Звездная трилогия - Охотник за приданым

— Не знаю, — сказала Оливия, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — В Воксхолле спрошу у него.

Эдит с завистью посмотрела на нее:

— Теперь я понимаю, почему Бесси не хочет отпускать тебя с ним. Меня бы мама точно не отпустила! Девушка не должна рисковать своей репутацией. Но ты в таком возрасте, что это уже не имеет значения, — простодушно добавила она.

— Ни малейшего, — согласилась Оливия. — Такая престарелая особа, как я, может гулять с кем угодно, и никто не может ей запретить.

Эдит покраснела.

— Я не хотела сказать, что ты старая, — извиняющимся тоном произнесла она. — Просто ты уже вышла из возраста, когда пытаются найти себе мужа.

Оливия улыбнулась:

— Эдит, милая, я поняла, что ты хотела сказать, и согласна с тобой. Раз уж мне не суждено выйти замуж, не все ли равно, что будут обо мне говорить? Закон не запрещает женщине дружить с мужчиной, правда? — Она вздохнула, пытаясь унять сильно бьющееся сердце. — В конце концов, я уже взрослая. Могу делать что захочу.

Есть ли доля правды в этом ее заявлении? Неужели она действительно может делать что пожелает? Может нарушить хотя бы самые дурацкие правила навязанного ей этикета? Она не привыкла идти на поводу у других, но в последнее время ощущала, что присущая ей авантюрная жилка все чаще берет верх. Эта сторона характера была обычно надежно скрыта в глубине ее размеренной жизни, как заноза, которую невозможно вытащить, как ни старайся. Либо она скоро вырвется на свободу, либо нервное напряжение, в котором она пребывает, доконает ее.

В течение многих лет в ней зрел протест против предрассудков, касающихся незамужних женщин. В ее годы, ей-богу, уже можно ни от кого не зависеть. Гулять по улицам, которые ей интересны. Самой решать, что правильно, а что нет. Встреча с Джорджем Карстерсом заставила ее задуматься об этом, и ее больше не устраивала тихая, однообразная жизнь. Оливия взбунтовалась, как после смерти матери, когда за свободу приходилось ожесточенно бороться с отцом.

Почему так случилось, она не понимала. Лорд Райвал с того дня, как устроил их поездку в закрытом экипаже, вел себя очень осмотрительно. Обращался с ней учтиво, не позволяя себе никаких вольностей.

Это сводило ее с ума.

Если бы он вышел за рамки приличий, она поставила бы его на место. Но он вел себя безупречно, и это задевало ее.

Каждый день они встречались в школе. Она показывала ему книги и гроссбухи, рассказывала о деятельности и устройстве благотворительных организаций. Он поразил ее превосходными предложениями относительно финансовых операций, особенно касательно перечисления денег и последующего распределения имущества, завещанного мистером Бибом школе. Вопреки ее ожиданиям лорд Райвал превосходно разбирался в бизнесе. Но его растущий интерес к финансам на нее, к сожалению, не распространялся. Его вниманием завладели тайны оборота благотворительных денежных средств. Он подробно и вдохновенно анализировал, какие вложения выгоднее и почему.

Она надевала новые платья, недавно купленные на Бонд-стрит. Он улыбался и кивал, но не проявлял ни малейшего интереса. Она садилась рядом, но когда их руки соприкасались, он вежливо отодвигался, освобождая ей место. Она намеренно говорила двусмысленные фразы. Он притворялся, что не замечает. Несмотря на то что они без раздумий обращались друг к другу по имени — а она постоянно называла его наедине Джорджем, — между ними не возникало близости.

Когда Джордж протянул ей приглашение в Воксхолл-Гарденз, она буквально ухватилась за первую возможность провести вечер наедине с ним. Но это было совершенно неприемлемо, хотя она чуть было не согласилась. И это испугало ее. Вечер за разговорами с незнакомцами будет скучным, но она с облегчением приняла этот компромисс. Она боялась очутиться перед выбором — идти с ним одной или вообще отказаться. Но ей ужасно хотелось пойти, и к черту последствия.

Из-за уязвленного самолюбия она заказала это самое платье. Хаотичные и непонятные чувства и огромное желание любой ценой привлечь внимание Джорджа довели ее до такого состояния, что она выбрала фасон, который подходил скорее высококлассной куртизанке, нежели благородной леди.

Декольте оказалось настолько низким, что невозможно было надеть корсет. На последней примерке она от ужаса закрыла глаза. Слишком поздно она поняла, что ни за что не появится в таком платье на людях.

— Но оно так вам идет! — удрученно воскликнула Дженни. После окончания школы имени Хелен Фэрфакс ее устроили к одной из самых дорогих модисток Лондона, и в ее тоне звучали одновременно властность и фамильярность. — Это самое элегантное платье, которое я когда-либо шила!

— Милосердные небеса! — Оливия смущенно дотронулась до груди. — Моя кузина, увидев это платье, запрет меня на чердаке, только бы не выпустить из дома. Нельзя ли немного поднять вырез? Чтобы я могла надеть корсет.

— Корсет все испортит, — решительно заявила Дженни. — Вы только посмотрите, как красиво! А корсет будет виден сквозь газовую ткань.

— Но я чувствую себя такой беззащитной! — Оливия жестом указала на свое отражение. Откровенно говоря, ее красота превзошла ее самые смелые ожидания. Но сверкающая ткань, обволакивающая ее тело и ниспадающая красивыми складками, украшенная лишь крошечными блестками, оставляла мало простора воображению.

— Леди Оливия, уверяю вас, в этом платье нет ничего неприличного, — горячо уговаривала ее Дженни. — В наши дни модные леди не стесняются показывать свою фигуру. А у вас она безупречна. Кроме того, мы очень старались прикрыть все, что необходимо. —Дженни с беспокойством смотрела на Оливию, не отрывавшую глаз от зеркала.

Оливия уже хотела отказаться от платья, когда Дженни просветлела лицом и щелкнула пальцами.

— Придумала! Я сделаю подкладку.

— Думаешь, это поможет? — спросила Оливия.

— О да, ваша милость! Платье не будет прозрачным, и вы не озябнете в нем. Подкладка не испортит силуэт и бюст в отличие от корсета. Мадам, позвольте мне помочь! Я приступлю к работе немедленно, только перейду в другую комнату, где освещение получше.

Оливия с готовностью согласилась, радуясь простоте решения. Прогулка состоится через несколько часов, а у нее в гардеробе нет ничего подходящего.

Пришить подкладку оказалось сложнее, чем думала Дженни. В результате времени на примерку не осталось: Оливии пора было одеваться. Когда Дженни натягивала платье на его счастливую обладательницу, расправляя и укладывая складки так, как она планировала, Оливия была уже на грани нервного срыва. Она повернулась к зеркалу, готовясь к худшему.

Из зеркала на нее смотрела незнакомая девушка. Как и обещала Дженни, элегантная простота вечернего платья сохранилась. Складки ткани, чуть более тяжелые, чем раньше, ниспадали еще более плавно. Но Оливия совсем не была уверена, что платье стало скромнее. Оно стало менее прозрачным, и она не чувствовала себя голой. Но из-за подкладки платье еще плотнее облегало фигуру, подчеркивая каждую линию и изгиб.

Портниха восхищенно хлопала в ладоши. Горничная Оливии, ахнула от восторга. Их горячее одобрение заставило Оливию задуматься, не слишком ли она стыдлива. Нельзя же мыслить как старая дева, даже если это так и есть. Благодаря мастерству Дженни она буквально преобразилась. Ее уверенность возросла, когда она еще раз взглянула в зеркало.

— Спасибо, Дженни, — сказала она. — Превосходно. Анни! Принеси, пожалуйста, мои бриллианты.

Глава 10

Джордж убрал в карман семьдесят фунтов, выигранные позавчера у Нелли Бичами, и поправил галстук. Сегодня ставки были намного выше, чем те, которые предлагала малышка Нелли.

Задумавшись, последнюю партию с Нелли он чуть было не проиграл. Джордж нахмурился. Он стал рассеянным? Или ему просто скучно? Скорее, второе. В последнее время ему было так сложно сосредоточиться в обществе Нелли, что она дулась, обвиняя его в невнимательности.

Она, разумеется, была права. Он постоянно думал об Оливии Фэрфакс и ее треклятой школе. Увидев в зеркале чисто выбритого, безукоризненно одетого в дорогой костюм мошенника, он рассмеялся. Кто бы мог подумать, что Джордж Карстерс найдет свое призвание в изучении гроссбухов благотворительной организации? Но колонки цифр, а также взлеты и падения финансового мира заинтересовали его. Даже, можно сказать, очаровали. У него возникло множество идей, которые очень нравились Оливии. Восхищали ее.

— Я всего лишь купчишка в обличье аристократа, — прошептал он своему отражению.

Треугольная голова с громким урчанием потерлась о его ногу. От неожиданности он чуть было не подпрыгнул и громко выругался:

— Иди ты к черту, зверюга! Я не с тобой разговариваю. — Он оглядел свой еще минуту назад безупречный чулок и с отвращением снял клочок черной шерсти. — Вот гляди! — отчитывал он Тома, демонстрируя ему волоски. — Какого дьявола в тебе нашел Биб? Ведь от тебя один вред!

Том моргнул. Он всегда моргал, когда Джордж ругал его. Лорда же эта привычка раздражала. У Джорджа возникало ощущение, что его не принимают всерьез. Этот жирный негодяй, похоже, уверен, что Джордж питает к нему нежные чувства. Чушь!

Он услышал звук шагов на лестнице и в следующий момент стук в дверь.

Джордж чертыхнулся. Узнав этот характерный стук, он ни на шаг не отошел от зеркала. Дверь распахнулась.

— Привет, Сид, — сухо сказал он. — Чего тебе на этот раз?

— Привет, Джордж. Послушай, ну нельзя же так здороваться с людьми! Почему я обязательно должен чего-нибудь хотеть? — С бесцеремонностью старого знакомого Сидни Чейн медленно вплыл в комнату и плюхнулся в кресло. — Холодно у тебя.

— Если тебе не нравится…

— Знаю! Могу считать себя свободным, — улыбнулся Сид. — Признаю свой промах, старик! В комнате тепло, как в раю. — Он внимательно посмотрел на галстук Джорджа. — Как хорошо у тебя получился узел! Это моя булавка?

— Спасибо за комплимент. Нет, не твоя.

— Да, ты прав, — беззлобно отозвался Сид. — Я ее лишился, кажется, в прошлом феврале. Наверное, окончательно спятил, раз решил играть с тобой в пикет. Кстати, сапфир там — подделка.

— Да, знаю. Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы сказать, что не сможешь пойти.

Сид приоткрыл глаза:

— Ты про Воксхолл? Бог мой, нет, конечно. Я еще не одевался, но всенепременно приду туда вовремя. Я у тебя в долгу, парень, за то, что ты для меня сделал.

Джордж бросил на него циничный взгляд:

— Не так уж много я и сделал, ставки сейчас не в твою пользу. Знатоки говорят, что если Сауэрберри до сих пор держит оборону, то эту крепость тебе вообще не взять.

Тень пробежала по лицу Сида, стерев с него бесшабашную веселость.

— Не все еще потеряно, — бросил он. — Я еще не ударил из главных орудий.

— Бог мой! Звучит зловеще! Не буду спрашивать, что скрывается за этим загадочным обещанием. Отмечу лишь, что твоя уверенность не слишком обоснованна.

Сид притворно рассмеялся и со всех сторон оглядел вечерний наряд Джорджа:

— Да, ты такой шикарный, что Сауэрберри вряд ли удостоит меня своим вниманием. Старик, будь другом, поумерь свое обаяние, когда мы туда придем.

— Хм… — Джордж опустился на стул напротив Сида. — Так вот зачем ты пришел. Попросить, чтобы я прохладно отнесся к ней? Похоже, ты уверен в себе даже меньше, чем я предполагал. Не волнуйся! Я собираюсь удалиться при первой же возможности. Можешь преследовать мисс Сауэрберри, сколько душе угодно. Удачной тебе охоты.

На лице Сида облегчение боролось с неприязнью. Он попытался улыбнуться.

— Очень мило с твоей стороны, — беспечно произнес он, поднявшись с кресла. — На твоем месте я поставил бы на мою победу в клубе «Уайте», пока не изменился расклад сил. Я собираюсь взять над ней верх.

Джордж кивнул.

— Раз так, желаю удачи, — вежливо сказал он с едва заметной ноткой сарказма. — Что? Ты уже уходишь? Постараюсь справиться с этой ужасной потерей в предвкушении нашей скорой встречи. Само собой, недолгой.

Сид, уже стоя в дверях, весело засмеялся:

— Чем короче будет наша встреча, тем лучше! Хотя, признаюсь, леди Оливия Фэрфакс разожгла мое любопытство. Я уже почти считал ее плодом воображения.

— А-а… Присмотрел ее для себя? — насмешливо произнес Джордж. — Думаю, ты не смог подобраться к ней.

Сид смутился, покраснев от злости.

— Тем забавнее будет увести ее у тебя из-под носа, — с притворной веселостью произнес он. — Смотри, старик, как бы я не отбил ее у тебя.

Джордж улыбнулся.

— Не выйдет, — сказал он вполне дружелюбно, но Сид покраснел еще гуще и издал смешок.

— Не буду даже пытаться. Я слишком занят сегодня, буду уламывать мисс Сауэрберри. Ну, до скорого!

Он ушел так же внезапно, как и появился. Недобрая улыбка скользнула по губам Джорджа, когда он взглянул на дверь, за которой скрылся Сид Чейн.

— Правильное решение, — тихо прошептал он. — Какими бы недостатками ты ни обладал, Сидни Чейн, дураком тебя не назовешь.

Том, спрятавшийся в момент появления Сида, выполз из-за каминной решетки и еле слышно мяукнул. Джордж погрозил ему пальцем.

— Нет, — решительно заявил он.

Том продолжил наступление, явно намереваясь запрыгнуть к хозяину на колени.

— Нельзя, — с досадой повторил Джордж.

Том моргнул и напрягся, готовясь к прыжку. Джордж, чертыхнувшись, встал — кота нужно переупрямить. Слишком часто Джорджу приходилось в лучшем случае довольствоваться ничьей.

— Пошел вон! — заявил Джордж, открывая окно.

Том присел на задние лапы, не слишком заинтересованно оглядел проем, ведущий на крыши Мейфэра. Он явно не принял на свой счет приглашение прогуляться. Джордж взял кота на руки и выпихнул его на карниз.

— Тебе, толстячок, не мешало бы подвигаться, ты уже по форме напоминаешь кубышку, — сообщил ему Джордж. — Толстеешь с каждым днем.

Том присел на карниз и укоризненно посмотрел на Джорджа.

— Шевели лапами, — посоветовал Джордж. Том моргнул. Джордж отодвинул его, закрыл окно, снял с жилета несколько волосков, прилипших, пока он таскал Тома по комнате, надел перчатки, шляпу и плащ и отправился в Челси.

У входа в дом он остановился и посмотрел на небо. Вечер выдался прекрасный, очень теплый для сентября. На звездном небе не было ни облачка, луна заливала Лондон ярким неземным светом. Превосходно. Он готовился к этому вечеру целую неделю, демонстрируя Оливии безразличие к ее чарам. Когда она выказывала недовольство, он делал вид, будто ничего не замечает. К его огромной радости, она почти откровенно завлекала его. К тому моменту, как он пригласил ее в Воксхолл, она уже потеряла над собой контроль.

Сегодня вечером все будет иначе. Ее нужно лишь чуть-чуть подтолкнуть — и она сдастся. Проявленная им апатия расстраивала ее. Сегодня она упадет в его объятия.

Он медленно направился в сторону Гайд-парка, от предвкушения по телу побежали мурашки. Атмосфера достаточно накалилась, игра будет захватывающей. Никогда не знаешь, чего ждать от женщины, и неопределенность исхода лишь добавляет остроты. Но на сей раз его отношение к игре было иным. Исход, удачный или не слишком, занимал его гораздо больше, чем обычные удовольствия.

Наемный экипаж доставил его к городскому дому Оливии. Она предложила, чтобы ее собственный кучер отвез их в Воксхолл в ландо. Джордж не возражал. Такой вариант, как и задумывалось, обеспечит Оливии иллюзию безопасности и избавит его от необходимости брать с собой Бесси Фэрфакс, не говоря уже о расходах на транспорт. В назначенный час он вышел из экипажа, расплатился с возницей, грациозно поднялся по невысоким каменным ступенькам и энергично постучал в дверь дома Оливии. Он прекрасно владел собой и уже успел нацепить на лицо выражение легкой скуки. Намеченная им жертва не должна догадаться, что под этой маской он напряжен, как ищейка, пытающаяся скинуть поводок.

Лакей впустил его, и Джордж непринужденно остановился в холле, оправляя складки плаща. Интересно, как долго ему придется ждать? Вряд ли женщина, которая так много лет избегала светских развлечений, сможет быстро подготовиться к вечеру в Воксхолл-Гарденз. Он не оставил ей времени на подготовку, опасаясь, как бы она не передумала. Джордж всей душой надеялся, что ей не придется извлекать платье, оставшееся со времен ее дебюта в обществе. Хотя одевалась она неплохо, он морально готовился к тому, что наряд ее подойдет скорее молоденькой девушке, кроме того, он уже наверняка полностью вышел из моды.

Не важно, какое на ней будет платье, когда она появится. В любом случае придется притвориться, что она замечательно выглядит. Он приблизился к висящему у двери зеркалу и рассеянно оглядел фальшивый сапфир, выигранный им у Сида Чейна.

— Добрый вечер, лорд Райвал, — раздался голос Оливии с лестницы позади него. Джордж обернулся, удивившись тому, как быстро она собралась. Она медленно шла к нему. На ее лице играла загадочная полуулыбка.

Заготовленное заранее вежливое приветствие немедленно вылетело у него из головы. Он уставился на нее, раскрыв рот. Он думал, что готов ко всему, но действительность сразила его наповал.

Куда делась строгая старая дева, до самого горла укутанная в практичный муслин? Куда исчезла респектабельная деловитая школьная директриса? Темноволосая сладкоголосая сирена, облаченная в платье из расплавленного лунного света, плавно спускалась по ступеням. Свечи заливали мягким светом стройную фигурку, их сияние играло на бриллиантовом ожерелье и серьгах.

Волосы ее были уложены в блестящие косы, причудливо сколотые чуть выше затылка и открывавшие длинную изящную шею. Он скользнул взглядом по бриллиантовым серьгам. Но внимание его приковали не они. Белай, словно алебастровая, шелковистая кожа, прежде скрытая от его взора, казалась переливающейся в неярком свете свечи. Лайковые перчатки, плотно облегавшие руки от кончиков пальцев до самых локтей, подчеркивали прозрачность платья. Эта великолепная шея, плечи, нежные руки были обнажены. Под платьем отчетливо выделялась округлая грудь — оно ничего не скрывало. Почти. Остальное ему нарисовало воображение.

Другая женщина выглядела бы вульгарно в таком наряде. Но не Оливия Фэрфакс. Ее величественная осанка, простой покрой платья и немногочисленные украшения придавали сверкающей ткани сдержанную элегантность. От красоты Оливии захватывало дух.

Прекрасное видение приблизилось к нему и протянуло затянутую в перчатку руку. Он взял ее и посмотрел Оливии прямо в глаза. Прекрасные, необычайные, незабываемые! Чистые, словно морские воды, сверкающие, словно лунный свет. Платина в оправе из черного дерева. Любой мужчина был бы счастлив утонуть в этих глазах.

Он болезненно ощутил, как маска вежливой скуки падает к ее ногам и разбивается на осколки. Туда же полетела и его хваленая выдержка. Он не смог остаться безразличным. Он готов был овладеть ею прямо сейчас, на холодном мраморном полу.

Она была неузнаваема. Стоило посмотреть на выражение лица лорда Райвала, когда она спустилась вниз! Никто бы не сказал, что женщина в переливающемся платье и по-детски неуклюжая девочка, постоянно красневшая и спотыкавшаяся на каждом шагу, какой она была восемь или девять лет назад, — одно и то же лицо. Она могла идти по краю толпы под руку с Джорджем и наслаждаться красотой открывшейся ей картины. Ее смелый наряд прекрасно замаскировал ее.

Когда они приехали, уже стемнело. Но людные места были ярко освещены бумажными фонариками, гирляндами висевшими на каждом дереве вдоль аллей. Они создавали магическую атмосферу. Оливия радостно воскликнула при виде их, не обратив ни малейшего внимания на поддразнивания Джорджа насчет неприличного проявления восторга. Ей было все равно. С того самого момента, как она вышла из экипажа и увидела яркое сияние вечера, садов, постоянно меняющийся калейдоскоп хорошо одетых людей, началась сказка.

Все было прекрасно, непохоже на обычную жизнь. Радость от осознания собственной красоты была ей раньше незнакома. Она с лордом Райвалом гуляла по ухоженным, посыпанным гравием дорожкам, ее путь освещали цветные огоньки. Вечер казался волшебным, Оливия никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой.

Он водил ее по беседкам и павильонам, улыбаясь ее искренней радости. Потом они подошли к мостику, откуда открывался вид на сады. Из рощицы, где размещался оркестр, доносилась музыка. Яркие огоньки сверкали сквозь листву деревьев, Оливия облокотилась на перила мостика, наслаждаясь атмосферой праздника.

— У каждого человека должен быть один такой вечер, — прошептала она. — Один вечер, когда небеса нисходят на землю. Когда небо так близко, что еще немножко — и можно дотянуться до него рукой.

— Вечер только начинается, — ласково сказал он. — Мы еще дотянемся до небес.

Оливия ощущала его близость, ей даже казалось, что она чувствует исходящие от него жар и жизненную силу. Его рука касалась ее талии, а на один чудесный миг она поддалась искушению и склонилась на его плечо. Грубая ткань его сюртука слегка оцарапала ухо, до нее донесся чистый, приятный аромат мыла. Сама его мужественность, абсолютно чуждая и незнакомая ей, очаровывала. Она отодвинулась, ее душа пела от одного лишь прикосновения к нему.

— Только ангелы могут коснуться небес, — беспечно сказала она, но ее голос при этом дрогнул. — Я же довольствуюсь тем, что любуюсь ими.

— Пока довольствуетесь. — Он лениво облокотился на перила рядом с ней.

— Пока, — с улыбкой согласилась она.

Она вновь обратилась к музыке и огням, притворившись, будто не замечает его взгляда.

— Скажите, — произнес он наконец, — как получилось, что вы никогда здесь не были? Я думал, во время сезона хоть один раз обязательно оказываешься в Воксхолле.

— Может, и так, но я и в сезон никуда не выезжаю. Я думала, вы об этом знаете.

— Разумеется, знаю. — На его хмуром лице появилась ухмылка. — Не представляете, как сложно попасть в ваше убежище. Сейчас-то вы отшельница, а как вы в юности умудрялись не выезжать? Вы же дочь графа. Должен же был кто-то представить вас ко двору, давать в вашу честь балы и все в таком духе.

Она бросила на него испуганный взгляд, словно лань, преследуемая охотником.

— А почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что хочу знать. Можете списать этот вопрос на банальное любопытство. Ну же, отвечайте. Не всегда же я преследую скрытые цели.

Она улыбнулась, глядя на его обиженное лицо.

— Хорошо! Я не делаю из этого никакой тайны. Меня представили ко двору, отвели на несколько мучительнейших вечеров, я побывала на трех с половиной балах. Мне было семнадцать, и созревала я медленно. Иными словами, мне там не понравилось, потому что я была слишком молода и неуклюжа.

Он изогнул бровь:

— Половина бала — это как?

— Это когда в разгар бала зовут к постели умирающей матери. — У Оливии перехватило дыхание, и она отвернулась. Глупо мимоходом об этом упоминать. Однако она продолжила: — Моя мама заболела и к утру скончалась. Внезапно. Вот так закончился мой единственный сезон. Я вернулась домой. В имение отца.

— Мне очень жаль, — тихо произнес он. — А почему вы не вернулись в Лондон на следующий год?

— В марте умер мой отец, как раз перед началом сезона.

— А-а… — Она заметила, что он не выразил ей соболезнований в связи со смертью отца. Даже испытывая боль от воспоминаний об этих черных днях, она почувствовала благодарность к нему. — А еще через год?

— К тому времени я уже занялась благотворительностью и не испытывала ни малейшего желания выезжать, — беззаботно сказала она. Самое время поговорить о чем-нибудь другом, а то они уже вплотную подобрались к очень опасной теме. Она одарила его сияющей улыбкой. — А когда мы пойдем к вашим гостям?

Он немедленно выпрямился и предложил ей руку:

— Как только пожелаете.

Она с облегчением приняла предложенную руку, и они направились к дворику. Но у нее не получилось сбить его с толку. Он наклонился к ней и прошептал в самое ушко:

— Так легко вы от меня не отделаетесь. Меня не так-то просто провести.

Она прикусила губу.

— Раз уж я ясно выразила желание сменить тему, — строго произнесла она, — с вашей стороны не слишком вежливо продолжать обсуждать ее.

— Да, но я такой нахал, что буду обсуждать ее, несмотря ни на что, — спокойно возразил он. — Я жажду узнать, как вы превратились в отшельницу в столь нежном возрасте. Вам было девятнадцать? Вряд ли больше. По-моему, рановато для принятия такого решения. Почему вы так поступили? Вы не застенчивы. И дело даже не в том, что вам не по душе такое времяпровождение. Ведь сегодня вы не скрываете, что вам весело… Подозреваю, вы изголодались по развлечениям.

— Чушь.

— Изголодались, — решительно повторил он. Оливия улыбнулась.

— Господи, какое наслаждение гулять среди деревьев, — заметила она. — Тропинки так хорошо ухожены, правда?

Он не обратил ни малейшего внимания на ее попытку проигнорировать его вопрос.

— Наверное, кто-то плохо с вами обошелся. Нет, вряд ли. Не думаю, что вы отказались бы от общества из-за такой ерунды.

— Редко в сентябре бывает такая прекрасная погода.

— Неужели принц-регент осмелился тронуть вас? Это кого угодно загонит в укрытие.

Она засмеялась, однако продолжала гнуть свою линию:

— Какую чудесную симфонию играет оркестр! Вы любите музыку?

— Страстно. Давайте остановимся и послушаем.

Он напугал ее, увлекая на узенькую темную тропинку, густо поросшую зеленью. Смеясь и протестуя, она последовала за ним. Он вывел ее на маленькую безлюдную полянку. Она твердила себе, что это место не может быть таким уединенным, как кажется. Музыка здесь звучала так же громко, а свет фонариков пробивался сквозь густую листву. Полянка была аккуратно выложена гравием и предназначалась для гуляний. Но они были совершенно одни.

— Негодяй! — воскликнула она, вырываясь из его»рук. — Что ваши гости подумают, если мы в ближайшее время не появимся? Они решат, что вы меня похитили, и будут правы! Где это мы?

Он ухмыльнулся и небрежно облокотился на дерево, чувствуя себя как дома.

— У любого повесы в Англии есть свой постоянный укромный уголок в Воксхолле, на который никто больше не претендует. Вот этот — мой.

Она ему не поверила, но его слова вызвали в ней странное чувство разочарования. Они натолкнули ее на мысль о том, что он был здесь с кем-то другим. Он водил сюда не одну женщину, жестоко напомнила она себе. То, что она воспринимала как волшебство, для него было в порядке вещей, нечто, о чем даже не обязательно помнить. Возможно, он уже позабыл и об их поцелуе.

Что ж, больше она такого не допустит. Она скрестила на груди руки, словно защищаясь от нападения.

— Никогда в жизни не встречала такого грубияна.

— Причем такого настойчивого, — сказал он, едва заметно улыбнувшись. — Давайте не терять времени зря, расскажите мне то, что я хочу знать.

Эта игра рассчитана на двоих. Ее глаза сузились.

— Я отвечу на ваш вопрос, если вы ответите на мой.

— Договорились, — с готовностью ответил он. Джордж проницательно посмотрел на нее, на его лице было написано сочувствие. — Что произошло с вами тем летом, когда умер ваш отец?

Она вызывающе подняла на него глаза:

— Если вы так настаиваете… Я влюбилась. Он выпрямился, нахмурившись:

— Бог мой. Тогда почему вы не вышли за него замуж? Она натянуто рассмеялась:

— Я не вышла за него замуж, сэр, потому что узнала, что он охотится за моим приданым.

Вот так. Она все сказала. Ей захотелось спрятать лицо, на котором была написана боль. Но она должна была увидеть реакцию Джорджа. Поэтому она не отступила ни на шаг и посмотрела ему прямо в глаза.

Он пришел в замешательство, но быстро взял себя в руки.

— Понятно, — тихо произнес он.

На глаза навернулись слезы, она сморгнула их и стиснула зубы:

— Я не хочу… повторять эту ошибку.

— Нет. — Он беспокойно зашагал по полянке, потом остановился и чертыхнулся про себя. — Не могу винить вас за то, что вы отнеслись ко мне очень настороженно. Вы верили что он вас любит?

— О да. — Она улыбнулась. — Мы все ему верили. Он был таким простодушным, бесхитростным. Таким откровенным и открытым! Совсем не умел скрывать своих чувств! Он был по уши влюблен в меня. Все выглядело так правдоподобно. А я была молода, простодушна. — Она содрогнулась. — Я обожала его.

— А как вы узнали правду?

— Калпеппер подсказал. И представил мне доказательства. — Она поднесла руку глазам, голос ее дрогнул. — Мне бы не хотелось об этом говорить.

— Бедняжка Оливия! — Его голос был исполнен искреннего сочувствия. Она с трудом подавила порыв броситься к нему в объятия и выплакать все свое горе. Какая глупость!

— Вы любили когда-нибудь? — спросила она. Он удивленно приподнял бровь:

— Я ведь обещал ответить на ваш вопрос?

— Да. — Она слабо улыбнулась. — Это долг чести.

— Так и есть. Я всегда аккуратно плачу по счетам. — Он взял ее за руку, увлекая за собой в тень. — Ответ положительный.

От его прикосновения кровь быстрее побежала по жилам.

— Влюблялись! Причем дюжину раз! Но это ведь не одно и то же.

— Знаю. — Он слегка коснулся ее щеки. — Но любил я лишь однажды.

Оливия решила не обращать внимания на то, что он обнял ее за талию. Она положила руки ему на грудь, не давая приблизиться, и спросила с притворной беспечностью:

— А почему вы не женились на ней?

— Она была замужем.

Оливия смутилась, а он, смеясь, покачал головой:

— Не спешите с выводами, Оливия! Кларисса была воплощенной добродетелью. Мне не исполнилось еще и двадцати, она была на несколько лет старше. Я никогда не видел более прелестного создания. Я был у ее ног, к несчастью, не единственный: она многих свела с ума. Все ее обожатели ходили по струнке, занимались бумагомарательством и дрались на дуэлях, выставляя себя на посмешище. Ее муж терпел все это, потому что знал, что ей никто, кроме него, не нужен. Ему невероятно повезло. — Джордж, улыбнувшись, вновь покачал головой. — Я весь сезон из себя выпрыгивал, пытаясь остаться с ней наедине. Наконец получилось, а она посмеялась надо мной, очень по-доброму, а потом выбранила за то, что я ухаживаю за замужней женщиной. Она полностью уничтожила меня. Насколько я помню, я извинился.