Обыкновенные волшебные часы

— Правдой является то, что я помог твоему народу — и это всё!

— Ну, ладно, ладно… Мы этого не забудем… — ворчливо сказала Рух. — Не хочешь — не говори. Мы докопаемся. Всё равно докопаемся… — и вдруг неожиданно резко приказала: — Уведите меня!

И, с трудом передвигая ноги, старая Рух покинула комнату. Следом за ней лавиной двинулась вся серая масса крыс, и, спустя минуту, в комнате остались только Тик-Так и Трик-Трак, на плече которого восседала Кошка Машка. Исчезли крысы, и лишь голова Сакалевы и туловище со вспоротым брюхом напоминали, что несколько минут назад в комнате происходили какие-то события. Шерсть у Кошки Машки улеглась, и она спрыгнула на пол с плеча Трик-Трака. Тик-Так стоял задумавшись, и было видно, что мысли его блуждают далеко. Кошка Машка осторожно коснулась его и Часовщик, вздрогнув, скороговоркой произнёс:

— Да, да… я, кажется, немного устал… простите, друзья… И, если я не ошибаюсь, полночь уже наступила…

— И мы можем, наконец, вернуться в Лапутию, — сказала Кошка Машка, — чтобы потом снова отправиться на розыски Кота Василия. Кстати, а не кажется ли вам, что все эти путешествия довольно-таки утомительны?!

— Пожалуй, — согласился Трик-Трак. — Во всяком случае, как только мы разыщем нашего друга, я знаю, что буду делать.

— Что же? — полюбопытствовала Кошка Машка.

— Спать. Я буду много спать. — И Трик-Трак вдруг признался: — А всё-таки дурацкая история вышла с часами! Простить себе не могу!

— Нет, нет, — тихо запротестовал Часовщик, — мы сделали много для других и поэтому не должны жалеть о затраченном времени. Я бы хотел… я бы хотел пережить всё, что со мной случилось, хотя бы ещё один раз. А вы, друзья? — Тик-Так доверчиво и вопросительно поднял свои добрые глаза на Кошку Машку и Трик-Трака.

Кошка Машка, пристально взглянув на Часовщика, произнесла:

— Ради друзей я готова простить себе даже общество крыс!

А Трик-Трак улыбнулся и сказал Тик-Таку:

— Ах, дорогой друг, надо — значит, надо. А со сном — это я пошутил.

Часовщик серьёзно посмотрел на всех:

— Я знаю, друзья, что, когда мы вместе, даже я чувствую себя способным на подвиг. А ведь я не герой! — Он грустно улыбнулся. — Я всего лишь часовых дел мастер. Не будем больше медлить. Нам пора. И он извлёк из кармана обыкновенные волшебные часы и поставил их единственную стрелку в положение 3 часа 42 минуты.

Глава десятая,

рассказанная Кошкой Машкой

ПРАЗДНИК ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Я никогда не доверяла собственному мнению настолько, чтобы не слушать других. Поэтому, мои друзья попросили меня написать несколько слов об окончании нашего путешествия, им не пришлось упрашивать меня слишком долго.

Наше путешествие окончилось так же внезапно, как и началось. Это мы поняли сразу, очутившись на причале Лапутии. И неудивительно — прямо перед нами сидел Кот Василий и неторопливо умывался. Одного взгляда, брошенного на нашего друга, оказалось достаточно, чтобы понять, что он из кожи лезет вон, стараясь показать, что чувствует себя преотлично, нимало не заботясь о судьбе своих друзей. Он даже довольно хладнокровно отнёсся к нашему неожиданному появлению, спокойно протянув:

— А-а-а! Вот и вы…

— Да, — воскликнул возмущённый такой встречей Брадобрей, — вот и мы. А перед нами несомненно ты! Мы чёрт знает как волнуемся о его судьбе, а он сидит себе как ни в чём не бывало!

— А почему, собственно, со мной непременно должно было что-то случиться? По-моему, это с вашей стороны было невежливо оставить меня одного в день моего рождения и умчаться сломя голову.

Часовщик улыбнулся и примиряюще произнёс:

— Мой друг, мы ни в чём не виноваты перед тобой. Простая случайность разлучила нас, а также то…

— …что ты не слишком заинтересовался нашим подарком, — не выдержав, перебила я Тик-Така и бросила на Кота Василия взгляд, который поверг его в смятение. О-о, я хорошо знаю, как надо обращаться с Котом Василием, чтобы он не слишком задирал нос! Его вид мог обмануть кого угодно, но только не меня. Конечно, он был страшно обрадован встречей с нами и лишь ценой огромных усилий делал вид, что обижен. Ещё бы, у каждого из нас за плечами были удивительные истории, и Кот Василий просто умирал от зависти и любопытства. И уж совсем было приятно убедиться, что Кот Василий остался самим собой, когда он в витиеватой манере обратился к нам со словами:

— Друзья мои, в ваше отсутствие я много думал… — И он сделал значительную паузу, обводя всех торжественным взглядом.

— Да ну? — присвистнул от удивления и ехидства Трик-Трак, все ещё злившийся на Кота Василия. А милый Тик-Так только мягко улыбнулся. Но у Кота Василия иногда хватает всё-таки ума не замечать тёплой иронии своих друзей, что делает его незаменимым собеседником в обществе.

— …Я много думал, — упрямо повторил он, — и пришёл к выводу о необходимости перенести празднование своего дня рождения на сегодня. А в наказание за ваше постыдное бегство в день моего истинного рождения я требую от каждого из вас личного подарка — истории его путешествий.

Мы единодушно0 отдали должное изобретательности Кота Василия и, прокричав: «Ура!», потребовали, чтобы он вёл нас к праздничному столу. По тропке, проложенной среди молодой поросли берёз, мы поднялись на залитую солнцем песчаную площадку. И перед в нашими глазами предстал знакомый маленький дом, выкрашенный в светло-зелёный цвет, с надписью: «Лапутия», составленной из берёзовых плашек, и датой «1964», указывающей на время постройки домика. В одном из его окон виднелась склонённая голова хозяина, который что-то писал.

— Тише! — шепнул Кот Василий. — Пусть поработает старик. Не будем ему мешать — он ведь дописывает книгу о нас.

Мы осторожно, на цыпочках, прошли мимо домика к открытой летней кухне, где на огне потрескивающего костра готовились восхитительные угощения.

— А как же ты догадался, что мы вернёмся именно сегодня? — удивился Трик-Трак, оглядывая приготовленный праздничный стол.

На что Кот Василий, хитро топорща усы, ответил:

— Да очень просто. Я попросил, чтобы об этом позаботился мой старик.

Мы уселись за стол и, глядя на причудливые языки пламени, снова с головой ушли в воспоминания и ещё раз пережили случившиеся с нами происшествия. Здесь, у костра, в Лапутии, они казались нам сошедшими со страниц чудесной книги. Поэтому особенно было приятно сознавать, что всё это было в действительности. Я давно уже заметила, что разумнее верить неправдоподобному, которое чаще оказывается истиной, чем придуманной лжи, которая всегда логична и выглядит правдиво. Поэтому я обычно верю охотникам и рыболовам, недоверие к рассказам которых вошло в поговорку скучных и завистливых людей.

Когда мы наконец закончили наши истории, всех удивил Трик-Трак. Смущаясь и не глядя в мою сторону, — о, эта неуместная деликатность нашего друга! — он обратился к Коту Василию со странным вопросом:

— Мой друг, не можешь ли ты объяснить, зачем котам нужен хвост? Я обещал Хорху выяснить это, — прибавил он поспешно, как бы оправдываясь. — Ведь, как-никак, а это именно он узнал, как следует правильно пользоваться волшебными часами.

— Хвост? — переспросил Кот Василий и вдруг с пафосом ответил: — Хвост, мой дорогой Трик-Трак, — это второй язык котов.

Тут уж я снова не утерпела и прибавила к словам моего друга:

— Особенно в том случае, когда они не способны связать двух слов на обычном языке. Тогда коты усердно пытаются поправить дело с помощью хвоста.

Все рассмеялись, а Кот Василий, разумеется, надулся. Тогда деликатный Тик-Так, чтобы отвлечь Кота Василия от исчерпавшей себя темы, попросил слова и обратился к нему с торжественной речью:

— Мой друг, — начал он. — Случайность разлучила нас на короткое время, но время прошло — и мы снова вместе. Поэтому перед тем, как мы будем вынуждены отдать должное праздничному столу, следует вернуть тебе наш подарок — обыкновенные волшебные часы. От лица всех могу заверить тебя, что они неплохо работают, и ты легко можешь убедиться в этом сам, как только мы покинем твое общество. Впрочем, ты волен поступать с ними так, как сочтёшь нужным.

И с этими словами Часовщик торжественно протягивает волшебные часы Коту Василию. А Кот Василий пятится почему-то назад, и вид у него такой растерянный, что мне на минуту хочется даже его пожалеть. Но он наконец справляется с охватившим его волнением, и на его физиономии появляется нечто такое, что мы великодушно принимаем за улыбку. Он благодарит нас хриплым и срывающимся голосом — вот уж не знала, что коты так впечатлительны! — и, не отрываясь, смотрит на часы. И тут я понимаю, что если у него сейчас же, сию минуту, не отнять часы, то он хлопнется в обморок. Я достаточно скептически отношусь к личным качествам Кота Василия, но быть свидетелем его позора мне решительно не хотелось. Поэтому я поспешила к нему на помощь:

— Послушай, дружок, убери скорее наш подарок с глаз долой, ибо мы проголодались и нам не терпится начать праздник. Успеешь ещё полюбоваться ими.

Кот Василий, как в летаргическом сне, исполняет мою просьбу. Он несёт часы, держа их далеко впереди себя, и кончик его хвоста предательски вздрагивает. Он кладет их на пенёк, как ядовитую змею, и мы все, его друзья, смотрим на него ласково и ободряюще. Я начинаю понимать, что путешествия часто придумывают для того, чтобы острее почувствовать домашний уют, и что все прославленные путешествия совершались не одного честолюбия ради. Вместе с этим приходит неожиданная и простая мысль, что на свете живёт масса счастливцев, которые никуда не выезжают и которые укрощают тягу к необычайному еженедельным посещением театра или кино.

Во всяком случае вид Кота Василия предельно ясно доказывает, что такая категория существует и что он не относится к числу легкомысленных котов, которые готовы мчаться куда глаза глядят, будто они нанюхались валерьянки. Наконец Кот Василий возвращается к нам и, овладев собой окончательно, хлебосольным жестом приглашает нас к столу:

— А теперь, друзья, — произносит он уже своим голосом, — давайте пить шампанское!

Я смотрю вокруг — на голубое небо, на огонь костра, на солнце, обесцвечивающее огненные языки пламени, на спокойные сосны, обступившие Лапутию со всех сторон, — и меня охватывает радостное чувство, что я наконец дома, что мои друзья рядом со мной и что впереди у меня чудесный солнечный день!

Глава одиннадцатая,

рассказанная Котом Василием

ЧАСЫ НАХОДЯТ ХОЗЯИНА

Когда я смотрю на своего старика, мне постоянно приходит в голову одна и та же мысль: нужно чёрт знает как любить человека, чтобы выносить его общество! С тех пор, как он вернул в Лапутию моих друзей из довольно унылой серии приключений, старика прямо-таки распирает от гордости. Он ходит этаким гоголем и отпускает плоские шуточки относительно моего хвоста. Но я, скрепя сердце, делаю вид, что не понимаю их, и мой старик продолжает изощряться. Глядя на его непосильные потуги я благодарю свою судьбу за то, что мне в жизни так повезло — не будь у меня такого хозяина, я разучился бы смеяться!

Но вчера, после обычного глупого вопроса о том, вспомнил ли я наконец, зачем нужен хвост котам, — он пощекотал меня за ухом (фамильярность, хотя и допустимая!) и вдруг спросил:

— Послушай, Васёныш, я удачно провёл чёлн с твоими друзьями через пороги событий (не правда ли, высокопарно и безвкусно?) а твоя бесстыжая морда (а его, его-то какая, а?!) мне даже не промурлыкала (сам бы попробовал!) слова благодарности… Эх ты неблагодарное животное (сам он такое слово!)…

Тем не менее я напрягся — слава богу, не первый раз приходится работать головой! — и стал соображать, куда клонит мой старик. Вымогает подарок? Возможно, возможно… А может, и правда сделать? Нет, пожалуй, не стоит… Решит, что я к нему подлизываюсь! А может быть, всё-таки сделать? Хоть и написал чепуху, но ведь старался угодить! Мне угодить! Тогда выходит, что он подлизывается, и дарить ему что-либо тем более непедагогично. Пожалуй, ничего не подарю… Пусть ещё старается…

И вдруг меня осенило! Это было озарение! Подлинное озарение! Будто молния пронзила мой мозг! Подарю! Подарю! Обязательно подарю! Конечно, стоит сделать подарок моему старику! Во-первых, замысел книжки был хорош — это определённо. Его не могла испортить даже природная неспособность моего хозяина к литературному труду. Во-вторых, некоторые места в книге всё же удались. Особенно там, где участвует Кошка Машка. Это бесспорный факт, если подходить к оценке книжки объективно. И, в-третьих, старика надо просто поддержать! Поощрить! А то, знаете, пропадёт у человека запал, разуверится в собственных силах — тогда конец. Нет, не возражайте, — хорошее начинание даже в слабом исполнении полезно бывает поддержать. Пусть пишет, пусть старается! И главное, получается, что и подарок у меня для старика уже есть. Вроде как специально приготовлен… Ведь друзья сказали, что я могу распоряжаться им по своему усмотрению…

Ну, конечно же, я подарю своему старику волшебные часы. Пусть мотает, куда захочет, пора ему немного встряхнуться, а то совсем закис в своей берлоге. Ох, и рад он будет волшебным часам! До смерти! Он возьмет их двумя руками и растроганно скажет:

— Ну, котище, не ожидал! Ты меня, знаешь, прямо сразил. Спасибо, друг. — И, конечно, спрячет их подальше. А я буду лежать на постели и высокомерно посматривать на его счастливое лицо — мол, знай наших. А он по гроб будет помнить, что самую лучшую, самую редкую и самую драгоценную вещь в его коллекцию принёс я, его верный Кот Василий!

Только меня ужасно интересует, что же он всё-таки будет делать с волшебными часами?