Он оглянулся на обруч. Сквозь кольцо виднелась противоположная часть помещения. Однако Кикаха знал, что, шагнув во врата, он может оказаться в совершенно другом месте — а возможно, и в другом мире. Если только властитель не установил этот обруч потехи ради.

Он толкнул матрицу в створ врат и быстро отпрыгнул в сторону. Кикаха чувствовал нутром, что здесь его поджидала ловушка. Такие ребята, как Рыжий Орк и Уртона, не знали меры в своих забавах. А для запуска ловушки в нее следовало что-нибудь бросить.

Раздался оглушительный взрыв. Лицо и бок Кикахи опалило жаром. Он предусмотрительно закрыл глаза, но свет проник даже сквозь веки. Приподняв голову, Кикаха осмотрелся и увидел матрицу, которая неслась над «ртутным» озером. Взрыв не изменил высоты ее полета и только с силой отшвырнул прочь. Она врезалась в стену, отскочила на несколько дюймов и неподвижно зависла над кольцевой дорожкой.

В этот миг дверь качнулась и рухнула на пол. Кикаха не услышал звука ее падения. В его ушах по-прежнему звучали отголоски взрыва. Он увидел, как Звонарь метнулся в проем, упал на дорожку и, ловко откатившись в сторону, выставил перед собой лучемет. На какой-то миг их взгляды встретились. Затем Кикаха вскочил на ноги и побежал к пьедесталу. Он знал, что новой вспышки можно не опасаться — властители редко опускались до повторов одного и того же трюка. Но если ловушка успела восстановиться, его могло разорвать на сотни кусков. Однако выбирать не приходилось. И что бы там ни произошло, его тревогам скоро придет конец.

Он прыгнул в обруч, и под ним разверзлась бездна.

Внизу, возможно, в нескольких тысячах футов, виднелась земля; над головой сияло голубое небо, а прямо перед ним появилась тонкая горизонтальная планка. Кикаха ухватился за нее, как утопающий за соломинку. Пальцы сжали гладкий металлический стержень, и Кикаху качнуло на вытянутых руках.

Конструкция немного напоминала гимнастическую перекладину. Металлический стержень крепился к двум поперечным балкам, которые торчали на двадцать футов из отвесной скалы.

Здесь Рыжий Орк переплюнул самого себя. Это был триумф садизма и коварства. Если пленник по небрежности или незнанию не проверял врата на «огневую завесу», его разрывало на куски. Если же он, разгадав ловушку, преодолевал врата шагом, а не в прыжке, его ожидала еще более ужасная гибель — он мог не дотянуться до планки.

Но что властитель придумал на тот случай, если пленник все же вцепится в перекладину?

Человек менее храбрый и сильный мог бы просто упасть. Но Кикаха не стал терять время даром. Вытянув одну руку, он ухватился за поперечную балку. Его лицо исказилось гримасой боли. Ругаясь, он отдернул обожженную кисть и замахал ею в воздухе.

Балка оказалась раскаленной.

Кикаха перебрался по планке ко второй опоре и дотронулся до нее. Та тоже обжигала кожу.

Прикосновение к горячему металлу вызывало мучительную боль, но Кикаха знал, что на планке ему долго не продержаться. Собравшись с силами и закусив губу, он перелез на балку. Из груди вырвался крик. На глазах появились слезы. Поднявшись на выступ скалы, он со стоном перекатился на спину и поднес ладони к глазам. Пальцы жгло так, словно они обгорели до костей. Однако на коже появилось лишь легкое покраснение. Через минуту боль исчезла.

Осмотр скалы не занял много времени. Да и смотреть здесь было в общем-то не на что. Он находился на вершине высокой колонны, сделанной из твердого черного камня. Гладкие стенки придавали ей сходство с пушечным стволом или, вернее, с иглой, воткнутой в подушечку каменистой пустыни. Равнина тянулась от горизонта до горизонта, а через нее, как диаметр гигантского круга, протекала река. Обходя колонну, она разветвлялась на два стремительных потока, которые снова сливались вместе по другую сторону этой чертовой «иглы».

На безоблачном синем небе сияло желтое солнце, оседлавшее зенит.

Вокруг колонны, неподалеку от ее основания, виднелись четыре гигантских обруча, расположенных по сторонам света. При правильном выборе одни из врат могли перенести его туда, где он остался бы жив. Другие, вероятно, вели к той или иной смерти.

Однако выбор врат — это дело десятое. Сперва ему не помешало бы спуститься с колонны. Поразмыслив немного, Кикаха решил, что хорошие идеи на такую высоту не залетают. Во всяком случае ему не удалось придумать ничего толкового.

Он вернулся к выступавшим из скалы опорам. Звонарь мог пройти через врата в любую минуту. Какими бы надеждами он себя ни тешил, дорога у них одна. Ему придется последовать за Кикахой.

Минуты шли, превращаясь в часы, и солнце неохотно спускалось по небесному мосту. Чтобы расслабиться и разогнать кровь в затекших мышцах, Кикаха встал и зашагал по плоской вершине колонны. Внезапно прямо перед ним из воздуха появилась нога. Звонарь по другую сторону врат исследовал неизвестное пространство.

Стопа пыталась нащупать что-нибудь твердое, но везде находила лишь пустоту. Она исчезла, и через несколько секунд появилось лицо Звонаря — совсем как улыбка Чеширского кота, только в обратном варианте.

Клинок Кикахи сверкнул на солнце серебряной полосой. Лицо дернулось назад и скрылось в небесной синеве, а затем, футом ниже этого места, пропал и метательный нож.

Врата оказались двусторонними. Об этом свидетельствовало исчезновение ножа. В принципе Звонарь мог высовывать голову даже из односторонних врат, поскольку они начинали закрываться только при переносе основной массы тела. Подобный маневр считался очень рискованным, так как многие властители дополняли врата молекулярными гильотинами, которые наказывали слишком осторожных и любопытных людей.

Прошло пять или шесть секунд. Кикаха выругался. Он мог так и не узнать об эффективности своего броска. Внезапно из синего неба возникла голова. За ней последовали шея, плечи и грудь с торчавшей рукояткой ножа.

Звонарь вывалился из врат и рухнул вниз. Его тело становилось все меньше и меньше. Оно исчезло на несколько мгновений, а когда труп рухнул в реку, Кикаха увидел белое пятнышко всплеска.

Он глубоко вздохнул и сел на скалу. Его сотрясала дрожь. Табююз убит, и о расе Звонарей можно забыть. Он только что спас тысяча восемь вселенных.

«И в награду за это я могу найти здесь свою смерть, — подумал Кикаха.

— Теперь я знаю, что такое одиночество. Это когда ты один в целом мире, да к тому же сидишь на каменной игле в несколько тысяч футов высотой. Впрочем, если мне в голову не придет какая-нибудь сногсшибательная мысль, я вскоре удвою количество трупов в этой вселенной».

Он еще раз вздохнул и приступил к неизбежному.

Когда Кикаха вновь ухватился за балку, боль была такой же сильной, как и на пути к скале. Он добрался до перекладины и немного отдохнул, зацепившись за планку рукой и ногами. Когда боль в ладонях и пальцах прошла, Кикаха встал на перекладину, балансируя на ней, как заправский канатоходец. Долгие годы лазания по монолитам Многоярусного мира не прошли даром. С трудом сохраняя равновесие, он быстро прикинул то место, откуда выпал Звонарь, — ничем не приметный кусочек неба, попасть в который мог только очень везучий человек.

Кикаха прыгнул вперед и вверх. Его голова и часть тела прошли через врата. Край обруча вонзился в живот — Кикаха хрипло застонал. Зацепившись пальцами за грань пьедестала, он рывком подтянулся на руках и перекатился на камни острова. Минут пять Кикаха лежал, наслаждаясь покоем и жизнью. Дыхание выравнивалось, и сердце уже не сотрясало грудную клетку. В двух шагах от него лежал лучемет, а чуть выше парил осиротевший «колокол».

Кикаха поднялся и обследовал матрицу. Анана рассказывала, что корпуса этих штук и кончики антенн изготавливали из неразрушаемого материала. Когда антенны втягивались внутрь, их концы затыкали два крохотных отверстия в основании матрицы. В таком положении она могла переносить любые воздействия. Но сами антенны имели другую, более деликатную и менее прочную, структуру. Во время взрыва в обруче они, очевидно, получили повреждения. Во всяком случае так считал Кикаха. Он не видел этих дефектов, как, впрочем, не видел и самих антенн. Однако стоило ему коснуться пальцем отверстий, как он тут же почувствовал легкий укол. И все же матрица получила повреждения. Только поэтому Звонарь не послал ее впереди себя через врата. Возможно, взрыв временно нарушил настройку приемного устройства, и «колокол» перестал подчиняться телепатическим сигналам. К тому же аппаратура была экспериментальной, а значит, Табююз не успел довести ее до совершенства.

Что бы там ни случилось, «колокол» парил над островом на той же высоте. И все так же оказывал сопротивление любым попыткам заставить его двигаться по вертикали.

Кикаха надеялся, что антенны матрицы по-прежнему выполняют часть своих функций. Иначе она не могла бы сохранять постоянную высоту относительно грунта.

Это свойство давало ему единственный шанс на спасение. Антигравитационное устройство «колокола» могло обеспечить плавный спуск на несколько тысяч футов вниз. Впрочем, матрица могла остаться на уровне врат даже в том случае, если грунт под ней внезапно превратится в бездну. И тогда он вновь переберется на вершину колонны или вернется на этот остров.

Кикаха перекинул через плечо ремень лучемета, прижал «колокол» к груди и прошел сквозь обруч.

Спуск напомнил ему прыжок с парашютом. Скорость оказалась большей, чем он ожидал. Матрицу постоянно сносило к колонне, и время от времени Кикахе приходилось отталкиваться от нее ногами. Возможно, здесь сказывалось небольшое притяжение, вызванное массой колонны.

Когда до реки осталось не больше десяти футов, матрица внезапно остановилась, и Кикаха, сорвавшись, упал в теплую воду. Его подхватило сильное течение, и, чтобы добраться до берега, Кикахе пришлось постараться. Чуть позже, отдохнув на теплых камнях, он решил побродить вдоль реки, но, не пройдя и сотни шагов, увидел «колокол», зависший у скалы. И как бы высоко ни прыгал Кикаха, дотянуться до матрицы ему не удалось. Впрочем, в этом пока не было большой необходимости.

Через несколько ярдов он наткнулся на тело Звонаря. Труп вынесло на каменистую отмель и зажало между двумя камнями. Спину Табююза распороло об острую гальку, а затылок стал таким мягким, будто он ударился не о воду, а о бетон. Нож по-прежнему торчал в груди, и Кикаха, вытащив его, обтер лезвие о мокрые волосы Звонаря. Он перенес тело на берег и взглянул на гигантские врата. Они походили на увеличенную модель того обруча, который остался в другом мире. Двое врат находились на этой стороне реки, двое — на той. Они располагались по углам квадрата, длина стороны которого составляла около двух миль.

Подойдя к ближнему обручу, он бросил в него камень. Тот пролетел сквозь кольцо и упал на песок с другой стороны. Кикаха понял, что это очередная шутка Рыжего Орка. Все четыре обруча могли оказаться простым металлом. А значит, он останется в этом бесплодном мире до конца дней своих — нескольких ужасных дней перед голодной смертью.

Следующий обруч в северо-восточном углу еще больше укрепил его подозрения.

Кикаха начал испытывать усталость и голод. Чтобы добраться до двух других колец, ему предстояло переплыть реку и одолеть сильное течение. Расстояние от одного обруча до другого составляло две мили; значит, для проверки всех четырех колец ему пришлось бы пройти восемь миль <Ошибка в расчетах Фармера. Кикахе потребовалось бы пройти шесть миль.>. В другое время он посчитал бы это за прогулку, но последние несколько часов нанесли его силам значительный урон.

Посидев минуту, Кикаха вскочил на ноги и обозвал себя дураком. Он совсем забыл о существовании так называемых однонаправленных врат, в которые полагалось входить только с одной стороны. Он обошел обруч и, подняв камень, бросил его сквозь кольцо. Однако обруч так и остался обручем.

Кикаха побежал к первому кольцу и проверил его с другой стороны.

Результат оказался таким же неутешительным.

Он переплыл реку, выбрался на другой берег и прошел то расстояние, на которое его снесло течением. Лучемет весил около тридцати фунтов. Он мешал идти, плыть, но Кикаха не хотел расставаться с ним ни на минуту.

Юго-западный обруч ничем его не обрадовал. Кикаха прошептал проклятие и направился к последнему кольцу. Солнце клонилось все ниже и ниже, спускаясь с безмолвного неба к безжизненной земле. Ветер утих. Чуть позже смолкло журчание реки. Тишину нарушали лишь его шаги, тяжелое дыхание и скрежет камней под ногами.

Когда он добрался до северо-западного обруча, ему на миг захотелось отложить последнее испытание. Если это кольцо окажется макетом, а не настоящими вратами, шутка Рыжего Орка станет последней в жизни Кикахи. Но, отдохнув пару минут в тени скалы, он решил не затягивать конец этой муторной драмы.

Первый брошенный им камень вонзился в песчаный холм позади кольца.

Второй пролетел сквозь обруч и упал на землю.

Кикаха подпрыгнул от злости, закричал и ударил кулаком в ладонь.

Потом пнул небольшой камень и, завывая от боли, заскакал на одной ноге. Из глаз покатились крупные слезы. Он бил себя по щекам, дергал за волосы и выкрикивал в голубое небо проклятия и угрозы. Повернув лицо к безразличному желтому солнцу, он завыл, как волк, хвост которого попал в медвежий капкан.

Через какое-то время Кикаха затих. Если бы не трепетавшие веки и не вздымавшаяся грудь, он вполне мог бы сойти за светло-красный валун, которыми изобиловала эта бесплодная земля.

Чуть позже, вырвавшись из объятий бессмысленного созерцания, он пошел к реке, утолил жажду и занялся поиском места для ночлега. Минут через пятнадцать на склоне небольшого холма Кикаха обнаружил нишу, которая могла послужить укрытием от поднимавшегося ветра. Поразмыслив немного о своем невеселом будущем, он еще раз обругал Рыжего Орка и со вздохом заснул. Утром, взглянув на тело Звонаря, Кикаха вспомнил рассказы о тех, кого голод подтолкнул к людоедству.

Чтобы чем-то отвлечь себя от подобных мыслей, он побродил по мелководью, выискивая рыбу или ракушки. Кикаха вспенивал воду руками и шлепал по ней ладонями, но обитатели водной стихии ничем не выдавали своего присутствия. Судя по отсутствию какой-либо растительности, они на этой планете вообще не водились.

Вернувшись к холму, он забрался на круглую вершину и еще раз осмотрел четыре больших обруча. Ситуация казалась до невозможности простой и в то же время отчаянно сложной. Орк наверняка подготовил какую-то лазейку, через которую пленник мог вырваться на свободу. Для этого требовались только смекалка и ловкость. Но с таким же успехом властитель мог отступить от правила и оставить ловушку без выхода. В любом случае Кикаху ожидала смерть. Даже если здесь и была какая-то лазейка, он оказался недостаточно смышленым, чтобы отыскать ее.

Внезапно Кикаха вскочил на ноги. Да что же случилось с его умом? До сих пор он бросал в кольца только камни. А ведь существовали врата, которые запускались в действие с помощью предметов большого объема и массы. Причем некоторые активировались лишь в тех случаях, когда тело, проходившее через них, состояло из протеина. Кроме того, он слышал об особых устройствах, которые улавливали импульсы человеческого мозга. Без этих сигналов врата действительно были кусками железа. А значит, он должен опробовать обручи сам.

Но многие врата настраивались на разрушение первой проходившей массы. К тому же Орк мог воспользоваться заминированной ловушкой по типу тех врат, которые он установил на «ртутном» озере.

Кикаха застонал при мысли о том, что ему предстояло сделать. Вот уж действительно: хочешь жить — умей вертеться. Поблагодарив судьбу за хрупкое телосложение Звонаря, он взвалил труп на плечи и понес его к ближайшим вратам.

День выдался длинным и жарким. Мышцы дрожали от напряжения, в желудке посасывало, а каждая неудача у гигантских колец отнимала все новые и новые силы. Переправив через реку труп и лучемет, он едва не лишился чувств. Шесть раз тело Звонаря взлетало в воздух и падало наземь. Кикаха проверил трое врат. И вот теперь, дотащив свою ношу к четвертому кольцу, он решил немного отдохнуть.

Звонарь лежал рядом. Его рот открылся. Пустые глаза смотрели на жаркое солнце. Вокруг разносился слабый запах тления. Взглянув на труп, Кикаха подумал, что в этом мире не так уж все и плохо. По крайней мере, тут не было мух.

Время шло. Он по-прежнему не мог собраться с силами. Ему полагалось встать и дважды бросить тело с обеих сторон кольца. В принципе Кикаха мог бы просто перевалить Звонаря через врата, но тогда он оказался бы на пути возможного направленного взрыва.

«Ладно, парень, вперед, — уговаривал себя Кикаха. — Всего-то и надо встать у края, бросить труп в кольцо и отпрыгнуть в сторону».

В конце концов он выполнил это в седьмой раз. Тело проскочило сквозь обруч и растянулось на земле. У Кикахи остался последний шанс. Забыв об отдыхе, он поднял Звонаря на уровень груди, швырнул его в круг и прыгнул под защиту большого валуна.

Взрыва не последовало, и он осторожно выглянул из-за своего укрытия.

Тело Табююза лежало на песке позади пьедестала.

«Вот и все, — подумал Кикаха. — Я сделал все, что мог».

Он разочарованно покачал головой и отрешенно повернулся к обручу спиной. Это непроизвольное движение спасло ему жизнь.

И даже тогда Кикаха уцелел лишь чудом. Тигроподобная тварь, которая бесшумно кралась к нему по твердой скале, взревела, встретившись с ним взглядом. Она перешла на бег и огромными прыжками ринулась на человека. Тот так удивился, что на секунду оцепенел, и зверь едва не настиг свою жертву. Едва — потому что Кикаха быстро пришел в себя. Он выстрелил, когда животное взвилось в последнем прыжке. Луч прожег голову, рассек шею, грудную клетку и часть ноги, а затем пробуравил скалу позади твари. Тело упало на землю и, скользнув по скале, сбило Кикаху с ног. Он покатился кувырком, раздирая о камни спину, руки и грудь. Поднявшись на ноги, Кикаха вытер окровавленный нос. Кожу покрывали ссадины и кровоподтеки. В бедре и пояснице, куда врезалось тело зверя, появилась тупая боль, которая становилась все сильнее и сильнее.

Тем не менее животное выглядело съедобным. Немного поразмыслив, Кикаха понял, откуда оно взялось. Он решил еще раз вернуться к северо-западным вратам и проверить их на активацию с задержкой. Впрочем, теперь врата могли и подождать Кикаха нарезал несколько кусков мяса и поджарил их на слабом огне лучемета.

Зверь был на четверть больше сибирского тигра, во многом походил на кошку и имел густой длинный мех с рыжевато-коричневым подшерстком. На голове и теле проступали бледно-красные извилистые полосы. Черная шерсть на нижней части лап напоминала носки. Лимонадно-желтые глаза имели ромбовидный зрачок, а зубы были похожи на акульи.

Как бы отвратительно ни пахло мясо, оно наполнило Кикаху силой. Схватив Звонаря за руку, он протащил его две мили по камням. Труп к тому времени выглядел просто ужасно. Запах усилился. Подняв тело на уровень груди, Кикаха задержал дыхание и после броска стремительно отскочил в сторону.

Звонарь исчез в створе врат, и оттуда брызнули струи нефти. Если бы Кикаха стоял перед обручем в пределах десяти ярдов, его окатило бы с ног до головы. Маслянистая жидкость внезапно вспыхнула, и на камнях заметалось пламя.

Огонь погас через пятнадцать минут. Приготовив лучемет для стрельбы, Кикаха прыгнул во врата. Он не знал, чего еще ожидать от Рыжего Орка. Возможно, ему предстояла встреча с другими «тиграми» или более страшными хищниками. Бросив сюда Звонаря в прошлый раз, Кикаха запустил в действие хитроумный механизм активации. Врата открылись с небольшой задержкой, и особое устройство протолкнуло в них хищную тварь. До этого мог додуматься только такой садист, как Рыжий Орк. А ему, очевидно, нравились шуточки подобного типа. Однако Кикаха надеялся, что их количество теперь пойдет на убыль. Вряд ли Орк ожидал, что кто-то из его пленников проберется сквозь ловушки в такую даль.

На секунду Кикаха оказался в пустом помещении, где находилась большая клетка с распахнутой дверцей. Тут же возвышался странный черный купол на трех ножках. Не успел он ступить и шагу, как его перенесло в небольшую комнату, которая насторожила Кикаху голыми стенами из прочного серого металла. Вся мебель состояла из трех предметов — унитаза без стульчака, раковины с одним краном и небольшого металлического стола, прикрепленного к полу цепями.

Переход из комнаты в комнату ошеломил его, хотя он и мог объяснить, как все это случилось. Прыгнув через обруч, он активировал врата с механизмом задержки. И они переправили его в какую-то тупиковую камеру.

Комната была ярко освещена, но свет не имел никаких видимых источников. Металлические стены поблескивали безупречно отполированной поверхностью. Двери и окна отсутствовали. Кикаха навел раструб своего оружия на одну из стен, однако луч лишь нагрел воздух в камере. Выключив лучемет, он почувствовал легкий сквознячок и начал искать источник вентиляции.

После длительных поисков Кикаха выяснил все, что хотел. Свежий воздух поступал из точки, которая находилась чуть выше поверхности стола. Иными словами, воздух входил через врата, вмонтированные в металлический столик, и выходил через другие, которые располагались в одном из верхних углов комнаты. Эти врата работали попеременно и пропускали только воздух.

Он включил лучемет на полную мощность и навел его на поверхность стола. Неказистый столик оказался таким же прочным, как и стены. Однако пленным полагалась еда. Кикаха решил подождать, пока не появится пища — если только, конечно, его не собирались уморить голодом. Вполне возможно, что врата для подачи еды располагались на той же самой столешнице. А значит, в положенное время они автоматически переключались с подачи воздуха на перенос более массивных и твердых веществ.

Этот вариант побега показался Кикахе слишком уж простым. Почему же им тогда не воспользовались другие пленники? Возможно, властитель намеренно подводил его к такому решению, заманивая тем самым в очередную ловушку. Черный юмор в стиле Рыжего Орка? Но слишком уж примитивно, подумал Кикаха. Скорее всего властитель просто не учел, что кому-то в голову придет настолько дикая идея.

Кикаха знал, что где-то в доме уже звенел тревожный звонок, оповещавший хозяев о новом пленнике. Если только эта камера действительно находится в обитаемом доме. Врата могли забросить его в тюрьму какой-нибудь покинутой вселенной. А властители — народ непоседливый. Вот и его тюремщик мог томиться сейчас в застенках другого мира. Что ни говори, а тюрьмы властителей — вещь ненадежная…

Кикаха терпеливо ждал, и примерно через четыре часа на столе появился поднос. Увидев земную пищу, он не мог поверить своим глазам — поджаренное мясо, салат из моркови, латука и лука, чесночная приправа, три куска коричневого европейского хлеба с настоящим сливочным маслом и, наконец, шоколадное мороженое.

Покончив с едой, он почувствовал себя гораздо лучше. Пора было поблагодарить своего хозяина. Проглотив последнюю ложку мороженого, Кикаха повесил лучемет на плечо и забрался на стол. Немного подумав, он согнулся и, балансируя на одной ноге, поставил поднос на поверхность стола. Встав на него обеими ногами, Кикаха сложил руки на груди и замер. Он рассудил, что врата могли активироваться подносом и блюдами, а не массой предмета, который находился на столе. И ему приходилось надеяться на то, что действие врат простиралось на достаточную высоту, которая включала его всего до кончиков волос на макушке. В ином случае кто-то мог получить сюрприз; причем довольно неприятного характера.

Внезапно Кикаха оказался на столе чулана, который освещался тусклой лампочкой. Не догадайся он пригнуться — его голова материализовалась бы в потолочной балке.

Кикаха слез со стола и, распахнув дверь, вышел в большую кухню. Спиной к нему стоял какой-то человек. Услышав скрип петель, мужчина быстро обернулся. Его рот открылся, глаза расширились, и он тихо прошептал:

— Какого хре…

Нога Кикахи воткнулась в его подбородок, и мужчина без чувств упал на пол. Кикаха замер и прислушался. Уверившись, что небольшой грохот на кухне не встревожил обитателей дома, он быстро обыскал своего нового знакомого.

В нательной кобуре оказался «смит-вессон» тридцать восьмого калибра, с укороченным дулом. В бумажнике, кроме ста десяти долларов, лежали вездесущие кредитные карточки и два водительских удостоверения. Если верить визитной карточке, мужчину звали Робертом ди Анжело.

Проверив обойму и сунув пистолет за пояс, Кикаха приступил к осмотру кухни. Судя по огромным размерам, она находилась в особняке богатого человека. Заметив на стене приоткрытую выдвижную панель, Кикаха обнаружил за ней пульт управления какими-то механизмами. Среди кнопок и тумблеров мигали несколько огоньков.

Ди Анжело посылал ему пищу, а это свидетельствовало о том, что обитатели дома знали о появлении нового пленника. По крайней мере, об этом знал властитель. Вряд ли его люди что-то смыслили во вратах. Скорее всего Орк приказал им докладывать о каждом случае, когда на щите загорались лампочки и включалась звуковая сигнализация. Последнюю, конечно, уже успели отключить.

Видеосистемы каждой камеры транслировали изображение на мониторы, поэтому властитель — а в данном случае Уртона — мог проверить, кто к нему пожаловал. Но почему он не поспешил допросить своего пленника? Неужели ему не интересно узнать, каким образом сюда попал Кикаха?

Налив воды в бокал, Кикаха плеснул ее в лицо человека. Ди Анжело вздрогнул, замотал головой и открыл глаза. Почувствовав у горла острие ножа, он еще раз вздрогнул.

— Где твой хозяин? — спросил Кикаха.

— Не знаю, — ответил ди Анжело.

— Ложь ведет к страданиям души, — назидательно напомнил Кикаха.

Он прижал лезвие к горлу, и по шее побежала тонкая струйка крови.

Глаза мужчины расширились еще больше.

— Эй, полегче, — прохрипел он. — Ты ничего не добьешься, если перережешь мне глотку. Давай я лучше введу тебя в курс дела…

Ди Анжело был поваром, но он знал обо всем, что происходило в нижних эшелонах «команды». Принимая его на работу, их босс, мистер Каллистер, приказал докладывать о каждом случае, когда на кухне сработает тревожная сигнализация. Однако она бездействовала так долго, что ди Анжело начал о ней понемногу забывать. И вот сегодняшней ночью звонок зазвенел, перепугав его почти до смерти. Он тут же позвонил мистеру Каллистеру, но тот уехал с ребятами на дело. О таких поездках ди Анжело обычно не сообщали. Однако он предполагал, что дело имело какое-то отношение к недавним событиям, которые начались с появления Кикахи и его друзей. Каллистер по телефону дал ему несколько указаний, и, следуя им, ди Анжело приготовил пищу, поставил поднос на стол в чулане, а затем, закрыв дверь, нажал на большую красную кнопку.

Кикаха спросил его о Вольфе, Хрисеиде и Анане.

— Недавно парни отвели их в кабинет босса и оставили там, — ответил ди Анжело. — С тех пор пленников никто не видел. Это правда, клянусь тебе! Если кто и знает, где они теперь, так только сам мистер Каллистер. Он и только он!

Кикаха заставил ди Анжело встать и показать ему дом. Они прошли через несколько коридоров и больших, богато убранных комнат. Кикахе захотелось осмотреть второй этаж, и они поднялись туда по широкой винтовой лестнице. По пути ди Анжело сообщил ему, что особняк расположен в Беверли Хиллз, а участок обнесен высокой стеной. Именно этот адрес и называл Кикахе Рыжий Орк.

— Где остальные? — спросил он.

— Многие разъехались по домам, а остальные разошлись по своим комнатам над гаражом, — ответил ди Анжело. — Я здесь один. И поверьте, мистер, мне незачем вас обманывать.

Бронированная дверь в кабинет Каллистера оказалась закрытой на хитроумный замок. Кикаха включил лучемет и быстрым движением ствола прорезал в стальной плите широкую дыру. Глаза у ди Анжело едва не выпали из орбит, и он стал белее мела. Очевидно, ему еще не доводилось видеть оружия властителей.

Кикаха покопался в огромном столе из красного дерева и, обнаружив какую-то тесьму, связал ди Анжело по рукам и ногам. Пока повар потел от страха в кресле, Кикаха быстро обыскал кабинет. Когда он нажал на кнопку в углу стола, столешница бесшумно раздвинулась в стороны и перед ним появился пульт, который, вероятно, управлял вратами этого здания. Над кнопками, дисками и индикаторами виднелись странные значки и иероглифы. Они могли поставить в тупик любого землянина, но только не Кикаху. Он мог бы писать поэмы на языке властителей.

Тем не менее Кикаха не мог воспользоваться пультом. Он не знал, к какому типу относятся врата с номера первого по номер десятый. Он не имел понятия, что произойдет с пленниками, если нажать кнопку, обозначенную символом «М». Она могла означать тысячу вещей, но Кикаха подозревал, что это сокращение от «миатсо» — мучительная смерть.

Кроме того, здесь возникало множество других проблем. Кикаха не знал, где располагались врата, которые он собирался активировать. Причем он сомневался, что ему удастся запустить их в действие. Властитель не так глуп, чтобы оставить систему включенной. Он наверняка имел при себе какой-то механизм, который обеспечивал подачу энергии к пульту. Во всяком случае, Кикаха знал теперь, где находилась панель управления. Если ему удастся достать активатор, эта система может здорово пригодиться. Но сначала предстояло выяснить расположение врат.

Кикаху угнетали возникшие отсрочки. Он снова почувствовал бессильную злость. По ту сторону врат томились его друзья, и им угрожала жестокая расправа.

Внезапно зазвонил телефон. Кикаха вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Он отнес телефон к ди Анжело и поднял трубку таким образом, чтобы им обоим был слышен звучавший голос. Никаких дополнительных объяснений повару не потребовалось.

— Алло? — произнес он.

— Ди Анжело? Подожди минуту.

Следующий голос принадлежал человеку, с которым Кикаха говорил из телефонной будки на заправочной станции. И уж если Уртона сам возглавил операцию, то, видимо, дело им предстояло действительно серьезное. А выманить его из крепости могло только одно — возможность поймать Рыжего Орка.

— Анжело? У меня здесь сработала сигнализация. Сигнал тревоги поступил из моего кабинета. Тебе что-нибудь об этом известно?

Кикаха покачал головой, и ди Анжело ответил:

— Нет, сэр.

— Кто-то пробрался в мой кабинет. Ты где?