что в этом случае он будет отбывать наказание в России. Думаю, после здешних лагерей тюрьма в Америке покажется ему манной небесной. Опыт у него есть...
      - Возможно, - задумчиво произнес советолог. - Ну, а как насчет пистолета?
      - Насчет пистолета? - консул приложился к фляжке. - Я, конечно, попробую, но должен сразу предупредить, что это дорого будет стоить.
      - Пусть это тебя не волнует, - заверил Стадлер.
      - Я и не волнуюсь, - Хэрис выпил еще. - Ладно, поехали обратно.
      Он нажал на стартер, повернул ключ в замке зажигания. Мотор стал чихать, но не завелся.
      - Вот зараза! - выругался консул.
      После пятой попытки, хлебнув из фляжки, он заключил:
      - Ничего не поделаешь, старина, придется ручку крутить. Не откажи в любезности...
      Стадлер, чертыхаясь, вылез из машины. Пока он крутил ручку, Хэрис еще дважды прикладывался к коньяку. Советолог стал всерьез опасаться за свою жизнь. Наконец мотор затарахтел, "фольксваген" затрясло, и Стадлера через ручку вместе с ним.
      - Сэньк ю! - крикнул консул, распахивая дверь. - Садись, поехали.
      - Спасибо, я пешком, - мрачно произнес Стадлер. - Люблю прогулки на свежем воздухе.
      - Ну, как хочешь, - состроил обиженную рожу Хэрис. - А насчет оружия я тебе позвоню.
      - Добро! - ответил советолог. - Привет Уорбиксам.
      И, не оглядываясь, пошел по набережной.
      Вернувшись в "Европейскую", Стадлер застал у себя в номере горничную, прибиравшую постель. Не снимая плаща, советолог подошел к ней и два раза ущипнул за задницу. Горничная закричала, но не так визгливо, как в прошлый раз, гораздо тише, и, главное, никуда на собиралась бежать.
      "Это уже хорошо", - отметил про себя Стадлер и пошел в ресторан обедать.
      Из ресторана его позвали к телефону.
      - Это я, - сказал Хэрис, он был изрядно пьян. - Я выполнил твою просьбу, ну насчет пиф-паф. - И он глухо рассмеялся в трубку.
      - Я понял! - оборвал его Стадлер. - Где я могу это получить?
      Возникла пауза, было слышно, как консул прикладывается к фляжке.
      - Значит так, - выговорил он наконец. - Купи пять красных гвоздик и завтра в пять пополудни спустися внииз станции метро "Маяковская". Стой у первого вагоно в стороу "Динамо". К тебе подойдут.
      - А ты ничего не перепутал?
      - С чего это я должен перепутать? - в трубке снова збулькало.
      - Я просто так спросил, - Стадлер дал отбой.
      "Значит в пять!"
      ГЛАВА 8
      Москва. Лубянка. Кабинет полковника Семинарда. 27 октября. В Москве
      15-00. В Петропавловловске-Камчатске - полночь.За окном моросит дождь.
      Полковник Семенард и генирал-майор Скойбеда сидят за столом под настольной
      лампой с зеленым абажюром.
      - Рад, рад, как рад, поздравляю! - тряс руку Скойбеды полковник. Генералом стал. Помнишь, в Суворовском мечтали? Надо обмыть!
      И он, открыв ящик стола, вынул две хрустальные рюмки и бутылку грузинского коньяка. Рад он все-таки был не так, как говорил, а скорее даже взгруснулось полковнику, и вспомнилось отнюдь не Суворовское училище, а тот дождливый, как и сегодня день, когда вытаскивал он - майор - старшего лейтенанта Скойбеду с гауптвахты. Да потом еще морозную зиму 75-го, когда этого самого вшивого Скойбеду перетянул он из Мухаперска в Москву.
      "Ах, хохловская рожа, мурло, я пять лет под это место капал, отдохнуть хотел перед пенсией, а тут ты, говнюк!" - кровь отливала от щек и носа полковника.
      Скойбеда же сиял и все косился на погоны и, пожимая плечами, пробовал на прочность новый китель.
      - Ты шо, из таких пьешь? Ха-а-а-а! - он открыл свой портфель из красного кожезаменителя, вынул два граненых стакана, бутыль мутной жидкости и четыре бутерброда.
      - Я их сам навострился делать, - показал Скойбеда на бутерброд. - Батон пополам - р-раз, сало четыре куска наметал, ковбаски сверху. А вот здесь, - он показал на середину, - икрой мажу. На бутерброд - два батона, понял?
      Скойбеда налил по стакану:
      - Горилка, спотыкач!
      - Я столько не могу, - отодвинул стакан полковник. - Сердце.
      - Так сало рубай, чудак, - лучшее средство для подпитки сердечной мышци. Давай, хлопнем, обмоем звезду!
      И Скойбеда заглотил стакан, Семинард - где-то треть, и эта треть встала у него по стойке смирно в середине пищевода.
      - Разрешите, товарищ полковник? - это вошел, почти вбежал в кабинет капитан Козлов. Был он в форме, особенно как-то отутюженной и выбрит гладко: 3 глубоких пореза на щеках, фуражка набекрень и 2 галстука на вороте. Вообще был Козлов чрезвычайно взволнован. Это удивило Семинарда и горилка сползла вниз с ускорением. Никогда еще капитан не выглядел так странно: в глазах - блеск, сапоги в грязи.
      - "Сапожник" провалился? Так, Козлов? Так? - высказал догадку Семинард. - Что молчите, капитан?
      Он кажется нашел, на ком сорвать злость, но тут вмешался Скойбеда:
      - Товарищ капитан, вы шо, генерала не видите? Кругом и войти, как положено!
      Козлов развернулся.
      - Отставить! - заорал Скойбеда. - Рапорт сюда!
      Козлов развернулся опять:
      - Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться? Капитан Козлов!
      - Разрешаю.
      - Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться к товарищу полковнику?
      - Отставить, товарищ Козлов, - оборвал его Скойбеда. - Шо это за одежда на вас? Где я вижу здесь стрелки на брюках, а? На пять суток захотели?! - занялся генерал любимым делом. - Фуражечку-то поправьте, а галстук не жмет? Не жмет галстук, ни один, ни другой, я спрашиваю?! Поправить обмундирование, даю пять секунд, время пошло.
      - Есть! - Козлов пришел в себя и начал выполнять команду, а генерал и полковник выпили. Через 4,5 секунды Козлов был готов. Еще через 0,5 секунды Скойбеда гаркнул: "Воздух!"
      Козлов упал на ковровую дрожку, перекатился к стульям и мгновенно заполз под несгораемый шкаф.
      - Неплохо. - сказал Скойбеда. - Жора, не суди паренька строго.
      - Ладно, выкладывай! - разрешил Семинард.
      Козлов встал, оправил форму и выложил на стол фотографию 6 на 9 с изображением сына Митьки на Красной площади.
      Семинард посмотрел, перевернул, прочитал вслух:"Д. Козлов, 8 лет", перевернул обратно.
      - Большой вымахал, - проговорил он. - Что - день рождения? Поздравляю!
      - Никак нет! Левее смотрите, - Козлов скосил глаза.
      Семинард повернулся влево и прочел плакат собственного сочинения: "Будь бдителен!".
      - Никак нет! Вот, - капитан ткнул пальцем в фотку, где из-за Митьки выглядывали два человека. Один - в шляпе пирожком и в усах с бородкой, другой - без шляпы, лысый, как ночной горшок.
      - Кто это? - не понял Семинард.
      - Яков Свердлов, - отрапортовал Козлов, указывая на бородатого.
      - Сын Сталина Яков? - удивился Скойбеда.
      - Сын Якова Свердлов, - догадался Семинард. - А этот, второй, его отец, так?
      Козлов замотал головой:
      - Второй - никто иной, как Феликс Эдмундович Дзержинский.
      - Как Дзержинский?! - поперхнулся Семинард. - Он же лысый! Вот Дзержинский.
      Он указал на портрет в правом углу кабинета.
      - Не похож.
      - Совсем не похож, - подтвердил Скойбеда.
      - Вы так считаете? - хитро прищурился Козлов. - А вот смотрите.
      Он снял фуражку, достал из нее химический карандаш и принялся рисовать. Сперва нарисовал на лысом черепе короткий ежик волос, затем усы и бородку клиныщком.
      - Ну, а теперь? - спросил он наконец.
      - Теперь вроде похож, - сверился с оригиналом полковник. - Но это ж ерунда, он же помер. Хороший был чекист.
      Генерал и полковник выпили.
      - И Свердлов тоже помер, - сказал Скойбеда.
      Они выпили и за Свердлова, закурили "Стрелу".
      - Леша, - Семинард затянулся. - Ты, мне помнится, отпуск не догулял. Давай-ка, брат, собирай чемодан и вперед!
      - Никак нет ! - ответил Козлов.
      - Хороший службист, - обрадовался Скойбеда.
      __ Товарищ полковник, - начал Козлов. - Помните, я говорил вам , что противник готовит удар там, где мы его не ждем?
      - Ну, - Семинард на помнил ничего.
      - Так вот, я также говорил, что информация по делу "Свиньи" - не более, чем отвлекающий маневр.
      - Ну-ну... - Семинард начал нервничать.
      - А главный удар надо ждать здесь, - капитан ткнул в фотографию.
      - Где? - хором спросили Скойбеда и Семинард.
      - На Красноай Площади. Ну, посудите сами: Свердлов-двойник, Дзержинский-двойник. Что дальше - Киров, Жуков, Плеханов?
      - Кто такой Плеханов? - спросил Скойбеда.
      - Прапорщик-коптерщик у нас на вещевом складе, - пояснил Семинард.
      - А-а...
      - Вы представляете? - разошелся Козлов. - Весь Совнарком двойников!
      - Но зачем? - выкатил глаза Семинард.
      - Все очень просто, - Козлов принялся ходить вокруг стола. Генерал с полковником следили за ним, вертя головами. - Одно дело - напугать 20 Членов Политбюро, другое - посеять панику на всю страну!
      - На всю страну! - ужаснулся полковник.
      - Вот смотрите, - Козлов остановился. Семинард со Скойбедой, по инерции еще слегка повертев головами, замерли тоже. - Седьмое ноября , идет демонстрация, миллионы людей сидят у своих телевизоров, и тут...
      - И тут? - схватился за сердце Семинард. "Стрела" упала из его рта на ковер и задымила.
      - И тут, - Козлов сделал страшное лицо, - разверзается земля под Кремлевской стеной и оттуде вылезаюм все наши двойнеики. Эта крупномасштабная акция, их надо найти.
      Семинард выпучил глаза, казалось, они вот-вот лопнут.
      Скойбеда даже прикрыл уши руками. Опустошенный Козлов опустился на стул.
      Первым очнулся Скойбеда. Вспомнил, что он комендант Кремля:
      - Значит так: фотографию размножить, раздать вашим и нашим, подключить МВД, Козлов, неделя сроку, семь суток, в часах вычислишь сам, - руководить операцией " Яков и К".
      - Есть!
      Семинард ничего не понимал и только поскрипывал сапогами, время от времени делая умное лицо. Именно в эти мгновения Козлову хотелось запустить в начальника маленьким бюстиком А.С. Пушкина, стоявшим на боковом столе.
      - Оружие на задание не брать, форму - сменить! - продолжал отдавать указания генерал.
      Семинард наконец-то пришел в себя и судорожно глотнул горилки из стакана.
      - Связь со мной через каждые три часа, - он попытался овладеть ситуацией.
      - Нет, со мной через каждые два! - Не согласился Скойбеда.
      - Связь с обеими через два с половиной часа, - пришел к компромиссу Семинард. - Все, капитан, можете быть свободны.
      Козлов вышел. Скойбеда принялся убирать стаканы в портфель.
      - Ну, держи кардан! Пойду своим орлам пистон вставлять.
      - Иди, иди. - процедил Семинард, когда дверь за генералом закрылась. - Раскомандовался здесь, генералиссимус вонючий!
      Он достал из одного из вделанных в стену шкафов папочку, открыл, минут пять читал, затем сказал вслух:
      - Анкетка ничего, с другими там и не держат, но вот с гербарем я, пожалуй, дам ему просраться!
      Семинард знал, что любое увлечение есть отвлечение от генеральной линии. Это - слабость, пусть маленькая, но делать из мухи слона на Лубянке умели.
      Возвращаясь от Семинарда, Скойбеда встретил шефа Лубянки, только вчера вернувшегося из отпуска.
      - Ну, как там, на курорте? - спросил Скойбеда.
      - Хорошо, - ответил шеф. - Но мало. Два месяца - как один день. А сейчас хреново, аклиматизация... Тут у нас завтра, поди, снег повалит, а там - лето, теплынь. Погоди-ка, - он принюхался. - А ты что, пьешь, что-ли, на работе?
      - Имею право! - Скойбеда похлопал себя по лампасам. - Не петушек!
      - А, поздравляю! - протянул руку шеф. - А я сразу не заметил. Но все равно, на службе пить нельзя. Не положено.
      - Да я выпил-то всего ничего, - отмахнулся Скойбеда. - С этим самым твоим, Семинардом. Ты смотри за ним, попивает чертяка горькую! - и, придвинувшись к уху , добавил:
      - Копает он под тебя, вмесе с Козлом со своим на пару!
      Шеф почесал макушку.
      ГЛАВА 9
      Москва. Платформа станции метро "Маяковская". 27 октября. 17-00.
      Час пик. В начале платформы - Сэм Стадлер. На нем бежевый плащ, в руках цветы. Людской поток раскручивает Стадлера и швыряет из стороны в сторону. Из пяти гвоздик в его руках уцелело только две.
      - Поезд идет в депо, - разнеслось по платформе. - Освободите вагоны!
      Хлынувшая из дверей толпа припечатала Стадлера к стенке и он оказался нос к носу со Стерлинговым. В руках тот держал торт-бизе в коробке.
      - Привет, - привычно улыбнулся Стерлингов. - Заждались?
      Стадлер промолчал.
      - Опять деловая встреча? Или вы собрались на похороны? - Стерлингов бросил взгляд на цветы.
      Советолог что-то буркнул и отвернулся. Он понял, что пистолета ему сегодня не дождаться.
      - А, не желаете разговаривать? - услышал он насмешливый голос Стерлингова. - А зря: я принес вам то, что вы просили.
      Стадлер в изумлении обернулся.
      - Здесь, - Стерллингов указал на торт, - под слоем бизе, в полиэтиленовом пакетике, найдете интересующую вас вещь.
      Стадлер, не отрываясьь, смотрел на коробку, не зная, как ему быть.
      - Можете воспользоваться им незамедлительно, - продолжил Стерлингов. - Вы же заказали эту штуку из-за меня, не так ли?
      Стадлер чувствовал себя, как в ренгеновском кабинете: этот улыбчивый симпатяга видел его насквозь.
      - Сколько я вам должен? - еле выдавил он из себя.
      Уголки губ Стерлингова достигли ушей:
      - Считайте, что это наш русский сувенир. Вроде матрешки. Единственное одолжение, которое вы можете мне сделать...
      - Что же?
      - Все те же пятнадцать минут тет-а-тет. И возьмите тортик - это придаст вам уверенности.
      Стадлер взял коробку, взвесил на руке: тяжелая.
      - В целях экономии вашего драгоценного времени могу подбросить вас до гостиницы. По дороге и поговорим.
      Советолог еще колебался.
      - Чего вы опасаетесь? - улыбнулся Стерлингов. - Вы теперь вооружены. Это я должен вас опасаться. Ну, пошли?
      Они поднялись по экскалатору вверх. У входа стоял знакомый серебристый "Мерседес", за рулем сидел бугай, закрывший плечами все лобовое стекло. Стерлингов открыл заднюю дверь, пропустил вперед Стадлера и сел рядом.
      - Это Айвар Лупиньш, - указал он на бугая. - Мой личный шофер. Но чаще он просто сидит в машине, чтоб ее не угнали, он латыш.
      - Я-я, - подтвердил Лупиньш по-латышски.
      - При нем можете говорить о чем угодно, - разрешил Стерлингов. - Айвар не понимает по-русски. Но в остальном человек незаменимый. Верно, детка?
      - Я-я.
      "Мерседес" тронулся с места. Стерлингов предложил советологу сигару, тот отказался.
      - Ну что ж, - Стерлингов, закурив, выпустил подряд пять колец прозрачного дыма, Стадлер принюхался: слава Богу не кубинские. - Вы, мистер Розанблюм, видимо, ждете от меня объяснений? Думаю, будет разумно с моей стороны рассказать немного о себе.
      Стерлингоа глубоко затянулся и закрыл глаза.
      "А вот сигары курить он не умеет", - отметил про себя Стадлер.
      - Дество мое не было радостным, - начал свой рассказ Стерлингов. Детский дом, казенные вещи, издевательства старших ребят. Я рос забитым и озлобленным волчонком, за обедом мне доставался самый постный кусок. И даже те, кого я считал своими лучшими друзьями не, упускали случая посмеяться надо мной.
      - О-ля-ля! - тяжело вздохнул Лупиньш.
      - Да, Айвар, да, как ни грустно, но это так. - Стерлингов выпустил еще несколько колец. - Единственное воспоминание о детском доме - это большая белая простыня, на которой меня подвешивали к потолку. Затем ПТУ в городе Казани, по окончании которого я получил диплом слесаря и отбитые почки. Девушки избегали даже смотреть на меня. Потом завод, бригада коммунистического труда: там я научился пить водку, а позднее - и одеколон. Не мог ни дня прожить без клея "Момент".Поверьте, я представлял собой жалкое зрелище.
      Стерлингов замолчал, чтобы сделать затяжку. По видневшимся из-за спины щекам Лупиньша текли крупные мужские слезы.
      "Странно, - подумалось Стадлеру, - он ведь не понимает по-русски".
      - Айвар - очень чувствительная натура, - пояснил Стерлингов. - Не понимая слов, он чувствует сердцем.
      "Ну и компания! - ужаснулся советолог. - Один мысли читает, другой сердцем чует, во влип!"
      - Так вот, - продолжал Стерлингов. - Я балансировал буквально на краю пропасти. Но однажды утром, проснувшись в канаве, я сказал себе: "Стоп! Посмотри на себя: на кого ты похож? Ты же летишь в бездну!" С той самой минуты я начал новую жизнь. Стал ходить в церковь, заниматься штангой и тех пор не выпил ни капли спиртного. На работе стали расти производственные показатели, девушки стали обращать на меня свое внимание.
      - О-а-а-а-а! - похабно засмеялся Лупиньш.
      - Чуть позже я вступил в комсомол и в общество трезвости, но в первом вскоре разочаровался ввиду формализма и бюрократии. А вот общество трезвости - другое дело. Я стал его завсегдатаем. На одном из очередных чаепитий я познакомился с одним человеком, он был подпольным миллионером и звали его Максим. Мы разговорились, и, как это часто бывает за чаем, он поведал мне о своей нелегкой судьбе, чем-то напоминающей мою. Это еще больше сблизило нас, и за один вечер мы стали близкими друзьями. Максим был гораздо старше и мудрее меня, и я называл его Папой. Он и в самом деле был мне как отец родной его забота и участие не знало границ. На прощание он дал мне свой телефон, и мы расстались до завтра.
      Один Бог знает, как я ждал будущего вечера, чтобы снова увидеть Максима. Но на завтра он не пришел. Не было его и на следующий день. Я позвонил по оставленному телефону, но мне сказали, что такой здесь больше не живет. Я очень удивился, и лишь много позднее узнал правду: Максима посадили в тюрьму.
      Стерлингов смахнул набежавшую слезу, Лупиньш за рулем рыдал в голос.
      - Тогда я возненавидел систему, посадившую моего Папу в тюрьму. От отчаяния я чуть было снова не запил, и только огромным усилием воли удержал себя от этого. Я вспомнил, что во время нашей единственной беседы Максим рассказал мне о всех своих связях, а также сообщил, где у него спрятаны деньги. У мнея не было иного способа отмстить за Максима, кроме как занять его место. Поначалу было очень тяжело: я совмещал работу на заводе и подпольную предпринимательскую деятельность. Очень скоро я понял, что знаний, полученных в ПТУ, не хватает. С завода пришлось уволиться.
      Стерлингов перевел дух и закурил вторую сигару.
      - Я устроился сторожем сутки через трое и одновременно учился в МГИМО на заочном. Я восстанавливал старые связи и налаживал новые. Я спал по 2 часа в сутки, но все же добился своего. И вот - теперь я маклер, неофициальный, естественно, но зато и ни от кого не зависящий, у меня солидный оборотный капитал и дистрибьютеры по всей стране.
      Стерлингов кивком головы дал понять, что он закончил.
      "Ну что ж, - подумал Стадлер. - Легенда вполне правдоподобная. У мало-мальски приличного американского миллионера есть в запасе похожая слезная история для прессы.Вот только на сколько она близка к истине?"
      Советолог смотрел в голубые глаза Стерлингова, пытаясь прочесть в них ответ, но тот опять надел свою привычную улыбку, сделав эту задачу невыполнимой.
      - А что стало с вашим Папой? - Стадлер решил пойти другим путем.
      - О, ему дали 15 лет. 5 из них он уже отсидел.
      - Ну, хорошо, - сказл Стадлер. - Что же вы хотите от меня?
      - Я не люблю ходить вокруг да около, - ответил Стерлингов. - А потому скажу вам сразу: доллары. Доллары в обмен на интересующую вас пушнину на обоюдовыгодных условиях.
      Советолог почесал нос. Его не проинструктировали, как вести себя с подпольными предпринимателями. Наверное, также, как и с официальными, решил он. Он изобразил на своем лице все недоверие, на которое был способен, и полез в карман за сигаретами.
      Стерлингов понял это по-своему:
      - Если вы желаете в туалет, то мы как раз проезжаем мимо него, - заметил он.
      Стадлер скис.
      - Меха, которые я вам предлагаю, - сообщил Стерлингов, - пойдут минуя таможню и налоговую инспекцию, что немаловажно в финансовом плане. Лицензия же на вывоз будет в полном порядке, так что ни один даже самый въедливый чиновник вам и слова не скажет. Ну, как?
      - Неплохо. - Стадлер понятия не имел, что надо делать в подобных ситуациях. Побольше курите, вспомнил он наставления Уорбикса и сунул в рот вторую сигарету, рядом с первой.
      Стерлингов, улыбнувшись, отвел глаза. За стеклом мелькали люди, перекрестки, дома, деревья...
      "Куда мы едем?" - вспыхнула тревожная мысль.
      - Домой, - как всегда, раскусил Стерлингов. - Вот уже ваша гостиница.
      Стадлер ничему не удивлялся. Тут он увидел в зеркале заднего обзора бледного идиота с озабоченным лицом и двумя сигаретами во рту и не сразу понял, что это он сам. Резким движением вырвав обе сигареты, советолог постарался принять добропорядочнй вид.
      - А откуда у вас пушнина? - спросил он важно.
      - Ну-у-у... - насмешливо протянул Стерлингов. - Это некорректный вопрос. Я же не спрашиваю вас, откуда у вас в Союзе валютный счет 904.
      "И это знает", - как-то совсем безразлично подумал Стадлер.
      "Мерседес" затормозил у дверей "Европейской".
      - Вот и приехали, - сказал Стерлингов. - Я не тороплю вас, мистер Розенблюм, обдумайте все хорошенько, посоветуйтесь с Розенблатом, а я вам как-нибудь позвоню.
      И он вылез, пропуская Стадлера.
      - Всего доброго, - буркнул советолог, направляясь к дверям.
      - Мистер Розенблюм! - рассмеялся Стерлингов. - А тортик? Нльзя же быть таким рассеяным!
      Стадлер, матерясь, вернулся.
      - Приятного аппетита. - пожелал ему Стерлингов. - Айвар, малыш, попрощайся с господином.
      Лупиньш обернулся и помахал ему волосатй рукой.
      В номер Стадлер первым делом вскрыл коробку. Под бизе, в полиэтиленовом пакете, он нашел пистолет Макарова с 8 патронами и запасную обойму к нему.
      "Знячит, это не розыгрыш," - подумал он, засовывая пистолет во внутренний карман, - "Этот Стерлингов вправду влиятельный человек, раз может достать оружие в стране, где такое практически невозможно. Вот только на хрена мне его меха?"
      Стадлер сунул в рот сигарету, и тут его осенило.
      "А что если... Нет, сперва надо все тщательно проверить."
      Он набрал номер Хэриса.
      - Слушай, Джим, мне нужно тебя видеть, и чем раньше, тем лучше.
      Консул что-то промычал в ответ.
      - Опять набрался! - разозлился советолог.
      - Да я трезв как стекло! - запинаясь, выговорил Хэрис.
      - Мне надо тебя видеть, - повторил Стадлер.
      - Пожалуйста, ноу проблем, послезавтра в любое время.
      - Это поздно, мне надо сегодня.
      - Сегодня никак, - пробормотал Хэрис. - Перый посол дает фуршет.
      - А завтра?
      - Завтра - второй.
      - Ясно, - советолог бросил трубку. - Алкоголики, сукины дети, вернусь в Америку - всех заложу!
      В дверь постучали. Вошла знакомая горничная с кувшином воды и, повиливая бедрама, прошла мимо. Сегодня была не ее смена, она пришла специально из-за него.Стадлер не обратил на вошедшую внимания. Горничная, не сводя с него глаз, поправила идеально застеленную кровать, взбила подушки, дважды протерла зеркало и вскопала землю под пальмой. Стадлер, не реагируя, курил, глядя прямо перед собой. Горничная обиженно пожала плечами и, прыгнув в бассейн, притворилась тонущей. Стадлер бросил в нее окурком и вышел в коридор. У него теперь были другие заботы.
      ГЛАВА 10
      Москва. Лубянка. Подвал. Вещевой склад Комитета Государственной
      безопастности. 28 октября. 10-30 утра.
      Запах нафталина и ваксы. В помещении начвещпродсклада старший прапорщик Плеханов. Он ждет, высунув красную рожу с черными жесткими усами в узкое окошечко, подобное тому, через которое выдают деньги из кассы или принимают посуду на мойке в столовой. В 10-32 появляется капитан Козлов.
      - Здравия желаю, кэп, - ухмыльнулся Плеханов. - Опаздываешь, стало быть. У меня время - деньги. Две минуты по три рубли, это скоко же будет?
      - Четыре пятьдесят, - соврал Козлов. - Потом сочтемся. Выкладывай, что там у тебя?
      - Тута Семинард звонил, - заважничал прапорщик. - Такого выдать наприказал... Слухай, что выдаю: мыла полкуска - раз!
      - Зачем мыло? - удивился Козлов.
      - Это ваше с Семинардом дело, - зачем. Мне положено - я выдаю. А то ведь с мылом-то, оно легче! - Плеханов затряс усами.
      - Дурак! - сказал Козлов про себя.
      - Белье летнее, - продолжал Плеханов. - Трусы, майка, носки.
      - А портянки? - спросил капитан.
      - Портянки? - не понял Плеханов. - Ты шо , на картоху едешь?
      - Ах, да, - опомнился Козлов.
      - Дальше: рубаха цвета "беж", туфли востроносые...
      - Зачем востроносые? - засопротивлялся Козлов.
      - Семинард приказал, - старший прапорщик выставил перед Козловым пару обуви на высоком каблуке. - Дальше: костюм мятый в пыли. Сам по нему ногами топтал и прапорщика Александрова просил!
      - Не понял... - открыл рот Козлов.
      - Семинард, усе Семинард. - Плеханов швырнул капитану костюм. - Шляпа, одна штука. Не положено, га-га-га-га!
      - Дай хоть кепку, - взмолился Козлов. - Вдруг дождь?
      - Могу только пилотку.
      - Пилотка не пойдет, - вздохнул Козлов.
      - Да ты не дрейфь, - старший прапорщик шевельнул усами. - Усе предусмотрено. От дождя есть плащ прорезиненный типа "прощай молодость", на. держи. Теперь паек...
      - А пистолет? - удивился Козлов.
      - Не положено!
      - Как не положено?
      - Так. Не положено, и все! - повысил голос Плеханов. - На вот десять штук яиц вкрутую, булка хлеба одна, ковбаса п/к 250 грамм кусочком.
      - Ты б порезал, - попросил Козлов. - Как я есть ее буду?
      - Ща! - Плеханов высунул в окошко фигу. - Шо, зубов нет? Тада ложи взад!
      Капитан прижал колбасу к груди:
      - Что там дальше?
      - Дальше курево: сиг. овальные "стрела" 4 пачки...
      - Семинард приказал 8 пачек... - попробовал на понтах Козлов.
      - А мне твой Семинард до фени! - обозлился Плеханов. - Значит так: яиц 5 штук, ковбаса 200...
      - Стой, Иван Кузьмич, стой! - замахал руками капитан. - Пошутил я!
      - То-то, - Плеханов выложил сигареты.
      - А с фильтром нет? - осторожно спросил Козлов.
      - С фильтром мало, - развел руками начсклада. - На генералитет и мне. Угости яичком.
      - На, - сказал Козлов, а про себя добавил: "Подавись!"
      - Пистолета нет, - жуя подобрел Плеханов. - Обойму могу дать, восемь пуль.
      - А пистолет у меня в ящике стола лежит! - вспомнил капитан, переодеваясь. Глянул в зеркало - бомж бомжом!
      - Э, чуть не забыл. - выкрикнул из окошка Плеханов. - На усы рыжие синтетические из матрасной начинки.
      - Как рыжие? - обернулся Козлов. - Я же брюнет.
      - Не знаю, других нет, в музее есть одни - копия усов Буденного Семена, но их не дам - антиквариат.
      - Эти придется красить, - решил Козлов.
      - Я тебе так покрашу! - начсклада ощерился. - У меня в описи русским по белому написано: усы рыжие. Ты лучше себя покрась!
      Козлов пошел к двери, но с полдороги вернулся.
      - Послушай, а деньги?
      - Какие деньги? - Плеханов насупился. - О деньгах разговору не было.
      - Деньги - мне начальству звонить.
      - Ну ладно, на 2 копейки, - начсклада звякнул монеткой.
      - Ты что смеещься? - обиделся Козлов. - У меня связь через каждые два часа!
      - Дура ты, дура, - покачал головой Плеханов. - До капитана дослужился, а мозгов - нуль. Смотри сюды: видишь, двушка с дыркой. Привязываешь нитку и звони себе хоть весь день. Вечная монета! Входит и выходит, входит и выходит, га-га-га! - показал характерные движения руками Плеханов.
      Козлов не стал ждать, когда Плеханов остановится и вышел вон. Время работало против него.
      ГЛАВА 11
      Москва. Ресторан гостинницы "Европейская". 29 октября. 15-30 по московскому времени.
      В ресторане малолюдно. За столиком у окна - Сэм Стадлер. Перед ним бифштекс с луком и жареной картошкой. Стадлер думает.
      Возник официант.
      - Что желаете на десерт?
      - А? Что? - не понял Стадлер.
      - Десерт, - официант выгнулся дугой. - Мороженное, кофе-гляссе, клубнику со сливками?
      Стадлер сжал в руке ножик:
      - Ты что, не видишь, - я еще горячее не съел!
      Официант исчез.
      "Время - деньги, - думал Стадлер. - Пока этот сукин сын Хэрис пьянствует, я плачу за номер по 900 долларов в сутки. 6.300 "зелененьких" в неделю! Это же слегка подержанный БМВ! В месяц - четыре машины, с ума сойти можно!
      От Хэриса ему была нужна информация касательно правдоподобия истории, рассказанной Стерлинговым. В частности, имел ли место 5 лет назад судебный процес над подпольным миллионером по имени Максим.
      Советолог решил позвонить консулу.
      - Мистера Хериса нет дома, - послышалось в трубке. - Он на банкете в ресторане "Астория". Если что-нибудь хотите передать, - говорите после гудка.
      - Передайте ему, что он мудак! - Стадлер вернулся за свой столик. Эй, человек!
      Рысью прибежал официант.
      - Созрели для десерта?
      - Как мне добраться до "Астории"? - спросил Стадлер.
      - А у нас вам что, не нравится? - обиделся официант.
      - Я спрашиваю, как мне добраться до "Астории"? - ледяным голосом повторил советолог.
      Халдей поджал губы:
      - Лучше всего - на такси.
      Стадлер плюнул в бифштекс и вышел.
      Через 20 минут он был у входа в "Асторию". Там его грудью встретил бородатый швейцар в ливрее:
      - Куда прешь? Вишь, табличка: "Спецобслуживание"!
      - Мне нужен Джим Хэрис, - сказал советолог.
      Лицо швейцара потеплело.
      - Джину не держим, - сообщил он. - Хэрис с полчаса как вышел.
      - Куда вышел?
      - Весь вышел, - кончился. Есть портвейн по пять рублей за бутылку, плюс первая категория, плюс риск, итого десять. Будите брать?
      Советолог достал десятидолларовую бумажку.
      - Маловато будет, - покосился на банкноту швейцар. - девольвация.
      Стадлер сунул деньги в карман.
      - Мне нужен Джим Хэрис, - сказал он , чеканя каждое слово. - Консул Джим Хэрис, он на банкете у второго посла.
      - Ах вот оно что, - разочарованно протянул швейцар. - Второй этаж, налево. - И потерял к Стадлеру всякий интерес.
      Тот вошел внутрь. Где-то рядом играл ансамбль: " Ю ин ве ами нау".
      "Хорошее произношение" - усмехнулся Стадлер и поднялся на второй этаж.
      Банкет был в самом разгаре. Во главе большого стола сидел второй посол без пиджака, галстука и запонок, лицо его было красным. Разместившийся рядом с ним Джим Хэрис что-то горячо нашептывал послу на ухо. Помимо них в зале было полно народу - атташе и референты, секретарши и машинистки - все уже изрядно косые.
      - Филипп! - Заорал Хэрис, увидев советолога. - Какими судьбами?! Скотт! - обратился он к первому послу. - Это мой друг, Филипп Розенблюм, он только что из Америки.
      - Земляк! - обрадовался посол. - Земеля! Штрафную новому гостю!
      Стадлеру налили большой фужер "Столичной".
      - Я вообще-то по делу, - отодвинул водку советолог. - Мне необходимо поговорить с господином консулом, я на работе.
      - Мы что ли на отдыхе? - обиделся посол. - У нас официальное мероприятие. Садись, сейчас тресним и все обсудим.
      - Не выпьешь, - я с тобой разговаривать не стану! - пригрозил Хэрис.
      Стадлер выпил.
      - Вот и молодец! - похвалил посол. - теперь давай, рассказывай, как там Штаты?
      - Процветают, - Стадлер закусил жареным хлебцем.
      - Это хорошо...
      - Слушай, Джим, - советолог потащил Хэриса из-за стола, - Ты в порядке?
      - В смысле?..
      - В смысле соображать?
      - О в этом полный порядок, сейчас "сообразим". Эй, гарсон, еще водки!
      - Я не о том. Давай спустимся вниз на улицу, - разговор есть.
      - А они тем временем все выпьют? - консул окинул взглядом стол. Нет, так не пойдет.
      - Слушай! - разозлился Стадлер. - Ты хочешь нарваться на нерпиятности? Вспомни, ради чего я здесь.
      - Нет, - сказал Стадлер. - Пей один.
      - Да за кого ты меня принимаешь? - набычился консул. - Я один водку не пью. Ну давай по половинке...
      - По половинке можно.
      Они выпили, закусили одним огурцом на двоих.
      - Скотт, - бросил послу Хэрис. - Я тут выйду на минутку с товарищем побеседовать.
      - С каким товарищем?
      - С Филом, я же вас знакомил.
      - Да не знакомил ты меня ни с каким Филом!
      - Разве? - озадачился Хэрис. - Должно быть я перепутал. Это Филипп Розенблюм. Знаешь, кто он?
      - Кто? - посол тупо смотрел на Стадлера.
      - Он - шпион!
      Советолога пробил холодный пот.
      - Господин консул шутит, - попытался улыбнуться он.
      - За шпионов!!! - заорал консул, поднимая бокал.
      - За ЦРУ!!! - подхватил Хэрис.
      Стадлер почувствовал, что теряет контроль над собой. Хэриса и вовсе стало клонить ко сну.
      - Джим! - стал трясти его Стадлер. - Джим, ты что, совсем охренел?! Закрой пока не поздно свой поганый рот! Мне позарез нужен этот Стерлингов.
      - Нужен - достанем, - пообещал консул.
      - Джим, вспомни хорошенько, кого ты просил достать для меня пистолет?
      - Что за пистолет? - Хэрис смотрел мутными глазами.
      - Я тебя просил достать мне оружие. Кому ты об этом говорил?
      Не помню, - консул икнул. - По-моему, никому.
      - Вот как? - Для Стадлера это было новостью и он выпил водки.
      Вдруг откуда ни возьмись, появились гармонист, два балалаечника и грянули плясовую. Беседа стала напоминать телефонный разговор между Бердичевым и Владивостоком.
      - Джим! - орал Стадлер. - Мне нужно, чтобы ты все разузнал о Максиме...
      - О каком Максиме? О Перепелице?
      - Его фамилия Перепелица?
      - Чья фамилия?
      - Максима!
      - Какого Максима?
      - Перепелицы!
      - Какого Перепелицы?...
      ... Дальше Стадлер помнил плохо. Пили водку, потом коньяк, потом коньяк и водку вместе, потом он танцевал в присядку с какой-то рябой секретаршей и занимался армреслингом с ее начальником. Последнее, за что зацепилась его память, - большая многорожковая люстра под потолком, на которой, как на вешалке, весели в перемежку разные части женского гардероба.
      Дальше - темнота...
      ГЛАВА 12
      Моква. Арбат. 29 октября. 17-20 по московскому времени.
      Конец рабочего дня. Толпы людей - художники, музыканты и просто зеваки. Среди них - капитан гссбезопастности Козлов. Прорезиненный плащ застегнут на все пуговицы, лицо - сосредоточенное.
      "Почти девять миллионов народу, плюс туристы... Да, Козлов, сложная у тебя задача", - размышлял капитан, протискиваясь между мольбертами. "Бульдозером бы их", - он поморщился.
      Толпа прибывала - мужчины, женщины, дети. Мужчин больше всего, им основное внимание. Козлов зорко смотрел по сторонам.
      И тут он увидел человека в черном демисезонном пальто и каракулевом головном уборе пирожком. В глаза бросилась трость под мышкой, седые усы и бородка, на носу очки с толстыми стеклами в металличекой оправе.
      "60-65 лет, рост 168, размер ноги 40-41, глаза... Черт, глаз не видно", - Козлов продвинулся ближе, автоматически вынул из кармана яйцо и стал чистить. - "Двойник точно, но чей?"
      Двойник разглядывал картинку с изображенными кувшином и яблоками.
      Козлов прожевал яйцо и пошел на контакт:
      - Здесь вино?
      Волосатый тощий художник испуганно посмотрел но капитана. Двойник тоже взглянул, но без страха, скорей с изумлением.
      - Что вы говорите?
      - Здесь вино, - уже утвердительно повторил капитан и, поколебавшись, добавил:
      - Вы что же, только съестное рисуете? А можете, к примеру, изобразить портрет? Например, я и он? - Козлов указал на двойника.
      - Я не портретист, - художник перестал пугаться.
      - А почему вы решили, что я хочу быть нарисованным, да еще рядом с вами? - оскорбился двойник. - Да и художнику не подойдет.
      - Что, дорого запросит? - посочувствовал Козлов. - Но на расстраивайтесь, все они здесь спекулянты. И не картины это вовсе - мазня. Вот я был на Ленинских горах, - там картины: сюжет, композиция... Вы были на Ленинских горах?
      - Был, - двойник развернулся и пошел прочь.
      Раздосадованный Козлов хлопнул кулакм по ладони, выждал несколько секунд и взял двойника "на крючок", выбрав дистанцию 17-20 метров.
      "Вполне понятно: замкнут, к беседе не расположен", - капитан через "Сапожника" передал приметы. Через полчаса он будет знать, чья это "копия". Потянулась ниточка, машина набирала обороты. Уверенность с каждой минутой росла и крепла. Знаменитое пролетарское чутье пело сейчас "Марсельезу" под приятный низковатый аккомпанемент всех фибров души Козлова. Руководимый этой уверенностью, копитан резко сделал поворот вправо и, спустившись на три ступенки вниз, оказался в пивном зале "Октябрь". Сквозь сизый дым он разглядел двойника за четвертым столом в первом ряду слева. Козлов зажег "Стрелу" и сел за этот стол. Он достал второе яйцо и, постучав и подоконник, стал медленно чистить:
      - Скучно, товарищ?
      - Составьте компанию, - двойник поднял голову. - А я вас раньше не встречал? У вас лицо знакомое.
      - У вас тоже знакомое, - чуть намекнул Козлов. - Вас как по батюшке?
      - Амбросиевич, - двойник чуть заметно улыбнулся. - Икар Амбросиевич Кади, к вашим услугам.
      "Ишь ты, загнул", - почесал голову Козлов. - "Кади, говоришь? Икар, гворишь? Сейчас я тебе крылышки-то пообрежу".
      - А я - капитан Козлов, - произнес он и запихал яйцо в рот.
      Двойник не побелел, не покраснел, руки его не выдали волнения. Он хлебнул пива и сказал:
      - Нет, тогда не встречались. Капитанов знавать не приходилось. Пейте, - он подвинул Козлову полную кружку.
      - Я не пью, - жуя, ответил Козлов.
      - Понимаю - на работе, - двойник шевельнул углами рта.
      "Однако, до тебя еще не дошло", - разозлился Козлов. - "Думаешь, улик нет? А ну-ка, покрутись у меня!"
      Он прожевал яйца и спросил:
      - Извиняюсь, вы кто по профессии? Вот я - капитан, а вы?
      - Да, капитаны, океаны... - двойник допил кружку и принялся за другую. - Я ведь тоже пацаном хотел в мореходку, а стал вот академиком...
      - Чем? - не понял Козлов.
      - Не совсем академиком, - член-корреспондентоом.
      "Так, - обрадовался неувязке Козлов. - Путаться начал!"
      - Что-то я не пойму, академик вы или корреспондент?
      - Еще не академик, член-корреспондент. - повторил Кади.
      - Какой газеты будете? "Нью-Йорк Таймс"? - Козлов саркастически сощурился.
      - Ха-ха-ха! - засмеялся двойник. - У вас своеобразное чувство юмора.
      Перед их столиком вырос официант небольшого роста, сутулый с краснйм подвижным носом, в желтовато-коричневой тужурке-униформе.
      - Сколько? - спросил он Козлова.
      - Кружку воды. - ответил тот.
      - Не понял? - официант дернул носом.
      - Воды со льдом!
      - Ты че, парень, бум-бум? - официант дотронулся до лба. - Перебрал с утра? Давай-ка, чеши на улицу - проветрись.
      - Приведите ко мне администрацию, - Козлов встал. - Вас уволят!
      - Извиняюсь! - официант исчез.
      - Послушайте, - капитан вплотную приблизился к двойнику. - А вам не кажется странным, что такой академик, как вы, проводит время в пивбаре?
      - Нет, -двойник разделался со второй кружкой. - Не кажется.
      - Странно, - Козлов тщательно подбирал слова. - Вам что, пойти больше некуда? Когда вы последний раз были, скажем, на балете?
      Двойник удивленно вскинул жидкие брови:
      - Что это вы вдруг занялись моим воспитанием? В конце концов, какое ваше дело, был я на балете или нет? Я могу проводить время так, как сочту нужным. Я свободный человек.
      "Пока свободный, - усмехнулся про себя Козлов. - Пока!"
      Тем временем официант беседовал в кабинете с директором "Октября", толстым плюшевым армянином в черном костюма и "бабочке".
      - Пецик Саручанович, - вполголоса рассказывал официант, - Похож, рожей похож на спеца, - вылитый мент! Воды хочет со льдом, что-то замышляет, вид хитрющий.
      - На раздаче предупредил? - спросил директор. Он был абсолютно спокоен, разве что только слегка подрагивала "бабочка".- Значит так: если что - веди сюда и погляди, где другие могут быть. Пошел!
      Официант скрылся за дверью. Через пятнадцать секунд он уже приплясывал перед козловским столиком.
      - Льда нет, виноват, вот вода, - официант успел положить перед капитаном салфетку, перечницу, солонку. Вижу яички у вас? - совсем шепнул он Козлову на ухо.
      Тот испуганно потрогал гульфик.
      - Ах да, яички... Я могу позвонить?
      - Отчего же не позвонить? Пройдемте.
      - Сидеть здесь! - бросил Козлов двойнику и пошел вслед за официантом.
      Пецик Саручанович покуда совершал четвертый звонок:
      - Алло, бабушка? Слушай сюда: под матрасом пакет лижит, положи его в карзинку и дуй за грибами на дачу. Там засунь его в погребок в бочку с огурцами. И не поминай лихом. Если что, передай родственникам в Кишинев...
      Вошел капитан Козлов. Директор кинул трубку на рычаг.
      - Кто к нам пришел!!! - он вскочил и широко расскинул руки. - Ждем, давно ждем!
      Козлов огляделся: в кабинете кроме них двооих никого не было.
      - Вы, наверное, ошиблись, - проговорил он. - Я капитан Козлов.
      - Нет не ошибся, - расцвел Пецик Саручанович. - Андрей Анреич вас прислал?
      - Нет. Мне бы позвонить...
      "Хана!" - решил Пецик. Дар речи пропал у директора, и он лишь без слов помахивал пухлым конвертом, метя Козлову в руку.
      - Мне бы позвоинть. - капитан прошел к телефону. - Спасибо. Вы бы вышли на минутку. Вот и хорошо.
      Он набрал номер:
      - Алле? Есть данные? Так, записыавю: Калинин Михаил Иванович, всенародный староста. Прекрасно. Мой адрес? Пивбар "Октябрь". Что, не слышу? Уже выехали? Две машины? Хорошо, очень хорошо!
      - Уже? - просунулся в дверь директор. - Уже едут?
      - Едут. - улыбнулся Козлов.
      - Можно дать показания сейчас? - Пецик снял "бабочку" и пиджак, под мышками и на спине у него намокло.
      - Не сейчас, не сейчас, - пропел Козлов, выходя в зал.
      Двойник собирался уходить.
      - Минуточку! - властно остановил его капитан. - Вы не академик вовсе, и даже не кандидат, по-моему. Вы себя выдали, гражданин, какого именно государства - мы установим скоро. Наши академики отдыхают на балете, в музеях, на Ленинских горах, например. Так что в следующий раз, когда будете готовить диверсию, имейте это ввиду. Хотя, думаю, что как диверсант вы кончились, гражданин, как вас там?
      - Так это вы шпионили за мной на Арбате? - поднял очки на лоб двойник. - А я-то, дурак, говорю - лицо у вас знакомое. Да вы маньяк! Что вы пристали ко мне с этими горами?!
      Двойник хотел возмущенно взмахнуть руками, но на них уже плотно сидели наручники, и вежливые люди в "тройках" помогли ему выйти и залесть в черную "Волгу". Эта машина, а за ней вторая, двинулись курсом на следственный изолятор.
      Козлов же закурил и пошел продолжать поиски. Круг сужался: Калинина поймал он, Рыкова и Сикейроса - коллеги из МУРа, Урицкого и Кагановича уже "пасли" - это он знал от ребят.
      ГЛАВА 13
      Подмосковье. Поселок Переделкино. 30 октября. 11-15 утра.
      Двухэтажный коттедж по финскому типу. В одной из комнат на втором этаже, в просторной постели, на грани между сном и явью, Сэм Стадлер. Рядом на стуле аккуратно развешена его одежда. Из-за неплотно задернутых гардин пробивается солнечный свет.
      Стадлер с трудом открыл глаза, но ничего не увидел. Белая, как густой туман, пелена, и все. Во рту - солоноватый привкус. "Будто хорошо по морде отлупили, - подумал он. - Может, оно так и было?"
      Вчерашний вечер помнился весьма смутно. Он провел рукой по волосатой груди: нательный крестик и ничего более. И тут его кольнуло: "Пистолет!" Стадлер сел на кровати и принялся тереть ладонями лицо. Постепенно проступили очертания окна, двери, одежды на стуле. Советолог запустил руку во внутренний карман пиджака, нащупал холодную сталь.
      "Слава Богу!" - он переложил оружие под подушку и обессиленно лег. Оставалось еще разобраться, где он. Но сейчас это являлось непомерно сложной задачей - в его черепной коробке работали два кузнеца: один поздоровее с молотом "бух-бух", а другой пошустрее с киянкой "тук-тук-тук".
      "Тук-тук-тук!" - постучали в дверь.
      "Тук-тук-тук" - отозвался кузнец в голове.
      Стадлер нащупал пистолет под подушкой и хрипло выкрикнул:
      - Войдите!
      Открылась дверь, и вошел Стерлингов, озарив комнату своей улыбкой. На нем был навороченный "пумовский" спортивный костюм и "пумовские" же кроссовки.
      - Удивлены? - Стерлингов уселся на стул рядом с кроватью.
      Советолог помотал головой.
      - И правильно, - согласился Стерлингов. - В последнее время наши пути-дороги пересекаются слишком часто, чтобы удивляться. Кстати, руку из-под подушки можете вынуть - пока вы на моей территории, вам нечего бояться.
      - Я и не боюсь, - смутился Стадлер.
      - А вот вчера, - Стерлингов закинул ногу на ногу, - вам и вправду грозили некоторые неприятности. Зачем вы бегали по ресторану с пистолетом в руке?
      - Я бегал?.. - обомлел советолог.
      - Еще как! Так бегали, что наряд милиции за вами угнаться не мог.
      - О Боже! - Стадлер провел рукой по лицу.
      - Вы привлекли к себе всеобщее внимание, и мне стоило немалых усилий и средств, дабы убедить всех, что пистолет у вас в руке водяной.
      Советолог подавленно молчал. "Бух-бух, тук-тук", - стучали в голове кузнецы.
      - Ну, представьте себе, - продолжал Стерлингов. - Захожу я в ресторан отобедать по обыкновению пиццей, а тут вы в невменяемом состоянии со своей пушкой. Какой уж тут обед!
      - Я возмещу вам моральный и материальный ущерб, - пробормотал Стадлер.
      - Лежите уж, - сочувственн посмотрел на него Стерлингов. - Я вижу, без пива вам не обойтись.
      Он вышел и вернулся с бутылкой в одной и стаканом в другой руке.
      - А вы? - выдавил из себя советолог.
      - Я не пью, - напомнил Стерлингов.
      - Даже пиво?
      - И пиво тоже, - Стерлингов ловко откупорил бутылку. - Держите-ка.
      Стадлер стал пить маленькими глотками. После второго стакана маленький кузнец окосел и отключился, и лишь зоровый изредка взмахивал своим молотом "бух-бух".
      - Ох, благодарю, - советолог вытер губы. -Только что вы спасли мне жизнь.
      - Уже второй раз, - заметил Стерлингов. - Первый был в ресторане.
      Но заметив, что чело советолога снова помрачнело, Стерлингов сменил тон.
      - Ну не будем о грустном, - сказал он. - Ничто так не восстанавливает человека, как хорошая баня. Вы какую предпочитаете: русскую, финскую, с девочками или без?
      Стадлер вспомнил о рябой секретарше и его передернуло.
      - Никаких девочек! - замахал он руками. - И мальчиков тоже. Простая русская баня с хорошим березовым веником.
      - Уговорили, - улыбнулся Стерлингов и , приоткрыв дверь, крикнул. Айвар, детка!
      Появился молчаливый Лупиньш.
      - Крошка моя, - Обратился к нему Стерлингов. - Будь так любезен, протопи баньку. И свари нам с мистером Розенблюмом, пожалуйста, кофе. Вам с коньяком? - повернулся он к советологу.
      Тот кивнул.
      - Значит, два маленьких тройных и один коньяк. Все, малыш, иди.
      Лупиньш удалился.
      - Ну, что ж, - Стерлингов встал. - Туалет, ванная - внизу, махровый халат - в шкафу. А я пойду прослежу, чтобы кофе не убежал. - И он вышел.
      Чрез пятнадцать минут Стадлер был готов. Стерлингов уже ждал его в гостинной, на подносе дымил ароматный кофе, соблазнительно мерцал коньяк.
      - Вот так-то горазддо лучше, - Стерлингов окинул советолога взглядом. - Присаживайтесь.
      Стадлер сел в кресло напротив.
      - Пожалуйста, гамбургеры, - пододвинул блюдо Стерлингов. - Очень вкусно, рекомендую.
      - Благодарю, - покачал головой Стадлер. - Это пища биороботов из серии "как набить брюхо за пять минут". Все негры Америки без ума от гамбургеров.
      - Вот как? - Стерлингов остановил бутерброд на полпути ко рту. - А что же едят бизнесмены?
      - Ну, бизнесмены, - заважничал Стадлер. - Бизнесмены едят хорошо и разнообразно: один день - рыбу, другой - фрукты, третий - шпинат, потом вообще ничего не едят - разгрузочный день, затем опять рыбу...
      Стерлингов записал рацион в блокнот:
      - А мясо?
      - Мясо - вредно! - советолог пригубил коньяк.
      Стерлингов вздохнул и положил гамбургер на поднос, взял сигару:
      - Курите.
      Стадлер понюхал: дорогие.
      - А как насчет партии в шахматы? - спросил Стерлингов.
      - В шахматы? - удивился сооветолог. - С удовольствием.
      Он очень неплохо играл и даже занял третье место на первенстве русской службы ЦРУ, пропустив вперед лишь братьев Уорбиксов, при этом было не исключено, что за обоих играл кто-то один.
      Стерлингов тем временем достал доску красного дерева и изящные фигуры слоновой кости в оригинальном исполнении. Пешки были выполнены в виде рядовых милиционеров, слоны - в званиях майоров, и венчали скульптурную группу короли - пузатые генералы КГБ.
      - Это мне Максим из зоны прислал, - пояснил Стерлнгов. - У них там такие умельцы сидят, что хочешь сделают. Жаль только, никому показать нельзя: донесут. Вот и лежат без дела, пылятся. Я-то в шахматы не очень...
      - Могу предложить фору: коня и две пешки, - захорохорился советолог.
      - Нет, спасибо, Филипп. Не возражаете, если я буду называть вас так? А меня зовите просто Эд. Договорились?
      - Хорошо, Эд.
      Они разыграли фигуры. Белые выпали Стерлингову. Он отхлебнул кофе и зашел е2-е4.
      "Оригинально", - подумал Стадлер и двинул свою пешку навстречу вражеской.
      Вскоре стало ясно, что Стерлингов разыгрывает дебют четырех коней. Стадлер предпочел староиндийскую защиту. Подобное начало уже имело место в поединке между Алехиным и Капабланкой в 1921 году.
      - Я вас хотел спросить, Филипп, - произнес Стерлингов, жертвуя пешку. - Обдумали ли вы мое предложение?
      "Рисково играет, - смекнул советолог. - Люблю таких."
      А в слух сказал:
      - Ваше предложение, Эд, конечно заманчиво, но меня оно не привлекло.
      - Отчего же?
      Стадлер задумаося. И было от чего: с одной стороны, на его левом фланге возникла брешь в обороне, с другой - разговор принимал все более щекотливый характер. Надо было что-то решать. Табачный дым стелился над доской, сигара в руке Стадлера подрагивала.
      - Я думаю, у меня есть основания вам доверять, - сказал он.
      - Мне тоже так кажется, - ответил Стерлингов.
      - Тогда у меня к вам будет ряд вопросов. - Советолог пошел на размен фигур. - Вы говорили, что не любите Советскую власть.
      - Да, подтвердил Стерлингов. - Более того, я ее ненавижу по причине хорошо вам известной. Вам шах.
      - Я вижу, - Стадлер закрылся ладьей. - Кто ваши соседи по даче?
      - Писатели, - усмехнулся Серлингов. - Этот дом я приобрел за бесценок у одного спившегося драматурго. И если ваш вопрос касается конфеденциальности нашей беседы, то можете быть абсолютно уверены, что никто из посторонних нас не услышит.
      Стадлер допил коньяк. Что он, собственно, теряет? Ему нужен помощник, хороший, надежный помощник. На Хэриса надежды нет, это понятно7 А этот подпольный миллионео?.. Советолог узнал о нем достаточно много, чтобы тот мог безнаказанно заложить его, Стадлера, органам. Ну, откажется он в крайнеем случае. Ну и что? Может, посоветует, к кому обратиться. Стадлер в задумчивости блуждал конем между фигур противника.
      - Что-то вы стали ошибаться, - огорчился Стерлингов, отбирая коня. Вторая по-глупому проигранная фигура.
      - Извините, - Стерлингов встал, распахнул окно. - А, Федор Михалыч, рад вас видеть. Вы по какому делу?
      - Эдуард Николаевич, червончик бы, голова раскалывается.
      - Рад бы, Федор Михалыч, да не могу.
      - Да вы не думайте, мне всего-то дня на три, повесть уже в набор пошла, осталось гонорар получить...
      - Сожалею, Федор Михалыч, на никак. Сам поиздержался. - Стерлингов захлопнул окно.
      - Вот так каждый день. Житья от этих литераторов нет, - пожаловался он. - Нуте-с, на чем же мы остановились? Вас не заинтересовало мое предложение. Почему же?
      - Потому что я не покупаю пушнигу.
      - Вот как? - изумился Стерлингов. - Это уже интересно...
      - Я не покупаю пушнину, - повторил Стадлер. - И вообще не занимаюсь коммерцией, у меня иное кредо.
      - Так, так, - Стерлингов произвел рокировку. - Это еще интересней.
      - И тем не менее , - проговорил советолог, - Вы имеете шанс подзаработать, и не мало, при минимальных усилиях с вашей стороны.
      - Интересная ситуация, - Стерлингов рассматривал шахматную доску. Но не в вашу пользу.
      - Вы что, не понимаете меня? - раздраженно осведомился Стадлер.
      - Отчго же, - сказал Стерлингов, не отрывая глаз от фигур. - Подзаработать - это хрошо. А немало подзаработать - еще лучше. Вам шах. С "вилкой".
      Стадлер посмотрел на доску и подумал:
      "Да он какой-то шахматный маньяк..."
      - Послушайте, Эд! - сказал он. - У нас очень серьезный разговор, а вы все время отвлекаетесь. Меня это раздражает. давайте отложим партию.
      - Ни в коем разе! - запротестовал Стерлингов. - У меня как раз зародилась одна интереснейшая комбинация!
      - В таком случае я сдаюсь, - Стадлер положил своего генерала КГБ набок. - Для пользы дела.
      - Жаль, жаль, - смахнул остатки фигур с доски Стерлингов. У вас еще был шанс на ничью, вы им не воспользовались. Итак, чем же я могу быть вам полезен?
      - Мне нужен доступ в Мавзолей.
      - Доступ в Мавзолей? Что может быть проще! Придите пораньше, займите очередь, часа через полтора попадете.
      - Нет, - мотнул головой Стадлер. - Мне нужен доступ туда в ночное время.
      - Вот оно что, - Стерлингов взял вторую сигару. - Но зачем?
      - А это, Эд, не должно вас волновать. Либо вы помогаете мне и получаете причитающийся вам гонорар, либо мы расстаемся и забываем об этом разговоре.
      - У меня несколько иной расклад, - не согласился Стерлингов. - Или вы полностью мне доверяете, и я вам помогаю, или мы ограничиваемся баней, а затем вы в одиночестве бьетесь чисто вымытым лбом о гранитные плиты Мавзолея в надежде пробитьт в них брешь. Вам решать.
      Стадлер колебался, но недого.
      - Хорошо, - он вздохнул и вкратце изложил суть дела. Стерлингов внимательно слушал, попыхивая дымком и изредка задавая вопросы.
      - А этот Скойбеда, - спросил он. - Такой уж неприступный утес?
      - И не говорите, - развел руками советолог, - не человек, а одна сплошная идея. Сало да гербарий - вот и все интересы , уцепиться не за что.
      - Гербарий? - переспросил Стерлингов.
      - Да, гербарий. Я даже прихватил из Америки один такой, но думаю, зря.
      - А я думаю - нет, - возразил Стерлингов. - Я, кажется, кое-что придумал. Вам не составит труда нанести на ваш гербарий некую маленькую надпись ?
      - Какую надпись? - не понял Стадлер.
      - Дарственную. Ну, например, "Дорогому тов. Скойбеде от сотрудников ЦРУ в память о совместной деятельности"?
      - Да, но...
      - И никаких "но"! Где этот гербарий?
      - В гостиннице.
      - Прекрасно! Сегодня же вы его надписываете и передаете мне. А пока я позвоню одному человеку.
      Стадлер задергался.
      - Не волнуйтесь, - успокоил его Стерлингов. - Он не работает в органах, зато вам будет весьма полезен.
      Он снял трубку, набрал номер.
      - Ефим Львович, это вы? Добрый день... Как сердечко, не беспокоит? Ефим Львович, миленький, не соблаговолите ли подскочить ко мне в Переделкино, машину я пришлю... заранее благодарю, до встречи.
      - Ну Вот, - обратился он к советологу, - все в порядке. - И, поймав вопросительный взгляд, добавил: - Успокойтесь, Фил, я вам все объясню...
      Лопнуло со звоном стекло, и в комнату влетело средних размеров яблоко.
      - Айвар хочет сказать, что баня готова, - пояснил Стерлингов. - Но малыш опять переусердствовал в выразительных средствах. Пойдемте, Филипп, пар костей не ломит.
      Через полтора часа оба, распаренныне и разомлевшие, сидели на террасе и пили чай с заварными пирожными. Послышался шум подъехавшей машины. Стадлер посмотрел в окно: из серебристого "Мерседеса" вылез Лупиьш и, распахнув заднюю дверь, выпустил небольшого роста человечка с кейсом в руке.
      - А вот и наш друг, - сообщил Стелингов. - Быстро, однако.
      Внизу заскрипела дверь, раздались шаги по лестнице и человек с кейсом показался в дверном проеме.
      - Ефим Львович Кепарасик, - представил вошедшего Стерлингов. - Прошу любить и жаловать.
      - А это, - указал он на Стадлера, - мой американский друг, мистер Розенблюм.
      У Кепарасика оказалось очень подвижное живое лицо и костлявая рука. Пока он с усердием тряс ладонь советолога, лицо его поочердно озарялось изумлением, благоговением и восторгом.
      - Вы к нам по делу , или как? - спросил Кепарасик, стараясь заглянуть Стадлеру в глаза.
      - Или как, - ответил тот, растирая ладонь.
      - Мистер Розенблюм - врач, - выручил его Стерлингов. - Он изучает влияние различных препаратов на организм. И я подумал, что вы, Фима, сможете быть полезны ему.
      - О Боже, о чем разговор! - вскричал Кепарасик, и лицо его стало воплощением полного счастья. - Всем, чем могу, мистер Розенблюм, всем, чем могу!
      - Ефим Львович тоже в какм-то смысле доктор, - сказал советологу Стерлингов. - Но это его хобби. В основном же он - химик, причем, смею заметить, химик гениальный.
      - Ох, зачем же вы мне так льстите, - потупил взор Кепрасик. - Я лишь один из многих...
      - Пусть нас рассудят потомки, - философски заметил Стерлингов. - А вы , Филипп, не стесняйтес, попросите доктора продемонстрировать свое богатство.
      - Э-э-э... Ефим... Э-э-э... - начал Стадлер.
      - Док! - бросился ему на выручку Кепарасик. - Зовите меня просто док!
      - Хорошо, док, - пробормотал Стадлер.
      Кепарасик положил свой кейс на стол, щелкнул замками. Взору советолога открылось неимоверное число рзноцветных ампул, с маниакальной педантичностью разложенных каждая по своему кармашку. Кепарасик, горделиво выпятив грудь, стоял, ожидая реакции. Стадлер молчал.
      - Превосходно, превосходно! - восхитился Стерлингов. - Доктор Розенблюм просто слегка озадачен, что перед ним ампулы, он привык иметь дело с таблетками, так ведь, Филипп?
      Советолог неуверенно кивнул.
      - Ему нужны кое-какие комментарии, - продолжил Стерлингов. - Западная система образования способна дать лишь весьма поверхностные знания. Вместо того, чтобы содрать с них побольше денег.
      - Да-да, конечно, - посочувствовал Кепарасик, и на лице его собрались тысячи морщинок. - Я сейчас все объясню. Эти штучки предназначены для внутренних инъекций и содержат психотропные вещества. С их помощью можно лишить человека возможности управлять собой, превратить его в сомнамбулу. Вот это, к примеру, - он указал на красные ампулы, - метапроптизол, или так назыаемое "лекарство против страха", это - "сыворотка правды", с ее помощью у человека развязывается язык, это - "эликсир отчаяния", это - "вакцина памяти"...
      Стадлер смотрел в кейс как баран.
      - Замечательно, просто великолепно! - подал голос Стерлингов. - Мистер Розенблюм выразил желание купить у вас всю эту коллекцию вместе с кейсом и инструкцией по эксплуотации.
      Кепарасик со Стадлером одинаково изумленно уставились на него:
      - Купить?!
      - Да, купить. Не знаю, чему вы оба так удивлены. Сколько вы дадите за это деноег, Филипп?
      Стадлер стал переминаться с ноги на ногу.
      - Не мелочитесь, мой друг, - подзадорил его Стерлиногов. - Овчинка стоит свеч.
      - Шестьдесят пять рублей, - выцедил наконец советолог.
      - Мистер Розенблюм предлагает вам четыре тысячи пятьсот долларов, сообщил Стерлингов Кепарасику.
      - О, Боже! - советолог упал в кресло.
      Кепарасик тоже зашатался , но остался стоять, упершись ногами в стол.
      - Мне остается только поздравить вас с удачно свершившейся сделкой, господа-товарищи, - заключил Стерлингов. - Деньги, Фима, получите сегодня же.
      Терраса поплыла перед глазами Стадлера и он лишился чувств.
      - Это от счастья, - пояснил Стерлингов. - Сделайте ему укольчик, и можете ехать в банк, Фима.
      Сзади раздался грохот. Стерлингов обрнулся: доктор Кепарасик лежал на полу, неестественно вывернув ноги.
      - Боже, какие мы нежные, - усмехнулся Стерлингов и, приоткрыв дверь, крикнул: - Айвар, детка, где у нас нашатырь?
      ГЛАВА 14
      Москва. Проспект Вернадского, д.54. 4-х комнатная квартира на третьем этаже. Первый день ноября. Полпервого ночи.
      В гостинной, за журнальным столиком - генерал-майор Скойбеда. На нем выношенное на коленях трико и шлепанцы без пяток. Жена и дети давно спят, Скойбеда подклеивает листья ясеня в гербарий.
      В дверь позвонили.
      - Кого еще черти по ночам носят? - буркнул Скойбеда и пошел в прихожую.
      - Кто это? - спросил он, приложившись ухом к замочной скважине.
      - Валерий Михайлович, это Семинард, - послышалось из-за двери. - Открой, дело есть.
      - Ты шо, Жорка, спятил? Полпервого пробило, - Скойбеда открыл.
      На пороге стояли трое: один двухметровый с бычьей шеей и недобрым лицом, второй - улыбающийся, симпатичный, в черных очках. Третьего Скойбеда рассмотреть не успел: двое первых цепко схватили его за руки. Он хотел закричать, но этот третий, которого он не разглядел, вонзил ему в шею небольшой шприц. Генерала стало неодолимо клонить ко сну...
      - Мама дорогая, - прошептал он прежде, чем отключиться.
      - Четко сработано, - похвалил Стадлера Стерлингов. - Вы что, оканчивали курсы медсестер?
      Советолог не ответил, у него дрожали губы.
      - Значит так, - распорядился Стерлингов. - Держите его, Филипп, только крепко - ну и здоров же, кабан! - А я сейчас...
      Он снял ботинки и в носках прошел в гостиную, огляделся, подошел к секретеру, достал из-за пазухи большой синий альбом в твердой обложке, сунул его на полку рядом с дюжиной таких же и только после этого вернулся к двери.
      Стадлер с Лупиньшем по-прежнему держали Скойбеду подмышки, причем первый уже выбился из сил.
      - Все, уходим, - Стерлингов обулся и вытер половой тряпкой следы на лестнице. - Несите осторожно, нам не нужен труп.
      В "мерседесе" все трое перевели дух.
      - Полдела сделано, - проговорил Стерлингов. Он сидел рядом с водителем, вполоборота. - Но надо поторопиться: у нас в запасе 4-5 часов, не больше.
      Лупиньш включил зажигание, мотор еле слышно заурчал.
      - Давай, малыш, жми, - сказал ему Стерлингов.
      Сзади, раскинувшись на все сиденье, смачно храпел Скойбеда. Прижатый им к самой двери Стадлер нервно разминал сигарету.
      "Мерседес", попетляв по ночным улицам, вышел на прямую, и, со скоростью в полтора раза превышающую разрешенную, полетел в сторону Переделкино.
      - Вроде бы все тихо, - прислушался Стерлингов, когда автомобиль затормозил у его двухэтажки. - Туши фары, крошка.
      Скойбеду бережно перенесли в одну из комнат, и уложили на диван.
      - Он так храпит, что разбудит всех соседей, - выразил опасение советолог.
      - Ничего, соседи спят крепко, - Стерлингов достал из шкафа кейс Кепарасика. - Я думаю, вы не будете возражать, если я запишу вашу беседу на пленку?
      - Зачем? - запротестовал Стадлер.
      - Для вашей же пользы, - успокоил его Стерлингов. - Если этот кабан что-нибудь и вспомнит, что само по себе маловероятно, то вы предъявите ему эту пленочку и отобьете у него тем самым всякое желание бежать на Лубянку.
      - Вы так думаете? - все еще колебался советолог.
      - Убежден!
      - Ну хорошо. Ему уже можно ввести сыворотку?
      - Погодите чуток, введете, когда он начнет просыпаться. - Стерлингов достал из того же шкафа видеокамеру. - Айвар, подойди-ка сюда. Видишь эту дырочку? Приложишься к ней глазиком, так, чтобы видеть того дядьку на диване, нажмешь по моей команде вон ту кнопочку и будешь держать, пока я не скажу "хватит". И ни в коем случае не поворачивай эту штуковину в мою сторону, а то взорвется! Ты понял меня, малыш?
      - Я-я.
      Скойбеда на диване зачмокал губами и стал открывать глаза.
      - Давайте! - подтокнул советолога Стерлингов.
      Тот переломил две ампулы с сывороткой правды и наполнил 10-кубовый шприц. Стерлингов высоко закатал рукав скойбедовского трико и попытался перетянуть тому жгутом предплечье.
      - Черт! - выругался он. - Жгута не хватает.
      Пердплечье перетянули ремнем Стадлера. На могучей руке генерала вздулись вены. В его уже широко распахнутых глазах читалось недоумение.
      - Шо це такэ? - вымолвил он. - Хто это? Вы хто?
      - Друзья, - Стадлер вогнал генералу в вену все 10 кубов.
      Реакция наступила через несколько секунд. По телу Скойбеды растеклась нега, лицо приняло умиротворенный вид. Он начал бормотать что-то невнятное, то улыбаясь, то хмурясь, напоминая собой тихого идиота.
      - Жми! - приказал Лупиньшу Стерлингов.
      Чуть слышно заработала камера.
      - Шо ж ты, сынку, до мазанки нэ йдешь? Рубон стынет, - необычайно высоко и певуче заговорил вдруг Скойбеда.
      - Что это он? - испугался Стадлер.
      Стерлингов пожал плечами.
      - Ах, Валерка, шалопай этакий, опять портки подрал?! Ща задам тебе порку! - Пробасил генерал, хмуря лоб.
      - Это он детство вспоминает, - догадался Стерлингов. - Не надо ему мешать.
      Еще некоторое время Скойбеда нес всякую бредятину, потом затих.
      - Валерий Михайлович, - позвал Стерлингов. - Вы меня слышите?
      - Слухаю, слухаю, - подтвердил Скойбеда.
      - Валерий Михайлович, вы кто?
      - Кто, кто... Хрен в пальто, будто сам не знаешь.
      - Потрудитесь отвечать на вопросы, - повысил голос Стерлингов.
      - Скойбеда я, - ответил генерал. Кличуть Валерой, по батьке - Михалыч.
      - Сколько вам лет?
      - Пятьдесят три.
      - Где вы работаете?
      - Осеменителем на свиноферме. Ха-а-а-а-а!..
      - Вы лжете! Я еще раз спрашиваю, где вы работаете?
      - В Кремле, - сдался Скойбеда.
      - Кем?
      - Комендантом.
      - Сколько у вас детей?
      - Трое.
      - А в анкете написано - два, - подал голос Стадлер.
      - Вы опять нас обманули, - вздохнул Стерлингов. - Зачем?
      - Я не обманывал. Третий внебрачный в Мухаперске остался.
      Стерлингов задумался над следующим вопросом.
      - Опишите вашу первую брачную ночь с женой. - попросил он.
      - А сало дадите? - спросил Скойбеда.
      - Что? - не понял Стадлер.
      - Сало дадите - расскажу, - пояснил генерал.
      - Сильная натура, - уважительно заметил Стерлингов. - Его "Эго" до конца не подавлено. Вколите ему еще пару кубиков.
      Стадлер вколол.
      - Сволочи! - обиделся Скойбеда. - Шо вам, сало жалко?
      - Отвечайте на вопрос, - напомнил Стерлингоа.
      - Да шо отвечать-то? - нахмурился генерал. - Я на свадьбе так надрался, шо еле до койки дополз. Уснул як убитый, вот и вся брачна ночь.
      - Ну что ж, - заключил Стадлер. - По-моему, все нормально, можно переходить к делу.
      - Я с вами согласен, - подтвердил Стерлингов и обратился к Скойбеде:
      - Сейчас Валерий Михалыч, мы зададим вам еще ряд вопросов. Вы готовы?
      - Готов як пионэр, ха-а-а-а-а!
      - Скажите, Мавзолей на Красной площади подпадает под вашу юрисдикцию?
      - Шо?
      - Я имел в виду, на вашей ли он территории?
      - На чьей же еще?
      - И вы, должно быть, хорошо знаете свою территорию?
      - Як свои пять пальцев.
      - Хорошо. Ответьте на такой вопрос: как можно попасть в Мавзолей?
      - Через вход.
      - А еще?
      - Через выход.
      - А где выход?
      - Там же, где вход. Ха-а-а-а-а!..
      - А нет ли другого пути?
      - Нема.
      - А вы не лжете?
      - Лжу! Есть еще подземный ход, но это государственная тайна.
      - Мы никому не скажем, - пообещал Стерлингов. - Куда ведет этот подземный ход?
      - Одним концом в Мавзолей, другим - на территорию Кремля.
      - Куда конкретно?
      - А вы точно никому не скажете?
      - Нет.
      - Дайте слово коммуниста.
      - Держите, - Стерлингов протянул ему свежий номер "Правды".
      - Подземный ход начинается с люка под Царь-колоколом.
      Стадлер со Стерлинговым переглянулись.
      - Я слышал , он очень тяжел, - проговорил советолог. - Без крана не поднять.
      - Ха-а-а-а! - заржал Скойбеда. - Там же муляж з алюминия, 50 кило, не больше, полый внутри, я одной рукой подымал!
      - Хорошо. А как можно проникнуть на территорию Кремля?
      - Через забор, ха-а-а-а!..
      - Перестаньте валять дурака, - рассердился Стерлингов. - Там нужен специальный пропуск?
      - Да, за моей подписью.
      - И вы нам его сейчас выпишите, - предположил Стерлингов.
      - Выписать-то я выпишу, только вас все равно не пропустят.
      - Почему?
      - Без печати недействителен.
      - А если мы достанем печать?
      - Опять не пустят.
      - Почему?
      - А вы пароля не знаете.
      - А какой там пароль?
      - Каждый день новый.
      - Да, - почесал голову Стадлер. - Что же делать?
      - А другого способа нет? - спросил он у Скойбеды.
      - Как же, есть, - отозвался тот.
      - Ну же?
      - Не понукай, не запряг. Можно пройти через другие ворота там днем вход свободный.
      - Тьфу ты! - сплюнул Стерлингов. - Что же вы нам головы дурите?!
      - Сами вы себя дурите - огрызнулся генерал.
      - Ладно, - Стерлингов задумался. - И последний вопрос: где отключается сигнализация в самом Мавзолее?
      - Нигде, - ответил Скойбеда. - Нема там никакой сигнализации.
      - Опять врете?
      - Да правда, нема! Все вы, дураки, думаете, шо она там е, а яе нема там, ха-а-а-а...
      - Ладно, отдыхайте, - разрешил Стерлингов, посмотрев на часы: без десяти четыре, пора отвозить Скойбеду назад.
      - А як же сало? - законючил генерал.
      - Айвар, малютка, - обратился Стерлингов к Лупиньшу, - дай-ка камеру мне, а сам сходи принеси ломтик шпика гостю.
      - Не хочу шпика! - запротестовал Скойбеда. - Хочу сало.
      - А что, есть разница? - удивился Стерлингов.
      - Разница большая: то шпик, а то сало.
      - Сала нет. Будете шпик?
      - Буду.
      Лупиньш вышел.
      - А вы, Филипп, - обратился Стерлингов к Стадлеру, - сделайте еще один укольчик. Вон та синенькая ампула сотрет у него из памяти все сегодняшние события.
      - Но сперва - шпик! - потребовал генерал.
      - Ладно, ладно, - успокоил его Стерлингов. - Шпик, так шпик...
      В 8-30 утра Стадлер позвонил Хэрису домой. Длинные гудки казались нескончаемыми, затем трубку сняли.
      - Алло? - позвал советолог.
      На том конце провода молчали.
      - Алло! - повторил Стадлер. - Джим, это ты?
      - Кто говорит? - послышался наконец хриплый женский голос.
      - Мне нужен Джим Хэрис. - Сказал Стадлер. - Я туда попал?
      - Не знаю, - услышал он в ответ.
      - То есть?..
      - Я понятия не имею, как его зовут, - объяснила женщина. - Опишите, как он выглядит, и тогда я скажу вам, он это или нет.
      - Ну, такой, среднего роста, волосы темные, под глазами - мешки, здесь на щеке - родинка, - Стадлер показал где, будто бы женщина могла видеть.
      - А на заднице бородавки у него нет? - спросила она.
      - Откуда я знаю? Да еще, - вспомнил Стадлер, - "Беломор" курит.
      - Да это он, согласилась женщина. - Но он спит.
      - Разбудите! - потребовал Стадлер. - Скажите, что звонит его друг Филипп по чрезвычайно важному делу.
      Женщина ушла. Стадлер потер красные от бессонницы глаза и принялся ждать. В трубку было слышно, как на том конце ругаются и роняют мебель. Затем послышались шаги.
      - Алло? - сказала женщина. - Ты еще здесь? Он сказал, чтобы ты убирался к чертовой матери.
      Раздался смех и короткие гудки. Советолог положил трубку на рычаг. Минут 10 сидел без движения, потом подошел к окну. Мутное ноябрьское утро казалось куда более тоскливым, чем на самом деле. Этот ублюдок Хэрис мог свести на нет все его усилия.
      Вошел свежевибритый, пахнущий хорошим одеколоном Стерлингов. Увидев застывшего в раздумьях Стадлера, он улыбнулся:
      - Филипп, рацию найдете в сарае, в бочке с квашеной капустой. И выше голову, дружище!
      Советолог в изумлении оглянулся, но Стерлингов уже вышел.
      ГЛАВА 15
      Москва. Парк Сокольники. 2 ноября. 17-25 по моск. времени.
      По боковой аллее парка, сторонясь взглядов прохожих, крадучись, пробирается капитан Козлов. Воротник его прорезиненного плаща поднят, руки в карманах, рыжие усы подозрительно топорщатся. Яйца и сухари, выданные ему Плехановым, подошли к концу, и Козлов принял решение зайти домой пообедать.
      Только бы дома кто-нибудь был, думал Козлоов. Его ключи от квартиры вместе с другими вещами остались на складе. Оказавшись в подъезде своего ведомственного дома, капитан в три ступеньки рысью одолел шесть этажей, замирая от каждого шороха. На глаза любопытных колег-соседей попадаться было нельзя. Вот уже и знакомая дверь. Козлов позвонил. Отркыл тесть инженер на пенсии - и, взглянув, испуганно отшатнулся:
      - Ой, кто это?
      - Это я, Афанасий Микитовнч, - прошептал Козлов. - Люда дома?
      - Сколько раз тебе повторять можно, - ощерился тесть, - не Микитович, а Микитич. Усищи-то какие отрастил! А шлялся-то где?
      Козлов ответить не успел. Из боковой комнаты выбежала зареванная жена и с воем бросилась ему на шею.
      - Лешенька, родненький, хорошо хоть ты пришел!
      - Тихо! - капитан зажал ей рукой рот. - Я на задании.
      - Знаем мы твои задания, - угрожающе проворчал тесть. - Наукой бы лучше занялся.
      Жена высвободила рот и заголосила пуще прежнего:
      - Горе-то какое, Лешенька, горе-то какое!
      - Да что случилось-то? - Козлов впихнул ее внутрь прихожей и захлопнул дверь. - Ты можешь сказать по-человечески?
      Но Люда лишь зарыдала, шумно и с привываниями, слезы брызнули Козлову на плащ.
      - Да Господи ты Боже мой! - взмолился капитан. - Афанасий Микитович, может хоть вы объясните?
      - Дмитрий Алексеевич пропал. - сказал тесть.
      Капитан, из-за склонности родственника, называть всех по имени отчеству, даже не понял поначалу, что речь идет о его, Козлова, сыне. Лишь спустя секунд десять до него дошло.
      - Как пропал? - переспросил он и сел на ящик для обуви.
      - Встань с ящика, тюфяк! - зашипел тесть. - Сломаешь, кто чинить потом будет?
      Козлов встал.
      - Да как пропал? - повторил он вопрос.
      - Как-как, - передразнил тесть. - Как дети пропадают? Пошел гулять и не вернулся.
      Капитан Козлов вытер холодный пот со лба. Гигантским волевым усилием он отдвинул отцовские чувства на второй план. В нем заговорил оперативный работник.
      - Так, Люда, - сказал он бестрастным тоном. - Сейчас пойдешь в комнату, там успокоишься, и все мне расскажешь.
      - А со мной, стало быть, разговаривать не желаешь? - надул щеки тесть.
      - Принесите, пожалуйста, Люде воды. - попросил его Козлов.
      - Вот еще! - тесть удалился в свою комнату. За водой Козлову пришлось идти самому. Как только дверь за ним закрылась, тесть покинул свое убежище и прильнул ухом к замочной скважине.
      - Он пошел утром играть с ребятами в футбол, - вытерев слезы, стала рассказывать жена.
      - Во сколько? - перебил ее Козлов. - Мне нужно точное время.
      - Часов в 11 утра...
      - А точнее?
      - Точнее не знаю...
      - Хорошо, - Козлов произвел пометку в блокноте. - Дальше?
      - А дальше, - Люда всхлипнула, - дальше - пропал...
      - Откуда это известно? - усомнился Козлов.
      - Как - откуда? Обедать-то не пришел, - удивилась жена.
      - Ну и что? - пожал плечами Козлов. - Может, не хотел.
      - Ну да , возразила Люда. - Сегодня его любимые голубцы.
      Козлов записал и это.
      - И потом, - продолжала жена, - я у ребят спрашивала...
      - Ну-ну? - заторопил Козлов.
      - Ребята сказали, что два каких-то незнакомых дядьки подошли к нашему Митеньке, один взял его за плечо, а другой вроде бы достал какую-то карточку...
      - Так достал или "вроде"?
      - Вроде достал... Так вот, они по этой карточке сверились, потом взяли Митеньку под руки и повели к машине...
      - Что за машина?
      - Сказали что черная...
      - Либо "Волга", либо "Чайка", - сообразил капитан, - Ну, а потом?
      - Потом они уехали.
      - Куда?
      - Насколько я поняла, к центру.
      - Да, - Козлов потер виски. - Фактов мало. И как ты думаешь, зачем он им понадобился?
      - Чтобы шантажировать, - предположила жена.
      - Да что с нас возьмешь? - капитан нервно закурил. - У нас одно богатство - твой папа.
      Тот громко фыркнул за дверью.
      - Я уже устал повторять, чтоб вы не курили в квартире, - от возмущения тесть перешел на "вы". - Для данных целей предназначена лестница!
      Козлов замечание проигнорировалл.
      - Слушай, Лешенька, - Людв обняла его за шею и, глядя прямо в глаза, умоляюще зашептала. - Откажись от своего задания, я уверена, что все это из-за него.
      - Ну уж... - Козлов нахмурился. Такая мысль не приходила ему в голову, и он не знал, что сказать.
      - Ну хочешь я на колени перед тобой встану? - продолжала умолять жена.
      - Не смей этого делать, Людмила Афанасьевна, - донеслось из-за двери. - Вставать на колени перед этим ничтожеством! Будь выше этого Людмила!
      - Афанасий Микитович, - вышел из себя Козлов. - Если вы не угомонитесь, я буду вынужден вас связать!
      - Только попробуйте, - тесть отскочил на несколько шагов от двери.
      Жена снова зарыдала.
      - Люда, не надо, успокойся, - Козлов затряс ее за плечи. - Лучше вспомни, не приходило ли мне сегодня каких-нибудь писем?
      - Было одно, - проговорила та сквозь слезы. - Я положила его тебе на стол. Я не знаю от кого...
      Козлов уже вскрывал конверт, аккуратно придерживая за уголки, чтобы не уничтожить отпечатки пальцев. На вложенном внуть листке было крупно написано одно слово и две цифры: "СЛОН С2-Е4". Это было продолжение шахматной партии по переписке с его другом по училищу, который жил по лестничной клетке напротив. Козлов скомкал письмо и швырнул его на пол.
      - Ты звонила куда-нибудь?
      - Нет, Лешенька, я боюсь. - Люда глотнула воды.
      Распахнув дверь, Козлов выскочил в коридор. Тесть принял боксерскую стойку.
      - У меня третий юношеский разряд! - предупредил он.
      Козлов прошел мимо него к телефону, снял трубку. Гудка не было.
      - Во избежание провокаций я перерезал шнур. - похвастался тесть не без самодовольства.
      - Идиот! - Капитан выбежал из квартиры. Минут десять он искал автомат, затем дрожащей рукой набрал номер Семинарда. Занято. Козлов позвонил Скойбеде.
      - Товарищ генерал-майор уехал в аэропорт встречать посла Лихтенштейна в Люксенбурге. - доложил адъютант.
      Козлов еще раз набрал номер телефона на Лубянке.
      - Георгий Андреевич на оперативном совещании, - сообщила секретарша.
      - Позовите его, - потребовал капитан. - Скажите, что это Козлов срочно по делу "Якова", он поймет.
      Пока секретарша отсутствовала, время разговра остекло. Козлов дернул двушку на привязи. Нитка, слабо зазвенев, лопнула. Другой монеты у него не нашлось. Капитан позвонил 02.
      - Дежурный по телефону лейтенант Смердюк у аппарата, - услышал он.
      - Значит так, лейтенант, - Козлов старался говорить как можно спокойнее. - Дело серьезное, слушайте внимательно.
      - Да пошел ты! - фыркнул Смердюк.
      - Похищен ребенок! - сообщил Козлов.
      - Кингдепинг, то бишь, - классифицировал преступление дежурный. - Кто таков?
      - Дмитрий Козлов, 8,5 лет.
      - Да не ребенок! - рассердился Смердюк. - Ты кто такой?
      - Я? - капитан растерялся. - Я отец.
      - Значит так, отец, - Смердюк на том конце провода наслаждался вверенной ему властью. - Ты откудова звонишь?
      Из Сокольников, а что?
      - А то, что пока ты тут по пустякам линию занимаешь, где-нибудь, мо быть, человека жизни лишают!
      - Какого человека? - не понял Козлов.
      - Гражданина Союза ССР, - с пафосом произнес Смердюк. - Его там, мо быть, на куски р-р-режут, а он из-за таких какты не может дозвониться! Врубился, отец?
      Козлову стало стыдно.
      - Что же мне делать? - спросил он.
      - Воспитывать в свое время надо было, - послышалось, как чиркнула спичка, дежурный закурил. - Нормальных детей не воруют. Да и откудава ты взял, что украли? Сам небось удрал, шалопай.
      - Есть свидетели, -возразил Козлов.
      - Ну, свидетели - люди ненадежные. - Смердюк закашлялся в трубку. - Я тебе таких свидетелей найду, скажут, что балбеса твоего марсиане забрали, ха-ха-ха...
      Минуты две-три Смердюк не мог остановиться, но зато, отсмеявшись наконец, подобрел:
      - Вот что ,отец, позвони в свое районное отделение и там все поведай. Усек?
      - Усек. - ответил Козлов.
      - Вот и добре! И впредь с такими глупостями по 02 не звони. Ну все, отец, покедова!
      Раздались короткие гудки.
      Отделение милиции находилось в соседнем микрорайоне. Козлов припустил туда. Он был уже почти у цели, когда из переулка навсречу ему выехала черная "Волга". Рядом с водителем сидел Митька - живой и невредимый, даже, как показалось Козлову, довольный.
      - Эй, стой! - капитан прыгнул на копот.
      Заскрипели тормоза, мотор заглох, Козлов кубарем скатился на тротуар.
      - Ты что, мать твою, сдурел?! - высунулся бледный шофер.
      Козлов встал на одно колено и, выхватив из-за пазухи пистолет, навел его на похитителя.
      - Сидеть тихо, руки на руль! - властно приказал он.
      Водитель побледнел еще больше.
      - Я сказал, руки на руль! - Козлов щелкнул предохранителем.
      - Папка! - закричал Митька и, распахнув дверцу, бросился к отцу. Капитан прижал сына свободной рукой к себе. В другой он держал пистолет.
      - Выходи из машины! - приказал он водителю.
      Тот протяжно выпустил воздух.
      - Так значит, вы - капитан Козлов, - проговорил он, вытирая покрытое испариной лицо.
      - Молчать! - гаркнул Козлов. - Пристрелю, как собаку!
      - Ты на него, папка не кричи, - вступился за водителя Митька. - Этот дяденька хороший, по всему городу меня катал.
      - Таким дяденькам хорошим руки-ноги вырвать надо, - процедил Козлов. - А ну выходи, гнида!
      Водитель вылез из машины.
      - Вы напрасно меня оскорбляете, - сказал он при этом. - Я ведь тоже при исполнении... - и он полез за пазуху.
      "Если вытащит оружие - стреляю в ноги." - решил Козлов. От этой мысли стало ему жутко: еще никогда в своей жизни капитан не стрелял в человека. Но вместо пистолета водитель досал красную книжечку и бросил ее Козлову:
      - Взгляните.
      Тот, раскрыв, прочитал: "Оперуполномоченный Баранов Г.Е. Московский уголовный розыск."
      Тем временем вокруг них стали собираться люди.
      - Шпиона задержали, - сказал кто-то.
      - Сам ты шпион! - ответили с другой стороны. - Кино это снимают, скрытой камерой. Я эти трюки наизусть знаю, сам работал.
      Козлов все еще продолжал стоять на колене, метясь из пистолета Баранову в сапог.
      - Да перестаньте вы валять дурака, капитан, - поморщился тот. - Люди же вокруг! Я вез вашего парнишку домой, можете у него самого спросить.
      - А я хотел еще покататься, - встрял Митька.
      - Как он вообще к вам попал? - коварно спросил Козлов.
      - Господи, да объясню я вам все, сядем только в машину, а то выставились тут на потеху...
      - Ладно, но если что - я стреляю, - пообещал капитан.
      - Хорошо, хорошо, - быстро согласился Баранов.
      Они сели в "Волгу": оперуполномоченный за руль, Козлов с сыном назад. Машина медленно проехала сквозь толпу любопытствующих москвичей.
      - Как фильм-то будет называться ? - крикнули из народа.
      - Баран Козлов против козла Баранова, - буркнул себе под нос оперуполномоченный.
      - Что вы сказали? - переспросил капитан.
      - Я спросил, есть ли у вас сигарета? Нервы успокоить7
      - Есть, то есть нет... То есть есть, но сперва посмотрим на ваше поведение, - сам Козлов закурил. - Выкладывайте.
      Баранов вздохнул и повел свой рассказ.
      - В общем так: произошла накладка. Три дня назад в МУР поступила секретная директива: задержать всех людей, внешне похожих на членов Совнаркома образца 1918 года. И этой директиве прилагалась фотография предполагаемых преступников.
      - Какая фотография? - Козлов уже догадался...
      Оперуполномоченный полез во внутренний карман и протянул капитану его же фотокарточку Митьки на Красной площади.
      - Ну вот, - продолжил он. - А наши товарищи не разобрались и арестовали вашего сына.
      - Как их фамилии? - налился злобой Козлов.
      - Они уже наказаны, - поспешно заверил его Баранов. - Лишены квартальной премии.
      - Вот этот дяденька меня и арестовывал, - Митька указал на опеуполномоченного. Тот густо покраснел. Козлов промолчал.
      - Но, в сущности, ведь ничего страшного не произошло, - пробормотал Баранов.
      - Да, - согласился Козлов. - Если не считать, что жена чуть с ума не сошла, а про тестя и говорить , на хер, не хочется...
      - Что, дедушка захирел? - спросил Козлов-младший.
      - Как же , захиреет твой дедушка, жди, - капитан раздавил окурок в пепельнице. - Нет, Баранов, сигареты вы не заслужили. Остановите машину, дальше мы пешком.
      Оперуполномоченный снова вздохнул.
      ГЛАВА 16
      США. Штат Южная Дакота. Лечебница для больных псориазом. Ординаторская на втором этаже. 4 ноября. Часы на стене показывают 13-15.
      За большим столом друг напротив друга сидят братья Уорбиксы, Джеймс и Джо, - заместители директора ЦРУ. На них белые халаты с эмблемой города Сиэтла, в руках Джо - рецептурный бланк, на носу очки.
      - Койка в клинике заказана, хотя дядюшки могли бы и поволноваться, почитал Джо написанное на бланке, - По-моему, я давал ему немного другой текст.
      - Да, - подтвердил Джеймс, - наш племянничек позволил себе непростительную вольность...
      - Пользуясь нашим хорошим к нему отношением, - подхватил Джо.
      - Надо поставить парня на место, - заключил Джеймс. - Шифровку передал Хэрис?
      - Нет, он сам вышел на связь.
      - Странно... Значит, возникла экстренная ситуация, - Джеймс поскреб затылок. - Интересно, что же там произошло?
      - Может, консул заподозрил за собой слежку? - предположил Джо.
      - Да ну, - отмахнулся брат. - В таком случае он бы первым рейсом был уже здесь: труслив как заяц. Тут что-то другое.
      - Да брось ты голову ломать, - Джо почесал под лопаткой. - Со временем все станет ясно. А пока у меня есть для тебя сюрпиз!
      Он щелкнул пальцами и крикнул:
      - Ввезите покойного!
      Распахнулись двери, и два дюжих медбрата втащили каталку. На ней, накрытый с лицом простыней , лежал человек. Джо Уорбикс дал знак санитарам и те вышли, прикрыв за собой двери.
      - Что это? - приподнял брови Джеймс.
      - Сам посмотри.
      Джеймс нехотя поднялся и подошел к каталке. Руки его слегка дрожали: он не любил покойников. Отогнув край простыни, онувидел бледное лицо с высоким лбом и тонкой полоской бескровных губ.
      - Теодор Фрайер собственной персоной! - объявил Джо.
      Фрайер открыл глаза.
      - Неплохо сработано, - похвалился он. - Ни одна сука не догадалась, что я жив. Актер во мне еще не здох.
      - Я решил устроить Теду генеральную репетицию, - пояснил Джо. - Предложил ему сыграть роль мертвеца, и, похоже, он с этой ролью справился превосходно. А ты чего такой бледный, братищка?
      - Предупреждать надо, - процедил Джеймс. - Еще малость, и на этой каталке отсюда вывезли бы меня.
      - Ну вот, - засмеялся Фрайер, - я и его надурил! - он сел, разминая затекшие руки. - Кажется, я своей работой заслужил маленький укольчик.
      - Какой укольчик? - Джо почесал под коленкой.
      - Ма-аленький такой, - Фрайер развел большой и указательный пальцы. Крохотный укольчик марафету...
      - Никаких наркотиков! - отрезал Джеймс. - Вот заработаете свой миллион, тогда делайте все, что вам угодно.
      - Ну я же немного прошу, - заныл актер. - Всего один укольчик!
      - Вам сказали: нет! - оборвал его Джо, - И хватит об этом. Лучше скажите,что вам не ясно в задании: где лечь, когда встать, что говорить?
      - Все ясно, - Фрайер опустил голову.
      - Это хорошо, - кивнул Джо. - Вылетаете сегодня же.
      - Как сегодня?! - испугался актер.
      - Сегодня же вечером. Что вас не устраивает?
      - Сегодня никак не могу. Сегодня в 19-00 "нефтяники" играют с "пингвинами"*. Трансляция из Питсбурга.
      - Да вы спятили! - всплеснул руками Джеймс. - Полетите, как миленький, если только не желаете попасть в автокатастрофу. У вас какая машина?
      - "Крайслер" 1975-го года, а что?
      - Да так, ничего. Я слышал, они хорошо горят и плохо тушатся. Пока пламя собьют, от вас мало что останется. Так что давайте-ка без глупостей! Вот ваши документы.
      Джо выложил на стол визу и паспорт с вложенным в него авиабилетом.
      Открылась дверь, и в ординаторскую вошел седеющий человек в больничной пижаме.
      - Доктор, - обратился он к Уорбиксам, - это какое-то безобразие! Мне уже вторую неделю не могут дать ланолиновый крем! Я буду жаловаться помошнику президента по здравоохранению!
      - Выдите вон! - заорал на него Джеймс. - Вы что, не видите: у нас консилиум!
      - Вы с ума сошли, - проговорил человек в пижаме. - Моя фамлилия Рокфеллер!
      - Кто Рокфеллер? - опешил Джо.
      - Я! - человек ткнул себя пальцем в грудь. - У вас могут быть неприятности на работе.
      - Вы врете, - не поверил Джо. - Владелец заводов, газет, пароходов, и вдруг - псориаз! Этого не может быть.
      - Еше как может, - возразил Рокфеллер. - Болезнь досталась мне в наследство от отца Рокфеллера-старшего. А мой дядя по материнской линии страдал диффузным нейродермитом. Эти два болезнетворных начала сошлись в моем теле и дали такой букет, что врачи только руками разводят. А тут еще ланолиновый крем кончился!
      - Я похлопочу за вас, - пообещал Джеймс.
      - Спасибо! - Рокфеллер, расстроганный, вышел.
      - Кто бы мог подумать? - Джо поскреб под мышкой. - Слушай, Джеймс, а ты уверен, что псориаз не заразен? У меня все тело чешется!
      - И у меня, - признался брат.
      Они тревожно переглянулись и уставились на Фрайера:
      - А у вас?
      - Дайте марафетику... - попросил тот.
      Но Уорбиксы уже не слушали его. Сопя и отталкивая друг друга, они бежали к выходу.
      - Куда же вы? - крикнул им вслед Фрайер.
      Хлопнула дверь, было слышно, как братья скатились вниз по лестнице, затем наступила тишина. Фрайер усмехнулся и приступил к изучению содержимого ящика стола.
      ГЛАВА 17
      СССР. Москва. Аэропорт Шереметьего-2. 5 ноября. На световом табло 17-08.
      Только что совершил посадку самолет рейсом ВашингтонМосква. В зале прибытия номер 1 в креслах - Сэм Стадлер и Эдуард Стерлингов. Они ждут, повернув головы в сторону взлетно-посадочной полосы. На сходе с экскалатора среди прочих пассажиров появляется Теодор Фрайер. На нем мышиного цвета "танкер" и спортивная сумка через плечо.
      - Вот он, - шепнул советолог Стерлингову.
      - Вижу, - ответил тот. - Я подойду.
      - Но он не понимает по-русски, - напомнил ему Стадлер.
      - Зато я понимаю по-английски, - Стерлингов встал и, надев темные очки, пошел навстречу.
      - Мистер Розенблат...- позвал он негромко.
      Фрайер посмотрел сквозь него стеклянными глазами и прошел мимо. Стерлингов растерялся. Какой-то толстый турист с большим увешанным цветными бирками чемоданом налетел на него. Чемоданы раскрылся, и оттуда как из рога изобилия посыпались джинсы.
      - Встал тут, рот разявя, валенок! - закричал американец на чистом русском языке.
      - Заткнись! - посоветовал ему Стерлингов. - В багаж вещи сдавать надо, жлобье несчастное!
      У самых дверей Фрайера нагнал Стадлер, дернул за рукав:
      - Эй, Теодор!
      Актер рассеянно обернулся:
      - А, это ты меня встречаешь? Хэллоу!
      - Привет.
      Они вышли на улицу. У бордюра блестел хромированными частями "мерседес". Лупиньш, вытянув мощную шею, зачарованно следил за тем, как садятся и взлетают сомолеты. Через минуту появился Стерлингов, он был весел и в руке держал пакет с новенькими джинсами.
      - Презент, - показал он на штаны. - Знакомый предприниматель из Портленда подарил. Все, малыш, заводи, поехали.
      В дороге Фрайера стало трясти.
      - Вам что нездоровится? - спросил по-английски Стерлингов.
      Фрайер мотнул головой.
      - Обыкновенная акклиматизация, - ответил за него советолог. - Преодоление часового барьера, четверть суток в воздухе, к завтрому все пройдет.
      - Я кое-что уже наметил на сегодня, - нахмурился Стерлингов.
      Когда "мерседес" подкатил к особняку в Переделкино, возле дома прогуливался, поджидая их, человек высокий и худой, как чертополох. В руке он держал черный кожанный портфель с блестящими замками.
      - Ради Бога, извините, что заставил вас ждать, - проговорил Стерлингов, вылезая из машины. - Самолет задержался. Вечно на этих международных линиях неполадки.
      - Да полно вам, Эдуард Николаевич, - остановил его гость. - Я и прождал всего ничего...
      Он посмотрел на часы.
      Подошли остальные.
      - Сигизмунд Вильковский. - представил гостя Стерлингов. - Мой старинный приятель, парикмахер Божьей милостью!
      - А это, - указал он на Стадлера, - Спивен Стилберг, американский ражиссер и продюсер. Слышали о нем?
      - Как же , как же, - заулыбался Вильковский.
      - Очень приятно, - советолог неловко сунул пятерню.
      - Как, он говорит по-русски? - удивлся парикмахер, принимая рукопожатие.
      - Мистер Стилберг окончил режиссерские курсы при ленинградском Дворце пионеров, - пояснил Стерлингов. Любимый ученик Сергея Эйзенштейна.
      - Ну надо же! - всплеснул руками парикмахер. - Самого Эйзенштейна!
      - Да, - спохватился Стерлингов. - Я забыл вам представить второго участника съемочной группы. - Он посмотрел на Фрайера. - Это восходящая суперзвезда Голивуда... Э... - он замялся.
      - Марафет, - мрачно буркнул Фрайер и отвернулся.
      - Какая интересная фамилия! - восхитился Вильковский. - А этот молодой человек, - он указал на Лупиньша, - тоже актер?
      - Нет, - ответил Стерлингов. - Юноша только учится и мечтает о карьере авиаконструктора. Золотая голова!
      - Жаль, жаль, - вздохнул парикмахер. - Какая фактура, из него вышел бы отличный типаж!
      - Ну, что ж , - Стерлингов дал понять , что время, отведенное на знакомство, истекло. - Прошу всех в мои скромные аппартаменты. Отобедаем, чем Бог послал, и - к делу! Айвар, крошка, накрой на стол.
      В сенях Стадлер отвел Стерлингова в сторону.
      - Послушайте, Эд, - сказал он. - Мне надоели ваши дурацкие розыгрыши. Что вы задумали и почему я обо всем узнаю в последнюю очередь?
      - Простите, дружище, - потупился Стерлингов. - Но я и сам до конца не был уверен в выполнимости моих планов. Парикмахер нужен нам для того, чтобы загримировать Свинью.
      - Это я понял, - раздраженно проговорил советолог. - Но к чему такая спешка? Разве нельзя было подождать до завтра?
      - Нельзя, - возразил Стерлингов. - Во-первых, вы забываете, что сегодня уже пятое число, а во-вторых - у Вильковского с завтрашнего дня заканчивается отпуск, то есть возникнут лишние трудности с доставкой его сюда и последующей бесследной ликвидацией.
      - Как, вы хотите его... - сделал страшные глаза Стадлер.
      - Ага.
      - Прямо здесь?!
      - Конечно. - Стерлингов флегматично кивнул. - А вы что, думаете отпустить такого свидетеля?
      Советолога прошиб пот.
      - Я надеюсь, вы не поручите это мне? - спросил он.
      - Да конечно же нет! Это дело Лупиньша. Ваша задача - строить из себя сытого, вальяжного бюргера. Остальное я беру на себя.
      - Бюргеры - в Германии, - осторожно заметил Стадлер.
      - Возможно. - Стерлингов рукой взлохматил себе волосы. - Но это роли не играет, пойдемте лучше к гостям, а то неудобно.
      Они вошли в гостинную. Стол был уже накрыт, Лупиньш степенно плавал вокруг него, наводя последние штрихи.
      - Прошу садится, - призвал всех Стерлингов...
      Подождав для приличия несколько минут, Стерлингов произнес:
      - Друзья! После того, как мы утолили первый голод, считаю целесообразным поговорить о деле. Вас, дорогой Сигизмунд, вероятно интересует вопрос, зачем я вас пригласил?
      Вильковский что-то промычал набитым ртом. Его первый голод еще не отступил.
      Стерлингов же сложил свой столовый прибор на тарелку, призывая всех последовать его примеру.
      - Мои друзья кинематографисты, - начал он, - поставили перед собой очень сложную, но в то же время и интересную задачу.
      Стадлер заерзал на стуле.
      - Они хотят снять масштабную документальную эпопею о Ленине, так сказать, на родине вождя, с мистером Марафетом в главной роли.
      - О, марафет! - оживился Фрайер и тут же скривился от боли: Лупиньш под столом наступил ему на ногу.
      Вильковский наконец прожевал капусту и заблеял:
      - Я-то гляжу, на кого он похож? Ну просто вылитый Ильич! Умеют же актеров подбирать!
      - А вот ваша задача, - мягко надавил Стерлингов, - сделать это сходство абсолютным. Фильм ведь документальныйы, а значит, ни у кого из зрителей и тени сомнения закрасться не должно, что Ленин не настоящий. Мистер Стилберг, я правильно объясняю?
      Стадлер, надув щеки, кивнул.
      - Вот видите, - снова обратился Стерлингов к парикмахеру. - Ваши приборы и принадлежности с собой?
      - Они всегда са мной, - Вильковский похлопал по портфелю, который в течении всего обеда не снимал с колен. - Это мой капитал.
      - Прекрасно! - обрадовался Стерлингов. - Когда вы сможете приступить к работе?
      - Немедленно.
      - А как же кофе?
      - Кофе, если не затруднит, прошу подать мне на рабочее место. У меня слабость - пить что-нибудь за работой. Когда я стриг пуделя Пельше, Арвед Янович собственноручно заваривал мне крепчайший английский чай. Вы пили когда-нибудь английский чай ? - спросил парикмахер у Стадлера.
      - Я не был в Англии, - ответил тот.
      - Кофе вам подадут, - встрял Стерлингов. - И последнее, что мне хотелось бы сказать: замысел картины держится в строжайшей тайне. Казахфильм там, киностудия им. Довженко и другие, - все они составляют серьезную конкуренцию в деле освещения ленинской тематики, А посему от вас потребуется молчание, причем молчание это будет обеспечено золотом в прямом смысле слова. Мы заплатим вам и недурно.
      - Я буду нем как рыба, - пообещал Вильковский.
      "Да уж куда ты денешься", - подумал Стадлер и, глянув на Лупиньша, содрогнулся.
      - Там на втором этаже, - сообщил Стерлингов, - есть прекрасная комната для осуществления нашего плана. Большое зеркало, лампа направленного действия. Айвар проводит вас. А вы, - он поглядел на советолога, объясните господину артисту, что от него требуется.
      Стадлер вкратце перевел Фрайеру суть дела. Свинья равнодушно пожал плечами.
      - Ну, что ж, - заключил Стерлингов, когда все ушли, - все идет как нельзя лучше. Курите.
      Он достал коробку с сигарами. Стадер взял одну, потом положил на место.
      - А нельзя ли обойтись без крови? - робко спросил он.
      - Можно, конечно, - Стерлингов закурил и откинулся на спинку стула. Крови не будет: Айвар задушит товарища его же галстуком.
      - Я не это имел в виду, - советолог поморщился. - Может, вообще не стоит убивать? Он ведь обещал молчать.
      - Вы плохо знаете людей, - усмехнулся Стерлингов. - Нельзя доверять никому. После "спектакля" в Мавзолее заработает громадный механизм под названьем КГБ. Они обязательно выйдут на парикмахера, а от него ниточка приведет к вам и ко мне. Лучший свидетеь - мертвый свидетель. Боже, кому я это объясняю!
      Незаметно наступил вечер. Лупиньш принес кофе, на этот раз без коньяка. Стадлеру было не по себе, и хотелось выпить, но просить он не решился. Кофе не лез в горло, перед глазами стоял синий задушенный старомодным галстуком Вильковский с вывалившимся набок безвольным языком.
      Внезапно сверху донесся какой-то подозрительный шум, заставивший обоих насторожиться. Затем раздались быстрые шаги по лестнице, распахнулась дверь, и перед ними предстал растерянный парикмахер. Он, как рыба, выброшенная на берег, хватал перекошенным ртом воздух и молчал.
      - Что случилось?! -Стерлингов встал ему навстречу.
      - Сбежал! - только и смог выдавить Вильковский.
      - Кто сбежал?
      - Ну этот ваш... Марафет!
      - Что?! - Стерлингов пулей вылетел из гостинной, Стадлер - за ним.
      В комнате на втором этаже царил настоящий бардак: окно распахнуто настержь, дверцы шкафа, где хранился кейс с препаратами доктора Кепарасика - тоже. Посреди комнаты лежал опрокинутый стул, вокруг него, среди локонов остриженных волос, валялись три пустые ампулы и шприц.
      - Я только на минуту вниз спустился кисточку помыть, - стал рассказывать Вильковский. - Прихожу, а здесь...
      Стерлингов подошел к окну, хрустнуло стекло под ногой. Он безуспешно пытался хоть что-нибудь разглядеть в темноте, потом крикнул:
      - Айвар, живо на улицу! Найди эту скотину!
      Стадлер, как завороженный, смотрел на опрокинутый стул, и тут его осенило. Ну конечно же! Странное поведение Свиньи в машине, бессвязный бред насчет марафету, слова Уорбикса насчет какоина... Какой же он осел! Советолог нагнулся и поднял ампулу: две красные поперечные полосы.
      "Метапроптизол! - вспомнил он. - Лекарство против страха!"
      Ему стало дурно.
      - В каком он был виде? - выпытывал Стерлингов у парикмахера.
      - Я... почти закончил... - збивчиво объяснял тот. - Осталось только виски подбрить.
      - Ничего себе! - Стерлингов схватился за голову.
      С улицы раздавался раздирающий душу треск. Это Лупиньш прокладывал себе дорогу сквозь кусты.
      Вильковский испуганно собирал портфель.
      - Я, пожалуй, пойду, - он боком выскользнул за дверь.
      - И этот уйдет! - прохрипел Стадлер.
      - Не уйдет, там Айвар. - Стерлингов был бледен, но спокоен. - То же мне парикмахер на букву "хер".
      И действительно, через минуту из сада донесся сдавленный крик. Стадлер судорожно перекрестился.
      ГЛАВА 18
      Москва. Калининский проспект. 5 ноября. 21-00.
      Вечер. Промозгло. Капитана Козлова познабливает в плаще. Время, отведенное на выполнение задания, истекло. Почти все двойники задержаны. Козлов решает ехать в Управление. Он стоит у кромки тротуара и голосует рукой с зажатой в ней сигаретой.
      Такси остановилось сразу. На переднем сидении был пассажир. От витринных огней сияла его круглая лысина.
      - Куда? - крикнул шофер.
      Козлов понизил голос до шепота:
      - На Лубянкку.
      - А деньги есть? - пидирчиво оглядел его таксист.
      "Так и знал, не внушают доверия эти усы", - пожаловался сам себе капитан и, стукнув кулаком в грудь, пообещал:
      - Забашляю, шеф, два счетчика!
      - Но-но! - встрял пассажир на переднем сидении и погрозил Козлову указательным пальцем.
      - Да за мной не станет! - стал убеждать того капитан. - Сначала вы доберетесь, потом я.
      - Но-но, - пассажир постучал по наручным часам. - Казино, скорость, спид, давай-давай, баранка!
      - Я тебе не баранка! - огрызнулся таксист. - Садись, друг. - Он перегнулся через сидение и открыл заднюю дверь. Козлов сел.
      - Ну и вредный тип попался, - покосился на пассажира шофер. - Весь вечер катаю, то доллары сует, то срамные картинки. Сутенер, небось.
      Попутчик обернулся и подарил капитану полный презрения взгляд. Тот похолодел: открытый профиль, нос немного картошкой, огромный лоб, до боли человечий. Козлов украдкой достал из кармана железный рубль, сравнил, - ошибки быть не могло.
      - И слова-то от него нормального не услышишь, - продолжал сетовать таксист. - Ни бельмеса не понимает по-русски. Всю смену молчу. Да еще пукает в салоне, видать к борщам нашим не привычен...
      Но Козлов не слушал его. Голова работала на полную мощность: "Ильич, точно, то есть не Ильич, конечно, а двойник - Свинья. Розенблат и компания. Прав Евлампий, ох как прав!"- капитан притворился спящим, но лицо его было напряжено.
      - Эй, стоп! - вдруг закричал пассажир. - Зе энд, финиш, доигрались, мать твою так!
      От неожиданности шофер резко затормозил.
      - Смотри-ка ты, по-русски заговорил, - удивленно протянул он.
      Свинья открыл дверь и собрался выходить.
      - А деньги?! - шофер схватил его за плечо. - Мани-мани, рубли давай! Семнадцать с полтиной. Кто платить будет, Рузвельт?
      - Я заплачу, - шепнул водителю Козлов. Он боялся спугнуть двойника.
      Таксист отпустил Свинью и, матерясь, захлопнул дверь.
      - Друг, останови у следующего фонаря, - попросил капитан.
      - Как это? - не понял шофер.
      - Через 50 метров. - Козлов нервничал. - Я потом все объясню. Деньги завтра на Лубянке получишь. Спасибо, товарищ!
      Капитан протянул квитанцию и выскочил в ночь. Вокруг ни души. Виднеются контуры Государственного университета. Промелькнл вдалеке "Ильич" под фанарем. Козлов припустил за ним, нащупав "макарова" в кармане штанов.
      Шофер же плюнул в форточку, кинул туда же смятую квитанцию и тронулся в парк.
      Минут десять двойник Ленина петлял переулками, низко нагнув голову, затем зашел в парадную дома с барельефом композитора Мусоргского. Козлов шмыгнул за ним и стал осторожно подниматься этаж за этажом, держа пистолет обеими руками. Так дошел он до чердака: пусто, лишь покачивается от ветра странное белье на веревке.
      "Черт, проходной!" - понял Козлов и бросился вниз. Он пробегал между вторым и первым этажами, когда вдруг погас свет. Нога зацепилась за что-то твердое, и капитан полетел вниз. Он летел ровно семь ступенек и успел сделать семь выстрелов. Семь предупредительных выстрелов вверх. Сознание погасло.
      * * *
      Бытует расхожее мнение, что при потере сознания сновидений нет. Если бы Козлов знал об этом, то сильно удивился бы: ему снился сон.
      Снилось Козлову, что он не капитан контразведки, а известный на всю страну фокусник-иллюзионист, заслуженный артист республики. Будто выходит он в свете прожектороов на театральную сцену и под восторженный рев многотысячной публики достает из черного крашенного цилиндра генерал-майора Скойбеду за уши. Достает и, пристально глядя в глаза, ласково так спрашивает:
      - Ну что, Валерий Михалыч, сукин ты сын, будешь еще доя...ться до меня?
      - Буду, - отвечает Скойбеда.
      Тогда Козлов берет свободной рукой волшебную палочку и, стукнув ей Скойбеду по лбу, превращает того в свинью.
      - А теперь будешь? - спрашивает.
      - Буду! - визжит свинья.
      Тогдв Козлов, еще раз взмахнув палочкой, превращает свинью в Ленина и сам пугается своего поступка. Стоит он, значит, а пот с него так и хлещет. Тут еще вскакивает с первого ряда полковник Семинард и, потрясая его, Колова, личным делом, кричит:
      - Прекратить антиобщественное представление, я приказываю прекратить!
      Козлов и рад бы, да вот только никак. Держит он Ленина за уши и ни во что превратить не может. А тут уже бегут к нему изо всех проходов мрачные люди с развитой мускулатурой и недоразвитыми головами, да старший прапорщик Плеханов, высунувшись из-за кулис, шепчет злорадно:
      - Сдать на вещсклад немедля цилиндер крашеный - раз, палку волшебную - два, генерал-майора Скойбеду - три!
      А Ленин тем временем вырывается и, оставив уши в руке Козлова, бежит, как есть, к авансцене, приговаривая: "Финансы - говно, кадры - говно, диктатура пролетариата - говно". И там, перепрыгнув оркестровую яму, скрываетя в зале. Его ищут, но тщетно
      - Поймать его! кричит Козлов, задыхаясь. - Меня же прапорщик Плеханов убьет!
      Козлов вздрогнул и открыл глаза: "Долго же я спал. Господи, как болит голова!"
      Козлов попробовал привстать, что-то защелкало, забегали по экрану черные и белые полосы, пошла настройка, изображение стало проясняться. Стал виден Митька в сувороввской фуражке.
      - Очухался? - спросил он грубо.
      - Ушел, гад, - простонал Козлов. - Поймай его, Митька!
      - А ты на опарыша пробовал? - Спросил Митька и захохотал.
      Опять пропало изображение, потом вдруг появился Семинард в той же фуражке.
      - Товарищ полковник! - доложил Козлов. - Задание не вып...
      Но Семинард перебил его:
      - Ти, Козель поганий, не видишь - сержанта я! Пошли на допрос, козель!
      Какая-то сила подняла капитана и поставила на ноги. Все вокруг было двигающимся, живым: стены то наползали, то отступали, пол под ногами содрогался.
      - Там вулкан, - догадался Козлов.
      Потом в глаза ярко ударил свет - открылась дверь, и Козлова толкнули туда. Здесь было уже безопасно - обычная комната: письменный стол, табурет, на столе яркая лампа с гибкой шеей. Очутившись тут, Козлов почувствовал себя как-то спокойней. Голова хоть и болела, но начала соображать. Закрылась дверь и капитан остался один.
      "В кабинете положено думать", - вспомнил он выдержку из речи Менжинского перед сельскими оперуполномоченными и попытался сосредоточиться на том , чтобы понять, где он.
      "Ловушка? Проверка? Ошибка?" - мысли, как белки, скакали в больной голове, но ни одну из них Козлов не мог ухватить за хвост.
      - Садитесь. - послышалось вдруг.
      От неожиданности Козлов сел. Только сечас он разглядел за столом маленького человечка в строгом фиолетовом костюме. Тот сидел, сцепив ручки перед собой, и доброжелательно смотрел на Козлова. Все в нем было утонченно и миниатюрно - тонкие пальцы, тонкие брови, тонкие душки очков. Человечек этот то ли угадал соображения капитана, то ли по другой какой причине, сказал:
      - Не собираюсь играть с вами в кошки-мышки. Вы находитесьв следственном изоляторе номер два, именуемом в простонароднье Матросской Тишиной. Фамилия моя Креветко, звать Викентий Арсеньтьевич, я следователь и буду вести ваше дело.
      - Очень приятно, - Козлов встал и протянул через стол руку. - Капитан госбезопасности Козлов.
      - Сядьте, - глядя мимо него, сказал Креветко.
      Козлов сел, пряча руку в карман.
      - Я, возможно, вас разочарую, - произнес следователь,- но скажу, что у нас нет никаких оснований верить вам, гражданин... хм...
      - Козлов, - подсказал Козлов.
      - Вы настаиваете?
      - На чем?
      - На том, что вы Козлов.
      - А кто же я? - капитан опешил.
      - Ну, вот тебе и раз! - всплеснул ручками Креветко. - Мы же с вами оба взрослые люди. Причем оба отлично знаем, кто вы на самом деле, ума не приложу, почему вы выбираете себе такие неблагозвучные фамилии. В прошлый раз вы называли себя Сундуков.
      Козлов открыл рот, потом снова закрыл. Креветко же продолжал:
      - Я по роду своей деятельности привык доверять только фактам. Так вот, факты эти, увы, свидетельствуют против вас. Зачем держать грех на душе, не лучше ли открыться следствию, желающему вам добра? Чистосердечное признание...
      - Знаю! - оборвал его Козлов. - Я все расскажу.
      - Вот и прекрасно! - Креветко откинулся на спинку стула. - Слушаю вас.
      - Я выполняю специальное задание, - начал Козлов. - Руковожу операцией "Яков и Ко".
      - Яков и что? - не понял следователь.
      - Не что, а кто. Ко - компани, их много, они опасны.
      Креветко зевнул.
      - Выслушайте меня! - взмолился Козлов.
      - Говорите, говорите, - разрешил следователь.
      - Перед тем, как меня задержали, я следил за Свиньей...
      - За кем? - Креветко приподнял очки на лоб.
      - Я хотел сказать, за Фрайером...
      - Вот видите, - вздохнул Креветко. - Воровской жаргон выдал вас с потрохами. Вы по-прежнему намерены запираться и молоть чепуху?
      - Это не чепуха, - сказал Козлов. - Это дело большой государственной важности.
      Креветко засмеялся звонко и заливисто, как колокольчик.
      Открылась дверь, и в кабинет вошел человек, похитивший Митьку два дня назад. Козлов так и подскочил на стуле.
      "Госпди, вот подвезло-то! Вот подфортило-то как! Как же его фамилия? Чем-то похожая на мою. А, вспомнил: Баранов! Оперуполномоченный Баранов из МУРа. Ну конечно же, вот я дурак, что сразу не вспомнил о нем."
      только хотел у вас узнать... - Он осекся, заметя Козлова.
      - Товарищ Баранов! - бросился к нему капитан. - Как хорошо, что вы здесь! В смысле, что зашли. Это какое-то наваждение: сперва арестовывают моего сына, теперь меня... Этот кошмар должен когда-нибудь кончиться. Скажите хоть вы, кто я такой!
      Опер Баранов смотрел на Козлова и колебался. С одной стороны долг следователя и гражданина говорил ему, что обманывать нехорошо, обманывать гнусно. Но с другой стороны, минуты жгучего стыда были еще настолько свежи в памяти, что одного лишь воспоминания о них хватило, чтобы щеки Баранова вспыхнули ярче утренней зари. После недолгой, но яростной борьбы вторая сторона победила. В конце концов, и оперуполномоченные могут ведь ошибаться.
      - Я первый раз вижу этого человека, - проговорил он, стараясь не глядеть на Козлова.
      - Странно, - протянул Креветко. Его усатая физиономия числится у нас в картотеке под номером полста шесть дробь два.
      - Да? - Баранову начало казаться, что он сходит с ума. - Может быть. У меня плохая память на лица. Я, пожалуй пойду. Можно? - Он попятился к двери.
      - Идите, - Креветко нахмурился. - И помните: плохая память - не лучшая черта оперативника. Вы, конечно, возлагаете на меня неприятную миссию, но как коммунист и просто честный человек я буду вынужден поставить вопрос о вашем служебном соответствии на очередном совещании.
      Оперуполномоченный вышмыгнул за дверь. Судьба, было, преподнесла Козлову подарок, но передумала. И все же у него оставался один шанс.
      - П-п-послушайте, - заикаясь от волнения, проговорил капитан. - Вы меня с кем-то путаете. Вот вы говорили, что у того из картотеки были усы. А у меня усов нет! - Козлов хлопнул себя по коленке.
      Следователь с сомнением посмотрел на него:
      - Вам что, принести зеркало?
      - А, вы насчет этого? - Козлов потрогал у себя под носом. - Это не мое, реквизит. Сам клеил.
      - Вот оно что, - заинтересовался Креветко. Он спрыгнул со стула и засеменил к табурету. На поверку он оказался не таким уж и маленьким - на полголовы выше Козлова. Правда, стоило принять во внимание то обстоятельство, что Козлов сидел.
      Оказавщись перед капитаном, Креветко одной рукой уперся тому в плечо, а другой что есть силы дернул за ус. Голова Козлова мотнулась вперед, из глаз брызнули слезы, но ус не поддался. Следователь дернул за второй - с тем же результатом.
      - Ну что вы меня за дурака-то держите? - обиженно спросил он. - Усы как усы, как у всех нормальных людей достигших половой зрелости... Только крашенные.
      - Да я ж их сам, кретин, на смолу пришпандорил, чтоб крепче, - чуть не заплакал с досады Козлов.
      - Бабушке своей расскажите, - сухо посоветовал Креветко, запрыгивая обратно на стул, каждый раз неудачно.
      - Вам помочь? - предложил капитан.
      - Обойдусь, - следователь наконец уселся. - Что вы еще хотите мне сообщить? Что у вас вставная челюсть, или нога деревяная?
      - Мне надо позвонить, - Козлов потянулся к телефону на столе.
      - Ну-у-у, - Креветко отодвинул от него аппарат. - Какие же сейчас звонки? Полтретьего ночи.
      - Полтретьего?! - ужаснулся Козлов. - Да там уже волнуются, почему я не вышел на связь.
      - Где это - там? - поинтересовался Креветко.
      - На Лубянке и в Комендатуре Кремля.
      - Ну, хватит! - следователь стукнул кулачком по столу.
      - Вы будете говорить правду?
      - Я уже все сказал.
      - Ну, что ж, - Креветко стал собриать со стола бумаги. - Мне очень жаль, что мы не смогли понять друг друга. Может, у товарища Зубова это получится лучше. Желаю вам хорошо провести время.
      Креветко вышел. И почти сразу же вошел Зубов - крепко збитый блондин-альбинос с камненным лицом, бесцветными ресницами и красными глазами алкоголика. Зубов уселся за стол и принялся в упор рассматривать Козлова.
      "Известный прием, - со злостью подумал капитан, - Креветко отправился в соседнюю комнату спать, а его место занял другой. Через час они поменяются, и так до бесконечности, пока я не сломаюсь. Но нет уж, дудки, больше они от меня ничего не услышат!"
      Козлов решил сменить тактику и на все вопросы отвечать молчанием. Молчал и Зубов за столом. Молчал и смотрел на Козлова. Так прошла минута, две, пять... На восьмой Козлов не выдержал:
      - Я хочу знать, на каком основании меня задержали? - высоко, словно перед истерикой, спросил он.
      - Здесь вопросы задаю я, - ответил Зубов одними губами.
      - Я не тот, за кого вы меня принимаете! - голос Козлова звенел. - Это ошибка.
      - Я понимаю, - Зубов кивнул.
      - Мне надо позвонить!
      - Я понимаю.
      - И вообще, - Козлов сузил глаза. - Я буду говорить только...
      - Знаю, - перебил Зубов. - Только в присутствии вашего адвоката.
      За дверью кто-то заржал.
      - Нет! - Козлов мотнул головой.
      - В присутствии двух адвокатов? - предположил Зубов.
      За дверью заржали громче.
      Козлов сглотнул липкую слюну:
      - Я буду говорить только с полковником Семинардом.
      - Вот как? - Зубов приподнял белесые брови. - А с покойным маршалом Гречко, царство ему небесное, вы говорить не желаете?
      За дверью начали икать от хохота.
      - Ну хорошо, - смягчился следователь. - Вы можете хотеть все, что угодно. Это ваше право. А у меня будет к вам всего один вопрос.
      - А не буду отвечать на ваши вопросы! - выгнул спину Козлов.
      - Всего один вопрос, - Зубов навис нвд столм. - Где вы взяли обойму?
      Козлов гордо молчал.
      - Ладно, - следователь достал из папки протокол. - Распишитесь, и вы свободны.
      Капитан взглянул в бумагу, и глаза его расширились:
      - Что за черт? - забормотал он. - Я не садист-рецидивист Вырубов, я не пугал сторожа Карацупу и не завладевал его пистолетом без обоймы... Я не проникал на птицеферму топтать яйца! И на скотобазу кастрировать хряков "в количестве до 50-ти штук"! Я не подпишу!
      - Ну что ж, Быдлин, входи! - позвал следователь.
      Вошел тот, кто смеялся под дверью: амбал в галифе и в майке, украшенной красными кровавыми пятнами, с полным ртом железных зубоа.
      - Вы знаете этого человека? - спросил капитана Зубов.
      - Нет.
      - Ну, может, быть, вы его где-то видели или когда-то встречали?
      - Нет.
      - Странно, - Зубов почесал макушку, - Обычно при виде этого типа у всех развязывается язык.
      Козлов молчал.
      - Пошел вон! - рявкнул следователь Быдлину.
      Тот вышел.
      - Правильно, гражданин Вырубов, - Зубов постучал по столу карандашем. - Зачем прибегать к крайним мерам? Лучше разойтись полюбовно. Вы мне закорючку в протоколе, я вам - стакан крепкого чая с бубликами.
      - Я ничего подписывать не буду! - Козлов высоко поднял голову.
      - Хорошо, Быдлин, входи! - крикнул следователь. - А вы, гражданин, не могли бы выключить свет?
      Козлов оглянулся на находившийся почти под самым потолком выключатель, потом на вошедшего Быдлина, который достал расческу и дунул не нее. Вылетело несколько зубцев. Быдлин улыбнулся капитану своей стальной улыбкой.
      - Не выключу, - проговорил Козлов. - Он ударит меня по почкам.
      Зубов вскочил. Лицо его наконец оживилось:
      - Колись, гад, сволочь, колись, зачморю!
      Козлов выдержал этот натиск, не отводя от следователя глаз. Тот растерялся. Быдлин еще пару раз дунул на расчеку - зубьев больше не осталось. Он растерялся тоже.
      - Товарищ следователь, - заискивающе закоцал зубами он.- Может, я пойду? А то жена приревновала, говорит, к контролерше из пятого блока по ночам хожу... И так уже все зубы новые вставить пришлось.
      Зубов упруго сплюнул в пепельницу и сказал:
      - Дурак! На серьезной работе вроде, а ведешь себя как пацан. Иди, что б я тебя больше не видел!
      - Вот спасибо! - Быдлин выскользнул за дверь, но тут же показался опять.
      - Что еще? - раздраженно спросил следователь.
      - Мне бы денежки за расческу, а то зарплата, сами понимаете...
      Зубов замахнулся пресс-папье. Быдлин исчез.
      - Ну что? - обратился к капитану Зубов. - Рад? Напрасно, друг, дружбан дорогой. Рубон кончился, да и пока не сознаешься, на довольствие не поставлю. Это раз. Парашу, пока препирался, унесли, - это два. В камеру переполненную пойдешь, спать на полу придется, - это три.
      Зубов посмотрел на часы.
      - В камеру?! - сердце упало у Козлова, гулко бухнув о тазобедренный сустав.
      - В камеру, в камеру, - повторил следователь, собираясь.
      Козлов во мгновение ока стал мокрым, как мышь. В камеру к уголовникам! Он знал, как это бывает - слышал от коллег.Сначала посадят играть в карты на деньги, когда деньги кончатся, то заставят есть собственные экскрименты, а когда все съешь... Дальше даже думать не хотелось.
      Зубов нажал кнопку звонка под столом.
      - Погодите! - подскочил к нему Козлов. - Не надо в камеру! Я все подпишу, где протокол?
      - Завтра подпишешь, - следователь зевнул. - У меня смена закончилась. Уведите, - приказал он вошедшему сержанту.
      - Пошли, козель! - тот дернул капитана за ворот.
      Идя под конвоем мрачными коридорами, стоя на поворотах лицом к стене, руки за спину, Козлов думал об одном:
      "Лишь бы не "опустили", лишь бы не "опустили" урки, да еще с моей-то фамилией. Надо сразу себя поставить!" - твердо решил капитан.
      У камеры под номером 15 его остановили. Тяжелая дверь открылась, и Козлова впихнули внутрь. Ключ за его спиной - он считал - повернули пять раз, затем все стихло. Капитан огляделся: обшарпанные мрачные стены, досчатые нары в два этажа, на них вповалку спали заключенные. Или притворялись. Козлов приметил свободное место - пару квадратных метров в углу.
      "Здесь обитает вожак, тфу ты, главарь, нет - пахан! - догадался Козлов. - Ба, да тут параша, - подошел он ближе. - Врал, стало быть, Зубов, не уносили ее."
      Капитан обошел вокруг параши, размышляя, как ему быть.
      "Это ведь право пахана - первым и последним ходить, - решил он и сел на корточки. - Теперь песня. Песня должна быть блатная, или, на худой конец, приблатненая."
      Козлов прочистил горло и затянул:
      - Сижу на нарах, как король на именинах...
      Дальше он не помнил. Никто из спящих не проснулся, даже не вздрогнул.
      "Ну и нервы у ребят", - уавжительно подумал Козлов и запел другую песню, взяв на целую октаву выше:
      - И меня замели по наводке моего управдома...
      На этот раз в стане зеков произошло шевеление. Несколько человек преклонного возраста глянули на капитана заспанными глазами.
      "Сдрейфили, фраера!" - обрадовался Козлов и, ободренный первым успехом, закричал:
      - Что вылупились, петухи? Бугра, внатуре не видели? Мне ведь все пофиг! Я мусарню замочил, мне вышак корячится! По мне мокрушника порешить, - что два пальца об асфальт! Ща свадьбу делать будем!
      - Как это вы сказали? - спросил дрожащим голосом старичок в седых усах и бородке. - Вы не могли бы еще раз повторить и поразборчивее.
      Старичок нацепил на нос очки в металлической оправе, и тогда Козлов узнал его.
      "Кади! Икар Кади - двойник Калинина. Сам брал." - гордсть, было, вспыхнула в груди капитана и тут же погасла.
      "Бить будут, - понял он. - Как пить дать, - побьют."
      А вслух сказал неуверенно:
      - На бритву прыгаешь, червяк?
      Старик тоже узнал Козлова, и, пряча улычку в усах, проговорил:
      - Амплуа уголовника не к лицу вам, капитан. Вы гораздо увереннее чувствовали себя там, в пивбаре, когда за спиной у вас была дюжина ваших коллег. Да, я еще не представил вас моим товарищам по несчастью. Это капитан Козлов, прошу любить и жаловать...
      Козлов зашатался на корточках и чуть не рухнул в бак с парашей. В среде заключенных наметилось оживление, улыбки тронули их морщинистые, потрепанные жизнью лица, многие из которых были Козлову знакомы.
      "Вот Дзержинский, - отметил про себя капитан, - а это Лев Троцкий, там , в углу, Киров, а вот опять Дзержинский..."
      Всего Козлов насчитал трех Дзержинских, столько же Кагановичей, двух Троцких и Урицких и по одному Кирову, Менжинскому, Калинину и Каменеву. Целая камера двойников! Не было только Ленина. Его двойник разгуливал где-то на свободе.
      Тот, кто назыввл себя Икаром Кади, протер шелковым платочком толстые стекла очков и, усмехнувшись, спросил:
      - Вы-то здесь какими судьбами, капитан? Что карательная машина дала сбой? Или вас специально посадили сюда с новым заданием?
      - Это недоразумение, - пробормотал Козлов. - Какая-то нелепая ошибка!
      - Ошибка? - переспросил Кади. - Знаете, капитан, есть одна хорошая русская пословица. Она начинается словами "не рой другому яму...". Похоже, капитан, вы попали в ту же самую яму, которую вырыли нам.
      Козлов покраснел и не нашел, что сказать. Тут что-то лязгнуло в дверном замке, все повернули головы на звук. Дверь нехотя открылась и на пороге показался знакомый Козлову сержант с листом бумаги в руках.
      - Значит так, - начал он. - Чей фамилий называть стану, тот на выход с вещами шагом марш!
      - А куда нас, в другую тюрьму? - задал вопрос двойник Кагановича.
      - На свободу с чистой совесть! - заржал сержант. - Товарища комендант приказала всех отпустить. Значит читаю: Гульпинштейн.
      - Я!
      - Пошель! Дальше: Рюриков!
      - Я!
      - Кади.
      - Я!
      - Денисов!
      - Я!
      Козлов ждал своей фамилии, вытянув шею и пританцовывая от нетерпения.
      - Карелин, Аксельрод, Зонзебюк...
      Список кончился, сержант выпустил последнего заключенного и собрался захлопнуть дверь.
      - А я? - бросился к нему Козлов. - Как же я?
      - Фамилий? - наморщил лоб сержант.
      - Козлов! - капитан все еще на что-то надеялся. - Козлов Алексей Вадимович.
      - А, это ты, козель! - вспомнил его сержант. - А ты дальше сидишь!
      Он грубо толкнул Козлова в грудь. Тот отлетел на несколько метров и упал. Лязгнула дверь и ключ привычно совершил 5 оборотов. И эти 5 оборотов лишили Козлова последней надежды.
      "Как же так? - лихорадочно думал он. - Их, государственных преступников, резидентов, диверсантов, выпустили, а меня, капитана КГБ, отличника боевой и политической, -держат под арестом! Что же это антиправительственный переворот? Фашисткий режим? Монархисты у власти?"
      Козлов терялся в догадках.
      "Бежать, бежать надо!" - решил он.
      Капитан лег на нары, обдумывая план предстоящего побега.
      "Подкоп не подойдет, - размышлял он. - Этаж не тот... Можно месяца за два перепилить решетку на окнах пилкой для ногтей. А дальше - по веревочной лестнице, связанной из одежды - вниз. Эх, жалко, в детстве "Графа Монте-Кристо" так и не прочел, вот бы сейчас пригодилось..."
      Козлов не заметил, как уснул.
      ГЛАВА 19
      Москва. Красная площадь. 10 метров вглубь от Кремлевской стены. Подземный ход. Справа - могила маршала Конева, слева - всесоюзного старосты Калинина. Без семнадцати три пополуночи. 6 ноября.
      В подземелье трое: Сэм Стадлер, Эдуард Стерлингов и Теодор Фрайер по кличке "Свинья". Движутся медленно, светя себе фонарем.
      Со вчерашнего вечера, почти с того самого момента, как исчез Фрайер, Стадлер забился в угол своего номера в "Европейской" и проводил время в ожидании ареста. В состоянии глубокой депрессии, он сперва вообще наотрез отказался уезжать из Переделкино, но Стерлингов убедил его сделать это ради собственной безопасности.
      Все это время Стадлер ни ел, ни пил, и дверь никому не открывал. В шесть вечера следующего дня ему позвонил Стерлингов и сообщил, что нашел Фрайера на городской свалке в Медведково. Стадлер поймал такси и помчался в Переделкино.
      Свинья, подстриженный под Ленина, в накладных усах и бородке, сидел на тахте и, раскчиваясь, как маятник, повторял без конца одну и ту же фразу на русском языке: "Ну что , батеньки, доигрались, что доигрались, батеньки, ну, батеньки, что?.."
      - Что с ним? - спросил Стадлер.
      - Доигрался, - ответил Стерлингов, - от укуса бешеной собаки у него развился "синдром Шарикова".
      - Как это?
      - Слюна собаки через рану попала в кровь, оттуда - в мозг. Поражен гипофиз левого полушария, отвечающий за работу правого...
      - Ничего не понимаю! - затряс головой советолог. - Он что, теперь не сможет выполнить задание?
      - Наоборот, - Стерлингов опустился на стул рядом с Фрайером. - Более идеального исполнителя и пожелать нельзя. Типичный зомби! С радостью выполнит любой приказ. Предложите ему, к примеру, съесть вон тот окурок.
      Стадлер предложил. Фрайер с готовностью сунул бычок в рот и, тщательно разжевав, проглотил. Советологу даже показалось, что окурок попал в рот Свиньи еще раньше, чем он его об этом попросил.
      "Реагирует на мысль", - решил Стадлер. Он еще раз придирчиво оглядел Фрайера и спросил:
      - Что-то он толстоват, вчера, вроде бы, не был таким?
      - Это его с пеницилина разнесло, - пояснил Стерлингов. - Я прививки ему делал, чтоб не взбесился раньше времени.
      Фрайер, будто в знак согласия, кивнул.
      Когда стало смеркаться, Свинью завернули в плащ, нацепили на глаза шляпу и, погрузив в "мерседес", отвезли на Красную площадь. Там с последней экскурсионной группой через Троицкие ворота проникли на территорию Кремля. Лупиньша с собой брать не стали - больно заметный. Его оставили в машине, которую спрятали за собором Василия Блаженного. Остальные рассредоточились и залегли под голубые ели в ожидании ночи. Ждать пришлось недолго...
      - Осторожно, ступенька! - Стерлингов поддержал Фрайера за локоть. Шедший последним Стадлер упал.
      - Черт, - пробормотал он, потирая ушибленное колено. - Тут и шею свернуть недолго. О Боже! - он отпрянул. Прямо на него из-под свода глядело мохнатое чудочище из хитро сплетенных им же сетей.
      - Ну и паук! - ужаснулся Стадлер.
      - Ну и муха! - ужаснулся паук.
      - Эй, здесь тупик! - раздался откуда-то спереди голос Стерлингова.
      Советолог посветил фонариком, но увидел лишь бритый затылок Свиньи. Он отодвинул Фрайера к стене и прошел вперед. Стерлингов ковыряя ногтем монолит из красного гранита, перегородивший дорогу.
      - Все, - проговорил он. - Обвел нас Скойбеда вокруг пальца. Это западня.
      Фонарик задрожал в руке Стадлера и, выскользнув на пол, погас. Стало совсем темно. Советолог протяжно завыл.
      - Тихо! - зашипел на него Стерлингов. - Посмотрите вверх.
      Стадлер посмотрел. Прямо над головой со свода пробивалась едва заметная полоска света.
      - Что это?
      - Как любит говорить наш друг Валерий Михалыч - хрен в пальто! Ну-ка подсобите, - Стерлингов надавил двумя руками на потолочнцю плиту. Та нехотя поддалась. Полоска света стала шире. Стадлер пришел в себя и бросился на помощь. Вдвоем им удалось повернуть плиту, освободив проем, в который мог пролезть человек. Советолог подпрыгнул, подтянувшись на руках, заглянул в проем. В том, что за плитой был Мавзолей, сомневаться не приходилось. Помогая друг другу, они залезли внутрь, втянув за руки Свинью, огляделись: ни видеокамер, ни намека на сигнализацию, одни голые гранитные стены... Несколько кварцевых ламп под потолком.
      - Как в солярии, - пробормотал Стадлер.
      Посредине, на возвышении под стекляным колпаком, заботливо укрытый сукном, лежал Ленин, голубоватый в свете кварцевых ламп. Советолог со Стерлинговым подошли вплотную и несколько минут молча смотрели на него. Затем аккуратно с двух сторон сняли стекляный колпак. От поднявшегося вверх пыльного облака Стадлер чихнул.
      - Цыц! - Стерлингов сунул ему под нос кулак.
      Стадлер чихнул громче.
      - Ой! - вздрогнул один из солдат в почетном карауле у дверей Мавзолея.
      - Товарищ ефрейтор, там кто-то есть, - он скосил круглый от стаха глаз себе за спину.
      Ефрейтор, гладкий белобрысый парень с ямочкой посередине подбородка, мрачно сплюнул сквозь выбитый год назад зуб и, втянув ноздрями морозный воздух, прошипел:
      - Ты что, сынок, припух? Или службу понял? Устав караульной службы для кого написан? Ну-ка, бегом, выкладывай, чего на посту не положено!
      - Пить, курить, прислоняться, спать, сидеть, есть, надобности справлять, - выпалил молодой.
      - А еще что? - не унимался ефрейтор.
      - Оружие передавать.
      - Дура! Разговаривать нельзя, - подобрел ефрейтор.
      - Но ведь там кто-то есть, - лязгнул зубами молодой.
      - Блин! - ругнулся ефрейтор. - Ты, я вижу, всасываешь хреново! Бурый нынче салобон пошел. Ну-ка скажи, сколько мне до приказа тянуть?
      - 142 дня!
      - Да ты че? - расстроился ефрейтор. - Сгноить меня здесь захотел? Ты масло сегодня перед постом схавал?
      - Схавал.
      - А раз масло схавал, значит что?
      - 141.
      - То-то же, - ефрейтор обиженно скривился. - Но я тебя, сука, научу считать. Я тебе утром в казарме "танкодром" устрою, Ты у меня вместо сна с лезвием толчек штурмовать пойдешь!
      Молодой прикусил губу.
      ГЛАВА 20
      Москва. "Матросская тишина". КПЗ 15. 7 ноября. 5-30 утра.
      Тусклое ночное освещение. В камере один заключенный, это капитан КГБ Козлов. Козлову не спиться. Он ворочается на своих нарах, что неподалеку от параши. Мысль о побеге пришлось оставить на время из-за отсутствия соответствующих инструментов.
      Козлов сочиняет стихи.
      Вообще-то он стихов никогда не писал. Все недосуг. Сперва школа, потом армия, училище, семья, работа. На работе, ясное дело , не до стихов. А домой придешь усталый, только-только газетку почитать, уроки у Митьки проверить, программу "Время" поглядеть и спать. В выходные тоже дела находились: рыбалка, ремонт, культпоход в театр, а про отпуск и вовсе говорить нечего, сами знаете , как время пролетает. Вот поэтому-то и не писал никогда капитан стихов. Но возможности в себе чувствовал, даже иногда в рифму разговаривал. Вот, например: "Митька русский не учил, снова двойку получил". А то и лучше: "Товарищ Семинард6 вас зовут на семинар". Так что способности у Козлова были.
      "Самое главное - это начать, - так думал капитан, лежа в темной промозглой камере. - Начало должно быть таким, чтобы потом за все стихотворение стыдно не было."
      Над первой строчкой капитан бился с полчаса, на зато вышла она на славу:
      Над Матросской Тишиной - тишина.
      Продолжение родилось почти сразу же:
      Над Малаховым курганом - сны...
      "Дальше, - думал Козлов, - надо про что-то родное написать."
      Будто не было жены, но жена. Переслала мне кусок колбасы...
      "Нет, лучше - ветчины."
      При мыслях о еде побежала слюна, и Козлов забраковал этот кусок.
      "Во-первых, - рассудил он, - про Малахов курган уже что-то было, а во-вторых, что значит "будто не было жены"? Была она, всегда была, сколько себя помню. За одной партой в школе сидели. И ветчину она не присылала, жаль, конечно, ведь в ней пилку для ногтей спрятать можно, но жена и не знает даже, что я здесь, откуда ей знать? Следовательно, и я не могу писать о том, о чем она не знает."
      Козлов был приверженцом социалистического реализма, а потому решил начать заново, оставив лишь первую строчку:
      Над Матросской Тишиной - тишина.
      Капитан глянул в зарешеченное окошко: темно.
      "Ладно, - подумал он. - Если бы был день, то я наверняка увидел бы птиц."
      И поэтому вторая строчка получилась такой:
      А над ней парит табун голубей.
      "Хорошо, - подбодрил себя Козлов. - Давай дальше. Думаю, немного романтизма реализму не повредит."
      Снится мне в тюрьме не дом, не жена, Снится мне далекий город Бомбей.
      "Вот это другой разговор," - капитан удовлетворенно потянулся. Он достал из подкладки пиджака чудом уцелевшую при обыске "Стрелу" и стал разминать ее в пальцах. Спички у Козлова отобрали.
      "Ладно, - утешил он себя. - Без курева, женщин и водки прожить можно. Без стихов - труднее."
      Капитан уже знал, что второе четверостишие он посвятит Родине.
      - Сми-и-ирно!!! - гулко и раскатисто донеслось вдруг из тюремного коридора.
      Повинуясь многолетней привычке, Козлов соскочил с нар и вытянулся, зажав "Стрелу" в согнутых по Уставу пальцах. Не успело еще смолкнуть в коридоре эхо, как до ушей Козлова долетил сбивчивый рапорт дежурного:
      - Товарищ генерал-майор, во время моего... То есть за время вашего... Ой... Присшествий не приключилось...
      - Не приключилось, говоришь? - Козлов узнал опереточный бас Скойбеды. - А на посту кто дрых? Может и приключилось шо, да только ты все проспал! Как фамылия?
      - Я не спал, - заблеял дежурный.
      - Фамылия?! - рявкнул Скойбеда.
      - Прапорщик Дундурей.
      - Так вот, товарищ прапорщик, - Скойбеда сбавил тон. - Через пять мынут вижу вас сидящим в моей машине внизу. Трое суток аресту за сон на посту и незнание рапорта!
      - За что, товарищ генерал, - захныкал дежурный.
      - Повторяю: за сон и рапорт. Пятеро суток. Еще вопросы есть?
      - Никак нет.
      - Тогда, товарищ прапорщик, откройте мне камеру под нумером 15 и бегом делать то, шо я казал.
      Дробью застучали сапоги по бетонному полу, и в замке козловской камеры заходил ключ. Капитан все еще стоял по стойке "смирно", не зная радоваться ему или наоборот.
      Открылась тяжелая дверь, и на пороге показался Скойбеда в парадной шинели. Густые брови его были насуплены.
      - Товарищ генерал-майор, - высунулся из-за спины его дежурный.
      - Ну? - Скойбеда не шевелился.
      - Разрешите обратиться?
      - Ну?
      Дежурный, протиснувшись между косяком и Скойбедой, забежал во фронт:
      - С праздником вас, товарищ генерал-майор!
      - Ура! - гаркнул было Скойбеда, но вовремя остановился. Его лицо потеплело, брови несколько расправились.
      - Спасибо, сынок, - он похлопал дежурного по щеке. - Подхалимов терпеть ненавижу, а вот тебя, сынок, прощу. Ради светлой даты. Беги, занимайся своим делом.
      - Есть! - дежурный прошмыгнул у Скойбеды под рукой и исчез в коридоре.
      Скойбеда и Козлов остались вдвоем. На лоб генерала вновь спустились тучи, Козлов решил их разогнать.
      - С семидесятой годовщиной вас, - пробормотал, улыбаясь, он.
      Скойбеда молчал. Козлов растерялся. Он разжал кулак и посмотрел на свою измятую "Стрелу".
      - Что это там? - мрачно спросил Скойбеда.
      - Да вот, - капитан протянул ракрытую ладонь. - Спичечки не будет?
      - Будут тебе спичечки, будут тебе яичечки! Что, доигрался, Козел!
      Козлов побледнел.
      - Валерий Михайлович... - начал он.
      - Я тебе не Михалыч! - прорычвл генерал.
      - Товарищ генерал-майор, это ошибка!
      - Ошибка, говоришь? - Скойбеда прошел вглубь камеры и остановился у рукомойника. - И шо оружие без моего ведома на задание взял, тоже ошибка? И шо пол-Москвы академиков переловил? И шо народному депутату по твоей милости два зуба выбили, это шо?! За ошибки надо отвечать. Собирайся!
      - Куда? - у Козлова ныло сердце.
      - На кудыкину гору, ха-а-а-а... Собирайся, я сказал.
      Козлов взял свой плащ, служивший в камере подушкой, и пробормотал:
      - Я готов.
      - Не слышу, - оттопырил ухо Скойбеда.
      - Я готов.
      - Не слышу?!
      - Я готов!!!
      Они пошли к выходу: капитан впереди, Скойбеда сзади. Прошли мимо соседних камер, мимо вытянувшегося в струну прапорщика Дундурея, мимо штрафного изолятора. На выходе Скойбеда расписался в каком-то журнале, и дав Козлову пинка, вытолкнул на темную предутреннюю улицу. У ворот тюрьмы стоял защитного цвета газик. Увидев генерала, из машины выскочил шофер-казах, ефрейтор внутренних войск, и засуетился, открывая дверь.
      - Залазь! - Сккойбеда указал Козлову на заднее сиденье, сам сел рядом с водителем.
      - Поехали, Жапузанов, - кивнул он казаху.
      - Куда, товарищ генераль?
      - На губу! - Скойбеда рукой указал направление.
      Газик тронулся. Козлова знобило, не то от холода, не то от страха. Скойбеда посмотрел на часы:
      - Четверть семого, мне еще сегодня парад принимать. Жми, Жапузанов!
      - Куда,товарищ генераль?
      - На губу, твою мать! - выругался Скобеда и, повернувшись к Козлову, проговорил:
      - Посидишь у меня там, милок, подумаешь, может, уму-разуму наберешься.
      Вдруг Козлова ожгло:
      -Товарищ генерал-майор!
      - Че орешь? - Скойбеда вздрогнул.
      - Товарищ генерал-майор, это очень важно, а я чуть не забыл. Надо срочно связаться с полковником Семинардом.
      - Говно твой Семинард, - Скойбеда широко зевнул. - Выкладывай мне.
      - Товарищ генерал-майор, - капитан говорил скороговоркой, отчего смысл половины слов невозможно было уловить. - Прошлой ночью... Я прошлой ночью видел Фрайера, который Свинья... Про которого говорил Евлампий, который полковник Бабель.
      - Да что ты мелешь? - наморщил лоб Скойбеда. - Который, не который... Что ты видел?
      Козлов набрал побольше воздуха и выпалил:
      - Я видел двойника Ленина.
      - Опять двойники? - побагровел Скойбеда. - Отставить двойников! Мало вам с Семинардом скандала с академиками! В двух газетах ужо, мать их ити, материал прошел! Щас не 37-й год, чтоб все по-людски. Разрешили им гласность на свою голову!
      - Но, товарищ генерал, - умояюще шептал Козлов. - Это же и вправду Фрайер, он и говорил-то не по-нашему.
      - Во-во, - Скойбеда откинулся на сидении. - Только международного скандала нам и не хватало. Все, Козлов, на губе теперь двойников ловить будешь. А я постараюсь, чтоб и этот Семинард твой гребанный туда же попал. В одну камеру.
      - Но товарищ...
      - Рот закрой! - посоветовал Скойбеда.
      Козлов так и сделал. Генерал же закурил сигарету с золотым мундштуком, стряхивая пепел прямо себе под ноги. Водитель молча крутил баранку.
      - А ты шо такой хмурый, Жапузанов? - обратился к нему Скойбеда. - Дедовщина замучила? Дедовщины у нас нет.
      - Не, товарищ генераль, - мотнул головой Жапузанов. - Не выспался просто, дежурный рано разбудиль, сон досмотреть не даль, а я во сне мама видель.
      - Сон - это хорошо, - согласился Скойбеда. - Мне вот тут давеча такой сон снился, похлеще любого детектива. Снилось, будто меня агенты иностранной разведки похитили. Привезли они меня на свою дачу и давай спытать, как, мол, в Мавзолей Ленина проникнуть. Ну, я им, ясное дело, говорю: режьте, мол, меня на куски, ничего не скажу, ха-а-а...
      Скойбеда замолчал, выпуская дым в форточку.
      - А дальше что быль, товарищ генераль? - спросил водитель.
      - Дальше?.. - Скойбеда чуть смутился. - Ты, Жапузанов, давай за дорогой смотри. Дальше... Что дальше... Обезвредил я их, кочнечно, и сдал на Лубянку, такие вот сны бывают.
      Козлов тоже вспомнил свой давешний сон про Скойбеду, но промолчал.
      - Приехаль, товарищ генераль, - Жапузанов затормозил у сурового здания с решетками на окнах. Скойбеда с удивительной для своей комплекции легкостья выпрыгнул из машины и открыл заднюю дверь:
      - Вылазь, Козел, да побыстрее, у меня времени в обрез.
      Капитан подчинился. Огляделся: вокруг ни души, только-только начинает светать, на небе бледными искорками догорают звезды.
      - Ну, чего застопорился, сказано: швидче шевелись!
      Скойбеда стоял широко расставив ноги, полы его шинели быди распахнуты...
      И тут на Козлова нашло. Он вспомнил, как в детстве играли они на пустыре в футбол, вспомнил, как хорошо получались у него удары по мячу слета... Он смотрел на то место, где сходились воедино масластые ноги генерала:
      "Вот он, мяч только бы не промахнуться."
      Капитан прицелился, закрыв один глаз.
      - Ты шо это, спятил? - забеспокоился Скойбеда.
      Козлов воровато зыркнул на Жапузанова: тот сидел за рулем и, казалось, спал, и, размахнувшись, с правой ударил генерала острым носом туфли между ног, метя попасть тугим мячом прямо в "девятку".
      - А-а-а-а! - Скойбеда взмахнул руками и осел на кузов газика.
      Козлов бросился бежать.
      - Стреляй, Жапузанов! - услышал он рев генерала. - Стреляй, уйдет!
      - Куда, товарищ генераль?
      - А, чурбан тупорылый! - послышался глухой удар и жалобный крик Жапузанова. Козлов растворился в сумерках зарождавшегося утра.
      ГЛАВА 21
      Москва. Красная Площадь. 7 ноября. 70-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической революции. Идет проаздничная демонстрация. 11-30 утра.
      На трибуне Мавзолея - крупные деятели Партии и Правительства. Напротив, у витрин ГУМа, среди народа, - Эдуард Стерлингов и Сэм Стадлер, оба в приподнятом настроении. В руке Стерлингова - воздушный шарик желтого цвета, наполненный углекислым газом. Падает первый снег.
      - Интересно будет почитать наши завтрашние газеты, - потер руки советолог. - Сенсация выйдет отменная!
      - Да, - согласился Стерлингов. - Сожалею, что лишен такой возможности.
      - Я вам перешлю, - пообещал Стадлер. - Какой у вас номер телефакса?
      - У меня аудиовокс, - улыбнулся Стерлингов. - Вы, кстати, когда улетаете?
      - Завтра утром. Билеты уже заказал. А сегодня, - Стадлер сладко зажмурился, - рассчитаюсь с вами, а после - прощальный банкет, я угощаю. Надеюсь, вы не будите возражать против того, что я пригласил в нашу компанию консула Хэриса. О! Вот и он. Легок на помине.
      Пробивая локтями дорогу сквозь колонну трудящихся от завода им. Лихачева, к ним пробирался Хэрис. Брови его были насуплены.
      - Эй, мне чертовски не нравится твоя манера звонить ни свет ни заря, - вместо "здрасте" начал он. - Что у тебя опять за неотложные дела?
      Стадлер принял его тон:
      - Ты порядочная свинья, Джим, но я тебя прощаю. Сегодня у меня замечательный день.
      - Как же, семдесят лет советской власти, - пробурчал консул.
      - Ты можешь язвить, сколько угодно, - усмехнулся Стадлер. - Мимо денег ты уже проехал, теперь рискуешь пролететь и мимо банкета.
      - Какого банкета? - навострил уши консул.
      - Прощального. Банкета по поводу моего отбытия на родину.
      - Чего-то я не понял, - наморщил лоб Хэрис. - Ты что, уже улетаешь? А как же задание?
      - Задание я решил перепоручить тебе, - хлопнул консула по плечу Стадлер.
      - Как это мне? - испугался тот. - Мне нельзя. У меня семья, дети. Я на подхвате, в обеспечении.
      - Вот как? - советолог почесал нос. - Я и не знал. Бумага на тебя уже ушла в центр, так что машину не остановить. Ты уж извени.
      - Ты... Да ты сволочь! - Хэрис попытался взять советолога за грудки. - Ты - гад, жидовская морда!
      - Э, э, полегче! - Стадлер одним движением стряхнул с себя консула. Ты тут последние мозги пропил, шутки понимать разучился. Ну неужели я и вправду миллионное дело такому рохле, как ты, доверил бы?
      - Я думаю, что нет, - робко заметил Хэрис.
      - Вот и я думаю, - Стадлер поправил ворот плаща. - Нет уже никакого задания. Выполнил я его, пока ты со своими послами водку жрал. Вот так-то, старик.
      - Ух ты, Господи! - выдохнул Хэрис. - Ну ты меня и напугал. Нет, ты пойми, я... - Он вытащил из кармана фляжку и судорожными глотками осушил где-то на треть. - Я не против задания. А кстати, в чем оно заключалось?
      - Тебя, дурака, разыграть. - Стадлер нахально блеснул глазами.
      - Да ну...- обиделся консул.
      Стерлингов, стоявший доселе молча пряча улыбку, сказал:
      - Филипп, я тут отойду на минутку в одно место, вы шарик не подержите?
      - О чем разговор.
      - Кто это? - спроил Хэрис, когда Стерлингов ушел.
      - Агент КГБ! - засмеялся Стадлер.
      - Ну и шуточки у тебя, - снова надулся консул.
      Поток демонстрантов тем временем иссякал. Все реже мелькали красные флаги, все глуше звучало "ура". Засобирались и люди на трибуне.
      - Смотри, - подтолкнул Хэриса советолог. - Ну ща будет круто! Где же Эд? Такое зрелище пропустит!
      Он завертел головой в поисках Стерлингова, но того нигде не было.
      - А что будет-то? - консула снедало любопытство.
      - Сейчас увидишь, - подмигнул Стадлер. - Оперетта Кальмана под названием...
      Он не договорил. Его тонкий нюх почувствовал вдруг необычайно сильный запах цветочного одеколона. Настолько сильный, что закружилась голова. Запах шел со всех сторон, казалось, всю Красную Площадь полили грошевой парфюмерией, и что вместо снега с неба сеется одеколон. Стадлер скосил глаза влево. Метрах в трех от себя он увидел странного человека. Человек этот в чудовищно мешковатых брюках стоял на полусогнутых ногах и читал газету, источая тот самый приторный аромат.
      Советолог посмотрел вправо и увидел точно такого же человека, только вместо газеты в руках у него был журнал. Еще двое с книгами стояли у него за спиной.
      "Самая читающая в мире страна", - промелькнула в голове мысль. Он уже все понял, медлить было нельзя. Стадлер развернулся на носках и прынгул прямо на человека с газетой. Расчет оказался верным: человек не ожидал такого поворота событий, и газета выпала у него из рук вместе со спрятанными в ней наручниками. Стадлер размахнулся и что есть силы стукнул противника шариком по голове. Шарик от удара оглушительно лопнул, приведя человека в состояние легкой контузии. Он на мгновение потерял ориентацию, и этого советологу хватило чтобы, проскочив мимо него, броситься бежать вдоль главного универмага столицы. Сзади слышались хрип и возня: это консул Джим Хэрис тщетно бился в цепких руках кэгэбистов, как треска на крючке. Стадлер почти добежал до угла, когда на его пути вырос мощный мужик с 12-м томом собрания сочинений Л.Н.Толстого в руке. Стадлер наклонил голову и с разбегу боднул того в солнечное сплетение. Кэгэбэшник охнул, осел на бок, выдавив могучим задом два толстых витринных окна. Звякнули стекла, дико завыла сигнализация.
      Со всех сторон к Стадлеру бежали люди, размахивая газетами и книгами, брошюрами и буклетами. Советолог нырнул в образовавшуюся брешь ГУМовской витрины и, перемахнув через прилавок, скрылся в подсобном помещении. Сзади доносился топот и сиплое сопение, крики: "Марадян, второй этаж, Стаценко налево, остальные за мной!" Остальных оказалось человек десять. Все они пробежали мимо того места, где прятался Стадлер, бухая тяжелыми сапогами, и скрылись за поворотом. Советолог осторожно высунул голову: прямо на него глядел молоденький паренек с расширившимися от страха глазами. Стадлер двинулся ему навстречу.
      - Стой! - пропищал паренек. - Стрелять буду!
      - Не стрелять! - донеслось откуда-то издалека. - Он нам живым нужен!
      Молодой особист растерялся. Советолог же выхватив пистолет из-за пазухи и, сняв его с предохранителя, прошипел:
      - Прочь с дороги. Мне стрелять можно.
      - Нет! - замахал руками паренек. - Так нечестно! Вы не посмеете!
      - Я не посмею? - Стадлер прицелился ему в голову и нажал на курок.
      Тонкая струйка подкрашенной воды, вылетев из дула пистолета, расплылась чернильным пятном на лбу паренька. Он вскрикнул и, закрыв лицо руками, упал ничком под прилавок.
      - Что за черт! - Стадлер отбросил пистолет. Из дальнего конца отдела к нему уже бежало несколько человек. Советолог юркнул обратно в подсобку, а оттуда через дверь еще в одну. Следующая дверь оказалась изнутри заперта на щеколду. Стадлер откинув засов и, толкнув дверь, оказался в каком-то дворе. В лицо ударил свежий ветер. Сквозь арку Стадлер выскочил на улицу. Прямо перед ним находился белый рафик с двумя нарисованными на борту пингвинами. Толстый водитель сидел в кабине и курил.
      - Эй, браток, сигаретки не будет? - прохрипел, задыхаясь, советолог.
      - Да что за тобой, волки гнались, что-ли? - добродушно пробасил толстяк. - На, кури.
      Он приоткрыл дверцу и протянул Стадлеру пачку "Явы". Тот схватил водителя за кисть и со всей силы рванул на себя. Толстяк как шарик перекатился на тротуар. Стадлер прыгнул в кабину. Ключ торчал в замке зажигания, остальное было делом техники. Мотор дико взревел и "рафик" рванулся вперед, взяв рекордную стартовую скорость. Из арки высыпали кэгэбисты.
      - По колесам, стрелять по колесам! - раздался визгливый голос.
      Пули защелкали по жестяной обшивке "рафика".
      - Егор Глебыч, уйдет же! - вопил сзади. - Уйдет же, Егор Глебыч!..
      - Я сказал: по колесам!!!
      Стадлер свернул в ближайший переулок.
      "Только б до посольства добраться, - работала мысль. - А там лягу на дно, попрошу политического убежища..."
      Стадлер глянул в зеркало заднего вида: погони не было. Оторвался, облегченно подумал он. До посольства оставалось уже совсем близко. Лишь бы засады не было! Стадлер вывернул на прямую. Вот уже и серое здание со звездно-полосатым флагом... Четыреста метров. Триста. Двести. Сто пятьдесят...
      И тут из боковой улицы наперерез ему выскочила машина "мерседес"! Стадлер узнал этот широкий серебристый капот с круглой эмблемой посередине. Машину развернуло и бросило навстречу советологу. Тот до отказа надавил на тормоз, но было уже поздно. Визг тормозов, лязг мнущегося железа, звон лопнувших стекол, - все смешалося для Стадлера в один общий гул. Советолога швырнуло на руль, острая боль пронзила груднуя клетку. Сознание на миг оставило его, но вернулось от резкого воя милицейской сирены. Стадлер застонал и, собрав последние силы, рванул ворот пиджака. Пробормотав отходную молитву, советолог надавил зубами на едва заметный бугорок под материей. Хрустнуло стекло и во рту появился приторный вкус касторки. Закрыв глаза, Стадлер приготовился к смерти. Прошло какое-то время, и некто возник рядом с ним. Ткнув его в бок чем-то твердым, этот некто нежно пропел:
      - Приехали, мистер Стадлер.
      Тот открыл глаза: над ним нависло красное обветренное лицо.
      - Ю ар эн энджел? - спросил советолог.
      - Ангел, ангел, - обветренное лицо улыбалось. - Вылезайте.
      Стадлер хотел задать еще вопрос, но не успел: сознание вновь покинула его, на этот раз надолго.
      * * *
      Эдуард Стерлингов шел по Садовому кольцу. Ветер развевал полы его дорогого английского плаща, снежинки падали на русые волосы и надолго застревали в них.
      - Товарищ майор! - услышал он знакомый до боли голос.
      Стерлингов удивленно обернулся. Перед ним стоял полковник Семинард.
      - Да-да, не удивляйся, - майор, - улыбнулся Семинард. - Так и быть, открою секрет: пришел приказ о присвоении тебе очередного звания. Шутка ли, такое дело раскрутил! - Семинард многозначительно поднял палец вверх.
      - Значит, поймали? - спросил Стерлингов.
      - Обижаешь, - хмыкнул полковник. - Куда же он денется? Поймали, конечно. Правда, поломанного слегка. Сотрясение мозга, два ребра пополам, но, главное, - живой. Будет теперь на кого Исаева обменять.
      - А где Лупиньш? - снова спросил Стерлингов.
      - Лупиньш - герой, - Семинард смахнул слезу. - В критический момент пошел на таран, как Гостелло. Сейчас в больнице в тяжелом состоянии. Здесь, кстати, недалеко, можем зайти.
      Они дошли до госпиталя, поднялись по мраморной лестнице на второй этаж. Лупиньш лежал на специально оборудованной койке под капельницей, вокруг него толпились светила медицины, человек двадцать, почти все лысые и в очках.
      Лупиньш открыл глаза.
      - Доктор, - слабо прошептал он. - Скажите, я буду жить?
      - Ну что вы, голубчик, - успокоил его самый старый професор. - Мы еще все на свадьбе у вас погуляем.
      Лупиньш обвел взглядом весь консилиум, склонившийся на ним, прикидывая, во сколько же обойдется свадьба, и ему стало еще хуже.
      - Пойдемте, - потянул Стерлингова за рукав Семинард. - Ему сейчас не до нас.
      ГЛАВА 22
      Москва. Лубянка. Кабинет начальника контрразведки. За огоромным окном падает ноябрьский снег...
      В кабинете трое: Стерлингов, пока еще капитан, напротив, развалившись в кресле, - генерал-майор Скойбеда и полковник Семинард. Последний стоит у сделанного почти в натуральную величину глобуса и с увлечением выбирает место проведения очередного отпуска.
      - Слухай, где-то я тебя видел? - Скойбеда в упор разглядывал Стерлингова.
      Тот пожал плечами:
      - В Андервиле, Монтевидео, Дюссельдорфе..
      - Да ты шутник! - заржал Скойбеда.
      Открылась дверь, и бесшумно вошел хозяин кабинета - шеф контрразведки. Большие генеральские звезды его сияли золотом.
      - Товарищи офицеры! - подал команду Семинард.
      Стерлингов вскочил, Скойбеда остался сидеть.
      - Почему не приветствуете старших по званию? - спросил у него шеф.
      - Ну, здорово, - закинул ногу на ногу Скойбеда.
      Шеф не ответил. Он оглядел собравшихся:
      - Почему я не вижу здесь капитана Козлова? Я же распоряился, чтоб были все. Где Козлов?
      При упоминании о капитане Скойбеда посерел.
      - Убег, паскуда, - процедил он. - Я его на губу хотел, на пять суток, а он убег. Меня ударил, ефрейтору Жапузанову челюсть сломал, найду - под требунал пойдет!
      - Товарищ генирал, - подал голос Семинард. - Здесь Козлов, у меня в кабинете. Третьи сутки в стенном шкафу сидит, Скойбады боится.
      Скойбеда бросил в полковника тяжелый взгляд:
      - Ах вот оно шо! Пригрел стало быть гадюку. Ну-ну полкан, смотри...
      Как бы в подверждении семинардовских слов приоткрылась дверь, и в кабинет просунулась голова Козлова.
      - Разрешите? - его глаза забегали по помещению и, наткнувшись на Скойбеду, расширились от ужаса.
      - Входите, капитан, - разрешил шеф. - Не бойтесь.
      Козлов вошел как-то боком и встал у двери, готовый в любой момент убежать. Вид его был страшен: прорезиненный плащ заляпан грязью, брюки порваны, трехдневная щетина на впалых щеках, под глазами - филетовые круги.
      - Иди сюда, сынок, не дрейфь, - лаского позвал его Скойбеда. - Чуток погутарим.
      Козлов попятился назад.
      - Ну куда ж ты, родной? - Скойбеда почесал подбородок.
      - Отставить, товарищ генерал-майор! - вмешался шеф. - Ведите себя, как положено.
      Скойбеда побагравел.
      - Ты мной не командуй! - прошипел он. - Не на того напал. Дома Дунькой своей командывать будешь!
      - А вы мне не тычь! - шеф побагровел тоже, но старался говорить спокойно. - Проходите, капитан, - бросил он Козлову. - Выглядите вы, конечно, неважно, но времени у нас нет. Приведете себя в порядок потом. Садитесь в угол. Так, чтобы я вас не видел.
      Козлов мышью прошмыгнул мимо Скойбеды в дальний конец кабинета, где спрятался за аквариум с гупиями.
      - Ну что ж, товарищи, - объявил шеф. - Теперь, когда все в сборе, можно начинать. Я собрал вас здесь для того, чтобы подвести итог, так сказать, определенной проделанной работе.
      Шеф улыбнулся в усы, погладил лысину и продолжал.
      - А работа, смею заметить без ложной скромности, была проделана большая, даже, можно сказать, немалая.
      Шеф выдержал паузу, после чего сообщил:
      - Два дня назад при непосредственном участии нашего Управления была полностью изоблечена и арестована преступная группа, готовившая теракт на территории города Москва. Была на корню пресечена попытка крупномасштабной идеологической диверсии с участием инстранных спецслужб.
      Шеф перевел дух и приступил к самому главному:
      - Слово для доклада по этому вопросу имеет мой заместитель, хорошо всем вам известный полковник Семинард. Пожалуйста, Георгий Андреевич.
      Семинард встал, одернул парадный китель и, откашлявшись, начал:
      - Все началось с того, что к нам в руки попала кассета с записью разговора, смысл которого...
      - Георгий Андреевич! - перебил его шеф. - Это уже и без того все известно, не так ли? - Он обвел взглядом присутствующих. - Вы начинайте с самой сути.
      - Хорошо, - Семинард откашлялся по-новой. - Вначале у нас было две версии: версия капитана Козлова, - полковник указал на аквариум, - и версия Евлампию, то есть полковника Бабеля. По версии Козлова выходило, что Евлампий спятил, по версии Евлампия - что спятили все остальные. Этот этап расследования, условно назовем его аналитическим, был, пожалуй, самым тяжелым. Сравнивая две данные версии, было решено не отдавать предпочтения ни первой, ни, тем более, второй, а поискать
      компромиссный вариант. При последнем разговоре со мной Евлампий упомянул о некой пушной корпорации, представляющей собой товарищество с ограниченной ответственностью, это меня насторожило. Раз люди, состоящие в этом синдикате, боятся взять на себя весь груз ответственности, ограничившись лишь ее частью, значит у них нечиста совесть. На таможне мы выяснили, что именно в этот день, когда прилетел из Америки Евлампий, пасспортный контроль проходил некий Филипп Розенблюм, являющийся одним из учредителей этой самой пушной корпорации. Было решено установить за ним наблюдение. Для этого были задействованны младший лейтенант Лупиньш и капитан Стерлингов.
      Все посмотрели на Стерлингова. Скойбеда вдруг хлопнул себя по лбу и закричал:
      - Ба! Вспомнил! Во сне я тебя видел!
      Стерлингов слегка наклонил голову, дав тем самым понять, что польщен.
      - Ну, вот, - продолжил Семинард. - Одновременно, но со значительно более раннего срока, мы вели наблюдение за американским консулом Джимом Хэрисом. Было у нас предположение, что он - резидент. И если наши предположения верны, эти два человека обязательно должны были бы встретиться. Так оно и случилось. Разговор, который они вели в "фольксвагене", а мы благодаря сверхсекретной микроминиатюрной аппаратуре слушали, еще раз подтвердил нашу версию. Стало окончательно ясно, что Филипп Розенблюм и Сэм Стадлер, ведущий советолог американской разведки, - одно и то же лицо.
      Семинард налил себе воды из графина, сделал несколько глотков.
      - Но тут опять возник капитан Козлов. Он принес фотографию, на которой якобы изображены члены ленинского Совнаркома, и высказал свою интерпритацию акции, готовящеся на Красной Площади 7 ноября. Перед нами вновь встала дилемма: либо отбросить вариант Козлова как утопический, либо...
      Семинард помолчал.
      - Мы избрали второй путь. Во-первых, нельзя было полностью игнорировать козлиную... хм, простите, козловскую версию, поскольку ежели бы в ней оказался хоть один процент истины - мы бы себе потом не простили. А во-вторых, такой ход сам по себе явился идеальным отвлекающим маневром, вводящим нашего очевидно неглупого противника в состояние глубокого заблуждения.
      Семинард отпил еще немного воды. Он умолчал об еще одной и, пожалуй, самой главной причине: поводить за крупный нос этого самодовольного индюка Скойбеду. В наступившей тишине было слышно как за аквариумом скрипит зубами Козлов, сжимая и разжимая кулаки.
      - Мы, конечно, отдавали себе отчет, на что идем, - Семинард промокнул губы белоснежным платком. - В этой отвлекающей операции были задействованы наши лучшие люди. А потом среди задержанных по подозрению оказалось немало представителей интеллигенции - врачи, ученые, писатели и даже один депутат. Перед всеми пришлось извиниться.
      - У меня вопрос, - подал голос из своего угла Козлов. - Неужели нельзя было поставить в известность меня? Выполняя задание , я в ряде случаев рисковал жизнью.
      - Не обижайтесь, Лешенька, - сочувственно улыбнулся Семинард. - Но того требовали обстоятельства.
      - Ну, а мы, - он встрепенулся, - вернемся к нашему Стадлеру-Розенблюму. Пока Козлов хватал за бороды московскую профессуру, капитан Стерлингов вместе С Лупиньшем входили в доверие к шпиону. По разработанной нами легенде Стерлингов играл роль подпольного миллионера, а Лупиньш - его личного шофера и телохранителя. Я думаю, для капитана это не было сложной задачей: почти год до этого он вращался в среде дельцов теневой экономики, разоблачая преступную группу Максима Швабры. У Лупиньша задание было и того проще - мы вообще запретили ему открывать рот. Крути баранку, и - все.
      Для орбретения полного доверия у Стадлера было решено через Стерлиногова передать ему оружие. Сперва это был настоящий пистолет, но после пьяного дебоша, который Стадлер учинил в "Астории", мы сочли необходимым заменить этот пистолет на водяной.
      Просто ради спокойствия горожан. В это же время мы меняем ему ампулу с цианистым калием в лацкане пиджака на слабительное, и не напрасно, забегая вперед, скажу, что при задержании он предпринял попытку суицида, но все обошлось легким расстройством желудка.
      Таким образом, поверив Стерлингову, Стадлер раскрывает ему истинную причину своего приезда в Москву и просит помощи. А этого мы только и ждали.
      Семинард плеснул себе в стакан еще воды, но пить не стал.
      - Дальше все шло по плану, и вскоре в Москву прилетает еще один участник событий, некто Теодор Фрайер по кличке "Свинья". Стерлингов встречаем его в аеэропорту и отвозит к себе на дачу. И вот с этого момента нам перестает везти...
      - Так уж и везти? - поднял брови шеф. - Это не невезение, а обычная профессиональная небрежность, и нечего, Георгий Андреевич, уменьшать нашу с вами вину.
      - Да, вы правы, - опустил голову Семинард. - Накладки следуют одна за одной. Так, парикмахер Вильковский, завербованный нами специально для гримеровки Свиньи, выходя от Стерлингова в Переделкино, спотыкается в темноте о бревно и ломает ногу. Но это еще полбеды. Беда в том, что мы не углядели за Свиньей. Мы располагали сведениями о том, что этот Фрайер - наркоман, но, к сожалению, не придали этому должного значения. Вина за это большей частью ложится на капитана Стерлингова, который не позаботился о том, чтоб чемодан с медицинскими препаратами гражданина Кепарасика, арестованного, кстати, еще 3-го ноября по обвинению в укрывании подпольной химической лаборатории и сотрудничестве с иностранной разведкой. Так вот, не позаботился о том, чтобы чемодан этот находился вне поля досягаемости Свиньи. В результате, воспользовавшись минутным отсутствием Вильковского, Фрайер, будучи в состоянии наркотической абстиненции, вводит себе некоторую дозу метапроптизола, отчего у него развивается тяжелая форма клаустрофобии и он совершает побег через окно второго этажа...
      - А где сейчас Фрайер? - спросил шеф.
      - Ищем, товарищ генерал, - развел руками Семинард. - Вся милиция на ноги поднята, да и наши люди тоже. Последний раз его видел капитан Козлов в ночь с 5-го на 6-е ноября в такси с номерными знаками 13-65 Моисей, Ольга, Кирилл. Свинья вышел из машины в районе государственного университета, прошел проходным двором, после чего Козлов его потерял.
      - Нехорошо, Козлов, - шеф погрозил кривым указательным пальцем. Из-за вас теперь двойник Ленина разгуливает где-то по Москве. Ну ладно, с этим потом разберемся. Продолжайте, Георгий Андреевич.
      - Значит так, - снова заговорил Семинард. - Тут может возникнуть резонный вопрос: отчего было не арестовать всю преступную группу сразу после того, как прилетел Фрайер? Я отвечу на этот вопрос так: у нас не хватило бы доказательств. Злоумышленникам ничего не стоило бы отвертеться, и поэтому мы решили брать их, что говорится, с поличным на месте преступления, то есть в Мавзолее. Но после того, как исчез Свинья, план этот провалился, и над всей операцией нависла угроза срыва. Но у нас был запасной вариант. Мы позвали консультанта с "Мосфильма" и, не посвящая его, естественно, в детали, спросили, кого бы он рекомендовал на роль Ленина. Консультант посоветовал пригласить малоизвестного актера театра и кино товарища Зюбенко. Мы пригласили. Но вы понимаете, в чем сложность: мало того, чтобы этот Зюбенко должен был походить на Ленина, он еще должен быть похож на Свинью. На самом же деле товарищ Зюбенко оказался толще Фрайера на 15 килограмм. Как вы сами понимаете, времени для похудания у нас не было. Более того, этот Зюбенко ни слова не понимал по-английски, в то время как Фрайер абсолютно не понимал по-русски. И тогда капитану Стерлингову пришла в голову мысль насчет кусания бешенной собакой, поражения мозга и пенециллиновых прививок. Стадлер и на это клюнул.
      Все вроде бы складывалось хорошо, но сама идея захвата преступной группы на месте злодеяния оказалась, мягко говоря, несостоятельной. Из четырех человек, осуществлявших подмену Ленина в Мавзолее, трое являлись нашими сотрудниками. Захватывать стало практически некого: один, как известно, не группа. Поэтому операцию было решено перенести на 7 ноября, для чего Стерлингов и назначил встречу утром на Красной площади. Зная психологию советолога, мы в праве были предположить, что он, дабы потешить свое нездоровое самолюбие, возьмет с собой консула Хэриса. Тогда появилась бы возможность взять их вместе. Правда, люди из группы захвата переусердствовали в своем пристрастии к парфюмерии, вследствии чего Стадлер обнаружил их раньше, чем было предусмотренно. Сигналом к началу операции служил факт передичи желтого шарика Стадлеру Стерлинговым, и наши сотрудники ждали лишь, пока самые уважаемые люди страны покинут трибуну Мавзолея, чтобы не омрачать им праздника малоэстетичной процедурой захвата. В итоге Хэриса удалось взять без шума, а вот за Стадлером пришлось побегать. Он легко травмировал несколько человек, угнал автомашину и был близок к тому, чтобы скрыться за дверями своего посольства, но тут проявил героизм младший лейтенант Лупиньш. Сагодня утром я связывался с его лечащим врачом, и он сказал, что жизни Айвара уже ничто не угрожает, но пару месяцев он у них полежит. У меня - все. - Семинард закончил и устало оперся о стол.
      - Ха-а-а-а! - засмеялся Скойбеда. - Ловкие ж вы хлопцы, как я погляжу. И агентов вражьих повылавливали и Козла своего проучли, шоб нос куды не надо не совал. Одобряю, ха-а!
      - Минуточку, - обратился к Семинарду шеф. - Из вашего рассказа осталось непонятным, откуда этот Сбадлер, или как его там, узнал про совсекретный подземный ход под кремлевской стеной? Если не ошибаюсь, он именно через него проник в Мавзолей?
      - Не ошибаетесь, - Семинард давно ждал этого вопроса. - Не ошибаетесь, товарищ генерал. Про подземный ход ему рассказал один человек, очень нам всем хорошо знакомый, более того, я вам скажу, что этот человек сейчас здесь.
      Семинард посмотрел на Скойбеду. Тот весь сжался под колючим взглядом и побледнел.
      - Ну шо вылупился-то? - попытался он взять себя в руки. - Генералов-майоров не бачил, чи шо?
      - Бачил, бачил, - проговорил Семинард. - И в погонах с лампасами бачил, и в гражданке за сбором гербария, и в спортивных штанах за разглашением гомсударственной тайны. Всяких бачил.
      - Это ты об чем? - затрясся Скойбеда.
      - Товарищ генерал, - обратился к шефу Семинард. - Разрешите, мы в служебных целях воспользуемся вашим видеомагнитофоном.
      - Да, конечно, - ответил ничего не понимающий шеф.
      - Ну что, Эдуард Николаевич, давай, - кивнул полковник Стерлингову.
      Тот поднялся и, достав из внутреннего кармана кителя видеокассету, вставил ее в гнездо, нажал на пуск. На экране японского телевизора появился диван, а на нем Скойбеда с блаженной рожей, занимающей ровно четверть экранной площади, в трико с обвислыми коленями. Рядом с ним на стуле сидел Стадлер и кормил того мелко нарезанным шпиком.
      - Ест прямо из рук американского империализма, - прокоментировал Стерлингов.
      - Нет! - заорал вдруг Скойбеда, вскакивая. - Это не я! Подлог! Монтаж! Фальшивка! Суки! Сукины дети! А-а-а-а!
      - Заткнись, предатель, - приказал ему Семинард и, обратившись к шефу, сказал:
      - Это уже самый конец пленки, а то, что было перед этим, вообще заслуживает детального изучения с группой компетентных товарищей, которые, кстати, смогут дать заключение, что монтажом здесь и не пахнет. Тут же вы найдете ответ на свой вопрос, и на многие другие.
      - Сволочи! - затравленно сверкал глазами Скойбеда. - Опоили, накачали, я ведь в полной бессознанке был!
      - А это что? - Семинард сунул Скойбеде под нос гербарий. - Это что, я спрашиваю?
      - Не мое! - замахал руками Скойбеда. - В первый раз вижу!
      - Ах, вот как ты заговорил, - злорадно усмехнулся полковник. - Даже не знаешь,что это, а уже кричишь: не мое! Взгляните. - Он протянул гербарий шефу. Тот прочитал, открыв:
      "Дорогому Валерию Михайловиуц в память о совместной деятельности." И подпись: "Трудовой коллектив русской службы ЦРУ."
      - Подсунули, - вывалив язык, хрипел Скойбеда. - Я ж за Родину в свое время мать, отца, всех заложил!
      - Там есть акт об изъятии с подписью понятых, - пояснил Семинард. - В нем черным по белому написано: сей предмет извлечен из секретера генерал-майора Скойбеды В.М. в его квартире на проспекте Вернадского. Графологическая экспертиза также установила, что дарственная надпись на обложке сделана рукой гражданина США Сэмюэля Стадлера, известного в ЦРУ под кличкой "Племянник". Еще вопросы есть?
      Скойбеда зарыдал. Зарыдал громко и протяжно, как баба. Слезы катились по пухлым щекам и падали на ковер.
      - Сдать оружие! - приказал шеф.
      - Не губи, батюшка! - Скойбеда рухнул на колени. - Я отслужу, отработаю, я зубами землю грызть буду, но найду того гада, что подстроил!..
      - Сдать оружие!!! - рубанул кулаком по столу шеф.
      На крик вбежали два солдата и прапорщик внутренныей службы.
      - Уведите его, - шеф указал на Скойбеду.
      - Пошли, родненький! - прапорщик врезал тому кулаком в ухо.
      - Ну, ну, только не здесь, - поморщился шеф.
      - В первый раз генерала арестовываю, - пояснил прапор, сверкнув золотыми коронками.
      Скойбеду увели. Он уже не плакал, просто шел, низко опустив голову, ставшую внезапно совершенно седой. Закрылась дверь. В кабинете стало совсем тихо, капитан Козлов стоял за своим аквариумом ни жив, ни мертв и ждал своей очереди. Шеф контразведки вздохнул:
      - Да, малоприятная сцена, ничего не скажешь, но у меня есть для вас и кое-что повеселее.
      Он достал из стола красную папку с золотой тесьмой, открыл и стал читать чистым торжественным голосом:
      - "Приказ от 9 ноября 1987 года.
      За раскрытие преступного заговора против всего советского народа и в связи с 70-тилетием Великого Октября, приказываю:
      1. Младшего лейтенанта Лупиньша А.К. за прояленное мужество и героизм наградить медалью "За отвагу " и денежной премией в размере пятидесяти рублей.
      2. Капитану Стерлингову Э.Н., внедрившемуся в самое логово врага, присвоить очередное звание майора КГБ досрочно.
      3. Капитану Козлову А.В., выполнявшего отвлекающий маневр, вручить ценный подарок в виде часов с боем и кукушкой.
      4. Полковника Семинарда Г.А. за общее руководство операцией повысить в занимаемой должности и назначить на должность коменданта Кремля, освобожденное Гражданином Скойбедой."
      - Да, Георгий Андреевич, - прослезился шеф, - жалко, конечно, с тобой расставаться, но ничего не попишешь. Ты на это место давно хотел, так что, как говориться, с Богом, но это не все, есть еще два пункта...
      "5. Артиста Зюбенко О., - вот отчества не знаю, - сыгравшего роль "Свиньи" в роли Ленина, наградить почетной грамотой и ходатайствовать перед гильдией актеров о присвоении ему звания Народного артиста Союза и назначении на пост министра культуры СССР.
      6. Полковника Бабеля А.П. за многолетнюю безупречную работу в самом сердце империализма - США, представить к персональной пенсии."
      - А кстати, где сам Бабель, что-то давно его не видно?
      - На курорте, наверное, - предположил Семинард. - Я сейчас проверю.
      Полковник позвонил в профком.
      - Нет, - Сказл он, кладя трубку. - Путевка осталась невостребованной. Странно. Ну значит, дома у батареи свои старческие кости греет.
      - А что, Георгий Андреевич, - оживился шеф. - Давайте съездим проверим старика. Я уже лет сто его не видел.
      - А что, неплохая идея, - поддержал Семинард. - Заодно и о делах своих расскажем.
      - Значит, так, - распорядился шеф. - Козлов, бегом марш приводить себя в порядок.
      Капитан пулей вылетел в коридор.
      - А вы, товарищ майор, - обратился он к Стерлингову. - Извольте теперь отчитаться по описи. - Он нажал на кнопку селектора и произнес: Старшего прапорщика Плеханова ко мне!
      - Ну, а наша с вами миссия, Георгий Андрееыич, окончена. Мы можем идти, - шеф обнял друга за плечо.
      Они одели шинели и вышли. Их оживленный разговор и смех долго еще был слышен в коридоре.
      Появился начсклада с длинным списком в руке. Он уселся за стол на генеральское место и, вытащив из-за уха карандаш, стал грызть.
      - Так-так, - карандаш хрустел в его зубах. - "Мерседес", значит, новый, шестицилиндровый, цвет "металлика", раскурочили? Ну-ну. Была б моя воля, ты б у меня его до копеечки отработал с прибалтом твоим напару.
      Стерлингов молчал.
      - Ладно, - Плеханов сплюнул деревяные щепочки на стол. - Хрен с тобой, пойдем по спыску с самого начала. Плащ импортный, одна штука.
      - Здесь, - Стерлингов указал на чемодан в углу кабинета.
      - Есть. Дальше: костюм имп., три штуки...
      - Как три? - не понял Стерлингов.
      - Так три, як написано, так и читаю.
      - Ну-ка, дай сюда. - Стерлингов забрал у него список. - Болван, здесь написано: костюм импортный "тройка": штаны, пиджак, жилетка, все в чемодане.
      - Ладно, верю. - Старший прапорщик потянул листок на себя. - Пусти, порвешь. Так, джопцы "Вранглер" темно-синие...
      - Какие джопцы? - испугался Стерлингов.
      - Шо не понятно? - Плеханов перевел взгляд на него. - Джопцы как джопцы, с лейблом и мулькой. А шо, нет джопцев?
      - Да не брал я ничего такого, - заизвивался Стерлингов.
      - У меня, может, и не брал, - начсклада вновь принялся за карандаш. А вот фарцовщика в Шереметьеве кто грабанул?
      - Ты что ж, там был? - изумился Стерлингов.
      - От ишшо! - фыркнул Плеханов. - Мне свох делов хватает. Ребята были из прикрытия. Ну так шо, будут джопцы или нет?
      - Будут, - Стерлингов взохнул.
      - Хорошо, читаю дальше, - прапорщик заскреб грязным пальцем по бумаге. - Так, сигары "Парта..." "Порно..." тьфу ты, язык сломаешь!
      - "Портанагос", - подсказал Стерлингов.
      - Одна коробка, - добавил Плеханов. - Ну?
      - Что ну?
      - Ты шо, все скурил?
      Стерлингов замялся.
      - Нескуренные сигары взад! - потребовал старший прапорщик. - И окурки тоже.
      - Окурки-то зачем?
      - Для отчетности.
      - Один окурок артист съел, - сообщил Стерлингов.
      - Да ну?! - удивился начсклада. - По пьяни, что ли? Эх, жаль меня там не было! Ладно, один окурок прощаю. Дальше: пыво "Колос", 500 миллилитров. Где?
      - Выпили.
      - Бутылки взад! Коньяк "Дегестан"?
      - Тоже выпили, - соврал Стерлингов и зарделся.
      - Не положено! - хлопнул ладонью по столу Плеханов. - По инструкции разрешалось выпить 50 грамм. Ишшо 50 - на усушку и пролив.Итого 100. Шо, думаешь, считать не умею?
      - Ну Иван Кузьмич... - начал было Стерлингов.
      - И не проси, - прапорщик ощетинил усы. - Не могу! И начальство, думаешь, дураки, раз тебе легенду трезвенника придумало? Э, погоди, - он почесал ухо. - Ты шо ж, вправду че ли, все время не пил?
      - Вправду, - Стерлингов кивнул.
      - Целую неделю?
      - Даже больше.
      - Да ну , брешешь, - Плеханов недоверчиво сдвинул брови. - Киросинил, небось, себе втихаря.
      - Да нет же, в самом деле, - Приложил руку к сердцу Стерлингов.
      - Ни капли, ни капельки?
      - Вот пристал! Сказано тебе: не пил, значит, так и есть. Нельзя мне было.
      - Шо, месячные? - начсклада заржал.
      - Дурак ты, Кузьмич, - обиделся Стерлингов. - Подшили меня перед заданием.
      - Это как подворотничок, че ли?
      - Сам ты воротничок! Ампулу мне вставили, - Стерлингов похлопал себя по заднице. - Как выпьешь - все, смерть!
      - Ух ты ма! - прапорщик всплеснул руками. - Во, химики. Ну, а теперь-то шо?
      - Не знаю, - сказал Стерлингов. - Вроде бы обещали расшить. Скорей бы уж. А то и выпить не выпьешь, и все такое прочие...
      - Это какое же такое прочие? - блеснул глазами Плеханов. - Шо ж, и трахнуться даже нельзя?
      - Да причем здесь трахнуться? - сморщился Стерлингов. - Я про еду говорю. Например, селедку в винном соусе нельзя, конфеты с ликером тоже. Я тут не удержался, две ромовые бабы съел, так потом насилу откачали...
      - Да уж, - посочувствовал начсклада. - Я бы так не смог. Я бы, наверное, в тот же вечер ее, заразу, кухонным ножом бы выковырял и нажрался бы в говно.
      - Так и я бы, может, выковырял, когда б знал, где она, - вздохнул Стерлингов. - Мне же ее специально под общим наркозом вшивали, чтоб потом не нашел.
      - Да, дела. - Плеханов тоже вздохнул и вспомнил о своих обязанностях. - Короче, так: пока не расшился, коньяк сдать.
      - Ладно, - сдался Стерлингов.
      - Теперь раздел еда, - прапорщик перевернул страницу. - Гамбургеры, булки с кремом, шпик, огурцы, капуста, хлиб. По всему составить подробный отчет и сдать в течении суток.
      - Хорошо, - Стерлингов больше спорить не стал.
      Тут вошел Козлов. Был он уже помыт, в форме, причесан, и растительности на лице не было, не считая рыжих усов. Ы руках капитан держал вещи. Плеханов переключился на него.
      - Шо, значит, у нас здесь? - он принялся разбирать козловский реквизит. - Так, вижу: плащ, пиджак, штаны... Нет, штаны не пойдцт, зашьешь приноси. Дальше: майка, носки, турсы, усы. Усы? Где усы?
      Козлов опустил глаза:
      - На мне усы. Не отклеиваются. Придется брить.
      - Я те сбрею! Ты их сбреешь, а где я новые возьму? Одни усы на все Управление. Короче, если до завтрева не отдерешь, я тя головой в жбан с кипятком окуну и буду держать до тех пор, пока не отстанут! Ты меня хорошо понял?
      - Хорошо, - буркнул Козлов и попятился к выходу.
      - Погодь! - окликнул его начсклада. - А двушка с диркой где?
      - Нет двушки, - сказал капитан.
      - В десятикратном размере! - Плеханов что-то записал на листке. Все, оба свободны.
      Козлов со Стерлинговым поспешили уйти.
      - Слушай, Эдик, - сказал в коридорое Козлов. - Я тут в тюрьме стихи написал. Хочешь, прочту?
      - Давай, - Стерлингов не возражал.
      - Над Матросской Тишиной - тишина... - начал Козлов и замолк. Дальше, как ни старался, вспомнить он не мог.
      - Неплохо, - похвалил Стерлингов. - Можешь опубликовать в нашей многотиражке.
      Капитан посмотрел на Стерлингова, но так и не понял, смеется тот или нет.
      * * *
      Когда шеф контрразведки и полковник Семинард попали в коммунальную квартиру на Арбате, где жил Евлампий, когда, плутая между тазов и велосипедов, нашли они оббитую драной дерюгой дверь, когда, открыв эту дверь, вошли в холодную неотапливаемую комнату, полковник Бабель все так же лежал на диване, и грязные ботинки его свешивались вниз. Сухонькое стариковское тело не разложилось, а мумифицировалось отчего стало еще легче и суше. Невидящие глаза полковника были устремлены в потолок.
      - Да, вот оно как бывает, - проговорил шеф, снимая с головы фуражку. Он подошел к телу и двумя пальцами опустил Евлампию веки. - Не дожил старик до персональной песии.
      - И вечная память, - почему-то добавил Семинард...
      За окном на Арбате кипела жизнь. Уличные художники рисовали углем прямо на стенах, фарцовщики увивались вокруг иностранцев, хиппи целовались на глазах у тех и других.
      - Мне снился генерал Скойбеда, только что попавший в тюрьму... - донесся оттуда козлиный фальцет под разбитую, расстроенную гитару.
      - Да, - шеф контрразведки сжал кулаки. - Много еще всякой плесени по нашей с тобой земле ходит. - Он посмотрел за окно. - Давай же поклянемся, Георгий, над телом товарища, что будем давить эту нечисть, пока силы не иссякнут, до полной окончательной победы!
      - Клянусь! - произнес Семинард и смахнул украдкой побежавшую по щеке слезу.
      Зима-лето 1992 г.