Звездная трилогия (№2) - Неприступная красавица

Дерек тяжело вздохнул и провел пятерней по волосам.

Все произошло не так, как он планировал. Единственным утешением было, что и Синтия не добилась того, чего хотела. Надо же, она с ним попрощалась! И все из-за денег, подумать только! Он даже фыркнул от негодования. Что деньги могут сделать с человеком! Гоняясь за ними, люди готовы пойти на что угодно, совершить самые отвратительные поступки. И что они получают взамен? Ни любви, ни счастья.

Ничего такого, что в действительности обогащает человека, нельзя купить за деньги.

Но он понял, что Синтия выставлена на продажу. И не стоило закрывать глаза на то, что она могла бы сделать его жизнь богаче.

Он нахмурился и, сунув руки в карманы, с мрачным видом отправился в комнату, которую приготовил для него Каммингс. Ему пришлось признаться, как бы неприятно это ни было, что, если Синтия на самом деле так любит деньги, без нее ему будет лучше. Он был довольно богатым человеком. Но в свете существовало немало женщин, которые любое количество денег считали недостаточным, полагая, что их никогда не бывает слишком много. Такая женщина может погубить жизнь мужчины. Даже если он добьется се руки, то в конце концов может об этом пожалеть. Стало быть, ему нужно перестать мечтать о Синтии.

Однако в течение последних трех лет он уже пытался совершить этот подвиг — и без всякого успеха. Раньше он лишь боялся того, что сейчас обернулось правдой, и вопреки твердому убеждению, что Синтия Фицуильям — меркантильная девица, он постоянно о ней мечтал. Почему же он сможет забыть ее теперь, если тогда не смог?

Он был уверен, что она к нему неравнодушна. Какими бы ни были ее амбиции, как бы последовательно она ни шла к своей цели, он наверняка сможет ее разубедить. Он уже не раз продемонстрировал свое умение отговаривать ее. Но стоит ли это делать? Разумно ли? Не лучше ли отойти в сторону и дать ей возможность заманить Эллсуорта?

Он пришел к выводу, что ему нужна дополнительная информация. Более весомые доказательства либо в пользу поведения Синтии, либо наоборот. Предпочтения Синтии, казалось, представляли собой странную смесь дочерней преданности, любви к нему и жадности к деньгам. Но картина получалась какая-то странная, и он никак не мог понять, в чем дело.

Ладно. Время покажет. Он во всем разберется. Он всегда считал себя удачливым малым. Люди говорили, что он родился под счастливой звездой, и он был склонен этому верить. Когда в его жизни все казалось ужасным, судьба почему-то неизменно вмешивалась и была на его стороне. Несмотря ни на что, он все же унаследовал Кросби-Холл, хотя обстоятельства были против него. Может быть, он сумеет завоевать Синтию и будет с ней счастлив?

Если только это — завоевать Синтию и жить с ней счастливо — не взаимоисключающие вещи. В таком случае ему придется довериться своей счастливой звезде, которая помешает ему соединиться с Синтией, даже если он начнет слишком рьяно пытаться это сделать вопреки здравому смыслу. Ему необходимо во что-то верить: в Бога ли, в судьбу или в свою счастливую звезду. Самому себе — и это было очевидно — он верить не мог.

На следующее утро он снова стал подкарауливать Синтию, но голова его при этом была занята гораздо более важным: Натали не спустилась к завтраку.

Дерек напугал горничную, которая несла поднос с завтраком в спальню леди Малком. Перехватив ее в коридоре, он силой отнял у нее поднос. Подмигнув служанке, он пообещал не расплескать чай леди Малком. Схватив поднос обеими руками, он понес завтрак сестре.

Натали лежала с отрешенным видом на высоко взбитых подушках. Когда Дерек вошел, она повернула к нему голову, и скорбное выражение ее лица сменилось радостным ужасом.

— Ах нет! — в отчаянии воскликнула Натали. — Только не ты!

— Да, дорогая сестра, это я, — в тон ей ответил Дерек.

Он вошел в комнату и осторожно поставил поднос на низкий столик возле кровати Натали. — Я пришел навестить тебя на твоем ложе печали.

Натали сердито взглянула на него:

— Никакое это не ложе печали. Просто это не очень удобная кровать. Выметайся, Дерек! Не смотри на меня! Я выгляжу отвратительно.

— Чепуха, — успокоил он сестру. — Встряхнись, Натали, и перестань все время жалеть себя. Все говорят мне, что ты гораздо более здорова, чем сама думаешь.

Сказав это, он помолился небесам, чтобы эти «все» были правы. Бедная женщина действительно выглядела ужасно.

Дело было не только в огромном животе. У нее был нездоровый цвет лица и темные круги под глазами.

— А ну-ка подвинься, — приказал он. — Я хочу сесть на край кровати, поближе к тебе.

— Здесь мало места, — мрачно ответила Натали. — Я такая огромная, что занимаю всю кровать. Если уж ты хочешь сесть, пододвинь стул: Господи, да не этот! Это стульчак для ночного горшка!

— Правда? — Дерек с интересом стал рассматривать стульчак. — Очень умно придумано.

— Во всяком случае, практично. Я сейчас не решаюсь далеко от него отходить. Возьми стул, который стоит около туалетного столика.

Этот стул выглядел уж очень хрупким.

— Стульчак кажется мне более удобным, — пожаловался Дерек.

— Я же сказала, что тебе незачем оставаться здесь со мной.

— Ерунда. Как иначе мне удастся влить в тебя весь этот чай? — Он придвинул стул к кровати и уселся лицом к Натали. — Расслабься, Натали, дорогая. Если ты не хотела, чтобы я приехал в Оулдем-Парк, тебе незачем было посылать мне такое отчаянное письмо. Оно меня напугало.

У нее дернулись губы.

— Просто мне было нужно, чтобы ты был рядом, — призналась она. — Но не так близко. — Она взглянула на поднос с подозрением. — Что это? Овсянка?

— Размазня, — Он поднял крышку и блаженно принюхался. — Пахнет вкусно.

Натали передернуло, и она закрыла глаза.

— Ради Бога, убери ее.

— Поосторожней, дорогая, — предупредил он ее. — Еще минута, и ты меня здорово обидишь. Я начинаю думать, что ты вовсе не желаешь, чтобы я был здесь.

Натали сначала засмеялась, а потом, прикрыв лицо подушкой, издала стон.

— Дело не в тебе. — Через подушку се голос звучал глухо. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме Малкома, видел меня в таком состоянии.

— А почему это только Мал ком должен страдать? — резонно заметил Дерек. — Раздели свою ношу с нами, Натали.

Позволь нам всем смотреть на тебя по очереди.

Как он и ожидал, Натали отняла от лица подушку и швырнула ее в Дерека.

— Так-то лучше, — лукаво сказал он. — Теперь тебе стало легче? А где, между прочим, Малком?

— Я заставила его уйти. Никто не может мне помочь. Я просто должна все вытерпеть, пока это не кончится. Если тебе непременно надо кого-то пожалеть, займись Пиппой.

Малком и Сара достаточно взрослые, чтобы меня понять, а вот малышка Пиппа считает, что я ее бросила.

— Ничего, у нее это пройдет. И у тебя, конечно, тоже. — Он взял с подноса кусок тоста и помахал им перед лицом Натали. — Тост будешь? Он с маслом.

— Хорошо, хотя я не голодна. — Она взяла тост и неохотно откусила кусочек.

— Отлично. Покаты восстанавливаешь силы, я отвлеку тебя от твоих несчастий сказочкой.

Она искоса поглядела на него, и он хохотнул.

— На самом деле это не совсем сказочка, — признался он. — Это правдивая история. Мне нужен совет — для одного моего друга, — спохватился он. — Ты всегда лучше в этом разбиралась, чем я. Так вот, слушай.

Натали слегка заинтересовалась.

— Надеюсь, что это любовный треугольник. Такие истории я люблю больше всего.

— Это не треугольник в обычном смысле слова, но определенно романтическая история. Как раз такая, в каких я абсолютно ничего не понимаю.

В Натали явно пробудилось любопытство.

— Рассказывай! Я постараюсь помочь, если это в моих силах.

Дерек откинулся на спинку хлипкого стула, сложил руки на груди и задумался.

— Что бы ты посоветовала парню, — медленно начал он, — который влюбился в девушку…

— Поздравила бы!

— Погоди, я не закончил. Он влюбился в девушку, которая, как он подозревает, охотится за большими деньгами.

— О! — Натали на минуту задумалась. — А твой друг богат?

— Нет.

— Понятно. Поздравления, стало быть, преждевременны. А он уверен, что девушке нужно именно большое богатство?

— Почти уверен. Она сказала ему, что не может выйти за него замуж, потому что он недостаточно богат.

Натали поперхнулась тостом и закашлялась.

— Боюсь, что с этим ничего нельзя сделать.

— Да, но он пока не готов порвать с ней окончательно.

Он думает, что девушка все же его любит.

— Ах так? — Натали машинально потянулась за вторым тостом. — Это несколько усложняет ситуацию. Я имею в виду девушку.

Дерек удивленно посмотрел на сестру.

— Не даст ли ему это кое-какую надежду?

— Возможно. — Натали в задумчивости жевала тост. — Это зависит от того, насколько сильны ее чувства к нему и почему ей надо выйти замуж за богатого. И еще от того, нет ли у твоего друга серьезных соперников. Может, уже есть на примете богатый поклонник, который только и ждет, чтобы ему подали знак?

— Думаю, что так оно и есть, — мрачно признался Дерек.

— Я бы не стала обвинять девушку, если она отдаст предпочтение богатому. — Натали заметно оживилась и повеселела. — Причин для того, чтобы гнаться за богатством, достаточно много. И некоторые из них весьма убедительны.

Не зная причин, которыми руководствуется девушка твоего друга, невозможно правильно оценить ситуацию.

— О чем ты говоришь? — нахмурился Дерек. — По-твоему, если у нее есть веская причина выйти замуж ради денег, в этом нет ничего предосудительного, так?

— Мой дорогой Дерек, — невозмутимо ответила Натали, — так уж устроен мир. Или ты об этом никогда не слыхал?

— Как же, слыхал, — буркнул Дерек, все больше мрачнея. — Но это же отвратительно. Неужели на свете нет ничего важнее денег?

— Есть, конечно, и немало. Но нет необходимости убеждать меня. Надо убедить девушку. И если дорогого дядюшку Джо приходится вызволять из долговой тюрьмы, все земли папочки давным-давно заложены-перезаложены и кредиторы требуют возврата денег или что-нибудь в этом роде, ты и твой друг ничего не сможете поделать. Вот все, что я могу тебе сказать.

— А что, если у нее нет веских причин? Если она просто обожает безудержно тратить деньги на всякие красивые вещи?

И вообще жить в роскоши?

Натали пожала плечами:

— Любой разумный человек, если ему выпадет такой шанс, скорее захочет быть богатым, чем бедным. Но если она действительно питает нежные чувства к твоему другу, я могу предположить, что ее любовь к нему перевесит желание иметь кучу шелковых платьев и армию слуг.

Дерек поерзал на неудобном стуле.

— А если нет?

— Тогда это значит, что твой друг ошибается относительно чувств девушки или ее здравого смысла и ему следует перестать за ней ухаживать.

Это был не тот отпет, который ожидал услышать Дерек.

— А не сумеет ли он изменить ее мнение о том, что нет ничего важнее денег? Если она все же предпочитает его, а не другого парня. Может, она еще как следует не подумала. И если он не перестанет ее добиваться…

— Тогда он, очевидно, глупец. — Натали стряхнула крошки с таким видом, будто ее приговор был окончательным. — Девушка либо влюблена в твоего друга, либо нет — одно из двух. Если она не любит его, он может попытаться завоевать ее сердце. Но ты говоришь, что она уже влюблена.

Дорогой Дерек, в таком случае эта девушка просто дурочка, и ему определенно будет лучше без нее.

Дерек был ошарашен.

— Постой! Минуту назад ты мне говорила, что так устроен мир, что любой человек скорее захочет быть богатым, чем бедным, и еще всякую белиберду.

Натали показала глазами на чайник. Дерек стал послушно наливать в чашку чай. Натали между тем продолжила:

— Говорила, что из того? Но я уверена, что любая женщина предпочтет выйти замуж за богача, к которому она безразлична, чем за бедняка, которого любит.

— Он вовсе не беден. Просто он не так богат, как ей нужно.

— Еще хуже! — вскричала Натали. — Значит, она выбирает не между бедностью и богатством, а между богатством и свсрхбогатством?

— Что-то вроде этого, — признался Дерек и передал ей чашку с чаем.

— Твой друг производит на меня впечатление идиота, — заметила Натали с явным отвращением. — И что он нашел в этой гарпии? Судя по всему, она глупая и жадная. И видимо, играет твоим другом просто ради собственного удовольствия. Я не верю, что она вообще в него влюблена.

— Так что же мне делать? — Дерек совсем запутался. — Не могу же я сказать своему другу, что он идиот, а его возлюбленная — гарпия. Человеку нужен совет, а не приговор.

— Вот ему мой совет: пусть забудет о девушке и поищет другую.

— Да не может он! Он влюблен в девчонку. Уже несколько лет сходит по ней с ума.

— Бог ты мой! — Натали отпила глоток чаю. — Как это грустно. Но, признаться, счастливого конца я не вижу.

Взыгравшие в Дереке чувства подняли его со стула, и он начал бегать по комнате, бормоча себе под нос проклятия.

Натали невозмутимо наблюдала эту картину.

— Кажется, ты принимаешь судьбу своего друга слишком близко к сердцу, — заметила она.

— Я хотел дать ему какой-нибудь стоящий совет, а не просто сказать «откажись и возвращайся домой». Натали, как ты можешь быть так уверена в своей правоте, если не знаешь людей, о которых шла речь?

Натали удивленно посмотрела на брата:

— Если ты считаешь, что мой совет не подходит, тогда сам ему что-нибудь предложи. Ты же спросил моего совета, и я тебе его дала.

Ему пришлось признать справедливость этого утверждения. Все же что-то его терзало.

— Я надеялся на тебя, — пробурчал он. — Ты обычно даешь отличные советы. Но на этот раз ты, по-моему, в цель не попала.

— Почему? А что, ты считаешь, должен сделать твой друг?

— Преследовать се, словно от этого зависит его жизнь, — не задумываясь ответил Дерек. — Не давать ей покоя. Все время попадаться на ее пути. Заставить ее признаться в своих чувствах к нему.

— Ну… — осторожно протянула Натали. — Возможно, это и принесет пользу. Но не в том смысле, как ты думаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я полагаю, что твой друг сам скорее разберется в истинных чувствах этой девушки, чем заставит сделать это ее.

Но он, очевидно, против этого. — Она неуклюже повернулась, чтобы поставить пустую чашку на поднос. — Во всяком случае, если он не перестанет ее преследовать, ее реакция — какой бы она ни была — будет так или иначе очень скоро понятна. А теперь, Дерек, мне надо, чтобы ты ушел. И пожалуйста, убери с дороги этот стул.

Глава 11

Дерек решил не оставлять ее в покое, всюду преследуя.

Синтия не только чувствовала это, но и видела. Она приходила в ужас от того, что очень скоро все тоже это заметят.

Куда подевалось его безукоризненно осмотрительное поведение, которое так успокаивало ее нервы накануне вечером? У нес создалось впечатление, что он не воспринял всерьез ни ее слова, ни объяснения, ни ее прощание с ним.

Напротив, все это возымело совсем не тот эффект, на какой она рассчитывала. Он вел себя совсем не как человек, которому дали отставку. Наоборот! Он держался с ней так, словно она его поощряет. Что с ним случилось? Он что, ослеп?

Или поглупел? А может, он просто груб?

Она была вынуждена целыми днями как-то изворачиваться, чтобы избегать встреч с ним. Ей не то чтобы не нравилось проводить время с Ханной. И хотя Ханна была ее лучшим другом, она отдавала себе отчет в том, что единственной причиной, по которой она старалась все время быть рядом с ней, был страх. Если она останется одна, Дерек может неожиданно ворваться в комнату и каким-то образом ее похитить. Она уже не смела оставаться с ним наедине.

Сегодня вечером компания, гостившая в Оулдем-Парке, собиралась отправиться на благотворительный бал в зале дворянского собрания в Рочдейле. Леди Баллимер настояла на том, чтобы Синтия надела голубое платье из блестящего шелка, которое они приберегали для особого случая. Когда Синтия поднялась наверх, чтобы одеться, она раскапризничалась, словно двухлетний ребенок, которого не уложили поспать после обеда. Она была раздражена. Она злилась на Дерека, проигнорировавшего ее просьбу, на себя, не сумевшую отказаться от его поцелуев, на мать, которая не переставала командовать ею, на мистера Эллсуорта за то, что он не мог быть таким же привлекательным и интересным, как Дерек, и, наконец, на жизнь вообще.

Она мрачно смотрела на свое отражение в зеркале, пока Люси делала ей прическу. Нелегко ей будет пережить этот несчастный вечер. Наверно, самая правильная линия поведения, которая одновременно задобрит ее мать и помешает планам Дерека, — это безудержный флирт с мистером Эллсуортом, как бы противно ей это ни было. Однако ей не хватало живости, чтобы флиртовать, а мистер Эллсуорт был трудным объектом для этого. Она подозревала также, что Дерек сделает все, что в его силах, чтобы помешать им. Да у нее и не было никакого желания провести вечер в обществе одного мистера Эллсуорта. И наконец самое важное — Синтию беспокоила предполагаемая реакция Ханны. Если ей удастся возбудить интерес мистера Эллсуорта, она причинит боль своей подруге. А если не удастся, рассердится мать.

Синтия даже не знала, чего боялась больше: успеха или неудачи.

Люси наконец закончила возиться с прической. Синтия встала перед большим трюмо, и леди Баллимер оглядела критическим оком каждую деталь ее наряда. Бледно-голубой, почти белый шелк переливался в свете свечей. Он облегал стройную фигуру Синтии, подчеркивая женственность ее линий. Со знанием дела леди Баллимер одернула крошечные, фонариком, рукава, пригладив маленькие розочки по их краю так, чтобы они лежали совершенно плоско, поправила отделку декольте и нить жемчуга, охватывавшую шею дочери. Глаза матери блестели от возбуждения, которого совсем не чувствовала Синтия.

— Все идеально, — сказала леди Баллимер, и ее лицо просияло улыбкой. — Глядя на тебя, мне снова хочется быть молодой и предвкушать вечер танцев и флирта. Что-то мне подсказывает, что в этом платье ты многого сегодня добьешься, Синтия. Я в этом почти уверена.

Синтия заставила себя ответить на улыбку матери.

— Ты бы справилась с этим вечером гораздо лучше, чем я, мама, — искренно призналась Синтия.

— Ерунда. В молодости я была достаточно привлекательна, но никогда не была такой красавицей, как ты, любовь моя.

Все же леди Баллимер выглядела польщенной, считая, очевидно, что дочь хотела сделать ей комплимент. Так оно и было… Но Синтия вдруг поймала себя на мысли, что это вовсе не комплимент. Разве можно считать комплиментом, если имеют в виду, что можно разбивать сердца? Разве можно гордиться умением причинять людям боль?

Мрачные мысли, очевидно, отразились на лице Синтии, потому что леди Баллимер посмотрела на нее с недоумением:

— Что с тобой? Ты выглядишь просто прелестно.

Но как раз это Синтию не волновало. Ограниченность матери вызывала у нее отвращение и действовала на нервы.

Как это похоже на мать, цинично подумала она, считать, что любое беспокойство дочери обязательно связано с ее внешностью. Но она не стала перечить.

— Да, мама, — машинально произнесла Синтия. И тут же поправилась, поймав удивленный взгляд матери:

— Я хочу сказать, все в порядке. Ты считаешь, что я должна надеть именно эти перчатки?

Морщины на лбу леди Баллимер как по волшебству разгладились, а ее озабоченность сразу же пропала, когда надо было решать важнейший вопрос: какие надеть перчатки?

— Думаю, что короткие будут смотреться идеально.

Впрочем, и длинные подойдут, если ты их предпочитаешь.

Нет? Тогда оставим короткие. Если у тебя замерзнут руки, ты можешь прикрыть локти шалью — думаю, вот этой, белой шелковой. Конечно, шерсть была бы теплее, но она не будет так хорошо оттенять бледно-голубой цвет платья.

Мать продолжала болтать, но Синтия перестала ее слушать. То, что леди Баллимер считала важным, редко имело значение для Синтии. Этот прискорбный факт подтвердился, когда все собрались в холле в ожидании карет, которые должны были отвезти их в Рочдейл. Когда леди Баллимер узнала, как предполагается рассадить всех по экипажам, она не могла скрыть своего разочарования и явно расстроилась.

Очевидно, она надеялась, что они поедут в одной карсте с четой Эллсуортов, так что Синтия сможет уже в карете начать обольщать их сына. Но выяснилось, что Эллсуорты поедут в карете лорда Графтона. Это был самый большой экипаж — он вмещал шесть человек. Поэтому лорд и леди Графтон и их дочь Ханна пригласили ехать вместе с ними сэра Питера, леди Эллсуорт и их сына Джона. Герцог и герцогиня ехать на бал не собирались, леди Малком и девочки Чейз, Сара и Пиппа, естественно, тоже. Так что леди Баллимер и ее дочери ничего не оставалось, как поместиться в одной карете с лордом Малкомом и его шурином мистером Уиттакером.

Все было разумно и логично. Но леди Баллимер состроила недовольную гримасу, узнав, что им не придется ехать с Эллсуортами, а у Синтии забилось сердце от тревоги, хотя внешне она ничем себя не выдала. Сколько времени займет дорога до Рочдейла? Наверно, час или около того. Почти час сидеть в одном тесном экипаже с Дереком и матерью. Такое начало вечера не предвещало ничего хорошего. А что будет дальше, Синтии даже подумать было страшно.

В этот момент в холл вошел Дерек.

Его появление в безупречном вечернем наряде она ощутила, как удар в солнечное сплетение. Ей стало трудно дышать. Еще никогда она не видела такого красивого и такого желанного мужчины, как Дерек Уиттакер. Он действовал на нее на каком-то подсознательном уровне, который она не могла контролировать или изменить. Все в нем — то, как он выглядел, говорил и двигался, его улыбка, голос, его могучие плечи — все было великолепно! Боже, как это ужасно!

Он притягивал ее каким-то непостижимым образом. А его превосходный вид в этом вечернем костюме делал это притяжение еще более сильным. Это была катастрофа.

Однако, как бы ей этого ни хотелось, она не могла позволить себе задержаться на нем взглядом. Он и так почти ослепил ее своей красотой. Лучше она будет смотреть на лорда Малкома. Это безопаснее. Она рассеянно улыбнулась ему, не заметив удивления на лице Малкома. Но его светлость подошел к ней как ни в чем не бывало и, протянув руку, сказал;

— Леди Синтия, сегодня вы так ослепительны, что поблекли даже самые яркие звезды. Поскольку я благополучно женат, мне позволено смотреть на вас и расточать комплименты.

Вот когда она пожалела, что у нее нет таланта вести светские разговоры! Она понимала, что лорд Малком всего-навсего хочет казаться дружелюбным. Лорд Малком ей нравился. Но по давно укоренившейся привычке на первый план тут же выступила Снежная королева. Выражение ее лицо стало холодным и замкнутым.

— Благодарю вас, — ответила она голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций, и выдернула руку.

Мужчина прикоснулся к ней и сделал ей комплимент, а она отпугнула его своей холодностью.

Сухость, с которой она восприняла его дружеское замечание, озадачила лорда Малкома. Синтии было страшно жаль, но она не знала, как исправить ситуацию. Она ужаснулась тому, что сделала, хотя внешне оставалась невозмутимой. Она могла представить себе других девушек, менее робких, более искушенных в светской болтовне, которые нашли бы способ, как извиниться перед ним или обратить все в шутку. А Синтия просто окаменела. Она не знала ни что делать, ни что сказать. Меньше всего она ожидала, что ее спасет Дерек, — но он спас. Он засмеялся и тем привлек к себе внимание Малкома.

— Ах, ты благополучно женат, вот как! Сейчас же возьми свои слова обратно, шалун, или я позову Натали. Она мигом приведет тебя в чувство.

Все засмеялись, а Малком, обернувшись к Дереку, стал шутливо пенять ему за то, что он слишком подозрителен.

Синтия заставила себя улыбнуться и притвориться, что холодный прием, оказанный ею лорду Малкому, тоже был шуткой. Надо же, с какой легкостью Дерек вмешался и разрядил обстановку! Как это у него получается так быстро придумать, что надо сказать, восхищенно подумала Синтия. Да у него просто талант! Жаль, что у нее такого нет. Вот еще одна причина, по которой он тебе нужен, шептал ей на ухо предательский голос. Но усилием воли она подавила эту мысль и стала прислушиваться к разговору в холле.

Собравшаяся в холле группа выглядела элегантно. На леди Баллимер было скромно декольтированное платье темно-синего шелка — этот цвет был намеренно выбран, чтобы создать подходящий фон для бледно-голубого платья Синтии. Однако альтруизм играл здесь не главную роль. Леди Баллимер все еще была привлекательной женщиной, и ей очень шел именно темно-синий цвет. Что касается лорда и леди Графтон, то они будто сошли с картинки модного журнала. Даже Ханна выглядела гораздо более хорошенькой, чем обычно, в бледно-желтом наряде, который был очень ей к лицу.

Эллсуорты были одеты скорее консервативно, чем модно, но Джон Эллсуорт отдал дань случаю и взбил редеющие волосы в нечто напоминающее кок и в целом не был похож на провинциала. Лорд Малком Чейз был высокого роста и, как большинство высоких людей, выглядел очень изысканно в вечернем костюме. Дерек был просто самым красивым и элегантным творением природы, настолько ослепительным, что Синтия даже не решалась открыто на него смотреть.

Подали кареты. Она оказалась рядом с матерью и сидящим напротив нее Дереком. Лорд Малком расположился напротив леди Баллимер. Рывок — и путешествие в Рочдейл началось.

Между матерью и лордом Малкомом завязался довольно беспорядочный разговор. О чем — Синтия при всем желании не могла понять, потому что была не в силах ни говорить, ни следить за ходом беседы. Она сидела молча и почти неподвижно, опасаясь выдать чувства, бушевавшие в ее душе.

Дерек не спускал с нее глаз. Отвернувшись, она смотрела в оконце кареты невидящим взором, но, как всегда, ощущала пристальный и напряженный взгляд Дерека. Она понимала, что он пытается силой воли заставить ее посмотреть в его сторону, но упорно сопротивлялась этому. Ей казалось, что окно может стать барьером, хоть и ненадежным, который поможет ей отгородиться от Дерека.

Время от времени, когда карета подпрыгивала на ухабах, их колени на мгновение соприкасались в темноте, и каждый раз она испытывала потрясение. Ее то пронизывал холод, то бросало в жар. Эти прикосновения заставляли се содрогаться, пальцы ног непроизвольно поджимались в каком-то неописуемом желании сделать… что? Она не знала, что именно, но желание было чувственным и диким.

Она никак не могла избавиться от него. Не могла сделать так, чтобы эти случайные соприкосновения не повторялись. Не могла ни избежать их, ни подавить в себе чувств, которые они у нее вызывали. Хуже, они будили в ней стремление снова и снова переживать шок, который она испытала при первом соприкосновении. Сначала Синтия не могла предотвратить, чтобы их колени время от времени касались друг друга. Но очень скоро поймала себя на том, что намеренно это провоцирует. Она слегка подалась вперед, и теперь каждый ухаб на дороге, на который попадала карста, увеличивал ее шансы войти в тайный контакт с коленями Дерека.

Когда до нее дошло, что она делает, се обдало жаром.

Если это распутство, она должна была бы раскаиваться. Но случилось обратное. Ее желание прикасаться к нему все росло. И она сразу поняла, что Дерек делает то же самое. Он, должно быть, нарочно дотрагивается до ее колена. Это же Дерек! Он, несомненно, все время делал это нарочно! И под самым носом у леди Баллимер и лорда Малкома! Да как он посмел!

Но как это возбуждало!

Противиться у нее не было сил. Интересно, как далеко он зайдет в своей смелости? Все еще безучастно глядя в окно, она на один дюйм подвинула вперед ногу в бальной туфельке. Возможно, движение было совсем крошечным и почти незаметным, но собственное бесстыдство привело ее в трепет. Она и не подозревала, что столько смелости притаилось в ее сердце.

Волнение удвоилось, когда почти сразу она почувствовала ответное движение Дерека. Сидя напротив нее, он немного поменял положение, и на следующем ухабе, когда карета покачнулась, она ощутила, как его колено оказалось между ее коленями, и он внутренней стороной ноги — от колена до щиколотки — слегка прижался к ее ноге.

Она и не подозревала, какой чувствительной была внутренняя сторона ноги. Это интимное прикосновение шокировало. Все, что их разделяло, — это тонкая ткань, через которую она ощущала тепло его тела, его мускулистые икры.

Из полуоткрытых губ у нее непроизвольно вырвался тихий стон, а ее глаза, словно по собственной воле, вышли из повиновения и сдались. Она повернула голову и посмотрела на него.

На секунду их взгляды встретились. У нее перехватило дыхание. Он сидел к ней ближе, чем она думала. Проход между сиденьями был узким, а его ноги — длинными. Его глаза блестели. В полутьме кареты белела лишь манишка. Он был совсем рядом — такой желанный и недосягаемый. В голове проносились какие-то дикие мысли. Что могло бы случиться, если бы они были одни? Ее губы почти чувствовали вкус жгучих поцелуев, которые обещал его взгляд.

Лошади замедлили ход. За окнами кареты появились огни.

Путешествие окончено. Но Синтия не могла оторвать взгляда от глаз Дерека. Только когда карета, качнувшись в последний раз, остановилась, она пришла в себя. Настолько, чтобы выйти из экипажа и перейти улицу к зданию, где должен был состояться бал. Освободившись от чар Дерека, она приложила все усилия, чтобы не смотреть на него. Все же она еще долго ощущала то, что произошло между ними. Словно реальность осталась там, в темноте кареты, с Дереком.

Уже в фойе, ожидая, когда лакей возьмет у нее шаль, она услышала возбужденный шепот матери, теребившей ее за локоть:

— Боже! Какое великолепие! Мне и в голову не приходило, что здесь мы встретим столько элегантно одетых людей.

Синтия, все еще до конца не оправившаяся от потрясения, довольно невнятно и скорее машинально выразила свое согласие с матерью. Однако, оглядевшись, она обнаружила, что леди Баллимер права.